Сказ о кузнечном молоте

Кто не был в деревенской кузнице,  не слышал песнь ковки да вторящий ей голос большого молота? Кто, превозмогая себя, не качал мехов  утирая  со лба пот, не калил до красна  метал да не ведает  жару кузнечного горна? Тот, пожалуй, и не поймёт, как из невзрачной руды  затейливые вещицы на свет рождаются. Здесь тебе и тяпки с мотыгами для окрестных крестьян и меч с булавой для отважного воина и даже   оправы для колец и перстней кои не то что купчихи, но и  благородные дамы на бал одевают. 
Именно поэтому в наших местах  считали кузнеца настоящим колдуном. А его искусство – великим таинством, коему  веками сыновья от отцов научаются.
 Жил когда-то в Ординской волости , в маленьком селе Курилово  вот такой человек. Звали его Фёдор Абрамович. С самого детства постигал он кузнечное ремесло, а к 30 годам достиг в нём таких вершин, что даже уездный граф ему мечи да сабли заказывал. Быть бы кузнецу богатым при таких делах, да только с деньгами у Фёдора не ладилось.
Всё его богатство, накопленное за много лет составляла худая кузница, доставшаяся от отца,  маленькая избёнка на зелёном холме, да жена   Ксения, кою любил он больше жизни. В деревне говорили,  будто бы Ксения приходилась дочкой богатому Ашапскому купцу, но ради Фёдора  отказалась от капиталов  и променяла заводской посёлок на глухое уральское село.   Сказывали также, будто обвенчались они против воли Ксениного   отца. Узнав об этом старик осерчал, но позже дал своё благословенье, пообещав  в приданное дочери  «шиш с маслом», а новоявленному зятю «ни копейки ни рубля». 
Так и поселились Ксения с Фёдором в маленькой избёнке на зелёном холме. Каждое утро, ни свет, ни заря, Фёдор спускается в кузницу, а Ксения хлопочет по хозяйству: доит корову, кормит гусей и кур,  а то берёт коромысло да к роднику идёт - воды набрать. Деревенские бабы - только завидят девицу, сразу начинают судачить, смеются ей в след, а то и крутят пальцем у виска. Да только Ксении всё нипочём, всем она говорила, что муж у неё золотой, и такого работящего да весёлого среди кичливых купцов – век не сыщешь.  Так прошло два года….
В 1880 году, в самый разгар июня месяца, выдался настолько жаркий да знойный день, что деревенские мужики отложили работу в поле до первых  сумерек, а сами по избам попрятались-отдыхают. Тихо за сельской околицей,  а на пыльных  улочках ни души. В такую погоду здесь ни птица не пропоёт, ни мышь не пробежит. И только в деревенской кузнице весело стучит молоток. Ксения в эту пору была на сносях,  а потому Фёдор старался работать больше, дабы обеспечить всем необходимым свою растущую семью.
 Ближе к полудню небо закрыли тучи, начало накрапывать, а вскоре и вовсе ударил холодный дождь. Фёдор  отложил работу,   вытер пот с лица  и хотел было выйти передохнуть, как вдруг, в  настежь открытые  двери кузницы ворвался мокрый, перепачканный в грязи Илюша – деревенский  мальчик лет 8.  «Фёдор Абрамович, Фёдор Абрамович! Меня послали сказать, что Ксения родила!». Не помня себя от радости, сбросил Фёдор могучие рукавицы да как был в кузнечном фартуке, кинулся со всех ног домой. В родной избе собрались уж казалось почти  все соседки, дабы  по старой Куриловской традиции поздравить с первенцем  молодую мать.  Посреди толпы, на лавке у оконца новорождённого баюкала бабка Маланья - самая  искусная из Ординских повитух.  Увидев Фёдора, женщины расступились, позволяя молодому отцу подойти и впервые взглянуть на родное дитя.  «У тебя мальчик» - сказала Маланья, протягивая  деревенскому кузнецу  маленький аккуратный свёрток в котором плакал и брыкался  тёплый розовощёкий малыш…
Фёдор аккуратно принял младенца, посмотрел  крохотное ревущее личико, улыбнулся и в глазах его блеснула едва различимая  скромная мужская слеза ....  «Как назовёте первенца?» - кто-то спросил в толпе. «Матвеем  – ответил Фёдор, в честь Ксениного отца.
Не известно, тронуло ли рождение внука богатого купца из Ашапа или он и сам уж давно  простил ослушницу-дочь, только с тех пор стал он регулярно наведываться в Курилово привозя новорождённому пелёнки,  рубашки на вырост да безделицы. На праздник ПокровА взбалмошный тесть  и совсем расщедрился, выдал молодой  семье шестьдесят рублей, и  с этих пор появилась в хозяйстве кобыла Машка.
На праздник Рождества, когда новорождённый уже совсем окреп и начал понемногу ползать, отправились Фёдор с женой на раскрашенных санях к родственникам в Ашап.  Дорога пролегала по заснеженным полям да просторам бескрайней степи. На дворе стоял такой мороз, что не только дыхание , но казалось даже слова повисали в воздухе, обрастая морозной коркой, падали навзничь и разбивались, так и не успевши прозвучать. 
К середине пути, когда начало смеркаться в степи поднялся такой буран, что небо слилось с землёй, в глаза летели крупные хлопья, да сделалось так темно, что дороги и не разобрать. Думал Фёдор остановить кобылу, переждать непогоду да осёкся: они то с  Ксенией ничего, переживут, а вот малыш... Какого ему в такой мороз? И хоть мать его кутает да к сердцу прижимает, холод наступает всё равно. «Будь что будет!» подумал Фёдор и пустил запыхавшуюся Машку рысью.   Долго ли коротко, а на границе степи возник огонёк, за тем ещё один, а потом ещё. И вскоре из пурги появились маленькие пряничные домики, а над ними изысканный силуэт Ашапского храма.  Послышался праздничный перезвон, весёлая людская речь, а в следующий миг въехали они на широкую улицу, ярко освящённую кубастиками и тёплыми домашними огоньками. «Эко животина то умная нам досталась, я уж дорогу потерял, а она - куда нужно сама привезла» - подумал Фёдор и погладил  Машку по взмыленной холке.
Сани остановились у ажурного купеческого особняка,  из дверей которого выбежал обеспокоенный  хозяин. «Что же вы черти делаете! В буран и по степи, так ведь мне совсем внука  застудите!». Он ещё немного побранился,  взял Матвея на руки да пригласил дочь с зятем к себе в дом. В доме у купца собрались все родичи, прибывшие из самых дальних краёв. Были здесь и сын с Кунгура, и брат с Ясыла  и даже крестник с родителями, приехавшие на праздник с Усольской стороны.  Когда завершился ужин, а гости стали собираться ко сну, хозяин дома  взял на руки младенца и отнёс  его в главный зал.
 Ни кто не знает почему, а была в семье у Ксении такая традиция: когда ребёнок только-только начинает ползать,  садили его в центр комнаты, а вокруг раскладывали разные предметы, да начинали наблюдать: к какому предмету ребёнок потянется.  Считалось, что тот предмет,  который младенец выберет,  определит в дальнейшем всю его судьбу. Выберет серп – будет землю пахать, поползёт к книге - станет учёным мужем,  изберёт перо - ждать ему успехов в министерской службе.
«И  такое всегда сбывается!» гордо сказал тесть. «Вот я, ещё молоко на губах не обсохло,  а уже потянулся к монетам и кошельку. И вот,  как видите, -  стал купцом». «А,  Ксения, будь оно не ладно, выбрала  прялку да пучок травы. Вот и вышла замуж не пойми за кого».  «Давайте я молот положу, авось растёт наследник»- промолвил Фёдор.  «Я тебе положу! - ответил купец – не к чему моему внуку с железками возиться, помяни моё слово, -ни к чему!».
Когда  предметы были разложены, маленького Матвея посадили на середину комнаты и стали наблюдать, да только он спросонья ползти никуда не хочет, сидит, на всех смотрит,  глазами хлопает. Дед – купец его и так и эдак подзывает к мешку с деньгами, да только всё не впрок. «Что за диво! изумился тесть - сколько детей мы вот так не сажали, каждый чего-то да выбирал, а этот сидит и смотрит как вкопанный».  Покуда купец  ворчал да сетовал на странности внука, Фёдор незаметно достал молоток и положил на край комнаты, подле себя. Малыш увидел инструмент, пополз и вцепился в него двумя ручонками. Все изумились, а Фёдор просиял: смена растёт, кузнец искусный будет!
С той поры прошло немало времени,  Матвейка рос не по дням, а по часам, да вот надежды отца ни как не оправдывал. Ребёнок оказался слабым и часто болел, да и в кузнице не было от него никакого толка. Ближе к 7 годам, стал было Фёдор приохачивать ребёнка к кузнечному ремеслу, да позже понял – пустое дело.  Иной ребёнок уже и в пять лет и клещи держит, и молоточком  стучит. А этот – раскалишь ему железо, дашь молоток, стучать начинает: то инструмент уронит, то на птицу какую отвлечётся, то мышь углядит, а железо и  остынет. Решил тогда отец: пускай ещё подрастёт, и там попробуем снова. Не получится - отдам в обученье деду,  и кто знает, может быть в лавке торговать научится - купцом Ашапским станет.
С той поры Фёдор сына в кузницу не брал. Оставлял на поруки матери. А сам ремеслом занимался. Так, в трудах и заботах минуло ещё три года.  Снова накатила зима, а с ней и озорные святки, предвещавшие колядованье да зимнее озорство. Рождественским утром от Ашапского деда  местный ямщик привёз для Матвея гостинец: «маленький поросёнок для любимого внука -  было указано в записке, к праздничному столу».  Фёдор внимательно прочёл, посмотрел на сани да почесал затылок. «Видимо тесть совсем глазами стал слаб ….. маленький поросёнок? По мне так это здоровый кабан! Но да ладно, лишним не будет».
Матвейка в это время с другими мальчишками катался на корыте с самой высокой в Курилово горы. Бывало, разбежится,  запрыгнет в корыто и летит вперёд  головой! Скорость на кручах такая , что уже не разберёшь где небо, где земля, покуда не остановишься увязнув в глубоком снегу…. И всё бы было хорошо, если бы не пришёл  на горку Антошка - самый большой в деревне затейник и, вместе с тем баловник.
«Ребята,  кончай кататься! Пойдёмте со мною в Голгузинский лог! Там в одной из курч провалилась земля, да открылась такая пещера, что краю и конца не увидать!». Мальчики собрались и побежали за Антошкой, туда, куда он указал. В Голгузинском логу действительно оказалась пещера, да вход в неё оказался такой низкий, что даже самым маленьким пришлось согнуться пополам.  «Давайте посмотрим, куда она ведёт! – сказал Антошка, - мне кажется, пролегает она на мили под землёй , авось и до самого Кунгура дойдём». «Ты что освирепел_ удивился маленький Ваня, - а вдруг там в подземелье черти, ждут покуда такие как мы к ним сами на обед заявимся». Мальчика подняли на смех, стали  дразнить, а он не выдержал, расплакался и убежал».  «Ну и пёс с ним,-  сказал Антошка, идёмте  покуда взрослых сюда не позвал». «Вы идите, сказал Матвей, – а я Ванюшу догоню». «Нечего с ним нянькаться, -бросил Федот, или ты тоже струсил?».  «Я не трус,- сказал Матвей, -  вы идите а я посмотрю, что там снаружи да как , а позже –следом буду».  На самом деле Матвей действительно боялся, чего доброго заберёшься под землю, а там действительно  внизу чёрт или кто похуже.  Вышел он на мороз, да как да как даст дёру прямо до родной избёнки, залез на печку и не показывал носа оттуда до следующего утра.
По утру отправился Фёдор с семьёй к тестю в Ашап, где прогостили они почти четыре дня. Вернувшись назад, стала Ксения замечать за сыном какие-то странности, вроде бы святки, а он  на гору кататься не ходит, снежные городки не строит,  да и  колядовать с мальчишками впервые не пошёл. Всё больше в избе сидит  да изредка в конюшню заходит. Пыталась выспрашивать, да только бес толку, один ответ – «не хочу». На самом же деле Матвейка хотел, да выходить со двора опасался, ведь после похода к пещере для деревенских мальчишек  он - предмет для насмешек. Стоит лишь высунуть из калитки нос, как со всех  сторон полетит  одно и то же:  «трус!»
В один из последних  святочных дней,  накануне крещенского сочельника, Матвейка до самого вечера просидел на печи. Уже совсем стемнело, мать наказала ложиться спать. А сама сидела при лучине у окна, ждала Фёдора, коий допоздна задержался в кузнице  и даже на ужин не пришёл. Уже перевалило далеко за полночь, когда в избёнке скрипнула дверь, а на пороге появился взмыленный , усталый отец. «Что с тобой, что случилось?» - спросила Ксения, усаживая мужа  за накрытый стол.
«Понимаешь, работаю  сегодня в кузнице, тружусь как обычно в поте лица, вдруг слышу, подъехал кто-то, за дверями много людей собаки лают да кто-то ведёт разговор. Вышел я посмотреть, а там, прямо перед кузницей стоит богатый экипаж, рядом всадники  на лошадях и собаки злее волка любого. Гляжу, открывается дверь и выходит оттуда богатый господин, да прямиком направляется ко мне. Я пригляделся, а это сам Строгонов, улыбается и говорит: «Ты кузнец Фёдор будешь?».  Я и отвечаю: ну дескать я. А он и говорит: «Слышал я о твоём мастерстве, видел   в Кунгуре твои работы,   и думаю, что искуснее  тебя во всей губернии кузнеца нет. Ровно через месяц,  приглашён я к императору на торжественный приём,  будет там весь свет : приедут Юсуповы, Гагарины, Толстые , Абамелик-Лазаревы,  Елисеевы и многие другие, да каждый начнёт хвастаться какие у него богатства есть и насколько искусные мастера в его землях  проживают. Хочется  мне привезти на приём изящную  саблю, такую, что и у самого императора нет, чтобы  гости и сам царь увидев её ахнули. Выкуй мне такую саблю, и я тебя озолочу. Сроку даю не более двух недель, не сможешь – не жить тебе в Прикамском крае». Сказал он так и уехал, а я было взялся за заказ да ума не приложу как такую вещицу лучше императорской сделать… Фёдор поел и снова вышел на улицу, намереваясь работать в кузнице до утра…
На следующий  день Фёдор так и не появился дома,  Матвей несколько раз носил ему еду, а кузнец всё работал, превозмогая усталость и подступающий сон.  Спускаясь в кузницу, приходилось Матвейке  идти огородами да прятаться по кустам:  возле ближней  горы мальчишки возводили снежную крепость – чего доброго заметят и засмеют… Ближе к вечеру, когда Матвейка отнёс Фёдору ужин, его обнаружили, начали что-то кричать и махать руками. Мальчик не расслышал слов, а постарался поскорее скрыться в родной ограде.
Этой ночью Матвей ни как не мог уснуть, стыдно было ему за свой страх, а после полуночи стали одолевать такие  мысли, что лучше о них вообще не вспоминать.  Мальчик не выдержал, встал с печи, надел валенки, порты, шубёнку да  шапку и вышел во двор.
Ночь была ясной, небо расцвечивали звёзды, а над каждой заснеженной крышей поднимался к небосводу серый игривый дымок… «А ведь сегодня крещенский сочельник» - подумал Матвейка и стремглав бросился к Голгузинсому логу. Добравшись до пещеры, он остановился и долго взирал в темноту. «Эх была не была!» - подумал Матвей , перекрестился и вошёл в подземный чертог. В пещере было сухо и тихо,   не так в ней лютовал мороз, а пахло  жухлыми травами и землёю:  прямо как в подполье в родной избе. Матвей прошёл немного, и довольный собой, хотел уж было бежать домой, как сзади послышался грохот и он оказался в полной темноте. Матвейка обернулся и к ужасу понял, что порода обвалилась, и он оказался в Голгузинской круче в подземной западне. Что только не делал Матвей: он и кричал, и звал на помощь и разбирал руками завал, да только куда там без лопаты двигать комья промёрзшей земли. Ближе к утру, мальчик совсем умаялся, и, присев отдохнуть, незаметно для себя уснул…..
Вдруг,  закрытых очей Матвейки коснулся яркий живой огонёк, мальчик открыл глаза и увидел, что в пещеру  проникает лучик света с противоположной завалу стороны, да такой яркий , точно солнышко взошло. Не отдавая себе отчёт, мальчик пошёл на огонёк и вскоре оказался на выходе из пещеры, с другой стороны.  Когда глаза привыкли к свету, Матвей остановился и удивлённо взирал вдаль. Вокруг него раскинулся летний зелёный луг, небо было ярко голубое и всюду летали бабочки  и мотыльки… «Сколько же я проспал?- подумал мальчик,- и где это я?».  Прямо от пещеры через луг вела тропинка, Матвей решил проследовать про ней. 
На лугу было великолепно: всюду росли ромашки, яркой позолотой шумел меж травинок пряный зверобой, тёплыми огоньками выглядывал скромный Иван чай, а на тропинку то и дело выпрыгивали бойкие кузнечики, да выползали гусеницы и жуки. Вскоре мальчик дошёл до быстрого прозрачного ручья , через который был  перекинут аккуратный  мостик, а дальше- на лестной опушке стоял добротный деревянный дом, над которым отчего-то клубился дымок. «Кузница» - догадался  Матвей и  потянул входную дверь.
Смотрит, а внутри, в горне горит огонь, да стучат молоточками два удалых кузнеца, да так ловко работа у них выходит, что любо-дорого посмотреть.  «Эй малец, чего ты там стоишь?- весело крикнул один из них, -  подсоби ка нам вот этим молотом».  Посмотрел Матвей на кувалду,  кою ему указывали  и сказал: «Да вы что, мне такую и во век не поднять».  «А ты испей из бочки, - молвил, второй кузнец, -вон она, у входа стоит».  Посмотрел Матвей, у входа действительно  полная бочка, а в ней ковш утица плавает. Набрал Матвейка ковш, выпил и остолбенел, впервые в жизни почувствовал он в себе такую отвагу силу, что почудилось ему, точно он  не только  кувалду, но и шар земной поднять может». «Испей ка ещё – молвил кузнец».  Матвей испил. Теперь сила наполнилось смыслом, понял мальчик, что не следует тратить  её по пустякам, а нужно приложить на доброе дело.  «И ещё одну утицу» - снова сказал кузнец. Матвейка вновь испил. Теперь в его голове пронеслись идеи, ему захотелось творить,  создавать прекрасное созидать….. Изумлённый мальчик поглядел на кузнецов, а те только  смеются…
 «Гляди ка Косма, а малец то собственному дару дивиться, верно не ведал о том, какие способности в нём заключены». «Верно глаголешь Дамиан!  Ничего, на то и крещенская водица: она и тело и дух укрепляет, а сердце наполняет прекрасным, позволяя творить чудеса».  Схватил Матвейка кувалду да изумился опять, настолько лёгкой оказалась она да настолько удобно сидела в руке, точно неизвестный мастер создал её специально для него.  Подсобил он кузницам, ударил несколько раз туда, куда было нужно, а те закончили дело ударами маленьких молотков.  Несколько  раз закалял Дамиан изделие, а  после остудил. Взял его Косма и приладил деревянную ручку – получился новый кузнечный молот.  «Держи Матвей,  Сказал Косма-   это мы для тебя старались.  Выкован этот молот на Крещенье, а потому он не простой.  Слушаться будет только тебя, любую идею твою воплотит, а в руке будет сидеть как влитой. Держи его крепче, да выбирайся, тебе уже пора»…. «Откуда выбирайся?» -спросил Матвей.  «Как откуда?- изумился Дамиан, - из пещеры конечно, али уже  забыл?». Хотел Матвейка что то возразить, да от удивления проснулся, поглядел вокруг: темно. Понял где он находится и повесил нос.
Хотел было мальчик потянуться  да идти разбирать завал. Вдруг, чувствует: в правой руке рукоятка лежит. Матвейка изумился и крепче  её сжал - это был кузнечный молот! «Если то что было - и впрямь не сон,  может быть молот и выход поможет найти?»,- подумал мальчик так, снова коснулся молота и удивился ещё больше, вместо молотка на конце рукоятки оказалась лопата, да такая удобная, что он быстро расчистил завал. Вышел на Божий свет и смотрит: в руках опять кузнечный молот. Обрадовался Матвей  и прямиком побежал домой, решив по дороге заглянуть в кузницу к отцу.
В кузнице было тихо, сквозь  узкое длинное окошко проникали первые лучики зари, отец дремал у верстака, а на наковаленке лежала искусная, но самая обычная сабля, кои  привычно видеть у старых вояк или уральских казаков. Эх , подумал Матвей, хорошо поработал отец, вот кабы сделать чеканку на лезвии не было бы этой сабле цены! Только подумал – глядит, держит он в руке вместо массивного молота маленький молоток и зубильце, как раз  такое, чтобы задуманное воплотить. Взял их мальчик и  принялся за труд.
Вскоре проснулся Фёдор, увидел сына за наковальней, испугался да как закричит: «Что ты творишь! Это  для Строганова сабля, испортишь, а мне такую уже не сковать!». Подбежал, оттолкнул сына и встал в изумлении… Прямо по лезвию сабли шла изящная чеканка, образуя чудную картину, а на ней вся Уральская земля…. Здесь и леса густые, и горы высокие и Кама с кораблями, и великие древние города. Здесь Кунгур с церквями да храмами, Соликамск с колокольнями да маковками, горные заводы да деревушки,  а по дорогам купцы да простые мужики на тройках едут….
«Как это возможно!???» только и спросил Фёдор, а Матвейка всё ему рассказал..  «Любопытно, -  молвил, отец, -  только по моему это самый обычный молот. Дай как я им постучу….» Взял было молоток, только хотел ударить а у него уже кувалда. «Ладно,-  думает,- постучу как кувалдой вот здесь» - замахнулся. Хвать, а в руке уже топор, чуть было саблю не испоганил…. Изумился Фёдор, вернул топор сыну, а тот в руках владельца снова молоточком стал…
«Да, бывают чудеса на Крещение, - улыбнулся Фёдор, - Матвейка, поди ка сюда. Как ты говоришь,  звали кузнецов: Косма и Дамиан?». «Да, ответил Матвей и подошёл к углу, в котором отец стоял».  Здесь висела маленькая старенькая иконка с ликами двух святых. Пригляделся Матвей и встал в изумлении. «Тятя! Так это же те самые кузнецы, которые мне молот подарили!». «Чудеса….- промолвил Фёдор, - Косма и Дамиан считаются Божьими кузнецами, они покровительствуют нашему ремеслу да  сами избирают тех, кому в трудах помогать. Видимо не зря в глубоком детстве, только-только научившись ползать, среди всех занятных вещиц выбрал ты кузнечный молоток. Видимо тогда уже Божьи угодники  знали: кем ты станешь, и  где лежит твоя судьба»...
С тех самых пор начал Матвейка помогать отцу в кузнице, и всякая работа выходила у него так хорошо да пригоже, что отец  не переставал удивляться: какой могучий талант в сынишке дремал. История Матвейки быстро   разошлась по всему селу, снова сдружился он с деревенскими мальчишками. А про случай в пещере уже ни кто не вспоминал…
Через 10 дней появился в деревне Строганов, да так восхитился полученной сабле, что заплатил Фёдору в два раза больше, чем обещал. Сказывают,  что в Петербурге этой сабле  подивился  сам  император -  Александр 3. Хотел он было выкупить её у Строгонова или разыскать чудесного мастера да попросить его сделать такую же, только чтобы на ней была отчеканена вся Российская земля, да только имя мастера Строганов умолчал.  Сведущие люди говорят, что после революции попала эта сабля в Эрмитаж. Там она хранится и сейчас, радуя туристов и гостей. Смотрят люди, да только ни кто из них не подозревает, что сделал её не великий оружейник,  а простой уральский кузнец, коему минуло на тот момент всего 10 лет…… 
А Фёдор и Матвйека, выполнив заказ,  зажили лучше прежнего. На вырученные деньги купили они лес и построили новую кузницу, точно такую, какую  Матвейка видел во сне.  Пройдут года, и Матвей Фёдорович прославится, будет знать его весь Осинский уезд, а позднее - Ординский район. Станет он последним кузнецом деревни Курилово, а его искусство не раз покорит людские сердца….
В 2017 году на престольный праздник Иоана Устюжского случилось мне впервые оказаться на куриловской земле. Всё здесь было также как как на старых фото, многим из которых минуло уже почти 50 лет:  старенькая церковка с изящной колокольней, маленькие домишки, разбросанные в логу, весёлая речка Ординка да невообразимые по своей красоте  зелёные холмы… Для меня это место знаковое: именно отсюда пошёл наш род, именно здесь родился мой прапрадед Матвей Фёдорович, служивший некогда в этих местах  деревенским кузнецом.
Давно уже нет деревянной кузницы,   исчезла избёнка на зелёном холме, а сады и огороды заросли рябиной и ольхой.  Но всё же,  помнят здесь Матвея Фёдоровича,  добрым словом величают и  о его искусстве говорят…
Поднявшись на самую высокую Куриловскую кручу, я  сделал несколько снимков старинного села. Со стороны холма,   у которого некогда высилась кузница налетел небольшой ветерок и почудилось мне будто где-то стучит молоток по наковаленке, быть может это всего лишь биение сердца ,  а может быть и нет….