История моей жизни - 10. В детском доме

В детском доме 
После моего возвращения из местечка  Давыдовка, моя сестра поняла, что меня надо определить куда-то. В школу не хожу, ребенка сдали в детский садик, и она отправила меня в Гомельский детский дом. Меня приняли, так как  там принимали  детей, у которых родители, или один из родителей,  погиб на фронте. Кроме того, моя мама со всей семьей была в эвакуации. В детдоме не хватало еды. Мы ходили с ребятами доставать пищу.
В эвакуации я в школу не ходил, поскольку преподавание там было на чувашском языке. Я   привык к тому, что в школу ходить не надо. В Гомельской школе я не был в числе хороших детей.  Я был отстающим учеником.  Учиться не хотел.

В те годы в Гомеле был большой базар. Продавали все. Моя тетя Зина шила и продавала валенки. Учительница в нашей школе продавала булочки. Еей было не до смеха, надо было кормить детей. Мы пацаны, под наблюдением и защитой старших, воровали всё и отдавали им. Если кто-то из нас попадался, они силой нас вырвали из рук, или мы сами убегали. Потом мы собирались вместе в разрушенный бомбежкой бане. С нами были девушки. Мы вместе кушали. Баня находилась под землей. Там стояли котлы и  нары. Там можно было спать.
Я знал и любил петь слова блатных песен. Одну из них я и сейчас напеваю.
Есть в саду ресторанчик приличный.
Только скучно там Юльке одной.
К ней подходит паренёк симпатичный,
Парень в кепке и зуб золотой.
В шумном городе появилась Катька,
Финкой все бросались за неё.

В те годы повеместно было много блатных групп. Я дружил с главарем нашей группы. Его кличка была "Ломик". Позднее у него нашли пистолет и посадили в Гомельскую тюрьму. Я знал много блатных слов и выражений: шухер, атас, сиксот, шманай. Сейчас я вычислил и расшифровал, что все эти слова взяты из идиш или иврит. Сделано это было для того, чтобы в тюрьмные надзиратели не могли понять какая их ждет опасность.
Очень много времени, я бы сказал бесцельного, уходило на спорт. Хороших мячей не было. Мы их сами делали из тряпок. Гоняли мяч, просто играли в футбол, бегая без остановки. Не было старшего, который бы показал, как надо бить по мячу и рассказал бы каковы правила игры.
Между нами, то есть между детдомовским и городскими ребятами, бывали драки. Последние годы я полюбил читать книги от маленьких про войну до больших, таких как, "Два капитана", "Королева Марго", "10000 км под водой". В послевоенные годы я любил читать и учить наизусть В.В. Маяковского.
Через несколько лет я почувствовал тягу к автомобилям и говорю ребятам: «Мне бы хотелось быть шофером». Помню они засмеялись и говорят: «Ты представляешь, что такое автомобиль? Это мотор, колеса, бензин, мазут, электричество, аккумулятор, болты, гайки. Твой отец должно быть скрипа боялся, а ты шофером хочешь быть». 
В дальнейшем,  оказалось, что по жизни я был тверд в своих решениях. Как только мне стукнуло 17, я не задумываясь, пошел на шестимесячные курсы шоферов. Здесь я уже учился серьезно и  хорошо.
Вспоминается  один случай.  На перерыве кто-то из курсантов начал, якобы шутить, говорить нехорошие слова и обзывать евреев. Меня это, естественно задело. На уроке меня вызвали к доске начертить какую-то деталь. Иду обратно и уже заметил, что у него из кармане торчит портмане. Я его выхватил. На перерыве он поднял шум: «В кошельке были деньги и документы». Я говорю: «Ты потерял в автобусе». В конце занятий он подошел ко мне и говорит: «Это ты Коля, ты же детдомовец». А я говорю: «За оскорбление тебя исключат с курса».

Америка снабжает нас всем.
Мы, дети в детском доме, после каждого сообщения по радио о победах нашей Армии кричали «Ура». Начиная с 1943 года, Америка начала присылать продукты питания, одежду, различное оборудование. Нас посылали разгружать железнодорожные вагоны с американскими продуктами. Банки со свиной тушонкой, консервы, сливки в баночках и так далее. Миллион разной одежды: женские курточки, нижнее белье, свитера и многое другое.  Я долго ездил разгружать вагоны. Потом все отвозилось на склады. Я конечно же приобрел кое-что из этого для себя и обеспеченил красивым нижним бельем девочек из детского дома. После этого они во мне души не чаяли.
Очень много посылок люди получали по почте. Некоторые наши студенты стали одевать узенькие брюки. Их назывались стилягами. Только за одно это исключили из техникума двоих наших студентов.
Из Америки начали также поступать отличные автомобили фирмы Chevrolet. Один такой автомобиль был выделен нашему детскому дому. Водителем этого автомобиля был воспитанник детского дома, Юра Розенбаум. Он был старше меня и имел водительские права. Мы с ним дружили.
Воспитанником нашего детского дома был также Юрин старший брат, Сеня. Судьба забросила их из Польши в Белорусский детский дом. Когда В 1939 году началась война, сначала они попали в Минск, а потом их перевезли в детский дом в Гомель. В 1941 году дом детский был эвакуирован в Казахстан, и там они находились до освобождения Гомеля. Прошло много лет после моего пребывания в детском доме. Я жил в Минске, он в Гомеле. И вот - неожиданная встреча в Америке с Юриным старшим братом, Сеней. А потом приехал и Юра со своей семьей. И опять встречи и воспоминания. У всех нас уже успешные дети и внуки.  У Сени – сын доктор, у Юры –доктор и инженер.

Наступил Мир
В 1945 году мы услышали по радио, что немецко-фашистские захватчики уничтожены и наступил мир. Мы прыгали и танцевали от радости. Но радость была  смешена с кровью. У кого  погибли родители, у кого родственники, и было пролито много- много слез. Однажды я шел по улице Гомеля и вижу, ведут колонну пленных немцев. Их каждый день вел на работу и с работы один парнишка с автоматом, лет 18.  Они шли в в обуви сделанной для них из деревянных досок, которые сильно стучали  по камню, из которого была выложена дорога. Я подошел к ним поближе говорю: «Их бин а ид ». Они стали переглядываться друг с другом и что-то вроде улыбки появилось на их лицах. И в этот момент я  плюнул одному из них в лицо. Их, этих офицеров, было за что ненавидеть лютой ненавистью. Они зверски убивали, сжигали живыми; закапывали детей, женщин и стариков. На их нации тысячелетиями будет лежать зверский позор.
Однажды, я с мальчиком из детского дома, Петей, шел по улице и на автобусной остановке мы увидели, как человек в военный гимнастерки без обеих ног подтягивается на руках, стараясь забраться в автобус. Он ругался и кричал, видимо был подвыпившим. Люди старались помочь ему, а он все кричал. Нам было страшно и жалко фронтовика. У нас появились слезы. Мы пошли дальше, но на душе было тяжело. Мы вспомнили наших отцов. О моем папе пришла повестка - без вести пропавший. Петин отец тоже погиб.
Через пару лет число вернувшихся раненых увеличилась. Они ходили, ползали по автобусам и трамваям. И мне всегда казалось, что может мой папа где-то также скитается, но не хочет объявиться. Какие страшные годы 20-го столетия выпали на долю моего поколения...
Незабываемый случай произошел со мной, когда я был в детском доме, и было мне  13-14 лет.  Многое позабылось, а это помню и по сей день. Произошло это в спальне, где нас мальчиков было около 30 человек. У каждого была своя кровать и своя тумбочка. Однажды я начал спорить с одним из мальчиков по имени Витя Исаенко, который был на 2-3 года старше меня и, естественно, сильнее. О чем мы спорили я вспомнить не могу. Помню только, что он подошел ко мне и  сильно ударил меня по лицу. Я заплакал, упал на кровать и долго не мог уснуть. Потом уснул и мне приснился сон, как будто за мной гонится немец и хочет меня убить. Я убегаю и вдруг вижу лежит палка. Я схватил ее и в тот момент, когда он был готов схватить меня, я со всей силы ударил его этой палкой по лицу. Немец упал. А я бил и бил его палкой. Кровь лилась по его солдатской одежде, и мне казалось, что это он убил моего отца.
Утром, проснувшись, я весь дрожал от страха и в этот момент подошел Витя и сел ко мне на кровать. Может быть я стонал. Он посидел пару минут и ушел, а мне долгие годы еще мерещился этот немец. Долго Я не разговариваю с Витей. Потом мы подружились. Через 20 лет он приехал ко мне в Минск. Он работал инструктором по обучению молодых летчиков пилотированию самолётов. Помню, в это время я на руках носил мою доченьку, Зину в музыкальную школу. Мне очень хотелось, чтобы она играла. Я купил ей новенькое пианино Борисовской фабрики и по большому знакомству устроил ее вшколу. Но она не любила музыку и не хотела туда идти. Витя смеялся надо мной и говорил: «Не заставляй».
Я часто вспоминаю и анализирую прошедшие годы. Война организованная Гитлером и Сталиным пронеслась, как страшный ураган, смерч, цунами, не только над странами Европы. Она унесла жизни миллионов людей, в том числе шести миллионав евреев, которые  если были бы живы принесли быболее высокий технический прогресс в мир. Доказательство этому - теперь уже ученый Феликс Зандман. Во время оккупации Польши немцами, он с семьей 17 месяцев  находился в подвале у одной польской женщины. Оставшись в живых, он изобрел «резистор», который сейчас устанавливается на всех компьютерных системах. Лично сам президент Буш наградил его высшей американской наградой - Почетным орденом.