Ли Эр

Правитель провинции Бэй Лун небрежно развалился на циновке. Его круглая голова опиралась на левую руку, которая, в свою очередь, покоилась на мягкой подушечке. Правая рука держала чашку ароматного чая – губернатор любил, когда в чай ему добавляли пахучие степные травы. Рядом, на миниатюрном переносном столике стояла еще одна чашка, полная рисового вина, обглоданные сливовые косточки громоздились неуклюжей пирамидкой, чуть в стороне горкой были ссыпаны косточки куропачьи. Бэй Лун жевал нежное крылышко, запивая его чаем. Вот он поставил чашку, взял другую, отхлебнул вина. «Слишком кислое», - оценил он, и губы скривились в гримасе презрения. Нет, не умеют в этом захолустном краю делать настоящее вино. Он требовательно позвонил в колокольчик; явился слуга с двумя сосудами – для чая и для вина, низко склонился перед господином.

- Чаю! – скомандовал губернатор. Тотчас из фарфорового чайничка в нефритовую чашку резво побежал светло-оранжевый напиток. Бэй Лун щелкнул пальцами, слуга неслышными мелкими шажками засеменил к выходу. Правитель провинции влил в себя содержимое чашки, потянулся за очередной сливой. Взор упал на человека, стоящего перед ним. То был плешивый старик с бородкой инеевого окраса, в запыленных одеждах. «Много таких бродяжек шляется ныне в Поднебесной, - подумал Бэй Лун. – Время смутное, царство восстает на царство, банды бесчинствуют на дорогах, варвары вторгаются в бывшую великую державу. У многих дома разграблены и сожжены, вот и ходят, просят подаяния или перебиваются случайными заработками, чтобы выжить. Но этот старичок особенный».

- Тебя зовут Ли Эр? – губернатор выплюнул сливовую косточку, проглотил разжеванную мякоть плода. Его глаза пристально глядели на старика.

- Именно так меня нарекли при рождении, господин, - спокойно ответствовал человек.
 
- Тебя задержали солдаты и привели во дворец. Ты знаешь за что? – Бэй Лун вперил испытующий взгляд в лицо старого бродяги. – Зачем ходишь по дорогам подвластной мне провинции, смущаешь людей своими проповедями?

- Видят боги, я никого не подстрекал к неповиновению властям, - голос старика дрогнул.

- Конечно, еще бы, – зло ухмыльнулся губернатор. – Ты не стоял бы тогда передо мной, а торчал бы на бамбуковом колу.

Ли Эр ничего не ответил. Он стоял, переминаясь с ноги на ногу, ожидая новых вопросов-подвохов от правителя провинции. Тот лениво откинулся на мягкие подушки, кучкой лежавшие за спиной, рука его потянулась за очередной сливой, но на полпути внезапно переменила направление и подняла чашку со сладко пахнущим, дымящимся напитком.

- Что ты разглагольствовал про нашего вана? – внезапно спросил Бэй Лун.- Наставлял, как надо управлять царством? Слышал бы ван твои слова! Молчишь? Уж палачи вана развязали бы тебе язык. Трактат «Искусство пытки» читал? И хорошо, что не читал – такое ночью приснится… Так что же все-таки ты говорил про науку управлять страной?

- В мире есть четыре великие вещи: Дао, небо, земля и царь, - вымолвил старик.

- Я не про это. Как ты советуешь управлять государством? Лежать на боку, ничего не предпринимая? Ждать, когда все само собой образуется?

- Лучше ничего не делать, чем стремиться к тому, чтобы что-то наполнить, - после недолгого раздумья произнес Ли Эр.

Губернатор расхохотался:

- Да ты насмешил меня, дед! Правитель не должен даже чашку наполнить… Ну да, мне достаточно позвать слугу. А судить, воевать, отдавать приказы, собирать налоги? Или ты думаешь, что крестьяне сами побегут, обгоняя друг друга, чтобы заплатить причитающиеся с них подати в казну?

- Налоги – причина народной нищеты, - отвечал Ли Эр.

- Вот! – веселая улыбка слетела с уст губернатора как бабочка с цветка. – Налоги – это скверно! А где я возьму средства, чтобы отремонтировать дорогу в столицу царства? Чтобы привести в достойный вид храмы богов? Чтобы отремонтировать старые и построить новые укрепления на границе? Да понимаешь ли ты, что, не выколачивай я налоги из крестьян, не на что было бы содержать войска и крепости? И ты не стоял бы сейчас здесь… Знаешь, что было бы с тобой?

- Что? – впервые старик вопрошал губернатора.

- Варвар тащил бы тебя на аркане, а другие варвары зарезали бы твоего тощего буйвола! – воскликнул Бэй Лун. – Ох, не зря прозвали тебя «старый младенец». Волос седой да ум детский. Не понимаешь очевидных вещей, «мыслитель», - и он сплюнул на кучку косточек.

«Въехал в нашу провинцию верхом на буйволе, - размышлял про себя Бэй Лун. – И голытьба следом за ним бежала, приветствовала. Быка я приказал реквизировать. Подумаю, что с ним сделать. Отдать бы на кухню, в суп для дворцовой стражи… Хотя нет, ведь говядина – пища только для императорского стола. Впрочем, ныне, в годину смуты кто следит за точным исполнением прежних предписаний? В каждом царстве – свои законы». Он вдруг вспомнил, что в руке его чашка – и залпом осушил ее.

- Что ты говорил про лучшего из правителей? – хитро прищурившись, задал вопрос Бэй Лун. – Каким он должен быть, по-твоему?

- Лучший властитель – о котором народ знает лишь то, что он существует, - вздохнув, проговорил Ли Эр. – Худшего – любят, еще худшего боятся и ненавидят, а над самым негодным – от души смеются.

- Понятно, - губернатор потеребил щетину на подбородке. – Ну а я к какой категории отношусь? – он подмигнул старику. – Только правду говори! – с напускной строгостью прибавил он.

- Тебя  любят и восхваляют! – твердо сказал Ли Эр.

- Думаешь, польстил? А мне плевать, хвалят меня или тайно проклинают, любят или ненавидят! – неожиданно вскричал хозяин дворца, отбросив чашку. – Слышишь, ты, дед – глубоко наплевать! Я исполняю свой долг перед Небом и ваном, не обращая внимания на то, что там бормочут обо мне темные крестьяне! Воины платят кровью, крестьяне – продуктами своего труда. Да, что ты там молол, когда тебя уводили мои стражники: «Кто любит народ и правит им, должен быть бездеятелен?» Так?!

Ли Эр кивнул.

- Вот если бы я был безразличен к своей стране и народу, тогда я мог бы ничего не делать! И ван поступал бы так же. Чай, вино, сливы. – Бэй Лун обвел рукой вокруг, - дворец, гарем, охота, игры, развлечения… И что бы тогда стало с подвластной мне провинцией? И что сталось с ее народом? Здесь было бы пепелище! Развалины!! Пустое место!!! А в залах дворца поселились бы летучие мыши и бегали мерзкие лисы. Ты этого желаешь? Отвечай!

Ли Эр замотал головой.

- Не от такой ли бездеятельности начальствующих лиц рассыпалась держава?! Не потому ли мы живем на обломках былого величия и пытаемся сделать все возможное, чтобы эти обломки не рассыпались на еще более мелкие?

- Царство должно быть небольшим, чтобы жители его, просыпаясь, слышали, как в соседнем царстве лают собаки и петухи приветствуют рассвет, - отвечал Ли Эр.

- Вот ты как заговорил? – губернатор впервые пошевелился всем телом, протянул затекшие ноги, отпихнул посуду, рассыпал кости и косточки. – Каждая деревня – царство, каждый сельский староста – ван? А знаешь, к чему это, в конце концов, приведет? Сначала самый умный, самый деятельный или самый жестокий староста захватит соседние деревни и станет правителем провинции, затем он или его потомок восстановит царство, в которое ты явился проповедовать свою чушь, а потом самый сильный из ванов восстановит империю! Да, именно так будет, хоть я и не доживу до этого, а ты – тем паче. Государство как сказочная птица восстанет из пепла смут и междоусобий! Вот только новая власть будет править так, как предписывают составленные ею же законы, а не твои вздорные проповеди, старик с умом младенца! – губернатор кричал и размахивал руками. За спиною Ли Эра молчаливые и недвижные, как истуканы, стояли стражи. Бэй Лун замолчал и перевел дух. На этот раз его напряженное молчание длилось несколько минут. Наконец, он вновь обратил взор на Ли Эра:

- Кстати, что ты там твердил про законы?

- Достойный владыка управляет не по писаным законам, но по правде. Чем больше в царстве законов, тем больше нестроения в нем, тем больше плодится воров и разбойников.

- Ну да, «по правде», как же, - съехидничал Бэй Лун. – У каждого она своя. Вот и будут править, судить, выносить приговоры не по закону, а так, как возжелает правая пятка или левый мизинец начальника. Ты хочешь, чтобы воцарилось беззаконие?

Ли Эр топтался на месте, не зная, что ответить.

- «Кто знает много, тот молчит», не так ли? Ну, вот что, старичок, - нарушил молчание Бэй Лун. – Ты вправе жить по тем принципам, которые пытаешься проповедовать. Живи тихо, ни во что не вмешиваясь, не предпринимая никаких действий, дабы не нарушить священную гармонию. Это лучше, чем перечить властям и бунтовать. Но ни одно государство – слышишь, ты?! – ни одно государство не может жить по тем принципам, которые ты провозгласил в своем нелепом учении. И ни один начальствующий человек не вправе бездействовать. Тем более в наши беспокойные дни. Ты же сам где-то произнес: когда в стране царит беспорядок, появляются верные слуги? И один из них перед тобой! «Если все будут бездеятельны, наступит долгожданное спокойствие» - тоже твои слова? Так на кладбищах тихо и спокойно. Ты хотел бы видеть Поднебесную одной большой могилой?

Ли Эр попытался что-то возразить, но губернатор сделал предостерегающий жест: молчи, я еще не закончил свою речь.

- Вообще-то ты можешь пригодиться мне, мудрец, который ездит верхом на буйволе и которого так любит чернь…

Ли Эр поднял склоненную голову, бесстрашно и бесстрастно взглянул в лицо правителю:

- И совсем зря. Если народ не будет почитать мудрецов, исчезнут ссоры и распри… - он хотел добавить еще что-то, но Бэй Лун нетерпеливо перебил его.

- Хватит проповедей и наставлений! Я, кажется, нашел тебе хорошее применение. Сейчас я распоряжусь, чтобы тебя препроводили к границе нашего царства, до нее, считай, рукой подать. Я даже верну тебе быка, чтобы ты не стоптал свои убогие туфли и не свалился где-нибудь на полдороги от изнеможения. Я решил отправить тебя через границу к бородатым динлинам. Ты будешь проповедовать среди наших вековечных врагов недеяние и тем ослаблять волю их вождей противостоять Поднебесной. Там, в степях и пустынях, страсть как любят бродячих сказочников. Надеюсь, ты понравишься вожакам кочевников. Хотя как сказать… Быть может, тебя прикажут порвать конями за преступные речи. К тому же варварским сказителям не нужны конкуренты, отнимающие хлеб. Это уж как повезет. – Бэй Лун взял большой колокольчик, расписанный иероглифами, и требовательно зазвонил в него.

Ширма отъехала в сторону, и трое демонообразных воина с копьями и топориками предстали перед очами губернатора. Тот указал рукой на Ли Эра:

- Вам предстоит отконвоировать его до погранзаставы, где начальствует Инь Си. Передадите старца в руки этого славного воина. Вас опередит гонец с письмом, где мною будет изложено, что делать дальше со стариком. Усадите его на быка (он привязан во дворе) – и в путь, не задерживаясь. Вопросы есть? Исполняйте!

Когда воины уводили Ли Эра, тот обернулся:

- Помни, правитель: силой страной не овладеешь. Кто верен Дао, тот не пошлет войска покорять чужие земли. Настоящий полководец побеждает, не нападая. Ведь там, где прошли войска, вытоптаны посевы, колючки вырастут на месте злаков, грядет голод.

- Вот и расскажи это вожакам варваров! – воскликнул губернатор. – Может, они и прислушаются к тебе, и будущей весной вместо конных орд придет караван с подарками для вана и послы с изъявлением нижайшей покорности. Уведите этого смутьяна с глаз моих!

Воин затворил ширму. Бэй Лун снова зазвонил в маленький колокольчик, требуя слугу. Тот прибежал, мелко семеня ножками и неся на вытянутых руках супницу, крышку которой украшал позолоченный дракон, служивший и ручкой. Отослав слугу, Бэй Лун отхлебнул бульона – горяч! – отодвинул обеденный прибор и погрузился в раздумья.

«Старик Ли Эр. Я даже не предложил ему присесть, какая непочтительность. Благородный Кун-цзы, слава о котором давно ходит по землям Поднебесной, осудил бы меня за это. Но каков дедушка! Въехал в мою провинцию на быке и давай смущать народец! Может быть, много веков спустя, в другой земле какой-нибудь проповедник вот так же въедет через городские ворота на осле, а толпа голодранцев, зевак, бродяг и мальчишек будет сопровождать его всюду. Его казнят как возмутителя народа, а потом учение этого незадачливого учителя распространится далеко за пределы его родины, и его станут почитать, а гонителей предадут проклятию. Нет, так нельзя! Лучше превратить живые проповеди в мертвую букву священных книг, воздвигнуть повсюду храмы во имя Учителя, чтоб день и ночь дымились там кадильницы, и жрецы бормотали слова его речений, ставших молитвами и магическими заклинаниями. Мы станем поклоняться ему, утвердим культ, но никогда не будем следовать его наставлениям, ибо они – погибель для страны. Запрещенный Ли Эр будет опасен, обожествленный – безобиден и удобен».

… Дождь отчаянно хлестал по крышам и стенам домов, деревьям, оградам, загонял обратно в жилища немногих людей, рискнувших в этот вечер высунуть нос на улицу. Лужи превращались в озера, бурные потоки опрокидывали возки, люди и скоты отчаянно боролись со стихией, вышедшие из берегов реки разрушали пристани, уносили прочь или разбивали о прибрежные каменья лодки. С величайшим трудом Ли Эр и его «эскорт» добрались до сторожевой башни. Воины кутались в плащи, проповедник набросил на плечи накидку, которая быстро промокла насквозь. Буйвол с трудом передвигался по колени в бегущей навстречу воде. Башня находилась на возвышении, потому возле входа в нее, хотя было сыро и грязно, зато ручейки дождевой воды сбегали вниз, а не превращались в глубокие лужи. Из башни выбежал человек, закутанный в длинный плащ.

- Учитель! – кричал человек на бегу, хлюпая по грязи. – Наконец-то мне довелось увидеть тебя воочию. – Он подбежал к Ли Эру и поклонился ему, затем  повернулся к воинам: - Ну что вы стоите, как истуканы, помогите этому почтенному человека сойти на землю или вас не учили почтению к старшим? – Он сорвал с плеч плащ и кинул под ноги проповеднику, которого грубые руки солдат бережно сняли со спины мокрого, фыркающего быка.

- Дай ему плащ свой плащ! – крикнул воину человек. Это был немолодой уже начальник пограничной заставы Инь Си. Он снял с шапочку и заботливо укрыл ею мокрую плешь старика. Солдат нехотя набросил плащ на плечи Ли Эру. – Пойдем в башню. Там сухо и тепло. Я накормлю тебя с дороги и велю приготовить постель. Ведь дело уже к ночи. Я распорядился, чтобы твоего буйвола отвели в стойло.

В свете факелов, пылающих у входа в башню, он внимательно рассмотрел старца:

- Да, ты именно такой, каким я тебя представлял, Учитель.

…Чадили светильники, в мисках остывал рисовый суп, денщик подливал чай в чашки. Инь Си и Ли Эр вели неторопливую беседу.

- Я много наслышан о твоем учении, - говорил начальник заставы. – Принцип недеяния…Он близок мне, хотя руководствоваться им в повседневной жизни трудно, тем более тому, кто держит в руках ключ от врат, ведущих в царство и из царства. Приходится применять силу, задерживая контрабандистов, шпионов, останавливать и возвращать тех, кто бежит прочь от смуты, в земли варваров. Между тем мой участок границы сегодня – самый спокойный. Как ты говоришь: «Если нет врагов, то и войны не будет»? (Ли Эр кивнул). Вот и мне удалось, не прибегая к силе оружия, действуя одним лишь словом, убедить кочующих варваров не вторгаться в пределы царства, превратить враждебные племена если не в дружественные, то, по крайней мере, в мирно соседствующие. Если бы все командиры на границе следовали твоему учению, то, быть может…

- Они должны следовать Дао, - молвил Ли Эр.

- Да-да, конечно, - поддакнул Инь Си и внезапно переменил тему разговора. – Незадолго до того, как ты прибыл сюда, примчался гонец и привез письмо. Тебя, Учитель, предписывается переправить через границу для проповедования мудрости динлинам. Так и написано. Знаешь, я решил сопровождать и оберегать тебя в этом небезопасном путешествии; к тому же я хорошо знаю язык и обычаи варварских племен.

- Но ведь ты назначен начальником заставы, - возразил Ли Эр. – Как же ты оставишь…

- Я уже подал прошение об отставке. Через месяц сюда пришлют нового начальника пограничной стражи. Мне предстоит ввести его в курс дела, а потом мы отправимся в путь. А пока я поручил писарю записать все твои мысли и наставления.

…Писец, окуная кисть в тушечницу из панциря черепахи, старательно выводил иероглифы:

«Дао, которое может быть выражено словами, не есть постоянное Дао. Имя, которое может быть названо, не есть постоянное имя. Безымянное есть начало неба и земли, обладающее именем - мать всех вещей».

… Ранней осенью, ранним же утром, когда ветер колыхал многоцветные – желто-зеленые и зелено-алые стяги деревьев, а сойки с криком перепархивали в ветки на ветку, из ворот сторожевой башни вышли два человека. Точнее, вышел один, а другой неторопливо выехал на быке. За прошедшие месяцы тощий буйвол Ли Эра нарастил жир, передвигался уверенно, и сам всадник, казалось, помолодел, по меньшей мере, лет на десять. Солнце вставало из-за гор, отделяющих царство от пугающего варварского мира. Инь Си шагал бодро и уверенно, за спиной его болталась котомка, в которой лежал плод мудрости Ли Эра и труда каллиграфа.

Впрочем, Ли Эр по-прежнему не любил, когда его величали мудрецом, и к иным мудрецам относился весьма скептически. Ибо «когда будут устранены мудрствование и ученость, народ будет счастливее во сто крат; когда будут устранены человеколюбие и «справедливость», народ возвратится к сыновней почтительности и отцовской любви; когда будут уничтожены хитрость и нажива, исчезнут воры и разбойники».