Вечное

  «Он пытался что-то отыскать внутри. Что-то, что хотя бы отдаленно напоминало о той буре, в которой их мотало и трясло столько лет... И не мог. Это как в лицах прохожих искать кого-то, кто умер. Ты знаешь, головой понимаешь, что человека больше нет, он никогда не позвонит, не напишет, не предложит встретиться. Ты больше не сможешь прикоснуться к нему, почувствовать его тепло, потрогать его кожу. Но невольно ищешь его, принимаешь иногда других за него, чужие прикосновения за его, незнакомый запах за самый близкий и родной, но быстро понимаешь, что все не то, и начинаешь всем своим нутром ощущать пустоту, нехватку, которые уже никуда не денутся, только со временем чувствовать будешь их менее остро. Так и с тем, что он искал-он понимал, что больше не найдет это, больше никогда не почувствует, не ощутит. Эта буря затихла навечно. Самый безудержный шторм в океане превратился в пруд, в котором тихо, спокойно, но тошно. И уже совсем не страшно, когда вспоминаешь, как било о скалы, и текла кровь, как раздирало болью раны от соленой воды, как утягивало и закручивало на глубину, и казалось, что вот-вот задохнешься, захлебнешься, умрешь. Это все теперь казалось ему вполне переносимым, скорее даже необходимым и дарящим жизнь, нежели пытающимся ее забрать. Это все нравилось больше, чем это болото. Однажды утром, проснувшись, он вдруг осознал, что урагана в болоте не бывает, а если от скуки устроить в нем бурю вручную, то со дна поднимется столько всякой грязи, что потом не отмоешься. И от этого всего не хотелось жить. И он каждое утро вставал с кровати в надежде почувствовать соленый вкус воды, уйти на дно через прозрачную толщу, ощутить ее мощь, силу, течение, найти в себе силы подняться, выплыть, ощутить мокрым лицом холод ветра, подлететь над волной, и пусть мотает, пусть носит из стороны в сторону, пусть захлестывает, ударяет о камни, пусть! Но как только его ноги касались пола, они медленно увязали в толще ила, отказываясь идти. И он понимал, что с каждым днем сил все меньше и меньше... »

- Привет!- услышал я над собой и поднял голову от нетбука.
- Добралась наконец! Как ты?
- Отлично! - ответила она и откинув назад антрацитовые длинные волосы, упала в глубокое мягкое кресло. В полумраке антикафе, на фоне стены старых книг и в желтом тусклом свете зеленой настольной лампы «Модерн», утопающая в объятиях вытертого кресла, она была похожа больше на портрет, нежели на живого человека. Так и хотелось остановить момент, поставить время на паузу и любоваться. Но она всплеснула руками, встряхнула головой, от ее волос запахло морозной влагой, и я был вынужден вернуться в реальность.

- Совсем забыла! Я купила нам пончики. С белой глазурью.

 И она протянула мне бежевый бумажный пакет, на боку которого как на трупе уже начали проступать пятна. Я не люблю пончики и не люблю эти бумажные пакеты. И еще больше я не люблю эти жирные пятна на них. Но она старалась сделать мне приятное. А я знаю, как это непросто, делать приятное когда на то нет особого желания. Я поставил нетбук на тумбочку рядом с печатной машинкой и взял у нее пончики.

- Пойду сделаю нам чай.
- Мне кофе, пожалуйста,- крикнула она, когда я уже вышел на кухню.

 Я ждал, пока закипит чайник и всматривался в осенний вечер за окном сквозь отражения лампочек. Покровку растворяли дождь и снег.

- Кто та прекрасная девушка?

 Я повернулся. Это был мой друг, с которым я около полугода назад познакомился в антикафе, когда стал приходить сюда августовскими вечерами писать роман.

- Моя давняя знакомая. Я последнее время мало общаюсь с друзьями, из-за работы над романом, но ее всегда рад видеть.
- Так рад, что даже раскрыл ей все явки и пароли?
- Что ты имеешь в виду?
- Что ты никогда сюда не приходил ни с кем, кроме компьютера и своих мыслей.
- Ах, ты об этом. Она все равно ненадолго, да и мне не помешает отвлечься.
- По-моему, ты к ней неровно дышишь,- улыбнулся приятель.
- Я так долго уже к ней неровно дышу, что если бы обращал на это внимание, умер бы от гипоксии.
 
 Приятель улыбнулся, выключил воду в кране и поставил на сушилку помытый стакан. - Так в чем же проблема?

- В том, что я ей абсолютно неинтересен. Я ей скучен до ломоты в костях. И в это место она пришла только для того, чтобы излить мне душу. Скорее всего она в очередной раз неудачно безнадежно и абсолютно несчастно влюблена,- вздохнул я с улыбкой и налил в чашку кофе.
- Ты же терпеть не можешь кофе...
- Не могу,- ответил я и во вторую чашку налил заварку.

 Когда я вернулся на свое место, она была полностью поглощена процессом набирания текста в вотсап. Краем глаза я увидел, что сообщение то было длинным и судя по количеству восклицательных знаков, очень эмоциональным.

- Пожалуйста, помоги мне. Мне очень-очень нужна твоя помощь.
- Я даже угадывать не стану, в чем дело. И так ясно-он козел, но ты без него не можешь. Пожалуйста, не заставляй меня редактировать твое гневно-слезливо-любовное ему сообщение.
- Но я умоляю тебя. Мне очень надо. Я и так уже столько ему лишнего написала, что если сейчас не исправлю ситуацию, он меня бросит.
- Девочка моя, может ты решила, что что-то изменилось. Я должен тебе признаться, что нет. Я все еще люблю тебя. И как влюбленный мужчина, я отказываюсь сочинять спасительные сообщения своему сопернику, а как просто мужчина, я его к ужасу своему жалею. Оставь его в покое.
- Но посмотри чуть-чуть!
- Нет!
- Но ты же мне друг!
- Я тебе не друг. Имей уже совесть,- вздохнул я и отодвинув от себя пакет с пончиками, поставил нетбук на колени и попытался вновь погрузиться в мысли о романе.

- Как ты так можешь! Это бессовестно! Я к тебе со всей душой. Я тебе пончики принесла!- заговорила она громко и нервно, нарушив тишину творческого пространства и заглушая тихое звучание радио Джаз.

- Я не люблю пончики,- тихо отозвался я.
- Похоже, что ты меня не любишь!
- Попробуй сообщить ему, что он друг. Просто друг и всегда им был.
- Зачем?- искренне удивилась она.
- Он мужчина. И если у него к тебе есть какие-то чувства, его это заденет. И возможно он не пошлет тебя к черту, а захочет тебя завоевать.
- Точно! Как я сама не догадалась! Спасибо тебе!- она выскочила из кресла как артиллерийская картечь, не оставляя никому шанса выжить. Схватила с вешалки куртку, поцеловала меня в щеку, окутав мою голову ароматом духов, и понеслась к выходу.
 Я наблюдал как она возвращала администратору старый истертый будильник, который каждому выдавался при входе, потом как долго копалась в кармане, вытаскивая мелочь, чтобы заплатить, как выбежала и не оглянулась. Спустя несколько секунд, мои руки нависли над клавиатурой. Я перечитал последнее написанное предложение, и пальцы тихо и приятно застучали по клавишам:

 « Он сделал себе кофе и сел за компьютер. Перечитал последние строки, написанные поздно ночью. Потом сделал горячий глоток и продолжил писать:

 «Катя поставила на старый деревянный столик чашку с кофейной гущей на дне и захлопнула ноутбук. За окнами кафе уже давно стемнело, зажглись фонари. Дождь стал только сильнее, и совсем не хотелось выходить на улицу. Но ей еще нужно было приготовить ужин. Муж сегодня придет поздно. Задерживается на работе, да и сын все время с няней. Она могла бы вечно сидеть в этом огромном, теплом и уютном кресле и писать рассказы, но в этот октябрьский вечер решила вернуться домой, отпустить няню и встретить припозднившегося мужа домашней едой.  Ветер то и дело пытался задушить Катю ее же шарфом, выворачивал наизнанку ее зонт, и проезжающие по Покровке машины безжалостно окатывали ее замерзшие ноги в черных колготках ледяной водой.
 В кармане зазвонил телефон. Вначале она подумала, что не станет отвечать на улице, а перезвонит зайдя в метро. Но звонили настойчиво, и забеспокоившись, что что-то случилось дома, Катя, пытаясь прикрыться от врезающихся в лицо капель, вынула телефон.

- Привет, дорогой!- улыбнулась она.
- Привет! Как ты?
- Я уже иду к метро. Сегодня вечером буду дома.
- А я как раз хотел тебя предупредить, что задержусь дольше, чем планировал и приеду скорее всего среди ночи, поэтому ты меня не жди. Ложись спать.
- Как жаль...- расстроено произнесла Катя, и даже остановилась посреди дождя.
- Да, мне тоже жаль, но сама понимаешь-много работы.

 После разговора с мужем она набрала номер няни, чтобы предупредить, что скоро будет дома, но няня сказала, что малыш очень устал на прогулке и уже засыпает, поэтому она в любом случае останется ночевать у них, и Катя может домой не торопиться. И она снова застыла на несколько секунд, пытаясь понять, что делать дальше. Дома ее не ждут, муж работает, а она стоит посередине бульвара, промокшая и замерзшая. И вдруг она вспомнила, что совсем рядом есть ресторан, где очень вкусно готовят запеканку из семги. Пару лет назад, еще до рождения ребенка, они ходили в этот ресторан. Кате там очень понравилось, но все не было случая снова в нем побывать.

 «Раз ничего не получится из того, что я запланировала, пойду поужинаю, порадую себя запеканкой, если ее еще делают», - подумала она и свернула с бульвара в маленькую улочку.

 Ресторан почти не изменился. Приглушенный свет, тихо играет джаз, маленькие свечки на столах и пахнет очень вкусно. Катя поставила исстрадавшийся по покою и теплу зонт у входа и села за дальний столик у стены, расписанной южно-итальянским пейзажем. Открыв меню, она тут же начала искать запеканку из лосося. И очень обрадовалась, найдя ее на месте.

 «Как хорошо, что есть места и вещи, которое со временем не меняются!»- подумалось ей. Она еще не согрелась с улицы и ежилась, и куталась в клетчатый шерстяной шарф.

 Людей было немного. Осенний ураган разогнал всех москвичей по домам. За соседним столиком сидела пара. Катя сразу почувствовала, что они влюблены. Она не могла их разглядеть, но ей нравилось ощущать их рядом, от них исходило тепло, как от всех, кто влюблен, кто обнимается в кафе осенним дождливым вечером, не замечая никого вокруг.

 Официант поставил на стол большую тарелку с куском запеканки по центру, красиво украшенную сливочным соусом и травами. Катя поела, и ей стало совсем тепло и уютно. Дрожь исчезла, мышцы расслабились, а в шарфе стало жарко, и она его сняла, сложив аккуратно рядом с собой на диване, откинулась на мягкую спинку и немного повернулась, чтобы рассмотреть эту пару влюбленных, которые все это время так заразительно смеялись. Катя улыбнулась. Ей стало невыносимо интересно разглядеть этих двоих, и она села поудобнее так, чтобы их было хорошо видно, а ее пристального взгляда было незаметно.

 И сердце остановилось. Катя моргнула несколько раз, пытаясь убрать мутную пленку с глаз, но изображение все равно расплывалось. Только когда она ощутила стекающую каплю на щеке, поняла, что плачет. Время словно остановилось вместе с ее сердцем, и ей казалось, что уже никогда не пойдет. Но пошло. Катя потерла ставшие в миг ледяными мокрые ладони, сделала вдох, потом еще один, и сердце пошло. Застучало в голове, в кончиках пальцев, в шее... И под этот невыносимый стук ее сердца ее муж был счастлив. С красивой, веселой, громко и задорно смеющейся женщиной.

 Катя разглядывала своего мужа, и все ей в нем казалось новым, абсолютно новым, и при этом совсем-совсем родным и близким, только каким-то странным образом забытым.  Его горящие глаза, его недавно начавшие седеть волосы, по которым эта женщина проводила рукой, поглаживая его по затылку и безумно влюбленно заглядывала ему в лицо.

- Может ты можешь что-то придумать, чтобы сегодня не возвращаться домой, а остаться у меня? - нежно и с грустной надеждой спросила она. Он покачал головой и поцеловал ее, потом заправил короткую прядь ее платиновых волос за ухо и вздохнул.

- Нет, извини, но ты же знаешь, что это невозможно. Мне и так пришлось соврать Кате, что я на работе задержусь. Если не приду сегодня ночевать, она точно что-то заподозрит. Любимая...

 «Любимая» пронеслось эхом в Катиной голове. Любимая...
Вдруг он поднялся, поцеловал спутнице руки и пошел к барной стойке оплачивать счет.

 Катя почувствовала, как комок подступает к горлу. Молча встала и кинув на свой столик деньги, выбежала из кафе, накидывая по пути пальто. Дождь лил сплошной стеной. Она с трудом, задыхаясь и поскальзываясь, добежала до метро.

 Когда она мокрая и дрожащая от холода, села в вагон, в сумке звякнул телефон. Руки не слушались ее, пальцы окостенели от холода и стали скользкими от воды. Телефон, казалось, прыгал по сумке, прячась от них, как рефлекторно уворачивается человек от прикосновения ледяных рук. Когда она наконец смогла его поймать и открыла сообщение, она улыбнулась, увидев, что сообщение от мужа, но тут же что-то острое пронзило ее тело вдоль от горла до пупка.

 «Я сегодня останусь ночевать на работе. До утра не закончу. Не жди меня. Целую».

- Уговорила..,- прошептала Катя одними губами, потому что горло пересохло, и голос не прозвучал. Она убрала телефон в карман мокрого насквозь пальто, откинулась на спинку и беззвучно заплакала».


Рецензии