История моей жизни - 9. Наши корни

Немножко о наших корнях
После того, как моя сестра смогла устроить доченьку в детский сад, она меня отпустила. Для поездки в штетелэ, где я родился. Женя и Коля меня хорошо встретили. Повели меня по домам, накормили, и мы долго беседовали, вспоминая обо всем.
Было много грустных рассказов. Рассказали они о том, как один крестьянин зашел к моей бабушке по матери, Голде, и стал требовать молока и хлеба. Но у нее ничего не было. Тогда он схватил лопату и убил ее. Никто не сказал ни слова.
У моей бабушки был очень большой дом, который построил дедушка  Авром Хайтман. Я любил ходить к ним в гости и просто забегать. Бабушка всегда угощала меня вкусной  выпечкой и конфетами.
Дедушка был высокого роста с окладистой бородой.  Он был владельцем данного завода.

           Мой дедушка, Авром Хайтман

По рассказам, у него были деньги в швейцарском банке, но нигде ни одного документа об этом не осталось. Я помню, когда дедушку провожали в последний путь, по еврейским обычаям, на глаза накладывали глинянные мисочки.
Люди разобрали их большой дом с сараем и перевезли в другую деревню. Все, что было, разграбили. Осталось пустое место. Возможно, они и нашли кое-что из ценностей, ибо никто никогда не показался на глаза моей матери, когда она приезжали в Калинковичи. У бабушки было 8 детей. После войны они жили в разных городах Беларусции. Последней уушла из жизни, тета Рая. Последние годы она, с дочерью Галей, жила в Израиле.
Бабушка Соня, папина мама, жила у одного старенького еврея. Я её немного помню.  На неё была похожа моя младшая сестра, Роза. Дедушку Юру, маминого папу, я не помню. Его уже не было при мне.
Почему я запомнил хорошо два еврейских праздников, потому что мы со всей семьей ели мацу. Бабушка нам приносила хануку гелт , и мы крутили дрейдл . Это были настоящие веселые праздничные дни. Сколько радости и веселья! Сколько десятилетий я не знал зачем крутили дрейдл, и что обозначают буквы, которые там написаны. А сечас знаю, что дети крутили дрейдл, когда приходили надзиратели, чтобы узнать не молимся ли мы иудейскому Богу. Это запрещалось законом и за это сажали в тюрьму. Когда они уходили, молитвы продолжались. И узнал, что обозначают буквы. Буква «ж» обозначает: нас, гадоль, гая, шам - большое чудо свершилось там (т.е. в Израиле).
Теперь же место, где стоял наш дом, заросло травой. Дом разобрали люди из другой деревни. Я даже не спросил, кто были эти люди., да и они мне этого не сказали. Всю мебель, все что было разграбили. Большой двухъярусный сарай, где стояли корова и теленок, две свиньи, коза и другие животные  от этого не осталось и следа.
Местные жители мне также расказали, что положение евреев нашего местечко было очень тяжело. Каждому пришили звезду Давида и поставили номер. Никому не разрешали выходить из дома на улицу, чтобы никто не убежал. Всё съедобное забрали. Все были такие худые, что на них было страшно смотреть. Все были знакомы и много лет и пришлось видеть в окн, как вели своих на расстрел.
Мальчик из наших друзей, Марат, каким-то образом побежал прямо из-под носа у полицейских.  Видно кто-то ему помог. Он спрятался в школьом туалете.  Уже начало темнеть и он бы убежал в лес, но тут вдруг в туалет зашел сосед, Петро. Марат испугался и стал плакать и просить: «Дядечка, не выдавайте меня». Но тот, поего же собсвенному рассказу, схватил его за ухо, повел и сдал Марата полицейским. Его тут же расстреляли. Еще рассказали, что в лесу, а лес был за 300-400 метров от села, кто-то оставил ребенка, который плакал день и ночь. Все это слышали, но никто не пошел его спасать.
Люди также рассказали, что трое детей из местечка Азаричи спаслись,  убежав в лес. Но никто не знал чьи это были дети. Потом через несколько лет я узнал, что это были мои двоюродные братья, Фима и Яша, и двоюродная сестра Аня – дети  брата моей матери, Семёна. Я с ними встретился только несколько лет спустя.
С девочками, с которыми я играл в прятки-28a- и бегал по улицам, катался на санках я  не встретился. Они спрятались от меня навсегда. Так, видимо, им приказали взрослый. Больше я никогда не был в моём штетелэ, хотя несколько раз и приезжал мимо... и этим закончилось мое понятие Родина.