Ворота

Этот период можно было бы назвать межсезоньем, если бы не календарь. Стоял январь. И казалось, что  в этот  городок переместилась значительная часть мегаполиса, отстоявшего  на 60 километров от этой жемчужины.
Почти никто не помнил немецкое название этого городка, привыкнув к новому. В старой части города многое напоминала Германию.  Туристы фотографировались  в излюбленных местах. часто останавливаясь возле водолечебницы, башню которой можно было бы видеть отовсюду, если бы не гористая местность.
Уже стемнело, когда она со своей знакомой вышла из клуба, где была что называется за «кампанию». Чтобы никого не ставить в неудобное положение на танцах  не снимала пальто, тем самым всем своим видом показывая, что она не танцует. Но замечал ли кто-то женщину всю в  черном: от шелковой обуви с металлическими пряжками, золотящимися в темноте, накинутом пальто и шляпе с широкими полями. Сколько  она просидела в полутьме зала в неподвижной позе, как нахохлившаяся черная птица, не знала и она сама. Наконец знакомой по имени Нина надоело танцевать, и они вышли  из храма культуры – клуба, на мгновение остановились у афиши и Нина  спросила:
- Ведь ваша фамилия N?
- Да А собственно в чем дело?
- Тут написано, что встреча с писательницей N среду.
Они не заметили, как рядом появился стройный мужчина, стрельнув  взглядом. Что-то нехорошее было в этом взгляде. Но что?  Понять было трудно.
-  Танцы здесь?- с улыбкой на устах спросил он.
- Да, идите в клуб, там весело,- ответила она
- А в среду приходите на встречу с писательницей. Вот она перед вами,-добавила Нина.
- Обязательно приду,-сказал он вслед удалявшимся женщинам.
Наступил следующий день. Можно было бы сказать, что он как две капли воды был похож на все предыдущие, если бы не одно «но».
Перед обедом  знакомая пригласила ее в кафе, в котором она никогда не была, несмотря на свои неоднократные посещения этого милого сердцу городка.
Зайдя в почти пустое кафе, они увидели того самого мужчину, которого видели   накануне. Незнакомец уплетал блины за обе щеки.
- Сколько блинчиков берете?-  спросила Нина.
- Нисколько, - ответила она. – Я не ем блины в общественных местах. Тем более перед обедом, как этот мужчина.
- Мне сегодня не удалось позавтракать. Наверстываю, - как бы оправдываясь, ответил он.
Конечно, она не стала рассказывать, что перед поездкой сюда она пекла гостям блины каждый день, поминая близкого, ушедшего и дорогого сердцу человека.
-Как вам танцы? – спросила Нина у мужчины.- Мы с вами разговаривали у входа в клуб.
-Так это вы были? Откуда вы приехали?
-Из Питера.
- Вот туда я и собираюсь на следующей неделе. Вас как звать-величать?
После того, как женщины представились, он назвал свое имя:
-Евгений.
И после небольшой паузы, добавил:
-Может быть, телефончиками обменяемся? - спросил он, обращаясь к ней.
И сказано это было так просто, как это бывает только в детских отношениях между ребятишками, играющими в песочнице
- Не на  чем писать и нечем.
- Давайте я позвоню. Диктуйте.
Она продиктовала.
-Какой легкий, запоминающийся номер.
- Этот да, а другой я не помню.
- Я вам сейчас позвоню и номер высветится.
Прошло мгновение.
- О, у вас звонит телефон.
Тем временем трапеза была закончена и все трое направились на обед. прошло несколько дней. Наступила среда.
Конечно, на встрече с читателями его не было.
Вечером раздался звонок. Чему она не в малой степени была удивлена.
-Сожалею, что не мог быть на встрече, - немного глуховатым голосом сказал  он.
-Ну, что вы…
-Как  прошла встреча?
- Нормально, - сухо ответила она.
-Я послал людей вместо себя. Они мне все расскажут.
И без всякого перехода спросил:
- Что вы сейчас делаете?
- Смотрю телевизор.
-И я тоже.
-Всего хорошего.
- Спокойной ночи.
На следующий вечер, играя в шахматы сама с собой, она подумала не пригласить ли его сыграть партию, другую. С ее стороны это было бы вежливо. Он позвонил, она ответила приглашением.
Видимо, он был занят, поэтому спросил:
-Вы долго еще пробудете в клубе?
- Думаю, что да.
Но дождаться его ей было не суждено.Танцевальная площадка наверху была почти пустая, поэтому вечер быстренько «свернули» и попросили всех удалиться.
«Да, вечерок не задался», - немного сокрушаясь, подумала она, сладко задремывая на кушетке прямо в одежде, неизменной юбке в тонкую оранжевую и голубую полоски и вязаной кофте с гобеленовой вставкой. В этой одежде она ходила на процедуры утром, вечером в клуб, да и в столовую тоже. Всякой одежды был полный чемодан, но она так и осталась нетронутой. Зачем она взяла этот чемодан, она и сама не знала. Скорее по привычке, чем по необходимости. На этот  раз после трагического события, произошедшего в ее жизни, ей ничего не надо было. В душе  царило полное опустошение и осознание начала новой, неизвестной жизни, как было каждый раз после расставания с близким человеком навсегда и ожидания встречи на небесах. Ей все равно как она выглядит и что на ней надето. Понимала ли она, что идет на свидание? Конечно, нет. У нее и в мыслях не было ничего подобного.
А что было у него в голове? Наверное, нетерпение. Ведь судя по прошедшему времени, его не было в этом городке, он находился в соседнем, из которого можно было добраться примерно за час.
Он позвонил.
-Где вы?- спросил он, когда оказался у дверей закрытого клуба. - Я вас жду у клуба.
- Хорошо, сейчас я буду.
Не прошло и пяти минут опять вопрос:
- Где же вы?
На этот его очередной вопрос был получен короткий ответ.
-Выхожу.
И вот она у шлагбаума, где из шикарного автомобиля выглядывает он, открывает дверь:
-Садитесь.
Зачем это «садитесь»? Наверное, в машине теплее, поэтому. Но нет, не поэтому. Машина тронулась. «А, пусть едет куда хочет»,-подумала она, решив промолчать и не  задавать никаких вопросов, вспоминая как день назад он же предлагал по телефону  отвезти  куда она пожелает при следующем ее приезде. На что она ответила:
- Доеду на такси.
-Странная вы женщина. Вам делают хорошее предложение, а вы заладили «такси, такси».
Машину слегка потряхивало на старинной брусчатке.
-Попьем кофе у меня?
Находясь в полном состоянии  безразличия из-за своего трагического состояния, вызванного потерей близкого человека, она согласилась.
Минут через пять они оказались у ворот. Место оказалось ей знакомым. Это было в пяти минутах ходьбы от санатория, где она проходила курс лечения. Раньше, в свои предыдущие приезды, гуляя с сестрой, останавливалась здесь, любуясь на домики до тех пор, пока не появлялся охранник и говорил примерно так:
- Проходите побыстрее, не задерживайтесь.
Для нее это было равнозначно- проваливайте, вся эта красота не для   вас.
Войдя в домик, они сняли пальто  и разулись.
-К сожалению, тапочек нет.
- Ничего,-ответила она, чуть не добавив, что на ней теплые колготки. Но вовремя спохватилась степень знакомства не позволяла вслух рассуждать о деталях своего туалета.
 Проведя ее в гостиную, он предложил шампанского и коньяк.
-Нет,-прозвучал категоричный ответ.
- Почему же?
-Я буду смеяться.
- Ну и прекрасно.
Она не стала говорить, что у нее траур, который поглотил все, даже желание принарядиться. На ней по-прежнему была надета пресловутая синяя кофта с гобеленовыми вставками.
Сидя в гостиной друг против друга, она поймала себя на том, что выглядит, как ученица: сидит прямо, не прижимаясь к спинке кресла. Он же напротив, немного полуразвалясь. Разговор явно не клеился.
-Куда выходят окна вашей угловой гостиной? Обожаю угловые помещения.
- На обрыв над морем.
- У вас польские конфеты, орешки в шоколаде.  Вкусные. Моя мама из рода польских аристократов, но чтобы достойно жить была вынуждена работать в литейке. В ночную смену укладывала меня спать в печь, которая днем изрыгала металл.
Его нисколько не удивило  это.
- Мои предки тоже были поляками. Мы из рода…
-В мамином блокноте я прочитала эту фамилию. Была очень удивлена ее написанию. Кстати, мне пора. Не провожайте меня.
-Как скажете.
- Куда мне повернуть: налево или направо.
- Налево. Ворота я не закрыл.
 Выйдя из домика, справа она увидела большую полосу света и повернула налево. Пройдя несколько шагов, поняла, что идет неправильно, как раз к обрыву. Решила вернуться к домику, и увидела его, он стоял в проеме двери, показывая направление направо, к свету.
На следующее утро она стояла на платформе вокзала, залитая потоком этого самого света, глядя в темные окна домика.
Для нее все было дежа вю. Вот также сорок лет назад она стояла на тротуаре в ожидании открытия кафе и читала французскую газету. Почувствовала чей-то взгляд, устремленный в ее чтиво, решила не оглядываться, чтобы не портить настроение.
В кафе к ней подошел элегантно одетый мужчина. На нем был серый отутюженный костюм, белая рубашка и галстук. А вот какой был галстук, она забыла,   черный в красную крапинку или с синими разводами. Таких галстуков она ни у кого не видела. Как потом оказалось, галстук был куплен в Париже, равно как и костюм.
Он начал разговор по-французски. Она онемела. У нее сразу же промелькнула мысль: плохой человек не может говорить на этом прекрасном языке.
Видя ее оцепенение, он перешел на русский:
- Вы позволите подождать вас?
Она утвердительно кивнула головой.
Когда она вышла из кафе, он стоял  на тротуаре и нервно курил.
Молча, не говоря ни слова, они пошли рядом, потом взялись за руки, не замечая изумленных взглядов прохожих. Сорокалетний мужчина, с седой прядью волос, глубокими морщинами на лице и совсем молодая девушка, почти девочка.
Через тридцать лет он покинул земной мир, сказав ей:
- Будь очень осторожна. После того, как меня не станет, коршуны накинутся на тебя.