Шар с Кергелена

Остров Кергелен… «Безутешными» называли его и соседствующие островки мореплаватели прошедших веков. Замшелые камни, голые скалы, холодные волны, разбивающиеся о безжизненные утесы. Единственные аборигены этого клочка суши, заброшенного в приантарктические воды – пингвины. Тяжело переваливаясь, бродят бескрылые птицы по берегам сурового и неприютного острова, с тревожными криками пролетают над ними чайки и альбатросы. До ближайшей суши – тысячи миль, добраться сюда можно только морем от Реюньона, что может быть весьма мучительно из-за неспокойного моря, частых штормов. И если вы спокойно переносите болтанку – что ж, добро пожаловать на острова Безутешности.

Здесь нет лесов, а чахлый кустарник стелется под ногами, как в арктических тундрах. Из всей бедной видами флоры архипелага только кергеленская капуста представляет интерес для человека, далекого от ботаники: некогда этот продукт спасал китобоев от цинги, подобно тому, как ложечная трава сохранила немало жизней покорителей Арктики. От Антарктиды Кергелен отделяют две тысячи километров бурных океанских вод. Можно ли найти на карте мира другое такое место, отрезанное от самых окраинных уголков цивилизации? И этот убогий кусочек суши – владение Французской республики! Впрочем, население этой заморской территории невелико и непостоянно: метеорологи и другие люди науки. Кергелен и другие островки Безутешного архипелага представляют собой вершины давным-давно погрузившегося в индоокеанскую пучину Кергеленского плато.

Неумолчный грохот волн, рев морских слонов, крики птиц и завывания ветров – вековечная музыка безутешного мирка, затерянного в холодных просторах. Наверное, эти невеселые мысли частенько посещали орнитолога Клода Дюрандаля, уже второй месяц занимавшегося исследованием кергеленских пингвинов в их естественной среде обитания.

Накануне остров здорово тряхнуло. Толчок разбудил ученого среди ночи, подбросив на кровати и осыпав штукатуркой с растрескавшегося потолка. К счастью, дом выстоял, а вот в пещерах, которые он намеревался обследовать, произошли обвалы. Где-то засыпало живописные гроты, где-то, наоборот, рухнувшие стены обнажили подземные залы, куда не ступала нога человека. Один из таких залов внезапно предстал очам орнитолога, изучавшего одну прибрежную пещеру, облюбованную пингвинами. Хотя спелеология никаким боком не входила в сферу его научных интересов, любопытство – великая сила. Перешагнув через обломки обвалившейся скальной стены, Клод Дюрандаль из пещерки, куда во время приливов вторгаются океанские волны, смело вступил в созданный матерью Природой миллионы лет назад зал. Двухэтажный дом, в котором поселился прибывший на остров орнитолог, мог свободно поместиться в этом зале. Столь обширное помещение завершалось сводчатым потолком, украшенным классическими сталактитами. При этом большая часть мега-сосулек в результате землетрясения обвалилась и превратила пол в нагромождение битого льда и камня. Пробираться через эти «торосы» было весьма рискованно, но почему бы не попробовать? Конечно, велика вероятность поскользнуться,  расквасить нос, повредить колено, разбить очки, но, как известно, Париж стоит мессы, а неведомая пещера – синяков, ссадин и даже разбитых очков (благо, имеются запасные). Исследователь пернатых, оставив старую пещеру, где среди камней, покрытых толстым слоем пингвиньего помета, хрустела под ногами яичная скорлупа (подземный толчок погубил не родившееся потомство), вступил в мир, дотоле не знававший не только птичьего гомона, но и солнечного света!

Передвигаться по подземному залу было действительно весьма проблематично. Приходилось перед каждым шагом глядеть попеременно, то под ноги, дабы не растянуться среди ледяного крошева и мокрых, скользких камней, то вверх, где десятки сталактитов угрожающе свисали с потолка, грозя сорваться вниз, на голову незадачливому исследователю, слабо защищенную спортивной шапочкой. Сначала он двигался вдоль стены, пока не обнаружил в хаосе каменных и ледяных глыб что-то вроде прохода. Так же осторожно, аккуратно пробираясь по нему, Клод Дюрандаль достиг середины зала, где высилась громадная гранитная плита, достигавшая ученому до колен. Она была усыпана осколками сталактитов, на плоской поверхности плиты свободно могли бы улечься три человека того же роста и телосложения, что и Дюрандаль. Почти посреди плиты, в небольшом округлом углублении находился странный металлический шар из неизвестного металла размером с футбольный мяч. По его поверхности змеились трещины – по-видимому, внезапный толчок и обрушение тяжелых сталактитов изувечили этот странный предмет. Но откуда здесь, в пещере, куда никогда не ступала человеческая нога, этот шар? Ученый протянул руки к шару. Металл был холодным и довольно хрупким; похоже, он представлял собой оболочку чего-то крепкого и плотного.

Скользкий шар неожиданно выскользнул из рук Дюрандаля и упал на гранитную плиту. Тут ученый заметил, что камень имеет идеальную прямоугольную форму и, похоже, был кем-то обработан и превращен в правильную геометрическую фигуру. Но кем? При ударе о гранит поверхность шара покрылась новой сеткой трещин, будто яичная скорлупа. Он скатился обратно в углубление, откуда ученый повторно извлек шар. Без особого труда он снял металлическую оболочку – будто плод очистил от кожуры, орудуя перочинным ножиком.

Изумленному взору француза предстал идеально гладкий, идеально круглый шар из какого-то необычайно прочного стекла, на котором нож не оставил царапин. Он внимательно вгляделся в загадочный предмет – и едва не выронил его вторично: внутри шара начали кружиться, пульсировать, ежесекундно меняя очертания, цветные пятна. Как будто в руках у него было подобие детского калейдоскопа. Как завороженный рассматривал исследователь чудо, изготовленное неизвестно кем и неизвестно когда. Он вспоминал каменные шары с Земли Франца-Иосифа, где несколько лет назад довелось побывать с международной экспедицией – но это была игра природы. Еще какие-то шары в Центральной Америке… Но все это – камень, а здесь – прочное стекло, заключенное в оболочку из металла. Радугу пятен прорезали вспышки белых молний. «Что за чудеса?» – бормотал орнитолог, медленно и аккуратно поворачивая шар в ладонях. Таинственный артефакт быстро потеплел, то ли от температуры человеческого тела, то ли от каких-то внутренних процессов, выражавшихся в пляске пятен и игре молний.

- Боже! – воскликнул Клод Дюрандаль и отшатнулся, каким-то чудом сохранив равновесие и удержав в руках шар. Молнии и пятна исчезли – и на обомлевшего француза смотрело лицо непонятного существа с остроконечными звериными ушами, покрытой густой шерстью треугольной мордочкой и огромными глазами…

… Евгений Мошников наткнулся на это «нечто» чисто случайно, когда собирал грибы в пинежской тайге. Любитель «тихой охоты», имея пинежские корни, каждое лето отправлялся на родину предков. Этот поход за грибами запал в память неожиданной находкой.

Посреди поляны, на краю болота скромно притулилась охотничья избушка, покосившаяся от времени и покрытая зеленой бахромой мха. Евгений осторожно переступил порог, дверь противно заскрипела. Паутина по углам, трухлявый стол, пустые бутылки в углу, на столе – самодельная деревянная солонка, в которой вместо соли валялись полуистлевшие мухи. Под столом он заметил старый берестяной короб, нагнулся, придвинул его к себе – и присвистнул от удивления. На дне короба лежал идеально круглый стеклянный предмет, облепленный засохшим лесным сором. Муравьи деловито бегали по нему. «Как он здесь оказался?» - думал грибник, извлекая из короба необычную находку. Обтер тряпицей, прильнул к нему глазом, посмотрел сквозь дверной проем на залитый светом июльского солнца лес – солнечные блики заиграли на стекле. Случайный взгляд собирателя грибов упал на компас, носимый вместо наручных часов: часы заменял мобильный телефон – сотовая связь в тайге не ловится, так пусть хотя бы время показывает. Стрелка компаса лихорадочно крутилась, упорно не желая становиться в классическое положение «север-юг».

«Может, какая-нибудь космическая штука упала? У нас же постоянно с космодрома что-нибудь запускают, – думал он, разглядывая странный шар. – В мезенской тайге так постоянно железяки разные находят, некоторые их в хозяйство пытаются приспособить». Впрочем, тут же Евгений вспомнил о том, что иные собиратели космического мусора внезапно по непонятным причинам заболевали и раньше времени сходили в могилу. «А что, если эта штуковина радиоактивная?» - он опасливо покосился на находку. Однако тут же смекнул: «Чему быть, того не миновать, может, она и не радиоактивная вовсе. Авось пронесет? Да и вряд ли из космоса свалилась – какое бы ни было прочное стекло, разлетелось бы вдребезги, или расплавилось, пока с сумасшедшей скоростью летело до земной поверхности». Спустя несколько дней, уже в Архангельске он показал стеклянный шар знакомому экологу. «Ну, что тут сказать, радиация в норме», - задумчиво произнес он, поводив датчиком вокруг шара.

- А как он в таежной избушке очутился? – все допытывался у друга Евгений.

- А шут его знает! Стекло как стекло, только очень плотное и крепкое…

В последнем имел возможность убедиться сам Евгений, когда его сын случайно выронил шар: ни трещины тебе, ни вмятины, ни царапины! Владелец диковины выставил ее под стеклом в серванте и охотно демонстрировал гостям странную находку. Прошло два года…

- Папа, она вся искрится! – восьмилетний Гоша вбежал в комнату, где отец одним глазом уставился в телеэкран, другим – в местную газету, при этом прихлебывая кофе.

- Что искрится?! – вскочил отец. – Проводка? Замыкание?

- Да нет, папа, шар этот, из лесу…

Он буквально оттащил отца от телевизора и привел в гостиную, где оба изумленно воззрились на шар, который, по словам ребенка, «показывал мультики», то есть разноцветные пятна-кляксы, молнии, искры… Неожиданно «мультики» сменились научно-фантастическим фильмом, окончательно сбив с панталыку отца и сына.

Глазастые лица непонятных существ глядели на них из шара. Над бескрайними лесами проносились странные летательные аппараты: одни отдаленно напоминали дирижабли, другие пресловутые летающие блюдца. На лугах паслись удивительные существа, передвигавшиеся то на четырех, то на двух ногах, непохожие ни на одного из ныне живущих травоядных. На берегу моря высились циклопические постройки, созданные руками неведомого народа. Изображение пропало так же внезапно, как и появилось – как будто кто-то выдернул шнур, и экран телевизора погас. Как ни вертели шар отец и сын, как ни вглядывались в него, все усилия были тщетны!

- Может, он еще включится? – с надеждой воскликнул мальчик.

- Черт его знает! – пораженный отец долго еще глазел на шар, несколько минут назад прервавший демонстрацию удивительного «кино». – Говорил же я, какая-то секретная штука!

Одновременно в другом полушарии тот же «фильм» смотрел и Клод Дюрандаль. «Они так похожи на лемуров, если бы не человеческий рост и разум, - рассуждал биолог. – Что, если это – послание из космоса или наследие древней, дочеловеческой цивилизации?»

Его мысли прервал страшный грохот. Клод Дюрандаль отпрянул – и это спасло ему жизнь: огромный кусок каменного свода обрушился вместе с полусотней сталактитов. Шар, выскользнувший из рук ученого, оказался раздавлен под многотонным прессом камня и льда.

Пошатываясь, оскальзываясь на мокрых камнях и обломках сталактитов, выбрался из пещеры орнитолог, навсегда оставив под нагромождением камней осколки открывшегося ему чуда

Он поднялся на высокий утес, присел на обломок скалы и задумался. Над головой кружили морские птицы, внизу, почти у самой кромки прибоя, гуськом шли пингвины. Набегавшие волны разбивались о камни, колыхали тяжелые, темные лохмы водорослей, перекатывались через наполовину замытый песком громадный позвонок кита. Клод плотнее запахнул куртку – ветер с моря пробирал до костей, не спасал и толстый свитер. Он родился на берегу Бретани, где с младенчества каждый день созерцал столь же мрачное море, пасмурные небеса, слушал гомон чаек, осторожно балансируя, ходил по скользким прибрежным камням, рискуя плюхнуться в воду. Его влекли птицы: кувыркающиеся в воздухе бекасы, жаворонок, радующий веселой мелодией крестьян в жаркий летний полдень, даже напыщенные павлины и бойкие воробьи. Орнитофауну родного края он знал, как свои пять пальцев, поэтому уже в коллеже решил посвятить свою жизнь изучению экзотических птиц, будь то тропические бананоеды или антарктические пингвины. Цивилизация воспринималась им как данность, нечто само собой разумеющееся, история – как набор занимательных сюжетов, тайны древних времен – как сказки для взрослых. Его душу не трогали даже менгиры родной Бретани: ну, были друиды, кому-то там молились – и что с того? Поэтому, когда он узнал, что рабочие нашли в куске песчаника металлический стрежень, намного старше человека как биологического вида, он лишь ухмыльнулся: байки. И вот неожиданная находка перевернула привычные представления о мире!

«Рассказать коллегам – не поверят, подумают – умом тронулся, напугавшись землетрясения», - думал он, лихорадочно расхаживая по комнате. И вдруг остановился, как громом пораженный: «Шар! Это уже было! Задолго до путешествия на Кергелен я прочел в одном научно-популярном издании… Тогда не поверил, счел бредом или буйной фантазией…»

…Участник антарктической экспедиции Джеймса Росса матрос Кларк Перри во время пребывания на Кергелене обнаружил странные следы на снегу: как будто некий загадочный зверь прошелся пятипалыми копытцами по пороше в направлении холма. Заинтересовавшись (откуда на затерянном в океане острове копытные звери, здесь живут только птицы, да на берегах нежатся ластоногие?), он прошел вдоль цепочки следов, и у подножия холма обнаружил два металлических шара: один был разбит вдребезги, рядом с металлическими осколками обнаружилось стеклянное крошево – похоже, стекло было сердцевиной шара, а металл – оболочкой. Неподалеку валялся второй, который он подобрал и отнес на корабль.

Пока моряк шел, бережно неся свое «сокровище», его не покидало ощущение, что кто-то невидимый наблюдает за ним из-за прибрежных скал, из-под разбросанных повсюду камней – отовсюду. Ему поневоле вспоминались сказки о маленьком и неуловимом народце холмов.

Оставив морскую службу и вернувшись в родную Англию, Перри поселился в Девоншире; металлический шар долгое время хранился в сундуке, в подвале, но, в конце концов, Перри достал его, и артефакт украсил скромное жилище моряка в компании с китовым зубом, большим куском коралла, дикарскими амулетами и тропическими раковинами. Вскоре, когда в дом к Перри нагрянула орава сотоварищей по морским странствиям, он гордо продемонстрировал друзьям свою находку.

- Он снаружи металлический, а внутри должно быть стекло. Интересно, кто сотворил эту игрушку? Остров-то совсем безлюдный…

- Пингвины! – захохотал Чарли Эдвардс. – Говоришь, стекло внутри. Проверим?

Перри не хотел уродовать молотком такой изящный шар, но друзья дружно требовали разбить его. Морской волк нехотя взмахнул молотком, легонько стукнул по шару.

- Сильнее! – орали друзья. – Хлебни-ка еще джина, приятель, он силу придаст.

Кларк Перри так и сделал. От удара по металлическую поверхность шара рассекла широкая трещина. Чарли вгляделся в нее:

- Верно, там внутри что-то блестит. Давай стукни еще разок!

Но Перри решительно забрал шар и водрузил на полку. Скоро захмелевшие друзья забыли про шар. Бывалые мореходы наперебой рассказывали о своих приключениях: штормах, кораблекрушениях, лихорадках, могучих китах, способных потопить целую шхуну, людоедских островах, болтали про призрак «Летучего голландца», морского змея – «я сам-то не видел, но один знакомый в таверне говорил, Богом клялся, что это – сущая правда, не выдумка». Разбрелись далеко за полночь...

Несколько дней спустя Кларк решил извлечь стеклянное нутро из металлической оболочки. В этот раз он предельно аккуратно орудовал молотком. Хотя, предосторожности были напрасны: на гладкой стеклянной поверхности не оказалось ни царапины, ни скола.

Ненастной февральской ночью моряк проснулся от странного яркого света. Нет, это не отблеск уличных фонарей, а камин давно потушен! Странные блики отбрасывал стеклянный шар! Яркие пятна всех цветов радуги кружились, меняя очертания и оттенок, меж ними то и дело вспыхивали молнии. Перри подошел к шару близко – и внезапно отскочил: морда странного зверя с огромными глазами глядела на него. Он был похож одновременно и на человека, и на громадного лемура. Кларк и так-то чувствовал себя скверно: даже его могучий организм, прошедший ураганы и тайфуны, ревущие сороковые и рокочущие пятидесятые, с трудом переносил разыгравшуюся магнитную бурю. А шар, будто волшебный фонарь, показывал все новые и новые картинки незнакомой страны: поросшие густыми лесами горы, пастбища, где паслись странные существа то на двух, то на четырех ногах, каменные дебри загадочных городов, корабли без парусов, разрезающие острым килем хмурые волны, летательные аппараты.  Неведомый мир, казалось, вторгся в сонную жизнь провинциального английского городка, где за последние лет триста не случалось ничего сверхъестественного.

«Чертовщина!» - в ярости он схватил шар, распахнул окно. С улицы дохнуло морозной сыростью, ветер разметал в стороны линялые занавески. «Сгинь, наваждение!» - Перри со всей силой метнул его прямо на мостовую. От удара о камни шар разлетелся на куски.

На следующее утро циклон ушел, и самочувствие Перри заметно улучшилось. Осколки шара убрал с дороги дворник. «Вот и конец колдовству, - подумал он. – Я вообще-то человек не суеверный и чертей не боюсь. Наверное, люди науки знают, что это за штука. Может, это селениты с Луны прислали к нам «привет» или марсиане?». Кларк иногда почитывал фантастику, в основном бульварного свойства, потому охотно принял версию: шар – творение каких-то неземных созданий. С этой мыслью он погрузился в сон.

На суше моряк спал чутко. Это в море на корабле он мог безмятежно храпеть под грохот валов и вой ветра, но здесь его мог разбудить даже шорох. Странный звук, подобный цокоту копыт, ворвался в сновидение моряка, где он вновь нес вахту на корабле, режущем морские волны… Кларк открыл глаза. Господи! Перед ним стояло покрытое короткой серой шерстью остроухое существо, похожее на безрогую козу ростом с невысокого человека… на двух задних лапах! Необыкновенное создание издало чавкающий звук и двинулось к нему. Перри открыл рот, чтоб позвать на помощь. Но крик застрял в устах – сердце остановилось раньше.

Наутро, когда домовладелец нашел в постели мертвого Кларка с гримасой ужаса на лице, на улице городка, где поселился бывший мореход, на свежем снегу обнаружили ровные, прямые вереницы следов. Казалось, пятипалое животное с копытцем на каждом пальце ночью прогулялось по городу… на двух ногах, ибо только двуногое может оставить столь аккуратный след. «Нечистая сила» - думали городские обыватели. К ужасу людей набожных, двуногое копытное вольготно чувствовало себя даже за оградой церкви, где также сумело наследить! Более того: оказалось, что «гость из преисподней» перемещался не только по земле, но и заснеженным крышам, куда умудрялся каким-то образом забираться – быть может, карабкаясь по наружной пожарной лестнице. А, может, оно умеет летать: ведь демонов нередко изображают крылатыми? В течение многих лет подобные следы встречали в разных уголках графства Девоншир. Тайна эта и по сей день остается нераскрытой.

… Они миллионы лет жили на континенте, большая часть которого ныне покоится на дне Индийского океана. Здесь неуклюжие глазастые существа спустились с деревьев, научились ходить на двух задних лапах, а передними изготовлять нехитрые орудия. Они же приручили других двуногих – мезонихий, дальних мирных родичей знаменитого хищника эндрюсарха, некогда терроризировавшего  обитателей первобытных лесов и степей. Микроконтинент, располагавшийся между Антарктидой, Азией и Австралией, стал полигоном, где мать Природа разрабатывала все новые казусы и курьезы эволюции. В Австралии бурно развивались сумчатые, в Южной Америке – архаичные копытные, в Кергелениде (назовем ее так, ибо Кергелен был частью микроконтинента) – мезонихии и лемуры. Последние, как и первые, принадлежали к различным видам. Были среди них лесные хищники, наводившие страх на мирных собратьев по семейству. Были и всеядные прямоходящие, похожие на мадагаскарских мегаладаписов, вымерших уже в человеческую эпоху. Расцвет цивилизации разумных лемуров пришелся на середину кайнозоя. Все, как у людей: города, нивы, сады, мощеные дороги, письменность, государственность, искусство, наука, техника. А еще лемуры поставили на службу своей цивилизации магнитное поле земли. Для них магнетизм, похоже, играл ту же роль, что для нынешнего человечества – ядерная энергетика. Их воздушные корабли-магнитопланы бесшумно проносились над морями и материками, магнитомобили бежали по дорогам, энергия магнетизма пронизывал всю повседневную жизнь. Они научились использовать во благо своей цивилизации силовые линии Земли. Их мир процветал тысячи лет, но…

Микроконтинент медленно погибал, сотрясаемый страшными землетрясениями и вулканическими извержениями, постепенно опускаясь в океанскую пучину. В поисках новой родины кергелениты отправились в Антарктиду, которая в ту пору не была еще покрыта льдом, если не считать горных вершин. Они везли с собой не только орудия повседневного труда, произведения наук и искусств, магнитопланы и магнитомобили, но и образцы кергеленской флоры и фауны, включая ручных мезонихий с копытцами на каждом пальце и даже своих примитивных, хищных родственников из кергеленских дебрей. Однако в Антарктиде их не ждали: цивилизация разумных сумчатых уже приближалась к зениту, и появление других разумных существ никак не входило в планы антарктов. Две цивилизации вступили в войну, которая длилась долго, но, в конце концов, аборигены вытеснила пришельцев… нет, не назад в Кергелениду. В Антарктиде разумные лемуры обнаружили портал в параллельный мир. Их переселение с гибнущей Кергелениды и враждебной Антарктиды заняло несколько столетий. Двадцать миллионов лет назад, когда волны сомкнулись над остатками микроконтинента, последние из лемуров покинули земной мир сквозь пространственный тоннель: магнитные силы и здесь помогли предтечам человечества.

За миллионы лет следы древней цивилизации почти стерлись: под толщей вод, под слоями осадочных пород лежат развалины древних городов, в угольных шахтах, в отложениях третичного периода не раз находили странные металлические предметы, которые наука тотчас объявляла случайной игрой природных сил, а любители космической фантастики приписывали внеземным пришельцам. Народ лемуров любил свою землю, на других же континентах, диких и безлюдных, кергелениты чувствовали себя лишь гостями, не основывая колоний. Их единственная попытка обосноваться на самом южном материке Земли была, как сказано выше, сорвана местными обитателями – сумчатым народом. Потому-то люди, ставшие разумными спустя миллионы лет после гибели цивилизации-предтечи, не сохранили памяти о ней. Не считать же таковой фантастические байки оккультистов о Лемурии.

Кергелен и Архангельская область являются магнитно сопряженными территориями, расположенными на одной оси. Неслучайно в совместном советско-французском проекте изучения магнитного поля планеты «АРАКС» были задействованы поселок Согра и остров Кергелен. Знали об этом и древние обитатели Кергелениды. Изобретенные ими чудесные шары из весьма прочного стекла (разбить эти изделия можно было, только если очень постараться) представляли собой мини-портал в параллельный мир, через который могли перемещаться жители нашей планеты и ее «сестры», находящейся в другом пространстве.

Несколько шаров остались на западной оконечности микроконтинента – Кергелене. А один –  за много тысяч миль от погибающего материка, в северном полушарии…

Магнитоплан летел над океаном, распугивая гигантских альбатросов пелагорнисов. Он пронесся над лагунами моря Тетис, отделявшего Африку от Евразии, огнедышащими вершинами молодого в ту пору Кавказского хребта, степями, в которых бродили доисторические верблюды, безрогие носороги, бегали древние лошади, над лиственными кущами, где по ветвям прыгали предки человека. Распугав обезьян, воздушный корабль разумных лемуров произвел посадку на широкой, поросшей буйными травами поляне.

Приземлившись в дебрях будущего Поморья, магнитоплан лемуров оставил объект, с помощью которого можно было проникать из параллельного мира в наш и обратно. Спустя миллионы лет, запрятанный где-то в недрах Севера предмет, природные катаклизмы вытолкнули на поверхность. Неизвестный охотник обнаружил его на берегу таежной речки и принес в заброшенную избушку, где и оставил за ненадобностью: зачем в хозяйстве какой-то стеклянный шар? Там его и нашел его Евгений Мошников…

- Папа, посмотри какие следы! – Гоша бежал по свежевыпавшему снегу навстречу отцу.

Тонкая цепочка странных отпечатков (как будто кто-то прошелся по пороше маленькими копытцами на двух ногах) пересекала двор. Идеально прямой след, который вряд ли способно оставить четвероногое. Отец ухмыльнулся: что бы это могло быть? Он давно забыл про чудесный шар, который теперь пылился в кладовке. Сын изредка вспоминал о нем, но папа только отмахивался от надоедливого отпрыска.

Зимним утром в дачном поселке за городом видели необычное двуногое существо. Отчаянно лаяли псы тех немногих обитателей дачного поселка, кто зимовал здесь или периодически приезжал в суровое время года. Непонятный зверь с вытянутой, отдаленно напоминающей собачью, мордой, резво перебирал задними лапами с копытцами. Посредством же передних, заканчивавшихся длинными когтями, пытался уцепиться за металлическую ограду или дощатый забор, дабы полюбопытствовать: что же находится там, на дачном участке?

Нежданный гость перепугал деда-пьяницу, принявшего его за черта из-за остроконечных ушей, похожих на рога, спровоцировал охотника открыть пальбу из двустволки (к счастью, стрелок промазал), привлек внимание компании молодых людей, принявшихся снимать его на камеры мобильных телефонов – и как будто растворился в лесу среди припорошенных инеем елей. Таинственные следы вскоре скрыл снегопад…

В этот же день судно увозило орнитолога Клода Дюрандаля с Кергелена. Оно же привезло на затерянный в океане остров новую экспедицию, на этот раз геологическую. Ученых заинтересовала пещера, открывшаяся миру в результате землетрясения. Из-под груды камней и сталактитов ученые извлекли гранитную плиту с углублением в центре. Очистив от наслоений поверхность плиты, они обнаружили странные знаки, похожие на письмена неведомого народа. Пока геологи работали, их не покидало ощущение, будто чьи-то глаза наблюдают за ними из-за прибрежных скал. В этих огромных глазах отражался уходящий за горизонт корабль, тоскливый пейзаж Безутешного острова, бескрайность серого моря, домики временных обитателей затерянного в субантарктических водах острова, передвигающиеся по-матросски вразвалочку старожилы этих мест пингвины – мир, когда-то покинутый древним народом, неузнаваемо изменившийся за двадцать миллионов лет