Виконт, трактирщик и алхимик

- Господин, пощадите! У меня семья, трое детей… - браконьер тщетно пытался разжалобить дородного аристократа, гордо восседавшего на сером жеребце. Рядом копошились слуги: один разматывал веревку для повешения дерзкого крестьянина, другие зорко следили, чтобы нарушитель раз и навсегда заведенного во владениях Антуана де Вернье порядка не сбежал от «правосудия» сеньора, улучив удобный момент. Впрочем, руки мужика были крепко связаны другой веревкой, которая, спускаясь от заломленных за спину запястий к лодыжкам, опутывала еще и ноги. Нужно было быть виртуозом-фокусником, чтобы умудриться распутать все это хитроумное сплетение и удрать.

- Если я пощажу тебя, это станет сигналом для десятков подобных тебе, которые устремятся в мой – он отчетливо выговорил это слово – лес и скоро истребят в нем всю живность. А потом будут так же умолять отпустить их с миром, ибо им тоже ведь «надо кормить семью», - с издевкой произнес виконт.

- Но это же был волк, - продолжал канючить пейзан. – Подлый зверь повадился бегать в наше селение, как будто в лесу для него не осталось добычи – оленей, зайцев, барсуков, перепелов и прочей дичи, и стал истреблять наших овечек, благородный сеньор. Волк – опасный хищник, вы же сами хорошо знаете это? Сегодня он унес барашка, завтра напал на крестьянина, мирно пашущего поле, а потом решил полакомиться дворянином, так ведь?

- Ха-ха-ха! – такая дерзость только раззадорила виконта. – Ты думаешь, негодяй, что я страшусь какого-то волка? Ты знаешь, сколько волков я перебил за свою жизнь? Можно всю дорогу от Орлеана до Лиона шкурами устлать! И в моем – он снова внушительно произнес это слово – моем лесу только я могу охотиться на этих серых бестий. Здесь я – весомо отчеканил он – и только я вправе добывать тут любое зверье: оленей, лисиц, волков, зайцев…

- Пожалейте мою семью, - стонал крестьянин. Меж тем двое слуг виконта подошли к нему и, крепко взяв за плечи, потащили к дереву, где третий уже прилаживал к крепкому суку веревку. Антуан де Вернье подъехал на коне ближе к месту расправы, ткнул бледного, как луна в полнолуние, крестьянина хлыстом в грудь:

- Как тебя звать, скотина?

- Винсент Буше… - пролепетал тот. – Не губите мою душу, ради Спасителя и Богоматери!

- Он еще и богохульствует! – с деланным возмущением воскликнул виконт. Его полнощекое лицо расплылось в гаденькой улыбке, изящные черные усы зашевелились, как у жука. – Говорит «не губите мою душу», а сам губит ее кощунственной божбой, дурак! Молись!

- Ваша милость, перед смертью этому мужику полагается исповедаться. Может, я слетаю в соседнюю деревню к кюре? – старый слуга Роже шепнул на ухо виконту.

- Обойдется, - небрежно махнул хлыстом виконт. – Если к каждому прохвосту вызывать кюре… мне жалко кюре, - он засунул руку в кошель, извлек оттуда горсть медяков, пересчитал их. Потом подумал, добавил серебряную монету и повернулся к Роже. – Ты знаешь, где живет этот негодяй – как там его?

- Винсент, – подсказал слуга. – В деревушке Сен-Поль, недалеко отсюда. Всего двадцать дворов. Я знаю это местечко, сестра вышла замуж за тамошнего кожевника…

- Мне плевать, за кого вышла твоя сестра. Завтра вручишь эти деньги жене прохвоста. Бери!

Слуга сложил ладони лодочкой, виконт ссыпал туда мелочь.

- Вы добры и щедры к этим мерзавцам, господин, - это другой слуга Бертран, моложе летами, подошел к виконту.

- Я – христианин, католик, а христиане должны помогать ближним, - ехидная улыбка вновь расплылась на лице Антуана де Вернье. Он повернулся к Роже. – Не вздумай присвоить хоть грош, я твои повадки знаю. Сам наведаюсь к этой бедной крестьянке и спрошу.

- Помилуйте, господин! Когда я вас обманывал?.. - воскликнул тот, закатывая серые глаза.

- Пора кончать с этим! – скомандовал виконт, указывая хлыстом на обреченного. – Ты уже помолился, разбойник?

Из глаз крестьянина текли слезы, прочерчивая светлые дорожки на чумазых щеках. Он только кивнул головой.

- От страха язык проглотил, - засмеялся Роже и двинулся к браконьеру. Третий слуга надел на шею пейзана пеньковый «галстук».

- Давай, Жорж! – весело крикнул виконт, поворачивая коня.

- Будь ты проклят! Сам погибнешь, как волк… - дерзкий пейзан хотел крикнуть что-то еще, но тут Жорж выбил из-под его ног чурбак, связанные ноги стали раскачиваться, как маятник.

Подоспел проворный Бертран и вцепился в ноги мужика, буквально повиснув на них. Дело было сделано: голова браконьера свесилась на плечо под неестественным углом, синий язык вывалился изо рта, Бертран разжал объятия.

- Тьфу ты, да он в штаны наложил, - слуга брезгливо повел носом.

- Висельники всегда так, - подошел Роже, оглядел повешенного.

- Что с волком делать, господин? – Жорж указал на лежавшего в траве хищника, которого незаконно убил этот наглый мужик.

- Как что? Шкуру с него содрать! – крикнул виконт. – Еще десяток таких волков – и я завешу ими все стены в обеденной зале моего замка!

Слуга привычными, отработанными движениями снял шкуру с убитого зверя, выскоблил ее.

Антуан де Вернье был доволен – правосудие свершилось. Только он и никто другой имел право вершить суд и расправу на родовых землях.

Виконт и четверо слуг умчались прочь. Крестьянин остался висеть. Веревка скрипела под порывами прилетевшего с гор ветра, на мертвое лицо садились мухи и комары, бродячий пес подошел к безжизненному телу, обнюхал его и убежал прочь. Скоро мертвец привлек внимание гнездящихся неподалеку серых ворон, одна из которых подлетела к повешенному и клюнула его в щеку. Прошел час – и на тело несчастного Винсента Буше случайно натолкнулся проходивший пустынным лесом монах близлежащего монастыря.

А виконт отправился на охоту. Рядом скакал верный слуга Жорж, приторочив волчью шкуру к седлу. В этот день охотничье счастье изменило владетелю окрестных лесов и нив: только пара подстреленных куропаток да тетерев со сломанным крылом, которого виконт поймал голыми руками, скрутил ему шею. «Все из-за проклятого пейзана», - думал он, заталкивая птиц в сумку.

Быстро смеркалось. Проголодавшиеся виконт и слуги направили своих коней к трактиру с высокопарным названием «Приют страждущих», хозяин его не только готовил прекрасное жаркое, но и сдавал комнаты. Двухэтажное здание трактира было приметно издалека: оно стояло на краю леса, у скрещения двух важных дорог, соединяющих северные и южные, внутренние и приморские земли королевства. Яркий свет в окнах и тускловатый фонарь над входом зазывали желающих перекусить, выпить и скоротать ночь за весьма недорогую плату.

Тусклый свет свечей, дразнящие запахи жареной рыбы, мяса, крепкий алкогольный дух, громкие голоса пьяных, требующих повторить… Трактирщик Франсуа, лысеющий краснощекий увалень средних лет, услужливо раскланялся перед виконтом:

- Для вас найдется комната на втором этаже, милорд. А что касается ваших слуг… - он беспомощно развел руками. – Все номера заняты, вот только в сенном сарае…

- Сойдет, - небрежно бросил виконт. – Они, бывало, ночевали в лесу, на сырой травке. Я верно говорю?

Трое слуг промычали дружное «угу».

- Отведите и накормите наших коней, - распорядился виконт. – Эту ночь они должны провести в надежно запертой конюшне. Тут в округе волки шастают.

Франсуа угодливо закивал:

- Все будет сделано в лучшем виде, как вы требуете, клянусь честью моего заведения.

«Откуда возьмется честь у этого плебея и его кабака?» - подумал Антуан де Вернье и снова обратился к трактирщику: - Накрой мне стол поближе к окну, выстави лучшие вино и кушанья, что у тебя имеются. Моим слугам отнесешь ужин в сарай. Да поскорее! Я голоден, как волк!

- Не извольте беспокоиться, - опять затряс головой Франсуа. – Сейчас мы все устроим!

За самым близким к окошку столом дрыхнул пьяный в стельку посетитель трактира. Хозяин и угрюмого вида вышибала Жозеф подняли пьяницу за руки и ноги и вынесли вон. Франсуа кликнул своего сына Гастона, чтобы тот привел стол в порядок. Появился юркий подросток.

- Гастон, обслужи благородного господина! – трактирщик снова услужливо поклонился гостю. – К вашим услугам – лучшие блюда: повар Жюстин просто великолепно готовит оленину. Вино – из лучших виноградников!

Гастон смахнул со стола крошки, вытер винную лужицу, оставленную пьяным, постелил скатерть с лионскими кружевами – пусть не слишком белую, в пятнах вина и жира, но другие столы не были застелены. Виконт огляделся. В большом зале находилось не более десятка клиентов трактирщика. В углу двое торговцев, уже изрядно принявших на грудь, почем свет крыли габель – соляной налог. За соседним столом моряк из Прованса, тоже крепко нагрузившийся, рассказывал о своих приключениях двум крестьянам:

- И вот отправился наш барк с грузом оливкового масла из Корсики домой… И тут грянула буря, да такая буря, что, клянусь всеми святыми, не было со времен Потопа!

Справа от виконта за сдвинутыми столами гуляла веселая кампания молодых людей, по виду студентов, бургундское лилось рекой, шутки, песни, брань, хохот слились в одну какофонию.

Аристократ заерзал на лавке, пальцем поманил мальчишку:

- Эй, как там тебя… Гастон что ли? слетай в конюшню, там мои слуги, попроси у них волчью шкуру для меня. Я сегодня целый день был в седле, отсидел то место, которое не принято упоминать, - он развязал узел на кошельке, достал пару су, сунул их в ладонь пареньку. – Да поживей, я не привык ждать.

- Слушаюсь, господин! – только хлопнула дверь за его спиной, впустив в зал порцию вечернего воздуха.

- Вот, извольте, - трактирщик поставил перед дворянином большое блюдо с аппетитно дымящимся жарким из оленины в обрамлении всевозможной зелени. Виконт подумал, что олень очень может быть подстреленным в его, Антуана де Вернье, владениях. – Какого вина желаете, ваша милость?

- Что-нибудь оригинальное у вас имеется? – спросил виконт, глотая слюни.

Трактирщик уже готовился перечислять все сорта вин, хранящиеся в погребе, но тут дверь распахнулась, и на пороге вырос мальчишка с волчьей шкурой в руках.

- Вот господин, что вы велели принести. – Виконт встал, а Гастон аккуратно застелил лавку.

- Ваша сегодняшняя добыча? – спросил трактирщик.

- Можно сказать и так. Отобрал у одного наглого браконьера. Развелось их тут в последнее время – и браконьеров, и волков. Так что там у тебя насчет вина?

- Э-э… - поначалу замялся тот. – Что бы вам посоветовать?.. Есть бутылочка восхитительного напитка – оно, знаете ли, пурпурного окраса, как мантия королей.

- Да хоть черного…На вкус каково? – во рту аристократа слюни пенились, как шампанское в бокале, желудок сладко урчал в предвкушении пиршества, но виконт не привык есть в сухомятку. – Сам-то пробовал?

- О, не извольте беспокоиться. Такой, знаете, терпкий привкус… Мне его тот алхимик так расхвалил…Он сам его и готовил. Добавил какие-то снадобья. Ну, алхимик, сами понимаете.

- Так принеси же его! – виконт начал терять терпение. – Пока ты болтаешь, жаркое остынет!

Франсуа тотчас послал мальчишку в погреб:

- Найдешь бутыль без труда, она зеленого стекла, стоит на полочке в нише, слева от двери.

Одна нога – здесь, другая – там. Не успел виконт оглянуться, как мальчишка уже стоял у стола с большой бутылью венецианского стекла в руках. Виконт привстал: волчья шкура сползала на пол, и он решил поправить ее. Хозяин заведения с сияющей подобострастной улыбкой на пухлом, жирном лице поставил перед виконтом серебряный кубок «для почетных гостей», взял из рук Гастона бутыль и занес ее над кубком.

Трактирщик показал себя никудышным виночерпием: Он слишком резко плеснул зелье в кубок, тот опрокинулся, и вино пролилось прямо на шкуру.

- Простите мою оплошность, господин, - лихорадочно задергал головой трактирщик. – Я сейчас вытру, - он затер лужицу на столе рукавом и на этот раз аккуратно наполнил кубок.

- Такой пустяк не стоит извинений, - пробурчал гость, садясь, при этом еще раз поправил шкуру, чтобы не сесть на мокрое.

- Еще раз прощу прощения, - трактирщик обернулся к Гастону и рявкнул: - Ты все еще тут, бездельник?! Обслужи вон тех торговцев, они давно заждались тебя.

Мальчишка побежал исполнять приказание. Виконт отпил немного из кубка. Вкус был действительно необычным: фруктовые и цветочные ноты слегка перебивал терпкий привкус… чего, он так и не смог определить. Виконт поднял глаза на трактирщика:

- Так, говоришь, алхимик изготовил питье?

- Именно так, господин, - заискивающе улыбался Франсуа. – Он оказался в наших краях проездом, пробыл у меня всего одну ночь, поужинал и позавтракал, оказался в высшей степени доволен приемом и подарил мне вот этот поистине великолепный напиток.

- И что же искал в моих владениях этот твой алхимик?

- Дело в том, что… им заинтересовалась святая инквизиция, и алхимику пришлось покинуть родной город.

- Может, и это вино представляет интерес для инквизиторов? – Виконт опасливо глянул на кубок, из которого только что глотнул.

- Да нет, что вы… Там было совсем другое. В общем, он не сошелся со слугами Божьими во взгляде на Святую Троицу ну и…

- Ладно, понял. Плесни еще! – Виконт осушил кубок и подставил его под струю из бутыли.

Хлебнув еще, он отставил кубок, махнул рукой, отсылая хлопотливого трактирщика прочь, и впился зубами в оленину. Кушанье было приготовлено на славу!

Торговцы за соседним столом прекратили обсуждать налог и принялись перемывать косточки бургундским таможенникам, мореход безмятежно храпел, гвалт гуляющих студентов превратился в гул, в котором трудно было различить отдельные возгласы. Следующий кубок аристократ наполнил сам, потом протянул бутыль мальчишке.

- Отнеси обратно. Доброе вино у того алхимика!

Гастон поклонился и исчез.

Поужинав, виконт щедро расплатился с трактирщиком. Тот проводил его на второй этаж, где уже была приготовлена постель для благородного гостя. Поймав за локоть парня, он извлек из его кармана два су, одно оставил юнцу, другой добавил к серебру виконта, крепко стукнул Гастона по затылку: не утаивай денежку от хозяина!

… Виконта знобило, хотя окно было закрыто, а внизу топилась печь. Тонкое одеяльце для летних ночей не спасало. Полная луна взошла над лесом, и лунная дорожка легла на постель, где ворочался дворянин – казалось, свет и воздух объединились, чтобы не дать ему уснуть.

Наконец, когда стало совсем невмоготу, он требовательно зазвонил в колокольчик. На пороге тотчас вырос трактирщик, на лице которого было написано классическое «Чего изволите-с?»

- Принеси мне, дружок, ватное одеяло. Что-то мерзну я…

- Ой, простите, ваша милость, но все одеяла я раздал посетителям. Сам-то я привык на соломе, под рогожей.

- Черт бы побрал твой постоялый двор! Что мне, околевать тут? – гневно зарычал виконт.

- У вас есть волчья шкура. Укройтесь ею, это поможет.

Ворча, тот снял с кресла висевшую на нем шкуру, потрогал. Вот черт, винное пятно так и не высохло! Что ж, придется терпеть. И что за вино такое – вроде крепкое, пьянящее, вкусное, а совсем не согревает? Ох, уж эти алхимики. Виконт завернулся в шкуру, смежил веки.

«Сейчас должен прийти долгожданный сон, - думал он. – В шкуре тепло. Хорошо быть волком: зимой и летом в одном «наряде», не надо думать, что надеть». Он укутался сильнее.

Желанный сон все-таки пришел. Виконту грезились в сновидениях осенний лес, погруженный в туманную хмарь, сквозь которую едва пробивались лучи бледного солнца; он бежал, задыхаясь, по мокрой траве, цепляясь за колючие кусты. Неожиданно из-за дерева показался охотник. Это был повешенный им браконьер Винсент Буше. На лице его застыла гримаса злорадного торжества…

Он проснулся далеко за полночь, лунная дорожка сместилась и теперь пролегала по стене, в свете «волчьего солнца» отчетливо проступали дешевая гравюра, голова какого-то зверя – кажется, это был барсук, громада бельевого шкафа… Неожиданно виконт почувствовал зуд, распространявшийся по всему телу. Было трудно дышать – словно он пробежал несколько лье, как во сне… Виконт дернулся, чтобы скинуть шкуру… но, казалось, она намертво приросла к телу. Черт, что такое! Если бы звериная полость была окровавлена и прилипла к телу, но слуга тщательнейшим образом вычистил ее. Виконт завертелся в постели, безнадежно пытаясь освободиться от шкуры. Но это было лишь начало страшной метаморфозы: волчий мех не только облепил его, но и распространился по ногам, торчавшим из-под полости. Все тело аристократа начало корежить; казалось, его терзают в застенках королевской тюрьмы или подземельях инквизиции. Антуан де Вернье хотел закричать, но изо рта его вырвался жуткий звериный вой. Лицо его резко удлинилось, ногти на пальцах превратились в уродливые когти, уши заострились. Лунный свет упал на зеркало в углу – и несчастный узрел в нем чудовище, лишь отдаленно напоминавшее человека.

Тонкое белье, облекавшее тело виконта, превратилось в клочья, которые тотчас рассыпались, истлели на глазах. Шкура прочно вросла в кожу. С нечеловеческим воем и визгом он выпрыгнул в окно, выбив стекла и сломав защелку.

«Волк!» - неслось отовсюду. Заливался пес на цепи, храпели, фыркали и шумно топтались лошади в конюшне. Его слуги с факелами в руках бежали к мечущемуся по двору зверю.

Трактирщик выглянул в окно и прицелился из арбалета. Франсуа Буше когда-то был таким же метким стрелком, как и его покойный брат. Он узнал о гибели Винсента от отца Дени, обнаружившего в лесу мертвеца и рядом – труп волка. Трактирщик без труда догадался, кто расправился с крестьянином, кормильцем семейства. Сразу вспомнилось, что в погребе хранится дар от алхимика – волшебное зелье: достаточно было капнуть на шкуру зверя, а потом угостить этим питьем человека и обернуть его в шкуру. Ученый так и поступил со своим слугой, превратив его в медведя. Чтобы вернуть топтыгину человеческий облик, он вновь влил ему в глотку эликсир. Но брат повешенного охотника, не станет делать этого: волку – волчья смерть. Арбалетный болт настиг цель. Громадный зверь рухнул среди двора.

Бертран подбежал к убитому волку, посветил факелом. Серая шкура, оскаленная пасть, изогнутые в предсмертных конвульсиях когтистые лапы. Что-то блеснуло, слуга нагнулся – и увидел изящный перстень с монограммой, который носил его господин. Волк имел поистине гигантские размеры, и перстень хорошо держался на длинном шерстистом пальце. Глаза мертвого хищника были не желтыми, а серыми – точь-в-точь, как у виконта. Протирая на ходу глаза, подошел Жорж, держа наготове нож, за ним – Роже. Они застыли в недоумении…

Лунный свет лег на мертвое тело, посеребрил шкуру чудовища. К слугам подбежал какой-то не совсем трезвый человечек и затараторил:

- Я видел, как трактирщик наливал какое-то вино вашему хозяину. А потом… я видел, как волк выпрыгнул из окна комнаты, где остановился благородный господин. Трактирщика зовут Франсуа Буше, он якшается со всякими темными личностями, я знаю…

- Ладно, без тебя разберемся, - прервал словоизвержение парня Роже и направился в трактир.

В зале было почти пусто, не считая пары заснувших за столом студентов, остальные пошли на двор, поглазеть на громадного хищника. Заскрипели ступени – это спускался по лестнице владелец заведения. Едва он увидел Роже, лицо его приобрело тревожное выражение, улыбка исчезла, в глазах ясно читался испуг.

- У тебя есть родственники? – спросил Роже, пристально глядя в лицо трактирщику.

- Был брат… -  тяжко вздохнул тот.

- Я знаю. У него остались жена и дети, - старый слуга извлек из-за пазухи кожаный кошель.

- Ты хочешь, чтобы я передал им деньги? – воззрился на него Франсуа.

- Да, пусть они возьмут их из твоих рук. И еще: где-то поблизости есть монастырь? Я решил оставить мир.

- В трех лье к северу, - ответил Франсуа, принимая деньги. – Там мой старый знакомец отец Дени. Обратись к нему, скажи, что это я направил тебя…

- На путь истинный, - с этими словами Роже покинул трактир.

Через несколько секунд на пороге появился Гастон, подбежал к своему отцу и работодателю:

- Папа, ты молодец! С помощью этого чудесного вина можно извести всех злодеев в округе.

- Да ты что? – с деланным удивлением произнес тот, топорща брови.

- Вот, скажем, спрыснуть этим вином крысиные шкурки, а потом подложить их в постель…

- Шкура должна быть соразмерна, - отвечал отец, - ну хотя бы относительно. И тут же переменил тон: - Ты чего шляешься по двору среди ночи?! Марш вытирать посуду, погляди, сколько ее скопилось!

Гастон, надув губы, поплелся к лохани с водой и горе грязной посуды.

«Хорошо, что вино еще осталось в бутыли, - думал Франсуа. – У меня есть хорошая оленья шкура, братец подарил, упокой его душу с миром. – Однажды в трактир непременно наведается судья, который на прошлой неделе вынес несправедливый приговор моему другу детства Шарлю, отправив его на королевские галеры за чужое преступление. Я обязательно угощу этого старого мздоимца! А там пусть разбираются с ним хоть волки, хоть охотники».

Ранним утром Роже навсегда распрощался с двумя другими слугами: он поскакал на север, к обители святого Августина, Бертран и Жорж направились в замок виконта,  дабы сообщить скорбную весть.

Всего за полчаса вдова Антуана де Вернье пережила гамму чувств: потрясение, неверие в случившееся (только перстень и клятвы слуг убедили ее в правдивости жуткой истории), смятение, растерянность (как жить дальше?) и желание отомстить убийце.

- Надеюсь, вы не убили негодяя сразу? – зловеще прошелестел голос Генриетты де Вернье.

Слуги дружно замотали головами.

- Вот и прекрасно! Он не заслужил быстрой смерти. Позовите мне немедленно этого немца Иеронима. Он должен быть у себя в… как это называется… рабо…нет, лаборатории?

Скоро пред очами вдовы предстал седовласый, остробородый человек, с пронзительными карими глазами на лице, испятнанном следами реактивов. Он услужливо раскланялся.

- Чем могу служить, сударыня?

- Ты уже знаешь, что произошло?

Алхимик молча кивнул.

- Я дала тебе приют, мой дорогой искатель философского камня, спасла от когтей инквизиции, поселила в замке мужа. Надеюсь, ты исполнишь мою просьбу?

- Для меня ваша просьба равносильно приказу.

- Вот и славно! У тебя ведь остался чудесный порошок, посредством которого человек навсегда лишается рассудка?

- О да, я заготовил целый бочонок. Достаточно одной щепотки – и с отведавшим его происходит то же, что с Навуходоносором, который возомнил себя быком. Он будет мычать и щипать травку… Он превратится в безумный и бессловесный скот, как те строптивцы, что сидят в подземелье замка. Этот рецепт я раздобыл у Жиля де Рэ, мир его праху!

- Так вот, предложи дегустировать это вещество мерзкому трактирщику. Как приправу…

- Все будет сделано в лучшем виде!

В душе вдовы сменились злорадное торжество, облегчение (я свободна!) и… вожделение.

- Иди ко мне, Иероним. Теперь ничто не мешает нам быть вместе. Никто… Не было бы счастья, да несчастье помогло, путь это и звучит цинично… - Двое сплелись в объятиях.

«Коллега сделал работу за меня, - думал алхимик, перебирая пергаменты крепкими, в химических ожогах, руками. – Если бы хозяин замка в одночасье потерял разум, тотчас стало бы понятно, кто постарался… Все в замке знают про тех дерзких крестьян, что сейчас в безумной и бессильной злобе грызут прутья в темнице. Интересно, догадывался ли покойный господин «Волк» о том, в каком качестве держит меня здесь его благоверная? Теперь придется ублажать эту похотливую самку каждую ночь, а раньше альковные встречи случались лишь тогда, когда виконт был в отлучке, в походе или на охоте, длившейся порой целые сутки. Признаться, эта стерва с небесно-голубыми очами изрядно опостылела. Мне куда милее крестьянские мальчики, которыми некогда делился со мной маршал Франции Жиль де Рэ. Этот злодей потом умерщвлял жертв своих извращенных утех, а мертвую плоть использовал для изготовления снадобий. Но не таков Иероним из Касселя: я хорошо платил этим безусым юнцам, а не убивал их – в результате Жиль погиб на костре, а меня покуда миловал Бог, покаравший некогда за тот же самый грех два библейских города. Пока же наведаюсь к этому любимцу пьяниц и исполню повеление моей госпожи, и еще…».

Он спустился в замковую тюрьму. За решетками метались потерявшие человеческий облик вчерашние хлебопашцы, пастухи, охотники, дворовые. Они выли, стонали, гавкали, повизгивали, скреблись, гремели тяжелыми цепями, как обычно ведут себя умалишенные.

- Сам виноват. Нечего было с вилами против сеньора! – обратился он к узнику, заросшему бородой до ушей и волосами до поясницы.

- И ты хорош – проворовался! – обернулся он к бывшему управляющему, который катался по полу, покрытому гнилой соломой, стремясь избавиться от блох.

Всем несчастным однажды незаметно подмешали порошок в пищу…

Алхимик аккуратно поднимался по узкой и крутой винтовой лестнице. Щербатые ступени в коричневых пятнах от пролитых нечистот и зеленых от плесени таили опасность: однажды нерасторопный слуга споткнулся, скатился вниз и сломал обе ноги. Надушенный платок не спасал от невыносимого зловония, которое, казалось, насквозь пропитало камни…

- Вот, попробуйте, - алхимик предложил трактирщику серый порошок. – Посыпьте им любое блюдо. Ну, хоть вот эту перепелку, которая стоит перед вами…

- А вы сами? – недоверчиво уставился на него хозяин заведения.

- Извините, мой друг, изжога… - Иероним развел руками.

- Прелесть! – приправа пришлась по вкусу Франсуа Буше.

- Я предлагаю обмен: слышал, у вас есть одно чудесное вино в большой зеленой бутыли, - заговорщицки подмигнул немец.

- Извините, не могу. Слишком много желающих испить его… - в свою очередь развел руками трактирщик. – Никак…

- А если отлить вот в эту небольшую склянку? – настойчиво принялся убеждать гость. – А я вам заплачу золотыми, да еще этот порошок подарю.

- Ну, если так… - тот немного помялся, но согласился. – Надеюсь, ваши золотые отчеканены на королевском монетном дворе, а не…

- Успокойтесь, никто пока не научился превращать медь или свинец в золото, - засмеялся алхимик. – Скажу вам по секрету: это попросту невозможно. Я убедился в этом. А вы можете убедиться в том, что золото не фальшивое, испробовав его на зуб.

Ничто не предвещало трагедии. Весь день Франсуа был весел, шутил с гостями, от души смеялся над пошлыми байками. Вечером же он вдруг, ни с того, ни с сего, стал мрачен, огрызался, без видимой причины ударил Гастона. А потом неожиданно встал на четвереньки и принялся лаять как пес, бросаться на посетителей, кусать их за ноги. С трудом верзила Жозеф сумел скрутить бывшего хозяина, которого не без труда погрузили в телегу и отправили в приют для полоумных. Многие жители окрестных деревень сочувствовали несчастному безумцу, другие же видели в произошедшем перст Божий: ходили слухи, что трактирщик обсчитывал захмелевших клиентов. А еще говорили, будто в его заведении виконт де Вернье превратился в волка – а все потому, что коварный Франсуа опоил его колдовским зельем…

… Мавританские купцы, чинно раскланиваясь на ходу, мягко ступали по расстеленным на полу обеденной залы звериным шкурам. Меха украшали и стены. К собранию покойного виконта должна была прибавиться и редкостная пятнистая шкура африканского хищника.

- Полюбуйтесь, леопард! – прошептал на ухо раскрасневшейся от выпитого виконтессе алхимик. – Мантия вице-короля Африки.

- А король кто?

- Само собою, лев! Приобретайте, не пожалеете. Позвольте-ка, я вам налью вина?

Генриетта де Вернье залпом осушила кубок.

- Какое чудное вино… откуда же оно? – заплетающимся языком проговорила виконтесса.

- Из виноградников Пуату, мой лучший друг доставил, - зашептал алхимик, поднося графинчик к кубку.

- А… давайте… окропим мех этим волшебным вином… так сказать, освятим, - щеки виконтессы алели, как маки, покрывающие луга вокруг замка. – Давайте же!

- Хорошо, что здесь нет нашего кюре, - улыбнулся ей Иероним. – Он бы выговорил вам за такое богохульство.

Вдова выплеснула содержимое кубка на шкуру зверя. Все дружно рассмеялись, даже маленький наследник, от души размахивавший деревянным мечом, круша невидимых врагов.

- Я постелю эту шкуру на ложе… в опочивальне, - бормотала виконтесса. – Сегодня вечером… я буду ждать тебя, мой друг.

- Придется подождать, - учтиво, но твердо произнес алхимик. – Мне надо будет завершить один опыт. Я приду к полуночи, вас это устроит, несравненная?

- Ну что ты… твое тело и так покрыто ожогами, зачем? – ворковала виконтесса, нетвердо стоя на ногах. – Впрочем, наука требует жертв! За науку!

Алхимик плеснул ей в кубок остатки чудесного вина.

«Благодаренье Богу, что хозяйка замка сотворила все сама. Иначе мне пришлось бы незаметно облить шкуру. Но как незаметно? Вокруг столько людей…», - думал Иероним.

- Ваша милость, позвольте передать вам этого фазана с трюфелями. От наших соседей баронов Дюпри, - шустрый мальчишка поставил перед ним аппетитно пахнущую дичь.

- Откуда ты? Я раньше тебя не видел, - воззрился на мальчика Иероним. «Впрочем, нет, где-то я его определенно встречал, а вот где именно – не припомню». – Ты здешний?

- Я недавно в замке, - юнец почтительно поклонился. – В услужении у повара.

«Какой милый, симпатичный поваренок», - алхимик сладострастно облизнулся. – Приходи вечером ко мне в старую башню. Я покажу тебе алхимические опыты…

- Фокусы? – живо заинтересовался мальчик.

- Какие к черту фокусы? – с деланной обидой в голосе ответил немец. – Чудеса науки!

- Если отпустят, - замялся мальчик.

«Я точно видел его, но вот где?» - хмель медленно, но верно одолевал алхимика. Он повернулся к виконтессе, чтобы в который раз чокнуться с нею. Мальчишка потянулся, чтобы забрать пустое блюдо с костями. Из рукава на жареного фазана просыпался порошок…

… Сорокалетний откупщик, восседая на буланом жеребце, внимательно разглядывал зубчатые башни и стены замка. Двадцать с лишком лет прошло, родовое гнездо де Вернье обветшало, слуги давно разбежались…

- Я слышал, тут случилась какая-то трагедия, - другой всадник на вороном скакуне подъехал ближе. Он был старше откупщика лет на десять и вдвое шире в плечах. – Говорят, вдова-виконтесса превратилась в дикого зверя, растерзала собственного сына, единственного наследника замка и была убита собственными стражниками. А еще у нее в башне жил один алхимик. Так он в тот же вечер тронулся умом, вообразил себя быком, стал мычать и жрать траву. Говорят, он был любовником владелицы замка и спятил, узнав о ее гибели, такая уж у них безумная любовь была, - он глухо хохотнул. – А потом замок опустел, никто из родичей виконта и виконтессы не согласился вступить во владение выморочным наследством. А еще в подвалах замка нашил чьи-то кости. Кстати, сам виконт превратился в волка и тоже убит.

- Трактирщиком, который тоже потом тронулся умом, - королевский откупщик резко развернулся. – Я правильно говорю, Жозеф?

- Гастон! Сколько лет… - пробормотал остолбеневший Жозеф.

- Двадцать. Или нет – двадцать два. Я вижу, у тебя уже седина в волосах? Так вот, Жозеф, я покупаю эти развалины, чтобы превратить их в жилище, подобающее такому состоятельному человеку, как я. Тем более что в скором времени я женюсь на молодой аристократке. Мадлен – последняя представительница вымирающего рода Дюпри. Мои капиталы плюс женин титул – и замок заживет новой жизнью. А тебя готов назначить начальником стражи. Согласен?

Бывалый вояка радостно закивал в ответ.

Они спустились с холма и подъехали к старому замку. Ров давно зарос камышом и осыпался, подъемный мост стал просто мостом с множеством дыр и щелей между провалившимися и расползшимися досками; если кони могли проехать по нему без особого риска, то нагруженная телега неизбежно провалилась бы. В бывшем домике стражи у ворот жила дочь покойного Винсента Буше с мужем. Жюли, хорошенькая молодая женщина, сделала церемонное приседание перед двоюродным братом, когда-то мальчишкой на побегушках, а теперь большим человеком. Из сторожки вышел ее муж Серж – косая сажень в плечах, удивительно похожий на Жозефа в молодости, хотя и не родственник бывшему трактирному вышибале – сироте, которого некогда приютил Франсуа. Жила семья в тесноте да не в обиде: в колыбельках гукали младенцы-близнецы, в печке варился суп, за окном сушилось белье.

Жюли провела гостей по залам и коридорам замка. Вот остатки прежней роскоши – вылинявшие, изъеденные молью шкуры лесных зверей. Вот следы когтей на трухлявой двери – это виконтесса в облике зверя с жутким воем скребла и царапала их, пока стрела стражника не сразила ее. В обеденном зале накрыли стол, хозяйка выставила горшки и миски с простой крестьянской пищей.

- Мы живем здесь уже несколько лет, - говорила она, разливая луковую похлебку. – Мой муж охраняет замок от любителей поживиться. Хотя, что здесь искать? Все, что было, давно растащили бывшие слуги и лакеи. Если только в башне алхимика. Я потом провожу вас туда.

- Богатеет держава – богатею и я, - рассказывал откупщик Гастон. – Моими стараниями пополняется королевская казна. Моя работа приносит королевству стократ больше пользы, чем все виконты, бароны и даже герцоги, вместе взятые. Разве я не имею право жить в замке?

После обеда они наведались в башню алхимика, где их поразила мерзость запустения: с потолка свисала паутина, напоминавшая рыбацкие сети и невода, огромная серая крыса, прошмыгнувшая через лабораторию, перепугала Жюли. Неожиданно ее внимание привлек бочонок, стоявший в углу. От него исходил манящий пряный запах. Женщина запустила туда руку, облизала пальцы, широко улыбнулась.

- Это какая-то приправа. До чего же вкусно! Можете и вы попробовать.

- Не делай этого! – возопил Гастон. – Серж, у тебя найдется рвотное?

- Есть пузырек. Однажды жена съела что-то несвежее, ей стало плохо, мы послали в город за лекарем, истратили последние деньги, зато Жюли выздоровела. А в чем дело?

- Немедленно беги за этим пузырьком! – закричал Гастон. – Потом объясню.

Жюли побледнела и присела в старое скрипуче кресло. Скоро ей стало плохо. До самого утра муж дежурил у ее постели. Пришлось использовать все содержимое склянки, и страшное безумие, готовое накрыть черным крылом разум женщины, отступило. На следующее утро Серж, Жозеф и Гастон подпалили старую башню. Со звоном лопались бутылки, пробирки, реторты, колбы, из узких оконец с шипением вырывались облачка серого, белого, розового дыма, с криком метался над замком гнездившийся на кровле башни орел. К полудню ветер рассеял смрад, разогнал дым.

- Будешь моим управляющим, - Гастон хлопнул Сержа по плечу.