25. Аромат миндаля

Направленность: Слэш
Авторы: Таэ Серая Птица и Тай Вэрден
Рейтинг: NC-17


Описание:
Таких, как он, нерожденных, называют "детьми Госпожи" и "поцелованными Смертью". Таких, как он, считают чудовищами, способными уничтожить тысячи людей силой одного лишь желания. Его воспитателем был скелет, и до шести лет он не имел имени и знал только четыре слова. В шестнадцать он должен был умереть на алтаре некроманта.

_________________________________________


Часть I. «Цветок»

Глава первая


      За ней послали слишком поздно, повитуха поняла это сразу, едва только вошла в жарко натопленную комнату, скидывая насквозь промокший плащ на руки лакею. Жестом выставила прочь перепуганных служанок, не знающих, что делать с истекающей кровью роженицей. Старуха Кара не первый десяток лет принимала роды, так что с первого взгляда поняла: тут уже ничем не помочь. Жена лорда Эймара не доживет до рассвета, хотя тут осталось меньше часа. И родить, даже с помощью Кары, уже не сумеет. Дитя, возможно, еще живое, будет сожжено утром вместе с роженицей. Она знала: ребенка еще можно спасти, разрезать живот — почти мертвой матери-то уже все равно, — помочь раздышаться. Но ни одна повитуха в мире не сделает такого, ни одна не впустит в мир «рожденного смертью», «целованного Госпожой». Такие дети несут в себе силу Смерти, и если позволить им вырасти, становятся ужаснейшими тиранами, преступниками и вообще демонами во плоти.
Сзади послышался приглушенный шепот, полный ужаса, повеяло холодом, словно внезапно за спиной разверзлась могила.
— Убирайся, — бросил вошедший в комнату мужчина.
Каре хватило одного взгляда, чтобы понять: некромант. Приманился на сладкий запах смерти? Знал о том, что жена лорда, хрупкая и болезненная, едва ли сумеет родить, кружил вокруг как могильный ворон, выжидая? Она поспешила убраться, бросив последний взгляд на роженицу.
«Да охранишь ты сам себя, дитя, ибо больше никто не сможет тебя сберечь».
Последний стон умирающей стих как раз в тот момент, когда первые лучи солнца позолотили вылившие все запасы воды в недавней буре тучи. Тогда же мастер-некромант обнажил ритуальный клинок, которым и вспорол живот умершей. Дитя, как он и был уверен после долгих расчётов, оказалось мальчиком, еще живым, слишком крупным для того, чтобы узкобедрая и слабая жена лорда могла бы родить его естественным путем. Ей было предначертано умереть, так же как этому ребенку — стать собственностью некроманта.
— Что ж, у тебя будет очень славная судьба, — он обнажил в ухмылке острые зубы.
Пеленки для ребенка были приготовлены заранее. Некромант небрежно обмотал ими свою добычу, словно книгу упаковал, вышел из комнаты. Лорд Эймар, встреченный им на пороге, на попискивающий сверток даже не взглянул.
— Мастер Аргус, вы гарантируете, что отродье смерти будет уничтожено? — он даже рискнул заступить некроманту дорогу.
— Разумеется, — холодно ответил Аргус. — Я ведь здесь для этого, не так ли?
— Куда проще было бы сжечь тело вместе с ним, — нахмурился лорд. — Я вообще не понимаю, зачем вам понадобилось пачкать руки.
— Это уже мои проблемы… А теперь посторонитесь. Вы никогда его не увидите, — Аргус снова оскалился.
Лорд осенил себя знаком Виты, на что некромант только расхохотался. Но стоило поспешить, чтобы добраться до замка Дракона хотя бы к вечеру. Аргус в который раз с неудовольствием подумал, что открыть портал нельзя, таким крохам портальные перемещения запрещены, даже если они «целованные Смертью». А потерять драгоценный материал для эксперимента он не мог себе позволить. Этот ребенок слишком ценен. Шестнадцать лет — капля, кроха в течении жизни — и могущество Аргуса преумножится многократно, когда он впитает жизненную силу этого существа. Придется вложиться, обучением и едой, но это стоит того, ах, как стоит.
Конечно, он не собирался уделять слишком много внимания всего лишь ингредиенту будущего ритуала, пусть и самому важному. Хотя и пришлось по пути купить немного козьего молока и рожок, чтобы накормить мерзко пищащее существо. Черная карета без гербов, запряженная четверкой вороных, катила по раскисшей дороге, убаюкивая напившегося младенца и самого некроманта. Через три часа ребенок снова заорал. Аргус еле подавил желание выкинуть его из окна кареты, снова принялся кормить.
На закате карета вкатилась, прогрохотав по подъемному мосту, во двор замка Дракона, и первым делом некромант брезгливо сунул подмокший снизу сверток в костлявые руки встречающего скелета:
— Мальчишка на твоем попечении, Рашес. Он должен быть сыт, одет и присмотрен, и чтоб я не видел его, пока он не станет способен хоть что-то понимать.
— Да, мастер.
Эта нежить умела произносить только две фразы: «Да, мастер» и «Нет, мастер». Второе — крайне редко.
С того дня, как и было приказано, некромант не видел ребенка, лишь иногда справлялся, жив ли, здоров?
— Да, мастер, — неизменно отвечал Рашес, являвшийся на зов своего хозяина.
Скелеты о ребенке заботились так, как было приказано: кормили, одевали и не давали себе навредить. Не больше. Никого не волновали его мысли, его кошмары. И то, что у него не было имени. Малыш же рос, как и полагалось любому ребенку, и его особенности проявлялись лишь во внешности — темные по рождению волосики постепенно превратились в густые и вечно нечесаные кудри цвета свежепролитой крови, а младенчески-серые глазки к году вылиняли до совершенно белого цвета, оттененного темно-голубыми белками. Кроме того, хотя и сел, и пополз, и научился ходить ребенок в то же время, что и нормальные дети, он совершенно не говорил, словно был нем, хотя это было абсолютно точно не так. Когда что-то было не в порядке, орал мальчишка знатно. Например, когда он пролил на себя горячий суп. Как он завопил — Аргус даже выскочил из кабинета на непривычный звук.
— Рашес!
— Да, мастер, — проскрипел скелет.
И крик оборвался, когда мальчишку увели лечить.
Именно эти три слова он сумел выучить за три года. «Да», «нет» и «мастер». Чуть позже к ним добавилось имя няньки. Больше мальчишка слов не знал, потому что с ним никто никогда не разговаривал. Он был маленьким дикаренышем, привыкшим к тому, что рядом с ним только скелеты, вокруг тишина огромного старого замка, где-то за постоянно запертой дверью в южное крыло — мастер, которого он за три года не увидел ни разу.
— Рашес.
— Да, мастер, — привычно отвечал скелет.
И мальчишка смеялся, довольный.
Скелеты одевали его так, как одевали самого некроманта: черный бархат, дорогое тонкое сукно, шелк и «шелковое» полотно. Мальчишка убегал из-под надзора няньки и исследовал замок, возвращаясь с прорванными на коленях штанами, в тенетах, с исцарапанными ладошками и носом. Рашес стирал одежду, зашивал, возвращал. Иногда менял, когда мальчишка вырастал из прежней.
Он всегда возвращался, ведь Рашес ждал его к обеду или к ужину, а кроме него никто больше не стал бы кормить и заботиться. Иногда мальчишка на краткое время прижимался к отполированным костям своей бессменной няньки, словно в попытке получить немного ласки, которой не знал. Рашес не знал, чего от него хотят, но обнимал машинальным жестом, запомненным из жизни.
С каждым днем мальчик уходил все дальше в запутанные коридоры замка, исследовал катакомбы и потайные ходы, поднимался на башни, чтобы посмотреть на окружающий замок Дракона лес. За ворота выйти он не мог, хотя отыскал несколько тайных выходов. Но его словно бы что-то отталкивало, не позволяло ступить и шагу за порог. Оставалось только смотреть на неизведанный мир там, за стенами.
В пять он излазил все, что было возможно, когда случайно наткнулся на ранее неисследованный коридор в подземелье. Там было совершенно темно, но ему не был нужен свет — его странные глаза прекрасно видели даже в самой густой темноте. Коридор тянулся, сворачивал, спускался вниз, словно спираль, пока не привел мальчика в круглый зал, у которого вместо стен были решетки.
— Что тут у нас? — негромкий ровный голос раздался от одной из решеток. — Я чувствую что-то живое.
В темноте вспыхнули два алых огонька — внимательный взгляд. Непривычные звуки мальчишку почти испугали. Он никогда не слышал таких слов, голос был ему незнаком. Но он все же направился на звук, поглощенный большим, нежели страх, любопытством. Решетка преградила ему путь, толстые, холодные прутья были закреплены так часто, что, наверное, только пятилетний ребенок и мог просунуть меж ними ручонку.
— Так-так, маленькое живое дитя. Откуда бы ему взяться?
Голос был негромким, обволакивающим, словно теплое одеяло. Мальчишка замер у решетки, его глаза в темноте мерцали, как две маленькие луны.
— Да? — он снова просунул руку, но дотянуться до кого-то, кто говорил с ним, не мог.
— Совать руки ко мне в клетку? Глупость или самонадеянность? Глупость. Твое счастье, что я прикован. Так кто ты, дитя?
— Нет? — мальчик смотрел на него без страха, но на вопрос не ответил больше никак.
— А ты еще знаешь какие-нибудь слова? — собеседник рассмеялся.
Мальчишка молчал, заинтересованно склонив лохматую голову к плечу, рассматривал того, кто был прикован к стене короткими толстыми цепями, почти распят на ней. Он был высоким, очень худым. И выглядел очень непривычно для привыкшего к скелетам ребенка. Хотя бы потому, что у него были длинные волосы, которые лежали у ног черной лужей. Красиво, как шелк. Маленький воспитанник Рашеса не знал слов, но мог сравнить: он видел расстилающийся по столу черный шелк, когда его нянька кроил ему очередную сорочку.
— Рашес? — попробовал он еще раз, чтобы тот, в клетке, опять заговорил. Ему понравился голос. Совсем не похожий на иногда доносящийся из-за запертых дверей голос мастера или шелестящий голос скелета.
— Нет, меня зовут Эанор. А как твое имя, маленький комок жизни? — он улыбнулся, показывая длинные клыки, очень длинные.
У скелетов были зубы, и у самого мальчика были зубы, но такого он раньше никогда не видел. Очень хотелось потрогать эти длинные белые острия, как у чучела какого-то животного, которое он нашел в одной из пыльных комнат давно заброшенного западного крыла. Он снова протянул руку, топнул мягким сапожком, злясь, что Эанор не подходит, что ему мешают цепи.
— Так как тебя зовут? Говорить ты умеешь, это я уже понял.
— Да. Нет? Да! — ребенок сердито сопел и тянулся к нему, шершавая решетка царапала тонкую кожу, но он словно не замечал.
— Ты умеешь говорить только два слова? — Эанор снова засмеялся. — Странное маленькое существо. Хочешь, — он слегка прищурился, — я дам тебе имя?
— Да?
Мальчик остановился, снова вцепился в прутья клетки тонкими исцарапанными пальчиками, внимательно глядя на него, потом сунул палец в рот, зализывая особенно глубокую царапину. Эанор чуть подался вперед, негромко застонал с досады, ноздри расширились, вбирая запах.
— Ладно. Начнем с самого начала. Ты вообще понимаешь, что я тебе говорю?
Судя по тому, что мальчишка не реагировал, он в самом деле не понимал. Но запоминал слова, должно быть, интуитивно выделив в речи мужчины главное — его имя.
— Эано-о-ор?
— Эанор. Отлично. Так меня зовут.
— Да? Эанор. Эанор. Эано-о-ор, — мальчишка улыбнулся, ему, наверное, понравилось сочетание звуков.
— Молодец. А тебя я назову Арис. Нравится? Это такие цветы… Хотя ты не знаешь, что такое цветы.
— Ты? Нет? Моло…дец? — переспросил мальчик, его живот буркнул, и он потер его ладошкой, насупившись. — Рашес.
— Иди поешь, Арис. Я никуда не уйду, — Эанор снова засмеялся.
Мальчишка вздохнул и отошел, вскоре скрывшись в коридоре, оставляя пленника клетки в одиночестве. Рашес встретил его, отвел за руку в столовую, налил ему супа, поставил тарелку.
— Рашес.
— Да, мастер.
Мальчик быстро выхлебал суп, обжигаясь и глотая полупрожеванные куски хлеба, напился молока и выскользнул из комнаты прочь. Его манила тайна, манил незнакомец за решеткой, ему хотелось слушать его мягкий голос, пытаясь понять, что значат звуки, которые он издает. Значение красивого переливчатого звука он, кажется, понял — это было как «Рашес». Эанор… Надо сказать ему это слово, он наверняка ответит.


Глава вторая


Арис слегка заблудился в малознакомой части катакомб, но вскоре все же отыскал тот длинный извилистый коридор. Однако ощущение опасности заставило его отступить, спрятаться за выступ стены и замереть, не двигаясь и почти не дыша. И не зря: привыкшие к темноте глаза вскоре почти ослепило ярким светом, и мимо, вполголоса что-то бормоча знакомым голосом, прошествовал мастер. Он нес с собой запах остывшей крови. Он спустился вниз, потом все стихло. Затем по коридору пронесся леденящий душу вопль. Мальчик забился в угол, стараясь слиться с тенями, не замечая, что тьма в этом углу становится плотнее и обнимает его, словно мягкий плащ, пряча от страха и света. Через некоторое время мимо прошел мастер, пахнущий кровью, но уже другой, мертвой. Ребенок просидел неподвижно еще около получаса, пока не убедился, что мастер не вернется. И принялся спускаться, настороженно прислушиваясь.
Эанор молчал, на его присутствие никак не отреагировал, висел на цепях, склонив голову так, что волосы закрыли лицо.
— Эанор? — тихо протянул мальчик, просовывая руку сквозь прутья. — Эанор?
Тот кое-как поднял голову.
— Арис…
Голос был тихим и слабым. Как у больного. Мальчик, у которого, кажется, появилось имя, принюхивался к запаху мертвой крови и боли, внимательно смотрел, замечая засыхающие кровавые дорожки из-под широких толстых браслетов, притягивающих руки, ноги, талию и шею Эанора к стене. Он хотел узнать, что случилось, но не умел спрашивать, поэтому только снова повторил имя пленника.
— Все хорошо, Арис. Зачем ты пришел? — тот снова застонал.
Мальчишка уселся на пол, не отрывая от него взгляда, желая изо всех сил, чтобы его собеседник перестал выглядеть так неправильно. Это не было высказано словами, и мысли его были не оформлены, но тьма уловила его желание, укутывая Эанора теневым коконом.
— Так ты маг? — тот говорил уже более уверенно.
— Маг? — Арис снова склонил голову к плечу, улыбаясь: неправильное уходило.
— Да. Как же мне научить тебя говорить?
— Да. Эанор.
Мальчишка просидел у его клетки до того времени, когда его живот снова напомнил о еде. За эти часы он научился повторять свое имя, узнал слово «цепь» и «стена» — это были единственные объекты, в которые Эанор мог ткнуть и назвать. Надо принести ему какие-нибудь предметы… Чтобы Эанор мог называть их. Он помахал пленнику, снова просунув руку сквозь прутья, и ушел наверх. Рашес наверняка ждал его с ужином.

Эанор вздохнул, выпрямляясь. Что бы этот маленький кусок живой плоти ни сделал, он вылечил вампира. Любопытно. Маленький дикареныш, не умеющий понимать простых слов. Откуда он здесь?
— Что же ты задумал, Аргус?
Никому из магов, даже некромантам, не под силу исцелить вампира. В памяти очень, очень смутно брезжило расплывчатое нечто об этом, но пока не давалось, словно верткая маленькая рыбка в мутной воде. Что ж, вырваться отсюда все равно пока не получится. Может быть, если приручить этого ребенка… Знать бы, где Аргус хранит ключ. Но даже если он и узнает… Нет, сперва придется научить Ариса говорить. Он не боится, и этим хорош. Он восхитительно пахнет — сладко и маняще, нежной детской кровью. От этого почти плохо — горло пересыхает от жажды, от желания впиться, прокусить тоненькую бледную кожу и выпить досуха. В кои-то веки Эанор был почти рад тому, что надежно прикован. Аргус поил его неживой кровью, которой едва хватало на поддержание жизни в теле вампира и на мучительное долгое восстановление. Проклятая регенерация, не дающая умереть. Проклятый некромант, которому зачем-то требовалась мертвая кровь вампира. С каждым разом все больше. Он почти надеялся, что однажды иссушенное тело не справится. Теперь он получил надежду на другой исход. Все упиралось в то, сумеет ли он обучить мальчишку. Если бы тот знал хоть одну из ментальных практик… Может, Аргус еще не успел обучить? Почему Арис не знает слов? С ним никто не говорит? Что вообще задумал старый змей? Зачем ему мальчишка — в качестве ученика? Но тогда его следовало бы обучать.
Может, будущая жертва? Нет… Надо как-то спасти его. Сказать Аргусу о магическом даре?
Но что, если мальчишке запретят сюда приходить? Ведь вряд ли ему было позволено спуститься к пленнику. Нет, нет. Пусть Аргус узнаёт об этом сам, если ему надо. А он попробует как-то договориться с мальчишкой. Имя тот выучил, уже хорошо.
Здесь, в самом глубоком подземелье замка Дракона, он не чувствовал смену дня и ночи, но с появление Ариса смог снова узнавать и отсчитывать дни. Мальчишка прибегал к нему утром, и от него пахло водой, молоком и сдобой. Он приносил камешки, ложки, мелкие вещицы, которые находил в заброшенных комнатах. Он быстро учился говорить. Приходил после обеда и оставался до ужина, принося запах супа или жаркого, молока и хлеба. Иногда — запах своей восхитительной крови, когда умудрялся где-то там, наверху, расцарапать локоть или коленку.
Потом Арис принес книгу. Эанор возликовал — вот же оно: научить мальчишку читать, их проблемы сразу же исчезнут. Оставалась только одна проблема: Арис не мог войти к нему в клетку, чтобы показывать руны. Но Эанор нашел выход: он рисовал их своей кровью на стене, куда мог дотянуться, потом стирал, чтобы рисовать снова. Арис видел в темноте, видел следы свежей крови, различая их среди следов старых. Арис лечил его, можно было пожертвовать кровь для учебы, регенерация, усиленная магией, справлялась отлично.
Мальчишка стал для него лунным лучиком в кромешном мраке темницы. Дни, когда он не приходил слишком долго, заставляли вампира нервничать. Однажды Арис не пришел вовсе четыре дня подряд. Эанор думал, что их прошло четыре, но не мог быть твердо уверен в этом.
— Все в порядке? — спросил он сразу же, как заслышал шаги.
Он никогда не ошибался: Арис ходил легко и почти неслышно.
— Мастер позвал меня, — мальчишка с разбегу влип в решетку, протянул руку, как и всегда — такое приветствие. — Я молчал. Он доволен. Сказал, будет меня учить.
— Отлично. А он не сказал, чему именно? — вампир помахал в ответ раскрытой ладонью.
— Сказал. Упо… упоря-до-чи-вать силу, — нахмурившись, мальчик выговорил сложное слово. — Он приходил к тебе снова?
От его тонких ладошек потянулись теплые бархатные тени, обнимая Эанора, закрывая саднящие раны и ссадины, возвращая силы. Можно было посмеяться: некромант собрался учить Ариса тому, что тот интуитивно умел сам.
— Он приходит часто. А ты учись, это тебе поможет. Когда-нибудь мы отсюда сбежим.
— Зачем он приходит? После этого тебе всегда плохо.
— Он берет у меня кровь для ритуалов.
Арис не стал переспрашивать, хотя наверняка не понял, о чем он. Старый змей не учил его ничему, только сейчас, когда мальчишке исполнилось шесть лет, вспомнил о нем. Эанор уже знал, что до того Арис жил один, не считать же скелетов-слуг чем-то большим, чем безмолвная одушевленная мебель.
— Когда ты немного подрастешь, ты узнаешь, Арис.
— Хорошо. Когда я подрасту, мы сбежим?
— Да. Арис, вырвемся отсюда и сбежим.
Мальчик улыбался ему, и надежда продолжала жить. Как и жажда хоть разочек попробовать его кровь на вкус. Эанор прекрасно знал, что вампирам нельзя пить детскую кровь — она пьянее вина и убийственнее наркотика.
— А теперь тебе пора, боюсь, твой мастер застанет нас тут вдвоем.
— Я не смогу приходить утром, — Арис хмурился и вцеплялся в решетку. — С утра у меня теперь уроки.
— Я никуда не денусь, Арис, — вампир смеялся собственной несмешной шутке, — приходи, когда получится. Я всегда очень рад тебе.

Время без мальчишки тянулось так долго, как в самом начале его заточения. Эанор злился на себя за то, что привязался к этому маленькому комку живой плоти. Он всего лишь инструмент, ключ к свободе. И собеседник, скрашивающий часы заточения. Но притом вампир все еще не просил его искать чертов ключ от оков, опасался, что мальчишка попадется. Ничего, пусть еще немного подрастет, наберется ума… Злило и то, что он не знал, зачем Арис нужен старому некроманту. Не смену же он себе растит, у их братии так не принято — брать со стороны невесть кого. Память все еще не желала отдавать то смутное воспоминание, что могло пролить свет на странную силу Ариса. Долгие часы без своего маленького ученика вампир насиловал свой мозг в поисках ответа, по крупицам просеивая собственные знания. Беда была в том, что в прошлом он не особо интересовался жизнью живых и магией. Но ведь что-то читал такое, точно было.
Эанор смеялся над самим собой: глупец, упивавшийся вечностью, позабыв о том, что даже вампиры не всесильны, а предательство может таиться в любой тени! Он вел жизнь светского повесы, не заботясь о деньгах и репутации, и вот результат. Сколько лет уже прошло? Арис не знал, какой год там, наверху, за границами замка. А сам Эанор давно уже сбился со счета, да и к чему считать дни, недели и месяцы? Отсюда не выбраться без посторонней помощи. Когда его приковали в этой клетке, его волосы касались концами плеч. Сейчас они свиваются на полу у ног неопрятными космами, в которых он греет стопы. Если бы у вампиров росла борода, она бы укрывала его, как колючий плащ. Если посчитать… Хотя нет, зачем, теперь у него есть надежда. Вампиры не подвержены безумию, и только оттого он еще не превратился в пускающего слюни идиота. Это радовало.
— Ничего, Аргус, однажды я с тобой еще посчитаюсь, — прошипел он.
Старый змей теперь являлся за кровью реже, должно быть, мальчишка отнимал у него довольно много времени, у его драгоценных опытов. Зато приходя — вымещал на вампире свою злобу, не только обескровливая, но и стараясь причинить этим как можно больше боли. Эанор орал, нимало не стесняясь, это помогало терпеть боль. Как только убирался Аргус — у клетки появлялся Арис, лечил, зло кусая тонкие бледные губки. Они больше не говорили о том, зачем некромант приходит.
— Он тебя не обижает? — однажды спросил вампир.
— Нет.
Это была неправда: Эанор чуял запах его крови и видел, как мальчишка ежится и поводит плечами. Некромант сек его розгами, если считал, что Арис недостаточно старается.
— Арис, будь внимательнее, хорошо? Я чувствую, как пахнет твоя кровь. И знаю, что он тебя высек.
Мальчишка опустил голову.
— Он требует чего-то, что я не понимаю. И злится, но ничего толком не объясняет.
— Чего он требует, можешь сказать?
Арис принялся старательно повторять требования мастера. Вампир едва не рассмеялся: еще бы он понимал, такие слова они даже не учили. Что стоило сказать «сосредоточься и попробуй увидеть внутри себя источник тепла», а не «сконцентрируйся и узри скопления магических эманаций»?
— Арис, просто сосредоточься и попробуй найти в себе свет или тепло, такой клубок, из которого идет твоя магия.
Мальчишка молча сопел какое-то время, потом пожал плечами:
— У меня внутри только сердце стучит. И живот урчит еще.
— Нет, закрой глаза. Это не физически внутри, понимаешь? Это магия. Она в твоей душе.
— Магия вокруг меня, она теплая, и она в темноте, — Арис посмотрел на него. — Она как воздух — везде.
— И ее средоточие внутри тебя, попробуй нащупать его там.
Мальчишка упорно твердил свое. Потом вообще разозленно топнул ногой и убежал. А Эанор впервые, кажется, сумел ухватить свое воспоминание-рыбку за скользкий плавник. Маги без средоточия силы… Что же он такое читал? Магия вокруг… Магия везде…
— Не может быть.
Отмеченный Смертью. Даже некроманты старались больше не вырезать детей из умирающих матерей, слишком уж неуправляемыми те становились по мере взросления. Должно быть, Аргус совсем отчаялся. Он прекрасно знает, что после совершеннолетия Госпожа поведет мальчишку своими путями, что его дар проснется полностью и превратит Ариса… в монстра. Так гласили легенды, но что будет на самом деле? И что собирается сделать Аргус: завести себе ручное чудовище или… Или самому стать сильнее, принеся его в жертву? Тревога за мальчишку сжала давно очерствевшее и, как вампиру казалось, умершее сердце. Сейчас ему почти шесть с половиной, значит, осталось девять лет. Если, конечно, старый змей собирается ждать эти девять лет. Нужно уговорить Ариса учиться. Или притворяться. Или что-то еще.
Мальчишка не приходил достаточно долго, чтобы Эанор успел надумать себе целую кучу ужасов и почти увериться, что что-то стряслось. А это в его положении было равносильно потере надежды на свободу. Но Арис примчался сразу же после очередного визита Аргуса, принимаясь за исцеление вампира даже без всегдашнего своего приветствия.
— Что-то случилось, Арис? Эй, я не умираю, у меня хорошая регенерация.
— Ты кричал так, что я услышал даже от винного погреба, — буркнул мальчишка. — И у тебя сломана кость на боку. Это… как его… ребро.
— Я уже чувствую, как оно заживает. А что касается крика… Так меньше болит.
— Я убью его, когда вырасту.
— Это было бы просто прекрасно, Арис. Как твоя учеба?
— Он думает, что у меня все получается, как надо. Но внутри у меня по-прежнему нет никаких… манаций.
— Потому что ты — не совсем обычный маг. Я не знаю, как тебе это объяснить. Просто делай то, что он говорит, ладно?
— Хорошо. Даже если это не имеет смысла?
— Даже если это не имеет смысла, цветочек.
— Что такое «цветочек»?
Арис никогда в своей жизни не покидал замок, на каменных плитах двора не росло ни травинки — за этим следили скелеты, а в старинные вазы никто не ставил букетов. Он понятия не имел о том, как выглядят цветы, они на картинах были для него просто цветными пятнами забавной формы. Он знал, как выглядит суровый хвойный лес с вершины башни, но не видел ни одной веточки вблизи.
— Э… Не знаю, как тебе сказать. Это что-то, очень красивое.
— Я красивый? Как шелк?
— Да, Арис, как шелк. И даже красивее.
Эанор смотрел на его улыбку и улыбался в ответ, а потом в тишине и одиночестве смеялся над собой, и ему казалось, что устойчивость вампиров к безумию — миф. Чем больше проходит времени, тем глубже в бездну он скатывается. Никогда прежде он не назвал бы ни одного смертного ребенка, сколь бы симпатичным он ни был, красивым. Арис не был симпатичен, у него были тонкие бескровные губы, бледная кожа, под которой голубовато просвечивали венки на висках и веках, на сгибах локтей, вечно исцарапанные пальцы и обломанные ногти, нечесанная грива до середины спины, в которой часто запутывались паучьи тенета и сухие мухи. Но стоило заглянуть в его глаза — все это становилось неважным. Эти глаза затягивали, манили и заставляли забывать обо всем на свете. Словно смотришь на звезды, только еще более чарующе. В этих глазах отражались блики любимого серпа Госпожи. Арис мог убить его силой одного только желания. Даже сейчас. Уже сейчас. Мальчишка мог с легкостью выкосить население небольшого города, если бы только пожелал, развоплотить любимых скелетов Аргуса и его самого обратить в горстку праха. Но вампир не мог испытывать страх, когда встречался взглядом с Арисом. Тепло, покой, надежду — но не страх. Может, все дело было в том, что Эанору было наплевать на свою жизнь и на свою смерть. Он просто любовался этим мерцанием.


Глава третья


Время летело или текло незаметно, все, что было ему доступно — это следить за тем, как из тощего нескладного мальчишки Арис потихоньку превращается в такого же тощего и нескладного подростка, как потихоньку отрастает его спутанная грива, как перестают проходить между прутьями клетки его руки — сперва до локтей, потом — до костистых запястий.
— Как же ты растешь-то, — смеялся вампир.
Теперь ему приходилось смотреть в глаза Ариса, не устремляя взгляда вниз.
Настал тот день, когда он попросил мальчишку поискать ключ от оков.
— Он маленький, бронзовый и покрытый серебром, с фигурной головкой. Он открывает клетку и замки на цепях.
— Я найду.
— Только не попадись, Арис. Иначе мы оба погибнем.
— Я умею притворяться и молчать.
Эанор надеялся, что этого хватит, а еще благословения Госпожи для ее возлюбленного дитя. И удачи, чтобы за оставшиеся до совершеннолетия Ариса полтора года отыскать ключ.
Удача отворачивала свой лик, капризная и ветреная. Ключа не было, непонятно, куда некромант его спрятал. Да и вообще, не выкинул ли он его с башни? Но нет, он ведь приходил к вампиру, приносил кровь, правда, с каждым разом все меньше. Это могло значить только одно: скоро Эанор будет ему без надобности. Говорить об этом Арису вампир не считал возможным. Мальчишке и без того было о чем переживать.
Арис, с того момента, как Эанор научил его читать, делил свое свободное время между ним и книгами, а иногда и совмещал эти два увлечения, потихоньку вытаскивая из личной библиотеки мастера какой-нибудь том и принося его в темницу. Так было куда лучше — Эанор мог подсказать и объяснить то, чего он не понимал.
Арис уже знал, что Эанор — вампир, что он питается живой кровью. И что он — одна из самых опасных тварей подлунного мира. Но не боялся. Ну как он вообще мог бы бояться того, кто стал для него средоточием всего крохотного мирка, в котором он обитал?
— Здесь написано, что никакие цепи вампира не удержат.
Эанор рассмеялся.
— Эта книга устарела, или старый змей изобрел свой способ держать меня на привязи сам, не поделившись им ни с кем. Видишь, вот, на обручах? Это шляпки штырей, они проходят сквозь запястья и лодыжки. Если бы у меня даже хватило сил, чтобы порвать цепи, снять оковы я бы не смог, и вряд ли сумел бы далеко уйти.
— Тебе же больно!
— Нет, я привык. Вампиры очень быстро ко всему привыкают, особенность нашей расы. Хорошо приспосабливаемся. Жить ночью. Пить кровь. Существовать с железом в руках и ногах.
— Я найду ключ и освобожу тебя. Обязательно.
— Я знаю, цветочек, я знаю. Только не попадись, это все, о чем я прошу.
— Я не попадусь, тени укроют меня. Вот так, смотри.
Арис словно мгновенно растаял, не сходя с места, растворился в чернильной тьме подземелья. И очень вовремя: через некоторое время вампир услышал знакомое до мелочей шарканье подошв по неровному каменному полу, становящееся с каждым годом все одышливее и зловоннее дыхание. Сердце оборвалось: если Аргус учует мальчишку…
Не учуял, открыл камеру, вошел, держа в руке нож и пустую плошку.
— Что же, мне даже глотка крови не полагается? — Эанор оскалил клыки в усмешке и мысленно обругал себя: что он творит? Арис еще тут, это будет не самое лучшее зрелище для мальчишки, если он разозлит некроманта.
— Больше нет, ты мне не нужен, — сухо сказал Аргус.
— Тогда отпусти меня.
— Нет уж, убить тебя проще. Зачем мне на свободе вампир, желающий моей смерти?
Впрочем, в этот раз он не бил и не наносил лишних ран, просто вскрыл вену на руке, как всегда, оставив в ране нож, чтобы не прекращала идти кровь. Эанор оценил размер сосуда. Если проклятый некромант наполнит его доверху, никакое исцеление не сможет его спасти от жажды.
— А как же твои ритуалы и прочее? Все завершил?
— Все это чушь, но кровь вампира является хорошим катализатором, а этого количества мне хватит, в тебе больше нет надобности. Я мог бы, конечно, проверить сведения из «Книги Кая», пронзить тебе сердце сосновым колом или отрубить голову и сжечь тело. Но я не люблю лишней возни.
Эанор тихо хмыкнул, мол, спасибо и на том.
Кровь текла медленно, он еще и сердцебиение старался сдерживать. Надеялся, что Аргусу надоест стоять, и он удовлетворится половиной. Недооценил терпение некроманта. Все тело пронизывал холод, наверное, такой как раз и называется смертным. Эанор закрыл глаза, сил держать их открытыми уже не было. Он обвис на цепях, руки рванула привычная боль, а ошейник впился в горло, когда натянулась цепь от него. Но все это было таким зыбким и далеким, словно уже не с ним. Сердце билось все медленнее и тяжелее, спадались пустеющие сосуды. Момента, когда Аргус выдернул из руки нож, он уже не запомнил.

В себя приходить оказалось трудно. Все болело, внутри и снаружи. Регенерация оказалась хорошей? Конечно же, когда он сумел открыть глаза, напротив клетки обнаружился еще более бледный, чем обычно, Арис — причина той самой хорошей регенерации.
— Эанор?
— Привет, малыш. Ты меня вылечил?
— Тебе нужна кровь. Я знаю, где ключ.
На лишние слова Арис никогда не разменивался.
— Тогда неси мне ключ и живую мышь.
— Я попробую достать его, если нет — придумаю что-то еще.
— Хорошо. Я буду ждать, цветочек.
Судя по тому, что на следующий день Арис долго мучился, пропихивая между прутьев самодельную конструкцию из погнутой оловянной миски с ручкой и длинной палки, а потом аккуратно переливал из чайничка в миску еще теплую кровь — ключ добыть не удалось. «Поильник» он поднимал с величайшей осторожностью, чтоб не пролить ни капли драгоценной для вампира влаги.
Эанор едва не вцепился в край зубами.
— Живая… — прошептал он. — Это живая кровь.
Разум мутило, он еле мог контролировать себя, потом стиснул зубы.
— Арис, это ведь не твоя кровь?
— Пей. Тебе нужно. Я постараюсь украсть ключ как можно скорее.
— Арис, мне нельзя пить твою кровь, пока не придет твое шестнадцатое лето.
— Это не моя кровь. Я украл приготовленного на убой кролика.
Эанор принялся жадно хлебать кровь, чувствуя, как сила струится по телу. Цепи звякнули, боль в потревоженных рывком руках слегка отрезвила.
— Что ж, пара кроликов — и цепи разорвутся. Но не будем пока торопить события.
— Побереги силы. Мастер носит ключ на шее, не снимая никогда. Я пока еще не придумал, как украсть его.
— Он ничего не говорит о том, какой ритуал хочет провести с тобой?
— Он называет его «переводом времени». Что это значит?
Часов Арис в жизни еще ни разу не видел. Хотя понятие «время» Эанор ему объяснил, как сумел.
— Не знаю, — Эанор тоже не понял. — Я не разбираюсь в ритуалах некромантов.
— В любом случае, до него еще три месяца.
— Значит, прошло одиннадцать лет с того дня, как ты в первый раз пришел ко мне?
Вампир окинул стоящего перед клеткой подростка внимательным взглядом, удивляясь тому, что в последнее время перестал замечать изменения. А мальчик вырос и потихоньку раздался в плечах, хотя и не перестал быть тощим и немного нескладным. Ничего, после совершеннолетия он быстро оперится, этот птенец.
— Рашес шьет мне новую одежду очень часто. Я расту.
— Это хорошо. Значит, три месяца… Я буду очень ждать, цветочек.
— А ты мне объяснишь, что такое цветы?
— Я тебе обязательно их покажу, Арис.
— Мне нужно идти. Держись, к тебе больше не будут приходить и мучить.
— Еще бы. Аргус считает, что я издох…
— Ты в самом деле был мертв, когда я вернулся, — уже на выходе из каземата пожал плечами Арис. — Ты мне нужен. Я приду, как только смогу.
Эанор улыбнулся ему вслед. Нужен. Интересно, зачем бы он был ему нужен? Чтобы разговаривать? И даже если так… Даже если только для разговоров… Арис ведь тоже ему нужен. Зачем-то…

Ждать пришлось долго, видимо, Аргус загрузил недоученика занятиями по самую макушку, или просто следит теперь в оба. О том, что малыш мог просто попасться, он старался не думать. Просто потерпеть, уговаривал он себя, просто потерпеть и подождать.
Потом оказалось, что прошла треть отпущенного срока.
— Прости, — вот и все, что смог сказать Арис, наливая еще горячую кроличью кровь в плошку.
— За что? — Эанор выхлебал кровь, чувствуя себя уже совершенно здоровым.
— Он не отпускает меня ни на минуту, словно опасается, что я могу сбежать. Сейчас его нет в замке, уехал.
— Нужно что-то придумать, Арис. Знаешь, что… Приходи ко мне после полуночи своего совершеннолетия.
— Я приду. Ты выпьешь моей крови тогда?
— Да. И может быть, удастся вырваться.
— Почему не сейчас? Два месяца погоду не сделают. Мне почти шестнадцать.
— Почти еще не равно, Арис. Мы и без того сильно рискуем этой полуночью.
Арису пришлось согласиться, хотя ему претила мысль о том, что все могло бы закончиться уже сейчас. И очень злила неспособность украсть какой-то чертов ключик. Он твердо решил, что будет пытаться при любом удобном случае.
Ключ висел на шее у мастера. Как его вообще можно было достать, если в покои хозяина не пускали? Он, наверное, мог бы пробраться, спрятавшись в тени, но старый параноик накрутил такую сеть охранных заклятий, что Арис попросту боялся сунуться туда. Возможно, он рискнул бы убить некроманта, но не был уверен в том, что хватит сил пробить все те амулеты, что оплетали и самого Аргуса, словно паучий кокон — жирную муху.

Времени оставалось все меньше, а Арис так ничего и не придумал. Он слушал во все уши, ловя по кусочку все, что только мог поймать таким образом. Он сильно вздрогнул, когда ему сказали о сутках на последние приготовления. Все это время, два месяца, он прожил у ног мастера, словно собачка.
— Завтра, — бормотал Аргус, посмеиваясь. — Завтра. О да…
Арис не осмелился спросить, что будет завтра, ведь он так и не показал за все эти годы, что умеет говорить. Но насторожил уши: иногда на некроманта нападало желание поговорить, и тогда только слушай. Так вышло и на сей раз. Он узнал, кем был по крови, как умерла мать, что сказал отец. Но он ничего не чувствовал по этому поводу, ему было все равно.
Все равно ему было и тогда, когда Аргус велел раздеться и встать, а затем принялся оглаживать сухой, неприятно-царапающей ладонью.
— Хорошее тело, отличное тело… Славно послужит, славный сосуд.
Затем ему было велено пройти в покои мага, и Аргус сам, лично, снял часть защитных плетений, подтолкнул юношу к купальне.
— Я же не могу оставить тебя грязным.
Арис отмылся, не понимая, что творится. Раньше никому не было дела до того, сколько дней он не мыт, хотя Рашес исправно наливал ему в бадью горячую воду раз в три дня. Он мылся только вчера. Потом Аргус внезапно тоже полез в воду, благо, в его купальне был целый бассейн с горячим источником, и у Ариса внутри задрожала тонкая струна, когда он искоса рассматривал мага и крепкую золотую цепочку на его шее, держащую тонкий вычурный ключик. Вот оно, надо как-то добыть этот самый ключ. Только как? Ему нужно было буквально одна-две секунды, чтобы расстегнуть цепочку, некромант бы и не заметил, что она соскользнула! Госпожа сжалилась над ним, подарив нужное время, когда мыло попало Аргусу в глаза. Соскользнувший с цепи ключик он нашарил ногой и сжал длинными цепкими пальцами.
— Завтра… Завтра, — некромант смеялся достаточно самозабвенно, чтобы не заметить пропажи.
Потом грубо выставил воспитанника из купальни и своих покоев, и едва тот шагнул за порог, прижимая ком своей одежды к груди, снова навесил всю защиту. Арис не стал ждать, когда он что-то заметит, не стал даже одеваться — успеется. Он понесся вниз, в подземелья, и тени сушили его кудри на ходу, слизывали влагу с его тела, укутывали шелком.
— Цветочек? — Эанор слегка удивился его явлению.
Размениваться на слова юноша не стал вовсе, как и одеваться. Вставил в узкую скважину ключ, осторожно провернул его трижды и потянул решетку на себя. И тенью скользнул внутрь, подходя к распятому на стене вампиру. Они теперь были почти одного роста и одинакового сложения, хотя у Ариса это выглядело естественно, а вот у вампира — крайней степенью истощения.
— Арис, что… Чем тебе пришлось заплатить? — вместо голоса получилось какое-то сдавленное рычание.
— Что? Я не понимаю. Постарайся не шевелить руками лишний раз, хорошо? Я потом попробую выбить штыри.
Эанору пришлось проглотить уточняющие вопросы и просто замереть, полной грудью вдыхая запах чистого юного тела, впитывая его тепло. Замки на оковах открывались с трудом, кровь и влага подпортили механизмы, но все же Арис сладил и с ними, бережно придержал руки вампира, позволяя осторожно опустить их вдоль тела.
— О, — Эанор блаженно застонал. — Я могу ими пошевелить! Я могу себя ощупать… Цветочек, это же волшебство.
— Обопрись на стену, я открою остальные замки.
Он расстегнул ошейник, и вампиру сразу стало гораздо легче дышать. Потом освободил его ноги, опасаясь, что, если первым снять пояс, Эанор попросту упадет без поддержки.
— Еще парочка мышей — и я тебе покажу настоящую магию.
Арис сел рядом с ним, обнимая и аккуратно рассматривая оставшиеся на руках и щиколотках «браслеты».
— Сейчас ночь, и в подземельях замка не водится мышей и крыс. У тебя есть только я.
— Вампирам нельзя пить кровь детей, цветочек. Это… Плохо будет, в общем.
— Я уже не ребенок. К тому же, ты сам сказал — приходить в полночь моего дня рождения. Он сегодня.
— Полночь миновала?
— Наверное… Я не знаю. Нужно подняться наверх, чтобы узнать время?
Эанор кивнул.
— Еще лучше было бы дождаться рассвета, но выбора особенно нет. А это еще что?
В подземелье спустился Рашес, посмотрел на них, поскрипел костями.
— Нет, мастер, — изрек он.
— Он ищет меня? — сердце перепугано замерло.
Скелет посмотрел на него, снова повторил свою реплику.
— Еще не миновала полночь? — попробовал Арис другой вариант.
— Да, мастер, — согласился скелет и погрозил ему костлявым пальцем.
Юноша подобрался к нему, прижался к реберной клетке лбом, чувствуя, как скользят по спутанным волосам костяшки. Единственное родное существо, кроме Эанора, заботившееся о нем с самого рождения. Для Ариса были лишены смысла слова «мать», «отец», «родители», но зато этот смысл наполнял имя «Рашес».
Скелет разобрал ему волосы, прислушался к чему-то.
— Да, мастер, — проскрипел он.
— Спасибо, — юноша выскользнул из его костлявых объятий и вернулся к вампиру, устраиваясь рядом с ним поудобнее. — Уже можно. Тебе руку или..?
— Руку, цветочек, руку. В шею мы кусаем, лишь желая умертвить. Ну, или еще в одном случае.
— В каком? — Арис поднес запястье к самым его губам, слегка напрягся, ожидая боли.
Эанор что-то проворчал, потом аккуратно наколол клыками его запястье, принялся слизывать кровь, шалея с каждой каплей. За спиной заклубились крылья, возвращая привычную легкость движений. Это было не больно, и Арис терпеливо сидел, ожидая, пока вампир насытится. Он не боялся отдать слишком много, хотя для такой уверенности не было предпосылок, страха все равно тоже не было.
— Достаточно, — наконец, сказал вампир, сцедив три глотка.
А чувствовал себя так, словно напился по самое горлышко — кровь Ариса буквально кипела силой, и было страшно подумать, что случилось бы, испей он ее раньше. Его бы просто разорвало на кусочки.
— Рашес, ты можешь выбить штыри в этих оковах? — между тем спрашивал юноша.
— Да, мастер.
Силы у скелета, усиленного магией для всяческих повседневных забот, хватало. Это оказалось больно до искр из глаз: металл врос в кожу и мышцы, но пришлось терпеть, если он хотел стать свободным. Эанор тихо постанывал, пока Рашес выдирал штыри. Зато потом вампир был вознагражден за все зрелищем того, как рука регенерирует.
— Благодарю, Рашес. Теперь нам нужно уходить. Ты пойдешь со мной?
Скелет не мог печально вздыхать, но именно это и чудилось Арису в его шелестящем:
— Нет, мастер.
— Если хочешь, я отпущу тебя, насовсем. Вита подарит тебе новую жизнь.
— Да, мастер, — согласился Рашес.
— Некромант творит слуг под себя, — шепотом пояснил вампир. — Умрет Аргус — умрет и твой воспитатель.
— Аргус носит на себе целую броню заклятий, я не знаю, сумею ли убить его. А отпустить Рашеса я могу прямо сейчас, — возразил юный жрец Госпожи.
— Да, мастер, — согласился скелет.
— Тогда сделай это, малыш. Он заслужил покой перед новым рождением.
Арис улыбнулся и встал, окутанный тьмой и своей страшной силой, словно плащом. Ласково коснулся белоснежных костей, и те просто рассыпались в невесомый прах, истаявший прежде, чем он долетел до пола. Вампир завернулся в свою собственную тьму, облекшую тело парадным костюмом, висевшим на нем, словно на чучеле, которому жадный хозяин пожалел соломы для набивки. Волосы, правда, пришлось сматывать и закидывать на плечо. Он бы и вовсе обрезал их до середины спины, но оставлять хотя бы клочок себя здесь, в вотчине некроманта, не хотелось — это было бы все равно, что дать Аргусу в руки практически путеводную нить к себе. Арис тоже оделся, аккуратно взял его за руку и повел прочь, наверх.


Глава четвертая


— Надеюсь, что мы не попадем на рассвет, — Эанор усмехнулся.
— Только миновала полночь. Я надеюсь, что сумею выйти. Если нет — тебе придется уходить самому.
— Я тебя не оставлю, цветочек.
— Но ты теперь свободен.
Эанор погладил его по волосам.
— Без тебя — не особо.
— Почему? — не понял Арис.
Он же не делал ничего такого, чтобы привязать к себе вампира.
— Потом поймешь, — вампир в тонкости отношений вникать не хотел, его манил воздух ночи.
Из потайного хода он выбрался легко, не заметив преграды. Арис же замер, словно влип во что-то вязкое и ледяное. Это уже не пружинило, отталкивая, и он мог, наверное, продавить границу запретных чар. Но как же было неприятно! Аргус подстраховался, наверное, указав в контуре чар время до рассвета.
— Цветочек, идем. Давай… Попробуй, — звал вампир.
Арис бился в этой липкой паутине, разрывая ее склизкие нити, словно громадная черно-бело-алая бабочка. Где-то в южном крыле беспокойно заворочался во сне некромант.
— Давай, Арис, — вампир протягивал ему руки. — Давай, если ты успеешь выбраться, Аргус никогда не сможет забрать тебя снова.
Юный жрец понимал это и сам, зря, что ли, он перекапывал в отсутствие некроманта его библиотеку? Конечно, многое было ему недоступно просто в силу отсутствия опыта и знаний, но разум его работал иногда гораздо быстрее и ярче, чем у обычного человека. Именно поэтому на свободу сейчас он рвался всеми силами, пока не вывалился из оплывшего, словно воск, проема обессиленным и мокрым, как упавшая в ведро мышь. Эанор подхватил его на руки и припустил прочь. Чем дальше от владений некроманта, тем больше шансов выстоять в бою. Крылья переносили его вперед, позволяя передвигаться гигантскими скачками. Взлететь Эанор не мог — мало было крови после длительного заточения впроголодь, очень мало. Он, конечно, мог бы выпить из Ариса и больше, но просто побоялся. Ничего, главное — найти укрытие на день. И надеяться, что некромант не сразу сообразит спуститься вниз. Хотя, если он хватится ключа, надежды на это мало.
— К рассвету нам стоит спрятаться понадёжнее, я не смогу проснуться до самого заката, — Эанор поставил Ариса наземь и огляделся.
— Я ничем не могу тебе помочь, — юноша развел руками, он был растерян, вырван из привычного мирка, и его душу просто разрывало от противоречивых желаний и страхов. Он осторожно трогал низко нависающие над ними ветви елей, полной грудью вдыхал вкусный воздух леса: в замке, даже несмотря на то, что он стоял посреди ельника, воздух был словно выхолощен магией некроманта. Только пыль, камень и тонкая нотка смерти.
— Идем, цветочек, идем, нам стоит пройти подальше. И поймать пару животных, — вампир огляделся, принюхался и прислушался. — Я так голоден — оленя бы выпил.
Ариса ему иногда приходилось тянуть за руку, тот был совершенно очарован ночным лесом. К тому же, он уже устал, хотелось лечь в корни, свернуться клубком и уснуть.
— Ты можешь оставить меня здесь и поохотиться.
Вампир огляделся, приметил нору под корнями ели.
— Подожди меня здесь, ладно?
Арис кивнул и устроился там, игнорируя колкую подстилку из опавших игл. Глаза закрывались, и он, подсунув под голову сложенные ладони, укутался волосами и мгновенно уснул. Эанор несколько секунд любовался им, потом ринулся разыскивать еду. Первым ему попался кролик, вампир с наслаждением выпил его досуха, содрал шкурку и пожевал немного мяса. Нужно было больше, еще больше. Наверняка ему предстоит сегодня драться с некромантом. Или завтра, если им повезет, и за день проклятый змей не сумеет их отыскать. Может быть, попросить Ариса скрыть их тенями? Если он сможет. И нужно принести мяса мальчишке, он живой, и питаться ему стоит регулярно. Эанор оторвал кусок мяса, направился в сторону Ариса, прислушиваясь. Оленя он бы не осилил, но вот маленького олененка… Или еще пару кроликов.
Словно отыгрываясь за долгие годы плена, удача благоволила ему: он нашел отбившегося от выводка дикого поросенка. Свиная кровь всегда была самой вкусной, по составу напоминая человеческую, и поросенка Эанор высосал с наслаждением, хотя потом пришлось искать родник и оттираться от грязи и сора. Чувство голода унялось почти совершенно, да и не стоило переедать, особенно после долгой голодовки. И необходимо было накормить Ариса. Сырое мясо, конечно, не Тьма весть какое лакомство, но сил живым придает.
— Цветочек, проснись, тебе стоит поесть, — вампир разложил куски поросенка и кролика на листе лопуха.
Арису не приходилось питаться сырой дичью, для него всегда сытно и вкусно готовили скелеты. Но разводить огонь он не умел, да и нечем было, так что пришлось ему, сонному, жевать то, что добыл вампир, подавляя тошноту и заставляя себя глотать.
— Давай, малыш, тебе надо поесть. Не так уж и противно, правда ведь? Это настоящее мясо, не порченое огнем.
Арис рассмеялся, припоминая строки «Бестиария» о вампирах, и как они читали их и обсуждали вместе, хихикая над автором.
— Я ведь не дикарь и не вампир, Эанор, я предпочитаю «испортить» мясо огнем. Но все равно спасибо.
— У нас нет ничего. И я не очень разбираюсь в еде живых, так что не уверен, какие грибы съедобны.
— А меня растили на всем готовом, и я разбираюсь в пище еще меньше тебя. Что такое «грибы»?
— Это такая съедобная штука, растущая в лесу. Бывают ядовитые, бывают неядовитые, — озадаченно почесал в затылке вампир.
— Ты обещал показать мне цветы, — напомнил Арис.
Вампир осмотрелся, показал на какой-то желтый мелкий цветок на высоком стебле.
— Вот. Это цветок. Они такие, разных цветов, бывают маленькие, бывают огромные. Цветы.
Если зрелище мальчишку и разочаровало, то он не показал виду, только кивнул, принимая к сведению новую информацию. Дожевал кусок крольчатины, обтер руки о штаны за неимением салфеток. Эанор подумал, что ему придется учить Ариса манерам, если они выживут и выберутся обратно в цивилизованный мир. Где-то там у него пустовало уютное убежище, придется заводить новые знакомства и связи.
— Как только избавимся от Аргуса, я покажу тебе очень многое. Для начала нужно выжить, Арис.
— Чем я могу помочь? — того снова клонило в сон, но он мужественно держал глаза открытыми.
— Ты можешь укрыть нас тенями?
— Могу, но нужно найти хотя бы какое-то укрытие. Кусок тени при ярком свете и без того, что ее отбрасывает, выглядит странно.
— Я раскопаю яму, корни укроют нас надежно.
Арис кивнул и тоже принялся помогать ему в меру своих сил. Когда рассвет приблизился, у них уже было маленькое убежище. Эанор когтями кое-как отрезал волосы, выстлав ими дно ямы. Им пришлось свернуться в клубок, чтобы поместиться вдвоем. Арису было непривычно спать с кем-то, но он не протестовал, только уткнулся в костлявые ключицы вампира носом и вызвал свои тени, укутавшие их плотным, непроницаемым для света коконом.
— Засыпай, Эанор.

Аргус проснулся, не понимая, что же его так беспокоит. Да, точно, мальчишка попытался сбежать, нити заклинания все еще колебались. Стоит поспешить с ритуалом, тем более что уже скоро рассвет.
— Рашес!
На зов никто не поспешил.
— Рашес! — он повысил голос, гадая, что могло задержать верного слугу.
Однако и через пять, и через десять минут скелет не явился на зов. Его и вовсе не чувствовалось, словно никогда не было.
— Да что это такое! — Аргус высунулся из-за двери. — Ученик!
Тишина. Это все меньше нравилось некроманту. Стоило поспешить, мальчишка должен лечь на алтарь точно в тот момент, когда первый луч солнца осветит мир. Нельзя дать ему пережить этот день, ведь сама Госпожа увидит и придет за своим отродьем. Аргус заторопился по галерее в западное крыло, где всегда обитал его подопечный, на ходу припоминая, все ли готово к ритуалу.
В комнате мальчишки не было. Рашеса тоже нигде не было видно. Не выпустил же он мальчишку через ворота? Это было невозможно: скелет не мог пойти против воли своего хозяина и создателя, да и заклятье — Аргус проверил — на главных воротах и всех известных ему выходах было в целости. Он даже в подземелье спустился, мало ли, мальчишка нашел вампира и разглядывает.
— Что?!
Камера была пуста, целехонькие цепи издевательски висели. Сперва он не поверил своим глазам. Конечно, вампир мог сдохнуть и рассыпаться прахом, но тогда кандальные браслеты остались бы на цепях, да и клетка была бы заперта. Он вошел в нее, внимательно рассматривая пол камеры в поисках кучки праха. Ничего. Совершенно ничего. Браслеты с выбитыми штырями валялись у дверей, значит, вампир был еще жив, когда его освободили. И ключ… Увидев этот ключ на полу, Аргус схватился за шею и зарычал, ощутив пустоту. Ключ был посеребренным, сам вампир его не смог бы коснуться, значит, это сделал мальчишка. Следовало поторопиться, вряд ли эти двое далеко ушли. Мальчишка не умеет прятаться, а бежать долго не сможет. Вампиру же и вовсе днем хода нет, значит, они где-то рядом. Он мог бы сотворить поисковое заклятье, но на мертвую кровь оно не реагировало, а мальчишка, как он уже однажды убедился, для поисковых импульсов все равно что пустое место. Одним словом — дитя Госпожи.
Аргус вышел из замка, на ходу призывая коня. В седле долго сидеть он уже не мог, но долго и не понадобится. Сперва он объехал вокруг замка и зарычал от злости, найдя, наконец, дыру в заклятье щита. Об этом ходе он даже не знал, но зато теперь он знал примерное направление.
— А ведь я почти собрался умертвить тебя побыстрее…
Теперь, когда он их найдет, на алтарь лягут оба, и вампир, и проклятое дитя. И умирать будут долго, чтобы ни капли магии не просочилось впустую. Он выпьет их обоих досуха.
Конь рысью шел по тропе, Аргус, наложив на себя заклятье острого зрения, осматривался, ища следы. Ему приходилось использовать это заклятье, потому что глаза в последние годы потихоньку теряли зоркость, и это так бесило — старение этого тела, угасание, что иногда ему хотелось провести ритуал раньше. Но древние рукописи его предшественников были совершенно однозначны в этом моменте: дитя Смерти должно лечь на алтарь и начать свой путь к гибели в то же время, в какое было извлечено из мертвого чрева, и только в тот момент, когда ему исполнится шестнадцать лет.
— Где же вы…
Вот мертвый поросенок, загрызен явно не лесным хищником. Значит, у кровососа есть силы. Лишь бы не загрыз мальчишку. Он торопился: летний рассвет неумолимо приближался, уж его-то он чувствовал всеми фибрами души. И если цель не будет найдена… Придется все начать с самого начала. Куда они могли забраться? Аргус направился в чащу, пытаясь найти обломанные ветки, куски ткани. Мальчишка никогда не был в лесу, он не мог не наследить. Пока что он натыкался на следы вампира, нашел выпотрошенного зайца, снова следы кровососа. И ни одного следа мальчишки, что наталкивало на мысль о его гибели от клыков вампира. Тело тот мог и спрятать, потом стоит поискать его по ауре разложения, если уж обычный поиск не работает. Проклятая тварь, загубить шестнадцать лет подготовки! Хотя бы его прикончить — уже будет неплохо, позволит протянуть некоторое время, пока не найдется еще одно дитя Смерти.
Он прошел мимо огромной ели, слегка вывернутой из земли какой-то давней бурей. Здесь все следы исчезали, что заставило некроманта завопить от ярости: несомненно, он набрался сил и попросту улетел. Словно подтверждая мысли Аргуса, первый солнечный луч вызолотил легкие облака над лесом.
— Чертов вампир! Проклятый кровосос! Да чтоб тебя испепелило!
Эанор сквозь накатывающий на него сон прекрасно слышал этот вопль и только улыбался, утыкаясь носом в спутанные и пахнущие пылью и ладаном кудри спящего Ариса. Тени скрывали их от стоящего буквально в трех шагах от их убежища некроманта. Для него явно не существовало норы под корнями и спящих. Наконец, Аргус убрался в свой замок. Вампир вздохнул и заснул на весь день, надеясь, что проснется.

А после заката пришла Она.


Глава пятая


Приближение Госпожи вампир почуял всем своим существом, всей покрывшейся мурашками кожей и каждым волоском, стремящимся встать дыбом. Замолкли голоса лесных обитателей, даже глухо ухавшая где-то в чаще сова, зато разом закаркали вороны, величественно кружась над поляной и поочередно присаживаясь на толстые сучья ели. По земле потек холодный туман, завиваясь невесомыми струями. Арис проснулся и принялся потягиваться и зевать, улыбаясь чему-то. Эанор обнял его крыльями на всякий случай. Мало ли, что нужно Госпоже.
Она не снисходила к смертным уже давно, и все такие случаи в памяти людей стали легендами, а то и просто страшными сказками. Как и ее дети, нерожденные. Он ждал, напряженно всматриваясь в туман, а Госпожа появилась рядом, словно всегда тут стояла: белоснежный наряд, алый водопад волос, лицо, черт которого не запомнить, но оно — самое прекрасное и самое ужасное, что Эанор когда-либо видел, тонкие руки, украшенные браслетами из кладбищенских маков.
— Приветствую тебя, Госпожа моя, — он склонил голову.
— Здравствуй, Эанор, — его головы коснулись невесомой лаской, и все тело словно окунулось в огонь и лед одновременно, а каждый нерв рвануло высшим наслаждением и невыносимой мукой. — Отступи, я хочу видеть свое дитя.
Вампир попятился, убирая крылья.
— Арис, не бойся.
— Я не боюсь, — Арис глянул на него недоуменно, потом перевел взгляд на Госпожу и неумело обнял ее, как обнимал Рашеса. Но сейчас его обняли в ответ, поглаживая и разбирая кудри, его поцеловали в лоб и в щеки, и в закрывшиеся от неожиданно нахлынувших чувств веки.
— Мой маленький, — шепот Госпожи был нежен, как шелест лепестков цветов на ее руках и в волосах. — Мой сын.
Эанор отошел подальше, чтобы не мешать встрече матери с сыном. Наверное, Госпожа заберет с собой Ариса теперь. Он отчаянно боялся этого. И понимал, что так для мальчишки будет лучше — его научат всему: владению его страшной и прекрасной силой, умению вести себя, ему покажут весь мир и подарят его, как игрушку…
— Береги его, Эанор, — прозвучало сзади.
Вампир повернулся. Госпожа с улыбкой подталкивала к нему Ариса.
— Ты дал ему имя… Я не могу забрать теперь.
Он буквально схватил Ариса в охапку, словно это могло быть шуткой, и его могли отобрать назад.
— Моя Госпожа…
— Твоя смерть связала вас, твое существование — его заслуга, его жизнь — твоя. Я сделаю тебе один подарок, Эанор.
Ее руки вытянули один из маков из браслета, отвели неровно обрезанные пряди волос, и тонкий стебель коснулся уха, причинив мгновенную острую боль, тут же пропавшую.
— Пока носишь его, солнце тебе не страшно.
— Благодарю, моя Госпожа, — он снова поклонился.
Вампир, который может видеть солнце… Это легенда, просто легенда. И теперь она стала правдой. Он украдкой потрогал ухо, но вместо живого цветка в мочке покачивалась небольшая сережка с каплевидным камнем, он не видел пока, какого цвета, но подозревал, что алым — как мак. Госпожа пропала так же внезапно, как и появилась, и туман очень быстро осел росой, заставляя очнуться и вспомнить, что они все еще рядом с замком некроманта, и отсюда стоит убраться как можно быстрее. Можно, конечно, вернуться и отомстить… Но на это еще будет время.
— Арис, поторопимся. Ты выспался, хоть немного? Сейчас полетаем.
— Я хорошо спал, — Арис улыбнулся ему, не торопясь отлипать и отпускать, даже если его самого уже отпустили. — А твои крылья унесут нас обоих? У тебя хватит сил?
— Да, я достаточно взрослый вампир, чтобы утащить свою добычу на дальнее расстояние. К тому же, нам стоит хотя б до ближайшей деревни добраться, добыть тебе еды, мне одежду.
— А я — твоя добыча? — Арис передвинул руки ему на плечи, сцепляя пальцы в замок.
— Ага, самая долгожданная, — вампир раскрыл крылья, взмахнул ими, отрываясь от земли. — Держись крепче.
Арис повис на нем, как обезьянка на ветке, обхватив длинными ногами бедра. На какой-то миг Эанор потерял сосредоточенность, да и кто бы не потерял на его месте? Земля чувствительно стукнула по пяткам, когда он снизился, споткнулся, кое-как снова поднялся.
— Ну не так же крепко…
— Я постараюсь. Просто еще никогда не летал, — паршивец улыбался, заглядывая ему в глаза своими серебряными лунами, лишая любой брони этим своим взглядом. — Я тяжелый для тебя?
— Нет, ты очень легкий, — Эанор с трудом отвел от него взгляд, принялся рассматривать мелькавшее внизу пространство, ища что-нибудь жилое.
Пришлось лететь довольно далеко, замок Дракона прятался в самом сердце лесного массива, и к нему вела только одна дорога, пусть и достаточно проезжая, чтобы некромант с комфортом катался в карете. Эанор выбрал противоположное ей направление, так что под ними долгое время мелькали только верхушки елей. Но, наконец, деревья стали пониже и пореже, вампир сумел разглядеть тонкие тропинки, потом и более широкую, укатанную в две колеи дорогу, потом услышал собачий лай. Нечего было и мечтать, что ночью им дадут приют, но переночевать на сеновале, украсть хлеба и пару яиц, а то и чего-то посущественнее — это можно было сделать.
Собака заткнулась, когда Эанор опустился во дворе, забилась в будку. Вампир осмотрелся, перенес Ариса на сеновал, положил в пахнущую летним лугом траву.
— Сейчас вернусь. Попробую раздобыть тебе ужин.
— Хорошо. А мне с тобой нельзя? — Арис зарылся в сено пальцами, удивленно и любопытно посматривая по сторонам. — А что это был за зверек, который так кричал?
— Собака. Она не кричала, она гавкала. Пыталась предупредить хозяев о нас.
— Собака. Гавкала. Ага, я запомню. Так мне можно с тобой?
— Лучше не стоит, цветочек. В одиночку я быстрее смогу что-нибудь украсть.
Арис, кажется, не обиделся, прекрасно понимая, что Эанор прав, и он, со своими полностью отсутствующими навыками выживания вне замка некроманта, ничем не сможет помочь вампиру.
— Я скоро вернусь.
Вампир растворился в темноте, бесшумный и быстрый.

То, что вампирам заказан ход в дом, куда их не приглашали, это чушь. Эанор успел пробежаться по комнатам хозяев и их детей, найти ключи от сундуков и перекопать их в поисках нормальной одежды для себя и Ариса, отобрать рубаху и штаны, примерить почти новые сапоги хозяина, стянуть с веревки на кухне какую-то торбу и набить ее несколькими колбасами из погреба, пятком яблок, половиной вчерашнего хлеба и копченой курицей. И все это — от силы за полчаса. Он просто опасался надолго оставлять Ариса одного.
— Цветочек, я здесь, — позвал он, возвращаясь на сеновал. — Принес тебе одежду и ужин.
А еще он спер костяной, кажется, резной гребень и более-менее острый нож. Не мешало бы подравнять волосы себе и расчесать гриву Арису, заплести ее, потому что после их путешествия к убежищу эти непокорные кудри будет не расчесать.
— М-м-м, я чую запах мяса? — Арис бесшумно спрыгнул откуда-то сверху, со стропил, словно это он был вампиром.
— Именно. Ешь, — вампир вручил ему курицу. — Я пока займусь твоими волосами.
Арис, очень проголодавшийся за день и часть ночи, с энтузиазмом накинулся на копченость, урча, как маленький хищник. Хлеб тоже удостоился самого пристального внимания.
— Это хлеб, самая простая еда. Тебе его не давали?
— Почему нет? Давали. Меня хорошо кормили по приказу мастера.
— Отлично. Ну, тут еда довольно сытная и простая, так что ешь, я пока заплету тебе волосы.
— А ты будешь есть? Я оставлю тебе половину, — великодушно предложил юноша.
— Я не ем пищу живых, только сырое мясо, кровь и пью воду.
Арис кивнул и снова принялся за трапезу, временами замирая и словно прислушиваясь к тому, что делает вампир. Эанор расчесал его волосы, заплел в аккуратную, не особенно тугую косу. И занялся своей прической, подравнивая волосы ножом. Там, в лесу, он срезал спутанные космы, как перехватилось, сейчас — пытался ровно отрезать по плечи, как они и были когда-то давно. Все равно по прибытию в родной город он обратится к цирюльнику и приведет шевелюру в порядок. Сейчас важно выглядеть хотя бы нормально, чтобы не косились встречные люди. Он твердо решил, что следующим утром испытает подарок Госпожи. Если, конечно, кроме возможности не сгорать на солнце, он позволит еще и не впадать в сон.
— Я поел, Эанор.
— Отлично. Теперь можно немного вздремнуть.
В сон клонило даже несмотря на ночь. Организм требовал быть порядочным вампиром и залечь на трое суток в мертвую спячку. Но это пока невозможно. Вот доберутся до убежища — и он точно-точно упадет и забудется сном на неделю, конечно, перед тем приготовив для Ариса все, чтобы тот не нуждался в чужой опеке каждый час. Мальчишка, облизав жирные пальцы, подобрался под бок и свернулся клубком, нагло пристроив голову на плече. И Эанор проклял бы сам себя, вздумай протестовать. От сена пахло сеном, от Ариса — ладаном и опиумом, и, если подумать, это был самый правильный для сына Госпожи запах. Он обнял мальчишку покрепче и прикрыл глаза.
— Скоро мы полетим дальше… скоро…
— Спи, все хорошо. Тени прикроют нас, — промурлыкал Арис, утыкаясь губами ему в шею.
Вампир заснул, хотя это скорее можно было назвать обмороком. Такая встряска для тела: сперва смерть, потом исцеление, голод, кровь Ариса, потом насыщение, прикосновение Госпожи — тоже тот еще шок, ведь далеко не каждому смертному сойдет с рук ласка самой Смерти. А вампиры, что бы там ни говорили легенды, создания с небесконечным запасом прочности.

Очнулся он уже ближе к полудню, долго моргал, не понимая, сколько проспал.
— Ночь прошла, — шепотом пояснил ему на ухо Арис: внизу с сеном возился какой-то паренек, набирая его в тачку вилами. — Сейчас день.
— А я выспался, — удивленно прошептал вампир.
— Это хорошо. Ты голоден? — Арис перебрался еще чуть ближе, обнимая обеими руками.
— Да. Надо кого-нибудь выпить…
— Сейчас день, это опасно, — мальчишка перекинул ногу через его бедра, вполз на грудь, как змея, испытывая границы терпения вампира. — Укуси меня и не бойся обессилить.
— Я могу перестать себя контролировать… Это опасно…
— Тени не пустят тебя, все хорошо.
В губы Эанору ткнулось тонкое запястье с так заманчиво бьющимся под шелковой кожей пульсом. Вампир не выдержал, прокусил, присосался, чувствуя, как восхитительно живая кровь льется в рот, наполняя силой. Тогда, в подземелье, он лишь прикоснулся к этому восторгу, сейчас Арис не давал ему убрать руку ото рта, смотрел светящимися глазами и тихо выдыхал, когда язык вампира скользил по ранам, принося и боль, и какое-то другое ощущение, рассыпающееся искрами по кровотоку. Эанор пил и пил кровь, кожа приобретала другой оттенок, из землисто-серой становясь белоснежной. Глаза были прикрыты от удовольствия. Менялось и его тело, из истощенного оно становилось просто худощавым и жилистым, тусклые волосы превращались в чистый черный шелк под пальцами Ариса. Довольно скоро мужчина под ним почти ничем не напоминал то скелетоподобное существо, каким юный жрец Госпожи почти привык видеть Эанора. Этот красавец нравился ему гораздо больше.
— Хватит, — наконец, прошептал вампир, с неохотой отодвигая его руку.
— Если ты сыт?.. — Арис наклонил голову и облизал его губы, стирая с них следы крови.
— То мы можем лететь дальше, — кивнул Эанор, решительно проигнорировавший этот недопоцелуй.
— Нам нужно выбраться отсюда на крышу. Но тени в свете солнца будут заметны.
— Я быстро летаю, так что пускай замечают, — усмехнулся Эанор.
Работник или сын хозяев, кто уж это был, уже ушел, нагрузив тачку сеном, так что никто не мешал им выбраться на крышу сенного сарая через небольшой лючок для просушки.
— Якуб, Яку-уб, где кура и хлеб? — на крыльцо дома вышла дородная хозяйка, уперла руки в бока, напустившись на строгающего что-то у навеса хозяина.
Вампиру и Арису было прекрасно их видно, люди же не поднимали головы, увлеченно переругиваясь. Арис прыснул, утыкаясь носом в шею Эанора и обнимая его. Вампир с хлопком раскрыл крылья, взмахнул ими, отправляя обоих в полет, быстрый и головокружительный. Глаза почему-то даже не резало, видимо, подарок Госпожи и такое умел — избавлять от слепоты из-за чересчур яркого света. От осознания собственной силы, не омраченной истощением и болью, хотелось или петь, или просто орать во все горло. Он только крепче прижимал к себе Ариса, направляя полет на северо-запад, к Трианну, прочь от места, что так долго было могилой для него-живого.
— Если замерзнешь — скажи, — спохватился он.
— Угу, — голос Ариса был сонным и спокойным, он, кажется, вознамерился просто проспать весь полет. Впрочем, ему простительно — после того, как он отдал столько крови.
Вампир продолжил лететь, улыбаясь во все клыки.


Глава шестая


Местность Эанор сумел опознать ближе к вечеру, когда на западе замаячили дымы Кронгарда, а на севере окоем зазубрился Шератонским хребтом. До Трианна было около недели пути почтовым дилижансом. В Кронгарде можно было обратиться в банк и снять немного денег, наверняка счет, открытый в государственном банке, за эти годы изрядно прирос процентами. Снять номер в гостинице и выспаться на чистой постели, принять ванну, искупать Ариса.
Он приземлился возле городских ворот. Стража удивленно выпучила глаза при виде летающего днем вампира, но сглотнула и сделала вид, что и не такое видала. Так и не проснувшегося Ариса он перехватил поудобнее, но юноша вскоре завозился и открыл глаза.
— Где мы, Эанор?
— В Кронгарде. Это крупный город, здесь я уже смогу обеспечить тебе нормальные условия жизни. Сейчас заберем деньги… И сниму номер в гостинице.
— Что такое «деньги» и гос… гости… что это? — последнее слово Арис не расслышал: мимо как раз прогрохотал экипаж, от которого он едва не шарахнулся под колеса встречного экипажа. Пальцы на запястье вампира сжимались все сильнее, а в глазах юноши отражалась подступающая паника. Эанор обнял его.
— Тише-тише. Дыши ровнее, вот так. Не бойся, я с тобой.
Здесь на улицах были толпы людей и не только людей. Неподалеку проходила граница с Эреатой, и львиногривые эреатцы тоже часто попадались. Арису город, должно быть, казался невозможно-шумным и суетным местом, он привык к тишине и одиночеству, к обществу скелетов и вампира.
Вампир поспешил добраться до банка, внутри хотя б было тихо. Они вошли в величественное и немного вычурно украшенное барельефами и колоннами здание, и он попытался усадить юношу на небольшую жесткую кушетку в главном зале, но Арис вцепился в него обеими руками и смотрел так умоляюще, что сердце вампира дрогнуло. К старому управляющему они пошли в итоге вместе.
— Мое имя Эанор Корган, лорд Леанн. Хотелось бы узнать состояние своего счета.
— Добрый вечер, милорд. Прошу, присаживайтесь, — старик внимательно оглядел клиента и испуганного юношу рядом с ним. — Желаете чаю или вина, пока я готовлю выписку?
— Мне воды, уважаемый, а моему спутнику чая.
Управляющий позвонил в колокольчик, слуга вскоре принес поднос с высоким хрустальным стаканом и тонкостенной фарфоровой чашечкой, блюдцем, на котором горкой лежал наколотый сахар, и ложечкой. Поставил все на небольшой столик между креслами и с поклоном удалился. Управляющий поднялся из-за стола и теперь перебирал карточки в огромной картотеке, занимающей половину стены. Арис, прикрыв глаза, вцепился в свою чашку одной рукой, во второй держа кусочек сахара, и настороженно обнюхивал его.
— Все хорошо, — шепотом сказал вампир, отпивая воду. — Все хорошо. Никто тебя не обидит.
— Мы снова пойдем туда, где шумно? — Арис, наконец, лизнул сахар и удивленно распахнул глаза, ощутив непривычный ему вкус.
— Да, нам придется. Это город, здесь много всех. Нам надо найти место для ночлега.
— Там будет тихо? — Арис старательно облизывал сахар, не забывая внимательно следить за поверенным настороженным взглядом.
— Там будет тихо, — кивнул вампир. — Уважаемый, меня не было так долго, что все бумаги пропали?
— Вас не было двадцать три года, милорд, — наконец, поверенный выписал по картотеке номер и перешел к не менее огромному шкафу с аккуратными рядами гроссбухов. — Немного терпения, прошу вас. Необходимо сличить вашу подпись с образцом. Это займет еще около десяти минут. Вы торопитесь, милорд?
— Нет, уважаемый.
Двадцать три года. Что ж, не так уж и много, если подумать, не сотня-другая лет. Хотя они нелегко дались ему, особенно, первые двенадцать, пока к нему не забрел Арис. И это была более чем десятая часть всей его жизни. Эанор поставил стакан на стол, вздохнул. Придется попотеть, восстанавливая все связи. Но он жив, значит, все будет в порядке, и связи — дело наживное. Главное, сходу вникнуть в тонкости политики и расстановку сил при дворе. А кстати…
— Кто сейчас на троне Энрата, уважаемый?
— Королева Алатия, милорд, вот уже восемь лет как.
— Значит, его величество Сингис умер? — с сожалением уточнил Эанор, пытаясь вспомнить эту самую Алатию среди всего выводка королевских дочерей. Должно быть, кто-то из старших.
— Да, милорд. Но королева правит мудро и справедливо.
Старик, наконец, выискал не слишком толстую книгу учета, заведенную некогда для счета лорда Леанна. Такие были в каждом отделении государственного банка, остатки по счету сличались магически, насколько Эанор знал, раз в полгода, так что в любом из десяти крупнейших городов Энрата он мог обналичить свои деньги либо выписать чековую книжку на определенную сумму.
— Распишитесь на этой карточке, милорд. Сейчас наш штатный маг проведет проверку, и мы продолжим. Хм… ваш спутник, кажется, задремал, может быть, велеть принести плед?
— Да, принесите, — кивнул Эанор, оглянувшись на Ариса, улыбнулся.
Поставить подпись было недолгим делом, расписывался Эанор витиевато, красиво. Тот же слуга принес легкий пушистый плед, унес карточку.
— Вы путешествовали за границей, милорд? — нарушил молчание поверенный, закончив перелистывать гроссбух.
— Да, погостил у одного знакомого некроманта, — устало усмехнулся Эанор.
— Вы можете подать прошение о взыскании с него ущерба, — старик все прекрасно понял и без лишних слов.
— Я вернусь туда однажды. И сам все взыщу.
В кабинет, постучав, вошел штатный маг банка, поклонился лорду и передал карточку поверенному.
— Подпись подлинная, господин Мэрон, все в порядке.
— Теперь я могу получить деньги? — возрадовался вампир.
— Наличные или чековую книжку, милорд? Свободно обналичить мы можем не более тысячи золотых, чеками же вы можете распоряжаться на сумму до пятидесяти тысяч. На вашем счету в Трианнском отделении находится триста четырнадцать тысяч золотых.
Вампир забыл, что рот стоит закрывать.
— Сколько? Откуда? То есть, да, чековую книжку и сотню золотых наличными.
— Думаю, вас не слишком приятно удивят нынешние цены, милорд, — печально вздохнул поверенный. — Четверть века назад все стоило дешевле раза в два, если не в три.
— Что ж, придется быть скромным и не особо транжирить деньги.
— Однако вы все еще считаетесь одним из самых богатых вкладчиков, — тонко усмехнулся старик.
— Постараюсь таковым и оставаться, уважаемый.
— Что ж, еще буквально полчаса вашего времени, милорд, чековую книжку сейчас подготовят, как и наличные. Вы уверены, что ста золотых будет достаточно?
Должно быть, это был тонкий намек на весьма потрепанный вид вампира, да и его юного спутника.
— Тысячу, — со вздохом решил вампир.
Придется потратиться, уж лучше иметь наличность. К тому же, им предстоит достаточно долгий путь в Трианн, следует позаботиться хотя бы о минимальном гардеробе Ариса и собственных вещах. И купить билеты в дилижанс. Лететь, конечно, хорошо, но это выматывает. А пить кровь Ариса каждый раз попросту нельзя, бедняга и без того бледен, как покойник.
— Хорошие лавки готовой одежды все там же, на Торговой площади, милорд. Их стало намного больше.
— Благодарю, господин Мэрон, вы мне очень помогли. Арис, проснись, нам пора.
Юноша сонно приоткрыл глаза и вздохнул.
— Уже пора?
— Да. Давай, надо перебраться в гостиницу, там хорошо поешь, отмоешься и заляжешь спать.
— Кхм, — кашлянул поверенный. — Если позволите совет, милорд, вашему протеже, должно быть, потребуются документы?
— Да, конечно. Вы ведь сможете помочь с этим?
— Именно это я и хотел предложить. Если вам не трудно, оставьте некоторые данные прямо сейчас, и мы подготовим бумаги за два дня.
— Его зовут Арис… Фамилия. М-м-м. Пусть будет Коргис.
Арис, знавший, кто его родители, промолчал. Скажи он сейчас фамилию «Эймар», и это наведет всех, кого не надо, на подозрения. Уж это он прекрасно понимал. Поэтому он только кивнул на выбранную Эанором фамилию и дату своего рождения с неверно названным годом. По этим цифрам выходило, что ему как раз исполнилось семнадцать.
— Мы остановимся в «Корите», уважаемый. Вас не затруднит прислать документы туда?
Эанор с каждой минутой, проведенной здесь, становился все аристократичнее, возвращал прежний лоск и манеры.
— Конечно, милорд, как скажете. Плата за оформление бумаг будет списана с вашего счета, подтверждение этого мы так же пришлем. Вас проводят, экипаж уже наверное ждет.
Экипаж поверенный или кто-то из служащих банка вызвали сами, Эанору оставалось только порадоваться этому и посетовать на самого себя, что не догадался приказать.
— Ничего не бойся, ладно? — попросил он Ариса. — Я с тобой рядом.
Чтобы сесть в экипаж, Арису пришлось крепко вцепиться в руку вампира. Потом он успокоился и извертелся на сидении, выглядывая в окна и поминутно дергая своего спутника вопросами: «Что это светится?» «Кто это?» «Зачем?» «Как?». Вампир терпеливо отвечал, разъяснял и показывал, улыбаясь. Все получится, Арис быстро привыкнет. Он ведь научился говорить почти как взрослый всего за год с небольшим, а читать и вовсе выучился влет, и уже сейчас прочел книг больше, чем иные старики. Он книжный ребенок, но еще не все потеряно, нужно только будет подобрать ему компанию ровесников, когда устроят все дела в Трианне. И запустить его в библиотеку, конечно же. Пусть читает, расширяет свои познания о мире. Королевская библиотека в Трианн-веже подойдет, уж он из шкуры вывернется, чтобы заполучить туда доступ или возобновить тот, что дал когда-то покойный король.
— Мы приехали. Скоро будешь отдыхать и нежиться в горячей ванне, цветочек.
— Ты сегодня не уйдешь? — Арис старался спрашивать спокойно, делать вид, что ничего не боится, и остаться одному в совершенно незнакомом и чужом доме — это для него нормально. Но Эанор прекрасно видел, как от волнения подрагивают зрачки в его глазах, то сужаясь, то расходясь провалами во тьму.
— Нет, зачем мне уходить? Мне все принесут сюда, — вампир погладил его по волосам.
Арис почти зримо успокоился. Он обошел великолепный номер с двумя спальнями и гостиной, поглазел в камин, на весело пляшущее на углях пламя, потом исследовал ванную и уборную, удивительно быстро разобравшись с магической подачей горячей и холодной воды.
— Купайся, валяться можешь, сколько угодно.
— С тобой?
Нет, Арис не имел в виду ничего такого, это Эанор прекрасно понимал. Просто потому, что никто ни о чем подобном ему не рассказывал. Но он не знал, что в те последние три месяца, что он провел в подземелье, делал с мальчишкой Аргус.
— Нет, один. Мы вряд ли поместимся вдвоем, цветочек.
— А ты поможешь мне вымыть волосы? Рашес всегда помогал.
— Помогу, — вампир расплел ему косу. — Скучаешь по Рашесу?
— Мне его не хватает. Он… был всегда рядом и заботился, как мог… — Арис сжал губы, чтобы не выдать их дрожью свои чувства.
— Поплачь, — ласково сказал Эанор. — В этом нет ничего постыдного. Рашес был тебе родным существом, оплакивать тех, кого мы любим — это естественно.
— Он вернется в этот мир когда-нибудь, я знаю. Только он не будет помнить меня… — как бы он ни старался, слезы все равно сорвались с ресниц.
— И не будет помнить Аргуса, что важнее, — вампир обнял его, принялся гладить по волосам.
— Когда ты так говоришь, мне становится легче, — пробормотал Арис ему в шею, мокрые ресницы щекотали кожу, а от горячего дыхания по ней шли мурашки.
— Новая жизнь, цветочек, у всех новая жизнь. У тебя и у Рашеса.
Арис, наконец, отцепился от него, заставив сдерживать то ли выдох облегчения, то ли стон разочарования. И, ничуть не смущаясь, принялся раздеваться. Его некогда красивая шелковая сорочка за эти три веселых дня превратилась в грязную тряпку, замшевые брючки пестрели пятнами всевозможного происхождения и тремя дырками, мягкие сапожки выглядели неплохо, хоть и запыленно, но на поверку оказались тоже дырявыми: тонкая подошва протерлась совершенно, в лохмотья.
— Да, определенно нам очень нужна новая одежда, — пробормотал вампир.
Хорошо, что в гостинице были полотенца. А еще расторопные служащие, которые привыкли к различным, даже самым странным, запросам постояльцев. И просьба купить новую одежду была совершенно обыденной. Сейчас самому было смешно: зачем крал штаны и рубаху у тех бедных крестьян? Арис все равно не стал переодеваться, да и сам он только натянул пришедшиеся впору сапоги. Остальное так и осталось валяться на сеновале. Неужто настолько одичал, что даже не вспомнил о банке в тот момент? В любом случае, сейчас это все в прошлом, и они в гостинице, и есть деньги на довольно цивилизованное перемещение. Определенно, было очень жаль, что вампирам недоступны порталы, придется трястись в дилижансе.
— Как ты там, цветочек? — поинтересовался он. — Не уснул в воде?
— Меня можно помыть, — отозвался в самом деле сонным голосом Арис. — Ты обещал.
Вампир забрался к нему, устроившись за спиной.
— Только не засыпай сразу, ладно?
— Помоги мне промыть волосы.
Арис дернул головой, и тяжелая кудрявая грива оказалась прямо на груди Эанора, вызывая странные и не очень уместные сейчас желания. Вампир напомнил себе, что пока что не время так пугать мальчишку. Да и самому пока что активные физические действия противопоказаны.
— Красивые у тебя все-таки волосы.
— Зачем ты так коротко обрезал свои? — судя по голосу, Арис хмурился. — Твой черный шелк.
— У меня они отрастают достаточно быстро. Шелк, да? — Эанор аккуратно перебирал волосы.
— Да. Самое красивое, что я видел в своей жизни. Тогда, в первый раз, помнишь?
— Когда мы впервые увиделись?
— Да. На тебе был только этот шелковый плащ, а я впервые видел кости, одетые плотью.
Вампир зафыркал ему в затылок.
— Ты был странным, но твой голос был как сон и бархат.
— А сейчас он какой? — нежно промурлыкал Эанор.
— Как волшебство и тьма, — Арис откинул голову назад, укладываясь затылком ему на плечо. — У меня от него искры внутри, в крови.
— А… — вампир слегка растерялся, пока его руки без участия разума поглаживали Ариса по животу.
Юноша напряг бедра, подаваясь под его руку, кисть вампира задела его член, и для Ариса в этом, кажется, не было ничего странного или противоестественного. Свое тело он воспринимал абсолютно естественно, со всеми его особенностями.
— Да…
Эанор не упустил случая приласкать Ариса уже более интимно.
«Что я делаю?».
Под ухом раздался тихий довольный стон, тонкие пальцы с силой сжали колени вампира, Арис опирался на руки и выгибался, толкаясь в его ладонь.
— Да, Эанор…
Вампир сосредоточенно ласкал его, решив потом расспросить… Или ничего не спрашивать, и так все ясно. Сама Госпожа сказала все яснее некуда, чему уж тут удивляться? Кому как не Ей видеть и знать самые тайные или и вовсе безотчетные мысли Ее дитя? Госпожа не против их связи, и он должен заботиться об Арисе. И если в данный конкретный момент забота означает ласку — так и будет.
— Говори со мной, — слегка задыхающийся голос юноши заставил его вернуться в реальность. — Говори, я хочу больше огня…
Вампир принялся что-то шептать ему на ухо, подводя свою жертву к разрядке. Если бы это был другой человек и другая ситуация, то в следующий миг клыки вампира сомкнулись бы на его шее, чтобы выпить жизнь до последней капли. Но Эанор только коснулся доверчиво подставленной шеи губами, вдыхая холодный, дурманный аромат. Арис вздрогнул, застонал прерывисто, выплескивая семя, обмяк, тяжело дыша, а потом как-то неуловимо перевернулся, расплескав воду из ванны по полу, устраиваясь на коленях между слишком беспомощно разведенных колен вампира и накладывая руку на требующий внимания член с таким видом, словно это было самое естественное действие в данный момент.
— Я сам бы мог, — Эанор слабо улыбался.
— Ты сделал это для меня, — судя по формулировке, Арис просто не знал, как назвать это действо, — я хочу сделать то же для тебя.
— Хорошо, — вампир откинулся назад, доверяя себя рукам Ариса.
Он был достаточно возбужден, чтобы некоторая неловкость и неумелость юноши не сбила настрой, а потом Арис поймал ритм, приспособился ласкать обеими руками, и Эанор отпустил себя полностью, не сдерживая голос. Вода приняла его семя, растворила.
— Как же мне хорошо, — признался вампир.
Арис улыбнулся ему и притворно нахмурился:
— А теперь все же вымой мои волосы, пожалуйста.
— Хорошо-хорошо, осталось не так уж и долго, всего лишь смыть с них все.
Маленький поганец, привыкший к тому, что о нем кто-то заботится. Но это не вызывало неприятия, наоборот, заботиться хотелось. Пока Арис не научится самостоятельно жить в настоящем мире, а не в каменном склепе.
— Вот и все. Вытереться ты сам сможешь?
— Конечно. У нас есть еще та еда, что ты украл вчера? Я хочу есть и спать, — Арис выбрался из ванны и принялся вытирать полотенцем голову, безбожно перепутывая волосы.
— Нам принесут ужин, Арис. Все, что ты захочешь.
— Я хочу чего-нибудь жидкого и горячего.
— Суп?
— Ну… наверное, если это называется «суп».
Эанор вздохнул. Ему придется еще очень и очень многому научить свое персональное несчастье и сокровище в одном лице.

Одежду им принесли через четверть часа, ужин — еще через десять минут, вампир как раз успел коротко объяснить, что такое суп и какие супы бывают.
— Не то чтобы я был таким уж умудренным в человеческой пище. Я истинный вампир.
— Я хочу суп из грибов. Ты говорил про них в лесу. Хочу попробовать, — решил Арис. — А тебе, наверное, нужно выпить крови?
Эанор кивнул, открыл дверь, в которую как раз постучали, забрал поднос.
— Сегодня будет мясной бульон. Завтра сделают грибной суп.
— Ваш ужин вас ожидает, милорд. Привести его сюда?
Арис выбрал именно этот момент, чтобы выйти из выбранной для себя комнаты в одной только рубашке, едва прикрывавшей бедра.
— Ужин? — он повернулся к Эанору и чуть нахмурился. — Зачем тебе кто-то еще, если есть я?
— Я не могу часто пить твою кровь, ты не выдержишь. И прикройся!
— Зачем?
Коридорный от окрика вампира вздрогнул и поспешил отвести взгляд от длинных, непристойно обнаженных ног юноши, справедливо опасаясь за собственную жизнь.
— Потому что обнаженное тело показывать чужакам неприлично.
— Но я одет, и я собирался спать, а в штанах спать неудобно, — пробурчал Арис, но все-таки ушел обратно, сверкнув напоследок выглянувшими из-под рубашки ягодицами, заставляя Эанора испытывать злость пополам с восторгом.
— Ужин не надо, — вампир сурово глянул на коридорного. — Свободен.
Слуга поспешил ретироваться, наверняка представляя себе целую кучу непристойностей. Впрочем, в чем-то он был недалек от истины. Эанору хотелось, как минимум, отшлепать мальчишку по этим круглым ягодицам, чтобы вбить в него хоть немного морали. Но он, как никто другой, понимал — для Ариса физические наказания совершенно никак не свяжутся с проступком. Ему нужно было объяснять словами, боль он воспринимал только как боль, причиненную намеренно — как нападение.
— Арис, нельзя показывать свое тело чужим. Никогда. Ты должен быть одет в присутствии чужаков, если речь не идет о лекарях.
— Хорошо. Но сейчас чужих нет? — Арис уже перестал дуться, скорее всего, в тот момент, когда услышал, что вампир отказался от ужина.
— Сейчас нет, — Эанор вздохнул и потер желудок.
Арис тотчас скинул и рубаху.
— Иди сюда. Ты голоден.
— Я боюсь тебе навредить. К тому же, ты сам еще не поел.
— Я поем как раз после. Иди сюда и пей, — Арис настойчиво потянул его к кровати, толкнул на нее и устроился сверху, касаясь запястьем его губ. На тонкой, полупрозрачной коже уже белели четыре отметины от клыков Эанора.
— Закажу тебе широкий браслет, скрыть метки.
Дальше Эанор говорить перестал, он пил. Наверное, именно сейчас он понимал слова Ариса об искрах в крови. Его кровь несла в себе силу, но сам вампир ее ощущал, как наркотический привкус, как опиум — горечь, которая желаннее сладости, обносящее голову наслаждение каждой живительной каплей, стекающей в горло. Оторвался он с немалым трудом.
— А вот теперь ешь, и срочно спать.
Поить мальчишку пришлось из своих рук, чтобы бульон не оказался расплескан по постели. Арис сжевал пару белых сдобных булочек вместе с пряным варевом и кусочек белого куриного мяса, к концу своей трапезы стал выглядеть чуть поживее, а не свежим покойником.
— Ты будешь спать со мной?
— Нет, — ответил Эанор резче, чем хотелось. Пришлось смягчать отказ пояснениями: — Нет, это неприли… гм, так нельзя, мы не супруги и больше не в лесу, где не было выбора.
— А что такое «супруги»? — Арис зевнул.
— Я тебе дам книжку почитать, очень много книжек…
— Хорошо. Но ты можешь побыть со мной, пока я не усну?
Вампир кивнул.
— Это могу. И не бойся, ладно? Я рядом, тебя никто не тронет.
Он даже взял Ариса за покусанную руку, осторожно поглаживая запястье, на котором уже закрылись ранки от клыков и теперь медленно светлел внушительный синяк. Юноша вскоре уже тихо посапывал, даже не свернувшись в любимую позу «мерзнущего котенка».
— Сладких снов, цветочек, — Эанор убрался на свою кровать, блаженно вытянулся.
Ночь, самое время бодрствовать, а у него будто в той проклятой клетке сбилось восприятие времени. Хотя он подозревал, что немалую лепту в это состояние внес подарок Госпожи. Ей ведь нужно было, чтобы вампир мог позаботиться о Арисе, а Арис все же создание дневное. Вампир полежал и перебрался на окно, чтобы раскрыть крылья и проверить, насколько они окрепли. Сделал несколько осторожных взмахов. Нельзя спать, нельзя… Он ведь дитя Ночи.
— Спать, — блаженно пробормотал он, падая в кровать.
Что дурного в том, что он проспит эту ночь? Ему просто нужно набраться сил, все-таки за пару дней исцелиться после долгого плена нереально даже с кровью Ариса и хваленой регенерацией вампиров. Сон милосердно утопил его в черноте без видений.


Глава седьмая


Утром вампира кто-то принялся легко теребить за плечо.
— Эанор? Эанор, ты все еще спишь?
Пришлось разлеплять глаза чуть ли не пальцами. Арис — уже умытый и одетый, что удивительно, — устроился на краю его постели и умильно заглядывал в глаза.
— Прости, что разбудил. Я есть хочу.
— Да-да, цветочек, сейчас, — хрипло пробормотал вампир.
Пришлось быстро умываться, одеваться и звать слугу, заказывать ему грибной суп, побольше родниковой воды и кусок сырого мяса. За утренней трапезой удалось проснуться окончательно.
— Сегодня отправимся одеваться и готовиться к путешествию в Трианн. Это мой родной город и столица нашего королевства, там мы будем жить.
— М-мне нужно будет выйти? — Арис с опаской взглянул в окно, за которым слышался шум большого города, вопли газетчиков, стук копыт и колес.
— Нам, Арис, нам. Я буду с тобой, не волнуйся.
— Я знаю. Я научусь, Эанор. Просто там очень много людей и нелюдей…
— У тебя есть твой собственный нелюдь.
Арис улыбнулся ему.
— Ты расчешешь меня? Хочу, чтобы ты убрал мои волосы, как тогда.
— Это называется заплести, — вампир принялся расчесывать ему кудри. — Все аристократы носят такие прически.
— Что такое… аристократ? — Арис блаженно вздыхал, наслаждаясь тем, как ему разбирают волосы, выглаживают их гребнем и щеткой, пока кроваво-алые прядки не начнут блестеть в утреннем свете, словно атлас.
— Помнишь, я рассказывал тебе об иерархии у нелюдей и людей? Дворяне и простолюдины. Аристократ — это дворянин.
— Ты — дворянин, — Арис не спрашивал, он утверждал. — Лорд Леанн, я вчера слышал.
— Да. И это нам поможет в дальнейшем. Лучше уж быть богатым и знатным, чем бедным простолюдином.
— Тогда почему ты коротко обрезал волосы? — видимо, очень уж Ариса закусило то, что он остриг отросшее. Впрочем, это и понятно, мальчишка по натуре консерватор, он привык к одному и тому же виду окружающих, и перемены, которых в его жизни сейчас и без того слишком много, приносят ему неудобство и вызывают раздражение.
— Потому что так было нужно, цветочек. И не так уж коротко я их обрезал.
— Мне можно расчесать тебя тоже?
Вампир вручил ему щетку и подставил голову, присев в кресло. Все-таки было в Арисе что-то дикое и больше животное, чем цивилизованное. Это его желание за удовольствие отплатить таким же удовольствием было сродни взаимному вылизыванию львиногривов, которые, как известно, больше кошки, чем люди.
— Ты пахнешь… я не знаю слов. Так хорошо, — бормотал Арис, зарываясь в его волосы носом и перебирая их пальцами, поглаживая виски и затылок.
— Это такое растение, пахнет как один самый смертельный яд. Мелкие белые пряные цветы. Арис.
— Оно тоже ядовитое? — юноша тихо фыркнул ему в макушку.
— Нет, что ты, оно неядовитое. Но его запах всегда тревожен, потому что от аромата яда его не отличить.
— Почему ты назвал меня так?
— Потому что ты похож. Тоже не понять, яд или безобидный цветок.
Арис снова фыркнул.
— Я расчесал. Идем? Чем быстрее мы выйдем, тем раньше я привыкну.
— Я буду держать тебя за руку, не волнуйся.

Лавки на Торговой площади работали всегда допоздна, открываясь около полудня, чтобы обслуживать всех, в том числе и вампиров. Но сегодня Эанор шел туда белым днем, и впервые мог рассмотреть город, который он всегда видел лишь с ночной стороны. Это было так странно и волнующе, что он едва не заблудился, спохватившись, лишь пройдя нужный поворот.
— Так, обратно. Я не ориентируюсь тут днем, — это прозвучало слегка удивленно.
— Ты привык к ночи, — понял его Арис, чуть сильнее сжал пальцы в его ладони.
Он старался идти спокойно и не шарахаться от экипажей, всадников, шумных компаний и спешащих куда-то людей и нелюдей, так и норовящих толкнуть или наступить на ногу. Эанор пытался по мере сил прикрывать его, принимая все толчки на себя. После того, как он напился крови Ариса, его тело обрело привычную силу и формы, и теперь, хотя ростом они были почти равны, юный жрец казался гораздо субтильнее и более хрупким. Хотя именно что хрупким он и не являлся, но под одеждой этого было не разобрать, а бледная кожа и вовсе делала его этаким болезненным цветком.
— Эанор, кто это? Почему они сидят здесь, и никто не пытается им помочь? — Арис потянул его за руку, указывая на нескольких нищих, устроившихся у стен.
— Это люди, которые просят подаяние. На жалость давят, — скривился вампир. — Не обольщайся, они зарабатывают куда больше, чем у меня на счету лежит.
— Но почему же тогда они не вылечат этого ребенка? Смотри, она ведь совсем плоха, — подобное не укладывалось в голове Ариса, которого лечили тотчас, если с ним случалось что-то серьезнее исцарапанных коленок и синяков, набитых на исследовании замка. Даже после того, как Аргус его высек, Рашес, стоило Арису подняться из каземата к себе, сразу же принес мазь и хлопотал над его спиной.
Вампир прищурился.
— А это уже не профессиональные попрошайки. Наверное, у них что-то случилось, сгорел дом или что-то вроде.
Арис отпустил его руку, словно завороженный, шагнул к бессмысленно покачивающейся, убаюкивая страшно, надсадно хрипящего младенца, нищенке.
— Я не могу исцелить ее, — он присел на корточки, заглядывая ей в глаза. — Никто не сможет. Госпожа стоит за твоим плечом, я могу отдать ей твою дочь без боли и страха.
— Что? — та шарахнулась. — Не подходи. Не приближайся ко мне!
Арис подскочил, испугавшись ее вопля, влетел в объятия Эанора.
— Почему? Неужели то, что ее дитя будет мучиться, лучше?
— Люди боятся смерти, цветочек. Очень боятся. Продлевают свои мучения любыми способами.
— Значит, меня будут бояться? — шепотом спросил юноша. — Это ведь мое предназначение — даровать легкий уход, отдавать души Госпоже без боли и страданий.
— Нелюди будут боготворить. Люди — кто как.
— Я… Идем, мне больно смотреть на то, как она мучается, — Арис отвернулся, кусая губу. — Она умрет ночью или утром, но до ночи ведь еще так далеко…
Эанор шагнул к нищенке, наклонился, заглядывая ей в глаза.
— Отпусти свое дитя.
Женщина завороженно протянула ему младенца. Вместо вампира его коснулся Арис, погладил покрытый холодным потом лобик.
— Иди с миром, Вита даст тебе новую жизнь, когда придет время.
Малышка обмякла мгновенно, сморщенное в страдании личико разгладилось, даже на сухих губках появился призрак улыбки.
— Идем, — вампир выпрямился. — Вскоре она очнется.
Арис снова вцепился в его руку, поспешил, приноравливаясь к широким шагам Эанора. Он был немного подавлен и молчал, пока не добрались до Торговой площади.
— Хочешь что-нибудь? — вампир решил немного потормошить его. — Не знаю… Что угодно.
— Да, — подумав, согласился юноша. — Там, в… банке? — он посмотрел на вампира, чтобы убедиться, что правильно использует новое слово, поймал его кивок и продолжил: — В банке мне принесли что-то такое… вкусное. Мы можем найти его?
— Сахар? Конечно. Может, хочешь попробовать еще сладостей? Они разные бывают.
— Сладости, да, хочу. Потом, когда мы закончим дела здесь, хорошо?
— Хорошо. А пока… Эй, милейший!
Вампир купил ему немного наколотого сахара, решив, что этого пока хватит. Конечно, можно было бы купить и леденец или лакричную палочку, или фрукты в карамели, но он уже начал понимать, что знакомить Ариса с новыми вещами проще с чего-то, что он однажды пробовал. Так что пусть будет пока сахар.
Они прошлись вдоль длинного ряда лавок, торгующих готовым платьем. Купить абы что Эанор не мог. Точнее, он не мог купить наряд, соответствующий статусу даже на ступеньку ниже, чем у него. Не отыщись здесь нужных вещей, он был бы вынужден искать вещи в лавке старьевщика, ведь лучше выглядеть аристократом в стесненном положении, чем нуворишем. Но повезло, одна из лавок, носившая претенциозное название «Гордость дворянина» как раз продавала то, что было необходимо, все, от шейных платков до туфель. Вокруг них, тем самым нюхом, что отличал удачливых и умных торгашей, учуяв денежных клиентов, закружились, словно акулы, подручные хозяина лавки. Обоих немедленно обмерили и предложили Эанору присесть, пока оденут его юного протеже. На столике перед ним тотчас возник бокал с прохладной водой, Ариса же, совершенно растерянного, увлекли в примерочную.
— Не волнуйтесь, юный лорд, мы свое дело знаем. Примерьте вот это и вот это тоже, пожалуйста.
Совсем замороченный этим мельтешением, Арис скинул свою сорочку прямо перед одной из девушек, на что та, хихикнув и из-под ресниц облизнув взглядом его поджарую фигуру, отвернулась и выскочила из примерочной, задергивая плотную штору.
— Переодевайтесь, милорд, не стесняйтесь.
Арис слегка смутился, хотя и не покраснел — подобное не предусматривала его природа.
— У тебя там все в порядке? — окликнул Эанор.
— Д-да, да, все хорошо, — оставшись в одиночестве, Арис выдохнул и принялся примерять выбранные для него сорочки, брюки, жилеты и сюртуки, по привычке выбирая лишь черные и темно-серые тона.
Вампир терпеливо ожидал, когда его подопечный покажется. И увиденное ему не слишком понравилось. Напоминало о некроманте.
— Арис, не спорю, черный цвет тебе, безусловно, идет, но… неужели иных не нашлось?
Юноша опустил голову, вздохнул:
— Может быть, ты поможешь мне?
Эанор кивнул.
— Давай посмотрим, как можно немного разбавить Тьму.
Им требовалось выбрать пару легких летних костюмов, чуть более теплый — путь предстоял дальний, и на севере будет холоднее, чем здесь. Еще плащ, шляпу, три пары перчаток, шейные платки, чулки, туфли и сапоги.
— Нужно что-то темное, но не черное и не серое. Какой-то цвет, который точно не вяжется с подземельями.
— Вот этот? — Арис вытянул из кучи одежды муаровый зеленый жилет, сверху на него надел на два тона темнее сюртук. Вкупе с сорочкой цвета сливок — смотрелось замечательно, но, к сожалению, не с шевелюрой юного жреца.
— Может быть, что-то винного цвета? Бордо?
— Да, попробуем цвет запекшейся крови.
В итоге костюмы Арису все же подобрали, хотя Эанор был вынужден признать: ни один цвет не красил луноокого так, как непроглядная тьма.
— Ничего, это пока. Как только я приду в себя, переоденем тебя в черное.
Сам вампир выбрал цвет темного сапфира, красиво сочетавшийся с его волосами, слегка отливавшими на дневном свету синевой. Из лавки вышли уже два благородных лорда, вернее, благородный лорд и его, как здесь выражались все, видевшие Ариса, юный протеже. Это слегка напрягало: неужели у них на лбу написано, какие отношения их связывают? Этого Эанору не хотелось бы, по крайней мере, так рано. Впрочем, все это могла быть обычная людская лесть, ходившая путями своей, непостижимой вампирами логики.
— Сейчас нам нужно купить дорожный сундучок и саквояж. Даже если нам нечего туда положить, путешествовать без багажа аристократу невместно. Но и то, что положить в сундук, покупать тоже придется. Дорожный прибор — дилижанс на длинных перегонах не останавливается на обед, так что в саквояже у нас должны быть столовые приборы и пища, салфетки, вода, пледы, чтобы укрыться и подремать.
— А ты будешь питаться моей кровью? — уточнил Арис.
— Нет. Не всегда, цветочек, иначе до Трианна довезут обескровленный труп, — пояснил Эанор. — Но иногда — возможно. Когда ты перестанешь напоминать проклюнувшийся в склепе росток, не видевший света.
— Никогда, — хихикнул Арис. — И это совсем не так, ты не прав, я часто выбирался на башни замка.
— Я возьму с собой фляжку с кровью. Лучше, чем совсем ничего.
— Хорошо. Но мне нравится, когда ты пьешь мою кровь. Нравится, когда твои губы касаются моей кожи.
— Мне это тоже нравится, — вампир усмехнулся, порадовавшись, что не краснеет.
Арис, его юный дикареныш, создание, не ведающее стыда, словно существо из Сада Виты до первого грехопадения. Так жаль было, что придется научить его и этому.
Но этим можно заняться чуть попозже, сейчас покупки. Ничего не упустить, не забыть и все предусмотреть.
Возвращаясь в гостиницу, Эанор внезапно понял, что Арис больше не шарахается, хотя и продолжает держаться за его руку. Приспособляемость его просто поражала, как в свое время и скорость, с которой он обучался.
— Ты немного привык к городу, мой цветок?
— Наверное, да. Он уже не кажется таким шумным, — пожал тот плечами. — Но я немного устал.
— Сейчас мы отдохнем, — уверил Эанор. — Поешь вкусного.
Арис потер тут же уркнувший живот. Сахар сахаром, но он проголодался, а тащить его в какой-нибудь фешенебельный ресторан Эанор не рискнул. Пока не время, в Трианне придется нанимать учителя этикета, чтобы привил мальчику правила поведения в высшем обществе.
— Я закажу тебе что-нибудь сытное, чтобы ты восстановил силы. И сам поем. Не тебя.
Арис насупился. Такого слова, как «ревность», он не знал, но то, что он испытывал, стоило представить, что Эанор будет касаться еще кого-то так же, как касается его запястья, именно ревностью и было. Словно жгло и царапало где-то внутри.
— Не дуйся, мой цветок, в середине но… дня, конечно. В общем, сейчас мне нужен плотный обед из двух-трех блюд.
— Я могу быть рядом? — Арис тут же притерся к нему плечом, сжал пальцы. — Не хочу оставлять тебя.
— Если тебя не пугает зрелище обедающего вампира.
Юноша недоуменно вскинул брови.
— Почему меня это должно напугать?
— Некоторым неприятно на такое смотреть.
— Только потому, что на моем месте будет кто-то чужой, — фыркнул юный жрец. — Но я хотя бы посмотрю, как это смотрится со стороны.
— Ревнуешь, цветок? — Эанор улыбнулся во все клыки.
— Что? — Арис чуть склонил голову к плечу, без слов требуя пояснить новое слово.
Вампир неуклюже попробовал объяснить. Впрочем, Арис понял, улыбнулся ему, отчего-то вызывая этой улыбкой безотчетное опасение:
— Думаю, ты прав, я ревную. Но ты так же прав в том, что я пока еще недостаточно силен для того, чтобы быть тем единственным, кто кормит тебя. Я потерплю присутствие чужаков, пока в этом будет необходимость.
— Тогда идем, мой цветок.
Получивший распоряжение коридорный уверил, что сытный обед для обоих лордов будет немедленно подан, и умчался выполнять.
— Мы можем переодеться, умыться и отдохнуть, пока не принесли твой заказ.
— Хорошо, — согласился Арис, отправившись сразу в ванную. После пыльной и жаркой улицы хотелось освежиться.

Он как раз успел ополоснуться прохладной водой, вытереться и накинуть чистую сорочку и простые брюки из тех, что были куплены «для дома», и уступить ванную Эанору, когда в двери постучали. Вместе с официантом, вкатившим в номер тележку с блюдами, явились сразу двое курьеров, принесших купленные вампиром вещи. Это было еще далеко не все приобретенное. Предупрежденный Эанором Арис вручил обоим по мелкой монетке чаевых и указал, куда сложить покупки.
— А обед милорда? — слегка замялся слуга.
— Пусть войдут. Он сейчас освободится.
Обедом оказались трое парней, крупных, полнокровных и очень вышколенных. Вошли, замерли, ожидая дальнейших указаний. Арис указал им на узкую кушетку у окна, сам устроился в кресле, внимательно и любопытно рассматривая будущий «обед» Эанора. Увиденное его огорчило, хотя он постарался не подавать виду. Ему таким, как эти парни, не стать никогда, не то строение тела, да и личные особенности накладывали неизгладимый отпечаток, «целованному Госпожой» нет ни нужды, ни возможности походить на обычного человека.
Вампир вышел из ванной, облаченный в брюки и рубашку, осмотрел обед, указал на одного из них, поманил. Тот покорно подошел. Эанор без лишних нежностей вцепился ему в запястье, принялся пить, с наслаждением вытягивая кровь, чувствуя, как постепенно насыщается. В какой-то момент обед сменился, пришлось кусать снова. Вампир чувствовал смутное недовольство. Впервые человеческая кровь казалась ему… пресной, что ли? Конечно, она насытила, хотя всех троих пришлось изрядно обескровить, но не было того непередаваемого наслаждения, что он испытывал раньше, до плена, а после — глотая кровь Ариса. Он мог и ошибаться, в конце концов, он мог идеализировать свои ощущения, изрядно подзабывшиеся за двадцать три года строгой диеты на холодной крови. Но те разы, что его кормил юный жрец Госпожи, забыться не успели.
— Что ж, — он дождался, пока они выйдут. — Хочу десерт.
Арис просиял ему навстречу яркой улыбкой, делавшей его некрасивое лицо почти прекрасным, протянул руку, предлагая устроиться в кресле вместе с ним.
Вампир лизнул его запястье, укусил, сделал три глотка безумно вкусной крови.
— Приятное завершение обеда.
Юноша снова прижался к нему и облизал его губы, стирая с них следы крови. Эанору пришлось задержать дыхание, чтобы не показать, насколько выбивало его из колеи это проявление заботы или ласки Ариса.
— Ты сам успел пообедать?
— Нет, конечно, я только собирался сесть за стол. Посидишь со мной?
Вампир кивнул и переместился за стол.
— Оно хотя б вкусное?
— Что именно? — Арис решительно придвинул к себе тарелку с каким-то упоительно пахнущим супом и принялся поглощать его с завидным энтузиазмом, прикусывая крепкими белыми зубами хлеб.
— Еда людей. Я ведь никогда не пробовал.
— Вкусно, — Арис сосредоточенно нахмурился, — но я пока не могу тебе рассказать, я знаю слишком мало слов. А что будет, если ты попробуешь?
— Ничего, организм не примет.
— А если так? — Арис решительно запихнул в себя ложку супа, прожевал-проглотил и тут же оказался на коленях вампира, прижался губами к его губам, скользнул языком в его рот, делясь вкусом.
Эанор прислушался ко вкусу, потом к своему организму.
— Необычно. Но терпимо… Что это?
— Это суп на свиных хвостиках и ушках. Мне нравится, — Арис вернулся на свое место, доел суп и принялся за второе, жаркое с овощами. Вкусом которого так же не преминул поделиться с вампиром.
— Овощи. Неплохо, у них такой непривычный вкус. Но мне нравится, пожалуй.
Арис добрался до десерта, в качестве которого выступали бисквиты с цукатами и заварной крем, совершенно по-детски запищал от восторга, пробуя непривычные сладости. Ну и, конечно же, снова подарил вампиру поцелуй с их вкусом.
— Странный вкус… — вампир стрелой сорвался прочь в уборную.
Когда он выбрался оттуда, Арис уже явно извелся и испытывал вину за свои эксперименты.
— Прости, я больше так не буду, — он подскочил и буквально укутал вампира в свою исцеляющую тьму.
— Все хорошо, мой цветок. Просто с непривычки… Кровь не бывает сладкой, мясо тоже…
— Тебе больше не больно? Может, запьешь?
От глотка крови Эанор не отказался.

— Расскажи мне о том, как живут люди в городах? И как будем жить мы? — Арис устроился на подлокотнике его кресла и уходить явно не собирался, вдобавок стянул с волос Эанора ленту и принялся перебирать его волосы.
— Живут все по-разному. Зарабатывают себе на жизнь и на пропитание. Те, кому этого не нужно, либо развлекаются, либо находят себе какое-то занятие по душе: балы, охоты, приемы. Некоторые занимаются благотворительностью. А мы… Не знаю, цветок. Раньше я просто бездумно тратил деньги и развлекался.
— Расскажи о вампирах? Это правда, что раньше у вашей расы было свое королевство? Я прочитал в «Миропорядке» Лотура.
— Да, раньше у нас были свои земли. Они и теперь у нас остались, просто сейчас мы подчиняемся королю людей. Вернее, так считается. На самом деле, люди живут так мало, что мы живем по своим собственным правилам. Есть свод законов Ночи, который регламентирует жизнь вампирского сообщества. Мы обязаны его придерживаться.
— Эанор, простыми словами, прошу, — взмолился не все понявший о законах Арис.
— Раньше было свое королевство, теперь мы живем с людьми.
— Ты смеешься? — юноша заглянул в его глаза и насупился, констатируя: — Смеешься. Я это понял, а что такое регла…ментирует? Управляет? И что это за свод?
— Есть правила, которые вампирам нельзя нарушать. Они нами управляют, да, ты прав. Свод законов — толстая и очень скучная книга.
— А какие это правила? Вроде запрета на детскую кровь?
— Да. Запрет на детскую кровь. Запрет на убийство людей ради пропитания. Запрет на ссоры со жрецами Виты.
— А помнишь, ты говорил, что в шею вы кусаете только в двух случаях? Какой второй? — Арис наклонился к нему, потерся носом, задевая острый кончик уха.
— Только убиваем. Или пьем кровь супругов. Это очень интимное — укус в сонную артерию, должно быть наивысшее доверие. Это смертельный укус, но вампир может останавливать кровотечение.
— Ага-а. А кто такие супруги? Я встречал это слово, но не совсем понял, — Арис и не думал отлипать, он сам не знал, чего ему хотелось, но обнимать вампира — точно, а еще пробовать на вкус его кожу с этим притягательным ароматом цветов или яда, и он подчинился своим желаниям, лизнув кромку уха вампира.
— Семья. Двое встречаются, влюбляются и заключают брак, становятся семьей.
— У тебя кто-то есть? Кто-то ждет тебя там, в Триане? — помедлив, спросил юноша.
— Нет, я не заводил серьезных отношений. Иначе избранник сумел бы меня выследить, если бы сформировалась прочная связь.
— А вторым может стать только вампир? Лотур писал, что вампиры не приемлют людей иначе чем источник пищи, но его книга старая, как тот «Бестиарий».
— Нет, кто угодно. Он обретет жизнь, равную жизни вампира. А почему тебя это так интересует? — вампир фыркнул. — Мое ухо!
— У тебя вкусное ухо, — Арис подышал ему в шею, лизнул кожу, потихоньку сползая с подлокотника на колени вампира. — Мне так нравится твой запах, от него кружится голова.
Эанор обнял его за пояс.
— А мне — твой, цветок.
Арис поерзал на нем, устраиваясь поудобнее, обнял, уложив голову на плечо.
— Мне хорошо с тобой. Я не хочу тебя с кем-то делить, ты мой.
— Тебе и не придется меня делить, — вампир поцеловал его в лоб.
— Я хочу спать с тобой.
Эанор поперхнулся глотком воздуха, но быстро понял, что Арис имел в виду именно то, что сказал. Спать, а не что-то большее. Пока.
— Хорошо, — медленно сказал он. — Но никто не должен узнать об этом.
— Я никому не собираюсь говорить, — удивленно заверил Арис, — зачем бы?
— Отлично. Да, будем спать вместе. Не хватает живого тепла…
— А я теплый?
Вампир обнял его крепче.
— Очень, мой цветок, ты очень теплый. Ты меня согреваешь. Как солнце.
— Идем в постель? Я устал за день, — Арис снова потерся о его шею носом.
Вампир поднял его на руки, понес в спальню. Только спать, ничего больше. И уже там понял, что если не уснет сразу, эта ночь станет для него испытанием нервов на прочность: Арис разделся донага, видимо, привык так спать в замке Дракона. Сам вампир остался в подштанниках. Хоть какая-то преграда между их телами. Арис распустил волосы: за день в косе они уставали, и начинала болеть голова, улегся в постель и сразу прижался к Эанору, едва тот устроился на другой половине кровати в попытке сохранить хоть видимость приличий.
— Мне нравится твоя кожа, — тонкие пальцы обвели ключицы и прочертили линию по груди вниз. — Она похожа на снег и густой туман, только не такая холодная.
— Ты устал, — напомнил вампир. — Давай спать?
— Угу.
Арис сполз пониже, утыкаясь в его грудь носом и обнимая за талию. Его руки казались хрупкими и малосильными, но это было не так, и это объятие напоминало Эанору кольца змеи — попробуй только выбраться, и сожмутся намертво, не отпуская. Теплые выдохи скользили по коже, вопреки желанию, будоража кровь, а не умиротворяя. Хотя они потихоньку становились медленнее и реже, Арис засыпал, его подобные мысли совершенно не волновали. Вампир приказал своему телу тоже отдохнуть, прикрыл глаза, засыпая. Сердцебиение замедлилось, как и всегда. Температура тела стала стремительно снижаться. Сквозь сон мелькнула мысль, что он стал совсем неправильным вампиром — дневным. А затем все поглотила теплая и удивительно уютная Тьма.


Глава восьмая


Арис проснулся раньше, для него нормальным было вставать на рассвете, вместе с солнцем. В его комнате в замке никогда не задергивались тяжелые портьеры, и в выходившие на восток окна солнце заглядывало каждое утро, пробуждая его. Он чувствовал, как солнечный лучик стремительно перемещается по тяжелому бархатному балдахину, чтобы спрыгнуть на щеку. Улыбнулся и открыл глаза, наслаждаясь ощущением обнявшей его поперек живота тяжелой руки, прохладного тела, прижавшегося к спине так идеально, что казалось — Ариса создали именно для того, чтобы он заполнил пустоту Эанора. Если бы между ними не мешалась ткань, собравшаяся складками, было бы еще лучше. Кожа к коже, прохлада и тепло, смешивающиеся в нечто великолепное… Арису совсем не хотелось нарушать эту идеальность, но и полюбоваться спящим вампиром он тоже хотел. Он аккуратно перевернулся, закинул ногу на бедро мужчины, тихонечко подул на густые ресницы, сдувая с них тонкую прядку волос. Он помнил, какими вчера были губы Эанора — жесткими, но податливыми, прохладными снаружи и горячими изнутри. Не отдавая себе отчета в том, что творит, юноша потянулся к ним сейчас, прижался и провел языком, чувствуя их сухость.
Просыпался вампир медленно и неохотно, спросонок сразу же сгреб жертву, зашарил, разыскивая запястье. Еда! Арис сам прижал руку к его губам, уловив желание, тихо выдохнул, переживая боль от укуса. Эанор окончательно проснулся после пары глотков, чувствуя, как тело наполняется энергией.
— Закат?
— Рассвет.
Арис снова прижался к его губам, слизывая кровь, словно пытался понять, что находит в такой трапезе вампир. Кровь была соленой и теплой, на вкус не особенно приятной. Арис мысленно фыркнул: ему не нравился вкус собственной крови, это так странно. Но он нравится Эанору, и это хорошо. А рот у вампира после сна тоже прохладный, и это приятно, чувствовать, как он постепенно согревается. Это будило те искры, что вызывал и его голос, и запах, и прикосновение рук к волосам.
— Вот теперь точно доброго вечера, то есть, утра, — Эанор потянулся, потом обнял его.
— Доброго, — Арис выгнул спину, подставляя ее под его ладони. — Что мы будем делать сегодня?
— Закупим все оставшееся, приобретем билеты на дилижанс. И вечером отправимся в столицу.
— А что такое дилижанс? — Арис даже не думал скатываться с него, наоборот, обхватил коленями бедра и просунул ладони под спину.
— Транспорт такой, — пробормотал вампир, чувствуя, как искры собираются в самом низу живота.
— Нам долго добираться, да? — Арис опустил голову, прижался губами к его шее, тепло выдыхая.
— Достаточно долго, — вампир неосознанно прижал его к себе покрепче.
— Можно тебя погладить? Как в ванной?
— Как в… О. Да, можно, — Эанор закивал. «Погладить» его требовалось уже настоятельно.
Арис приподнялся и сел ему на колени, бесстыдно демонстрируя собственное возбуждение, которому, кажется, не придавал особого значения. Сейчас его волновали только изменения тела вампира, так что он бесцеремонно распутал завязки подштанников и стянул их пониже. Эанор протянул руку, положил ее на член Ариса.
— Мне нравится ласкать тебя, — почему-то показалось важным произнести это вслух.
Арис улыбнулся ему, выдыхая чуть резче, чем обычно. Придвинулся ближе, чтобы ему было удобнее, почти соприкоснувшись с ним, обнял теплой ладонью, провел медленно, словно изучая на ощупь, исследуя каждую венку под бархатистой кожей. Это было довольно необычно — так медленно и неспешно ласкаться, изучая чужое тело, такое живое. Собственную кровеносную систему Эанор в совершенстве контролировал при необходимости, так что возбуждение можно было бы убрать, просто приказав. Но не хотелось. Хотелось так, как обычно бывает у людей.
— Мы разные и одинаковые, — Арис сблизил их члены, обхватил их вместе, двумя ладонями. — Это так странно и красиво, смотри. Ты больше.
Он не был нетерпеливо-порывистым, как бывают юноши в его возрасте, хотя, наверное, мог быть и таким. Но и ему сейчас хотелось неторопливых ласк, медленно заполняющих тело жаром.
— Я взрослый, — это вампир почти простонал.
— Я тоже, — Арис продолжил ласкать их, все так же неторопливо, но теперь облизал свои пальцы и обводил ими венчики, трогал уздечки, сравнивая свою реакцию с реакцией Эанора.
Вампир очень сильно жалел, что не может приглушить чувствительность этой части тела. Или не жалел. Ощущения были превосходными. Он спал и с мужчинами и с женщинами, но прежде ни с кем не занимался подобными ласками. И никогда еще ему не хотелось растянуть прелюдию, сделать ее чем-то отдельным, без тех нелепых телодвижений, пошлого, потного соития. Это само по себе было прекрасно и самодостаточно — то, что делал с ним Арис. И отпустить себя, выплеснув семя, тоже оказалось ощущением неожиданно острым, куда более сильным, чем раньше.
Арис в этот раз кончил тихо, скорее, от того, что ему понравилось зрелище выгнувшегося под ним вампира, чем от чего-то еще, негромкий стон был даже чуть удивленным.
— Какие у тебя руки ласковые, мой цветок.
— Это мое предназначение. Госпожа сказала: мой удел — ласковая смерть, я высшая награда и избавление от мук, я не могу и не должен быть жесток. Никогда и ни с кем. А с тобой я не думаю о смерти, мне хочется другого…
— Чего тебе хочется? — с любопытством спросил вампир.
— Быть с тобой всегда рядом, дарить тепло, касаться, обнимать. Без моей силы, понимаешь?
— Понимаю, Арис. Просто объятия. Как сейчас.
Юноша лег рядом, опустив ладонь на его живот в лужицу еще не застывшего семени, бездумно смешивая его, потом поднес испачканные пальцы ко рту и лизнул.
— Почти как кровь…
— Только горькое, — кивнул вампир. — Но вкус похож.
— Встаем? Нужно смыть с тебя это.
Эанор вскочил, переместился в ванную.
— Конечно! — бодро отозвался он уже оттуда и засмеялся.
Арис принес ему полотенце и тоже забрался в ванную.
— Помыть тебя?
— Да, если тебе нетрудно.
Юноша даже рассмеялся удивленно:
— Мне? Ничуть не трудно. Постой вот так.
Эанору пришлось все же вспомнить, как управлять своим телом, чтобы не выдать своего волнения от слишком интимной близости. Что может быть более личным, чем принятие ванны? Похоже, ему придется смириться с тем, что Арис не считает зазорным делать это вместе с ним, мыть его и просить ответной любезности. Бесстыдное взрослое дитя! Но постель они разделят только в столице, не раньше. И после того, как Арис вообще будет понимать, чем они занимаются. Это обязательно нужно объяснить, и чем скорее, тем лучше: ему придется представить юношу ко двору как своего… пожалуй, любовника, иначе весь наличный цветник милых и очень зубастых дам и все кавалеры, чья мораль позволяет увлекаться собственным полом, закружатся вокруг этого бледного цветка, словно ядовитые осы. А вот наличие рядом злого лорда Леанна не даст им натворить слишком много глупостей. Что ж, решено, статус Ариса определен, теперь стоит подумать над зримым выражением этого статуса. И лучше прямо сегодня зайти в ювелирную лавку и выбрать браслет. Заодно и укусы прикрыть.
Свои планы он сразу же озвучил Арису.
— Браслет? — Арис поднял на него слегка недоуменный взгляд. — Это как те цепи?
— Нет-нет, это как украшение. Прикрыть запястье.
Заикаться о статусах Эанор просто не стал — пока не время, лучше он все объяснит обстоятельно и без спешки в Трианне, когда отдохнут с дороги и выспятся, но перед визитом в канцелярию двора.
— Хорошо, если ты так хочешь, пусть будет браслет.
— Ты сам его выберешь, любой, какой только понравится.
Арис улыбнулся.
— Мы будем есть? Я сейчас оденусь.
— Да, а я пока закажу тебе завтрак. И себе воды.
Юноша не стал уточнять, будет ли вампир пить чью-то кровь. Если и будет — то только его, хотя бы сейчас.
— Я закажу тебе сок, он хорошо восполняет кровь у живых.
Арис кивнул и умчался одеваться.
— Ты заплетешь меня? — уже из своей комнаты спросил, тщательно расправляя кружева белоснежной сорочки.
— Конечно, сейчас приду, — Эанор расчесывал волосы.
Ему безусловно нравилось, как начался этот день. И он надеялся, что продолжится и завершится он так же отлично. Дилижанс отбывает после заката, тот, в котором разрешено путешествовать вампирам. Путь, конечно, будет долгим, но с ним будет его цветок миндаля. Или ариса, как называли миндаль давным-давно по меркам людей.

Они успели позавтракать, когда явился посыльный из банка с документами, подтверждающими личность Ариса, магической копией такого же удостоверения личности лорда Леанна, выпиской со счета и копией счета за оформление бумаг.
— Отлично, — возрадовался вампир. — Теперь с формальностями покончено.
Им оставалось лишь купить дорожные мелочи, заказать в дорогу пищу и кровь, прогуляться по лучшим ювелирным лавкам и просто по городу, Арису стоило привыкать к людным улицам, ведь Трианн в более чем три раза превосходил Кронгард, соответственно, и народу там было гораздо больше.
— Учись лавировать в толпе, будь внимателен. Иди медленно, придерживайся правой стороны потока.
Арис был отличным учеником, хотя толпы его все еще пугали, а попадавшиеся в толпе больные или увечные буквально заставляли тянуться к ним, желая исцелить. Он мог это сделать, но Эанор тянул его прочь, опасаясь, что юного жреца Госпожи раскроют и убьют на месте. Только однажды уступил, вернее, попросту не успел отдернуть: Арис коснулся головы слепого мальчика, просившего милостыню на углу двух оживленных улиц, толпа буквально швырнула его к тому, а тьма исцеляющая рванула вовне и вовсе безотчетно. И хвала Тьме и богиням, что та же толпа увлекла их далее раньше, чем попрошайка понял, что исцелен, и завопил.
— С этим тоже придется что-то сделать… — вздохнул вампир.
— Но это мое…
— Предназначение, я помню, цветочек. Но нельзя просто так идти и исцелять или убивать всех, кто попался под руку.
Арис виновато опустил голову.
— Что же мне делать?
— Мы придумаем что-нибудь. Пока не знаю, что именно.
— Обещаешь?
Эанор кивнул. Надо будет спросить совета, хоть у кого-нибудь. Но это уже лишь в Трианне. Кажется, он слышал что-то о храме Двух богинь, где, конечно, поклонялись больше Вите, чем ее сестре, однако там могли что-то подсказать. Или же хотя бы пустить в архив. Ведь дети Смерти все-таки появлялись на свет и даже вырастали. Наверняка, отмеченные таким даром среди них тоже были. Раскрывать инкогнито Ариса было нельзя, это смертельно опасно для него. И все же интересно: отчего детей Госпожи называли чудовищами и монстрами, демонами во плоти? Только ли за их способность отнимать жизнь одним прикосновением или и вовсе силой одного лишь желания? Да, попасть в архив храма было бы просто замечательно.
Поглощенный такими мыслями, Эанор почти не заметил, как все необходимое к путешествию было закуплено. Осталась лишь ювелирная лавка, и он, сориентировавшись в пространстве, повел Ариса к той, что двадцать пять лет назад считалась лучшей. Она таковой все еще оставалась, вокруг них сразу же закружились предупредительные девушки, улыбаясь так счастливо, словно к ним заглянули их женихи.
Эанор, выяснив цены на золото, потребовал предоставить его спутнику выбор «статусного» браслета, и перед ними тотчас на черную бархатную подушку принялись выкладывать украшения, одно вычурнее другого. Арис слегка растерялся, он совершенно ничего не понимал в этом.
— Просто выбери то, что тебе понравится, — подсказал вампир. — Осмотри все, примерь. И реши, какой ты хочешь.
Юноша принялся перебирать украшения, что-то брал, чего-то лишь касался кончиками пальцев, на что-то и вовсе только бросал мимолетный взгляд и отворачивался. Эанор отвлекся, рассматривая перстни с эреатскими сапфирами, когда услышал тихий довольный возглас:
— Этот, пожалуйста.
— Но, милорд, это же маки… Как он вообще здесь оказался, ума не приложу. Простите великодушно, — лепетала бледная девица, и было от чего: маки чеканили только на погребальных украшениях, эти цветы были символом Госпожи.
— Мы его берем, — сказал вампир.
— Но…
Эанор мгновенно выдвинул клыки и зашипел, за спиной взметнулись крылья. Девушки оказались не столь подготовлены к лицезрению вампира, разгуливающего белым днем, одна упала в обморок, вторая попятилась, бледнея и осеняя себя знаком Виты. На шум откуда-то из внутренних помещений лавки вышла хозяйка, которую Эанор помнил молодой привлекательной помощницей ее отца. Сейчас женщина постарела и погрузнела, но не утратила ни деловой хватки, ни памяти.
— Милорд Леанн, сколько лет, сколько зим вы не заглядывали в нашу скромную вотчину! Что привело вас в столь дурное расположение духа? Мои помощницы оскорбили вас? Я немедленно накажу их!
— Они отказываются продать моему избраннику браслет, уважаемая, — Эанор сразу же успокоился.
— Мы немедленно исправим это упущение. Маки? Прекрасный выбор, особенно для вашего избранника, милорд. Желаете гравировку? Отполировать?
— Арис? — вампир взглянул на юношу.
— Не надо ничего, они прекрасны и так.
— Мы просто берем его, — вампир выложил на прилавок деньги.
— Не нужно денег, милорд, пусть это будет подарок и компенсация за моральный ущерб, — хозяйка покачала головой и улыбнулась.
— Что ж, тогда я возьму еще вот этот перстень, — решил вампир, указав на приглянувшуюся ему вещицу.
За перстень он выложил деньги в размере его двойной стоимости.
— Идем, Арис.
— Почему они так испугались? — спросил тот, когда они уже прогуливались в городском саду, а на его запястье красовался браслет с изумительно искусно вычеканенными цветами маков, один из которых был выложен крохотными гранатами.
— Это цветы смерти, Арис.
— Это дар Госпожи, сон и смерть в одном цветке, — Арис погладил браслет.
— Люди не считают смерть благом, я уже говорил.
— Я помню. А здесь красиво, — Арис отвлекся от неприятной темы, рассматривая незнакомые растения, восхищенно ахнул, залюбовавшись клумбой с цветущими розами.
— Это розы. Тоже цветы.
— Это тоже чей-то дар?
— Нет, это просто цветы. Самые дорогие и красивые среди всех.
— Они пахнут так… сладко?
Вампир наклонился, понюхал розу.
— Я б сказал — тяжело. Но если тебе нравится, я куплю тебе розу в цветочной лавке.
— Не надо, тебе же не нравится. Зачем покупать то, что не будет нравиться обоим? — Арис отошел от роз, уводя Эанора с собой.
— Потому что мы совсем не обязаны быть одинаковыми совершенно во всем.
— Мы не одинаковые и так, — пожал плечами юноша. — А что тебе нравится?
— Ирисы, погребальные цветы вампиров. Белые лилии. Это из цветов.
— А еще? Расскажи о себе?
— Двести двадцать пять лет, потомственный аристократ, урожденный вампир, сирота без живых родичей, родители покинули сей мир пять десятков лет назад. Характер: легкомысленный. Любимое занятие: прожигать жизнь на балах.
Арис рассмеялся, интуитивно он почти все понял, пояснять не требовалось ничего, кроме последнего слова.
— А балы — это что?
— Танцы. Празднества. Сборища знати.
— Ты покажешь мне?
— Конечно. Мы посетим несколько. Нам придется, вернее.
— Придется? Почему?
— Потому что я аристократ, я обязан бывать на королевских балах.
Арис чуть пожал плечами: он так и не понял, что такое эти балы, потому что о танцах и прочем имел очень смутное впечатление лишь по одной-единственной книге, роману, невесть как затесавшемуся среди научных трактатов и древних бестиариев в библиотеке некроманта. И тот он не дочитал, хотя имел привычку прочитывать все от корки до корки, бросил на середине, увлекшись тем самым «Миропорядком».
— Ты все сам увидишь, — пообещал вампир.
— Пойдем в гостиницу? Я хочу есть, и нам ведь надо собираться?
— Да. Тебе понравился грибной суп, кстати?
— Да, он такой… необычный. Странно, что Рашес никогда не готовил такой. Может быть, просто не знал.
— Может быть. Ничего, потом попробуешь еще что-нибудь необычное. Я даже не знаю, что предложить.
— Мне… мне нравится привычное, — чуть стушевался Арис. — Обычный суп, обычные овощи. Хотя я, наверное, ем все?
— Я не знаю, мой цветок. Но если тебе нравится твой нынешний стол, почему бы и нет?
Уходя из сада, Арис все же украдкой сорвал себе одну розу — густо-багровую, с бархатными лепестками, и спрятал за отворотом сюртука. На память.

В гостинице Эанор с наслаждением напился воды.
— Надо заказать себе мяса, пожевать, чтобы клыки не забывали. Их постоянно надо тренировать.
— А то они станут мягкими и не смогут прокусить кожу? — развеселился Арис, по, кажется, установившейся дурной (или хорошей? — Эанор еще не решил сам) привычке устраиваясь на подлокотнике его кресла и стягивая с волос ленту, чтобы перебирать и разглаживать пряди.
— Что-то вроде того, скорее, затупятся.
Волосы у вампира успели отрасти на пару ладоней. Хорошее питание поспособствовало, не иначе. А еще он подозревал, хотя и не был уверен, что это очень могут быть проделки одного маленького упрямого жреца Госпожи, точнее, это может даже не быть четко оформленное желание, поэтому его все еще не укрывает настоящий плащ до пят.
— Скоро можно будет заплетать косу. Научу тебя.
Арис расплылся в довольной улыбке, снова заставляя подозревать, что это все же его силы дело, и он это нарочно.
— Мой любимый шелк, — он зарылся носом в макушку вампира и, кажется, был абсолютно счастлив.
— У тебя тоже отличные волосы, тоже шелк, знаешь ли.
— Они не такие, как у тебя. Живая тьма и синие искры.
Вампир рассмеялся. Что ж, с обучением изящной словесности проблем не будет.
Официант привез тележку с ужином, коридорный осведомился, не требуется ли господам что-то еще.
— Приготовьте счет. Через три часа мы выезжаем, — приказал Эанор. — За полчаса до этого пусть придут два донора.
Человек поклонился, уверил, что все будет сделано, и вышел, пожелав приятного аппетита.
— Ты снова будешь ужинать не мной?
— Прости, цветочек, но обессиливать тебя в дорогу — не лучшая идея, — вампир поймал готового вскочить с его кресла юношу за локти, опрокидывая себе на колени. — Не дуйся, ты и сам понимаешь, что я прав.
— Понимаю, — вздохнул Арис, мгновенно расслабляясь и растекаясь по нему, словно кот.
— Мне иногда придется пить других. С этим ничего не поделать.
— Хорошо, но тебе же понадобится, м-м-м, десерт? — Арис лукаво улыбнулся, не торопясь снова покидать свое удобное лежбище, ему определенно нравилось отлеживать колени вампира.
— Разумеется, как же я и без десерта?
Вампир не был уверен, что говорить «сладкое» по отношению к Арису будет правильно. Его кровь горчила, но эта горечь была желаннее любого иного вкуса. Однажды он попробовал человеческий алкоголь. Это было горячее вино с какими-то пряностями. Людям, с которыми он разделил это вино, напиток не понравился, а вот вампиру, тогда еще совсем юному, когда он слегка отошел от последствий эксперимента, послевкусие пришлось по душе, хотя повторять он не рискнул. Кровь Ариса чем-то напоминала это самое вино, горячая и пряная. И она буквально окрыляла.
— Вставай и садись есть, цветочек. У нас осталось мало времени на сборы.
Арис, как ему показалось, с видимым сожалением поднялся и пересел за стол, принимаясь за еду. Впрочем, своей пищей он определенно остался доволен, особенно принесенным в этот раз десертом — чем-то ягодным, насколько мог судить Эанор. Он решил, что следовало бы освежить в памяти людскую пищу, ее виды и что с чем едят. Впрочем, это можно было сделать, приглядывая за занятиями по этикету Ариса. Да, он так и поступит.


Глава девятая


Ужин и сборы заняли почти все свободное время до отъезда. Арис успел освежить голову, и его волосы, еще влажные, Эанор заплел в плотную косу, чтобы не припадали пылью в дороге. К станции дилижансов их отвез наемный экипаж.
— Вы как раз вовремя, милорды, осталось два свободных места.
— Отлично. Арис, ничего не бойся, ладно?
— С тобой — не буду, — пообещал тот, хотя за руку держался крепко и осматривался тревожно, не зная, чего ждать.
В столицу отправлялись еще трое вампиров, которые посмотрели на них без интереса. Слишком уж молод был для них Эанор.
— Не смотри так пристально, — вампир одернул любопытно пялившегося на них Ариса, тот смущенно опустил голову, но все равно продолжал поглядывать на нелюдей из-под ресниц. Чуял их силу или что-то еще? Эанор не знал, а спрашивать поостерегся.
Кроме вампиров в дилижансе разместилось степенное семейство львиногривов: глава прайда, его младшие мужья, супруга и двое детей. Читать иерархию прайда было легко, если знать символизм их украшений. Эанор шепотом рассказывал про значение каждого. Хотя он прекрасно знал: и львиногривы, и вампиры четко слышат каждое его слово. Но кроме младших эреатцев никто не подавал виду. Маленькие львиногривы поглядывали на человека с таким же любопытством, как и он — на вампиров. Арис это заметил, улыбнулся им. Кошечка тут же прыснула и прикрыла личико веером, котенок заерзал, нервно подрагивая кисточкой хвоста. Видно было, что ему очень хочется познакомиться, но он не знает, как это сделать, чтобы не вызвать неудовольствия родителей.
— У вашего избранника красивый браслет, — заговорил глава прайда.
— Благодарю, риэр, мне и самому нравится, — чуть склонил голову Эанор, гадая, на что именно намекал львиногрив. Хотя вариантов было немного.
— Такой необычный выбор. Впрочем, этот милый юноша… Как его зовут, кстати?
— Арис Коргис эт Леанн, — представил юношу вампир так, как в дальнейшем тот и будет именоваться официально.
Арис помалкивал. Львиногрив представил себя и всю свою семью.
— Очень приятно свести знакомство, риэр Шеррис, — представившись в свою очередь, снова кивнул Эанор. — Вы направляетесь в столицу?
— Да, хочу приучать детей к светской жизни понемногу.
— Смените на посту предыдущего посла Эреаты? — по наитию спросил вампир. Он читал в эти два дня газеты, заметка о болезни посла львиногривов там была, родовое имя этого эреатца он помнил — приходилось мельком встречаться на приемах.
— Сменю, — царственно кивнул собеседник. — Следите за новостями?
— Насколько это в моих скромных силах, — позволил себе улыбку вампир. — К тому же, я возвращаюсь в столицу после долгого отсутствия и просто обязан быть в курсе событий.
— Заграничные поездки весьма полезны. Отрадно видеть, что молодежь путешествует и расширяет свой кругозор.
— О, да, — Эанор постарался, чтобы в голосе не прозвучал сарказм. Что ж, кругозор он в самом деле расширил, хотя бы с помощью тех книг и свитков, что притаскивал в каземат Арис. Теперь он чуть больше знал о… некромантии. А уж как расширила его сознание личная встреча с Госпожой — это и вовсе невыразимо.
— Возможно, однажды мы решимся посетить и Эреату. Я слышал о чудесных горячих источниках, но прежде как-то упускал из виду самую возможность их посетить лично.
— Вам непременно нужно там побывать, — оживился львиногрив.
Беседа плавно перетекла на обсуждение красот Эреаты, затем — Энрата, перескочив непостижимым образом на архитектуру, а после — на театральные постановки, что будут в этом сезоне. Тут в беседу с молчаливого позволения включилась супруга риэра, оказавшаяся заядлым театралом. Эанор время от времени поглядывал на Ариса, но тот молчал, не задавая своих извечных «а что это?», но, судя по горящему взгляду, намеревался все запомнить и отыграться по прибытию.
Вампиры тоже молчали, никак в беседе не участвуя и вовсе не показывая, что слышат хоть что-то. Надменные и чопорные старые аристократы. Эанор искренне надеялся, что никогда таким не станет. Наверняка нет — он дитя иной эпохи и иных нравов. Возможно, как только он отойдет от своего последнего «приключения», его авантюрная жилка снова даст о себе знать. В конце концов, если уж он лишил дитя Госпожи возможности обучаться у Нее самой и увидеть весь мир под Ее эгидой, придется самому показать его.
— А почему ваш избранник не принимает участия в разговоре? Мы утомили его? Может быть, ему будет комфортней пообщаться с моими детьми?
— Арис?
Юноша смущенно улыбнулся:
— Я… мои знания слегка устарели, и мне было интересно просто послушать, прошу прощения. И по возрасту я, пожалуй, легче вписался бы в компанию юных риисс.
— Что ж, тогда, думаю, вам найдется, о чем поговорить.
Котята радостно устремили на Ариса взгляды. Эанор подтолкнул его пересесть поближе к ним, поменявшись местами.
— Значит, вас зовут Арис? Какое необыкновенное имя, — первой начала разговор Льяма, бывшая, кажется, постарше брата года на два.
— А что в нем необыкновенного, рисса? — слегка удивился Арис.
— Ну, например, его незапамятная древность, — она снова кокетливо прикрылась веером, пряча улыбку. — Сейчас даже такие ста… кхм… долгоживущие вампиры, как наши соседи, — легкий, чуть заметный взмах веера в сторону невозмутимых, как изваяния, «стариков», — не употребляют подобные названия. Арис — это миндаль. Вы не знали?
— Догадывался, рисса, — Арис улыбнулся. — Но ведь это красивое имя.
— Очень. И вам удивительно подходит.
— Льяма! — ее братец слегка ткнул кошечку в бок кулачком. — Прошу простить мою сестру, иногда она такая невоспитанная, что просто удивительно.
Арис похлопал глазами, потом догадался: вероятно, среди львиногривов не принято упоминать личные запахи.
— Что вы, я рад тому, что это имя со мной сочетается.
— Ваши родители были вампирами?
— Я не знаю своих настоящих родителей, рисса, — легко солгал Арис, в конце концов, он ведь в самом деле не знал, какими были лорд и леди Эймар.
— Простите, — она смутилась. — С моей стороны так бестактно…
— Это совершенно неважно, — улыбнулся Арис. — Моим воспитателем был замечательный человек.
По крайней мере, до того как стать скелетом, Рашес именно человеком и был.
— Уверена, он вами очень гордится.
— Гордился, да, — горло снова перехватило, стоило вспомнить шелестящий голос Рашеса и его скупые объятия, и последнее «Да, мастер».
— Простите, — Льяма совсем смутилась. — Я не хотела вас расстроить.
Эанор, не прерывая обсуждения королевского дворца, взял избранника за руку, переплел с ним пальцы.
— Это не ваша вина, рисса, вы же не знали.
— Вы очень великодушны, милорд, — Китрис снова пребольно ткнул глупую сестру в бок. Ну что за вопиющее «везение» у нее — влипать в неприятные ситуации и ляпать бестактности!
— Не будьте так суровы к сестре, — Арис заглянул ему прямо в глаза своими, лунно мерцающими в полумраке дилижанса.
— Она просто немножко глупая. Но она ничего не хотела сказать, что обидело бы вас.
Арис прикусил губу, чтобы не рассмеяться. Китрис был таким… таким забавным, что всколыхнувшаяся горечь незаметно осела на дно души, хотя, конечно же, никуда не девалась. А Льяма дулась на брата, очаровательно оттопыривая нижнюю губку и постукивая сложенным веером по колену. Арис чувствовал, что у нее все еще ноет в том месте, куда пришелся острый кулачок брата, и ему ничего не стоило пожелать избавить ее от этой боли. Тоненький протуберанец исцеляющей тьмы осторожно коснулся ее бока, огладил и растаял.
Вампиры сразу же встрепенулись, вернее, уставились на Ариса внимательными взглядами. Он ответил им чистым невинным взором и чуть склонил голову к плечу.
— Юный избранник молодого лорда весьма талантлив в обращении с магией. Я лорд Кирин Гарт. Рад столь неожиданному знакомству.
Арис в панике сжал так и не отпущенные пальцы Эанора.
— В-в… взаимно, милорд.
— Где же вы обучались столь тонкому искусству владения забытой магией?
— У меня были отличные учителя, милорд. «Источники немощей телесных» Клугарда, «Ран исцеление» и «Здоровый дух» Малкита, и прочие… — Арис чуть улыбнулся. Эти книги, конечно, были достаточно устаревшими, в конце концов, они вообще относились к периоду расцвета медицины, однако азы они давали, а многое непонятное помогал понять Эанор. Жаль было только того, что последний труд Малкита дочитать они не успели — некромант взялся за свое «обучение».
— О, вот как. Что ж, это весьма любопытно, — лорд Гарт снова замолчал, лишь неотрывно следил за Арисом.
Эанор только вздохнул. Ну вот, Арис все же обратил на себя внимание сушеного сморчка, теперь чем им это аукнется — Тьма ведает.
— Прости, — чуть слышно, не разжимая губ, шепнул юноша.
— Ничего. Что ж теперь.
Куда больше Эанора волновал лорд Малисс, не проронивший ни слова. Если Гарт всего лишь исследователь, то что на уме у Малисса, неведомо никому, даже самой Тьме. Он предпочел высвободить руку и обнять ею Ариса за талию, недвусмысленно показывая этим жестом, что это его избранник, и пусть только кто руку протянет — отгрызет по плечо. Малисс едва заметно усмехнулся и снова погрузился в свое обычное оцепенение.
Ариса снова втянули в осторожную беседу, котята теперь старались выбирать нейтральные темы.
— У вас очень красивые глаза, — Льяма снова смущенно раскрыла веер.
— Это дар моей Матери, — им незачем было знать, кого именно он так называет, хотя уважение и благоговение в голосе Ариса все же отразилось.
— А мне от матушки досталась улыбка, — похвасталась Льяма. — Так говорят.
Арис перевел взгляд на старшую риссу, которая как раз улыбнулась чему-то, сравнил ее с дочерью и кивнул:
— Говорят правду, рисса, у вас и вашей многочтимой матушки просто чудесная улыбка.
— Благодарю.
— А чем вы вообще увлекаетесь? — решил поговорить и Китрис.
— Чтением, риэр. Мне очень нравится читать.
— А что вы любите читать?
— Все, что попадется под руку. Но больше меня увлекают сочинения великих лекарей и описания мира.
— Вы любите путешествовать?
— Пока не знаю, это мое первое путешествие. А вы?
— Обожаю. Всегда можно увидеть что-то новое, узнать много интересного.
— Вы много путешествовали? Расскажете? — Арис предпочитал слушать, уходя от неудобных вопросов и того, что некоторые слова он все еще понимал только интуитивно, из контекста, и вполне мог ошибаться.
Китрис принялся оживленно повествовать о местах, в которых успел побывать за свою жизнь. Если судить по его рассказам, семейство почтеннейшего риэра Шерриса исколесило не только Эреату, но и сопредельные королевства и княжества. Арис внимательно слушал и старался запомнить, что с Энратом и Эреатой граничат земли маленького княжества нагов, в основном гористого и с труднопроходимыми для всех разумных, кроме самих нагов, тропами, но их стоит посетить хотя бы ради Хрустальных пещер с их поющими водопадами и целебными гротами. А на юге от Эреаты простираются степи еще одного людского государства — каганата Ыттым, известного своими лошадями.
— Китрис, ты уже утомил Ариса своими разговорами, — наконец, упрекнула брата Льяма. — К тому же, пора пообедать.
С ней согласился глава прайда и негромко уркнувший живот Ариса, заставив того потупиться в смущении.
— Действительно, стоило бы перекусить. Арис, ты еще не хочешь спать? — спросил Эанор.
Юноша прислушался к себе. Он был голоден и немного устал, но не представлял, как можно было бы уснуть на пусть и удобных, но все же узких сидениях. Сидя?
— Не знаю. А как это вообще возможно?
— Конечно, прислонишься к моему плечу и подремлешь. Скоро рассвет.
— Может быть, я попробую. Но лучше потерплю до… станции?
— Да, перед рассветом мы остановимся в Ресбруке, чтобы нормально позавтракать. Однако ненадолго, спать все же придется в салоне. Устроишься у меня на коленях головой, я укрою тебя пледом.
— Хорошо, — Арис вынужденно согласился с тем, что придется устраиваться так, как получится.
— Большая остановка будет через два дня, на восемь часов. Можно будет отоспаться в кровати в гостинице при станции, — утешил его Эанор.
— А сколько нам всего ехать?
— Раньше дилижанс ехал до Трианна семь полных дней, прибывая вечером после заката.
— Сейчас, как нас уверили, время в пути сократилось на сутки, — заметил старший львиногрив. — За счет новой дороги через Лимскую пустошь и моста через Гремучую.
— Благодарю, риэр. Значит, шесть дней.
— Будет две большие остановки, — внезапно разлепил губы третий из вампиров, самый молодой из них. — Реллех и Гремучая.
— Благодарю, милорд, — повторил Эанор.
Что ж, это радовало: раз в два дня немного отдохнуть, выпрямить спину на нормальной кровати, неспешно перекусить за нормальным столом — для Ариса, конечно, а ему — выпить живой крови. При станциях всегда располагались донорские пункты, хотя кровь там стоила гораздо выше, чем в городских. Впрочем, как и пища для живых. Пока же в пищу приходилось употреблять то, что они взяли.
— Эанор, — Арис, перекусив холодным мясом, вложенным в еще мягкие булочки с каким-то вкусным оранжевым соусом, заварным пирожным с кремом и холодным чаем, посмотрел на вампира, чуть заметно сдвинув с запястья свой браслет. Ведь можно было запить пусть и сохраненную магией теплой, но все равно уже почти не несущую силы кровь хотя бы парой глотков его крови?
Эанор отрицательно покачал головой. Не стоит дразнить других вампиров. Арис вздохнул и согласился. Он убрал в саквояж остатки трапезы и вынул оттуда теплый, но удивительно легкий и тонкий плед — такие производили в Эреате из шерсти особенно тонкорунных местных коз, как объяснил вампир, когда покупали эту прелесть. Кроме пледа Эанор купил еще и крохотную, с две ладони величиной, подушечку-думку, ее он и положил себе на колени, предлагая Арису устроиться на них головой.
— Первое в жизни долгое путешествие, — пояснил он львиногривам.
— О, крепитесь, юноша, — понимающе усмехнулся риэр Шеррис.
— Я стараюсь, — Арис улыбнулся, устраиваясь поудобнее.
Усталость все же дала о себе знать, и сон сморил его, позволяя вампиру перехватить свою драгоценную ношу поудобнее. Конечно, высокий рост Ариса был неудобством, которое его худоба не компенсировала в данном случае. Бедняге некуда было вытянуть ноги, Эанор подозревал, что они, поджатые под сидение, во сне затекут так, что потом хоть кричи. Придется их растереть попозже. Хорошо, что все заснут на день. Он спать не собирался. Котята, привалившись друг к другу, тоже посапывали, младшие мужья и супруга риэра Шерриса подремывали, откинувшись на подголовники сидений, вампиры замерли каменными изваяниями, а они с будущим послом продолжали негромкую беседу. Как ни странно, нашлось множество тем, близких обоим, начиная от политики предшественника королевы до тонкостей нагской чайной церемонии.
— Всегда приятно иметь хорошего собеседника, — львиногрив, оказывается, умел добродушно улыбаться.
Дилижанс понемногу стал сбавлять ход. Эанор после остановки осторожно выбрался из-под Ариса, уложив его на свое место поудобнее. Стоило озаботиться обычными физиологическими потребностями, что сделали и остальные взрослые пассажиры. После львиногривы растолкали котят для того же, Эанор, подумав, разбудил и Ариса.
— На станции есть уборные, мой цветок, стоит ими воспользоваться. И размять ноги немного.
Арис сразу же направился в указанном направлении, по пути растирая затекшую шею. Что в его случае было то ли упущением Госпожи, то ли необходимым условием «человечности» ее дитя, это невозможность лечить самого себя. Да и не стал бы он взывать к тьме исцеляющей здесь, в окружении множества разумных, да еще и с древнейшими вампирами под боком, хватило понимания собственной глупости в дилижансе.
— Ну как, стало немного полегче? — встретил его Эанор по возвращении.
— Немного. Я уже представляю, как все будет болеть по прибытию, — усмехнулся юноша.
— Ничего, зато получишь массу новых впечатлений от общения с нашими попутчиками.
— Это точно. Знаний я уже получил довольно много, — Арис устроился на своем месте и склонил голову на плечо вампира. — Я попробую так поспать, ладно? Глаза закрываются, честное слово.
— Хорошо, спи, мой цветок.
Пассажиры устроились на своих местах, водитель дилижанса заглянул, чтобы удостовериться, что все вернулись, закрыл дверцу, прозвенел колокольчик, и экипаж выехал со станции, снова набирая ход и мягко покачиваясь на рессорах под ровный перестук копыт. Младшие львиногривы практически сразу задремали, вампиры погружались в сонное оцепенение.
— Уже скоро рассвет, — заметил риэр Шеррис, чуть удивленно взглянув на задумчиво уставившегося поверх его плеча Эанора. — Разве вам не хочется спать?
Эанор подумал — и согласился. К чему раскрывать все козыри и обращать на себя внимание древнейших еще большее, нежели уже есть?
— Вы правы, риэр, — он показательно зевнул, прикрыв рот ладонью. — Просто волнуюсь о моем избраннике, что даже усталости не заметил.
Он откинулся на подголовник, закрыл глаза и принялся прокручивать все разговоры, что велись в дилижансе этой ночью, анализируя все, что услышал. Будущий посол вполне может стать хорошей картой в игре аристократии. Его помощь будет нелишней, если что-то пойдет не так с тем, чтобы рассказать о силе Ариса. Вампиры… Пока непонятно, но внимание стоит уделять всем слухам и сплетням двора, лорд Гарт поболтать любит. Что-то его подспудно волновало во всем этом. Но пока что он не мог понять — что именно. Что ж, время еще есть, больше пяти дней на то, чтобы вычленить причину тревоги и разобраться с ней. Не Малисс же его так волнует. Он, конечно, темная лошадка, но в жизни ни во что не вмешивался, по крайней мере, насколько знал Эанор. Усталость давала о себе знать, без ставшей за последние дни привычной подпитки кровью Ариса, Эанор не мог безвредно для себя бодрствовать больше суток. Так что он позволил сну завладеть собой. Но даже во сне он бережно обнимал Ариса, не отпуская.

Львиногрив некоторое время наблюдал за ними обоими из-под полуопущенных ресниц. Его очень, очень заинтересовали эти двое. И он даже терялся, кому присвоить приоритет. Вампир, несмотря на его сугубую молодость, был великолепным собеседником, в чем-то, конечно же, поверхностным, в чем-то разбирающимся даже лучше него самого в силу более долгого срока жизни. Он был интересным, это знакомство стоило продолжать и впоследствии передать наследнику. Если, конечно, молодой вампир не ввяжется во что-то головоломное и не сгинет. А вот юноша… Риэр Шеррис великолепно учуял его силу, но пока не понял, к какому направлению она относится. Исцеление? Это всегда было прерогативой магов Виты и Света. И он бы, пожалуй, согласился с тем, что молодой человек относится к оным, если бы не одно «но»: искренний интерес к нему вампиров. Магов этих двух направлений они если и не недолюбливали, то попросту игнорировали. Маг Света или Виты никогда не стал бы избранником вампира.
Пожалуй, стоит повнимательнее присмотреться к этому избраннику. Будет совсем нелишне оказаться в центре интересных событий, которые ему уготованы. А в том, что мальчишка со стопроцентной вероятностью окажется в гуще событий, старый прожженный интриган не сомневался. А пока стоило немного вздремнуть, чтобы с новыми силами начать общение с юным вампиром.


Глава десятая


Второй день пути дался Арису тяжелее первого. Тело затекло и ломило спину, не спасли даже те полчаса, что давались пассажирам, чтобы умыться и оправиться на станции, куда они прибыли после заката. Он даже толком не выспался, потому что не привык спать в движущемся экипаже. Все это настолько выбивало из колеи, что он чувствовал себя хуже, чем после порки розгами или случившегося однажды происшествия, когда, исследуя замок Дракона, сорвался с балки и рухнул на каменный пол, сломав руку и обе ноги и чудом не раскроив череп о каменные обломки. Рашес тогда примчался на его крик и истратил целых пять исцеляющих сфер, а после — полный флакон мази от синяков и ссадин. Арис чувствовал, как от всего этого внутри поднимается удушливой волной раздражение. Ему не хотелось общаться с котятами, только схватить Эанора в охапку, забиться куда-нибудь в темное место, лечь, обвившись вокруг вампира, заставить его напиться крови и уснуть каменным сном. Или не уснуть, а попросить сделать что-нибудь с закаменевшими мышцами и ноющим седалищем.
Эанор никаких неудобств не чувствовал, беседовал с львиногривами и гладил избранника по руке. Арис заставил себя прислушиваться к его прикосновениям, полностью отдаться им, чувствовать только прохладу твердых пальцев, нежность, с которой они проходились по кисти, скользили по внутренней стороне запястья, словно пересчитывая отметины от клыков, сдвигая браслет выше.
— Еще четыре дня. И мы в столице, — вампир улыбался. — Жду не дождусь, когда смогу ее тебе показать.
— Там есть библиотеки? — Арис поерзал и подавил желание устроиться у него на коленях.
— Да, причем огромные.
— О! — юноша оживился, заставив вампира негромко рассмеяться. — Меня туда пустят?
— Конечно. Начнешь с библиотеки в моем поместье…
Арис приподнял брови, предлагая ему пояснить, что такое поместье и рассказать, какое оно. Эанор негромко принялся повествовать о своих владениях, о своем доме и о том, что у него там есть. Арис обладал хорошим воображением, но… ему недоставало хотя бы смутно знакомых ассоциаций. А вампир старался не заострять внимание прислушивающихся спутников к узости знаний об этом мире его избранника, поэтому он никак не пояснял все эти «мезонины», «эркеры», «галереи» и «анфилады». Конечно, все это, возможно, было и в замке Дракона, только — вот беда! — у них с Эанором не было времени, чтобы прогуляться и насладиться архитектурой, а сам Арис понятия не имел, какое помещение замка как называется и выглядит. Для него все они были только образами без названий в голове.
— И там есть розарий, правда, роз в нем мало, — вампир усмехнулся, напоминая юноше об украденной розе. — Зато есть всевозможные лилии, нарциссы, левкои и орхидеи. По крайней мере, были там раньше, — добавил он, склонившись к самому уху Ариса. — Что уж сохранилось… Тьма ведает.
— А разве за ними никто не ухаживал?
— Должны были, но, знаешь, без присмотра слуги имеют обыкновение работать вполсилы.
— Но ты вернешься и наведешь порядок, да?
— Обязательно. Хотя бы для того, чтобы иметь возможность дарить тебе каждый день новый цветок, — улыбнулся вампир.
Арис улыбнулся ему, на миг забывая о присутствии всех вокруг. Не замечая, как впились в него взглядами вампиры, как внезапно заалела юная кошечка, а ее отец понимающе усмехнулся в густые усы и поочередно коснулся загривков своих младших и супруги, словно напоминая им о том, что их многосторонний брак заключен не только по расчету, но и давно уже пронизан теплыми чувствами и даже любовью. Равнодушным остался только его наследник, да и то только потому, что дремал и не видел этой улыбки.
— Молодость, — сказал лорд Гарт, покачал головой и повторил. — Да, молодость.
Вероятно, даже не носи этот мальчик на своем тонком запястье «статусный» браслет, но улыбайся вампиру так, как сейчас, ни у кого бы не осталось сомнений в том, что их связывает.
Умей Эанор слышать мысли, точнее, сумей он пробить ментальную блокаду древнейшего вампира и услышать их, он бы рассмеялся. Да, их связывали чувства. Только вот совсем не такие, как казалось лорду. Но по правде, Эанор даже сказать не мог бы, какие они вообще, эти чувства. На ум приходило только одно-единственное слово: принадлежность. Они друг другу принадлежат, связанные словом Госпожи.
Как бы то ни было, долгая северная ночь подходила к концу, и дилижанс замедлил ход, вкатился в огромный каменный ангар станции.
— Остановка на восемь часов, до заката, милорды, миледи, — зычно провозгласил водитель, заглянув в салон. — На станции есть гостиница и ресторация, а так же купальни для дам и господ.
— Все, мой цветок, впереди блаженство и счастье на восемь часов, — шепнул Эанор. — И я поем.
— Никаких чужаков, — Арис посмотрел на него так, словно был готов спорить. Но следующая фраза прозвучала почти умоляюще: — Пожалуйста, тебе… мне это нужно.
— Хорошо, Арис, хорошо. Я понял. Только ты.
— Закажешь сытный ужин, я восполню силы. И поспим нормально. А то моя спина превращается во что-то невообразимое.
— Я разомну ее тебе, — пообещал вампир.
Арис прижался к нему плечом, без слов благодаря за предложение помощи и принимая его. Служащий станции уточнил у них, необходимо ли снять багаж, принял у водителя сундучок и деловито повлек его по короткому каменному коридору, выводившему в удивительно уютный зал, с обшитыми янтарно-лаковыми деревянными панелями до половины и побеленными стенами, с огромным камином и несколькими потертыми, но опрятными диванами, длинной стойкой у одной стены и рядом дверей на другой.
— Шестой номер готов и свободен, Марко. Или господа желают раздельные номера? Тогда придется подождать, — тут же оповестил их смотритель станции, суетящийся за стойкой.
— Один номер, — кивнул вампир. — С двуспальной кроватью.
— Шестой, вас проводят. Желаете завтрак в номер? Купальню? Услуги донора?
— Сытный завтрак и купальню. Донора не надо.
— Как прикажете, милорд.
Служащий, терпеливо ждавший их с сундуком, поклонился, предлагая следовать за собой, открыл одну из дверей, выводившую, как оказалось, в длинный полутемный коридор, так же обшитый панелями, как и зал, по левую сторону которого располагался целый ряд одинаковых дверей с начищенными табличками-номерами на каждой. В дверных замках кое-где торчали ключи, показывая, что комната свободна. Марко отпер шестую, внес сундучок и поставил у изножья широкой, но довольно скромной кровати без полога и занавесей.
— Прошу, милорды, располагайтесь. Купальня будет готова через полчаса, что желаете на завтрак?
— Арис? Что бы тебе хотелось съесть?
— Жареного мяса. Побольше. Суп, хлеб, тушеные овощи. Крепкий чай с сахаром, — Арису хотелось, чтобы слуга оставил их уже в одиночестве, оттого его голос звучал отрывисто и резко. Он даже не замечал, что копирует в этом самого Эанора.
Слуга закивал и убрался, передавать желание постояльцев на кухню. Стоило двери за ним закрыться, Эанор провернул в замке ключ и крепко обнял Ариса. Просто обнял, давая юноше прийти в себя.
— Пойдем на кровать, — через несколько минут тот пошевелился и потянул его за собой.
— Ты очень сильно устал? — заботливо спросил вампир.
— Я устал от того, что вокруг чужие. Можно нам побыть только вдвоем сейчас? — Арис стянул с ног сапожки и поморщился: благоухал он за два дня без возможности раздеться и ополоснуть хотя бы ноги отнюдь не миндалем и не розами.
— Конечно. Ничего, скоро мы искупаемся и сменим одежду на чистую. Ты очень хорошо держишься для того, кто не путешествовал никогда в жизни.
— Я стараюсь. Мне же не стоит показывать, что я вообще шестнадцать лет не покидал замок?
— Разумеется, мой цветок.
— Эанор, если твой завтрак будет немыт и нечесан, это совсем плохо? — Арис снова плюхнулся на покрывало, довольно застонал.
— Нет, все нормально. Давай сюда руку.
— Я просто очень хочу, чтобы ты меня укусил, — признался, слегка смущаясь, юноша, сдвигая браслет повыше и открывая запястье.
Эанор впился в его руку, глотая кровь, очень надеясь, что сможет оторваться вовремя. Арис откинул голову на подушку и запустил руку в его волосы, незаметно освобожденные от ленты, принялся поглаживать и перебирать текучие, хоть и слегка запылившиеся в дороге пряди. Вопреки боли и постепенно накатывающей слабости, в его животе рождался колкий жар, словно уколы горячих снежинок, если только такое было возможно. Но иначе описать он не мог. Только тихо, полустоном, повторять:
— Да, Эанор… да…
Вампир уговаривал себя, что еще один глоток — и все. Но остановиться сумел только в тот момент, когда рука Ариса соскользнула с его головы и замерла неподвижно на покрывале.
— Цветок! — он всерьез перепугался, прижался ухом к груди юноши.
Сердце билось — глухо и тяжело, ему отчаянно не хватало крови. Эанор сорвался с постели, как был, босиком, вылетел в холл станции.
— Кроветворное, сию секунду!
Наверное, вид его был страшен, потому что смотритель просто исчез, словно в портал провалился не сходя с места, и появился так же мгновенно, протягивая вампиру шкатулку с пузырьками отвара и мерцающей золотистым светом сферой исцеления.

Эанор приводил Ариса в порядок, шипя сквозь зубы и обещая, что в жизни больше его не подпустит к себе больше чем на пару глотков десерта.
— Не злись, — слабый шепот заставил его замолчать. — Все хорошо.
— Куда уж лучше. Помолчи, тебе пока нельзя разговаривать.
Арис послушно умолк, закрыл глаза, уплывая в дрему. Разбудил его только аромат принесенного завтрака и возмущенный вопль желудка, требующего немедленного восполнения сил. Эанору пришлось помочь ему сесть в постели, оперевшись на подушки, да и кормить с рук.
— У нас есть еще семь часов. Спи, я тебя искупаю.
Противиться у Ариса не было сил, да и желания. Он подчинился, когда съел все, что принесли. Что ж, стоило признать, что он слаб и должен смириться с тем, что в одиночку кормить Эанора не может.
— Все, засыпай, мой цветок, — вампир погладил его по волосам.
— Ты поспишь со мной рядом потом? — пробормотал тот, закрывая глаза.
— Конечно…
Эанор тщательно вымыл его, искупался сам и блаженно вытянулся на кровати рядом со своим цветком. Как же хорошо вытянуть ноги. Усталость, несмотря на выпитую кровь, все равно ощущалась, да и пережитый страх потерять по собственной дурости свое сокровище не давал уснуть, так что он просто лежал, стараясь не слишком сильно сжимать тонкую ладонь Ариса. Никаких больше поддаваний на уговоры. Есть доноры, их и придется пить. Крови Ариса надо немного. Да и не все же питаться десертами. Вечером еще выпьет живой крови, чтоб хватило на два дня. И на второй большой остановке тоже, дважды. Интересно, а древнейшие пьют много крови? На них наличных на станции доноров-то хоть хватило?.. Какие глупые мысли порой лезут в голову! Но думать о чем-то более серьезном он не хотел. Мысли о будущем и возможных проблемах в голову не шли, а мысли о том, что могло бы случиться, не остановись он вовремя, он сам гнал, суеверно опасаясь невесть чего, ведь зарекся уже поддаваться на уговоры мальчишки, и ситуация повториться не могла.
Арис повернулся во сне, прижался к нему. Эанор обнял его, просунув руку под шею, прижал к себе покрепче. Ревнивое чудовище, ранимое и юное, которому так важно быть кому-то нужным… Самое прекрасное в мире чудовище.
— Ты все равно мой… — сказал он. — Даже не думай, что избавишься от меня.
И пусть Арис не мог ему ответить, Эанору было важно сказать это вслух. Ему даже удалось подремать с полчаса прежде, чем в дверь постучали, предупреждая, что вскоре дилижанс отправится.
Будить Ариса он не стал, тот спал крепко и от бережного одевания и заворачивания в плед не проснулся. Вампир расплатился со смотрителем станции, служащий погрузил сундук, а сам Эанор осторожно забрался в дилижанс и уселся на свое место, игнорируя чужие взгляды. К счастью, никто ничего не сказал. Промолчали даже вампиры, хотя уж кто-кто, а древнейшие имели право вправить юному собрату мозги. Но — нет, только просветили насквозь. Эанор сделал вид, что его эти взгляды не трогают.
Спустя какое-то время риэр Шеррис все же завел с ним разговор на отвлеченную тему, Эанор сумел заставить себя отвлечься от собственных переживаний и отвечать связно и развернуто. Арис спал, но так и должно было быть: кроветворные отвары обладали снотворным эффектом. Проснулся он еще через пять часов, когда Эанор задремал, не выпуская руки своего избранника.
— О, вы очнулись, юноша, — с ним внезапно заговорил лорд Гарт.
— Добрый вечер, милорд, — учтиво отозвался Арис.
— Добрая, скорее, ночь, — усмехнулся старый вампир. — Вы долго спали.
Эанор дремал, не слыша их разговора. Арис понял, что выкручиваться придется самому.
— Немного устал с непривычки.
— А, скорее, переоценили свои силы, — понимающе кивнул лорд. — Вам стоит быть осторожнее, Арис.
— Благодарю вас за совет, милорд.
— Не сочтите меня старым брюзгой, я лишь пекусь о двух невинных жизнях, которые могли сегодня завершиться до срока. Хотя больше, конечно, о своем сородиче. Погибни вы, и лорда Леанна ждало бы жестокое наказание. Впрочем, не буду говорить обиняками. Его ждала бы бесславная и мучительная смерть под палящим солнцем.
Арис похолодел. Эанор ведь говорил о своде законов, о запрете убивать.
— Это только моя вина, я должен был его оттолкнуть, но я этого не сделал.
— Это очень хорошо, что вы это понимаете. Ревность затмевает разум, я понимаю, так часто случается в парах, где избранник — человек. И если вампир идет на поводу у него… Трагедии случаются все чаще с тех пор, как Риадорра вошла в состав Энрата, и вы себе не представляете, какое это горе для нашей расы, ведь дети у вампиров рождаются так редко, а жертвами в подобных случаях становятся именно молодые вампиры, — лорд сокрушенно вздохнул.
— Я больше не стану так поступать, — уверил его Арис.
— Вы очень разумны как для человека вашего возраста, юноша. Просто примите как данность: к своим донорам ваш партнер не испытывает ничего, в то время как вас любит всем сердцем. Со стороны это видно, особенно старикам.
Лорд Малисс тихо фыркнул, их более младший спутник и вовсе прижал руку ко рту, скрывая широкую ухмылку.
— А уж таким старикам, как я, и подавно.
— А я думал, вы… — Арис прихлопнул рот ладонью, зарекаясь впредь вообще открывать рот без присмотра Эанора.
— Думали что, юноша? — терпеливо уточнил лорд Малисс.
— Что вы моложе лорда Гарта, — совсем стушевался юный жрец.
— Кирин, старый ты пень, я же говорил тебе, что никто не заподозрит нас в том, что мы ровесники.
Арис во все глаза смотрел на искренне и с удовольствием смеющихся лордов.
— А что скажете о лорде Керианне? — прищурился Кирин Гарт.
— Он… младше вас обоих? — полувопросительно произнес Арис, и все трое снова рассмеялись.
— Нике, ты не верил, но устами младенца Тьма глаголет истину.
— Арис, почему бы тебе не поспать? — пробубнил Эанор. — Не докучай лордам.
— Что вы, лорд Леанн, юноша вовсе не докучает, он весьма развлек нас, — успокаивающе произнес Кирин.
— И все же, милорды, я не прав? — осмелился спросить Арис.
— Я старше на целую четверть века, — улыбнулся ему Нике Керианн. — Но в нашем возрасте эта разница уже не существенна.
— Вот ваш лорд еще весьма молод. Лет триста пятьдесят, так ведь?
— Двести двадцать пять, — буркнул Эанор, просыпаясь окончательно. — Лорд еще моложе и безголовее, чем вы могли представить.
— О. А выглядите вы… Впрочем, наверное, здесь неважное освещение.
— Теперь я даже не знаю, радоваться тому, что выгляжу старше, или печалиться, — хмыкнул вампир.
— Радоваться, что все закончилось. Что бы с вами ни случилось.
Тревога снова кольнула, еще отчетливее, чем прежде. Откуда они знают?
— Вампиры не могут просто так постареть. Выглядеть моложе могут. Но старше своих лет они выглядят, только если пережили нечто чудовищное, — пояснил Арису лорд Гарт.
Юный жрец кивнул, соглашаясь и принимая к сведению. И с новым интересом окинул взглядом троих древнейших лордов. Значит, они должны выглядеть, как лорд Керианн, но тоже пережили нечто ужасающее, если выглядят намного старше него?
— На Нике даже не смотрите, у этого мерзавца отличная наследственность, королевская кровь.
Тот сразу же скроил невозможно спесивую мину, но долго не выдержал и прыснул.
— Не слушайте этого старого ворчуна, дитя, он выглядел бы моложе меня, если бы не кидался в свое время спасать одного высокородного идиота, очертя голову.
— А я выглядел бы юным и свежим, если бы потом не вытаскивал их обоих.
Эанор уже просто места себе не находил. Слишком невероятным ему казалось совпадение, чтобы три столь древних и могущественных вампира, один из которых — сам принц Никелеон, оказались в ничем не примечательном Кронгарде в то же время, что Арис прошел посвящение Госпожи. Неужели что-то такое чуяли? Но показывать волнение было нельзя, пришлось переключиться на расспросы Ариса о здоровье.
— Все хорошо, — тот глубоко вздохнул и виновато прошептал: — Прости меня, я был чудовищно неправ, требуя от тебя невозможного и рискуя твоей жизнью. Больше не повторится, клянусь.
— Хорошо, что ты усвоил этот урок, — кивнул Эанор.
Больше эта тема не поднималась.


Глава одиннадцатая


Вампиры все же заметили настороженность, с которой их младший собрат теперь смотрел на них, но… ничего не предприняли и не сказали, чтобы развеять его тревоги. И от этого Эанор просто с ума сходил, неизвестность и неопределенность его пугали. Тем временем дилижанс бодро катил по дорогам королевства, волею Ее величества Алатии содержащимся в безупречном порядке. Градоправителя, в чьем ведении находилась разбитая дорога, вполне могли привязать к лошадиному хвосту и заставить босиком пробежать по ней, а после повесить, если еще было кого вешать.
Ко второй остановке Эанор готов был выскочить из дилижанса и полететь в столицу на своих крыльях, утаскивая Ариса. Но сделать так значило расписаться в собственном страхе. Он не мог и не должен был давать такой козырь в чужие руки. И пусть вампиры старались во все времена держаться друг друга, никто не мог поручиться за то, будет ли тот же принц Никелеон лоялен по отношению к ребенку и жрецу Госпожи лишь потому, что его партнер — вампир. Оставалось обнимать избранника и мечтать поскорее распрощаться с попутчиками. И с дилижансом, от которого уже все затекло, закаменело и вызывало желание в столице сжечь это транспортное средство и долго плясать на углях.
— Два дня, — теперь вампира уговаривал потерпеть Арис, хотя тоже чувствовал себя не лучшим образом.
— И еще неизвестно, что сталось с поместьем за эти двадцать три года, — бурчал Эанор, отмывая волосы юноши в купальне станции на реке Гремящей.
Он уже напился крови, купив сразу троих доноров, и даже позволил себе пару глотков крови Ариса. А перед тем долго рассматривал его костистое, тонкое запястье, на котором каждый укус оставлял след. Правда, самые первые уже почти не просматривались, разгладились.
— Все будет хорошо, — уверял Арис.
— Когда ты так говоришь, я начинаю думать, что так оно и будет, — Эанор поймал его в объятия, смыв пену с волос, крепко прижал к груди.
Арис перевернулся, не вырываясь из его объятий, распластался по его телу, опуская голову на плечо. Пальцы принялись гладить ключицы и грудь, он словно успокаивал нервного и пугливого кота, хотя Эанор знал, что в замке Дракона не было никаких животных, а у Ариса — домашних питомцев.
— Всего лишь два дня. И все, никакого дилижанса…
— Устал? — теплые пальцы поднялись выше, прошлись по уголкам губ, разглаживая чуть заметные складки, по густым бровям с капризным изломом, зарылись в волосы на виске.
Арис и сам страшно устал и измучился, но чувствовал, что не должен показывать этого. Эанор и без того относился к нему, как к хрупкому цветку.
— Крылья отдавил, — отшутился вампир.
— Я могу размять тебе спину, перевернись, — Арис привстал с него.
Купальни на станции были сделаны так, чтобы ими могли воспользоваться постояльцы любой расы. В глубокий бассейн вела лестница с широкими ступенями и пологий пандус, вероятно, для нагов. Именно на нем сейчас они и расположились, наполовину в воде. Вампир послушно развернулся, застонал, почувствовав руки Ариса. Маленький паршивец использовал свою силу, но не привычным образом, окутывая исцеляющим облаком, а посылал внутрь, словно тысячи острых игл, приносящих отчего-то не чистую боль, а нечто невообразимое и прекрасное. Эанор выгнул спину, потом снова вытянулся.
— Как же хорошо.
— Расслабься, — по коже скользнули мокрые прохладные кудри, а потом — горячие губы, касаясь одного из самых чувствительных мест на теле любого вампира — под лопаткой. Арис длинно лизнул его.
— Что-то не получается. А вот напрячься — это пожалуйста.
Мальчишка чуть слышно фыркнул и куснул, сжимая зубы ровно с той силой, чтобы вампиру обнесло голову от всплеска желания, не причинив боли.
— Арис, рискуешь… У меня с самоконтролем все еще не очень.
— Но ведь тебе нравится? Почему нет?
Арис сдвинулся ниже, провел носом по позвоночнику до самой поясницы, снова лизнул и прикусил кожу. Вампир застонал — объяснять сейчас что-то сил не было. Острые иглы-искры снова впились в его тело, переводя удовольствие на новый уровень, зажигая внутри маленький костер.
— Перевернись.
Эанор рывком сменил положение. Очередная волна иголочек ударила из ладони, легшей чуть ниже пупочной ямки, заставив вампира царапать пандус когтями.
— Тише, тише, сейчас, — Арис прогнал ладонями горячий поток внутри его тела, от ключиц до подвздошья, сполз еще ниже, на колени, прижимая вампира к теплому камню, опустил, наконец, ладонь на его член. Эанору оставалось только двигать бедрами навстречу этой ладони. И то было необязательно, капелька опыта в подобных ласках у Ариса уже была, и он справился сам, с довольной улыбкой наблюдая, как разбрызгивается по груди и животу вампира полупрозрачное семя. Сам же юноша остался абсолютно спокоен, ему хотелось заставить Эанора забыть о тревогах хоть на время, и удалось.
— Иди сюда, мой цветок, — вампир протянул руки.
Арис аккуратно улегся ему на грудь, поплескав, чтобы смыть семя, прикрыл глаза.
— Тебе лучше?
— Намного. А тебе? Тебе ведь тоже…
Арис только отрицательно покачал головой.
— Я спать хочу, Эанор, отнесешь меня?
— Да, сейчас, мой цветок, — вампир подхватил его на руки.
К тому моменту, как он и сам лег в постель, чтобы выспаться перед последним отрезком пути, Арис уже безмятежно спал, свернувшись в нескладный клубок, но стоило лечь, как он развернулся и прижался спиной к груди вампира. Так странно, так безумно-доверчиво… И так соблазнительно, что Эанору пришлось пару минут поскрипеть клыками, унимая желание. Потом он приказал крови вернуться к мозгу. Арис устал, иначе бы не отказался от «поглаживаний». Да и просто… нужно ведь держать данное самому себе слово? Все у них будет, только не сейчас.

Предупредительные служители разбудили их за полчаса до отбытия дилижанса. Арис успел умыться, перекусить принесенным ему омлетом и мясными колбасками и остался в восторге:
— Это вкусно! Мне понравилось. Мы можем потом заказать еще такую еду?
— Да, мой цветок, разумеется, — вампир рассмеялся.
Простые радости, незамысловатый вкус. Ох, сколько же работы ждет его впереди! Арис умеет лгать и умалчивать, ему пришлось научиться этому, чтобы выжить. Но в основном он всегда говорит прямо и без обиняков, что думает, чувствует. Ему так проще и легче. В Трианне ему придется привыкать носить маски постоянно, расслабляясь только за крепкими стенами поместья. Это будет тяжело. Но если он хочет приспособиться, ему придется. Главное — сразу же объяснить все. Эанору придется научиться объяснять. Это тоже нелегко, но он прекрасно знал, что такое долг. Этот долг был необременителен.
— Что ж, два дня. И все закончится, — подбодрили их вампиры, усмехаясь.
Эанор до сих пор не мог прийти в себя от перемены, которую наблюдал своими глазами. Вместо надменных статуй он видел перед собой пусть и пожилых, но не утративших способность радоваться жизни вампиров. И не сомневался, что маски вернутся на место, едва дилижанс въедет в предместья Трианна. Впрочем, он и сам будет куда более отрешенным и холодным. Люди не должны знать, что вампиры вполне умеют проявлять чувства на публике. То, что в дилижансе были еще и львиногривы, кажется, вписывалось в какой-то план древнейших. Знать бы еще, что это за план, и какое место и роль в нем отведены им!
— Я еще подремлю, ладно? — вздохнул Арис.
— Конечно, мой цветок. Устраивайся, как тебе удобно.

За время пути Арис умудрился завязать почти дружеское общение с юными львиногривами, хотя больше все же с Китрисом, потому как Льяма, кажется, по кончики своих хорошеньких ушек влюбилась в жреца Госпожи, краснела, прикрывалась веером, не заговаривая лишний раз. Эанор старался не посмеиваться, хранил равнодушное выражение лица, вовсю веселясь про себя. Отец кошечки тоже явно разделял его веселье, наблюдая за общением молодежи. А вот ее матушка периодически тихо шипела что-то на родном языке, что заставляло Льяму прижимать ушки и отчаянно пытаться вести себя ровно. Китрис же вовсю рассказывал обо всем, что в голову взбредало из прочитанного, увиденного и услышанного. В лице Ариса он нашел внимательного и очень заинтересованного слушателя, способного тихими возгласами восторга или недоверчивым хмыканьем побуждать к продолжению монолога, давая понять, что это очень интересно. За этим общением очень внимательно следили все. Вампиры пытались понять, кем же все-таки является избранник их сородича, риэр Шеррис — тоже. Эанор просто продумывал дела на первое время. У них будет около недели, прежде чем ему придется обратиться в канцелярию двора о приглашении на ближайший прием. За это время необходимо будет заказать костюмы, привести в порядок волосы, дом, счета. Впрочем, если его счет в банке не арестован, значит, поверенные аккуратнейшим образом оплачивали все налоги. Придётся обновить гардероб себе и Арису. А еще научить Ариса основам этикета в кратчайшие сроки. Здесь не справиться своими силами или книжной премудростью, хотя «Нравов зерцало» придется Арису подсунуть, пусть прочтет. Это все еще основа для построения всех видов этикета. И первый визит придется сократить так, как только возможно. Один… ладно, два прохода по залу, сослаться на хрупкое здоровье избранника и еще не прошедшую усталость от долгого пути? Нет, причина не должна касаться Ариса. Сослаться на собственное нездоровье? Ему поверят… Особенно те, кто помнит его двадцать три года назад. Хотелось поскорее добраться до дома и изучить себя, наконец, в зеркале. Неужели он так изменился, что ему легко прибавили сто лет?
— Въезжаем в столицу, — заметил кто-то из лордов.
Закат уже отгорел, и вампиры очнулись от сонного оцепенения, Эанор тоже сделал вид, что проснулся, хотя он в самом деле немного поспал, позволяя Арису привыкать общаться без своего надзора.
— Наконец-то! — вырвалось настоящим стоном измученной души. — Дом, милый дом!
— А твой дом далеко? — обеспокоился внезапно Арис.
— Двадцать минут полета.
Он понимал, отчего юноша переживает. Столица и ночью не становилась совершенно тихим и спокойным городом, жизнь продолжала бурлить на освещенных магическими шарами площадях и улицах. К тому же здесь обитало самое крупное сообщество вампиров, так что ночью тоже наносились визиты и устраивались приемы.
— А ты…
— Долечу, — уверил Эанор.
— А как же багаж?
— На станции можно нанять человека, чтобы доставил его.
Арис успокоился и прижался к нему.

Спустя полчаса дилижанс вкатился в вокзал столичной станции. О, эта ничуть не походила на две, виденные Арисом прежде. Огромные мраморные колонны вздымались ввысь, поддерживая сложный купол, расписанный изумительными фресками, украшенные мозаичными панно стены притягивали взгляд, сверкая в ярком свете магических люстр. Так как вокзал предназначался и для вампиров, здесь не было окон, но магия позволяла осветить его полностью. Спускаться по ступенькам не понадобилось, дилижанс подкатил к каменному перрону вровень с полом экипажа. Таких перронов здесь было шесть, и у трех других так же разгружались грузо-пассажирские дилижансы, прибывшие из других городов. Степенно шествовали вампиры, люди, Арис впервые вживую увидел нага, зачарованно наблюдая, как неторопливо извивается мощный хвост, как покачивается четырехрукий торс одетого в богатейшие меха существа. Тот, учуяв пристальный взгляд, так же неторопливо развернул голову, позволяя полюбоваться резким, словно вырубленным из камня, профилем, а затем и анфасом. Широкоскулое лицо обрамляли заплетенные в сложную прическу белоснежные волосы, резко контрастирующие с темной кожей нага. Золотистые змеиные глаза поймали взгляд Ариса, спустя пару мгновений наг плавно изогнулся, отвешивая ему глубокий поклон, и проследовал к выходу из вокзала.
— Арис, — одернул его Эанор. — Постарайся избавить меня хотя бы на пару часов от дуэлей, когда твои откровенные взгляды расценят как предложение к близкому знакомству.
Юноша вздрогнул и виновато опустил голову.
— Прости, я… засмотрелся. На картинках в книге наги выглядят совсем иначе.
— Я приглашу одного знакомого нага к нам, там насмотришься.
— Хорошо.
Больше происшествий не случалось, так что до выхода они добрались беспрепятственно. Эанор еще со второй станции на Гремящей отправил магической почтой приказ готовить поместье к возвращению хозяина, так что надеялся прибыть в уже приведенный в порядок дом, к накрытому столу и чистой постели.
— Если они ничего не сделают… — шипел он.
Крылья легко и свободно несли их над столицей, и Арис зачарованно смотрел на паутину ярко освещенных улиц, в то же время прекрасно видя и совершенно темные переулки и подворотни, тупики и проезды, пропуская мимо ушей шипение вампира. Мимо них то и дело пролетали другие вампиры, кто-то в одиночку, кто-то с избранником на руках. Что поделать, это был излюбленный способ передвижения на короткие дистанции, сопряженный с нежеланием попасть под случайно выплеснутые из окна помои или вляпаться в конское дерьмо.
— А вот и мое поместье, — Эанор стал снижаться над прекрасным белым особняком, утопавшим в зелени.
Широкое парадное крыльцо, украшенное колоннами с замысловатыми капителями, было ярко освещено, как и некоторые окна особняка. Их явно ожидали, и это радовало. Как и общий ухоженный вид парка и клумб перед домом. Вампир приземлился, поставил избранника на ноги. Арис, внезапно испытав приступ робости, схватился за его руку, сильно сжав пальцы.
— Не бойся, мой цветок. Ты ведь здесь полноправный хозяин отныне.
— Хозяин? Но я же…
Высокие резные двери распахнулись, и выстроившиеся в холле, чтобы поприветствовать вернувшегося хозяина, слуги услышали ответ Эанора:
— Ты — мой избранник.
Слуги моментально склонились в поклоне. Вампир повел Ариса вдоль их ряда.
— Клай — дворецкий. Леда — распорядительница по хозяйству, заведует прислугой. Юнас — садовник.
Кого-то из тех, кто оставался в поместье, когда он уезжал отсюда, уже не было — в основном, слуг-людей. Кто-то был явно недавно нанят. Те, кого Эанор называл, были вампирами.
— Остальные по мере необходимости представятся. Что ж… Идем ужинать.
— Милорды, ужин накрыт в малой столовой, — Клай прошествовал вперед, открывая двери и взмахом руки зажигая светильники.
Арис с трудом сдерживался, чтобы не пялиться, раскрыв рот, на все вокруг. У него буквально кружилась голова от обилия впечатлений, от множества незнакомых предметов, которые он даже не мог опознать.
— Потом я тебе покажу все, — пообещал вампир.
Юноша кивнул и снова опустил взгляд в пол, только так удавалось сдерживаться. Там, на полу, был ковер с лаконичным и строгим рисунком — переплетающиеся в ритмичном узоре цветы, золотистые на теплом зеленовато-коричневом поле. Он шел, прослеживая их переплетение, пока Эанор не заставил его повернуть и войти в двери столовой. Столовая тоже заставила Ариса восхищенно замереть на месте, пока вампир не подтолкнул его вперед.
— Как тут…
— Темно и страшно?
— Красиво, — выдохнул Арис.
Зала, выполненная в темно-синих с позолотой тонах, его впечатлила. Он с восторгом осматривал полные хрусталя и фарфора шкафы, любовно выписанные вдоль потолочных балок узоры. В замке Дракона что-то очень отдаленно похожее было лишь в самом дальнем крыле, которому время и непогода нанесли непоправимый урон, разбив окна, сорвав черепицу с крыши, из-за чего внутрь попадала вода, ветер и грязь. Но все же кое-где сохранялись остатки росписи на отваливающейся от волглых стен штукатурке, висели клочья некогда прекрасного шелка, которым когда-то были обиты стены, на покоробившихся панелях можно было рассмотреть остатки резьбы, а на вздувшемся и прогнившем драгоценном паркете — узор древесных волокон. Здесь же вся красота сияла и манила прикоснуться, завораживала радужным блеском на резном хрустале, бликами на позолоте, так замечательно сочетающейся с темно-синим шелком обивки.
— Арис, ты успеешь налюбоваться, иди за стол.
— Да-да, иду. Так все красиво. Все это.
— Я рад, что тебе нравится, — искренне улыбнулся Эанор. — Клай, надеюсь, ты выполнил мой приказ, и блюда не будут вычурными? Пусть подают.
— Омлет, милорд, как вы и приказывали. Суп. Мясо. Сладкое.
Слуги понесли тарелки.
— Для вас приготовлен ужин из трех блюд, милорд, привести в кабинет? — осведомился дворецкий.
— Да, Клай. Я подойду попозже.
Слуга вышел, в столовой остались только они вдвоем.
— Ты мог бы поесть и здесь, или так не принято? — расправившись с супом, Арис пытался решить, что съесть следующим: мясо или восхитительный пышный омлет?
— Обычно не принято. Не портим аппетит избраннику. Не выставляем напоказ.
— Мне это аппетит точно не испортит, — улыбнулся юноша. — А ты голоден.
— Клай, приведите мой ужин.
Если дворецкий и удивился приказу, то никак не показал этого. Явившись на звон колокольчика, он поклонился и удалился, чтобы через пару минут вернуться с тремя людьми: двумя крепкими парнями и девушкой. Все трое были, что называется, кровь с молоком, ухоженные и здоровые. Эанор принялся за еду, чередуя их, вежливо надкусывал, отпивал, отпускал. Это были его люди, связанные клятвами и состоящие у него на службе: у каждого на шее висел золоченый кулон с гербом его рода. Значит, с ними полагалось обходиться бережно, ведь это — гарант его собственного здоровья и силы.
Арис закончил свою трапезу одновременно с ним, улыбнулся:
— Десерт?
— Десерт. Вы свободны, уважаемые, благодарю.
Закрывая за ними дверь, Клай мельком успел увидеть, как избранник милорда бестрепетно протягивает ему свое запястье, сдвинув «статусный» браслет, и почти блаженно улыбается.
— Слуги пока будут к тебе присматриваться, — поведал после десерта Эанор. — И ты к ним тоже.
— Хорошо. Я постараюсь вести себя тихо и достойно. А здесь есть купальня или ванная?
— Разумеется, к нашей спальне примыкает.
— Ты вымоешь мне волосы? Мне будет можно спать с тобой?
— Да, и теперь уже да.
— А ты покажешь мне библиотеку?
— Арис, завтра, — мягко рассмеялся вампир. — Иначе ты не будешь спать, зачитавшись, как я догадываюсь. Сейчас тебе нужно отдохнуть после дороги. А завтра у нас будет очень много дел.
— А каких?
— Прибудет портной. Здесь нам придется заказывать одежду, аристократам считается неприличным одеваться в лавках готового платья. Потом куафер. Признайся, мой цветок, это ты устроил так, чтобы мои волосы за считанные дни отросли до середины спины?
— Тебе очень идут длинные волосы, — не подумал смущаться Арис.
— Негодник, — Эанор шутливо погрозил ему пальцем. — Завтра придет человек, чтобы привести твою и мою гривы в полный порядок. Нет, обещаю, что не стану больше стричься, только не выращивай мне волосы до пят, хорошо?
— Хорошо.
— А теперь можешь начинать задавать мне вопросы.
Арис остановился в дверях огромной, но по-настоящему уютной спальни, обитой полуночно-черным шелком с изысканным золотистым узором, обвел это великолепие взглядом и покачал головой:
— Сперва мыться.
— Идем. Одежду оставь у дверей, слуги уберут.
Раздевался Арис, как и прежде, без малейшего стеснения, алые кудри укрывали его спину бурным водопадом, спускающимся ниже ягодиц. Он прошел в ванную, уже наполненную ароматным паром от горячей воды, восторженно ахнул, рассматривая облицованные темно-зеленым мрамором стены и небольшой бассейн глубиной по пояс.
— Роскошно? — усмехнулся вампир, спускаясь следом.
— Красиво. А роскошно — это как? — Арис, окунувшись, помотал головой, отбрасывая с лица намокшие волосы.
— Тоже красиво и одновременно богато.
— Как здесь? Здесь роскошно, да? — юноша подобрался к выстроенным в ряд на бортике бассейна флаконам, принимаясь обнюхивать их. Эанор не знал, мыльные составы с какими ароматами там сейчас находятся, хотя Клай был осведомлен о его предпочтениях и наверняка выбирал холодные и легкие: лимон, мяту, лаванду, лиметтовое дерево.
— Думаю, что да, — согласился вампир.
— Иди ко мне, хочу тебя помыть.
Эанор переместился к нему, улыбаясь. Тьма, как же ему нравились эти прикосновения, в которых не было никакого подтекста, никакой фальши. Только забота и ласка. Сам он тоже отвечал Арису легкими касаниями, пытаясь разжечь в том огонек страсти. Не забывая о том, как тот реагирует на его голос, намурлыкивал какие-то нежные глупости, замечая, как становится чуть более прерывистым дыхание юноши, как меняется его взгляд, как наливаются лунным свечением радужки. Арис уронил губку и водил по его намыленным плечам ладонью, иногда сжимая пальцы и слегка царапая кожу. Эанор продолжал подразнивать его легкими касаниями.
— Ты поможешь мне? — Арис ухватил его за запястье и потянул руку вниз.
— Конечно, — вампир не удержался, запечатлел поцелуй на его шее перед тем, как начать помогать.
Арис, уложенный им спиной на грудь, только тихо постанывал и подавался бедрами вперед, то и дело проезжаясь упругими ягодицами по замершему в полной боеготовности, прижавшись к животу, члену вампира. Это было бы почти невыносимо, если бы не было так прекрасно. Эанор целовал его в плечо, больше не рискуя приближаться к шее. Арис слишком доверчиво открывал ее, откидывая голову к плечу. Полное и безоговорочное доверие? Да, несомненно. Но с самоконтролем у вампира пока еще были проблемы. Слишком недавно он вырвался на волю, чтобы полностью восстановиться, да и случай в гостинице был показателен.
После того, как кончил, Арис сразу же принялся помогать Эанору. Это не заняло много времени: вампир и без того был на грани, с трудом удерживаясь, чтобы не перейти черту. Рано, еще рано. Сперва он обязан объяснить Арису, что к чему.
— Дам тебе почитать одну интересную книжку…
— Да, я так соскучился по возможности читать! — воодушевился юноша, подставляя голову, чтобы Эанор как следует намылил и промассировал его волосы.
— Вот и утолишь свою жажду знаний.
Арис помог и ему выкупаться, удивился и обрадовался, когда, повинуясь зачарованным рычагам, из выточенной в виде цветочного бутона розетки над бассейном полилась теплая вода, легко смывая пену. Когда они, освеженные и укутанные в пушистые полотенца, вышли из купальни, кровать была расстелена, а на столике рядом с ней стояли графин с холодной чистой водой, ваза с фруктами и… флакон масла с чуть заметным ароматом лилий.
— А вот тебе книжка, — вампир вручил ему снятый с полки том.
Арис с жадностью схватил книгу, вызвав у него улыбку.
— А я могу почитать сейчас? Немножко? А ты не будешь спать? — устраиваясь в постели, юноша с удивлением проследил за тем, как вампир переодевается в приготовленный для него домашний наряд.
— Нет пока что. Почитай, я поговорю с Клаем.
— Я буду тебя ждать, — кивнул Арис и немедленно сунул нос в книгу, быстро пробегая глазами строки.
Эанор вышел, усмехнувшись. Когда он вернется, у мальчишки явно накопится целый ворох вопросов. А пока вопросы были у самого Эанора к дворецкому.


Глава двенадцатая


Старый дворецкий терпеливо ждал своего господина в кабинете.
— Милорд, вы всем довольны?
— Всем? Пожалуй, да, кроме того, что я пропал на долгие два десятка лет, и ни одна живая душа не искала меня и не переживала, что со мной стряслось!
Клай горестно вздохнул, но возразил:
— Милорд, когда вы не вернулись с прогулки, мы отправились вас искать. Но мы поняли только то, что на ваш экипаж напали, а вас захватили в плен. Мы надеялись на требования о выкупе, но их все не было и не было. И вот, вы присылаете известие о возвращении.
— Двадцать три года в аду, Клай, — горько сказал Эанор. — И никто, никто из тех, кто велеречиво называл себя моими друзьями, даже не почесался. Не так ли?
— Нет, милорд. Но мы действительно вас разыскивали. Удалось выяснить, что какой-то некромант заплатил тем людям, но они были мертвы, когда мы до них добрались.
— Еще бы, старому змею не были нужны лишние ниточки, что могли привести кого-то к его норе.
— Чем-то помочь вам сейчас, милорд?
— Будьте добры с моим избранником. Он еще очень юн и многого не знает.
— Мы никогда бы не посмели обидеть юного лорда, — горячо возразил дворецкий.
— Дело не в том, что могли бы обидеть вы, а в том, что он случайно может обидеть вас, хотя Арис бесконечно добр и ласков, и никогда не поступит так нарочно.
— Мы никогда не обидимся на юного лорда, — заверил его Клай.
— Что ж, я верю в вас. Теперь о делах. Портной и куафер должны прибыть завтра с утра, пошли людей с сообщениями. Так же пригласи поверенных. Это все еще господа из конторы «Ромис и сыновья»?
— К вечеру, вы хотели сказать?
— Я хотел сказать то, что сказал, Клай, — чуть резче ответил вампир. — Теперь мне доступно больше, нежели самым древним из нашей расы — солнечный свет.
— О… Что ж, я подумаю, что можно сделать. Да, поверенные все еще из этой конторы.
— Отлично. И еще кое-что. Арис любит простую пищу, изысками он не избалован. Пусть для него готовят сытно, вкусно, но без вычурности. Единственное исключение, пожалуй, это сладости, но и здесь пусть повар не переусердствует.
— Мы выясним, что ваш избранник любит и что желает попробовать, милорд, — склонился в поклоне Клай.
— Это будет не так легко, как тебе кажется, — пробормотал вампир, чуть заметно усмехаясь. — С утра я хочу увидеть на столе в кабинете подшивки основных газет за все эти годы. Уверен, ты об этом позаботился.
Клай кивнул.
— А как же иначе, милорд?
— Что ж, тогда это все. Доброй ночи, Клай.
— Доброй ночи, милорд.
Эанор возвращался в спальню со сложными чувствами. Книга, которую он дал Арису, была вовсе не научным трактатом и даже не романом. Это был перевод одной из древнейших вампирских книг, называвшейся вычурно и претенциозно: «Танец светлячков над ночными лилиями». Самое известное и считающееся наиболее полным пособие по искусству плотской любви в обитаемом мире. В этой еще и гравюры были — великолепно исполненные, подробные, изысканно-непристойные. Он надеялся, что много объяснять не придется, гравюры ведь должны были показать. Хотя ожидал непременного града вопросов в любом случае. В книге встречались устаревшие и просто еще неизвестные Арису слова.
— Ну как, мой цветок, все прочитал? — бодро поинтересовался он, входя.
Арис поднял на него слегка недоумевающий взгляд.
— Я… да, почти все, здесь совсем немного текста… Только я не совсем понял, что они делают, все эти люди. Вернее, для чего?
Эанор искренне завидовал тому, с какой скоростью Арис поглощает книги, которые ему интересны. «Танец светлячков», впрочем, в самом деле был не слишком велик, большую часть страниц занимали иллюстрации.
— Для удовольствия, мой цветок.
— Они… хм… соединяются… разве это не больно?
— Обычно это все-таки приятно.
— Ты хочешь так же? Тебе будет приятно?
— Наверное, будет, — растерялся вампир.
— Ты меня научишь? — Арис решительно закрыл книгу, отложил ее на столик, выбрался из постели и принялся раздевать его.
— Конечно. Я научу тебя всему.
— Тогда учи, я пока не хочу спать.
Эанор сразу же поцеловал его, решив начать с самых азов. Это, по крайней мере, уже было для Ариса не ново, он ведь и сам целовал его, хотя и совсем с другой целью, и не зная, что творит. Арис не был безучастен, хотя Эанору и казалось, что он воспринимает поцелуй больше как какую-то игру. А вот когда он случайно оцарапал губу о клык вампира, дело приняло куда более серьезный оборот. Эанор сперва шарахнулся от него. Арис захлопал глазами, не понимая, что сделал не так.
— Эанор?
— У тебя кровь, — просипел вампир.
Арис облизнулся, чуть сморщив нос:
— Мне не больно, это всего лишь царапинка.
— Ладно… Попробуем еще раз.
Ранка быстро затянулась, как и все, которые оставались на коже Ариса от его клыков, но привкус крови все равно будоражил нешуточно. И юный жрец старался теперь не спешить, позволяя Эанору самому все сделать. Вампир мягко и неторопливо учил его, объясняя свои действия. Возбуждение он убрал, пока что было не время портить им все. Впрочем, поцелуи так и оставляли Ариса равнодушным, пока Эанор не оставил в покое его рот и не попробовал ласкать губами другие части лица. На прикосновение к мочке аккуратного уха юноша отреагировал куда живее, цепочка поцелуев, запечатленная на длинной крепкой шее, заставила его учащенно задышать и сжать пальцы, до тех пор спокойно лежавшие на плечах вампира. Эанор, воодушевившись, продолжил, спускаясь все ниже. Когда он, решившись, тронул губами бледно-розовый сосок, Арис прерывисто вздохнул и снова царапнул его плечи, потом запустил пальцы в волосы, словно колеблясь, оттолкнуть или прижать его голову крепче.
— Нравится, мой цветок?
— Да… Да. Это приятно…
— Пойдем-ка все же в постель, там удобнее будет нам обоим.
На постели Ариса можно было ласкать еще более откровенно, все его тело было в распоряжении Эанора. Целовать, отмечая те места, что отзывались на ласку ярче прочих: соски, внутренние сгибы локтей, ямочки над коленями, живот, щиколотки и пальцы ног, длинные и гибкие, тыльные стороны запястий, подмышечные впадины. Арис уже непрерывно постанывал, он был возбужден и так трогательно открыт в своем желании. Кажется, он получал удовольствие. Можно было переходить к непосредственному процессу, изображенному на гравюрах.
— Ничего не бойся, Арис, я не наврежу тебе, — счел нужным сказать он, дотягиваясь до флакона с маслом.
— Я не боюсь, — юноша, тяжело дыша, цеплялся за простыни: трогать себя Эанор ему запретил, отведя потянувшиеся к члену руки в стороны, и Арис подчинился требованию.
Вампир очень надеялся, что он получит удовольствие и от того, чем они собираются заняться. Сперва требовалась подготовка, и он собирался сделать все как можно безболезненнее и приятнее. Хотя спать с неопытными девственниками ему прежде не доводилось.
— Не бойся, ладно? Это необходимая процедура.
Арис покорно развел колени еще сильнее под нажимом его рук, застонал от очередного поцелуя и нетерпеливо дернул бедрами.
— Немного терпения, мой цветок.
Масло пришлось немного согреть в ладони. Арис тихо хныкнул от нетерпения и непонимания, почему он медлит и не поможет избавиться от слишком горячих искр под кожей.
Эанор порадовался, что успел заняться собой и теперь у него старомодно-коротко обрезаны когти. А еще понадеялся, что не принесет вторжением боли. Был в его жизни и такой неудачный опыт, когда хотелось попробовать все, в том числе и принимающую позицию. Ему попался то ли слишком торопливый, то ли слишком грубый и эгоистичный любовник. Больше он не рисковал повторять.
Арис прислушивался к тому, что вампир делает, с каким-то странным интересом, словно никак не мог понять, что же ему положено испытывать. Он не хмурился и не вздрагивал, не пытался свести колени. И все еще был возбужден, так что больно ему точно не было. Потом Эанор попробовал войти.
— Расслабься.
— Пока получается только напрягаться, — неожиданно улыбнулся юноша. — Не бойся, мне не больно.
— Это хорошо. Не хочу, чтоб тебе было неприятно.
Горячий. Арис был горячим, и втискиваться в его тело было почти больно — но и безумно желанно, сдерживаться получалось только огромным усилием воли. Эанор напомнил себе, что он вампир, который полностью контролирует тело, а не какой-то там человек, ведомый только инстинктами. В какой-то момент он понял, что Арису все же стало больно, на его глазах заблестели, но так и не пролились слезы. Эанор немного сменил угол проникновения. Его юный любовник чуть вздрогнул и резко выдохнул, прислушиваясь к внезапной волне удовольствия, перебившей болезненные ощущения. Вампир возликовал: получилось.
— Сделай так еще, — хрипло попросил Арис.
— Сделаю… Сейчас…
Самоконтроль спасал лишь отчасти. Да, раньше, занимаясь любовью с другими, Эанор воспринимал это как приятное времяпрепровождение, не больше. Сейчас творилось что-то другое. Он чувствовал желание сделать все как-то особенно, как и в тот раз, когда они просто ласкали друг друга. Но как это можно сделать особенным? Может, сказать что-нибудь? Арис снова застонал под ним, откликаясь на очередное движение, вцепился в руки, подаваясь вперед, словно желая продлить мгновение, и все мысли словно метлой вымело из разума. Вампир снова двинул бедрами, замер на пару мгновений. Собственное тело отказывалось подчиняться ему.
— Эанор, пожалуйста, — хриплый стон Ариса тоже не добавил рассудительности, юноша выгнулся, пытаясь хоть так скинуть охватывающее его напряжение, утолить желание.
Вампир принялся ласкать его в такт своим движениям. Он чувствовал, что Арис на грани, видел это, хотел этого: почувствовать, как острое удовольствие прошьет его тело, как он забьется в сладкой дрожи, выплескивая семя.
— Эанор… да… да!
Вампир отпустил себя следом, застыл, тяжело дыша. Арис потянул его на себя, заставляя лечь сверху.
— Теперь я понимаю, о чем говорилось в книге, — его голос еще немного хрипел, но звучал умиротворенно.
— Тебе понравилось? — Эанор лизнул его в шею.
— Да, — просто ответил Арис, невольно отводя голову, чтобы ему было удобнее.
— А теперь искупаемся. И надо уснуть. Дел будет и впрямь много.
— Твои слуги придут в трепет, узнав о том, что ты разгуливаешь днем, как в самую темную полночь, — рассмеялся юноша, — и спишь ночью, как человек.
— Клай уже вострепетал. Придется мне как-то сокращать время сна, чтобы захватывать часть ночи.
— Мы можем ложиться в полдень или вечером, а вставать ночью. Вампиры ведь ведут важные дела от полуночи до двух часов перед рассветом, ты рассказывал.
— Тебе совсем не нужно ломать свой привычный режим, мой цветок. Ты у нас дневное создание.
— Я твое создание, — упрямо вздернул подбородок Арис, что вкупе с его обнаженным и перепачканным в семени и масле видом смотрелось немного смешно. — И я хочу проводить время с тобой и помогать тебе. Я же смогу? Я быстро учусь.
— Конечно. Хорошо, мы выработаем какой-то режим, который будет приемлем для всех. А теперь в купальню, — Эанор переместился вместе с ним.
— Ух, ты движешься быстрее, чем я могу увидеть, — восхитился Арис, оказавшись в пока еще пустом бассейне, который Эанор наполнять не собирался, только пустил воду из цветочной розетки, к которой и подтолкнул его.
— Ну я же вампир, — снисходительно пояснил он. — Ты же читал. Постой спокойно, не вертись, цветочек. Тебе не больно? Обопрись о бортик и прогни спину, я должен удостовериться, что все в порядке.
Арис тотчас исполнил приказ.
— Мне не больно, только немного тянет внизу спины. Но это из-за дилижанса.
— Все разомну, — Эанор закончил проверку. — Что ж, пара дней покоя — и повторим.
Уже лежа в постели, которую расторопные слуги успели сменить за время их купания, Арис сонно фыркнул в грудь вампира. Он всегда укладывался так, чтобы лечь ему на плечо.
— Что такое, мой цветок?
— А покой… мне совсем нельзя будет трогать тебя? Я хочу попробовать кое-что, там, в книге видел.
— Можно будет пробовать, — утешил его Эанор.
Внутри тонко зазвенела струна предвкушения. Что там вычитал его неугомонный мальчишка? Ничего, узнает завтрашней ночью. А теперь спать.

Разбудил Эанора не стук в дверь, а поцелуй: Арис, явно тоже только что проснувшийся, теплый и ласковый, практиковался в полученных знаниях. Хотя поцелуи и его оставили равнодушным, как ласки, ему нравилось ощущать, как меняется тело вампира, когда он просыпается, как теплеет прохладный рот.
— Доброе утро, — сонно пробормотал Эанор.
— Доброе. Завтрак? — Арис обвел пальцем его губы и прижал запястье к ним.
— Завтрак. Нет, ты на десерт, мой цветок.
— Хорошо, как скажешь, — вздохнув, вынужден был согласиться юноша. — Тогда вставайте, лорд, нас ждут дела. Эанор, а у тебя есть зубной порошок? Я уже больше недели не чистил зубы, это неприятно.
— У меня все есть, мой цветок. Идем, покажу.
Он провел его по спальне, показывая, где лежат полотенца, сменная одежда, указал в ванной на шкафчики со всеми принадлежностями. Понаблюдал, мысленно посмеиваясь, как Арис старательно окунает в меловой порошок жесткую щеточку и, сосредоточенно зажмурившись, начищает свои и без того белые зубки. Но если уж ему неприятно… да и белые они, скорее всего, от привычки чистить их каждое утро, так что требование оправдано. Ему очень импонировала чистоплотность юноши. Вспомнилось, что даже в далеком детстве Арис всегда приходил к нему в чистой одежде, аккуратно заштопанной и выстиранной. Он мог по пути забраться куда-то и вымазаться в пыли и паутине, но от него не пахло кисло и затхло. Рашес бдел, купал, приучил к чистке зубов. Интересно, кем он был при жизни? Может, получится как-нибудь разузнать? Кажется, у Сэйриса есть какой-то знакомый некромант. Поняв, о чем сейчас подумалось, Эанор едва не выронил собственную щеточку из рук. Он не собирался больше иметь никаких дел с некромантами! Кроме одного, и только одно дело — месть. Надо расспросить Сэйриса… Уж если кто и знает все об этой братии — так это наг. Может, подскажет, сколько там осталось жить Аргусу, раз он пошел на такой ритуал. Может, тот уже и издох? Это значило открыться перед змеехвостым, а на такое он пока еще не готов был пойти. С другой стороны, Сэйрис как-то говорил, что наги, в отличие от людей, не позабыли, что у Тьмы и Света две дочери.
Наконец, он решился, аккурат к концу водных процедур, вышел, оделся и открыл дверь комнаты.
— Клай! Ах да… — он вспомнил, что верный дворецкий сейчас сладко спит. — Кто-нибудь! Отправьте вестника Сэйрису.
Дежуривший под дверью слуга закивал и помчался выполнять приказание. Эанор решил, что соберет всех слуг-людей и поименно познакомится с ними. Клаю он доверял в выборе, старый вампир еще ни разу не ошибся, выбирая надежных и верных людей. Но господин, который, к тому же, теперь будет общаться лично с каждым, обязан не орать «эй, ты» или «кто-нибудь», а называть слуг по именам. Да и Ариса познакомить было необходимо.
— А кто такой Сэйрис? — сразу же спросил Арис.
— Наг. Я говорил тебе, что приглашу его, чтоб ты насмотрелся вволю и не смущал окрестных змеехвостых откровенными взглядами, — усмехнулся вампир.
— А на него можно смотреть? — сразу уточнил Арис.
— Можно, Сэй не оскорбится и не станет претендовать на моего избранника, — подумав, кивнул Эанор.
Глаза у Ариса так загорелись, что вампир невольно посочувствовал Сэйрису. Если мальчишка удержится и не полезет трогать хвост, руки и прочие открытые части тела, это будет чудо. Если же нет… Ну, он прикажет выставить на стол то вино, о котором Сэйрис когда-то отзывался весьма лестно, в погребах его еще было с изрядным запасом.
— А сейчас на завтрак. Сэйрис примчится моментально… Утром я его никогда не звал.
Арис закивал и принялся одеваться. Слуги приготовили для него один из костюмов: темно-графитовый жилет, расшитый чуть более светлым шелком, белоснежную сорочку, чулки и бриджи на тон темнее жилета.
— Заплетешь меня? А потом я тебя расчешу.
— Подставляй голову, — согласился вампир.
Подчиняясь какому-то наитию, он заплел Арису две небольшие косы на висках, соединил их на затылке и доплел до конца, закрепив тонкой белой лентой. Такая прическа, сколь ему помнилось, была у Госпожи в ту ночь. Арису она весьма шла. Эанор залюбовался. Буйная грива была слегка усмирена, но в то же время свободна. Распущенные волосы красили юношу еще больше, напоминая о том, каким его привык видеть вампир за последние одиннадцать лет. Дикареныш, дитя затерянного в лесах старого склепа. Пришлось тряхнуть головой, напомнив себе, что так больше не будет, все закончилось.
— Расчеши, собери в хвост и завяжи ленту. Это домашняя прическа.
— Ага, так, я попробую. Ух, шелк, мой шелк, — Арис сперва зарылся в его волосы лицом, и только потом принялся за работу, бережно расчесывая спутанные пряди. Ему даже удалось гладко собрать волосы, закрепить ленту пришлось помогать Эанору.
— А вот теперь можем позавтракать. Если вокруг стула внезапно обовьется змеиный хвост, не пугайся.
— Хорошо, не буду, — улыбнулся юный жрец.
Завтракали снова вместе, раз уж Арису не были противны трапезы вампира, тот не собирался отказываться от его компании в столовой. Если завтрак Эанора и удивился, то вида не подал. Завтраком была красивая девушка, высокая, статная, запястье было весьма нехрупким. На ее шее так же поблескивал гербовый медальон, означавший принадлежность к дому Леанн.
— Как тебя зовут? — допивший свой утренний чай с пирожным, Арис с интересом рассматривал девицу.
— Кара, милорд, — ответила она. — Я дочь местного кузнеца.
— Ты красивая, Кара, — Арис склонил голову к плечу. — Сильно обожглась? Я могу убрать ожог, тебе не будет больно.
— Милорд, это будет честью для меня и огромной милостью с вашей стороны.
— Можно, Эанор?
Вампир кивнул, недовольный самим собой: заметил же, что девушка прихрамывает, но не поинтересовался, здорова ли. Одичал все же в клетке, одича-а-ал. Срочно надо приходить в себя.
— Иди сюда. Нет, юбку поднимать не надо, дай руку.
Вместе с ожогом Арис залечил ей и ранки от клыков Эанора, и восполнил кровопотерю, так что на ее несколько побледневшие щеки вернулся здоровый цвет. Кара поклонилась ему, благодаря.
— У вас там почему такой странный график моего кормления?
— Простите, милорд? Что-то не так?
— Ты нездорова, но прислали тебя. Вас перестал осматривать лекарь?
— Милорд, это моя вина, я не сказала об ожоге, он ведь никак не влияет на кровь, — девице хватило совести виновато опустить голову.
— Он влияет на твое самочувствие. Ступай.
Кара, глубоко поклонившись, поспешила выскользнуть из столовой.
— Теперь она расскажет всем о том, что ты целитель.
— Это плохо? — Арис замер, пытаясь понять, что снова сделал не так.
— Пока не знаю. Надеюсь, что нет.
— Эанор, рано или поздно все равно все, кто живет здесь, узнают — я не смогу сдерживаться долго. Мне необходимо использовать дар, это… Госпожа сказала, это условие моего существования. Обе стороны дара.
— Что ж, по крайней мере, надеюсь, что слава о тебе распространится не слишком быстро.
Дверь распахнулась, прервав его, и в столовую буквально ворвался шелестящий вихрь.
— Эанор? Я не поверил глазам, прочтя твое послание. Тебя превратили в человека? Прокляли? Благословили?
— Во имя Тьмы, поставь меня на место! Моя прическа! Сэйрис, я высушу тебя до дна, я буду давиться, но пить твою ледяную кровь!
— О, узнаю недотрогу-кровососа, — наг отпустил изрядно помятого его четырехрукой хваткой вампира, ухмыляясь. — Так все же, что с тобой случилось? Как ты умудряешься не рассыпаться в прах на свету и даже не зевать?
Ариса, забившегося в уголок столовой и замершего тихой мышкой, полуприкрывшись тенями, взбудораженный наг то ли не заметил, то ли, что вероятнее, не принял во внимание, считая частью вампирской трапезы.
— Ненависть к тебе меня поддерживает! Познакомься, мой избранник, Арис. Мой закадычный враг Сэйрис. И его можно трогать, щупать и отрывать на память чешую. Он будет держать все руки при себе, — вампир приподнял верхнюю губу, демонстрируя клыки.
Наги все темнокожи, кто-то темнее, кто-то светлее. И наблюдать, как бледнеет наг, оказалось странно — он буквально посерел, рассмотрев осторожно приближающегося к ним юношу. А потом сделал то, чего Эанор от него никак не ожидал: свил хвост какой-то церемониальной фигурой и распластался всей человекоподобной частью себя по паркету, простирая руки в стороны.
— Надо же, а я думал, что это сказки о том, как наги прикидываются дохлыми змеями при угрозе…
— Эанор, что с ним? — шепотом спросил Арис.
— Чтоб я знал.
— Дом Белого Змея счастлив приветствовать дитя Госпожи в этом мире, — глухо проговорил наг, отказываясь подниматься.
— А, это он перед тобой трепещет. Вставай уже, чешуйчатый червяк, тебя дитя Госпожи хочет ощупать.
Наг вернулся в вертикальное положение, не поднимая склоненной головы.
— Я в распоряжении Прекраснейшего.
— Чего? — вампир зашипел. — А ну быстро прикусил свой язык, пока я его не вырвал из пасти!
— Эанор, — Арис положил руку на его запястье. — Теперь ревнуешь ты.
— И еще как, мой цветок.
— Нам нельзя ревновать друг друга. Я не могу потерять тебя из-за глупостей, — Арис погладил его кисть, отпуская на волю свою тьму, не для исцеления — просто чтобы успокоить вампира.
Эанор глубоко вздохнул.
— Все хорошо. Иди, щупай этот кусок змеи.
— Это неприлично, — Арис удивительно верно скопировал его тон. — Хотя мне и любопытно.
Он повернулся к нагу, который все так же стоял, застыв изваянием, и не решался посмотреть на него.
— Почему вы так назвали меня, милорд Сэйрис?
— Потому что это ваш титул, — еле слышно отозвался наг.
— И я могу приказывать вам?
— Да, Прекраснейший, вы можете делать со мной все, что вам угодно.
— Тогда я приказываю называть меня по имени и ничем не выделять, — подумав, сказал юноша. — Я Ее сын, но в то же время я — избранник лорда Леанна, и это все, что нужно пока знать окружающим.
— Лорд Арис, — наг склонился на хвосте. — Рад знакомству.
Арис выдохнул.
— Это взаимно, лорд Сэйрис. Позвольте вопрос?
— Да, — наг устроился на свернутых кольцах.
— Как вы узнали, кто я?
— Это видит любой наг.
— Только наги? Но… как? Я чем-то отличаюсь от людей?
— Как солнце от светляка, лорд Арис.
Юноше пришлось удовольствоваться этим ответом. Теперь его глодало любопытство: тот наг на вокзале тоже узнал его? Но он не простирался ниц, только поклонился. Не хотел привлекать внимание? Арис был ему очень благодарен, если это было именно так.
— Сэйрис, а скажи мне, у тебя вроде есть какой-то знакомый некромант? Он у тебя все еще есть или уже попытался пустить тебя на опыты и теперь больше с тобой не дружит?
— Ланор? — наг буквально зримым усилием попытался взять себя в руки и отрешиться от присутствия живого воплощения милости Госпожи. — Он безобиден, больше теоретик, чем практик.
— А с коллегами своими он хорошо знаком? Мне нужно узнать об одном…
— Ну, если твой некрос состоит в Гильдии, то не проще ли обратиться туда? — задумчиво постучал по узким губам пальцем наг.
— Не хочу, чтобы он был в курсе, что мы оба живы.
— Хорошо, я попрошу Ланора узнать, не афишируя твой интерес. Так значит, это правда, и ты попался кому-то из некробратии в лапы?
— На двадцать три года. Мог бы и поискать меня.
Наг виновато покачал головой.
— Прости, мой друг, мне было не до того. Через месяц после твоего исчезновения меня вызвали на родину, а там женили и приказали продолжить род. Я вернулся пять лет назад, узнал, что тебя так и не нашли, и все это время исправно поминал в молитвах Госпоже.
— Так ты многодетный отец?
— Это ужасно! Никогда не женись, — Сэйрис передернулся всем телом.
— Да я как бы и не планирую.
— Но тебе все же придется продолжить род Леанн, — наг бросил осторожный взгляд на Ариса и чуть виновато продолжил: — Даже несмотря на то, что ты нашел избранника.
— Не придется, отпишу поместье кому-нибудь, и все.
Сэйрис пожал плечами, признавая за другом право творить, что ему вздумается.
— Арис, я его позвал, чтоб ты его пощупал. Это прилично, не волнуйся.
— Просить лорда Сэйриса раздеться тоже будет прилично? — рассмеялся юноша.
— Сэйрис, раздевайся, иначе тебя раздену я, это будет больнее.
Наг в мгновение ока сбросил свои сложные одежды, прикрывавшие человеческий торс несколькими слоями шелка, раскинул руки, позволяя рассмотреть себя со всех сторон. Арис принялся обходить его, разглядывая белую чешую с легким перламутровым отливом, начинающуюся там, где заканчивались мощные грудные мускулы странного абриса, кивая собственным мыслям, наверняка сравнивая увиденное со схемами из бестиариев и трактатов по нечеловеческой медицине.
— Нравится? — вампир устроился в кресле.
— Старые книги все-таки кое в чем не точны, — задумчиво пробормотал юноша. — Интересно, а новые есть? Это очень интересно…
— Новые книги? Есть, разумеется, — Эанор налил себе в бокал воду и снова сел в кресло, ревниво следя за тем, как Арис аккуратно ощупывает мышцы на торсе нага, пытаясь понять, как именно крепятся они к костям.
Сэйрис сохранял ледяное спокойствие, позволяя себя трогать всюду. Оно изменило ему только один раз, когда Арис провел ладонью по заинтересовавшим его складчатым пластинкам на хвосте, отличавшимся своим рисунком и строением от прочих. Наг издал слабое переливчатое шипение и негромко пробормотал:
— Прекраснейший, пощадите, Эанор убьет меня, если…
— Простите, лорд Сэйрис, — Арис тотчас отдернул руку.
Эанор усмехнулся — лучше один раз показать, чем сто раз рассказать и ответить на вопросы. О чем и сообщил обоим.
— Я даже обещаю не отрывать тебе ничего, Сэй.
Арис чуть фыркнул.
— Если ты не против… — неуверенно сказал наг.
— Может, и был бы против, но понимаю, что любопытство и жажду знаний моего цветка лучше утолять сразу. Просто держи свои конечности при себе. Все их.
Сэйрис сцепил руки за спиной.
— Обещаю долго не мучить, — Арис снова наклонился над паховыми щитками, поглаживая их края и посылая пальцами короткие иголочки силы.
— Это не то чтобы мучение, — признался Сэйрис.
— Я говорил иносказательно, — Арис вопросительно взглянул на вампира, удостоверяясь, что верно использует слово, поймал его кивок и успокоился. — Мне нельзя причинять боль живым, Госпожа запретила.
— Что ж, удовлетворите свое любопытство.
Щитки пришли в движение, открывая самую чувствительную часть тела нага.
— Их не два? — удивился Арис.
— Это зависит от рода нага, — пояснил немало смущенный Сэйрис. Возбуждения он под внимательным взглядом вампира не испытывал, так что можно было не бояться неловкой ситуации.
— А железы скрыты под чешуей, верно? Что ж, я благодарю вас, лорд, за терпение, — Арис отошел к креслу вампира и устроился на подлокотнике.
Сэйрис быстро оделся.
— Выпьешь вина? — Эанор оценил степень смущения нага и решил, что его стоит успокоить.
— С удовольствием, — сразу согласился тот.
Встреча закончилась в обстановке намного более непринужденной, чем начиналась.
— Лорд Сэйрис, обещайте, что никому ни слова не скажете обо мне, — потребовал на прощание Арис. — Я принимаю, что любой наг опознает во мне дитя Госпожи, коль вы в этом уверены, однако предпочту, чтобы это случилось как можно позже.
— Обещаю, лорд Арис, — кивнул наг.
Поговорить с Эанором на эту тему юноша не успел — явились вызванные портной с подручными, куафер с помощником, после ожидался приход поверенных, на это время вампир пообещал отдать Арису на разграбление свою библиотеку, чтобы тот не скучал, пока он будет разбираться с делами и счетами. Арис терпеливо снес восхищение своими кудрями, но пресек попытку их подстричь, зато благосклонно выслушал пару советов о том, какими маслами следует воспользоваться, чтобы поддержать здоровый и ухоженный вид, мысленно посмеиваясь: ему этого не требовалось. Так же терпеливо пережил суету портного и помощников, измерявших его, прикладывавших лоскуты тканей, кружев, тесьмы. Чем-то это напомнило ему его собственное кружение вокруг нага, и он мысленно запоздало посочувствовал тому. Когда портной отбыл, Эанор улыбнулся ему сочувственно:
— Ну, первый этап мы пережили. В библиотеку?
— Да! И я могу брать любые книги?
— Любые, конечно.
— Эанор, ты лучший в мире вампир, — Арис обнял его, зарываясь лицом в волосы.
Вампир засмеялся, поцеловал его в шею. Под тонкой кожей так заманчиво билась вена, запах тела юноши здесь был сильнее, опьяняя. Арис тихо вздохнул.
— Так, иди и читай, — вампир отошел.
— А ты проводишь меня? Хотя я и сам могу побродить по дому, здесь так красиво, что я не устаю любоваться.
— Да, пойдем. А то не доберешься до библиотеки, — Эанор улыбнулся. — Красиво? Возможно. Я настолько привык ко всему…
— Это дом твоей семьи? — Арис больше по привычке, чем по потребности, держался за его руку, и это позволяло вампиру увлекать его дальше по коридорам, лестницам и галереям, чтобы он не замирал, любуясь очередной вазой или цветком в мозаичном вазоне.
— Да, это дом моей семьи. Кстати, вот и она.
Они остановились на пороге портретной галереи, в конце которой возвышались двери в библиотеку.
— Познакомься, мой цветок, это все мои родные.
— Они такие… разные, — Арис рассматривал портреты.
— Как и люди, мой Прекраснейший, — вампир с каким-то затаенным удовольствием выговорил титул жреца. — Вот это — мои родители. Дэлиан и Велина Корган. Матушка долгое время была избранницей отца, почти сто лет, пока он не решился предложить ей сменить «статусный» браслет на брачный. Она рассказывала, что я был зачат как раз в ту ночь, когда это случилось.
— Здорово. А ты по ним скучаешь?
— Иногда. Иногда мне не хватает матушкиной мудрости и отцовских подзатыльников, — улыбнулся Эанор, погладив край рамы парного портрета.
— Он тебя бил? За что?
— Только за дело, не так, как тебя Аргус. Поверь, я был тем еще «подарочком», так что ни разу не получил затрещину незаслуженно. В то же время, отец никогда не наказывал меня чем-то серьезнее этого, хотя более тяжким наказанием я считал задание прочесть очередную статью учебника по этикету или Свода законов.
— Но ты все прочитал и выучил?
— Конечно. В ночь моего совершеннолетия отец устроил мне адски тяжелый экзамен, гоняя по кодексу рода, по этикету, по законам вампиров и людским. И лишь когда я, взмокший, как мышь, упавшая в лужу, едва шевелящий языком и почти уже не соображающий ничего, верно ответил на все его вопросы, счел возможным назвать меня наследником и взрослым вампиром.
Арис улыбнулся.
— А твой портрет здесь есть?
— Есть, — Эанор смешливо прищурился. — Найдешь?
Арис завертелся, пробежался вдоль галереи.
— Никто не похож.
— Ищи того, кто больше всего выглядит… бунтарем, — сдерживая смех, посоветовал вампир.
Арис снова оглядел все портреты.
— А что это означает?
— О, прости. Бунтарь — это тот, кто не подчиняется законам или не выполняет правила.
— Ну… Так, наверное, ты тут ребенок. Этот? — он показал на портрет.
Мальчишка, изображенный там, походил на Эанора, пожалуй, только алым цветом и разрезом глаз. Ну и капризным изломом бровей. И он в самом деле был явным бунтарем: на групповом портрете были изображены четверо детей, и только он один был очень, очень, до вопиющего неприличия коротко острижен.
— Верно, цветочек. Отец тогда весьма разозлился на меня и приказал художнику не подрисовывать мне волосы, оставив все, как есть. В назидание, так сказать. Тогда я этим даже гордился.
— А это твои братья?
— Два кузена и сестра. Всех троих уже нет в этом мире.
Арис погладил его по руке.
— Эмрис был казнен за нарушение закона, — Эанора передернуло. — Теана и Невион убиты на поле боя в последней войне с Полиссом.
— У тебя теперь совсем никого нет?
— Возможно, кто-то из очень дальних родичей, но, как видишь, если никто не заявил права на поместье, значит либо их нет, либо им без надобности.
— А у меня есть ты, — заявил Арис.
— Ну и я теперь не одинок, с тобой, — Эанор обнял его, прижимая бережно и крепко. — Ну, идем? Библиотека ждет тебя, мой маленький книголюб.
— Я взрослый!
— Я знаю, — вампир нежно поцеловал его в щеку. — Знаю. Идем, это здесь.
В библиотеке Арис замер, рассматривая ряды полок.
— Это все твое, но… я посоветовал бы не бросаться очертя голову в море книг, а попросить помощи. В поместье есть библиотекарь, это Жене, я тебя вчера с ним знакомил. Такой рыжий вампир с седыми висками. Дождись заката и попроси его помочь тебе. Ты читал книги, которые не слишком подходят тебе по возрасту. Есть много других, с которых дети начинают знакомство с миром. Тебе, с твоей скоростью чтения, не придется тратить много времени на азы.
— А что мне пока почитать? — спросил Арис.
Эанор прошелся вдоль длинного ряда стеллажей, отыскивая то самое «Зерцало».
— Вот это. И не стесняйся прийти и спросить, если что-то будет непонятно. Для тебя я всегда найду время.
— Спасибо, — Арис взял книгу и устроился в кресле.
Эанор прекрасно знал, что Арис без труда читает в кромешной тьме, но все же зажег над креслом светильник с ярким магическим шаром, поцеловал юношу в макушку и вышел. Поверенные уже ожидали его в кабинете.


Глава тринадцатая


Несмотря на роившиеся в голове после прочтения от силы трети книги вопросы, Арис все же решил не отвлекать своего вампира от дел. Он отложил «Зерцало» и принялся бродить по библиотеке, наугад вытаскивая книги и прочитывая заглавия. Некоторые он не понимал. Например, что такое «Механика движения небесных тел»? А вот «Целебник» с рисунками и гравюрами цветов, трав, частей животных, минералов он не смог поставить назад. Он был так хорошо и понятно написан. И полезного в нем было все. Арис буквально впился в эту книгу, внимательно рассматривая иллюстрации, каждый листочек, цветок, корешок. Это было как откровение, новое знание о мире за пределами надежных стен. Некоторые из трав он узнал, видел их в лесу. Теперь он узнал и их название. А еще знал, как выглядит арис, его цветы, листья, плоды и семена. Прочел и то, что тот самый страшный яд, о котором говорил Эанор, все же добывается из семян дикорастущего ариса, из той их части, что заключена в твердую, почти не поддающуюся клювам птиц и зубам животных оболочку. Только человек смог расколоть ее и добыть таящийся за самими богинями созданной преградой ужас. Впрочем, только человек был способен пойти против воли Госпожи, вызывая из-за грани души мертвых и привязывая их к обнаженным временем костям.
Теперь собственное имя нравилось еще больше. Потому что было связано с матерью. И запах Эанора тоже. А еще он внезапно сообразил: Льяма ошиблась тогда, приняв запах вампира за его аромат. Или просто он тоже перенял запах ариса, когда спал рядом с Эанором? Или же только связанному с ним вампиру было дано учуять его собственный запах? Отчего он не спросил у нага, ведь те славятся своим тонким обонянием, способным улавливать малейшие нюансы! Но Сэйрис, возможно, еще придет в гости.
— Как ты, цветок мой? — Эанор как раз заглянул в библиотеку.
— Мне нужна твоя помощь, я не прочел всего, потому что слишком много непонятного, а без понимания этого дальше читать бесполезно и даже вредно, ты сам говорил. Зато я прочел «Целебник» Левитта.
— Понравилась книжка?
— Очень! А как у тебя дела? Ты закончил со всеми счетами?
— Практически. Оказывается, дела и без меня велись достаточно аккуратно.
— У тебя хорошие слуги, верные тебе, — заметил Арис, постаравшись вздохнуть как можно незаметнее.
— Да, верные, — Эанор погладил его по волосам.
— Ты сейчас свободен, или еще будешь работать? — Арис потянул его к себе, уступая кресло и устраиваясь на излюбленном месте, чтобы закопаться носом в немедленно распущенные волосы и замереть.
— Свободен, мой цветок.
— Покажи мне свои цветы, — попросил юноша. — Оран… оранжерею?
— Да, оранжерею. Идем. Надеюсь, тебе понравится. Розы есть, я специально уточнил.
— Только не говори мне названия, я хочу проверить, как запомнил урок.
Эанор усмехнулся: это он приучил Ариса каждую книгу или же ее часть именовать уроком.

К оранжерее вела анфилада небольших застекленных галерей, наполненных светом, у стен которых стояли горшки с ароматическими травами, а сама оранжерея была полна самых разных растений, цветущих и нет, лиан, карликовых деревьев, которые росли на юге, а здесь, на севере страны, приживались исключительно в искусственных условиях. Арис с детской непосредственностью кинулся рассматривать все, и вампир порадовался тому, что ничего ядовитого или способного повредить здесь не росло.
— Это… Это маленькая вишня? Да… Почему маленькая?
— Потому что ей не хватает тепла и света. Дни на севере гораздо короче, чем там, где это растение произрастает обычно. Здесь много таких, матушка увлекалась выращиванием гибридов, способных цвести и плодоносить даже в наших суровых краях. И ей даже удалось кое-что.
— А это… Это что такое? — лиан в «Целебнике» не было.
— Э… что-то ползучее. Цветочек, я не знаю всего того, что знала матушка. Но, кажется, это трепетник. Поднеси руку к его цветам. Видишь, как начинают дрожать тычинки? Это он.
— А почему они дрожат?
— Солнце мое, пусть Жене поможет тебе найти книгу о южных растениях, я же знаю только, что они умеют дрожать, и все. Как видишь, я не всеведущ, Арис, — усмехнулся вампир. — Но с удовольствием послушаю, когда ты прочтешь и расскажешь.
— Хорошо. Так. Дальше…
Через час очень медленного переползания от цветка к цветку, от кустика к лиане, от деревца к мху, Эанор взмолился о пощаде и обеде.
— Я больше не могу смотреть на это разнотравье. Я есть хочу!
— О, прости-прости, я не подумал… — желудок Ариса оказался абсолютно солидарен с вампиром. — Идем есть, Эанор, конечно.
На обед вампир употребил аж четверых, настолько его вымотала беседа с поверенными. И не преминул насладиться десертом от Ариса, устроившись в кресле в оранжерее, куда они вернулись, чтобы полюбоваться сквозь прозрачные стеклянные стены фантастически красивым закатом.
— Итак, портной заверил меня, что первые наши костюмы будут готовы уже через три дня, послезавтра — примерка и подгонка. Я разрешил ему использовать для твоего наряда черный муар и бархат.
— Ты ведь не хотел черный цвет, — напомнил Арис.
— Я решил, что твой первый выход в свет должен быть безупречным, пусть он и будет коротким. А черный идет тебе больше всех остальных цветов. Думаю, так же было бы и с белым, но белый — цвет траура и Госпожи, и мы ведь не намерены немедленно ставить в известность весь двор о том, кто ты есть?
— Нет, не намерены, — закивал Арис.
— Если бы ты был женщиной, я ни мгновения бы не сомневался, заказывая для тебя вуаль, чтобы скрыть твои волосы и глаза. И не только из соображений конфиден… кхм… безопасности.
— Но я не женщина и вуаль мне не полагается?
— Верно. И это меня чертовски удручает, цветочек. Они все станут пялиться на твою красоту, — голос вампира завибрировал, словно готовый сорваться на рык, как в тот момент, когда лорд Сэйрис назвал Ариса Прекраснейшим. Тот поспешил снова погладить его по руке.
— Я так сильно отличаюсь от обычных людей? — он попытался осмотреть себя.
— Впервые вынужден согласиться с Сэем: как солнце от светляков. У простых смертных не бывает волос цвета свежепролитой крови, и глаз, словно отражение Ее серпа в серебре.
— И что же мы будем делать?
— Ничего, цветочек. Ты прекрасен. Но люди будут считать тебя… — «выродком? проклятым? полукровкой? главное, чтоб не вспомнили о детях Госпожи подольше, Тьма!» -…странным, наверняка.
— И пускай считают, что мне до этого?
Эанор восхитился и перетащил его с подлокотника себе на колени, чтобы поцеловать.
— Смотри, даже закат не сравнится с тобой.
— Он очень красивый, — возразил Арис.
— А ты красивее.
— Ты… как это слово… лестишь?
— Льстишь. Ничуть, я честен, как чеканщик на монетном дворе Ее величества.
— Че… кто?
Эанор вздохнул и принялся объяснять, кто такие чеканщики, почему такое сравнение, какие еще бывают монеты.
— В Энрате в ходу только золото и медь. Это потому, что среди граждан королевства достаточно много вампиров. Помнишь тот трактат по истории? Трианн когда-то давно был столицей княжества Риадорра. Когда династия Ллевеньян почти прервалась, потому что после Черного мора от нее осталась только малолетняя принцесса Игренна, прадед принца Никелеона заключил договор с ее Регентом о том, что его старший сын станет королем Энрата, взяв ее в супруги по достижению принцессой совершеннолетия, Риадорра войдет в состав королевства, а вампиры станут полноправными гражданами. Тогда очень многое поменялось. Из денежного оборота страны было изъято серебро, его заменили медь и более мелкие золотые монеты. Сейчас «золотым» называется только монета самого крупного достоинства. Остальные именуются по номиналу — полушка, четвертак, осьмушка. Медь тоже делится на «медяк» и «мелочку».
— То есть, золото — это дорого? — уточнил Арис.
— Да. Золото — это один из самых дорогих металлов.
— А почему? Оно не такое уж и красивое.
— Э… — Арис в который раз ставил его в тупик своими вопросами. — Так считают люди. Его трудно добывать…
— Только из-за этого?
— Ну… еще это самый магоемкий металл. Из него делают основы для всех магических артефактов… гм…
— Это слово я знаю.
— Вот поэтому еще.
— А серебро?
— Серебро обменивается на золото и медь в международных торговых операциях. Проще говоря, с теми же львиногривами, нагами и прочими народами мы расплачиваемся именно серебром.
— Но вампиры его касаться не могут?
— Могут — в перчатках, конечно же.
— Милорд, — Клай явился сразу же, как закат отгорел.
— Добрый вечер, Клай, — Эанор улыбнулся, удерживая на коленях дернувшегося подняться Ариса. — Пусть Жене подойдет в библиотеку, мы сейчас туда поднимемся. Да, и пусть повара приготовят для лорда Ариса легкий ужин через час.
— Будет сделано, милорд, — вампир удалился.
— Ты не устал, мой цветок? — Эанор снова притянул его для поцелуя.
— Нет. В книге, которую ты дал, сказано, что неприлично демонстрировать привязанность прилюдно, а сам!
— Не удержался от небольшого озорства. Каюсь.
— Мне все равно, что подумают слуги, но, Эно, ведь им может быть неловко.
— Эно?
— Тебе не нравится? Тогда я не стану тебя так называть…
— Нет-нет, очень нравится. Красиво так.
— Не уходи от разговора.
— Прости, цветочек. Поверь, ни при ком другом я так не сделаю, а Клай… он помнит моего отца новорожденным крохой, я уж не говорю о себе. Он видел все, что можно и нельзя, смущения от него не добиться, даже если внезапно мы станем заниматься любовью в его присутствии.
— Ну уж вот это точно нет!
— Нет, обещаю. Я ведь должен показывать тебе пример, а не наоборот.
Арис закивал, прижался теснее. Эанор урвал себе еще один глубокий, нежный поцелуй, все же он надеялся, что Арис распробует их и научится получать удовольствие от такой ласки.
— Идем в библиотеку, мой цветок. Жене ждет.

Старый вампир, бывший ровесником Клая, а то и старше него, с радостью согласился предоставить юному лорду те книги, что помогут ему лучше узнать окружающий мир.
— Должно быть, милорд воспитывался в очень обособленной семье? — рискнул спросить он, пытаясь выяснить, с чего вообще начать.
— Да, в одном… закрытом замке, — Эанор потер лоб.
— Что такое? Голова болит? Ты устал? — сразу заволновался Арис.
— Я пытаюсь придумать версию твоей жизни.
— Может быть, тем, кому ты доверяешь, мы скажем правду? — Арис обхватил его виски ладонями, мягко погладил.
— Хорошо. Жене, мальчик — дитя Смерти, украденное некромантом и выращенное мной.
Старик-библиотекарь пару мгновений стоял столбом, потом перегнулся в нижайшем поклоне:
— Я счастлив служить вам, Прекраснейший.
— И этот туда же, — почти зашипел Эанор. — Откуда вы берете эти титулы?
Жене внезапно бросил на него строгий взгляд, в глубине которого все же таилась лукавинка:
— Если бы кто-то не отлынивал от уроков и любил читать, этот кто-то знал бы, что так именовали жрецов-первосвященников Госпожи.
— Ох. Ладно. В общем, подберите ему, что почитать. Я провел двадцать три года прикованным к стене и обескровленным. Сами понимаете, учитель из меня был никакой.
— Прекрасный был учитель, ты научил меня говорить, читать и писать, и если бы не ты, я так и остался бы дикарем, знающим только три слова, и умер бы утром шестнадцатилетия на алтаре!
Библиотекарь всплеснул руками и заторопился вдоль полок.
— Теперь он будет опекать тебя, а когда увидит твою любовь к чтению — и вовсе возведет в ранг божества, — хмыкнул вампир.
— Но это хорошо, что он будет помогать мне с книгами?
— Хорошо, цветочек, хорошо. У тебя будет час, чтобы просмотреть те книги, что он принесет. А потом поужинаем, и, если захочешь, немного погуляем в парке.
— Очень хочу! — сразу обрадовался Арис.
— Тогда решено.
Начало ночи прошло так, как они и хотели. Правда, на свежем воздухе Арис очень скоро начал зевать и тереть глаза, так что Эанор подхватил его на руки и унес в дом. Сам он еще не чувствовал усталости, так что просто посидел рядом, пока юноша не уснул, и отправился заниматься делами, требовать полный отчет от Клая, знакомиться со слугами-людьми, отдавать распоряжения на завтра и составлять планы.


Глава четырнадцатая


Следующие два дня пролетели почти незаметно. Арис пропадал в библиотеке вторую половину дня и первую — ночи, гулял в парке и в оранжерее, исследовал поместье, потихоньку знакомился со слугами, засыпал Эанора и Жене вопросами, в общем, учился жить в отличной от замка Дракона среде.
— Что ж, завтра примерка костюмов. Готов? — вампир выглядел удрученным.
— Да, а что тебя так волнует? — Арис стянул с туалетного столика щетку и похлопал по покрывалу, предлагая вампиру устроиться рядом.
— Просто не очень люблю примерки. Кстати, завтра еще и змеехвост явится. В компании своего приятеля.
— Некроманта? — теперь скривился Арис. С некоторых пор он несколько недолюбливал магов этого направления. Точнее, почти всю сознательную жизнь, как только стал понимать, что Аргус творит с Эанором.
— Некроманта. Не бойся, все будет хорошо.
— Я не боюсь, просто не хочу встречаться с ним. Можно, я спрячусь в тени? Просто прослежу, чтобы ничего не случилось.
— Хорошо, давай так, — согласился вампир.

Следующий день до середины прошел, как и обычно: вставали они поздно, примерно ближе к полудню, успев проснуться и наласкаться, причем, Арис потихоньку, но весьма методично осваивал способы дарить наслаждение из той самой книги, старательно оттачивая свое мастерство на вампире, чтобы после ему же и дарить эти ласки. Затем следовало неспешное умывание, завтрак, короткая, чтобы усвоилось съеденное, прогулка в оранжерее, если на улице было пасмурно или холодно, или в парке, если солнечно и тепло. Ну, а после каждый занимался своими делами. В этот же раз Арис не ушел в библиотеку, а уютно устроился на задвинутом словно случайно в самый темный угол кабинета кресле, укутался тенями и пропал для всех, в том числе и для Эанора. Хотя вампир и чувствовал, как по нему время от времени скользит теплый внимательный взгляд.
— А вот и мы! — провозгласил Сэйрис, бесцеремонно врываясь в кабинет и втаскивая за собой кого-то еще. — Познакомься — Ланор Герен, один из самых лучших некромантов, которых я знаю.
— Ты ко мне слишком добр, — рассеянно сказал уткнувшийся в книгу юноша. — Очень рад знакомству, лорд Леанн.
От книги он не отрывался, держал ее на раскрытой ладони, страницы переворачивались сами собой. Будь у него алые волосы и серебристые глаза, он был бы очень похож на Ариса. Такой же худощавый, высокий, бледнокожий. И с любовью к литературе.
— Не скажу, что это взаимно, — не стал кривить душой вампир. — А потому, если не возражаете, перейду сразу к делу.
— Конечно, — некромант так и застыл посреди комнаты, уставившись в книгу, почесал в затылке свободной рукой.
Волосы у него были серыми. Не поседевшими, не грязными, просто серыми как ненастное небо. И пучок на голове был заколот карандашом. Несколько прядей выбивались, торча во все стороны. Эанору было немного непривычно обращаться к человеку, который неотрывно смотрит в книгу. Арис хотя бы отвлекался от чтения, или же совершенно игнорировал попытки достучаться. Однако он сделал вид, что так и надо, кто его знает, этого некроманта-теоретика.
— Скажите, господин Герен, вы знаете многих членов своей Гильдии?
— Ага, достаточно многих, нам иногда приходится взаимодействовать. Обмен опытом и все такое.
— Аргус Локур. Он вам знаком?
— Вполне. Ручной некромант семьи Эймар. Находится под их защитой, поэтому ничего с ним сделать нельзя. Хотя, не скрою, весьма хотелось бы… — еще одна страница перевернулась.
— Эймар?
— Кажется, лорд Эймар шестнадцать лет назад потерял супругу, а через три года снова женился, — припомнил наг, сверкнув глазами: догадался, в чьей семье должен был родиться Арис.
— Это неважно, меня не интересует семья Эймар. Пока не интересует. Аргус проводил какие-то энергоемкие ритуалы, используя кровь вампира. За двадцать три года он постарел — по крайней мере зримо, — лет на шестьдесят. Что бы это могло значить?
— Что он сливал свою энергию… О, — некромант замер, перестав читать, только смотрел на страницу. — Постойте. Кровь вампира? Лорд Эймар потерял супругу? Так-так-так… Дитя Смерти! Ну конечно, вот почему он решил поссориться с нами!
— О чем вы? — чуть резче, чем хотелось, потребовал пояснений Эанор.
— Если из умирающей женщины вырезать дитя, оно будет посвящено Госпоже. Некромант может использовать это дитя для переселения своей души в это тело. Усиленное умениями некроманта дитя Смерти станет весьма могущественным. Но для ритуала нужно много энергии, которую можно получать из немертвой крови. Она отлично подходит. При помощи крови вампира можно проводить вспомогательные ритуалы, усиливая свои способности, выравнивая магические потоки.
Некромант захлопнул книгу, потом поднял на вампира глаза, залитые алым как свежая кровь цветом. Ни радужки, ни зрачков, только бесконечная пульсация алого цвета. Взгляд вызвал у вампира неконтролируемую дрожь. Что это за чертовщина, он не знал и знать не желал. Теор-р-ретик, мать его!
— Значит, он хотел перенести свою душу в тело дитя Смерти. А что случится с некромантом, если задуманное не воплотится?
— Ничего, кровь вампира достаточно его усилит, чтобы он прожил еще немного, — алый взгляд устремился точно в сторону Ариса, по губам некроманта скользнула улыбка.
— Жаль, — искренне отозвался Эанор, чувствуя непреодолимое желание свернуть шею и этому представителю некробратии.
Воздух у кресла сгустился тьмой, которая разлетелась, обтекая Ариса непроглядно-черным плащом.
— Вы меня видите, но как? — почти сердито потребовал он ответа у некроманта.
— Дар от дорогой бабушки. Видеть незримое, знать неведомое, ведать тайны. Быть сыном Прекраснейшего — не самая приятная доля, юноша.
Некромант, сам выглядевший лет на двадцать отроду, снова раскрыл книгу и уткнулся в нее, задумчиво кусая ноготь на указательном пальце.
— Ваш отец был жрецом Госпожи? — Арис не собирался упускать возможность узнать больше о таком же, как он сам, ребенке Смерти. — Расскажите о нем, пожалуйста!
— Он ушел к Госпоже сто двадцать восемь лет назад. Моя мать была обычным человеком, так что продлить жизнь отца не могла. Но, по крайней мере, они прожили счастливо достаточно долго, чтобы успеть родить меня и не успеть узнать о том, на какую судьбу обрекли. Все, что я помню — что дитя Смерти может быть счастливым вопреки людским предрассудкам. Спрашивайте, юноша, я могу рассказывать о том, сколько сказок знал отец, бесконечно долго.
Арис взмахом руки предложил ему сесть, не сомневаясь, что не отводящий от книги глаз некромант все равно заметит жест, как и место, где можно расположиться. Эанор и Сэйрис помалкивали, наг — в некотором шоке, вампир — в тяжелой задумчивости.
— Вы сказали, что они прожили счастливо, значит, о том, что ваш отец — Прекраснейший, мало кто знал?
— Как сказать… Они прятались.
— Прятались? Но как же тогда он исполнял свое предназначение? — округлил глаза юный жрец.
— В трущобах столицы никто не задает вопросов. Калеки и нищие берегли своего чудотворца Вайрина.
— Почему вы стали некромантом? И что такого худого в том, чтобы быть сыном жреца, даже если он скрывается?
— Я стал некромантом, потому что принадлежу Госпоже. Кем еще я мог быть… Кровь рано или поздно взяла бы свое, даже разбавленная. Чтобы не стать рвущимся к власти чудовищем, идущим по телам, я заключил договор с бабушкой. Она дарует мне знания, я не применяю их на практике, — страницы снова зашелестели. — Вам тоже придется каждый день сражаться с собой и искать в этом мире что-то светлое и успокаивающее, чтобы не стать чудовищем, как практически все дети Смерти.
— У меня есть тот, кто удержит меня, — Арис с гордостью коснулся браслета на запястье.
— Или станет тем, ради кого вы пойдете на все, — ровно проговорил некромант. — Слишком яркая фигура, приближенная к трону. Не в обиду вам будь сказано, лорд Леанн, но вы — вовсе не щит для Прекраснейшего, вы — мишень на его груди. Впрочем, это не мое дело.
— Предлагаете прятаться в трущобах?
— Я ничего не предлагаю, — страницы шуршали все быстрее.
Арис поднялся со своего места и подошел к некроманту.
— Хотите уйти? Я ведь могу отпустить легко, без боли и страданий, если вам уже до кома в горле надоел этот мир. А хотите, я попрошу Госпожу, чтобы забрала свой дар? Станете обычным человеком, проживете остаток жизни спокойно, не зная чужих грязных мыслей и мерзких секретов.
— Ну что вы, юноша, я уже привык к себе такому, какой есть. Еще столько не прочитано. Да и не сможете вы меня отпустить, вы всего лишь сын Госпожи, забирать ее дары вам не под силу.
— Мне — нет, но попросить Мать я могу всегда. Что ж, я благодарю вас за рассказ.
— Еще один вопрос, — страшно недовольный словами некроманта, Эанор раздраженно впился пока еще не отросшими когтями в подлокотник. — В храме Сестер возможно попасть в архив? Насколько я успел выяснить, Гильдия тесно сотрудничает с ним.
— Да, если возникнут вопросы, сошлитесь на меня. Скажите, что я разрешил.
Сэйрис не стал задерживаться, пополз провожать своего друга, внезапно открывшегося с самой неожиданной стороны. Конечно, не Прекраснейший, а только его сын, но для нага этого было достаточно, чтобы испытать благоговейный трепет и острое любопытство. — Спрашивай! — донесся до Эанора и Ариса отчаянный стон некроманта, потом дверь закрылась.
— Что ж, кое-что мы узнали, — Арис отпустил тени и устроился на коленях Эанора, обнимая его и распуская хвост по установившейся привычке. — Аргусу хватит сил дождаться тебя. И я обещаю, что не стану отпускать его, Ее милосердия он не заслужил.
— Да… И нам нужно в архив. Нужно узнать, как тебя обезопасить.
— Ты расстроился от его слов? — Арис обнял его лицо ладонями и погладил подушечками больших пальцев уголки губ.
— Немного… Ничего, мы справимся и с этим.
— Я быстро учусь, смогу тебя защитить, — пообещал юноша, а у Эанора защемило сердце. Это он обязан защищать свой цветок от посягательств.
— Мы будем защищать друг друга…
— Хорошо.
В дверь постучал Ринх, «дневной дворецкий», как называл его вампир.
— Милорды, прибыл портной с помощниками. Прикажете проводить в гостиную?
— Да, Ринх, мы сейчас подойдем.

Этой ночью Эанор собирался явиться в канцелярию двора, чтобы заявить о своем возвращении и получить приглашение на ближайший прием. Они вернулись как раз вовремя, перед самым Балом цветов — праздником середины лета. Хотя это и означало, что отделаться двумя проходами по залу не удастся, но и радовало: это был бал-маскарад, и он мог спрятать Ариса за маской на его время и уехать прочь до того как придет час снять маски.
— Ты посмотришь на праздник. И мы не сразу тебя раскроем. Это будет хорошо.
Основной головной болью вампира было неумение Ариса танцевать. Это вообще было нонсенсом для отпрыска аристократа, а никем иным избранник лорда быть не мог. Следовало исправить это упущение срочно.
— Нам придется учиться, Арис. И очень усердно…
— Я готов.
— Итак, идем посмотрим наши наряды, дам задание мастеру изготовить для нас маски под цвет, а потом пойдем в бальную залу.
Арис последовал за ним.
Портной уже успел разложить наряды, терпеливо ожидал лорда и его избранника. Дневной вампир, надо же… Легенда, о которой уже даже старики не вспоминают, только разве что в сказках. Господин Виллем работал у прежнего портного лорда помощником в то время, когда лорд еще не исчез. И был весьма обрадован, когда прилетел вестник, и удивлен временем встречи. Еще больше его удивил избранник лорда, которого следовало всенепременно одеть как можно красивее. Ох и намучился же Виллем, пытаясь подобрать идущие этому странному юноше ткани и цвета. Он и сейчас не был уверен, что черный муар и бархат — это именно то, что надо.
— Милорд, нам придется потрудиться, чтобы подобрать что-то, подходящее вашему избраннику.
— Это ваша работа, — усмехнулся, слегка показывая кончики клыков, лорд.
— Разумеется. Что ж, примерьте пока то, что есть.
Взглянув на высокого тонкокостного юношу в черном, лишь слегка разбавленном золотой вышивкой, белыми чулками и сорочкой, Эанор с трудом подавил дрожь. На краткий миг показалось, что вокруг снова волглые стены клетки, решетка, браслеты с вбитыми в тело штырями.
— Тише, тише, все хорошо. Я могу не надевать это, надену красный костюм, который купили в Кронгарде.
— Никакого черного цвета, уважаемый!
— Хорошо, будет винный.
Муаровый костюм был убран с глаз долой, хотя лорд и оплатил его. Но трепать его нервы Арис не собирался, хотя ему нравился этот цвет.
— Через два дня мы принесем следующий костюм, лорд Леанн.

Ночью Эанор получил свое приглашение: у них было полторы недели, чтобы подготовиться к балу. А через два дня портной принес наряд цвета крепко топленого молока. Не белый, чтобы счесть траурным, но и не темный, он нежно оттенял кожу Ариса и приглушал яркость его волос.
— Мастер, вы так искусны… — Эанор любовался Арисом в этом костюме.
Сам он выбирал из трех излюбленных цветов: темного сапфира, гранатовый и темно-изумрудный. Эти цвета ему очень подходили. Он должен был выглядеть не просто безупречно, он должен был быть идеален. В итоге он выбрал все же цвет темного граната. Вместе с Арисом они смотрелись так, что портной осенил себя знаком Виты:
— Нельзя быть такими красивыми, милорды, не к добру.
— Отчего же, мастер?
— Поверье такое, я еще от прабабки слыхал: безупречно красивым человек кажется рядом с сыном Смерти, не в обиду вашему избраннику будь сказано.
— Так я не человек, — рассмеялся Эанор, не выдавая волнения.
— Да ему-то, отродью, думаете, разница была? Вы, думается мне, не застали время, когда Ворон над людьми-то куражился, триста лет назад то было.
— А расскажите-ка подробнее, уважаемый, — заинтересовался вампир.
— Да что говорить-то? Господа, верно, захотели забыть — и забыли, что был такой. Вороном люди прозвали за то, что где покружит — там одни трупы остаются.
— Простите, мастер, но ведь триста лет назад случилась последняя волна Черного мора? — тихо сидевший в кресле Арис встрепенулся. — Стоило ли приписывать все смерти сыну Госпожи?
На самом деле — стоило, потому что именно он отпускал умирающих и тех, исцелить которых не было возможности. Но этого Арис пока не знал.
— Волна была всюду, но только куда он приходил — умирало больше всего.
— А чем еще знаменит этот ваш Ворон? — Эанор внутренне выдохнул: человеческая память имеет свойство затирать несущественные детали и пририсовывать воображаемые. Люди назвали дитя Госпожи Вороном и наверняка теперь представляют его черноволосым и черноглазым, хотя дети Госпожи наверняка все похожи на Нее.
— Да ничем вроде… А что, милорд, думаете, мало и того, что есть?
— Так откуда эта ваша легенда о красоте?
— А, это, говорят, была у Ворона девица, то ли любовница, то ли жена, красивая, говорят, была безумно. На нее Ворона-то и выманили. А когда он сдох, и его девка умерла, так все удивлялись, мол, обычная совсем.
— Их убили? — уточнил Арис.
— Казнили, да. Говорили, он сам на плаху взошел, потому как обещано было, что ее не убьют. И силу Смерти не использовал, хотя мог, ему и пальцем не надо было шевелить, и язык не нужен был. Палач, правда, ему первым делом кисти отрубил и язык вырвал, так что может и врали все.
— А его жену тоже казнили, хотя и обещали, что не сделают этого?
— Так она беременная была, чтоб адово семя не плодилось, и убили.
Арис всхлипнул, зажимая ладонью рот. Эанор равнодушно пожал плечами — люди.
— Милорд Арис, да что вы так расстроились, это ж давно было. С тех пор, говорят, дети Госпожи больше не приходили.
А если и появлялись на свет, то скрывались, как Вайрин Малис, подумалось Арису.
— Что ж, спасибо, мастер.
— Ох как жаль, что вашего избранника я расстроил, как жаль, милорд, — суетился, собираясь, мастер Виллем. — Я ему сделаю маску в цветах, очень пойдет. Только какие бы выбрать?
— Маки, — сказал вампир. — Пусть будут маки.
Спорить мастер не стал, уже понял, что бесполезно, да и то, что лорд Леанн там, откуда привез своего избранника, явно слегка помешался: вместо «статусного» надел мальчишке погребальный браслет, а тот и рад.
— Ох, все хуже, чем я думал, — сказал Эанор, когда дверь за портным закрылась.
Арис уже успокоился, оплакав одного из своих предшественников и его несчастную супругу.
— Почему, Эно?
— Нужно будет тебя отвезти к нагам. Они точно не тронут.
— Что значит — отвезти? Ты хочешь оставить меня у них?
— Я хочу уехать туда с тобой.
Арис прижался к нему, обнимая изо всех сил.
— Мне все равно придется путешествовать по всему миру. Где-то будут эпидемии, где-то природные возмущения, и моя помощь потребуется людям в самых разных уголках мира.
— И нас обоих казнят.
— Значит, придется не попадаться. И, Эно, если вдруг меня кто-то схватит, ты не поведешь и бровью, чтобы попытаться меня освободить. А если схватят тебя, я убью тебя сам.
— Я не смогу не пытаться освободить тебя, это невозможно.
— По слову Ее?
Эанор кивнул.
— Я твой страж, Арис.
— Значит, мы будем жить долго и умрем только вместе, — почему-то с грустинкой подытожил юный жрец. — Пойдем, прогуляемся в парке? Там удивительно красиво сегодня.
Эанор повел его за собой.
— Все еще не устаю любоваться тем, как все иначе выглядит днем.
Арис молча шел рядом с ним, улыбался, слушал пересвистывание птиц, шелест крон, дышал ароматами цветов на клумбах. Он еще ни разу не выходил за пределы поместья, а оно было невелико, по сути — особняк, хозяйственный двор, конюшня и каретный сарай, парк, занимающий пространство размером с три особняка, вот и все.
— Оно такое яркое. А трава, она зеленая.
— А как ты видишь в темноте? — полюбопытствовал Арис.
— Хорошо вижу, — озадачился вампир.
— Это ясно, но как именно? Я вижу одинаково что на свету, что в темноте, для смерти преград нет, как говорится. А ты?
— Ну, я вижу… — Эанор задумался. — Я вижу все достаточно сдержанно. Нет ничего яркого.
— А сейчас тебе не больно глазам?
— Как ни странно, нет. Привык, наверное.
— Тебе хорошо со мной, или ты рядом только потому, что Она так приказала?
— Хорошо, мой цветок.
Арис уже умел немного чувствовать, когда он говорит правду, и сейчас Эанор был абсолютно искренен.
— А почему ты задаешься такими вопросами?
— Так, просто хотел понять… Ворон ради своей жены и нерожденного дитя пошел на смерть. Вайрин Малис прятался среди нищих.
— Это любовь, мой цветок.
— Что это такое — любовь? Я встречал это слово в романе, ты говорил, что любишь сапфиры. Я не понимаю.
— Это такое чувство. Очень теплое. Когда тебе очень сильно кто-то нравится.
— Как будто у тебя внутри искры, стоит только посмотреть на него?
— Именно так. И они приятно колются.
— Тогда я тебя люблю. Знаешь, как давно? С того дня, когда понял, что ты дал мне имя.
Эанор крепко обнял его.
— А я люблю тебя. Не знаю, сколько.
Арис не стал отвечать и уточнять. Он просто прижался потеснее, словно опасался, что кто-то вырвет из его рук вампира прямо сейчас. Эанор поцеловал его в шею. Арис прерывисто вздохнул и откинул голову к плечу.
— Мой цветок… Любимый…
Арис ждал, наслаждаясь его прикосновениями, его шепотом. Голос вампира всегда, с первого же момента первой их встречи действовал на него гипнотически, именно он заставлял тогда мальчика тянуться сквозь прутья решетки.
— Идем дальше? — вампир с усилием отстранился от его шеи.
— Идем.
Придет день, когда он все-таки запустит клыки под кожу, разрывая упругую трубку вены и глотая добровольно и с полным доверием отданную кровь. Но это случится не раньше, чем Эанор будет уверен в том, что сможет остановиться вовремя.


Глава пятнадцатая


Оставшиеся до бала дни пролетели просто невероятно быстро. Эанору казалось, что никогда еще время не спешило так, как в эти дни. Арис учился танцевать, немного неуклюжий, словно недавно родившийся жеребенок, он старательно повторял все движения, и потихоньку что-то даже стало получаться.
— Я не создан для танца, — сокрушался юноша, наблюдая за тем, как они движутся, в зеркалах, украшающих каждую стену зала.
— Пытайся, — повторял вампир. — Давай, ты изящно движешься, только теперь под музыку и в такт.
Источником музыки служила шкатулка, под крышкой которой кружилась изящная стеклянная статуэтка крылатой девушки. Арису нравилась мелодия, вернее, все четыре, которые можно было извлечь из шкатулки, заведя один из четырех крохотных ключиков.
— И еще раз, цветочек. Руки выше, спину ровнее.
— У меня хоть что-то получается?
— Прекрасно получается, как для человека, впервые услышавшего музыку и увидевшего танец. Спину держи, не сутулься. Ты высок, но это не причина горбиться.
Арис очень старался, чтобы добиться от Эанора похвалы. Наконец, утром перед балом он получил ее, когда сумел ни разу не сбиться с шага, не ссутулиться и не перепутать, какой рукой касаться партнера по танцу.
— Ты прекрасен, мой цветок. Теперь повторим это на балу… И все.
— И все только начнется, — пробормотал юноша.
— Тебе нужно поспать еще, чтобы не зевать после полуночи. Идем.
— А ты?
— И я тоже с тобой посплю.
Арис искупался, лег, но долго вертелся, не в силах найти положение, в котором ему будет комфортно уснуть, и не давал уснуть вампиру. Поэтому он просто сполз головой на его живот и принялся дразнить короткими прикосновениями языка. Эанор коротко застонал.
— Мы не выспимся.
— Вы…м-м-м…спим-м-м…ся, — промурлыкал Арис, облизывая губы и ловя ими очень быстро приходящий в готовность член вампира.
Пришлось довериться его губам и языку. В первый раз, когда Арис рискнул это попробовать, Эанор не удержал контроль над собственным телом, буквально сошел с ума, стоило только взглянуть на то, что вытворяет паршивец. Поэтому он больше не смотрел, закрывал глаза, кусал губы, до впивающихся в ладони когтей сжимал кулаки и пытался продлить наслаждение.
Это даже получалось, так что вампир был очень доволен тем, что подсунул своему цветку ту книгу.
Дарить такие же ласки в ответ он не рисковал. Боялся поцарапать, да и опыта вот именно в подобном у него не было совсем. Зато занимался любовью или просто ласкал, как нравилось Арису. Главное ведь то, что они оба получали удовольствие? Они и сейчас получили его, вернее, кончил только Эанор, Арис, как у него иногда бывало, остался спокойным, ему просто нужно было что-то сделать, чтобы унять волнение, а ласки были именно тем процессом.
— Спасибо, мой цветок.
— И тебе. Ты все так же горек, — Арис свернулся у него под боком, потом улегся на бок, прижимаясь к вампиру всем телом, и, наконец, тихо засопел.
Эанор хмыкнул и тоже прикрыл глаза.

Бал в королевском дворце всегда прекрасен: украшения зала, музыка, яркие наряды гостей, смех и всеобщая атмосфера старательно поддерживаемого дружелюбия.
— Ничего не бойся, — напомнил Эанор еще раз. — Выбираемся из экипажа, идем, кланяемся королеве и удаляемся к стене. Все просто.
— Я не боюсь.
Арис врал — он еще как боялся. На балу-маскараде церемониймейстер не называет титулов и имен, но он боялся того, что маска слетит, и кто-то вспомнит, как выглядел Ворон и другие дети Госпожи. Боялся оступиться и растянуться на гладком, словно лед, каменном полу. Лед он видел и знал, а этот пол был еще более гладким, каблуки его туфель звонко цокали, казалось, обращая на него внимание каждого встречного слуги или придворного. Эанор поддерживал его, чуть ли не паря. Его маска — в багровых и черных перьях, украшенных гранатами и черным жемчугом, заставляла шарахаться от него. На маске Ариса цвели шелковые маки — белые и алые, они же обвивали туго заплетенную косу. К ним старательно не приближались. Не узнавали. Большинство, но не все. В самом зале, еще перед тем, как пройти по выстланной богатым ковром дорожке к тронному возвышению, Арис заметил тройку вампирских лордов. Вернее, пару, а потом, у тронного возвышения — и принца Нике. Маски, как и любые иные ухищрения, не были преградой для узнавания. Чуть позже увидел и Сэйриса, неторопливо переползающего с места на место с бокалом вина. И того самого нага с вокзала — он все же оказался каким-то лордом.
— Поклон, — шепнул Эанор. — И идем к Сэйрису.
Арис едва не дернулся в панике, когда показалось, что маска сдвинулась и сейчас упадет. Холодные, он сказал бы даже — ледяные серые глаза женщины, сидящей на вычурном троне в двух ступенях выше, осмотрели его очень внимательно, потом перескочили на Эанора.
— Рада видеть вас, лорд, сегодня, — голос у нее тоже был ледяной. Королева давала понять, что узнала вампира.
— Ваше величество…
Поклон Эанора был безупречен и отточен.
— Я хочу видеть вас после снятия масок, — шевельнулись полные, подкрашенные губы, лишая их даже шанса сбежать после второго-третьего танца.
— Да, ваше величество.
«Чтоб вы нас покинули скоропостижно до снятия масок», — мысленно выругался вампир. Может, обойдется? Можно потребовать от Сэя доставить Ариса домой, королева ведь не уточняла, что желает видеть обоих. Скорее всего, ему предстоит рассказать, где пропадал столько лет. Да, так он и сделает. Эанор поспешил отвести Ариса от королевы и приблизиться к другу.
— Проси, чего хочешь, в разумных пределах, конечно, но уведи Ариса до того, как прозвучит сигнал снятия масок.
— Просто уведу, — закивал наг.
— Следи за временем и нашим местоположением.
— Ты позволишь украсть у тебя Пр… избранника на один танец? — попытался слегка обнаглеть Сэйрис.
— Высосу до дна.
— Третий. Всего лишь третий танец.
— Нет! — вампир оскалил клыки.
— Ладно-ладно, — наг поднял все четыре ладони, — успокойся, я не буду настаивать.
— Можем прогуляться после второго танца, мой цветок. Посмотришь на дворец.
— Хорошо, прогуляемся. Сейчас будет первый танец? — рука Ариса с виду легко лежала на локте вампира, но кто бы знал, чего ему стоила эта легкость.
— Да. Все, как учили, хорошо?
— Да, я помню. Три прохода, поворот, смена партнера, снова три прохода.
— Молодец. Итак, милорд, позвольте пригласить вас на танец.
— С радостью, милорд.
Самым сложным в первом танце была смена партнера через каждые три фигуры-прохода. Танец был адаптирован ко всем расам, и потому мелодия была неторопливой и слегка тягучей, позволяя даже нагам подстроиться и изобразить нужное. Кажется, у них все получилось. Никто не оглянулся. Никто из тех двоих, с которыми довелось пройти три круга, прежде чем он снова оказался в паре с Эанором, не заинтересовался им и не попытался пообщаться, хотя это и не возбранялось.
— Что ж, половина пути миновала, — шепнул ему вампир.
— Что теперь?
— Проход по залу. Маскарад — только видимость, вампиры способны узнать друг друга и знакомых людей по запаху, наги и львиногривы — тем более. Но следует соблюдать приличия и не называть имен.
— О, это я без притворства могу.
— Идем. Я хочу показаться живым кое-кому, — Эанор скрипнул клыками.
— Идем, а кому и зачем?
— Знаешь, я по натуре вовсе не одиночка, и когда-то у меня было много друзей, — вампир хмыкнул. — А когда я пропал, никто из них не пошевелил и пальцем, чтобы меня найти. Ладно Сэй, у нас с ним даже не дружба — нечто странное, мы вроде и соперники, а вроде и друзья. К тому же у него было оправдание, а наги весьма патриархальны по укладу, он не мог не подчиниться главе Дома. Но остальные!
— Идем. Может, у друзей тоже есть весомые причины?
— У всех? Ну, да, лень — очень весомая причина.
Арис погладил его по руке, успокаивая. Как бы Эанор не злился, он расточал улыбки, отвешивал поклоны и был сама грациозность и элегантность, само совершенство. Арис с ним под руку словно заряжался этим же и двигался легко и не скованно, помалкивал, когда говорил его партнер, улыбался и тоже кланялся. Им в ответ тоже кланялись. И соблюдали приличия, «не узнавая» Эанора. Он тоже «не узнавал», но отходя, называл имена, зная, что Арис со своей бездонной памятью их запомнит. А уж объяснить, кто есть кто, он может и потом.
— Второй танец, мой цветок. Только наш с тобой, никаких рокировок.
— Хорошо, — согласился Арис. — А потом прогулка?
— Да, мой цветок. Покажу тебе свои любимые местечки в этом дворце. Сразу поймешь, что мое поместье — лишь бледное подобие истинной роскоши.
— Мне очень оно нравится, — заупрямился Арис.
— Хорошо, ты даже не представляешь, как я этому счастлив!
Зазвучала музыка, Арис улыбнулся, вспомнив простенькую мелодию музыкальной шкатулки, вложил пальцы в ладони вампира, чуть склоняя голову, принимая приглашение на танец. В этот раз рядом с ними танцевал Сэйрис, забавно перетекая с места на место хвостом. И танцевал он с тем самым змеехвостым, который кланялся Арису на вокзале. Этот наг ничем не показал, что узнал его, но юноша всем телом чуял иногда его внимательный взгляд.
После танца Эанор поспешил увести избранника из зала. У них было около часа времени на прогулки, затем следовало вернуться в бальную залу, чтобы снять маски. Но Эанор надеялся вызвать Сэйриса до этого, вручить ему Ариса и отослать с глаз долой.
— Покажу тебе портретную галерею.
— Да, покажи. И расскажи, как так вышло, что королева Игренна стала женой вампира, но на троне не они, и не их потомок, и даже не принц Никелеон, а чистокровный человек?
— Потому что кровь людей преобладает с каждым поколением, — хмыкнул Эанор.
— Разве королева Игренна не должна быть жива до сих пор?
— Их убили, — вздохнул вампир. — Через семнадцать лет после объединения Риадорры и Энрата. Королем стал их сын, полувампир. А женился на человеке.
— Вот как… А кто из них королева Игренна?
Эанор показал на парный портрет хрупкой светловолосой девушки и статного красавца, чем-то похожего на принца Нике. Арис залюбовался ими.
— Красивая была пара, верно? Только вот несчастливая. Глупенькую невесту так застращали перед свадьбой, что в первый год ее муж к постели даже приближаться опасался — у юной супруги при себе неотлучно было серебро. Это из разряда древних дворцовых анекдотов.
— Но раз есть династия, то все сложилось?
— Да, у королевы был сын от ее мужа. И еще три дочери от фаворитов.
— От фаворитов? — недоуменно повторил Арис.
— Любовников. Мужчин, с которыми королева не состояла в браке.
— Почему она спала с кем-то, кроме мужа?
— Потому что своего мужа она, несмотря ни на что, боялась и не любила.
— Как печально, — Арис слегка огорчился.
— Да уж. Впрочем, она была всего лишь человеком. Вот их сын, — Эанор указал на портрет светловолосого, но с характерными вампирскими глазами, мужчины. — Неодор Первый. Его сын и внук носили то же имя и правили после него.
Арис посмотрел на остальные портреты, отмечая, как светлеют глаза королей, как исчезает присущее вампирам изящество черт. Уже дед нынешней королевы полностью утратил признаки вампирской крови, ее отец щеголял «фамильной» Ллевеньяновской внешностью: светлые, не слишком густые волосы, редкие бесцветные ресницы и брови, очень светлые глаза: серые или голубые, в полумраке галереи было не разобрать точно, ну и губы — слишком полные и бледные, не вяжущиеся с остальными чертами. Королева их подкрашивала, он успел это заметить. Выглядело уродливо.
— У нынешней королевы детей вовсе нет… — заметил Эанор.
— Ну, это пока? Она… состоит в браке?
— Нет. Не нашла себе мужа.
— А возраст фертильности она разве уже перешагнула?
— Тьма, цветочек, больше пока никаких книг по лекарскому делу!
Арис слегка смутился.
— Прости.
— Она еще не стара для деторождения, — с сомнением произнес вампир. — На момент моего исчезновения ей было… нет, не было еще пятнадцати?
— Может быть, она успеет еще завести наследника?
— Все возможно. Если же нет… претендентом на трон был и остается принц Никелеон, единственный из старой династии князей Риадорры.
— О… — Арис задумался. — Вампир?
— Это будет конец династии Ллевеньянов и возрождение Керианнов.
— А это плохо?
— Для людей — не слишком хорошо. Да и для вампиров тоже. Может начаться смута, а то и гражданская война. Это никому не нужно. А вот если у королевы все же будет ребенок, если это будет девочка, и ее передадут на воспитание ее будущему супругу… Тьма, нет, пожалуй, я не хочу влезать в политику так глубоко.
Арис обнял его.
— И не надо.
— Ты насмотрелся на этих красавцев, цветочек? Есть еще немного времени, чтобы дойти до здешнего зимнего сада и галереи фонтанов.
Арис закивал.
— Фонтаны!
О фонтанах он читал в том самом романе, который не осилил до конца. И до сих пор не представлял себе, как это выглядит. В поместье Эанора фонтанов не было.
— Хорошо, идем.
Роскошь дворца проявлялась не только в картинах, гобеленах и фресках, на которые Арис засматривался через два шага на третий, но и в искусной отделке, материалах, редкостном мраморе и резных деревянных панелях стен. Ничего вычурно-выпуклого, все же некогда этот дворец строили вампиры, а они не любили выпячивать роскошь. Арис пытался не слишком долго стоять у каждой фрески. Фонтанная галерея его покорила с первого взгляда. Огромный длинный зал был наполнен перезвоном и шелестом воды, взлетающей сотнями струек вверх из пастей диковинных зверей, из жезлов статуй, из кувшинов, чашечек бронзовых и мраморных цветов, и разбивающейся о мраморные чаши, украшенные тонкой резьбой.
— Это так красиво, — прошептал он.
— Рад, что тебе нравится, цветочек, — усмехнулся вампир, подумывая, не устроить ли маленький фонтан в оранжерее.
— Так завораживает…
Через некоторое время Эанор вернул его в реальность.
— Нам пора, Арис. Тебя увезет Сэйрис, а я прилечу попозже.
— Хорошо. Я буду тебя ждать.
— Солнце мое, ты уснешь, и это будет замечательно.
— Без тебя? Ни за что!
Эанор погладил его по щеке.
— Я постараюсь побыстрей вернуться.
Арис крепко прикусил язык, потому что едва не сказал «Ты только вернись». Внешний мир пугал его до дрожи, а больше всего пугала женщина с ледяными глазами и алыми губами, казавшимися вымазанными свежей кровью, сидевшая на троне.
— Идем, надо отдать тебя Сэю.
Наг, словно чувствовал момент, ошивался в галерее рядом с бальной залой, так что, не тратя лишних слов, с поклоном подал руку юному жрецу и повлек прочь, для отвода глаз обещая показать прекрасный дворцовый парк. Эанор проводил их взглядом и выдохнул: пока что Арис не попадется королеве.
Знак завершения бала церемониймейстер подал буквально через десять минут после того, как вампир вернулся в зал. Он потянул шелковую ленту, сдернул успевшую изрядно надоесть маску с лица. Разумеется, все гости были вполне ожидаемы и узнаваемы. Он не забыл лица за какие-то два десятка лет. А вот его, кажется, не узнавали сразу. Не все. Да, он больше не выглядел как холеный юнец.
Королева ожидала. Эанор направился к ней. Его предсказуемо злило то, что женщина не потрудилась, раз уж ей так любопытно, пригласить его на приватную аудиенцию, и приходилось смотреть на нее снизу вверх. Но на лице не дрогнул ни единый мускул. Ее отец был все же более дальновиден и не гнушался общаться с подданными в более камерной обстановке.
— Вы в одиночестве, лорд Леанн?
— Мой избранник — человек, и воспитывался в очень строгих рамках, ваше величество. Бал утомил его, и я счел необходимым отправить его домой отдыхать.
— О… — она выглядела разочарованной.
— Он привыкнет, но не все сразу, ваше величество. Вы хотели что-то узнать?
— Да. Где вы пропадали столько времени?
— В плену у одного свихнувшегося некроманта, ваше величество, — Эанор решил быть предельно честным, все равно у королевы, если она заинтересуется им, были возможности проверить.
— Вот как. Мне стоит вмешаться?
— Не стоит, ваше величество, все уже разрешилось.
Королева кивнула.
— Что ж… Теперь все хорошо, лорд Леанн?
— Мои дела и интересы не пострадали за время отсутствия, ваше величество. Если позволите нижайшую просьбу, я хотел бы визировать допуск в королевскую библиотеку, данный вашим батюшкой.
— Разумеется, лорд Леанн, разумеется.
Вампир глубоко поклонился, скрывая удовольствие: теперь, когда Арис освоится, его будет чем порадовать. Королева взмахом руки отпустила его прочь. Эанор поспешил убраться из этого змеиного логова подальше. Хотя нет, называть так дворец — значило оскорбить нагов. Логово скорпионов — вот что это такое. Умеючи, между ними можно хоть танцевать. Когда-то он умел, придется вспомнить прежние навыки. И… научить Ариса.
Эанор раскрыл крылья. Долететь будет быстрее.
— Я посоветовал юноше подняться в спальню и лечь, — поприветствовал вампира Сэйрис, устроившийся с бокалом вина в гостиной у камина. — Он очень волновался за тебя. И, раз ты вернулся полным комплектом, я, пожалуй, отправлюсь домой.
— Да, спасибо, — Эанор пожал ему руку. — Я твой должник.
— Никаких счетов, друг мой. Я сделаю для Прекраснейшего все. И не шипи, ты просто не представляешь, что для нашего народа значит Ее дитя.
— Но ты объяснишь, — и это была не просьба.
— Разумеется. Доброй ночи, Эанор.
Наг уполз, а Эанор поднялся наверх. В спальне тускло горел магический светильник у постели. Ариса в ней не оказалось, зато он обнаружился спящим на утащенной на подоконник подушке за глухой портьерой. Видимо, ждал и выглядывал.
— Если что, я уже тут. Можно обнимать и ласкать.
— Эно! — Арис проснулся, мигом облапил его, окутал своей тьмой, проверяя, все ли в порядке. Вампир крепко его обнял.
— Спать лучше в кровати.
— Только с тобой. Я понял, что без тебя уже не могу уснуть.
— Тогда я сейчас разденусь.
Арис тоже скинул сорочку, потом потянул вампира в купальню.
— Вода, наверное, остыла, хотя я набирал горячую и оставил течь чуть-чуть. Нам нужно расслабиться в воде, чтобы хорошо спать.
— Как скажешь, мой цветок.
Ничего с ласками у них в этот раз не вышло: успокоившийся за своего драгоценного вампира Арис немедленно раззевался, разомлел в теплой воде и просто уснул, отдавшись на милость Эанора. Тот унес его в постель, обнимать и отдыхать в его объятиях.


Глава шестнадцатая


Интерес королевы к Эанору не остался незамеченным. Спустя некоторое время, а точнее, две недели, прилетела первая «ласточка» — посыльный с приглашением на светский раут к одному из бывших приятелей вампира.
— Отказать или нет… — Эанор рассматривал приглашение.
— Но ты сам говорил, что необходимо восстанавливать старые связи, — возразил Арис, оторвавшись от очередной книги.
Он перечитал все детские сказки, легенды, детские книжки, которые подсовывал ему Жене, и перешел на то, что полагалось читать юноше его возраста. Клай отыскал для него гувернера, который сейчас натаскивал «молодого лорда» по всем видам этикета и никак не мог нахвалиться на подопечного, схватывающего все на лету.
— Я думаю, необходима ли эта связь.
— Запираться в поместье — не выход, Эно. И прятать меня тоже. Здесь большой город, я чувствую всех, кто взывает к Госпоже о милосердии.
— Хочешь прогуляться по городу?
— Не просто хочу, это необходимо.
Арис, наверное, не просто так это говорил. Эанор и сам замечал, что с течением времени юноша словно истончается.
— Тогда одевайся, — кивнул вампир.
Арис обрадованно чмокнул его в щеку и помчался исполнять приказ. Вампир тоже переоделся. Богатый наряд точно ни к чему. Темные плащи с глубокими капюшонами — в самый раз.
— Полетаем, цветочек?
— Да, — согласно наклонил голову Арис.
— Держись крепче, — вампир подхватил его на руки.
Кто поромантичнее назвал бы это полетом Смерти, но Эанору было не до романтики. Главное — удержать в немеющих руках сгусток тьмы, раскидывающий протуберанцы, несущие смерть. И исцеление тоже.
— Долго… еще… цветок?
— На сегодня хватит. Прости, в следующий раз — никаких полетов, прогуляемся пешком, — укутывая и его исцеляющим саваном, пробормотал Арис.
— Это опасно. Я лучше подготовлюсь.
— К этому нельзя подготовиться, Эно. Я не хочу рисковать тобой, да и мне будет гораздо легче сосредоточиться, идя по земле. Если бы Госпожа желала, чтобы мы летали, она дала бы нам крылья.
— Ладно, — согласился вампир. — Прогуляемся так.
— Ты в состоянии долететь до дома? Если здесь недалеко, мы могли бы и сейчас пройтись.
Эанор прислушался к себе.
— Пройдемся. Спину ломит.
Он опустился на одной из тихих и почти не освещенных улочек, думая, что придется припоминать, каким концом держат шпагу, а еще — поспрашивать Клая, нет ли у него на примете надежных вампиров, чтобы составляли компанию в таких вот «прогулках». Да уж, в жизни определенно намечаются серьезные перемены.
— Так что ты решил с тем приглашением, Эно? — прервал его мысли голос Ариса.
— Я решил, что приму его. Будет полезно щелкнуть по носу парочку вампиров.
— Мы должны будем пойти вместе? — Арис взмахнул рукой, посылая очередной исцеляющий лучик тьмы куда-то в сторону дома, мимо которого они шли. Там слышался захлебывающийся детский крик, который тотчас умолк.
— Да, ты ведь мой избранник.
— Хорошо. Будешь говорить, что я очень скромен и стеснителен, а я постараюсь большую часть времени молчать.
— Хорошо, так и сделаем. Не волнуйся, вряд ли они решатся сразу же тебе надоедать.
— Если они только дернутся в мою сторону, ты их перекусаешь, я помню. И, Эно…
— Что, цветочек?
— Мне не нравятся твои обещания убить кого бы то ни было. Мы говорили об этом.
— Убивать не стану. Немного проучу…
Арис внимательно посмотрел на него светящимися в темноте глазами. Но уточнять не стал.
— Дуэли, — пожал плечами вампир.
— Я встречал слово, но пока не понял значение.
— Поединок, цветок.
Арис внезапно смешливо фыркнул.
— Что такое? — удивился вампир.
— Я читал, это была сказка для детей, как два петушка дрались из-за курочки. Вспомнил, где видел это слово. «Дуэль! — вскричал один и растопырил когти. — Дуэль! — вскричал второй, и гордо вздернул гребень», — процитировал он и рассмеялся.
— Ну вот что-то в этом духе и будет, мой цветок, — Эанор не удержался от смешка.
Арис кивнул и засмотрелся на очередной кованый столб для магического светильника. Они как раз вышли на одну из небольших уютных площадей, где днем собирались люди, а ночами — вампиры. Сейчас на лавочках поодаль от фонарей кучковалась молодежь, только-только попробовавшая крылья, кто-то целовался, кто-то азартно бросал кубики и передвигал фишки в древней игре в захват замка. Эанор узнал площадь, когда-то и он сюда прилетал, чтоб без бдительного родительского ока учиться флиртовать и обжиматься с простыми девчонками, не высокородными фифами.
— Сколько воспоминаний, — мечтательно вздохнул он.
Арис взглянул любопытно, но спрашивать не стал. Захочет Эанор — расскажет сам. Он был удивительно деликатен во всем, что касалось партнера. Не лез в душу. А вампир не знал, как ему рассказать, казалось, что юноше, у которого вот этого всего никогда не было и не будет, должно быть обидно такое слушать.
— Тебе нравятся фонари? — сменил он тему.
— Очень красивые, — согласился Арис. — Похожи на траву, на которую присел отдохнуть светлячок.
— Да? — вампир осмотрел фонари.
— Ага. Смотри, этот похож на фарнскую ромашку, там и шар вытянуто-ребристый, как бутон. А вот тот — на иглолист лекарственный.
Эанор снова оглядел светильники.
— Да… Действительно…
Он в жизни не обращал внимания на то, похожи ли фонарные столбы на что-то. Хотя, кажется, что-то такое краем уха слышал или краем глаза читал когда-то. Вроде бы все площади столицы реконструировали лет сто назад, и каждой занималась община того района, где находилась площадь, а потом высочайшая комиссия вручила победителям подарок — ремонт за счет казны чего-то там… Значит, здесь площадь украсили вот так — фонарями в виде трав, выложенной каким-то узором брусчаткой, клумбой посредине.
— Надо сверху посмотреть. Когда крылья отдохнут.
— Хочешь, посидим?
К ним, замершим у фонаря, подскочила бойкая девчушка с лотком на широкой ленте через плечо.
— Милорд, горячего пирожка вашему избраннику? Холодной воды вам?
— Арис? — Эанор вопросительно взглянул на него.
— Не откажусь от большого и вкусного… того, что так заманчиво пахнет. Я проголодался.
Вампир вытащил кошелек.
— Давайте.
Арису вручили огромный пирожок с чем-то мясным в начинке, истекающий соком и жирком, а потому завернутый в промасленный пергамент. Юный жрец облизнулся и поблагодарил, отходя к свободной лавочке. Эанор получил свою воду. Усмехнулся, рассматривая простенькую стеклянную бутылочку, закрытую такой же пробкой. Двадцать лет назад воду продавали в стаканах, наливая каждому в один и тот же.
— Если вам не трудно, милорд, оставьте бутылку потом на скамье, — попросила девочка.
— Мне не трудно, не волнуйтесь.
Он надеялся, что их потом хотя бы моют, прежде чем налить воду и продать снова. Впрочем, людские болезни к вампирам не цеплялись. Но у них и своих было довольно. Но пить хотелось, так что он рискнул.
— Погоди, — Арис потянулся к нему и огладил бутылочку ладонью. Насколько успел почуять Эанор, он и остальные в лотке торговки так же обеззаразил, видимо, учуяв что-то, неподвластное больше никому. — Надо спросить у нее, откуда вода. Она не очень… чистая.
— Сейчас догоню, поинтересуюсь.
— Только не ругай девочку, вряд ли она об этом знала, все же просто человек.
Эанор подлетел к торговке.
— Уважаемая, а воду эту вы где берете?
— Там же, где все, милорд, в колоннаде Гейдериха Второго, — удивленно ответила девочка.
— Вода заразная.
— Ох, — она прижала ладошки к щекам. — А как же… а я же сегодня уже торговала ею! Ох, что же делать?!
— Надеяться, что все обойдется.
— Вы можете провести нас к этой колоннаде? — неслышно подошедший Арис успокаивающе опустил руку на плечо девочке.
— Да, милорд, могу, конечно же.
— Ведите.
Колоннадой оказался крытый портик, внутри которого располагался длинный бассейн и несколько десятков грубоватых бронзовых розеток, из которых в него струилась вода, уходя через небольшие стоки и не переполняя его. Эанор оглядел его без интереса. Вода как вода. Арис, поблагодарив девочку, отпустил ее и направился вдоль каменной стены, в которой были скрыты трубы.
— Вода заражена, и источник заразы — не здесь.
— А откуда сюда поступает вода? — вампир задумался.
Арис развел руками. Он о таком даже не подозревал. Эанор задумался.
— По идее, из реки.
— Значит, река отравлена? Но как можно отравить реку?
— Сбросить в нее трупы, например. Много…
— Но кому… как… Зачем? — растерянно спросил Арис.
— Наверное, в провинциях мор. Или восстание.
— Я ничего такого не чую, но я еще не принял свою силу целиком, на это уйдут годы труда.
— Ну, может быть, не река виновата. Чем именно вода заражена?
Арис присел на край бассейна и сунул руку в воду, прикрыв глаза.
— Это… Мне сложно понять, может быть, мы могли бы попросить помощи у того некроманта?
— У Ланора? Попробуем. Он показался мне дружелюбным…
— Он — сын Ее дитя, и наверняка не сможет причинить вред мне, и тебе, как моему партнеру.
— Хорошо, я свяжусь с Сэйрисом.
— Здесь я ничего не могу сделать, — было видно, что Арису эта беспомощность приносит дискомфорт, ведь промедление в решении вопроса могло означать даже не десятки — сотни, а то и тысячи заболевших. Ведь вода из реки поступала не только в эту колоннаду, но и во все остальные общегородские источники.
— Я побыстрее свяжусь с ним, — пообещал вампир.
Им пришлось возвращаться домой, вместо разрешения существовавшей проблемы имея на руках еще одну, и куда более острую. Она ведь касалась в том числе и поместья, и вампиров и людей рода Леанн. Арис не мог бегать на кухню и очищать каждую порцию воды, набранную из общегородского водопровода. Вот если бы в поместье был свой глубокий колодец… Но и тогда проблема все равно оставалась, ведь заразу могли принести извне.
— Отошлю вестника немедленно, — додумавшись до этого, Эанор первым делом схватился за перо, стоило переступить порог дома. — Арис, тебе лучше сейчас лечь и поспать, чтобы набраться сил на завтра.
Арис не стал протестовать, только попросил, чтобы его разбудили сразу, как явится некромант.
Эанор не знал, где именно обитает Ланор Герен, но подозревал, что Сэй, узнав о том, чьим именно сыном тот является, не позволит некроманту прозябать в каком-нибудь подземелье или в скромном съемном жилище. Собственно, он оказался абсолютно прав: наг проявил редкостную настойчивость и изобретательность, так что когда они явились с визитом в поместье тем же утром, первым, что бросилось в глаза Эанору, был скромный «статусный» браслет на руке некроманта. Чего он, кажется, немного смущался и старался прикрыть украшение рукавом своего балахона. Балахона из драгоценного нагского «шелкового» сукна. Книга в руках шелестела страницами как-то особо зловеще.
— Чем я могу помочь, лорд Леанн?
— Арис сейчас спустится и все вам объяснит. Вина?
— Я употребляю только воду, так что благодарю.
— Кстати о воде, — Арис возник в дверях, судя по криво затянутым в хвост волосам и белому пятнышку в уголке губ, он очень торопился. — Ты заметил, что вода заражена некроэманациями?
А судя по отброшенным расшаркиваниям, Арис собирался перевести отношения с некромантом на какой-то иной уровень.
— Пока что нет. Есть эта самая вода?
— Сейчас, — Арис круто развернулся, даже не вспомнив, что можно послать слуг.
Ланор отвлекся от своей книги, заполучив воду, рассмотрел, обмакнул палец.
— Интересно…
— Ну? — нетерпеливо притопнул ногой юный жрец, приводя в умиление всех вокруг, несмотря на серьезность момента и причины, по которой они собрались.
— Да, некротик здесь достаточно силен. Нужно найти узел, из которого все идет.
— Как его найти? Я пока не умею, ты меня научишь?
— Я могу попробовать. Если у тебя есть способности к магии. Собственные, а не подаренные Госпожой.
— Я не знаю. Магического ядра у меня точно нет, как и у любого Ее ребенка.
— Что ж… Тогда просто попробую объяснить. Некротик выглядит как темно-фиолетовый клубок ниток на общем фоне.
Арис поморгал, пытаясь рассмотреть то, что чуял каким-то другим способом, внутренним чутьем, настроенным на смерть и болезнь.
— Я не вижу, — наконец, развел он руками.
— Тогда я не смогу научить тебя некромантии. Попробуй сосредоточиться и понять, откуда сильнее всего разит смертью.
— А ты не можешь посмотреть сам? Пожалуйста, пока я буду пробовать и ошибаться, заболеют и умрут сотни!
Ланору, судя по всему, было совершенно все равно на чужие смерти, однако отказывать он не стал, снова уставился на воду, отчего-то забурлившую.
— Некромантский ритуал. В дне пути отсюда. Кто-то из молодых внегильдейских.
— Как это можно исправить? Я могу очистить воду, но источник заразы нужно убрать, как это сделать? Ланор, ты же прекрасно понимаешь, что сейчас я — хранитель этого города, и мне нужна помощь.
— Я проведу обратный ритуал, который снимет порчу. Если Госпожа позволит мне сделать это.
Арис открыл рот, чтобы что-то сказать, и провалился в небытие на какое-то время, вынужденный, как и все жрецы, кто был до него, отдавать свое тело Госпоже для явления в неурочный час и вне храма Сестер. Он понятия не имел, сколько это длилось и что происходило с ним в это время. Просто пришел в себя на руках у Эанора, слабый, как новорожденный котенок.
— Ты в порядке, мой цветок? Что это было?
— Госпожа явилась, — флегматично ответил вместо него Ланор. — Вам, милорд, стоит привыкать к подобному, все-таки Прекраснейшие — это не просто первосвященники, это и сосуды для Нее.
— Вот как… — слегка растерянно протянул Эанор.
— Все не так плохо, — некромант рассмеялся зловещим шелестящим смешком, похожим на шуршание страниц его неизменного гримуара. — Такое случается очень редко, насколько я могу вспомнить и судить по жизни отца. Но за это жрецы платят высокую цену — год жизни на одно явление.
— Ну, жизнь Ариса я продлить смогу, это не так страшно.
— Я проведу ритуал, — это было сказано уже Арису. — Но ты должен научиться справляться своими силами.
— Но как? — жалобно спросил тот.
— Твоя сила будет постепенно расти. Трудись, не оставайся на одном месте.
— В смысле, путешествовать? — уточнил Арис.
— Не только. Не сиди взаперти. Я понимаю, что тебе страшно, — гримуар захлопнулся и повис в воздухе, а некромант похлопал юношу по плечу длиннопалой ладонью. — Все непривычно, много людей. Но ты должен. Отец приползал домой иногда только под утро и просыпался часов через пять-шесть, как везло. За ночь он обходил город и предместья. Много раз его тянуло прочь, особенно, когда где-то случались военные стычки или эпидемии. Но тогда, полторы сотни лет назад, работы ему хватало и здесь. Конечно, и столица была поменьше. Тебя же может потянуть тоже, и посильнее него, ведь теперь Трианн — относительно благополучный город. Ты должен быть готов.
— Я постараюсь, — Арис покосился на Эанора.
Вампиру не оставалось ничего иного, кроме как кивнуть. Они вместе постараются. Если такова воля Госпожи… Что ж, придется привыкнуть к путешествиям, научить Ариса верховой езде — это все же куда лучше, чем чертовы дилижансы. Или приобрести себе новомодный рессорный экипаж и сделать его этаким передвижным домом. В общем, все решаемо. Но это они обсудят уже позже, без посторонних.
— Сейчас тебе нужно выпить молока с медом. Это первое, что должно быть под рукой после Ее явления. Через час-два можно будет поесть горячего и сытного, тушеного мяса с зеленью, к примеру, и хлебом. До того — лучше не надо. Ну, а мы оставим вас, милорд, — некромант поклонился Эанору и дернул впавшего в транс еще на явлении Госпожи нага за хвост. Тот так и проторчал столбиком, сложив руки в молитвенном жесте и прикрыв глаза. Дернуть и пнуть его пришлось два раза, после чего Сэйрис уполз зигзагами. Даже не попрощался толком, скотина, только плюхнулся перед Арисом на пол, изображая поклон, поднялся и, если б не Ланор, врезался бы в дверной косяк, даром что проемы в особняке были широченные.
— Какая милая пара, — заметил Арис.
— Надеюсь, Сэя не разорвут на клочки его законные супруги. У нагов, как ты пом… а, нет, это мы не проходили.
— Помню, я в «Миропорядке» читал — полигамия. А еще там было сказано, что наги не брезгуют употреблять в пищу разумных существ других рас, кроме вампиров.
— Цветочек, это было на заре цивилизации. Но даже если и сейчас практикуется, то я не советовал бы нагам пытаться сожрать Ланора…
Арис негромко рассмеялся. В гостиную, постучав, вошла служанка с кухни, протянула ему глубокую чашку с подогретым молоком с медом. Видимо, Ланор шепнул кому-то из слуг, или же те сами слышали слова некроманта.
— Выпей это. И на час укладывайся.
— Ты со мной?
— Я с тобой, — подтвердил вампир.


Глава семнадцатая


На домашний бал у Кайриса Могарда они собирались недолго, это не королевский прием, тут можно не особенно выверять оттенки костюма.
— Итак, я молчу и улыбаюсь, не танцую ни с кем, кроме тебя.
— Да, — кивнул Эанор. — Пусть лучше считают меня ревнивцем.
Арис не разделял его мнения о том, что считаться ревнивцем так уж хорошо, но молчал. Эанору виднее. Ревнивца могут попытаться спровоцировать вернее, нежели того, кто не выказывает признаков ревности к избраннику. Но вряд ли на первом же приеме в свете.
— Что мне надеть?
Стараниями мастера Виллема гардеробная комната, отведенная Арису, теперь ломилась от нарядов. Уловив закономерность, тот подобрал для юноши неяркие светлые ткани, оттенявшие бледную кожу, вместе с тем приглушая слишком яркий цвет волос. А одна из девушек-кормилиц посоветовала мыть голову отваром дубовой коры, так что алый цвет кудрей потихонечку темнел, становясь больше каштановым с алым отливом. Глаза, к сожалению, прикрыть и перекрасить не представлялось возможным.
— Так, давай подумаем. Сезон. Время суток. Да, думаю, что это, — вампир вытащил на свет костюм цвета топленых сливок.
Арис быстро переоделся, покрутился перед ростовым зеркалом.
— Ты заплетешь меня? А потом я тебя. Посмотрим, как получается.
— Хорошо.
Плести ему косы вампир научился уже машинально, не особо вдумываясь в процесс. Непослушные кудри словно сами ластились, укладывались в плотное, сложное плетение, собиравшее все пряди, кроме совершенно упрямого и пока еще чересчур короткого локона на виске, придававшего некрасивому лицу Ариса толику очарования. Закончив и закрепив косу лентой в цвет костюма, Эанор огладил открывшиеся уши, в который раз думая, что было бы неплохо украсить их жемчугом или лунным камнем. Надо уточнить, не помешают ли украшения — мало ли, у жрецов Госпожи на это есть какие-то ограничения.
— Ну вот, ты готов. Давай, цветочек, я в твоем распоряжении.
Арис взялся за его волосы.
— Хорошо, что мода на косы не проходит.
— Тьма, твой учитель добрался до моды? — усмехнулся вампир, откидывая голову назад, чтобы ему было удобнее плести.
— Я должен разбираться и в этом, разве не так?
— Да, все так, цветок, просто в свое время я терпеть не мог эту тему. Учить все эти сочетания цветов, правила повязывания платков, лент, расположения пряжек, значение узора на пуговках… Бр-р-р, до сих пор как вспомню, так вздрогну.
— Но это же так забавно, — растерянно сказал Арис.
Пришлось погладить его по руке, уверяя, что в самом деле забавно. Эанор понял важность правильной одежды уже в более старшем возрасте, когда завязал знакомство с приближенными к королю людьми и вампирами. Даже после своего тяжелого экзамена на зрелость он продолжал «выпендриваться» и одеваться едва ли не как бюргер, а то и ремесленник, пока не был высмеян одной девицей, которой отчаянно хотел понравиться. Тогда пришлось применить на практике все полученные знания. Срочное преображение «простеца» в достойного сына рода Леанн повергло в шок не только девицу, которая, кстати, резко разонравилась, но и родителей. К сожалению, блистать при дворе довелось недолго, как и наслаждаться гордостью в глазах родных. Начался военный конфликт с беспокойным соседом, очень быстро переросший в затяжную и полномасштабную войну, в пламени которой сгорели все родные Эанора. Ему же повезло отделаться лишь серьезным ранением. Пришлось отваляться в госпитале довольно долго, серебро — не сталь, восстанавливался он несколько лет. Следы тех ран изгладились с тела, но не с души. Так что теперь… Пускай Арис учится. Мода — это прекрасно, пускай иногда и чересчур странно. Энратская мода оставалась мало подверженной изменениям в последние сто лет. Разве что женская менялась стремительнее, мужчины предпочитали оставаться консерваторами. Впрочем, нынешняя королева, кажется, настаивала на большей скромности? По крайней мере, двадцать три года назад в моде была вышивка побогаче, с драгоценными камнями и жемчугом в самых неожиданных местах. Наверное, дворяне стали беднеть. Или просто кое-чьи глаза болели от яркости украшений. А может и не глаза… Причин могла быть масса, он не хотел пока задумываться над ними.
— Я закончил. Посмотри, так хорошо? — Арис аккуратно пробежался пальцами по плотной косе.
— Да, прекрасно.
В холле Клай подал им плащи.
— Экипаж ждет, милорды. Приятной ночи.
— Приятной ночи, Клай. Ложись спать, не жди нас.
Дворецкий поклонился. Он сомневался, что у обычного вампира, каким был лорд Могард, прием затянется до рассвета. Но господа вполне могли отправиться прогуляться по рассветному городу, не зря же взяли кучера-человека.
Эанор помог избраннику забраться в экипаж. По правде говоря, все эти экипажи, изящные ландо, все это было человеческой шелухой. Издревле вампиры собирались на свои рауты, используя только силу собственной магии — крылья, дарованные Тьмой. И приносить избранника или избранницу на руках считалось одной из высших степеней доверия. Теперь же, чтобы преодолеть пару кварталов, требовалось запрячь лошадей в экипаж. Эанору очень хотелось пролететь это расстояние. Но престиж и статус… Увы.
— А нам долго ехать? — поинтересовался Арис, вертя головой и разглядывая разномастные кованые ограды парков.
— Пятнадцать минут, мой цветок. Недалеко.
— Расскажи, к кому мы едем?
— Когда-то я думал, что он — мой друг. Кайрис Могард, старше меня на двадцать лет. Тоже светский повеса. Остепенился после свадьбы.
— Что же, он решил возобновить ваше знакомство?
— Просто держит нос по ветру. Королева мной заинтересовалась, а если откровенно — то тобой. Ее разочаровал твой уход с бала.
— А чем я так мог ее привлечь?
— Загадкой.
Арис недоуменно посмотрел на него.
— Загадкой?
— Появился ниоткуда, королеве наверняка донесли, ведь приглашение на маскарад я получил для себя и своего избранника. Я не обольщаюсь — шпионская сеть ее величества отлажена великолепно. Никакого рода Коргис на территории Энрата не существует и не существовало, и она об этом прекрасно осведомлена. Как и о том, что вампирам высокого рода попросту запрещено выбирать в спутники и супруги простолюдинов. Возможно, ей так же донесли о том, что ты обладаешь магией. А магами короли интересуются всегда.
— Значит, нам с ней надо будет познакомиться?
— Точнее, нам придется. А перед этим хорошо бы заручиться поддержкой… да хотя бы и принца Никелеона. Тьма, придется ему открыться.
— Он показался мне вполне надежным вампиром.
— Однако мы не знаем, как этот древнейший отреагирует на твой титул и природу. Сперва — архив Храма.
— А мы туда вместе пойдем, так ведь?
Эанор с радостью бы оставил его под призрачной, но хоть такой защитой поместья. Однако Арис читал быстрее него и разбирался с библиотеками куда успешнее. И потом, это была история таких, как он.
— Да, — кивнул он. — Вместе.
Но сначала следовало пережить раут у лорда Могарда.

Их уже ожидали. Лорд лично вышел приветствовать дорогих гостей, улыбаясь весьма обольстительно.
— Мой дорогой друг, лорд Леанн, как я рад, что вы приняли мое приглашение!
— Как же я мог отказаться, дорогой мой друг! — Эанор улыбался еще более счастливо.
Арис старался не показывать, насколько неприятно чувствуется их притворство.
— Позвольте представить вам моего спутника. Лорд Арис Коргис эт Леанн, мой избранник.
Эанор мог бы и не уточнять, имя сказало все, но предпочел перестраховаться.
— Очень, очень рад знакомству, — Ариса тоже одарили улыбкой. — Надеюсь, что вам понравится на моем небольшом званом вечере.
— Взаимно, лорд Могард, — заставил себя сказать Арис, повесив на лицо отрепетированную улыбку.
— Что ж, я вас оставлю ненадолго. Но непременно уделю вам внимание, непременно.
Особняк лорда Могарда был немногим больше особняка Эанора. Но выстроен совсем в ином стиле, из темного камня, с узкими стрельчатыми окнами и проемами дверей. А на первом этаже оконные проемы и вовсе оказались фальшивыми или же заложенными когда-то давно. Вместо них красовались зеркала и картины. И очень много оружия на стенах. Арис внимательно рассматривал все вокруг, вежливо, как и подобает, стараясь не слишком пялиться на гостей лорда. И следовал за Эанором, как привязанный, пока тот фланировал по залам и здоровался с остальным обществом, знакомя его со своим избранником. Кивал, улыбался и в основном молчал, отвечая только по необходимости. Им заинтересовались, причем весьма, взгляды так и шарили, все пытались понять, кто он, этот избранник лорда Леанна.
Вокруг них, приводя Ариса в замешательство и восторг одновременно, медленным круговоротом проходили утонченно-изящные дамы, обдавая ароматами духов и притираний, шурша великолепными нарядами, сверкая драгоценностями, заинтересованно поглядывая на него. Кавалеры в безупречных костюмах, сдержанные в своем любопытстве. Кроме вампиров, здесь больше не было представителей иных рас. Он был единственным человеком. Это несколько напрягало, но в то же время радовало: как сказал Эанор, вампиры не могли отличить ярко-каштановые, темно-рыжие и такие, как у него, волосы по цвету.
— Они не белые и не черные, — сказал он и рассмеялся.
— Значит, изо всех вампиров в мире только ты видишь меня таким, как есть?
— Только благодаря этому, — Эанор тронул капельку-подвеску на серьге.
Так что для вампиров на этом рауте он был совершенно обычен, разве что притягивали внимание его глаза, но он старался не встречаться ни с кем взглядом. Это было несложно, всего лишь смотреть в пол и следовать за Эанором, который все взгляды пресекал оскалом. А он, как-никак, оказывался в центре внимания всего вампирского общества на этом рауте. Уже не раз прозвучали просьбы рассказать, где он пропадал столько времени. Эанор отшучивался, но Арис замечал, что он мрачнеет. Понятно, почему: рассказывать о плене не хотелось, да и впутывать Ариса в эту историю — тоже.
— Ваш избранник очень скромен, лорд Леанн, — какая-то дама умудрилась подойти почти вплотную к Эанору, Ариса ее подруги оттерли в сторону. — Он и в постели такой же?
Когда-то леди Суонна была его любовницей. Недолгий, но бурный роман закончился тремя дуэлями, после чего вампирша, к изумлению Эанора, выбрала одного из поверженных им противников.
— Не думаю, что это коим-то образом входит в сферу ваших интересов, леди, — вежливо ответил Эанор.
— А если входит? — та усмехнулась. — Эанор, не будь таким букой, неужели это правда, и твое долгое заточение у некроманта повлияло на тебя настолько сильно?
— Суонна, я не собираюсь с тобой это обсуждать.
— Неужели? А раньше мы говорили обо всем. Но если не хочешь ты, может быть, твой мальчик будет более откровенен с Ришей и Беатой? — ухмыльнулась леди.
— Протянут руки — вырву, — равнодушно сказал Эанор.
— Он впервые в столице? Такая милая застенчивая куколка.
— Да, впервые. И от вашего полусвета ему лучше держаться подальше.
— Запрешь бедняжку в поместье, угрюмый ревнивец? Он такой бледненький, неужели ты не выпускаешь его из дома вовсе?
— Да, запру и буду охранять, как демон свое сокровище. Суонна, я предупредил тебя один раз и повторять не стану, — Эанор развернулся и направился к Арису.
Юного жреца следовало срочно спасать от голодных до сенсаций пираний полусвета. Хотя, судя по всему, Арису удалось расположить к себе обеих сплетниц, он чуть улыбался, и вовсе не приклеенной улыбкой, а лица леди выражали восторг и готовность опекать неопытного юношу. И все же Эанор не собирался оставлять его в чужих руках.
— Леди, добрый вечер. Я украду у вас своего избранника.
— Вы лишаете нас его общества? Ах, жестокосердный!
Арис только улыбнулся и шагнул к нему, поклонившись дамам.
— У вас еще будет возможность с ним пообщаться, — уверил их Эанор. — Я хотел показать лорду Коргису коллекцию оружия нашего гостеприимного хозяина.
Оружие было для леди слишком скучной темой, так что они с сожалением отошли к леди Суонне, видимо, делиться сплетнями и впечатлениями.
— Спасибо, что выручил, — Арис опустил руку на локоть вампира, стараясь не слишком крепко сжимать пальцы.
— Они не сильно тебя утомили?
— По большей части я не успевал вставить и слова, так что лишь мои уши, — Арис рассмеялся, и в зале словно на мгновение стало светлее.
— Ничего, теперь я с тобой, — Эанор сплел с ним пальцы.
— Расскажешь мне, для чего все эти острые штуки?
— Для убийства. Хотя нет, для красоты, они парадные…
— Вот это все? Зачем разумные убивают разумных, Эно?
— Из-за своих прихотей, Арис, исключительно из-за своих прихотей и амбиций.
— Амбиций? Ладно, объяснишь дома.
— Друзья мои, — к ним подошел хозяин дома, — вам не скучно? Надеюсь, ночь занимательных историй развлечет вас. Гости переходят в большую гостиную, прошу за мной, лорды, прошу. Эанор, мы все будем ждать вашего рассказа. Ты знаешь наших дам, они просто жаждут услышать, украл ты своего избранника из-под замка или из замка его суровых и строгих родителей, или же он сам сбежал к тебе, и как ты увидел его прекрасный и печальный лик в зарешеченном окне и решил освободить… В общем, придумай уже что-нибудь, пока меня не разорвали на клочки.
— О, я б посмотрел, как тебя рвут, — Эанор улыбнулся, показывая кончики клыков.
— Ты жесток, Эанор.
— Конечно, и ты стал бы таким, просиди ты два десятка лет на цепях в клетке.
Кайрис перестал смеяться.
— Что? В цепях? Клетка…
— Вам хочется занимательной истории? Я расскажу, — улыбка Эанора теперь все больше походила на оскал.
— Эанор, такое лучше не стоит, наверное…
— Хорошо, тогда, может быть, мы услышим занимательную историю о том, как «лучший друг» лорда Леанна искал его? Что, не искал?
— Эанор… Перестань устраивать истерику. Где именно я должен был тебя искать? Я думал, ты просто получил те неприятности, которых искал своим поведением. Уволокли жениться…
— Кто бы меня уволок? А насчет истерик — может ты и прав, — Эанор глубоко вдохнул, и Арис потянул его подальше, чтобы не на виду у всех обнять и успокоить.
— Лорд Могард, прикажите принести чистой воды, — попросил юноша. — Эно, глоток крови?
— Не сейчас, мой цветок.
Воду им принесли быстро, чистую и холодную. Эанор сделал несколько глотков и успокоился.
— Лорд Могард, я надеюсь, вы донесете до всех присутствующих, что не стоит расспрашивать лорда Леанна ни о чем? Слишком мало времени прошло для того, чтобы эти воспоминания поблекли и сгладились, — Арис впервые взглянул хозяину приема в глаза, и вампира пробрало дрожью — они светились серебром.
— Да, — кивнул он. — Надеюсь, что лорд Леанн вскоре придет в себя.
— Я сделаю для этого все возможное. Эанор, уйдем или останемся еще ненадолго?
— Уйдем, — решил вампир.
Кайрис Могард, пожалуй, был даже рад, что они откланялись так быстро. Что бы он там ни говорил, а вину за то, что не искал пропавшего друга, он чувствовал. Он действительно считал, что Эанора просто уволокли братья какой-нибудь девицы, соблазненной им. Конечно, думал, что через несколько месяцев, когда поуляжется дурь в голове, Эанор вернется ко двору с женой. А потом просто забыл — своих забот хватало выше головы.

Выбравшись из ландо, Эанор помог спуститься и Арису.
— Поверить не могу, — он тяжело вздохнул, — Кайрис решил, что меня заставили жениться.
— Должно быть, были причины? — Арис смешливо сощурился.
О, его уже успели просветить те две пираньи, что большего гуляки и вертихвоста Риадорра и Энрат не видывали.
— Да ни малейших! — наичестнейшим взглядом уставился на него вампир.
— Я не собираюсь ревновать тебя к прошлому, — рассмеялся все-таки Арис.
— Ну, может, была одна… Две… Три дамы.
— Эно, мне не важно, три их было или тридцать три. Мне важно, что ты сейчас со мной. А еще твое душевное здоровье. Тебе нужно отвлечься.
— И каким образом? — уточнил Эанор.
— Пока еще не знаю. Ты говорил о библиотеке Храма. Может быть, отправимся туда? Да и в сам Храм я бы хотел сходить.
— Думаю, это меня точно отвлечет.
— Вот и отлично. Тогда завтрашней ночью? Раскрывать твою способность передвигаться днем — совсем незачем.
С приглашенных мастеров тогда Эанор лично стребовал клятвы на крови о том, что те будут держать язык за зубами, и официально они приходили, чтобы заняться избранником лорда.
— Тогда нам стоит выспаться…
Арис без лишних слов утащил его наверх, сперва в наполненный теплой водой бассейн, потом — в постель, под шквал ласк, чтобы и имя свое забыл, не только тревоги. У него получилось — Эанора вскоре волновать перестало все на свете. В процессе Арис и сам возбудился всерьез, хотя и не думал о таком, просто хотел приласкать и успокоить вампира. А в итоге они перевернули всю постель, оборвали завязки полога, свалились на ковер вместе с покрывалами и подушками, где и кончили оба. И уже потом расхохотались, озирая сотворенные безобразия.
— Волноваться нам обоим противопоказано…
— Снова в ванную? Слуги успеют навести тут хоть относительный порядок? — Арис и не подумал смутиться, он привык к тому, что слуги — это бессловесная мебель, и пока еще не переменил своего мнения, не воспринимая прислуживающих им людей и вампиров иначе. Кроме, пожалуй, Клая и Ринха.
— Конечно, все успеют. Сейчас позову. А ты иди пока в воду.
Магией бассейн наполнялся быстро, вода, когда было нужно, текла бурно, била тугой струей. Арис дождался, пока мраморная чаша бассейна заполнится наполовину, лег на воду, раскинув руки и распустив волосы.
— Какой же ты красивый, мой цветок, — восхитился Эанор, показываясь на пороге.
— Иди ко мне. Устал?
Эанор погрузился в воду, обнял Ариса.
— Чувствую, как силы возвращаются.
Вода перемешивалась с исцеляющей тьмой Ариса, обнимала теплым коконом, заставляя забыть обо всем.
— Не засыпай, — улыбнулся юноша. — Вот так, я тебя вымыл, идем в постель.
Постель уже перестелили, свежие простыни приятно пахли миндалем.
— Тебя не пугает этот запах? — честно поинтересовался Арис, принюхавшись.
— Нет, он будоражит кровь…
Арис выпустил тьму, придирчиво «обнюхал» ею постель и только потом лег и позволил лечь вампиру.
— Кажется, я начинаю проникаться сложностями жизни в большом мире.
— Привыкаешь и находишь в них свои прелести?
— Скорее, сложности. Но и прелестей довольно. В замке мне приходилось купаться в деревянной бадье, и воду Рашес таскал вручную.
Эанор обнял его покрепче.
— Ничего, теперь мы вместе. И жизнь у тебя будет совсем другая.
— Эно, а мы можем как-то почтить память моего воспитателя? Завтра в Храме я помолюсь за него, но хотелось бы хотя бы настоящее имя узнать. Мне не хочется взывать к Госпоже ради этого.
— Я не знаю… Можно попытаться, наверное, — неуверенно пробормотал вампир.
— Спи, — Арис обнял его, по привычке сползая головой на плечо и обхватывая ногами и руками.
Эанор сразу же послушно задремал.


Глава восемнадцатая


Храм Двух Сестер традиционно располагался за пределами города, так как строили их обычно довольно внушительными. А этот был еще и самым красивым во всех четырех сопредельных королевствах. Правильной круглой формы в основании, выстроенный искуснейшими мастерами древности из белоснежного и зеленовато-сине-фиолетового камня так, что полосы цвета спиралью овивали все величественное здание, стремящееся вверх острым шпилем и всеми своими арками и фронтонами. Спираль символизировала вечную смену небытия Смерти и бытия Виты, в конце концов, приводившую душу к единению с Тьмой и Светом, которые суть одно.
— Ах… Как красиво! — Арис, которого Эанор нес на руках, чуть не вывернулся из его объятий, так извертелся, стараясь рассмотреть Храм.
— Тише-тише, мой цветок, — вампир смеялся. — Я не тороплю тебя, все рассмотришь.
— Я читал о нем, но даже не представлял, что это в самом деле так… так… — слов у Ариса, как всегда, не хватало, он только крепче стиснул руки на шее вампира, глаза блестели от избытка чувств.
— Он прекрасен, это правда, — Эанор поставил Ариса наземь.
— Пойдем? — Арис, внезапно оробев, вцепился в его руку. — Интересно, жрецы меня узнают, или нет?
— Здесь всем сейчас заправляют люди, — фыркнул Эанор. — А у них короткая память. Не бойся.
— Я не боюсь.
Вампир улыбнулся и повел его внутрь, сам вертя головой по сторонам — красиво же. Теперь-то он видел все нюансы этой красоты, в полной мере мог насладиться переливами цвета и контрастом белых и цветных спиралей. Внутри Храм делился на притвор и два святилища, из притвора две галереи уходили в стороны, но основные помещения Храма, как он знал, прятались под землей, наверху располагались только комнаты жречества, хоры, малая библиотека.
— Приветствую, милорды, — подслеповато сощурился ночной привратник, машинально зашаркал к святилищу Виты.
— Нам к Госпоже, — остановил его на полпути Арис.
— Милорды? — привратник внимательно взглянул на него.
— Нам в святилище Госпожи, — твердо повторил юноша. — И нам нужны поминальные свечи.
Привратник, должно быть, решил, что у милордов кто-то умер в семье, так что послушно поплелся к другому коридору. Они подождали его у Врат, приняли кедровый ларчик с короткими толстыми свечами белого воска, заплатив установленную плату, и вошли в святилище Смерти. Там было почти светло, несмотря на то, что горело только с десяток свечей у самого алтаря, перед статуей женщины в струящихся белых одеждах с маками и погребальными лилиями в волосах и на тонких запястьях простертых вперед рук. Белоснежные стены без единого украшения создавали иллюзию ослепительной пустоты, в которой есть только ты, алтарь и Госпожа.
Эанор отвесил почтительный поклон статуе, подошел к алтарю.
— Я помолюсь о семье, Арис.
Юный жрец кивнул, взял из ларчика только одну свечу, поставил ее на край алтарной доски и опустился на колени, поднимая руки так же, как они были подняты у статуи. Строки молитвенного канона словно сами собой всплывали в его памяти.
— Славься, Младшая из Сестер, Дарительница покоя, да пребудет власть и сила с Тобой вовек, Госпожа Перехода. Сравняй камни скорби и осуши воды слез под ногами тех, кто дорог нам, на их пути к Сестре Твоей.
Эанор вполголоса бормотал молитвы о своей семье, а заодно об Арисе… Чтоб удалось уберечь от внимания людей как можно дольше.
«Двадцать лет, — шепот прошел по его коже прикосновением ледяного пера, — тебе на то, чтобы всему научить моего сына. Храни его, Страж».
«Да, моя Госпожа», — молитвенно отозвался Эанор.
Арис слышал иное, только к нему обращенное:
«Я слышу тебя, дитя мое. Чью душу мне провести полями Забвения к Сестре моей?»
— Я называл его Рашес, моя Госпожа.
«Хорошо, дитя мое. Я поняла, о ком ты».
— Благодарю, Госпожа. Направь меня, подскажи, что я должен делать? У кого мне учиться?
«Читай книги. Расспрашивай Ланора. Всему остальному научит Страж».
— Эанор? Да… Спасибо… мама.
Ее смех разнесся под сводами святилища, колыхнув огоньки свечей. Эанор отошел к витражному окну, на котором были выложены кладбищенские маки. Арис поднялся с колен, подобрался к нему, обнимая со спины.
— Идем? Попробуем пройти в Архив?
— Идем, мой цветок. Надеюсь, прорвемся туда…
От посещения святилища осталось удивительное ощущение умиротворенности. Словно бы он сбросил давивший на сердце груз. Эанор никак не мог перестать улыбаться. Она не сказала ни слова о его родных, но почему-то он был уверен: все они если не уже вернулись в этот мир, то ненадолго задержатся у Старшей из Сестер.

Архив располагался в подземельях, куда праздным посетителям доступа не было.
Тот же привратник, заметив, что поздние гости собрались свернуть в галерею, ведущую вниз, поспешно заступил им проход.
— Туда нельзя, милорды.
— У нас есть разрешение от Гильдии некромантов.
— А. Э… Чье же? — служителю было боязно и вампиров не пустить — судя по одежде, они явно были не рядовыми кровососами, и нарушить приказ старшего жреца — тоже, по головке за такое не погладят.
— Ланора Герена. Этого хватит?
Старик округлил глаза и с поклоном отошел в сторону.
— Чего-то я в этой жизни не понимаю, — задумчиво пробормотал Эанор. — Когда это ручной некромантишка Сэйриса стал кем-то значимым в Гильдии?
— А каков его статус в Гильдии вообще? — поинтересовался Арис.
— Мне помнилось, его именовали Книжником и хранителем знаний, и на те годы это было не больно-то высокое звание. В Гильдии в почете всегда были практики.
— Может, что-то поменялось?
— Это-то мне и интересно. С каких вдруг пор? Плохо пропадать на годы.
— Разберемся, — Арис замер, рассматривая Архив.
Анфилада небольших залов уходила во тьму, скрывая в себе просто гигантский массив информации. Книжные стеллажи перемежались блоками для свитков, связками и пергаментными упаковками разрозненных листов, огромными фолиантами с досками, обтянутыми драгоценной кожей, не всегда животного происхождения, с золочеными, а то и в самом деле золотыми уголками и накладками.
— Госпожа моя, да мы это все будем годы читать!
Эанор рассмеялся, и это прозвучало почти зловеще, не породив в напоенной запахом пыли, кожи и бумаги тишине эха.
— Не бойся, здесь обязательно должен быть каталог с указанием зала, стеллажа и прочего месторасположения.
Каталог обнаружился неподалеку от входа. Вампир раскрыл его, этот тяжеленный фолиант. Он боялся, что книги там будут даны в каком-нибудь бесполезном и головоломном порядке, к примеру, алфавитном. Но стоило вчитаться, от сердца отлегло: списки давались по темам и подтемам. Правда, пришлось листать страницы очень долго, пока он не отыскал нужную тему. И называлась она архаически, он едва не пропустил: «Целованные Смертью».
— Кажется, нашлось… Хм, а не так уж и мало. Надеюсь, это не сказки…
Он сверился с нумерацией: книги и свитки располагались хаотично, нечего было и надеяться найти все сразу, поискал хоть что-то, на чем можно записать адреса расположения, нашел чернильницу и перо, куски палимпсестов, принялся выписывать, чтобы не листать каталог в следующий раз. Можно ведь будет нарваться на кого-то из служителей Архива, а им совсем ни к чему знать, чем именно интересовались посетители.
Они добрались до первых свитков из списка, пройдя два или три зала.
— Надеюсь, что мы сможем прочитать… Языки менялись.
— Постараемся. О… а это нагатэй? Такие значки забавные, надо попросить Сэйрисса научить меня.
— Ага, забавные. И малопонятные.
— А жаль, это может быть очень важная часть истории Прекраснейших. Что ж, подождет, пока я выучу письменность. Есть что-то еще?
— Да, вот… «Хроники Дьятта Кровавого»… Кхм, да что ж такое, неужели они все были… вернее, их всех считали чудовищами?
Арис вздохнул.
— Почитаем и узнаем…
— Может быть, не стоит?
— Ты ведь тоже слышал историю Ворона.
Эанор взял свиток, пробежался глазами.
— Написано не очень заумно вроде.
— Мы можем унести с собой, или придется читать здесь? — Арис поудобнее перехватил увесистую пергаментную книгу, написанную от руки, что-то из монастырско-храмовых хроник.
— Здесь, увы.
Юный жрец обвел взглядом не слишком уютные залы с единственным пятачком, предназначенным, скорее всего, для переписчиков поврежденных рукописей, где стояли жесткие высокие стулья и конторки. Эанор развел руками.
— Можешь сесть ко мне на колени.
— И отсидеть тебе все, — усмехнулся Арис. — Нет, давай устроимся по одному, будем читать две разные книги. Сколько там их всего?
— Двенадцать источников, — вампир сверился со своим списком. — Негусто, но и не мало. Я глянул, «Деяния Целованных Смертью» — размером с два каталога.
— Прочитаем… Если все понятно будет написано.
Начали они все же с самых древних источников, которые были уже даже не вторыми-третьими, а десятыми, как минимум, копиями, потому что оригиналы истлели во прах, даже несмотря на магические защиты.
— Как и думал… У меня только страшные сказки, — Эанор отложил свиток.
Арис кивнул, внимательно вчитываясь в свой.
— Здесь тоже… не густо. Неси тот фолиант, что ли?
Эанор принес.
— Думаешь, тут что-то более информативное?
— Сейчас посмотрим.
Книга была отделана змеиной кожей, и Арис не сразу понял, почему ему так неприятно касаться переплета. Потом дошло: не змеиной, кожей нага.
— Бр-р-р!
Он развернул титульный лист и принялся вчитываться в рукописный текст с изумительно-красивыми, но какими-то чересчур мрачными буквицами в начале страниц.
«Прекраснейшими именуют первожрецов святилища Госпожи, Младшей из Сестер, и правдиво это, ибо походят они на лилии, что окунуты в алую кровь, на цветы с Полей Забвения, которыми уводит Она души к Старшей Сестре. Власть Прекраснейшим дана над мором и язвами и смертью всех разумных и неразумных».
— На лилию ты не похож, — сразу заметил Эанор.
Арис только фыркнул.
— Я и на мак тоже не очень похож.
— Люди вообще мало похожи на цветы.
— И все же я не понимаю, почему первожрецов так назвали.
— Давай читать дальше, вдруг разгадка появится.
Арис склонился над книгой, старательно ведя пальцем по строкам. Разбирать архаичный язык было довольно трудно, он был, пожалуй, посложнее даже того, на котором писались трактаты по некромантии, собранные в библиотеке Аргуса. Но зато они с Эанором узнали, отчего не бывает первожрецов Госпожи никаких иных рас, кроме человеческой.
— Значит, ни у вампиров, ни у нагов, ни у львиногривов, ни у прочих рас нет запрета на вмешательство в ход родовой деятельности? Но почему у людей есть? Ведь они — самая слабая и физически неразвитая раса мира!
— Плодитесь вы без устали. На одного нашего ребенка приходится двадцать ваших…
Еще дальше выяснилось, что запрет исходил от самой Госпожи, как и требование посвящать всех таких детей Ей. И все было бы хорошо, Прекраснейших было много, людей тогда еще не так много, как сейчас, первожрецы контролировали численность, болезни, исцеляли или дарили легкую смерть. Если бы не конфликт с тогдашним князем одного из государств, которые были в десятки раз меньше нынешних, по сути, объединяя две-три-пять деревушек под властью самого сильного воина, которому и присваивалось звание князя. У него заболел сын, единственный наследник. Прекраснейший, пришедший к ним в дом, предложил лишь дать юноше быструю смерть, исцелить его он не мог. Князь отказал, и жрец, предупредив его, что умирать его сын будет долго и в муках, ушел. Князь обвинил Прекраснейшего в смерти сына, в том, что жрец по каким-то своим мотивам отказал в исцелении. Несмотря на то, что это была неправда, жрец ничего не сказал в свое оправдание. Поползли слухи, а уж когда заболели и дочери князя, пересуды вспыхнули с новой силой, как пожар. Прекраснейшего казнили, заступиться никто не посмел — князь был на расправу скор. Спустя всего год был казнен еще один жрец Госпожи, так же обвиненный в том, что вместо исцеления убил кого-то. Следующий Прекраснейший взойти на плаху просто так не пожелал, пригрозив уничтожить тех, кто пришел за ним. Он даже успел убить кого-то прежде, чем его просто проткнули копьем. В первожрецах был силен запрет на бессмысленные убийства, однако они пытались защищаться, защищать своих возлюбленных, свои семьи. Не получалось — их попросту уничтожили. И попытались предотвратить появление новых. Те все равно появлялись, но теперь гораздо реже. И, воспитанные на страшных сказках и в ненависти, отвечали на ненависть той же монетой. Культ Госпожи постепенно хирел и извращался, Младшую из Сестер перестали чествовать наравне с Витой, к ней обращались, только провожая в последний путь умерших, забыв об исцеляющем аспекте.
— Понятно, — Эанор вздохнул. — Информация не особо полезна. Что делать, все еще неясно.
— Возрождать поклонение Госпоже? — Арис закрыл книгу.
— Это возможно только в том случае, если кто-то из власть предержащих проникнется идеей очистить имя Прекраснейших от лжи и наветов. А нынешняя королева… стоит узнать, как она относится к старым сказкам.
— Нам нужно поговорить с ней? Она ведь хотела видеть нас обоих?
— Я боюсь, что она прикажет схватить тебя и казнить.
— Но нам необязательно сразу говорить, что я — жрец, — возразил Арис.
— Ты прав, но интерес к этой теме стоит чем-то объяснить.
Оба задумались.
— Может, сказать, что Аргус пытался… Нет, она сразу поймет, кто я такой.
— Сначала обратимся к принцу Нике. Как-никак, он — наследник трона.
Арис кивнул. Вампиру он доверял больше, чем человеку.
Читать дальше не имело смысла — все прочие книги и свитки описывали более поздние появления детей Смерти и их не самые легкие судьбы, к тому же — с точки зрения людей.
— Возможно, потом мы отправимся к нагам, и там узнаем больше.
— И надо поговорить с Сэйрисом…
— Обязательно. Еще бы он прекратил простираться ниц, — Арис фыркнул. — Идем? Скоро рассвет, а нам совсем не нужно, чтобы тебя видели днем. Пока не нужно.
— Идем, мои крылья полны силы.
— Полетаем, о, мой бессменный Страж? — улыбнулся юноша.
— Полетаем, мой прекрасный цветок.

Конец первой части
______________________________


Часть II. «Плод»

Глава первая


      Вот уже несколько месяцев одного из древнейших вампиров Энрата занимала одна маленькая, но весьма интересная загадка. Загадка носила имя «Арис» и обладала самыми прекрасными и самыми пугающими глазами в подзвездном мире — цвета расплавленного серебра. И самой чарующей улыбкой, увидев которую, мгновенно забываешь о некрасивом, в общем-то, личике, о слишком тонкой коже, под которой видно, кажется, все венки. И самым странным запахом, вернее, отсутствием оного. Сколько бы Никелеон не принюхивался, он различал только запах его партнера. Этого не могло быть. У каждого существа должен существовать запах. Его покровитель и партнер пах будоражаще и опасно — миндалем, и в его глазах иногда мелькали искры безумия. Никелеон уже знал, где именно провел последние годы своей жизни этот юный вампир, отчего он выглядит старше своих лет, и не удивлялся тому, что видел. Вампиры не подвержены сумасшествию, оно не может пустить корни в их разуме, но душа, пережившая страдания, искалеченная страхом и болью, исцеляется не всегда. Эанор все еще был болен — но его хрупкий избранник действовал на него исцеляюще. Он брал вампира за руку — и тот мгновенно приходил в себя.
      Эту пару очень хотелось изучить повнимательнее, понаблюдать за ними в естественной, так сказать, среде. Проблема была в том, что эти двое мало кому доверяли, и, появляясь на приемах, старательно прятались под масками вежливости и холодности. Никелеон знал, что это маски — шесть дней пути в дилижансе позволили ему заглянуть чуть глубже. Может быть, стоит пригласить их к себе? Или пока что дать время лорду Леанну снова войти в ритм столичной жизни?
      Вампиры никогда и никуда не торопятся. Он тоже не собирался прослыть торопыгой. Хватило трех месяцев насмешек близких друзей и советников, чтобы впредь не совершать таких ошибок. Тогда, в пути, он слишком заинтересовался необычной парой и буквально приказал Лорелю и Кирину сбросить маски и выглядеть почеловечнее. К тому же, с ними ехал новый посол Эреаты, и Нике желал навести с ним мосты попрочнее тех, что могла бы устроить его дражайшая венценосная родственница.
      У Алатии нет и не может быть детей, это давно признано лекарями, и ей придется смириться с тем, что династия Ллевеньян закончится на ней, и на трон возрожденной Риадорры и Энрата взойдет он. Что не мешало королеве исподтишка устраивать мелкие уколы. Например, не приглашать на чаепития. Двор разделился на дневной — ее, и ночной — его. Никелеон посмеивался, но каждый раз приглашал королеву на те приемы, что проводил для своих. Как и лояльных ей людей. Алатия мило улыбалась, но родича испепеляла злыми взглядами. Нике отвечал на них столь же милой и клыкастой улыбкой и ждал. Не ввязывался в заговоры — ни к чему.

      Наконец, в свои права вступила зима. Снежное сверкающее великолепие укрыло землю. Длинные ночи, короткие дни — пора вампиров, полная их сила. Долгая, долгая северная зима — любимое время года. Время праздников и храмовых торжеств. И можно пригласить лорда Леанна и его избранника в гости. Зима — время, когда все условности у вампиров изрядно смягчены. Напомнить им о том путешествии, о библиотеке Трианнской Вежи, где он и обитал. Помнится, юноша был заинтересован в библиотеках.
      Принц тряхнул головой, рассыпав по плечам ничем не скрепленные волосы, придвинул к себе бумагу и принялся составлять приглашение. Спустя полчаса он написал послание, в самых изысканных выражениях приглашающее лорда Леанна на кровь, а его избранника — на книги.
— Пригласил? — Лорель, восседающий в уголке за кофейным столиком, никогда не использовавшимся по назначению, вместо этого заваленным рабочими материалами советника, оторвался от чтения каких-то бумаг и внимательно взглянул на своего друга и любовника.
— У меня что, на лбу написано? — усмехнулся принц.
— Чуть пониже. На очень довольной морде.
       Нике поднялся из-за стола и пересел в огромное, больше похожее на маленький диван, кресло у камина.
— Ты знаешь, как я люблю загадки, а этот мальчик — самая настоящая загадка. Откуда он взялся? Рода, имя которого он носит, не существует, в тех краях, откуда его привез наш юный повеса, ни у одной благородной семьи не было детей подходящего возраста.
— И теперь ты будешь упоенно решать загадку? — Лорель рассмеялся.
— О, да! И надеяться, что это продлится достаточно долго, чтобы развеять мою скуку.
— А ты скучаешь? — лорд Малисс поднялся и подошел к принцу, опустился у его кресла на колени, на небольшую подушечку, лежавшую тут именно для того, чтобы ему было удобно занять излюбленное место у ног своего господина.
— Смертельно скучаю. Алатия даже на небольшой заговор расщедриться не может.
— Она боится, и разве она не права?
— Я бы развлекся, — хмыкнул принц.
— Может, мне устроить заговор? Развлечь вас, мой драгоценный принц. Устранить Алатию — и государственные дела не дадут вам скучать целую вечность.
— Не вздумай! Не до такой степени я скучаю.
      Лорель рассмеялся снова, запрокидывая голову и дразня его видом белой кожи на горле, отмеченной бледными следами укусов. Нике сразу же притянул его к себе. Лорель устроился у него на коленях, ширина кресла позволяла сесть рядом, но ему нравилось так. Чуть откинулся назад, подцепляя и вытягивая из-за пояса сорочку принца. Нике занялся тем же самым, но на простом вытягивании сорочки не остановился, стащил ее с Лореля.
— Торопыга, — промурлыкал тот, посмеиваясь. — Убери руки за голову.
      Нике повиновался, внимательно глядя на любовника. Лорель задрал его сорочку, помог вытащить из ворота голову, но оставил, спутывая ею руки. Провел кончиками когтей по груди, задев продетые в соски тонкие золотые кольца. Нике задышал чаще, сполз чуть пониже в кресле. На теле Лореля таких украшений не было, вернее, они были — когда-то очень давно, до того, как огонь и серебро превратили его грудь и живот в сплошную рану. Раны затянулись, оставив шрамы, шрамы с течением лет сгладились, но Нике знал, что делали с его любовником враги и предлагать снова украсить себя не стал. Ему нравилось и так. Лорель чуть прогнулся, приподнимаясь, позволяя поймать губами и прикусить сосок. Нике клыками касался его очень осторожно, зная, насколько дразнят Лореля такие легкие укусы, едва обозначаемые.
— Аш-ш-ш!
— Разденься. И раздень меня, раз уж не позволяешь мне действовать самому, — Нике подул на влажную кожу, вырывая из груди любовника еще один шипящий стон.
— Развлекаетесь, мальчики? — Кирин возник в кабинете, словно просочился сквозь стену. Почти так и было — он прошел потайным ходом.
— Развлекаемся, — подтвердил Нике. — Не всем же работать, как тебе.
— Присоединишься? — Лорель растеребил узел на поясе принца, смотал длинную полосу шелка с его талии, бросая ее на пол.
— Разумеется, — Кирин раздеваться предпочел сам.
      К тому моменту, как он закончил, Лорель стянул с принца сапоги и штаны, и развязал собственный кушак. Остальное с него снял Кирин, включаясь в их привычную и не приедающуюся который век игру на троих. Сорочка все так же висела на руках Нике, надежно их спутывая. Освободиться ему ничего не стоило, но он и не пытался. Лорель снова устроился у него на коленях, склонил голову, подцепляя клыками колечко. Нике не сдержал довольного стона — украшения свою роль выполняли исправно, возбуждая практически моментально. Или все дело было в любовниках?
      Кирин отошел к камину, где стояла шкатулка, вернулся, согревая в ладонях флакон с маслом. Провел по спине Лореля, заставляя прогнуться.
— Иди сюда, — Лорель глянул на него шальным взглядом.
      Теплое масло пролилось на его крестец, капли скатились между ягодиц, заставляя его застонать и невольно податься назад.
— Сейчас.
      Нике чуть сильнее сомкнул клыки, укусил Лореля в плечо. Тот застонал, потерся об него, получил шлепок по ягодице и задышал чаще, постанывая и умоляюще косясь на Кирина.
— Давай, ты знаешь, что делать, — кивнул тот.
      Лорель оперся грудью на грудь принца, заводя руки назад и прогибаясь, развел ягодицы, открывая себя. Скользкие от масла пальцы буквально ворвались в него, заставляя вскрикнуть, но отнюдь не от боли. Нике наслаждался тем, как Лорель ерзает по нему, трется, пытаясь разом и не разорвать контакта с принцем и насадиться на пальцы Кирина.
— Пожалуйста!
— И кто теперь торопыга? — хрипло хохотнул Нике, сбрасывая с рук сорочку и сжимая пальцами его ягодицы, разводя их еще сильнее. — Тише, тише, скоро все тебе будет.
      Лорель никогда особенным терпением не отличался, торопясь получить все и сразу.
— Кирин?
— Мы же не хотим сделать нашему драгоценному больно? — лорд Гарт добавил еще масла, опустился на ту самую подушечку на колени и провернул ладонь, растягивающую Лореля, загоняя пальцы по самое основание большого и разводя их в стороны.
      Лорель буквально взвыл.
— Пожалуйста!
      Кирин встретился глазами с потемневшими от желания глазами принца, кивнул и огладил его член, смазывая его и направляя. Руку при этом он убирать не собирался — успеется, чуть позже. Лорель приподнялся, цепляясь за плечи Нике, ногти оставили несколько длинных царапин.
— Кирин, прошу… Кир!
      Лорд Гарт усмехнулся и прищелкнул пальцами свободной руки. Тонкая ленточка обвилась вокруг члена Лореля, затягиваясь кокетливым бантиком. Нике застонал, разглядывая это непотребство.
— Не хочу, чтобы все кончилось слишком быстро, — прошептал Кирин, ухмыляясь во все клыки.
— Поддерживаю… — слабо согласился принц.
      Лорель уже непрерывно стонал, пытался двигаться, прикусив до крови губу.
— Кир, давай же.
      Кирин кивнул и поднялся, высвобождая стиснутые в жарком плену пальцы, смазал и себя и медленно, растягивая момент удовольствия, вошел, заставляя обоих любовников прочувствовать каждое свое движение. Лорель закрыл глаза, запрокинул голову, приглашая себя поцеловать. Кирин слизнул с его губ капли крови, впился в подставленный рот жадным, собственническим поцелуем, неторопливо двигая бедрами. Нике не удержался при виде так безоглядно открытой шеи, сразу же укусил, подавшись вперед. Смертельно опасная ласка, позволенная лишь супругам, чувства которых доказаны временем и самой жизнью. Супругами они не были, но наличие или отсутствие супружеских браслетов сейчас и для этих троих не значило абсолютно ничего.
      Лорель застонал умоляюще, откинул голову еще сильнее:
— Оба… вместе, пожалуйста…
      Кирин укусил его с другой стороны. От такого Лорель впадал в состояние, близкое к помешательству. Они никогда не позволяли себе взять больше, чем он был в силах отдать. Зализывали ранки, останавливая кровь, ласкали его в четыре руки, продолжая неторопливо двигаться, то разом, то попеременно, подводя его к грани, за которой только Тьма. Заставляя в конце концов извиваться и умолять, пока не откажет голос. Пока Кирин не отменил свое заклятие, позволяя ему излиться, заходясь в спазмах удовольствия и утягивая за собой любовников в сверкающую искрами Света Тьму.
      Лорель говорил — когда голос возвращался — что это убеждает его в том, что он жив. Им же только в радость было убеждать его в этом снова и снова. Доказывать, что он любим, нужен, прекрасен, несмотря на пережитые муки, оставившие неизгладимый серебряный след в его волосах и лучики морщин у глаз.
— Ты наш, это навсегда, Лорель. Понимаешь?
— Когда ты станешь королем…
— Даже если я женюсь, неужели ты думаешь, что я откажусь от тех, кто мне не просто дорог, кто стал моей Тьмой и моей кровью? — Никелеон сжимал его в объятиях и заставлял смотреть себе в глаза. — Свадебный браслет никогда не будет значить для меня больше, чем это, — он провел кончиками пальцев по затянувшимся ранкам на шее лорда Малисса.
— Точно не откажешься?
— Никогда, клянусь.
— Как и я, — Кирин втиснулся в кресло рядом с ними, обнял обоих. — Да мне и жениться не надо, — он хохотнул.
— Почему это? — принц покосился на него. — Вот своим приказом первым же делом…
— Нике, нет! — судя по залегшей между бровями морщинке, лорд Гарт был смертельно серьезен. — Предпочту браслет избранника, если, конечно, Лорель сподобится на меня его нацепить.
— Спрашиваешь! — лорд Малисс едва не подпрыгнул.
— Скорее, ставлю в известность, — усмехнулся Кирин, — что кроме вас двоих в моей постели не будет больше никого.
— Меня устраивает, — Лорель уложил голову ему на плечо. — А Нике у нас в интриги ударился.
— Вот как? — Кирин внимательно взглянул на принца.
— Неправда, пока еще ни в какие интриги я не ударился. Мне просто интересно разгадать загадку одного человеческого мальчика.
— Того, из дилижанса?
— Ловишь на лету, Кир. Именно того. Я пригласил его с партнером в Вежу на праздничный прием.
— Будет любопытно узнать их историю, может быть, расскажут…
— Они очень осторожны, — Нике машинально поглаживал длинные, наполовину седые волосы Лореля, размышляя вслух. Ни вставать, ни одеваться ему не хотелось, в кабинете было тепло, в объятиях любимых — уютно, масло, пот и семя они стерли. — Эанор нанял охрану, всего четверых, но они бдят денно и нощно — двое вампиров, двое людей. Арис выходит из дома только в их сопровождении и в компании патрона.
— Чего они так сильно опасаются? Идеи есть? — Лорель тоже размышлял.
      Кирин хмыкнул:
— Паранойя после плена?
— Сколько можно бояться? И почему не сразу, а спустя некоторое время?
— Да, это странно.
— Кирин, а что тебя так удивило тогда, в дилижансе? Что ты аж подскочил?
— Мальчик — сильный целитель, но я не понял, темный или светлый.
— Темный целитель? — удивился Лорель.
— Знаю-знаю, это невозможно, если только…
— Если только не… Хм, думаешь, у нас тут Дитя Смерти?
      Нике замер, быстро обдумывая и просчитывая всю известную ему информацию.
— Если лорд Леанн намеренно прибавил год, заказывая документы для своего избранника, тогда все сходится, — спустя некоторое время торжественно провозгласил он. — В том числе и те возмущения магического фона, которые ты зафиксировал, Лорель.
— Но мы же не можем вот так прямо явиться и спросить, — тот задумчиво водил пальцем по бедру Кирина.
— И не надо. Если они примут мое приглашение, это будет значить, что Эанор ищет покровительства. Нам нужно будет только подождать.
— А сможем ли мы им чем-то помочь? — Лорель посмотрел на принца.
— Немногим, — честно признался тот. — Пока реальная власть в руках моей дражайшей родственницы.
— А я предлагал…
— Даже не думай!
— Тогда сам решай, — фыркнул Лорель.
— Информация, официальное покровительство — это пока все, что я могу им предложить. И если они согласятся…
— Дитя Смерти — это сила и страх, но Арис не внушает страха и не кажется способным обладать огромной силой, — пробормотал Кирин. — И все же там, в дилижансе, мне показалось, что в лицо дохнуло жаром и запахом ладана.
— Вот кстати о запахе!
— Он ничем не пахнет… Совершенно ничем.
— Он пахнет так же, как его патрон. Я где-то читал…
      Кирин попытался встать, чтобы отыскать нужную книгу на полках, что загромождали большую часть стен кабинета, но его не пустили. Принц и Лорель в четыре руки ухватились, обнимая и начиная снова ласкать, теперь уже его.
— Это все подождет. Оставим дела на время.
— Мы ведь притягательнее пыльных книг?
      Лорд Гарт даже для виду не стал сопротивляться, сдаваясь на милость своих любовников, позволяя вовлечь себя в круговорот ласк, порою несколько жестоких, но приносящих только удовольствие всем троим. До книг он добрался, только когда Нике и Лорель утомились и впали в сонное оцепенение. Несмотря на то, что они были примерными ровесниками, он обладал несколько большей выносливостью по сравнению с ними. Увидеть солнце он не мог, но дождаться рассвета — вполне. Именно поэтому, прикидываясь спящим, он заметил, что Эанор не засыпает так, как полагается молодым вампирам его возраста. Об этом принцу и Лорелю он пока не сказал. Сначала хотел сам для себя понять, что происходит. Он не знал, сказывалось ли на Эаноре его покровительство Целованному Госпожой, или так повлиял на него плен. И признавался сам себе, что тоже весьма заинтересовался этой парочкой. И в то же время был полностью согласен с Нике: пока правит Алатия, пока вся реальная власть сосредоточена в руках человека, никакой особенной помощи оказать им не получится. И так же понимал своего принца: принимать власть в результате переворота или заговора ему не выгодно. Принц не должен даже краем плаща касаться подобного, иначе снова случится раскол, и все, чего добились предки Алатии и дед, а затем и отец принца, пойдет прахом. Нужно медленно подвести Алатию к мысли, что трон лучше передавать по своей воле.
      Пока человечка ищет способы зачать дитя, хотя это бесполезно: ее утроба мертвее камня. Это сказали уже десятки лучших целителей. Королева налаживает более тесное сотрудничество с нагами, надеясь, что целебные источники помогут ей. Это вряд ли. Но пока она занята внешней политикой у нагов, она не особенно лезет к Нике. Лорд Гарт знал, что и принц зря времени не тратит, очаровывая ее окружение, завязывая деловые и дружеские отношения. «Нике-Паучок» — это ласковое прозвище прилепилось к принцу еще в далекой юности. И не зря. Скоро — по меркам вампиров — Алатия намертво запутается в этой самой паутине. Десять? Пятнадцать? Двадцать лет? Это не важно. У них есть целая вечность, у нее же — скупо отмеренный человеческий век.

      Он отложил фолиант, который листал последние полчаса, решив поискать нужное завтрашней ночью, на свежую голову. Поднялся и чуть сильнее придвинул к камину кресло, на котором клубком уснули его возлюбленные, отжал рычажок в изголовье, опуская спинку и подлокотники на специальных механизмах, трансформируя кресло в небольшую, но уютную софу, вынул из потайного шкафа подушки и широкий пушистый плед, подкинул в камин еще дров и устроился рядом с любовниками, укрывая их.
      За крепко запертыми ставнями и наглухо задернутыми шторами занимался поздний зимний рассвет.


Глава вторая


На следующий вечер проснулись они трое достаточно рано, первым Лорель, за ним и остальные двое. Вернее, неугомонный лорд Малисс разбудил их привычным, но все еще очень приятным способом, заставившим обоих сонных вампиров сперва застонать, подставляясь под ласкающие губы и руки, а потом только открыть глаза.
— О каких делах речь, если меня разнежили как желе? — проурчал Нике.
— Можете встать частично, мой принц, я не против, — рассмеялся Лорель, а после занял рот более приятным делом, чем разговоры.
Такое начало дня, вернее, ночи, радовало несказанно. Не так уж часто получалось заснуть и проснуться всем вместе, понежиться в постели, ну, или на кресле, раз уж вымотались перед рассветом так, что до покоев принца никто не добрался.
— Что ж, я почитаю книги, — решил Кирин. — Поищу, что полезного мы можем узнать.
Умытые и уже тщательно одетые Нике и Лорель, согласившись с ним, занялись своими делами, отдав приказ готовиться к празднику. Еще три ночи — и они снова увидят такую заманчивую загадку.
— Не терпится, — восторгался Лорель. — Хочу расспросить их обоих обо всем.
— Звезда моя, да ты перепугаешь их своим напором, — посмеивался Нике, не отрываясь от документов. — Угомонись, исследователь.
— Я буду очень вежлив и аккуратен…
— Не пугай мальчиков, они, видно, уже довольно запуганы — слишком много легенд о детях Смерти ходит в народе.
Лорель вздохнул.
— Я буду вежлив и мягок, как лапа кота.
— Дай им первыми сделать шаг. А теперь, если тебе нечем заняться, ты не мог бы проследить, чтобы для Первого зимнего раута приготовили традиционный для людей, нагов и львиногривов стол? Да, и пусть наймут побольше доноров, на оплату мы не поскупимся, даже если не пригодятся.
— По поводу львиногривов… — встрепенулся Лорель.
— Да, драгоценный? — Никелеон отложил взятую, было, бумагу, приготовился внимать.
— Помнишь того посла?
— Риэр Шеррис? Конечно, мы уже не раз встречались с ним после.
— Он ведь приглашен?
— Разумеется, и со всем семейством. Очень полезное знакомство, очень опасный и хитрый кошак, — Нике прижмурился от удовольствия.
— Но-но… Не увлекайся.
— Ревнуешь, звезда моя? — ухмыльнулся принц.
— Пффф? К какому-то кошаку? — Лорель оскорбленно глянул на него.
— Тогда что же?
— Он львиногрив, они непредсказуемы и себе на уме.
— Он будет ценным приобретением. Не волнуйся, Лорель, я знаю, на что способны львиногривы, и как не стоит их дразнить.
Лорель кивнул.
— Что ж, тогда я все подготовлю к приему.
Лорд Гарт, как и вчера, прошел потайным ходом, только сейчас они оба заметили, как бесшумно сдвинулся один из книжных шкафов, выпуская его, и встал на место.
— Еще одно доказательство к тому, что перед нами Дитя Смерти, — торжественно провозгласил лорд, опуская на стол какой-то свиток в драгоценном корпусе из слоновой кости с лунными камнями. — Отсутствие собственного запаха для всех, кроме супруга или Храмовой Стражи. Кстати, последней уже около полутысячелетия не существует.
— Значит, вот как оно. И что нам делать с этим?
— Вроде бы, мы собирались оказывать им поддержку, или ты передумал, Нике?
— Ни в коем случае. Кир, а что это за Храмовая Стража?
— Воины, посвященные Госпоже. Последние были истреблены вместе с Прекраснейшим Науром, защищали его от толпы.
— Как думаете, лорд Леанн Страж или все же будущий супруг? — задумчиво протянул Лорель.
— А это тоже как-то определяется? — заинтересовался принц.
— Этот вопрос в свитке не прояснен, — пожал плечами Кирин. — Я бы поставил на то, что они — будущие супруги. Лорд Леанн, при всем его дуэльном искусстве, всего лишь светский повеса, а Страж должен быть воином.
— А Страж при жреце непременно должен быть?
— Не знаю, здесь этого не сказано, а это самый полный документ той эпохи. Не думаю, что у тех Детей Смерти, что рождались уже после, были Стражи.
— В любом случае, для нас разницы нет. Мы же не предложим себя в Стражи.
Кирин заметил, как опасно блеснули глаза принца, предостерегающе сжал его запястье:
— Нике, даже не думай. Клятва Стража обратной силы не имеет, а ты — будущий король.
— Я же ничего не сказал, Кир, правда?
— Я слишком долго и хорошо знаю тебя, — усмехнулся лорд Гарт. — При нас ты не носишь масок.
— Обещаю — ничего такого делать не стану.
— Спасибо.
Облегчение, прозвучавшее в голосе Кирина, заставило принца испытать очередной укол стыда. Он знал за собой способность слишком увлекаться и не просчитывать все последствия, что однажды привело их троих на грань гибели. Тогда он поклялся всегда прислушиваться к словам Кира и Лореля.
— Давайте проверим, что там с нарядами. Мой на мне висел в прошлый раз, — Лорель сменил тему.
— Мне уволить портного? — в притворном негодовании заметил Никелеон.
Лорель запротестовал, смущенно отводя взгляд: он попросту сбегал с примерок, так что портному пришлось шить наряд на свой страх и риск.
— Идем. Примерим. И если что — колоть булавками начнут сразу.
Лорель передернулся, и его тут же обняли с обеих сторон, сжали, успокаивая.
— Все будет хорошо, звездочка. Мы никому не дадим тебя в обиду.
— Даже мэтру Дальону.
— Особенно мэтру Дальону!
Лорель неуверенно рассмеялся, встряхнул головой.
— Спасибо. Идем?
— Идем, — его потащили в сторону гостиной.

Мэтр Дальон с армией помощников уже ждал их, разложив ткани и кружева. За долгие годы работы с принцем — по людским меркам, конечно, — он, как и его отец, дед и прадед, уже прекрасно знал, какую цветовую гамму предпочитает он сам и его советники, какие украшения, прически и прочее. Люди поклонились, приветствуя вампиров.
— Итак, мэтр. Вот вам ваша жертва, — Нике вытолкнул Лореля.
— Ну, наконец-то! — портной оскалился не хуже вампира. — Прошу, лорд Малисс, прошу отдаться в нежные ручки моих помощников.
— Нет! — Лорель аж застонал. — На глаз сшейте?
— О, я, конечно, могу сшить вам повязку на глаз. Правый? Левый? — мэтр говорил совершенно серьезно, только в глубине глаз таился смех. — Но это будет очень… хм… революционно.
— Мэтр, ну вы же шили мне костюмы столько раз, вы помните мои мерки…
— В прошлый раз вы остались недовольны, — тактично заметил человек.
— Что ж, — Лорель уступил. — Давайте. Но без булавок и игл.
— Хорошо, милорд, без булавок и иголок можно обойтись, — вздохнув, согласился портной. — Приступим.
Ничего такого страшного не произошло, с него просто сняли мерки.
— Видите, милорд, вы несколько постройнели, — заметил мэтр Дальон.
— Исхудал, это называется «исхудал», — Лорель оглядел себя.
Мэтр тактично промолчал, заставив принца и лорда Гарта слегка устыдиться тому, что загоняли несчастного ученого.
— Ваш костюм будет готов через два дня.
— И меня не потащат на примерку?
— Желательно бы завтра, — мэтр пожевал губами и кивнул. — Да, милорды, завтра примерка. Прошу, ваше высочество. Советник, вас тоже.
— Да, мэтр Дальон, все будет сделано.
Помощники портного уже сняли мерки и с них, пригласили выбрать ткани и фурнитуру. За Лореля выбирал Кирин, ему в подобных вопросах тот доверял всецело. Так выходило, что выбирал лорд Гарт костюмы, которые идеально сочетались между собой. У принца выбор был невелик, ему приходилось носить те цвета, что соответствовали его статусу: королевский пурпур или все оттенки черного. Пурпур в последнее время он носил редко — не стоило лишний раз злить Алатию. Так что черный бархат с вышивкой золотой нитью — вот и весь выбор. А вот Лореля Кирин обрядил в винный цвет. Тому очень шли подобные оттенки. Его собственный костюм должен был быть на два-три тона темнее, хотя темные цвета подчеркивали его возраст и полностью седые волосы. Но Лорелю было так важно, что Кирин дает заметить их изменившийся статус.
— Нике, мне нужно отлучиться, — после завершения «пытки» сообщил он принцу. — Надеюсь, ненадолго.
— Возвращайся поскорее, — согласился тот.
— Может быть, я тебя провожу? — предложил Кирин.
— Нет, спасибо, Кир, но я сам, — как-то чересчур поспешно отказался лорд Малисс и умчался прочь.
— И все же я…
— Кир, — все прекрасно уразумевший Никелеон положил руку ему на плечо. — Лорель — уже большой мальчик. Он вполне способен посетить лавку писчих принадлежностей, или куда он там собрался, в одиночестве.
— Хорошо.
В каких-то вопросах Кирин Гарт был совершенно наивен. Мысленно Нике посмеивался: Лорель, их прекрасная звезда, кажется, решил немного форсировать события и отправился выбирать статусный браслет. А, впрочем, зная этого сумасброда, браслет может быть и вовсе даже брачным. Надо пока что отвлекать Кирина, чтобы тому в голову ничего не пришло. Именно этим он и занялся, утащив советника в кабинет, штудировать все доступные записи о Детях Смерти и их возможностях.

Лорд Малисс прекрасно знал, какие лавки в столице работают ночью, обслуживая вампирскую часть населения. И знал, в какой из ювелирных мастерских он может заказать то, что ему требуется. Его Кирин достоин всего самого красивого и лучшего. Чтоб сразу видно было, кто кому принадлежит. Сапфиры, родовые камни Малиссов, будут украшать его браслет наравне с зелеными гранатами Гартов, складываясь в рисунок дракона, который кусает себя за хвост — символ вечности и нерушимых клятв. Брачный браслет — и никак иначе. Лорель приказал себе успокоиться. В искомую лавку, совмещенную с мастерской, он входил уже полностью держащим себя в руках.
— Доброй ночи, мастер Жоли.
— О, милорд, какая приятная неожиданность, — вампир, гораздо моложе самого древнейшего, но при этом уже не выглядевший юнцом, почтительно склонился перед ним. — Рад приветствовать вас, рад безмерно. Что я могу вам предложить?
— Мне нужен брачный браслет. Да. Брачный.
— О, вас можно поздравить? Кто же эта счастливица, что сумела завоевать сердце одного из самых недоступных и желанных холостяков Трианна? — улыбнулся мастер, приглашая гостя присесть за стол и придвигая к себе стопку листов и коробку с цветными грифелями для набросков.
— Это лорд Кирин Гарт, мастер.
— Ах, какой пассаж! — восхищенно цокнул языком тот. — Дамы будут в ярости — вы лишаете их и второго завиднейшего жениха. Белое золото и сапфиры?
— И зеленые гранаты. И рисунок, — Лорель слегка приободрился.
Спустя час удовлетворяющий его вкус эскиз был сделан, и мастер пригласил его пройти в мастерскую, чтобы отобрать камни, которыми будет выложен рисунок. Лорель погрузился в отбор камней, тщательно подбирая каждый, проверяя на отсутствие малейшего изъяна. Звездчатый сапфир для глаза дракона, мягко переливающиеся всеми оттенками оливково-зеленого гранаты, лучшие «шелковые» сапфиры, чтобы оттенить их. Небольшие камни будут огранены особым образом: мастер разрежет их на пластинки, и на каждую нанесет тонкие грани, создавая неповторимый рисунок чешуи. Это будет красиво. И достойно Кирина.
— Вы справитесь за две ночи, мастер Жоли?
— Отложу все прочие заказы. Желаете сделать жениху подарок на первом зимнем балу? — понимающе усмехнулся ювелир.
— Да, мы очень давно шли к этому, — Лорель слегка смутился.
— А когда же его высочество выберет себе будущую супругу?
— Этого, мастер, я не ведаю, к моему прискорбию.
«А если бы знал… Нет, я бы ее не убил, конечно, я просто сделал бы все, чтобы они не были вместе так, как мы втроем, — думал он, выписывая чек ювелиру и прощаясь до завтра — „до предварительной оценки“. — Я проклятый собственник, хочу себе обоих, никогда не расставаться и не делить ни с кем вообще. Но Нике… он принц, будущий король, которому нужно продолжать династию».
Есть свои неудобства в том, чтобы любить принца. Он станет королем. Королю нужна королева. Лорель тоскливо вздохнул.

Он влюбился в Нике, когда ему было от силы двадцать. Влюбился в вампира, который совсем не выглядел на сорок пять, скорей уж, на восемнадцать. Нике был способен очаровать кого угодно, его улыбка завораживала, на его смех нельзя было не откликнуться, он сверкал и манил к себе, словно огонь манит глупое насекомое, словно солнце. Лорель подманился, так быстро и с такой охотой, сразу и навсегда.
Нет, любовниками они стали гораздо позже, когда Лорель перешагнул рубеж второго совершеннолетия, в пятьдесят. А до того пришлось пройти через многое — научиться мириться с тем, что вокруг принца таких бабочек, как он — много, и Нике выбирает тех, кто станет ему ближе, по каким-то своим, особенным критериям. Лорель даже ни на что особенно не рассчитывал. Урвать бы пару ночей с принцем, ничего взамен не прося. И за попытку отдариться каким-то украшением Нике получил футляром прямо в зубы. Опешил, прикрывая разбитую в кровь губу ладонью, только смотрел — долго-долго, или так только казалось Лорелю? Сам Лорель развернулся и помчался прочь из комнаты, чтобы не оскорбить принца еще и словесно. Только потом, успокоившись, он понял, что сделал. И пришел в ужас: он пустил кровь самому принцу! И не важно, за что — это оскорбление его высочества. А когда в дверь его убежища постучали крепким кулаком, уверился, что сейчас его уволокут в казематы дворца и… Додумать, что именно «и», он не успел — дверь вынесло, а его подхватили крепкие руки, вжали в пахнущий остро и сладко шелк сорочки.
— Прости, звездочка, — хрипло пробормотал знакомый голос над ухом.
— Н-нике? — Лорель поднял голову, не веря тому, что принц действительно лично пришел.
— Я не хотел тебя обидеть, — Никелеон коснулся его губ своими, еще хранящими привкус крови. — Тебе не нравятся рубины?
— Мне не нравится, когда меня считают шлюхой, которой стоит платить, — снова разозлился Лорель.
— Дурачок ты. Я просто хотел сделать подарок. Ты даже не посмотрел, что в футляре.
— Подарок? Да с такими футлярами полдворца из твоей спальни выползало!
— Такое я никому еще не дарил, и вряд ли подарю, — вздохнул Нике. — Но если ты не хочешь…
— А что там? — любопытство у Лореля было развито сильнее всех прочих чувств.
Принц усмехнулся и вынул бархатную коробочку, на которой засохли капли его крови, открыл ее. На черном бархате мягко мерцали два простеньких золотых колечка со странной, необычной застежкой и рубиновыми капельками-подвесками.
— О… — Лорель даже слегка растерялся.
— Примешь?
До Лореля не сразу дошло, что это не серьги, а когда он понял, где именно видел почти такие же украшения, только без подвесок, перехватило дыхание. Он только и смог, что закивать. Ну почему так не вовремя слова закончились?
— Пойдем. Я сам сделаю проколы, ты доверишься мне? — Нике заставил его поднять голову — тогда Лорель был чуть ниже него, посмотреть в глаза.
— Конечно, — юный вампир смотрел на него, во взгляде так и плескалось счастье.
Короткая боль от иглы выветрилась из памяти сразу: принц вставил в дырочки украшения и принялся зализывать ранки. Лорель внимательно разглядывал украшения, язык Нике, трогающий их. И не понимал, что сейчас чувствует, вообще. Его словно не стало — он растворился, растаял, превратился в живой кусочек Тьмы. Тьмы, которая есть жизнь, в сердце которой Свет — его любовь.
— Я так люблю тебя, — сказал он. — Так… Не знаю. Слов мало.
— Не надо больше никаких слов, — Нике улыбнулся и принялся развязывать его пояс, раздевая так, словно разворачивал долгожданный подарок. А потом просто опустил голову — и мир прекратил свое существование на долгие часы.

Лорель от этой любви летал, не разворачивая крыльев. Приземляться оказалось больно. Это даже не падением было — ударом с разлету о бритвенно-острую кромку скалы. Скалу звали Кирин Гарт, и он уже был лордом, носил белое в знак траура по безвременно ушедшим родителям. Лорель увидел его в саду, сперва просто мазнул взглядом. Потом Кирин повернул голову, они встретились глазами… И Малисс застыл на месте, не обращая внимания ни на что вокруг — даже на то, как глупо выглядит, остолбенев с рукой Нике на талии. Принц проследил направление его взгляда, кивнул каким-то своим мыслям и чуть подтолкнул Лореля вперед.
— Мои соболезнования, лорд Гарт.
Тот склонил голову. Не отрывая взгляда от Лореля. Нике исчез незаметно, оставив его наедине с Кирином. Он всегда все понимал без лишних слов.
— Лорель Малисс, — Лорель даже не догадался поклониться, так и стоял столбом и смотрел на Кирина.
— Кирин, лорд Гарт, — голос вампира оказался низким и хрипловатым, вызывающим полчища мурашек.
— Рад знакомству, — Лорель помотал головой. — Простите, я…
После чего он развернулся и сбежал. Подальше от дворца. Не хотелось объясняться с Нике, тем более, Лорель сам не понимал, что же с ним такое вообще случилось. К себе домой он не полетел, там его точно разыщут. К счастью, в одном из лучших борделей столицы вопросов никогда не задавали — клиент желает забраться с головой под одеяло и никого из персонала не видеть? Любой каприз за его деньги, одеялом укрыли, дверь заперли.
Нике разыскал его сутки спустя. Вошел, присел на край постели, не говоря ни слова, принялся мерно, успокаивающе поглаживать одеяльный кокон. Лорель наружу не показывался, лежал и думал, что ему теперь делать.
— Он красивый, правда? — голос принца звучал беспечно и легко, как всегда. — Кирин. И имя красивое.
— Но я же тебя люблю, — жалобно протянул Лорель.
— А я тебя. Но разве это препятствие? — судя по голосу, Нике улыбался. — Ему нужен сейчас кто-то рядом.
— Я с ним рядом даже сказать ничего не могу…
— Иногда слова не нужны, помнишь? Вставай, звезда моя. Пойдем отогревать юного лорда.
Лорель выбрался из одеяла.
— Мне надо умыться…
— Я подожду, — Нике притянул его к себе, поцеловал заплаканные глаза и припухшие от постоянных укусов губы. И подтолкнул к умывальному тазу, улыбнувшись.
Лорель привел себя в порядок, насколько было возможно, причесался. Он совсем не был уверен в том, что они делают. В том, что это правильно. В том, что не сделает Нике больно. Но принц умел относиться к происходящему в его жизни легко, встречая любое событие с улыбкой.
— Может, мне там вино в голову дало… — пытался оправдаться Лорель.
Нике не помогал ему найти оправдание, просто взял за руку и поцеловал кончики пальцев.
— Идем, звездочка.
Стоило им с Кирином увидеть друг друга, они снова замерли. Принц подождал немного, хмыкнул и, ворча, что в его саду станет двумя статуями больше до рассвета, если он ничего не сделает, цапнул обоих за руки и потянул за собой, в свои покои. Приказал не беспокоить, даже если небо начнет падать на землю по воле Изначальных, втолкнул вампиров в комнату и захлопнул дверь.
— Доброй ночи, лорд Гарт, — очнулся Лорель.
— Д-доброй… Ваше высочество? Лорд Малисс? — Кирин тоже пришел в себя и поклонился.
Лорель растерянно мял в пальцах несчастную розу из сада и то бледнел, то шел пятнами.
— Называйте его просто по имени, — усмехнулся Нике. — Да и меня тоже. Как вы?
— Уже лучше, ваше вы… Принц Никелеон.
— Просто Нике, — мягко, но непреклонно потребовал тот. — Не стойте столбами, в моих покоях довольно мест, чтобы устроиться с комфортом.
Лорель уселся в кресло, чинно сложив руки на коленях. Полчаса спустя Кирин втянулся в беседу, отвечая на вопросы принца, потом и сам стал рассказывать, незаметно, исподволь Нике вытягивал из него, насколько юному вампиру, еще не перешагнувшему столетний рубеж, тяжело принимать дела, справляться с внезапно возникающими проблемами. Лорель слушал их, прикрыв глаза, понемногу задремывая. Никогда прежде он не засыпал так легко и спокойно в присутствии кого-то, кроме принца. Вообще не засыпал — пересиливал себя, держался до последнего, пока чужаки не покинут покои или кабинет, и только тогда позволял себе сомкнуть веки, устроив голову на коленях своего принца. Но сейчас… Его подняли на руки. Лорель сонно вздохнул.
— Извини. В борделе не спалось.
— Больше ты туда не пойдешь, — шепнул Нике. — Никогда не уходи от меня.
— Прости. Я расстроился… Так глупо себя вел в саду.
— Спи, — приказал принц, укладывая любовника в собственную постель.
И вернулся в гостиную, к Кирину, извиняясь за любовника, развел руками. Тот не смог сдержать улыбки, пока что мимолетной и призрачной.

Отношения между ними строились небыстро, несмотря на ярко вспыхнувшую влюбленность Кирина и Лореля. Нике не торопил, но и не отпускал Малисса, исподволь опутывая тонкими ниточками расположения Кирина, заставляя восхищаться собой, вовлекая в свои авантюрные эскапады, помогая с делами, бумагами, кредиторами, должниками. Лорель метался между ними, раздираемый чувствами, спал плохо, нервничал. Похудел.
Все случилось… Да, все случилось как раз накануне первого зимнего бала. Сейчас, по прошествии многих сотен лет, это видится так ясно: Нике специально, а вовсе не случайно запер их в своей спальне, да еще и зажег перед этим свечи с добавленным в воск афродизиаком. Обоим постепенно становилось жарко. Лорд Гарт крепился, а вот Лорель сперва разделся до рубашки, потом и ее расстегнул, извинившись.
— Какие красивые… — Кирин оказался рядом так быстро, что он не успел отреагировать, коснулся кончиком когтя рубиновой подвески в колечке, -…и необычные украшения.
Лорель прерывисто вздохнул.
— Да… Спасибо…
— И очень тебе подходят. Рубин — камень страстных натур, — коготь подцепил колечко, чуть потянул.
Лорель застонал чуть ли не в голос, глянул потемневшими глазами на Кирина. Тот улыбнулся, наклонился и… поддразнил мигом напрягшийся сосок кончиком языка.
— Кир… — Лорель задохнулся.
Дальше было что-то невообразимое, мало запомнившееся из-за туманившей голову страсти. Оба не заметили, как в спальне появился ее хозяин, уже полураздетый. Просто в один момент Лореля целовал Кирин, а в другой в его жаждущий рот впились губы принца, чтобы, оторвавшись через минуту, подарить столь же жадный поцелуй Киру. И его руки одинаково нежно ласкали обоих. Очнулись все трое сплетенными в клубок. Стесняться было поздно. Нике собственнически пригреб любовников к себе, улыбаясь, словно сытый и разнежившийся в тепле кошак.
— Не отпущу. Мои.
— Это было не очень честно, — проворчал Лорель.
— Но действенно, не так ли? Мое бедное сердце исстрадалось, видя, как вы ходите вокруг да около, не решаясь сделать шаг навстречу.
Лорель фыркнул и сделал вид, что задремал.
— Мой принц…
— Я не меняю своих решений, Кир. Вы оба — мои, а я тот еще собственник и эгоист.
— Смирись, Кир. И убери руку из-под моей шеи, — пробормотал Лорель.
— Тебе неудобно?
— Это тебе неудобно, к ночи она занемеет напрочь.
Кирин перелег удобнее.
Это был первый их день, проведенный вместе. Закат пришел вместе с чувством неловкости, которое Нике попросту заставил их отбросить, накинувшись сразу после пробуждения с ласками. Он не чурался экспериментов в постели, не боялся шокировать любовников. Просто оседлал бедра Лореля, впуская его в себя, обернулся к замершему Кирину:
— Тебе нужно особое приглашение?
Тот встрепенулся. Оба любовника как раз и были тем самым особым приглашением.
Так, как Нике отдавался им обоим, не мог больше никто. Много позже у них с Киром были и другие любовники, принц закрывал на это глаза, позволяя им пробовать, ошибаться, понимать, что никто, кроме него, не сможет дать больше. С легкой улыбкой, прятавшей обиду, прощал их «измены», разрешал ссоры. После очередной такой эскапады Лорель пришел просить прощения и заметил, насколько усталым и каким-то погасшим выглядит принц.
— Нике? — Лорель сразу же обнял его. — Что случилось, мое солнце?
— Ничего… Ничего, с чем бы я не мог справиться, мой драгоценный.
— Что я могу сделать, Нике? — Лорель поцеловал его в шею.
— Как продвигаются твои исследования магических накопителей?
— Достаточно неплохо, удалось достичь определенного успеха, закрепить его. Если по правде, я продвинулся раза в четыре.
— Можешь сделать мне парочку?
— Разумеется. Нике… Тебе стоит отдохнуть, ты выглядишь таким уставшим.
— Звезда моя, отдыхаю я только рядом с тобой и Киром. Когда вас нет, я не могу перестать тревожиться, где вы, как вы.
— Тогда мы от тебя ни на шаг не отойдем.
— Я не имею права неволить вас и заставлять быть только со мной, — обида все-таки прорвалась завуалированной жалобой.
— Ты не заставляешь, — Лорель утащил его на диван. — Ложись, я тебе плечи разомну.
Нике покорно сбросил сорочку, устроился на жестковатом ложе, уткнувшись лицом в колени любовника.
— Мне нужно будет уехать на пару недель. Дела рода.
— Тебя сопровождать? — Лорель принялся поглаживать его по спине.
— Не думаю, что это здравое решение. Я еду в Тарт.
— Один?! — вырвалось у Лореля против воли почти гневное восклицание. — Ты сошел с ума?
— Это требование князя Урауда. Риадорре нужен мирный договор с Тартом.
— Я с тобой! Ничего слушать не хочу!
— Нет. Это приказ.
Жесткий тон не оставлял сомнений и возможности спорить. Лорель и не стал, просто последовал за своим господином и возлюбленным втайне, оставив записку Кирину Гарту. Он надеялся, что очередной загул Кира в попытке доказать, что на них с принцем клином Тьма и Свет не сошлись, закончится как можно скорее. Сердце щемило предчувствие беды. И не зря, как выяснилось…

Князь Тарта не собирался договариваться. Он собирался шантажировать правителя Риадорры жизнью его сына, рассчитывая получить изрядный кусок земли. Никелеон попал в очень тщательно спланированную ловушку. Комната, в которой ему предложили передохнуть перед аудиенцией, под тонким слоем дерева была обшита толстыми пластинами серебра. И когда Лорель примчался, принц уже почти впал в мертвенный сон. Всей магии Малисса не хватило на то, чтобы добраться до принца тихо. Его схватили: князь явно ждал чего-то такого. Серебряные сети спеленали вампира-мага, обжигая не хуже солнечного света. Единственное, что успел сделать Лорель — последним всплеском сил вышвырнуть Нике прочь из комнаты. Это был первый и последний раз, когда к вампиру применялось заклятие портала.
В Трианне Никелеон возник в таком виде, словно его пару раз пропустили между жерновами дробильной мельницы. К нему сразу же метнулись слуги и Кирин. Когда стало понятно, что принц выживет, несмотря на все повреждения, когда он смог внятно прохрипеть, что Лорель остался в руках людей в Тарте, Кирин метнулся туда. Но он никогда не действовал напролом. Молодой вампир несколько ночей готовил спасательную операцию, мечась между Тартом и Трианном на пределе сил, становясь невольным свидетелем того, что творили с его любовником обозленные потерей заложника люди. Когда замок Тарт был взят, тот кусок мяса, в который превратилось тело одного из самых красивых вампиров Риадорры, вынес из пыточных совершенно седой лорд Гарт.
— Я же сказал — не езди один, — просипел Лорель, завидев Нике.
— Прости… Простите оба…
Принц плакал, не скрываясь.
— Мне бы поесть… — Лорель не был настроен на эмоции, хотелось сперва прийти в себя. И чтобы никто не трогал.

Кирин выхаживал обоих, таскал им доноров, обмывал искалеченные тела, накладывал повязки. Он попросту опасался снова оставить этих двоих хоть на миг. Тогда же поклялся — сам себе, мысленно и тайно, — что больше никогда и ни с кем не станет изменять им.
Никелеон восстановился гораздо раньше, все-таки переломы и разрывы — это совсем не то же, что раны от раскаленной стали, серебра и огня. Лорелю понадобилось больше сотни лет, чтобы его тело снова стало таким, как до плена, чтобы стерлись шрамы. Единственными напоминаниями о пережитом остались седина в черных кудрях и тонкие лучики морщин в уголках глаз. Ну, и серебряная грива Кирина.
— А тебе так больше идет, — смеялся он, обнимая Кира.
Самый младший из них, тот выглядел теперь самым старшим. И, пожалуй, был в этой троице самым рассудительным и не склонным решать сгоряча. Лорель, наоборот, ударился в подростковую безбашенность, даже в своих магических исследованиях. Нике же остался таким, каким и был. Иногда Лорелю казалось, что они толком не знают, какой же он на самом деле, их принц. Он был, словно ограненный безумным ювелиром бриллиант с тысячами граней. Потрясающий любовник, преданный друг, хитрый политик, умелый манипулятор, безжалостный воин, хладнокровный убийца. Их принц. Их солнце.


Глава третья


      Погрузившись в воспоминания, Лорель даже не заметил, что прошел пешком все расстояние — и немалое — до Вежи. Трианнская Вежа когда-то была сторожевой башней на краю города. Потом Трианн разросся, от старой стены, ограждавшей его, осталось мало что, а вот башню несколько раз перестраивали, превращая в нечто новое. Почти в замок, с тремя дополнительными башенками, с разместившимся внутри этого треугольника, выстроенным вокруг самой Вежи зданием самой крупной научно-магической библиотеки. Покои принца размещались на верхних этажах башни, там даже была открытая площадка, чтоб можно было не проходить коридорами и не подниматься по крутой винтовой лестнице.
— Вернулся из тяжкого похода по лавкам? — поприветствовал его Нике.
      Лорель смущенно улыбнулся.
— Да, завтрашней ночью еще пойду.
— Хорошо, — принц подмигнул ему.
— А Кир?..
— Закопался в архиве, как всегда. Что с тобой, звездочка? Ты словно потерянный, — принц отложил бумаги, поднялся, чтобы обнять, успокаивая.
— Я не могу поверить, что я сделал это, понимаешь?
— Еще не сделал, но уже скоро, Лорель, совсем скоро. Я этого ждал больше семисот лет, с той вашей встречи в саду.
— Как будто ты тогда знал?
      Нике кивнул.
— Знал. Догадывался — точно. Стоило только увидеть, как вас потянуло друг к другу. Уверен, что мне повезло только в том, что я тебе встретился чуть раньше, чем Кир. И в том, что моя наглость и собственнические замашки не дали отпустить ни тебя, ни его.
— И мы очень этому рады… Очень, Нике.
      Принц потянул ленту в его косе, расплел ее и запустил руки в его волосы, поцеловал непривычно нежно, ласково, едва-едва касаясь.
— Может быть… ты позволишь снова подарить тебе кое-что? Вам обоим, вернее?
— Разумеется, мой принц.
— Тогда позови Кира, хорошо? До рассвета еще четыре часа.
      Лорель отправился разыскивать будущего супруга. Который о своем статусе был совершенно не в курсе. Просвещать его он не собирался до самого бала. Кир, при всем своем уме, чересчур мнителен. Лорель догадывался, что он и на статусный браслет особо не рассчитывал, считая себя не слишком подходящей партией.
— Нас Нике зовет, Кир. Ки-ир? Ау-у-у?
      Лорд Гарт вынырнул из лабиринта книжных стеллажей с полными руками книг и свитков.
— Что случилось, звездочка? Ты уже вернулся?
— Нике нас зовет, говорю ж тебе…
— Идем, я только положу это все.
      Свою драгоценную ношу Кирин оставил на удобном столе, чтоб не искать по всей библиотеке снова. Поспешил следом за Лорелем наверх по потайному ходу — так было короче.
— Солнце наше, мы здесь!
      Нике обернулся к ним, жестом приказал присесть в любимое кресло-софу.
— Подарки принято дарить в ночь первого зимнего бала, но я… я хотел бы знать, что уже на балу они будут на вас, если примете.
      Он взял со стола небольшой бархатный футляр и подошел к креслу, неожиданно для них обоих опустился на колени.
— Я не могу подарить вам ни статусные браслеты, ни, к моему сожалению, обручальные. Но такие подарки я никогда и никому, кроме тебя, Лори, не дарил и не подарю.
      На черном бархате блестели и переливались золотой чеканкой и рубиновыми глазками четыре одинаковых колечка в виде… драконов, кусающих свои хвосты. Застежки были сделаны так, что казалось, золотые чешуйчатые тельца должны проникать сквозь плоть.
— Нике… — Лорель, как и тогда, в первый раз, часто-часто заморгал.
      Принц молча ждал их слов. Вместо этого Кирин потянулся и принялся снимать с Лореля сюртук и сорочку, потом разделся до пояса сам. Пальцы у него при этом чуть подрагивали от сумбура всех чувств.
— Лори, ты потерпишь? — Нике прекрасно помнил, как боится после казематов Тарта его любимый игл и прочих колющих предметов.
— Я… Я потерплю, — Лорель сглотнул.
— Закрой глаза. Больно не будет, — Кирин провел ладонью по его груди, заставляя ее ненадолго онеметь — заклинание было из разряда людских лекарских, и на вампиров действовало очень непродолжительное время, но этого должно было хватить.
Лорель зажмурился, принимаясь в уме высчитывать формулу наполнения накопителей разного типа. Не успел досчитать и до половины одной, самой простой формулы, когда чувствительность вернулась, принося ощущение теплых и влажных прикосновений: Кирин и Нике одновременно слизывали с его груди капельки выступившей из проколов крови, чуть тревожа кольца. Это было приятно, успокаивало, позволяя не думать про иглы и уколы.
— Поцелуешь меня? — Кирин выпрямился, потянул его к себе, позволяя не видеть, как принц сделает проколы и ему, и вденет кольца.
      Лорель занялся этим с нескрываемым удовольствием. Потом Кир негромко застонал ему в губы, когда Нике принялся вылизывать его грудь, заживляя ранки. Никогда раньше он не испытывал особенного возбуждения от ласк этой части тела, но сейчас, когда ушла боль, потревоженные соски обрели какую-то особенную чувствительность, отзываясь на короткие прикосновения острыми искрами удовольствия.
— Нравится? — восторга Лорель не скрывал.
— Да… да, о Тьма!
      Нике принялся раздевать его до конца, уступая право приласкать Лорелю. Тот к сему действу приступил с немалым энтузиазмом. Очень скоро, благодаря Нике, все трое остались полностью обнаженными. И Кирина заласкали в четыре руки, заставляя терять контроль над собой, забывать, что всегда оставался самым трезвомыслящим из них, даже когда занимался любовью. Сегодня ему предстояло познать, как можно полностью раствориться в ласках, забыть и себя, и свое имя. Нике вел своих любимых по узкой тропе наслаждения, готовя обоих — друг для друга и для себя. Это была почти брачная ночь, решил Лорель. Им удалось заставить Кирина биться между ними, до стона, до хриплого, умоляющего крика, подставлять горло под клыки — и сходить с ума от пронизывающего все естество наслаждения. До этой ночи он был единственным, чье горло не отмечали укусы. Как иначе можно было воспринимать это безумие, эту обоюдную страсть? Как иначе назвать объединившие их украшения, кроме как брачными? Ведь и Нике не зря избрал этот символ. И все официальное было для них неважно.
Для себя он решил, что постарается смириться с выбором своего принца, когда придет время. В сердце Нике они все равно незаменимы.

      Принц растормошил их перед самым рассветом, потянул в спальню.
— Я желаю выспаться в нормальной кровати, — посмеивался, подталкивая к ванной комнате, помогая смыть с тел пот, подсохшее и стянувшее кожу семя и масло, вытирая. И собственнически обнял, устраиваясь посередине, чтобы весь день спать, пропитываясь их запахом, согреваясь и согревая их. Его обхватили руками, ногами и крылом Лореля.

***

      Приглашение на первый зимний бал пришло за три дня до оного. Арис принял у Клая конверт, любопытно взрезал его и прочел текст на карточке.
— Эно! Нас приглашают в Вежу! К его высочеству!
      Мирно дремавший на диване вампир едва не свалился оттуда.
— Ты все верно прочитал, мой цветок? — он потряс головой.
      Арис устроился у него под боком, позволяя обнять себя, поднес карточку к его лицу:
— Читай сам. Мы ведь примем приглашение?
— Мы не можем отказать, — Эанор перечитал все, потом еще раз. — С ума сойти…
— Мы ведь сами собирались обратиться к нему, это наш шанс. Мне не нравится, что на каждом рауте у ее величества меня разглядывают такими глазами, словно примериваются, как бы сподручнее откусить кусок побольше, — пожаловался Арис.
— Нам нужно одеться очень парадно. И придумать историю…
— Может, не стоит ничего придумывать? Расскажем все как есть.
      Эанор задумался. Стоит ли довериться принцу и его друзьям? Арис не мешал ему размышлять. Свои предпочтения он уже высказал, а многословностью он не страдал с детства. Просто опустил голову, устраивая ее на животе вампира и прислушиваясь к ровному биению его сердца. Этот звук его успокаивал и приводил в медитативное состояние.
— Хорошо. Доверимся им… — решил Эанор.
      Вампиры ровнее относятся к Детям Смерти.
— Вплетешь мне в косу маки? — мурлыкнул расслабившийся в его тепле Арис.
— Конечно, мой цветок.
      Лорд Леанн тронулся умом — об этом знал весь королевский двор. У его избранника на браслете маки. И на одежде. И в волосах. Лорд одевает своего избранника в наряды, которые люди были склонны считать траурными: такие цвета выбирали вдовы и вдовцы. Бедняжка глуп, как пробка, если не понимает этого и радуется всему, что выбирает для него безумный патрон. «Несчастного мальчика» уже пытались просветить, но он только застенчиво улыбался, всем видом демонстрируя, что по кончики ушек влюблен в лорда Леанна. Ничего, лет через десять кто-нибудь из них опомнится. Были и те, кто утверждал, что мальчишку уведут у сумасшедшего вампира гораздо скорее. И те, кто, глядя на тонкокостное бледное создание, кажущееся в светлых одеяниях еще бледнее, думал, что однажды вампир не сдержится и вылакает его досуха. Лорд Леанн только улыбался и держал избранника за руку, никого не подпуская. Не позволял приглашать его на танец, ощериваясь на любого, кто подходил ближе, чем полагалось по этикету. «Моё, моя собственность!» — ясно читалось в вишневых глазах.
      Постепенно их оставили в покое. По крайней мере, особенно не докучали вниманием. Особенно после того, как лорд Леанн вызвал на дуэль лорда Фенвиса, посоветовавшего ему сменить избраннику браслет на ошейник, чтоб никого не вводить в заблуждение. Лорда Фенвиса он не прикончил только чудом, вернее, усилиями семи лекарей.
— Следующему, кто откроет рот, проткну не грудь, а горло, — сказал лорд Леанн на весь зал на следующем вечере. Арис жался к нему и выглядел испуганно. Только людям было невдомек, что испугался юноша не вампира, а за него.
— Тебе ничего не будет за этого идиота? Правда, не будет?
— Правда не будет, — успокаивал его Эанор.
      Хотя королева, конечно, довольной не выглядела, но вину лорда Фенвиса признала, не стоило так прямолинейно высказываться.
      Подобрать ключик к Арису ей пока не удавалось, а открыто показывать интерес к ничем не примечательному мальчишке она не хотела. Равно как и приближать лорда Леанна — только безумцев у трона и не хватало. Да тот и сам не очень-то жаловал двор, под любыми предлогами отказываясь посещать балы. Кто-то уже дал ему меткое прозвище «Лорд-Затворник», что Эанора заставило только фыркнуть.
      К себе он приглашал мало кого, хотя старался восстановить некоторые весьма важные связи. Вопросов про то, почему не искали, он больше не задавал: не искали, и Тьма с ними всеми. В конце концов, лорд Могард был прав: репутация у него была такой, что проще простого было решить, будто он нарвался на решительно настроенную даму и ее родичей. А будущее теперь намного важнее прошлых обид — Ариса нужно защищать всеми способами.

      Частыми гостями в доме Эанора стали Ланор и Сэйрис. И если наг все еще с трудом мог отнестись к юному жрецу, как к простому смертному, то у некроманта таких проблем не возникало. Он терпеливо отвечал на вопросы Ариса, рассказывал об отце, кое-чему учил со скидкой на полное отсутствие магического дара, не связанного с силами Госпожи. В один из таких вечеров вампир и наг разговорились.
— Как ты вообще умудрился его привязать? — поинтересовался Эанор у нага.
— О чем ты? — змеехвостый блаженно попивал вино, развалившись в своих кольцах, пользуясь тем, что оба избранника закопались в библиотеке, занимаясь своими делами.
— Я о том, как ты Ланора прихватил в избранники.
— Просто предложил. Иногда, мой дорогой друг, достаточно сделать вежливое предложение. К тому же, мы все равно с ним некоторое время были любовниками, а против любовника-человека мои жены не протестуют.
— А он хоть осознал свой новый статус?
      Змеехвостый хохотнул:
— Первыми его осознали господа из Гильдии. Видел бы ты их глаза!
— А каков статус твоего избранника в Гильдии, кстати?
— А ты все еще не понял? Он — левая рука Главы. Ну, по аналогии со статуей Тьмы в Веранте, помнишь такую? В правой — посох мага, в левой — книга.
— Ого? — Эанор уставился на нага. — Серьезно?
— Политика, мой отсталый друг. Курс Гильдии потихоньку меняется, так что этот ваш Аргус со своими экспериментами — персона вне закона. Весь чернокнижный молодняк стараются прибрать к рукам, упор на углубленное изучение теории, чтоб знали, к чему может привести практика.
— И я могу прикончить Аргуса?
— В одиночку?
      Эанор пожал плечами.
— Не вижу толпы желающих помочь…
— Почему бы тебе вообще не оставить эту затею? Сам подохнет.
— А если не подохнет?
— Месть, Эанор, не есть лучшее приложение сил.
— Да при чем тут месть, — поморщился вампир. — Он ведь зациклен на идее перенести свое сознание в тело очередного Прекраснейшего! И, поверь моему опыту, он это сделает. Найдет какую-нибудь дуру, которая не сумеет разродиться, вырежет дитя… Я знаю, каким рос Арис. Как он рос. Под присмотром скелета, Сэй! Он до шести лет знал ровно четыре слова: «да», «нет», «мастер» и «Рашес». Последнее — это имя скелета-воспитателя, который за ним присматривал. Я научил его говорить и дал имя, учил читать и писать. Да, Тьма меня возьми, прикованным к стене, писал буквы своей кровью. Он не знал, что такое цветы, трава, он не видел людей. Маленький дикарь, воспитанный скелетом — ты можешь себе это представить? Когда ему исполнилось четырнадцать, эта тварь, Аргус, вздумал учить его концентрировать силу. Концентрировать! Да Арис и слов таких не знал! А за то, что у него ничего не получалось, Аргус сек его розгами. Твар-р-рь! Представь, что еще одного ребенка ждет такая же участь? У меня волосы дыбом от одной только мысли поднимаются.
      Наг поднял все руки.
— Да-да, ты меня убедил. Отправлюсь с тобой… И Ланора прихватим.
      Вампир на пару мгновений замер, переваривая это предложение.
— Э… то есть… Вы хотите отправиться с нами?
— Ланор придержит магию Аргуса, он все-таки могущественнее, у него это получится.
— Если ему позволит Госпожа. Ну, и Арис тоже может помочь. Ладно, когда?
— Когда вы свободны? — наг почесал хвост, оторвав полоску чешуи.
— Эй, не вздумай линять на мой ковер, чешуйчатое! Думаю, после зимних балов. Вряд ли Аргус ждет гостей зимой.
      На ковер посыпались обрывки старой выцветшей кожи.
— Извини, ничего не могу поделать… Чеш-ш-шетс-с-ся!
— Еще скажи, что тебя почесать, — вампира передернуло, он отвернулся: очень уж странно было видеть, как отслаивается и сползает с нага старым чулком сухая, полупрозрачная, мерзко шелестящая шкурка.
— Почеши. Эй, меня ж не выворачивает наизнанку, когда ты высасываешь кровь из живого человека!
— Это нормальный процесс питания!
— А это нормальный процесс жизненного цикла!
— О чем спор? — в гостиную спустились Ланор и Арис. Юный жрец тут же любопытно присел, отколупнул кусок шкуры, потянул за него.
— На мой ковер линяет гигантский червяк!
— Скорее, змея, — некромант прикрыл рот ладонью, пряча усмешку, тоже принялся помогать Сэйрису освободиться от старой шкуры.
— Это бесполезно, он все равно меня не любит, — прошипел наг, подтягивая под себя уже ярко сверкающее кольцо, чтобы добровольным помощникам было удобнее.
— А тебя и некуда, — отозвался вампир.
— Почему это — некуда? — Ланор сдавленно фыркнул.
      Арис заинтересованно переводил взгляд с одного на другого.
— Потому что, пока доберешься, он уже пять раз ребра в порыве страсти сломает… И вообще, Сэйрис, если тебе не хватает моей любви, так я прямо сейчас готов тебе ее предоставить… За свой ковер!
— Тьма, какой же ты меркантильный, жадный кровопийца!
— Вы ссоритесь, или нет? — решил все-таки уточнить Арис, предоставивший некроманту обдирать змея до кончика хвоста и устроившийся на любимом месте рядом с Эанором.
— Нет, мой цветок. Просто мы злейшие друзья… Так что ругаемся мы обычно в шутку.
— Иногда ты ставишь меня в тупик словами, — пожаловался юноша.
— Какими именно, Арис? — Эанор погладил его по волосам.
— Как можно быть «злейшими друзьями»?
— Ну, когда-то мы были смертельными врагами… Теперь мы друзья. Постоянно подшучиваем друг над другом… И делаем вид, что все еще злы.
— Правда? А из-за чего вы были врагами? — удивился Арис, притискиваясь к вампиру сильнее и подставляясь под ласкающую руку.
— Сейчас и не вспомню, но убить друг друга мы пытались раз пять.
      Сэй открыл, было, рот, чтоб напомнить причину вражды, получил по чувствительному после линьки хвосту каблуком некроманта и вынужденно прикусил язык.
— И я сейчас шестой раз попытаюсь… — вампир зыркнул на него.
— Не надо, ну что ты, — Арис оплел его своими руками, как веточками, успокаивая нежным флером тьмы. Тонкий лучик ее скользнул и к нагу, убирая боль в месте ушиба.
      Сэйрис в священный экстаз впадать не стал, ради разнообразия. Просто благодарно прикрыл глаза.
— А я догадываюсь, из-за чего вы ссорились, — Арис усмехнулся. — Но говорить не буду.
— И не говори, мой цветок… Не стоит о таком вспоминать.
— Вас пригласили на первый зимний бал? — отстраненно поинтересовался Ланор. — Нас — да, и эта упертая змеюка требует, чтобы я пошел с ним.
— Иди. Нас тоже пригласили…
— К его высочеству?
— К его высочеству, да… — Эанор вздохнул. — Знать бы, зачем.
— Ты слишком волнуешься, — Ланор пожал плечами. — Я думаю, все будет хорошо. Вряд ли кто-то уже догадался об истинной природе Ариса. Вы были осторожны, да и Прекраснейший не производит впечатления силы.
— Тогда как объяснить внезапный интерес принца?
— Почему — внезапный? Вполне возможно, он присматривался к вам.
— Все это время? — Эанор продолжал гладить Ариса по волосам.
— Это как раз нормально — всего три месяца, — хмыкнул некромант.
      Он откинулся на хвост партнера и с некоторой толикой удовольствия ощутил крепкий торс под спиной и обнявшие руки. Иногда он сам себе не верил: неужели то, что случилось — взаправду, и он больше не одинок? Рука сама тянулась потрогать статусный браслет, из озорства украшенный нагом небольшими, выложенными перламутром и опалами черепами.
      Эанор покосился на его браслет, хмыкнул. Красиво. А, главное, скромненько донельзя. И очень говоряще: даже если некромант снимет свой неизменный балахон, браслет скажет, кто он, сразу.
— У Ариса тоже чудесный браслет, — Ланор снова листал книгу.
      Вампир фыркнул.
— Да. Все считают меня чокнутым.
— И вполне обоснованно.
— Что-о-о? Я нормальный!
— Сильно сомневаюсь в этом, — Ланор перелистнул страницу. — Что считать показателем нормы?
— Ну, я адекватно оцениваю свои поступки и не бросаюсь на людей.
— И у твоего избранника повсюду в украшениях маки.
— Просто красивые цветы? — предположил вампир, делая невинное лицо.
— Очень смешно, — согласился некромант.
— Но они в самом деле красивые. И Арису очень идут.
      Некромант оторвался от книги.
— Идут…
— А у Прекраснейших нет запрета на другие украшения? — поинтересовался вампир. — Ну, там, серьги, кольца?
— Серьги не очень желательны. Меньше лишних дырок — лучше для жреца.
      Эанор вздохнул. Жаль, а он уже и камни подобрал, и форму придумал для сережек. Ну, не желательны, значит, не будет. Но зато можно хоть все пальцы кольцами унизать.
— А отказаться от приглашения к принцу я могу? — Ланор закрыл книгу.
— Нет, никто не может. Это все равно что оскорбление его высочества.
— Но что я буду там делать? Я никогда не бывал на подобных празднествах…
— Вот и присмотришься. Ты же теперь избранник нага, а этот наг — сын посла, я прав, эй, змеехвостый?
      Сэйрис, слегка придремавший под неспешную беседу, затянув глаза полупрозрачной пленкой третьего века, встрепенулся.
— А? Простите, я задумался.
— Говорю, на балу у принца тебе придется немало потрудиться, чтоб твой некромант не сбежал.
— Зачем ему сбегать? — озадачился Сэй.
— Ненавижу сборища полностью живых существ, — некромант поморщился.
— Но мы-то тоже живые, — улыбнулся ему Арис.
— Там слишком много живых, — уточнил Ланор.
— Я тоже не слишком рвусь туда, и мне немного страшно.
      Эанор притянул избранника к себе, поцеловал, нимало не стесняясь. Наг хмыкнул, обвил некроманта хвостом, видимо, предупреждая трепыхания, подтянул к себе и тоже поцеловал. Арис мысленно возвел очи к небу: «Госпожа моя, какие же они еще дети!». Так иногда говорил Клай, и Арис был склонен с ним согласиться.
— Кстати, время трапезничать, — встрепенулся вампир.
      Гости поспешили откланяться: спокойно присутствовать при трапезе вампира мог только его избранник, причем, и сам в это же время поглощал какую-нибудь вкуснятину, чуть ревниво поглядывая на Эанора и его доноров. А Эанор не упускал случая завершить трапезу Арисом. Он все еще ни разу не покусился на его шею, кусая только в запястья, и на них не сходили следы от клыков, Арис прикрывал их кружевными манжетами сорочки и браслетом. Вампир очень тщательно следил за тем, чтобы не выпить из избранника крови больше пары глотков. Арис же больше не соблазнял его, слишком напуганный тогда результатом и словами древнейших. Хотя ему иногда и хотелось откинуть голову, подставляя под клыки горло. Но Эанор пока что его в брак не звал. И он был не уверен, что когда-нибудь позовет. Брак — это серьезно, очень. По крайней мере, так Арис решил из того, что прочитал и узнал за время наблюдений во дворце. Брак — это на всю жизнь, а она у вампиров до-о-о-олгая, если не случится насильственной смерти. А вот избранника можно сменить, конечно, не в любой момент, это не шлюха, чтоб выгнать одного и взять другого. Обычно, статусные отношения длятся от года до трех-пяти, редко когда дольше.
      Так что Арис помалкивал и ничего особо не ждал. Ему было хорошо сейчас. А если Эанор через год попросит его вернуть браслет, они все равно останутся связанными узами жреца и Стража. Даже если Арису придется покинуть уютное и безопасное поместье, он справится.


Глава четвертая


— Иди ко мне, мой десерт, — окликнул Эанор, хищно улыбаясь.
Арис отставил бокал с водой, которой запивал свой обед, вышел из-за стола и присел на подлокотник кресла вампира, поднимая рукав сорочки и браслет повыше.
— Никак не могу напиться, — признался вампир, трижды сглотнув свой любимый нектар.
— Позволь себе еще глоток, — предложил Арис. — Это не обессилит меня, а тебе подарит еще капельку удовольствия.
Вампир снова приник к его запястью.
— Как же это… превосходно…
Арис уже давно привык к болезненно-острому удовольствию, сопровождающему укус вампира, к тому, что ранки затягиваются, стоит тому вынуть клыки из них, поэтому все время, что Эанор пьет, руку Ариса пронизывает эта острая боль, вызывающая вместо отторжения только желание почувствовать ее еще.
— Как ты, мой цветок? — Эанор облизывал его запястье.
— Ты ведь знаешь. Каждый раз я хочу еще, чтобы этот миг не кончался…
— Пока что нельзя… Я голову теряю от твоей крови.
Арис погладил его по щеке.
— Все еще?
— Все еще. Она… Она так прекрасна, Арис.
Этого юный жрец не понимал, но принимал, как данность: его кровь чем-то отличается от крови других живых существ. Может быть, растворенной в ней тьмой и силой, может, чем-то еще.
Но если вампиру настолько хорошо, что он не контролирует себя, не стоит настаивать. Арис не имел права отдавать ему всего себя — даже если очень хотелось. Та часть его души, что на всю вечность осталась принадлежащей Госпоже, дикая, знавшая меньше пяти слов, та, в которой жила безжалостная и одновременно милосердная сила, которую он отпускал, отправляя Госпоже чужие души, сдерживала самоубийственные порывы, напоминая о долге.
— Что ж… — Эанор промокнул губы салфеткой. — Пора заняться делами.
— Я прикажу Клаю приготовить для нас костюмы. Нужно выбрать, в чем отправимся на бал к его высочеству.
— А я пока разберу финансовую отчетность.
— Я приду помочь тебе потом, — юноша чмокнул его в висок и поднялся. — Не скучай, Эно.
— Скучать будет некогда, — вздохнул тот. — Но я бы повалялся в твоей компании с куда большим наслаждением.
— У нас целое утро впереди, — улыбнулся ему жрец и вышел отдавать приказы о подготовке к первому зимнему балу.
Эанор поплелся в кабинет, изучать скучные счета. Он и до своего недобровольного гостевания в замке Дракона заниматься отчетностью и бумагами не любил, а сейчас и еще больше. Тогда в его доме не скользил по натертому паркету бесшумным видением жрец-Прекраснейший, а по сути — мальчишка с безумно-притягательными глазами и улыбкой бога. Сейчас хотелось бросить все, подхватить Ариса на руки, в который раз удивляясь тому, что паренек его роста весит так птичьи-немного. Унести его на диван, лежать там, обнимая. Терпеливо сносить легчайшие, как крыло бабочки, прикосновения тонких пальцев, незаметно пробравшихся под жилет и сорочку, старательно не замечать, как узкие аккуратные ноготки, потихоньку выцарапывают один конец шелкового кушака из узла на поясе. Вернее, делать вид, что он ничего не замечает.
Ему нравилось, когда Арис проявлял инициативу. Каждый такой раз становился почти-откровением для вампира, который в принципе думал, что знает свое тело вдоль и поперек, и умеет контролировать его до последнего волоска. Как выяснялось, он в этом плане становился хуже любого человека. Стоило Арису оседлать его бедра — контроль шел вразнос. Мальчишка прекрасно это понимал. И научился пользоваться, особенно после очередного светского раута, когда Эанору требовалось успокоиться. Долгий, на грани выдержки, секс, отнюдь не всегда нежный и ласковый, заставлял вампира выплеснуть все силы и эмоции в нем и позволял потом спокойно уснуть.
Эанор потряс головой, отвлекаясь от мыслей о любовных играх. Его ждут бумаги, нужно отдать распоряжение о постройке передвижного дома, который будет много удобнее, чем обычный дилижанс. И сосредоточиться нужно только на этом.

Дела отобрали несколько часов, зато теперь Эанор мог с уверенностью сказать, что освободил себе пару дней. Арис пару раз заглянул в кабинет, но тревожить не решился, и только полчаса назад пришел и угнездился на подлокотнике кресла, поставив на краю стола бокал с чистой вкусной водой. Тонкие пальцы расплели косу и почти неощутимо массировали затылок.
— Я почти все закончил… — простонал Эанор.
— Конечно, Эно, я тебе не мешаю? — пальцы перебрались на плечи, хватка стала куда крепче, уставшие от сидения за столом мышцы почти взвыли.
— Нет, любовь моя, ничуть!
Тьма иглами втыкалась в спину, чтобы разбежаться по кровотоку крохотными искрами, принося облегчение. А потом Арис отвел с шеи волосы Эанора, лизнул и крепко прикусил кожу там, где шея переходила в плечо.
— Вампир ты мой! — простонал тот.
Арис довольно заурчал, зализывая укус, но облегчение для Эанора не наступило: через миг второе плечо его было отмечено таким же ярким следом, а проворно пробравшиеся под сорочку пальцы крепко сжали сосок, царапнув по груди острыми ноготками.
— Цветок мой ядовитый, что ж ты делаешь, а?
— Догадайся, Эно.
Крепкие острые зубки прихватили мочку его уха, свободного от сережки, сжав ровно до той степени, чтобы под ложечкой скрутился горячий клубок, а боль осталась к нему пряным дополнением. В штанах почти мгновенно стало чересчур тесно. Эанор попытался воззвать к контролю. Не преуспел. Арис легко, словно шелковая лента, соскользнул к нему на колени, одновременно — и как только успел? — стягивая тонкий пояс домашних штанов и раздергивая их шнуровку, чтобы освободить член вампира и не доставлять ему больше неудобств. Горячий язык прошелся вдоль шеи, снова потревожил укус. Эанор нащупал его ладонь, положил на свой член. Арис слегка приласкал его, скорее, поддразнил.
— Не торопись, Эно…
Сорочка вампира капитулировала перед ловкими руками юноши, оставляя его почти обнаженным: штаны Эанор сдернул до колен сам, приподнявшись в кресле вместе с Арисом, не чувствуя его веса вовсе.
— Не могу не торопиться.
Арис наклонился и чувствительно прикусил кожу рядом с соском, отмечая грудь вампира первым из будущих следов. Не дав опомниться, запустил язык в подмышечную впадину, провел им по руке и куснул чуть выше локтевого сгиба. Эанор застонал — возбуждало такое неимоверно. Он изо всех сил сжимал мягкие подлокотники кресла и старался не дергать бедрами. Арис по ним и так достаточно чувствительно ерзал. Причем, оставаясь возмутительно одетым. Юноша это тоже заметил, так что, прихватив губами кожу на горле под подбородком, потом и сам подбородок, потом — нижнюю губу, прошептал, прежде чем погрузиться в жадный поцелуй:
— Раздень меня, Эно.
Вампир принялся аккуратно освобождать его от ткани, словно драгоценный подарок разворачивал. Арис никогда его в этом не торопил. И сам не спешил нетерпеливо сдернуть жилетку и путающийся под руками Эанора пояс. Словно даже эти заминки доставляли ему удовольствие. Может, и доставляли — пока вампир сражался с его одеждой, Арис успел оставить на его груди и плечах еще штук пять меток, заставляя его взрыкивать на каждый укус.
— Люблю тебя… — вампир лизнул его в шею. Потом еще раз.
— А я тебя, — отозвался Арис, оперся о его плечи, вытягивая ноги назад и быстрыми движениями спинывая с себя домашнюю обувь и штаны.
И полная нагота Прекраснейшего в который раз ослепила его Стража, заставила разум отодвинуться, уступить страсти. К счастью, выдержки Эанору хватало на две вещи: не выпивать и не брать слишком нетерпеливо. Да и Арис бы не позволил второго. Несмотря на то, что вампир был заведомо сильнее, в сексе контроль оставался у Ариса. О том, каким образом он подчиняется, Эанор старался не думать вообще.
— Тише, тише, мой хороший… — шептал ему на ухо жрец, плавно покачивая бедрами, и мир начинал покачиваться в том же темпе.
Вампир отрывисто стонал, полностью подчиненный своему избраннику.
— Еще? — губы Ариса теребили мочку, ласкали, дразнили, чтобы отступить и снова спросить: — Еще, Эно?
— Еще, — стонал вампир.
Сила куда мощнее его самовнушения и самоконтроля держала его тело насаженным на острую спицу удовольствия и не позволяла соскользнуть с нее к оргазму-освобождению.
— Арис…
Раньше Эанор имена любовников не шептал. И не стонал. И не выкрикивал, на пределе сил вжимая в себя тонкокостное тело, обхватывающее так жарко, пульсирующее там, где они соединялись, так сладко.
— Да-а-а-а, Эно…
А еще его имя никто так не выстанывал. Накрыло его мгновенно, словно державшие его силы отпустили в милостивую Тьму.

Очнулся Эанор, осознавая, что сил у него хватит сейчас еще на парочку гроссбухов и десяток счетов. Выглотал принесенную любовником воду, благодарно принял его заботу по расчесыванию и заплетению косы, поправил штаны и натянул назад сорочку — и снова склонился над документами.
— Еще немного, — пробормотал он. — Зато потом сможем проводить вдвоем побольше времени.
Арис согласно кивнул, погладил его по плечу:
— Я буду в библиотеке, Эно.
— Да, мой цветок, — вампир погрыз карандаш.
Чтобы иметь возможность спокойно путешествовать, нужно иметь стабильный приток денег в банк. У рода Леанн были свои предприятия, дававшие доход, была земля, приносившая арендную плату. Сейчас он пересчитывал, насколько стоит поднять аренду, не отдать ли приказ расширить производство, или сменить управляющего, вложить деньги или отозвать свои капиталы. Работать с финансами было намного труднее, чем их тратить. Но Эанор все-таки сумел справиться со всей работой за три часа, выкроив время на то, чтобы побыть с Арисом. Просто побыть, прогуляться по оранжерее, где все так же зеленели растения, но цветов стало мало, а кое-какие деревца сбросили и листву. А потом — по парку, где, расшалившись, они некоторое время перекидывались снежками, а потом целовались, завалившись в сугроб.
— Главное — не простудиться до этого самого бала, — заметил Эанор.
— Я не дам тебе простудиться, — улыбнулся Арис. — Но сейчас лучше пойти и выпить горячего чаю мне, и горячей крови — тебе.
— Тебе не простудиться, мой цветок. Идем…
— Я привык к холоду, хотя там зимы были не такие суровые, но там, где я обитал, топился только один камин, а я бродил по всему замку, не всегда одетый, как следует.
— И что? Теперь все иначе.
— Именно. Я одет и под присмотром, поэтому ну как я могу заболеть? — Арис потерся холодным носом о его щеку.
Эанор повлек его в дом.
— Клай уже вынул самые красивые наши наряды, можем выбрать, в чем отправимся на бал в Вежу.
— Нам нужно что-то неброское и при этом чтоб было видно, что стоит дорого… Ни к чему выделяться особенно, это зимний бал, они обычно не место для сверкания драгоценностей и меряния разноцветностью костюмов.
— Я не хочу идти в светлом, — заметил Арис. — Ты сможешь вытерпеть меня в том черном костюме?
— Да, конечно, — кивнул Эанор.
Это, конечно, не избавило бы его от приобретенной репутации чокнутого. Но хотелось уже полюбоваться на свой цветочек в чем-то новом. И черный бархат с тонкими золотыми узорами вышивки, изображающей в кои-то веки не маки, а кленовые листья, был тем самым новым.
— А я, пожалуй, выберу темный сапфир… Буду дразнить принца родовыми цветами его любовника и поддерживать репутацию блаженного идиота.
— Думаешь, это здравое решение, если мы хотим заключить с ним союз? — Арис приложил к своему бархатному колету названный Эанором колет, вздохнул: в паре они смотрелись бы замечательно.
— Вполне. Цвета не закреплены за представителями рода, просто считается хорошим тоном носить одежду родовых цветов. А в сером я как траурная мышь, вылезшая из погреба.
Арис прыснул.
— Неправда, тебе любой наряд идет.
— Ну-ну, как говорят люди, «подлецу все к лицу»?
— Почему — подлецу? Ты честный и иногда даже слишком.
Эанор рассмеялся.
— А еще мне идет темно-синий.
— Верно, я это еще в Кронгарде заметил.
— Так что надену его, будем смотреться вместе превосходно.
Вызванный почти на рассвете сонный Клай тем не менее встряхнулся и уверил, что наряды к назначенному дню будут идеально вычищены.
— Спасибо, Клай. И украшения тоже?
— Все будет готово, милорды, что прикажете.
Клай уже знал, что у Ариса есть одно самое любимое ожерелье, на которое Эанор выкинул кучу денег: несколько цветков мака, выложенных гранатами и изумрудами, и золотые колоски, все это выглядело как недоплетенный венок. У самого Эанора из любимых украшений было разве что простое золотое кольцо в виде виноградной лозы, подарок матери. Зато избранника он баловал по-полной. Заколки, перстни, булавки для шейных платков, броши. Арис старался придерживать это его увлечение.
— Зачем мне так много? У меня всего десять пальцев, и на больших кольца носить не удобно. А ты даришь уже двенадцатое.
— Чтобы тебе было, из чего выбирать.
Арис улыбался и редко когда надевал что-то кроме того самого ожерелья да простенького, но очень ему нравящегося перстня с овальным гранатовым кабошоном — камень казался ему каплей свежей крови.
— Что ж, цветок мой. Нам тоже стоит подремать немного.
— Угу.

Уже после ванны, укладываясь в любимую позу и зевая через слово, Арис спросил:
— Я видел у тебя чертежи. Это наш передвижной дом?
— Да, он. Мы ведь собираемся путешествовать, так?
— Ага. Но в горы к нагам нам с ним не забраться. Сэй рассказывал, там только пешком можно.
— Оставим где-нибудь, поднимемся пешком в горы.
Вспышку ревности на это короткое «Сэй» вампир постарался проигнорировать. У друга теперь был свой избранник, ревновать было глупо. К тому же, Арис просто приятельствовал с нагом. И это было нелегко — переломить подобострастие, чтобы построить сперва приятельские отношения. Возможно, они в самом деле станут друзьями. Эанор теперь понимал, что у него настоящих друзей и не было, Сэйрис… на самом деле сначала был заклятым врагом и соперником. Только теперь их отношения, кажется, перерастали во что-то иное. Как именно это получилось, вампир сказать не мог. Но уже то, что Сэй собрался с ним к замку Дракона… Это было что-то неожиданное и очень волнующее. От него этого Эанор не ожидал совершенно. Этот вопрос стоило прояснить, хотя бы для самого себя. Доверять и верить разумным, кроме, наверное, Ариса, он разучился совсем. Вдруг нагу что-то от некроманта нужно по своим мотивам?
По словам Ариса выходило, что поживиться в замке Дракона особенно нечем, разве что библиотеку обнести — библиотека там была большая. И довольно однообразная — книги, в основном, по некромантии и близким к ней наукам, алхимии, магии крови, заклинательной магии. Все остальное, по всей видимости, тот же «Миропорядок» Лотура и прочие книги, не имевшие отношения к магии или лекарской науке, затесалось на полки случайно. Что же Сэйрису там могло понадобиться? Поговорить с нагом он собирался после бала. Лучше сразу все прояснить, чем ломать построенные планы. До бала настроение никому портить не хотелось.
Арис уже тихо посапывал, уткнувшись носом в плечо и крепко прижавшись всем телом. Теплый, даже горячий, приятный на ощупь своей тоненькой шелковой шкуркой и густой гривой. Огненный цвет не слишком-то и потемнел от травяных настоев, все равно полыхал на солнце искрами в кудрях. Эанор умиленно улыбнулся. Его личное солнце. Любимое. Мысль предложить Арису супружеский браслет уже приходила не раз. Но пока что стоило подождать, когда у них появятся союзники. И можно будет перестать волноваться о будущем.

День до бала они наполовину проспали, набираясь сил, зато вечером пришлось терпеть усилия куафера, хотя Арис с радостью доверил бы свои волосы только Эанору. И вместо привычной уже косы на голове возникло нечто сложносочиненное, украшенное шпильками с гранатовыми головками и шелковыми маками.
— Ты прекрасен, — выдохнул Эанор, рассматривая его.
Арис улыбнулся, он к своему внешнему виду был удивительно равнодушен. Хотя восхищение вампира ему нравилось.
— Прекрасен у нас ты, я это с самого первого дня нашего знакомства знал, — он поправил кружева на воротнике Эанора и пробежался пальцами по узорному плетению его косы, длинной и толстой, предмету зависти придворных дам.
— Придется тебя весь бал за руку держать, чтобы никто не увел. И не отвлек. И не попытался украсть такое произведение искусства, — Эанор облизал его взглядом.
— Даже принц? — Арис лукаво блеснул глазами и наклонил голову к плечу.
— Даже принц. У него есть свой фаворит.
— Да? А кто? — удивился юноша. — Ты мне не говорил, а сам я не замечал ничего такого. На приемах у королевы он всегда один и танцует с разными разумными.
— А возвращается только к одному и тому же… К одним и тем же. У него их двое.
— Советник Гарт и лорд Малисс, — догадался Арис, улыбаясь.
— Именно, — кивнул Эанор.
— Я хочу потанцевать с лордом Малиссом, — Арис не просил — ставил в известность.
— Хорошо, — Эанор согласно кивнул.
Зачем жрецу этот танец, он не спрашивал. Хотя понимал: отпустить Ариса даже на один танец ему будет трудно. Инстинкт собственника и непроходящий страх за юного Прекраснейшего так просто не подавишь.
— Но ты уверен, что тебе это нужно, мой цветок?
— Я предпочел бы пару кругов с принцем. Во время танца можно поговорить, и никто не подслушает и не подсмотрит.
— Постараемся устроить, — кивнул Эанор.
— И не ревнуй, — Арис прижался к нему, наплевав на то, что может помять кружева. — Как думаешь, его высочество тоже ревнует своих фаворитов?
— Не знаю. Наверное.
— То есть, позволив мне танцевать с ним или кем-то из его лордов, вы сделаете взаимный реверанс друг другу.
— Да, это так, — кивнул Эанор.
— И еще. Если я правильно понял, к окружению принца присматриваются очень многие. Послы так точно. А Сэйрис — сын посла нагов. И он явно будет крутиться рядом с нами, потому что я обещал Ланору прикрыть его флером теней от излишнего внимания.
— И что? — не понял Эанор.
— Интерес принца к нашей компании не пройдет даром. Сешш Крассис уже интересовался, что это его сын зачастил к Затворнику в поместье, — пояснил Арис и чуть насмешливо вскинул брови: — Кто из нас придворный, любовь моя, ты или я?
— Я, но я больше занят тем, как бы отгонять от тебя всех посторонних.
— Ты наработал репутацию, пусть теперь она работает на тебя.
— Хорошо, теперь буду по сторонам смотреть.
Арис, наговорившись за эту краткую беседу на месяц вперед, просто молча улыбался ему. Слуги доложили, что утепленная коляска готова, и можно отправляться — уже стемнело.
— Что ж… Я готов, — решил Эанор.
Он нервничал, но пытался скрывать эту нервозность. Поглядывал на спокойного Ариса и словно подпитывался этим спокойствием от него, обнимая. Хотя у юного жреца оно было всего лишь очень хорошо отработанной маской, и это понимали оба.


Глава пятая


Ко дворцу Арис и Эанор явились, уже будучи полностью собранными.
— Я так хотел побывать здесь, — Арис любопытно осматривался, пока слуга-вампир вел их к празднично украшенному залу.
— Мечта исполнилась, мой цветок?
— М-м… доберусь до библиотеки — скажу точно, — мечтательно улыбнулся юноша.
— Но до библиотеки у нас все-таки бал и прочая светская жизнь.
— Поэтому до мечты еще несколько шагов, — согласился Арис.
Его костистая, бледная кисть с полупрозрачной кожей, просвечивающими венками, плавно легла на сжавшийся кулак вампира. Это, как и «статусный» браслет — знак пары, не состоящей в браке. Будь они супругами, ладонь Эанора была бы раскрыта.
— Эанор Корган, лорд Леанн. Арис Коргис эт Леанн, — провозгласил распорядитель бала.
Они вступили в зал. На них сразу же уставились все. Эанор ослепительно улыбнулся, мысленно пожелав гостям дворца провалиться. Он смотрел внимательно, отмечая жадные взгляды, потрясенные взгляды, алчущие. Он заметил, как расширились зрачки в глазах принца, когда он повернул голову и взглянул на них. Прочитал по губам беззвучно соскользнувшее с них: «Прекрасны…»
— Что ж, мы всех впечатлили, — шепнул он. — Добрый вечер, ваше высочество, — изящный поклон.
Страх, ледяной лапой вцепившийся на миг в сердце, отпустил: он ждал, что принц скажет «Прекраснейший» и в этот момент не мог даже дышать. Арис чуть сильнее сжал пальцы на его кисти, стараясь успокоить без привычной тьмы и силы. Его поклон был так же изящен и отточен, чуть ниже, чуть глубже, как полагается по статусу.
— Добрый вечер, лорд Леанн, добрый вечер, избранник лорда Леанна. Рад, что вы почтили нас вниманием.
Мысленно Эанор скрежетнул клыками. О, конечно, теперь все внимание всех собравшихся приковано к ним. Сам принц снизошел, и не просто так — спустился с возвышения, где с удобством располагался в кресле, шагнул навстречу, словно долгожданным друзьям. Вон у колонны посол Шеррис, перехватил взгляд, отсалютовал бокалом. С другого края неторопливо движется сквозь толпу белохвостый наг, почти точная копия Сэйриса, но это его отец.
— Надеюсь, что праздник вам придется по вкусу, — продолжал принц, очень тепло улыбаясь им обоим.
— Мы тоже надеемся, ваше высочество.
Арис смотрел на принца несколько отрешенно, улыбаясь явно чему-то своему.
— Что ж, наслаждайтесь приемом, — принц кивком головы отпустил их.
Но не отпустили чужие взгляды.
— Вина, мой цветок?
Арис перевел взгляд на Эанора, подумал.
— Я попробую один бокал.
Эанор принес ему самое легкое вино, какое только нашел. Обычно на приемах Арис пил только воду или фруктовые соки, если таковые были. Здесь — не было, только вино, вода и услужливые мужчины и женщины в скромных нарядах с открытыми по локоть руками и золотыми медальонами с гербом принца — доноры.
— Попробуй, мой цветок. Или лучше воды?
Вино пахло солнцем и летом, но вкус Арису не понравился: кисло, немного жжет язык. Он чуть заметно покачал головой:
— Лучше воду, Эно.
— Сейчас принесу, мой цветок.
У столика с напитками его встретил ливрейный слуга, с поклоном протянул поднос, на котором стоял хрустальный бокал с чем-то, что пахло самым обычным яблочным соком. Кто-то, скорее всего, мелькнувший незамеченным лорд Малисс или лорд Гарт, а может быть, и сам принц, заметил, что вино Арису не пришлось по нраву. Такое внимание… очень настораживало.
— Благодарю, — сказал в пространство Эанор, не сомневаясь, что услышат.
Нервную дрожь пока удавалось сдерживать, но внутри все вздрагивало и холодело от страха. И не за себя — после клетки Эанор перестал бояться смерти. Ему было все равно, что случится с ним. Но Арис… Надо забрать его и сбежать. Тьма с библиотекой. Но как это сделать, не вызвав подозрений? Они только прибыли, уйдя сейчас, он перечеркнет саму возможность заполучить в союзники принца и будущего короля. Может, просто уйти в эту библиотеку? Нужно перетерпеть три обязательных танца. И около часа до них.
— Ты дрожишь, Эно, — Арис принял у вампира бокал с соком и обнял его одной рукой. — Что случилось?
— Страшно. За тебя… Все так смотрят, а уж после внимания принца…
Арис покачал бокалом.
— Да. На фуршетных столах нет сока. Так что это тоже знак, — кивнул Эанор.
— Потерпи. Я должен с ним поговорить. Он нам нужен.
— Один танец — и мы уходим.
— Два. Первый я буду танцевать с тобой. Успокойся, Эно, иначе начну трястись и я.
Вампир кивнул, огляделся. На них все еще смотрели, пришлось улыбаться. До плена он никогда бы не предположил, что бал может стать каторгой. Он привык кружить в танце дам, непринужденно обсуждать скаковых лошадей и совиные охоты, тех же дам и скандалы, искать себе приключение на ночь — дуэль или секс, тут уж как повезет. Сейчас он ждал первого танца, считая минуты. Первый. Еще один, если принц пригласит Ариса… А если нет?
— Эно, очнись, или мне придется укутать тебя в исцеляющую тьму, — Арис до боли от впившихся в кожу ногтей сжал его руку. — Пойдем, я вижу Сэя и Ланора.
— Да, хоть кому-то тут хуже, чем мне… Идем.
Они успели подойти как раз к моменту, когда рядом с несчастным змеехвостым воздвигся мраморной колонной его отец. Посол нагского княжества, похоже, впервые видел избранника своего сына. Ланор снова уткнулся в книгу и окружающее не воспринимал от слова «совсем». И прекрасные свои глаза не поднимал. Сэйрис оказался второй жертвой внимания двора. Кончик его хвоста нервно трепетал, выдавая то, что это внимание не осталось незамеченным и нага взволновало. Как и приближение отца.
— С-сын мой, вы не познакомите меня с-с-со с-своим избранником?
— Да, отец. Это Ланор Герен из Гильдии Некромантов, — Сэйрис попытался отвлечь избранника от книги, получил от него острым локтем в бок и охнул.
Сешш Крассис внимательно проследил за этим обменом «любезностями», и уголки его плотно сжатого рта дрогнули в слабом намеке на улыбку.
— Очень приятно, элор Герен.
— Элорет. Взаимно, сешш Крассис из Дома Белого Змея, — некромант захлопнул свой гримуар и поднял безмятежный сияющий взор на нага.
Тот слегка свил кольца, подаваясь назад, затем опомнился.
— Что значит «элор» и «элорет»? — тихонько поинтересовался Арис у внимательно наблюдающего за сценой Эанора.
Вампир так же тихо хмыкнул и пояснил:
— Элор — это мастер, так называют любого члена любой гильдии, который добился мастерского перстня. Вон он у Ланора на левой руке, печатка с серым лунным камнем. Элорет — это магистр.
Некромант не отреагировал на явное замешательство нага, зато Сэйрис подобрался, ограждая его своим хвостом.
— Что ж, рад знакомс-с-ству, — посол улыбнулся. — Сын, нам нужно поговорить.
— Да, отец, — Сэйрис чуть наклонил голову. — Ланор, я оставлю тебя ненадолго.
Ланор согласно кивнул и снова уткнулся в книгу. Арис потянул Эанора к нему поближе.
— Приветствую, элорет Герен.
— Доброй ночи, — некромант водил пальцем по строчкам.
— Что ты все время пытаешься вычитать? — Арис очень осторожно накинул на некроманта полог тени, почти прозрачный, невидимый для других, только чтобы внимание гостей рассеялось и отвлеклось от Ланора.
— Ничего особенного, просто в этой книге собраны все знания мира, вот и читаю.
Арис заглянул в книгу, но знаки, словно насмехаясь над ним, заплясали и забегали по страницам, не давая не то, что прочесть — понять, из какого они языка.
— Только я могу ее прочесть, — некромант улыбнулся.
— У-у, так не честно, — протянул Арис, заставляя сдерживать смех и Ланора, и вампира.
— У тебя и так полно книг, дитя.
— Но эта-то интереснее. А если тут собраны все-все знания мира, ты же можешь мне прочитать?
— Могу, но кое-что из этого тебе знать не следует.
— Например, что? — Арис посмотрел на него, состроив умильное выражение лица.
— Кое-что, чего не стоит, — на некроманта это впечатления не произвело.
— Ладно, дядюшка Ланор, вредный ты.
— Я не прихожусь тебе родственником, — педантично заметил некромант.
— А мне все равно. Твоя бабушка — моя мама.
— Говори потише, дитя.
Арис вздохнул.
— Все равно нас никто не услышит под пологом. И не обратит внимания.
— Вам нравится праздник? Вы ведь должны веселиться?
— Эно здесь не нравится. А я жду танцы.
— Танцы? — Ланор огляделся. — Хм, стоит отойти подальше в угол, чтобы не мешаться.
— Может быть, ты тоже повеселишься? Ну, хоть немного? — Арис мягко потянул из его руки гримуар, тот все равно был зачарованным и упасть не мог.
— Я не люблю веселье, юноша, — книгу некромант выпустил, та послушно повисла в воздухе рядом с ним.
— Но танцевать-то ты умеешь?
— Разумеется, не очень хорошо, но умею. Пришлось научиться, раз уж приходилось общаться с аристократами.
В их уголок приполз отпущенный отцом Сэйрис, выглядел он слегка ошарашенным.
— Что такое? — Эанор внимательно взглянул на него.
— Если вкратце, меня сперва чуть не загрызли, потом дали благословение, — наг встряхнулся и более осмысленно посмотрел на всю компанию. — Да. Нам нужно будет поговорить после бала.
— Непременно, — уверил его вампир. — Арис, идем, пора готовиться к танцу.
Юноша кивнул и последовал за ним, поближе к центру зала.
— Что ж, по крайней мере, они не будут на нас таращиться во время танца. Фигуры сложные.
— Аманата? — Арис не был уверен в том, что сумеет без ошибок пройти все шесть кругов этого сложного танца, почти ритуала — его всегда танцуют первым на первых зимних балах.
— Аманата. Я подскажу…

Зазвучала музыка, и принц Никелеон спустился со своего возвышения, отвесил галантный поклон первой же даме, попавшейся ему на глаза. Арис, внимательно наблюдавший за ним, прекрасно понял, что это было именно так, и здесь, в зале, нет той, которая могла бы считаться его фавориткой. А с фаворитами он почему-то не танцевал. Надо потом спросить у Эанора, почему так. Вампир с поклоном предложил ему руку, и они влились в уже размеренно движущиеся по кругу пары.
— Все просто, — шепотом принялся объяснять Эанор. — Как мы учили. Круг, поворот, поклон.
Арис старался не думать ни о чем, кроме счета шагов под тягучую, немного печальную музыку. Аманата открывала бал, матайя — закрывала. И если первый танец был прощанием с ушедшим годом, летом, то матайя — радостью вампиров от наступления долгих ночей. — Наконец-то, — выдохнул Эанор, распрямляясь из последнего поклона.
Арис был с ним полностью согласен. Ну, не любил он танцевать. Но здесь и сейчас нужно было потерпеть. Он отчего-то был уверен: второй или третий танец принц отдаст ему.
— Подождем… — вампир отвел его к стене. — Второй танец через минуту.
Однако он ошибся. Принц поднялся на возвышение, и распорядитель бала тут же трижды стукнул своим жезлом. Гости замолкали, разворачивались, чтобы видеть Никелеона.
— Сегодняшняя ночь — ночь праздника, — говорил принц негромко, но его голос хорошо был слышен в каждом уголке зала. — И для меня она — празднична вдвойне. Лорд Гарт, лорд Малисс, прошу.
Фавориты приблизились к нему. Лорд Малисс что-то прятал за спиной. Время замерло, замерли все в зале. Лорель глубоко вздохнул и опустился на одно колено перед Кирином.
— Кирин Айрисс, лорд Гарт, я прошу тебя стать моим супругом.
— Я согласен, — только неимоверное усилие воли помогло Кирину сказать это спокойно.
Лорель поднялся и протянул ему на раскрытой ладони свой свадебный дар — браслет в виде дракона, кусающего себя за хвост. Кирин застегнул его на руке, крепко обнял Лореля — насколько приличия позволяли.
— Люблю тебя, — шепнул он.
— А я — тебя.
— Властью наследного принца Энрата я, Никелеон Керианн, объявляю этих достойных мужей супругами отныне и до конца вечности, — торжественно провозгласил принц.
Все зааплодировали.

— Какая милая пара, — шепнул Эанор.
— Ты же говорил, что они… — начал Арис, но вампир сжал его ладонь.
— Тс-с-с, я объясню дома.
— Ладно…
Арис уставился на вампиров.
— Бал продолжается, — принц кивнул распорядителю, и вновь зазвучала музыка.
Принц к ним не направился, так что Эанор отвел Ариса подальше к портьерам. Этот танец был вне программы, потому что только для двоих, и гости праздника пялились на круживших в почти интимном, согласно традициям, объятии вампиров.
— Они выглядят так… так красиво. У меня снова не хватает слов, Эно, — восхищенно шептал Арис.
— Мы будем не хуже, — бездумно брякнул Эанор.
Арис вскинул на него замерцавший серебром взгляд и крепко, до боли, стиснул в ладони его пальцы. Но промолчал. Эанор поцеловал его в висок.
Свадебный танец закончился, и оба вампира незаметно исчезли из зала. Как и принц — со своего возвышения. Арис пробежал глазами по залу, но не заметил его. Пока негромкий голос искомого принца не прозвучал сбоку:
— Лорд Леанн, не уступите мне честь пригласить на танец вашего избранника?
— Да, ваше высочество, — Эанор склонил голову.
Арис готовился к этому, но — Тьма ведает! — ему потребовались все его силы, чтобы не дрожать, вкладывая свою ладонь в ладонь принца Никелеона.
— Я так страшен? — улыбнулся тот.
— Н-нет, милорд, — неуверенно пробормотал Арис. Все заранее заготовленные слова испарились, вылетели из головы.
— Тогда давайте танцевать.
Словно в насмешку над страхами юного жреца зазвучала музыка для гатан-амиты — танца, где нужно было подать партнеру обе руки и повторять его движения в противоположном направлении. С древнейшего языка вампиров это переводилось как «скованные вместе». — Итак, как вы находите вечер? — начал принц с незначительной светской болтовни.
— Прекрасным, ваше высочество. Я мечтал попасть в Вежу с момента приезда с лордом Леанном, — честно ответил юноша.
— Что ж, а я мечтал познакомиться с вами обоими. Поближе.
— Чем же вас так заинтересовали наши скромные персоны, милорд?
— Легендарностью, — принц слегка прищурился. — Вы ведь все поняли.
Арис сглотнул.
— Возможно, вы все же… поясните, милорд?
— При всех? — принц приподнял бровь.
— Н-нет, ваше высочество, это излишне. Тогда где же и когда?
— После бала, когда гости разъедутся.
— Да, милорд, как прикажете.
Уже в самом конце Арис спохватился и даже смог улыбнуться:
— Милорд, спасибо за угощение. Сок был просто восхитителен.
— Рад, что вам все понравилось, — кивнул принц.
Ариса он отвел к Эанору и передал из рук в руки, и это было совсем нелишне: на юношу плотоядно смотрело большинство дам и кавалеров в этом зале.
— Ты был прекрасен, цветочек. Теперь сбежим от чужих взглядов. Идем в библиотеку, мой цветок?
— Куда угодно, только подальше отсюда, — Арису совсем не хотелось того внимания, которое принц к нему привлек, и нужно было рассказать любимому Стражу, что тот догадался, кем является Арис.
Эанор поспешил увести его из зала в небольшую галерею для прогулок. Слуга принес им плащи: галерея не была застеклена, кое-где под балюстрадой лежал наметенный ветром снег. Арис глубоко вдохнул морозный воздух, закашлялся и прижался к вампиру.
— Он все знает. Знает, кто я.
— Что ж, разговаривать будет легче… — кивнул Эанор.
— Это из-за меня… Тогда, в дилижансе, помнишь, как лорд Гарт вскинулся?
— Помню. Но мы ведь хотели рассказать.
— Мне показалось, что его высочество заинтересован в нашей безопасности.
Эанор довольно улыбнулся.
— Это отлично.
Арис тоже выдохнул, подумал и предложил:
— Вернемся в зал? Там накрыты фуршетные столы, а у меня от нервов аппетит разыгрался.
— Вернемся. Повезло, что здесь есть наги и львиногривы. Еда есть для всех.
— Думаю, даже если б их не было, и никого из людей, кроме меня, стол был бы все равно накрыт. Принц весьма предусмотрителен.
— Он же принц.
В зале Эанор отвел Ариса к Ланору. Ошивавшийся рядышком Сэйрис оглядел обоих с беспокойством:
— Я уж думал, вы улизнули с бала!
— Сэй, будь так любезен, принеси мне легкого белого тарского, — Ланор захлопнул свой гримуар, провел по корешку, и книга исчезла.
Наг стремительно заструился прочь.
— Он сейчас вернется, я выпью вина, и вы, лорд Леанн, пригласите меня на танец. А змеюка останется охранять ваш прекрасный цветок. Все в порядке, все хорошо, мальчик перенервничал от того, что сам принц пригласил его на гатан-амиту.
— Хорошо, элорет, — вампир склонился в легком поклоне.
Ланор тонко улыбнулся ему. Запутать малый двор, априори считающий Затворника чокнутым? Да! Посмеяться — пусть только мысленно, — над теми, кто считает некромантов нелюдимыми тварями, которым милее ковыряться на кладбищах и поднимать скелетов? Да! В конце концов, Арис прав, когда еще доведется попасть на Первый зимний бал и повеселиться в такой компании?
— Оказывается, балы — это весьма увлекательное занятие.
Вернулся Сэйрис, прихвативший вместо одного — три бокала, благо, хватало рук.
— Вишневый сок для юного гостя его высочества, — протянул один Арису. — Вино для моего избранника. Тебе, мой друг, уж прости, никого не прихватил.
Свой бокал он выпил мелкими глотками — взял себе чистую воду.
— Я выпью попозже, присмотрел себе одну милую рыженькую девушку.
Они допили свои напитки как раз к тому времени, как музыканты сменили мелодию.
— Сэй, отведи Ариса перекусить. А вас, элорет, я приглашаю на танец, — вампир поклонился некроманту, внутренне фыркая: кто б ему лет пять назад сказал, что так будет — сожрал бы.
Таращились на них так, словно они решили заняться сексом посреди зала, а не просто вышли рука об руку на танец. Умнейшие вампиры и люди королевства и разумные сопредельных стран! Неужели ожидали чего-то иного? Удивлялись выбору принца? Ха! Впервые за последние сто лет Ланор чувствовал себя так, словно сбросил тяжелый, сковывающий движения панцирь. И танцевалось ему легко, несмотря на то, что практики не было давно, да и умел он не так уж много.
— Танцевать с вами — удовольствие, элорет. — Эанор усмехался.
— Я не слишком люблю официоз, — заметил Ланор. — Называйте меня по имени, лорд Леанн.
— Хорошо, Ланор, непременно.
— Как вам нравится праздник?
— Он великолепен. Как и всегда. Приемы у принца блистательны.
— Особенно блистательны тем обществом, что он собирает под своим крылом.
— Изысканнейшее, — согласился Эанор.
— Интересно было бы знать, отправятся ли послы и советники днем на прием у ее величества после этого бала, — некромант снова улыбнулся чуть ядовитой, тонкой улыбочкой. — И что будут обсуждать там. Правда?
— Правда. Жаль, что не могу там быть.
— Но зато можем мы с Сэйрисом. И будем.
— Расскажете? — воодушевился вампир.
— Несомненно, лорд Леанн, несомненно. Как и вы, думаю, поделитесь, о чем с вами будет говорить его высочество на аудиенции после бала. Мы ведь союзники?
Эанор слегка прищурился. Вот оно как. Впрочем…
— Да, союзники. Обменяемся информацией завтра вечером?
— Непременно. Думаю, если мы прибудем к ужину, это будет уместно?
— Вполне.
Эанор решил, что сам поужинает пораньше. Сэйрис, конечно, не станет блевать от вида его трапезы, но это… все же это было нечто такое, что он был готов разделить только с Арисом. Танец завершился, он отвел Ланора к его змеехвостому, который стойко охранял Ариса, пробующего тарталетки и прочие кулинарные изыски с фуршетных столов.
— Оставлю вас ненадолго. Твой энтузиазм, цветочек, разбудил во мне аппетит.
Арис закивал, даже не задумавшись о том, что его вампир пошел кого-то там есть. Уже привык не видеть в донорах соперников, за осень и начало зимы перезнакомился со всеми донорами поместья и даже подружился. Те украдкой жалели «бедняжку» и считали, что милорд его тиранит, иначе отчего бы юноша все время был так бледен и так редко покидал дом, и только в сопровождении молчаливых телохранителей. Люди замечали только то, что хотели заметить. Та же дочь кузнеца и вовсе таскала «несчастному заморышу» пирожки. Арис с аппетитом лопал подношения, залечивал ожоги, царапинки, восстанавливал кровопотерю, «отнимая хлеб» у семейного доктора Леаннов, иногда даже снисходил до беседы, а не просто слушал чужие разговоры. Его любили. Вернее, не любили, а относились как к очень милому младшему братцу, которого нужно баловать и угощать. И рассказывать всякие истории. Арис впитывал это отношение, как губка, прекрасно понимая: как только станет известно, кто он, все изменится. Может быть, не со всеми, но эти зыбкие товарищеские связи разорвутся, словно тонкая паутинка. Люди не любят таких, как он. Будет обидно, конечно, но что поделать. Поэтому он старался насладиться этим отношением сейчас, этой добротой и заботой. Эанор никак этому не препятствовал, смотрел сквозь пальцы и только просил быть поосторожнее.
— Если слишком привяжешься… Потом будет очень больно, Арис.
— Я понимаю, — вздыхал юноша.
Как понимал и то, что уже привязался ко всем этим парням и девушкам, ко всем слугам, что были к нему так добры. Из вампиров в поместье о его истинном статусе знали только Клай и Жене. Остальных просвещать не стоило. Эанор пытался ему помочь, но не мог. Не знал, что говорить. Все, что он мог — это пообещать всегда быть рядом. И то — не был уверен, что физически сможет исполнить обещание. И сегодня, пока он пил кровь девушки-донора, он размышлял о том, как отреагирует его личная «еда». Все они связаны магическими клятвами о непричинении вреда и верности роду Леанн. Он познакомился с их семьями, он знал обо всех их нуждах. Знал, что Арису уже двое из них обязаны жизнями своих родственников. Но что окажется сильнее — предрассудки или личное отношение? Он не мог предугадать. Оставалось лишь плыть по течению. И Эанора это бесило до белых глаз: он двадцать три года был вынужден так же плыть по течению, бездействовать в надежде на какое-то чудо. Оно случилось, но богини, как известно, не дарят свои подарки дважды.

В зал он вернулся, успокоившись — пока что не стоит заморачиваться подобным. Может, никто и не узнает… Весной, когда сойдет снег, они отправятся путешествовать. К тому времени он надеялся полностью уладить все дела, чтобы его владения приносили стабильный доход, а предприятия работали, как часы. И нужно было подумать, как не сразу выдать Ариса, как Прекраснейшего. Не слишком задерживаться на одном месте? Стараться не выделяться из толпы? Не показываться на глаза страже? Все это пока еще было на уровне планов. А первоочередной задачей стояло путешествие в Кронгард, вернее, к замку Дракона. Арис… Взять с собой? Оставить? Нет, оставлять не вариант, значит, всем вместе. Они уходили оттуда вместе, значит, и заканчивать это «приключение» будут так же.
Эанор окинул взглядом группки гостей. Рядом с Арисом, Ланором и Сэйрисом голодными акулами дефилировали дамы и кавалеры, явно поджидая именно его: приглашать на танец избранника было возможно, лишь спросив разрешения у его патрона.
— Нет, — сразу оповестил всех Эанор и злобно улыбнулся.
Все разочарованно разошлись. Ланор только приподнял бровь, внимательно глядя на него. Арис, снова совершенно спокойный, смотрел мимо людей в зал, наблюдая за принцем. Рядом с тем уже снова появились два его фаворита.
— Зря. Могли бы и позволить Арису пару танцев, — заметил некромант.
— Мог бы, но зачем?
— Потому что ваш избранник хотел потанцевать?
— Арис, ты хотел? — Эанор посмотрел на него.
— Хотел. Потанцуешь со мной?
— С радостью, мой цветок.
Насчет ревности и собственничества Арис так ничего и не сказал, просто они протанцевали подряд три танца, потом вампир увел слегка уставшего от кружения пар и лиц избранника на балкон, приказав принести плащи.
— Посмотри, какие звезды прекрасные, — Эанор смотрел наверх.
— Зимние звезды всегда такие крупные, — Арис прижался к нему поплотнее. — Я часто выбирался на башню и любовался небом.
— Тебе понравился бал? Не устал?
— Немного устал уже. Скоро конец?
— Еще два танца, затем последний. И гости будут разъезжаться, разлетаться и расходиться.
— Последний должны танцевать все?
— Да, тоже знак уважения к хозяину бала.
Арис кивнул и снова замолчал, позволив обнять себя за пояс и слегка откинув голову на плечо Эанору. Значит, еще три танца, и их наверняка позовут в другую часть Вежи. Где там принц принимает своих гостей? Внутри снова начала подрагивать тонкая струна опасения.
— После бала будет самая трудная часть… — Эанор вздохнул. — Ты готов?
— Не особо, но метаться поздно. Да и смысла нет — он уже обо всем догадался.
— Интересно, что именно он решит предложить.
Арис кивнул. Ему тоже было интересно. За прошедшие чуть менее чем полгода он постарался понять, в чьих руках сосредоточены все нити власти. И результат внимательного прислушивания и приглядывания, перерывания библиотеки и расспросов Ланора и Сэя ему не слишком понравился.
— Он мало что может, Эно. Пока он лишь принц.
— Рано или поздно он может стать королем.
— До того момента его поддержка, если она и будет, то лишь минимальна.
Эанор развел руками.
— Нам сейчас пригодится любая, мой цветок.
Юноша снова кивнул, соглашаясь. В зале распорядитель постучал жезлом, объявляя последний танец, и им пришлось вернуться.

Танец был медленным и замысловатым, как и открывающий, знаменовал собой замыкание всего в единый круг. И после него гости принялись быстро покидать Вежу, церемонно подходя к возвышению и кланяясь принцу. Мимо Ариса прошло семейство риэра Шерриса, и Льяма покосилась на вампира как-то даже обиженно, порывисто взмахнув веером. Должно быть, тоже хотела потанцевать. Некромант был прав, он слишком резко отказал всем. Позволить Арису танец с юной кошечкой он мог вполне. С другой стороны, пусть сразу поймет, что никто ее влюбленность поддерживать не собирается. Так что кошечке он только усмехнулся.
Подошедший слуга пригласил лорда Леанна с избранником пройти за ним.
— Дадут полчаса отдохнуть, — пробормотал Эанор. — Пропитаться страхом и ужасом.
— У меня уже нет сил бояться, — просто сказал Арис.
— У меня еще есть, мой цветок.
— Подрожишь за двоих? — юноша улыбнулся и обнял его за пояс.
Их привели в небольшую и очень уютную гостиную, где уже ждали кресла у камина — одно огромное и больше похожее на диван, и два обычных. На столике, разделяющем их, стоял хрустальные кувшины с напитками: сок, судя по цвету — вишневый, и вода. Эанор налил воды, устроился на диване в компании своего избранника, крепко обнимая. Арис опустил голову на его плечо и прикрыл глаза. У него в самом деле больше не осталось сил, чтобы бояться и нервничать.

Кирин, выглянув в потайное окошко, фыркнул:
— Диспозицию наши гости сломали моментально. Кому-то из нас придется постоять.
— Или сесть на подлокотник кресла, — усмехнулся принц. — И я даже знаю, кому. Пора разбавить официоз праздника.
— Предлагаешь мне придерживать Лореля?
— Нет, предлагаю вам сесть в кресла.
— А ты будешь пугать гостей своим непринужденным поведением?
— Они уже и так напуганы, куда уж дальше. Идем, Кир, Лорель, до рассвета надо закончить с этим.

Эанор с Арисом друг от друга отпрянули мгновенно, стоило явиться принцу и его друзьям.
— Сидите, — повелительно приподнял руку Никелеон. — Мое почтение Прекраснейшему и его Стражу.
Он чуть склонил голову.
— Значит, вы в курсе… — Эанор вздохнул.
— Догадались не так давно, — Кирин сел в кресло, придвинув его вплотную ко второму, Лорель устроился рядом, а принц, словно это было для него в порядке вещей — на подлокотниках кресел. — Вы отлично скрывали свою суть.
— И что теперь, ваше высочество? — юлить не хотелось.
— Это будет зависеть от вас. От того, чем собираетесь заниматься. Я ведь правильно понимаю, Ее жрецу нельзя просто сидеть на одном месте и игнорировать требования своего дара?
— Да, ваше высочество. Мы собираемся путешествовать.
— Хочу, чтобы не осталось недосказанности, — Нике чуть подался вперед. — Все, что будет в моих силах для вас сделать — я сделаю. Но пока власть находится в руках королевы Алатии, мои возможности ограничены.
Арис кивнул, слова принца подтверждали его мысли и выводы.
— И чем именно вы можете нам помочь? — смиренно поинтересовался Эанор.
— Например, обеспечить вам жилье в любом крупном городе, где остановитесь, подорожные и помощь моих людей, — обозначил принц.
Не просто так его называли Нике-Паучок.
— Это будет замечательно, ваше высочество, — кивнул Эанор. — Арис?
— Что вы хотите за свою помощь, милорд? — юноша уставился в глаза принца, не отводя взгляда.
— Пока что ничего. Может быть, в дальнейшем, я обращусь к вам… Как к жрецу…
— В Веже, как я понимаю, хранится гораздо более полная информация о Храме и обязанностях Ее жрецов?
— Да, вся библиотека в вашем распоряжении.
— Благодарю, милорд, — Арис поднялся, пришлось встать и Эанору. — Я непременно воспользуюсь вашим позволением в самое ближайшее время.
— Вас проводят в отведённые вам покои, путь до поместья Леанн неблизкий, останьтесь на день.
Жрец и его Страж переглянулись. Если уж открываться, то до конца? Или все же оставить себе козырь в рукаве?
— Сочтем за честь, ваше высочество, — Эанор решил кое-что придержать при себе.
Доверие — это хорошо, но всю душу нараспашку раскрывать все равно не стоит.

Эанор послал одного из слуг-людей, любезно предоставленных принцем, в особняк, сообщить, чтобы ужин готовили на троих, и к Сэйрису, предупреждая, что ужин этот будет позже, после заката.
— В библиотеке пошаришься один, мой цветок? Я ведь днем крепко сплю…
— Как только проснусь. Устал, — пожаловался Арис, на ходу раздеваясь и с блаженным стоном вынимая шпильки и цветы из волос.
— Да, для балов нужна немалая выносливость, особенно, если на каждый ездить.
— Ужас какой. Интересно, какая тут купальня?
— Сейчас выясним, — Эанор тоже разбирал волосы.
Купальня оказалась достаточно… Арис не смог подобрать слов. Скромная роскошь? Разве так можно было сказать? Глубокий, но не слишком широкий бассейн, как показалось сперва — из цельного камня, но нет, просто облицованный им, незнакомым, темно-голубым с мерцающими в глубине полупрозрачной толщи золотыми прожилками. Светло-серые стены, украшенные розетками из того же камня. Бронзовые розетки и рычажки над бассейном, чтоб управлять магическим водопроводом. Мягчайшие полотенца на низкой каменной скамеечке, магические светильники в бронзовых шандалах-лилиях.
— Ого, — Эанор залюбовался. — Как же тут все красиво, чарующе, я б сказал.
Арис потянул его в воду, согреться и расслабиться.
— Что ж, все вышло достаточно неплохо, мой цветок?
— Да, как я и думал, — Арис по привычке принялся купать его, смывая с тела усталость. — И касательно поддержки тоже. Нам это будет кстати.
— Да, часть забот с нас это снимет.
— Промоешь мне волосы? Голова устала от прически — аж болит.
Эанор принялся за массаж головы.
— Промою чуть попозже. Пока отдохни…
Арис устроился на ступени, где вода доходила ему по пояс, откинулся на грудь пересевшего повыше вампира и почти придремал, наслаждаясь его заботой. Эанор его не будил, придерживал, чтобы его драгоценный цветок не нырнул в воду. Потом все же вымыл его волосы, умудрившись так и не разбудить, вытащил из бассейна и отнес в спальню. И спокойно уснул рядом, давая отдых измученному переживаниями разуму.


Глава шестая


Арис проснулся днем, достаточно поздно. Выбрался из постели, умылся и вышел из комнаты, тотчас наткнувшись на слугу-человека, который проводил его в небольшую уютную столовую. Компанию ему никто не составлял, гости спали. Хозяева тоже. Тот же слуга проводил в библиотеку, где на столе в уютном читальном уголке уже кто-то, возможно, сам принц или один из его советников-фаворитов, сложил то, что могло интересовать Ариса. Где юный жрец и пропал до самого заката.
Эанор пришел еще засветло, зевая, устроился рядом.
— Выспался, Эно? — Арис, в последние полчаса уже не читавший, а что-то обдумывавший, поднял голову и улыбнулся ему.
— Да. Вычитал что-то интересное?
— Скорее, занимательное. Дома обсудим. Думаю, стоит подождать, пока проснутся… проснется хозяин Вежи, попрощаться и поспешить домой.
— Можем оставить письмо с извинениями и уехать, мой цветок. У вампиров разный срок сна, это допустимо.
— Так даже лучше. Едем. Нужно поговорить с Сэем и Ланором, что-то мне подсказывает, что этот вечер принесет нам… сюрприз, — покрутив кистью, подобрал слово юноша.
— Едем, мой цветок.

Домой и собрались, и добрались достаточно быстро, чтобы успеть раньше, чем появятся гости, переодеться, привести себя в порядок. Эанор успел и поужинать пораньше.
— Сэйрис почему-то не переносит вида моего питания, — заметил он.
Арис только плечами пожал. Странно, вампир питался очень аккуратно, брызги на полкомнаты не летели, доноры не вопили и не падали в обморок. Чего тут такого-то? О чем он и спросил прибывших к ужину гостей.
— Я вот не понимаю, как вы можете убивать ради пропитания, — ворчал Эанор.
— О, скажи, что вампиры были цивилизованными с самого начала!
— Только не начинай цитировать Книгу Виты!
Арис только переводил взгляд с одного на другого.
— А что это за книга?
— История первого грехопадения, — усмехаясь, пояснил ему Ланор. — Которая говорит, что Созданные Первыми — вампиры — некогда мирно сосуществовали с остальными созданиями Виты в Саду Жизни, спокойно гуляли под солнечным светом и питались плодами с древ Жизни, как и остальные.
— А что потом с ними случилось? — заинтересовался Арис.
— Потом Вита, как это водится у богов, решила устроить проверку своим созданиям. И в Сад Жизни пришла страшная засуха. Осыпались с ветвей плоды, пересохли ручьи и озера. Все живое в ужасе молило богиню о милости. Первой сошла с ума молодая мать, ребенок которой умирал от жажды. Она прокусила свою руку и напоила его кровью. Вскоре так стали делать все женщины. Мужчины же вышли на тропы Сада и принесли своим женам умирающих животных, чтобы и те смогли выпить крови и выжить.
— А в чем состоит грехопадение? Они же спасли семьи.
— Они нарушили запрет Виты: кровь, как жизнедающая субстанция, должна быть неприкосновенна. Они были первыми, кто убил — и Супругам пришлось родить Младшую из Сестер, чтобы было кому заняться душами, оставшимися без телесного воплощения. Она же умолила Старшую не уничтожать Созданных Первыми, позволила им жить ночью.
— Понятно… Странная легенда. Зачем нужно было испытание?
— Кто может понять помыслы богов? — хмыкнул некромант.
— Ну хотя бы воду они тоже пить могут.
— А, об этом тоже сказано. «Вода да не утолит вашей жажды во веки веков, и никакого плода не сумеете принять».
— Никто и не говорил, что Жизнь должна быть милостива, — заметил Эанор. — Милосердие присуще только Смерти, обрывающей земные страдания и дающей отдых душе на своих Полях Забвения.
— В общем, поэтому живые недолюбливают вампиров из-за того, что те пьют кровь. А вампиры задирают нос и свысока говорят, что хотя бы зверей не убивают ради еды.
Арис фыркнул, но не стал напоминать вампиру о том, что тот вполне успешно питался сырым мясом, для получения которого зверей именно что убивают.
— Я же не мешаю вам есть то, что вы хотите? Кстати, ваш ужин уже накрыт.
— А я голодный, — встрял Арис, хватая «дядюшку» Ланора за запястье и таща в столовую. — С полудня ничего не ел.

За ужином обсуждать ничего не стали, готовили в поместье отлично, размениваться на слова было бы преступлением. После ужина Эанор пригласил пройти в гостиную, уже знакомую всем — именно там он предпочитал принимать друзей. Камин уютно гудел, потрескивал и выдавал поток тепла в сторону поставленных полукругом кресел.
— Ну, рассказывайте, как прошел бал у королевы?
— Сперва я хотел бы кое-что закончить, — наг не стал устраиваться на положенной специально для него мохнатой шкуре, отполз ближе к центру комнаты. Вид у него был какой-то очень торжественный. Он резковатыми движениями сбросил с себя одежду.
На него внимательно смотрели все.
— Я прошу Госпожу принять мою клятву Стража.
Арис сглотнул и поднялся. Свечи в зале словно пригасли, сменили цвет пламени на синевато-зеленый, как и огонь в камине. Живые ощутили расползающийся от центра холод, оттуда потек тонкими струйками туман, и в нем возникла Она.
— Ты осознаешь последствия своего выбора? — Госпожа посмотрела на нага.
— Да, Госпожа, я готов принять все, что выпадет на долю Стража, хранить и защищать Прекраснейшего до последней капли яда и крови.
— Тогда я принимаю твою клятву.
Наг вытянул к ней все четыре руки, низко склоняясь. Тонкие пальцы богини коснулись каждого запястья, и все крупное тело Сэйриса пронизала дрожь оглушающей боли и наслаждения одновременно. Эанор передернулся, хорошо представляя себе, что ощутил наг. Запястья змеехвостого окутало серебристое свечение, поднялось по рукам к груди и растаяло, впиталось в кожу, расцветившуюся тонкими нитями серебра, словно впаянными в нее. Сложный узор татуировки спирально закручивался там, где под ребрами билось сердце нага.
— Береги мое дитя, Страж. И ты тоже присматривай за ним, Ланор.
— Да, бабушка, — некромант закивал.
— Эанор.
Вампир поднялся, поклонился, внутренне готовый к тому, что и от него потребуют клятву Стража.
— Твой враг принял на руки мое второе дитя.
— Я заберу его, Госпожа, обещаю.
— Арис.
— Я воспитаю брата, как должно, мама.
Она улыбнулась всем четверым и растаяла легким туманом. От камина, взревевшего пламенем, снова потекло тепло, свечи мигнули и загорелись привычными золотистыми огоньками. Только смертные, слегка оглушенные свалившимися на них переживаниями, молчали еще некоторое время. Сэйрис, зябко передергиваясь всем телом, натягивал свои меха.
— Придется поторопиться. Или нет… Не умею обращаться с младенцами, — Эанор плеснул себе в бокал воды и выпил залпом.
— Не хочу, чтобы мой брат вырос таким же дикарем, как я, — резко высказался Арис и нахохлился.
— Его придется представить твоим сыном, — заметил Ланор. — Это будет… хм… скандал.
— И еще какой… А может, твоим представим?
— Что? Нет! — Ланор аж отшатнулся. — Я с младенцами умею обращаться еще меньше, чем ты! К тому же, он будет копия Ариса.
— Осталось придумать, от кого именно. И как мне на это реагировать.
Ланор развел руками и отстранился от обсуждения — в этом он ничем помочь не мог.
— Хм, жаль, мы не спросили, сколько ребенку месяцев.
— Не больше четырех. Но каков змей, прости, Сэй. Из шкуры вывернулся, но нашел-таки…
— Ладно, давайте, подумаем. Арис обесчестил какую-то девицу, потом ты забрал его в Трианн. Потом вам дали знать о ребенке. То, что мы отправимся в Кронгард, никого не удивит — поехали за «плодом греха».
— А рога у меня в дверь пролезают или уже нет?
— Пока еще да.
Эанор застонал. Что же делать-то? Как он должен реагировать?
— С другой стороны, ты можешь выступить этаким тираном, что, в принципе, недалеко от истины, — Сэйрис хмыкнул. — Скажем, несчастный юноша был помолвлен с девицей, собирался жениться, даже согрешил, а тут явился ты и украл его буквально из-под венца.
— Так королева сразу же прикажет вернуть его обратно невесте.
— А она умерла после родов. От родовой горячки. Тем более, что это почти правда.
— Скандала будет сезона на два-три… — Эанор вздохнул. — Ладно. Пусть так, пожертвую репутацией.
Арис погладил его по кисти, но ничего не сказал.
— Кстати, сюда отлично впишется и то, что ты отправишься путешествовать. Как раз на те самые два-три сезона.
— С ребенком-то на руках?
— Дитя оставите на…
— Нет! — Арис нервно вскочил. — Не оставим. Или путешествовать всем вместе, или сидеть дома и терпеть пересуды света.
— Путешествовать с ребенком, мой цветок, будет затруднительно. Впрочем, посмотрим, может быть, он спокойный и тихий.
Юноша пожал плечами:
— Обычный ребенок. То, что он — дитя Госпожи, не значит, что он не станет влипать в приключения. Я рассказывал тебе.
— Что ж, нужно дать ему имя. И позаботиться о том, чтобы оторвать Аргусу голову понадежней.
— Мирт. Я хотел бы его так назвать.
Ланор фыркнул, отрываясь от своего гримуара.
— Один — миндаль, второй — мирт. А что? Традиция.
— Традиция и преемственность, — закивал Эанор. — Ну, рассказывайте, что было на балу у королевы?
Наг устроился все-таки на своей подушке, и Ланор, убрав гримуар совсем, к некоторому удивлению остальных, плюхнулся в прохладные кольца змеиного тела.
— О, там был просто шквал сплетен.
— Излагай! — оживился вампир.
Ланор принялся дотошно перечислять, кто и что именно говорил.
— Так что, принимая во внимание свадьбу советников, теперь все будут ждать, отберет принц избранника у лорда-Затворника, или же они его… поделят.
— А имеющихся фаворитов принцу маловато? Или все, они уже недостойны внимания?
— Ну так ведь они теперь супруги, все сразу сочли, что это такой способ дать обоим вместе отставку.
— Понятно… Ох, предвкушаю виток скандалов.
— То, что принца записали тебе в соперники, ты тоже предвкушаешь? Он не танцевал больше ни с кем, кроме леди Пелем и Ариса.
— Предвкушаю, Сэйрис, все предвкушаю. Двор будет гудеть и захлебываться ядом.
— Супруг леди Пелем вызвал уже троих на дуэль, — усмехнулся наг.
— Бедолага. За что принц так с ним…
— За то, что оскорбил лорда Малисса. Ты эту историю не знаешь, два года назад случилась.
— А, тогда понятно. Надеюсь, супруг леди выживет…
— С его-то темпераментом? Это вряд ли.
Эанор похмыкал.
— Надеюсь, мне не придется вызывать на дуэль десяток дворян.
— Твои навыки в дуэльном мастерстве не особенно пострадали.
— На самом деле, еще как, — вампир поморщился. — Скорость и увертливость никуда не годятся, Бриана Фенвиса я завалил только потому, что взбесился до белых глаз.
— Тогда тебе стоит возобновить тренировки, думаю.
— Пофехтуем?
Сэйрис прищурился.
— Пофехтуем, кровосос.
Арис перевел взгляд с одного на другого.
— Только без членовредительства. Хотя я все равно исцелю…
— Мы очень аккуратно. Заодно ломтик змеятины на ужин будет, — Эанор оскалился.
— Мальчишки. Не обращай внимания, Арис, пусть побесятся, — Ланор устроился в кресле и снова вытащил откуда-то из небытия свой гримуар. — Идите-идите, повыбейте пыль друг из друга. А мы пока почитаем.
— Но они точно не поранятся? — Арис проводил уходящих Эанора и Сэйриса взглядом.
— Может, и поранятся… Хотя, скорее всего, нет. Они же Стражи, даже если вампир не приносил Клятву, он все равно твой Страж.
— И что? Страж не может пораниться?
— Страж не может ранить Стража.
— А откуда ты…
Ланор постучал по книге пальцем.
— А в библиотеке Вежи такого не было.
— Этих знаний к сожалению не осталось нигде, все документы уничтожены. Сейчас мало кто помнит, что при Храме была еще и школа, где обучались мальчики-сироты, готовились к поступлению в храмовую Стражу.
Арис слегка успокоился. Значит, тренироваться эти двое могут, сколько им угодно.
— А Стражем мог стать только сирота?
— Да, такое было условие.
— Но Сэй ведь…
— Его благословил отец, у Сэя несколько жен и детей, он волен поступать со своей жизнью, как пожелает.
— Значит, тебя его супруги приняли?
— Я не знаком с ними. Все они живут в Нагорье. Наги никогда не привозят своих жен и детей в чужие края, это один из их законов.
— Что ж, тебе повезло. А вы… Любите друг друга?
— Мы любовники, но вот насчет чувств… Не знаю, дитя. За него сказать не могу, а за себя… пожалуй, тоже. Что такое любовь?
— Это когда искорки внутри.
Ланор пару минут смотрел на Ариса, потом засмеялся, притягивая юношу к себе и ероша его распущенные волосы.
— Искорки… Дитя, ты меня удивляешь.
— Почему? Разве не так?
— Наверное, так. Что ж, значит, люблю, если искорки. Что тебе почитать?
— Почитай мне что-нибудь про целительство.
Ланор перелистал свой гримуар в начало, прикрыл глаза.
— Целительство… целительство. Ага, так. Давай, начнем со строения тела. Расскажи мне все, что ты знаешь об этом. Начнем со скелета, пожалуй.


Глава седьмая


Два внешне одинаковых колесных фургона, чем-то напоминающих большие дилижансы, отличались только гербами да запряженными в них тяжеловозами. Еще они отличались внутри, потому что один предназначался для нага. Во всем остальном — проходимости, надежности и удобстве — они были одинаково хороши.
— Слухи уже гуляют? — Эанор поплотнее запахнул плащ: ветер был промозглым, предрассветный Трианн — неуютным, хотя в воздухе отчетливо пахло весной. А на юге она уже буйствовала вовсю.
— Гуляют? Да они скачут как блохи, одна другой крупнее.
— То есть, вернемся мы в самый разгар обсуждения меня, как проклятого богами похитителя юных глупеньких мальчиков.
— Именно. Прекрасно, правда? — Сэйрис ухмылялся.
— Куда уж прекраснее.
— Сэй, Эно, нам пора выезжать, — Арис выглянул из фургона. — Ну что вы опять собачитесь?
— Все-все, закончили ругаться.
— И мы не собачимся, Арис, откуда такие слова в лексиконе? Снова от Кары?
Арис пристыженно промолчал.
— Запрещу вам общаться.
— Не надо! Кара хорошая. Я больше не буду повторять за ней.
— Почему ты подхватываешь слова у нее? Ты столько читаешь…
— Ланор сказал, это обычный процесс. Разговорная речь проще воспринимается, и к ней быстро привыкаешь. Эно, откуда все слуги знают, что мы едем за моим сыном? — Арис никогда не краснел, но смущение было написано на нем большими буквами.
— Самый верный способ распустить сплетни: сболтнуть при слугах то, что хочешь разнести.
— О Госпожа моя… Значит, это специально? Но зачем?
Эанор рассмеялся.
— Цветочек, ты такая умница, ты так хорошо разбираешься в хитросплетениях интриг двора, как для новичка. Догадайся сам?
— М-м-м… Чтобы все считали, что это ненароком выведанная тайна?
— Это самый простой вывод. А еще?
Арис посмотрел на него, помотал головой.
— Нас не будет около месяца. Я не рассчитываю с наскоку захватить замок Дракона, мой цветок. Поэтому беру две недели на подготовку. Но возможно, что придется повозиться и дольше. За это время новость обмусолят, страсти немного пригаснут, и на нас хотя бы не выльется океан помоев на первом же приеме.
— А… А могли вылиться?
— Непременно вылились бы. И еще выльются, поверь мне. Это скандал, а я — жуткий кошмар во плоти.
Арис посмотрел на него.
— Но ты не кошмар, Эно.
— Для тебя, любовь моя. Только для тебя. Подумай, что видят остальные? С виду ты не блещешь здоровьем, точнее, для людей ты кажешься бледным и худеньким. Никто не видел тебя обнаженным и не знает, что такой вид вполне обыден для Детей Госпожи. Первое, что думает человек, видя нас рядом — я тебя третирую, не кормлю и пью кровь бокалами.
— А тут у меня еще и ребенок. О ужас! — Арис аж всхлипнул.
— Да. И я насильно увез тебя из дома перед самой свадьбой. Кошмар! От любимой девушки! Я безумец.
Арис обнял его, посмеиваясь.
— За время нашего отсутствия слухи несколько успокоятся. Но не рассчитывай на многое.
— Мы все преодолеем вместе, Эно.
Вместо ответа вампир крепко прижал его к себе. Вместе. Только так.
— Сколько сейчас должно быть ребенку? Он ведь сможет перенести путешествие?
— Мы не знаем, когда он родился. Но явно не раньше осени. Сейчас ему может быть сколько угодно. Но мне кажется, что Госпожа не просто так сказала «принял на руки» в свое последнее появление. Мне кажется… кажется, что это случилось именно тогда. Значит, ему немногим больше трех месяцев.
— Такой кроха, — вампир слегка растерялся.
— Мы справимся.
— Постараемся, — Эанор энтузиазма не испытывал.
— Я узнавал у Кары, ну, после того, как она призналась, что знает, за кем мы едем, что нам понадобится для ребенка, — Арис вынул из саквояжа книгу, а из нее — список убористым почерком на страницу.
— Так, надо посмотреть и купить.
— Наверное, в Кронгарде? Закажем все по списку, пока будем заняты, как раз все и подготовят, и сошьют.
— Да, думаю, это будет вполне удобно. И что же делать с Аргусом…
— Убить, конечно. Я буду просить Госпожу уничтожить его душу.
От этих слов даже вампира пробрало ознобом. Уничтожить душу — самое страшное, что может быть. Не дать шанса на перерождение, на исправление ошибок прошлых рождений, на еще одну ступеньку вверх, к Свету и Тьме… Полное и окончательное ничто.
— Что ж, для этого надо его придержать. Чтобы ничего не успел наколдовать.
— Для этого у нас есть Ланор. Думаю, мама позволит ему помочь нам.
— Хорошо. Надо будет разведать всю обстановку.
— Интересно, кто из скелетов присматривает за малышом? — Арис устроился на уютном диване рядом со специальной печуркой, обогревавшей фургон.
— А сколько их там было?
— Двенадцать. Двое на кухне, трое — во дворе, ухаживали за лошадями и прочей живностью. Шесть — в лабораториях, в библиотеке, в общем, в крыле Аргуса. И Рашес.
— Что ж, доедем — и узнаем.
— Я думаю, что был не прав, говоря, что в замке Дракона нечем поживиться. Там ведь лаборатории, а Аргус еще и алхимией увлекался. Реагенты для нее стоят дорого, как сказал Ланор.
— А я так и не спросил Сэйриса, зачем ему это все.
— Он же Страж. Потомок одного из Стражей, если быть точнее, уцелевшего чудом и даже основавшего свой род.
— А… Защищает тебя по рождению?
— Следует принятому с кровью долгу. Таких как он, уцелело очень мало. И я не стал бы доверять человеческим потомкам Стражей. А из вампиров не осталось никого.
— Что ж, теперь у тебя их двое. А у малыша появится свой?
— Возможно, когда-нибудь, — пожал плечами Арис. — И ты Страж только формально, ведь ты не приносил Клятву. Но Она решила, что довольно тех уз, что уже связали нас.
— Я твой будущий супруг. Этого хватает, наверное.
— Ты в самом деле этого хочешь? — Арис развернулся к нему, опустил ладони на плечи.
— Да, мой цветок. Почему мне не стоит хотеть связать себя узами брака с тобой?
Юноша поднял руку с браслетом.
— Избранники очень редко становятся супругами. Ну, так говорит Жене, так говорит Ланор и прочие придворные, с которыми я успел пообщаться.
— Но иногда становятся. И вот ты — станешь. Если хочешь.
— Хочу, — Арис кивнул. — Я хочу, чтоб между нами появились узы, которые позволят мне чувствовать, где ты, как ты, что с тобой происходит.
— А сейчас ты не чувствуешь?
— Не так полно, как мне бы этого хотелось.
Эанор привлек его к себе поближе, поцеловать.

Спустя полчаса поцелуев, от которых потом будут болеть губы, оба оказались наполовину раздетыми.
— Когда-нибудь ты разрешишь мне взять тебя? — Арис крепко впивался ногтями в плечи вампира, нависая над ним, откинувшим голову на спинку дивана, выговаривая слова прямо в губы.
— Когда-нибудь разрешу, — кивнул Эанор.
Арис наклонился, кусая его в плечо. Острые белые зубы продавили кожу до крови, лениво выступившей мелкими капельками.
— Мой кровожадный цветок… Ох-х-х, как же это волнующе.
Арис зализал укус.
— Твоя кровь мне нравится гораздо больше моей на вкус.
— Хорошо, что ты не вампир. Иначе я б умер… Но счастливым.
— Почему умер бы? — Арис аж отшатнулся.
— От восторга, мой цветок. От удовольствия и наслаждения. От твоих клыков в моей шее.
— Я не дал бы тебе умереть.
Арис вывернулся из остатков своей одежды, как змейка из старой шкуры, опустился на укрытый двумя слоями ковров пол, стягивая и с вампира его сапоги и брюки.
— Смотри на меня.
Эанор послушно уставился на своего избранника. Через минуту закрыть глаза хотелось нестерпимо — иначе он боялся кончить немедленно. Но Арис отдал приказ, пусть даже он звучал мягко, как просьба. Приходилось сдерживаться. И смотреть. Невыносимо. Жарко. Жестоко и ласково одновременно — Арис был Ее сыном, это было в его крови. Эанор вцепился когтями себе в ладони.
— Цветочек, прошу…
Арис медленно поднялся, так же медленно выпуская его. Скользнул на колени, потерся грудью о грудь. Заниматься любовью с ним было каждый раз как глоток весеннего ветра, голову так же кружило от стонов, от ощущений, от вида Ариса. После оставалось опустошающее ощущение умиротворенности и сладкая боль в искусанных плечах. Следы заживали быстро — а эта боль напоминала о себе еще долго, до следующего сумасшествия.
— Как же ты прекрасен, мой цветок.
— Твой. Только твой.
— Однажды я тебя укушу. В шею.
— Я буду ждать этого, — Арис стянул со спинки дивана теплый плед и набросил на них, потом снова прижался к вампиру и провел языком по следам на его плече.
Эанор обнял его крепче.
— Мы слипнемся. Нужно хотя бы обтереться, — Арис хихикнул.
— Оторвемся, — хмыкнул вампир.
Слишком приятно было так лежать, наслаждаться теплом друг друга. Но Арис все-таки вскоре завозился и сполз, прошел к той части фургона, где хранились продукты и стоял бак с водой. В противоположной был оборудован туалет и умывальная комната. Диван, стоявший у камина, можно было раздвинуть — это и было спальное место для пассажиров. Арис вернулся со смоченным теплой водой полотенцем, тщательно обтер любовника.
— Думаю, что к моменту окончания путешествия мы будем ненавидеть наш дом, — Эанор потянулся.
— Почему? Здесь уютно, хотя и не слишком удобно. Искупаться мы можем на тех же станциях дилижансов.
— Впрочем, тут можно и полетать ночами, крылья размять.
— Можно. Полетаем, любимый?
— Полетаем.
Сил в себе Эанор чувствовал предостаточно. Пока же они просто раздвинули диван, расстелили постель и легли, подкинув дров и угля в печурку. Ночь выдалась бессонной, и следовало подремать.

По пробуждению Эанор расправил крылья, повел плечами, пробуя их. Он снова был в полной своей силе, так что вполне мог не опасаться будущего сражения с некромантом. Тем более при такой поддержке.
— Мой цветок, ты еще спишь?
Арис завозился, сонно приподнялся, обнял.
— М-м… нет, уже не сплю. Завтрак?
— Завтрак. И полетаем потом.
Юноша сдвинул с запястья браслет, подсовывая ему. До Гремящей еще сутки пути, так что кормиться у вампира возможность была только его кровью, да сохраненным под заклятиями Ланора сырым мясом. Эанор отпил три глотка, облизнул его руку.
— Позавтракать не забудь.
— Я сейчас, быстро, — Арис кинулся умываться и готовить себе завтрак. Ну, как — готовить. С собой им всего, что довольно долго хранится, наготовили, так что просто разогреть на печурке и оставалось.
— Потом навестим Сэя с Ланором… Уставшая змеюка — то еще зрелище.
— А почему — уставшая?
— Всю ночь лениво шевелить кольцами в замкнутом пространстве даже нагу нелегко.
— Весь день, — хихикнул Арис. — Это сейчас ночь, вернее, вечер.
Он быстро поел, замочил тарелки в тазу, собираясь помыть позже. Тут не было слуг, так что приходилось все делать самостоятельно.
— Думаю, перед сном этот бедолага отправится поползать.
— Мы остановимся на ночь? Возницам тоже нужно отдыхать.
— Их двое, они сменяют друг друга, я рассчитывал проделать путь как можно скорее.
Он продумал все: для возниц в их фургоне была предусмотрена собственная клетушка с койками одна над другой и даже с печкой, и повышенное жалование, так что четверо водителей дилижансов, «сманенные» с прежней работы, пока только восторженно благодарили. Арис трижды дернул за веревочку звонка, предупреждая, что требуется остановка. Фургон начал замедлять ход. Следующий за ними фургон Сэйриса — тоже.
— Разомни ноги, мой цветок, полетать всегда успеем.
Размять ноги и хвост выбрались и Сэй с Ланором. Для некроманта, кажется, подобное путешествие было впервые, он даже гримуар свой не доставал. Дышал свежим, таким не похожим на городской, пропитанный дымом и вонью, лесным воздухом и почти удивленно рассматривал окрестности.
— Непривычно? — посочувствовал Арис, вспомнив себя в лесу.
— Я никогда не покидал Трианн, — растерянно отозвался Ланор.
— Ничего, привыкнете, дядюшка.
— Ну почему дядюшка-то? — в который раз возмутился некромант. — Если по правилам, то я тебе племянник!
— Но не по возрасту. Поэтому и дядя.
— О чем спорите опять? — поинтересовался сверху вампир.
— О степенях родства, — хихикнул Арис. — Дядюшка всеми силами пытается доказать, что это он мне племянник, а не наоборот.
— Потом доспорите, ладно? Полетели, мое счастье.
Арис протянул руки, вампир на лету подхватил его, прижимая к груди. Ланор остался стоять, глядя вверх, на то, как в темном небе одна из опаснейших тварей мира кружит самую опасную.
— Завидуешь? — наг подполз неслышно, что было удивительно для такой махины, но одной из особенностей горных змеев.
— Нет, что ты. Я боюсь высоты.
— Тогда, может быть, не побоишься прокатиться на змее? — наг шипяще рассмеялся.
— А как катаются на змеях?
— Можно на руках, а можно и верхом. Сможешь удержаться на хвосте?
Сэйрис развернулся к нему спиной и приподнял полукольцом одну часть хвоста, где-то посередине своего огромного тела.
— Попробую, — неуверенно сказал Ланор.
— Это не трудно, хотя сперва так может показаться. Просто обхвати хвост и расслабься.
Некромант выполнил то, что было сказано. Передвигаться на змеином хвосте нага оказалось… странно. Под ним волнообразно перекатывались мускулы, хотя сама эта часть хвоста не двигалась, оставаясь приподнятой над землей. Наг великолепно контролировал свое тело. За прохладную чешуйчатую кожу было легко держаться, она казалась слегка шершавой. Он знал, что почти совершенно гладким хвост становился только у самого кончика, и совсем не хотел, чтобы кто-нибудь узнал, каким путем он это выяснил.
— Ощущение… необычное, — признался он позже. — Не знаю, с чем сравнить.
— Если мы отправимся в горы, я повезу тебя именно так, — усмехнулся змеехвостый. — Хотел бы я почувствовать тебя на своем хвосте без всех этих тряпок, — кончик хвоста подцепил подол походной мантии некроманта, от обычной отличавшейся только длинными разрезами по бокам, чтоб не мешала сесть в седло, к примеру, или широко шагать. Наглая конечность легко скользнула в разрез, погладила бедро.
— Соблюдай правила приличия, — высокомерно заявил Ланор.
— Разве я делаю что-то неприличное? — насмешливо приподнял бровь наг, демонстративно скрестил все четыре руки на груди и даже отодвинулся подальше. Хвост при этом из-под мантии не убрал, тот стелился по земле, почти неподвижный, двигался только самый конец, и двигался довольно бесцеремонно, оглаживая все, что попадалось на пути, проскальзывая между ног и дразня.
— Сэйрис-с-с! — Ланор попытался хвост убрать, краснея.
— Тс-с-с, замри. Иначе возницы заинтересуются, отчего это ты пляшешь на месте, — заметил наг. — Наслаждайся прекрасной весенней ночью, мой ассаш. Я могу укутать тебя в меха, если ты замерз.
— Я не замерз, мне… жарко.
— Не стоило надевать столько всего под мантию.
Хвост, словно у нага и на нем были глаза, умудрился растеребить шнуровку на поясе штанов и скользнуть в них, а так как мантия была теплой, то штаны некромант надел простые полотняные, и подштанники не стал напяливать. Ланор с трудом удержал вскрик, пришлось даже вызвать книгу и прикрыться ей, пряча мгновенно заалевшее лицо. Стоять вообще получалось с трудом, он сам не заметил, как расставил ноги пошире, все силы уходили на то, чтобы удержаться вертикально. Сэйрис переместил себя к нему за спину, обхватил, «помогая». Тонкий, хотя все равно достаточно ощутимый кончик хвоста терся, подрагивал, настойчиво вжимался, пока не проскользнул все же внутрь. Гладкий и осторожный, он даже без масла не вызывал неприятных ощущений.
— С-с-сэй… У всех на виду-то зачем?
— Никто не смотрит, все заняты своими делами. И я только немного подразнить, — наг улыбался, судя по голосу.
— Подразнил… Теперь убери хвост, — Ланор тяжело дышал.
— И оставить тебя без удовольствия?
Хвост вдвинулся еще чуть глубже, заизвивался внутри, то и дело касаясь самой чувствительной точки. Некромант оперся на нага, уже не пытаясь стоять прямо.
— Отпусти себя, ассаш. И отпусти свою бедную книгу, порвешь ведь.
Наг наклонился, провел языком за ухом, где у некроманта была одна из эрогенных зон.
— Мы не одни, — злобно зашипел Ланор.
— Отнести тебя в фургон?
— Да, будь так добр.
Наг умудрился добраться до фургона и заползти в него, не прекращая своего издевательства, хотя от его движений хвост то проникал глубже, то почти выскальзывал из тела некроманта. Ланор кое-как приспустил штаны, которые давили уже ощутимо. Наг дотянулся до шкатулки на одной из полок на стенах, вынул флакон с маслом, вернее, какой-то специально сваренной некромантом пакостью, без запаха, похожей на улиточную слизь, зато прекрасно облегчавшей соитие. Убрал хвост, заставив Ланора непроизвольно застонать от ощущения потери. Потом это ощущение прошло, когда наг снова толкнулся внутрь, уже не хвостом. А потом и хвостом тоже. И Ланор только краем разума порадовался, что наг, уже зная любовника, зажал ему рот ладонью, потому что иначе он бы заорал на весь лес. Не от боли, только от неожиданности и рванувшего все нервы удовольствия. Хорошо, что рук у Сэйриса во время секса хватало на все.
С человеком, и Ланор это уже даже научился признавать, секс был бы пресен и не интересен, но вот с нагом… Он впился в подставленные пальцы зубами и выгнул спину, глухо завывая от желания получить еще больше. Сэй опустил оставшуюся свободной руку на его член, ловко и осторожно пережимая у основания. Подразнить он хотел? Да куда уж там! Хвост извивался, двигаясь то одновременно с членом нага, то нет, то входя глубже, так, что распирало до невозможности, до вспухающего под кожей на животе горба, то едва-едва, зато каждый раз задевая простату кончиком. Ланор в его руках бился как муха, увязшая в паутине, даже не пытаясь себя контролировать. Потом он будет слабым, как новорожденный щенок, потеряв все силы в этой опустошительной погоне за наслаждением. Но сейчас он ни о чем не думал, кроме того, что пальцы нага все еще сжимают его, не давая освобождения, и от этого сознание размывается, как в дурмане, выводя на какой-то иной уровень.
Когда Сэйрис его отпустил, Ланор умудрился прокусить ему ладонь, кончая. Кровь у нага была не столь горячая, как у человека, и чуть горчила.
— Пф-ф-ф, — некромант лизнул его в ладонь. — Извини.
— Это было приятно, — отозвался Сэйрис, улыбаясь во всю пасть. — Кусачая прелес-с-сть.
— Я не ожидал сам от себя… Больно?
— Если только чуть-чуть. Но если ты лизнешь еще пару раз, боль пройдет совершенно.
Ланор принялся облизывать укус. Похвастать регенерацией, как у вампиров, наг не мог, и в конце концов ладонь пришлось все же забинтовать, наложив мазь. Но выглядел змеехвостый натрахавшимся, как весенний кот. Ланор казался виноватым и довольным одновременно. Этот раз не походил на прежние — до сих пор Сэйрис то ли щадил его, то ли не был уверен в том, что не повредит любовнику. Чувствовал себя некромант не особенно хорошо, но если немного отлежаться… Тем более что Сэй принялся ухаживать за ним с трогательной заботой, обмыл, завернул в плед и уложил на низкое широкое ложе, представлявшее из себя одну сплошную огромную подушку, как в домах нагов.
— Крови не было, но я все же поостерегусь брать тебя в ближайшие дня четыре.
— Будешь страдать от недотраха? — ехидно осведомился некромант.
— Зачем же? Перетружена только твоя прекрасная задница, но не остальное, — намекнул наг.
— Остальное ты мне перетрудишь точно своим размером.
— А иные варианты ты не рассматриваешь?
Когда до Ланора дошло, его глаза округлились до размера золотого.
— Ты серьезно, Сэй?
— Вы, двуногие, иногда слишком трепетно относитесь к распределению ролей в постели, — рассмеялся наг. — И прочим своим условностям. То, что «статусный» браслет украшает твою руку, не значит, что ты не имеешь права вести в соитии. Или что я буду против.
— Еще бы не трепетно, браслеты не просто так носят.
— Я с радостью сменил бы эту безделушку, — пальцы нага пробежали по украшенному черепами браслету, — на другую, с рисунком Белого Змея.
— Но ты не можешь, увы.
— И, поверь, меня это весьма удручает. Но ты не ответил.
— Хорошо, я согласен.
Сэйрис вознаградил его поцелуем.
— А теперь полежи, отдохни. Пока наши друзья еще не решили двигаться дальше, я разомнусь.
— Хорошо, — Ланор вызвал свою книгу.
Минут через пять он не вытерпел: Сэй снял с крюков парные клинки, обычное оружие нагов, а он пока еще ни разу не видел, как наг с ними управляется, стало любопытно настолько, что даже ломота в пояснице и некоторая болезненность передвижений не помешали встать и выглянуть наружу. Наги славились своим воинским искусством, и то, что их княжество осталось независимым, объяснялось не только непроходимостью их гор.
Это было весьма завораживающе — то, как он переливался с места на место, упражняясь со своим оружием. Безупречные, отточенные и плавные движения было невозможно полностью охватить взглядом. Ланор в воинском искусстве разбирался плохо, но то, что он видел, было прекрасно. Ну и сын посла априори не мог быть плох в деле крошения себе подобных остро заточенными железяками. Как устоять перед таким? Вот и вампир не смог устоять. Спустился, усадил Ариса на порожек фургона и вернулся с собственным оружием — тяжелой боевой шпагой и длинной дагой.
— Нашли развлечение, — грустно проворчал Арис.
— Тебе не нравится? — Ланор дошел до него и остановился, опираясь плечом о стену.
— Ну… это красиво, но я категорически против членовредительства. Кстати о нем… — юноша окутал некроманта мягким, невесомым теплом своей исцеляющей тьмы.
— Спасибо, — тот кивнул.
— Обращайся в любое время, мне не трудно.
— Надеюсь, что по такому поводу обращаться не придется. Слишком часто.
Арис хихикнул.
— Глупо стыдиться страсти, тебе не кажется?
— Возможно, — не стал спорить некромант.
На поляне продолжалось тренировочное сражение, и лично Арис считал, что бой нага и вампира — не самое честное, что возможно. У нага четыре конечности и хвост, о котором тоже не стоит забывать. А крылья вампира мало чем могут помочь, подняться резко вверх на них достаточно тяжело, как щит они тоже послужить не могут — пусть они и полностью магические, то есть, не соединены с телом мускулами и костями, но удар по крылу — это удар по ауре вампира и ее повреждение. Но Эанор и Сэйрис тактическими выкладками не заморачивались, они просто развлекались, как могли. И стоило отдать Эанору должное: его мастерства хватало, чтобы отражать все атаки нага и атаковать самому.
— Будь это настоящий бой, он взял бы еще и дагат — такой кинжал-трезубец на длинной рукояти, и попытался бы первым делом пришпилить хвост к земле, — пояснил Ланор. — Даже если не выйдет, но хвост будет ранен, получится небольшое преимущество. Наг с раненым хвостом начинает передвигаться с трудом.
— Тогда хорошо, что бой у них всего лишь тренировочный. Наверное, раненый хвост — это очень больно.
— Ты не представляешь, насколько. Хвост у нага, особенно, последняя четверть, очень чувствителен, — Ланор только чудом не покраснел. Или все же?.. Он постарался незаметно коснуться рукой щеки, чтобы понять это.
— А почему именно последняя четверть?
— Потому что в горах нужно чувствовать, за что хватаешься, а хвост служит нагу, как еще одна рука.
— Наверное, это удобно, — задумался Арис.
— Возможно. Но мне вполне удобно с четырьмя конечностями, — рассмеялся некромант, успокоившись и стараясь отвести разговор от смущающей темы.
— В постели, наверное, тоже удобно? Или лишние руки мешаются?
Ланор почувствовал, что уши и скулы теперь в самом деле полыхнули. Он не хотел бы это обсуждать, но Арис ведь не из желания подшутить спросил, ему просто было интересно.
— Это очень… удобно. Четырех рук хватает на… на все.
Арис догадался, что расспрашивать не особо прилично, и замолчал.
Эанор и Сэйрис, наконец, достаточно вымотались, чтобы признать, что по-прежнему равны в силе и мастерстве.
— Арис, Ланор, вы не вынесете нам воды, чтобы оплоснуться?
— Да, конечно, — Арис сразу сорвался с места.
Ланор фыркнул, но все же бросил заинтересованный взгляд на полностью обнажившегося нага и стянувшего сорочку вампира. Красивы, о, да. И похожи. Оба полные жизни — если это применимо к вампиру, оба склонны к авантюрам. И оба влюбленные по кончики ушей. Он сейчас очень хорошо понимал, что сделает все, чтобы они выжили. Оба… Нет, все трое — и малыш Арис, и его чокнутый кровосос, и чокнутый Ланоров змей, ставший Стражем.
— Вот вода… Ну и что, кто выиграл? — Арис примчался с ведром.
— Ничья.
— Как и прежде.
Стражи переглянулись и рассмеялись. Эанор так и не рассказал Арису, что послужило первопричиной стычки нага и вампира. Но юноша догадывался, что, точнее, кто: какая-нибудь симпатичная человечка или вампирша, или это был юноша.
— Умывайтесь уже, поединщики. И пора дальше двигаться, а то приедем уже к совершеннолетию вашего сына, — Ланор хмыкнул.
Вскоре маленький караван уже снова двигался вперед, вернувшись на дорогу. Арис воспользовался разрешением вампира и выбрался на крышу фургона, где была грузовая площадка, наполовину занятая сундуками со всем необходимым. Там было достаточно места, чтобы расстелить меховое покрывало и лечь, глядя в небо.
Ночь была теплой, фургон двигался достаточно неторопливо, так что вампир не боялся за избранника. Он понимал, что Арису надоедает сидеть в маленьком пространстве, что этого в его жизни было и так предостаточно. Он и сам бы с радостью выбрался на крышу. А, собственно, почему нет?
— Подвинься, мой цветок, я тоже хочу поваляться под звездами.
Арис рассмеялся и сдвинулся к краю покрывала.
— Здесь так хорошо, Эно. Смотришь вверх и словно падаешь в небо.
— Плывешь в нем… Если на луну смотреть — она движется.
— Я немного знаю звезды, а ты? Смотри, — Арис вытянул руку, — это Око Змея, а рядом с ним — первая из звезд Короны Змея.
— А вон те три — навершие Короны.
— А вон те четыре — это Пояс Воина, и рядом две — Меч.
— Нравится изучать созвездия, мой цветок?
— Я выучил все звезды, которые знаю, по книгам. А потом выходил на башню и искал их, когда было чистое небо. И, знаешь… Тогда мне хотелось, чтобы ты стоял рядом и подсказывал мне. Это была такая маленькая мечта. Я счастлив, что она стала реальностью.
Вампир улыбнулся.
— Да… Хорошо, когда мечты сбываются, правда?
— Очень. Одна большая тоже сбылась.
— Это какая?
— Ты. Вернее, сначала — побег, потом то, что мы вместе.
Эанор нашел его руку, погладил ладонь.
Молчать тоже было хорошо. Они и молчали, держась за руки и глядя в небо. Когда оно начало светлеть, ушли вниз, Арис перекусил холодным мясом и овощами, потом оба устроились в постели.
— Ты был сегодня просто великолепен. Когда тренировался с Сэем.
— Спасибо, мой цветок. А что именно тебе понравилось?
— Все. Твоя скорость — это было нечто! Я не успевал увидеть всех выпадов. Твоя грация — ты словно танцевал, и это завораживало.
Эанор улыбнулся. Слушать похвалу было приятно, все-таки в чем-то вампир был тщеславен.
— Ты научишь меня так же двигаться? Не с оружием, нет, мне этого нельзя, но уворачиваться и танцевать?
— Постараюсь, Арис. Это не так уж и сложно.
— Спасибо, — юноша придвинулся ближе, опустил голову ему на плечо, по привычке сползая пониже, чтобы суметь это сделать.
Теплая тонкая ладонь легла на грудь вампира, пальцы медленно очертили сосок, не прикасаясь к нему. Арис в принципе не знал, хочет ли он сейчас заниматься любовью, или нет. Ему просто нравилось касаться прохладной кожи Эанора.
— А ты тоже похож на маленькую звезду, мой цветок.
— Почему?
Арис сдвинул руку, с нажимом проводя ладонью по выпуклым, жестким мускулам под шелковой кожей. Подушечкой большого пальца очертил края аккуратной ямки пупка, сдвигая ладонь еще ниже, прижал ее к низу живота, чувствуя, как под ней бьется пульс, потихоньку учащаясь.
— Тоже светлый. И манящий.
— Как Путеводная?
Арис не слишком удобно вывернул кисть, но ему было все равно, зато пальцы с нажимом прошлись по негустой поросли коротких и очень мягких волосков.
— Как Путеводная. И так же указываешь путь, — согласился Эанор, улыбаясь.
Он не шевелился, наслаждаясь этими прикосновениями, впитывая их, словно иссохшая губка — воду. Каждый раз был словно откровение, словно впервые. Остро и прекрасно. Он ждал, когда Арис сдвинет голову, коснется губами соска, обласкает его мягким влажным язычком, разнеживая. А потом укусит. Ждал и мысленно молил об этой жестокой ласке, она была ему уже необходима, как глоток воздуха утопающему. Уже сейчас он терял контроль над собственным телом. Пульс бился все чаще, когти непроизвольно цеплялись за простыни. Слабые зубы Ариса настоящей боли вампиру причинить не могли, но эти укусы были словно острая приправа к блюду. Хотя тот укус до крови в прошлый раз был почти настоящим, и он не шутил про смерть от наслаждения. Когда будет заключен брак, и он напоит Ариса своей кровью, чтобы подарить ему жизнь, равную жизни вампира, он станет сожалеть только о том, что эта кровь не сможет изменить человеческое тело полностью, не подарит юному жрецу вампирские клыки.
Арис словно ощутил момент, когда Эанор меньше всего ждал укуса, и от этого удовольствие стало еще острее. Он отлично знал, что и как сделать, чтобы самоконтроль вампира ослабевал, будто на Эанора чары подчинения набросили. Он выучил его тело, как арфист свой инструмент. И играл на нем, порождая каждый раз новую мелодию любви и страсти. В этот раз он не остановился на обычной ласке, он явно задумал показать вампиру, что звездное небо можно увидеть и с закрытыми глазами. И он не собирался сегодня впускать Эанора в свое тело, вместо этого, откинув покрывало, перебрался между раскинутых ног вампира и снова наклонился над ним, целуя, вылизывая, кусая и царапая. Потянулся за спрятанным под подушку флаконом, смочил пальцы и принялся дразнить и ласкать так, как Эанор не позволял никому после одного неудачного раза. Арису он все позволил безропотно, памятуя, что тот всегда может исцелить, если что-то пойдет не так. Проникновения он почти и не заметил, зато потом выгнулся, вцепившись в постель обеими руками, едва не заставив юношу подавиться от резкого движения.
— Прости, — выдохнул вампир.
Это было слишком… слишком сильное ощущение. Словно по обнаженным нервам плеснуло кипятком. Он терялся в определении, хорошо или нет. Скорее все же хорошо. Он ждал еще такого же движения, прикосновения нежного пальца, и снова не угадал момент, поглощенный другими ласками. И в следующий раз не сдержал вскрик. Хорошо, что стены в фургоне достаточно толстые, чтобы никого криками не тревожить. Арис дал ему вдохнуть, дал возможность расслабиться, целуя в живот и бедра, лаская почти размеренно свободной рукой, дал уплыть в безмятежное наслаждение, прежде чем снова жестко обхватить член губами и приняться беспрерывно поглаживать изнутри, рывком вышвыривая сознание вампира в какую-то жаркую и сияющую бездну.
— Это ты тоже в своих книгах вычитал? — поинтересовался Эанор, когда сумел заговорить.
— Ланор научил, — негромко рассмеялся юноша. — Мы с ним потихоньку изучаем физиологию разумных рас, целителю это необходимо.
— Это тебе для каких целей такие знания необходимы? — едва не сорвался на рык вампир.
— Ну, Ланор говорит, я должен знать об организме все, если хочу не голой Силой раскидываться на одной интуиции, а правильно направлять ее. А ты… тебе не понравилось? — опешил Арис.
— Арис, ты шутишь? Я увидел все созвездия, я летал среди них!
Юноша успокоенно прильнул к нему, обнимая.
— Хорошо. Я хотел, чтобы тебе было хорошо.
— А теперь уснем, мой цветок?
— Ага. Хочешь водички?
— Немного, холодной, — блаженно простонал вампир.
Арис принес ему напиться, попил сам и вскоре уже вытянулся в привычной позе, тихонько сонно сопя в его плечо. Эанор пока что заснуть не мог, переживал случившееся. Приятно, Тьма побери, оказывается, он вполне может получать удовольствие от подобного. А ведь раньше шипел на малейшие поползновения… После того неудачного первого раза. Теперь он в принципе мог не бояться, что данное Арису обещание будет исполнять, сцепив клыки. В том, что будущий супруг справится не только с ласками, но и с сексом, он был уверен. Будет даже любопытно попробовать, ощутить всю гамму удовольствий.
Он сказал Арису правду — то, что он пережил сегодня, было очень похоже на полет в небе, полном искрящихся звезд. И счастье, что у него от взрыва чувств перехватило горло, пока не сумел отдышаться — иначе никакие утепленные войлоком стены не спасли бы. Эанор обнял своего юного избранника покрепче и все-таки задремал. Стоило придерживаться суточного режима.


Глава восьмая


Первую остановку сделали, как и намеревались, на Гремучей. Ненадолго — только чтоб искупаться, поесть, закупить немного дров и угля, дать отдохнуть людям и лошадям.
— Все-таки хорошо, когда можно сменить окружающую обстановку, хотя б ненадолго, — вампир блаженствовал в ванне.
Арис тщательно искупался и помог ему вымыть волосы, тоже отдав должное возможности отдохнуть от фургона, хотя в этот раз путешествие было не в пример приятнее. Их тут даже, кажется, помнили, а может ему просто так показалось. Эанор вволю напился крови, стараясь насытиться на двое суток. Потом посидел за столом с остальной компанией. И путь продолжился. Пока что они вполне укладывались в график движения, и следующая длинная остановка должна была быть через два дня, в Реллехе.
— Что ж, пока что все неплохо складывается, мы даже не особо устаем, да, мой цветок?
— Верно. Хотя я уже скучаю по библиотекам дома и Вежи, — улыбнулся юноша. — Но наша цель важнее всего.
— Жаль, что читать на ходу — лишь глаза портить.
— Ну, мне в принципе безразлично, на ходу, в темноте или хоть вверх ногами, — рассмеялся Арис. — Расскажи мне, какой у нас план? Мы ведь не сможем ворваться в замок с наскоку. Аргус наверняка снова наплел там паутины охранных заклятий.
— Ланор снимет заклятья, а мы разберемся с некромантом. Ну или с башни зайду, я же теперь летучий.
— Там плетение было куполом, — Арис задумался, вспоминая. Хотя ему и не требовалось слишком уж сосредотачиваться, чтобы вспомнить, достаточно было закрыть глаза, и замок Дракона вставал перед внутренним взором, словно наяву.
— Посмотрим, может, прорваться получится. Ланор все-таки тоже силен.
— Но сперва попробуем скрытно пробраться. Я помню все тайные ходы.
— Попробуем, — согласился вампир, пытаясь представить, насколько скрытно можно протащить того же Сэйриса в замок.
Добираться до замка придется своим ходом, верхом не сможет тот же наг, да и Арис не слишком хорошо еще держится в седле, хотя и брал уроки верховой езды зимой. Ланор, скорее всего, и вовсе никак, некроманту ни к чему было подобное занятие. Так что до того хутора, где они ночевали на сеновале, можно будет добраться, скажем, наняв какого-нибудь крестьянина с телегой, а оттуда уже по лесу пешком. И надо бы дать монету хозяину дома. Все-таки не очень хорошо поступил Эанор, обокрав людей. Его извиняло только помраченное и несколько озверевшее состояние после клетки. Однако это не значило, что не стоит отплатить за «приют и пищу». Пожалуй, золотого хватит — сапоги и курица не стоили и четвертака. Но настоящий аристократ никогда не позволит себе высчитывать подобные мелочи.

В Кронгард они прибыли поздно вечером седьмого дня, не вызывая ажиотажа на станции, где Эанор и Сэйрис арендовали ангар для фургонов. Жить в Кронгарде они собирались, как цивилизованные разумные — в фешенебельной гостинице. Два соседних номера им выделили без лишних вопросов, только уточнили, в какое время приводить завтрак вампиру, в какое — приносить его спутникам.
Несмотря на то, что в пути Арис был спокоен и собран, в Кронгарде он впервые с момента отъезда из Трианна ощутил нервное напряжение. Как никогда ранее он чувствовал, что является всего лишь мальчишкой, которому еще не исполнилось и семнадцати, что его пока даже Жрецом в полной мере нельзя назвать — его опыт мизерен, хотя в Трианне он практически всю осень, зиму и начало весны тщательно практиковался, обходя город.
— Вот практически и все, мой цветок. Осталась самая малость…
Арис нервно рассмеялся. Он старался держать себя в руках, но ночью ему приснился каземат замка и решетка, о которую он бился, не сумев стащить у Аргуса ключ. Разбудил его Эанор.
— Что такое, мой цветок? Что с тобой?
Арис сжал его в объятиях до боли и только спустя несколько минут смог прийти в себя и осознать, что это был только сон. Страшный и почти реальный — но сон. Они свободны, и должны освободить из замка маленького Мирта, уничтожить Аргуса и отпустить к Госпоже души, плененные некромантом.
— Арис, тебе что-то приснилось?
— Да… Что я не смог украсть у Аргуса ключ…
— Но это просто сон, мой цветок.
Арис закивал, но так и не отпустил его, даже когда снова легли в постель, обвился, словно хищная лоза, готовый, кажется, не только руками и ногами, но и зубами вцепиться, чтобы быть уверенным в том, что реальность не исчезнет.
— Я здесь, Арис, я здесь.
— Никогда не оставляй меня, Эно. Я не смогу без тебя дышать.
— Я тебя не оставлю, о чем ты?
Успокаивать юного жреца пришлось долго, снова уснуть удалось только к вечеру, и проснулись они довольно поздно. Арис немного стыдился своего срыва.
— Тебе стало полегче, мой цветок?
— Да. Прости, я не дал тебе отдохнуть.
— Ничего страшного, мне нужно немного времени для сна.

Они занялись делами, причем, Арису пришлось, скрепя сердце, отпустить Эанора и остаться в компании нага и Ланора. Вампир же отправился собирать информацию о том, как добраться до неизвестного им по названию хутора. Ну, и сплетни об окрестных лордах, и не только. Хотелось уточнить, насколько лорд Эймар готов покрывать своего некроманта. И что местные могут сказать об Аргусе.
Об Аргусе ничего хорошего не говорили. Плохого, впрочем, тоже. Покупает продукты в какой-то деревеньке, платит нормальными монетами. Занимается чем-то там себе, никого не трогает, из замка не выходит практически. Эанор ловил обрывки информации, названия, даты. Лорд Эймар женился в третий раз, о нем уже поговаривают, мол, жен он ест, что ли? Хорошо хоть вторая сумела родить наследника, а потом уж шею сломала на охоте, а третья-то снова родами померла. Эанора продрало мурашками: неужели Мирт будет полуродным братом Ариса по отцу? Что случилось с ребенком, никто не знал. Вроде как он с матерью вместе и помер.
— Не помер он, — прокаркала старая горбунья. — Не помер. Как одного проклятый колдун забрал, так и второго уволок.
— Помолчи, старуха, что несешь?
— Была я там, была. При мне из молодой леди он ребенка вырезал, — она зашлась хриплым хохотом.
Эанор внимательно посмотрел на нее, запоминая. Ему не нужны были свидетели, даже такие безумные, которым не верят. Раз не поверят, два не поверят, а на третий решат проверить.
Старуха встретилась с ним глазами — удивительно молодыми и ясными. Эанор не знал ее, да и Арис никогда не видел, но это была та самая старая Кара, что не сумела помочь матери Ариса разродиться.
— Что смотришь? — она снова засмеялась. — Уйди от меня, проклятый Витой.
Вампир скользнул прочь, затаился в ночных тенях, радуясь тому, что от луны остался только тоненький огрызок. Скорей бы старая ведьма вышла, ему совсем не хотелось заставлять Ариса нервничать в ожидании. Старуха выбрела из бара, изрядно набравшись. Пошла куда-то вдоль по улице, что-то бормоча и пошатываясь, дойдя до маленького покосившегося домика, остановилась.
— Миндалем пахнешь, проклятый.
Вампир выступил из теней.
— Дрянная выпивка не отшибла тебе нюх, человечка.
— Зачем пришел, проклятый? Я больше не принимаю роды.
— Сама догадаешься, или подсказать?
— Неужто мальчишку забрал? Славно-славно…
— Я Страж. И сделаю все, чтобы сохранить тайну. Будешь кричать или просто помолишься?
Он не дал бы ей закричать, но все же почему-то надеялся на… благоразумие? Безумие старухи?
— Зачем же кричать-то, поди, быстро прикончишь.
— Тогда молись, человечка. Он дал бы тебе уйти еще легче, но не убивает тех, кто не безнадежно болен.
Старуха зашептала молитву Вите, ту, которой обычно провожали в путь умерших, прося дать им новую жизнь, лучше прожитой. Страшно ей уже не было. Кара прожила долгую и нелегкую жизнь, от которой устала. И тяжким грузом к земле ее пригибала память о нерожденных детях, умерших матерях. Молитва закончилась, и она замолкла, через миг встрепенувшись:
— Послушай, прок… Страж, послушай старуху! Забери и второго, забери у змея безвинное дитя, пока он не сотворил из него чудовище!
— Я пришел за ним, — успокоил ее Эанор.
Кара отпустила его руку, в которую вцепилась скрюченными болезнью пальцами.
— Тогда я умру спокойно.
Эанор просто и без затей свернул ей шею, это оказалось неожиданно легко. До сих пор он никого не убивал вот так. Просто мерзко хрустнули старые кости, и тощее тело обмякло неопрятной кучей тряпья на пороге дома. Вампир поднял его и вошел. Старуху он оставил на постели, надеясь, что к моменту, как ее найдут, никто не станет разбираться в причинах смерти. Теперь следовало поторопиться к Арису, пока тот не надумал себе чего-нибудь лишнего.

К счастью, у нага и Ланора хватило ума не оставлять юношу одного. Вся компания собралась в их комнате, играя в «захват замка», хотя Арис то и дело косился на дверь, отвлекаясь от игры.
— Кто выигрывает? — поинтересовался Эанор, возникая на пороге.
Арис кинулся к нему, вцепился, обнимая крепко-накрепко.
— Змеюка выигрывает, — недовольно пробурчал в шею. — Где ты был?
— Летал по окрестностям, я ведь тебе сказал.
Арис промолчал, хотя ни с чем не спутал бы запах смерти, это призрачное ощущение недавно оборвавшейся нити, что соединяла душу и тело. Нити, которую оборвала рука его Стража.
— Я еще не опоздал присоединиться к вашей игре?
— Никогда не поздно надрать зад одному чешуйчатому гаду, — безмятежно отозвался некромант, внимательно рассматривая игровую доску с пометками и линиями и россыпью разноцветных драгоценных фишек.
— Отлично! — возликовал Эанор. — Приступим!
О том, кого же он все-таки убил, Арис так и не спросил ни тогда, ни после. Не Аргуса, и ладно. Не схватили? Прекрасно. Он просто помолился Госпоже о покое отпущенной Стражем души.
— Я узнал все, что хотел, — сказал на следующий вечер вампир. — Можем выдвигаться. Арис, это твой брат… По отцу.
Юный жрец только кивнул, принимая это знание. К лорду Эймару он относился абсолютно равнодушно, может, лишь с затаенной ноткой неприязни из-за его покровительства Аргусу. У него не было отца, слово продолжало оставаться бессмысленным набором звуков. — Я заказал все для ребенка. Через пару недель будет готово. Нам ведь хватит времени?
— Да, с лихвой, если выдвинемся завтра же.

Нагу и вампиру пришлось изрядно потрудиться в эти два дня, чтобы собрать все, что могло потребоваться в пути, договориться с приехавшими на торг в Кронгард крестьянами. Им даже повезло немного — деревушка, откуда те были, находилась неподалеку от искомого хутора, во время побега Эанор с Арисом просто забрали немного восточнее от нее, потому и не увидели, пролетая.
— Как лучше сказать: «я украл вашу курицу» или «спасибо за сапоги»? — гадал Эанор.
Остальные молча давились смехом, устроившись в телеге на тюках с какими-то товарами. Дилемма века: вампир-аристократ, совершивший банальную кражу, не знает, какими словами в ней признаваться.
— А стоит ли вообще говорить что-то? Просто попросимся на ночевку, а после оставим хозяевам деньги, чуть больше, чем надо? — предложил Арис.
— Если они согласятся нас разместить, там маленький домик.
— Зато большой сеновал.
— Лордов на сеновал?
— Кто знает, что ты лорд? На тебе не написано.
— Написано, вспоминай, — усмехнулся вампир.
Арис подумал и страдальчески заломил брови:
— Волосы! У тебя длинная коса… Резать не дам!
— Я могу накинуть плащ с капюшоном.
— Да нам всем… почти всем придется щеголять в плащах, — насмешливо отозвался Ланор. — Кроме Сэя, его прятать бесполезно.
— Мы не найдем такого плаща…
Сэйрис сделал вид, что надулся, в отместку пробравшись хвостом под мантию некроманта и щекоча его.
— Ай! А еще можно сказать, что мы бродячий цирк, вон, дрессированная змеюка уже имеется.
— И фокусник, — не остался в долгу наг.
Арис прижался губами к уху вампира, смешливо фыркая:
— Ты не можешь спорить, что сейчас эти двое именно что собачатся.
— Именно, — согласился Эанор.
Ему оставалось только радоваться и молиться Госпоже, чтобы Арис и дальше оставался таким жизнерадостным. Первый день в Кронгарде изрядно его напугал, показав, насколько юноша в самом деле волнуется за него. И как отгонять кошмары, вампир не знал. Обнимать спящего крепче? Не трогать вообще? Говорить что-то? Будить? Пока что он просто не давал им приблизиться, выматывая Ариса близостью перед сном до того, что тот засыпал сразу, не успевая даже подумать о том, чтоб обтереться или искупаться. Но этой ночью им предстоит ночевать не в уютной гостинице и не в мягкой постели.
— Арис, а как прогонять кошмары у человека?
— По-разному, — юноша принялся вспоминать прочитанное, сосредоточившись. — Маленьких детей советуют обтереть прохладной водой или взять на руки, взрослого — взять за руку и поговорить, если известна причина кошмара, то о ней. Если нет — просто говорить тихим успокаивающим голосом.
— Ладно. Причина твоих кошмаров?
— А… Я боюсь потерять тебя, — сознался Арис.
— Меня очень сложно убить, Аргус двадцать с лишним лет пытался.
— Хорошо, просто постарайся быть поосторожнее в замке?
— Обещаю, что буду очень-очень осторожен.
Напоминать вампиру, что он вообще-то умер там, в клетке, и только отчаянное желание Ариса и собранная в острую спицу тьма снова запустили его сердце и наполнили жилы кровью, юноша не стал.
— Милсдари, приехали, — возвестил крестьянин.
— Благодарю, почтенный.
— Пара часов пути — и хутор Якуба увидите. Только я вам честно говорю, лучше б вы, милсдари, тутечки переночевали. Жена у Якуба та еще мегера, да и от проклятого замка лучше подале держаться.
— Спасибо за совет, уважаемый, — сердечно поблагодарил вампир.
В ладонь мужичка перекочевал золотой четвертак, а вся разношерстная компания покинула телегу и направилась по указанной им тропе. Крестьянин махнул рукой в благословляющем жесте Виты. Видел прекрасно, что не переубедить никого из них. По обмолвкам во время пути понял, что идут на некроманта, видно, с местью. Ну и пусть их идут, благое дело. А то Аргус в соседях — это тебе не львиногрив начхал.
Эанор направился в сторону хутора первым, по пути разминая плечи. Арис шел за ним, стараясь не сбиваться с шага и дыхания. Дорога, вернее, подзаросшая уже нежной молоденькой травкой колея вихлялась между стволами, как будто ее прокладывал кто-то, упившийся вусмерть крепким вином в деревенском кабаке.
— А прямо люди вообще ходить не умеют? — ворчал Сэйрис.
— Да тебе-то какая печаль, змеехвостый? Просто повторяй извивы колеи, — фыркал вампир.
Ланор молчал, наверное, опасался, что на его язвительные шуточки наг попросту скинет его с себя, и придется топать ножками, совсем не привычными к лесным буеракам.
— У меня так хвост не гнется!
— Да что ты? Окостенел на старости лет?
— Да я тебя моложе, ты, кровосос!
— Ну, кому-то с мозгами надо же быть старшим.
— Что-о? Вот если б не Ланор на хвосте!
— Ты сам себе пиявку на хвост посадил.
— Уймитесь, а? — страдальчески попросил некромант.
Его на хвосте укачало.
— Может, пройдешься?
— Пожалуй, да…
Арис убрал неприятные ощущения.
— А лес — это красиво, оказывается, — с удивлением заметил Ланор.
— Здесь он другой совсем. А вот чуть дальше начинается настоящий темный бор, с бородами моховыми на ветках, — припомнил Арис. — Я на него с башни шестнадцать лет любовался.
— А вот теперь еще и пройдешься по нему.
— Знаешь, дядюшка, куда комфортнее мне было лететь на ручках у Эно, — фыркнул юноша. — Но придется перебирать ногами.
Надо отдать должное Эанору: он озаботился приличной походной одеждой для всей компании, даже для нага, и особенно обувью для всех, кто не привык передвигаться пешком по пересеченной местности — то есть для себя, Ариса и Ланора. Так что оба родича Госпожи щеголяли в кожаных костюмчиках с теплым подбоем и сапогах на плотной подошве с низким каблуком, зашнурованных по самые колени. Вампир предпочитал летать, вернее, помогал себе крыльями, изображая низкий полет. Правда, зацепившись пару… десятков раз крыльями за кусты и деревья, выпендриваться перестал и пошел рядом с Арисом.
— Еще час такого темпа, и мы попадем на хутор.
Арис поднял голову к небу, которое уже потихоньку наливалось пурпуром.
— Надо успеть до заката, иначе нас просто не пустят.
— Ускорим шаг. Отдохнем на хуторе, — скомандовал вампир.
Ланор тихо выругался, и наг подхватил его на руки. Арис просто постарался идти быстрее, не жалуясь и стараясь не сбить дыхание. Эанор тоже поднял его на руки.
— Прибавим скорости, змеюка.
До знакомого Арису и Эанору хутора они все же успели добраться до темноты. Встретили их сам хозяин — тот самый мужичок, которого они уже видели, парнишка и еще один молодой мужчина, видимо, сын Якуба. От незваных гостей не ждали ничего хорошего: хозяин поглаживал топорик, заткнутый за кушак, парни держали вилы и косу.
— Любезный, можно ли на ночь остановиться у вас? Мы заплатим.
Якуб внимательно осмотрел их. Эанор и Ланор прятали глаза в тени капюшонов, к тому же, у вампира и нага на поясах висели ножны с оружием. Единственным, кто не внушал опасения, был Арис. Он знал, как выглядит: просто высокий, но тощий и хрупкий на вид паренек, жмущийся к головорезу со шпагой и кинжалом.
— Пожалуйста, в лесу ночевать страшно, — подал он голос.
— А кто вас там знает…
Эанор звякнул кошелем. Крестьяне, видимо, на слух умели отличать золото от меди. И крупные монеты от мелочи. Якуб не был исключением.
— Пять золотых.
У Ланора глаза полезли на лоб: ночь в гостинице стоила один золотой!
— Ладно… Согласен, — Эанор решил, что доплачивать сверх оговоренного не станет.
— Деньги вперед.
Вампир протянул плату.
— В доме нет места, — предупредил хозяин, попробовав на зуб каждую монету и внимательно осмотрев края. — Но есть сеновал, а ночи уже теплые довольно, чтоб не замерзнуть. Располагайтесь, я пришлю работника с ужином.
— Змеюка, на сеновал всползешь?
— Вполне, и не такие высоты одолевал.
Ланор и Арис молча последовали за ними.

После зимы сена на сеновале осталось всего ничего, но на то, чтобы устроиться, бросив на него плащи, вполне хватило.
— Ну вот, — с восторгом сказал вампир. — Романтика странствий.
Ланор скептически фыркнул.
— Вы этой романтики еще полной ложкой наедитесь.
— Мы, — невозмутимо поправил Сэйрис.
— Мы наедимся, — повторил некромант, вздохнув.
И как он мог забыть, что Сэй теперь Страж, и путь Прекраснейшего — его путь? Придется учиться вот этой самой романтике… Хотя что тут романтичного? Колкое сено? Ноги, которые ноют от ногтей до промежности? Искусанные первым гнусом руки и лицо? И почему кровь Прекраснейшего не дала ему защиту от гнуса! Это просто нечестно, Арис, вон, без единого укуса. Ланор со стоном откинулся на хвост своего нага. Арис усмехнулся и растянул полог лечебной тьмы на них обоих: Сэйрис за пять лет в столице отвык от дикой природы, привыкнув к паркету и вымощенным брусчаткой улицам.
— Что, трудновато живется вне мягких перин? — поддразнил вампир.
— Иди ты к Вите под подол!
— А что я там забыл?
— Не ругайтесь. Все устали, надо отдохнуть.
Ланор с неожиданным уколом стыда вспомнил, что Арис сам себя исцелить не может, а ноги у него наверняка тоже гудят и отваливаются.
— Давайте просто заснем, — предложил Эанор.
— Нам обещали ужин.
Вскоре пришел и парнишка-работник с лукошком, в котором нашелся кувшинчик молока, полковриги хлеба, немного сала и печеной дичины, луковица и четыре сырых яйца. На яйца сразу же принялся облизываться Сэйрис. Ему их и отдали. Сало тоже. Хлеб поделили на троих. А вот мясо и молоко разделили только на Ланора и Ариса, Сэй от них отказался.
— Я уже не ребенок, чтоб питаться молоком.
— А я слетаю к роднику, — решил вампир.
Он собирался поохотиться, вдруг повезет поймать лесную свинью или зайца.
— Только будь осторожен, — попросил Арис.
— В сторону замка Дракона я не полечу, не беспокойся.
— Хорошо, — юноша закивал.
Вернулся вампир заполночь, когда улеглись спать хозяева, в змеиных кольцах похрапывал, запрокинув голову, Ланор, в унисон с ним посвистывал носом наг. Арис не спал, сидя на крыше, словно изваяние удивительно красивой горгульи.
— Почему не спишь, мой цветок?
— Без тебя? Ты шутишь? Я бы не смог уснуть и под сонным зельем или заклятьем.
— Я здесь, так что иди спать.
— Как охота?
— Отлично, выпил целого кабана, булькаю как бурдюк с вином.
— Значит, сил у тебя на завтра будет достаточно, это хорошо. Идем, я сделал для нас гнездо поуютнее.
— Гнездо? Свил?
— Ну, подбил солому, — улыбнулся Арис. — Спать будет помягче.
— Хорошо, показывай, — вампир развеселился.
Они спустились на чердак, где спали их спутники, устроились в «гнезде», накрытом плащами. С собой каждый нес не только запас провианта, оружие или что-то еще, но и скатку с одеялом. Так что в теплые ночи можно было переночевать и под открытым небом. Но Эанор все-таки рассчитывал такое проделывать пореже. Удобства, пусть и минимальные, нужны — Арис и Ланор непривычны к путешествиям и ночевкам на голой земле, да и сам он уже давно подобным не занимался. С той проклятой войны, пожалуй.
— Уснешь, Эно? — Арис притерся к его боку, тихо подышал в шею.
— Усну, мой цветок, почему нет?
— Так просто… Я боюсь, что не смогу спать…
— Почему? Я рядом, я тебя обниму.
Арис уснул довольно скоро, уставший и переборовший нервную зевоту. За ночь он просыпался дважды. Эанор спал рядом, обнимая, как и обещал. Это успокаивало, и юноша закрывал глаза снова. В общем, к утру он даже смог кое-как выспаться.


Глава девятая


Эанор разбудил Ариса поцелуем, остальных — жесткими пинками по бронированной шкуре нага.
— Подъем, милорды, подъем. Пора двигаться дальше. До замка еще далеко, пока доберемся, как раз будет ночь на разведку.
Все поднялись, позевывая и потягиваясь. Арис стойко игнорировал жалобы тела, намереваясь в этот раз идти своими ногами. В конце концов, он, может, и легкий, но не слабый! Когда он высказал эту мысль Эанору — через пару часов пути по практически непролазным дебрям, которые в тот раз они с вампиром преодолели легко и почти играючи — по воздуху, тот объявил привал и отчитал своего избранника за глупость:
— Мне не тяжело нести тебя на руках, выносливость вампиров не идет ни в какое сравнение с людской. Потому и Ланора тащит Сэй, потому и тебя я несу. Будет лучше, если вы с ним собьете ноги и притащитесь к замку дохлыми тряпочками? Кому, о Госпожа?! Так что прекрати самоуничижения и расслабься. Уж кто-кто, а вы двое должны быть в полной силе на момент штурма. И если Лана ты исцелишь, то кто исцелит тебя?
— Эй, можно не сокращать мое имя? — возмутился некромант, на что вампир только огрызнулся:
— Нет. Арис, ты все понял?
— Да, все-все понял, — торопливо заверил его Арис.
— Сэй, что там с костром?
— Уже. Сейчас вскипит вода. Ланор, заваришь свой травник?
Некромант, фыркая на произвол вампира, кивнул и полез в свой походный мешок за травами.
— Сэй, зайца хочешь? Свеженького.
— М-м-м, не откажусь. И даже от сырого.
— А от какого ж еще? — хмыкнул вампир. — Сейчас вернусь.
— Как тонок налет цивилизации поверх дикого начала, — Ланор устроился в змеиных кольцах и ухмыльнулся возмущенно вскинувшемуся нагу.
— Я просто люблю зайчатину!
— Сырое мясо противное на вкус, но питательное, — задумчиво отозвался Арис, вороша прутиком ветки в костре.
— Приходилось есть? — уточнил наг.
— Да, когда удирали из замка Дракона.
Эанор довольно скоро вернулся, неся за уши загрызенного зайца. Сэйрис честно разделил его добычу на три части, Арису и Ланору куски поджарили на огне и с солью, наг, пощадив чувства двуногих, отполз чуть подальше, чтоб сожрать свою долю. Ну, и чтоб вампир потом не подкалывал его «зрелищем змеиной трапезы». И без того еще что-нибудь съязвит о том, что вот он-то вежливо, за кустами…
Весь привал уложился в час-полтора времени. Травяной чай выпили, костер потушили и заложили угли дерном.
— Идем дальше.
Чем ближе становился замок, а Арис и Ланор прекрасно чуяли направление на него, один — потому что чуял смерть, второй — эманации некромантии, тем гуще и непролазнее становился лес, тем меньше слышалось оголтелое птичье чириканье.
— Итак, каков у нас план действий? — Эанор осмотрелся.
— Ночью надо осмотреть защиту замка, — Ланор несколько раз лихорадочно перелистал свой гримуар и раздраженно забросил его в небытие. — Осмотрю — скажу, как долго я буду ее ломать и сломаю ли вообще.
— Я покажу вам все потайные ходы, которые знаю. Эанор осмотрит замок с воздуха. Ночью Аргус предпочитает спать, если только не проводит какой-нибудь ритуал.
— Хорошо, значит, сперва разведка, — подытожил Эанор.

За толстенными стволами в седом мхе стены замка не просматривались, пока вся компания едва не влипла в следящий кордон. Остановил Ланор, успевший почувствовать и понять, что это за мерзкая паутина впереди.
— Тварь! Перестраховывается, — некромант медленно пошел вдоль плетения, проверяя, на какое расстояние от стен тот тянется.
— Эанор, ты можешь поднять меня в воздух? Надо проверить, не купольная ли система слежения.
— Могу… Полетели, Лан.
Некромант только тяжело вздохнул, но не стал отвлекаться на препирательства по поводу имени. Все равно ведь бесполезно — вампир упрям, как баран.
— Обними меня за шею… Лететь будет легче.
— Постарайся уж справиться так, мне нужно видеть плетение, а не утыкаться тебе в шею носом, — слегка ядовито отозвался некромант.
— Тогда смотри…
Следящие заклятья опоясывали замок по середину стен. Видимо, Аргусу быстро надоело вскакивать, когда над стенами ночами пролетали вороны или еще какие-то птицы. Эанор облетал замок по периметру, зорко осматривая все на предмет разрушившихся башен или выпавших камней — нужно было хоть как-то пройти в замок физически. Купол над внутренним двором наверняка не пробить. Если только Ланор не распутает то, что накрутил Аргус. В конце концов, не зря же они его с собой взяли?
— Возвращаемся. Я увидел все, что хотел, — некромант, стоило ему почувствовать под ногами твердь, целенаправленно зашагал куда-то, не особенно следя, что там у него под ногами. Сэй кинулся следом, чтобы Ланор случайно не свернул себе шею, запнувшись о корень.
— А что именно ты там увидел? И сможешь ли ты вообще наколдовать что-то, тебе же нельзя!
— Ради того, чтоб уничтожить отступника и забрать Ее дитя? — Ланор вздернул бровь. — Она разрешила. Так что да, я смогу кое-что. По крайней мере, теоретически я способен распутать эту паутину, потому что Аргус наворотил в ней массу ошибок и пересечений, которые делать нельзя, и держится это все вообще невесть на чем.
— Ой, избавь от теории, — застонал Эанор. — Просто скажи: распутать можешь?
— Могу. Под руки только не лезьте.
— Не будем, — уверил вампир.
— Арис, как думаешь, сколько у меня времени?
Юный жрец паутину заклятий тоже видел, потому остановился чуть поодаль — слишком хорошо помнил ощущение гадливости от липких нитей магии.
— Он поздно ложится и рано встает. Сейчас уже лег — окна, — он вытянул руку куда-то к югу, — уже темные. Значит, часов пять у тебя есть. Но лучше закончить пораньше, чтоб наверняка.
— Лан, а тебе сколько времени понадобится?
— Посмотрим. Все, не мешайте.
Смотреть, как он творит магию… было откровенно скучно: никаких тебе вспышек, искр, огненных шаров и прочей зрелищности. Ланор просто водил руками в воздухе, делая такие движения, словно впрямь разбирал сложные невидимые узлы.
— Стой! Не туда. Эту нить — вот сюда, и можно закольцевать, — иногда вставлял Арис.
Эанор занимался тем, что таращился на небо и считал звезды. Сэйрис таращился на магов, на вампира, на лес окрест. Пока Ланор не осел на колени, устало вытирая пот с лица:
— Все, внешний периметр я сломал, но дырка маленькая, пробираться осторожно. Мы с Арисом покажем границы.
— Хорошо, — вампир закивал. — Я пролезу?
— Все пролезут, — некромант коротким пассом послал в сторону замка рой бледных светлячков. Те взлетели и выстроились в низкую арку с неровными краями. — И упаси вас Госпожа тронуть границу чар.
Эанор просочился внутрь через эту арку.
— И замри, далеко не отходи.
Вампир застыл, не шевелясь. Сэйрису пришлось куда сложнее, он втискивался в брешь в защите, ювелирно подтягивая свой хвост. Арис прошел последним, но первым двинулся вдоль стены, отыскивая потайные ходы, о которых знал.
— Стойте здесь, мы попробуем взломать внутренний купол.
— Замерли и даже не дышим, — уверил Эанор.
Ланор хмыкнул и поспешил за Арисом. Он подозревал, что легко не будет. Внутренние чары оказались сплетены куда искуснее внешних — некроманту было важнее не выпустить никого из замка, нежели не впускать.
— Здесь все нити ведут куда-то…
— К лаборатории. Там у Аргуса стоят накопители, на которые наверняка сходится вся защитная сеть. Ты можешь сделать хоть что-то?
— Я могу на какое-то время внушить магии состояние покоя…
— Сделай. Я развею нити душ. Потом посмотрим, что останется от купола.
Ланор кивнул, принимаясь за работу. Все это, что он сейчас делал, было весьма затратным, а ведь ему было бы неплохо сохранить еще толику сил на то, чтоб при необходимости ставить щиты перед вампиром и нагом.
— Арис, вам желательно было бы угробить моего коллегу во сне. Не заморачиваясь благородством поступка, понимаешь?
— Я — да.
— А разве Арис может убить не смертельно больного? — удивился Эанор.
Ланор только хмыкнул, за него ответил сам жрец:
— Аргус уже почти мертв. Он живет за счет твоей крови и энергии плененных душ. Если я отпущу их… думаю, он просто умрет сам. Но чтобы суметь это сделать, мне нужно пробиться сквозь все его амулеты и накопители. Их много. И его покои тоже отгорожены сложной защитой.
— А сломать их физически можно? Я быстро двигаюсь. Сэй тоже.
— Можно, — теперь отвечал Ланор. — Я укажу на слабые места, при должном старании защиту можно пробить грубой силой.
— Как я, когда убегали, — напомнил Арис.
— Просто пальцем ткните, — отозвался Сэй.
— Сейчас, Арис.
— Я понял.
По внутренней защите замка словно прошла пепельная волна, на некоторое время высвечивая ее, ставшую похожей на дырявую рыбацкую сеть.
— Лан, замыкай!
Ланор метнулся вперед, в одну из таких дыр, подхватывая оборванные края заклятий и закольцовывая их. И вовремя: его «успокоительное», влитое в защиту, закончило свое действие. Выжатыми выглядели теперь оба. Но Ланор еще нашел в себе силы с усмешечкой обозначить края дыры светлячками:
— Прошу, милорды.
Вампир и наг скользнули в дыру, чуть ли не обнявшись.
— Пойдем, малыш. Посмотрим, что там за кокон навертела на себя эта старая сухая муха, возомнившая себя пауком, — Арису Ланор улыбнулся куда теплее.

Внутри замка было тихо и темно. Светильники тут никому нужны не были. В тишине даже ничего не скреблось, как и говорил Арис когда-то своему вампиру, здесь не водится ни мышей, ни крыс, ни даже тараканов. Даже на кухне. А в стойлах некроконей так и вообще пусто — ни соринки, ни соломинки.
— Свет нужен, — вполголоса сказал Эанор.
— Здесь всюду нити «следилки», зажгу факел — проснется Аргус, — так же тихо ответил ему Ланор.
— Я зажгу без магии, — Сэйрис полез в привешенный к перевязи кошель и достал механический кремень. От его щедрых искр снятый вампиром с держателя факел вспыхнул, правда, разгорался очень неохотно.
Арис сморщил нос: ему как раз тьма не мешала, как и Эанору, а вот остальные, кажется, ночным зрением не обладали.
— Так, что дальше? Следилки оторвете?
— Зачем? По ним пойдем. Они на физические передвижения не настроены, только на магию.
— Отлично, — слегка успокоился вампир. — А скелеты?
— Обычно в это время все они заняты в лаборатории или просто стоят там, если работы нет. Работают только кухонные… — Арис замолчал и приподнял руку. — Слышите?
Где-то за стенами надрывно плакал ребенок.
— По крайней мере, он жив, — отметил Эанор.
— Идем дальше. Нам придется пройти как раз через кухню. Со скелетами я разберусь сам.
Ариса пропустили вперед беспрекословно. Скелеты нашлись на кухне, по крайней мере, четверо из них. Повелительный взмах руки Прекраснейшего прекратил их существование, отпуская привязанные к костям души.
— Еще семь.
— Один или два точно рядом с ребенком, — отметил Ланор, оглядываясь.
— С ними разберемся в последнюю очередь. Идите за мной.

Они успели подняться на второй этаж и пройти почти всю галерею, ведущую к южному крылу, когда кто-то из них зацепил незамеченное в мешанине остальных «сигналок» заклятье, отслеживающее движение. Раздался хриплый вой.
— Тьма, — пробормотал Эанор, выхватывая шпагу и раскрывая крылья. — Я наверх.
Аргус появился очень быстро, словно и не спал. В черной мантии, увешанный амулетами, словно портовая шлюха — дешевыми бусами.
— Вот же скотина, — пробормотал Ланор. — Будет сложно…
«Налюбоваться» собой Аргус не дал, сходу зарядив в незваных гостей чем-то, что было похоже на кладбищенский туман. Увернулись все четверо довольно сноровисто, вернее, Сэйрис отпрыгнул пружиной, Эанор взмыл повыше, а Ланор поставил щит на себя и Ариса. Некротуман осел неприятного вида капельками на холодный камень пола и стен. А с рук Аргуса уже срывались шипящие, словно сотни змей, мертвенно-зеленые и пепельные молнии. Зал, к счастью, был достаточно большим, чтобы Сэйрис с Эанором разбегались и разлетались, а во все стороны разом некромант лупить не мог, зажимали его в клещи постепенно, но неотвратимо. Видимо, он это прекрасно понял, потому что вместо некротика, который Ланор вполне успешно парировал щитами, призвал лед. И не стандартную ледяную стрелу, довольно медлительное заклятье, от которого не составляло труда увернуться, а рухнувшее прямиком на хвост нага ледяное копье-трезубец, с легкостью пробившее прочную чешую и пришпилившее не сдержавшего вопль боли Сэя к полу. В кинувшегося на помощь нагу вампира полетела неприятно поблескивающая сеть. Эанор увернулся, перепрыгнув через нага. От десятка практически невидимых тонких игл увернуться он уже не сумел. И ему повезло, что часть из них увязла в спешно выставленном Ланором щите против физического вреда. Остальные засели в плече и груди, вызывая дичайшую боль. Он помнил, как это, тело само вспомнило вбитые за время войны навыки, распластавшись. Как можно меньше движения, как можно меньше тревожить раны. Убрать иглы он все равно не сможет сам.
Арис кинулся к ним с Сэем, пока Ланор, напрягая все доступные силы и высасывая магию из собственных накопителей, отгородил их от Аргуса непроницаемым щитом. Нага исцелить было гораздо проще и быстрее, чем вампира. Эанору Арис смог лишь приглушить боль.
— Я постараюсь разобраться с твоими ранами чуть позже, потерпи. Кровь не идет, серебро я убрал.
— Разберемся с Аргусом, — кивнул вампир.
— Дайте мне немного времени.
— Я пытаюсь! — Ланор заскрипел зубами. — Практика — это не так-то просто.
Арис не стал растрачивать время на болтовню, постарался отойти к стене и отрешиться от боя, рассматривая Аргуса. Пока не нашел, наконец, тот самый амулет, в который некромант заключил сконцентрированную силу из чужой крови и душ. Вытянуть ее оказалось непросто — амулет сам по себе защищал силу внутри. Арис пришел в ярость от того, что сперва ничего не получалось, и эта ярость помогла пробить защиту. Из амулета пролилась струйка темной, «мертвой» вампирской крови, разом обессиливая некроманта. Он словно усох и уменьшился в размерах. Сэйрис метнулся вперед, улучив момент, когда Аргус пошатнулся. Все четыре бритвенно-острых клинка нага впились в иссохшую плоть, Сэй рванул их в стороны, вспарывая некроманта, словно набитую соломой тренировочную «куклу».
— Свершилось, — прокомментировал Эанор.
Ему было жаль, что проклятый некрос сдох так быстро. Он бы с радостью попинал его и поглумился над трупом, но на это совсем не было сил. Раны от серебра снова начинали зверски болеть.
— Отойдите подальше, — попросил Арис. — В идеале — ступайте за Миртом. Скелеты разрушились вместе со смертью Аргуса, и ребенок один.
Наг и некромант отправились в сторону западного крыла, куда им ткнул Арис.
— Все плохо? — Эанор приподнял голову, осматривая себя.
— Лежи и не дергайся. Не так плохо, как могло бы быть. Да, будет больно, потерпи. Сперва надо вычистить раны от частиц серебра, — Арис срезал его куртку и сорочку, не рискуя поднимать вампира, чтоб раны не открылись раньше времени. — Потерпи, любимый.
— Я терплю, не волнуйся. На войне было хуже. Там никого с такими ласковыми руками не было.
Это Ариса успокоило, ведь он не должен был причинять боль, это шло вразрез с его обязанностями. Вычистить раны от запекшейся крови, плоти и серебра ему удалось достаточно быстро, а залечить без следа чистые повреждения — еще быстрее.
— Теперь тебе нужно выпить крови. Но это после. Иди к Сэю и Лану. Мне нужно закончить с Аргусом.
— Я осмотрю подземелья, вдруг есть еще жертвы.
— Да, это будет нелишне. Ему могла потребоваться еще кровь вампира.
Эанор кивнул и двинулся вниз, осматривать каземат и клетки. Арис же подошел к груде иссохшей плоти, которая когда-то являлась Аргусом. Он чуял: некромант провел над собой какие-то ритуалы, и его душа все еще привязана к телу. Как пес на длинной тонкой цепи.
— Госпожа моя, откликнись сыну своему.
Аромат маков заструился вокруг, затем по полу прошел ледяной сквозняк.
— Что ты хочешь сделать с этим, сынок?
— Уничтожить без права перерождения.
По правой ладони словно плеснуло жидким льдом, в ней возникла серебряная рукоять лунного серпа.
— Я признаю твое право, Арис.
Арис опустил серп вниз, по залу пронесся тихий вой, мгновенно оборвавшийся. Вот и все. Можно честно сказать, что эта страничка жизни перевернута.
— Спасибо, мама. Я поспешу к Мирту.
— Хорошее имя, сынок. Вам будет трудно.
— Да, я догадываюсь, мама. Но мы не можем его оставить в одиночестве.
— Это правильно, малыш. Вы должны держаться друг друга. Ты сам поймешь, когда наступит время отпустить его.
Она улыбнулась, затем исчезла, оставляя мир смертных смертным. Серебряный серп из ладони Ариса исчез, превратился в отражение лунного серпа в лужице крови на полу. По краям кровь схватилась корочкой льда, но теперь таяла. Арис знал, что скоро она свернется и засохнет, частично впитавшись в истертый камень. Со смертью некроманта осыпались и истаяли все защитные и сторожевые плетения. Замок Дракона словно вздохнул с облегчением. Арис погладил стену, потом зашагал в западное крыло, где год назад обитал сам. Навстречу ему попался Ланор, держащий на руках младенца.
— Он такой маленький…
— Страшно? — понятливо усмехнулся юноша.
Ему тоже было страшно брать такого кроху на руки, но он взял, бережно придерживая головку. Мирт зевал беззубым ротиком и сонно таращился уже меняющими цвет с ярко-голубого на серебристый глазенками.
— Здравствуй, братик, — Арис поцеловал его в лобик, вдохнул молочный запах, уже с тоненькой ноткой опиумной горечи.
Ребенок захныкал, требуя еду.
— Там было что-то вроде молока? — Арис прекрасно понял, что ребенку нужно — он чувствовал его, как себя.
— Было, кажется, Сэй сейчас принесет.
— Пеленки и прочее?
Приполз Сэйрис, отлучавшийся на кухню, чтоб согреть молоко.
— Там все серое и черное…
Арис хохотнул.
— А что вы ждали от некроманта?
— Не знаю. Но пеленки и молоко вот. Давай сюда ребенка, вы с такими крохами обращаться не умеете.
Арис с облегчением передал Мирта тому, кто умел, вспомнив, что Сэй, вообще-то, многодетный папаша. Наг с младенцами обращаться действительно умел, в конце концов, нет особой разницы, ножки у младенца или хвостик. Вскоре Мирт был сыт и успокоен.
— А меня научишь?
— Научу, это дело нехитрое, — наг с трудом подавил улыбку.
В зал вошел перепачкавшийся паутиной и пылью Эанор.
— В казематах пусто, но видно, что клетку Аргус для кого-то готовил.
— Никого не изловил — это хорошо, — Ланор осмотрелся. — Уходим?
— Нет, останемся здесь еще ненадолго. Эно, ты можешь слетать в Кронгард и вернуться уже с фургонами? Пробираться по лесу с младенцем — не самая здравая мысль. А мы подождем здесь, прошерстим библиотеку и подвалы.
— Это дня два, как минимум, — предупредил вампир.
— На кухне есть запасы еды, — отозвался наг. — И Арис прав, не стоит шарахаться по лесу с ребенком, если можно убраться отсюда с относительным комфортом. И мы все же побродим по замку, древняя ведь архитектура, при свете дня надо посмотреть.
— Хорошо, я вылетаю. Арис, береги себя…
— Да что со мной тут может статься? — удивился юноша. — Замок знаком до камешка, до щепочки.
— Я про кошмары.
— Кошмары закончились, — Арис тихо фыркнул, — когда я отправил его мерзкую душонку в небытие серпом Госпожи. Теперь все будет хорошо.
Вампир поцеловал его и взмыл вверх. Сэйрис проследил за ним взглядом.
— Арис, — он несколько замялся. — Ты можешь показать ту клетку?
— Могу. А зачем?
— Хочу запомнить. И помнить всегда.
Арис не совсем понял, о чем он, а вот Ланор, кажется, да.
— Правда, малыш, покажи ему, это принесет пользу. А я посижу с Миртом, хоть он и спит. Меня подземелья не прельщают.
— Некроманта не прельщают подземелья?
— Глубокие подземелья, Сэй. Я стар и привык к теплу и уюту.
— Ладно, идем, Сэй, — позвал Арис.
— Стар он! — бурчал змеехвостый, спускаясь за юношей в подземелья. — Да кто еще стар… ай! Что это?
— Перекладина. Попробуй пригибаться пониже, здесь кое-где низкие потолки. Потом будет проще. И вот факел, держи наготове, а то скоро твой погаснет.
Сэй пригнул голову, недовольно шипя.
— Смысл делать такие лазы?
— Об этом теперь уже некого спрашивать. Ну, вот тут уже попросторнее.
Винный погреб поражал воображение огромными бочками, в которых все еще плескалось вино.
— Кстати, можем нацедить немного. Попробуй, ты же знаток, — Арис кивнул на длинный дубовый стол и лавку. На столе покрывались пылью тяжелые золотые кубки и кувшин.
Наг тщательно оттер один кубок, нацедил вина, попробовал.
— Отличное… лучше, чем можно было думать.
— Аргус любил комфорт, любил вкусную еду.
Сэйрис отставил кубок.
— Идем дальше?
— Идем. Принесем потом Лану кувшинчик вина.
От винного погреба Арис отлично помнил дорогу, так что вскоре повел нага вниз по извилистому ходу. Мечущееся пламя факелов освещало холодные, но сухие стены. Температура в подземелье поначалу казалась вполне комфортной.
— А здесь не так уж и холодно, — отметил Сэй.
— Сперва — да, первые полчаса. Потом понимаешь, что все тело бьет дрожь. Он провел тут двадцать три года. Вот там, — Арис вытянул руку, указывая на одну из клеток.
Наг подполз поближе, осмотреть ее. Его глаза быстро отметили длину и расположение оков, отчищенные от ржавчины и заостренные штыри и молоток, приготовленные для следующего недобровольного гостя.
— Спасибо, Арис. Мы можем возвращаться.
Кувшин вина на обратном пути они все-таки прихватили. Наг видел на кухне свежее мясо, приготовленное к разделке. Следовало заняться завтраком, а в их случае — обедом, ужином и завтраком одновременно. Вино пригодится, чтоб восполнить силы и спокойно уснуть.
— Кстати, а спать-то тут где?
— Думаю, можно расположиться в хозяйских покоях и в бывших моих. Там все для Мирта, а вы можете насладиться уютом и комфортом некромантской спальни. Только надо сменить белье.
— Хорошо, не думаю, что найти свежее будет сложно.

Они со всем справились к полудню: сменили постель, искупались в ванной, которая когда-то давно, год назад, казалась Арису роскошной. Сейчас он вспомнил свои чувства и долго смеялся, почти истерически, отпуская прошлое окончательно. Потом умылся, постирал замоченные в тазу пеленки и отправился вывешивать их на галерею. Мирт тихонько спал, Арис пока еще не совсем проникся пониманием, что вот это теперь — его очень важная обязанность. Что это ему теперь учить брата-сына говорить, ходить, читать, одеваться. Что он, этот новый Прекраснейший, вовсе не обязательно вырастет книжным ребенком, как вырос сам Арис. У него будет настоящее детство, с игрушками и играми, друзьями и подругами, даже если придется переезжать с места на место.
Ребенок чувствовал, что теперь он в безопасности, так что можно спокойно отсыпаться и есть — еду дадут сразу же, а еще теперь с ним будет кто-то говорить словами, которых он пока не понимал. А еще будет живое тепло от тех, кто осторожно берет на руки и укачивает, пеленает и кормит. Настоящее тепло, а не холод отполированных костей.


Глава десятая


Спать Мирта наг устроил в колыбельке рядом со своим лежбищем.
— Он такой смешной…
— Почему это смешной? — Арис думал, что в эту ночь ухаживать за младенцем будет он, и немного недоумевал, с чего бы Сэю ему так уж помогать.
— Хвоста нет, если что-то не нравится — пищит.
— А твои дети были какими? — полюбопытствовал юноша, заглядывая в колыбельку.
Мирт пока не спал, тихонько гулил и пытался ловить беспорядочно машущими ручонками бледных светлячков, наколдованных некромантом.
— Мелкими, шипящими и ползучими. Ничего не изменилось, знаешь ли…
— А ползать они начинают когда? В книгах было сказано, что уже в месяц, и развитие нагов по сравнению с людьми ускорено раза в три?
— Именно так. А потом они начинают ползти всюду, куда им совершенно не надо.
— Связать хвостами в один пучок не пробовал? — хихикнул Ланор, делавший вид, что внимательно читает, но вместо этого прислушивавшийся к разговору.
— Пробовал, развязываются, заразы.
Мирт на смех троих мужчин не обратил особого внимания, он поймал, наконец, светлячок и тут же раззевался, а потом и вовсе уснул, когда наг качнул колыбельку хвостом.
— Идите спать, я посторожу ребенка.
— Ты буди, если что, — Арис тоже зевнул, заразив зевотой и Ланора.
Они устроились на бывшей кровати Аргуса, где можно было спокойно разместиться всем четверым, и место бы осталось. Сэй свернулся рядом с колыбелью. Ему туда стащили все подушки и шкуры со всех покоев, устроив внушительное гнездо. Слух у нага был отличным, а опыт качания колыбели спросонок — огромным. Как и у любого родовитого нага, у него было достаточно много детей — одиннадцать. Насколько он знал, из них выжило к настоящему моменту пятеро, это уже в пять раз больше, чем у его отца. Значит, род Белого Змея продолжится, он хорошо учил сыновей. Можно качать хвостом колыбельку с этим мелким и голодным существом. Покормить. Поменять пеленку. Подержать, пока не срыгнет. Обтереть и уложить. Покачать… Он практически и не просыпался для совершения всех этих манипуляций, словно перенесся на двадцать лет назад. Тогда у него было куда больше хлопот. Конечно, с детьми в основном возились супруги, но и он не пытался улизнуть от обязанностей. Этот ребенок еще и был спокойнее многих его отпрысков. За полдня и часть ночи проснулся всего трижды, позволив уставшим и вымотавшимся в короткой, но весьма нелегкой битве разумным выспаться и восполнить силы.

Утром Сэй свернулся крепче, оставляя ребенка Арису и Ланору. Тормошить его не стали, парни унесли колыбельку вниз, на кухню, где после разжигания печи стало гораздо теплее. Пока готовили еду — а это было нелегко, так как Ланор хорошо умел заваривать только чай, а Арис так толком и не научился готовить, хотя время от времени и наблюдал за тем, как это делают повара, — Мирт мусолил тряпочку-соску. Потом ребенок снова запросил еды, захныкал. Вниз сполз, не просыпаясь, наг. Арис внимательно наблюдал, как он пробует температуру согретого молока, капая его себе на тыльную сторону запястья. Как наливает в заткнутый тряпичной соской рожок.
— Ешь, — велел Сэй и зевнул.
Малыш зачмокал. Он еще не понимал никаких слов, да и говорили с ним только первые сутки. Но интонацию уловил и инстинктивно доверился.
— Ну вот, теперь я могу поспать…
— Похоже, это тоже инстинкт, — шепотом поделился с Арисом Ланор. — Если рядом с нагом возникает ребенок, наг переходит в какую-то особенную форму существования, где надо все делать в полусне и потом спать.
— Значит, на детей других видов тоже распространяется?
— Дети бывают только одного вида, — пробурчал наг. — Вылупки, ползунки, «куда этот хвост уже успел забраться?!». И при том без разницы, хвост или ноги у него, или то и другое.
— И сколько ты будешь за ним ухаживать?
— Не беспокойся, назад он поедет в фургоне вампира, — ухмыльнулся наг. — Пока пусть Арис посмотрит и поучится вприглядку, как за ребенком ухаживать.
— Ладно-ладно, наблюдаю.
Вообще, это было ужасно трогательно. Ланор даже помыслить не мог, что когда-нибудь будет с таким умилением наблюдать, как кто-то кормит, моет и пеленает младенца, что-то там ему шипя и урча на нагатее.
— Арис, ты все запомнил?
— Да, но мне надо бы попробовать…
— Тебе надо бы попрактиковаться сперва на том, что не жаль уронить или не опасно не так взять.
— Вон, на кувшине…
Ланор хмыкнул и живо скрутил из каких-то кухонных тряпок куклу в рост ребенка.
— Не спрашивай, откуда это умение. Держи, пеленай.
Арис принялся за практику по пеленанию и укачиванию. Наг наблюдал и поправлял. Потом, когда Мирт наелся и снова уснул, пообедали и взрослые.
— Я останусь с ребенком, а вы идите, пошарьтесь по лабораториям и библиотеке, или где вы там хотели, — предложил Сэйрис.
— Хорошо. Тебя тут интересует что-нибудь?
— Не особенно. Я отправился сюда только по долгу Стража.
— Тогда мы просто поищем что-то полезное…
Через час Ланор уже горестно стенал, что библиотека некроманта не поместится на крыше фургона, хоть тресни.
— Ланор, а ты можешь открыть портал? — поинтересовался Арис.
— Нет, не могу. Это совершенно не моя специализация.
— А что, если я попробую?
— Но ты не владеешь магией, Арис.
— И все же? Что для этого нужно? И мы можем объединиться. Ты создашь контур, а я запитаю.
— Нужно знать точку выхода…
— Наш дом в Трианне. Где-то еще… не думаю, что это безопасно.
— Ладно, попробуем, — с сомнением согласился Ланор.
— Тебе ведь самому интересно, не отрицай, — Арис прекрасно видел разгорающуюся в глубине алых глаз мага страсть исследователя.
— Да. Но у меня нет позволения использовать магию, — спохватился некромант.
— Ну так спроси? Тебе это ничего не стоит.
Ланор сосредоточился и воззвал к бабушке. Являться Она не спешила, только в разуме некроманта-теоретика вспыхнул вопрос: «Зачем?»
«Переправить Ариса с ребенком. И Сэя, видимо».
«Мама, может, будет проще позволить ему творить бытовую магию без воззвания к тебе каждый раз? — вмешался Арис. — Пусть лучше так, чем вообще не иметь права магичить. Это было жестоко!»
Внутри них сияющая тьма рассмеялась бархатно и нежно.
«Хорошо, но только бытовую магию. Теперь вам это понадобится».
— Спасибо, бабушка! — благодарно выдохнул Ланор. Ему вторил мысленный голос Ариса. — А вот теперь попробуем вместе открыть портал, — некромант слегка повеселел. Да что там — слегка, он был почти счастлив. Все-таки невозможность творить магию полноценно угнетала его, а ведь он был магом не из последних. А тут еще такая возможность попробовать совместить силы дитя Госпожи и плетение стандартного телепорта!
— Внимательно запоминай. Плетение выглядит как сеть…
Арис смотрел, как он сплетает узор, потом слегка удивленно спросил:
— А зачем вот это? Ограничение же выходит, нет?
— Нет, это наиболее продуманное сплетение магических узлов.
— Ладно, что мне сделать?
— Смотри, запоминай — в этот узел вливается магия, запуская реакцию.
— Ага. А я могу попробовать?
— Попробуй, — кивнул Ланор, указывая на ключевую точку.
Арис пользовался своей силой интуитивно, не составляя формул и не сплетая ювелирно выверенных плетений. Ланору сейчас выдалась уникальная возможность проследить за тем, как магия, похожая на марево над нагретой землей, только несущая в себе холод Грани, осторожно вытягивается щупальцем, чтобы влиться и напитать выплетенную некромантом схему.
— Отлично. Теперь вы можете пройти.
— Я попробую первым, — кивнул юноша, с опаской делая шаг в струящийся синеватый туман, колонной выросший из опущенного на плиты пола телепорта.
Перед ним открылась знакомая картина — площадь телепортов в столице. Арис осмотрелся и шагнул обратно.
— А настроить телепорт на наше поместье можно?
— Можно… — кивнул Ланор.
— Попробуем? И, если получится, перетаскаем туда все книги.
— Хорошо, попробуем. Так, узлы и точка привязки.
Это было очень интересно, очень — самая настоящая магия, с расписанными и проверенными веками формулами и схемами. И Арис жадно внимал всему, что рассказывал и показывал Ланор. Некромант чертил в пыли значки и узоры, объясняя. Там же рассчитывал координаты переноса и точки привязки.
— Для столицы все это гораздо проще, там чуть ли не вся площадь просчитана и проверена. Есть места, куда вообще нельзя простроить телепорт.
— А почему нельзя?
— Потому что там стены, или магический водопровод, или сходятся линии подпитки светильников. Условий много, этому учат в Трианнской Академии магии и целительства.
— А ты там учился?
— Конечно. Иначе меня бы не приняли в Гильдию. Даже тех магов, кто заканчивает Соранский Инститорий, это еще одно учебное заведение для магов, обязывают сдавать выпускные экзамены в Академии. Не сдал — не получишь членства в Гильдии.
— Как здорово! — с восторгом решил Арис.
— Учатся там по-разному, к примеру, целители — пятнадцать лет, некроманты — десять или двенадцать, стихийники — восемь-десять, в зависимости от силы. Я учился двадцать пять, сперва на целителя, потом на некроманта. А когда сдал все экзамены и поступил в Гильдию, — Ланор усмехнулся, — принес обет Госпоже и стал чистым теоретиком.
— Но ты ведь им и остаешься?
— По сути — да, Она ведь разрешила творить только бытовую магию. Телепорты, облегчение веса, малые заклятья воды и огня, лекарские первых двух ступеней — все это входит в так называемую «бытовую» магию. С миру по нитке, как говорится.
Арис улыбнулся:
— Но тебе уже будет легче, так ведь?
— И намного. Запертая обетом магия… это было неприятно, но я сам на тот момент боялся себя.
— Почему боялся?
— Что-то услышал на лекциях, что-то прочел в библиотеках Вежи и Храма… Боялся, что сорвусь, что собственная сила ударит в голову, и я превращусь в чудовище. А так как был молод и глуп — предпочел разом запереть все пути.
— Но теперь ведь не сорвешься?
— Думаю, нет, я ведь уже не порывистый юнец.
— И я тоже не сорвусь?
Ланор вздохнул, потрепал его по макушке.
— Малыш, я не могу и не должен обещать тебе то, чему не смогу стать гарантом. Ты не производишь впечатления порывистого и способного кинуться очертя голову в приключения человека. Ты рассудителен и умен, осторожен и добр.
— Но ведь все легенды… — Арис слегка растерялся.
— Все и всегда зависит от тебя самого. А легенды… Люди боялись смерти, забыв о милосердии Младшей из Сестер, потому предпочли сотворить из Прекраснейших символ зла. Люди не желали признавать собственные ошибки, и потому сваливали вину на детей Ее.
— А что мне делать, чтобы легенды не оказались правдой?
— Беречь своего вампира и брата, вернее, сына, раз уж такую легенду мы придумали. Беречь, как зеницу ока.
Арис закивал.
— Что ж, переносим книги?
— Да, займемся, наконец, грабежом и разбоем, — фыркнул некромант.
— Почему разбоем-то?
— Ну, хозяина замка мы все-таки убили, потому и разбой, — Ланор уже смеялся, не скрываясь, перетаскивая книги и свитки с полок в портал, раскрывшийся прямо в гостиную дома Эанора. Поспешившему на шум дворецкому он приказал комнату закрыть и никого не впускать до их возвращения. Клай закивал, хотя по его виду было ясно — ничего не понимает.
Ланор и Арис трудились до полуночи, после чего решили все же прерваться на поздний ужин — книг оставалось немного, но следовало отдохнуть. Сэйрис принес ребенка, придержал двумя руками, в третью взял кусок хлеба. Мирт не спал, что-то гугукал на своем младенческом языке и пытался поймать косу нага и запихнуть ее в рот. Сэй старательно убирал от него «игрушку», свободной рукой, но недалеко — знал, что ребенку нужно чем-то развивать свои навыки.
— Ты не устал? — поинтересовался Ланор. — Я могу с ним посидеть.
— Да нет, — наг пожал плечами. — Это же ребенок… Для нашей расы забота о детях — занятие привычное. Малышей рождается всегда много, только выживают не все.
— Почему? — Ланор удивился. — У вас плохие условия жизни?
— Нет. Просто выживают сильнейшие. Кто-то упал со скалы, кто-то отравился незнакомыми ягодами, кто-то попался на зуб скальному барсу… Мы не мешаем детям познавать мир и его опасности на собственной шкуре. Подростки, получив вместо тренировочного настоящее оружие, дерутся.
— И сколько незнакомых скальных барсов ты столкнул со скалы? — хмыкнул некромант.
— Я выжил, как видишь. У меня было девять братьев и сестер, но из братьев остался только я.
— Ого… А до взрослого возраста хоть кто-то дожил?
— Сестра, она уже замужем.
— А у тебя сколько на данный момент живых детей?
— Пятеро. Три дочери и два сына, — с гордостью заявил наг. — Я был хорошим отцом.
— Почему ж был? Ты им и сейчас остаешься.
— В том смысле, что я сумел научить детей выживать.
— А всего сколько было?
— Одиннадцать. Девчонки выжили все, и это хорошо.
— Потому что дадут потомство?
— Потому что с родом Белого Змея через них породнятся другие роды. Это почетно.
Ланор угукнул.
— Соль передай.
Арис внимательно слушал, открывая для себя кое-что новое. Он примерно понимал, почему наги поощряют подобное развитие событий: княжество было небольшим, пригодной для обработки земли было совсем мало, так что чрезмерный прирост населения им был не нужен. А в итоге наги были самыми искусными воинами, самыми выносливыми и живучими. Многие правители дорого бы заплатили, чтобы завербовать их в свои армии. Но наги «не продавались». У них был свод правил, которому они подчинялись. В первую очередь это была безусловная верность князю. Исключением являлись только Стражи — об этом Сэйрис рассказывал еще в Трианне. Наг, ставший Стражем, переходил в полное и безоговорочное подчинение Прекраснейшему. Далекий предок Сэя, потеряв своего господина, вернулся под клятву князю, однако род Белого Змея всегда помнил, от кого они происходят.
— Еда готова, — возвестил Арис. — Кажется…
— Кажется? — усмехнулся Ланор. — Ну, давайте пробовать.
На вкус оказалось даже съедобно. Арис мог собой гордиться: он не испортил продукты и впервые в жизни что-то приготовил своими руками, пусть и с посильной помощью друзей.
— Очень вкусно, — оценил его старания наг.
Арис прекрасно понимал, что не «очень», но все равно благодарно улыбнулся. Потом свою порцию молока потребовал Мирт, и Сэйрис доверил кормить его юному «папаше», внимательно следя, чтобы тот все сделал правильно.
— У тебя хорошо получается, Арис.
— Я стараюсь. Это… нелегко, как ты справлялся аж с целыми одиннадцатью детьми?!
Наг шипяще рассмеялся:
— Они же не все одновременно родились. Сперва четверо, потом трое, потом снова четверо.
— Ну, как с четырьмя разом?
— Почему же только я? У меня три жены, по большей части с детьми возились они, я лишь помогал. Ну, и учил сыновей.
— Это плохо — когда дети умирают… Как вы справляетесь?
— Мы отпускаем их, помня, что души уходят на Спираль Перерождений и все равно однажды вернутся.
— Наверное, так намного легче, — решил Арис.
— Мы скорбим по безвременно ушедшим. Но лишь по тем, кто сумел выжить в отрочестве и добиться чего-то. Оплакивать детей не имеет смысла, — наг слегка развел руками, не в силах объяснить, что дети, пусть и представляют ценность, но должны пройти суровую школу выживания в этом жестоком мире, чтобы стать «эйшэ» — «настоящим нагом». До совершеннолетия их даже за нагов не считают.
Арис непонимающе смотрел на него. Сэйрис вздохнул и принялся рассказывать, прихлебывая заваренный Ланором травяной напиток:
— Когда наг рождается, он «сэши» — дитя или «змееныш». То есть, создание априори малоразумное и несознательное. В нем есть «иш» — душа, но нет «сэтх» — разума. Глупо скорбеть по умершему котенку или щенку, не так ли?
— А если ты любил котенка? Почему глупо?
— Потому что это неразумное создание. Мы всегда любим наших детей, ведь они — наша кровь и плоть. Но если они умирают — что ж, это судьба. Значит, именно этой душе еще не время обрести разум и прожить полный круг. В пятнадцать лет, после испытания, сэши становится эйшэ — «разумным». Это значит, что он готов ко взрослой жизни и ответственности. В пятнадцать наших наследников начинают обучать всему, что важно, а девочек учить женским премудростям.
— А после этого они не могут умереть?
— Могут, конечно. Но уже не по собственной безмозглости. После совершеннолетия за мальчишек берутся наставники рода, и делать глупости им становится некогда.
— Здорово, — оценил Арис. — А у людей… Не знаю, как у них.
— А у людей, малыш, по-разному. Кто-то трясется над своим ребенком и заворачивает в вату, порождая безвольное и неприспособленное ни к чему создание, кто-то поступает так же, как наги — в основном, крестьяне, они плодятся, как кролики, но до совершеннолетия доживают не все из-за болезней и тяжелой работы с младых ногтей, — проворчал Ланор.
— А кто-то некромантам отдает, да?
— А кто-то и так поступает, — Ланор тяжело вздохнул. — Только не в ученики. Некроманты — немногочисленная и довольно закрытая гильдия. Дар некромантии, в отличие от иных магических направлений, передается по наследству и только так. Всего, по всем людским королевствам, есть лишь три с небольшим сотни некромантов. И не все из них хотят продолжить род.
— А вы не размножаетесь, как нормальные люди?
— Э-э… в смысле? — не понял Ланор.
— Ну, от вас рожают же?
— Да, конечно. Если только мы этого хотим. В остальных случаях есть специальный ритуал, как говорится, «от последствий».
— А у тебя детей нет?
— Нет и не будет. Я не хочу передавать свою силу и обрекать ребенка на судьбу некроса.
— Но почему? Что плохого в этом?
— Да ничего плохого, — насмешливо заявил Сэйрис. — Люди просто забыли, что ниоткуда жрецы Ее храма не брались. Ими всегда становились дети, внуки Прекраснейших. И Ланор стал бы жрецом, если бы Храм все еще существовал в том виде, в каком создавался изначально — со школами Стражей и жрецов.
— Но я не жрец… — Ланор развел руками.
— И это печально. Мир потерял потенциально сильного темного целителя. Мир вообще многое потерял с момента, как был уничтожен последний Ее жрец.
Арис и Ланор согласно закивали. Может, что-то другое мир, конечно, обрел, но равноценно ли это потере? Темные целители — те, кто может справиться с самыми ужасными болезнями и ранами, с тем, к чему целитель светлый поостережется даже близко подойти. Те, кто практически возвращал с погребального костра. Что ж, люди это заслужили.
Наг понес укладывать ребенка спать, посоветовав обоим не слишком-то усердствовать, мол, скоро вернется Эанор и поможет. Оба человека от него только отмахнулись пожеланием спокойной ночи.


Глава одиннадцатая


А утром к замку прибыли фургоны под предводительством Эанора. К тому времени два «грабителя» только-только закончили разорение библиотеки и еще даже не приступали к потрошению кладовых и лабораторий.
— Ну, как дела? — поинтересовался вампир.
— Когда таскаешь по одному фолианту всю библиотеку десять лет, это куда проще, чем по десять книг — но за сутки, — пожаловался Арис, вызвав смешки нага и Ланора.
— А использовать магию не пробовали?
Арис и Ланор переглянулись, и некромант с разгону шлепнул себя по лбу ладонью.
— Я и-ди-от!
— По какой причине на этот раз?
— Я вообще забыл, что можно использовать магию, хотя мы с Арисом и поставили телепорт в твой дом в Трианне!
— А теперь вспомнил? — Эанор фыркнул. — Как там папа-змеюка?
— Я всего лишь дядюшка, — отозвался наг, вползая в зал и неся хныкающего Мирта. — Арис, сегодня пеленки меняешь ты. И кормишь его тоже.
— Да… Я постараюсь.
— А я проэкзаменую. И, кстати, если уж вы сподобились поставить телепорт, не вижу смысла тащиться назад в фургонах. Всем, кроме Эанора.
Вампир только застонал. Однако не мог не признать очевидного — чем тащить ребенка через половину страны, можно в один шаг оказаться дома. А уж он поторопится вернуться как можно скорей.
— А разве таких маленьких можно телепортами? — озадачился Арис.
— Нельзя только новорожденных, а Мирт уже малыш крепенький, он спокойно перенесет одно перемещение.
— Но вам придется сидеть в доме тише мышек, — предупредил Эанор. — Сделаем вид, что приехали вместе.
— Хорошо, будем очень тихими, — закивал Арис.
— Мы, если не возражаешь, присмотрим за ними обоими, — вопросительно взглянул на вампира Сэйрис.
— Не возражаю, даже буду рад этому.
— Тогда — за работу. Нам еще лаборатории очистить ото всего ценного.
Эанор к очищению подключился со злорадным удовольствием. В подвалах рядом с лабораториями нашлись и сундуки с золотом, и кое-какие драгоценности. Все это было очень кстати, особенно в свете «пополнения» семьи. И таковым стоило считать не одного кроху-Мирта, но и Сэя и Ланора тоже. Из замка вынесли все. Даже самые мелкие скляночки и колбочки из лаборатории Ланор бережно упаковал в корзины и перетащил своими руками.
— Это я потом заберу в лаборатории гильдии, чтоб, не дай Тьма, не попалось Мирту, когда он начнет бодро ползать везде.
— Да, это будет самым разумным, — согласились все.
Кроме реактивов, золота и книг, пришлось перетаскать еще и то, что было найдено в кладовых, то, что осталось от некогда прекраснейшей обстановки замка Дракона: древние вазы, картины, скульптуры. Все это сейчас ценители оторвали бы с руками, заплатив баснословные суммы.
— Это все можно продать, — решил вампир, издалека наблюдая за перемещением ценностей. К телепорту он подходить опасался. Может быть, что-то подошло бы и обстановке поместья, нужно было смотреть. Но Эанор не хотел загадывать, он боялся, что может понадобиться больше денег, чем есть у него в свободных активах. В конце концов, Госпожа обещала им двадцать спокойных лет, а вот что там будет дальше? Двадцать лет — это так немного, почти капля в море вечности. А будущее было не просто туманно — его скрывала непроницаемая тьма неизвестности. Но они со всем справятся…
В трудах и заботах прошло еще два полных дня. К концу второго замок Дракона напоминал выпитое и вычищенное муравьями яйцо — пустая треснувшая скорлупа.
— Вроде перетащить осталось только камни, — посмеялся Эанор.
Арис погладил стену замка, словно шкуру подыхающего верного пса. Он прожил здесь практически всю жизнь, и, несмотря на Аргуса и то, что в казематах в клетке жил его вампир, замок ему нравился. Это был его дом, он знал в нем каждый камешек.
— Наверное, нам пора… Ты только будь осторожен в пути и не задерживайся нигде, хорошо?
— Хорошо, мой цветок. Я проделаю путь быстрее за счет крыльев.
— А фургоны? Или мы появимся «из воздуха»? Люди замечают все, все несоответствия.
— Портал же, — рассмеялся Эанор.
Глаза Ариса распахнулись в удивлении:
— А можно такой большой портал?
— Я имею в виду, если я вас с ребенком отправлю порталом, а сам доберусь крыльями — это нормально.
— Эно, ты поедешь в фургоне. Ты представляешь себе расстояние, которое надо пролететь? — нахмурился Арис. — Тебе нужно будет нормально отдыхать.
— Хорошо, мой цветок, — вампир улыбнулся.
Забота умиляла. Приводила в какое-то иное состояние духа, непривычное и заставлявшее таять внутри, словно мягкий воск под горячим солнцем.
— Буду скучать по тебе.
— Я тоже. Очень.
Арис передал спящего Мирта понимающе усмехающемуся нагу, и тот выполз из их поля зрения к Ланору, готовившемуся открыть телепорт.
— Иди сюда, я должен тебя поцеловать, чтоб хватило на неделю!
Вампир мгновенно оказался рядом. Он соскучился. Страшно, до зубовного скрежета — в эти пять последних дней и ночей у них не было времени на ласки, не было возможности уединиться, не было «их» — только вдвоем, без присутствия кого-то еще в пределах слышимости и видимости. Замок был огромен, но вызывал у Эанора только дрожь, а никак не желание заниматься любовью в гулких холодных залах. Даже сейчас он целовался, косясь на стены. Но это не мешало наслаждаться вкусом любимых губ и теплом объятий.
— Уговорю Сэя побыть няней Мирту подальше от нашей спальни, — оторвавшись от него, перевел дух и пообещал Арис. — Сутки. Или больше. Я буду тебя очень ждать.
— Я постараюсь побыстрей примчаться.
Арис вздохнул, и они отправились на внутренний двор, где ждали остальные. Фургоны были готовы выезжать, возницы ждали только Эанора.
— Я приеду… У нас будет время вдвоем.
— Будет-будет. Арис! Оторвись уже от него, ну? Идем, чем скорее он выедет, тем скорее приедет, — буркнул Ланор. — Давай, открывай портал.
— Все-все, — Эанор сам оторвался от избранника. — Идите уже.

Поместье встретило путешественников упорядоченной суетой. Эанор приказал не искать кормилицу — ребенок привык к козьему молоку, да и лишние люди в поместье были не нужны. Зато Клэй уже приготовил комнату, достойную маленького принца, мягчайшие пеленки, рубашечки и чепчики из тонкого полотна, пуховые одеяльца и даже игрушки — их достали с чердака, отмыли и подновили, купили и новые. Спрашивать старый дворецкий ни о чем не стал — появился ребенок, вот и славно.
Ланор зарылся в притащенные из замка богатства, разбирать и сортировать книги, которые стоит оставить здесь, а какие — передать в библиотеку гильдии. Вызвал нескольких подмастерьев, чтобы перевезти приборы и стеклянную лабораторную посуду. Сэйрис занимался с ребенком, по ходу дела обучая Ариса.
— Держи его вот так. Не бойся, он не такой хрупкий, как кажется.
— До сих пор не понимаю, как Рашес со мной управлялся? Он же был скелетом, не мог почувствовать меня, температуру еды, вкус блюд…
— Не знаю, Арис, не знаю.
Ланор, пробегавший мимо, хмыкнул:
— Просто у него была полноценная душа, а не огрызок, как обычно. Аргус создавал некрослуг высшей категории.
— А что это означает? — заинтересовался Арис.
— Это значит, что он убил какого-то человека, поймал его душу и привязал к его же скелету. Не удивлюсь, если Рашес был гувернером или слугой в каком-то благородном доме. Может даже у твоего папаши.
— Теперь он уже свободен… — Арис вздохнул.
— Да, и ты молодец, что отпустил его душу.
— Он столько для меня сделал…
— Думаю, при жизни его все же звали иначе. «Рашес» — это «верность» на нагатее, имя-привязка, использованное во время ритуала.
— Он и был верным, очень-очень. Верным мне.
Сэйрис засмеялся:
— А иначе и быть не могло. Некроманты появились, как замена, далеко не лучшая, жрецам Госпожи, извратив многие знания Прекраснейших и поставив их себе на службу. Ты знаешь, что тоже можешь удержать в этом мире душу, при желании?
— Знаю. Я удержал душу Эанора.
Наг кивнул.
— Удержать душу, исцелить тело, вернуть в него. А можно привязать душу к чему-то, если сразу исцелить тело не выходит. Плоть можно… как это… поместить в особое состояние.
— Стазис? — заинтересовался Ланор. — Это возможно, но… Даже я думал, что это лишь легенды.
— А ваша человечья сказка о мертвой княжне в хрустальном гробу, думаешь, на пустом месте возникла?
— Хм, не думал, что это был именно стазис.
— Он самый. Душу Прекраснейший Элисси привязал к этому самому гробу, пока не нашел противоядие и не смог очистить тело княжны от яда с его помощью.
— А сказка про любовь была лучше, — рассмеялся некромант.
— А кто сказал, что он ее не любил? Наши хроники утверждают, что княжна Таира потом стала его супругой. У тебя ж в твоем гримуаре должны быть и они тоже, или старый нагатей ты не читаешь?
— Я не читаю исторические хроники.
— А зря. Узнал бы много нового.
— Я и так знаю много всего интересного, поверь.
— Верю. Но узнать именно о Прекраснейших можно больше именно из хроник.
— Ла-а-ан? — Арис просительно заглянул в глаза некроманту. — Ты же мне почитаешь?
— Почитаю, — кивнул тот.
Мирт раскричался в своей колыбельке, требуя внимания, и Арис тотчас забыл обо всех книгах на свете, пытаясь понять, что ему нужно.

Слуги с появлением в доме ребенка забегали в два раза быстрее, малыша, уже сейчас очень похожего на Ариса, приняли просто мгновенно, еще бы — сын избранника милорда! Эанор недаром перед отъездом всячески показывал, что не против появления малыша и даже очень рад ему. Может, после той войны милорд лишен возможности завести наследника, вот и радуется?
Об этом никто не говорил — слуги старались держать язык за зубами. Недоумение пока вызывал только оставшийся неизменным «статусный» браслет на запястье Ариса.
— Почему они не вступят в брак?
Старик Жене только усмехался:
— Милорд следует традициям рода. Его матушка стала леди только через сто лет после принятия титула избранницы.
— Но юный Арис не вампир, а человек, он не проживет ста лет!
— Как знать, как знать, а вдруг проживет?
Жене не распространялся о том, кто такой Арис, крепко усвоив, что тайны милорда — это тайны милорда.
— А вы вместо болтовни делом займитесь, пыль протрите.

В комнату заглянул кто-то из служанок.
— Милорд Арис, может быть, малыш голоден? Принести вам молока?
— Да, принесите, — кивнул Арис.
Мирт успокоился, когда юноша взял его на руки, только сердито кряхтел и морщился. И сразу зачмокал, стоило поднести рожок к его ротику.
— Маленький обжора, — Арис присел в кресло, с улыбкой наблюдая, как он усердно сосет.
Сэйрис посматривал на них, вспоминая своих змеенышей. Старший сын лет через десять будет выбирать супругов, дочери выйдут замуж… Время пролетит незаметно. И этот ребенок вырастет быстро, так всегда бывает — не успеешь оглянуться, а тот, кто помещался на руках — уже с тебя ростом. Интересно даже, каким будет вот этот малыш. И чему научится. И он, Страж, станет этому свидетелем. Однажды он напишет свою часть хроник и принесет ее в Храм Госпожи в Долине маков. Это достойная цель.
— Глядя на них, тоже думаю — почему у меня нет детей, — вздохнул Ланор.
— Через пару месяцев поймешь, — ухмыльнулся Сэй. — Но, между нами, я был бы совсем не против, обзаведись ты собственным отпрыском. Наги неревнивы, к твоему сведению.
— Да-да, чего ревновать — убить, и дело в сторону.
— Ланор, я никогда бы!
— Некромантские шутки понимают только некроманты, — проворчал тот, плюхнувшись в кольца хвоста нага. — Но, Сэй, это же такая куча мороки: найти женщину, которая согласится переспать со мной, выносить дитя и отдать его мне, не интересуясь потом его судьбой!
— Морока-то в чем? Найти или переспать?
— Сперва найти. Ну… переспать тоже. Последний раз у меня была любовница… э-э-э… на втором курсе целительского факультета? — Ланор почесал в затылке. — Нет, еще на шестом, кажется.
— Кажется? Ты, что, не знаешь, с кем спал?
— Я не помню, это было полсотни лет назад!
— Всего лишь полсотни?
Ланор зарычал. Сэй обнял его покрепче.
— Хочешь ребенка — добудем.
— Что мы будем делать с двумя мелкими спиногрызами в путешествии?! Нет, давай, отложим этот вопрос на пять-десять лет. Как раз подрастет Мирт, можно будет оценить проблемы и перспективы.
— Хорошо, моя любовь, как скажешь.
Ланор благодарно погладил пойманный кончик хвоста и был вознагражден переливчатым шипением.
— А не удалиться ли нам в спальню?
— Восточное крыло, сиреневые покои, — не отвлекаясь от кормления Мирта, пробормотал Арис. — Они в полном вашем распоряжении.
— Спасибо, — Сэй поспешил туда, увлекая за собой Ланора.
Они не успели осмотреться в предоставленных покоях, полюбоваться на изысканный интерьер и приготовленное специально для нага ложе, разве что оценили его удобство, с разгону оказавшись в груде подушек и мехов.
— Значит, говоришь, полсотни лет? — Сэйрис сдернул с некроманта его балахон одним движением. — Кажется, кому-то пора обновить свои знания, ты не находишь?
— Очень даже нахожу! О, что я нашел-то…
— А если очень постараешься, найдешь еще кое-что, — Сэйрис перекатился, выгнулся под ним, торопливо сбрасывая свои шелка куда придется.
Ланор принялся ощупывать его, гладить, лаская, добиваясь того, чтобы наг превратился в бессильную змейку. Под пальцами расходились щитки перламутрово-белой брони, обнажая все, что до сих пор было скрыто ими — нежное, мягкое, беззащитное подбрюшье, глянцевую, едва розоватую кожу. Ланор наклонился, хотелось попробовать все языком, облизать, успокаивая, вернее, распаляя нага. Сильные руки Сэя перехватили его, побуждая перевернуться, подтянули повыше, чтоб и он мог ласкать любовника, возвращая ему нежность сторицей.
Некромант до сих пор в искусстве постельных утех особо силен не был, ласкал, как самому нравилось. Судя по тому, как волнами проходила по телу нага дрожь — ему тоже безумно нравилось. Он запрокинул голову, и член Ланора проскользнул в его глотку, словно в теплый шелковый плен. Стонать с членом Сэя во рту было плохой идеей. Или хорошей? Его радовало уже хотя бы то, что эта часть тела у нага из рода Белого Змея только в одном экземпляре. Хотя если вспомнить тот безумный раз, когда хвост нага выступил в роли второго члена… Ланор собрал на пальцы собственную слюну и запустил их туда, где чуть пульсировал, словно в жадном ожидании, вход в тело нага. Сэй ведь обещал ему, что Ланор сможет выступить не только принимающей стороной. Наг одобрительно застонал, отчего его горло завибрировало, едва не отправив человека в пучину оргазма немедленно. Но Сэй никогда не давал ему слишком поторопиться с этим, не дал и сейчас. Им еще многое предстояло этой ночью. И очень важное.
Ланор все же отстранился: боялся, что все ухищрения Сэйриса не помогут, и он все же кончит слишком быстро. Перебрался на его хвост, снова склонился, стараясь вобрать его член еще глубже, как это делал сам наг, но его глотка к такому не привыкла.
— Смелее, — хрипло подбодрил его Сэйрис, приподнимаясь, опираясь на локти, чтобы видеть, что он творит. — Там у меня зубов нет.
Ланор что-то промычал, показывая, что старается, как может. Рискнул и все же нажал пальцами чуть сильнее, чувствуя, как неохотно расступается влажная теплая плоть, туго обволакивая их.
— А тебе больно не будет? — он все-таки выпустил член изо рта ненадолго.
— Не торопись, и все будет хорошо, — простонал наг, выгибаясь, чтоб продлить ласку его руки, насадиться сильнее на пальцы.
— Я стараюсь, Сэй.
Ох, как он сейчас сожалел, что большая часть вещей, особенно, флакончик с составленной лично им смазкой, осталась в фургоне! Но внимательный взгляд обнаружил поставленный слугами на низкий столик у ложа фиал с маслом, и он даже дотянулся до него. С маслом все пошло куда легче. И Сэйрис закусил ладонь, пытаясь сдержать первый крик удовольствия, когда в него скользнули уже не два, а сразу четыре плотно сомкнутых пальца.
— Если станет больно — говори.
Строение тела у нагов отличалось от человеческого. У них не было «мужской железы», зато вместо нее вокруг клоаки располагались три крупных нервных узла. И Ланор сейчас пытался отыскать их, те места, куда следовало нажать чуть сильнее, чтобы Сэйрис испытал еще большее удовольствие. Пришлось вывернуть кисть немного неудобно, но он был вознагражден хриплым вскриком и тем, как заметался по постели, расшвыривая подушки, хвост. И пониманием того, как именно стоит двигаться, чтобы привести нага к оргазму. Подразнив его еще немного, Ланор выпустил его член изо рта, медленно убрал из него пальцы, удовлетворенно услышав жалобный стон желавшего еще ласки нага, и приступил к самой важной части любовной игры. Для этого пришлось почти лечь на Сэя, тот приподнялся, опираясь теперь на две вытянутые руки, двумя свободными принимаясь ласкать любовника.
— Ты такой… гладкий. И теплый… И узкий…
Сэйрис отвечал только стонами, подавался навстречу, полуприкрыв глаза и быстро облизывал языком губы. Ланор изо всех сил пытался сдержаться и не кончить раньше времени. Хотелось продлить наслаждение и заставить нага кричать, чтоб можно было закрыть ему рот ладонью. И пусть кусает, если захочет. Ядовитые клыки все равно не выпустит — уж что-что, а это Сэйрис контролировал в любом состоянии. Ланор крепко обхватывал его хвост ногами и двигался резко, быстро, раз за разом стараясь попасть членом по нервному узлу. У нага подломились локти, нижняя часть хвоста свилась немыслимым клубком, а изо рта вырвался протяжный прерывистый, шипящий вой. Он не касался себя, хватало того, что член был зажат между их телами. Но именно это и не позволяло ему дойти до конца, немного недоставало чего-то… Ланор, наконец, понял это и опустил левую руку, накрыл остроконечную, алую головку ладонью. Этого оказалось довольно. Его член сжала пульсирующая плоть, Ланор вскрикнул, тяжело задышал и обмяк на хвосте нага, распластавшись.
Когда дыхание и частящее сердцебиение обоих успокоились, Сэйрис с томной ленцой в голосе проговорил:
— Кажется, мне стоит почаще напоминать тебе о том, что любой навык следует упражнять. Преступно зарывать такой талант в землю.
— Прикуси язык, а? — буркнул некромант.
— Ни за что. Ты был восхитителен, как для неопытного любовника.
— Спасибо. Мне тоже понравилось, — Ланор усмехнулся.
— Я заметил, мое колючее чудовище, — Сэйрис подтянул его к себе, принимаясь целовать долго и «вкусно», позволяя некроманту иногда брать верх в этом противостоянии губ и языков.

Когда они впервые оказались в одной постели, Ланор опасливо осведомился, не отравится ли не-наг, целуя ядовитого, как ни крути, нага. Сэйрис смог ответить только через полчаса дикого хохота и пару увесистых пинков.
— У нас клыки по желанию… Ох, не могу, — и опять захохотал.
Позднее он все же показал, как изменяется голова нага, когда тот охотится или пожирает добычу. Это было… не самое приятное зрелище. Как и у любой змеи, нижняя челюсть нага состояла из двух частей, скрепленных чрезвычайно эластичными связками. «Зевнув», змеехвостый мог выдвинуть ее из суставов черепа, а рот растягивался, словно горловина мешка, сквозь которую могла свободно пройти головка младенца. Как и глотка нага, спокойно пропускавшая через себя достаточно крупные предметы. Обратный процесс ускорялся с помощью рук, которыми наг ставил на место суставы, в отличие от змей, которым требовалось для этого снова «зевать», подчас, не один раз. Показал и то, как выдвигаются в иное время плотно прижатые к специальным пазухам в небе ядовитые клыки — очень острые полые образования, через которые наг мог впрыснуть парализующий жертву яд. Хотя, как и члены, яд у нагов разных родов тоже различался. Белые Змеи обладали парализующим, а вот наги княжеской семьи — умерщвляющим долго и мучительно.
— Выглядит… оригинально, — оценил Ланор.
Больше он показывать не просил, хотя яд для исследований все-таки взял. Ему нравилось изучать Сэйриса, его реакции на какие-то действия, ласки, прикосновения. Так была обнаружена особая чувствительность кончика хвоста. До него Ланор добрался случайно — заинтересовался шевелением и ухватил рассмотреть поближе. Вообще, его тогда интересовали узоры на чешуе, а на хвосте чешуйки были очень мелкие, словно бисер, но прилегающие друг к другу так плотно, что казались нарисованными. Сэйрис тогда аж скрутился весь в клубок и зашипел, при этом стараясь не делать резких движений зажатым в ладони некроманта кончиком хвоста.
— Ос-с-сторож-ш-шнее!
— Я очень аккуратен. А что, болит?
Сэйрис развернулся к нему, одним движением костистых пальцев сдергивая пояс, а плеч — сбрасывая свои летящие шелковые тряпки, этого хватило, чтобы без слов ответить, что не так. Ланор лизнул этот самый хвост. Наг зашипел еще выразительнее.
— Нарвеш-ш-шься.
— На что именно? — и еще раз лизнул.
Сэйрис смел его с места стремительным броском, распял по постели уже голого и показал, на что именно маг нарывался так рьяно. Долго, вдумчиво и старательно. Тогда Ланор сорвал себе горло и после долго не мог решить, обижаться или же благодарить за «урок». Но нага на всякий случай вообще трогать перестал. Сэйрис недоумевал, даже попробовал извиниться, хотя явно не понимал, за что именно.
— Ты лучше словами скажи, где тебя лучше не трогать, — Ланор не оторвался от книги.
— Ты можешь трогать везде, — вздохнув, доверительно прошептал наг, обвивая его хвостом и отбирая гримуар. — Просто с хвостом поаккуратнее, если не настроен на жаркую схватку в постели.
— Со всем хвостом?
— С последней четвертью хвоста, — уточнил Сэй.
— Так первые три четверти все мои для изучения и использования?
— Как и все остальное, Ланор, как и все остальное.
Некромант сразу же перебрался верхом на любимый хвост, разлегся. Сэйрис довольно сощурил глаза и улыбнулся.

Он и сейчас так же довольно щурился и улыбался во всю острозубую пасть, поглаживая спину мага и бесцеремонно лапая второй парой рук поджарые, сухощавые ягодицы. Эти движения с каждой секундой становились все более откровенными, по ноге, извиваясь и слегка щекоча, весьма целеустремленно прополз кончик хвоста.
— Ты отдышался, золотце? — промурлыкал наг.
— Да, — Ланор усмехнулся. — А ты?
— Готов к подвигам, — Сэйрис сцапал фиал с маслом и пролил оное тонкой струйкой на спину некроманта, размазал от лопаток к пояснице и ниже, и кончик хвоста сразу заерзал меж ягодиц, поддразнивая прикосновениями безволосую мошонку и промежность, проскальзывая по чувствительной коже сладко и маняще. Ланор сам выгнул спину, подаваясь навстречу этим касаниям. На ткнувшийся ровно туда, куда требовалось, член тоже насадился сам, медленно, стараясь прочувствовать каждое мгновение неотвратимого проникновения. И ничуть не удивился, ощутив, что неугомонный хвост протискивается следом. Стон сдержать не удалось, да он и не пытался. Сэйрис позволил ему крепко опереться на верхнюю пару рук, придерживая за бедра нижней.
— Сегодня все, как ты хочеш-ш-шь, золотц-с-се.
Ланор кивнул. Как он хочет? Наверное, он даже не задумывался о таком никогда, все как-то само собой случалось. Но если сейчас именно так… Да как можно вообще думать, когда внутри извивается проклятый хвост, то и дело задевая простату? Ланору оставалось только стонать. И наслаждаться. Через некоторое время этого ему стало мало, и он все же задвигался, приподнимаясь и снова насаживаясь, то запрокидывая голову назад, то опуская, чтобы расширившимися глазами смотреть, как через слой мышц и кожи на животе видно движение члена внутри. Сэйрис крепко держал его за руки, не давая касаться себя.
— Сэй, — проскулил некромант, пытаясь передать эмоции одним словом.
И тогда наг заговорил, перемежая слова шипением и стонами, рассказывая, каким он сейчас видит свое сокровище ненаглядное, как ему нравится это зрелище, что бы он еще хотел сделать с ним. На каждое такое предложение его тело волнообразно изгибалось, превращая очередной толчок в маленький алхимический взрыв внутри. Кончил Ланор больше от этих описаний, чем от собственных ощущений. Долго, сладко, сходя с ума от почти мучительного наслаждения. Сэйрис еще пару раз толкнулся в него и хрипло взвыл, последовав в тот же солнечный океан оргазма.
В себя приходить не хотелось вообще. Жаль только, что эйфория даже от самого феерического оргазма рано или поздно рассеивается, оставляя в теле тягучую истому и приятную усталость.
— Третьего раза не надо, — простонал Ланор.
— Как скажешь, любовь моя, — наг поднял его на руки и пополз в купальню, им это было просто необходимо.
Ланор обессиленно висел у него на руках и улыбался. Близость с Сэйрисом в самом деле походила на схватку больше, чем на что-то иное.
— Однажды я скончаюсь на тебе или под тобой.
— Я не дам тебе умереть, обещаю.
Ланор только ласково погладил его по щеке, на большее не было сил. Да и слова… К чему сотрясать воздух? Наги живут долго, после вампиров это самая долгоживущая раса мира. Он проживет столько, сколько отмерит Госпожа. И если Ее серп срежет колосья их жизней в один момент, это будет величайшая милость.
Сэйрис помог ему ополоснуться, не выпуская из рук.
— Думаю, тебе сейчас лучше поспать. А я проверю, как Арис справляется с ребёнком, и приползу к тебе под бок.
— Хорошо, моя змейка.
Когда Сэй уложил его в перестеленную слугами постель и уполз, некромант закрыл глаза, погружаясь в легкую дрему, которая не мешала мыслям всплывать в разуме. Он думал о том, насколько изменилась чуть меньше чем за год его жизнь. Ровные, почти устоявшиеся отношения с нагом, — редкий секс без обязательств, — внезапно превратились в нечто большее. Думал ли он о таком, когда открывал перед вампиром и Арисом свое происхождение? Нет, это было спонтанно, он просто увидел, что юному жрецу страшно, до смерти страшно. Тогда он не знал, насколько Сэй преклоняется перед детьми Госпожи. Не знал, что и он, Ее внук, внезапно станет объектом этого преклонения. Это Ланора раздражало.
— Я тебе не храмовая статуя, чешуйчатый!
— Конечно, нет, — успокоился наг так же внезапно, как и свихнулся. — Храмовую статую нельзя… м-м-м… поцеловать.
Он явно проглотил другое слово, что Ланора почти насмешило. Да, статую нельзя оттрахать в хвост и в гриву. А на следующий день Сэйрис приполз, весь из себя до невозможности официальный, в одеждах родовых цветов, со всеми полагающимися ему по статусу регалиями, чем почти напугал. Поэтому Ланор не сразу отреагировал на традиционный вопрос, к тому же прозвучавший, скорее, утверждением:
— Я прошу тебя, Ланор Герен, стать моим избранником.
— Что? — уточнил некромант, даже книгу закрывший. — Куда мне тебе встать?
— Стать избранником. Моим, — уточнил наг, вытягивая руку из-за спины. На его ладони покоился браслет с выложенными драгоценным опалом черепами.
— Это что, шутка?
— С такими вещами не шутят, золотце, — наг был серьезен, словно распорядитель на похоронах, и бесконечно терпелив, даже не шелохнулся лишний раз.
— И что будет, если я соглашусь?
— Все будет, Ланор. Все, что только в моих силах.
Некромант протянул руку под браслет. Он до конца не верил, что это не шутка, и что наг сейчас не отдернет руку со смешком. Разум говорил, что «статусный» браслет — самый что ни на есть настоящий, выполненный по всем канонам, не уже трех пальцев шириной, из червонного золота, единообразного орнамента, с выложенным драгоценными камнями одним из элементов этого орнамента… В общем, все так, как требовалось для заключения «статусного» партнерства. И когда он сомкнулся на запястье, Ланор не придумал ничего лучше, чем снова уткнуться в книгу.
Доходило до него долго. Наверное, это разум так оберегал сам себя от шока. А Сэйрис не торопил его, устроился рядом, обернувшись вокруг кресла, терпеливо прикрыл глаза и просидел так часа два, если не все три.
— Избранник, — наконец, отмер некромант. — У меня браслет…
Сэйрис пошевелился, потянулся, улыбаясь:
— Хвала Изначальным, очнулся. Я думал, придется ждать до ночи. Собирайся, золотце.
— Куда собираться?
— В мой дом, Ланор. Или ты думаешь, я позволю моему партнеру прозябать в каком-то подземелье?
— А что тебе не нравится? Оно уютное…
— Не спорю. Но у меня уютнее, к тому же, никто тебя этого твоего убежища не лишит, я прав?
— Прав, оно принадлежит мне.
— Если устанешь от меня, ты всегда сможешь ненадолго сбежать сюда, чтобы отдохнуть. Но жить я хотел бы с тобой на площади Оркнисс.
Ланор слегка растерялся.
— Что? На площади… Оркнисс?
— Ах, да, ты же никогда не был у меня дома. Я обитаю не в Посольском районе, мне там не нравится. А на Оркнисс тихо, спокойно, рядом парк.
— Я некромант, что тебе скажут…
— Ничего. А если откроют рот — сразу подавятся собственной кровью.
— Хорошо, я переберусь к тебе.
— Что тебе нужно взять? Только то, без чего не обойдешься совсем, остальное я в состоянии заказать и купить. — И, прежде чем Ланор возмутился, что он не содержанка, наг в долю мгновения оказался рядом, крепко-накрепко обнимая и затыкая сказанным в самые губы: — Не отказывай мне в такой малости, душа моя.
— Хорошо, если тебе действительно это необходимо…
— Очень, — проникновенно сказал Сэй и закрепил свои слова долгим поцелуем. Собственно, он и заключение партнерства им закреплял. А потом — официальным представлением избранника слугам дома. Этого было достаточно. Всегда было достаточно двух свидетелей.
— Моя дорогая змейка, — Ланор обнял его, насколько сил хватало.
— Очень дорогая и совсем твоя, — согласился Сэйрис.
С последней частью утверждения, прозвучавшего несколько месяцев назад Ланор согласился только сегодня, когда самозабвенно трахал «змейку» под аккомпанемент его стонов. И от этого губы растягивались в широкую улыбку сами собой, несмотря на дрему, становившуюся глубже.


Глава двенадцатая


Эанор явился домой, пылая двумя желаниями — лечь и вытянуть ноги, отдохнув от качки, и прижать к себе Ариса. Он уложился в пять с половиной дней, что было на два дня меньше ожидаемого, хотя за скорость следовало вознаградить возниц и выносливость лошадей.
— Мой цветок, я дома! — крылья принесли его в спальню.
Арис сонно сел в постели, улыбнулся, не открывая глаз:
— Эно… это, правда, ты?
— Ага, ужас, летящий на крыльях в ночи!
— Лети в ванную, ужас, — Арис заставил себя выбраться из липких щупалец усталости и сна: у Мирта болел животик, и он почти не спал три последних ночи и дня. — Помочь тебе искупаться?
— Конечно. Как вы тут, Арис? Все в порядке?
— Уже все хорошо, сегодня Сэй меня сменил, чтоб я мог поспать, — Арис, покачиваясь, добрался до бассейна и пустил теплую воду. — Мирт немного приболел, ничего страшного — обычные младенческие колики.
— Но ты ведь его исцелил?
Арис тяжело вздохнул.
— Нет, в том-то и загвоздка. Я не смог исцелить Мирта, ведь он, как и я, дитя Госпожи. Наша сила не действует на нас самих. Ланор вместе с мастером Кьером сварили какой-то отвар, так что вчера малыш уже был поспокойнее, а сегодня даже уснул днем.
— Бедный ребенок, — посочувствовал вампир.
— Все болезни, ну, почти все болезни Прекраснейших способны излечить светлые целители. Когда я болел, ломал кости, обжигался, Рашес использовал исцеляющие сферы, которые Аргус покупал где-то за пределами замка. Мелкие ранки заживали сами.
— Нам тоже стоит купить такие? — уточнил Эанор.
— Да, это будет самое выгодное вложение, — рассмеялся юноша. — И они нам понадобятся, еще как. Что-то мне подсказывает, что Мирт не будет спокойнее меня.
— Тогда завтра сделаем.
Арис тщательно, хотя и быстро, выкупал своего блудного вампира, даже не покушаясь на его тело. Во-первых, у него не было сейчас сил и желания ласкаться, во-вторых, Эанору тоже требовался полноценный отдых.
— Упасть и уснуть, — простонал тот.
— Сейчас, Эно. Идем, я тебя обниму.
Через считанные минуты оба крепко спали, переплетясь руками и ногами. Вампиру что-то снилось очень редко, так что он и во сне прислушивался к дыханию своего цветка. Опасался, что снова может быть кошмар, но Арис спал тихо-тихо, дышал почти неслышно.

Заботы о Мирте этой ночью взял на себя Сэйрис, так что ночевал в детской, где стояла колыбелька, чтоб не мешать и Ланору отоспаться. Что поделать, раз уж так сплелось все, что у него появилась такая вот семья. Он не отрекался от другой своей семьи. Там, на первом зимнем балу, отец, выслушав его, кивнул и сказал: «Кровь Стража отозвалась в тебе, а Белый Змей должен быть верен раз и навсегда данной клятве. И если ты, его потомок, повторишь ее — это судьба и твой путь. Я благословляю тебя, сын. Твои жены и дети будут знать о тебе и помнить тебя». Сэйрис мог никогда больше не увидеть их, но он знал, что это не было предательством. И что его внукам тоже расскажут, что он выбрал достойную участь.
Он, как и Стражи прошлого, всегда будет иметь право на имя рода, хотя формально больше не является его частью. За его смерть род не станет мстить, если так случится. Но Сэйрис рассчитывал, что князь нагов окажет покровительство Прекраснейшим, и тогда у Ариса и крохи-Мирта появится убежище. Об этом поговорить придется попозже, когда Мирт подрастет.
В Нагорье был свой Храм и свои Прекраснейшие. Но жрецы всегда были только людьми, и они были подвержены людским страстям. Когда начались гонения на Прекраснейших в людских землях, им на помощь поспешили и нагорские жрецы со своими Стражами. Погибли почти все, их было совсем немного. Наги об этом прекрасно помнили. Вмешиваться в большую политику они не станут, если так случится — а в этом Сэйрис не сомневался, — и Ариса в эту самую политику все же впутают. Хотя в чем-то на их помощь рассчитывать все-таки стоит. Например, на восстановление Храма Младшей из Сестер. Он, насколько помнил Сэй, и так поддерживался в хорошем состоянии, там вполне можно было жить. Он был там однажды. Долина маков — один из тех укромных уголков гор, куда не так-то просто добраться, но если уж попал, душа замирает от восторга и благоговения. Огромные, сахарно блестящие снежными вершинами пики гор окружают ее со всех сторон, две небольшие речки окаймляют, словно серебристые ленты — травянисто-зеленый, а во время цветения маков — алый медальон. Небольшой приземистый храм, украшенный резными колоннами, похож на присевшую отдохнуть, раскинув по траве крылья, птицу. Если его восстановить полностью, привести туда Мирта и Ариса, перед тем еще заручиться поддержкой коронованных особ — начнется новая эпоха. И пусть Прекраснейших будет лишь двое… пока двое, может быть, когда-нибудь их станет больше. Жрецы Госпожи ведь, на самом деле, хранители жизни. Люди должны это понять.
Мирт снова расхныкался, и наг, вытащив из миски с теплой водой бутылочку с лекарственным отваром, принялся поить его, а потом укачивать, нашептывая колыбельную, которой усыпляли когда-то его самого, а потом он пел своим детям.
— С-с-спи, малыш-ш-ш, взош-ш-шла луна по-над кромкою окна, птичка с-спит в с-с-своем гнезде. Говорит звезда звезде: спи спокойно, спи легко. Змей лакает молоко, что искрится между звезд. Радуг лунных белый мост между облаков пролег. Ветер тоже сонно лег. Спят цветы, и спит река, ночь струится в облаках.
Мирт, слушая ее, затих. Лекарство подействовало, шипел наг убаюкивающе — ребенок заснул.

Возвращение Эанора дало возможность Сэйрису и Ланору спокойно оставить Ариса и малыша на его попечении и побывать при дворе. Это было необходимо сделать, послушать сплетни, оценить слухи. Пока что ребенка никто не видел, так что судачили вяло.
— Думаете, лорд Леанн в самом деле не может иметь детей, так что готов принять даже ублюдка своего избранника?
— Может, избранника любит?
— О, не говорите ерунды, леди Ивонн. Я вообще удивлена, что он его не убил, узнав о ребенке. Должно быть, решил, что бедняжка не виновен, ведь это случилось до того, как лорд Леанн счел его своей собственностью.
— Тогда зачем ему ребенок?
— Ну, это просто — привязать к себе юношу, чтоб не сбежал. Ребенок — заложник.
Сэйрис про себя посмеивался с таких домыслов. Вернувшись в поместье Леанн, он заявил:
— Теперь ты не только безумец, но и тиран.
— Какой ужас. А в чем тираню и кого?
Сэйрис обстоятельно выложил все, что услышал, с именами и почти в лицах. Эанор хохотал минут пять.
— Арис, бедолага!
— Тише вы, — юноша сердито выглянул из детской. — Только уложил Мирта!
— А ну, иди сюда, тиранить буду!
Арис вскинул брови, но подошел.
— Сэй принес новости из дворца?
— Скорей, ворох сплетен.
— И что на сей раз приписывают самому ужасному ужасу вампирской части населения Энрата?
— Ребенок — заложник твоего хорошего поведения. А я — тиран и деспот.
— О… Весомо. Нам следует появиться при дворе, чтобы… подтвердить слухи?
— Конечно. И ты должен выглядеть великолепно.
— Сколько у меня есть времени на подготовку? Нужно заказать костюм, или выбрать что-то из уже готового?
— Из готового. Ты не все успел надеть.
— Хорошо. Когда отправимся шокировать народ?
— А когда можно будет оставить Мирта на дядюшку Ланора?
— Прием послезавтра, — фыркнул на это «дядюшку» некромант. — И вам обоим следует отоспаться и отдохнуть, так что за Миртом мы присмотрим.
— Тогда выберем костюмы. И отдыхать.
— Эанор, я могу отнять немного твоего драгоценного времени? — заметил Сэйрис.
— Конечно. Идем, пообщаемся.
Наг некоторое время молча рассматривал его, потом принялся ползать по комнате, нарезая круги и не зная, как начать.
— Ты ведь любишь Ариса? — наконец, спросил он.
— Конечно, — вампир слегка удивился.
— Тогда отчего не заключишь с ним брак?
— Еще не время, Сэй.
— И когда же оно наступит? По каким признакам ты определишь его?
— Когда я смогу защитить их обоих. К супругу будут присматриваться внимательней, чем к избраннику.
— К вам и так сейчас будут присматриваться все. И ждать, что ты подашь прошение на имя королевы о признании Мирта твоим сыном, а Ариса после этого вышвырнешь, отобрав браслет.
— Обойдутся. Он станет моим мужем.
Сэйрис похлопал его по плечу.
— Делай, как знаешь, но не тяни время. Этим ты своему избраннику уверенности не прибавляешь.
— Мы с ним говорили на эту тему, Сэй.
— Послезавтра он услышит еще и нелицеприятные шепотки, Эанор. Но это ваше дело.
Вампир кивнул и вернулся к избраннику.

Арис уже выбрал для себя и любимого вампира костюмы в тон, вывалил на постель целую шкатулку драгоценностей и перебирал их в поисках тех, что подойдут именно к ним.
— Когда устроим свадьбу? — поинтересовался Эанор. — Какой ты ее видишь?
Арис удивленно посмотрел на него.
— Я? Даже не знаю, ведь я видел только одну, очень простую, по сути, свадьбу. Но если уж ты спрашиваешь серьезно, я думаю, стоит подать прошение принцу Никелеону и объявить о смене статуса именно на его приеме.
— Хорошо, так и поступим, мой цветок.
— А ты когда-нибудь представлял себе свою свадьбу? — любопытно глянул ему в глаза юноша.
— Иногда, да. Красивое и немного скучное мероприятие… И я на нем как главное блюдо.
Арис смешливо фыркнул.
— Иди сюда, блюдо, я хочу тебя попробовать.
— Только целиком не съешь!
— Что ты, я только… чуточку… понадкусываю…
Слова у Ариса не расходились с делом. Эанор старался не стонать слишком громко, помня, что детская рядом. Контроль над телом он снова упустил, слишком уж соскучился за прошедшие дни. Это было почти сотней лет — эти пять дней без Ариса. Он понимал теперь только одно — зато кристально-ясно: без своего Прекраснейшего, без его тьмы, словно плащ, окутывающей его всегда, незримо, но весомо, он больше не сможет.
— Я так люблю тебя, мой цветок миндаля.
— А я люблю тебя, Эно, — серьезно сообщил Арис и впился в его шею, заставляя окончательно потерять голову.
Потом вампир понес его в купальню. Нужно было успеть отдохнуть и отоспаться. Этот прием будет для них равен первому бою за счастье их семьи. Значит, в него нужно вступить полными сил. И во всеоружии. Чтобы отражать все атаки. А еще ему понадобится ювелир. Обручальный браслет для Ариса должен быть не хуже, чем тот, что лорд Малисс надел на руку своего супруга. Рубиновые маки? Хорошая идея для узора. Цветами будет украшена застежка браслета, по его окружности будет виться непрерывный узор изумрудных стеблей и рубиновых же полураскрытых бутонов. Основным отличием обручального браслета была именно непрерывность узора, который должен был сплетаться в кольцо. Главное, чтоб ювелир взялся за это. Вероятно, стоило бы выспросить ненароком у лорда Малисса, чьих золотых рук делом был его обручальный браслет. Он ведь не откажет в такой малости, как имя мастера? И Арис несомненно прав насчет того, где и под чьим патронатом стоит объявить о браке. Им ведь требуется показать, насколько ценно покровительство принца. А значит, нужно поторопиться с браслетом, успеть до ближайшего бала у принца. Он состоится через неделю.
Арис уже давно тихонечко сопел ему в плечо, а Эанор лежал и просчитывал шаги, которые нужно будет сделать. Потом и вовсе осторожно выбрался из рук и ног избранника и накинул халат. Ночь — самое время озаботиться мелочами, которые порой важнее всего. Он прошел в кабинет, где написал несколько писем, запечатал их своим перстнем и вызвал дворецкого, чтобы тот отправил. Теперь можно было возвращаться в теплые объятия Ариса и спокойно уснуть.
Юноша обнял его еще крепче, не желая оставаться без холодного тела рядом. Иногда вампир искренне недоумевал, как Арис может обнимать его с таким пылом и желанием? Спящий вампир — создание холодное во всех смыслах, температура тела падает, дыхание и сердцебиение замедляется, если не прислушиваться — как есть свежий труп. Арис, как Прекраснейший, конечно, понимает, что Эанор жив. Но теплей вампир не становится. Впрочем, он не мог отрицать, что ни за что не променял бы сон рядом с любимым пока-еще-человеком на полагающееся по этикету одиночество в постели. Его родители, насколько он знал, спали всегда в разных спальнях, далеко разнесенных одна от другой. И при этом любили друг друга. Интересно, почему этикет вообще предусматривал такое? Снова вспомнился завуалированный упрек Жене в том, что наследник, а теперь и глава рода Леанн пренебрегал учебой, стало немного стыдно. Нет уж, Мирту он отлынивать от учебы не позволит, жрец там или нет, а мальчик будет записан как наследник рода. И образование он получит то, которое достойно его аристократа. Что же до путешествий… Пока Мирту не исполнится пяти, они вполне могут и попутешествовать, да и потом каждое лето выезжать в разные страны и части Энрата, это никого не удивит.
Утром Эанор изложил эти соображения Арису. Юноша серьезно обдумал это и согласно кивнул:
— Ты прав, Мирту следует учиться быть обычным, еще ведь неизвестно, удастся ли нам возродить Храм в том виде, в каком он был ранее.
— Так что будем блистать на балах.
— Я готов, — улыбнулся Арис. — Хотя этот прием будет для нас непрост. Как мне вести себя?
— Так, словно мы счастливы. Пусть гадают, что на самом деле творится.
— Тогда это будет просто, мы ведь счастливы?
Эанор закивал.
— Очень.

Мирт, кажется, с посильной помощью лекаря рода Леанн, некроманта и всех вокруг, избавился от колик, повеселел и даже пару раз улыбнулся своим нянькам. Он старательно ловил наколдованных Ланором светлячков, подвешенные на прочных лентах над колыбелькой игрушки и колокольчики и издавал забавные звуки. В общем, вел себя, как полагалось младенцу трех с половиной месяцев от роду. Служанки — что вампирши, что человечки, — были от «маленького лорда» в полном восторге, и Эанор подозревал, что вскоре мальчишка будет вертеть ими, как пожелает. И внезапно осознал, что был бы очень не против, появись у Мирта товарищ по играм, пусть и младше него. Правда, где б его взять? Разве что поговорить на эту тему с Сэйрисом? Кажется, Арис ему рассказывал что-то о разговоре Ланора и нага о детях некроманта. В конце концов, если они теперь — одна семья, то было бы неплохо совместно воспитывать детей. Ну, если вдруг у Ланора они каким-то чудом появятся.
Сэйрис на эту идею отреагировал без особого восторга.
— Лан сомневается в себе.
— В себе? — удивился вампир. — В чем конкретно?
— Что ребенка отдадут. Ну и в себе тоже.
— Что ж… Настаивать я не смею, но если вдруг подвернется возможность, имейте в виду, что я не против, если Мирт через некоторое количество времени получит компанию.
— Если Ланор решится, то да, — кивнул наг.
— А ты уговори и не сиди на хвосте, — фыркнул вампир. — Я же вижу, как ты на Мирта смотришь. Соскучился по мелкоте?
— Ничуть, — хмыкнул Сэй. — Просто интересно, как развиваются детеныши людей.
— Вот заведи собственного — и изучай.
— О чем спор? — Ланор, как и раньше, не отрывал носа от своего гримуара, каким-то чудом вписываясь в двери, минуя косяки. Так же изящно добрался до хвоста нага и устроился на нем.
— О том, как бы уговорить тебя на ребенка.
Руки некроманта дрогнули. Он преувеличенно аккуратно закрыл книгу и отпустил ее в небытие, прежде чем поднял глаза на заговорщиков.
— Итак, поясните мне мотивы, милостивые господа.
— У Эанора приступ счастья отцовства, — хмыкнул наг.
— Скорее, приступ жалости к человечеству, — ответно фыркнул вампир. — С Миртом уже сейчас готовы носиться, как с расписной игрушкой, я просто представил, насколько его избалуют годам к семи, и подумал, что мальчишке не помешает товарищ по играм. Ну, или подружка.
— Но почему я должен заниматься этим? Организуй себе бастарда.
— Тогда их избалуют обоих. Да и не хочу я, зачем мне бастард, если у меня уже есть наследник?
— Это не так легко, как ты думаешь.
— А кто сказал, что мы бросим тебя в одиночестве с проблемами? — удивился вампир. — Как-никак, ты теперь тоже входишь в нашу с Арисом семью, а семья для моего цветка — это те, кого он сам выбрал, и кто ему дорог.
— И невесту вы мне тоже нашли?
— Пока нет, но ты только намекни, тебе какую?
— Только не невесту, — «неревнивый» наг едва не поставил чешую дыбом.
— Мужчины рожать не могут, жених не подойдет, — заметил некромант.
— Жениться я тебя не отпущу, даже не мечтай. Только зачать дитя и забрать его.
— Найдите мать для ребенка.
— И тебе все равно, кем она будет? — приподнял брови вампир.
— Человек, — определился Ланор.
— Ладно, договорились, — Эанор усмехнулся. — Я займусь и этим вопросом.
— И чтобы… Ну, молодая? Здоровая?
— Это само собой, не беспокойся, Лан, старуху бы я тебе не подсунул, да и выносить здоровое потомство может только здоровая женщина.
— И чтобы волосы светлые, — решил покапризничать Ланор.
Наг и вампир переглянулись. Оба прекрасно понимали, что это только каприз, но нагу было глубоко плевать, кого именно обрюхатит его избранник, чтобы получить ребенка, а вампиру… в принципе, ему было все равно, кого искать. Хоть светленькую, хоть зелененькую, хоть в крапинку.
— Будет тебе красивая и светловолосая, — Эанор покивал.
Ланор кивнул и уткнулся в свою книгу. Уши горели. Да что они вообще себе думают? Внутри медленно поднималась злость. Медленно, потому что ее охлаждало понимание того, что он сам хотел и продолжает хотеть ребенка. Злость же была на то, что бесцеремонный вампирюга вот так запросто пообещал ему найти кого-то, словно не человека, а породистую суку для случки.
— Прежде чем высказаться, подумай, Ланор, — предупреждая взрыв его негодования, сказал вампир и поднялся. — И подумай хорошенько. Никто тебя не станет принуждать, это только пожелание.
Эанор поднялся и вышел, оставляя нага и некроманта наедине.
— И кто будет возиться с ребенком? У меня вскоре будет полно дел в Гильдии, я вернусь туда.
— А кто возится сейчас с Миртом? — усмехнулся во всю пасть наг.
— Кто только не, в том числе, и мы.
— С нашим ребенком будет так же. Арис, я, все слуги, даже Эанор, хотя он от детей шарахается пока.
— Думаешь, он перестанет шарахаться? Он не кажется особенно счастливым при виде ребенка.
— Потому что чует детскую кровь. Все вампиры через это проходят. Привыкнет.
Ланор пожал плечами. Детей не все любят и не все на них умиляются, может, Эанор просто из таких? Что бы вампир о себе не говорил, он действует не под влиянием момента и чувств, все его решения продуманны. Если дело не касается Ариса. Тогда Эанор с трудом способен трезво мыслить, это он уже давно заметил. Но Мирт — не Арис. Что ж, по крайней мере, он обеспечит Мирту счастливое детство. Получше, чем у Ланора, это точно.
Он не мог сказать, что его детство было таким уж несчастливым… Но особняк не сравнить с лачугой в трущобах, а положение лорда с положением вынужденного скрываться Прекраснейшего, трущобного чудотворца. А впереди неизвестность. Это в трущобах люди прятали своего лекаря. Как ни странно, но именно эти неграмотные нищие и калеки нимало не интересовались его силой, просто были благодарны. Как он может обречь беспомощное существо на эту неизвестность, в которой его странная, не некротическая и не магическая в полном смысле сила чует огонь и боль? Как? Откуда у Эанора столько спокойствия, пусть и напускного, столько силы?
— Ты боишься будущего?
Иногда Ланору казалось, что Сэйрису доступно читать не только безумные значки нагатэя, но и в душах людей и прочих разумных.
— Не боится только глупец, а уж в нашем будущем и вовсе таится бездна неизведанности.
— Наш сын успеет вырасти и обрести свою силу.
Наг говорил с такой непоколебимой уверенностью, что не верить ему не получалось.
— Сын?
— Или дочь.
— Лучше дочь. Чародейки более сильны в магическом плане.
— Кто бы ни родился, это будет наш ребенок.
— Но ты же не будешь иметь к нему отношения, — в каких-то вопросах семьи некромант был безжалостно наивен.
— Я признаю его своим, — усмехнулся наг.
— Усыновишь? — уточнил Ланор.
— О «кровном принятии» ты что-нибудь читал?
— Нет, это не входит в сферу моих интересов.
— Прочти. Это древнейшая магия, времен первых прекраснейших.
Ланор захлопнул книгу, снова открыл, текст сменился. Читать пришлось долго, он с трудом разбирал древнейший диалект нагатэя, которым был написан текст.
— Он станет нагом? — брови мага сделали попытку дезертировать с природой предназначенного места в его серую шевелюру.
— Он получит силу нага, его продолжительность жизни, оставшись человеком. То же, по сути, что и вампирский обмен кровью.
— Что ж, останется у тебя хоть что-то после меня.
— Не говори так. Невозможность надеть тебе обручальный браслет не значит, что мы не можем провести такой же обряд.
— Зачем? — усмехнулся некромант. — Обманывать бабушку я не стану. Мне отмерен свой срок, без того больше, чем у других людей.
— Я не готов потерять тебя ни через сто, ни через тысячу лет.
— Я вернусь к тебе, — Ланор хмыкнул.
— Обещаешь?
— Обещаю. Я свяжу наши души.
Сэйрис подхватил его на руки и понес в спальню. До вечера у них было время для уединения, а потом придется присматривать за Миртом, пока вампир с Арисом будут блистать на балу. Ланор так балы и не полюбил, сновал на них по залу с унылым видом, пугая дам и кавалеров. А без него бал для Сэйриса становился скучной рутиной, уже, по сути, ненужной для Стража. Так что они оба под благовидными предлогами отказывались от поездок, благо, что для представителей иных рас, не людей и не вампиров, этикет был смягчен.


Глава тринадцатая


Вечер промелькнул быстро, для Эанора и Ариса он вообще пролетел незамеченным. Вампир занимался делами рода, Арис — Миртом. Юноша прекрасно понимал, отчего Эанор редко заходит в детскую и отказывается брать мальчика на руки, и не обижался на него.
— Ну что, вы готовы? — окликнул его Сэй. — Переодевайся.
— Поджилки трясутся, — шепотом признался ему Арис, передавая ребенка с рук на руки.
— Почему? Ты уже был на балах.
— Но этот будет особенным, чует моя задница.
— Арис!
— Ну Эно же не слышит, — сконфуженно улыбнулся юноша.
— Все равно. Не стоит так выражаться.
— Ладно, прости. Все равно предчувствие нехорошее. Как будто не на прием у королевы идем, а на торг, где нас будут рассматривать вместо товаров.
— Так оно и есть. Но вы там вместе — это главное.
Арис кивнул и убежал одеваться. Их с Эанором уже ждали слуги и куафер, чтобы уложить волосы и украсить их, как подобает.
— Три танца — и домой, мой цветок. У нас ребенок, это допустимо.
— Согласен, — Арис спрятал неудовольствие от того, что его волос касаются чужие руки. Но сегодня он должен быть безупречен, чтоб из прически не выбилось ни волоска, а на костюме не смялась ни одна складочка. Белоснежные кружева, шелк цвета старого золота, расшитый чуть более светлыми узорами, золотые заколки в волосах — белые и алые маки.

За прошедший с момента его появления в Трианне год — почти год, подумать только! — Арис уже немного поднаторел в искусстве придворных интриг. Он был достаточно смышленым, чтобы схватывать налету и правила, и запреты. Достаточно опытным в притворстве: этому он учился с семи лет, когда Аргус вздумал обучать его невесть зачем. И первое, что он постиг — искусство носить маски. О, их у него было больше, нежели костюмов в гардеробе! Истинное лицо он позволял себе показывать только близким. Эанору, теперь еще Сэю, Ланору и Мирту. Маска сыграла свою роль и в знакомстве с принцем, было нетрудно изобразить то, что он изображал, тем более что опыта в общении у него было мало. Но ни один вампир, даже Эанор, не заподозрил, что это было нарочно. Арис чувствовал древность вампиров, ему необходимо было заинтересовать их, он уже тогда догадывался, что понадобится покровительство тех, за кем есть сила и власть. Не знал, правда, что власть принца номинальна, пока на троне сидит человечка. Но это все равно не имеет значения в ближайшие годы. Все это понадобится позже. Арису нравилась его игра, его маски. Госпожа была им довольна.
Смерть вела его своими путями, как и гласили легенды. Она приходила во снах, и многие знания, что он впитывал в этих кошмарных и прекрасных одновременно видениях, были потеряны тогда же, когда Храмы Младшей из Сестер были разрушены — они никогда не записывались и поэтому не были доступны даже Ланору. Их передавали из уст в уста и только от первожреца к первожрецу. Он сам так же передаст их Мирту, когда сын подрастет. Госпожа учила его контролировать свои силы, превращать их в тонкий клинок и смертельный полог, в лекарский скальпель и исцеляющую тьму. «Станешь ли ты чудовищем из их легенд, — говорила Она, — зависит только от тебя. Твоя миссия — милосердие, но его символом во все века была мизерикордия. Я буду любить тебя безотносительно всего». Просыпался Арис после таких снов, полностью уверенный, что он никогда не будет отнимать жизни кроме как у смертельно больных. Но всякий раз, когда он пытался поклясться в этом матери, Она закрывала его губы ладонью, пахнущей ладаном и опиумом.
— Не говори того, о чем потом пожалеешь.
За весь год он так и не произнес эту клятву, ни вслух, ни мысленно. И это заставляло задуматься, почему Она запрещает. Впрочем, он и так знал, глубоко внутри, после рассказанной портным истории Ворона. Если что-то случится с Эанором… Нет, ничего не случится. Он сумеет защитить его. И всех остальных членов их маленькой семьи.

— Как же ты прекрасен, мой цветок, — Эанор любовался им.
— И ты тоже, Эно. Пора, идем, — Арис собрался, намереваясь навесить на лицо маску безоблачного счастья, которая была бы лишь отражением истинных чувств, сразу же по пути во дворец.
Эанор привычно улыбался с видом довольного жизнью вампира.
— Постарайся не слушать всяческие пересуды, — заметил он, когда карета уже подъезжала к широким и ярко освещенным аллеям дворцового парка.
— Хорошо, Эно. Они ведь все равно неправда.
— Я бы хотел, чтобы даже такой неправды ты никогда не слышал, — Эанор потянулся к нему и забрал тонкие костистые кисти в ладони, переплел пальцы. — Хотел бы оградить тебя от любой несправедливости.
— Я тоже люблю тебя, — Арис улыбнулся от всего сердца.
«Словно теплым перышком по душе провели», — подумал вампир, впитывая эту улыбку, словно солнечный свет. Карета повернула, огибая клумбу у парадного подъезда, и остановилась. Дверцы тотчас распахнулись, лакей откинул подножку. Дворец сиял магическими светильниками и сотнями свечей. Выбравшись из кареты, Эанор протянул руку, помогая выйти Арису.

Встретили их шепотками и настороженными взглядами, готовясь ловить новые сплетни. Жестокое разочарование должно было постигнуть сплетников: оба, и лорд Леанн, и его избранник, лучились счастьем и удовольствием. Вошли рука об руку, так же подошли к тронному возвышению, отдавая дань этикету и приветствуя королеву поклонами.
— Хорошо держит лицо.
— А что ему остается? Только выглядеть счастливым.
— Но он такой молоденький, это не может быть лишь безупречной выучкой!
— О, поверьте, молодежь нынче лицемерит, как дышит.
Эанор старательно делал вид, что ничего не слышит. Лакей поднес напитки, они оба взяли по бокалу воды. Взгляд королевы чувствовали тоже оба: алчущий и холодный одновременно, слегка удивленный. Ее величество ожидала прошения о признании ребенка наследником рода, таковые всегда делались прежде, чем начнется бал. Однако Эанор не торопился. Он собирался сначала объявить Ариса своим мужем, а после уж подавать прошение. А объявлять Ариса супругом он будет на балу у принца, так что пусть пока что посудачат вдоволь.
Они неторопливо двигались от группки к группке гостей, обмениваясь приветствиями и стандартными фразами о погоде, необычайно теплом для севера лете, прочих ничего не значащих мелочах. Но для любого придворного интригана смысла в этих фразах было более чем.
— Мальчик вроде бы и вправду счастлив, вам не кажется?
— Леди Инесс, вы так молоды, везде видите любовь.
— Это не значит, что ее не может быть там, где я ее вижу, не так ли, леди Нариет?
-…
— Взгляните сами, разве возможно подделать такой блеск глаз?
Но кто слушал молоденькую восторженную вампиршу на ее всего лишь втором бальном сезоне? Инесс сердито фыркнула, прикрываясь веером, и стала подбираться к Безумному Лорду. На мгновение она встретилась взглядами с его избранником, и по ее спине промчалась целая стайка хищных мурашек с очень острыми лапками: показалось, что его необычные глаза проникли в самую душу, рассекли грудь, взвесили сердце и сочли ее неопасной. Вспыхнувшая чуть ярче на бледных узких губах улыбка заставила леди Инесс отбросить опасения и странные мысли. Это всего лишь человек, к тому же очень юный — едва лишь перешагнувший порог совершеннолетия. Как бы так подобраться к ним, вот вопрос? На танец пригласить мужчину нельзя… А ей очень хотелось познакомиться поближе. Безумный Лорд был весьма импозантным мужчиной, от него просто веяло силой и желанием. Хотя Инесс верила в его любовь к избраннику, это не мешало ей в глубине души мечтать обратить его внимание на себя. Избранник — это ненадолго, да и год уже прошел, а лорду древнего рода стоит задуматься о браке. Может быть, она сумеет добиться этого брака, станет его невестой? Ее не пугали чудовищные слухи о его безумии — все это было чушью, выдумками досужих сплетников. Вампиры сходят с ума совсем не так, и заставить их свихнуться способна только одна вещь — детская кровь. Все остальное не имеет над ними никакой власти.

— Как она смотрит-то, — хмыкнул вполголоса Эанор.
— Мечтает заполучить тебя в свою постель, а твой браслет — на свою тонкую ручку, — отвернувшись так, чтобы его слова нельзя было прочесть по губам, ответил Арис.
— Бедная девочка…
— Единственная из присутствующих, кто верит в любовь между нами, — улыбка Ариса стала ярче. — Пригласишь ее на второй танец?
— Если ты не против, мой цветок.
— Я не против. Если ты позволишь нашему знакомому котенку пригласить меня. Риэр Китрис уже минут пять не отрывает глаз от нас.
— Хорошо, пусть пригласит, может, новости какие-нибудь поведает.
— Было бы интересно послушать его. Я слышал, зимой он уезжал куда-то. Он замечательный рассказчик.
— Но первый танец мой, — Эанор притянул его руку и поцеловал кончики пальцев.
— Это неизменно, любовь моя.
Музыка зазвучала, тихая, легкий намек на то, что вскоре начнется бал. Оба синхронно поставили полупустые бокалы на поднос проходящего мимо лакея.
— Надеюсь, это будет кастана, — заговорщически подмигнул Эанор.
Арис притворно округлил глаза:
— Этот новомодный танец, который старшие поколения считают абсолютно непристойным?
— Именно он, — с энтузиазмом закивал вампир.
— И ты, в самом деле, считаешь, что ее величество позволит ему просочиться на свой бал? — Арис захихикал. — Скорее небо упадет на землю, чем это произойдет! Это ведь жутко непристойно — не просто касаться партнера кончиками пальцев, а обнимать и почти прижимать к себе.
— А вдруг? Вот у принца он точно есть…
— О, я не удивлен, если так. Тш-ш-ш, кажется, сейчас.
Звонко ударил в мраморный пол посох распорядителя:
— Да начнется бал!
Эанор с поклоном подал руку избраннику.
Конечно же, зазвучала не кастана, королевский дирижер еще не выжил из ума, чтоб позволить такому непотребству оскорбить слух и зрение ее величества. Привычный, больше похожий на торжественный проход пар по залу, танец. Эанор старательно улыбался. Три прохода, поворот, три прохода. Тягучая, заунывная музыка. Ощущение острого лезвия, касающегося загривка: чужой взгляд следит неотрывно и жадно. Королева? Кто-то еще? Что ей донесли? Еще два танца — и стоит улепетывать. Ему не нравилось такое внимание, совсем не нравилось. Что ей может быть нужно? Она в личную жизнь подданных вмешиваться права не имеет. Что могло заинтересовать королеву в их паре, кроме слухов? Он был уверен: все изыскания по Прекраснейшим оставались тайной для этой человечки, принц и его присные не могли проговориться, им не выгодно.
По счастью, танец закончился, можно было укрыться за колонной. И взглядом показать львиногриву: можно. Юный котенок за год изменился разительно, превратившись из нескладного подростка в молодого мужчину. Пока еще не набравшего той тяжеловесной грации, что отличает альф его расы, но уже уверенно стремящегося к этому. Риэр Китрис прошествовал к ним, изящно поклонился в традиционной просьбе.
— Милорд Леанн, позвольте пригласить вашего избранника?
— Позволяю, — царственно кивнул вампир.
— Вы готовы к лавине сплетен, риэр Китрис? — чуть слышно, почти не разжимая губ и продолжая улыбаться, спросил Арис, подавая руку молодому львиногриву.
— Конечно. Пусть болтают, нужно же им чем-то заниматься.
— Расскажете, где вы были на сей раз? — улыбка юноши обрела чуть больше тепла.
— Я вам все расскажу, — уверил Китрис. — Вам понравится.
— Я весь в нетерпении. Вы же знаете, что сам я не бывал нигде, кроме родного города да дороги от Кронгарда до Трианна.
— Я слышал, вас можно поздравить с отцовством? — осторожно заметил львиногрив.
— Можно, Мирт — чудесный малыш.
— Вы заключите триаду?
— Мать моего сына скончалась от родовой горячки, — Арис чуть вздохнул и опустил глаза.
— Сочувствую, — протянул львиногрив.
— Благодарю. Так где же вы побывали, риэр? — уходя от неприятной темы, Арис снова улыбнулся, побуждая Китриса начать рассказ.
— Побывал у нагов, в их княжестве. Это было бесподобно.
— А где именно в Нагорье вы были?
— В столице, в княжеской резиденции.
— Лорд Сэйрис рассказывал, что княжеский дворец славится своей скульптурной галереей и оранжереями, — мечтательно заметил Арис.
— О да, — львиногрив улыбнулся. — Вам стоит там побывать. Это волшебство из детской сказки, которое можно потрогать.
— Обязательно уговорю Эанора отправиться туда, как только сын немного подрастет. А вы путешествовали в Нагорье один или с риссой Льямой?
— Один. Сестра пока что вся в мечтаниях о балах и кавалерах.
— Почему же ее сегодня здесь нет? — удивился Арис.
— Потому что здесь сегодня вы, — вздохнув, Китрис решил быть откровенным. — Льяма все еще переживает свою безответную влюбленность и отказалась идти на бал, узнав, что вы с лордом Леанн будете здесь.
— Как печально. Неужели она согласна лишаться праздника из-за такого?
— О, она же девчонка, кто их вообще может понять! — отмахнулся львиногрив, заставив Ариса улыбнуться.
— Благодарю вас за танец, Китрис. Было очень приятно побеседовать с другом.
— Это взаимно, — юный риэр раскланялся с Эанором, который умудрился отделаться от своей дамы после танца, передав ее с рук на руки старшей родственнице, как и подобало галантному кавалеру. — Возвращаю вам ваше сокровище, милорд. Вы не откажетесь принять приглашение на небольшой прием в посольской резиденции?
— Не откажусь, — с улыбкой уверил Эанор.
— Отец пришлет вам приглашение, — просиял юный львиногрив. — Я буду рад подробнее рассказать о поездке, — он кивнул и отошел.
— Что ж, еще один танец, мой цветок…
Арис не успел ответить. К ним, высокомерно задирая подбородок, подошел какой-то вампир, судя по мелькнувшей в глазах Эанора неприязни — давний и знакомый недруг.
— Добрый вечер, — тем не менее, вежливо произнес Эанор.
— Добрый, лорд Леанн, — вампир улыбнулся уголками губ, и Арис мог бы поклясться, что более фальшивой улыбки не видел в жизни. — Позволите пригласить вашего избранника?
— Не позволю, лорд Данхейм.
— Отчего же? Только что вы позволили ему танцевать с львиногривом, но отказываете добропорядочному вампиру?
— Именно так, — кивнул Эанор. — Данхейм, вы снова пьяны?
— Разве вампир может пить вино? — тихо спросил Арис.
— Опьянеть вампир может, только не от вина, — с отвращением процедил Эанор.
— Неужели завидуете, Леанн? Говорят, у вас теперь под рукой неплохой источник наслаждения.
— Данхейм, катитесь куда-нибудь подальше.
— Ты меня посылаешь, щенок? — вампир взъярился внезапно, словно неведомый алхимик в спокойно попыхивающую реторту капнул катализатор.
Эанору эта вспышка напомнила события более чем четвертьвековой давности. Просто слово в слово: и его реплика, и ответ Квентина Эверстока, лорда Данхейма. Правда, причина тогда была иная, отдавалась болью пониже поясницы, пусть и почти утихшей благодаря регенерации.
— Именно так. Пошел ты, — процедил он.
Арис на секунду растерялся, пытаясь понять, что произошло и продолжает происходить, потому что Данхейм внезапно сорвал с пальца какое-то кольцо и швырнул его под ноги Эанору. Юноша только и успел ощутить вспышку магии: вопреки законам природы, кольцо не отскочило от мрамора, звеня, а словно приклеилось к нему. Эанор, криво ухмыляясь, сделал то же самое. Его кольцо, брошенное даже не глядя, упало ровно поверх первого.
— Мой ассистент — лорд Тэрон, — процедил Данхейм.
— Мой — элорет Ланор Герен, — усмехнулся Эанор.
Кольца вспыхнули и исчезли. Где-то в глубине зала прозвучало приглушенное восклицание: ассистенты дуэлянтов получили оповещение. Ланор свое негодование, вероятно, выскажет дома, в приватной обстановке.
— Завтра после заката устроит? — поинтересовался Эанор.
— Вполне, — процедил лорд, круто развернулся и удалился.
— Я не совсем понимаю подоплеку его бешенства, — шепотом сказал Арис, вопросительно приподнимая брови и потихоньку направляя Эанора к выходу из зала. Если тот согласится рассказать, лучше сделать это в парке, где нет лишних ушей.
Они вышли на террасу и спустились по широкой, украшенной вазонами с цветами и вьюнками, лестнице к началу одной из парковых аллей, а там Арис свернул на скупо освещенную магическими шарами дорожку, почти сразу же уводившую в глубь аккуратно подстриженных кустов. Эанор, вдохнув напоенный весенними ароматами воздух, выдохнул и взял себя в руки.
— Это мой бывший поклонник…
Темные узкие брови Ариса приподнялись еще выше, демонстрируя искреннее желание услышать эту историю. Можно было выговориться, уж кто-кто, а Арис никогда бы не использовал полученную информацию ему во вред. Эанор, слегка запинаясь, принялся повествовать о прошлом. Арис мягко придерживал его за руку, потому что сам вампир не смотрел, куда ступает, а дорожки в парке извивались фантазийно-прихотливо, так и норовя завести в очередную колючую розовую клумбу, на которой пока только наливались бутонами очень хорошо вооруженные против незваных гостей кусты.
— Вернее было бы сказать, несостоявшийся покровитель. Когда закончилась война, и я вернулся из госпиталя, обнаружив, что остался совсем один, он был первым, кто предложил свою помощь и покровительство. А я был настолько растерян, что согласился, не раздумывая и не пытаясь узнать, чем придется расплачиваться за все это.
Он говорил долго, почти до хрипоты, не стараясь подобрать слов, впервые выговариваясь кому-то, кому не все равно. И Арис, в какой-то момент крепко обнявший его, так и остался стоять, поддерживая.
— Собрав свои вещи, я послал его, не выбирая выражений. Только тогда он не вызывал меня на дуэль. Вот так все и закончилось, — со вздохом произнес Эанор.
— Он старше, так ведь? Каков он как боец?
— Не знаю, мы не схлестывались с ним даже на тренировках.
— Это не очень хорошо, но что-то ведь ты должен был слышать?
— Он часто не в себе, это не лучшим образом сказывается на качествах бойца.
— Но ведь вампиры не подвержены безумию?
— Это не безумие, у живых это называется опьянение.
— Значит, он пьет детскую кровь? — юноша помрачнел. — Почему это не запрещено тем же законом?!
— Потому что дети не умирают… Или те, кто убивает их, слишком хорошо прячут концы в воду. В общем-то, завтра я очищу мир от этой мрази…
— Главное, чтоб ты сам не пострадал. Я поеду с вами.
— Хорошо, — кивнул Эанор, понимая, что Ариса все равно не удержать.
Надеяться можно было только на то, что юноша не станет пороть горячку и лечить его прилюдно, если сволочь-Данхейм все же ранит его. Хотя об этом можно просто сказать. Что он и сделал. Арис серьезно кивнул:
— Только если ты будешь умирать. С остальным, думаю, дотерпишь до дома.
— Да, не забывай — регенерация у вампиров все-таки хорошая.
— Я помню. Ну, идем? Мы пропустили уже, наверное, несколько танцев.

В бальную залу Арис и Эанор вернулись, когда звучала музыка и пары чинно вышагивали в центре, разворачиваясь, меняясь, отшагивая.
— Все это похоже на какую-то игру или ритуал, а вовсе не на танец, — вздохнув, заметил Арис.
— Что поделать, новые танцы приживаются с трудом, особенно в сознании людей.
— А в сознании вампиров?
Арис переплел с ним пальцы, сознательно игнорируя этикет, запрещающий демонстрировать настолько близкие отношения на людях. Сегодня им было можно, и нужно. Он чувствовал чужие взгляды, внимательные, острые, ядовитые, неверящие.
— Мы более гибки. Видим, как меняется все со временем.
— Что ж, посмотрим, насколько простирается гибкость его высочества, — улыбнулся юноша. — Мы показались достаточному количеству придворных сплетников?
— Да, мой цветок. Возвращаемся. Мне еще надо пережить встречу с Ланом.
— Ты не рассказывал мне о том, как происходит вызов на дуэль, — Арис смягчил упрек улыбкой. — А вдруг меня вызовут?
— Люди бросают в лицо друг другу перчатки, потом идут договариваться с друзьями, которые станут свидетелями на дуэли.
— А вампиры бросают кольца?
— Это дуэльные кольца, — он кивнул, — в каждом аристократическом роду есть такой артефакт. Простолюдины дуэлей не устраивают. А тебя вызвать не могут, потому что ты — избранник. Вызывая тебя, оскорбляют меня, вместо избранника всегда дерется его патрон.
— Значит, мне придется вести себя очень тихо.
— На того, кто посмеет тебя вызвать, люди посмотрят косо, ты выглядишь хрупким и совсем не кажешься бойцом.
— Ко всему прочему, я не умею держать в руках шпагу, — усмехнулся юноша. — И не стану учиться этому.
— Да и вряд ли ты кого-то оскорбишь.
— Я — сама вежливость, — Арис рассмеялся. — Пойдем, я не хочу больше танцевать.

Экипаж их уже ожидал, прощаться ни с кем было необязательно.
Всю дорогу до дома они молчали, Эанор морально готовился выслушать много «лестных» слов от некроманта, которого зачем-то назвал своим ассистентом в дуэли. Почему не Сэйриса? Конечно, некромант — это более обидно для Данхейма. Человек. На дуэли вампиров. Сам он выбрал вампира, Эанор его знал, как, собственно, знал вообще практически всех представителей аристократии, проживавших в Трианне. Вампирское сообщество было не так велико, как людское, и за двадцать три года отсутствия почти ничего не изменилось. Этот вампир был всегда довольно спокойным и уравновешенным. Идеальный ассистент. Эанор надеялся, что Ланор, высказавшись по поводу своей роли, будет на самой дуэли столь же спокойным и внимательным.

Встречать их Ланор не вышел. Интересно, было ли это добрым знаком. Возможно, сейчас он успокаивал свою злость так же, как и всегда — вчитываясь в мерно перелистывающиеся страницы гримуара. Может быть, даже читал о дуэльном кодексе вампиров. Искать его и спрашивать Эанор не стал. В конце концов, они встретятся за завтраком.
Арис, едва сбросив плащ и сюртук, кинулся в детскую, полюбовался на крепко спящего нага, покачивающего хвостом колыбельку со столь же крепко спящим Миртом, и вернулся в их с Эанором покои.
— Ну как, заботится о ребенке, не приходя в сознание?
— Ага. Он такой забавный в эти моменты. Очень легко умилиться и забыть, что это Страж и воин.
— Почему б иногда и не забыть об этом?
— Разве что иногда. А ты забываешь о том, кто я?
— Мой любимый человек? Никогда не забываю.
Арис улыбнулся ему, потом шагнул вперед, отводя руки, расстегивающие бриллиантовую булавку на шейном платке. И сам принялся раздевать, неторопливо, словно смакуя каждое мгновение этого обнажения. Он не касался кожи, не целовал, просто смотрел, но Эанор чувствовал, как по телу скользит невидимая бархатная тьма — усмиренная, ласковая сила Смерти.
— Мое ядовитое счастье…
— Ты дал мне имя, — Арис улыбнулся. — Я стал таким, каким ты меня воспитал.
Он опустился коленями в густой ворс ковра и медленно сматывал шелковый пояс с талии вампира, продлевая нереальное мгновение предвкушения.
— Я даже не знал, кого воспитываю, Арис.
— Это не важно.
Шелк растекся под ногами темно-золотой лужей, тонкие пальцы потянули вниз плотную муаровую ткань бриджей, обнажая бедра. Эанор смотрел вниз, на Ариса, улыбался, показывая кончики клыков. Он переступил через упавшую ткань, сглотнул, глядя, как Арис развязывает держащие чулки ленты, как стягивает тончайший белый шелк, умудряясь все же не коснуться кожи. Приподнял поочередно ноги, позволяя раздеть себя до конца. И вздрогнул, словно от удара молнии, ощутив первое прикосновение губ к колену, влажный выдох на коже.
— Не устал на балу? — Эанор погладил его по волосам.
— Ничуть.
Под нажимом мягких узких ладоней пришлось раздвинуть ноги шире, и очень хотелось ухватиться за что-нибудь. Арис касался его ног губами снова и снова, и его поцелуи обжигали. Эанор забыл про контроль тела — он был сейчас не нужен. Он беззвучно молил своего жестокого любовника поторопиться и одновременно не хотел этого. Мягкие кудри, выпущенные на свободу из тугого плетения, скользили по его коже, словно вода… или кровь. Арис приподнялся, прильнул губами к его животу, прикусил кожу, порождая целый рой огненных искр в кровотоке.
— Может, на кровать?
— Идем.
Они ни о чем не договаривались, ничего не обсуждали. Просто в какой-то момент к Эанору пришло понимание, что этой ночью он будет принадлежать своему цветку, но страха это не вызвало, только предвкушение. Волноваться было не о чем — Арис наверняка прочитал всю нужную литературу. Он доверял, иначе не могло бы и быть. Доверие было самым важным. И любовь. Арис любит его, значит, не причинит вреда.
— Закрой глаза, Эно.
Эанор послушно зажмурился. Поцелуи загорались на коже огненными цветами, касания пальцев вспыхивали в воображении золотыми линиями, оплетали сетью.
— Перевернись.
Вампир повиновался. Под животом оказалась подушка, и непристойность позы заставила застонать, пряча лицо в простыни. Арис прижался к его спине, горячий, словно напоенный солнцем.
— Не бойся… Я сам боюсь.
— Я очень стараюсь, мой цветок.
Арис хихикнул ему между лопаток, провел языком влажную дорожку по спине вдоль позвоночника.
— Щекотно… — признался вампир.
— Как тебе нравится? Расскажи мне.
— Я не знаю, у меня никогда ведь не было такого.
Арис кивнул — метнулись по спине Эанора его волосы, принося еще немного щекотки. И больше не спрашивал, стараясь понимать все по реакции любовника, по тому, как он сводит лопатки или вздрагивает всем телом, как выгибает еще больше спину. Арис зажал в ладони фиал с маслом, согревая, старательно лаская вампира губами и свободной рукой. Страха не было, было только любопытство: каково оно, когда по согласию и с внимательным любовником. Когда Арис добрался поцелуями до его ягодиц, Эанор аж замер в некотором шоке. Сам он его так не ласкал, не вылизывал бесстыже, словно зверь. Но это было очень приятно.
— Арис… Ари-и-ис!
Тело само по себе выгибалось, словно требуя еще таких ласк. Арис прекрасно понимал это и продолжал, заставляя потерять голову окончательно и бесповоротно. Эанор даже не заметил, когда в нем оказались пальцы Ариса. Было не больно, ничуть. И он сам попытался двинуться навстречу им, но ему не позволили, прижав ладонью поясницу.
— Тише, Эно, тише.
Потом он услышал тихий просительный скулеж, и только позже, когда стало не хватать воздуха, понял, что это он сам. Арис долго мучить не стал, толкнулся в его тело. Эанор сам приподнялся на разъезжающиеся от избытка чувств колени, покачнулся, повинуясь направляющим его ладоням, хрипло застонал, ощутив одну из них на своем изнывающем от желания ласки члене. Это было… Нет, слова сейчас искать он был неспособен. Он просто хотел еще, и Арис двигался медленно, растягивая удовольствие для них обоих, сжимал пальцами основание члена, не позволяя кончать, пока не понял, что еще немного — и Эанор в самом деле рехнется. Накрыло вампира блаженством так, что показалось — задохнется сейчас от чувств.
Пытался отдышаться он долго, слушая, как затихает заполошно рвущееся дыхание Ариса, как выравнивается отдающийся ему в спину стук его сердца. И бездумно улыбался, успокоенно и счастливо.
— Идем в ванную? — Арис скатился с него, поцеловал в плечо. Спрашивать, все ли в порядке, не стал — и без того чувствовал, да и исцеляющий полог тьмы вампир ощутил почти сразу, хотя в нем и не было особой нужды.
— Ползем… Почему я не могу стать туманом?
— Потому что это невозможно? — рассмеялся Арис, протягивая ему руку. — И как бы я удержал туман, обнимая? А я хочу обнимать тебя.
Эанор поднялся.
— А я — тебя. Долго-долго.
Никаких неприятных чувств. Никакой тянущей боли. Может быть, только немного неловкое ощущение стекающего между бедер семени, но это быстро исправила теплая вода. И трогательная забота Ариса, взявшегося мыть его.
— Это было чудесно, Арис.
Юноша улыбнулся, целуя его в губы.
— Я рад. Но в следующий раз я хотел бы видеть твое лицо.
— Хорошо, мой ядовитый цветок.
Предложение не смутило. Будет следующий раз, будет, теперь он был в этом уверен. Так же как уверен в Арисе — и второй, и последующие разы будут столь же захватывающими, как первый.
— Надо подождать, пока высохнут волосы, — укутывая вампира в полотняную простыню, сказал Арис. — А потом я заплету тебе легкую косу. И ты мне, хорошо?
— Хорошо, мой цветок, договорились.


Глава четырнадцатая


Спалось Эанору в это утро спокойно и сладко, хотя он и не рассчитывал на подобную милость судьбы, особенно, после растревоженных рассказом о прошлом нервов. Но, должно быть, любовь в самом деле могла исцелить, а любовь Прекраснейшего — тем более. И проснулся он в прекрасном настроении. Не испорченном даже видом Ланора. Некромант впервые на его памяти был так откровенно разъярен, что даже его алые глаза метали молнии почти не в метафорическом плане.
— Как?! Скажи мне, как ты умудрился вляпаться в дуэль?! — без предисловий и приветствий потряс Ланор рукой, на которой поблескивало «дуэльное» кольцо.
— Это бывший любовник…
— Ладно, — остыл некромант быстро. — Но почему я?
— Ты… лучший для такого.
Ланор подозрительно сощурился:
— Поясни!
— Ты не вампир и ты некромант. Это укрепит мою репутацию чудака.
На лице некроманта обозначилась язвительная усмешка.
— Ну, конечно, как я мог забыть — ты же у нас Безумный Лорд. Ладно, хорошо, я отправлюсь на это бесплатное представление… когда, кстати?
— Сегодня на закате. Будет весело.
— О, не сомневаюсь. Что ж, ты просто обязан повеселить окружающих и не позволить этому кровососу себя пришпилить к мостовой, как бабочку к альбому.
— Я рассчитываю на его пьяную неповоротливость. И на справедливость.
— Справедливость? — глаза некроманта попытались стать идеально-круглыми, но, почему-то, с разной скоростью. — Ты в самом деле веришь в то, что она есть? Только та, что сам нанесешь, причиняя добро!
— Она должна быть. Ужасно несправедливо будет, если я умру сегодня.
— Идиот, — бросил Ланор. — Будто тебе позволят умереть!
— Потому я и выбрал некроманта.
Ланор мысленно, должно быть, вскипел, словно чайник на слишком сильном огне. Эанора это почему-то развеселило. Он вообще был в удивительно хорошем настроении с самого полудня, когда проснулся.
— Ну не дуйся, Лан.
— Я. Не. Лан!
— Лан, смотри, Мирт поймал твою искорку! — именно в этот момент в гостиную влетел солнечно сияющий Арис с сыном на руках.
Некромант повернулся к нему и улыбнулся, как умел. Ну не мог он спорить с Прекраснейшим, несмотря на то, что был гораздо старше и опытнее. Это, должно быть, закладывалось в утробе: жрец Госпожи подчинен Ее первожрецу, и это незыблемо, как столп мироздания.
— Вы ругаетесь? — Арис мгновенно уловил натянутость. — Ты не хочешь быть ассистентом в дуэли?
— Эанор меня снова изводит, сокращая мое имя.
— Ваши имена похожи, разница в два знака*, — улыбнулся Арис.
— Буду звать его Эни, — буркнул некромант.
— Эно, — поправил Эанор на удивление благодушно. — Так меня Арис зовет.
— А меня Ланом звали только родители. Не трепли мое имя.
— Мы — одна семья, ты забыл? Пусть не родители, но уже гораздо ближе просто знакомых.
— Но на моего отца ты не похож. Ладно… Что от меня требуется на этой дуэли?
— Как, ты не прочел? — состроил удивленную мину вампир, но потом махнул рукой и принялся объяснять, составляя краткую выжимку из дуэльного Кодекса. Арис уже все это слышал и знал, его учитель этикета счел, что даже если юноша не учился фехтованию, кодекс он знать должен, а то выберут ассистентом, а ты дуб дубом, и что делать — не знаешь.
Ланор кивал и вздыхал.
— Ладно. Стоять с умным видом…
— Я не знаю, хватит ли тебе скорости реакции, чтобы уследить за самим поединком, все же, будут драться вампиры…
— Я буду смотреть на ваши жизни…
— Что ж, тогда я буду надеяться на честность лорда Тэрона.
— Почему б ему не быть честным?
Эанор только пожал плечами. В добродетельность встречных, и знакомых, и незнакомцев, он уже давно не верил.
— Идемте-ка обедать, — Арис отнес уснувшего Мирта в колыбель под присмотр служанки, отправив Сэйриса в столовую, и явился за вампиром и некромантом.
— Идемте, — закивал Ланор.
Арису были в этот день благодарны все: и за полог тьмы, незримо окутавший всех присных Прекраснейшего, успокаивая и снимая нервное напряжение, и за то, что неизменно отвлекал, увлекал разговорами на какие угодно темы, кроме дуэли, иначе и сам дуэлянт, и его ассистент накрутили бы себя до чего-нибудь нехорошего к закату.
— Лан, тебе в самом деле нравятся блондинки? — спрашивал юный негодник и улыбался так лукаво, что было сразу ясно: что-то задумал.
— Наверное… Люблю светлое. А что?
— У нас в поместье есть девушка-донор, Яллин. Она симпатичная, здоровая, золотистая блондинка. Не девственница. И у нее — маленькие братья на руках, так что деньги будут не лишними. Хочешь, я спрошу ее, согласна ли она родить тебе ребенка? Ей самой ребенок явно не нужен будет.
— Спроси, — закивал Ланор. — Я хорошо заплачу.
Арис не привык откладывать дела в долгий ящик, если это можно было сделать сразу, так что пригласил Яллин в гостиную сразу после обеда, благо, ее даже вызывать не пришлось — явилась кормить Эанора. Вампир отобедал и кивнул.
— Занимайтесь своими делами.
Арис и занялся — мягко, но так, что возражать и протестовать почему-то никто даже не подумал. Перед Яллин были раскрыты все карты, продавать «кота в мешке» юный жрец не собирался.
— Я… — она слегка засомневалась, — …наверное, не против.
Тут вступил немного опомнившийся Ланор, пообещав сумму, которой, при разумном подходе, хватило бы не только на безбедную жизнь для самой девушки и ее братьев, но и на приданое ей, если решит выйти замуж, и на равные доли мальчишкам, как подрастут — надо же им с чем-то вступать во взрослую жизнь. Например, пойти в ученики в какому-нибудь мастеру из Гильдии — любой, а там необходимо обучение оплатить. Яллин сразу же согласилась, не раздумывая более.
— Деньги нужно положить в банк, — задумчиво проговорил Арис. — Пока Яллин будет носить ребенка, ее обеспечение будет на нас с Эанором. Не спорь, Лан, так будет правильно, ведь предложение исходило от меня, и Эно его поддержал, да и Яллин — его вассал.
— Хорошо. И когда… когда будет подходящий момент для зачатия?
— Об этом лучше знать самой Яллин, — переадресовал вопрос не менее, чем Ланор, смущенной девушке Арис.
Та, подумав, сказала:
— Послезавтра и еще два дня после.
— Значит, тогда и попробуем, — согласился некромант.
Арис тут же вызвал колокольчиком дневного дворецкого и лекаря рода Леанн, попросил сообщить Эанору, что нужен поверенный, чтобы составить договор на вынашивание.
— Похоже, ты все продумал гораздо лучше меня? — удивленно приподнял брови Ланор.
— Я обязан продумывать все на десять шагов вперед, если хочу жить мирно и спокойно, — пожал плечами Арис.
— Что ж, весьма полезно и похвально. Я как-то о договоре не подумал.

Поверенный успел приехать вовремя, договор был составлен, читать Яллин умела с горем пополам, а фиксировал добрую волю договаривающихся сторон магический артефакт-печать. Что, кстати, гарантировало, в том числе, и невозможность отступить от буквы договора ни одной из сторон. А тщательно изученный некромантом ритуал «кровного принятия» — то, что связи между матерью и ребенком будут разорваны и заменены на связь между ребенком и вторым, приемным отцом. Сэйрис отчего-то выглядел почти неприлично радостным. Эанор, поглядев на это его выражение лица, только хмыкнул и одобрительно похлопал Ариса по плечу, но ничего не стал говорить. День клонился к вечеру, и ему нужно было собираться на дуэль.
Арис последовал за ним, внимательно глядя на то, как вампир проверяет дуэльный костюм, шпагу, ножны, длинную леворучную дагу — во время дуэли, если не оговорено иное оружие, используется именно такое.
— Главное — не вмешивайся ни во что, Арис.
— Хорошо, обещаю во время боя ни во что не вмешиваться. Кто там будет, кроме вас и ассистентов?
— Лекарь. И все. В таких делах лишние свидетели не нужны.
Арис кивнул:
— Я останусь в стороне, надеюсь, это допустимо?
— Да. Не волнуйся. Убивать он вряд ли будет.
— Я в этом не уверен. Его намерения были… я не сумел прочесть точно, но самыми гадкими.
— Что ж. Я быстрее и моложе.
Арис крепко обнял его и, если б мог, не расцепил бы объятий никогда и ни за что. Но пришлось: время не стояло на месте, и солнце уже подобралось к закату.

Данхейм уже ждал, прогуливался вдоль дуэльной площадки. На выбравшихся из подкатившей кареты вампира, его избранника и некроманта-ассистента при всех регалиях элорета он взглянул, словно на грязь. Эанор заметил расширенные зрачки и чересчур яркие губы, уловил в воздухе отголосок сладкого аромата детской крови и поморщился.
— Пьяным на дуэль? Как подло…
Он глянул на лорда Тэрона, но тот лишь развел руками: что он мог сделать? Запретить пить Данхейму? Так он ему не нянька.
— Я могу отказаться?
— Увы, ведь вы, лорд Леанн, вызванная сторона.
Эанор тяжело вздохнул.
— Что ж. Приступим тогда.
— Милорды, еще есть возможность закончить дело миром, — проговорил лорд Тэрон.
— Ни за что, — выплюнул Данхейм. — Даже если этот щенок извинится при всех.
— Не считаю необходимым, — качнул головой Эанор.
Лорд Тэрон проверил оружие, засвидетельствовав его целостность, остроту и чистоту клинков от яда.
— Прошу в круг, милорды.
Когда ассистенты очертили площадку, воткнув по четырем углам золотые колышки-артефакты, замкнувшие куполообразную защиту, Данхейм на это действие отреагировал странно — разочарованным ворчанием. Забыл, что таковы правила, и планировал пакость? В любом случае, пока в кругу стоят оба, защита не схлопнется.
Эанор в самом деле не знал, как на бывшего «покровителя» действует состояние опьянения. И потому не торопился нападать, выжидая, кружа вокруг противника и изучая его манеру боя. Данхейм был несколько неосторожен, нападал уверенно и зло, не заботясь о том, чтобы поставить защиту. Рассчитывал взять напором? Через некоторое время Эанор понял, что да, он рассчитывал завершить схватку как можно скорее. А еще понял, что Данхейм уже довольно давно пьет детскую кровь, которая не насыщает так, как это делает кровь взрослого человека, но при том обычную пить не хочется. Его реакция была быстрей, чем у обычного вампира. Вернее, скорость движений. А вот с восприятием дело не ладилось. Эанору пока удавалось успешно парировать его атаки и рассчитывать свою. Хотелось бы закончить все если не одним ударом, то парой, а не долгой каруселью. Он видел, что Данхейм практически не пользуется левой рукой, но это могло быть и уловкой. Дагу он держал тоже как-то не слишком ловко. Привык к одноручному бою? Бережет руку? Выпад — удалось зацепить, раскроив плечо. Квентин зашипел, скаля немаленькие клыки, попытался ускориться еще больше, но полученная с детской кровью сила уже выдыхалась, опьянение давало о себе знать. Эанор полоснул его еще раз, на этот раз по груди. Пока достать удавалось лишь так, мелочь. А хотелось попросту и без затей достать по горлу. Но Данхейм слишком хорошо сражался. Еще и умудрился проткнуть плечо Эанору, по счастью, левое.
Неприятно, но не страшно. Плохо, что теперь было затруднительно закрыться дагой. Он собрал все силы и всю выносливость, нападая, чтобы переломить ритм схватки и вести в ней. Квентин Данхейм получил ответный укол в левое плечо, выронил дагу. Следующий удар пришелся ему в грудь, пронзив насквозь. Данхейм зашатался. Как назло, шпага застряла, зажатая ребрами. Он что-то хрипел, явно нецензурное, но Эанору было плевать, главное, выдернуть лезвие из этой туши.
— Тьма! — рыкнул Леанн, когда сталь вдруг хрупнула и переломилась у самого эфеса.
Любимая шпага! А потом бедро пронизала острая вспышка — Данхейм успел воткнуть клинок. Ярость застлала глаза, Эанор перехватил дагу правой и ударил. Горячие брызги окатили, казалось, с ног до головы под аккомпанемент утробного бульканья. Потом пришла боль, нога подломилась. Стараясь устоять, он оттолкнул отчего-то замершего врага, и Данхейм упал, как подрубленное дерево. Горло у него зияло широкой раной, руки и ноги еще подергивались, но глаза уже гасли. Его мог бы спасти Арис, но Эанор был уверен — Прекраснейший не станет мараться. Эанор раскрыл крылья и, помогая себе ими, похромал к лекарю.
Защита дуэльного круга пала вместе с Данхеймом, так что ассистенты теперь спокойно могли вынуть артефакты-ограничители и заняться помощью дуэлянтам. Ну, Квентину уже она не требовалась, так что лорд Тэрон только засвидетельствовал его смерть. Лекарь занялся ранами Эанора.
— Ничего серьезного, лорд Леанн.
— Хорош-ш-шо, — прошипел тот, надеясь, что экзекуция закончится поскорее, и их с Арисом и Ланом оставят в покое, чтобы Арис мог подлатать его без чужих глаз.
Удерживать их никто не стал, Эанору помогли забраться в экипаж. Некромант и лорд Тэрон пожали друг другу руки в знак честности дуэли.
— Лорд Леанн победил, я передам это заинтересованным лицам.
— Благодарю вас, лорд Тэрон.
Наконец, в экипаж загрузился и Ланор, возница подстегнул лошадей, и Арис выпустил свою тьму — почти осязаемую, густую, словно лекарский настой, окутавшую тело, смывая боль одной волной.
— Ох, спасибо, мой цветок.
Раны закрывались по воле жреца, подстегивающей регенерацию. Вскоре о них напоминал только легкий зуд заживающей кожи.
— Я испугался, — это были первые слова, которые Арис смог произнести, не стуча зубами. — Представляешь? В замке Дракона не боялся за тебя, даже когда Аргус ранил серебром, а сейчас…
— Но ты же был рядом, — Эанор обнял его.
Арис вцепился в его плечи, вжался в шею лицом.
— Все в порядке? — Ланор аккуратно коснулся обоих.
— Да, просто он испугался…
— Ну, по правде говоря, я тоже испугался, — сознался некромант, криво усмехаясь.
— Почему? Просто дуэль, ты никогда их не видел?
— Ты не поверишь, но нет, никогда. Вы с Сэем когда тренировались, было красиво и нестрашно, я знал, что Стражи друг другу не навредят. Когда дрались с Аргусом, было некогда думать и бояться. А сейчас… совсем другое дело.
Арис кивнул, подтверждая его слова.
— Все закончилось, успокойтесь, — вампир улыбался. — Дело-то будничное.
— Ох, поменьше бы таких дел, — проворчал Ланор.
Арис опять закивал, но от вампира не отодвинулся, все так же крепко, до боли, сжимая его плечи. Эанор поцеловал его, не стесняясь некроманта. Да и Арис стеснения не проявил — Ланор был своим. За прошедший год успел стать частью семьи. И вампиру было немного странно понимать, что он больше не один, и даже не вдвоем с избранником, что у него снова есть семья — странная донельзя, но уж какая сложилась.
— Теперь вернемся домой. И забудем это все, как страшный сон.
С этим согласились оба человека.
— Сэйрис сказал, вы планируете посетить прием у принца?
Арис тихонько хмыкнул. О, да, «посетить» — то самое слово. И кое-что провернуть.
— Именно так, — кивнул вампир. — И вам неплохо бы там тоже побывать.
— Но Мирт…
— За ним присмотрят слуги, несколько часов — это не страшно.
— Уф… должно быть, ты прав. Тогда… нам стоит к чему-то подготовиться? — некромант был, как всегда, весьма проницателен, иногда это аж злило.
— Ага, стоит. Улыбаться невозмутимо.
— Вы явно что-то замыслили…
— Кое-что, что встряхнет этот сонный несчастный двор.
Ланор покачал головой, деликатно отворачиваясь, чтобы не видеть, как эти двое смотрят друг на друга. Может быть, так же, как они с Сэем? Со стороны виднее, он не мог судить.

По возвращении Эанор сразу попал в кольца хвоста нага.
— Как ты?
— В полном порядке.
Змеехвостый раздул узкие ноздри породистого носа, прекрасно чуя запах запекшейся крови и смерти.
— Я победил, — уточнил вампир. — Данхейм мертв.
— Да это и так ясно, ты ранен? Я чую твою кровь, но…
— Арис бы не позволил мне ею истечь, — рассмеялся Эанор.
Наг кивнул и отпустил его.
— Тогда ступай, тебе сейчас очень не помешает искупаться. Ты перерезал ему глотку, что ли? Весь в крови.
— И как ты угадал? — Эанор поспешил в купальню.
Сэйрис шипяще хохотнул: воину недолго догадаться, как можно так угваздаться чужой кровью. Ланор поспешил обнять своего нага.
— Страшно так было.
— Ты впервые, да? — Сэйрис обвил его хвостом и руками, как коконом. — Ничего, я был уверен в Эаноре, не зря же гонял его по пути в замок.
— Впервые… Выглядит страшно…
— Знаю. Но теперь все в порядке. А тебе надо подумать о том, что ты будешь делать со своей девицей.
— Пересплю с ней. Что делать-то еще?
— М-м-м, пожалуй, тебе нужно попрактиковаться, — усмехнулся наг и уволок его в спальню.

Арис пошел в их с Эанором покои помогать вампиру. Он уже успокоился, хотя и продолжал мысленно прокручивать в голове воспоминание о дуэли. Страшнее всего ему было, когда сломалась шпага Эанора. Но он не остался безоружным, хотя, целя в его левое плечо, Данхейм, видимо, этого и добивался. Мог ли он быть магом и как-то воздействовать на металл? Теперь этого не узнать.
— Мой цветок, иди сюда? Поможешь…
Арис разделся и соскользнул в воду, уже окрашенную розовым. Взял губку, чтобы хорошенько отмыть своего вампира от запекшейся крови.
— Ничего не болит?
— Нет, мой цветок, ничего.
Арис не знал, что побудило его накинуться с ласками, когда Эанор был вымыт. Он словно хотел доказательств, что все в самом деле хорошо. Хотел оставить на белой коже собственные отметины, словно стирая самую память о чужих, оставленных равнодушной сталью.
— Я в порядке, малыш, в порядке, — посмеивался вампир, перемежая слова стонами.
Ему и не надо было ничего делать, просто позволить Арису все. Хотя ведущей роли юноша сегодня не принял, видимо, не был уверен, что сумеет сдержаться и быть нежным, зато от души «объездил» Эанора. После чего вампир чувствовал себя счастливым и выжатым.
— Идем, тебе нужно поесть и восстановить силы, — приведя его в порядок, Арис помог натянуть домашний костюм и халат. — И выспаться.
— Надеюсь, завтра королева не затребует ответа… Дуэли редко бывают до смерти.
— Не затребует. Не ты ведь вызывал, а тебя.
Но Арис и сам был не уверен в этом.
— Королева воспользуется любым шансом, чтобы отдалить меня от двора.
Арис покачал головой:
— Не думаю. Но даже если и так — что нам за печаль?
— Врагов нужно держать близко, Арис.
Юноша вздохнул, но был вынужден признать правоту вампира.
— Но все равно, Эно, условия дуэли не были оговорены, а раз так — то это была дуэль до смерти одного из бойцов, я читал Кодекс, там так сказано. Если бы оговаривалось хоть что-то! До первой крови, до трех уколов… Он хотел убить тебя. А если бы не лорд Тэрон с его приверженностью к правилам и артефактами щита, Данхейм, скорее всего, нарушил бы Кодекс и первым постарался убить меня. Ты видел его взгляд? Я прочел его намерения.
— Странно… Почему ты?
— Потому что я рядом с тобой. А он — нет.
Эанор фыркнул.
— Что ж… Надеюсь, это кому-то поможет избежать подобных ошибок.
— В тебя кто-то еще втрескался до затмения разума? — смешливо приподнял брови Арис.
— Пока не знаю. Но я ведь так хорош…
— Эгоистичный вампирюга. Ты лучше всех, это правда.
Эанор рассмеялся.
— За это и любишь.
— Просто люблю, не за что-то. Так, словно ты — единственный, с кем мне может быть тепло.
Эанор обнял его крылом.
Арис не погрешил против истины, хотя и не сумел выразить все, что чувствовал. Иногда ему все еще не хватало слов, казалось, что таких слов ни люди, ни иные разумные еще не придумали. Он вяло поковырялся в тарелке, наблюдая, как аккуратно пьет кровь доноров Эанор, но голод так и не проснулся. Должно быть, его перебило зрелище фонтанирующего кровью Данхейма. Эанор закончил свою трапезу, поблагодарил и отослал доноров.
— Все, я сыт, но устал до невозможности. Давай спать, мое счастье.
Когда устроились в постели, Арис, вздыхая, завозился, сползая пониже, чтобы привычно обвиться вокруг него и уложить голову на плечо. Так он слышал биение сердца вампира и спокойно засыпал. Эанор сегодня его еще и крыльями укутал. Пусть и маломатериальным, но прикосновение чувствовалось, а большего было и не надо.

_____________
* - в написании имена "Эанор" и "Ланор" различаются именно двумя знаками, звук "эа" передается тремя символами.


Глава пятнадцатая


Следующий день прошел спокойно, хотя Эанор и нервничал где-то внутри, ожидая, что королева отправит приказ явиться на закате. Но ни в течение дня, ни на закате, ни ближе к полуночи никто не явился, и он сумел выдохнуть. Послание, правда, уже после полуночи, принес магический вестник, но оно было запечатано знаком принца Никелеона. Эанор его немедленно вскрыл. В послании была всего одна строка: имя, адрес и краткое: «Дорого, но стоит того». Вампир расплылся в улыбке.
— Что-то хорошее случилось? — отметил Арис.
— Можно сказать и так. Скорее, я получил очень полезную информацию и подтверждение важного предположения. Но тебе, цветочек, я пока не могу сказать, потерпи, — Эанор крепко обхватил его лицо ладонями и жадно поцеловал, словно пытаясь выпить его душу этой лаской.
— Хорошо, а когда мы отправимся на бал к принцу?
— Четыре дня еще. Сегодня прибудет портной, тебе обязательно нужен новый костюм к этому балу.
— Хорошо. У принца… приятные балы.
— Хотя там тоже судачат, — усмехнулся вампир. — Но этот будет особенным.
— Из-за того, что будет объявлен наш брак?
— Конечно. И пусть только трое вампиров там будут знать, кто ты, это все равно очень важная веха в истории Энрата.
Арис слегка смущенно улыбнулся.
— А мне не нужно что-то дарить тебе? — спросил он, вспоминая уроки этикета, в том числе и брачный ритуал.
— Только себя. И свою любовь, но ты уже одарил меня ею, это делает меня счастливейшим из вампиров.
— Ты, правда, так считаешь?
— Я в этом полностью уверен.
Арис потянул его к кровати. Эанор, улыбаясь с затаенным предвкушением, послушно последовал за ним, по пути расстегивая и развязывая его одежду. Лучшего способа показать любовь, иначе как слиться в объятиях, будучи обнаженными, пока что никем не придумано.
Если бы кто-то, кроме луны, сумел заглянуть в их окна, он бы увидел чудное зрелище и долго любовался бы тем, сколь гармонично смотрятся широкоплечий, подтянутый вампир с каскадом смоляно-черных волос, освобожденных из плена заколки, обнимающий тонкое, но отнюдь не хрупкое тело жреца, укрытое, словно плащом, кроваво-алыми кудрями до самых ягодиц. Они были одного роста, что позволяло им целоваться беспрепятственно. В ночной темноте было почти незаметно, что некогда алебастрово-белая кожа вампира теперь целована солнцем и слегка золотится, но вот кожа самого Ариса оставалась неизменно бледной, словно свет луны, полупрозрачной, так что на висках, на запястьях и сгибах рук, на шее и в паху выделялись тонкие голубоватые прожилки вен. Эанор обнимал его, наслаждаясь этим теплом в объятиях. Странно, но Арис совершенно не казался таким горячим, как обычные люди. Хотя его кровь была не холоднее, чем обычная, уж это-то он знал.
— Сегодня ты… хочешь? — тишину спальни нарушил чуть слышный шепот.
— Хочу, — таким же шепотом ответил Эанор.
Не было шквала ласк и безумия желания, только нежность, которой иногда так не хватало обоим. Нежность с тонкой примесью страсти, выражавшейся во внезапных укусах, оттенявших наслаждение. Наверное, это и есть то, что называют любовью, решил Эанор. И вся его любовь принадлежала только одному существу — его Прекраснейшему.
Главное — не светиться от счастья на балу. Не поймут. Это советникам принца можно, но и они в выражении своих чувств были скромны и сдержанны.

Портной, явившийся в назначенное время, сразу принялся интересоваться тканью и ее цветом.
— Пусть будет темный гранат, — после долгих размышлений, решил Эанор, Арис же согласился — это подчеркнет его вхождение в род Леанн.
— Примерка в обычные сроки, лорд.
— Готовый костюм нам нужен через три дня, мастер. Не позднее.
— Все будет готово в срок, — уверили его.
Вампир отпустил портного и поманил за собой Ариса.
— А сейчас мы будем выбирать для тебя украшения. В моем роду было несколько комплектов свадебных драгоценностей, и не все — для женщин, так что я надеюсь отыскать что-то, подходящее именно тебе.
Арис с интересом последовал за ним. Эанор не скупился на обычные украшения для него, их уже набралось на немаленький сундучок. Но в этот раз они прошли в кабинет, и вампир, прокусив себе палец, начертил на вмурованной в стену золотой пластинке заковыристый символ, не имеющий ничего общего с алфавитом любого языка. Средняя треть стены вместе со шкафами просто растворилась в воздухе, открывая комнатку в толще стены, заставленную старинными стеллажами.
— Сейчас многие предпочитают хранить ценности в банке, но род Леанн довольно стар, и мы традиционно храним все, что составляет сокровища рода, здесь, под кровной защитой. Сам тайник — это артефакт, он неразрушим и ненаходим никем, кроме кровного представителя рода, — пояснил лорд любопытно осматривавшему комнатку-сейф Арису, пока методично открывал и осматривал содержимое крупных шкатулок из резной кости и черного дерева. Наконец, одну из них он поднял и вынес из тайника, затем смочил спиртом платок и стер отпирающий знак с пластинки. Стена вновь восстановила свою целостность.
— Это свадебные фамильные украшения… Набрались за время сплетения родов.
Он открыл шкатулку, поставив ее на стол, вынул из нее свернутый в трубочку кусок мягкой замши и расстелил на столешнице. И уже на нее принялся выкладывать драгоценности. Первым на темно-коричневую замшу лег изящный легкий венец без зубцов, украшенный чеканкой в виде прихотливо извивающихся перьев и выпуклыми кабошонами кроваво-красных камней.
— Символ рода — феникс, но не огненный, а сумеречный.
— А такие существуют? — удивился Арис.
— Сейчас — даже не знаю, легенда гласит, что фениксы, когда вампиров из Сада Виты изгоняли, вступились за них, будучи птицами самой богини. И были прокляты вместе с вампирами, лишившись права перерождения в огне. Если уж эти полуразумные птицы некогда существовали, оставшись в легендах, возможно, они и сейчас еще где-то существуют.
— Вот бы увидеть, — мечтательно протянул Арис.
— Мы будем путешествовать, возможно, и увидим. Сумеречные фениксы — птицы скрытные, сколь помню из легенд и сказок.
Следом за венцом на замшу легло ожерелье тончайшей работы, в виде все тех же перьев, скрепленных звеньями с такими же камнями. Ожерелье было длинное — оно ложилось на плечи поверх костюма или плаща, спускаясь до солнечного сплетения. И там, внизу, распускалось медальоном в виде раскинувшей крылья птицы, выложенной искуснейшим образом рубинами, гранатами, серым лунным камнем и черными морионами так, что получался перелив цвета, словно у остывающих углей. Арис восторженно рассматривал его.
— Как красиво.
— Это символ рода Леанн, я надену его на свадьбу. Вот это, — Эанор выложил два широких створчатых браслета с той же символикой, — тоже.
Далее последовало чуть меньшее ожерелье без медальона, но в том же едином стиле.
— Это украсит тебя, мой цветок. Как и венец.
И напоследок на замшу легло кольцо, чуть меньшего размера, чем то, что украшало палец самого вампира, но с таким же гербом рода в багряном камне.
— Мы будем очень красивыми, — с восторгом сказал Арис.
Кольцо ему Эанор на палец надел сразу.
— Привыкай носить, ты скоро станешь младшим лордом Леанн, так что оно твое по праву.
— Это так звучит… Младший лорд Леанн…
— Это, как говорил мой отец, звучит гордо, — приосанился вампир. — Леанны всех ветвей рода издревле были бойцами не из последних и хранителями своей земли. Кстати, на следующий год, я думаю, лето нам стоит провести в родовом поместье под Эрентиром. Там гораздо теплее, чем в Трианне, много простора, да и мне было бы полезно объехать арендаторов и проверить, как идут дела.
— Хорошо. Звучит здорово… Провинциальная тихая жизнь.
— Так делают многие, у кого есть семьи и маленькие дети, — усмехнулся вампир. — А у нас через год их двое будет.
— А Ланор уже… Успел?
— Цветочек, чего не знаю, того не знаю. Но договор не позволит ему теперь увильнуть, это ты очень хорошо придумал.
— Заботился о нем и о ребенке. Думаю, Лан будет счастлив.
— Мы для этого все сделаем, так ведь?
Эанор понимал, что для него, очень мало верившего чужакам, подобные слова… мягко говоря — не свойственны, да и переживания о ком-то. Но день, когда его заклятый друг Сэйрис принес Клятву, перевернул что-то в душе.
— Ага.
Арис хотел спросить, полюбит ли Эанор Мирта хоть когда-нибудь, но промолчал. Этому вопросу было не время, так же, как не время было раньше задавать вопросы о браке. Рано или поздно все решится само, и торопить события ради удовлетворения собственной тревоги Арис не желал и не мог.
— А расскажи еще о своем поместье? Какое оно?
Эанор отложил все дела и документы, которые собирался просмотреть, и принялся рассказывать все, что помнил. Не сказать, чтоб ему самому нравилось там жить. Он предпочитал Трианнский дом, общество сверстников, городской молодежи, развлечения, которые были доступны только в столице. Теперь же припоминались охоты, конные прогулки по бескрайним полям и холмам Эрентиады, высоченный купол ночного неба, через который тянулась серебряная полоса Дракона.
— Как красиво это звучит, — восторгался Арис.
Он хотел это увидеть. Как и многое-многое другое. Впитать в себя, нарастить свои внутренние щиты, скрывающие силу.
— Посмотришь сам, — засмеялся вампир.
— Я отвлекаю тебя от дел? — сообразил Арис. — Прости, больше не буду. Пойду, избавлю нашу сладкую пару от забот о Мирте, пусть отдохнут.
Эанор проводил его взглядом, облизнулся, вспомнив ночь. И зашелестел бумагами. Через час он собрался, предупредив, что улетает по делу и будет часа через два-три.

Путь до ювелира оказался недолог. А мастера уже предупредили о том, что к нему явится лорд Леанн. Он внимательно оглядел Безумного Лорда, но не увидел в его глазах и тени безумия, ничего, кроме легкого отсвета счастья и предвкушения.
— Добро пожаловать в мою мастерскую, милорд.
— У меня готов эскиз, мастер.
— Давайте его сюда, посмотрим, что можно сделать.
Через пять минут мастер уже не был так уверен в душевном здоровье своего заказчика. На эскизе свадебного браслета красовался маковый венок.
— Все точно по эскизу. И так красиво, как только вы умеете делать это.
— Какие камни, милорд? Сколь мне помнится, вашему роду соответствовал кровавый рубин?
— Да, именно он.
— Все будет готово через неделю, — прищурившись, сказал ювелир.
— Я доплачу за срочность, сколько скажете.
Мастер проворчал что-то невнятное, хотя Эанор разобрал «куда ж вы все так торопитесь вечно?» и усмехнулся.
— Сколько времени у меня есть?
— Три ночи, включая сегодняшнюю.
— Хорошо, я все сделаю.
Эанор выложил на стол чек с задатком, порассматривал предоставленные мастером камни на свет, согласился с тем, что застежку браслета можно немного изменить. И улетел домой, радуясь предстоящей свадьбе, словно романтичная человечка, как обозвал сам себя. Надо вспомнить, что он взрослый и серьезный вампир. Это было нелегко, особенно сейчас, когда он знал — его ждут. Главное — не улыбаться слишком уж безбашенно.
Едва он вошел в дом, как теплые руки обвились вокруг его пояса, сухие теплые губы коснулись губ, а облако кроваво-красных волос обдало ароматом ладана и опиума.
— Все хорошо? Я ждал тебя.
— Все отлично, мой цветок. Как же ты пахнешь…
Арис улыбнулся и вновь поцеловал его. Да, с течением времени он распробовал эту ласку, понял, что даже самое легкое касание губами может нести куда больше интимной нежности, нежели самый разнузданный секс.
— Прогуляемся, Эно? Если ты не устал, конечно. Я давно не выходил на улицы.
— Прогуляемся, мой цветок, — закивал вампир.
Теперь он заметил, что Арис одет для прогулки, а из помещений для слуг выскользнули два вампира в черном, вооруженные до зубов — охрана.
— Ого, приготовился уже?
— Да, ждал только тебя. Идем?
Эанор кивнул, распустил крылья.
— Нет-нет, пешком, — рассмеялся Арис. — Как всегда. Нам некуда торопиться.
Эанор с поклоном предложил ему руку. Если они летали во время таких вот «прогулок», что-то нарушалось в ауре вампира, и он чувствовал боль в крыльях, как если бы те были материальны. Поэтому Арис всегда выбирал пешие прогулки с той первой. К тому же, при ходьбе можно было рассмотреть город получше. Они бродили в Новом городе, и по Старому Трианну, и по ремесленным слободкам, и по Гильдийскому Кругу, ну и, конечно, не миновали трущоб, ведь там, зачастую, помощь Ариса требовалась больше всего. Эанор с истинно аристократической скукой переступал через мусор трущоб. Арис ничего вокруг не замечал, он всецело отдавался своему занятию, прислушиваясь к миру и тонким течениям его сил. Вампир оглядывался, слегка отфыркиваясь. Телохранители скользили тенями. Они не задавали вопросов, но, как и любые вампиры, могли чуять токи силы, исходящие от тонкокостной фигуры избранника хозяина. Ничего лишнего не думали — лорд Леанн мог и прикончить… нечаянно. Их дело — охранять, ему они и отдавались полностью. Впрочем, бродяги и бездомные в трущобах не лезли, чуяли опасность. Телохранители ее тоже чуяли, только вот исходило это ощущение даже не от лорда, а от его спутника.
— Мы прочесали все кварталы, Арис.
— Ты устал? — юноша тепло улыбнулся, окутывая его своей ласковой тьмой. Усталость растворилась в ней, словно соль в кипятке. — Идем домой через площадь Трех Дубов?
— Идем. Она прекрасна по ночам.
В кронах неохватных деревьев, сросшихся стволами, что росли в центре площади с незапамятных времен, возможно, с момента, как Трианн был еще деревушкой, сверкали светлячки и сонно пощелкивал соловей.
— Люблю светляков… — Эанор улыбался.
Арис прижался к нему, любуясь танцем светящихся зеленых и золотистых искр в кроне.
— А в твоем поместье они водятся?
— Полный сад, Арис.
— Это хорошо, будем гулять и любоваться. Домой?
— Домой. Надо успевать спать. На балу придется блистать.
— Придется? Ты так говоришь, словно это будет тебе в тягость…
— Нет, что ты. Это прекрасно… Мы будем прекрасны.
Телохранители довели их до холла, откланялись и тут же куда-то улетучились. После неспешного принятия ванны Эанор и Арис легли в постель. Оба достаточно утомились, чтобы посвятить друг другу лишь немного легких ласк и уснуть, даже не доведя дело до конца.

До наступления бала Эанор успел наведаться к мастеру и забрать браслет.
— Ваше мастерство превыше всех похвал.
— Я рад и благодарен за столь высокую оценку, но… — мастер Жоли немного замялся, стараясь подобрать вежливые слова. — Вы уверены, что ваша невеста оценит подобный… гхм… узор верно? Все же маки…
— Мой супруг и не такое оценит…
— О, какой пассаж… — немного растерянно протянул вампир. — Еще один холостяк потерян для дам. Они будут в трауре.
— Они имели шанс меня заарканить…
— Четверть века назад, — понимающе продолжил его реплику вампир. Мастер Жоли был ровесником безвременно ушедшего отца Эанора, даже немногим старше, и многое понимал, а что не интересовался сплетнями высшего света, так все равно заказчики доносили кое-что до его слуха. О Безумном Лорде не болтал только ленивый и немой, а таковых среди клиентуры мастера-ювелира не было.
— Остепенился я… — Эанор хмыкнул.
— Я рад. Ваш отец, милорд, часто обращался ко мне с заказами, и все они были уникальны. Надеюсь, вы поддержите традицию. И, если можно, позвольте вопрос?
— Разумеется, мастер.
— Меня гложет профессиональное любопытство, — снова осторожно заговорил мастер. — Я не силен в артефакторике, но я — мастер, одаренный самой Тьмой, и могу чувствовать металлы и камни, их силу. На вас надет артефакт, буквально источающий незнакомые мне прежде эманации. Я вижу золото и кровавый рубин, но… не чувствую их.
— Это… дар Госпожи, — вампир благоговейно сложил ладони.
Мастер Жоли на несколько мгновений забыл, как дышать. Но вскоре отмер и так же смиренным жестом выразил почтение Младшей из Сестер, Покровительнице вампиров.
— Воистину благословен род Леанн, — проговорил он. — Для меня честь послужить вам, милорд.
Эанор кивнул.
— Я обращусь к вам вскоре. За подарком для супруга.
— Буду ждать. Мои поздравления, милорд.
Эанор принял поздравления и поспешил домой. До свадьбы оставался только один день, и он, к собственному удивлению, слегка нервничал.

Арис встретил его у порога, одетый и с замершими чуть позади телохранителями.
— Эно, ты не устал? Тогда летим. Нам нужно побывать в Храме.
— Летим, — согласился Эанор.
Он понял подоплеку поступка: Арис мог с легкостью наплевать с высоты полета на то, что у него есть кровный отец, потому как лорда Эймара не считал им никогда, но у него так же была мать, и пусть Госпожа всегда знала, что с ее сыном, он обязан был рассказать о будущем браке и получить благословение. Некоторые ритуалы нельзя игнорировать. Телохранителей только стоит не подпускать слишком близко.
Ничего не пришлось говорить, в Храм оба телохранителя не пошли, замерли у входа охранными статуями. Старик-привратник привычно зашлепал к посетителям, чтоб отпереть дверь святилища Виты, но вовремя вспомнил, что туда эта пара не входит никогда.
— Свечи, милорды? — прошамкал он.
— Благодарим, нет, сегодня дары у нас с собой, — первым ответил Арис.
Старик покивал и ушел, вздыхая. Арис распахнул врата святилища, входя. Как и прежде, здесь едва уловимо пахло холодным дурманным ароматом, приглушенно сияли витражи, несмотря на глухую ночь за ними, внимательно смотрела на пришедших статуя Госпожи. Эанор сразу же поклонился ей, приветствуя. Ни он, ни Арис не успели толком ничего сделать, как Госпожа сошла с пьедестала, белым призраком отделившись от статуи. Скинула капюшон, высвобождая свои кроваво-красные волосы.
— Здравствуйте, мальчики. С чем пришли сегодня?
— Просить благословения Госпожи на брак, — Эанор склонился еще ниже.
На его макушку легла холодная ладонь, пальцы вплелись в волосы, побуждая поднять голову, скользнули по щеке и замерли под подбородком, принося вампиру безумное смешение ощущений и заставляя редко и неглубоко дышать.
— Что ж, я позволяю. Если вы оба уверены в этом решении.
— Да, мама, — Арис подошел, прижался к Эанору, и тому стало гораздо легче, словно на него накинули нежный шелк, приглушая ощущения.
— Да, Госпожа, — отозвался он.
— Что ж, тогда будьте счастливы так, как только сможете.
— Мы будем, — ответили оба в один голос.
Рука богини убралась, заставив вампира задохнуться от облегчения. Все же общаться с богами — это нелегкая ноша. Госпожа еще раз им улыбнулась и заняла свое место, вернее, исчезла. Осталась лишь безмолвная статуя, у ног которой Арис и оставил свои предсвадебные дары: несколько колосков, маков, веточку мирта и веточку миндального дерева, перевитые белой лентой. Больше задерживаться в Храме не было нужды.
— Что ж, осталось только самое страшное, — изрек Эанор.
Арис легко рассмеялся, обнимая его и целуя, и после заметил:
— Страшное?
— Конечно. Пережить бал с объявлением о свадьбе.
— Мы переживем, Эно. Мы переживем все, что бы с нами ни случилось.
Эанор обнял его покрепче. И понесся домой.


Глава шестнадцатая


К балу оба готовились, словно к важному сражению. Слуги и куаферы кружились бабочками у пламени, массируя, намывая, протирая, расчесывая.
— Главное — не переусердствовать… Не затмить принца, — веселился Эанор.
— Ничего, когда-нибудь он затмит нас, когда будет жениться, — усмехался Арис в ответ.
— Это да… — вампир продолжал улыбаться.
К часу ночи их уже облачили в приготовленные наряды, и вампир своими руками украсил и жениха, и себя. Осталось только закрепить в сложной прическе юного жреца венец. В эту ночь он будет единственным украшением в алых кудрях, а маки блеснут только дважды — когда Эанор снимет «статусный» браслет и наденет на руку Ариса брачный.
— Что ж… Вдохни поглубже и не забывай улыбаться. Эта наша ночь, Арис.
— Я готов. Идем? Экипаж уже ждет.
— Идем, моя любовь.

Принц Нике нервничал. Кто бы еще подсказал — почему, это ведь не его свадьба, ему предстояло всего лишь засвидетельствовать брак одного из подданных и Прекраснейшего. Но руки подрагивали и немели, и сердце колотилось с перебоями где-то под горлом.
— Что такое, Нике? — Лорель обнял его аккуратно, опасаясь помять накрахмаленные кружева.
— Не знаю… Что-то неспокойно.
— Боишься? Жрец Госпожи — это существо опасное, я понимаю. Но Арис… Он другой, не похож ни на Ворона, ни на иных первожрецов, описанных в летописях.
— Да. Но согласись, сегодня очень важный момент.
— Соглашусь, конечно. Нике, ты понимаешь, что этим браком, вернее, свидетельством этого брака ты противопоставляешь себя королеве?
— Когда-то стоило начать, не так ли?
— Она еще не так стара, как хотелось бы. И эти ее изыскания…
— У Алатии не будет детей. А позволить кому-то из ее родичей умостить свой зад на трон, издревле принадлежавший князьям Риадорры, я не могу.
Лорель обнял его за пояс покрепче.
— Мы можем позаботиться об этих людишках.
— И позаботимся, несомненно. Но чуть позже. Если выбить и вытравить всех кровных родичей Алатии сейчас, она поймет все, как бы я ни относился к ней, королева не идиотка.
— По одному, по два?
— Я готовлюсь к этому, Лорель. Все будет неспешно, и они умрут — так, чтобы никто не мог заподозрить вампиров.
Лорель хищно улыбнулся. За столько лет мира люди забыли, что вампиры — хищники. Хитрые, опасные, жестокие, подчиняющиеся своим законам, лишь с поправками на людские.
— Я сам разберусь… С некоторыми.
— Но не забудь согласовывать с Киром.
— Конечно. Мы будем очень аккуратны…
Вампиры улыбнулись друг другу.
— Так, вы еще не готовы? — Кирин явился, как всегда, неслышно и незаметно. — Пора начинать бал, все уже съехались.
— Готовы. Что ж, идемте… Посмотрим, во что это все выльется.
— Спокойно, Нике. Это варево пока только закладывается в котел, ему еще предстоит нагреться и вскипеть, — ухмыльнулся советник Гарт. — Сегодня ты добавишь в него соль по вкусу.
— Знать бы, по чьему вкусу, — проворчал Никелеон.
— По нашему, дорогой, по нашему.
Нике кивнул, взял с бархатной подушечки свой венец — княжеский, древнюю реликвию рода. Его темные волосы яркое, начищенное и отполированное золото украшало предивно, черные камни скупо поблескивали, иногда роняя алый отблеск, словно внутри них таились рдевшие угли.
— Как же ты прекрасен, — Лорель облизнулся.
Принц не ответил, только улыбнулся и кивнул им, приглашая следовать за собой.

Бальный зал сегодня был украшен так, что вампиры и прочие гости, собравшиеся по приглашениям принца, удивленно переговаривались, не понимая, к чему такая красота. Вроде бы до праздника урожая еще далеко, а остальные давно прошли.
— Неужели наш принц снова что-то задумал?
Послы сопредельных стран задумчиво посматривали на небольшое возвышение, где стоял скромно украшенный трон, даже, скорее, кресло, и на дверь за ним. И все равно никто не успел увидеть, как его высочество в сопровождении неизменных советников появился в зале.
— Добрый вечер, — голос принца был безмятежен. — Рад видеть всех вас, друзья мои.
Гости, словно колосья на ветру, склонились перед ним. Кто-то пониже, кто-то не так раболепно, кто-то и вовсе лишь обозначил приветствие. Три пары внимательных глаз замечали и фиксировали все. Принц подал знак, музыканты заиграли что-то нежное и мелодичное. Пока еще не принятые танцы, просто ради развлечения гостей. Он ждал, цепко оглядывая толпу, замечая, как циркулируют по залу группки, пары и одиночки. Задержал взгляд на наге из дома Белого Змея, рядом с которым полным парадным облачением элорета выделялся некромант. Значит, где-то рядом и лорд Леанн со своим избранником-женихом. Но эта парочка оказалась ближе, они целенаправленно продвигались к тронному возвышению, как он и думал. Принц поприветствовал их наклоном головы, пряча усмешку: ах, какие сейчас будут лица у соглядатаев королевы!
— Мой принц, я прошу милости, — лорд Леанн остановился у подножия трона, сжав ладони в предписанном жесте.
— Я внимаю вашей просьбе, лорд Леанн.
— Я прошу вас засвидетельствовать брак между мной и Арисом Коргисом эт-Леанн.
— Арис Коргис, согласен ли ты взять в супруги Эанора Коргана, лорда Леанна? — принц возвысил голос, чтобы услышали все.
— Согласен, — Арис кивнул, счастливо улыбаясь.
— Эанор Корган, лорд Леанн, согласен ли ты стать супругом Ариса Коргиса?
— Согласен, — твердо ответил вампир, отметив, что, кажется, в этом зале только три существа, кроме них с Арисом и принца с его советниками, понимают подоплеку именно такой постановки традиционных вопросов.
Через мгновение тишины прозвучало повелительное:
— Властью наследного принца Энрата я, Никелеон Керианн, благословляю вас на долгую и счастливую жизнь, — принц не поленился встать и спуститься с возвышения.
Аплодировать никто не стал, только шелест в зале поднялся, словно в роще под напором урагана: в нем звучало удивление непонятному благоволению принца к этой паре. Рядом с Никелеоном возник наг, протянул бархатную коробочку, открывая ее. По рядам тех, кто оказался ближе всего, пронесся удивленный и почти возмущенный ропот: Безумный Лорд остался верен себе, на брачном браслете сияли маки. Эанор, ничуть не смущаясь, снял с тонкого запястья Ариса «статусный» браслет, опустил его на бархат. Брачный браслет принял в ладонь принц, и он же защелкнул его на руке юноши. Эанор и Арис поклонились, благодаря за оказанную честь, затем отошли к нагу и некроманту.
— Поздравляем! — Сэйрис сиял и лучился радостью, словно это он только что обвенчался.
— Спасибо, — Эанор выдохнул. — А теперь нас все начнут поздравлять… И расспрашивать.
— Терпите, это ненадолго. Потом начнутся танцы, — хмыкнул некромант.
— А в перерыве между снова расспрашивать…
Ланор фыркнул и не ответил: оба знали, на что идут.
— Цветок мой, с кем-то желаешь потанцевать сегодня, кроме меня?
— Если Сэйрис уступит честь танцевать со своим избранником?.. — Арис лукаво улыбнулся нагу.
— Что ж, думаю, что уступлю.
— И я вижу наших старых знакомых из посольства Эреаты. Если котенок решится, позволишь мне?
— Если решится — то да, вне всякого сомнения.
— А мне позс-сволите пригласить вас-с на танец? — прозвучало позади с явным нагским шипением.
Эанор резко развернулся. При ближайшем рассмотрении этот наг оказался не беловолосым, а седым, а суровое лицо хранило печать многих прожитых десятилетий. Темно-коричневая чешуя его хвоста поблескивала тусклым золотом сложного узора.
— Сешш Сэйрис, вы не представите меня счастливым молодоженам?
— Да, сешш Алгерт, — наг изогнул хвост. Если судить по этому особенному «языку хвоста», Сэйрис нага уважал, был достаточно близко знаком и считал достойным представителем расы.
— Лорды Леанн, это сешш Алгерт из рода Агат, лекарь и известный в Нагорье ученый.
Эанор и Арис поклонились этому нагу.
— Мы встречались, но не были представлены друг другу, — послав мужу вопросительный взгляд и уловив согласие, заговорил Арис.
— О вас, младший лорд Леанн, как и о вашем супруге, говорит весь двор. Мои поздравления, милорды, — наг очень старался говорить без шипящего акцента.
— Мы благодарны вам за поздравления, сешш Алгерт.
— Так вы позволите пригласить вашего супруга на танец? — обращался наг, как ни странно, к Арису. Впрочем, если учитывать то, что для него статус Прекраснейшего тайной не был, а первожрец в любом случае выше Стража, вне зависимости от положения в обществе, ничего странного в этом не было.
Арис кивнул.
— Да, сешш.
— Второй танец, если позволите, — теперь уточнялось уже у приглашенного.
— Второй танец ваш, — кивнул Эанор.
Шепот преследовал их приливными волнами, то накатывая, то отступая, стоило повернуться. Эанор мельком заметил несчастный взгляд леди Инесс, даже посочувствовал мимолетно. Раньше стоило думать, раньше. Впрочем, четверть века назад он был тем еще безалаберным балбесом и прожигателем жизни. А Инесс была совсем ребенком, вряд ли думала о замужестве. В любом случае, у них бы ничего не вышло. У него есть любимый, теперь — муж, он счастлив.
— Первый танец… — объявил распорядитель.
— Бьюсь об заклад, это будет кастана, — успел пробормотать Эанор, пока не зазвучала непривычная для многих музыка.
Арис улыбнулся и вложил ладонь в его ладонь, как только прозвучали первые такты.
— Как бы не оказалось, что лишь мы умеем ее танцевать…
— Это важно? Меньше народу — больше простора, — легкомысленно отмахнулся Арис.
Кроме них в центр зала вышли еще две пары: риэр Китрис вел в танце незнакомую Эанору юную вампиршу, а принц — лорда Кирина.
— Потому что только мы и учились…
— Мы впереди всех, — Арис улыбался и просто излучал счастье, всецело отдаваясь необычному ритму кастаны и крепким рукам мужа.
На них смотрели с завистью и с неодобрением — такое неприличие! Такая близость партнеров у всех на виду!
— Прекрасная пара, — задумчиво проговорил сешш Алгерт. — Безупречная.
Эти слова, как круги на воде, разошлись по залу. Наги поддерживают их? Или это было сказано так просто?
— О, вы, несомненно, правы, — к нагу подошел посол львиногривов, улыбнулся непонятной кошачьей полуулыбкой. — Какая грация, какая искренность в каждом движении. Интересные молодые разумные, вы не находите?
— Нахожу, риэр Шеррис, — склонил голову наг, отвечая такой же улыбкой в лучшем змеином стиле.
— И, смотрю, вы тоже ими заинтересовались?
— Мой юный друг порекомендовал познакомиться поближе, и я уверен, он прав, это стоит сделать, — улыбка нага стала шире.
— Присмотреться к ним весьма полезно…
Наг кивнул, как-то очень уж внимательно заглянув в глаза послу. Словно… предостерегал? Или пытался указать, что не стоит забывать этих слов? Львиногрив кивнул, снова улыбнулся и удалился.
Сешш Алгерт задумчиво проводил его взглядом, надеясь, что не подставил юного Прекраснейшего и его супруга прозвучавшими намеками. Но, если он верно понял Сэйриса, Арису понадобится вся возможная помощь и влияние. Вскоре или чуть позже, не имеет значения. Львиногривы, как и все разумные мира, чтили Виту, но не забывали и Ту, что покровительствует хищникам.
Танец завершился. Эанор и Арис вернулись к друзьям.
— Ух! Это было красиво! — восторженно прокомментировал наг. — Ты же научишь нас с Ланором этой… кас-стане?
— Конечно, — Арис улыбнулся.
Эанор только фыркнул, пытаясь представить себе, как будет кружить партнера наг, там ведь сложный ритм, и довольно быстрый.
— А для хвоста вариации есть? — уточнил Сэйрис.
— Пока не знаю, как-то не задумывался, — рассмеялся вампир. — Но мы придумаем, если что.
После недолгой паузы между танцами к ним подобрался риэр Китрисс, как Арис и говорил, немного смущенно попросил уступить ему второй танец. Эанор осмотрел его очень внимательно, затем кивнул.
— Разрешаю.
Его самого практически сразу увел сешш Алгерт, во время довольно церемонного и медленного танца заведя ничего не значащую беседу о лете, погоде, оранжерейных цветах. Вампир кивал, поддерживая ее, мило улыбался спутнику, всем видом показывая, что рад встрече. На самом деле, его это настораживало. Эанор твердо уверился в том, что дома вытрясет из змеехвостого дружка все до последней чешуйки его соображений. Что это могло так внезапно взволновать старого нага? Известие о Прекраснейшем, несомненно, но как он узнал? Конечно, Сэйрис говорил, что любой наг узнает в Арисе первожреца. И именно этот наг поклонился тогда юноше на вокзале. И в первый его бал не сводил с него глаз. Неужели все дело в этом? И ведь не заговоришь…
— В Нагорье целебные источники, — говорил меж тем наг, снова сменив тему, плавно покачиваясь под музыку всем телом. — И соляные пещеры, в которых так легко дышится.
Было ли это намеком?
— Мы непременно навестим ваш край, — кивал Эанор.
С его стороны это точно было ответом. Сэйрис уже все уши прошипел красотами Нагорья.
— Вы можете рассчитывать на гостеприимство моего рода.
А вот это уже было яснее ясного, и Эанору осталось только согласно кивнуть, произнося полагающиеся по традиции слова благодарности. Сешш Алгерт, если судить по его виду и некоторым признакам, вроде сложной татуировки вдоль правой верхней руки — глава рода, следовательно, может приглашать гостей и гарантировать их безопасность. Это будет совсем нелишне, когда они окажутся в гостях у нагов. Осталось выбрать время. Он не собирался покидать Трианн, да и Энрат в целом, в ближайшие пару лет. И, скорее всего, даже дольше. Пока в мире тишина и спокойствие, и не случается ни моров, ни голода, они поживут на одном месте. Хотелось Эанору простого безоблачного семейного счастья. Привыкнуть к Мирту, брать его на руки, читать детские сказки, обнимая Ариса. Любить своего мужа, дарить ему розы, живые и срезанные, украшения и книги, ласки и нежность. И не бояться ничего и никого. Нагорье подождет. Что такое пара лет для жизни вампира и нага?
На третий танец Арис увел Ланора, и это тоже смотрелось красиво. Эанор третий танец пропустил, танцевать с Сэем не хотелось.
— Уезжайте домой, или Арису внезапно вспалось повеселиться? — спросил наг.
— Нет, что ты. Сейчас вернемся. И вы не задерживайтесь особо.
Арис, оттанцевав третий танец, привел мага к его патрону и как раз собирался что-то сказать, когда к их компании один за другим потянулись вампиры, не только лорды, но и леди. Эанор всем кивал, принимал поздравления, обнимал Ариса и близко к нему никого не подпускал. Уйти сейчас не представлялось возможным, пока не иссякнет этот поток. Все, что он мог — это внимательно следить за взглядами и выражением лиц, пытаясь угадать, кто таит за пазухой яд, а за спиной кинжал, а кто искренен в пожеланиях. В висках уже ощутимо покалывало от напряжения. Подошли и советники принца, хотя в их искренних поздравлениях он мог не сомневаться.
— Что ж, праздник воистину великолепен, лорды, но мы вынуждены откланяться. Ребенок…
— Да, касаемо ребенка. Вы будете подавать прошение об усыновлении? — осторожно спросил лорд Кирин, глядя на Эанора.
— Разумеется, все в установленный срок после брака, — кивнул тот.
Это значило — не более трех недель. Если по прошествии этого времени прошение не будет подано, Мирт будет считаться бастардом младшего лорда Леанн. Кирин кивнул, показывая, что все уяснил и понял.
Эанор не собирался тянуть даже неделю. Следующий бал — через пять дней, и они сразу подойдут с прошением к королеве. Еще следует организовать прием в поместье Леанн. И как можно скорее. Все будут ждать приглашения на праздник, это несомненно. Стоит пораньше разослать карточки.
— Сколько дел, сколько проблем… Званый вечер, свадебный бал…
Арис тихонько посмеивался, зная, что будет помогать во всем, поддерживать и подставлять плечо в трудную минуту, делиться радостью и проблемами. Ведь отныне они супруги, а это — навсегда. Еще у Ариса сжималось от предвкушения сердце, замирало и начинало частить, а дыхание срывалось, стоило подумать, что этой ночью Эанор его укусит. Вампир и сам посматривал на него с легким волнением и невпопад улыбался.
— Домой?
С губ Ариса так легко срывалось это слово, он принял дом Эанора как свой, и теперь это правда.
— Домой, — вампир обнял его.

По пути к поместью ему казалось, что не удержится, не сможет себя контролировать, прижмет и укусит прямо в экипаже. Но Эанор справился, он работал над собой целый год. К тому же, вампирский самоконтроль к нему вернулся в полной мере. Один приказ — и нервы полностью успокоились. Арис почувствовал перемену, кивнул благодарно: горящие алыми огнями глаза мужа вызывали беспокойство.
— Что ж, сегодня мы останемся вдвоем. Ребенка Ланор и Сэй попозже заберут в дальнее крыло…
— Думаешь, мы будем такими шумными? — лукаво улыбнулся юноша, прищуривая серебряные глаза.
— А вдруг? — вампир облизнулся.
Коляска подкатила к воротам, и они скрипнули, открываясь перед ней и закрываясь позади. Копыта лошадей зацокали по вымостке подъездной аллеи. Арис прикусил губу — внутри него словно прыгали и кувыркались десятки огненных саламандр.
— Терпение, юный лорд Леанн, терпение…
Эанор смотрел, как разгорается чистое, голубоватое серебряное свечение в глазах мужа и повторял то же самое себе. Надо хотя б добраться до спальни.

Он едва дождался, пока экипаж остановится. И Ариса из него выдернул, словно морковку из грядки. И на пол не спустил — продолжил нести на руках. По пути Эанор помог себе крыльями, чтобы быстрее добраться до покоев — не терпелось. И сдерживать Арис его не стал, хотя и мог накинуть легчайший полог успокоительной тьмы. Ему тоже хотелось, очень. Одежду с себя и вампира он начал снимать с первого же шага в доме, путь отмечали плащи, перчатки, шейные платки, туфли Ариса, колет Эанора…
Укусил Эанор его сразу за порогом, прижал к себе, крепко держа, чувствуя вкус крови и биение пульса под губами. И сразу же зализал. Арис не сдержал стона, но ему было мало, он не успел насладиться.
— Эно, еще…
— Попозже, — хрипло пробормотал вампир, роняя мужа — теперь уже мужа — на кровать.
Кажется, пуговицы с их сорочек разлетались по всей комнате драгоценным градом, но это никого не волновало в тот момент. Все изменилось в тот миг, когда они остались обнаженными друг перед другом. Словно теперь не было нужды никуда спешить, и оба внезапно поняли: они в браке, у них вечность впереди. И сдержанной страсти стало гораздо больше, она таилась в каждом движении и стоне, в каждом поцелуе и укусе, оставляющем след на коже.
Эанор укусил мужа еще раз. Слухи оказались правдой — после того, как на руку Ариса лег браслет, вампир чувствовал супруга гораздо полнее, мог сказать, когда стоит остановиться. Что-то в этом было такое… Недаром же мастера-ювелиры считались немного магами, особенно, те, что «слышат» металл и камни. Но сейчас Эанор меньше всего хотел задумываться над этой загадкой. Ему в губы отдавался частый тяжелый стук, Арис с трудом сдерживал крик и удерживался на грани оргазма, это тоже очень хорошо чувствовалось теперь.
— Кричи для меня, мой цветок, — шепнул ему Эанор.
Сейчас он прекрасно понимал, как можно заставить кончить одним только голосом. Друг на друга они действовали, словно замкнутая цепь шестеренок в часовом механизме. Арис хрипло застонал, подаваясь вперед еще резче, требуя не сдерживаться. И еще, громче. Кончили они почти одновременно, сплелись в объятиях. Все, что было сейчас за пределами вселенной, состоящей из их тел, их не волновало. Сердца бились в унисон, вампирский яд сейчас разносился по кровотоку Ариса, проникая во все уголки его тела. Скоро он начнет действовать. Эта ночь обещала быть очень непростой для них обоих. Придется обнимать Ариса и руками и крыльями, не отпуская. К тому же, он не знал, как отразится перерождение на Прекраснейшем. Даже если супругами первожрецов в древности и становились вампиры, то об этом нигде не было сказано, этого не знал даже Сэйрис.
Все началось с легкой дрожи, почти незаметной, и странного тянущего чувства где-то внутри, в солнечном сплетении. Арис замер, прислушиваясь к себе.
— Все хорошо, — Эанор обнял его.
Он знал — потом придет боль. Вита воистину жестокая богиня, ее непреложный закон — все изменения с живыми созданиями происходят через боль. Рождение, взросление, первое соитие, изменение статуса — все это несет в себе толику боли. У обычных людей принятие вампирской сути проходило достаточно легко, хотя и с болью. Ариса через пару минут выгнуло, выкрутило в жестокой судороге, и он мог только мычать — эта же судорога намертво сомкнула его губы.
— Терпи, мой цветок, терпи, — Эанор гладил его по плечам и груди. — Уже скоро.
Внешне Арис практически не изменился, разве что плотнее стала кожа, как матово-белый шелк. Так было еще несколько томительно-долгих минут, пока он бился в объятиях вампира. Потом отпустило челюсти и тут же прострелило их огненной болью, от которой слезы покатились по щекам градом. Люди не получали вампирских клыков, но Арис человеком не был. Эанор поцеловал его, принялся вылизывать рот мужа. Язык об очень острый, хотя и совсем маленький клычок он оцарапал практически сразу. И — странное дело! — едва его кровь попала в рот Ариса, боль стала стихать.
— Вот и все… Покажись мне, мой маленький вампир.
Арис улыбнулся, демонстрируя две пары клыков, лишь слегка выдающихся из ровного ряда жемчужно-белых зубов. Как у полукровки или квартерона, они совсем не портили улыбку юноши.
— Красиво выглядит, — одобрил Эанор.
— Я сильно изменился? — Арис мог бы выбраться из постели и подойти к зеркалу, но не хотел. Наоборот, крепче сжал руки и ноги, обвивающие вампира.
— Немножко видны клыки, кожа стала менее прозрачной, больше не видно венок…
— Это нормально?
— Вполне вписывается в привычные результаты заключения брака, — подумав, кивнул Эанор. — Хотя люди обычно не получают клыков, мой цветочек.
— Наверное, я очень их хотел, — предвкушающе улыбнулся Арис, рывком переворачиваясь вместе с мужем.
— И теперь будешь меня кусать?
— М-м-м, только если ты захочешь этого сам. И скажешь об этом, — Арис прижался к его шее губами и подразнил языком, касаясь мелкими быстрыми движениями.
— Укуси меня, — потребовал Эанор.
Чтобы попасть точно в вену, Арису пришлось потрудиться, заставив вампира откинуть голову и самому выгнуть шею не слишком удобно. Все-таки у него и клыки поменьше, и опыта совсем нет. Но чутье его вело и подсказывало, а еще знания о строении тела, в том числе и вампирского. Под острейшими клыками кожа распалась мгновенно, а вот упругость вены Арис ощутил, как краткое сопротивление. Сжал челюсти сильнее — и почувствовал наполняющую рот кровь. Эанор застонал, но когти вместо спины мужа все-таки процарапали простыни. Исцеляющей слюны у Ариса не было, как и преобразующего яда, но была его тьма, и ранки закрылись, оставив чуть заметные шрамики. Остатки крови он осторожно слизал, удивляясь тому, что этот вкус ему нравится — сладко-солоноватый, пряный, терпкий, словно очень густое и выдержанное вино.
— Понравилось? — выдохнул Эанор.
— Да, — Арис приподнялся. — Это самое изысканное лакомство, что я пробовал.
Он уютно устроился между ног вампира и уложил голову ему на живот, пока еще не делая ничего, но заставляя предвкушать. Эанор смотрел, облизываясь, щурился. Арис приподнял голову и поцеловал его, втягивая кожу, трогая ее языком.
— Второй заход?
— Ты не хочешь? — серебряные глаза лукаво прижмурились: «нежелание» вампира очень явственно уперлось Арису в подбородок.
— Очень… о-очень даже хочу… — Эанор даже застонал слегка.
Он знал — чуял и предвкушал, — что Арис торопиться не станет. И оказался прав. Как и в том, что предугадал желание мужа сперва вылизать его, как дикий зверь своего детеныша. Простыни во время этого действа превратились в лохмотья. Самоконтроль Эанор отбросил, чтобы не мешал наслаждаться. Мужа он не покалечит, зачем сдерживать себя. Ему хотелось только запомнить каждый миг из этой ночи и рассвета, каждое прикосновение, каждое движение в нем и на нем. Запомнить, как блестят налившиеся цветом губы Ариса, плотно охватившие его член, как в такт движениям его губ и языка толкаются в распаленное желанием нутро его пальцы, как жестко впиваются в бедро, запрещая двигаться, пальцы свободной руки. Шипел и стонал вампир в голос от такого зрелища и ощущений. Помнил, как почти выкрикнул осипшим голосом мольбу, и как Арис внял ей, тем не менее продолжив действо неспешно, лаская рукой и ею же сжимая, оттягивая финал. Как замирал, войдя до сочного шлепка плоти о плоть, наклонялся, чтобы поцеловать, укусить или лизнуть, вырывая из горла вампира несдержанные хриплые вопли.
После оргазма Эанор понял, что сил у него нет даже моргать. Так и пялился в полог, пока милосердный сон не сомкнул веки. Кто и как его обтирал, он не почуял, но это мог быть только Арис. И проснулись они одновременно на закате все в той же разоренной постели, в лоскутах простыней и облачках шерсти и пуха от набивки подушек и матраса.
— Постель придется менять… Надеюсь, не каждую ночь.
— Я не хотел бы лишать тебя всех сил каждую ночь, этак никакой вампирской выносливости не хватит на целую вечность, — рассмеялся Арис, сдувая с носа пушинку. — И денег на постель.
— Ага… Я люблю тебя.
Арис посмотрел ему глаза, чуть кивнул уже без улыбки.
— А я люблю тебя, муж мой. Встаем.

Глава семнадцатая


Часть вечера Арис провозился с Миртом, Сэйрис и Ланор даже не упрекнули его в том, что он оставил ребенка на их попечении: оба понимали, что такое первая брачная ночь. Вернее, понимал Сэй, и, как сумел, объяснил некроманту. Тому же, как магу, все стало понятно, как только он увидел обоих новобрачных вместе — и связавшую их нить, никем, кроме внука Госпожи, не видимую.
— Красиво как. Светится…
Сэйрис пропустил эту фразу мимо ушей — сам он магом не был и не слишком понимал все эти заморочки, хотя и относился к ним с уважением. Арис же, судя по цепкому взгляду, на несуществующий ус намотал и обязательно должен был позже поинтересоваться, что именно увидел дядюшка. Но пока все его мысли занимал Мирт.
Эанор же, поднявшись и приведя себя в порядок, развил бурную деятельность, разослав посыльных. Как лорд высокого рода, он обязан был дать прием в честь бракосочетания. И этот прием должен был стать очень запоминающимся.
— Что бы такого придумать, чтобы поразить всех, — мучительно размышлял он.
Живые цветы, так любимые Арисом розы, уже заказаны — он не собирался разорять свой цветник. Магический фейерверк? Возможно, хотя гильдия чародеев сдерет за свои услуги немало.
Но это того наверняка стоит, да и расходов у них немного. Решено, будут фейерверки. Небольшой фуршет для гостей-людей. Нанять доноров для вампиров. Открыть винные подвалы и выбрать лучшие вина для всех не-вампиров. Нанять музыкантов. Список есть, пора действовать. Эанор вызвал верного Клая и сообщил о своих планах. И уже вместе с дворецким и приведенной им экономкой они занялись делами. Эанор писал приглашения, потом позвал Ариса, чтобы согласовать список гостей.
— Есть ли кто-то, кого ты непременно желаешь видеть, мой цветок?
— Ты всех их знаешь и уже учел, — бегло просмотрев список, улыбнулся юноша. — Думаю, будет совсем нелишне пригласить его высочество с советниками.
— Это само собой, без них прием можно и не начинать.
— Значит, это все. Тебе нужна моя помощь? Мирт спит, и Сэйрис сказал, что присмотрит за ним, ему, мол, в детской сладко спится, даже если нужно качать колыбель.
— Да, нужно еще решить что-то насчет фейерверков.
— Фейерверков?
Как-то так вышло, что до сих пор Арис не видел этого действа. Королева Алатия была слишком прижимиста, чтобы заказывать огненную потеху, принц Никелеон, как и многие Древние, недолюбливал.
— Да, салюта. Огни в небе.
— Ух ты! А что для этого нужно сделать?
— Просто заплатить чародеям. Ну и выбрать, какими они будут.
— Я займусь этим. Думаешь, сейчас еще не слишком поздно идти в гильдию? — Арис бросил взгляд на часы, гулко отсчитывавшие секунды на каминной полке.
— Она работает и днем и ночью.
Клай по знаку младшего лорда отправился сообщить телохранителям, чтоб были готовы выдвинуться немедленно.
— А какие хочешь ты? Чтобы я знал, что заказывать.
— Синие «колокольчики», там увидишь, они покажут.
— Хорошо.
Арис взвесил на ладони плотно набитый золотом кошель.
— Ого. Чародеи предпочитают наличные?
Эанор сморщил нос:
— Да, и притом — крупными монетами.
— Хорошо, я разберусь с этими… фейерверками.
Юноша дурашливо чмокнул мужа в нос и умчался одеваться для выезда. Конюх уже седлал смирную кобылку для младшего лорда. Телохранители полетят своим ходом.
— Только будь осторожен, — предупредил Эанор.
— Я всегда осторожен, Эно. И я не один, не беспокойся, — Арис поцеловал его и поспешил вниз, прихватив кошель.

Ночная столица летом умолкает только на краткое время дважды в сутки: на закате, когда люди мастеровые заканчивают работу, слуги позволяют себе передышку между дневными обязанностями и ночными, аристократы и маги — ложатся немного поспать. Так что в разгар ночи улицы полнились вампирской частью населения и теми, кто работает ночами: разносчиками воды, наемными донорами, извозчиками, уличными торговцами. Естественно, и проститутками, и ворами, и убийцами-грабителями тоже, никак без них, природа разумных такова. На Ариса поглядывали, но крылатые тени вверху отбивали желание связываться. Звон золота в кошеле ласкал слух, да вот добрая сталь за плечами у телохранителей пела не хуже. Так что до гильдии они добрались без единой проблемы. Верней, до Круга, района, отданного под гильдийские собрания, общежития, заказные конторы. Там же Арис немного заблудился, пока один из телохранителей не подсказал правильную улочку. Ну, а на ней спутать здание Чародейной гильдии с каким-либо иным было невозможно: по фасаду добротного трехэтажного каменного особняка проносились цветные всполохи и искры, складывались в узоры, а порой и в слова.
— Как красиво, — оценил Арис.
Телохранители перехмыкнулись: чародеи не просто так гоняли по стенкам огни, они делали себе рекламу. После имен или прозваний магов шла их спецификация, так что, постояв десяток минут перед зданием, посетитель мог войти и сходу назвать имя чародея, который ему нужен. Это экономило уйму времени. Арис принялся читать, пытаясь понять, кто ему нужен. «Увеселения, фейерверки и огненные карусели» мелькнули дважды или трижды — огненных магов в Гильдии было достаточно много, но сильных боевиков, способных на преобразование боевых огненных заклятий в безобидные и зрелищные небоевые — гораздо меньше.
— Что скажете насчет этих Микенаса, Виверны и Феникса? — не оборачиваясь, спросил Арис у вампиров.
— Рекомендуем Феникса, милорд.
Арис кивнул. Его тоже заинтересовал чародей с таким прозвищем, напомнившим ему о символике рода Леанн. Маг как раз был свободен, посетителей принял с радушием. Квартерон, это видно было с первого взгляда. Причем, с сильной вампирской кровью, оттого и работал ночью. А насмотревшемуся на портреты Леаннов Арису еще и то ясно, что явно кто-то из родичей Эанора тут наследил. Слишком уж характерный разлет бровей, вороная грива с синеватым отливом, да и линия челюсти, разрез глаз — как с парадного портрета основателя рода.
— Итак, чем я могу вам помочь? Что из зрелищ вам больше всего хотелось бы… — он осекся, глядя на браслет Ариса.
А юноша и не знал, как спросить, чьих веселых ночей дитя перед ним, да и надо ли спрашивать? Кто его знает, как там все было, может, вовсе снасильничал кто-то бабку чародея, хотя верить в такое не хотелось. Арис много разговаривал с Жене о представителях рода, и старый библиотекарь ни слова хулы не произнес. Хотя он пристрастен, это Арис тоже прекрасно понимал.
— Мы хотели бы отпраздновать заключение брака, — осторожно начал он, внимательно глядя на чародея, вглядываясь в пока еще неуловимый взгляд темно-темно-вишневых глаз.
— Поздравляю, — чародей расцвел такой счастливой улыбкой, словно был отцом Ариса и самолично выпихнул его в брак.
В глазах, правда, эта улыбка если и отразилась, то разве что отсветами тех же фейерверков на дне колодцев. Арис пытался прочесть его, но читать намерения магов было не в пример тяжелее, чем немагов. Ни особой радости, ни досады, ни злости — ровно все.
— Спасибо. Скажите, элор, вы ведь имеете кровное отношение к роду Леанн? — все же решился юноша.
— Имею. А это имеет отношение к деталям вашего заказа?
Арис молчал недолго, мыслил он быстро и выводы делал тоже, не растягивая смолу. Так что улыбнулся и покачал головой:
— Кроме того, что этот заказ вам исполнять в Трианнском поместье этого рода — больше никакого.
— Тогда перейдем к обсуждению, — кивнул маг.
У Ариса был только один ориентир — синие колокольчики, которые хотел Эанор. Их он и заказал, изрядно удивив мага.
— И все? Может, золотых шаров еще? Алых звезд, там, радужных лент? «Букет молний»? «Звездный дождь»?
Юноша только глазами хлопал.
— Я никогда не видел фейерверки, элор.
— Что ж, в таком случае, я вам покажу, — маг поднялся. — Идемте в зал для демонстраций.
Телохранители, все это время молча простоявшие за спиной и у двери, так же молча пошли следом, точней, один на полшага впереди, второй — позади. Хотя в чародейной гильдии проку от них было бы ровно нисколько. Но контракт свой они отрабатывали в полной мере.
Зал для демонстраций показался Арису сперва внутренним двориком без крыши. Но чувства Прекраснейшего все же гораздо острее людских, и наведенную иллюзию ночного неба он распознал, пусть и не сразу влет.
— Смотрите… — Феникс выплел в воздухе несколько замысловатых фигур.
И Арис с приоткрытым ртом засмотрелся и на ливнем хлынувшие с неба золотистые звезды, и на радуги, лентами-змеями вьющиеся в этом небе, и на колокольчики те самые, и на распускающиеся пушистыми шарами соцветия искр, и на все прочее.
— А на что хватит денег? — поинтересовался он, когда светопреставление закончилось.
— Сейчас посчитаем. Но за ту сумму, что вы принесли — могу устроить все показанное.
Арис подумал, что Эанор прекрасно должен был знать расценки чародеев на такие вот балаганы, так что хотел бы поменьше огненной потехи — дал бы и денег меньше. Так что он только кивнул:
— Давайте все.
— Отлично. Дата и время?
— Через три дня, три часа ночи.
Феникс кивнул.
— Я буду в поместье за час до времени фейерверка.
— Мы будем рады видеть вас и после, гостем на празднике, — улыбнулся Арис.
Кошель перекочевал поближе к магу, потом и вовсе исчез с глаз долой, взамен к Арису придвинули бумагу с гильдейским гербом, типовой договор об оказании услуг: чародей скрупулезно перечислил свои обязательства, выписал полагающуюся клятву не навредить «дому и разумным в оном, ни живности, ни имуществу, ни чарами, ни без оных». Такие договоры Арис видел в документах в архиве, когда помогал Эанору с бумагами, да и Ланор показывал. Так что проверить не составило труда. Подписи скрепили договор, на котором вспыхнула магическая печать, подтверждающая заключение.
— Значит, третьей ночью от сегодняшней увидимся, лорд Леанн, — снова кивнул чародей. — Еще раз поздравляю вас.
— Благодарю, — Арис решил расспросить Эанора поподробнее об этой ветви рода.
В его договоре четко, темно-темно-гранатовым красовалось имя: Риад Тоанор. А имени рода не было. Интересно, с чем это может быть связано? Бастард? Или же он прав, и чародей — квартерон, тогда, выходит, с Леаннами он связан по женской линии — по матери, а та уж была полукровной дочерью вампира этого рода. Но явно не ближе чем двухродного, а то и глубже на коленце, Эанору.

— Риад Тоанор? — уточнил Эанор. — Надо подумать…
Степень родства с чародеем вампир установил только через день, и то с помощью поверенного, который припомнил двоюродного дядюшку Эанора, с которым задолго до рождения самого Эанора произошел внутрисемейный скандал.
— Он мне настолько дальний родич, Арис, что почти и не родня…
— А морда лица — как с фамильного портрета первого Коргана писана, — усмехнулся юноша. — Кровь Леаннов — не водица.
— Это уж точно. Что ж, пообщаюсь с ним.
— Что тебе помочь, Эно? — Ариса на время подготовки приема Сэй и Ланор от присмотра за Миртом освободили, не совсем, конечно, но ребенком занимались в основном они. И юный жрец в который раз подумал, что не ошибся, почти в приказном порядке оформив Ланору ребенка, точнее, возможность его получить. Яллин пока не могла сказать, получилось ли у них что-то, или нет, но Арис был уверен: получилось. Семя Ее детей крепко цепляется за жизнь, иначе они бы не рождались, самой Госпожой доношенные.
— Но процесс я… кхм… провел, — некромант хмыкнул.
Арис не стал интересоваться, как там ему в этом процессе было, понравилось ли? Эанор однажды спросил его, хотел бы он попробовать сам с девушкой. Юноша отказался. Не потому, что вампиру было бы неприятно, хотя и это было причиной тоже. Арису было просто не интересно. Ему хватало ласк в их с Эанором паре, зачем ему еще что-то, перебирать, сравнивать?
— Эно-о-о, так тебе помочь? — Арис потормошил задумавшегося о чем-то над счетной книгой вампира.
— Да-да, мой цветок. Украшение зала…
— Какие цветы ты хочешь? Я займусь этим сам. Там же через час приедет мастер из цветочных галерей.
— Какие-нибудь алые и синие.
— Хорошо, не тревожься, я все сделаю, — Арис поцеловал его в уголок губ и тихонько убрался из кабинета, чтоб не мешать.
Пока что он совсем немного знал о ведении дел крупного землевладения, а Леанны владели достаточно большим куском пахотных земель, несколькими предприятиями, например, гончарным и стеклодувным заводами, конезаводом, где разводили эрентийских рысаков. И иногда Эанор нырял в бухгалтерские книги так, что не отвлекался на сон и еду. Практически. Жене, усмехаясь, говорил, что подобного рвения за милордом не замечал раньше вовсе, что за дела его можно было усадить, лишь пригрозив разорением, если лорд Леанн не научится считать деньги.
— У меня семья, я должен…
— Ваш батюшка был бы счастлив узнать, насколько вы изменились и остепенились, — растроганно утирал глаза старик-библиотекарь.
— Знаю, Жене, знаю, — Эанор улыбался.
Иногда он и сам удивлялся — отстраненно и так, словно с большой высоты глядя на самого себя, — насколько сильно изменили его плен, знакомство с дикаренышем без имени, годы, что он воспитывал из дикареныша человека и этот год, их собственный, год проверки друг дружки: справятся ли? Уживутся ли вместе на свободе? Такого поведения — рассудительности, деловитости — он бы ждал от отца, но никогда от себя. А сейчас не понимал, как могло бы быть иначе. Да, он богат, и земли, и предприятия приносят доход, хотя пришлось ой как потрудиться, чтоб тот же стеклодувный заводик из убыточного в прибыльный за год превратить. Но если б он этим не занялся, деньги бы разошлись очень скоро. Теперь их достаточно для безбедной жизни. И ему даже нравилось трудиться. Ну, и он отдавал себе отчет в том, что больше-то нравилось, когда смотрят на него с неприкрытым восхищением и научить просят. Арис всерьез вознамерился выучиться всему, что полагалось знать и уметь младшему лорду. Да и старшему тоже. Эанор учил его, показывал, сам кое-что узнавая впервые. Очень помогали поверенные. Иначе бы не разобрался с долгами стекольного, грохнул бы деньги не на то — и привет. Но подсказали, носом натыкали, варианты предложили, управляющего-ворюгу уволили. Сегодня на фуршетных столах вся посуда с гербами Леаннов будет, из резного хрустального стекла. Этим Эанор слегка гордился. Наверняка ведь будут завидовать, что приятно щекотало внутри. А подарок любимому мужу должен вскоре прибыть, интересно, понравится ли? Эанор его еще и сам в глаза не видал, но управляющий конезаводом под смертную клятву обещал, что жеребчик этот красной масти, без единого изъяна, трехлеточка выезженный.
Эанор закончил работу, захлопнул гроссбух. Нужно было проверить, как там Арис справился с цветочниками, и утащить любимого мужа спать. Им и спать-то осталось недолго, утро уже.
— Мой цветок, вот ты где. Ну, как прошла беседа?
Вместо ответа Арис взял его за руку и распахнул двойные двери приемного зала. Эанор потерял дар речи, оглядывая убранство. В который раз он убеждался, что его муж — сокровище, гораздо более драгоценное, чем все золото и камни мира. И у этого сокровища есть вкус, лаконичный, строгий, но при том способный выразить все. Он мог ждать и ждал на столах пышные букеты так горячо любимых Арисом роз, но вместо помпезной вычурности была изысканность множества небольших цветочных композиций. Алое и синее, как он и заказывал: пока еще не раскрывшиеся бутоны темно-синих роз сорта «кровь ночи» в окружении мелких алых лилий.
— Как же красиво… Арис, ты чудо, ты знаешь об этом?
— Ага, — рассмеялся юноша. — Ты не устаешь напоминать. А гирлянды тебе нравятся?
Гирлянды-то Эанор сразу и не заметил, разглядывая украшенные фуршетные столы. А между тем они, переплетенные тонкими полотнищами золотого шелка, украшали стены и оконные проемы, а, когда Арис хлопнул в ладоши, в чашечках лилий засветились золотистые светляки — не живые, естественно, а магические.
— Это будет самый прекрасный бал за последнюю сотню лет, который когда-либо видело это поместье, Арис.
Арис прижался к нему, пряча под ресницами немного грустную улыбку: Жене помог ему отыскать описания балов, что устраивала последняя леди Леанн, и вдохновение он во многом почерпнул из этих описаний. Хотелось возродить дух славного прошлого.
— Идем, нужно немного поспать, скоро уже рассвет.
— Да, — согласился юноша и внезапно зевнул, — ты прав, я и не заметил времени.
— Устраивать бал — то еще увлекательное занятие.
Арис задал мучивший его вопрос уже гораздо позже, в постели, еще не угнездившись по привычке на плече мужа:
— Эно, ведь это нечестно, ты даришь мне столько всего, а я тебе — ничего…
— Ты мне даришь самое ценное, что есть, мой цветок.
Иногда Арис сожалел, что не обладает магией, только силой смерти. Он бы зачаровал для любимого вампира что-нибудь… хоть что-то! А если бы он был богат, да хотя бы и нет, даже если бы он был беден, но имел свои деньги, он заказал бы подарок у лучшего ювелира — заколки в волосы Эанора, белые опаловые лилии.
— Ты мне даришь свою любовь, она ценней всех сокровищ мира.
— Она твоя уже одиннадцать лет, ты же знаешь, — Арис уютно устроился на его плече головой, опустил ладонь на солнечное сплетение вампира, ловя ею пульс.
— И мне больше ничего не нужно.
Эанор мог бы напомнить, что Арис уже отдарился ему за всю оставшуюся вечность: свободой и жизнью. Впрочем, мериться тем, кто для кого сделал больше в подземелье, вампир не собирался. Какие счеты между ними? Они семья. Но мысль о том, что Арису стоило бы открыть в банке собственный счет, в голову все же закралась. Ну, к примеру, положить туда часть золота, добытого ими в замке Дракона. Четверть, например. Сумма, конечно, большая, но с нынешним состоянием счета лорда Леанна несопоставимая. Пусть под процент лежит, и выписать ему чековую книжку. Это будет правильно. Деньги все-таки дают какую-то свободу. С тем к нему снизошло спокойствие и сон под мерное и почти неслышное дыхание уже задремавшего Ариса.
Вечером их разбудил Сэйрис с сообщением, что ужин готов для обоих.
— Ну и все остальное тоже. Наряды, куаферы, — наг шипяще рассмеялся.
— А что, уже пора? — простонал Эанор.
— Пора-пора. Вставайте, лежебоки, иначе до начала приема не успеете навести красоту.
— Да-да, уже встали и ползем.

Приготовления промелькнули, как и не было их, как приливные волны, оставив Эанора и Ариса, как две сияющие жемчужины, на широкой лестнице поместья, на две ступени вверх. У дверей замер Клай, за ним — готовые принимать плащи слуги. Оба сдержанно улыбались, тем не менее показывая, что рады гостям. Клай хорошо поставленным голосом называл прибывающих, Арис внимательно запоминал те имена, которые ему были незнакомы, но их было мало. В основном он уже всех вампиров и других разумных из круга общения Эанора знал, и не только по именам, но и кто чем дышит, их достоинства и пороки.
Поток гостей закончился достаточно быстро, прибытием принца Нике с фаворитами. Каждый прибывший передавал стоящим ниже слугам подарки, Эанор и Арис благодарили, затем, когда гости прибыли все, поднялись в зал приемов, чтобы принять устные поздравления. Ну и, конечно же, обойти гостей, пообщаться с каждым. Это был большой экзамен Ариса на знание ситуации при дворе и в среде аристократии, кто чем живет, какие проблемы, радости, новости. Важно было не ошибиться, не повториться в комплиментах, отвешиваемых дамам, их супругам, избранникам или патронам. Арис справился с этим блестяще, ни разу не запнувшись, не перепутав ничего из обращений.
Приглашенные музыканты, игравшие с самого начала приема, сделали перерыв и приготовились играть танцевальные мелодии. Гости могли развлечься танцами, осмотреть оранжерею и «зеленую» анфиладу, ведущую к ней, прогуляться по парку. Часть молодежи действительно ушла прогуляться, полюбоваться поместьем и пообсуждать прием вдали от хозяев. Арису было жуть как интересно, о чем они будут говорить, и Ланор, сжалившись над ним, отправился неслышной тенью понаблюдать и послушать.
— Как все красиво…
— Такая музыка.
— Вы заметили, на столах и в украшениях — сплошь синие розы и алые лилии.
— «Вечная любовь и страсть»? Что ж тут удивительного?
— Такое смелое заявление, разве неудивительно?
— О, супруг лорда очень юн, кому как не ему делать поспешные и смелые заявления?
— А причем тут супруг лорда?
— Да и лорд тоже молод.
Ланор про себя посмеялся: да уж, сплетни и сплетни.
— Вы видели, как они смотрят друг на друга!
— Что скажет ее величество на этот демарш, вот что меня больше интересует, — фыркнул кто-то, кого Ланор не сумел опознать по голосу.
— А что эта человечка должна сказать? Как будто ее касаются дела вампиров…
— Пока она просиживает трон — касаются, — возразил тот же голос.
Ланор уловил едва заметное шевеление за кустами с противоположной стороны и замер: похоже, не его одного интересовало то, куда свернул разговор.
— А давайте не о политике! — возмутился кто-то.
— Предложите тему сами, милейший лорд Керис.
— Охотно: новая постановка королевского театра, например.
— Вы о «легенде о королеве Тигрис»? Уже были там?
— Как раз собирался поинтересоваться у вас…
Дальше Лан слушать не стал. Он кратко пересказал Арису и Эанору все, что услышал.
— Видимо, недовольных королевой тоже хватает.
— Ни во что не вмешиваемся, — подвел черту Эанор.
— Ни во что, — закивал Ланор.

Прием продолжался своим чередом, Арис уже трижды танцевал с мужем, и дважды их приглашали гости. Отказать в этот раз Эанор не мог, это было бы воспринято неверно. Но он и не собирался — это был свадебный прием. И Эанор радовался всему, что творилось.
— Счастлив? — коротко поинтересовался лорд Кайрис Могард, ведя хозяина приема в очередном туре старинного танца.
— Очень… А по мне разве не заметно?
— Заметно, и это… это почти странно. Год назад ты выглядел в лучшем случае неумело оживленным некромантом-недоучкой трупом, а сейчас просто сияешь и светишься, как будто солнечного света наелся.
— Ага, а еще пережарился, рассыпался прахом, а потом воскрес…
— Кто знает, вдруг все так и было? Но я говорю правду, ты светишься. И многим дамам уже очень интересно, как тебе это удалось.
— Просто влюблен, вот и все.
— И все же, где ты нашел это свое сокровище? Ты вправду украл его из-под венца?
— Не расскажу, не надейся.
— Но почему? Вы уже супруги, уже ведь можно!
— Хочу сохранить тайну.
— Это в самом деле такая мрачная история? А ребенок твоего мужа?
Эанор промолчал, закончил фигуру танца и отнял руку у бывшего друга. Да и можно ли было его так называть? Скорее, Кайрис был приятелем по прожиганию жизни, и не более.
— Цветочек, составишь мне компанию за бокалом чего-нибудь?
Любимый муж прогонял хандру одним своим видом и улыбкой.
— Конечно, Эно. Но, может быть, ты согласишься на десерт? — лукаво прижмурился юноша, облизнул губы.
— После бала я весь твой.
— А кто мешает тебе получить немного удовольствия сейчас? На террасе у малой гостиной пусто.
— Идем, — согласился Эанор. — Думаю, краткое отсутствие хозяев не будет воспринято неверно.
Пока он медленно, по капле, пил кровь Ариса, в очередной раз прокусив его запястье, кто-то их видел. Он слышал шаги и звук дыхания, нервный выдох — так что это не мог быть ни Ланор, ни Сэйрис. Эанор отвлекаться не стал: имеет право бросить гостей на пару минут. К тому же, он тут не служанкам подолы задирает, а с любимым мужем… эм… обнимается. Плевать на мнение света, полусвета и простолюдинов, плевать на все, пока рядом Арис. А уж он постарается, чтобы его цветок был рядом всю оставшуюся им вечность. Пока Тьма и Свет не решат, что мир стоит переделать, и не сметут с его лица все живое и неживое.

К гостям они вернулись минут через десять, когда зажили ранки от клыков на запястье Ариса. И снова принимали поздравления, танцевали, улыбались. Приняли приглашение на тур кастаны от принца и лорда Маллиса, хотя именно этот танец оба хотели бы танцевать друг с другом, но ведь его высочеству не откажешь. Он пригласил Ариса, повел его в круг, держа строго предписанное расстояние.
— Я вижу, вы счастливы, юноша, — взгляд Никелеона скользнул по шее Ариса, не заостряя внимание на почти незаметных шрамиках.
— Очень счастлив, ваше высочество, — сдержанно улыбнулся тот.
— Будьте осторожны на королевском балу.
— Я приму ваши слова к сведению, милорд.
— Надеюсь на вашу счастливую и долгую супружескую жизнь. Вы прекрасная пара.
— Я сделаю для этого все, — в последнее слово Арис вложил очень многое и был уверен: принц понял если не каждый из смыслов, то уж большую часть — точно.
— Только не переусердствуйте… раньше времени.
— Надеюсь, времени, когда мне пришлось бы «усердствовать», не наступит вообще. В отличие от моих… предшественников, я не воспитывался в страхе.
— Пока что мы ничего не знаем об… обстоятельствах. Так что будем аккуратны.
Арис почти беззвучно рассмеялся: его забавляло такое лавирование между недосказанностями.
— Обещаю, милорд, очень аккуратны и осторожны.
Танец завершился, принц отвел его к супругу, вручил с рук на руки.
Еще некоторое время спустя Клай объявил, что вскоре будут фейерверки, и все гости, желающие полюбоваться ими, могут выйти на террасу второго этажа. Приглашенный Арисом маг уже прибыл и был готов начать представление.
— Фейерверки? О, это должно быть мило.
— Огни в небе — пфе, как расточительно, деньги рассыплются искрами.
— Но это красиво.
— У нас так любят считать деньги в чужих карманах, — шепотом посетовал Арису на ухо Эанор.
Юноша же просто пожал плечами, он пока еще не понимал подоплеку этого явления.
Ночь выдалась достаточно темной, чтобы Феникс мог продемонстрировать свое искусство во всей красе. То ли он ко всему подходил с таким тщанием, то ли специально для родича приберег пару трюков поэффектнее, но огни в небе полыхали и искрились, не угасая, лишь сменялись цвета и узоры. Арис внимал огненному действу с искренним детским восторгом, только что не прыгал и в ладоши не хлопал, но попискивал от избытка чувств точно. Эанор обнимал его и тоже восторженно ахал. Под конец всего действа в небе раскрыл крылья гигантский феникс. И снова было непонятно — то ли реклама такая, то ли в подарок тем, чей род когда-то назывался Фениксами.
— Ваш бал был просто чудесен, — искренне произнес принц.
Хозяева бала рассыпались в благодарностях. Гости подходили, благодарили, снова желали счастья и покидали их дом.
— Люблю балы, — Эанор выдохнул. — Но не когда их устраиваю я.
— Теперь можно и отдохнуть. Клай, элор Тоанор еще не ушел? Распорядись угостить его и проводи в кабинет.
— Еще не ушел. Сейчас все сделаем, милорд.
Слуги неслышными тенями летали по дому, убирая следы празднества; сохранившие благодаря магии свежесть цветы Арис приказал оставить — хотелось внезапно немного пошалить и добавить романтики в их жизнь. Эанор ничего не сказал по этому поводу — ему самому хотелось продлить ощущение праздника. Пока же они прошли в кабинет, уютно устроились в кресле.
— Я не подарил тебе свой подарок, цветочек. Но как только закончим, сразу же покажу тебе его.
Арис, по привычке устроившийся на подлокотнике его кресла, всплеснул руками:
— Тьма, ты еще и подарок мне приготовил?! Ты сошел с ума, Эно! — но тут же наклонился, жарко целуя мужа.
— Ничуть… Ну, или да, сошел, — вампир поцеловал его.
— Люблю тебя, даже если сошел, все равно.
В дверь постучали, Клай оповестил, что привел мага.
— Доброй ночи, — вежливо сказал Эанор, рассматривая родича.
— Скорей уж доброго утра, — тот усмехнулся, но, как и раньше, до глаз улыбка не дошла. То ли все маги так улыбались чужакам, хотя Арис и видел-то всего двух за всю жизнь, то ли конкретно этот улыбался вот так. — Вы хотели меня видеть. Благодарю за угощение, это было очень мило, обычно магов стараются если не вытолкать взашей, то попросить уйти сразу после работы — точно.
— Думаю, у нас все-таки есть причина для общения?
Маг покачал головой.
— Я так не думаю.
— Почему? Мы же родня по крови, — заметил Арис. — То есть, вы с Эанором.
— И что с того? — усмехнулся Феникс.
— Даже если мои предки отреклись от своей крови, я не считаю, что могу разбрасываться родственными связями, — заметил вампир.
— Хорошо, что я могу сделать для вас, лорд Леанн?
— Мне не нужны услуги, — покачал головой Эанор. — Просто хотелось бы общаться… Как это принято между родичами.
— Имеете в виду обмен поздравлениями на праздники, совместные чаепития и прочее? Хм, думаю, что это вполне возможно. Я не так часто занят в гильдии…
— У вас есть жена, дети? Избранник или избранница? Супруг? — Арис сейчас любил весь мир и хотел поделиться своей радостью и любовью со всеми, особенно если это кто-то, в ком течет кровь его Эно.
— У меня есть ученица, — снова эта улыбка. — Мы с ней достаточно близки.
— Чародейка? — заинтересовался Арис. Он до сих пор не встречал женщин-магов, только мужчин. А Ланор говорил, что чародейки сильнее на порядок. — Приводите и ее, мы будем рады познакомиться.
— Если Элисанна согласится, то непременно, — кивнул Феникс.
— Спасибо вам за сегодняшнюю красоту в небе, — еще раз восторженно поблагодарил юный жрец. — Это было просто неописуемо!
— Я старался, рад, что вам пришлось это по вкусу. Надеюсь, небольшая импровизация в конце не подпортила эффект?
— Вы ведь знаете, что является символом рода Леанн, — усмехнулся Эанор.
— Знаю, потому и запустил эту птичку.
— Импровизация вам, однозначно, удалась. Думаю, она заслуживает отдельного вознаграждения, вне контракта, — вампир выложил на стол маленький сверток из замши, развернул его. Блеснул слегка неровными гранями природный кристалл сангита — того самого драгоценного камня, что являлся официально закрепленным за родом Леанн. Глубокий кроваво-красный цвет в нем к основанию кристалла сменялся чернотой, а затем мутно-серым.
— Фамильный камень. Вы дарите мне фамильный камнень? — Феникс удивленно смотрел на него.
— Сколь бы отдаленным ни было наше родство, в ваших жилах течет кровь рода. Вы имеете на него право.
Феникс бережно взял камень, завернув его в замшу.
— Благодарю. Я… не забуду.
Мага провожать пошел Арис, по пути расспрашивая об ученице, о том, где учился сам чародей, на какой специальности, от кого унаследовал дар.
— Элисанна напросилась ко мне в ученицы чуть ли не силой, упорная девочка оказалась, спала у меня под дверями дома, таскалась за мной всюду, лезла помогать нести продукты с рынка. Потом даже предложила себя. Я засмеялся. Она была такая забавная, тощая, запаршивевшая, волосы какими-то клоками, словно их не стригли, а выдирали. Но потом я решил: почему бы нет? Девчонка увидит, что у нее нет способностей, поплачет и уберется… Через три года она была одной из лучших учениц столицы.
— Вот вам счастья привалило, элор, — рассмеялся юноша. — Причем, скорее, счастье в вас само репьем вцепилось. Это у Леаннов семейное, я думаю.
— О да…
Маг внезапно остановился. У экипажа стояла очаровательнейшая золотоволосая девушка в голубом платье, плотно облегавшем изумительное тело. Вернее, парила над землей, не желая касаться презренной мостовой каблуками нарядных туфель.
— Наконец-то, я уж думала, тебя тут сожрут, как праздничное мясо, — хмыкнула она.
 — Что вы, леди, фуршет был и без того прекрасен, — отозвался он тоном чуть обиженного ребенка.
— Знакомьтесь. Элисанна, моя ученица, примчавшаяся спасать мастера от цепких когтей заказчиков. Лорд Арис Леанн.
Арис не побрезговал поцеловать юной эллет руку, хотя имел полное право лишь кивнуть.
— Младший лорд, элор. Заверяю вас, эллет, ваш мастер был в полной безопасности в поместье Леанн.
— Что ж, отрадно это слышать. А вы… — она нахмурилась.
— Эли, не будем об этом, — Феникс коснулся ее руки. — Нас это не касается.
— Пусть спросит, элор, если я смогу, то отвечу.
Арису не хотелось бы оставлять шероховатостей и недоговоренностей. А вот заручиться поддержкой мага и чародейки, к тому же связанных с его родом и домом, еще как хотелось.
— Вы один из тех древних жутких жрецов?
— Мне всего лишь семнадцать, — рассмеялся юноша. — Вряд ли меня можно назвать древним. Да и жутким тоже. С чего вы взяли?
Внутри его колотила нервная дрожь. Молодая эллет была человеком, он не видел в ней примеси чужой крови. Как она могла узнать в нем Прекраснейшего?
— Она ошиблась, — Феникс коротко глянул на ученицу.
Девушка открыла рот, и явно не для того, чтобы согласиться. Но взгляд учителя заставил ее подавиться несказанными словами.
— Простите, лорд Леанн, я ошиблась.
— Ничего страшного, бывает, — Арис кивнул, удерживая на лице улыбающуюся маску. — Элор Тоанор, надеюсь, мы с вами все же еще увидимся.
— Надеюсь, — маг запихнул ученицу в экипаж.
Дверца захлопнулась, возница щелкнул кнутом, лошади зацокали копытами по вымостке аллеи. Элисанна нервно прижалась к сильному плечу учителя и любовника, вцепилась в его руку.
— Что такое, милая?
— Я права, Риад. Я чувствую это!
— Да, ты права. Но не будем об этом. Это нас не касается, Эли.
— А если он как Ворон?..
— Ворон никогда не убивал без нужды и причины. И тебе, моя лучшая и единственная ученица, это должно быть прекрасно известно.
— Но кто может сказать, что для этого чудовища станет причиной и нуждой?
— Просто не попадемся ему под руку, вот и все.
— А как же то, что утверждают все дневники твоего предка? Что жрецы Смерти способны убить любого, лишь пожелав ему смерти.
— Чушь, милая, полнейшая чушь, поверь мне. На такое способна лишь сама Госпожа.
— Почему ты так задержался? Я следила за поместьем. Фейерверки закончились полчаса назад, а тебя все не было и не было.
— Я разговаривал с родичем. Он желает восстановить семейные отношения, так что закажи себе побольше нарядов — будем навещать поместье Леанн. И лечить твой страх перед юным… кхм… Арисом.
— С чего вдруг такая милость? Два поколения не желали и слышать о Дарии и его потомках, и вдруг это!
— Не знаю. Придется выяснить, — Феникс взял ее руки в свои, заглянул в глаза. — Эли, ты скоро сама станешь вампиром… когда решишь уже, что достигла расцвета своей красоты, и я могу тебя обратить… И привыкай мыслить категориями вампиров: это нам не вредит, значит, идет на пользу.
— Разве обратить можно не только супруга? — девушка вздохнула и опустила голову.
Феникс издал негромкий смешок.
— А казалась такой умной…
— Я не читаю мыслей, — ее скулы окрасились нежным румянцем, она попыталась освободить руки из его ладоней, но безуспешно: человеку не справиться даже с квартероном вампирской крови.
— А я и не мыслю, я вслух говорю, не так ли? — Феникс фыркнул.
— О, мой мудрый учитель, — Элисанна состроила мордашку глупенькой и восторженной адептки, едва прикоснувшейся к светочу знаний. — Не поясните ли мне, безмозглой, ваши, несомненно, безмерно мудрые слова? — Потом бросила притворяться, да и обижаться на учителя она долго была не способна. — Риад, если это было предложение, то где же цветы, где ритуальные слова?
— Дома, Эли, все дома. Я устал на работе, я выпендривался, как мог, с фейерверками для родича. Вот высплюсь и поем. И будут тебе цветы, серенады и прочее.
— Не надо, прости, ты прав. А я приготовила тебе сочненький кусочек вырезки, сейчас сразу поджарю до корочки. И твой любимый соленый сыр. И напилась кроветворного, — она почти заискивающе посмотрела в его глаза.
— Эли, я же квартерон-вампир… — Риад улыбнулся. — Я могу обратить тебя, на это моих сил хватит. Но я не нуждаюсь в крови так сильно… А… Прости, я понял… Конечно же, мой самый сладкий десерт, — он перетащил девушку к себе на колени, — я отведаю, — и хищно клацнул клыками.
Девушка засмеялась, обвивая его шею руками и прижимаясь к нему всем телом. Клыков своего учителя и любовника она не боялась, а когда изредка доводилось кормить его своей кровью, испытывала ни с чем не сравнимое удовольствие.
Риад прижал ее к себе покрепче, целуя. Кажется, этот юный жрец Смерти сегодня высказал очень правильную мысль: иногда счастье само вцепляется репьем в шкуру, и, главное, распознать его и не оттолкнуть.
— Поженимся сразу же, как только я высплюсь!
— Как скажешь, Риад. Как ты скажешь, — Элисанна тихо вздохнула и уложила голову ему на плечо. Сердце ее трепетало от радостного предвкушения.
Хотя она прекрасно знала, выбирая учителем огненного чародея-боевика, что профессия эта чрезвычайно опасна, в Энрате уже достаточно долго длился мир, и соседи не зарились на богатые и процветающие земли. Она надеялась, что так будет и дальше.


Глава восемнадцатая


На бал в королевскую резиденцию Арис и Эанор явились лишь затем, чтобы подать прошение об усыновлении Мирта. Они не собирались оставаться надолго. Возможно, один, ну, два-три танца. Вряд ли там будет звучать кастана, а старинные и невыносимо церемонные танцы-ритуалы обоим надоели. Официальную бумагу, заверенную родовой печатью и поверенными рода, Эанор лично передал в секретариат Ее величества за день до бала, подкрепив просьбу как можно скорее положить документ на стол королевы увесистым мешочком с золотом. Этого должно было хватить, чтобы прошение миновало все столы мелких клерков и оказалось сразу же у цели. Теперь оставалось лишь надеяться на то, что королева не откажет. Хотя у нее и права такового не было — если прошение об усыновлении бастарда подавала пара мужчин, сочетавшихся законным браком, венценосная особа была обязана удовлетворить его в кратчайшие сроки. Иначе ведь таким аристократам неоткуда было взять наследника.
Сопровождали их на балу шепотки и пересуды: кто-то вспоминал бал, кто-то негодовал — как же так, Безумный Лорд вступил в брак. Принудил вступить в брак избранника, вернее. Оркестр настраивал инструменты, гости перемещались по залу, сплетничая обо всем подряд. Эанор и Арис, кивая знакомым и перекидываясь с ними приветствиями и короткими репликами, целенаправленно приближались к тронному возвышению. Эанор уже увидел собственное прошение, аккуратно свернутое и запечатанное королевской печатью, на подносе у лакея, стоящего рядом с возвышением. Значит, осталась только формальность — высказанная прилюдно просьба.
— Ваше величество, — он поклонился. — Дозвольте нижайшую просьбу?
Она кивнула, не сводя с них тяжелого, стылого взгляда. Арис старался не смотреть на нее, ему было неприятно. Что-то такое жило внутри королевы, что будило в юном жреце глубинные страхи, подсознательный ужас. Он крепко задумался над этим, едва не пропустив время для собственной реплики.
— Я заверяю, что младенец, нареченный Миртом — кровь от крови и плоть от плоти моей, и кроме меня, некому более опекать его.
— Не имею возражений против того, чтобы вы усыновили данного ребенка.
Лакей подал свиток королеве, королева кивком позволила Эанору приблизиться и передала документ ему. Печать ярко сверкнула золотом: право усыновления было зафиксировано магически. Можно было выдыхать: Мирта у них теперь не отнимут, и никто не посмеет сказать, что он бастард.
— Благодарю, ваше величество, — спина у Эанора не переломилась поклониться еще раз.
Арис поклонился тоже, негромко вторя благодарности. Он вспомнил, когда чувствовал то же самое, что и сейчас: когда рядом с ним была молодая эллет Элисанна. Он догадывался, что это значит: в жилах обеих женщин текла кровь тех, кто убивал жрецов Госпожи.
Эанор увел мужа подальше от трона и танцующих.
— Два танца — и домой.
— Хорошо, любимый.
Вампир с тревогой всматривался в глаза Ариса, почувствовав неприятную перемену, отголосок его чувств, его страха. Но спрашивать нужно было дома, а никак не здесь, среди чужаков.
— Два танца, — напомнил он.
Они оттанцевали их и исчезли, хотя Эанор и не обольщался, что незаметно: за ними пристально следили ледяные глаза королевы. В экипаже Арис крепко вцепился в его руку, прижался плечом к плечу.
— Что такое, мой цветок?
— Я расскажу дома.
И рассказал, едва только прошли в кабинет, устроились в одном кресле, как уже давно привыкли.
— Я словно чую смерть, которая впиталась в их кровь. Это как клеймо — поколение за поколением будет нести его, пока Госпожа не простит. А Она не прощает такого.
— И что нам с этим делать?
— Я не знаю. Заручиться поддержкой чародея стоит, да и тебе разбрасываться родной кровью нельзя. И, если получится, эллет перестанет бояться меня, а я привыкну к эманациям проклятой крови.
— Пригласим их на чай? — предложил Эанор.
— Думаю, это будет хорошая идея.
— Тогда я отправлю приглашение. А тебе стоит развеяться. Конная прогулка? Объездишь своего жеребчика. Ты уже придумал ему имя?
— Рубин. Я назову его Рубином, — оживился Арис. — Ты ведь поедешь со мной?
— Конечно, разве я упущу такой шанс?
Арис уже неплохо держался в седле, хотя не рисковал пока пробовать галоп, а тряская рысь его тренировочной кобылки ему не нравилась. Но Рубин обладал тем летящим аллюром, что так присущ рысакам лучших кровей.
— Надеюсь, что вы поладите, мой цветок.
— Я очень постараюсь. Он уже ест морковку с моей руки и забавно выпрашивает хлеб с солью, — Арис разулыбался, сбрасывая с себя тревогу и страх, словно пыльный плащ. — Нам нужно переодеться. И я сообщу телохранителям, чтоб были готовы.
Эанор кивнул и ушел переодеваться, по пути улыбаясь. Что может быть лучше верховой прогулки? Что может быть лучше нее же в компании любимого мужа? Разве что целая ночь в этой же компании, не омраченная ничьим присутствием или необходимостью вставать к ребенку. Хорошо, что во время их свадебной недели Миртом занимаются. Хорошо, что есть… Друзья? Наверное, Сэй и Лан уже больше семья, чем что-то иное. Клятва Стражей, пусть и не произнесенная им самим, связывала с нагом братскими узами. Кровь Прекраснейших — с Ланором.
— Я готов, Эно, — позвал Арис.
— Да, иду.

В изукрашенном чеканкой и шелковыми кистями седле юный жрец выглядел тем, кем он и являлся — полубогом, сыном богини и смертного. Учителя прекрасно обучили его за прошедший год: осанка, манеры, гордый разлет плеч — все было достойно аристократа крови.
— Красавец, — оценил Эанор. — Такой прекрасный юный дворянин.
Арис чуть смущенно улыбнулся. Он не считал себя таким уж красивым, научившись трезво оценивать внешность, сравнивая ее с по-настоящему красивыми разумными. Но он так же знал о том, что «красота в глазах смотрящего».
— Что ж, проедемся немного. Посмотрим, чем сейчас живет столица.
Телохранители реяли где-то наверху, зорко осматривая окрестности. Арис подтолкнул Рубина каблуками, направляя ближе к жеребцу Эанора. Ему нравилось ехать вот так, когда их колени почти соприкасались.
— Когда переберемся в поместье, там будет больше места для прогулок верхом.
— А когда, Эно? Следующим летом?
— Весной, думаю, чтобы лето уже встречать там, в тишине и покое.
Арис хихикнул, представив себе полуторагодовалого Мирта и двух-трехмесячного ребенка Лана. О, да, конечно, тишина и покой гарантированы. Если дитя дядюшки будет терзать их разве что плачем, то Мирт… Он помнил себя в таком возрасте. Он вообще помнил себя с момента рождения, это был подарок Госпожи — такая память. Так вот, в год он умудрялся забираться в такие места, куда не мог пробраться за ним Рашес. Бедному воспитателю приходилось терпеливо ждать или же разбирать завалы хлама, рухнувшие стены, перекосившиеся потайные двери.
— А что смешного? — удивился Эанор. — Да, два ребенка… Но дом большой.
— Больше, чем здесь?
— И намного. А еще поля, холмы, рощи…
— Я уже предвкушаю.
Эанор кивнул.
— Я тоже. Там очень спокойно.
Арис протянул ему руку, крепко сжал прохладные пальцы, коснувшиеся ладони.
— Знаешь, я соскучился по тишине.
Эанор кивнул.
— По тишине. И по тому времени, когда мы только вдвоем.
— Так и будет, просто надо набраться немного терпения. Если хочешь, можем отправиться за город сейчас.
— Давай, — согласился Эанор. — Будет неплохо отдохнуть от столицы.
— Сегодня прекрасная звездная ночь, для конца лета тепло. А где находится поместье? Это далеко отсюда? Я не слишком налегал на географию и плохо ориентируюсь в картах Энрата.
— В четырех днях пути на восток, не так уж и далеко.
— Там теплее, чем здесь, надеюсь?
— Не слишком, но климат помягче. Хм… Относительно помягче, конечно.
— А что там еще есть? Лошади?
— Лошади, стада коров, бескрайние поля и сады. Я хотел бы показать тебе, как они цветут — это словно на землю спускаются ароматные бело-розовые облака. Или алые — как цветы северного миндаля.
— Очень хочу увидеть, Эно.
— И увидишь. Будем любоваться на эту красоту каждый год, пока живем здесь, в Энрате. А потом будем любоваться на какую-нибудь другую красоту.
— Поедем куда-нибудь? — догадался Арис.
— Тот наг, помнишь, на балу у принца, сешш Алгерт, он пригласил нас в Нагорье. Думаю, годика через два-три воспользоваться этим приглашением.
— Как раз Мирт подрастет, — обрадовался Арис.
— Да, и ребенок Лана будет уже не совсем младенцем. М-м-м… чувствуешь запах?
Арис принюхался, различив горьковато-пряный аромат.
— Да, а что это?
Эанор наклонился с седла, словно акробат, сорвал темно-фиолетовый мохнатый шар, оказавшийся цветком.
— Стеллы, предвестники осени.
— Красивые…
— Очень. Ох, осень, — Эанор нахмурился, — осенние балы. И нам придется устроить свой.
— А в прошлом году мы не устраивали бал. Почему?
— Потому что в этом году мы уже в браке, усыновили ребенка. И я давно дома, нет причин больше жить затворником.
— Я помогу тебе все устроить. Я читал дневники леди Леанн, там очень многое поясняется: что, зачем, для чего и как.
— Хорошо. Один бал — и наша повинность для высшего света выполнена.
Арис фыркнул: повинность, как же, будто он не видел огонька удовольствия в глазах Эанора, когда сам принц Никелеон говорил, что свадебный прием в доме Леаннов выше всяческих похвал.
Звездное небо, как часто случается в этих северных краях, очень быстро подернулось рваной пеленой дождевых туч.
— Собирается дождь, мой цветок. Повернем к дому?
— Да, конечно, я только нарву этих цветов, — Арис соскользнул с седла, принимаясь срывать сочно хрустящие под пальцами стебли.
Эанор любовался им, это было очень символично, красиво и до пробирающей дрожи жутко: Ее жрец, собирающий цветы.
— Поставим их дома в вазу?
— Конечно, Арис. Надеюсь, простоят долго.
Арису пришлось передать мужу охапку цветов, чтобы взобраться обратно в седло. Он чувствовал себя бесконечно счастливым. Он любил весь мир и делился с ним своей любовью, накрывая город тонким пологом исцеляющей тьмы на обратном пути. Эанор хранил каменное молчание, весьма выразительное, и торопил лошадей. Но, как и прежде, никто не торопился выскакивать им навстречу с обвинениями. Город просто не замечал маленьких чудес Прекраснейшего. Родичи тех, кто был болен и выздоравливал за одну ночь, возносили благодарственные молитвы Вите.
Выдохнул и расслабился Эанор только дома, отдав повод лошади слуге.
— Будь поосторожнее, Арис.
Юный жрец виновато вздохнул и кивнул.
— Я постараюсь в следующий раз себя контролировать лучше.
— Нам не может везти бесконечно долго, это столица, здесь полно магов.
Арис опустил голову.

Он уже расспрашивал Ланора о том, как его отцу удавалось сдерживать свой дар и сохранять все в тайне. Проблема была в том, что Ланор не особенно интересовался этим.
— Просто как-то везло, наверное. Или не высовывался.
Иногда во снах Арис пытался спрашивать об этом Госпожу. Она никогда не отвечала на вопросы о других Прекраснейших. Только улыбалась и отмалчивалась, лишь изредка печально вздыхала. Будь Арис постарше, воспитывайся он иначе, в обычной семье, и он бы понял, что ей, как любой матери, больно говорить о тех, кого она потеряла, не имея права вмешиваться в дела земные. Но он пока не понимал, в чем дело. Он еще очень мало знал о том, что такое «семья», какие чувства и связи должны возникать между членами семьи.

— Зато тебя уже ожидает прекрасный ужин, мой цветок.
— Да, я только отдам цветы кому-нибудь из горничных.
За ужином настроение выправилось, он понаблюдал за трапезой вампира и полюбопытствовал:
— А я теперь кто? Я все так же ем обычную пищу и не чувствую тяги к крови. Разве что самую чуточку — к твоей.
— Ну, так и должно быть, — усмехнулся Эанор.
— А люди становятся вампирами?
— Люди не становятся вампирами. Они меняются. Не знаю, как объяснить. Остаются людьми, но живут столько же, сколько вампиры.
— Это из-за яда, да? В моих книгах было упомянуто, но, знаешь, так туманно, что я ничего не понял.
Эанор вздохнул. Вампирский яд, тот самый «эликсир бессмертия», из-за которого между людьми и вампирами и шли все войны, пока до кого-то из древних не дошла простая истина, которую он донес и до остальных: это вещество в организме вампира не образуется, не накапливается и не восполняется. Вампир уже рождается с небольшим, ровно на одну дозу, количеством яда в нёбной железе, которая в момент, когда он кусает партнера, полностью освобождается от яда, а затем отмирает и рассасывается.
— Это довольно печальная история. Люди раньше думали, что мы можем обратить в вампира любого из них. Все оказалось чуть сложнее.
Арис перебрался к нему на колени, устроился поудобнее и явно приготовился очень внимательно слушать. Эанор принялся повествовать, стараясь рассказывать не слишком сухо. История была достаточно кровавая, жестокая и в целом привычная для тех веков. Кто-то из людских правителей пожелал стать бессмертным, позавидовав соседу-кровопийце. Посланные солдаты доставили ему с десяток вампиров…
— Когда люди смогли уразуметь, что вампир может обратить лишь одного человека, и то только по своей воле, наши расы были на грани войны до последней капли крови.
— А как об этом узнали сами вампиры? — Арис крепко прижался к его груди, такие древние кровавые истории вызывали у него безотчетное желание спрятаться.
— Так и узнали как-то. Когда исчезал запас яда.
Все это было настолько древней историей, что просто не сохранилось никаких упоминаний о том, как вампиры вообще догадались о существовании яда, о том, как его выпустить и что он дает. Эанор честно думал, что яд, как и способность жить без солнца, подарила вампирам Госпожа. Возможно, после того, как кто-то из бессмертных потерял свою человеческую возлюбленную или возлюбленного.
— Такая вот история, мой цветок. Ну и что ты перепугался, впечатлительный ты мой?
Арис вздохнул и покачал головой:
— Я не перепугался, просто… почему-то вся древнейшая история — сплошь драма.
— Потому что все истории должны быть поучительны.
— Фырк. Чему же учит эта?
— Не знаю, — посмеиваясь, признался Эанор.
Арис снова фыркнул ему в висок, поцеловал и лизнул возле уха, прикусил мочку. Вампир обнял его покрепче. Иногда и древняя история бывает полезна, так ведь? Например, тем, что после нее твой впечатлительный муж спешит признаться в любви таким оригинальным способом, как покусывание шеи. А еще можно добраться до спальни в четыре взмаха крыльями. Не разорвать бы снова постель, но… Тьма с нею, как уж получится. Они могут себе позволить менять ее.

— Интересно, эти вспышки любовной горячки у них когда-нибудь прекратятся? — задумчиво поинтересовался Ланор, не успевший даже поинтересоваться, как прошла прогулка.
— Не думаю, — усмехнулся Сэйрис. — По крайней мере, не в ближайшие лет пять.
— Да уж, то ли дело мы…
— А что — мы? — хвост нага украдкой проскользнул под домашнюю мантию мага.
— У нас все спокойно и благопристойно.
Наг чинно сложил руки на груди — все четыре — и закивал. Хвост, пользуясь тем, что Ланор отвлекся на Сэйриса, совершил рывок и обвился вокруг его ноги. Некромант вскрикнул и рассмеялся.
— Что за поползновения?
— Как и всегда, мой дорогой, — если бы змеи умели мурлыкать, они бы делали это именно так, как Сэйрис.
— Так, у нас тут ребенок. Держи хвост при себе!
— Мирт спит, моя звезда. И проспит еще как минимум несколько часов, я только что его накормил и укачал.
— Тогда… — некромант полез искать хвост.
Эта наглая конечность вела себя так, словно под его мантией был ее дом! Ему пришлось признать себя побежденным, когда хвост нага умудрился избежать поимки и пролезть в его тело, дразня и извиваясь. Ланор попытался сразу же стащить с себя мантию. Сэйрис помог ему в этом нелегком труде, подхватил на руки, повернув к себе спиной, отчего некроманту оставалось только закинуть ему руки за голову и расслабиться, разводя ноги: наг явно собирался все сделать для их обоюдного удовольствия сам.
— Ты просто невозможен, Сэй!
— Но, тем не менее, я существую, — в доказательство наг снова пошевелил кончиком хвоста внутри Ланора. Свободные руки уже отыскали флакон со смазкой и не теряли времени.
— Ах… а-а-а…
Хвост, смазанный скользкой субстанцией, задвигался быстрее и глубже, Сэйрис был осторожен, но тело Ланора принимало его так легко, словно было вылеплено богиней именно для этого. На очередном толчке хвоста вместе с ним проскользнул и член. Ланор, задохнувшись от всплеска удовольствия, скосил глаза вниз, рассматривая руку нага на своем члене. Чуть выше них, если приглядеться, можно было заметить, как движется внутри его хвост. Мерно, медленно и неумолимо. Ланор задышал чаще, словно это зрелище лишало его последних крох самообладания. Последняя свободная ладонь Сэйриса, скользнув по его груди и горлу, закрыла его рот. Стонал Ланор, кончая, в нее, горячо дышал и не мог отдышаться. Сэйрис дарил ему краткие минуты абсолютного безумия, безмыслия, не-существования, когда он рассыпался раскаленным песком, мириадами песчинок, в первозданной пустоте. И только когда прекращал колотиться в горле и висках пульс, похожий на обезумевший прибой, из этих песчинок вновь собирался он — внук Госпожи, некромант-элорет… просто очень счастливый человек.
— Как же хорошо… Слов нет. Я как будто ритуал превращения прошел.
Сэйрис усмехнулся: он сожалел, что весь его яд не способен дать бессмертия. Он в самом деле не знал, сколько еще отмерено его избраннику жить. Родители Ланора были обычными людьми, они прожили людской срок, сокращенный тяжелой жизнью в трущобах. Ланор же, словно замерший в возрасте ни днем не старше двадцати, продолжал жить.
— Что ты хмыкаешь? Я его пройду чуть попозже, у меня почти все собрано для него.
— В смысле? — теперь наг немного растерялся, не понимая, о каком ритуале говорит Ланор. — Для кровного усыновления ничего особенного не нужно, да и рано пока еще думать о нем.
— У меня почти все готово для ритуала превращения, — терпеливо пояснил Ланор.
— Какого еще превращения?
Некромант посмотрел на него так, словно сильно сомневался в его уровне умственного развития.
— Перехода на новую ступень бытия.
— А. И в чем оно выразится? — подозрительно сощурился наг.
— В том, что моя жизнь продлится соразмерно твоей. Вернее, я получу такой шанс. Бабушка разрешила попытаться. Все последствия — за мой счет.
— Так, о последствиях — поподробнее. Рассказывай, я совершенно не готов потерять тебя ни сейчас, ни попозже, никогда.
— Некромант может продлить жизнь несколькими способами. Можно перейти в новое молодое тело, можно стать личом, ну, или можно просто подпитываться на кладбищах.
— Но у тебя и без того молодое тело, — в доказательство Сэй медленно огладил матовую бледную кожу сразу двумя ладонями. — Если ты вздумаешь стать личом, я первый тебя убью, не дожидаясь, когда это сделает Госпожа.
— Убить лича весьма проблематично, змейка.
— Я Страж, я справлюсь. Ты не ответил, что за ритуал и на кой он тебе.
— Я подумал, что раз уж я некромант, то глупо сидеть, сложа руки, надеяться на свое будущее перерождение неизвестно когда, — Ланор пожал плечами. — Смотрел, как ты спишь, такой милый змеиный клубок… Подумал, что, наверное, я тебя даже люблю. А ритуал — это просто настройка своего резерва так, чтобы можно было прийти на кладбище и оттянуть себе все непрожитые годы тех, кто умер до отмеренного ему срока.
Он с трудом удержался от смеха, когда Сэйрис, явно затаивший дыхание, длинно, с каким-то даже всхлипом, выдохнул. А потом придушенно крякнул, когда проклятый змеехвостый облапил его всеми четырьмя руками и сжал, словно желая расплющить.
— Ты, Тьма тебя закусай, Свет тебя забодай! Не смей меня пугать, алоглазое порождение греха!
— Ты меня задушишь, червяк! Кххх!
Сэй ослабил хватку, но не отпустил, словно боялся это сделать.
— Итак, про последствия. Ты ничего не сказал.
— Если у меня не получится провести ритуал — то у меня ничего не получится. Придется ждать перерождения, а у некромантов с этим не все так гладко, как бы хотелось.
— Но ты говорил, что свяжешь наши души. И если ты уйдешь раньше, то попроси Ее не отнимать у тебя память. А я постараюсь найти тебя, когда Вита вернет твою душу в мир.
— Я свяжу наши души, но все-таки лучше принять все меры предосторожности.
— И ты пообещаешь, что сперва будешь рассказывать мне о том, что задумал-придумал-решил, потому что я не умею читать мысли. Прошу, Ланор.
Некромант посмотрел на него своими алыми глазами, в которых эмоций не читалось совсем.
— Почему ты так сильно беспокоишься?
— Потому что люблю тебя. Не «может быть», не «наверное» и не «возможно».
Ланор кивнул.
— Я тебя тоже.
Сэй только мысленно усмехнулся. Иногда ему хотелось схватить любовника-избранника в охапку и не отпускать никогда. Лан был настолько не уверен в собственной привлекательности, что не верил и в ответные чувства, не только в свои.
— А теперь мы можем лечь спать, Сэй?
— Я собирался ночевать в детской, ты можешь поспать со мной. Там хорошее лежбище и много подушек.
— Хорошо, давай так и поступим.
Ночь он проспал, словно убитый — не помешал мяукающий плач описавшегося и проголодавшегося ребенка, сонные, но все равно уверенные движения нага, перепеленавшего и покормившего Мирта и снова устроившегося рядом и вокруг.
Утром Ланор первым делом схватился за свою книгу, сразу за завтраком. Никто не одергивал, к этому уже все давно привыкли. Разве что Сэй подсовывал ему в тарелку кусочки полакомей, которые Лан совал в рот, не глядя.
— Сэй, сегодня я пригляжу за Миртом сам, а вы с Ланом можете отдохнуть и прогуляться, если хотите. Вечером на чай приедет Риад Тоанор, может быть, даже со своей эллет.
— Лан?
— Мне нужно в Гильдию, подготовка к ритуалу требует компонентов.
— Я могу тебя проводить…
— Сэй, у тебя есть свой дом, в котором ты не появлялся уже тьму времени. Не желаешь навести там порядок? Уведомить слуг, и все такое? — чуть ядовито отозвался некромант.
— Да, ты прав, — наг с немалым трудом убрал хвост и руки от избранника.
— Сэй, ты бы, в самом деле, решил вопрос с этим домом, — кивнул Эанор. — Распусти слуг, продай все, что тебе без надобности, отдай остальное на хранение отцу и перебирайся уже сюда совсем. Лан, это касается и тебя.
— Предлагаешь продать Гильдию, разогнать орден?
— А ты и это можешь? — любопытно приподнял бровь вампир.
— Есть несколько древних уложений, согласно которым орден может быть распущен в кратчайшие сроки. Они не применяются, но не отменены. И они глупы.
— Когда возродится Храм, в ордене исчезнет надобность, — заметил вампир. — Он ведь был создан именно для замены погибшей структуры, я прав?
— Тогда его можно будет распустить. Это одно из условий.
— Тогда этим и займешься. А пока просто подумай, чего тебе не хватает в нашем доме для полного счастья.
Ланор огляделся, словно ему чего-то не хватало именно в столовой.
— Я жил в трущобах и каменном коробе. Чего мне может не хватать в таком чересчур роскошном доме…
— Это ты мне скажи. Может быть, как раз каменного короба? — фыркнул вампир. — В дальней части парка есть крохотный флигель, там никто не живет. Если вдруг тебе захочется лабораторию…
— Я не провожу практических алхимических экспериментов. Но если мне можно завести питомца, это будет чудесно.
— Эм… питомца? Одной змеюки тебе мало?
Арис с вниманием и неослабевающим интересом следил за этой пикировкой, но не встревал. Хотя ему тоже стало очень интересно, какого же питомца хотелось бы дядюшке.
— Да, мало… Мне нужна еще одна.
— Ты хочешь змею? О, надеюсь, это не саламандровый питон и не василиск?
— Нет, это небольшой сапфировый эфис.
Сапфировые эфисы славились двумя вещами — красивой окраской, переливающейся от черного до синего при движении. И гигантскими размерами.
— Говорят, Храмовые сокровищницы именно они и охраняли. Эфисы поддаются дрессировке, они полуразумны, как фениксы, — задумчиво прошипел Сэй.
— Хорошо, но учти, весной мы отправимся в эрентийское поместье, и о перемещении своего питомца ты будешь заботиться сам, — кивнул вампир. — Да и в дальнейшем, если вы с Сэем последуете за нами, — конечно, «если» здесь было вообще неуместно, Страж не смог бы оставить своего Прекраснейшего, — этого змея как-то придется перевозить.
— Он небольшой, всего лишь с Сэя.
Эанор пожал плечами, мол, «я все сказал, решать тебе».

Ланор быстро попрощался со всеми и помчался в Гильдию, забирать своего питомца. Змей до сих пор томился в зверинце при гильдии, навещать его некромант мог редко, особенно с тех пор, как переехал сперва к Сэю в дом, а затем и к Эанору. Но теперь! О, теперь он сможет учить малыша и навещать его каждый день!
— Привет, мой маленький!
Эфис был и впрямь небольшим, Ланор даже мог его поднять, поднапрягшись. Некроманту он очень обрадовался, сразу же обвился вокруг. Ланор называл его Хвостик и как-то никогда не думал раньше, что для эфиса это несолидное имя. Он вырастил его из яйца, которое было не больше кулака взрослого мужчины. Вылупившись, Хвостик был длиной всего лишь в локоть и тоненьким, как шнурок. Ланор кормил его мышатами. Потом мышами. Потом кроликами. Хвостик рос, укрупнялся. Сейчас он был пока еще даже не с нага размером, это он погорячился. Сапфировое тело змея достигало двух ладоней в диаметре самой толстой части, а длиной было около полутора десятков локтей.
— Сегодня мы перебираемся в новый дом, Хвостик, там тебя будут вволю кормить, гладить. И там есть твой сородич.
Змей пристально уставился в его глаза своими — белесо-серыми, с тонкой нитью зрачка.
«С-с-сородич-ш-ш?»
— Наг, тоже змеехвостый. Вы подружитесь.
Эфис покивал, уловив, что таково желание хозяина. Он хотел радовать Ланора, и если для этого придется с кем-то там подружиться, он попробует.
— Пойдем, — Ланор устроил его на себе поудобнее.
Телепорт позволил достичь поместья, не таща достаточно тяжелое создание через половину города.
— Арис, иди сюда!
Юноша появился на зов, удерживая на руках немного капризничавшего Мирта.
— Знакомься. Это Хвостик.
— О, Тьма… Хвостик? — Арис осторожно подошел. Змей внушал ему здоровое опасение, но, тем не менее, он знал, что в любой момент, прояви это создание агрессию к нему или сыну, он просто сожмет пальцы и остановит его сердце.
Эфис же сделал то, чего от него никто не ожидал: стек на пол и осторожно подполз, касаясь тупым носом обуви юного жреца.
— А это Арис. Ну, хм, вам тут весело.
Змей поднял голову, посмотрел на некроманта:
«Хос-с-сяин не говорил, что с-с-снает Хос-с-сподина Душ-ш-ш!»
— Да, это мой дядюшка, получается.
«У хос-с-сяина два родич-ш-ша-Хос-с-сподина. Хос-с-сяину повес-с-сло!» — высказался змей и потыкался прохладным носом в щеку некроманта.
— Да, Хвостик, — Ланор погладил его. — Надо отнести тебя поспать.
— Отпусти его, пусть поползает по парку, разомнет хвост, — Арис уже вполне пришел в себя и улыбнулся. — Я предупредил охрану и телохранителей о нем, так что можешь не беспокоиться о его безопасности.
— Хорошо. Обживайся, Хвостик, надеюсь, найдешь себе дерево по вкусу.
— Расскажи слугам, чем Хвостика следует кормить. Он охотится сам?
— Нет, он не умеет, его нельзя было выпускать. Так что только приносить и оставлять с кроликами наедине.
— Я думаю, такое умное существо, как эфис, сумеет пробудить свои инстинкты и научится охотиться. Но это может подождать до весны, когда мы отправимся в Эрентиаду.
— Конечно, пока поест тех, кого принесут.
Арис кивнул и вышел в парк. У него на душе скребли кошки: несколько минут назад он был готов уничтожить ни в чем не повинное живое существо за один лишь намек на агрессию в их с Миртом сторону. Осознавать это было больно, но теперь он понимал, отчего мать запрещала ему клясться.
— Гуляете? — Эанор приземлился рядом.
— Да, я укутал Мирта в теплое одеяльце, чтобы он не простыл…
Арис постарался ничем не выдать свой раздрай, но Эанор его слишком хорошо и долго знал.
— Что случилось, мой цветок?
Арис не собирался утаивать от него ни единое движение своей души, но признаваться в таком было тяжело. И все же он рассказал.
— Это нормально, мой цветок — опасное животное, с которым ты незнаком, всегда внушает тревогу.
— Но ведь я знал, что эфис — существо почти разумное, к тому же его принес Лан, а ему я доверяю…
— И что? Я тоже не склонен сразу доверять всему, что приносит некромант. Он не вполне человек, Арис, у него иное понимание некоторых вещей и степени их опасности.
— Но ведь и я не вполне человек, и в большей степени, чем он. А насчет моего понимания вещей ты и так все знаешь.
— И ты жрец Госпожи.
Арис подошел к нему и прислонился головой к плечу, оберегая сына осторожными объятиями.
— Это так тяжело… Меня спасает только то, что ты рядом.
— И всегда буду, — уверил Эанор.
Арис очень хотел в это верить. Он почти убедил себя, что так и будет. Ему всего лишь требуется быть очень осторожным, не лезть на рожон, не высовываться, как он постоянно делает. Пора прекращать творить глупости, если он желает в самом деле прожить долго и счастливо со своим мужем. Хотя как эти желания стыкуются с необходимостью возрождения Храма?.. Кто бы ему подсказал?
— Что ж, продолжайте вашу прогулку, — вампир погладил его по щеке. — Пойду знакомиться со змеем.
— Он красивый, — заметил юноша. — Приходи после в гостиную, мы будем тебя ждать.
Он собирался потихоньку приучать Эанора к запаху Мирта.
— Хорошо, я приду…
Они оба понимали, что это необходимо, а полностью вернувшийся самоконтроль вампира… Ну, он очень уповал на него.
Эанор познакомился с Хвостиком, распорядился доставить ему самого жирного кролика, какой только найдется. Змей выразил свое почтение достаточно просто и понятно, но заставив Ариса еще раз пережить неприятные мгновения, пока терся мордой о ладонь вампира. А потом Хвостик радостно кинулся к Сэйрису, свиваться хвостами.
«С-с-смея, больш-ш-шая с-с-смея!».
Наг с ним особенно не церемонился, но и неудовольствия не выказал, потрепав по плоской голове, как если бы это была собака.
— Чудная змейка, любовь моя. И такая ласковая.
— Не то слово, — Ланор чмокнул питомца в морду.
Арис вздохнул: ему придется привыкать к эфису на своей территории. В дальнейшем Хвостик может стать еще одной линией обороны. Мирт недовольно завозился. Юноша быстро проверил пеленки и поспешил в дом, чтобы перепеленать сына. Когда он принес Мирта в гостиную, Эанор уже сидел там. Арис видел, как он мгновенно напрягся. Незаметно для прочих, но он-то знал и видел его очень долго. И, тем не менее, вампир не сдвинулся с места, когда Арис подошел к нему и присел на подлокотник его кресла, бережно удерживая сына «столбиком» — он только что покормил его. Вампир внимательно осмотрел ребенка, но ничего не сказал.
— Мирт только что покушал, а Сэй сказал, что малыши могут срыгивать после кормления избыток молока, и их нужно поддерживать вертикально, — принялся пояснять юноша, чтобы разбить установившуюся тишину, неприятно давящую на уши. Давать малыша в руки Эанора он пока не рисковал, нужно ведь позволить любимому мужу привыкнуть, не все и не сразу.
— О? — вежливо отреагировал вампир. — Ясно.
Мирт любопытно хлопал уже серебрящимися, а не голубыми глазками и что-то пытался сказать, потом потянулся ручонками к роскошным черным волосам вампира. Эанор аккуратно уклонился. Запах Мирта был точно таким же, как и у Ариса, хотя сейчас еще с молочной ноткой, ярче и притягательнее, но… желание накинуться и выпить детской крови не было непреодолимым. Оно, скорее, зудело где-то на периферии сознания, и он вполне мог его отсечь.
— Очаровательное дитя, — сдержанно произнес вампир.
— Он учится ползать и уже научился переворачиваться с животика на спинку, — улыбнулся Арис. — И трясти погремушками. Поговори с ним, он должен запоминать и твой голос.
— Привет, Мирт, — Эанор отклонился еще дальше. — Я твой отец.
Серебристые глазенки остановились на его лице, и ребенок снова потянулся к вампиру, угукая и притопывая по колену Ариса ножками, спутанными пеленкой. Эанор все-таки решился и протянул ему палец. Детская ручонка цепко обхватила его, и Мирт сделал попытку засунуть новую «игрушку» себе в рот.
— У него скоро будут резаться зубки. Это будет беспокойное время.
— Не надо меня кусать, кроха.
Арис смешливо фыркнул:
— Это позволено только одному из нас?
— Именно. Отравится еще.
— Не думаю, что слабенькие человеческие зубки, да еще и молочные, будут способны прокусить твою кожу, — развеселился юноша. — А их у Мирта еще нет вовсе.
— Да кто его знает, вон какой взгляд хищный.
Напряжение понемногу рассеивалось, пропадало. Эанор уже расслабленно откинулся на спинку кресла, и это о многом сказало Арису.
— Он довольно милый, — Эанор наблюдал, как его палец мусолят.
— Я обязательно запомню эти слова и расскажу ему, когда подрастет. Попробуешь взять на руки? Он легкий.
Вампир взял ребенка, придерживая еще и крыльями. Мирт, пользуясь этим, тут же добрался до его волос и потянул тяжелые черные пряди в рот. Арису пришлось осторожно отбирать их у сына. Тогда тот принялся мусолить подбородок вампира.
— Он точно меня хочет сожрать, — уверился Эанор.
— Я прекрасно его понимаю, ты вкусный. А у Мирта чешутся десенки, он все тащит в рот.
— Может, ему дать морковку?
— Сэй говорит, что пока еще рано давать прикорм, а я ему в этом вопросе доверяю больше, чем кому-либо, — почесал в затылке юноша.
— Так ребенок ее и не съест.
— Ну… ну, наверное, ты прав… Я попрошу, чтобы почистили и хорошенько помыли морковку.
— Но уточни у Сэя, что там грызут такие мелкие… особи.
— Дети, Эно, дети, — хихикнул Арис. — Ты нравишься Мирту, мои пальцы он не мусолит с таким энтузиазмом.
— Интересно, чем я ему так нравлюсь?
— Ты пахнешь миндалем. Наверное, ему этот аромат тоже по душе. Он такой тонкий, нежный, горьковато-сладкий…
— Надеюсь, что он не будет есть цветы, когда вырастет.
— А повариха сказала мне, что из лепестков моих любимых роз готовится очень вкусное варенье. Слуги тогда все гирлянды ощипали, и она его сварила. Оно почему-то не синее, а густо-лиловое.
— Добавили что-нибудь в процессе варки…
— Она клялась, что ничего, кроме патоки и лимонов. Как жаль, что ты попробовать не можешь, варенье в самом деле просто превосходное.
— Да, жаль. Очень. Мирт, ты чего такой довольный?
Арис потянул носом и бессовестно расхохотался.
— Идемте, оба, нужно вас искупать и переодеть.
— Вот же… — Эанор передал ребенка ему. Мокрое пятно на стратегически-важном месте немедленно запахло. До этого запах приглушали пеленки Мирта.
— Срочно переодеваться!
Все еще хохоча, Арис подхватил начинающего недовольно кряхтеть Мирта и поспешил в детскую. Эанор ушел менять одежду. Что ж, это почти забавно. Его обслюнявили и «пометили», как это в древности делали львиногривы. В сущности, Сэйрис говорил правильные вещи: дети, какой бы расы они ни были, ничем не отличаются, кроме небольших физиологических особенностей. И его вполне можно терпеть, оказывается. Пожалуй, он за все то время, что провел в компании Ариса и сына, не думал о запахе детской крови и даже не особенно ощущал его. Интересно, это только с Миртом работает? Он не общался с теми, у кого были маленькие дети и не знал, как проверить. Приказать той же Яллин привести кого-то из братьев в гости? Или дождаться, пока у Ланора будет ребенок? Нет, лучше узнать обо всем заранее.
— Клай, пусть Яллин подойдет ко мне в кабинет через полчаса.
— Да, милорд, будет исполнено.
Девушка, хотя и не без опаски, согласилась привести самого младшего брата прямо сейчас: ей не с кем было оставить ребенка, и, с разрешения поварихи, тот сидел на кухне, перебирая орехи.
— Если что-то будет не так — я уйду, — успокоил ее Эанор.
Эксперимент показал, что на «чужую» кровь он реагирует как обычно: желанием на грани отвращения. Магические печати усыновления сделали Мирта его сыном. А собственных детей вампиры не кусали и не желали.
— Что ж, значит, с ребенком Ланора будет проблема.
Над этим следовало поразмыслить. Как можно обезопасить чужого тебе младенца, если родной в безопасности по умолчанию? Сделать так, чтобы и чужой воспринимался своим по крови? Надо поговорить с Сэем, может, он знает ритуалы. Наги, как ни прискорбно сознавать это представителю древнейшей расы мира, сохранили гораздо больше знаний и изначальных магических практик, чем вампиры. Именно поэтому он не испытывал внутреннего сопротивления от понимания, что поездка в Нагорье необходима и ему, и, в первую очередь, Арису. Эанор встряхнул головой и направился разыскивать Сэйриса.


Глава девятнадцатая


Наг предсказуемо нашелся в детской, учил Ариса, как следует развивать навыки ребенка, делать ему массаж, и прочим очень важным и нужным вещам.
— То, что о тебе никто так не заботился, не значит, что и Мирта следует этого лишать. Возможно, он вырастет покрупнее тебя, он и сейчас уже довольно велик для своего возраста. Здравствуй, Эанор, — кивнул вошедшему вампиру наг.
— Привет. Обсуждаете воспитание этого детеныша?
— Воспитывают, о мой нетерпеливый друг, тех, кто способен хоть что-то понимать. Мирт пока еще нет, поэтому мы обсуждаем только уход за ним.
— Ага. Когда закончите — пообщайся со мной.
— Да мы уже, вроде бы, закончили? — Сэйрис посмотрел на Ариса, тот кивнул, улыбаясь.
— Тогда идем. Обсудим, что делать с твоим будущим ребенком.
Наг пополз следом за ним.
— Что ты имеешь в виду?
Эанор напомнил о непереносимости вампирами чужих детей. Сэйрис свернулся посреди гостиной, задумчиво перебирая косы, украшенные драгоценными зажимами.
— Есть два варианта. Первый — клятва Стража. Если верить древним хроникам, все Стражи были друг другу братья, но это братство духа, и отразится ли оно на крови, я не знаю. И второй — кровное побратимство. У нас этот ритуал связывает двух нагов порой крепче, чем брачные узы, прекращая кровную вражду и месть, давая право побратимам воспитывать детей друг друга. Но… до сих пор никто и никогда не проводил его между нагом и вампиром.
— Что ж, думаю, проверять первый вариант наудачу мы не станем. Остается второй.
— В нем нет ничего сложного. Никаких пентаграмм и прочей мажеской и чародейской мишуры, — Сэй хмыкнул. — Только сперва крепко подумай. Меж нами не было такой уж крепкой дружбы раньше.
— Обряд побратимства не предусматривает внезапной любви друг к другу. Просто ритуал.
Наг покачал головой:
— Ты как был самоуверенным болваном, так им и остался, Эанор. Что ты знаешь о магии крови и кровных обрядах нагов?
— Ничего ровным счетом. Если что-то необходимо узнать — выкладывай. В конце концов, это же твой сын, тебе и обеспечивать его безопасность.
— В ритуале есть три составляющие: кровь, воля и намерение. Кровь как материальный носитель намерения стать братьями, искреннее желание этого и воля, которая вложит намерение в кровь. Первое есть у нас обоих, второе обеспечу я, как проводящий. Ну, а намерение должно быть равноценным и у меня, и у тебя. Поэтому я и говорю: подумай, так ли тебе важно, чтобы мой ребенок стал родным и тебе?
О себе он не говорил, за него и так все было сказано поступками, тем, с какой радостью и без малейшего сопротивления он возится с Миртом.
— Это важно Арису и Ланору, значит, важно и мне.
Сэй внимательно изучил его взглядом, кивнул.
— На рассвете займемся. Перед ритуалом ты должен быть чист, без украшений и с распущенными волосами. И прикажи, чтоб в парке никто не ошивался.
— Хорошо, все будет исполнено, — кивнул Эанор.
Вместе со здоровыми опасениями его точило любопытство: как же, впервые в мире побратаются вампир и наг! И какие они, кровные ритуалы нагов? Что будет? Хотя он подозревал, что гром не грянет и молнии не засверкают с чистого неба. А уж какой будет резонанс. Безумный Лорд — поставщик самых свежих сплетен по всему королевству. Иногда это его бесило, иногда — смешило, иногда казалось чистой правдой: наверное, даже вампир способен свихнуться за два десятка лет в клетке. Но по большей части ему мнение света было безразлично, главное, чтобы было хорошо семье. Если для этого нужен ритуал — что ж, пусть будет. Главное, чтоб после они оба остались при своем уме и не калеками. Кто там знает, как повернется? Кровь вампиры напрямую с иными расами не смешивали, только в браке с уже измененными людьми. А если учесть, что наги и вовсе ее никогда и ни с кем не смешивали, то тут поневоле призадумаешься. Стоит почитать что-нибудь про их кровь, наверное. До рассвета было еще много времени. Конечно, и дел у него было много, но… Сперва все, что касается семьи. Остальное подождет.

Старый библиотекарь на запрос ответил озадаченным хмыканьем.
— Ну хоть что-то? — почти без надежды протянул Эанор.
— Увы, милорд, вопросами крови ваши предки интересовались мало.
— Хорошо, Жене, ты сам много читал. Кровь нагов.
— У вампиров вызывает отвращение, так как кажется горькой и холодной, — вздохнув, принялся перечислять прописные истины библиотекарь. — Кровное родство с нагами не подтверждает ни одна раса мира, запрет на межрасовые браки свято соблюдается всеми нагами. Земли Нагорья нагиссы не покидают, а наги, вынужденные проводить долгое время за границей княжества, предпочитают брать в любовники мужчин, так что рождение полукровок также не зафиксировано.
— И это все, что известно?
— Официально — да. Неофициально — поговаривают, точнее, поговаривали около полутысячи лет назад, что Тьма даровала нагам власть над кровью. Что они оттого живут сравнимо с вампирами, долго не старятся и редко болеют, а еще способны залечивать самые страшные раны.
— Это тоже не то, но спасибо, Жене.
— Мне жаль, что я не сумел помочь, милорд, — с достоинством поклонился старик-библиотекарь. — Но разве вы не можете спросить у милорда Сэйриса?
— Потом спрошу. После рассвета.
«Если выживу», — невесело пошутил про себя вампир. И это, кстати, была очень своевременная мысль. Он вызвал Клая и велел пригласить поверенного и нотариуса. Стоило бы оформить завещательные документы. Лишним не будет.
— Что-то случилось, милорд? — слегка испугался дворецкий.
Эанор хмыкнул:
— Нет, но я же не заговорен от случайностей. А сейчас у меня есть семья, и я обязан позаботиться, чтобы ничьи загребущие ручки и завидущие глазки не лишили моих любимых ни единой монетки, если со мной что-то случится.
— Хорошо, я вызову всех, милорд.
Эанор кивком отпустил его и занялся составлением черновика завещания. Это оказалось не таким уж простым делом, он никак не мог подобрать слова, хотя, казалось бы, все было стандартным. Странно было думать о смерти, хотя он ее перестал бояться за время заключения. И страшно думать, что его может не быть — но останутся те, кто его любит, и это будет больно для них. Он знал, что защищать Ариса и Мирта будут Сэйрис и Ланор, но это все равно не приносило успокоения. Наконец, Эанор сумел закончить написание документа. Придут нотариус и поверенный, перечитают, поправят, если он что-то напутал. Да, а еще после заката явится родич, чтоб ему. Со своей ученицей или без нее? Арису в ее присутствии не по себе, это Эанор уже уяснил, как и причину. Это все тоже надо было обдумать и решить, что же делать.
Кровь… «Кровь рода — не вода, вылив в землю, не жди плода», так говорил отец, так говорил дед, и Эанор верил им. Отчего же тогда они забыли об этом и о вампире по имени Дарий? Все, что он сделал предосудительного — влюбился в простолюдинку, чародейку-эллет, даже не элорэ. А теперь есть Феникс, непонятный родич, от которого неизвестно чего ждать. Вампир-квартерон, сумеречник, как таких называли. Достаточно ли сильна в нем кровь рода? Он еще и чародей, а у этих постоянно на уме невесть что, попробуй разбери, о чем думают и чего хотят.
Все, что Эанор сейчас понимал четко — нельзя судить и решать сгоряча. Расположение чародея и будущей чародейки им было бы полезно, а еще полезнее была бы вассальная клятва, принесенная ими обоими. Знать бы еще, как ее добиться — не давить же, выскользнут, обозлятся.
С другой стороны, если подумать, покровительство древнего рода практически безродному чародею, боевику, было бы весьма кстати. Собственный чародей рода Леанн. Звучит неплохо. Нужно будет пообщаться на эту тему с Фениксом сегодня же.
Постучался в дверь Клай, доложил о приходе поверенного и нотариуса, провел в кабинет. Следующий час лорд Леанн был занят исключительно этими двумя и обсуждением документов. Наконец, он набело переписал завещательное распоряжение — вышло аж пять листов убористым почерком, со скрупулезным перечислением всего имущества и бенефициаров.
— Благодарю вас за терпение и неоценимые советы, уважаемые.
Нотариус, заверив и скрепив завещание печатью, что сама собой рассыпалась, если писалось и заверялось новое завещательное распоряжение, немедленно откланялся. Поверенный, пользуясь случаем, обсудил еще пару вопросов касаемо земель рода и все того же стеклянного заводика, получил распоряжения и отбыл тоже. Эанор потянулся и решил, что пора готовиться к ритуалу побратимства с нагом. Настроиться, что ли. Подумать о вечном… Не получилось: Арис был занят с ребенком, Ланор умчался снова в свою гильдию, да и не помог бы ничем, Сэйрис тоже, тем более что уполз заниматься своими делами, а раздать указания слугам требовалось срочно. Какую столовую выбрать, на сколько персон накрыть, что подавать… Так что Эанор принялся проговаривать про себя аргументы для Феникса. Их было немного: покровительство рода, безвозмездная помощь в случае необходимости, защита — даже магам она иногда требуется.

— Милорд, ваши гости прибыли.
Чуть раньше вернулся Сэйрис, усталый, но, как ни странно, довольный, сообщил, что с делами еще не покончил, но на пути к тому. Ланор вернулся вместе с ним, как всегда отстраненный и внешне равнодушный, так что Тьма его знает, как у него были дела, он не распространялся. Арис передал Мирта на попечение служанок, он был обязан присутствовать на этом чаепитии, как супруг лорда.
Риад и Элисанна выглядели спокойными и вежливыми, классическая выучка наемных чародеев. Поприветствовали всех, вручили коробку пирожных к чаю. Слуги немедленно унесли их, чтобы распаковать и выложить на блюдо.
— Я рад, что вы приняли наше приглашение, — Эанор позволил себе радушную улыбку, все-таки родня. — Позвольте представить вам друзей рода. Сешш Сэйрис, сын посла Нагорья в Энрате. Элорет Ланор Герен, его избранник.
— Очень рад знакомству, сешш, элорет. Я — Риад Тоанор. Это — моя без двух дней супруга Элисанна.
Арис слегка улыбнулся: забавное же определение выбрал чародей. А еще он так смешно косился на Ланора, стараясь делать это незаметно, что даже неприятное ощущение от присутствия Элисанны сглаживались. Видимо, на балу чародей не заметил Ланора, тот все время старался спрятаться в углу потемнее за портьерой поплотнее. А теперь разглядел и узнал элорета Гильдии некромантов. Чародеи с некромантами не слишком-то дружили, обе Гильдии не жаловали друг друга, соблюдая очень вежливый и до последнего кольца с зарядом молнии вооруженный нейтралитет. Ланор ради этого позднего чаепития даже отложил в ничто свой гримуар, позволил Сэю заплести себе волосы какой-то сложной нагской косой и украсить ее драгоценным зажимом, сменил балахон на бархатную мантию с шелковой вышивкой и повесил на лицо едва уловимую улыбку. Не иначе как ради того, чтоб подразнить чародеев.
Элисанна смотрела только на будущего супруга, вежливо улыбалась и не вступала в разговоры, впрочем, сам Феникс тоже не отличался красноречием. Арис вообще помалкивал, отвечая только на обращенные непосредственно к нему вопросы. Сэйрис поддерживал беседу ни о чем. Все словно ждали чего-то.
— Могу я пообщаться с вами наедине, дорогой родич? — Эанор решил не тянуть львиногрива за хвост.
Чародей с мелькнувшим в глазах облегчением согласился — видно, вытягивание нервов за столом ему было непривычно.

Элисанна продолжала улыбаться, когда они ушли, строила на краю стола башню из иллюзорных игральных карт. Арис удивленно наблюдал за этим занятием. До сих пор он не встречался с картами и не понимал смысла подобного действа. Решившись, он все же спросил:
— Эллет Элисанна, а что вы делаете?
— Практикуюсь в сосредоточении внимания. Работа с сотворением небольших предметов и управление ими требует больше сил, чем самый красочный фейерверк.
— А почему на этих карточках одинаковые картинки, а не разные?
— Это «рубашка» карт.
На картах переплетались огненные цветы, складывались, распускались снова, переливаясь.
— А с другой стороны?
Элисанна прикусила язык, чтобы не задать глупый вопрос: «Ты что, никогда не видел карт?». И без того было понятно, что не видел и не понимает, что это такое. Она просто перевернула колоду, разложив ее веером.
— У меня колода Стихий, таких только три штуки на весь мир. Здесь история нашей Гильдии, от учеников до архимагов. Не игральная вещь, сувенирная и историческая больше.
Ариса распирала куча вопросов, но он сдержался.
— А мне можно посмотреть? Это ведь иллюзия, но такая плотная…
Элисанна отправила карты к нему движением пальцев.
— Это копия материально существующей колоды. Я нашла ее в одном старом магазинчике, скупила там все подчистую, — она немного помолчала, затем развернула еще одну неполную колоду. — Жрецы Госпожи. Проклятая колода. Считалась уничтоженной. Игральные предметы старины — моя страсть, так что я нашла даже ее.
— Почему — проклятая? — Арис с огромным трудом сдержал дрожь пальцев, когда касался потертых, потрепанных, почти выцветших от времени карт. С первой же на него серебряными очами глянул Прекраснейший в белоснежном уборе и венце из маков.
— Считается такой. Якобы, приносит владельцу неудачу, притягивает к нему неприятности.
— И долго вы ею владеете? — Арис медленно раскладывал карты.
Первожрец — в вершину пирамиды. Два старших жреца: Кастелян и Хранитель библиотеки. Три жреца первого ранга: Брат-Садовник, Брат-Воспитатель и Брат-Целитель. Карта старшего Стража. Близнецы-побратимы. Воспитанник. Леди-Супруга. В колоде не хватало карт Госпожи, Забвения, Исцеления, Смерти и Просителя. Ну, и младших карт колоды.
— Где-то с полгода. Не удалось восстановить остальные карты, к сожалению, но я работаю.
— И как, уже случались… хм… неприятности? — Арис усмехнулся и смешал истаявшие под пальцами иллюзии.
— Пока что нет, — Элисанна вернула себе колоду Стихий и принялась строить башню заново.
— Не думаю, что случатся, — хмыкнул Ланор. — Все «проклятье» этих карт в том страхе, что вызывают у простых смертных жрецы Госпожи.
— Вполне возможно, — Элисанна разрушила башню, принялась тасовать колоду, карты так и мелькали.
— Интересно, сколько же им сотен лет, этим картам? — задумчиво спросил Арис.
— Три-четыре столетия, не так уж и много. Это не самая любимая часть моей коллекции.
— А какая — самая любимая? — тут же встрепенулся юный жрец, хватаясь за более приятную тему разговора.

В кабинете лорда меж тем шел не менее напряженный разговор, точнее, он только начинался, оба собеседника пока еще лавировали среди недомолвок и намеков, ожидая, кому надоест быстрее. Феникс мило улыбался и охотно вещал про сложности обучения юных прекрасных дев, охочих до тела учителя больше, чем до пыльных фолиантов. И звал на свадьбу. Эанор вежливо интересовался, какой подарок был бы уместен. Потом собрал волю в кулак и пошел ва-банк:
— К примеру, золотые медальоны с гербом рода Леанн?
Феникс приподнял одну бровь.
— О, даже вот так? Неужели не нашлось никого более подходящего из чародеев, чем огонь и лед?
— Более подходящего, нежели малая ветвь рода? — отзеркалил его гримасу лорд Леанн.
— Думаете, золотые медальоны станут хорошим украшением нашего искусства?
— Думаю, им станет добавленное к именам «эр-Леанн», — хмыкнул Эанор.
Не просто вассалитет, а восстановление побочной ветви рода, хоть и под патронатом старшей ветви. Это был максимум, который он мог предложить. И вообще максимум для вампира-квартерона. С обязательным условием, что дети чародея заключат браки только с чистокровками для восстановления линии крови.
— Что ж, думаю, это отличный подарок к свадьбе, — кивнул Риад.
Эанор с трудом подавил торжествующий вопль, позволив себе только мысленно сплясать на столе, потрясая руками. У него даже выражение лица не изменилось ни на миг.
— Предлагаю не тянуть нага за хвост.
— Вряд ли наг это оценит… Впрочем… — Риад ухмыльнулся.
— Проверять не стоит — Сэйрис позволяет подобное только одному человеку, — торопливо уточнил лорд Леанн. Еще не хватало, чтоб в его доме случилось что-нибудь неприятное, и не важно, с кем именно — с чародеем, нагом или Ланором.
— Я уже проверил однажды, — Риад откинулся назад.
— Хм?
Наги на территории Энрата были не столь уж редкими гостями, хотя предпочитали далеко от Нагорья не забираться.
— Переспал с одним.
Эанор понимающе фыркнул. Нет, сам он с Сэйрисом никогда в одной постели не оказывался, но вполне мог представить себе, на что способен наг, у которого на три конечности, пригодные, чтоб дарить ласку, больше, чем у вампира.
— Итак, свадьба через два дня…
— И после нее мы будем готовы принести клятву роду Леанн, — кивнул чародей.
— Я прикажу изготовить медальоны, — Эанор внутренне вовсю ликовал.
— И, раз уж мы обо всем договорились, я могу спросить и рассчитывать на правдивый ответ? — Риад глянул на него серьезно и прямо, заставляя отбросить эмоции.
— Можете, — кивнул Эанор.
— Зачем мы вам на самом деле?
— Затем, что не стоит забывать свою кровь.
— До недавних пор вы даже не пытались искать родню.
— Я даже не подозревал, что она существует.
Чародей помолчал и кивнул, принимая такой ответ. Хотя он ничего так и не прояснил. Впрочем, глупо было бы считать, что лорд вот так и вывалит все свои планы перед тем, кто ему пока еще не принес клятвы на крови и силе.
— Что ж, предлагаю вернуться в гостиную, пока Элисанна не вздумала рассказать о своей коллекции.
— Коллекции?
— Она собирает старинные шахматы, игральные карты и прочие досуговые принадлежности. Особенно гордится коллекцией шахмат в виде… м-м-м… определенных частей тела разных рас.
Эанор невежливо хрюкнул, пытаясь подавить хохот. Лучше бы хохотал, теперь было еще и неловко, но смешно все же больше.
— Она метала их мне в голову, когда я хихикнул.
— Сколько раз попала? — Эанор помнил, что чародей говорил о своей ученице и без пяти минут жене: очень упорная девица.
— Тридцать два раза. Она обрушила на меня всю доску.
Больше сдерживаться у Эанора сил не было, он расхохотался во весь голос. Риад тоже смеялся. В столовую они вернулись в гораздо лучшем настроении, нежели ее покидали. Однако там уже никого не было, а Клай сообщил, что юный лорд предложил всем перейти в малую гостиную, где эллет намеревалась научить его игре в шахматы.
— Ох, — простонал Риад.
— О, Тьма… Надеюсь, у нее есть и другие шахматы?
— Конечно, у нее их много.
— Наг не может ходить по диагонали, он же извивается, когда ползет!
— Э-э-э… это целый наг извивается, а эта часть нага не может извиваться!
— Элисанна! — Риад постарался сдержать смех.
— Ой…
Прятать доску с неприлично выглядящими шахматными фигурками было поздно. Вернее, развеивать очень качественную и почти материальную иллюзию шахмат.
— Почему бы тебе не взять набор Золотых Солдат, к примеру?
— Я проболталась про эти, — сконфуженно попыталась оправдаться девушка.
— И юный лорд захотел их узреть?
— Нет, я, — фыркнул Сэйрис. — Сравнить с оригиналом.
— И как? — не удержалась Элисанна.
— Резчик был большим… фантазером.
— Что ж, продолжим… Эта фигура передвигается вот так.
Еще пару часов гости и хозяева дома развлекались, играя в иллюзорные шахматы и настоящие карты, затем Арис извинился и поспешил к сыну, купать, кормить и укладывать спать. Гости откланялись, пригласив всех присутствующих на свадьбу. Как-то не особенно важно стало, что один из них — жрец Госпожи, второй — магистр-некромант, а третий — наг. Ну, а четвертому будущие молодожены будут приносить клятву кровью и силой. Они будут их будущей почти что семьей.

— Поверить не могу, — Элисанна откинулась на спинку сидения в экипаже, вытягивая ноги.
— Поверить чему, дорогая?
— Ну, тому, что элорет самого одиозного Ордена может хохотать, как мальчишка. И тому, что Пре… кхм… младший лорд Леанн будет таким… Он совсем не такой, как я себе навоображала!
— Вот видишь. А ты боялась.
— Я не боялась! — девушка вспыхнула и сердито насупилась.
Риад притянул ее к себе, целуя.
— А о чем вы говорили с лордом? — растаяв в руках любимого учителя и жениха, спросила девушка, отдышавшись после поцелуя.
— Мы получим имя эр-Леанн. После принесения клятвы.
— Младшая ветвь? Это… хорошо? — Эли с тревогой заглянула мужчине в глаза.
— Это отлично, милая, мы в одночасье взлетим из безвестности.
— Твой дед был бы счастлив это узнать. И мама… — Элисанна вздохнула. Последняя война оставила ее любимого сиротой.
— Да, думаю, что да. Счастливы.
— А ты? Ты тоже рад?
Риад закивал.
— Да. Я очень счастлив, Эли.
— Почему? Ты же не горел желанием общаться с родней.
Она была права, с момента, как в столицу вернулся лорд Леанн, практически сразу получивший прозвище Безумного или Затворника, Риад то и дело фыркал, ловя слухи о его чудачествах.
— Потому что будет имя, будет положение в обществе, потому что… Потому что он оказался не таким, каким представлялся. Он сам предложил воскресить ветвь.
— А какой он, расскажи? — Элисанна прижалась к его плечу, обнимая и заглядывая в лицо снизу вверх. Ей нравилось слушать, как любимый выдает емкие и точные характеристики клиентов, заказчиков, просто тех, кто попался на язык.
— Как спящий эфис, на хвост которому запрыгнул жирный кролик.
Глаза девушки распахнулись в удивлении.
— Почему?
— Потому что он вроде бы и расслаблен, но все время чего-то ждет, очень напряженно. Но пока не шевелится.
— Это внушает тревогу. Как думаешь, чего именно он ждет?
— Как знать, — пробормотал Риад. — Может, это связано с его супругом?
— Я даже сказала бы, это точно связано с ним. Но Арис… Он совсем не похож на своих… предшественников. Он мягкий, застенчивый, любознательный и даже любопытный, в нем не чувствуется ни капли жестокости.
— Может быть, все это сказки — то, что рассказывали про Посвященных. Ты видела карты.
— Колода не полная.
— Ну и что? Мы поищем оставшиеся карты, обещаю. Где-то они должны быть.
— Он сказал, как они должны называться. Вырисовывается очень интересная структура, не похожая ни на один Орден или Гильдию.
— Поищем карты по названиям, покопаемся в библиотеке Гильдии, вдруг что да и всплывет. Заглянем в твои магазинчики книжного барахла.
— Спасибо-спасибо-спасибо-о-о! — пискнула девушка, обнимая его.
Нечасто ее радовали подобным.
— Это будет мой свадебный подарок.
Элисанна счастливо вздохнула. М-да, Риад подозревал, что никогда не поймет женщин вообще и свою будущую супругу в частности. Как можно любить пыльные книжки и шахматы в форме членов? И притом — больше нарядов и драгоценностей! Но ничего, он научит свою жену быть леди. Сумел же он из побродяжки-нищенки воспитать гордую ученицу чародея? А пока что можно накупить всего, что ей нравится. Тем более что денег с последнего заказа осталось еще много. Лорд Леанн на полновесные золотые не поскупился. А еще душу грел сангит, спрятанный в самый надежный тайник. Из этого камня он, став лордом эр-Леанн, прикажет вырезать две печатки: для себя и для наследника. Потому что у него обязательно теперь появится наследник.
— Выспимся — и по магазинам за твоими игрушками, дорогая. А вот перед сном…
Элисанна проказливо захихикала и потянулась его поцеловать.
— Нам нужен наследник рода, — шепнул Риад.
— Ри… Но наследнику нужно где-то родиться и расти.
— Да, и я обязательно решу этот вопрос, — пообещал чародей.
Тогда он еще не догадывался, что этот вопрос будет решать его будущий лорд и глава рода.

Рассвет приближался. Арису Эанор так ничего и не сказал, не хотел волновать. Да и юноша устал за день, уснул в детской в компании Ланора. Тревожить их не стали ни вампир, ни наг.
— От меня еще что-то требуется, чешуйчатый?
— Купайся, сушись. И выходи в парк. Можешь надеть что-то, что не жаль испачкать в крови.
— Могу вообще не одеваться.
— Так будет лучше всего. С первым лучом солнца начнем.
Эанор непроизвольно вздрогнул. Рассвет в его жизни занимал особое место. От рассвета они с Арисом бежали, прорываясь из замка Дракона сквозь тенета магии Аргуса. Но дар Госпожи дал ему возможность встречать рассвет и не бояться сгореть. Теперь он снова опасался рассвета, уже по иной причине.
— Я думал, ты не боишься солнца, — проницательно заметил наг.
— Я и не боюсь именно солнца, — хмыкнул вампир и ушел мыться. Как сказал Сэйрис, он должен быть чист.
В парк он явился, одетый лишь в штаны. К босым ногам лип влажный от росы песок дорожек, тело чувствительно холодил уже совсем осенний ветерок. Чутье подсказало, где искать Сэйриса. Тот именно там и нашелся: на небольшой полянке в окружении густых зарослей сирени. Свернулся идеальной спиралью, словно символизируя собой вечное стремление всего живого к слиянию со Светом и Тьмой. Обнаженный, впрочем, наги никогда не казались полностью нагими, даже оставшись без одежды и своих излюбленных мехов: чешуя играла роль доспеха.
— Я здесь. Что дальше?
— Немного терпения, друг мой, — Сэйрис поднялся со своих колец, запрокинул голову, вглядываясь в небо. Несколько томительно-долгих минут спустя протянул две руки вампиру. — Пред Тьмой и Светом, венчающимся в рассветный час, стою я, Сэйрис из рода Белого Змея, Страж Храма Госпожи Душ.
И кивнул вампиру, чтобы тот повторил, назвавшись.
— И я, Эанор из рода Леанн, Страж Храма Госпожи Душ.
— Доброй волей и по зову душ смешиваем нашу кровь… — в руках Сэйриса не было никакого оружия, но хватило и отточенного до бритвенной остроты когтя на свободной правой руке, чтобы надрезать обе ладони, вытянуть их вперед.
— Нашу кровь, — эхом отозвался Эанор, вспарывая свои ладони когтями поочередно.
Они сцепили ладони, порез к порезу, накрепко сжимая пальцы.
— Отныне в нас течет одна кровь, и мой род примет твоих детей, как своих, брат.
— Мой род примет твоих детей, как своих, брат, — повторил за ним и вампир.
Ритуал закончился. Эанор высвободил ладони, облизал их, морщась от горечи нагской крови.
— Кстати, а сколько тебе лет?
— Сорок шесть, почти сорок семь, — усмехнулся наг. — Ну, каково тебе?
Эанор сразу же взъерошил его волосы с воплем на весь парк:
— Младший братец! Ну все, конец тебе, мелкая ты скотинка!
Наг с хохотом и стенаниями, что он так и знал, отбивался и уворачивался.
— Маленький червячок, — Эанор окончательно умилился и чмокнул его в нос.
Ощущения от ритуала были… Пока что никакими, ну смешали кровь, ну сказали клятвы.
Ни боли в порезах, да и порезов на ладонях — он специально поймал руки нага, обе пары, изучил повнимательнее, как и свои, — не осталось. И следов от них тоже. Того, что удвоилась линия жизни и у нага, и у вампира, Эанор не заметил.
— Что ж, я пошел спать, — вампир зевнул.
— И Ариса забери, пусть отдыхает нормально. Мне не трудно присматривать за Миртом.
— Но мы же его родители. Вроде бы.
— Ну и что? Вы, так сказать, неопытные еще, зеленые новички в этом деле.
— А ты у нас заботливая нянюшка?
— А я опытный родитель, несмотря на то, что младше тебя или Ланора, — усмехнулся наг.
— Ой, тоже мне дядюшка Сэйрис…
— А теперь так и есть, Мирту я дядя. Иди уж, зеваешь совсем, скоро челюсть вывихнешь, как обедающий уж.
— Родная картина, да, хвостатый? — не удержался Эанор.
И подпрыгнул, заполошно взмахнув крыльями, когда ноги коснулась морда любопытного Хвостика. Вполне отмщенный этим зрелищем, Сэйрис хохотал, валяясь на газоне перед домом.
— Лети-лети, мышка, лети скорее спать!
— Фш-ш-ш, мелочь хвостатая, — огрызнулся вампир, направляясь к дому.
Он вымыл ноги, забрал Ариса и перенес его в их спальню. Сил хватило только на то, чтобы упасть рядом и уснуть мертвым сном.

Проснулся Эанор от того, что его целовали. Прекрасное пробуждение. Но открывать глаза было та-а-ак лениво. Он и не открывал, только мурлыкнул что-то поощрительное. Над ним хихикнули, ласковые губы скользнули по подбородку к шее, усыпляя бдительность. Легкий, но весьма чувствительный укус оказался сродни удару маленькой молнии.
— Ай! — Эанор чуть ли не вскрикнул.
Вся кожа словно истончилась разом, приобретая безумную чувствительность.
— Тише, Эно, тише, — нежно шепнул голос Ариса.
Теплый язык скользнул по раковине уха, губы прихватили мочку. И тонкие, но жесткие пальцы сжали соски.
— Доброе… утро? — простонал вампир.
— Доброе, любовь моя, — губы коснулись губ, нежно поцеловали, заставляя хотеть еще и еще.
— Самое лучшее пробуждение в моей жизни. Одно из.
Арис снова фыркнул, сам он в постели болтать не любил, как и в остальных случаях, зато любил слушать Эанора. Что бы вампир ни говорил, иногда и вовсе не обращая внимания на его слова, только на голос — задыхающийся, срывающийся от желания. Век бы слушал. Эанор вскоре умолк — голоса хватало лишь на стоны. Арис сунул ему подушку под бедра, устроился между бесстыдно раздвинутых ног и явно вознамерился вытянуть душу ласками, никуда не спеша и не давая кончить слишком быстро.
— О Тьма… Арис… Быстрее!
— Куда мы торопимся? — промурлыкал мучитель, да еще и руку убрал, которой ласкал.
— Наслаждаться торопимся. Арис!
Юноша хихикнул, навис над ним, повел бедрами, входя медленно, словно дразнил. Эанор дернулся навстречу. Сам хотел, требовал почти, да и не «почти» уже. Арис перехватил его руки, завел за голову, не отпуская, удерживая своими. Толкнулся резко, до шлепка кожи о кожу. Вампир выгнулся, пытаясь слиться еще теснее. Мир мог рушиться там, за пределами, ограниченными их телами. А здесь, где двое становились одним — был центр Вселенной. Одно на двоих дыхание, один сердечный ритм, частящий, сводящий с ума. Одно на двоих движение. Арис прижимался губами к его шее, касался языком, ловил пульс. Пока не впился, кусая — на самой грани оргазма. Эанор порадовался, что все звуки из спальни глушатся магией. Он бы точно переполошил весь дом.
— Мой цветок… Какой же ты…
Арис улыбался ему, целовал, успокаивая, залечивая прикосновением ранки, от которых оставались только крохотные светлые шрамики.
— Надеюсь, день будет таким же прекрасным.
— И я надеюсь на то же, любимый.
— Сегодня нужно все оформить для Риада и Элисанны.
Арис задумчиво накрутил на палец прядь волос, помолчал и спросил:
— Сэй ведь еще не продал свой дом?
— Нет еще, а что?
— Старшая ветвь рода обязана обеспечить младшую родовым гнездом. Но я не хотел бы, чтобы они жили здесь. Сэй и Лан — иное, они ближе.
— Предлагаешь устроить их в доме Сэя?
— Если он согласен уступить его по сходной цене — да.
— Спросим за завтраком.

Сэйрис был не против, ему дом на площади Оркнисс был без надобности, ведь как-то само собой разумелось, что Стражу полагается жить рядом с Прекраснейшим, и не в пределах одного города, а в шаговой доступности, чтоб, случись что, через считанные мгновения быть рядом. Ланор же и вовсе смирился с тем, что его место — рядом с патроном, и будет это дом на Оркнисс или же поместье Эанора — не важно.
— Тогда я не стану распускать основной штат слуг. Повариха, истопник-дворник, дворецкий и две служанки пусть остаются. Только сниму с них клятву служения роду, а там пусть решают сами.
— Хорошо. Надеюсь, этим двоим будет уютно. Впрочем, после башни Гильдии везде уютно, как мне кажется.
Ланор хмыкнул, но ничего не сказал. Чародеям-бытовикам, наверное, было бы уютно и в чистом поле, а вот боевики себе обустроить быт могли лишь в том минимуме, что преподавался на их курсах. Каменный короб комнаты, воду в бадье согреть там или охладить, не более.
— Что ж… Сэй, сумму назови.
— Пятьдесят тысяч. Не спеши выплачивать целиком, мне некуда спешить и тратить деньги.
— Я могу отдать сразу, у меня вполне хватает средств.
— Отдай приказ перевести на счет, — пожал плечами наг. Он не особенно жаловал расчеты наличными, предпочитая чеки.
— Хорошо, сделаю, — вампир отпил немного воды.
Ринх привел «завтрак для милорда», и наг с некромантом поторопились закончить трапезу и уйти из столовой, оставляя супругов наедине.
— Арис, ты тоже поесть решил?
— Я уже «позавтракал», — лукаво сощурился тот, облизнул губы, взглядом обласкав шею мужа.
— Ладно, — вампир укусил завтрак, ту самую дочь кузнеца.
Кара терпеливо ждала, пока он насытится, а младший лорд — это почти стало традицией, — залечит ранки и восполнит кровопотерю. Лекарь рода уже иногда сетовал, что делать ему практически нечего, хотя это и было неправдой — в большом поместье всем и всегда находилось дело. То поваренок на себя чугунок с кипятком опрокинет, то садовник неудачно косой махнет, выкашивая траву.
— Спасибо, Кара. Кстати, твоя кровь горчит…
Девушка растерянно поднесла руку к губам.
— Я не знаю, милорд…
— Ты беременна, — Арис присмотрелся к ней повнимательнее.
— Ого, поздравляю, — вампир кивнул.
— Ох, я… спасибо, милорды, — Кара присела в немного неуклюжем реверансе.
— Когда свадьба?
Как лорд, Эанор был обязан сделать подарок, проследить, чтобы его вассал ни в чем не нуждался в такой важный момент в жизни. Доноров-девушек, умудрившихся забеременеть, обычно отстраняли от обязанностей на год, сохраняя за ними некоторое содержание: донорами, привязанными кровной клятвой к роду, вампиры не разбрасывались.
— Через три недели, милорд, как платье дошьем.
— Хорошо, я учту это. Ступай, пришли мне Ринха, я отдам приказ насчет тебя.
Кара ушла, через несколько минут в комнату заглянул дворецкий. Арис остался слушать, что и как Эанор приказывает сделать относительно донора. Это было интересно и важно, ведь, может статься, ему когда-нибудь тоже предстоит отдавать такие приказания, если у самого лорда Леанн не будет хватать времени.
— Назначить годовое денежное содержание. И пусть лекарь осматривает Кару и ребенка. Арис, мы должны подарить полотно или посуду, что-то для молодой семьи. Доски для дома, гвозди — в общем, узнай, что им нужно.
— Я займусь, лорд муж мой, — чуть улыбнулся юноша.
Эанор в который раз восхитился многообразию его масок. Сейчас перед ним и дворецким-человеком был образцовый младший лорд. Спокойный, собранный, готовый выполнить распоряжение вдумчиво и четко.

Кара призналась, что не отказалась бы от полотна для пеленок.
— Как у вас с домом?
Девушка улыбнулась:
— Тьер выстроил, уже и обставили. Переедем сразу в новый дом, обживемся. Милорд, раз уж я не смогу служить вашему супругу целый год, я хотела бы привести мою младшую сестру. Она уже совершеннолетняя, здоровая и крепкая. И с радостью принесет клятву служения роду Леанн.
— О, думаю, Эанор согласится с не меньшей радостью.
— Значит, завтра я могу ее привести?
— Через три дня, — подумав, сказал Арис. — Завтра лорд Эанор будет очень занят.
— Хорошо, милорд. Через три дня.
— Надеюсь, твой будущий супруг предупрежден, что после заката мы придем на ваш праздник?
— Да, он предупрежден, милорд.
— Прекрасно, — Арис отпустил девушку и отправился трясти дневную помощницу Леды по поводу полотна и того, что еще можно подарить будущей мамочке.
— Колыбель должен сделать сам будущий отец. Можно подарить посуду и кошель с медными монетами.
— Почему именно медь?
— Потому что золото — это чересчур, — слегка удивилась женщина. — Но вы можете подарить и кошель золотых монет.
— Ох, ладно, я разберусь. А посуда? Что лучше подарить?
Женщина задумалась.
— Кувшин и стаканы для напитков. Если на них будет герб рода, эта посуда станет передаваться в семье, как реликвия, из поколения в поколение.
Арис кивал, внимательно выслушивая. Условился, что через пару дней возьмет людей-телохранителей, Инну, и отправится за покупками подарков. Заодно и для ребенка Ланора что-то присмотрит, ну, или хотя бы поймет, какую ткань стоит выбирать.

— А теперь о подарках на свадьбу родичей, — продолжил Эанор, когда Арис вернулся.
— Ага, — Арис забрался в придвинутое к столу кресло с ногами, сбросив домашние туфли. — Ты уже читал кодекс рода?
— Еще нет, там что-то интересное?
— Там описано, что делать, когда от рода отделяется младшая ветвь, — юный жрец прикрыл глаза и принялся цитировать по памяти: — «Глава рода, приняв клятву кровью и силой, дарует младшему роду герб, гнездо и выделяет ленные земли». Нам нужно придумать герб.
— Так, герб. Возможно, темный феникс с цветком розы?
— Почему именно такой? — любопытно склонил голову к плечу Арис, потянулся к выложенной вампиром на стол книге в тяжелом сафьянном переплете с золочеными уголками. — Ух ты, это книга по геральдике? Я ее еще не читал!
— Символизирует молодость феникса и его перерождение.
— М-м-м… Фон эмалевый, алый, значит, феникс — металл, а раз оба — боевики, то это сталь, а роза?
— А роза белая.
Арис улыбнулся: белая роза явно была данью тому, что это с его подачи появится малая ветвь.
— Значит, вороненый стальной феникс с белой розой на груди на алом щите, щит овальный классический, окаймленный?
— Именно так, дорогой, ты отлично все понял.
Арис потянулся, потерся щекой о его плечо.
— А теперь самое важное, любовь моя. Где мы будем принимать клятву и дарить щит?
— В нашей малой парадной зале?
Арис помотал головой.
— В большой парадной, но… в Гилдхолле Чародеев.
— Почему именно там?
— Поднять престиж Риада и его супруги, показать, что за ними род. Показать, что этот род не стыдится младшей ветви.
— Хорошо, так и поступим. Я извещу Гильдию.
— Снова поднимется волна слухов и сплетен о нас, — Арис перебрался на подлокотник кресла мужа, обнял его. — Ты не жалеешь, что с моим появлением род Леанн постоянно на слуху?
— Ничуть. Ты стоишь этого всего.
— Люблю тебя. С первой нашей встречи.
— Прямо с первой?
— Ага. С первых звуков твоего голоса. У людей есть сказка о Мышелове Ханнесе, у которого была волшебная флейта. Когда он играл, все мыши выбегали к нему и пускались в пляс. А у тебя — голос, и я иду на него, как мышка.
— Моя маленькая белая мышка?
Арис забавно пискнул и лизнул его в нос.
— Съем, — Эанор клацнул зубами.
— Съешь, — Арис отвел с шеи волосы, наклонил голову.
Вампир укусил, сразу же прижал к себе. Каждый раз, когда он делал это, Арис словно окунался в безумный сплав почти оргастического удовольствия и горячей, но тем не менее похожей на колкие льдинки в кровотоке, легкой боли. Это напоминало ему прикосновение матери, ее ласку. Эанор отстранился, облизал ранки. Арис вздохнул прерывисто, опуская голову ему на плечо. Момент близости и нежности длился, пока не был нарушен очередным докладом Ринха, и Арис ушел, чтобы позаниматься Миртом.

О чем Эанор жалел почти до слез — что не видел лиц Главы гильдии чародеев и его элоретов, когда те получили сообщение о необходимости открыть большой парадный зал Гилдхолла.
— Все б отдал, чтобы эти перекошенные морды узреть.
— Любишь ты напустить пыли в глаза, — Сэйрис внимательно осмотрел готовых к выезду лордов.
Эанору пришлось вырядиться в родовые цвета, нацепить все родовые регалии. Арис оделся соответствующе, хотя и более скромно.
— Все должно быть красиво и с пафосом.
— С морем пафоса. Океаном! — наг почти хохотал, хотя прекрасно понимал названного брата. Наги пафос тоже любили и уважали тех, кто подходил к его устроению с должной сноровкой.
— Это же моя младшая ветвь, как-никак.
Сэйрис сбросил показную веселость, серьезно кивнул:
— Да, это семья. Езжайте, но учтите: мы будем волноваться, все-таки, вы лезете прямиком в гнездо чародеев.
— А что они могут сделать?
— Надеюсь, ничего не рискнут сделать.
— Змеюка, — досадливо поморщился вампир. — Теперь и я буду ступать с оглядкой.
— Вот и правильно, — кивнул Сэйрис.
Телохранители-люди заняли места на задней площадке экипажа, вампиры взлетели. Рисковать и выезжать без сопровождения Эанор не стал. К тому же, ему по этикету полагалось достойное сопровождение. Кроме лорда и его супруга в Гилдхолл отправлялся Клай, ему было поручено нести скрытый багряной шелковой плащаницей герб. Арис держал в руках шкатулку с символическими ключами от родового гнезда, двумя медальонами и плоским футляром, в котором покоилось ожерелье, заказанное специально для Элисанны: золотые перья в нем перемежались розами, искусно вырезанными из молочно-белых опалов с льдисто-голубым огнем внутри камня.
— Нужно ведь выказать леди эр-Леанн уважение, — пояснил Эанор, когда укладывал ожерелье в шкатулку.
— Это станет первым родовым украшением?
— Это и кольца лорда и наследника, — вампир коснулся своего перстня с гербом и кивнул на такой же на руке Ариса. — Но их Риад закажет сам, это его право и обязанность.
И сейчас украшение ждало часа, когда уже лорд эр-Леанн наденет его на шею супруги.
Пока экипаж в сопровождении вампиров двигался к Кругу, Арис выспрашивал то, о чем нигде не было написано.
— Почему, когда я носил статус избранника, меня называли «эт Леанн»? Это ведь что-то другое, да?
— Да, ты не младшая ветвь, а избранник.
— «Эт» и обозначает «избранник», — с разрешения лорда заговорил Клай. — От древнейшего «этис». Тогда так и говорили: имя, имя ветви и «этис Леанн». Префикс «эр-» происходит от «эрео» — «младший».
— О, вот как, — Арис закивал.
— Чувствую себя неучем, — сокрушенно вздохнул Эанор.
Клай спрятал улыбку за почтительным поклоном.
— Клай, где об этом можно прочесть? — Арис решил, что дворецкий больше не сумеет отговориться занятостью или послать его к Жене.
— В библиотеке, юный лорд.
— Там этого нет. Жене сказал бы мне и дал книги, — насупился юноша.
— А вы просили?
— М-м-м… а что именно я должен попросить?
— «Искусство этикета для юных душ, к светочу мудрости припасть жаждущих».
Арис покусал губу, вспоминая, читал ли он эту книгу. Видеть — видел и, кажется, даже отложил для прочтения. Это было как раз перед тем, как они собрались в замок Дракона. Прочесть так и не сподобился — слишком много навалилось дел.
— Она скучная, — шепнул ему Эанор.
Клай укоризненно посмотрел на лорда, с трудом сдерживающего смешок.
— Я все равно ее прочитаю, — Арис примирительно улыбнулся им обоим.
— Лучше попроси Клая пересказать, у него это отлично получается.
— Кла-а-ай? — умилительное выражение лица Арису удавалось прекрасно.
— Да, юный лорд?
— Вы же перескажете мне этот монументальный труд?
— Разумеется, юный лорд. Вам обоим будет полезно послушать?
Эанор ворчливо согласился, что да, обоим. Арис просто просиял, хотя он не собирался отказываться от прочтения книги. Клай принялся рассказывать с первой главы. Оба лорда жадно внимали. Клай пересказывал сжато, емко, выделяя самую суть. Однако, если то требовалось, делал отступления и углублялся в пояснения. За этим рассказом остаток дороги промелькнул незамеченным.
Экипаж остановился, телохранитель распахнул дверцу и откинул подножку.
— Гилдхолл, милорды.
— Ну что же, улыбаемся и обливаем всех пафосом.
Вампиры — Арис временно отнес себя к ним же — с подобающими выражениями лиц вступили под своды Гилдхолла Чародеев. Это было не то здание, куда Арис приезжал нанимать Феникса. Этот особняк стоял в одном ряду с Гилдхоллами других Орденов магов и являлся местом всех официальных мероприятий, от вручения мастерских колец до церемоний прощания с почившими заслуженными членами гильдии. Толстые колонны и резные барельефы украшали фасад здания, внутри оказался просторный холл с широкой мраморной лестницей, полого ведущей на второй этаж, к круговой галерее, на которую выходили три массивных двойных двери. Средняя из них сейчас была распахнута, изнутри доносился шум голосов и негромкая музыка.
Новобрачные уже ждали, Элисанна крепко держала Риада за руку, всем видом показывая, что до безумия счастлива. На ее запястье красовался брачный браслет. Арис бегло оценил глубину воображения мага, мысленно фыркнул: по золотому полю тянулся венок из огнецветов. Стоило вампирам войти, разговоры стихли. Все устремили взгляды на явившихся. Эанор, в сером бархате с багровым подбоем, внушал уважение. Каждый его шаг, казалось, отзывался в пространстве волной силы, он распространял ауру власти, и даже магистры ордена смотрелись на его фоне блекло.
— Лорд Леанн, — Риад поклонился, следом за ним и Элисанна.
— Наши поздравления молодой чете, — даже голос вампира сейчас звучал особенно звучно и глубоко, словно мощный колокол, легко разносясь по немалому залу из конца в конец.
— Благодарим вас. Можно ли обратиться к вам с просьбой? Мы желаем снискать вашего покровительства.
— Род Леанн помнит о своей крови.
Риад и Элисанна, услышав первую ритуальную фразу, синхронно опустились на колени. По залу словно промчался порыв ветра, и повисла мертвая тишина: маги затаили дыхание.
— Род Леанн признает свою кровь. Риад Тоанор, кровь от крови Дария Кесариса из рода Леанн, клянешься ли ты в верности кровью и силой своей роду Леанн, Стражей границ, Первым среди воинов?
— Клянусь, — твердо ответил Риад.
— Элисанна Тоанор, клянешься ли ты в верности кровью и силой своей роду Леанн?
— Клянусь, — эхом ответила она.
Арис открыл шкатулку, протянул Эанору. Тот вынул медальоны на толстых золотых цепочках затейливого плетения.
— Сим свидетельствую: Риад Тоанор нарекается лордом эр-Леанн, — цепь весомо легла на плечи мага, по золоту пробежал яркий блик: магия подтвердила слова лорда. — Сим свидетельствую: Элисанна Тоанор нарекается леди эр-Леанн, — еще одна магическая вспышка.
Новообращенные лорд и леди младшей ветви поднялись и поклонились, уже не так глубоко, как в первый раз. Эанор чуть развернулся, по его знаку вперед выступил Клай, откинул с герба плащаницу.
— Волей старшей крови сим свидетельствую младшую ветвь рода, — прозвучала еще одна ритуальная фраза.
Риад и Элисанна ахнули, рассматривая рисунок на щите. Теперь чуть вперед выступил Арис.
— Герб рода должен находиться в родовом гнезде, — негромкий голос звучал мягко, но его слышали столь же отчетливо, как и рубленый речитатив ритуальных слов Эанора. — Род Леанн дарует младшей ветви родовое гнездо на площади Оркнисс.
Он протянул Риаду три ключа на золоченом кольце: от ворот, дома и хозяйственного крыла, как полагалось обычаем. Дар был принят со слезами Элисанны и чуть блеснувшим взором Риада.
— Род славен своими лордами, — так же негромко продолжил Арис. — Но истинными сокровищами рода были, есть и будут его леди.
Эанор вынул из шкатулки футляр и вручил его Риаду. Украсить леди-супругу мог только ее муж, никому иному это не было позволено. Медальоны — не в счет, они украшением не являлись, только знаком принятия клятвы. Когда ожерелье легло на шею, Элисанна словно бы стала выше ростом.
— Что ж, мы еще раз поздравляем вас, — Эанор позволил улыбке промелькнуть на губах. — Блага и процветания, лорд эр-Леанн, леди эр-Леанн.
Клай завернул гербовый щит в шелк и передал его новоиспеченному гербовладельцу. Риад принял его, снова поклонившись. Эанор обвел молчаливо замерших магов тяжелым взглядом, хотя на губах и играла легкая улыбка.
— Доброй ночи, господа и дамы.
Вампиры слаженно развернулись и удалились, оставляя магов приходить в себя и обсуждать все увиденное.


Глава двадцатая


— Так, мне срочно нужно покинуть это место и вдоволь повизжать, — медленно произнесла Элисанна.
— Мне тоже, но держи себя в руках… Визжать будем уже дома. В доме. В новом поместье.
Они крепко сплели пальцы, поддерживая друг друга, это придало немного уверенности.
— Лорд эр-Леанн? — весело позвали сзади. Дальше веселый пестрый бело-сине-золотой вихрь развевающихся юбок, лент и вуалей кинулся ему на шею, испачкав щеки в голубой помаде, потом на Элисанну, украсив и ее отпечатками губ. Чародейка Миларет, хоть и была магом воды, но огненных обожала искренне. Хотя она всех вокруг обожала, бурно, как горный поток, радовалась за успехи всех и так же обильно поливала слезами сочувствия при неудачах.
— Миларет…
— Это была такая красивая церемония! И вы такие красивые! О, Шейра, я слышала, тебя пригласил род Келорен… — Миларет умчалась целовать следующую жертву.
Элисанна смеялась, вытирая помаду с себя и мужа. Потом помрачнела — к ним приближался Виран, главный недруг Элисанны, которого когда-то Риад отверг как ученика, не рассмотрев в нем искры огня. Виран стал бытовым магом, обиду на обоих затаил неимоверную.
— Как это мило, — фальшиво улыбнулся он. — Так вы у нас теперь аристократы. Пфе. Лизнули хвост лорду…
Риад придержал жену, смерил Вирана взглядом и процедил:
— Пошел вон, паскуда.
Виран хихикнул и удалился, одарив их злобным прищуром напоследок. Риад осмотрелся, ловя настороженные взгляды, изучающие, задумчивые. Теплых было мало.
— Идем домой, — сказал он. — Родовое гнездо и все такое.

Им даже удалось поймать наемный экипаж почти сразу и рядом с Гилдхоллом.
— Куда едем, господа хорошие? — сонно буркнул возница, приподняв широкополую шляпу и пытаясь оценить платежеспособность клиентов по внешнему виду, но торжественные наряды чародеев прятались под простыми черными плащами.
— Площадь Оркнисс, уважаемый.
— Осьмушка.
Риад без возражений сунул вознице мелкую золотую монетку. Путь предстоял неблизкий, площадь располагалась на другом конце Старого Трианна.
— Как думаешь, Ри, какой он — наш дом? — Элисанна прижалась к плечу мужа, как только оба устроились на жестком холодном сидении экипажа. — Ты бывал на этой площади?
— Только мимопробегаем, Эли. И сейчас вот сижу и думаю: что-то я сглупил основательно и не расспросил дорогого Главу рода, какой именно особняк там — наш.
— А может, мы его сразу узнаем?
— Думаешь, там на воротах повесят табличку с нашим родовым именем? — хмыкнул чародей. — Сомневаюсь. Но каков родственничек, а? За два дня успел не только медальоны заказать, но и герб, и ожерелье для тебя, и дом купить.
— Я не могу представить, сколько денег все это стоит, — Эли поежилась и прижалась крепче. — Мы ему теперь должны по уши…
— Нет, — прозвучало это несколько резче, чем Риаду хотелось, и он уже мягче пояснил: — Нет, Эанор просто возвращает долги. Род Леанн изгнал деда за проступок, который не заслуживал подобной кары. Если бы не нетерпимость тогдашнего главы рода, я родился и вырос бы эр-Леанном по крови и праву. Ну, или не родился бы вовсе, вряд ли матушке позволили бы выбрать в супруги человека.
— А что мы теперь будем делать?
— Просто жить, Эли, просто жить.
— Ох, Ри, еще как непросто…
Элисанна, как и любая женщина, схватывала ситуацию на лету. Они теперь лорды, так? Лордам невместно наниматься пускать фейерверки, зачаровывать огненные ловушки на воров или лед в лабазах торговцев рыбой и мясом. Но кроме своей магии они ничего больше не имеют, а налог на огромный дом, плату слугам, за дрова и уголь, за продукты, налоги на магический водопровод и канализацию — все это надо платить. С чего? Золото из воздуха не могут сделать и элореты Чародеев.
— Что же такого непростого, милая?
Девушка вздохнула и принялась объяснять.
— Ерунда, — отмахнулся Риад. — Будем работать, как работали, только цены слегка поднимем.
— Но ведь так не принято. Разве это не бросит тень на род?
— Тень на род не бросает труд ремесленника, торговца, лекаря или пирата. Почему маг должен? Мы не преступники.
Элисанна хихикнула: выражение «труд пирата» звучало просто восхитительно.
— Думаю, ты прав. Мы продолжим работать. Интересно, прибавится ли у нас заказов?
— Увидим, дорогая, увидим. Надо бы найти наш дом…

Как оказалось, Глава рода позаботился обо всем: и о том, чтобы они легко отыскали особняк — на изящных кованых воротах красовался их новенький герб, исполненный в бронзе; и о материальном обеспечении младшей ветви. Когда ворота распахнулись перед ними, и привратник зажег цепочку небольших магических фонарей вдоль короткой аллеи, ведущей к дому, а на крыльце уже встречал чопорный дворецкий, оба мага поняли, что были несколько предвзяты к Эанору, несмотря на всю радость от неожиданного возвышения и вхождения в род. Слуга сообщил, что лорда и леди ждет наполненная ванна, постель, легкий ужин и документы в кабинете.
— Документы? — удивился Риад.
— Да, милорд. Лорд Леанн передал вам несколько… гм… тюков с бумагами. Велено было сказать, что теперь это — ваша головная боль, а не его.
— Хорошо. Изучу.
— Я взял на себя смелость приказать накрыть ужин в лиловой столовой, это малая столовая на втором этаже. Садора вас проводит.
Миловидная служанка-человечка в строгом платье и накрахмаленных переднике и чепце поклонилась.
— С разрешения лорда я буду прислуживать леди.
— Да, конечно, — Риад огляделся. Дом ему понравился, он был уютным. И таким… семейным. — Скажите, э-э-э…
— Линд, милорд.
— Скажите, Линд, а чей это был дом ранее?
— Лорда Сэйриса из рода Белого Змея.
— О, вот как… — Риад и Эли переглянулись.
«Значит, друзья семьи? Все странно запутывается».
— Потом проясним, — вполголоса сказал Риад. — Сейчас ужин.
— Я голодна, как весенняя виперра, — со стоном призналась Элисанна. — Этот прием, ритуал… Из меня будто выпили все силы.
— Ничего, сейчас восполним. Идем, дорогая.
Количество столовых приборов ни для кого из них не стало неожиданностью, Риада обучала мать, а ее в свое время гонял по этикету дед, ну, а сам Риад очень сурово обучал Эли, муштруя ее так, как не муштровали и наследниц благородных кровей. Так что ужинали они без особых сложностей. Очень вкусно, изысканно-просто и сытно. Должно быть, кухонная прислуга приготовила то, что привыкла готовить предыдущему хозяину: у многих блюд был специфический привкус из-за нагских трав и специй. Их Элисанна отодвинула, не решившись пробовать.
— Зря, скушай перепела, очень вкусно, — подбодрил ее муж, ловко разделывая птичку.
— Вкус… непривычный.
— Завтра дашь указания повару. Ничего страшного нет, просто травы из Нагорья.
Элисанна попробовала еще кусочек.
— Хм. А не так уж и плохо.
Ужин закончили в молчании, уютном и привычном для обоих.
— Так, документы буду разбирать завтра. Нас ждет ванна и постель. И кое-что еще.
— Кое-что еще? — лукаво сощурилась Элисанна.
— Ты знаешь, — Риад поднялся из-за стола и поднял ее, нежно сжав тонкие, вечно прохладные ладони ледяной чародейки. — Мы достаточно долго к этому шли. Вернее, кое-кто меня успешно к этому подгонял, — он усмехнулся.
— Но вот так сразу?
— Да. Такова традиция, да и зачатие будет гарантировано, когда твое тело перестроится под действием моего яда.
— И когда это случится?
— Этой ночью. Вернее, уже этим утром, — Риад взглянул на часы, громко отщелкивающие медной стрелкой минуты в углу столовой. — Идем. А потом будем долго и сладко спать.
— Идем… — Элисанна облизнула губы.

Элисанна пришла к элору Риаду, когда ей было двенадцать. Вернее, пришла она к конторе гильдии чародеев и упорно сидела неподалеку, прячась от бдительных очей городской стражи за почти неосознанно наколдованной иллюзией. Несколько недель, отслеживая мастеров, подмастерий, магистров, учеников, еще не удостоенных даже права считаться эллет или элло. И Риада выбрала, повинуясь какому-то наитию, выделив его из всех магов ордена. Тогда и вцепилась в него, еще почти два месяца таскалась следом, ныла, канючила, умоляла. Потом ей исполнилось тринадцать, и она предложила магу себя и свою «первую кровь» — девственность. Риад ругался самыми черными словами, некоторые из них Элисанна тогда услышала впервые.
— На кой же Свет мне сдалась глупая девчонка, покрытая паршой, а?
— Я отмоюсь, господин, — Эли отчаянно старалась, чтобы голос не дрожал от подступающих слез. — Пожалуйста, возьмите меня в ученицы, господин Феникс!
Это была ее золотая мечта, ее самый несбыточный сон: стать чародейкой, научиться всему, что может облегчить жизнь трущобной сиротки.
Он посмотрел на нее, потом вздохнул и протянул руку.
— Проверим, есть ли у тебя способности.
Потом Риад долго отпаивался горячим вином, отпаивал им же едва не превратившую его и один из тренировочных залов конторы в чистый лед девчонку. Вино мгновенно уложило Эли на коврик у камина. Но с этого коврика, можно сказать, и началась ее учеба.
Риад натаскивал ее пять лет. А потом ультимативно отправил учиться в Академию, оплатив все восемь лет обучения на боевика-стихийника. Но сдавать экзамены на элорэ не позволил, считал, что она еще не готова к мастерскому званию и кольцу.
— Экзамены у тебя принимать буду я сам. А то навыдают колец кому попало, а старшим элорам потом расхлебывать.

Любовниками они стали, когда Элисанна закончила академию. Ей как раз исполнилось двадцать шесть, из паршивой побирушки выросла утонченная красавица, в которой никто бы теперь не признал Эльку-с-помойки. И то, что любимый учитель стойко игнорирует ее красоту, заставляло девушку страдать, искать в себе изъяны, несовершенства и недостатки. Риад к ее мучениям был глух, только время от времени задумчиво произносил что-то вроде: «А вот прямая спина тебе идет больше согнутой», «К таким ногам нужны элегантные туфли, а не эти башмаки». Эли мотала на ус и старалась соответствовать чаяниям учителя. В тот день, вернее, вечер он подарил ей очаровательное платье — совсем как у леди — и туфельки, подбитые стальными набойками. И принес бутылку вина, которую она сама охладила до идеальной температуры.
— Отлично выглядишь, — одобрил он. — И вино — просто изумительно при этой температуре.
Она скромно опустила глаза. Праздновали вдвоем, куда-то идти или устраивать сабантуй с подругами, вроде той же Миларет, ей не хотелось. А вот посидеть на шикарной шкуре у камина, у ног того, кого она так безнадежно любит уже много лет…
— Твоя красота ослепляет как полуденное солнце, Эли.
Она замерла. Что это — комплимент? Учитель никогда не делал ей комплиментов. Тем более не говорил о том, что она красива.
— Будет очень жаль, когда ты выйдешь замуж и покинешь своего старого учителя.
Элисанна насупилась.
— Никогда!
— Почему, Эли?
— Потому что тот, кого я люблю, на меня никогда не посмотрит, как на женщину, — заставить голос не срываться от злых слез было сложно.
— Такое возможно? Ты же умна, красива, любой бы счел за счастье обратить на себя твое внимание.
— Да-а-а? Только вот он не любой и не видит меня в упор, — глазам стало горячо, и Эли быстро запрокинула голову на колени учителя, чтобы слезы не пролились.
Риад погладил ее по щеке.
— Ну не плачь, Эли, ты мне сердце разбиваешь своими слезами.
— Нельзя разбить то, чего нет…
Слезы все же выскользнули из-под сомкнутых ресниц, оставили мокрые дорожки на висках, скатившись в распустившиеся волосы.
— У меня есть сердце, — возмутился Риад. — Ну-ну, не плачь, дитя.
— Тогда почему ты смотришь на меня, а видишь… Не знаю я, что ты видишь — пустое место или Эльку-с-помойки! Я тебя люблю, тебя! — Элисанна вскочила на ноги, как кошка, одним гибким движением. Ее глаза горели, волосы растрепались, на щеках играл румянец, а небольшая аккуратная грудь бурно вздымалась, едва прикрытая белоснежным кружевом в вырезе платья. Риад на эту самую грудь взирал почти хищно.
— Любишь?
— И ты об этом давно знаешь! — кипятилась обычно достаточно спокойная девушка. Все-таки магия льда накладывала отпечаток, но тут нашла коса на камень.
— Остынь, милая! Ты все еще моя ученица!
Элисанна шагнула к нему и уселась на колени, задрав пышную юбку так, что обнажились стройные ножки по самые колени.
— Да, я помню. Только раньше ты твердил, что я еще мелкая, потом — что мне надо думать об учебе, а не о потрахушках. Что теперь?
— Теперь полнолуние, у меня болит голова.
— А у меня — нетронутая девственность, — девушка не двинулась с места.
Риад сразу же оживился.
— Девственность? — это прозвучало предвкушающе.
— А ты думал, я отдам ее кому-то другому? Кажется, я была весьма серьезна тринадцать лет назад, — сердито свела брови Элисанна.
Рука Риада поползла под юбку. В тот момент Эли испугалась. По-настоящему, до замершего сердца и холодного пота по телу. Взрослая девица, нагло взявшаяся соблазнять своего мастера — она же ничего не умела, даже целоваться! Чистая девственница, нетронутая лилия. Все, что знала — от не столь сдержанных подруг, из специфических книг. Риад поцеловал ее. И она, доверившись ему в этом поцелуе, забыла о страхах. Все вышло само собой, конечно, благодаря его опыту.

В свою первую брачную ночь Элисанна боялась другого: что случится что-то плохое, и яд Риада на нее не подействует, или подействует, но как-нибудь неправильно, или вообще убьет ее. Пришлось собрать всю волю, выучку боевого чародея и нервы в кулак.
— Дорогая, почему ты так напряжена? Что-то не так, Эли?
Она посмотрела ему в глаза, глубоко вздохнула и попросила:
— Ри, помнишь, как ты меня впервые поцеловал? Поцелуй снова так же, чтобы я все-все забыла.
Он выполнил ее просьбу, прижал к себе, одарил поцелуем, долгим и нежным. Одежда с них полетела осенними листьями, украшения — спелыми золотыми желудями. В эту ночь, плавно переходящую в предрассветную мглу, хотелось остаться обнаженными друг перед другом, словно в первый день жизни в Саду Виты.
— Ничего не бойся, Эли. Это будет не очень больно.
— Больше не боюсь, — она улыбнулась и потянула его на огромную кровать под легким тюлевым балдахином, который удерживали золотистые ленты с янтарными кистями. Откинулась назад, падая в мягкую перину и целую гору шелковых подушечек, умудрившись в этом коротком полете обхватить мужа ногами, чтобы упав, он вошел в нее одним движением до основания.
— Эли! — Риад застонал от ощущений, которые словами выразить никогда не мог.
Оставалось только действовать, дать ей — любимой ледышке, заставившей его поверить в любовь, — весь свой огонь, весь жар, сжигающий его изнутри. И весь свой яд. Укуса она почти и не заметила, в этот самый момент ее тело переживало пароксизм удовольствия. Риад отстранился, всматриваясь в ее лицо. Оно было словно у спящей — спокойное, расслабленное, только крепко сжатые на его запястьях пальцы и пульсация в лоне, так нежно сжимающем его член, говорили о моменте наивысшего наслаждения. Потом она охнула, выгнулась в иной, уже не столь приятной судороге.
— Б-больно… Ри…
— Терпи, Эли, терпи, милая.
Она терпела, крепко сжимая его руку, пока последний, самый долгий всплеск боли не оставил ее измученной, обессиленной, но счастливой и бессмертной на руках у мужа.

***

— Интересно, как громко будет вопить Риад, прочтя бумаги? — Эанор ухмыльнулся и зарылся лицом в кроваво-красные кудри любимого жреца.
— А что ты ему такое передал в ленные владения?

***

— Что?! Виардинские Холмы?! Я убью этого проклятого кровососа!
— Ри? Ри! Риад, да что там такое?
— Там — гнездилище каменных виперр! И если я хочу, чтобы земли приносили доход, мне придется отправиться туда и выжечь каждую нору в этих чертовых холмах!
— А что еще там есть, милый? — Элисанна обняла мужа, усмиряя его огненный темперамент.
— Еще?.. Гм… Месторождения глимерита и сопутствующих ему лунных камней.
— Может, выжечь все гнезда — это не такая плохая идея?
Риад подпер голову сцепленными руками, задумавшись на несколько минут. Глимерит и сам по себе камень ценный, особенно при строительстве магически укрепленных домов и поместий, аристократы будут ссаться кипятком за поставки. Да еще и лунные камни — второй материал для магических светильников после золота… Пожалуй, погорячился он. Стоило сказать родичу спасибо. А что придется поработать — так боевые они маги или прогуляться вышли?
— Да, дорогая. Выжечь все!
Элисанна рассмеялась, глядя на то, как загораются живым пламенем глаза мужа. Она тоже скажет спасибо главе рода — за то, что вернул Риаду жажду жить и действовать. Дал цель, настоящую, стоящую цель — боевому магу.
— Надо будет прихватить Миларет, пускай повеселится.
— Вода? Нам бы туда еще парочку огневиков.
— Прихватим из Гильдии кого-нибудь.
— Я подберу тех, кто достаточно силен и не занят.
— Ты рад? — Элисанна потерлась носом о его плечо.
Риад сиял.
— Рад? Не то слово!
Так, наверное, чувствует себя приговоренный к каторге невиновный человек, которого уже у каменоломни настигает гонец с оправдательным приговором и извинениями судьи.
— А когда мы там все вычистим… Эли, нам не придется больше таскаться по заказам.
— Но по каким-нибудь крупным и «чистым» мы все равно будем работать, так ведь? Магу нельзя без работы, ты сам меня учил. Особенно, боевику.
— Будем-будем, ради тренировки навыков.
— Ри, я так тебя люблю! — Элисанна повесилась мужу на шею и принялась его целовать.
Он смеялся и целовал ее в ответ. Их счастье не омрачало даже то, что подспудно оба помнили о том, кто супруг у Главы их рода. Это будут проблемы Главы рода, а не их. Точнее, это не будут их проблемы до тех пор, пока Глава рода не обратится за помощью. А зная Эанора Коргана, можно было быть уверенным, что этот вампир сперва постарается решить проблему своими силами. Так, по крайней мере, казалось Риаду. Старшего родича он знал пока мало, но интуиция у мага-боевика всегда работала отлично.
— Что ж, милая, займемся делами.
Элисанна угомонилась и села рядом с ним. Расчеты с клиентами и прочую бумажную работу Риад иногда поручал ей, когда сам не успевал заниматься этим, мотаясь по заказам.
У девушки это получалось намного лучше. Элисанна способна была спокойно пересчитать целую бухгалтерскую книгу, чтобы выяснить, что сотню золотых, которые куда-то испарились из сейфа, ее безалаберный учитель потратил не на выпивку и очередной амулет с зарядом заклятия поубойнее, а на что-нибудь нужное. Вроде ящика восстанавливающего зелья, которое по этой самой безалаберности забыл забрать у алхимиков, а те, известные пройдохи, не напоминали. Сам Риад знал две вещи: деньги в сейфе, можно полениться, и денег нет, надо идти работать. Сейчас он очень быстро понял, что ничего не понимает во всех этих строчках убористым почерком, цифрах и прочих закорючках, и малодушно сбежал, отговорившись тем, что должен осмотреть дом, познакомиться со слугами и выяснить, не нужно ли чего.
— И опять же, повара надо попросить не сыпать столько приправ. В общем, я пошел.
Элисанна хихикнула и милостиво отпустила бедного мужа, которого напугали бухгалтерские книги.
— Уф-ф-ф, работать легче, чем быть лордом, — пожаловался он повару.
Тот от греха подальше согласился со всем: и сыпать поменьше специй, и с последним утверждением. Милорд Сэйрис, хоть и был нагом, но зато не был магом. А этот, как говорил Линд, был боевиком-огненным, да и колечко на пальце лорда подтверждало. Кто его знает, что в голову взбредет.
Риад отправился осматривать дом дальше, прикидывая, где будет детская. Дом был небольшим для какого-нибудь аристократа, простому мастеру-чародею он казался огромным: два этажа, два крыла — господское, занимающее большую часть помещений, и хозяйственное, одноэтажное и спрятанное за главным зданием. Сэйрис не стал продавать отдельно меблировку, картины и статуэтки, портьеры и ковры тоже остались на своих местах, только в большей части дома мебель закрывали чехлы от пыли. Риад с удивлением разглядывал все украшения интерьера, не зная, оставлять их или приказать убрать. Вроде бы не мешались, не казались лишними. У нага был прекрасный вкус. Но не стоит ли поменять обстановку, чтобы не давать повода упрекнуть в чем-нибудь, что не соответствует аристократическим замашкам? Он толком и сформулировать не мог это ощущение. Надо было с кем-то посоветоваться насчет того, как выглядит дом настоящего лорда. Можно было бы с той же Миларет, которая, кажется, была одно время избранницей лорда Виттира, но… нет, только не с этой болтушкой. Через час вся гильдия будет знать, что поднявшиеся из грязи в князи эр-Леанны по сути грязью и остались. Может, у Главы рода спросить? Больше, по размышлению, оказалось не у кого. А это значило, что следует подготовиться и приехать в поместье Леанн, поблагодарить за все подарки, аккуратно выспросить об интерьерах, да еще и так, чтоб не услышал лорд-наг и не обиделся. И начать нужно с написания письма с уведомлением о визите. Жаль, что эту обязанность нельзя спихнуть на хрупкие плечики жены. Лорд должен писать такие письма сам. О, и кстати — срочно заказать перстень с гербом!
Риад вздохнул и принялся вспоминать все, что знал об этикете. Пока добирался из левой части дома в правую, где в кабинете окопалась Элисанна, даже, кажется, вспомнил, как полагается начинать подобные письма. Так что в дом Леаннов письмо пришло изящное и вежливое.

— Цветочек, наши новые родичи жаждут прибыть с визитом вежливости, — прочитав послание, усмехнулся Эанор.
— Они уже немного отошли от свалившегося на голову нового статуса? — Арис осторожно похлопал икающего Мирта по спинке.
— Не знаю, вот заодно и выясним.
Арис улыбнулся ему и тут же негодующе ахнул: Мирт срыгнул ему на новенькую сорочку. Зато перестал икать и довольно разулыбался.
— Мне кажется, Рашесу было гораздо проще, не нужно было переодеваться после таких казусов.
— Зато у тебя руки теплые.
Арис только вздохнул.
— Я пошел укладывать непоседу. Не хочешь полежать с нами? Послушаешь сказку, передохнешь от бумаг.
— Хочу, — закивал Эанор. — Сказки мне не помешают.
Мирт был ребенком, о которых говорят «ручные». Что с ним сталось бы, воспитывайся он так же, как Арис, не хотелось и думать. Малыш с такой радостью шел на ручки к Сэю, к обоим отцам, даже к Ланору, к водящим вокруг него восторженные хороводы служанкам, так счастливо угукал и смеялся, играя с украшениями и волосами, так быстро засыпал, стоило немного покачать. Эанор даже брал его на руки немного чаще, чем изначально намеревался. В Мирте он не видел Прекраснейшего. Может быть, со временем, когда тот подрастет… Но пока что это был просто ребенок, похожий на Ариса, их сын, который требовал любви и заботы, учился ползать, слюнявил пальцы и одежду, тянул в рот косы отцов, пытался жевать и сосать одновременно заботливо очищенную морковь.
— А он у нас не пожелтеет от нее? — хохотал Эанор.
В моркови было все подряд, вернее, в оранжевых от нее слюнях Мирта. Но никаких признаков избытка этого овоща в организме малыш не выказывал, яблоки почему-то ему не понравились, остальное пока давать даже для почесывания дёсенок было рано.
— Что не так с яблоками?
— Может быть, кислые? — Арис с аппетитом сгрыз очищенную от кожуры половинку и пожал плечами: — Да нет, сладкое…
— Просто не любит, — Эанор вздохнул.
— Пока не любит, он еще слишком мал, чтобы разбираться в предпочтениях всерьез. Сэй сказал, такие малыши хорошо кушают перетертые со сливками фрукты, но ему еще рано.
— Он вроде бы стал больше за последнее время?
Арис искренне рассмеялся:
— Родной, он ведь растет, он не вечно будет младенцем, скоро мы всей семьей будем гоняться за ним, а он — проникать в каждую щелку и особенно туда, куда нельзя.
— И это как-то можно… предотвратить?
— Нет, — Арис рассмеялся еще веселее. — Это можно только пережить. Ты не помнишь себя в подобном возрасте?
— М-м-м, нет, не думаю.
— А я помню себя. Как говорит Кара, у меня было шило в заднице, не дававшее усидеть на месте. Именно благодаря ему я и нашел тебя в свое время.
— Это точно. Не испугался?
— Нет, я был любопытен, как непуганая мышь.
— А теперь ты мышь пуганая?
— Теперь я мышь осторожная и зубастая. О, смотри, Мирт уснул, — Арис наклонил голову и нежно поцеловал спящего малыша в лобик. — Мне кажется, чем чаще я беру его на руки, тем теснее наша связь. И она совсем не похожа на братскую, как должна бы.
— Потому что вы отец и сын, не забывай об этом. Привыкни к этой мысли.
— Я постараюсь. А ты… уже привык, Эно?
— К ребенку? Да, он милый.
— К тому, что он — и твой сын? — уточнил Арис, осторожно поднимаясь из подушечного гнезда. Эанор поспешил помочь ему.
— Да, почти привык.
Арис уложил ребенка в колыбель, прикрыл легчайшим покрывальцем на лебяжьем пуху и опустил тюлевый балдахин, защищавший колыбель от насекомых и пыли, хотя первым не позволяли залетать в детскую особые чары, вплетенные в оконные проемы еще при строительстве, а последней — старательные служанки.
Эанор перебрался в гостиную. Туда же спустились Сэйрис и Ланор. Некромант, как всегда, уткнулся носом в свой гримуар, наг устроился в подушках у разожженного камина, а Ланор — в его кольцах. Арис привычно угнездился на подлокотнике кресла супруга, потихоньку стянув с волос вампира ленту и запустив в них пальцы. Комнату наполняло уютное молчание, потрескивание дров в огне и шорох уже совсем осеннего дождя за окнами.
Эанор лениво попинал босыми пальцами ног хвост Сэйриса.
— Это же сколько ценного мяса пропадает…
— Тебе бы не понравился вкус, — так же лениво отмахнулся наг.
— Эй, это моя змея, — Ланор возмущенно захлопнул гримуар и отправил его в ничто, собственнически огладил хвост. — Заведи свою и покушайся!
— Если я заведу себе змею, меня муж так покусает… О, Хвостик приполз.
Эфис робко заглянул в проем двери, вопросительно зашипел.
— Ползи к камину, согрейся, — улыбнулся Арис. — Лан, Хвостик впадает в спячку зимой?
— Впадает, — Ланор подхватил любимца, принялся нацеловывать в морду.
— Тогда нужно сделать для него теплое гнездо.
— Конечно. Мой Хвостик, моя дорогая змейка.
— А как же я? — с усмешкой и деланой ревностью вопросил Сэйрис нагло развалившегося на нем некроманта.
— Посмотри, какой он милый, какие у него красивые глаза, какое изящное тело, как он переливается.
Сэйрис что-то прошипел, эфис ответил ему, подобострастно расстелившись по ковру, потерся мордой о хвост нага.
— Какой цвет шкуры, — Ланор продолжал восторгаться. Остальные с улыбками внимали, нечасто замкнутый и несколько нелюдимый некромант позволял себе поребячиться и показать иную сторону своей натуры.
Сэйрис повел хвостом, подкинув Ланора.
— А как же моя шкура?
— Твоя — это другое. Не переживай, я ценю ее очень, очень высоко.
— Вот спасибо, — фыркнул наг.
Ланор поймал его за косу, подтягивая к себе поближе, почти прижался губами к уху нага:
— Ревнивая змеюка. Тебя я люблю. Правда.
— Вс-с-се, с-с-счас-с-стлив, — Сэйрис рассмеялся.
Арис сполз с подлокотника на колени мужу, обнял его.
— Мне так хорошо… Подольше бы продлилось такое спокойствие.
— Не накаркай.
— А? — удивленно распахнул глаза юноша.
Эанор немного стушевался: сам же ругал мужа за просторечные словечки.
— Не накличь беду.
— Я же не ворон, — Арис фыркнул. — Идем-ка отдыхать, Эно, оставим этих влюбленных наедине.
Вампир подхватил супруга на руки и увлек в спальню.

Визит младшей ветви прошел мирно, чародеям вручили копию родового кодекса и пообещали копии всех необходимых для библиотеки молодого рода книг, что очень обрадовало обоих: сами бы они библиотеку собирали еще долго. Риад же в свою очередь обязался привезти из очищенных земель рода когти виперр для родичей и пару камешков покрасивее, для светильника в детскую.

Время шло странно-незаметно для Ариса, отмечаемое лишь взрослением сына да сменой времен года. Даже ежегодные праздничные балы теперь не казались вехами. С них лорды Леанн торопились уехать первыми, ведь дома ждал непоседливый ребенок, очень быстро научившийся ползать, а потом и ходить. Правда, говорить пока еще не торопился, хотя и научился произносить «па», «Лан» «Сей» и «мия», последнее обозначало Хвостика. Сэйрис говорил, что он просто ленится, и не стоит пугаться. Но Арис все равно тревожился.
Яллин разродилась слишком рано, не доносив дитя положенный срок, но и с ней, и с родившейся девочкой благодаря исцеляющей тьме Ариса все было хорошо. Сэйрис не стал долго ждать, на второй день от рождения провел обряд кровного принятия, такой же простой и незамысловатый, как и обряд побратимства. Своей кровью он начертил на головке, грудке и животике младенца несколько символов нагатея, капнул кровью в ротик и нараспев прошипел клятву-подтверждение своего родства с ребенком. После чего Арис не спал двое суток, выхаживая горевшего в лихорадке ребенка, чуть не побил попавшейся под горячую руку палкой «проклятущего змея», но отошел, как только выздоровела малышка Наина.
Ланор на дочь смотрел со сдержанным опасением и любопытством.
— Такая мелкая. Интересно, станет ли она хорошей чародейкой?
— А когда это становится понятным? — заинтересовался Арис.
Пока что было ясно только одно: у крохи глазенки, как у ее папочки — чистый алый свет без возможности различить зрачок и радужку. Ланор сказал, что это, несомненно, дар Госпожи — способность видеть скрытое.
— Она пока слишком маленькая. Посмотрим через месяц.
В середине весны, когда малышка немного окрепла, все семейство собралось в путь. Вернее, детей, вещи, Ариса, Хвостика, Ланора и Сэя вместе с телохранителями-людьми перенесли в эрентийское поместье порталом, а Эанору с вампирами пришлось отправиться туда с караваном из двух фургонов своим ходом.
— Цветочек, это твой шанс показать себя хозяином дома, — посмеиваясь, напутствовал любимого супруга лорд. — В поместье свой штат слуг, и немалый, командуй им по своему разумению.
— Да, лорд муж мой, — Арис мысленно пообещал себе, что Эанор не будет разочарован.
— Буду очень сильно скучать, — Эанор привлек его к себе, целуя.
— Мы увидимся через четыре дня, — утешил его Арис. — Но я тоже буду думать о тебе все это время. Будь осторожен в пути.
— Хорошо, мой цветок.
Прежде чем уехать, Эанор порталом вызвал в трианнский дом дневного управляющего поместьем и представил его своему супругу, велев передать управляющему-вампиру и прочим слугам, что приказания младшего лорда должны выполняться неукоснительно. С тем и распрощались, чтобы встретиться уже там.
Четыре дня у Эанора тянулись долго, он успел полетать, отоспаться, поесть, заскучать — а прошел только день. Казалось, возницы уснули на козлах, а лошади едва плетутся, хотя фургоны катились по дороге с изрядной скоростью. Вампиры-телохранители спокойно спали во втором фургоне, пережидая день, а ему больше не спалось. Эанор выбрался на крышу, остро сожалея, что рядом нет Ариса, чтобы вместе с ним любоваться набирающей силу весной, нежно зеленеющими полями и перелесками. Он бы слетел, чтобы набрать охапку весенних цветов и подарить ее своему цветочку… А так цветы не сохранить, они увянут раньше. Но он обязательно это сделает в последнюю ночь перед приездом.
Наверное, его тоска по Арису была слишком сильна. Или просто их обоюдные чувства за два года укрепили тонкую нить их связи настолько, что на вторые сутки Эанор услышал тихий зов, то ли извне, то ли внутри своего разума. Словно голос Ариса повторял его имя. Вампир сосредоточился.
«Арис?»
«Ты услышал меня, Эно!» — в мысленном голосе жреца ясно слышалась радость.
«Что-то случилось?»
«Скорее, у тебя! Я почувствовал, что тебе плохо!»
«Я просто соскучился по тебе».
«Я тоже, Эно. Осталось чуть больше двух дней, да? Я очень жду тебя. Все ждут, но я сильнее».
Это детское желание выделиться даже заставило Эанора улыбнуться.
«Два дня. У вас все хорошо?»
«О, да! Хотя ты и посылал распоряжение о подготовке поместья, похоже, за долгие годы слуги привыкли к тому, что никто не проверит их работу, — юноша воинственно фыркнул. — Я навожу порядок и думаю, тебе тотчас прибегут жаловаться на мою жестокость».
«Построй их там всех, как солдат на плацу».
«Это не в моем характере, ты ведь знаешь. Но мне приходится быть жестким. Это выглядит, словно меня проверяют на соответствие титулу».
«А так оно и есть».
«Что ж… Я оправдаю ожидания. Но только твои».
«Я верю в тебя, мой цветок».
«Люблю тебя. А теперь поспи. Мысленная связь выматывает, я не хотел бы тебя сильно утомлять».
Эанор зевнул, хотел сказать, что все в порядке, но задремал раньше. Он так и проспал до самого вечера, так что телохранители, вылетевшие размяться, несколько сконфузились, увидев лорда уже не спящим и снаружи. Эанор ничего не сказал, — они отрабатывали свой привычный график. Телохранители, конечно, уже знали, что их лорд — почти легенда, вампир, который может жить под светом солнца и не сгорать. Но только на уровне слухов: как ни запрещай, а слуги все равно болтают, тем более люди. Сам Эанор никакой ясности не вносил, улыбался и делал вид, что его это не касается. Разгадать, правда ли эти слухи, или чего только людишки не напридумывают, вампиры не могли просто в силу физиологических причин. Да, у них был короткий период сна, почти как у сумеречных, именно из-за этого они выбрали стезю телохранителей. Но все равно им приходилось засыпать с восходом, а просыпаться на закате. И что там лорд в жаркий полдень делает, они понятия не имели. Может, загорает, вон у него кожа какая, совсем потеряла былую бледность, присущую всем вампирам.
Эанор отлетать далеко не стал, чтобы не тревожить верную охрану, сидел на крыше фургона. Очень хотелось снова поговорить с Арисом, но он сдерживался, памятуя о том, что мысленная речь выматывает. У его возлюбленного цветка и без того забот полон рот, наверняка он и так устает. Дети, хозяйство, проверки на прочность младшего лорда. Ему придется сделать вид, что Арис ни о чем не говорил, чтоб не умалить его заслуг. Хорошо хоть, Сэй и Ланор с ним. На них Эанор мог положиться. Это было внове. И — что немаловажно — весьма приятно. Кто-то может прикрыть спину. Удивительно.

Каким бы долгим ни показался Эанору путь, он все же подошел к концу. Ухоженная дорога пролегала мимо распаханных полей, садов, похожих на ароматные облака, улегшиеся отдохнуть на замершую в ночи землю, небольших хуторов и крупных деревень, в которых делались краткие остановки, чтобы и возницы, и лорд с сопровождающими могли перекусить, люди — в тавернах, вампиры — в донорских отделениях при оных.
«Наконец-то увижу мужа», — мечтал вампир.
Он все же нарвал цветов уже неподалеку от поместья. Самых простых, полевых: весенних купавниц, лилейника, еще только выбросившего бутоны, но пока не распустившегося, он раскроется в воде и будет стоять долго, пока не расцветут все бутоны. Отыскал и дикий степной мак, тоже едва успевший показать алые клювики лепестков из мохнатых бутонов. И, конечно же, не устоял перед ирисами, которых на заливных лугах расцветало целое море, от белых до черных.
Арис вышел встречать, сразу же был одарен букетом. И поцелуем.
— Эно, любимый! — Арис горячо ответил на ласку, потом зарылся лицом в цветы. — Какая красота! И маки! Ирисы! Лилии!
— Все для тебя, мой цветок.
— Я соскучился. Очень, — Арис посмотрел так, что стало ясно: ни о каких делах в ближайшие сутки речи не будет.
— Я тоже. Идем… отдыхать. Я устал.
— Я искупаю тебя. Сильно устал? — чуть лукавая улыбка тронула губы юноши.
— Сутки проваляюсь!
— Сэй и Лан пообещали, что за детьми присмотрят сами. С остальным я уже справился, и теперь только твой.
Эанор подхватил его на руки и понес в спальню. На долгие разговоры не были настроены ни один, ни второй. Как и на долгие прелюдии. Да, собственно, они и до постели не добрались, накинувшись друг на друга прямиком в купальне, на ступенях роскошного бассейна из искристо-фиолетового глимерита.
— Я так скучал, — выдохнул Эанор. — Не представляешь. Сожрать тебя готов.
— Это взаимно, — рассмеялся Арис, наклоняя голову к нему и убирая с шеи вампира мокрые прядки.
Тот с радостью подставил ему шею.
— Скучал по твоим укусам.
Арис удивлялся сам себе: он ведь не вампир, и кровь ему не нужна. Но проигнорировать это предложение не мог, жажда впиться в эту сильную шею, прокусить кожу, ощутить вкус крови на языке, возникала только в тот момент, когда он улавливал желание Эанора. И с такой же радостью он подставлял свою шею, притягивал голову мужа, сходя с ума от двойственных ощущений.
— А вроде бы почти год в браке, — пробормотал Эанор, переводя дыхание.
— Это имеет значение?
— Ну, говорят, что с течением времени страсть слабеет.
Арис пожал плечами: он не особенно понимал, что такое эта страсть. Он и любовь-то воспринимал по-своему, на уровне догадок и намеков. «Искры в крови» — вот и все его определение любви. С Эанором этих искр было — хоть по небу рассыпай. Он принялся за прерванный вспышкой желания ритуал помывки мужа, размазывая по мокрым волосам мыльный состав с легким запахом яблок.
— Я так счастлив, мой цветок. Я наконец-то дома. И могу обнять тебя.
Арис поцеловал его в плечо и отфыркнулся от пены.
— Потри мне спину, пожалуйста.
— Ага, поворачивайся.
Арис оперся о покатый бортик бассейна и прогнул спину таким движением, что терпения у Эанора хватило очень ненадолго. Это не смутило ни одного из них. В конце концов, они заслуживали отдых, а каким он будет — дело десятое.

До кровати оба добрались хорошо, если к обеду.
— Я прикажу подать обед в нашу гостиную. Не хочу сейчас одеваться и куда-то идти, — Арис замотался в покрывало и дернул витой шнурок колокольчика.
— Ага. А я хочу просто выпить кого-нибудь и заснуть.
Управляющий поместьем еще с момента, когда лорд Леанн вернулся в Трианн и озаботился делами рода, подобрал ему новых доноров. Старых пришлось распустить, ведь люди безболезненно могли отдавать свою кровь лишь до определенного возраста, а все те, кто оставался в поместье после исчезновения Эанора, уже перешагнули этот порог. Вассальную клятву у них должен был принять сам лорд, что ему и пришлось проделать с теми двумя парнями, которых привел управляющий.
— Есть еще шестеро, милорд, — напомнил он.
— Ведите. Покончим со всем разом.
— Я проверил их. Все здоровы и пришли без принуждения, — тихонько заметил Арис, которому все же пришлось одеться и выйти в гостиную хозяйских покоев. Он, как всегда, устроился на подлокотнике кресла рядом с Эанором, ничуть не смущаясь присутствием при его трапезе.
— Хорошо, — вампир осматривал будущую еду, выбирая. Управляющий отчего-то выбирал только мужчин, хотя уже давно известно, что женщины переносят укусы легче и восстанавливаются быстрее. Интересно, с чем это связано? Надо бы расспросить. И приказать найти еще как минимум шестерых, в поместье достаточно много вампиров, а вот штат доноров мал. Казна рода не обеднеет от заботы о собственных вассалах. К тому же, здесь, в провинции, расценки на услуги доноров несколько иные, дешевле, нежели в столице. Надо бы поручить это Арису.
Он спросил у юноши, не желает ли тот заняться отбором, заодно получше узнает земли, где им предстоит жить большую часть времени года. Арис согласился с радостью, Ланор по его просьбе открывал портал в трианнский дом, и они провели в него любимого жеребца Эанора по имени Дым и Арисова Рубина.
— Здесь тоже хватает дел лорда, — пояснил Эанор.
— О, я это уяснил с первых минут, — с некоторой долей яда высказался юноша. — Боюсь, мне придется извлекать тебя из завалов бумаг каждый день, чтобы напомнить о крови насущной.
— Придется. Но опыт у тебя уже есть.
Арис кивнул. Может быть, позже он расскажет, как нелегко пришлось в эти четыре дня. Но, скорее всего, нет. Он переломил сопротивление слуг, несмотря на свою мягкость, сумел взять верный тон и заставил себя уважать. Возможно, когда-нибудь его и полюбят эти люди и вампиры, как в трианнском доме. Но сперва им придется привыкнуть к безоговорочному подчинению.
— Как дети? Все в порядке?
— Все отлично, Мирта уже ловили в кухне, подвале и на конюшне, — отчитался юноша, пряча улыбку. — Наина, хвала Тьме, перенесла портал легко.
— Как его обезопасить?
Арис вздохнул.
— Ланор навесил на него следящий маячок, мы сразу узнаем, если ему будет грозить опасность, где он.
— О. Это хорошо.
— Как сказать. Задать параметры «опасности» пришлось в самых широких пределах, так что покоя, сам понимаешь, нам не было.
— И как долго это продлится?
— Лет до пяти. Но я сужу лишь по себе.
— Облазает все и успокоится, может быть?
— Надеюсь на то. Или же… отыщет своего вампира, — улыбнулся Арис.
— Если у меня в подвале сидит какой-нибудь вампир на цепи, зовите меня сразу же, посмотрю.
— Я имел в виду иное.
— Я понял, — Эанор рассмеялся.
— Что ж… В спальню, или останемся тут?
Эанор прихватил блюдо с фруктами и утянул мужа снова в постель. Отдыхать и набираться сил для новых дел.

Из предсказанных Госпожой спокойных двадцати лет минуло два года.

Конец второй части
_____________________________


Часть III. «Яд»

Глава первая


Пять лет спустя

Кабинет принца Никелеона мог показаться пустым, но это было не так. Лорд Кирин Гарт, окопавшийся в кресле, придвинутом очень близко к камину, мог показаться спящим, но это тоже не было правдой. Внутри, под маской спокойствия, лорд кипел и бушевал. Правда, наружу эти чувства не вырывались, тем более что глаза Кирин не открывал. Иначе в полированном камне каминной отделки отражались бы два яростных алых огня.
Злился лорд не просто так. У его гнева была веская причина: из Полисса прибыл один из глубоко законспирированных шпионов. И привез весьма тревожные новости. Как и полагалось, информация была доведена до ведома ее величества. Королева Алатия же, вместо того, чтобы внимательно обдумать, заявила, что это чушь, и мир с Полиссом достаточно крепок, чтобы не обращать внимания на внутренние дрязги соседей.
— Идиотка! Человеческая идиотка! — Кирин шипел как сотня змей.
К счастью, он успел обуздать свои чувства и навесить на лицо маску спокойствия прежде, чем в кабинет вошли Нике и Лорель. Хотя для них бушующий в душе любовника и супруга ураган тайной не стал — слишком хорошо оба его знали.
— Что случилось, Кир? — Нике сел рядом и осторожно принялся распускать косу советника.
— Эту идиотку пора прикончить, вот что.
— Мы не можем, Кир.
— Мои люди убрали лорда Эшеньяна. Его наследник казнен за убийство человеческого ребенка, — Лорель устроился на краю стола, с деланым равнодушием перелистнул несколько страниц ежедневника, лежащего рядом. — Больше кровных родичей у королевы нет. Только Нике.
— Значит, остается только ждать. Но отказаться отслеживать ситуацию там, где уже была война…
Принц медленно пропускал пряди серебристых волос сквозь пальцы, обдумывая информацию. И так, и так выходила палка о двух концах: уничтожь королеву сейчас — взбунтуются люди, оставь ее в живых, и повлиять на ситуацию в случае угрозы новой войны будет невозможно.
Все, что мог сделать он сам, и что делал по мере своих сил — оттягивать развитие конфликта в Полиссе. У него была своя сеть шпионов, от торговых гильдий до магических орденов. И, конечно же, слуг при дворе и завербованных дворян. Но насколько сильно его влияние там, чтобы не допустить эскалации напряжения как можно дольше?
— Если там грянет война, докатится и до нас.
— В этом нет никаких сомнений, — все еще зло подтвердил Кирин. — Мало того, я считаю, что наследник Фенет, став королем, вполне способен объединить враждующие стороны и натравить их на Энрат.
— И что предлагаешь делать? — уточнил принц.
— В том и проблема.
Вампир поднялся. Хотя Нике не успел выпутать пальцы из его волос и больно дернул, Кирин не повел и бровью. Заходил по ковру, вынуждая принца развернуться и следить за собой.
— Я не знаю, что можно сделать в этой ситуации. Алатия кажется отстранившейся от жизни. Лекари уверили ее, что изменения в ее организме необратимы, и дитя она зачать не сумеет. Они, правда, говорили еще, что исцелить королеву мог бы темный целитель…
— Но если мы попросим его, о нем узнают. Да и он может не справиться.
— Нам и не нужно его просить, — фыркнул Лорель. — Нам ведь нужен конец людской династии Ллевеньян, а не ее продолжение.
— Что, если он сам решит ей помочь? — нахмурился Нике.
— С чего бы вдруг? — хмыкнул Лорель.
— А с чего он внезапно год назад завел приятельские отношения с леди Амелл? — скрипнул зубами принц. — А месяц назад она родила.
— Он же не безвольный инструмент воли Госпожи. Впрочем, если хочет испортить себе жизнь и уничтожить свою семью — пусть лечит королеву. Узнает, что такое людская благодарность.
— Я думаю, его стоит предостеречь.
Лорель посмотрел на мужа, вздохнул. Кирин свое отношение к юному Прекраснейшему не менял никогда. Даже если тот творил что-то странное и с точки зрения обычной логики малообъяснимое. Кирин жрецу благоволил и относился, наверное, как добрый дедушка к пока еще малоразумному внуку. В отличие от Никелеона, который временами хотел Ариса придушить, временами — расцеловать.
— Хорошо, попытайся. Если получится, будет прекрасно.
— Оставим Ариса в покое. У нас пока иная тема, и я продолжаю утверждать, что с Алатией нужно кончать поскорее. Не думаю, что все наши усилия смогут еще минимум двадцать-двадцать пять лет удерживать Полисс на грани войны.
— Что ж, слегка поторопим… кончину дорогой родственницы. Или отстранение ее от трона.
— Твои предложения, Лорель? — Никелеон переменил позу, улегся на кресло поудобнее, что значило — его настроение потихоньку исправляется.
— Просто ее убрать. Я давно это говорю.
Кирин молча вернулся на кресло, присел на край и сгорбился, упираясь локтями в колени. Кажется, он устал. Ото всего. Говорят, что именно вот такая усталость гонит вампиров перед рассветом на крыши и открытые площади. Его обняли с двух сторон, крепко и нежно.
— Что с тобой?
— Кир, тебе нужно отдохнуть.
Кирин молча позволил делать с собой все, что угодно, подставляя губы под поцелуи, даже отвечая на них, но душу словно присыпало пеплом после того, как отгорела ярость.
— Что с тобой? — Лорель ласково заглянул в глаза супруга.
— Должно быть, в самом деле, устал, — вампир опустил голову на его плечо, чувствуя спиной тепло тела Нике. — Не знаю.
— Тебе надо отдохнуть. Поспать. Ни о чем не думать.
— Это нереально, — бледно усмехнулся Кирин. — Ко мне стекается сейчас большая часть донесений из Полисса и приграничья.
— Я займусь, — кивнул Лорель.
— Будто у тебя мало своей работы, — проворчал его муж.
— Своей немало, но ты выгораешь на глазах.
— И нам это совсем не нравится. Кир, мы не можем тебя потерять, — принц поцеловал его в ухо, словно ставя точку в своих словах.
— Я снова воодушевлен и почти готов работать.
— Нет. Ты будешь отдыхать. Моим произволом у тебя отпуск, — заявил Никелеон.
— Вот как? И до каких пор? — Кирин вскинул бровь и всем видом постарался дать понять, что не приветствует вот такое насильственное выпихивание его на отдых.
— Пока я не скажу обратного, — принц легко куснул его в плечо, распустив шнуровку сорочки и оттянув кружевной воротник.
Это всегда срабатывало, помогло и сейчас. Тело Кирина иногда было умнее хозяина. И когда это самое тело принимались ласкать, мозг Кирина уходил на покой. Тело хотело оказаться распятым между любовником и мужем, обездвиженным и неспособным решать за себя. И ему давали это, позволяя полностью положиться на тех, в чьих руках он терял себя.
После секса думать ни о чем не получалось. Он легко соскользнул в сон, достаточно глубокий и спокойный, чтобы не реагировать на тихий разговор принца и Лореля.
— Мне страшно, Нике. Страшно потерять его.
— Все будет в порядке, Лори. Ему просто надо отдохнуть.
— Нужно отправить его подальше от Трианна.
— И есть идеи, куда именно?
— Есть. Но совершенно безумная.
— Пусть едет в Эрентиаду. Пообщается с Прекраснейшим вне придворной мишуры.
Принц взглянул на Лореля так, словно не мог поверить услышанному.
— Что? Куда?
— Я серьезно, Нике. Я могу ошибаться, могу превратно понимать, что движет Киром, но я вижу, как он буквально молодеет рядом с Арисом, с каким энтузиазмом он выспрашивает его о детях. Может быть, это именно то, чего ему так не хватало? То, от чего он отказался ради близости к нам?
— Дети? Ладно… Отправим его к этим детям.
Лорель проницательно взглянул в лицо своего возлюбленного и сюзерена, улыбнулся:
— Ты ревнуешь. Поверь, не стоит. Вспомни, как убеждал меня семь лет назад.
— Я не ревную, Лори, я волнуюсь за него.
— Я тоже.
Семь лет назад они с Кирином отдали друг другу свой яд. Иногда Лорель не мог отделаться от мысли, что зря позволил супругу это сделать. Иногда ему казалось, что будет хорошо завести избранницу, из какого-нибудь младшего рода, чтоб для нее честью был уже даже статусный браслет и то, что рожденные ею бастарды будут приняты в род Малисс-Гарт. Но Кирин упрямо твердил, что ему этого не надо. Лорель ему не верил. Об этом стоило поговорить и с принцем. Добавлять лучи к их любовной звезде без его ведома было бы самой настоящей изменой. Но это будет потом, когда Кирин отдохнет.
— Ты сопроводишь его? — Никелеон вырвал Лореля из нелегких и болезненных мыслей.
— Что? А, да, конечно. Заодно сам взгляну на поместье Леанн.
— Но не задерживайся надолго, без вас обоих мне будет куда труднее.
— Вернусь как можно быстрее, Нике.
Принц поднялся с кресла и потянул его, заставляя встать. Как и всегда, одного раза близости ему не хватило, как и самому Лорелю. А вот то, что Кирин уснул, очень ясно говорило о его усталости и выгорании. Лорель прижался к принцу, не переставая коситься на спящего мужа.
— Пусть спит, я не хотел бы его тревожить, — прошептал Нике, отводя голову к плечу и заставляя этим обратить внимание Лореля только на себя.
Тот кивнул и поцеловал своего принца, забывая обо всем на свете. Нике редко позволял себе расслабиться настолько, чтобы отдаться. Но сейчас он сам лег спиной на стол, благо, бумаг на нем почти не было.
— Мой принц, — проурчал Лорель.
Нике оперся пятками о край стола и выгнулся навстречу весь, светя несытым взглядом.
— Давай, Лори, ну?
Лорель позволил себе немного полюбоваться, прежде чем вошел в это тело, столь желанное. Длинные сильные ноги тотчас притянули его, заставляя дойти до конца, вжаться так, чтобы не осталось даже воздуха между ними. Нике закрыл глаза, замирая на долгие секунды. Потом хрипло вдохнул и приказал:
— Двигайся.
Лорелю казалось, что он воочию видит солнце. Белая кожа Нике блестела от испарины, колечки в сосках манили схватить их, потянуть, вынуждая выгибаться, вырывая из груди вампира очередной стон. Лорель не отказал себе в таком удовольствии. Нике закинул руки за голову, приподнялся, опираясь на них, запрокидывая отягощенную косой голову назад, застонал так, что от одного звука можно было кончить. Но Лорель все-таки сумел сдержать себя еще ненадолго, прежде чем с хриплым стоном излиться. Только до того момента, пока не кончил Нике, забрызгивая семенем несчастный ежедневник, не успевший свалиться со стола, себя и полированное дерево. Лорель вышел из него, уселся на пол, переводя дыхание. Близость с Нике всегда, какую бы позицию он ни занимал, была фейерверком, безумием и самой сладкой пыткой. Больше ощущений было только в том случае, если к ним присоединялся Кир.
— Вот теперь я точно готов сгрести Кира — и на крыльях в поместье… Чтобы быстрее.
— Не стоит. Отправитесь дилижансом, чтоб не переутомляться. И помни, что я буду очень тебя ждать.
— Я вернусь быстро, Нике.
— Хорошо. Теперь унеси Кира в спальню. И ложись отдыхать тоже. Я еще поработаю над документами.
Лорель кивнул, поднял супруга на руки и унес отдыхать. Никелеон остался, привел в порядок рабочий стол, себя, оделся и сел, придвинув стопку бумаги. Нужно было отбросить все личное и заняться делами, хотя витавший в кабинете запах страсти и семени не особенно помогал сосредоточению. Пришлось открыть окно, чтобы проветрить. За плотными портьерами и толстыми ставнями благоухала летняя ночь, на горизонте лиловыми всполохами сверкали зарницы. Принц щелкнул пальцами и негромко проговорил, не поворачивая головы:
— Пусть в пищу ее величеству начинают добавлять состав номер три. По две капли в сутки.
Что-то прошелестело и все стихло.
Этот приказ он должен был отдать еще не сейчас, но ради спокойствия своих любимых можно немного поторопить время. Ненамного — две капли это не пять, яд будет накапливаться в теле человечки долго, лет пятнадцать. И лекари не смогут определить его, что радует. Маги, впрочем, тоже. Смог бы темный целитель, но Никелеон знал, что Арис, несмотря на свое доброе сердце, не станет лечить королеву. Хотя он мог бы быть и осмотрительнее, не высовываться со своим даром.
Постепенное продвижение в народные массы идеи, что Прекраснейшие были, может, не такими уж и чудовищами, шло. Но нужно было быть крайне осторожными. Мальчишка! Эти пять лет прибавили принцу седины в его волосы. Одна вспышка оспы два года назад чего стоила. Да, благодаря Арису умерли десятки, а не сотни и тысячи, как могли бы. Но все равно, он мог бы быть и поосторожнее. Вампирам Никелеона пришлось прибавить к жертвам болезни еще пять жизней — тех, кто обратил на странного юношу слишком пристальное внимание. И успеют ли они в следующий раз предотвратить распространение слухов — Тьма ведает. И, Свет его побери, это был крохотный городок! А что, если эпидемия начнется в том же Кронгарде, в Трианне, в Либеччи?
— Да не приведи Тьма…
Иногда принц склонялся к мысли, что с некромантами работать гораздо проще. Ты им деньги, они тебе услуги. Прекраснейший же и его храмовники, если верить историческим хроникам, существовали на добровольные пожертвования и были в основном аскетами, ведомыми велениями дара и Госпожи. Но возродить Храм все равно хотелось. Может, зачтется за Гранью? Хотя о смерти Никелеон не думал вовсе. У него впереди была целая жизнь. И он собирался прожить ее как можно более полно.

Явление двух вампиров неожиданностью не оказалось — предупреждение с просьбой принять лорда Гарта в гостях пришло заранее.
— Ну не отказывать же, — мрачно сказал Эанор.
— Он не нравится тебе? — уточнил Арис.
Сам он затруднялся в определении своего отношения к этому вампиру. Может быть, более близкое общение расставит все на свои места?
— Нравится. Но этот неожиданный визит…
Арис только кивнул. В кругу семьи, рядом с родными, он спокойно разговаривал и даже достаточно многословно. Но стоило рядом оказаться чужаку, как он замыкался и старался не раскрывать рта без особой надобности.
— Что ж, пусть поживет. Любопытно, что ему нужно.
Так сложилось, что Эанор занимался управлением ленными землями, финансами и вложениями, а вот Арис принял на себя дела поместья, и здесь, и в Трианне, и приморского, о котором Эанор вспомнил лишь на пятое лето после своего освобождения. Тот дом требовал весьма глубокого ремонта, практически полной перестройки одного крыла, но Арис лелеял мысль, что следующим летом они уже смогут отправиться на побережье и вволю погреться на летнем солнце и горячем песке. Сейчас он то и дело уходил порталом туда, но только затем, чтобы проследить за ходом работ.
Арис приказал приготовить для гостя уютные покои, где его не потревожат дети, вездесущие и норовящие влезть во все щели.
— И объясни детям, что гостя тревожить нельзя, — добавил Эанор.
— Хорошо.
— Но сейчас мы должны встретить гостей вдвоем.
Арис кивнул. Переодеваться не было нужды, это ведь не они в гостях. Хотя Эанор все же заплел ему косу вместо домашнего хвоста и попросил сделать то же для него. К полуночи они вышли в холл поместья. Как раз вовремя: управляющий отпер двери, а к ступеням подкатил крытый экипаж, намного уступающий комфортностью фургонам и даже дилижансам.

Кирин за время пути немного пришел в себя и уже не выглядел таким погасшим. Выбрался, поклонился хозяевам поместья.
— Доброй ночи, — поприветствовал Лорель, выбираясь следом.
— И вам, милорды, — Эанор предложил им войти.
— Тэра, Илна, — из шеренги слуг тут же выступили две названные Арисом вампирши. — Проводите лордов в приготовленные для них покои и помогите привести себя в порядок.
— Прислать вам ужин в комнаты? — осведомился Эанор.
— Не откажемся, лорд Леанн, — согласился Лорель.
Кирин больше молчал, только на встревоженный взгляд Ариса ответил слабой улыбкой. Когда гости удалились в предназначенные им покои, жрец заметил:
— Ему нужна помощь.
— А что с ним?
— Пока не знаю.
— Идем, после ужина разберемся, что и как, — кивнул Эанор.
Гости выбрались из своих покоев, когда привели себя в порядок и поужинали. Спустились в гостиную, где слуги уже устроили удобные для всех кресла, а для нага — гнездо с меховыми подушками. Оба вампира выглядели не слишком хорошо, дорога их утомила. Хотя, как сказал лорд Малисс, они проделали путь в обычном дилижансе, и лишь от последней крупной станции ехали в экипаже, иначе все было бы куда печальнее.
— У вас очень уютный дом, лорды Леанн, — Лорель был любезен и мил, улыбаясь почти безостановочно.
Это-то и настораживало. Арис ясно видел, что за этими улыбками лорд прятал страх за супруга и нежелание оставлять его в одиночестве. Но, как он сам заметил, следующей ночью он покинет эрентийское поместье и вернется назад. Пока что Лорель просто мило улыбался и что-то болтал. Пару часов спустя гости отправились отдыхать, несмотря на то, что до рассвета было еще далеко.
— Завтрашние планы не меняем? — Арис воспользовался тем, что остались только свои, и перебрался на любимое место.
— Нет, не меняем. Не думаю, что гость сильно помешает.
— Гость будет сладко спать, — улыбнулся Арис.
Они намеревались совершить конную поездку и встретиться с эр-Леаннами. Риад и Элисанна тоже проводили лето в маленьком поместье в Виардинских холмах. От Эрентиады это было не слишком далеко, тем не менее чародеи пользовались портальным амулетом, чтобы преодолеть это расстояние за считанные мгновения. Встречались в давно облюбованном для пикников и прогулок месте на берегу небольшого озера. Эр-Леанны обещали взять маленького наследника ветви и передать его на две недели под опеку старших родичей. Так и малышу Дарию было не скучно, и у Мирта с Наиной появлялся еще один товарищ для игр, и снова беременная Эли могла немного отдохнуть.
— Хорошо, тогда прогуляемся.
— Уверены, что трое мелких исчадий Тьмы не разнесут поместье? — лениво хмыкнул Сэйрис.
— Одному пять, второй четыре, третьему три с половиной, — напомнил Эанор.
— Это не помешало первым двум завалить сенной сарай неделю назад.
Арис одновременно и хмурился и усмехался. Маленькие шкодники умудрились подбить на шалость детей конюха и поварихи, те достали кое-какие ингредиенты… В итоге опорные столбы сенника словно древоточцы сожрали. Строение рухнуло, и хвала Тьме, что не на мелких засранцев.
— А за ними троими будете присматривать сами.
— О, будто вы воздержитесь от попыток повоспитывать детей.
Эанор рассмеялся.
— Я воздержусь.
Конечно, он уже потихоньку начинал обучать Мирта тому, что полагалось знать будущему лорду. Но знал также, что и Арис учит его тому, чему его самого обучала Госпожа. О том, как Мирту удастся совмещать роль наследника рода и Прекраснейшего, пока даже думать не хотелось. Однако в том, что касается воспитания как такового, Эанор участия не принимал. И к Мирту относился достаточно ровно. Благожелательность и участие — большего не требуется. Воспитанием занимались Сэйрис, что было ничуть не удивительно, и Арис — и вот это как раз удивляло. Ланор, как и Эанор, несмотря на кровное родство с Наиной и то, что некогда воспитывался в обычной семье, особенным рвением в этом не отличался.
— Не люблю детей, — коротко пояснил он. — Вот немного подрастет, проклюнется чародейский талант — тогда и буду учить.
Так же как и Эанор, он испытывал к дочери теплое расположение, не более. Не отказывался брать на руки, заплетал пока еще куцые беленькие косички, но не сходил с ума от любви к ребенку. Наина к отцу и сама не очень тянулась, видимо, понимала что-то. Вот Мирт родителей не разделял, одинаково относясь к Арису и Эанору. Даже при том, что их отношение разнилось. Отчего так — сказать никто не брался.
— А уж когда их четверо будет…
— Четверо? — удивился Ланор.
— А я не говорил? Элисанна ждет ребенка.
— Бедный Риад.
— Он только счастлив. Мечтает о дочке, чтоб было кого баловать.
Ланор хмыкнул, пожимая плечами.
Они разошлись отдыхать, ведь хозяевам предстояло подняться довольно рано, чтобы успеть и делами заняться, и ребенка забрать.


Глава вторая


Едва отгорел закат, лорд Малисс собрался в обратный путь, не дожидаясь, пока хозяева дома вернутся. Хотя вежливее было бы оповестить их о своем отъезде, ждать он не мог. Кирин все скажет сам.
— Что ж, оставляю тебя на попечение Леаннов… — вздохнул Лорель.
— Не переживай, со мной все будет в порядке. Но наш принц прав, мне, наверное, стоит отдохнуть подальше от политики и подковерной грызни.
— Это несомненно. Но мы будем скучать без тебя.
Кирин обнял мужа, поцеловал и отпустил.
— Иди, тебе нужно успеть добраться до станции и сесть на дилижанс. И береги Нике.
— А ты — береги себя, Кир. Это главное.
Кирин проводил взглядом экипаж и устроился в принесенном слугами кресле прямо на террасе первого этажа. Идти куда-то еще не хотелось, он всей душой впитывал покой этого места и только полчаса спустя развернулся на звонкие детские голоса, донесшиеся откуда-то с заднего двора или со стороны конюшен. Оттуда вскоре показались хозяева дома верхом на лошадях. В седлах перед ними сидели дети.
— Тише, шкодники, а то свалитесь, — смеялся Эанор, крепко придерживая Мирта и Дария. Арис вез Наину.
— Добрый вечер, лорд Гарт.
— Действительно, добрый, лорд Леанн, младший лорд Леанн, — Кирин чуть поклонился.
— Арис, милорд, — намекнул юноша, легко спрыгивая с седла и снимая девочку, помог супругу спустить мальчишек. — Наина, мальчики, ступайте в детскую.
Мирт поманил детей за собой, играть вместе.
— Я буду рад называть вас по имени, Арис, — лорд Гарт улыбнулся, глядя, как старшие дети помогают младшему мальчику подняться по ступеням.
— Меня тоже желательно называть по имени, — усмехнулся Эанор. — Какие новости в столице? До нашей провинции все доходит медленно.
— Идемте в дом, — Арис передал поводья Рубина подоспевшему слуге и жестом пригласил гостя пройти внутрь.
В доме Кирин принялся пересказывать свежие сплетни. Правда, обошел умолчанием тревожные вести из Полисса, тем более при дворе их не обсуждали. Да и к чему тревожить это семейство? Леанны, обе ветви, от политики старались держаться подальше, на балах бывали редко, так что Безумного Лорда снова больше звали Затворником, обвиняя в том, что ни молодого супруга не пускает повеселиться, ни младших родичей.
— И вот всегда и во всем виноват я, — вздыхал Эанор, еле сдерживая усмешку.
Хотя это было неправдой, просто Риаду и его супруге светские приемы и балы успели поднадоесть за первые два года, когда они были вынуждены посещать едва ли не каждое мероприятие, чтобы заявить о себе. Сейчас чародеи предпочитали вплотную заниматься собственным леном и семейными делами, к тому же явно вознамерились обеспечить ветви многочисленность. Глава рода это только приветствовал.
 — А скажут… Скажут, что я — тиран, — Эанор веселился.
— Так и есть, уже говорят, — подтвердил Кирин, с наслаждением припадающий к бокалу с вкуснейшей ключевой водой. — Мол, маловато лорду Леанн показалось только мужа тиранить, так он еще и младшую ветвь основал, чтоб было над кем всласть поглумиться.
 — Какой ужас. Заявиться, что ли, всем семейством однажды на бал? Чтоб посмотрели, кто над кем еще глумится?
— Стоит ли терять время на дорогу, только чтоб дать очередную пищу злым языкам? Да и не поверят, сколько вас с Арисом видели, а до сих пор считают, что он с вами, Эанор, только из страха.
Арис участия в разговоре не принимал, он сидел на диванчике рядом с мужем, но на эту инсинуацию громко фыркнул. Потом извинился и отправился укладывать детей — летняя ночь короткая, а детям все же полагается ночью спать, даже Дарию, хоть он и вампир, но только на одну восьмую.
 — Однажды нам придется вернуться, — вздохнул Эанор.
Кирин понизил голос.
— Вы должны быть очень осторожны. В последнее время на Ариса обращают все больше внимания, даже несмотря на то, что он старается сдерживать свой дар.
 — Я понимаю. Но что я могу поделать с этим? — Эанор развел руками.
— Думаю, вам стоит уехать из Энрата. Ненадолго, лет на пять.
 — И куда же мы уедем? Разве что… К нагам?
— У вас ведь дружеские отношения с сешш Алгертом и послом Нагорья? — чуть обозначил улыбку советник. — Как и с послом Эреаты.
 — Да. И Арис давно хотел там побывать.
— Вот видите. А путешествовать надо неторопливо, вдумчиво, наслаждаясь красотами природы и всем таким прочим.
 — Непременно.
Почему бы и нет? Чем больше Эанор обдумывал эту идею, тем больше она ему нравилась.
Здесь, в Энрате, он оставлял прочный налаженный тыл. Лен приносил прибыль, пополнявшую банковский счет, поверенные могли прислать документы в любой момент: никто не отменял магическую почту. В случае острой необходимости он мог оставить Ариса и сына на Стража и некроманта. А если Сэйрис прав, то наги будут счастливы, если они обоснуются на несколько лет в восстановленном Храме Госпожи. А уж как будет счастлив Арис, который давно хотел побывать у нагов. Сэй ему уже все уши прошипел красотами Нагорья. Вот и посмотрит, полюбуется.
 — А каковы настоящие новости двора, лорд Гарт?
— Ваш супруг..?
— Будет укладывать детей еще с полчаса. Дарий вампир на восьмую часть крови, он засыпает с трудом.
 — Тогда слушайте, — вздохнул Кирин. Скрывать что-то он и не думал. Если грянет война, Эанор будет в первых рядах защитников Энрата — звание обязывает. Леанны не зря зовутся Стражами Границ.
 — Значит, снова надвигается война? — помрачнел Эанор.
— Король Тойво болен, группировки при дворе Полисса начинают подковерную грызню, но за принцем Фенетом стоит армия, и когда он придет к власти, недовольство своих противников он может перенаправить на наши границы. Последние мирные десятилетия позволили Полиссу нарастить силу.
 — И что мы можем сделать? — уточнил Эанор.
— Выстоять и отбить Энрат от чужих посягательств, как это делали Стражи Границ на протяжении последних трех тысяч лет, — Кирин повел плечом. — Остальное должны сделать мы. Проблема в том, что королева Алатия делает вид, что внутренние дрязги Полисса ее не касаются.
 — Ну… С ее стороны это разумно? Если будет война, она не хочет быть виновной.
Кирин усмехнулся: Эанор слишком далек от этого всего, чтобы понимать, что должна делать королева в таком случае.
— Оставим эту тему, я хотел бы хоть ненадолго забыть о политике.
— Хорошо. Поговорим о приятном. Как вам здешний воздух и степи?
— Великолепны, как и всегда в это время года. Я даже уже не жалею, что пришлось подчиниться его высочеству и отправиться отдыхать подальше от столицы.
— Надеюсь, вы довольны нашим гостеприимством? — продолжал Эанор.
— Род Леанн им всегда славился, и ваша семья продолжает древние традиции, — Кирину, похоже, иногда доставляло удовольствие дразнить собеседника витиеватыми фразами, не отвечая на вопрос прямо.
— Отрадно слышать сие, лорд Гарт, ваша похвала — достойнейшее признание искусству гостеприимства хозяев здешнего поместья, — Эанор тоже умел общаться так.
Взаимные завуалированные пикировки нравились обоим. В них не было яда, отравлявшего любое слово, сказанное на придворных раутах.
Вернулся Арис, который чуть сам не заснул в процессе укладывания детей.
— Устал?
— Не сильно, — мотнул растрепавшейся косой Арис. Улыбнулся Кирину, снова садясь на диван поближе к мужу.
— Много детей — это счастье, но утомительное.
— Но все же счастье? — лорд Гарт чуть подался навстречу, словно впитывая исходящее от жреца умиротворение.
— Как же иначе?
Эанор только хмыкнул, но возражать мужу не стал. Арис в последнее время ходил о чем-то задумавшийся, причем, мысли явно были не слишком приятные. Эанор пока что не спрашивал, ждал, когда муж сам созреет для разговора. Арис все равно никогда от него ничего не скрывал, не станет и в этот раз.
Жрец поднял на советника глаза, вызывавшие у вампиров тревожное ощущение своим серебряным светом.
— Что с вами случилось, милорд?
Лорд Гарт четко уловил момент, когда Арис призвал исцеляющую тьму, которая простерлась в его сторону двумя незримыми крыльями, окутывая и баюкая и тело, и душу.
— Простая усталость, лорд Леанн, простая усталость.
Невидимая тьма вонзалась в его тело острыми иглами, бритвенно-отточенными и оттого почти безболезненными клинками, что-то изменяя, отсекая или сращивая — понять было невозможно, только подчиниться и принять. Арис молча смотрел в глаза, не отводя взгляда и не позволяя это сделать Кирину. Когда все закончилось, советник с усилием выдохнул, чувствуя странную легкость во всем теле. Арис не стал даже спрашивать, лучше ли ему, только кивнул и улыбнулся легко и светло, словно говоря: вот теперь все так, как должно.
— Благодарю вас, — кивнул Кирин.
— Не за что.
Советник не мог отделаться от мысли: остается ли на лице жреца это умиротворение, когда он убивает? Нет, не убивает — отпускает души к своей Матери?
— Думаю, что теперь вернусь обратно в столицу…
Эанор позволил себе приподнять удивленно брови:
— Разве от его высочества прилетел вестник? — напоминая Кирину о приказе принца отдыхать, пока не позовет.
— Нет, но его высочество вестника не пришлет как можно дольше.
— Через три ночи начинается сезон охоты на лис, — заметил Арис. Сам он в живность не стрелял, просто наслаждался скачками по холмистым равнинам и ветром в лицо.
— О, — Кирин сразу оживился. — И вы устраиваете выезд?
— В обязательном порядке.
Глаза у Кирина горели огнем азарта.
— Не хотите ли выбрать для себя скакуна на этот выезд? — усмехнулся Эанор. — Эрентийские рысаки — лучшие в Энрате, это всем известно.
— Непременно, лорд Леанн, непременно.
— Ну, если у вас достаточно сил?..
— Достаточно!
Охоту Кирин любил страстно.
Арис не хотел упускать возможность полюбоваться на лошадей лишний раз, хотя в последние годы не изменял Рубину. Он бы не пошел сейчас: устал за день, но хотелось посмотреть на советника, который будет выбирать себе скакуна.
Огромный конезавод располагался в добротных каменных зданиях, утепленные конюшни были буквально напичканы магическими артефактами: от воров, для чистоты, от запахов, осветительными. Эанор не упустил возможности похвалиться, провел гостя по конюшне призовых рысаков, которых не выставлял на аукционы. Эти породистые кобылы и жеребцы были производителями, за ними ухаживали, пожалуй, лучше, чем за особами королевских кровей.
— Они великолепны, — Кирин был счастлив как ребенок в лавке со сладостями.
— А теперь можете выбирать себе лошадь по душе, — Эанор широким жестом обвел уже других, не менее великолепных красавцев с лоснящейся шерстью и густыми гривами, которых конюхи выгнали на огороженный двор. — Это все трехлетки, выезженные, обученные.
Кирин осмотрел всех лошадей, перегладил, чуть ли не облизал.
— Вот того, крайнего слева, — наконец, определился он.
Вороной с белыми чулками, с недобрыми вишнево-карими глазами, всхрапнул, словно понимая, что речь о нем, пошел боком, встряхивая гривой.
— Конюхи зовут его «Разбойник», — усмехнулся Эанор. — Но вы можете дать любое имя.
— Назову его Сахарок, — Кирин прищурился на коня.
— Лэй, Зар, седло и все прочее лорду Гарту, — скомандовал Эанор и отвел мужа к ограде загона.
Конюхи загнали остальных лошадей в стойла, вынесли сбрую.
— А он справится? — шепнул Арис.
— Если хочет получить друга, а не просто средство передвижения — справится, — Эанор не сомневался, что советник хорошо его расслышал и понял.
Арис залюбовался тем, как конь укрощает советника. Все жеребцы на продажу были выезжены, но такова натура этих рысаков: нового хозяина они всегда пробовали на излом, показывая норов. Кирин лошадей любил куда больше прочих живых существ, потому с Сахарком дружить принялся сразу и недрогнувшей рукой. Час спустя жеребец окончательно признал его хозяином, пошел ровной рысью, которой и славилась порода: летящей, нетряской, плавной.
— Молодец, Сахарок, какой же ты славный.
На новое имя жеребец отзывался тонким довольным ржанием.
— Поздравляю, милорд, теперь он ваш, — чуть склонил голову Эанор.
— Он прекрасен как… как рассвет. Наверное.
Тему рассветов и Эанор, и Арис обошли деликатным молчанием. Кирин внимание не заострял, гладил коня по шее.
— Когда вернетесь в столицу, коня мы проведем через портал, — сообщил вампир.
— Хорошо, это будет просто замечательно.
Арис зевнул, деликатно прикрыв рот ладонью.
— Цветочек, тебе нужно выспаться, — тут же заметил Эанор.
— Да, уже почти удалился. Прощу прощения, лорд Гарт, я вас покину.
— Конечно, не будем вас утомлять. Доброй ночи, Арис. Пожалуй, я тоже отправлюсь отдыхать, ночь была весьма насыщенной.
Эанор попрощался с гостем и отправился следом за мужем. Лорд Гарт остался в одиночестве уютной гостиной, не торопясь в постель. Хотелось обдумать и разложить по полочкам все, что произошло в эту недолгую, но полную событий ночь. Ему не мешали, слуги принесли воды и мяса и удалились неслышными тенями.
Итак, Прекраснейший что-то с ним сделал… Исцеление — не совсем то слово, которое требуется. Он словно вычистил и смазал начавший заедать запылившийся механизм, после его вмешательства заработавший, словно новенький. Что это было? О таком поведении жрецов Госпожи летописи вроде бы не упоминали. При том он даже не прикасался, просто смотрел. Глаза немного светились, в полусумраке гостиной это было особенно заметно. Любопытно. Кирин откинулся назад, отпил немного воды, принялся анализировать дальше. И после Арис не выглядел усталым. Да и вряд ли безумно обожающий мужа Эанор позволил бы ему гулять по конюшне, если бы знал, что после подобных сеансов лечения Арис валится с ног. Нет, жрец от исцеления даже не запыхался. Значит ли это, что эта сторона дара не отнимает у него сил вовсе? И знает ли он сам, что это такое? Впрочем, наверняка знает. Может быть, даже поделится этой мудростью. Пока Кирин здесь, наверное, стоит озаботиться долгими беседами со жрецом и записыванием узнанного. Чтобы не повторилась судьба знаний, погибших вместе с последним Прекраснейшим около восьмисот лет назад. Новому Храму понадобятся все знания, которые возможно получить.
Кирин вздохнул, сообразив, что уже долгое время сидит вот так, не шевелясь. Пора спать. Взглянул за окно, по светлеющему небу понимая, что скоро рассвет, а он едва не увидел его. Это и было странно — обычно он засыпал раньше, чем дыхание близкого рассвета касалось неба. Все-таки уже не мальчик, телу требовалось больше времени на отдых. Вот когда познакомился со своими любимыми Нике и Лорелем, тогда да, они могли едва не до самого восхода куролесить, только-только хватало времени добраться до спальни. А сейчас ему и спать-то не хотелось, усталости он не чувствовал. Однако пришлось напомнить себе, что отдых — важная составляющая здоровья.
Спать без Лореля и Нике оказалось странно. Никто не складывал на него тяжелые руки-ноги, не обвивался вокруг него, как лоза, запутывая вдобавок и волосы. В постели было чересчур много свободного места, что тревожило, кровать казалась бескрайней. Больше семисот лет он спал с кем-то, и редкие ночи проводил в собственной постели один — только когда заедали дела так, что становилось не до любви. Хотя первую сотню лет, пока не угомонился и не понял, что кроме Лореля и Никелеона больше никто не нужен, бывали в его постели и другие вампиры. Людей вот не было никогда, ни мужчин, ни женщин, а вампирши были. Спать с ними было приятно, но после огненных ласк Нике, после жарко отдававшегося Лори это все казалось пресным. Как вода — жажду утолит, но не насытит так, как кровь. Сейчас сон был беспокойным, пока Кирин не докатился до стены, уткнулся в нее и успокоился.

Разбудил советника взгляд. Кто-то был в спальне, тихонечко стоял и рассматривал его. Взгляд не нес в себе зла, только любопытство. Кирин незаметно вдохнул, стараясь вычленить запах визитера и едва не выдал себя, различив его: тоненький, нежный аромат ночных фиалок и — как ни странно — острая нотка запаха, присущего змеям и нагам. И он определенно уже слышал этот запах в доме. Но вспомнить, кому именно он принадлежал, так и не смог. Пришлось открывать глаза.
Девочку звали Наина, он вспомнил имя сразу. У нее были очень странные глаза — сплошное рубиновое сияние. И волосы, похожие на свежевыпавший снег — белые, с искрой. Совсем не такие, как у ее отца, скорее, как у его партнера-нага.
— Привет, — неловко сказал Кирин.
— Здравствуйте, — Наина выговаривала слова очень четко для своих лет, со звонким раскатистым «р», и очень правильно: — Вам хорошо спалось, лорд Гарт?
— Да, юная леди. А вам?
— Я давно встала, — она улыбнулась. — Но спасибо, хорошо. А вы очень красивый.
— О? Спасибо…
Как выпроводить девочку из спальни, Кирин не мог сообразить. Он привык спать обнаженным, и теперь только легкое покрывало было его защитой от детских глаз.
— Я хочу стать вашей избранницей, когда подрасту, — меж тем очень серьезно заявило дитя.
— Боюсь, такая милая девочка вырастет в очаровательную леди, которая думать забудет про старого вампира.
Она помотала головой, аж косичка хлестнула по плечам:
— Не забуду, я знаю, — улыбнулась и выскочила из комнаты на зов Ариса.
Кирин выдохнул. Ну и воспитание. Вернее, его отсутствие. На слова малышки он внимания не обратил — мало ли что скажет ребенок в четыре года? Поднялся, быстро привел себя в порядок, оделся и поспешил спуститься вниз, в гостиную. Вся семья хозяев была там, Ариса обсели все дети, а сам он без зазрения совести устроился на кольцах хвоста нага. Там же Кирин заметил и довольно крупную змею — сапфирового эфиса.
— Добрый вечер, — поздоровался вампир.
— Добрый вечер, милорд, как отдыхали? — Эанор поднялся навстречу, учтиво кивая.
Устроившийся в кресле у приоткрытого окна некромант оторвался от чтения, тоже поднялся, отвесив сдержанный поклон. Остальные мужчины негромко поздоровались, не прерывая своих занятий: Арис показывал детям, как из цветной шелковой веревочки сплести кошачью колыбель, наг медитативно поглаживал плоскую голову эфиса.
— Благодарю, все было чудесно, отдых значительно восстановил мои силы.
— Еще лучше их восстановит хороший ужин, — заметил Эанор. — В столовой вас уже ждут доноры, я провожу.
— О, это будет отлично.
«Ужин», значит? Кирин оговорку заметил, но ничего не сказал. До сих пор он слишком мало общался именно с лордом Леанн, чтобы замечать подобное. Следовало присмотреться: каким образом вампир умудрился встать так рано, ведь он сам поднялся практически сразу после заката. А по Эанору нельзя было сказать, что он ненамного опередил гостя.
Донора Кирин употребил задумчиво, почти не чувствуя вкуса крови. Опомнился только на втором, точнее второй — то ли укусил неловко, то ли кровь втянул слишком быстро, девушка тихо охнула, но не дернулась. В отличие от детей, слуги в этом доме были вышколены идеально.
— Прошу прощения, — Кирин в качестве жеста извинения рану лизнул три раза вместо одного. Заживет быстрее. Над третьим он раздумывал: кусать, или хватит, насытился уже? Решил все же укусить, кто знает, чем приведется заниматься ночью, лучше пусть будет больше сил.

После завтрака он явился к хозяевам.
— Итак, когда у нас намечается охота?
Эанор тут же оккупировал внимательные и заинтересованные уши. Остальным организация этого увеселения была не слишком интересна. Сэйрису по причине банальнейшей — наги не ездят верхом. Ланору — потому что он вообще верхом ездить не умел и учиться не собирался, а лошадей любил только с эстетической точки зрения. Ну, а Арис считал охоту на лис довольно жестокой забавой, ведь с затравленной лисы даже шкурка не та, а мясо вообще не едят.
— Звучит просто превосходно, — закивал наконец лорд Гарт. — Жду не дождусь начала.
— У нас есть еще два дня на подготовку, арендаторы скоро соберутся здесь, эр-Леанны тоже будут, им гораздо проще — можно пройти порталом.
— Да, хорошо иметь шанс пользоваться порталами, — вздохнул Кирин.
— Лорд Гарт, вы же работали над этой проблемой, если я верно помню? — подал голос Арис.
Кирин вздохнул еще горше. Конечно, он был магом, вернее, он и сейчас маг, только вот все его теоретические изыскания в чарах и порталах сейчас пылятся на полках в давно забытом кабинете в Веже, потому что политика отнимает все свободное время. Вообще все время.
— Когда-то давным-давно, юный лорд.
Арис посмотрел понимающе. Он вообще иногда казался Кирину более подкованным в придворных и политических игрищах, чем вампир, который этими игрищами жил в десять раз дольше. Но Эанора можно было понять: ему они именно в десять раз больше надоели, сейчас лорд Леанн всеми силами пытается устраниться от политики, отсюда и ежегодный отъезд на большую часть весны, лето и начало осени в Эрентиаду, и его «затворничество» с посещением только обязательных балов и приемов, и организация только одного раута в Трианнском поместье в год.
— Было бы весьма неплохо, если б вампиры могли пользоваться порталами. Хотя бы на не столь далекие расстояния, как люди.
— Все дело в синхронизации магических потоков мира и живых существ, — Кирин позволил себе вспомнить, что он на отдыхе, и временно забыть о политике, усаживаясь на любимого конька: теорию этих самых потоков, он называл их «волнами», за что был недолюбливаем ректорами Академии и Инститория.
— А вампиры не могут пройти, потому что… Почему?
— Потому что большая часть магических волн или потоков синхронизирована с дневным светилом. Золото ведь недаром и в древности и сейчас алхимики считают воплощением солнца, а оно — наиболее магоемкий материал и практически все… — Кирин замолчал, поймав за хвост мелькнувшую мысль. — Э… прошу меня простить, я отлучусь…
Выглядел он так, словно его пыльным фолиантом по голове стукнуло.
— Кажется, мы поспособствовали научному открытию, — задумчиво заметил Эанор.
— Возможно, если, конечно, теория не окажется ошибочной, — усмехнулся Ланор. Перед ним медленно перелистывался гримуар, пока не остановился на таблице магоемкости металлов и минералов.
— А что он задумал-то?
Ланор заложил страницу пальцем, устроился в кресле поудобнее и начал лекцию:
— Как вы знаете, в нашем королевстве, да и во всем остальном мире существует единая классификация магоемкости материалов. Появилась она достаточно давно, в «золотой век» расцвета артефакторики, то есть, около тысячи лет назад, когда активно развивались магические науки. Тогда же были открыты основные законы магии, которые считались аксиомами, не подлежащими сомнению и доказательствам, константами магии. Одной из таких констант была признана магоемкость материалов. Известно, что наиболее магоемким, то есть, способным накапливать и удерживать в себе максимальное количество магии, является золото, так как оно наиболее синхронизировано с магическими потоками нашего мира.
— И что из этого следует? — поинтересовался Эанор, внимательно выслушавший лекцию.
— А то, что все маги сплошь занялись изготовлением артефактов из расчёта синхронизации с золотом. Впрочем, это касается не только артефактов. Привязка чар и прочих магических конструктов идет так же к «золотой» синхронизации. Кроме… — Ланор прервался и выжидающе уставился почему-то на Ариса. Тот немного подумал и просиял:
— Кроме темного целительства!
— И что? — Эанор все равно не понимал.
Ланор вздохнул и пояснил:
— Все магические науки, кроме целительства, ориентированы на Свет, дневное светило, золото. И только целительство до разрушения Храмовой структуры учитывало оба мирообразующих аспекта — Свет и Тьму, Жизнь и Смерть. То есть, потоки как синхронные миру, так и асинхронные ему. Проще говоря, если создать привязку порталов к асинхронным точкам, то вампиры смогут открывать свои порталы и проходить в них без вреда для себя.
— Ага. И где эти точки взять? — это Эанора теперь уже заинтересовало.
— Рассчитывать. Работа, я бы сказал, не для одного поколения магов, но если наш уважаемый гость сумеет вывести закономерность, то дело сдвинется с мертвого якоря.
— Отлично звучит, — закивал Эанор. — Хм, а сумеем ли мы отвлечь теперь гостя?
— Я постараюсь отвлечь, — улыбнулся Арис. — Хотя сменить один вид деятельности на другой иногда тоже полезно.
— Сидеть за бумагами в столице — и сидеть здесь. Смена деятельности?
— Хм, смена места и предмета деятельности, — уточнил Арис со все той же кроткой улыбкой.
— Пускай работает. Меньше будет присматриваться ко всему, — решил Эанор.
Арис был с этим совершенно согласен. Хоть лорд Гарт и нравился ему, об осторожности забывать не стоило.
— Но охоту я подготовлю. Нехорошо не порадовать гостя.

На подготовку к ночной загонной охоте ушли следующие дни, и Эанор редко бывал дома. Все заботы о детях, хозяйстве и госте легли на плечи младшего лорда Леанн, впрочем, ему это было не в тягость. Арис давно привык распределять свое время так, чтобы его хватало на всё и всех. Лорд Гарт изредка обедал донорами. И не показывался хозяевам, погруженный в работу. Доноров Арису пришлось приводить ему лично, буквально заставляя гостя питаться.
— Милорд, его высочество не будет безусловно счастлив, отправив вас отдыхать и найдя после, что вы ничуть не отдохнули!
— Что вы. Я отдыхаю всей душой, юный лорд.
— Вы забываете о пище и поздно ложитесь, едва ли не на рассвете, — слегка укорил его Арис. — Но полно, завтра после заката начнется охотничий выезд, он продлится двое суток. День мы проведем в охотничьем домике, там есть все необходимое.
— Охота? — лорд Гарт слегка воспрял духом.
— Именно так. Ваш Сахарок, кстати…
— О! Я ведь совсем забыл об этом красавце!

Перед конем за забывчивость лорд Гарт извинялся поглаживаниями и чесанием шеи. Сахарок недвусмысленно щелкнул у него над ухом крупными желтоватыми зубами, словно намекая, что в следующий раз не простит. Но в этот — простил. И прокатил на рысях по леваде.
— Мой славный, — лорд Гарт обнял его за шею. — Ничего, скоро поскачем.
Ни Арис, ни его старший супруг не стали напоминать гостю, что обладание эрентийским рысаком — это не просто владение им и похвальба, но и труд. Это значило, что желает ли лорд или нет, а раз в двое суток он просто обязан оседлать Сахарка и дать ему размяться на рысях, немного пройти галопом и вернуться в конюшню спокойным шагом или небыстрой рысью.
— Скоро увидимся, Сахарок, — вампир кое-как попрощался с ним. Жеребец тянулся за ним мордой и явно не желал отпускать хозяина.
Эти кони были выведены специально для вампиров. Они обладали превосходным ночным зрением, были практически всеядны, выносливы, очень привязчивы. К тому же довольно долго были способны носить хозяина, срок их жизни по сравнению с обычными лошадями был колоссален и составлял почти сто лет.
— Мне кажется, лорд Гарт рад был бы поселиться на конюшне, — Эанор смотрел, как гость снова поглаживает морду коня.
Арис усмехнулся: лорду Гарту требовался питомец. Или ребенок.


Глава третья


К началу охоты гость окончательно отдохнул, перестал мучить себя вычислениями и с головой отдался развлечению.
— Арис и остальные с нами не едут. Не любят охоту и жалеют подлых лис, — предупредил Эанор.
— Жаль, — искренне огорчился Кирин. — Я бы полюбовался двумя прекраснейшими созданиями Тьмы во время скачки — вашим супругом и элоретом.
— Увы. Но прелесть здешних лесов компенсирует вам отчасти отсутствие этих домоседов.
— Вам не обидно?
— Я слишком дорожу комфортом любимого супруга и его здоровьем, чтобы тащить его, уставшего от множества домашних дел и заботы о детях, куда-то в поля.
Лорд Гарт кивнул.
— Да. Забота о семье — это очень важно.
Просторы Эрентиады проносились мимо. Сахарок и Дым летели бок о бок, ревниво стараясь вырваться вперед, но вынужденные сдерживать бег — хозяева правили ими железной рукой, не допуская ослушания. Чуть в стороне открылась синеватая арка портала, и из нее вырвался жеребец редкостной для эрентийца масти — золотистый, словно солнечный луч. Его всадник на ходу поприветствовал своего Главу и его гостя, прижав руку к груди и склонив голову.
— Элисанна просит прощения, но она решила поберечься и отправилась в ваше поместье, мой лорд, присматривать за детьми и помогать лорду Арису, — отрапортовал Риад, придерживая своего жеребца и выравнивая его бег.
— Что ж, это вполне разумно с ее стороны.
На краю небольшой рощицы хозяина земель, его родича и гостя ждали собравшиеся загодя арендаторы, конечно, те из них, кто мог себе позволить эрентийца под седло и охотничьего беркана на перчатку. Бесновалась и хрипела в поводках загонная свора норных псов — широв, что будут выгонять лис из их нор.
— Вперед, ату их! — глаза Эанора горели угольями в костре.
Псари спустили широв с поводков, и те, пластаясь в низких прыжках, со звонким лаем полетели вдоль рощи и поля, они давно вынюхали следы лис и теперь рвались к их охотничьим путаным тропам.
— Надеюсь, это будет славная ночь, — пробормотал Гарт.
К ним подошли берканары — слуги, ведающие охотничьими птицами, преподнесли лорду-советнику плотную перчатку-крагу с нашитыми на кожу деревянными брусками: только лишь кожу когти берканов пробивали, сколь бы толстой она ни была, а сталь повреждала уже их. На кончик большого пальца перчатки был нашит звонкий мелодичный колокольчик-манок.
— Это Фрейр, — Эанор кивнул на крупную птицу с полужестким оперением, огромными желтовато-зелеными глазами и крючковатым клювом. — На эту охоту он ваш, милорд.
— Здравствуй, Фрейр, — Гарт кивнул птице. — Мы должны загнать красивую лису.
— Ур-р-ру! — отозвалась птица, развернув голову едва ли не к спине и глядя на него.
— Именно так, — согласился Гарт.
Берканы были не у всех гостей-охотников. Зато охотничьи самострелы — у каждого, будь то мужчина, женщина или подросток. Некоторые арендаторы привели с собой старших сыновей и дочерей, вступивших в возраст совершеннолетия, пользуясь случаем, чтобы познакомить их с лордом лена. Эанор скрупулезно исполнял свой долг: перемещался вдоль выстроившихся шеренгой охотников, здоровался, знакомился, интересовался делами своих вассалов. Лорд Гарт с интересом наблюдал за этой пасторалью. Не так уж и далеко от столицы, но Эрентиада — житница Энрата, здесь иные привычки, иная скорость жизни, уклад. Здесь эти раскланивания, долгие речи, церемонные знакомства в традиции, и не Эанору их нарушать. Интересно было понаблюдать.
Сам Кирин Гарт таким не занимался, он и в провинцию не выезжал. Когда он сам стал лордом, точнее, когда стал любовником принца, свой лен он передал под его управление. Так делали многие лорды, имевшие постоянные должности при дворе. И Лорель, кстати, тоже. Принц назначил управляющих и пристально следил за их честностью и работой.
Наконец, приветственные речи закончились, охота не могла долго ждать. По кромке поля уже мчались ширы, острое зрение вампиров позволило заметить пару лис, отчаянно удирающих от псов. Эанор свистнул и ударил Дыма пятками, посылая его вперед, в погоню, чтоб через какое-то время тряхнуть рукой, зажав в кулаке колокольчик, давая команду своему беркану взять добычу. Вскоре и Гарт спустил Фрейра. Лиса… Добыча… Охотничий азарт затмевал все чувства, заставляя вглядываться в полумрак, ловя малейшее движение, скалить клыки и раздувать ноздри, вбирая запахи, вычленяя из них запах крови.
Псы выгоняли новых лис, собственно, охоту и затеяли, чтобы притравить расплодившихся хищников. Берканы величественно взлетали, парили и камнем падали на добычу. Птицы были приучены нести ее хозяину по зову колокольчика. Тон каждого манка был отличен, и берканы летели только на тот, к которому привыкали с вылупления.
Гарт ликовал как ребенок — что может быть лучше добытой узкомордой хищницы? Фрейр принес ему еще живую, лишь оглушенную лисицу, и слуга тотчас подал стеклянный, обшитый кожей с золотым тиснением стакан для крови. Первому добытчику — первая кровь. Кирин прикончил лису, наполнив стакан. Беркан лорда Леанна тоже принес тому добычу, и они отсалютовали стаканами друг другу. Кровь зверя была вполне терпима на вкус — еще горячая, пахнущая резко и остро. Главное, ритуал был соблюден. Потом уже было не до крови: псы гоняли лис, берканы хватали, стрелки били стремительно бегущие мишени. Каждый охотник отрезал лисе хвост, тушки уносили слуги: их скормят псам и птицам.
— Какая великолепная ночь, — Гарт подъехал к Эанору.
— Я надеюсь, вы развлеклись, милорд, — тот с шальной улыбкой привешивал к поясу очередной хвост.
— Развлекся? Не то слово!
— Чуть позже устроим охоту на перепелов, а там и зайцы жиру наберутся.
— Это звучит как музыка для моих ушей, лорд Леанн.
Эанор усмехнулся: страсть лорда Гарта к охоте он уже распознал, потому и намеревался устраивать эту забаву так часто. А ведь были еще богатые на птицу озера.
— О, я уже весь в предвкушении.

С охоты возвращались веселые, пересчитывая хвосты и любуясь ими. Слуги приведут трофеи в порядок, отчистят от крови, земли, помета, выпотрошат и высушат. Останется память об этой охоте, будет согревать душу и сердце теплом воспоминаний.
— Завтра продолжим охоту, — Эанор отдал приказ слугам отправляться к охотничьему дому. Там уже все было готово к приему гостей.
Все переговаривались, обсуждали ночь, смеялись.
— Как приятно жить в провинции, оказывается.
Эанор рассмеялся:
— Только если у вас такой супруг, как мой Арис. Без него я вряд ли стал бы тем, кем стал.
— О, мой супруг тоже весьма… интересная личность.
— Не спорю, милорд, ваш супруг — сверкающая звезда на небосклоне политики и выдающийся маг, — совершенно серьезно согласился лорд Леанн.
Лорд Гарт вздохнул. Оказывается, он успел соскучиться по своим любимым. Он подумал и решил, что завершит теоретические выкладки, поучаствует в охоте… ну, в двух еще — и вернется домой. Если не озвереет от разлуки раньше. Все-таки отдых в одиночестве не так приятен, как работа в компании семьи. В этом лорд Леанн был, безусловно, прав. И, кстати, он снова вместо «ужина» называл предрассветную трапезу «завтраком». Гарт улыбался и не поправлял его. Пока не было доказательств иного, он считал, что это — влияние Ариса, который живет на два времени суток. Хотя другие вампиры, женатые на смертных, так не оговаривались. Возможно, дело было в том, что супруги вампиров быстро переходили на ночной образ жизни?

После трапезы Гарт улегся спать, чувствуя, что даже прямые солнечные лучи не ощутит. До рассвета оставались считанные минуты, и большая часть гостей уже спала, разойдясь по гостевым спаленкам этого крохотного охотничьего поместья под сенью небольшой дубравы. Но чуткий слух советника улавливал голос хозяина даже сквозь накатывающий сон. Лорд Леанн все еще не лег и командовал слугами. Молодость-молодость, даже в сон не клонит. Солнечные лучи брызнули из-за горизонта, как и любой вампир, лорд Гарт чуял их буквально кожей. Наваливалась сонливость, но любопытство было сильнее, а еще — исследовательский азарт. Он прислушивался и прислушивался. Хозяин охоты не собирался спать. Его голос слышался то из коридора, а то и с конюшни, хотя это уже и вовсе было невозможно: день явно обещал быть очень солнечным. Гарта все-таки сморило сном, сопротивляться дольше сил не было. Но заноза любопытства засела внутри, он пообещал, что непременно разберется, откуда у обычного вампира такая легендарная особенность — способность не спать днем.
Вечером Кирин Гарт пристально осмотрел Эанора. Вдруг удастся понять что-нибудь? Но хозяин земель казался возмутительно отдохнувшим, бодрым и ни капли не страдал от гипотетических солнечных ожогов.
— Что-то случилось? — поинтересовался тот, несколько насторожившись столь пристальным вниманием к своей персоне. Выглядел он прекрасно и цветуще — как раз поел и даже успел решить вопрос с одним из арендаторов.
— Просто любуюсь очарованием вашей молодости, — вывернулся советник.
Эанору его слова немного даже польстили, он ведь искренне считал свою юность и красоту утраченными в подземелье замка Дракона. Гарт улыбнулся, заметив его реакцию. Очень напоминал ему лорд Леанн его самого в далекой юности. Тогда он тоже считал, что утратил единственное, что могло к нему привлечь — красоту. Нике пришлось долго и старательно объяснять ему, что это не так. И делать это не только в постели, но и приблизив к себе. Тогда еще был жив князь Телион, отец принца, и он кандидатуру советника одобрил.
— А когда хвосты обработают? Хочется поскорее начать их пересчитывать по кругу.
— Кажется, уже все готово, милорд, — Эанор подозвал слугу, и тот, услышав вопрос, закивал, уверяя, что скоро трофеи вернут охотникам.
— У вас есть маг среди слуг? — изумился лорд Гарт.
— Не совсем. Скорее, просто искусный скорняк, — улыбнулся Эанор. — Он человек, так что работал весь день, чтобы все успеть. Как и ювелир.
Когда трофеи торжественно внесли в холл охотничьего дома, гости заахали, а Кирину стали понятны слова о ювелире: каждый хвостик теперь венчал золотой колпачок с петелькой, в которую был продет прочный кожаный ремешок.
— Прекрасно! — восторгу лорда не было предела. — Искуснейшая работа!
Остальные гости выразили свои впечатления в звонкой монете, как это и полагалось по традиции. Похоже, только один лорд Гарт не знал, что в Эрентиаде после охоты за трофеи принято отдариваться золотом. И скорняк, и ювелир ведь не за просто так работали. Да и не было у него при себе денег. Впрочем, Эанор мог себе позволить такой небольшой подарок высокопоставленному гостю. Лорд Гарт не уставал любоваться своей добычей. Вот Нике и Лорель повеселятся, когда он будет хвастать им целой связкой лисьих хвостов!

Через полторы недели его коллекция хвостов пополнилась заячьими и одним волчьим — зверя вспугнули с лежки, и лорд не удержался, очень уж красивый был экземпляр. Шкуру ему тоже выделали, он намеревался бросить ее на любимое кресло у камина, представляя себе, как прекрасно будет смотреться Лорель на густом палево-буром меху.
— Неопровержимые свидетельства хорошего отдыха, — посмеивался Кирин.
Еще большими и более важными для него свидетельствами были тщательно упорядоченные тетради с расчетами. Дело шло к завершению теоретической стадии, и Кирину не терпелось вернуться в столицу и заняться подготовкой к практической части.
Наконец, пришло письмо от принца, призывающего вернуться. Возвращался Кирин с огромным энтузиазмом, посвежевший, набравшийся впечатлений, исцеленный не только силой Прекраснейшего, но и просто общением с ним, с детьми, с лошадями, долгими прогулками в лунные ночи. Он страшно соскучился по любимым и намеревался восполнить нехватку их любви в организме немедленно по прибытию. И пусть весь мир подождет.

— Надеюсь, этой помощи он не забудет, — задумчиво сказал Эанор.
— Он ничего не забывает, — усмехнулся Арис. — На редкость памятливый вампир.
— И так странно на меня смотрел…
— Решал, спросить ли тебя о способности не спать днем, или нет. Но он так и не сумел подтвердить или опровергнуть это предположение, потому и не спросил.
— Надеюсь, не спросит, — проворчал Эанор.
Арис успокаивающе опустил руку ему на плечо.
— Мы вернемся в столицу этой осенью?
— Пока что не знаю. Послушаем новости и решим.
— Если мы хотим отправиться в Эреату, стоит, наверное, вернуться и заручиться приглашением от посла?
— У нас ведь есть приглашение.
Арис приподнял бровь: он был уверен, что потребуется совсем не устная договоренность, а официального вида бумага.
— Но официальное приглашение с подтверждением тоже придется достать.
На тонких губах Прекраснейшего зазмеилась легкая улыбка.
— Значит, пора готовиться к возвращению.
— Да, пора. Отдохнул, мой цветок?
Арис усмехнулся, чуть склонив голову: назвать отдыхом время, что он проводил в Эрентиаде, было нельзя. Здесь он бывал занят гораздо больше, нежели в столице. Там можно было усадить детей в игровой комнате под присмотром няни и Сэйриса, здесь же… Сэй отдыхал от забот о «змеенышах», и требовать от него помощи у Ариса не поворачивался язык. А из Ланора нянька хуже, чем наездник.
— Вернемся уже совсем скоро к прежней жизни.
Арис промолчал, его не оставляли тревожные предчувствия. Как жрец Госпожи, он чуял нависшую над миром угрозу, пока еще неясную и глухую. Что это будет: мор, война? Этого он сказать не мог.
— Думаю, вы завтра отправитесь. А мы тихо и неспешно следом.
— Как скажешь, любимый. Как только разместимся и наведем порядок, я нанесу визит лорду советнику и приведу ему его жеребца, как и обещал.
— Хорошо. Они как раз соскучатся друг по другу.
Арис усмехнулся и кивнул.
— Не планируй ничего на два дня по возвращению. Я тоже успею соскучиться, — он запустил тонкие пальцы в густые волосы вампира и чуть потянул, вынуждая запрокинуть голову. Коснулся языком горла, прочертив влажную дорожку от межключичной ямки до подбородка. — Не буду, — Эанор обвил руками его талию.
— Мы были слишком заняты другими этим летом, — Арис прошептал это ему на ухо, чувствительно прикусил мочку острым клыком, словно намеревался проколоть ее под еще одну серьгу.
— Надо будет все исправить. Сразу же по приезду.
— Обещаешь?
Теплые губы коснулись кожи над тем местом, где ближе всего подходила пульсирующая вена, острия клыков укололи и замерли, не торопясь вонзиться, принося удовольствие и боль.
— Клянусь, — уверил Эанор.
Клыки мужа хотелось ощутить в своей шее поскорее, слишком давно Арис не одаривал его «лунным поцелуем». Лето выдалось то еще, как редко они оставались только вдвоем!
— Цветочек мой…
Арис крепко сжал в горсти его волосы, запрещая двигаться, лизнул кожу, заставляя теряться в ощущениях и желаниях. И, наконец, укусил одним аккуратным движением, слизывая выступающие капли крови. Эанор застонал, чувствуя слабый жар внутри тела, проходящий волной. А потом и легкие уколы целительной тьмы, закрывающие ранки от клыков Ариса. И мягкий толчок в грудь, заставляющий упасть навзничь, на широкую мягкую кровать, отдаваясь на волю рук любимого мужа.
— Люблю тебя, цветок мой!
— А я тебя, Эно.
Арис отвечал редко, но если уж отвечал, то эти короткие слова наполняли вампира радостью, словно игристое вино. А ласки пьянили не хуже. То, что они давно не предавались любви, сейчас делало все острее. Арис не давал ему передышки, заставляя задыхаться от желания с каждым новым укусом, с каждым ласковым прикосновением губ и пальцев. Эанор уже знал, что муж будет ждать, пока он сам не попросит или потребует взять его. Только сам.
— Давай, мой цветок… Хочу тебя.
И пронизывающее удовольствие от первого проникновения, острое, рвущее натянутые нервы шквалом ощущений. Такое, что не сдержать вскрик, хриплый и тихий. Ощущения сменялись от сжигающего жара во время соития до еле уловимого тепла после него. И тепло, пожалуй, было более ценным — оно грело вампира постоянно, словно спрятанный в самом сердце солнечный луч. Эанор обнял мужа, притих, улыбаясь. Завтра они отправятся в Трианн, а там быстро пролетят осень, зима, и весной можно будет готовиться в путешествие по сопредельным странам.
— Как бы тебя наги не разобрали на памятные сувениры…
— Не беспокойся, скорее, они будут застывать статуями при моем приближении, — рассмеялся Арис.
— И что нам делать с целой долиной статуй?
— Любоваться, — фыркал Арис, представлял себе эту картинку в красках и не мог перестать хихикать.
— Ага, и неприличные надписи оставлять.
— Эно! Ты — и неприличные надписи? Я чего-то не знаю о твоем бунтарском детстве?!
Вампир порадовался тому, что краснеть не позволяет его природа.
— Я тебе… не все рассказал…
— Тогда рассказывай, — Арис пристроил голову на его плечо и приготовился слушать.


Глава четвертая


Сезон осенних балов начался с бала в королевской резиденции. Именно там Эанор собирался договориться об официальном приглашении и подорожных бумагах для путешествия в Нагорье. Одевались к нему особенно старательно.
— Нельзя показать, что мы отстали от моды.
— Не так уж и отстали, — смеялся Арис. — Нас не было в столице меньше полугода.
— Людская мода так изменчива, — вздыхал мастер портной и объяснял, во что будут одеваться мужчины именно в сезон осенних балов. — Да еще ее величество чудит. Светлое, мол, носить теперь могут только дамы, мужчинам это неуместно.
— Что это с ней? А как же фамильные цвета некоторых родов?
Мастер выразительно пожал плечами:
— Чудит королева.
Арис промолчал. Он собирался присмотреться к ее величеству на приеме. Но только присмотреться. Он боялся этой женщины и хотел бы, чтобы ее взгляд прекратил преследовать их с Эанором каждый раз, когда они оказывались в королевском дворце и в поле зрения королевы.
— Хорошо, что нас это не коснется, — порадовался Эанор.
После долгих раздумий Арис выбрал себе бархат цвета корицы с чуть заметным золотым шитьем: при дворе ее величества все более приемлемой считалась скромность. Эанор выбор одобрил и заказал себе костюм на два тона темнее. Это уже вошло у них в традицию — одеваться в почти одинаковое, словно подчеркивая семейное единение. И пусть сплетники при дворе смеялись, что это от того, что на самом деле единением там и не пахнет, им было безразлично, кто там и что видит со стороны.

Экипаж был готов к полуночи. Леанны — чуть раньше. Сэйрис и Ланор пообещали присмотреть за детьми, хотя оба ребенка уже спокойно спали в своих детских. Но Мирт иногда мог встать среди ночи и начать бродить по дому, не просыпаясь.
— Пара танцев — и уезжаем, — напомнил Эанор. — Надо держаться подальше от этого гадюшника.
— Не обижай змей, они хорошие, — усмехнулся Арис. — К послу Нагорья ты подойдешь сам, или мне?..
— Подойду я, побеседуем. Выясню, ждут ли они там нас вообще.
Так и вышло, что на какое-то время Арис остался без присмотра, пока Эанор беседовал с послом. Точнее, Арису он позволил потанцевать с неизменно приглашающим его каждый раз, как только выпадала встреча, молодым львиногривом. Меж ними установились теплые, почти дружеские отношения, Китрисс, в отличие от сестры, не стремился понравиться Арису во что бы то ни стало. А танцы… им просто нравилось танцевать в паре. Но в этот раз Китрисс, отведя его из центра зала к оттоманкам, спросив, не желает ли его друг выпить соку, отправился искать его, а Арис остался в одиночестве, потеряв из виду и Эанора.
— Младший лорд Леанн? — к нему подошел лакей. — Ее величество хотела бы видеть вас.
Что может случиться? Нужно просто быть осторожнее. Отказать королеве или задержаться, пока не вернется Эанор или хотя бы Китрисс, он не мог. Пришлось идти следом за лакеем, гадая, что ее величеству могло понадобиться от скромного младшего супруга лорда Леанн.
Лакей провел его богато украшенным коридором, открыл дверь небольшой комнаты. Это был кабинет, кажется. По крайней мере, выглядела комната так же, как кабинет Эанора в их столичном поместье. Никаких лишних украшений, статуэток, безделушек или картин. Портрет предыдущего монарха в массивной, но строгой золоченой раме над камином, старинный жесткий диванчик с прямой спинкой у противоположной стены, огромный стол, крытый черной кожей с золотистым узором: Арис с содроганием узнал в ней кожу нага. У змей чешуйки все же поменьше, да и расцветки такой не бывает.
Из второй двери появилась сама королева, иссохшая, бледная, словно мертвец. От нее шибануло близкой смертью, тяжелой болезнью. Арис мог бы вылечить ее одним прикосновением. Это отняло бы много сил, но вернуло бы человечке красоту и силу самого расцвета зрелости.
Он с трудом удержался, чтобы не отшатнуться.
— Младший лорд Леанн, — прокаркала она.
— Ваше величество, — Арис низко поклонился, стараясь удержать лицо, не дать прорваться в глазах отвращению. — Это большая честь для меня — аудиенция у вас, но, право, я не понимаю, чем ее заслужил…
— Мне захотелось посмотреть на вас поближе, — она опустилась в кресло.
Арис остался стоять столбом посреди кабинета. Невольно пытался разобраться, что подтачивает здоровье королевы, что буквально считанные месяцы превратили ее в развалину. Отчаянно молодящуюся: на ее лице был толстый слой белил, губы все так же покрывала алая, как кровь, краска. Только ни пудра, ни приглушенное освещение в кабинете не могли скрыть гигантские синюшные мешки под глазами, пожелтевшие ногти и резко выступившие на висках и кистях вены.
— Итак, вы ничего не хотите сказать мне, младший лорд Леанн?
— Ваше величество, я не совсем понимаю… — залепетал Арис. Роль недалекого дурачка с каждым годом давалась все легче.
— Мне столько раз говорили о вашем бедственном положении. Ваш супруг вас обижает?
— О, что вы, что вы, ваше величество! Это все злые языки и досужие сплетни! Лорд муж мой благороден, и если немного строг — это только затем, чтобы я ни в коем случае не опозорил род, давший мне все!
Арис внутренне скорчил рожу: он только что подтвердил королеве репутацию Эанора, как самодура и гнобителя. Судя по всему, та восприняла все именно так.
— Вот как…
— У меня есть все, что требуется, наш сын ни в чем не обижен. Молю вас, ваше величество, приструните сплетников! — «Иначе мой муж-чудовище в очередной раз отыграется на мне», — можно было перевести эту фразу. Арис не сомневался в том, что так она и прозвучит в разуме королевы. И не ошибся.
— Я подумаю, что можно сделать, — царственно кивнула она.
Еще пара ничего не значащих фраз — и его отпустили. Арис чувствовал, как стекает по спине, впитываясь в сорочку, струйка пота. Тот же лакей любезно проводил молодого человека в зал. К нему сразу же подошел Эанор, окинул внимательным взглядом.
— Дорогой, где вы были?
— Ее величество пригласила меня на личную аудиенцию, — чуть больше дрожи в голос, чуть приподнять взгляд на губы мужа, плотно сжатые, словно во гневе, но в самом деле — от нешуточной тревоги за него, и снова опустить. Потеребить кружевную манжету сорочки.
— Вот как, внимательно выслушаю по пути домой.
— Да, лорд муж мой, — Арис кивнул, как послушный младший. И направился следом за вампиром прочь, из-под ресниц рассматривая людей и нелюдей, их реакцию на уход Леаннов.
Арису все сочувствовали, видно было по взглядам, которыми его провожали. Что ж… Еще один великолепно сыгранный спектакль. Несмотря на то, что молодому жрецу это удовольствия не доставляло, было приятно знать, что сумел, выдержал роль.
— Что она хотела? — спросил по пути Эанор.
— Чтобы я пожаловался на тебя, мой злобный тиран, — Арис притерся к его плечу, запустил руку под камзол, жилет и сорочку мужа, высвободив ее из-под широкого пояса. Ему жизненно необходимо было прикоснуться к его коже, ощутить его силу и биение сердца под ладонью.
— Пожаловался? — усмехнулся вампир.
— Конечно, нет — словами. Но всячески изобразил бедного сиротку, — промурлыкал Арис.
— Отлично. Как королева выглядит? Признаки сумасшествия есть?
— Нет. Только признаки яда, которым ее кто-то травит с завидным упорством.
— О. Печально. Но разум не пострадал?
— Ты что-то знаешь? — Арис и сам прекрасно понимал, кому нужна и выгодна смерть королевы, но кому может понадобиться ее безумие?
— Нет, только догадываюсь. Что ж, с послом поговорил. Нас будут ждать весной.
— Надо подумать, где оставим фургоны. В Нагорье с ними ходу нет, там Ланор просто откроет портал, а тебе придется подняться в горы на крыльях. Интересно, забросит ли советник свои исследования?
— Вряд ли… Он весьма въедлив.
— Может быть, тогда к весне он уже научится открывать безопасные для вампиров порталы, — мечтательно произнес Арис.
— Вряд ли это делается так скоро. Нужны исследования.
— Но помечтать-то я могу? — развеселился жрец.
Словно не было тягостного разговора на балу. Может быть, он был слишком предвзят? И все внимание королевы к ним — лишь желание оградить глупенького и юного провинциала от жестокости двора? Но отчего тогда внутри каждый раз всплескивается паника и страх?
— Мечтать — это всегда хорошо, — одобрил Эанор.
— В данный момент я мечтаю о другом, — Арис прижался к нему теснее.
— В спальне внимательно выслушаю твои мечты и поучаствую в их исполнении.
В их распоряжении была почти целая ночь и утро, пока не проснутся дети. И Арис намеревался сполна получить ласки и любви, что ему причитались.
После такого бала им обоим было необходимо успокоиться. Особенно Эанору. При виде растерянного львиногрива, озирающегося вокруг в поисках Ариса, вампира словно осиновым колом ткнули. Сейчас он понимал — аудиенция у королевы заняла не так уж и много времени, но тогда показалось, что он искал Ариса, кружа по залу и прилегающим к нему анфиладам целую вечность. Немного утешало одно: Арис бы подал сигнал, если б был в опасности. Пока у них получалось разговаривать «без слов» только в том случае, если Арис начинал беседу первым. Эанору для этого требовалось сильно сконцентрироваться, и на балу бы так не вышло. Когда он увидел мужа, облегчение волной затопило. Хотелось только одного: схватить в охапку и сбежать прочь из этой великосветской ловушки. Он почти гордился собой: удалось удержать лицо, уйти тихо и не привлекая внимания.

Переступив порог дома, Эанор сгреб мужа в охапку и понесся в спальню, помогая себе крыльями. Этой ночью отдавать ведущую роль он не собирался. И Арис понял это, покорно распластался по постели, позволяя вертеть себя, как куклу, сдирать драгоценные тряпки и побрякушки, из которых на руке оставался только браслет. Перевернулся на живот, бесстыдно выгнулся, ложась грудью на подушку, открывая себя. Глаза поблескивали предвкушением, губы изгибала легкая улыбка. Эанора все еще потряхивало от остатков волнения за супруга, так что этот секс был для вампира скорее подтверждением: все хорошо, Арис здесь, с ним. Может быть, он был почти жесток, наставив ему синяков от слишком крепкой хватки, искусав не только шею, но и плечи. Арис ничуть не возражал, ему тоже это было необходимо.
— Я чуть с ума не сошел. А твой бедный друг едва не стал ковриком…
— О. Но не стал, надеюсь? Он не виноват, я ведь не мог попросить королеву немного обождать с аудиенцией.
— Ему не следовало тебя оставлять одного.
— Как это выглядело бы в ее глазах? Свободный львиногрив, сопровождающий чужого супруга?
— Я о том, что он даже не знал, куда ты подевался.
— Он и не мог знать. После танца я попросил его принести попить.
Эанор покачал головой.
— Ладно. Хорошо, что все обошлось.
— Все обошлось, — Арис крепко прижал его к груди.
«В этот раз. Надеюсь, смерть королевы придет быстрее, чем кажется. Я больше не хочу таких аудиенций», — подумал он, закрывая глаза.

На следующее утро Эанор занялся подготовкой к весеннему отъезду. Нужно было обеспечить их жильем для двуногих существ, решить проблему доноров для него. Пить кровь нагов — проверено на Сэйрисе! — вампир бы не смог, слишком горькая и холодная для него. Пить кровь Ариса — тоже, слишком хорошо помнился случай на станции дилижансов. Так что доноры… Доноров придется везти с собой. Вряд ли в Нагорье имеется развитая сеть донорских общин. Значит, им тоже понадобится дом и питание. С этим можно решить на месте, а вот кого взять с собой? То, что в путь отправятся все четыре телохранителя, даже не рассматривалось, как вопрос. Они необходимы. Позже, если он уверится, что среди нагов Арису безопасно, их можно будет отослать. Но Эанор сомневался, что сделает это. Кроме того, едут дети. Сэй и Лан. И как минимум четверо доноров. Как раз к весне наги придумают, где всех разместить. И некоторые вещи можно выслать за осень. Следует заказать еще один фургон. Или не стоит? Ланор с его порталами был идеальным вариантом для всех, кроме вампиров. Придется изрядно намахаться крыльями.
Это предполагало чуть более тесное взаимодействие с послом Нагорья, и, следовательно, привлечение к делу Сэйриса. С ним же Эанор сперва обговаривал все нюансы, чтобы не попасть в неловкое положение и не поставить в него сешш Крассиса, который по своим каналам взялся организовывать все для удобства будущих гостей.
— Надеюсь, к весне мы все успеем, — Эанор слегка волновался.
Арис только успокаивающе погладил его по плечу. Он и сам не жаждал оставаться в столице надолго. Лето было самым благоприятным временем для приемов и балов у людской знати, следовательно, стоило исчезнуть из виду королевы пораньше.
— Ничего, самое главное мы сделать за зиму успеем — обеспечим мне и охране пропитание.

Наги согласились принять нескольких людей-доноров заранее, чтобы те освоились в Нагорье и привели выделенный будущим гостям дом в соответствие их вкусам. Так что три месяца спустя Ланор под бдительным наблюдением сешш Крассиса открыл портал по указанным им координатам, через который прошли выбранные Эанором люди. Этим же порталом переправили тюки с вещами.
— Весной на границе Нагорья вас будут ожидать, — сообщил глава посольства.
— Непременно прибудем. Кто-то порталом, а кто-то и крыльями, крыльями.
Наг понимающе усмехнулся. С ним у Эанора и Ариса установилось нечто вроде партнерско-наставнических отношений. Пожилой и умудренный годами и опытом сешш за время общения открылся с другой, неофициальной стороны. И Арис теперь понимал, в кого пошел Сэйрис и каким он станет годы спустя.

Зимой балов было привычно много. Приглашения на их семью так и сыпались. Эанор с гордостью выводил в свет свой маленький род. Хотя ближе к весне Элисанна перестала влезать в любое платье, и Риад с ней за компанию заперся в поместье, трогательно возясь с сыном и исполняя все капризы беременной супруги.
— Ничего, у нагов им будет хорошо.
— Мы возьмем их с собой? — Арис склонил голову к плечу. Он не думал о том, что и эр-Леанны поедут с ними
— Почему нет? Там свежий воздух и раздолье детям.
— Ты уладил это с нагами, я прав?
— С самого начала, — улыбнулся вампир. — Риад со своими будет жить рядом, я помню, что ты не хотел бы видеть Элисанну слишком часто.
Арис пожал плечами:
— Да я уже привык к ней, к тому же, клятва верности роду Леанн перебила вину ее крови.
— Тогда хорошо. Она славная, в общем-то.
Арис обнял его, чмокнул в уголок губ и поднялся.
— Что-то дети совсем притихли. Это неспроста. Пойду, проверю, не завязали ли они Сэя в узелок.
— Его завяжешь… — хмыкнул Эанор. — Хотя наши детишки могут.
— Эти могут все, — убежденно кивнул жрец.
Дети… Дети были его отдушиной, его счастьем, он старался отдавать Мирту всю ласку, которой сам был лишен долгие годы. Ну, и Наине, конечно, тоже — она с будущим Прекраснейшим росла, как с братом, Арис старался не делать между ними отличий. Эанор детей любил. На отдалении. Как и Ланор. Сейрис во всем поддерживал своего Прекраснейшего, которому приносил клятву Стража. Мир и гармония.

Нага в узел не завязали, как выяснилось. Хотя были к тому недалеки.
— Мой господин, — проклятая змеюка умоляюще протянула к нему все руки, паясничая, — спаси меня!
Арис рассмеялся, покачал головой:
— Сэй, ты же Страж, а тебя побороли двое детей?
— Они сейчас снимут мою шкуру. Прощайте, Прекраснейший.
— Мирт, Наина, — строгим голосом сказал Арис, и дети немедленно присмирели, оставили в покое нага и подошли к нему. — О чем мы говорили вчера?
— Нельзя делать больно живым существам, — протянул Мирт с видом примерного ребенка, пристыженного за дело.
— Наина?
— Но дядя Арис, мы не делали больно папе! — возмущенно вскинулась девочка. — Он притворяется!
— Сэйрис?
— Конечно, они не делали мне больно! — наг сгреб обоих и подкинул в воздух.
Клубок из него и детей покатился дальше, шипя, хохоча и вереща.
— Кое-кто впадает в детство, — в воздух заметил Арис.
Длинный хвост нага подсек его под колени и подхватил, не позволив упасть, увлекая в ту же кучу малу.
— Кое-кто стал слишком серьезным для своих лет!
Арис мысленно согласился, как и с тем, что иногда подурачиться просто необходимо — в его детстве этого не было, почему бы не наверстать сейчас?
— Четыре детеныша, — вздохнул явившийся Эанор, предусмотрительно взлетев под потолок. В него кинули маленькой подушкой и тряпичной куклой. — Детишечки. Молока дать? В пеленки завернуть?
«Детишечки» переглянулись, похоже, понимая друг друга без слов. В следующий момент в вампира полетели всевозможные подушки, которых в детской, стараниями нага, была масса, а сам Сэйрис, улучив момент, взвился на хвосте и сдернул отбивающегося от мягких снарядов Эанора вниз, где его тут же завалили все теми же подушками и своими телами трое из четверых — Сэй не рискнул.
— Все, изловили, — Эанор расхохотался. — Только не ешьте меня. Я бедная несчастная летучая мышь.
— Мышка! Папа — мышка! — радостно завопил Мирт, подпрыгивая на его животе.
— Ох-х-х! — Эанор перехватил сына. — Зато ты тогда мышонок!
— Я мышонок! — тут же согласился мальчик, прижимаясь к нему и обнимая изо всех сил. — А у меня будут кр-рылышки, как у тебя?
— Нет, ты другой мышонок. Который ест небесный сыр.
— А я? Я тоже мышонок? — Наина довольно угнездилась на руках у Сэйриса и подергала его за косички.
— Тоже, — согласился наг. — Два мышонка, которые едят сырную луну.
— А я большая старая крыса, которая за всем этим балаганом присматривает, — пробурчал незаметно оказавшийся в темном уголке комнаты Ланор. Кажется, он пытался читать, но Арис заметил, что гримуар он держит явно вверх ногами.
— Ты мудрокрыс, — сообщил ему Эанор.
Ланор фыркнул и пошевелил носом. Дети покатились со смеху, даже взрослые не смогли сдержать улыбок.
— Ну и компания, — Эанор посмеивался. — Бедные наги, за что им мы?
— Чтоб не расслаблялись, — хохотнул Сэй. — В Нагорье слишком спокойно.
— Что мы будем там делать? — задал Арис животрепещущий вопрос. Хотя и без того знал ответ.
— Мы — отдыхать: источники, пещеры, горный воздух, м-м-м… А вот ты — работать в поте лица, — в голосе нага не прозвучало ни капельки сочувствия к несчастному Прекраснейшему. — Ну, и учиться, конечно же. Тебе предоставят самое полное собрание книг и других письменных источников о жрецах Госпожи. Ты еще не забыл нагатэй?
Арис покачал головой. Нет, не забыл — язык нагов оказался прост и сложен одновременно. Некоторые значки, похожие на клубок змей, значили целое слово или понятие, некоторые, попроще — слог, букву или звук. Главное было запомнить и не путать. Арис с запоминанием справлялся прекрасно.
— Ну, а я буду сидеть с детьми. И надеяться, что меня не призовут, — сказал Эанор.
По словам принца Никелеона, тот делал все, чтобы период мира в Энрате и период междоусобиц в Полиссе продлились дольше. Это было нелегко: нынешний король Полисса, Фенет Первый, оказался очень себе на уме, воздействовать на него опосредованно было практически невозможно, молодой человек упрямо гнул свою линию и прогибал под себя что старый двор, что мятежников.
Стража Границ не просили остаться в столице, но намекали, что он может понадобиться. Эанор надеялся, что у принца получится вывести дело к мирному соглашению, и ему не придется выбирать меж долгом и любовью.
— Но в Нагорье мы всё равно все славно повеселимся.
За окнами столичного дома очередной снежок сыпался на и без того заснеженный парк, обновляя белый сверкающий покров ветвей и земли. Обитатели же этого дома с нетерпением ждали весны и путешествия в чужую страну.


Глава пятая


Воздух здесь настолько отличался, что Арис едва не захлебнулся им: медово-ледяным, заставляющим судорожно дышать, до головокружения и опьянения. Пришлось схватиться за руку Сэйриса, чтобы переждать.
— Старайся дышать медленно, — посоветовал тот. — Может, сядешь?
— Нет, я справлюсь… Сейчас…
— Никто не отнимет воздух, мой цветок. Не торопись дышать. Его много, — Эанор улыбался.
Да, он тоже прошел через портал. К всеобщему, то есть, общевампирскому, конечно же, ликованию, советник Гарт завершил опыты по созданию «лунных» порталов. Пока что их было мало, тех, что назывались стационарно-заземленными, то есть, с полностью просчитанными координатами по заданным точкам. Для Ариса и присных расчет производил сам Кирин. Особой трудностью было то, что все эти вычисления следовало перепроверять каждый раз перед открытием портала — Луна была капризным спутником и влияла на «лунные» расчеты практически непредсказуемо, если не считать некоторых стабильных точек ее положения.
— Но не думаю, что, по сравнению с возможностью путешествовать из одного конца страны в другой мгновенно, это большая цена, — решил принц Нике.
Сейчас маги-бытовики из вампиров трудились над стабилизирующими стационарными контурами. Если все получится, по Энрату проляжет сеть порталов для вампиров. Конечно, потеснит дилижансное сообщение, но, скорее всего, не слишком — стационарные порталы, как и обычные, будут стоить весьма недешево. Билет на дилижанс дешевле. Ну, если не учитывать стоимость комнат на больших станциях, пищи, собственное неудобство…
Эанор свое состояние после портала оценил как вполне удовлетворительное.
— Удивительно! Никаких неприятных ощущений!
Он был не первым, на ком испытали. Сперва это были приговоренные к казни преступники. За ошибку в расчетах первые двое из них поплатились своими жизнями — лечить изувеченные тела никто не стал, просто добили. Следующая пара, пройдя портальный овал, осталась жить — казнь заменили на пожизненную ссылку на рудники.
— За неоценимую помощь в научном эксперименте, — как пояснил принц.
В самом деле, поди-ка оцени, сколько стоит жизнь? Одаренные ею готовы были целовать сапоги принца. Пусть за ними теперь постоянный надзор, а стальные ошейники сверху покрыты серебром, чтоб не смогли разорвать — это жизнь. Глядишь, и искупят свою вину лет через двести, а там можно и разрешение на поселение просить.

Арис дышал, прислонившись спиной к груди мужа. Молчал и жмурился на яркие снежные вершины гор вокруг, сколько хватало взгляда. Портал настроили не в предгорья, а в самое сердце княжества — до столицы отсюда было рукой подать, но саму ее пока видно не было.
— Это Тиасс, поместье моего рода. Здесь вы будете жить, пока не приведут в полный порядок Храм Госпожи, — пояснил Сэй.
— Представляешь, мой цветок: каждый день такие виды. А много работ осталось в Храме, Сэй?
— Не особенно. Но те, кто трудится над внутренней отделкой, похоже, из рода Иверр — только они отличаются завидным перфекционизмом.
— Переделывают все уже в пятый раз?
— Эти-то? Нет, они сразу работают безупречно. Но медленно. Но без изъянов. Но о-о-очень старательно.
— Сколько им там еще работать?
— Я, пожалуй, наведаюсь и потороплю, — увильнул от ответа Сэйрис.
Все было кристально ясно: сешш Крассис очень хотел бы видеть род Леанн в полном составе у себя в гостях. Престиж, благоговение и все такое прочее — проще некуда. Что ж, оказать такую услугу было вполне возможно. Главное, что это ничего не стоило. А скоро они переберутся в Храм, и тогда… И тогда придется открыть перед людьми-донорами истинное положение дел и звание Ариса. Это Эанора немного пугало. Он выбрал тех, кто был безоговорочно верен роду, но останется ли их верность такой же непоколебимой и дальше? Люди непредсказуемы и весьма подвержены влиянию старых предрассудков.
— Что ж, — Эанор поцеловал супруга. — Посмотрим, что сделают с Храмом.
Арис правильно понимал любые его слова. И эту фразу тоже понял верно, обнял, развернувшись лицом к лицу.
— Эй, соловушки, отлипайте уже друг от друга. Я покажу вам, где будем жить, — ехидно заметил Сэй.

Поместье богатого и приближенного к князю рода в Нагорье — это отнюдь не один дом. Это и вовсе не дом — это замок из доброго десятка башенок, соединенных головоломными переходами и мостиками. И все это вписано в окружающие скалы, словно слито с ними.
— Хорошо, что у меня крылья, — решил Эанор.
Немудрено, что мелкие змееныши часто сворачивают себе шеи на этих переходах. Попробуй-ка уследи за ними. Плохо, что и за своими детьми теперь придется следить в десять раз пристальнее — не приведи Госпожа, свалятся.
— Сэй, если что, помни — наши дети очень ценны. И принцип «хочешь жить — выживай» неприменим.
— Брат, они ж не змееныши, — Сэйрис даже скроил удивленно-негодующую мину. — Они — кровь от крови Прекраснейших! Конечно, за ними будет совсем иной присмотр.
— Но лучше поторопи рабочих в Храме, — добавил Арис, и наг поклонился, признавая его правоту.
— Мне тут не по себе, — признался Эанор, когда они уже остались наедине.
— Почему? — Арис внимательно посмотрел ему в глаза.
Ему в Нагорье нравилось. Здесь было… тихо. Не в смысле голосов, шума или прочих звуков, а в том смысле, который мог понять только Прекраснейший. Здесь было тихо — он не слышал стонов, а иногда и дикого крика страдающих душ, умоляющих отпустить их из этого жестокого мира.
— Слишком много солнца и ветра.
— В Храме будет лучше. Обещаю.
Оставалось поверить: Арис наверняка знал, как там будет в Храме. Эанор не понимал, откуда, но Арис знал многое, что не мог знать никто другой, даже Ланор.
— Жду не дождусь, — вампир куснул его в плечо.
— Хочешь? — Арис медленно отвел волосы с шеи, наклонил голову, подставляясь. Вроде, и сам бы повел, но было в кои-то веки лениво, хотелось просто расслабиться в любимых руках.
Эанор укусил его, прижимая к себе. Возбуждение разлилось жидким огнем по венам. Раздеть — развернуть свой подарок, каждый раз один и тот же, каждый раз — разный. Развернуть не торопясь, наслаждаясь медленно обнажающимся телом, белоснежной кожей, на которой только следы от его клыков не пропадают долго, долго. Вкус горячей крови, терпкий, отдающий солью и железом. Жар плоти, обволакивающий, кажется, не одну его часть, а полностью, от макушки до пят. Ускоряющееся биение сердца и тихий стон вперемешку с повелительным: «Еще!».
Эанору казалось, что их медовый месяц сияет все ярче. Уже не первый, в смысле, месяц — и даже не первый год. И так будет и дальше, столько, сколько им будет отмерено Тьмой. Теоретически — бесконечность.
— Люблю тебя, мой прекрасный цветок.
— И я тебя, Эно. Очень люблю.
— И ты всегда будешь со мной?
— Пока Смерть не разлучит нас, но даже после этого я буду искать тебя.
— А я буду тебя ждать. Всегда.
Арис поцеловал его, словно печать поставил: ты сказал — я услышал, Она засвидетельствовала. Да будет так. Так и будет.

Утром Эанор просыпался с мыслью о том, что сегодня наги их окружат и зажмут в кольцах. Отбиться не получится, да и незачем. Арис — живое воплощение ответа на мольбы этих чешуйчатых, обращенные к Госпоже.
— Мой цветок, просыпайся. День.
Арис недовольно пробормотал что-то неразборчивое и попытался зарыться под него головой.
— Проснись-проснись. Давай.
— Змпх… Заче-е-ем? Еще рано…
Вампир был неумолим, и пришлось сесть на кровати — низкое ложе так называть язык поворачивался с трудом. Масса мягчайших подушечек манила к себе.
— Пора исполнять свой долг, Арис.
— До-о-олг… Ну какой долг в такую рань?
На этот вопрос ответила сама судьба: буквально спустя пару минут в их комнату постучался Сэйрис, сообщил, что у поместья уже собралась огромная толпа нагов, которые, оказывается, добирались целую ночь, чтобы получить благословение Прекраснейшего. А некоторые — и милосердие из его нежных рук.
— Долг жреца, — подытожил Эанор. — Идем, составлю тебе компанию, мое счастье.
Сэйрис принес не только весть, но и белоснежное облачение — над ним целую ночь трудились лучшие швеи и вышивальщицы рода Белого Змея.
— Эно, вплети мне в волосы маки, — попросил Арис.
Эанор принялся за работу, аккуратно подбирая волосы мужа, украшая их цветами Госпожи. Руки, честно признать, подрагивали от волнения: впервые они выйдут к тем, кто верит в Жреца по-настоящему, а не как в страшную сказочку. Это и для него будет первый раз в роли не просто супруга, а Стража. Сэйрис, вон, разодет, при оружии. И, кажется, Эанору тоже принесли что-то особенное.
«Особенным» оказалась удивительно точно подобранная, безупречно сработанная броня с символикой Стража на нагрудном знаке: треугольный щит и все тот же мак из червонного золота на белом поле.
— Оружие можешь выбрать, — сказал Сей, внимательно осмотрев вампира в этом облачении. — По древним канонам это были бы боевые серпы, но то у нагов.
— Я предпочитаю меч из церемониальных.
Сэйрис привел его в оружейную, повел рукой:
— Выбирай.
Эанор подобрал меч с трудом, длина рук разнилась у нага и вампира. Но подобрал же, и даже по весу и балансировке не нашел, к чему придраться.
— Идем, время. Наги ждут с самого рассвета.
Сэйрис был непривычно сдержан и почти суров. Наверное, как полагалось Стражу.

Выход Прекраснейшего наги встретили сдержанным шелестом. Эанор подавил невольную дрожь: вся уютная небольшая долина была заполнена змеехвостыми, они казались одним чешуйчатым ковром, особенно когда единой волной распластались, как когда-то Сэйрис в его кабинете, при виде облаченного в сверкающий белый шелк Ариса. Их было столько, что Эанор испугался: хватит ли у его сокровища сил на всех? Арис такими мыслями не терзался вовсе, он просто пошел вперед, без единого слова понимая нужды и чаяния каждого. Кого-то касался, над кем-то просто поднимал руки. Получившие благословение целовали длинный подол его одежды и шустро отползали, давая место следующим.
Эанор отслеживал состояние Ариса. Нагов много, муж у него один. И неизвестно, где предел его силы. Арис… Нет, пожалуй, сейчас у Первожреца не было ни имени, ни прошлого — он был воплощенной силой Госпожи. Плавная походка, ласковые прикосновение, несущие жизнь и смерть. Он видел, как закатывались в экстатическом трансе глаза тех, кого Жрец касался, как пробивала их тела дрожь от сладостной муки — те двойственные, сводящие с ума ощущения он и сам прекрасно помнил. Видел, как безжизненно падали под этими прикосновениями некоторые наги — их тела так же быстро оттаскивали с пути Жреца, заворачивали в белую ткань.
Наконец, Арис остановился. Наги больше не подползали к нему, замерли в почтительном отдалении.
— Благословение Госпожи на вас, верные, — негромкий голос Ариса разнесся над всей долиной.
Наги снова распластались, а Жрец развернулся и побрел назад. И только в шаге от Эанора слегка покачнулся, сбрасывая то подобие транса, в которое его загоняла тяжелая работа. Эанор подхватил его.
— Как ты себя чувствуешь?
— Как тряпочка, — честно признался тот. — Но так хорошо…
— Ничего. Вряд ли это повторится таким массовым паломничеством.
— Эанор прав, — Сэйрис полз рядом, утешающе касаясь руки Ариса. — Когда Храм будет готов, наги будут приползать туда, но вряд ли так много сразу.
— И тебе просто надо привыкнуть, — добавил Эанор.
— Я привыкну, — пообещал Арис, утыкаясь лицом в плечо мужа. — Это будет несложно.
— Сейчас отдохнешь, поешь, поваляешься. Смотри, какое кресло нарядное рядом ползет.
Сэйрис фыркнул:
— Я-то, может, и кресло, но точно не диван! По мне и без того топочут сразу трое.
— Тебе для Прекраснейшего жаль куска хвоста? — патетично возопил Эанор.
— Мне даже всего меня не жаль, но я же не умею растягиваться, — не менее патетически ответил наг.
Арис слушал их перепалку и тихо хихикал.
— А давай проверим? Вдруг в тебе скрытые резервы откроются?
— Если с одной стороны меня будете держать вы с Ланом, а за хвост тянуть — дети, то, боюсь, во мне откроются только лишние дырки!
— Ладно, закопаю Ариса в подушки. Уговорил.
Арис был совсем не против закапывания себя в подушки, даже очень за этот вариант. Уснул он, кажется, даже раньше, чем Эанор раздел его и унес в бассейн.

Глухая чернота сна сменилась безбрежным маковым полем. Арис знал, что это сон, но не мог отказать себе в удовольствии шагнуть в заросли хрупких цветов и коснуться шелковых лепестков.
— Здравствуй, мама.
— Здравствуй, дитя мое, — прошелестел бесплотный голос вокруг.
— Я хорошо исполняю свое предназначение? — он немного тревожился из-за этого, может быть, ему не следовало убивать в этот раз? Но… он ведь явственно чуял, чьи дни, а то и часы сочтены, и отпускал без боли.
— Ты все верно сделал, дитя, — на плечи опустились узкие кисти, принося целый вихрь ощущений. — Я позвала тебя для иного.
— Для чего, мама? — Арис посмотрел на нее.
— Научить самому главному. Смотри мне в глаза и запоминай…

Когда Арис проснулся, была уже, наверное, ночь. Его никто не тревожил, Эанор тихонечко посапывал рядом, обнимая привычно уложенного на плечо мужа, его медленное сердцебиение Арис слышал отчетливо и ясно. Усталости не осталось, тело было легким и послушным, разомлевшим от тепла. А подспудную тревогу от очередного — и последнего — урока матери Арис тщательно спрятал в глубинах разума. Она казалась ему иррациональной и потому глупой. Эанор пошевелился, положил сверху крыло. Арис улыбнулся. Пока эти крылья хранят его — никакой беды не случится. Он был уверен.


Глава шестая


Утром Эанор снова принялся будить мужа ласками и поцелуями.
— Мф-м-м… что, снова долг? — Арис категорически отказывался открывать глаза.
— Только если супружеский…
— Согласен! — рывком перевернувшись, Арис подмял под себя вампира, как всегда, легко поддавшегося ему.
— Какое воодушевление-то сразу, мой цветок!
— Я соскучился. И я тебя хочу.
— Я весь твой… И я тоже скучал. Очень.
Это было чистейшей правдой: перед отбытием из Трианна у них не было ни малейшей возможности остаться наедине, не потратив все душевные и физические силы на улаживание дел и сборы. А ведь они слишком привыкли к тому, что если не каждая, то хотя бы каждая вторая ночи принадлежат им безраздельно. Именно поэтому Арис сейчас так отчаянно целовал, ласкал и кусался, оставляя алые метки на коже супруга. Эанор стонал и подставлял под укусы все новые участки тела.
Арис знал все самые сокровенные места, на прикосновение к которым Эанор сходил с ума. Но он не собирался сегодня заканчивать игру слишком быстро. Наоборот, хотелось протянуть удовольствие, заставить любимого вампира удерживаться на тонкой грани удовольствия все время, не давая ему соскользнуть в оргазм.
— Арис… — Эанор решил, что станет первым сумасшедшим вампиром в истории.
— Говори со мной, — попросил тот, наклоняясь, чтобы длинно лизнуть от низа живота к середине груди и тут же прикусить кожу под соском.
— О чем, мой цветок?
— О чем поже…м-м-м…лаешь, — Арис совершенно не хотел отрываться от своего занятия, желая в полной мере прочувствовать вкус любимого мужа.
Укусить в плечо, сунуть нос в подмышку и насладиться терпким запахом разгоряченного тела, потереться бедрами…
— Ты напоминаешь мне маковый отвар. Такой же дурманящий.
Арис тихо застонал. Если что и дурманило — так это голос Эанора. Он сходил с ума, слыша в нем дрожащие ноты желания. Подался вперед, вылизывая горло вампира, пока еще не кусая — сладкое под конец! — и снова назад, чтобы медленно, очень медленно впустить его в себя. Эанор впился пальцами в его бедра, застонав. Арис не давал ему двигаться, прижимая колени к постели, но двигался сам, медленно, словно в каком-то танце, покачивал бедрами из стороны в сторону, пока его руки гладили и царапали грудь, впивались острыми ногтями в кожу и снова гладили. Эанор накрыл ладонью его член, принимаясь ласкать воедино с движениями самого Ариса. Он чувствовал, как вздрагивает и сжимается его тело, видел, как выступают на белой коже капельки пота. Арис двигался резче, размашистее, до шлепков и хриплых вскриков.
— Больше не могу, мой цветок…
Возбуждение было почти невыносимо, захлестывало разум, грозя в самом деле свести с ума. Арис наклонился, почти лег ему на грудь, позволяя самому двигаться. Острые клычки кольнули кожу, касаясь шеи.
— Укуси меня, — простонал Эанор.
Мгновение боли утонуло во взметнувшемся огненном наслаждении — Арис сжал клыки. Эанор содрогнулся, выплескивая семя. Мимолетно и едва заметным отголоском промелькнула мысль, что он теперь, наверное, способен кончить только так: или укусив сам, или под укусом своего цветка. Потом голова осталась совершенно пустой и легкой. Эанор обнял руками и крыльями мужа.
— Тьма, как же мне хорошо… — пробормотал тот ему в шею.
— Ты не представляешь, как хорошо мне, мой ядовитый цветок.
— Вот так бы лежать, и…
За дверями раздались детские голоса, кто-то из мелких настойчиво затарабанил, похоже, пятками.
— Папа Арис! Папа Эно! Можно к вам?
— Через пять минут, мышонок! Но да… Не дадут полежать.
Арис рассмеялся: это ничего, главное они успели, а дети… Это же дети, как на них злиться?

Натормошив отцов, Мирт задал тот вопрос, из-за которого, собственно, и рискнул потревожить их:
— А нам можно играть с местными детьми, папа Арис?
— Думаю, они будут не против, но вам стоит спросить об этом у Сэйриса, — озадачился тот.
Он понятия не имел, смогут ли Мирт, Наина и Дарий влиться в ватагу змеенышей, и как это отразится на их психике — у детей нагов ведь совершенно иное воспитание.
— Тогда спросим, — обрадовался Мирт. — Они такие все забавные.
Сэйрис пообещал, что, пока дети играют вместе, он от них не уползет и на длину хвоста. Но приглядывать будет только за своими, что там будут делать змееныши, его не волнует — законы нагов есть законы нагов.
— Надеюсь, никто не скончается на глазах детей, — пробормотал Эанор.
— Я тоже на это очень надеюсь, — обеспокоенно передернул плечами Арис.
Дети отправились играть во двор и окрестности поместья под неусыпным контролем Сэя, Арис решил, что следует навестить Элисанну и Риада с их младшей дочерью, которой было пока всего два месяца, проверить, все ли у них хорошо.
Гостям те обрадовались.
— Спасибо, что взяли нас с собой. Здесь так красиво. И легко дышится.
Эанор немедленно отозвал Риада на одну из воздушных террас, он умудрился прихватить с собой целую связку папок с документами и явно не собирался выпускать младшего родича из своих цепких когтей, пока не будут решены все вопросы. А Арис занялся тем, что подробно выспрашивал у Элисанны, как у них дела, все ли хорошо, попутно осматривая и ее, и ребенка. С ними все оказалось в полном порядке, разве что пришлось кое-что немного поправить, чтобы пережившая вторые роды измененная не начала полнеть. Хотя Эли очень шла слегка округлившаяся фигурка.
— У меня сердце замирает каждый раз, как я вижу ползущего по отвесной скале нага, — мимоходом пожаловалась Эли.
— Это же наги, — Арис рассмеялся и тут же нахмурился. — Но я скажу Сэю, чтобы, пока мы здесь, и наши дети играют с мелкими, ни на какие скалы он их не пускал.
— Никаких скал, — заявила волшебница. — Иначе я из Нагорья сделаю равнину!

Взрослые могли говорить что угодно, следить хоть в десяток глаз… Но дети, как иногда в сердцах говорил Ланор, это не разумные существа и даже не животные — это текуче-летучая субстанция, наделенная подобием разума, которая способна просочиться откуда и куда угодно.
На шестой день пребывания в Тиассе вся хвостатая и двуногая компания мелких умудрилась довести Сэйриса до изнеможения. Страж потом клял себя последними словами за то, что умудрился задремать на солнечной прогалинке в разбитом вокруг поместья саду. Дети тут же испарились. Метнулся Сэйрис за ними со скоростью, которой за собой не подозревал. Он и способности рычать с такой громкостью, какую выдал, отыскав детей, за собой раньше не замечал. Змееныши мигом собрались у подножия группы скал, где учились подниматься наверх, используя только силу рук и хвост. Сэйрис поднял голову и почувствовал, как останавливается сердце: Дарий висел над жадно выщерившимися в пропасти внизу скальными клыками, держась только за руки Наины и Мирта. Очевидно, дети каким-то чудом успели поймать сорвавшегося мальчика. Наг чуть ли не взлетел туда — ему, взрослому, такая высота и простая для подъема скала была на раз плюнуть. Снял и спустил вниз всех троих. И совершенно по-простецки отлупил по очереди всех — и нажат, и своих, — спешно выломанным пучком гибких прутьев местного кустарника. Дети пищали и плакали. Сэйрис был неумолим.
— Кто-то не уразумел причин наказания? — грозно шипел он, оглядывая размазывающих слезы мелких.
— Нельзя было убега-а-а-ать…
— Что я говорил об играх в скалах?
— Что нам туда нельзя-а-а-а.
— Пошелестели домой! Наина, Мирт, Дарий, вы отправитесь к Ланору, учить Кодекс. Остальные — к наставнику Эссиси. Лично сообщу о наказании!
— Да, дядя Сэй.
— Да, пап.
— Да, мы поняли.

Отходняк накрыл несчастного нага уже в поместье, когда сдал наказанных тем, кому собирался сдать. Он не хотел рассказывать Арису или Эанору о произошедшем, но когда ты Страж, твои мысли и чувства как на ладони и у брата по оружию, и у Первожреца.
— Что? Не уследил? — предсказуемо взвился Эанор.
Арис опустил ладонь ему на плечо, успокаивая вспышку.
— Что случилось, Сэй? Все живы?
— Да. Я успел вовремя, — наг все еще переживал.
— Что там с Храмом? — мрачно буркнул Эанор.
— Еще два дня максимум, мастера хотят убраться за собой, да и мебель кое-какую завезти туда.
— Ладно, два дня так два дня, — вампир пытался успокоиться.
— Я прошу прощения, Прекраснейший, — наг низко склонился перед Арисом.
— Перестань, я сам виноват. Скинул детей на твои плечи — и рад, что можно бездельничать, — жрец потянул его за плечо, требуя подняться и не позориться. — Но будет лучше, когда мы переберемся в Храм. Там ведь большая долина?
— Да, довольно большая, ровная. Никаких скал. Правда, есть озеро.
— С этим разберемся. Думаю, в холодную воду дети сами не полезут, — покачал головой Арис и повернулся к мужу: — Эно, сегодня нужно собрать всех, кто едет в Храм с нами.
— Сделаю, — коротко отозвался вампир.
На нага он все еще был слегка сердит. Но сейчас надо было поговорить с детьми. Потом Арису предстоял очень нелегкий разговор со взрослыми. Их — тех, кто все еще не знал, кто он, — было десять человек. Хотя Эанор сомневался в том, что они так уж совсем ничего и не знают, с момента, как они оказались в Нагорье, прошло много времени… С другой стороны, наги предпочитают между собой говорить на нагатэе, а среди слуг, кажется, не было никого, кто бы этот язык знал. Но уже прошла неделя с приезда Ариса, а утреннее представление Прекраснейшего видели, наверное, все поголовно. Или нет? Он почему-то не мог припомнить, были ли тогда где-то рядом люди, или нет. Вампир тяжело вздохнул и поспешил разыскать детей.

Присмиревшая троица, поеживаясь и почесываясь, пыталась сидеть и писать строчки под присмотром Ланора, который, судя по виду детей, тоже внес свою лепту в воспитательный процесс. Эанор окинул их внимательным взглядом.
— Чья была идея?
Надеявшиеся на то, что вампир наказание отменит, дети понурились. Правда, Мирт через несколько секунд приподнял голову, зыркнул из-под кудрявой алой челки, пытаясь оценить, насколько сильно зол отец. Идея подбить нажат на то, чтоб им показали, как те тренируются, была его. Эанор недвусмысленно похлопывал ладонью по бедру, глаза светились.
Ланор не встревал, просто прикрыл книгу, из которой диктовал детям, и отошел к окну, делая вид, что его тут нет.
— Па… — Мирт осекся и поспешил исправиться: — Отец, никто же не пострадал, и дядя Сэйрис нас уже наказал…
— А я на будущее, — оскалился Эанор.
— Это была моя идея, — мальчик тяжело вздохнул и еще ниже опустил голову.
Эанор молниеносно оказался рядом, перегнул его через колено и всыпал от всей души. Мирт терпел, только слез сдержать не сумел, и ударе на пятом все-таки взвизгнул, очень уж было больно, да еще и после розги. Эанор тут же выпустил его.
— Думаю, достаточно. Но это не значит, что ты получил право шкодить напропалую.
— Да, отец, — Мирт шмыгал носом, стараясь не поднимать голову: показывать мокрые глаза было стыдно.
Эанор окинул взглядом остальных детей и вышел.
Арис пришел к сыну, когда Ланор закончил урок.
— Лан, займи Наину и Дария чем-нибудь, — попросил некроманта, улыбнувшись чуть извиняющейся улыбкой.
— Я расскажу вам про местные цветы, идемте.

В тот день Мирт получил свой первый урок, как будущий Прекраснейший. Арис не стал щадить его — красочно «показал», забрав с собой в созданное медитацией пространство, чем могла закончиться их выходка. А затем рассказал, как в таком случае можно помочь, если человек или иной разумный еще жив.
— И я, правда, так смогу, па?
— Если будешь прилежно учиться — сможешь еще и не так, — усмехнулся жрец. — С этого дня я буду учить тебя. Меня учит Госпожа, точнее, учила. Она пришла ко мне, когда я перешагнул порог совершеннолетия. И с тех пор приходила во снах, обучая, ведь других Прекраснейших не осталось. Может быть, она придет и к тебе.
— А если вы — мои родители, почему я — Дитя Смерти?
— Потому что она — мать нам всем. Ни люди, ни вампиры, ни прочие разумные мужского пола не могут рожать, я не исключение, — Арис рассмеялся. — Так что тебя родил не я, думаю, ты об этом догадываешься.
— Ты — мой папа. А кто мама?
— Приемный папа. Об этом расскажу чуть позже. Твоей мамой была одна женщина… Я не знаю, как ее звали, но, думаю, она была хорошей. Она не смогла родить тебя — умерла, когда ты еще был в ее животе. И тогда пришла Госпожа, она поддерживала в тебе жизнь, пока один очень плохой человек разрезал твоей умершей маме живот и доставал тебя. Плохой он был не поэтому, просто по своей сути. Так… — Арис потер лоб. — Все дети, которые появляются на свет от умерших матерей с чужой помощью и силой Госпожи, считаются Ее детьми. Поэтому и я, и ты — ее сыновья.
— И мы все так выглядим? — Мирт подергал себя за прядку волос.
— Да. Мы похожи на Госпожу. Когда рождаемся — еще нет, но через несколько дней уже меняют цвет волосы и глаза.
— Но ты все равно мой папа?
— Да, хотя и должен был бы считаться старшим братом. Но я и Эанор по закону разумных рас считаемся твоими родителями.
Мирт покивал.
— Я вас очень люблю.
— А мы очень любим тебя. И очень переживаем, когда ты шалишь, тем более так опасно. Там, куда мы завтра отправимся, будет озеро. Оно очень холодное, и если вы даже в шутку в него нырнете, даже в самый жаркий полдень, вы можете погибнуть. Ты самый старший из детей, я доверяю тебе и надеюсь, что ты не предашь мое доверие.
Мирт энергично закивал. И потер ягодицы.
— Ты будешь присматривать за своими друзьями и больше не станешь подбивать их на опасные шалости, — это был не вопрос, но Арис все равно ждал ответа.
— Да, пап, — Мирт снова закивал.
— Теперь я расскажу тебе историю нашей семьи. Распространяться о ней не стоит, надеюсь, ты понимаешь, это тайна. Никому, даже Наине и Дарию.
— Да, папочка, никому-никому.
— Вот и молодец. Тогда садись и слушай.
К середине рассказа Мирт умудрился перебраться к нему на колени, Арис и не подумал его одернуть или прогнать. Он старался рассказывать их с Эанором историю так, чтобы ребенок все понял. Мирт старался все осознать, кивал и иногда задавал вопросы. Для своих лет он был достаточно смышленым мальчишкой, уже умел читать на двух языках — энратском и нагатэе, учился писать прописными знаками, а не печатными. И, хвала Тьме и Свету, он не был обделен желанием учиться.
— Значит, я тоже буду прятаться?
— Я надеюсь, к тому времени, как ты подрастешь довольно, чтобы практиковаться в своих знаниях и умениях, прятаться уже будет не нужно.
— А я увижу Госпожу?
— Увидишь. На свое шестнадцатилетие, — улыбнулся Арис. — Ну, а Ее статую ты сможешь увидеть уже послезавтра, в Храме.
— Не терпится, — обрадовался Мирт.
— Мама может видеть нас только после совершеннолетия, — пояснил Арис. — До этого она лишь знает, что мы есть и живы. Если бы мне или тебе не дали имени до шестнадцати, она могла бы увести такого ребенка во плоти с собой. Но имя привязывает нас к материальному миру.
— Понятно. А какая она?
— Самая лучшая, самая красивая, у нее самые ласковые в мире руки и взгляд, она очень добрая и сострадательная. Богиня и мама — вот и все, что тебе нужно знать. Когда ты увидишь ее в первый раз, ты сам все поймешь.
Мирт вздохнул. Маму увидеть хотелось очень. Но если папа говорит, что послезавтра… Мальчик крепко обнял его.
— А почему люди так боятся нас?
— Потому что живут мало и боятся смерти.
— Но ведь она — избавление?
— Избавление, милосердие, отдых и забвение. Люди не ценят этого, считая важным лишь сиюминутное.
— И как их переубедить? — серьезно спросил Мирт.
— Я не знаю, малыш. Правда. Все, что я могу — это лечить их и отпускать. Возможно, когда наш принц станет королем, а при Храмах откроются школы, где мы будем рассказывать о работе Прекраснейших и жрецов Госпожи, все изменится.
Мирт завороженно слушал.
— А еще есть такие, как мы?
— Нет, нас пока только двое. Но, думаю, когда ты вырастешь, мама подскажет, где еще готов родиться наш брат или сестра.
Мирт решил, что пока ему не нужны брат или сестра. Родителей хватит. Ну, еще есть Наина и Дарий, и та совсем-совсем мелкая девочка, которую родила тетя Эли. Уже слишком много детей. Иногда он хотел родителей только себе. Безраздельно. Но с другими детьми играть было хотя бы весело.
— Папа, а там, в долине, мы будем все вместе?
Арис понял, что так волнует сына, кивнул:
— Да, Сэй сказал, Храм достаточно большой, чтобы нашлось место для всех. Там ведь и кельи для младших жрецов были, и для Стражей общежитие.
— И мы никогда-никогда не расстанемся?
— Я не провидец, да и будущее никто не может предсказать, даже богини. Однажды расстанемся, у меня ведь есть работа, мне придется путешествовать по всему миру, пока жрецов не станет много.
— А когда нас станет много?
— Поселюсь в каком-нибудь Храме поближе к тебе, если все еще буду нужен рядом. Но тогда ты уже будешь взрослым, — Арис потрепал его по вихрастой макушке.
— Вы мне всегда будете нужны, — упрямо сказал Мирт.
— Хорошо, сынок, так и будет. А теперь ступай и найди остальных, мне нужно поговорить с нашими слугами. Они не знают, кто я, а я не знаю, как они отреагируют на новость.
Мирт убежал, по пути размышляя, во что поиграть.
Арис вздохнул, глядя ему вслед. Ребенок. Его сын пока еще такой ребенок. Он в этом возрасте ребенком уже не был, учась у Эанора, впитывая знания через решетку клетки. Все к лучшему. Теперь бы еще поверить в это, идя на встречу с людьми.
Эанор возник рядом, обнял за пояс. Арис остановился на пару минут, крепко, до боли в пальцах, вцепился в плечи мужа. Ему можно было ничего не говорить, просто вжаться всем телом, впиться в твердые прохладные губы, отдавая свой страх и впитывая уверенность. Эанор обнял его ненадолго крыльями.
— Идем, мой цветок.
И они пошли.


Глава седьмая


Люди — Арис каждого знал по имени, знал все о них, — ждали в небольшом уютном зале, сидя на подушках и стоя у стен. При виде входящих лордов все вскочили, замерли, внимательно глядя на них. Приказ собраться здесь их напугал, это Арис тоже чувствовал.
— Не бойтесь, — мягко сказал он. — Мы просто хотим кое-что сказать.
Люди склонили головы, ожидая. Женщины, мужчины. Его люди. Арис собрал все свое красноречие в кулак, он не готовил речь, но придется постараться.
— Вы все верно служите роду Леанн. Вы должны знать, кем является младший лорд, — заговорил все же Эанор, слова сухо и остро резали воздух.
— Таких, как я, в древности называли Прекраснейшими, — негромко сказал Арис. — Я верховный жрец Младшей из Сестер, Госпожи Душ.
— Так мы поняли уже, — хихикнула сестра Кары. — Страшновато было, но потом притерпелись.
Арис слегка растерялся.
— Поняли? И… давно?
— Да как увидели, почитайте. Внешность у вас приметная. А старики помнят, как по трущобам лекарь красноволосый таился. Чудотворцем был, совсем доходяг на ноги ставил, смертельно-больные при нем мучиться переставали, уходили без страданий. Что ж тут не понять, милорд? Ворона еще помнят люди. Что в самом деле творил, а не те сказочки страшные, что после придумали.
Арис молчал довольно долго, потом все же спросил:
— В Трианнском поместье знают все?
— Нет, только доноры лорда Леанна.
— Что ж… — Эанор незримо для людей, но явственно для Ариса расслабился. — Если вы знаете, проблем быть не должно. Естественно, это подлежит сохранению в строжайшей тайне. Через два дня мы переместимся в местный Храм.
— Да, лорд, — отозвались все.
— Если что-то необходимо — вы все знаете, где нас найти. Все свободны.
Арис приподнял руку, люди замерли.
— Спасибо, — говорить было трудно, ком в горле мешался. — И за Ворона, и за Вайрина Герена.
Люди кланялись и расходились. А из Ариса будто все кости вынули, облегчение было таким сильным, что он буквально рухнул на подушки, стоило уйти последнему из слуг.
— Все-таки приятно ошибаться в людях, — Эанор сел рядом.
— Да, — Арис привалился к его плечу головой. — Я почти счастлив.
Эанор поцеловал его в макушку.
— Я тоже.

Два дня пролетели быстро. Арис больше не пускал обучение детей на самотек, и Сэйрис, кажется, немного обиделся или счел, что теперь ему не доверяют. Пришлось с ним на эту тему обстоятельно побеседовать. Арису вроде бы удалось убедить змеехвостого, что никто ему в доверии не отказывал, просто Прекраснейший осознал свою ошибку и пытается ее по мере возможности исправить.
Эанор же с глазу на глаз переговорил с каждым из своих доноров и убедился, что они его супруга и впрямь не боятся. Люди доказывали свою верность клятвам, и хотя бы в этом можно было оставаться спокойным.
— Милорд, да разве ж можно? — они почти возмущались теперь тем, что такого славного молодого человека, как младший лорд Леанн, можно бояться. — Мы же от него только добро видели!
— Но Прекраснейших боятся…
— Только дураки, — довольно резко высказалась Нита, сестра Кары. — Сами подумайте, милорд, люди и без того смертны, нам, женщинам, легче это понять. Можно в родах помереть, можно на тяжелой работе надорваться. Да хучь и в темном переулке грабителя встретить. Смерть так и так тебя примет, а коль дитя Смерти попросить — так и без мук уйти можно.
— Хотелось бы, чтоб все были такими мудрыми, как вы, — вздохнул Эанор.
Нита развела руками.
У телохранителей мысли были примерно того же направления: Прекраснейшему лучше служить верно, он и исцелить сумеет, если что, и отпустит без боли смертельно раненого.
— Что ж, по крайней мере, удара в спину можно не ждать, — высказался Эанор.
Арис в эти два дня выглядел умиротворенным и почти окрыленным. Вера простых людей ему очень помогла, а их доверие придавало сил. Несбывшийся кошмар рассеялся, как туман.
— Ты и без крыльев летаешь, мой цветок, — потешался Эанор.
Арис одаривал его жаркими поцелуями и снова улетал творить добро: к нему все так же приползали наги, приносили и приводили тех, кто нуждался в исцелении. Неизлечимых среди них, к счастью, не было. Арис чувствовал себя действительно нужным, он был на своем месте и мог оттачивать грани мастерства. Каждый раз, взывая к исцеляющей тьме, окутывая кого-то тенями, что изменяли неправильное в чужом теле на единственно верное, он вместо опустошения чувствовал необычайный прилив сил и радость. Одаренные же его вниманием и лаской, наги отдаривались в ответ искренними улыбками и благодарностью. Ну и золотом — кто мог.

Наконец, Сэйрис принес весть, что Храм готов принять своего жреца. Ланор открыл портал для слуг, Сэйриса и детей. Арису и Эанору предстояло добираться в сопровождении проводников пешком. Арис сам этого захотел. Ему было немного совестно из-за того, что Эанор оказывается постоянно обделенным в этом смысле. Здесь, в горах, открывать лунный портал без тщательнейших расчетов было чревато, и Ланор отказался брать на себя такую ответственность.
— Ничего, зато жреца успокою и подготовлю к великому зрелищу, — хмыкнул вампир. — И с мужем наедине побуду…
Проводника из нагов можно было проигнорировать — он отлично маскировался под местность, а может, в самом деле уползал куда подальше, когда двум безумно влюбленным друг в друга существам приходило на ум начать целоваться прямо на узенькой тропке над пропастью.
— Полетаем? — засмеялся Эанор.
— Да! — предложение Арису понравилось. — Только будь осторожен.
Вампир ухватил его на руки и рухнул в пропасть спиной вперед, рассмеявшись. Проводник только головой покачал, глядя, как с мощным хлопком раскрываются широкие крылья, гася падение, превращая его в полет. До него доносился негромкий смех Прекраснейшего, еще такого юного. Оберегать бы его, не отпуская из Нагорья никуда, да ведь не выйдет. Одно Дитя Смерти на весь мир — как только справится?
— Понравилось? — Эанор взмыл вверх, смеясь.
— Очень! Еще!
Вампир снова рухнул в полет, крепко прижимая к себе супруга.
Налетавшись до голодного ворчания в желудках, оба угомонились. Эанору, чтобы восполнить силы, пришлось пить кровь Ариса и после, где только было возможно, нести его на руках, хотя тот и протестовал, утверждая, что сам вполне способен идти.
— Не хочу ловить тебя при полете в пропасть.
Арису вспоминалась дорога к замку Дракона, и он замолкал, улыбаясь и крепче сжимая руки, обнимающие шею мужа.

До Храма они добрались быстрее, чем Эанор рассчитывал. Что его слегка огорчило. Впрочем, впереди еще много времени, никто не сможет запретить им уходить из храма и гулять только вдвоем.
— Храм Госпожи Душ, — проводник взобрался на скалу, чтобы открыть им путь и жестом указал вперед.
Стоило сделать пару шагов по тропе, перед ними открылась долина, похожая на налитую вином чашу: наступило время цветения маков. Храм у озера в центре долины казался расписной лаковой игрушкой.
— Как красиво, — оценил вампир. — Наги постарались. Выглядит так… достойно.
— Храм оставался в запустении долгие-долгие столетия. Сешш Крассис сообщил нам, что появился Первожрец Госпожи, сразу, как только увидел и узнал его, — проводник растянул губы в радостной улыбке. — Народ Нагорья немедленно приступил к реставрации Храма. Мы знали, что рано или поздно возлюбленный сын Госпожи приедет сюда.
— Полетели, мой цветок?
Арис кивнул, обнял его. И Эанор понесся к Храму во все крылья. Наг проводил их взглядом и развернулся — он выполнил свою работу, можно вернуться в поместье сешш Крассиса и сообщить, что жрец и его Стражи и прочие на месте. Наверное, им дадут некоторое время, чтобы обосноваться, и только потом наги начнут приползать к Храму, как сотни лет назад, чтобы отыскать здесь исцеление души или тела, или же упокоение без мук в ласковых руках сына Смерти.

Эанор приземлился у входа, поставил Ариса наземь и с восторгом воззрился на Храм. Может быть, основные постройки и главное здание оставались теми самыми, изначальными, но отделывали Храм явно заново, он сверкал полированным камнем, так что изначально даже не было понятно, что этот камень — черный. Да и присмотревшись, можно было только ахнуть: в черноте то тут, то там сверкали синие и зеленые звезды, серебристо переливались искорки слюды, складываясь то и в созвездия, то ли в хвосты падающих звезд, то ли в туманности.
— Арис, как он прекрасен! Как сама ночь, если подняться высоко!
— Ты еще не был внутри, — улыбнулся жрец, беря его за руку. — Идем, я хочу провести тебя в святилище Храма первым, как и полагается первому Стражу.
Эанор сделал самое аристократичное выражение лица. Арис прыснул, даже не стараясь придать себе вид торжественный и отрешенный. Хотя и стоило, но… ему просто не хотелось. Почему в святилище Младшей из Сестер обязательно нужно входить, словно в склеп? Это же не так.
Здесь, в этом храме, не было массивных дверей, только легкие раздвижные ширмы, скользящие по каменным желобкам в полах и потолках. Раздвигались они почти бесшумно, повинуясь легкому движению руки жреца. Одна, вторая… И в лицо Эанору ударил неяркий теплый свет, льющийся сквозь разноцветные витражные стекла. Внутри святилище нагского Храма мало отличалось от Трианнского.
— И что теперь? — Эанор огляделся.
— Я хочу, чтобы ты запомнил, как выглядит сердце Храма, — Арис прошел по кругу вдоль витражей, касаясь переплетов. — Здесь нет и не может быть окон, ламп и иных светильников. Пока Первожрец ничем не преступил закона Госпожи и не пошел против Ее воли, здесь всегда будет свет.
— Здесь так спокойно и тихо…
— Здесь любой может найти покой и утешение. Сердце Храма открыто для всех, как и Ее сердце.
Арис остановился напротив мужа, прижал ладони к его груди, порождая внутри ту волну двойственных ощущений, к которой Эанор никак не мог привыкнуть с первой встречи с Госпожой. Вампир глубоко вздохнул. Тишина в Храме звенела как серебряные колокольчики.
— Я, Арис, Первожрец Храма, клянусь исполнять свой долг отныне и пока живу.
В перезвон призрачных колокольцев вплелся шепот ветра в высоких травах, воздух наполнили запахи ладана и опиума.
— Я, Эанор, Страж Храма, клянусь исполнять свой долг до последнего вдоха.
Сила, которой было всегда так много в Арисе — Эанору казалось иногда, что ее слишком много для одного Первожреца, — взметнулась вокруг них, легла на плечи невесомыми плащами — белоснежным у Ариса и белым с кроваво-алым подбоем у Стража.
— Честь нам порукой в клятве и жизни, — завершил обряд Прекраснейший. — Эно, приведи Сэйриса. Ему тоже пора получить свое истинное посвящение.
Наг в Храм вползал с трепетом всего хвоста, поминутно оглядывался. Эанор, как уже посвященный, остался у входа, чувствуя некую глубинную причастность к обряду, волнение за нага, который стал ему кровным братом. Он сейчас даже переживал за него так, как переживал бы за родного брата. Арис подошел к Сэю, улыбаясь ему светло и ласково. Узкие ладони легли на грудь, туда, где расцвечивала тело змеехвостого ритуальная татуировка.
— Храм Госпожи Душ — средоточие милосердия.
— Милосердие — высший дар Смерти, — голос Сэйриса прозвучал ровно, хотя сам он вздрогнул от прикосновения. — Я, Сэйрис, Страж Храма, клянусь исполнять свой долг до последнего вдоха.
Его плащ был белоснежным с подбоем цвета запекшейся крови.
— Принято и засвидетельствовано, — прошелестело в святилище, с тихим гулом раздвинулись каменные стены напротив алтаря, открывая статую богини. Единственным ее отличием от столичной было то, что руки Госпожи не были пусты. В левой она держала букет из маков, в правой же поблескивал полированным каменным лезвием обоюдоострый узкий клинок.
— Цветы — это символ сна, как исцеления, — прошептал Арис. — И кинжал, как последнее милосердие.
Потом он прошел к алтарю, достав из приалтарного ларчика несколько свечей, установил их в выбитые в камне гнезда и опустился на колени. Стражи почтительно отошли ко входу, сложив руки на груди в молитвенном жесте, замерли статуями. Тихий голос жреца наполнил святилище, словно теплая вода или солнечный свет:
— Славься, Младшая из Сестер, Дарительница покоя, да пребудет власть и сила с Тобой вовек, Госпожа Перехода. Да освятит она Храм, приют для всех, кто придет, алкая помощи и исцеления. Даруй детям своим сил, Прекраснейшая.
По Храму прошла еще одна волна силы. И все стихло. Свечи, которые никто не зажигал, теперь горели ровными яркими язычками пламени. Арис поднялся с колен, чувствуя в себе удивительное умиротворение.
— Что ж… Храм готов принять страждущих? — Эанор осмотрелся.
— Теперь — да. Идемте, посмотрим другие помещения? — за дверью святилища Арис растерял свой ореол власти и могущества, улыбнулся яркой мальчишеской улыбкой.
— Посмотрим. Интересно же, что тут столько времени ремонтировали.

Следовало признать, что наги знали толк в красоте. Пусть она и была несколько странной на взгляд вампира — все эти тонкие деревянные колонны, обшитые узорчатым деревом стены в жилых комнатах, «красота в малом», «красота в простоте», как лейтмотив всего внутреннего убранства. Светлая трапезная с низкими столиками и застеленными ткаными ковриками помостами, на которых тут было принято сидеть, огромная приемная с такими же помостами вдоль стен, выложенных мозаикой из драгоценных и полудрагоценных камней, изображающих бескрайнее поле, заросшее маками и погребальными лилиями, ирисами и бессмертником. Эту мозаику все трое рассматривали очень долго, не в силах оторваться: несмотря на то, что четко была видна золотая окантовка каждого кусочка, картина в целом выглядела почти пугающе живой и настоящей. Того и гляди, среди цветов возникнет тонкая фигурка в белом облачении, в маковом венке поверх кроваво-алых кудрей и с серебряным серпом на поясе. Насмотревшись, приемную покинули в полном молчании.
Жилые комнаты были невелики, куда как поменьше привычных вампиру, но вместе с тем уютны. Все то же дерево, узорный паркет на полу, тонкие резные карнизы по верху стен, узкие высокие окна, застекленные толстыми пластинами хрусталя в бронзовых переплетах, минимум мебели.
— Это как шкатулка для драгоценностей. Красиво. И просто.
— Мы и есть драгоценности, — хохотнул Сэйрис. — Привыкай.
— Да уж… Так, а жить мы где будем в этой долине?
Сэйрис посмотрел на него, как на головой стукнутого:
— Тебе не нравится в Храме? Риад и Элисанна уже выбрали себе и детям комнаты, слуги тоже, даже Ланор и я уже обжились за день. А для Прекраснейшего и его семьи — самые роскошные покои.
— О… Куча подушек? — оживился вампир.
— А как же. Все в нагской традиции, — усмехнулся змеехвостый. — Располагайтесь. Мирт выбрал себе комнату рядом с вашей и наотрез отказался перебираться в детскую.
Эанор застонал, сообразив, что супружеская жизнь обречена на тишину. Сэйрис позволил себе пару минут полюбоваться на его перекошенное лицо, и только потом утешающе похлопал по плечу:
— Не переживай, брат, Лан уже позаботился о нужных заклятьях.
— Правда? — это вампира слегка утешило.
— А то я не знаю, что вам нужно будет, — усмехнулся наг. — Все продумано.
— Я вас почти люблю, — расчувствовался Эанор. — Но шкуру твою все равно сниму.
— За что это?
— Цвет нравится, а ты все равно линяешь.
— Ты не носишь белое!
— А ты на мой плащ посмотри!
Арис прислонился к стене и хохотал, слушая их перепалку. Но не встревал, прекрасно зная, что даже если Стражи решат подраться, вреда друг другу причинить они не смогут. Да и не такие у этих братьев были отношения, чтоб всерьез ругаться.
— Идем искать нашу спальню, мой цветок. Раз уж меня без шкуры оставили.
— Папа! Отец! — Мирт вынырнул откуда-то из коридора, с разбегу кинулся к ним обоим.
— Ну, что такое? — Арис, подхватив мальчишку, охнул: Мирт уже не был пушинкой, чтоб вот так виснуть с разбегу на нем.
— Вы наконец-то прилетели! Я так соскучился!
— Малыш, нас не было всего каких-то полдня, — рассмеялся вампир, перехватывая сына у Ариса и высоко подкидывая его.
Мирт взвизгнул и засмеялся.
— Папа, а ты со мной полетаешь?
— Я не умею летать, — улыбнулся Арис.
— Ну… папа Эно? — уточнил ребенок.
— Полетаю, мышонок. Посмотрим на долину из поднебесья.
Мирт раскинул руки и радостно завопил. Арису подумалось, что этот Храм уже давно не слышал таких радостных криков и смеха. И это хорошо, что служение Прекраснейшего в этих стенах начинается именно с них, а не со стонов боли или скорбного плача.


Глава восьмая


Мирт, казалось, смирился с тем, что крыльев у него нет и не будет, но дня через три после того, как устроились в Храме, и Эанор в самом деле поднял его в небо, показав долину с высоты орлиного полета, на очередном уроке внезапно заявил, что «женится на вампире».
— Зачем тебе вампир? Мы спим днем… Пьем кровь. Скучные и злые.
— Но, отец, ты же не спишь ночью? — удивился Мирт. — Это же потому, что с тобой папа Арис?
— Потому что Госпожа меня благословила. Я Страж.
— Значит, я тоже найду себе Стража и попрошу маму благословить его.
— Хорошо. Думаю, она согласится.
С его стороны, конечно, было несколько опрометчиво — раздавать авансы за саму Госпожу Душ, но он был почти уверен: для сына Она сделает все. И если Мирт в самом деле выберет себе в супруги какого-нибудь вампира, Госпожа благословит и его даром не бояться солнца.

Несколько дней спустя к Храму потянулись наги, и не с пустыми руками: возвращали спрятанные с момента падения Храма книги и ценности, наполняли сокровищницу и кладовые. Арису некогда было не то, что присесть — перекусывать приходилось на бегу. Эанор занимался книгами, расставлял их, подписывал. Когда выдавалась свободная минутка — обычно, перед самым отходом ко сну, — Арис садился за чтение. Зачастую и засыпал за книгой, уткнувшись носом в древние страницы.
Долготерпения вампира хватило на самом деле до того момента, когда вымотавшийся супруг после очередного болящего недоуменно приложил руку к лицу, а потом посмотрел на испачканные кровью пальцы.
— Так, все. Ты ложишься отдыхать. Спишь сутки.
Арис подумал и осторожно кивнул: передышка была необходима. Страж Сэйрис свернул хвост поперек врат Храма и закрыл их, скрестив длинные клинки перед грудью. Страждущие понятливо расползлись кто куда — в отдалении, на другом конце долины, стоял небольшой шатровый городок для тех, кто прибыл издалека.
— Столько времени жили без лекаря. За сутки не помрут.
Арис соглашался ровно до кровати, очутившись же в ней, уснул мгновенно, словно упал в обморок. Впрочем, это было недалеко от истины. Позже, проснувшись на следующий день ближе к вечеру, он пояснил, отчего так тяжело давалась ему работа:
— Когда они пришли все вместе тогда, у поместья сешш Крассис, я просто благословлял. Мной руководила сама Госпожа, она же решала, кому жить, а кого отпускать. Сейчас я все делаю сам, да еще и днем. Мне гораздо легче в Ее время.
— Пусть приходят ночью? — уточнил Эанор.
Арис серьезно подумал и кивнул, вспомнив возмутительно короткие хроники местного Храма:
— Да, как изначально было.
— Сэй, распорядись.
Наг кивнул и уполз.
С этого момента жить стало легче. Днем Арис отсыпался, учился, играл и занимался с детьми, иногда оставляя их на попечении Сэя и Ланора, и уделял все свое время супругу. Установившийся порядок нравился всем, и жизнь, вошедшая в колею, теперь казалась неспешной и размеренной. Эанор часто летал над Долиной, радуясь солнцу. Носил мужа на руках.
— Люблю нашу тихую жизнь.
В чем-то он был безусловно прав: жизнь была тихой, спокойной, и это ужасно нравилось обоим. Никакого официоза, никакого статуса послов — они и в Энрате, и в Нагорье считались гостями, так что были вольны в своем времяпрепровождении. Для всех там, дома, они занимались поправкой здоровья Ариса, уж больно бледным он выглядел в глазах досужих сплетников. А то, что никакой загар на его белой шкурке не держался, в расчет не принималось: тонкокостный, хрупкий, каждая жилочка просвечивает — заморен старшим супругом, и точка!
— Негодяй! — патетично восклицал Эанор. — Как я посмел!
Арис давился смехом и благодарил моду за возможность скрывать тело от шеи до пят под многослойными одеяниями, изменяющими силуэт как угодно. Хотя вот чулки, обтягивавшие крепкие икры жреца, должны были навести людей на мысли… Но не наводили.
— Сожрать тебя, что ли, — вслух размышлял Эанор.
Арис провокационно-медленно распускал шнуровку ворота простенькой полотняной сорочки безо всяких кружев, обнажая крепкую стройную шею, вызывавшую в памяти строки древних поэтов: «как столп триумфальный, и под тысячами щитов поверженных врагов не согнется он, беломраморно изваянный». Эанор облизывался и кружил рядом. «Сожрать» мог и сам Арис, и он был в не меньшем восторге, когда такое случалось, с гордостью нося потом метки от крепких клычков юного супруга.
— Попался, — вампир сгреб мужа в объятия.
Тот лишь улыбался и подставлял шею, откидывая голову к плечу, провокатор. Эанор с удовольствием впился в подставленное. Почти с неприличной жадностью, почти теряя голову от вкуса этой крови. Это крохотное «почти» держало крепче посеребренных цепей — клятва, любовь, нежность.
— Люблю тебя, мой цветок миндаля.
Арис отвечал протяжным стоном, в котором смешивались его чувства, его желание и страсть. И обхватывал длинными ногами бедра. Эанор чувствовал, что еще мгновение — и распадется в пепел. А потом возродится. И так — миллионы раз, потому что он, видно, взял лучшее от символа своего рода.
После всего вампир растянулся на кровати и сделал вид, что он дождевой червь, выползший в преддверии грозы. Арис хохотал от его сравнений каждый раз. А потом печалился: дождевые черви, к сожалению, погибают в лужах после гроз.
— Так что, давай, сделаем вид, что ты выползший погреться на камни ужик. Мне это больше нравится.
— Ужики — это к Сэйрису, он тебе и погреться выползет и брачный танец станцует. А я маленький, но гордый червяк в яблоке.
— Я буду беречь это яблоко, чтоб никто не покусился.
— А не то случится самое страшное…
Арис затыкал его поцелуем. Он не желал слушать о страшном. Эанор прижимал его к себе покрепче.

***



Лето в горах не такое длинное, как хотелось бы, но ослепительно-красивое. Как и осень, и зима, и весна — они насладились сполна каждым временем года, что прошествовало мимо. Подрастали дети, на вольном воздухе окрепшие и загоревшие, и так не хотелось даже думать о возвращении — ни сейчас, ни через год. Нагорье принимало их, как своих, да и могло ли быть иначе?
— Может быть, совсем не возвращаться? — вздыхал Эанор.
— Я бы с радостью…
Но все прекрасно понимали, что вампир связан присягой не только Прекраснейшему, но и королеве, как один из Стражей Границ. Он не испрашивал у нее разрешения от обета, храня тайну возрождения жречества Госпожи, хотя должен был. Но Госпожа не потребовала.
— Нужно узнать новости из приграничья. Может быть, Полисс решит утихнуть.
Арис не был в этом уверен, скорее, наоборот — он чувствовал собирающиеся на горизонте грозы, и вовсе не в смысле природного явления. Эанор засел за письма в столицу, прося передать последние известия как можно быстрее. Прежде чем он получил ответы, в сон Ариса пришла Госпожа, и лик ее был печален.

— Двадцать спокойных лет я обещала Стражу твоему, мой любимый сын. Но даже богини не ведают всего. Судьбу свою все разумные мира вершат сами, и это — единственная причина, по которой они отвечают предо мной за свои поступки. Я не в силах изменить ход времени и событий.
Арис ластился к ней и отчаянно не хотел слышать продолжения.
— Ты уже взрослый и достаточно силен, чтобы полностью раскрыть свой дар. Как бы мне ни хотелось, тебе придется это сделать. Прости, сын.

Сон развеялся, оставляя Ариса опустошенным и полным дурных предчувствий одновременно.
— Цветок мой, что-то случилось? — поинтересовался по пробуждении Эанор. — Ты настолько мрачен…
— Ты еще не получил писем? — Арис прильнул к нему, поцеловал и отстранился, садясь на постели. Ему не хотелось омрачать день, удивительно ясный и теплый для начала лета в Нагорье.
— Нет, пока что они идут. Вряд ли что-то серьезное, иначе магия призвала бы меня.
— Скоро, — кивнул Арис. — И когда это случится, станет не до планирования ни мне, ни тебе. Поэтому я хочу обсудить, что мы будем делать.
— Ты останешься здесь.
Арис вцепился в его запястья до синяков, закусив губу. Покачал головой:
— Я не смогу остаться. Мой долг призовет меня так же, как тебя — клятва.
— Значит, отправимся вместе. Дети будут тут.
— Под присмотром Сэя и Ланора. Элисанна со своими тоже останется. Риада, скорее всего, обяжут вернуться — маги на войне ценятся на вес золота.
— Надеюсь, что войны не будет. Нынешний правитель Полисса вроде бы умен.
Арис не стал говорить, что именно из-за этого ума король Фенет и развяжет войну: чтобы сплотить раздирающих страну на части аристократов, нет ничего лучше, чем внешний враг.
— А пока у нас есть время. Иди ко мне.
Времени оставалось слишком мало. Они оба это понимали. И стремились провести вместе как можно больше драгоценных минут. Еще немного, час, два, день… Сколько получится.

***



Если назвать что-то запретным во всеуслышание, можно добиться прямо противоположного эффекта. Эту нехитрую истину наследник лорда Кинеша усвоил с самого детства. Как и то, что люди ли, вампиры ли обязательно постараются добраться до запретного, чтобы утолить свое любопытство. Наги его изумляли — когда он принялся расспрашивать о долине, даже любопытная молодь только пожимала плечами, говоря, что Храм — священное место, и если туда нельзя, значит, туда нельзя. Все, что Янмару Кинеши удалось узнать — это то, что долина была не так уж и далеко от пещер, где он поправлял свое здоровье после неудачной дуэли. Раны уже зажили и не беспокоили, но он не торопился уезжать из Нагорья, пользуясь статусом гостя и возможностью насладиться горными красотами чуть подольше. К пешим прогулкам, могущим затянуться на два-три дня, которые совершал человек, наги уже привыкли, поэтому никто из змеехвостых не обратил внимания, когда тот в очередной раз собрался «побродить по горам».
Кинеши же не просто бродил — он слушал, разговоры, обмолвки, поглядывал в сторону долины. Паломничество нагов он сперва принял за такой же интерес к запретному, посмеявшись про себя и обозвав их двуличными змеями. Но один случай заставил его усомниться в собственных выводах относительно этого. Для того, кто достаточно долго живет среди нагов, они перестают казаться на одно лицо. Этого нага он не раз встречал на пещерном источнике — тот страдал достаточно редким для этой расы заболеванием — хрупкостью костей, ползал чрезвычайно осторожно и медленно. Как он вообще выжил там, где ценилось телесное здоровье и крепость, было неясно, но выжил, должно быть, был умнее здоровых соплеменников.
Янмар увидел его совершенно случайно и был рад тому, что сам наг, уделявший все свое внимание тропе, не увидел его — слишком близко к запретной долине оказались оба. Кинеши затаился и мысленно похихикал: змеехвостый, очевидно, решил помолиться на развалинах храма о выздоровлении, отчаявшись и разочаровавшись в достижениях местных лекарей. Однако скорость нага заставила его сильно удивиться — полз змей весьма активно, а уж когда он ударом хвоста откинул какой-то камень, помешавший ему на пути, Кинеши ощутил, как брови приподнимаются чуть ли не к основанию волос. Он был уверен, что не ошибся: это тот самый наг, который обползал даже самые мелкие препятствия на пути, опасаясь задеть их и повредить реберный каркас хвоста! Хотя змеехвостый больше не выглядел бессильным и хрупким, его чешуя обрела переливчатую гладкость и блеск, и он явно наслаждался здоровьем, хотя по старой памяти иногда осторожничал.
Но что могло с ним произойти такое? Любопытно… Очевидно же, что это «что-то» случилось в запретной долине. Янмар проверил припасы и решил, что до долины и обратно ему хватит — наг полз налегке. Осталось придумать, как попасть в долину.
«Там увижу», — решил он. Если вдруг там стоит какой-то барьер, проницаемый лишь для змеехвостых… Или для отчаявшихся… Или… Он решил посмотреть на месте. Тем более что, спустившись к тому месту, где прополз наг, заметил подобие тропы. В запретное место ведет целая дорога по нажьим меркам?! Да что с этой самой долиной не так? Выходило, что запретной она была лишь для человека. Не специально ли для него это было сказано? Любопытство гнало непременно узнать, что там. Вот только как туда проникнуть незамеченным? До сих пор ему везло, он не наткнулся ни на одного стража. Не может быть, чтобы их не было вовсе.

Стражей не было. Он шел по тропе с полудня и не встретил никого. Наги настолько доверчивы? Глупы? Надеются, что никто не сможет пробраться в долину? Ну, у них были все основания для последнего: не будь у Янмара опыта последних нескольких месяцев, он вряд ли дошел бы. Для человека путь был головоломным и сложным. Нажья «дорога» предусматривала наличие «лишних» рук и мощного гибкого хвоста, ему же приходилось полагаться лишь на четыре конечности и уповать на то, что усталость не сыграет с ним дурную шутку, а дрогнувшая рука или ненадежно держащийся камень не отправят в пропасть.
Наконец долина открылась перед ним. Как и прекрасный Храм, вовсе не являющийся развалинами. И слишком хорошо знакомый крылатый силуэт в небе, заставивший молодого человека протереть глаза и пощипать себя за запястье. Он возблагодарил свою осторожность, заставившую прятаться за камнями и двигаться чрезвычайно медленно. Дневной вампир, кем бы он ни был, не оставил бы в живых свидетеля своего существования.
Неподалеку послышались голоса. Кинеши затаился, перестав дышать. Говорили на нагатэе, но он прекрасно понимал этот язык, выучил за время пребывания в Нагорье.
— И Прекраснейший исцелил его…
Прекраснейший? Кинеши затаил дыхание еще сильнее. Значит, здесь есть Сын Госпожи… Сразу два чуда подлунного мира? Это невероятно! Должно быть, тот вампир и есть Прекраснейший. О, он просто обязан подобраться так близко, как только сможет, чтобы понаблюдать за ним. И потом… потом он вернется домой. И расскажет ее величеству о чудотворце. Королева больна, это знают все. Никакие лекарства и лекари не в силах ей помочь, хотя назначена чудовищно огромная награда за это. И если Прекраснейший сможет вылечить королеву, это будет великолепно.
Как и любой аристократ-человек чистой крови, он ненавидел и боялся прихода к власти вампиров. Несмотря на законность наследования принцем Никелеоном трона. Несмотря на то, что лишь сила вампирской гвардии удерживала соседей от беспрерывных попыток урвать у Энрата кус плодородных земель, шахтишку, лесок.
Он перебрался за соседний камень, оказавшись еще чуть ближе к вампиру, который как раз пошел на снижение. Солнце весьма удачно светило со спины, пряча наблюдателя в густой тени скал и высвечивая парящего кровососа очень четко. И его ношу. Янмар узнал обоих, вытаращил глаза, рассматривая скользящего в воздушных потоках вампира, крепко прижимающего к себе супруга и занятого лишь им и поцелуем. Впрочем, поцелуй не помешал ему грациозно развернуться и направиться снова к храму на другой стороне озера. Вот оно, значит, как. Не так уж и свиреп был лорд Леанн. И он оказался дневным… Следовало поскорее рассказать все королеве.
«Спешка хороша при ловле блох», — говаривал отец Янмара, и тот совершенно с ним соглашался, поэтому, как бы сильно ему ни хотелось спешить, он действовал неторопливо и аккуратно. Что на обратном пути, что по возвращению в лекарский городок у пещер. Дождался очередного приема у лечащего его травмы нага и перестал притворяться больным, выдумывая жалобы.
— Мне полегчало, — признался он. — Немного побаливает временами, но все зажило, думаю.
Наг внимательно осмотрел его, ощупал и едва не попробовал на зуб, но счел возможным признать выздоровевшим. Задерживаться же в Нагорье тем, кто исцелился, следовательно, почти утратил статус гостя, не рекомендовалось. Кинеши поспешил откланяться.
Еще никогда он не торопился в столицу и, соответственно, под крыло и родительскую власть так, как в этот раз.

***



Письма и приказы пришли магической почтой через неделю. Эанор вскрыл их и выругался. Ругался он долго, витиевато, не повторяясь. Ему, как Стражу Границ, предписывалось вернуться в столицу. Также вызывали Риада — была объявлена полная мобилизация, а лорд эр-Леанн все еще состоял в гильдии магов. Одновременно с этим управляющий писал о том, что Иллотиан, небольшой город на границе с львиногривами, закрыт кордонами: пришло известие о вспышке зеленой чумы у соседей и замечены больные уже по эту сторону.
— Арис, собирай вещи. Нам пора… Кажется, война.
Он категорически не желал говорить супругу о болезни. А зря, мог бы и догадаться, что Прекраснейший все равно узнает.
— В Иллотиане болезнь. Я должен быть там.
— Нет, я не пу… — договорить не позволила клятва Стража. Арис лишь осторожно коснулся его лица кончиками пальцев.
— Ты знаешь, что я должен. И знаешь, что не можешь отправиться со мной.
— С тобой отправится Сэйрис.
Возражений не последовало, хотя Арис очень не хотел оставлять детей и Ланора с Элисанной без защиты. Впрочем, его совесть утешил тот факт, что, стоило вести об отбытии Прекраснейшего облететь окрестные горы, у Храма собралась изрядная толпа нагов, высказавшая желание защищать его семью. Среди змеехвостых были и те, кто ранее высказывал желание стать Стражами Храма, и кого он отправил ко двору князя испрашивать позволения на этот шаг. Князь разрешил это младшим сыновьям родов и вдовцам с выжившими взрослыми детьми.
Той ночью они выползли вперед — двенадцать нагов в полном расцвете сил. Все они срезали свои косы, отрекаясь от своих родовых имен и служения князю. У Ариса защемило сердце от осознания того, что история нагорского Храма снова повторяется.
— Что ж, они будут охранять Мирта и других. А мы постараемся вернуться поскорее, — Эанор касался его плеча, и это придавало сил.
— Эанор, Сэйрис. Свидетельствуйте им, — сказал Прекраснейший и зашагал к святилищу, легкими взмахами рук раздвигая ширмы на своем пути.
Вампир и старший из Стражей-нагов слаженно склонили головы.
— Храм Госпожи Душ — средоточие милосердия.
— Милосердие — высший дар Смерти, — двенадцать голосов пропели-прошипели ответ, и двенадцать тел склонились, вытягивая руки к облаченному в белоснежный наряд Прекраснейшему.
— Я, Арис, Первожрец Храма, спрашиваю вас: клянетесь ли вы в безоговорочной верности Госпоже Душ и тем, кто несет волю Ее в мир?
— Клянемся, — прошелестело в ответ.
Арис вытянулся струной, запрокинул голову, впуская в себя безграничную силу Смерти и отдавая Ей власть над своим телом в этот миг. Двенадцать раз его руки коснулись рук нагов, заставляя их экстатически свивать хвосты, принимая ритуальные татуировки, спиралями закручивающиеся напротив сердца.
— Клянетесь ли вы исполнять свой долг до последнего вдоха, нести в мир лишь милосердие во имя Госпожи Душ?
— Клянемся!
Эанор с интересом наблюдал со стороны. По лицу Сэйриса нельзя было прочесть ничего.
— Подчиняться только Ее жрецам, и да не будет у вас более иных повелителей во веки веков?
— Клянемся!
— Стать братьями друг другу, и да не будет у вас иных родов и иной семьи?
— Клянемся!
Госпожа приняла их клятву — на плечи упали белоснежные плащи с алым подбоем, сотканные Ее силой. И Арис чуть покачнулся, отпущенный Ею, угасло заливавшее его глаза серебро.
— Добро пожаловать домой, Стражи.
Эанор поежился от внезапного порыва холодного ветра. Здесь неоткуда было взяться ему, похожему на тот холод, что касается кожи от просвистевшего в волоске от тела Ее серебряного серпа. Что-то назревало, недоброе, сулящее потери. Эанор надеялся лишь, что обойтись удастся малой кровью. Никогда он не был силен в предсказаниях, да и невозможно это — предугадать судьбу, свою ли, чью-то иную: ничей путь не записан на незыблемых скрижалях, любой поступок разумного изменяет реальность нынешнюю и будущую. Но отделаться от ощущения не мог. И от этого отпускать любимого Прекраснейшего куда-то далеко, докуда он никакими силами не сумеет дотянуться, чтобы встать рядом или впереди и прикрыть своими крыльями от беды, было безумно тяжело. Однако долг призывал его, Стража Границ. И присутствие Сэйриса рядом с Арисом немного успокаивало, внушая надежду.

После церемонии посвящения Стражей Храма поднялась слаженная суета, лишь казавшаяся бестолковой: наги мигом заселились в пристроенное к Храму казарменное крыло, а те, кто уходил из Нагорья, готовились в путь. Вернее, готовились Арис и Сэйрис, Риаду и Эанору не было нужды что-то собирать, они всего лишь возвращались в свои поместья в столице. Ланор обещал открыть два телепорта, поэтому засел за тщательные расчеты для вампирского. Сэйриса он отпускал легко — некроманту было все равно, жив или мертв супруг, после перерождения они все равно встретятся.
— Но ты все же постарайся не откинуть хвост, — прощаясь у портала, буркнул он едва слышно.
— Приволоку его в целости и сохранности, — пообещал Сэйрис.
Если бы не необходимость поспешить, наг затянул бы прощальный поцелуй надолго. Но пришлось оторваться и первым скользнуть в туманный овал портала.
— Я присмотрю за ним, — улыбнулся Арис, с трудом заставивший себя тоже разжать объятия и выпустить вампира, и шагнул следом.
Ланор проводил их долгим вздохом и повернулся к второму порталу.
— И ты тоже притащи задницу в сохранности.
— Как получится, — без улыбки кивнул вампир, делая шаг в зыбкое марево лунного портала. Следом за ним скользнул Риад, отсалютовав жене и детям.


Глава девятая


      В столице Эанор, приведя себя в порядок, приличествующий лорду, сразу же направился во дворец, выяснять, что же произошло. Над Трианном царила благоухающая летняя ночь, самый темный ее час, но разве это причина откладывать визит, тем более по такому поводу, как мобилизация? Всякий честный подданный ее величества обязан, получив приказ, явиться и засвидетельствовать свою готовность сражаться за Энрат. Наверняка во дворце в этот час будет не он один из лордов-вампиров. Насколько он знал, Стражи Границ, его соседи, тоже не проводят все время в столице, наверняка по первым дорогам укатили в свои ленные владения. Особенно если пожалели оплатить портальное перемещение или если оные лунные порталы еще не установлены в их краях.
      Он долетел до дворцового комплекса и чинно прошествовал через ворота к распахнутым настежь дверям, возле которых замерли не лакеи, а гвардейцы не в парадных — в боевых мундирах и легких зачарованных кирасах. Ему преградили путь, потребовав назваться.
— Мое имя Эанор Корган, лорд Леанн…
И больше он не успел ничего — стража подхватила, заламывая руки.
— Приказ королевы.
Он мог бы их раскидать. Но его тянул долг Стража Границ, а горла касался и жег серебряный клинок. А потом пришлось бросить все силы на то, чтобы не заорать от безумной боли, прошившей руки, когда запястья охватили посеребренные оковы. Он не понимал, что происходит. Неужели королева совсем спятила? Это было бы прискорбно накануне войны. Стараясь отогнать выворачивающую наизнанку боль, он пытался думать и анализировать, хотя откуда-то из самой глубины души рвался наружу слепой нерассуждающий ужас вампира, двадцать три года просидевшего в клетке, распятого цепями без возможности двигаться. Повторения этой истории он отчаянно не хотел.
Его приволокли не в тронный зал, а в королевский кабинет, поставили на колени. Кто-то из стражи намотал на руку косу, заставляя поднять голову, и он увидел ее. Алатия совсем высохла и страшно постарела, почернела от точащего ее тело яда. Но упорно, упрямо цеплялась за жизнь, зачем-то красила сухую, словно старый пергамент, кожу толстым слоем белил, а истончившиеся губы — любимой кроваво-алой краской, отчего рот казался прорезанной в алебастре раной.
— Где он? — ее голос напоминал карканье осипшей вороны.
— Кто? — оторопел Эанор, забыв про боль.
— Прекраснейший! — повелительный рык у Алатии не получился — вышло мерзким фальцетом, словно взвизгнула расстроенная скрипка бродячего циркача.
Вампир изумленно на нее уставился.
— Явно не здесь, миледи.
«Как она… Кто…».
— Где. Он? — королева прищелкнула пальцами, и его подтащили ближе к ее креслу. Должно быть, яд лишил ее способности передвигаться, то-то она сидела, словно приклеенная. — Это ведь ваш супруг, не так ли, лорд Леанн? Именно он помог леди Амелл.
— Мой супруг сейчас далеко отсюда, занят своими делами.
— Где он?
Кажется, королеву зациклило на этом вопросе. Яд и немощь тела постепенно сводили ее с ума, заставляя цепляться за малейшие намеки на возможность выздороветь. И тут кто-то донес ей о Прекраснейшем. Кто? Эанор мысленно поклялся уничтожить этого разумного, независимо от того, кем он был.
— Я не могу ответить вам.
Долг Стража призывал защищать Прекраснейшего.
— Что-о-о? Да как ты смеешь! Отвечай! Где эта темная тварь?!
— Но я никаких темных тварей не знаю, моя королева…
— В каземат его! И пусть палач потрудится использовать якорные кандалы, — губы королевы искривила неприятная усмешка. — А мы с вами, лорд, побеседуем чуть позже, когда вы осознаете всю ситуацию.
«Надеюсь, ты сдохнешь к тому моменту», — неприязненно подумал Эанор.
Что такое эти самые «якорные» кандалы, он понял, едва только увидел браслеты с характерными отверстиями под штыри. Видно, проклятый Змей Аргус не сам придумал этот способ, или же с кем-то им поделился, или не был тем единственным, кому такая идея пришла в голову. Что ж, по крайней мере, он к этому уже привык. Отчасти. Во всяком случае, ожидаемого психологического воздействия это не оказало. Да, больно, дико больно, особенно, когда тупой штырь наживую пробивает руку, входя между лучевой и локтевой костями. Но не больнее ожогов от серебра, хотя сталь да по свежим ожогам тоже была не лаской.
Эанор стиснул зубы покрепче. Ничего. Вскоре боль пройдет. Следы от серебра сгладятся со временем. И Арис обязательно поможет ему в этом. Арис… Эанор доверял Сэю, но что делать и как передать весть, чтоб не вздумали соваться в Трианн после того, как Прекраснейший завершит работу в Иллотиане, не знал. Ведь он понятия не имел, когда это случится. Только надеялся, что Арис решит связаться с ним, когда расстояние будет достаточным для разговора, но недостаточным для того, чтобы солдаты королевы схватили его. Но если он отправится порталом… А так наверняка и будет, Сэй не потащит его, измученного и уставшего, на дилижанс, а в поместье уже, должно быть, ждет засада… Лишь бы принц Нике узнал о том, что Страж Границ схвачен. Пусть ему самому он не поможет, но уберечь Прекраснейшего будет в его силах.
Эанор вздохнул. Оставалось только ждать. Здесь и сейчас ему оставили некоторую свободу движений. Он мог сесть, хотя тогда приходилось держать руки вытянутыми вверх. Кровь уже запеклась вокруг штырей, острая боль притупилась, и если не дергать руками, было вполне терпимо. Если его еще и покормят… Что ж, по сравнению с темницей некроманта, тут жить можно вполне. Главное, чтоб недолго. И нужно было придумать, как выкрутиться изо всего этого. Идеально было бы, сдохни проклятая человечка в муках прямо сейчас. Он не обольщался: Вита на такой подарок ему не расщедрится, хоть он лоб себе в молитве разбей. А Госпожа напрямую в дела смертных не вмешивается, лишь через жрецов, одному из которых еще далеко до совершеннолетия, а второй…
«Что ты сейчас делаешь, цветочек мой?», — Эанор закрыл глаза и постарался представить себе мужа таким, каким он был в первый день, когда разбирался с эпидемией оспы. Еще не уставший, еще спокойный, размеренно шествующий от дома к дому… Такой красивый и юный. Такой родной. Он сильный. Он справится со всем. Даже если случится так, что Эанор не сможет быть рядом. Сэйрис убережет его, а вампир вывернется сам. Рано или поздно Стража Границ хватятся.
Алатия не посмеет убить его просто так. Но она может и наверняка будет использовать его как приманку для Ариса.
«Не попадись, цветок, не попадись».
Только бы Сейрис уговорил его не пороть горячку и не рваться напролом, когда узнают о его пленении. Только бы…

***



Арис не думал, что будет настолько тяжело. Но Госпожа была права: он полностью принял и раскрыл свой дар, и лишь поэтому еще был жив. Хотя сил у него не осталось вовсе — он старался отпускать лишь безнадежных, насквозь проеденных и отравленных чумой. Здесь частенько встречались львиногривы, и однажды он едва не рухнул, когда показалось, что увидел Китрисса. Хвала Тьме, лишь показалось, что бы Китрисс делал в этом забытом богинями местечке? Просто похожий львиногрив, возможно, родич. Арис не узнавал его имя — все равно не сумел помочь, было слишком поздно.
Зеленая чума была похожа на плесень, поселяющуюся в теле и пожирающую любого разумного, будь то человек, львиногрив, вампир или наг, за считанные дни изнутри. Если на коже проступили грязно-зеленые пятна — поздно метаться, пора заказывать погребение.
Он отпускал их одного за другим, даже не пытаясь заглядывать в глаза. Самыми черными словами крыл бургомистра, желавшего скрыть вспышку чумы и замалчивавшего случаи заболевания, пока не стало поздно. А ведь, по сути, зеленая чума, если взяться за лечение в первые двое суток, вполне поддается исцелению. Правда, оно по силам лишь темному целителю или же объединенным усилиям нескольких светлых.

В безумной погоне за ускользающим временем и напряжении всех сил души и тела прошло около недели, Арис вдоль и поперек исходил город, не минуя ни лачуги последнего нищего, ни вычурно роскошных домов знати.
— Кажется, все, — наконец, сказал он, прислушиваясь к своему дару.
— Что будем делать с градоначальником? — уточнил Сэйрис.
— Я бы его на его же кишках повесил, — в сердцах бросил Арис.
Столько жертв! Он едва переставляет ноги, а ведь еще следует объехать все окрестные поселения, проверить их. Хотелось хорошенько отмыться, упасть в постель, даже не важно, будет ли она мягкой, главное, чтоб была чистой, и спать-спать-спать, сутки, двое — пока не выспится.
— Ложитесь, Прекраснейший, вам нужно отдохнуть, — мягко прошелестел наг.
Они устроились в недорогой гостинице, сейчас практически пустой. За исцеление мужа и старшего сына хозяйка оной с радостью поселила измученного целителя и его охранника в лучшей комнате, категорически отказавшись от платы за постой.
— Тревожно… — Арис упал на комковатый матрас и уставился в потолок, безотчетно перебирая пальцами по простыне.
Сэйрис аккуратно приподнял его голову кончиком хвоста под затылок и принялся расчесывать влажные после купания волосы.
— Зудит внутри, будто я что-то забыл… — продолжил Арис.
— Ничего не забыто. Отоспитесь, — Сэйрис улыбался.
Вернуть себе спокойствие Арис так и не смог. Он устал, в самом деле очень сильно устал, его тошнило от голода и этой усталости, но он смог выпить только кружку молока. Он отупел от монотонного повторения одних и тех же действий, но стоило закрыть глаза, и изнутри словно иглами кололо: что-то не так, ты что-то забыл, Жрец. Сэйрис пытался его убаюкать, напевая одну из нажьих колыбельных. Наконец, Ариса сморило, затянуло в глухую пелену сна, и все равно он метался по постели и тихо вскрикивал, звал своего мужа, тянулся куда-то. Сэйрис смотрел на это, качая головой: страшная сила — любовь. В разлуке всего-то чуть больше недели, декада еще неполная, но как тянет друг к другу! Он обвил жреца хвостом, пытаясь успокоить, обнял всеми руками, укачивая, словно дитя.

Утром Арис поднялся, кажется, ничуть не отдохнувшим. Но следовало закончить работу. Они наняли лёгкий экипаж, чтобы добираться до окрестных хуторов и деревень.
— Как вам помочь, Прекраснейший?
— Сэй, чем ты можешь помочь? — устало улыбнулся молодой жрец. — Приготовься отпаивать меня водой и следи, чтоб крестьяне не подняли на вилы, вот и все.
— Хорошо, Прекраснейший, — наг утешительно обнял его хвостом.
Как Арис и предполагал, зараза успела затронуть несколько деревень в округе. Будь в Иллотиане хотя бы маленький храм с одним-двумя младшими жрецами Госпожи, этого можно было бы избежать. Арис же попросту физически не успевал везде, выматывался до того, что засыпал в экипаже, пока Сэйрис направлялся из одного поселения в другое. Слухов было не избежать, они и не старались, просто делали свою работу. Крестьяне к огромному нагу приближаться побаивались, хотя шепотки так и ползли. Оставалось надеяться лишь на то, что информация о жреце Госпожи достигнет столицы достаточно поздно. В Иллотиане Арис тоже изрядно наследил и не знал, были ли там люди принца или нет, чтобы прикрыть его. Да он особенно и не пытался — его долг состоял не в том, чтобы прятаться.
В одной из последних деревушек, где из живых остались вовсе считанные люди, к нему выползали и выходили сами, протягивали умирающих детей. Слезы застилали ему глаза — многих он мог лишь отпустить без боли.
Это были страшные дни и ночи. Его сердце разрывалось от сострадания и горя. Сэйрис, укладывая его спать в кольца своего хвоста, разглядел в темных от пота и пыли волосах Прекраснейшего первые серебряные нити.
— Ничего. Все будет хорошо, — пытался он утешить, выглаживая растрепанную косу Прекраснейшего.
— Осталось… сколько, Сэй?
— Еще пара хуторов, но, если там порезвилась чума, боюсь, мы опоздали, и выживших нет.
— Но мы должны проверить.
— Мы проверим, Прекраснейший.
Зараженные дома следовало сжечь, в Иллотиане этим занимались специально созданные из выживших горожан команды, город выгорел больше чем наполовину. Бургомистра, кстати, вздернули сами люди.
— Не пришлось пачкать руки, — отметил Сэй.
Арис только кивнул. Саму казнь он не видел, отсыпался в то время, как это произошло, и был отстраненно рад, что так случилось.
— Завтра доберемся до тех хуторов. И потом в Трианн.
— Порталом. Дилижанса я не переживу, — вымученно пошутил жрец.
— Непременно порталом, — закивал наг.
— Отдохнешь в поместье, и отправишься в Нагорье, гонять новичков, — улыбнулся Арис чуть более живо.
— Жду не дождусь, — рассмеялся Сэйрис.
Возражать он и не подумал даже — несмотря на теплый тон, в голосе жреца явственно слышался приказ. Арис слишком волновался о семье и пока еще не был готов безоговорочно доверять новым Стражам, хотя умом и понимал, что все принесшие клятву с этого момента преданны ему и его близким до последней капли крови и вдоха.
— А сейчас — спать, — завершил наг.

Как и в предыдущие ночи, вернее, в те редкие часы, что урывал Арис для сна, ему снилось что-то мрачное и выматывающее душу. Отдыха такой сон не приносил, но тело хотя бы чуть-чуть восстанавливало силы.
— Потерпи, — уговаривал наг. — Я уверен, что все в порядке.
Новостей о грядущей войне в Иллотиане не слышали, да и вряд ли людям было дело до северных границ, тут со своей бы бедой расквитаться. Порталы — и те работали через раз, выпускали только тех, кого лекари сочли незаразными и здоровыми.
Дальние хутора, как и предрекал наг, оставалось только сжечь. Вдвоем это было опасно, но из последней деревушки с ними пошли трое крепких мужиков, счастливо избежавшие болезни.
— Что же, вашмилсть, жечь, сталбыть?
Арис кивнул. Колебания деревенских были понятны: хутора крепкие, один так и вовсе почти новый, недавно только отстроенный. Хозяйство ладное, а ведь придется и живность всю под нож пустить, что еще не сдохла.
— Болезни нельзя дать вновь распространиться.
— Да эт-то понятно, вашмилсть… — мужик почесал в затылке, горестно хекнул и махнул рукой своим товарищам. Те дружно взялись за багры — растащить кровлю, чтоб горящее сено не полетело по ветру. Заваливали пристройки, стаскивая все к большому дому, куда Арис и Сэй, не боявшиеся заразы, снесли тела хозяина хутора, его престарелых родителей, жены и детей.
— Все, догорит — и возвращаемся, — Сэй гладил жреца по плечу.
— Да… — Арис отошел подальше от занявшегося весело и ярко огромного погребального костра, сложил руки в молитвенном жесте и негромко запел литанию Госпоже, провожая души ушедших. Наг ожидал, склонив голову в прощальном приветствии уходящих.
Оставив мужиков ждать, пока дотлеют последние угли, и заливать пепелище, они направились обратно к Иллотиану. Еще следовало пройти освидетельствование у лекарей, чтоб пропустили к порталу. Город представлял собой удручающее зрелище: черные остовы сожженных домов, сплошные пепелища на месте бедных кварталов. Однако люди, оставив скорбь на то время, когда станет возможно без помех оплакать умерших, уже суетились, разбирая пожарища, расчищая улицы. Жизнь не закончилась в очищающем пламени? Так нечего и стоять, никто добренький не возведет новые стены и не приготовит запасы к грядущей зиме. Иллотиан напоминал разоренный жестоким ребенком муравейник: маленький палач уже ушел, огонь угас, и муравьи торопятся восстановить все, как было. Уже снова стелились по ветру дымки из фабричных труб, торопились в цеха старые и новые работники. В город тянулись деревенские сироты, им быстро отыскивалась работа, особенно, на кирпичном заводике.
Арис смотрел на все это и думал: должно быть, похоже выглядели первые вампиры. Проклятые Витой. Прошлое уничтожено в огне божественного гнева, но выживать как-то надо, а скорбеть… Придет время, когда дети перестанут плакать от голода и страха, тогда и помянут ушедших до срока. Была ли чума очередной забавой жестокой богини со своими смертными игрушками? Зеленую чуму переносили болотные насекомые, но в окрестностях Иллотиана особенно больших болот не было, город стоял на глинисто-песчаных холмах, поросших довольно светлыми сосновыми лесами. Здесь было много ручьев и озер, но вода в них была чистой и не застаивалась.
Усталость не давала Арису мыслить четко и связно, но отстраненно он все же подумал, что слишком вовремя возник очаг чумы на южной границе Энрата — как раз тогда, когда на северные рубежи точат клыки полисские «лисы». Не проморгали ли соглядатаи принца диверсантов, не был ли проклятый бургомистр куплен врагами Энрата?
В лекарне, спешно организованной рядом с портальной площадкой Иллотиана, и нагу, и жрецу пришлось пройти полный досмотр, процедуру несколько унизительную, но необходимую. Арис стойко перетерпел чужие прикосновения и взгляды, впрочем, лекари-люди были так замотаны, что никакого интереса очередное тело перед ними не вызывало.
— Здоровы, жалоб нет. Пропустить, — прозвучал долгожданный вердикт.
Разоренный чумой город остался позади. Наг и жрец шагнули в портальное марево, задав точкой выхода поместье Леанн.

***



Портальная площадка пряталась в глубине парка, из окон поместья она почти не просматривалась. Встретил их Клай, по всей видимости, карауливший рядом специально, быстро сгреб Ариса в охапку и прыжками помчался в самые заросли, взмахивая крыльями.
— Что… что случилось? — перепугался юноша. — Где Эанор?
— Тихо, — шикнул Клай, сноровисто пробираясь в глубину парковых насаждений.
Арис притих, послушно следуя за ним, затем и прижался к его груди, когда дворецкий без единого слова подхватил на руки, взлетая. Клай привел его в густо заросшую колючим кустарником беседку, куда люди пробраться не смогли бы ввиду отсутствия крыльев.
— Лорд Эанор схвачен по приказу королевы.
Арис до крови прикусил пальцы, чтобы не закричать. Но достаточно быстро успокоился, заставил себя отрешиться от ужаса за любимого.
— Рассказывай. Как, что и когда произошло. В чем его обвиняют?
— В том и дело, что обвинений нет. Королева требует выдать ваше местонахождение.
— Мое? Но как… Тьма! Кто выдал?
Сейчас Арис как никогда ранее ясно понимал, что двигало Вороном и другими Прекраснейшими, устраивавшими кровавую бойню за уничтоженные семьи и близких.
— Неизвестно. В поместье ее люди.
— Сэйрис!
— Увы, милорд, я должен был спасти только вас, Страж уже наверняка схвачен.
Арис закрыл лицо руками, стараясь дышать медленно и глубоко, загоняя все свои чувства под ледяной панцирь отрешенности.
— Что ей нужно от меня? Лечение?
Клай покачал головой:
— Об этом не было сказано ни слова. Зато о том, что королева жаждет заполучить жреца Госпожи в качестве оружия в грядущей войне, ее люди треплются постоянно.
— Я должен идти во дворец.
— Пока что не должны. Принц уже знает обо всем. Нужно подождать.
— Чего? — заморожено поинтересовался Арис. — Ультиматума? Хорошо, я подожду.
Старый дворецкий содрогнулся, глядя на него. Воплощенное милосердие? Скорее, воплощенная Смерть.
— Лорд Леанн в порядке, я уверен, его заперли в подземелье.
— Где мне ждать?
— В моей комнате, милорд. К слугам соглядатаи не суются. Впрочем, раз Страж арестован, — перебил сам себя Клай, — то о вашем появлении уже известно, так что в ваших покоях.
— Идем. Прятаться я не собираюсь. Пусть слуги выкинут из нашего дома мусор, я не хочу натыкаться на чужаков на каждом шагу.
— Как прикажете, милорд.
Приказ исполняли вампиры и наемники, так и остававшиеся в поместье дожидаться подопечного. Быстро, четко и почти без скандала — люди королевы были даже не гвардейцами, по всей видимости, Алатия еще питала иллюзии по поводу робкого, болезненно-стеснительного юноши.
— Заприте ворота. Пусть наемники патрулируют поместье.
— Что прикажете подать на завтрак? — невозмутимо поинтересовался Клай.
— Молока сейчас. Остальное позже, я должен привести себя в порядок и поспать. Будут новости — будите, Клай, незамедлительно.
Арис ушел в их с Эанором покои, разделся и почти рухнул в бассейн, в горячую ароматную воду. Отмыться, поспать, заставить себя поесть — ему понадобится много сил.
Клай лично принес молоко.
— Помочь вам выкупаться, милорд?
Арис молча выпил любимое лакомство и кивнул, распуская косу и стягивая пропотевшую, воняющую гарью одежду. От него просто веяло усталостью и тихой, холодной яростью. Если принц Никелеон не освободит Стража в ближайшее же время и не принесет Прекраснейшему извинений — Энрату грозило появление второго Ворона, только чуял старый дворецкий, что этот Первожрец Госпожи собственную жизнь на плаху возложить не согласится, скорее, уложит туда королеву и всех причастных. И дай Тьма, чтоб лорду Эанору не нанесли серьезных ран — за каждую капельку его крови будет взята своя цена. Пока же Клай младшего лорда искупал, вытер, отвел в постель и уложил спать.

Наемники, патрулирующие границы поместья, доложили, что за ним следят люди королевы. Они почти и не прятались, и их было много, достаточно, чтобы не пропустить никого, входящего или выходящего из ворот или с черного хода для слуг.
— Лорд не собирается прятаться, — высокомерно процедил Клай, выйдя наружу. — Ожидайте. Когда он сочтет нужным, явится ко двору.
Стража Сэйриса, несмотря на возможные и скорее всего неизбежные дипломатические неприятности со стороны Нагорья, в поместье не вернули. Королева наверняка с радостью лишила бы Прекраснейшего вообще всех слуг, но то ли ее безумие пока что не зашло так далеко, то ли она сочла, что двух заложников будет достаточно, поместье осталось неприкосновенным, и слуг никто не трогал. Клай на всякий случай активировал защитные чары на особняке, все, какие только были и какие смог подсказать Жене. Хороший дворецкий должен владеть соответствующими навыками. Клай был отличным дворецким.
Чары пропустили лишь магического вестника от его высочества, но Клай, заглянув в спальню милорда, не стал его будить — сон молодого Прекраснейшего и без того был неспокоен и неглубок.
— Излагай, — велел он вестнику.
Птица рассыпалась искорками, оставив на столе запечатанное гербом принца письмо. Это могло подождать, к тому же, Клай догадывался, что добрых вестей там нет. Принц Никелеон не мог, просто не имел права на активные действия именно сейчас. Противопоставить себя королеве и отрезать все возможности мирного принятия короны после ее смерти? Вряд ли жизни трех разумных стоили этого. Клай покачал головой, отнес письмо в спальню. Ничего хорошего оно не сулило. Клай не одно столетие жил под луной, прекрасно понимал и мотивы, и подоплеку поступков принца. Свое неодобрение аресту Стража Границ он уже наверняка высказал, и если лорд Леанн не отпущен на свободу, к нему не прислушались. Да и в самом деле, упустить такой козырь из рук? Оставалось молиться о смерти королевы. Почему она не умирает? В столице только и слухов, что о ее болезни, весь город гудит, как растревоженный улей. Но венценосная тварь цепляется за жизнь, словно паучиха за рваную паутину, выплетает новые нити. И — Свет ее покарай! — даже ловит в эти липкие сети новые жертвы. Только Клай знал еще одно: бело-алая бабочка, попавшаяся ей сейчас — далеко не беспомощна.


Глава десятая


      Арис проспал беспробудно сутки. Потом проснулся и еще в полудреме позвал, вкладывая в свой зов все отчаяние и всю любовь, что переполняли сердце:
«Эанор! Эно!»
«Мой цветок!», — прилетело счастливое.
«Как ты? Что она сделала с тобой?!»
«Я тут в кандалах, скучаю по тебе и шлю проклятия Алатии».
      Под сомкнутыми веками Ариса, словно вживую, возникла камера в королевских темницах, узкий каменный мешок, тяжелые короткие цепи, запекшаяся на руках и одежде кровь. С Эанора не сняли ни перстней, ни регалий лорда — не посмели. Его даже кормили раз в два дня: приводили донора и внимательно следили за трапезой. Он выглядел изможденным, три недели не мытым, но, кажется, никто его не пытал.
«В общем-то, спасибо Аргусу — мне тут хорошо».
      Арис зашипел от злости, хотя прекрасно понимал, что драгоценный супруг имеет в виду.
«Что ей нужно от меня, Эно?»
«Чтобы ты ее исцелил, разумеется».
«Клай утверждает, что она хочет использовать меня в качестве орудия устрашения Полисса», — заметил Арис.
«Возможно, за этим тоже».
«Прекраснейший на все сгодится? — ядовито прокомментировал Арис. — Что ж, пора заканчивать этот фарс. Темницы и цепи плохо влияют на твое здоровье и мой моральный облик, Эно. Можешь передать тем, кто тебя сторожит: я приду сегодня».
«Только будь вежлив, мой ядовитый цветочек».
«О, я буду очень вежлив! — ярость холодным огнем растекалась по венам, и это было почти так же, как когда он глотал кровь вампира, отдаваясь ему или обладая. — Эно, если она поставит на кон твою жизнь, я сам остановлю твое сердце».
«Хорошо, мой цветок», — согласился вампир.
«Люблю тебя. Скоро увидимся», — пообещал Арис и открыл глаза.
— Ринх!
      Дневной дворецкий вошел так быстро, словно караулил под дверью спальни. Впрочем, возможно так оно и было.
— Мне нужна белая туника и белый плащ. Достаньте, где хотите, до полудня.
— Уже почти исполнено, милорд.
      Арис улыбнулся: конечно, они все знали. Наверняка приготовились и к тому, что он однажды заявит о себе, как о Первожреце.
— Завтрак — сытный и легкий. И пусть кто-то из девушек поможет мне привести волосы в порядок.
— Дара за дверью, милорд. Сейчас позову.
      Он собирался, словно на самый светлый праздник. Словно этот день должен был стать лучшим в его жизни. Он улыбался, подставляя голову, и Дара расчесывала его волосы дрожащими руками: чувствовала переполняющую его силу, благоговела и боялась ее одновременно.
— Тебе страшно? — спросил Арис, встретив ее взгляд в зеркальном отражении.
— Н-нет, милорд. Волнительно.
      Она вплела в его волосы драгоценную диадему, подаренную нагами: золотые колосья и рубиновые маки. Каждый лепесток был выточен столь искусно, что казался живым и настоящим, каждый колосок был уникальным и неповторимым. Диадема и браслет были единственными украшениями, которые Арис оставил в этот день. Туника, плащ и легкие сапожки — единственной одеждой, прикрывавшей его тело. Судя по взглядам слуг и наемников, провожавших его, они бы с радостью нацепили на него зачарованные латы и окружили щитами. Однако свои желания охране пришлось оставить при себе и сопровождать лорда молча.

      Как Арис и думал, королева Алатия прекрасно знала историю. И то, как был пленен и уничтожен последний из известных Прекраснейших — тоже. То, что она желала обставить подчинение Первожреца с почти нарочитой театральностью, с так любимым ею пафосом, играло ему на руку. То, что все это происходило в полдень, играло на руку уже принцу Никелеону — он, по сути, становился непричастным к любому исходу, руки его будут чисты даже в том случае, если Арис зальет кровью столицу по колено.
      Около дворца их встретила королевская стража. Арис остановился у самых врат с гербами, жестом отсылая своих сопровождающих.
— Милорд, — наемник-человек, старший из боевой двойки, припал на одно колено, склонив голову. — Это безрассудно.
— Идите. Поместье должно оставаться под охраной.
      Наемники не посмели не повиноваться, удалились, поминутно оглядываясь. Гвардейцы же окружили жреца тройным кордоном, не осмеливаясь даже коснуться, хотя Арис вовсе не выглядел грозным или опасным: высокий худой юноша в простой полотняной тунике и наброшенном на плечи белом плаще, словно готовая к погребению девственница, не успевшая вкусить сладости жизни. Венок и браслет довершали картину, и бравые гвардейцы сами не могли бы сказать, отчего им так жутко смотреть на этого беззащитного и безоружного юношу.
      Легкий теплый ветер трепал распущенные кудри, Арис неспешно шел вперед, к высящемуся в конце дворцовой площади помосту. Его окружали арбалетчики, на одном краю стоял богато украшенный трон, а на другом — столб, к которому был прикован пленный лорд-вампир. Там же располагался палач со всем его инструментарием. Арис брезгливо поджал губы: неужели Алатия собиралась смотреть на пытки с расстояния, до которого вполне могли долетать брызги крови?
      Эанор при виде мужа оживился, расцвел улыбкой.
— Вы хотели меня видеть, ваше величество? — Арис, внимательно осмотрев вампира, чуть кивнул ему и перевел взгляд светящихся серебром глаз на королеву, не удостоив ее ни поклона, ни даже кивка.
— Итак, легенды не лгали…
— Это смотря какие легенды, — тонко улыбнулся юноша, разительно отличавшийся от того образа, в котором его привыкли видеть при дворе.
— Те, что утверждают, будто вы можете убивать прикосновением.
— Я не убиваю, только отпускаю души, — покачал головой Арис.
— Неважно. Вы хорошо послужите нам в войне с Полиссом.
— Я не имею права воевать. Отпустите моего мужа, миледи. Он исполнит свой долг.
— Вы оба его исполните. Я знаю легенду о Вороне.
— Что конкретно вы хотите от меня, ваше величество? — Арис искренне не понимал её.
— Чтобы вы прикончили кое-кого в приграничье.
      Арис всплеснул руками:
— Ваше величество, вы будто не слышите меня! Я не убиваю! Мне нельзя!
— Я найду способ вас переубедить, не сомневайтесь.
— Убив или искалечив моего мужа? — жрец неприятно улыбнулся, обнажая клыки. — Это невозможно.
— Сейчас проверим. Палач!
«Эно, посмотри мне в глаза, — приказал Арис, поднимая руку. — Ты веришь мне?»
«Конечно, мой цветок», — вампир поднял голову и встретился с ним глазами. Арис сжал пальцы в кулак, словно выдернул что-то из воздуха, почувствовал, как потяжелел браслет. В это же мгновение тело вампира обвисло на цепях.
— Никто не будет шантажировать меня жизнью Эанора.
— Взять его! — взвизгнула Алатия.
      Прежде чем кто-то из гвардии или стражи шевельнулся, Арис поднял обе руки.
— Если вам дорога ваша жизнь, остановитесь. Я не желаю убивать, это противно природе жрецов Госпожи. Но Она простит и поймет. Один шаг — и эта площадь будет полна трупов.
— Взять! — завизжала Алатия. — Всех перевешаю!
— Подумайте о своих семьях, — Арис говорил все так же спокойно, медленно идя вперед. — Вы присягали короне, а не безумцу, на чьей голове она ныне.
      Королева бесновалась, пытаясь заставить хоть кого-то сдвинуться с места.
— Госпожа Душ милосердна, — Арис говорил нараспев, словно заклинал людей. — Каждый из вас волен поступать так, как желает, так, как говорит вам ваша совесть и честь. И лишь ваши поступки станут мерилом за гранью, когда Она примет ваши души в Полях Забвения. Будут ли они помнить боль и страдания, принесенные в этот мир вами, будут ли радоваться, не совершив зла и забыв прошлые тяготы, пока не придет срок перерождения — зависит от вас. Лишь за одно преступление душа лишается посмертия и права вновь прийти в этот мир: за убийство или причинение зла Ее детям. Алатия! — голос его прозвучал набатом, разнесся по всей площади. — Твоя кровь несет печать порока, твои предки убивали Детей Смерти.
— Что за глупости! Взять его, я сказала! На костер!
— Твоя кровь отравлена насквозь ложью и ядом. Еще три недели назад я мог бы исцелить твое тело, но теперь все, что я могу — подарить тебе высшее милосердие Госпожи.
— Коснешься меня — конец твоему Стражу!
— Ваше величество, он и так мертв, — напомнил палач.
— Я про змею, — отмахнулась та.
— Ваше величество, мы не готовы развязать войну с нагами, — подал голос один из советников, торчавших статуями за креслом. Бледные до мраморной белизны, они именно статуями и выглядели, не вмешиваясь до сих пор.
— Молчать! Еще одно слово… — Алатия даже вскочила, затем рухнула обратно.
      Арис ждал. Смотрел в глаза людям: страже, гвардии, советникам. И дождался — коротких, судорожных кивков, оставшихся незамеченными безумной королевой.
— О милости прошу, Госпожа моя.
      На площадь рухнула тишина, поползли тонкие завитки тумана, словно продолжение его плаща. Алатия осеклась, рассматривая этот туман.
— Милосердие — высшая добродетель, — пропел Прекраснейший. Он не шевельнул и пальцем, но туманные протуберанцы выстрелили в сторону трона, на мгновение оплели высохшее тело королевы и рассеялись вместе с потусторонней жутью, наполнявшей площадь. И перед людьми вновь стоял всего лишь юноша в белых одеждах, выглядевший очень устало и почти изможденно.
      К нему метнулась через всю площадь, расталкивая солдат, девичья фигура, подставила плечо — Дара не утерпела, примчалась посмотреть на лордов Леанн. Арис слабо улыбнулся ей: такую верность стоило поощрить.
— Помоги мне дойти до помоста, Дара. Освободите моего мужа и Стража Сэйриса, — он взглянул на безмолвствующих советников.
Несколько жестов — и пара солдат отправилась в подземелья, засуетился палач. Тело Эанора расковали и уложили на помост.
Арис опустился рядом с ним на колени, обнял:
— Возвращайся, счастье мое…
      Свадебный браслет вновь стал легким, а вампир судорожно вздохнул, открывая глаза.
— Давай это не повторять? — простонал он.
— Как скажешь, Эно. Как скажешь, — Арис покачнулся и едва не упал на него. Сил удержание души выпивало просто безумно много. Да и призыв Госпожи в неурочный час — тоже. Вампир сгреб его в охапку, нимало не стесняясь. Потом обоих окружили кольца змеиного хвоста.
— Домой. Дара, милая, надеюсь, ты примчалась в экипаже?
— Да, милорд, я надеялась, что…
— Милорд, — подал голос один из советников, — но как это возможно?..
      Арису не потребовалось уточнять, он устало усмехнулся:
— Прекраснейшие не убивают, советник. Как и не воскрешают из мертвых.
— Я хочу домой, — Эанор поднялся. — Так, Сэй, вези.
      Наг фыркнул, но и не подумал отказываться. Поднял на руки Ариса, позволил Эанору устроиться на приподнятом над землей хвосте и пополз прочь с площади. Перед ними расступались солдаты. Один из них, со знаками отличия капитана, припал на колено, прижав руку к груди:
— Прекраснейший, я благодарю вас за то, что не дали свершить страшную ошибку мне и моим людям.
— Надеюсь, что вы продолжите так же верно служить короне и трону, капитан.
      В экипаже Арис позволил себе закрыть глаза и расслабиться. Все закончилось так, как должно было закончиться. Власть примет принц Никелеон, и то, будет ли война с Полиссом, зависит уже от него.
— Как же я хочу помыться, — простонал Эанор.
— Ты не поверишь, но я тоже, — передернулся Сэйрис.
      Арис улыбался в полусне.
— Я упаду в бассейн и буду там лежать сутки, — вампир морщился.
— Это вряд ли. Скорее всего, этой ночью нас призовут в Вежу.
— Или в королевский дворец…
— До коронации его высочество будет оставаться в своей резиденции, — возразил наг.
— Тогда надо успеть отмыться.
— Пожрать сперва. Готов отдать будущий выползок за изрядный кусок сочного, свежего мяса, — Сэйрис облизнулся.
— Сочного, свежего донора!
— Милорда нужно накормить тоже, — робко подала голос Дара. — Очень уж он бледненький.
— Милорд все слышит, — пробормотал Арис, утыкаясь в плечо Эанора, благоухавшее далеко не цветами и свежестью.
— Всех отмоем и всех накормим, — уверил вампир. — Который час? Полдень?
— Уже больше, милорд.
— Неважно, мне нужны четверо… Нет, пятеро доноров.

      Поместье, настороженно замершее в ожидании, в одно мгновение превратилось в разворошенный муравейник: заметались слуги, забегали горничные, бросились готовить лучшие блюда повара.
— Оставьте меня в покое на пару часов, — попросил Арис и немедленно уснул, едва коснулся головой подушки.
      Эанор пошел отмокать, отмываться и с остервенением смывать с себя все лишние запахи. Подумать только — три недели он не то, что искупаться — умыться даже не мог. Когда он только попал в плен к некроманту, было так же противно. Потом он притерпелся и перестал так остро реагировать на нечистоту своего тела. Сейчас он извел четыре флакона мыльного состава и трижды сменил воду, прежде чем решил, что чист. Потом с наслаждением натянул чистую одежду, заплел косу и вышел в столовую. Пятеро доноров уже ожидали его.
      От доноров его оттащил… Клай, донельзя сонный, но хватки не потерявший. Старик так волновался за хозяев, что даже не смог спать спокойно, сквозь дневной сон зачуяв их присутствие.
— С возвращением, милорд, — делая знак изрядно обескровленным парням покинуть столовую, проговорил дворецкий, удерживая все еще не насытившегося до конца вампира. — Желаете продолжить трапезу? Вам приведут еще людей.
— Клай! Немедленно ступай спать, в твоем возрасте вредно просыпаться!
— А в вашем — вредно забывать о сдержанности! — парировал старик. — Милорд Арис будет безутешен, если вы нарушите закон.
— Хорошо-хорошо. Ступай спать. Я утолил голод, буду сдержан.
      Клай немедленно отпустил его и вышел, отдавая приказ привести еще доноров. Сытый лорд — добрый лорд.
      Эанор закончил трапезу Дарой, облизнулся и побрел в спальню, чувствуя, как внутри побулькивает. Собственная несдержанность сильно удивила: не так уж он был и голоден, по крайней мере, его кормили раз в два дня живой кровью три недели, а не раз в неделю остывшей — двадцать лет. Поразмыслив, уже устроившись рядом с мужем и осторожно подгребя его под бок, вампир понял: после заключения у Аргуса первой кровью, что он выпил, была кровь Ариса. Никакая другая не смогла бы насытить его, омолодить и оздоровить до приемлемого состояния. Поэтому пришлось добирать количеством.
Арис развернулся в кольце его рук, уткнулся в плечо носом и, не просыпаясь, окутал своей целительной тьмой. И Эанор заснул счастливым.

      Будить их явился Клай, царственный как король в изгнании. И поджаренный как поросенок на костре. Арис, проморгавшись, ахнул, забыв о собственном истощении, бросился лечить солнечные ожоги, выговаривая старику за то, что не бережет себя, и «как же так можно, Клай, вы так нам нужны!». Дворецкий растроганно его поблагодарил.
— Ваш завтрак готов, милорд. И вас ожидает посланник принца.
— Пусть ждет в гостиной, мы скоро будем.
      Мысленно Арис шипел и морщился: он хотел бы поваляться в постели, отходя от событий дня, заняться любовью с мужем, дать ему укусить себя — голодные взгляды на свою шею он уже заметил. Впрочем, последнее он собирался сделать в любом случае, в качестве десерта и компенсации за кратковременную смерть.
— И, Клай, лучшие костюмы. Может быть, нас и не призывают в Вежу, но пусть будет все готово.
— Все уже готово, милорды, — с достоинством отозвался старый вампир.
      Арис шагнул к нему и внезапно расцеловал в щеки, крепко обняв.
— Что бы мы без вас делали, Клай.
— Голодали и сидели в недошитых штанах, милорд.
      Юноша рассмеялся и смеялся до слез, забившись в объятия мужа, как в спасительное убежище. Клай на эту очень запоздалую истерику лишь покивал, вышел и вновь явился с чашкой успокоительного отвара, когда Арис уже немного пришел в себя.
— И когда вы завершите все дела с коронацией короля, я попрошу вас уделить время знакомству с вашим новым ночным дворецким, милорды.
      Оба лорда слегка опешили.
— Что?
— С кем?
— С моим внуком, милорды. Я слишком стар и желаю оставить службу.
— Но вы же не покинете нас насовсем? — просительно заглянул ему в глаза Арис.
— Как и мои предшественники, я буду доживать свой век в поместье.
      Это радовало. Наверняка, и внука Клая тоже — учиться ему у старика еще и учиться.

      Ночь начиналась сумбурно и грозила затянуть лордов Леанн в водоворот событий сразу. Посланником оказался лорд Гарт, сразу чуть ли не кинулся ощупывать обоих.
— Вы в порядке, дети?
      Арис хихикнул: дети! Но усилием воли подавил всплеск неуместного веселья и кивнул:
— С нами уже все в порядке, милорд. Но меня волнует вопрос, как отреагируют люди на отнятие мной жизни королевы?
— Мы уже приняли меры. Да и советники… подсуетились.
— По сути, я получил тогда их одобрение, — задумчиво сказал Прекраснейший. — Но ведь это люди, веры им…
— Ничего, теперь они присмиреют. Из Нагорья к нам прислана гвардия князя… в знак уважения к принцу, разумеется.
      Арис усмехнулся: у сешш Крассиса явно были свои способы оповестить князя о незаконном аресте Стража Сэйриса. Пусть тот и вышел из рода, но наги своих не бросают. Очень оперативно сработали, пусть и с небольшим опозданием, но, не выйди Арис к королеве вчера сам, сегодня, возможно, Сэя бы выпустили под давлением многохвостого и многорукого «аргумента», вооруженного до ядовитых зубов.
— А также дворец и подступы к нему так и кишат львиногривами, знаете, любопытство этих кошачьих просто неистребимо. Им нужно везде сунуть носы, начиная от королевских покоев и заканчивая садом. Не будем же мы ссориться с добрыми друзьями из-за их врожденной тяги все понюхать.
      А вот это, по всей видимости, был ответ на зеленую чуму в непосредственной близости от границ Эреаты. Ну, тут уж пусть его высочество отдувается сам, коль его шпионы проморгали. Арис все больше склонялся к мысли об искусственности вспышки болезни. Ну не было никогда в тех местах подобного, он ведь не зря читал книги по медицине, а там многое и о сезонных, и о моровых болезнях было систематизировано и разложено по полочкам.
— А вы приглашены к принцу. Он жаждет из первых уст услышать, что произошло.
— Нам следует прибыть незамедлительно? — уточнил Эанор.
      Арис чувствовал, что и супруг бы с радостью отказался от этой чести, оставшись дома, отдыхать и выздоравливать до конца — его запястья все еще опоясывали глубокие шрамы от серебра, пусть и затянувшиеся стараниями Ариса до того, чтобы не вспыхивать болью от трения о ткань.
— В любые удобные для вас ближайшие пару дней.
      Оба лорда почти зримо расслабились.
— Мы прибудем на аудиенцию в Вежу послезавтрашней ночью, — встретившись глазами с супругом, сказал Эанор. — Арису требуется отдых после трех недель непрерывной работы в Иллотиане.
— Будем вас ожидать, — лорд Гарт поднялся.
      Арис спросил, старательно делая вид, что ему ничуть не любопытно:
— Милорд, а когда коронация?
      Несмотря на все события, он все же был очень молод, и побывать на настоящем торжестве государственной важности ему ой как хотелось.
— Через неделю. Пока что идет подготовка. Вам понадобятся новые наряды.
      Арис страдальчески закатил глаза, впрочем, тут же тряхнул головой:
— Рано или поздно все равно пришлось бы заказывать настоящее парадное облачение.
— Что ж, отдыхайте. Я пришлю лекаря осмотреть вас.
      Протестовать не стали — лекаря так лекаря. Принц, наверняка, желает убедиться в том, что они в порядке. Когда лорд Гарт отбыл, Арис задумчиво молчал еще некоторое время, устроившись на подлокотнике кресла мужа и перебирая его волосы. Потом сказал:
— Эно, я хотел бы, чтобы ты получил разрешение от обета Стража Границ.
— Я постараюсь. Но нас мало.
— Эту почетную обязанность может принять лорд эр-Леанн.
— Я поговорю с ним, — кивнул Эанор.
      Риад, конечно, не слишком обрадуется… Хотя тут как посмотреть: это ведь, с одной стороны, огромная ответственность, но, с другой, безоговорочное признание силы рода и способностей как воина, а в случае лорда эр-Леанн, еще и как мага.

      Лекарь принца явился через час, сообщил, что готов осмотреть и все исцелить. Арис на это промолчал. Исцелить ожоги от серебра могло лишь время — и он сам, как темный целитель. Истощение же Прекраснейшего и вовсе требовало только времени и полноценного отдыха, питания и — любви супруга-Стража.
— Что ж, вы оба практически в полном здравии. Не считая недавнего переедания кровью.
      Эанор смутился, навесил на лицо независимую мину. Арис прикусил губу, чтоб не смеяться, но тут же обеспокоился и здоровьем мужа, и состоянием доноров.
— Сажаю вас на диету. Сутки голодания. А вам, юноша, стоит выпить крови. Все-таки, вы супруг вампира. Может помочь.
— Спасибо, я учту. Передайте нашу благодарность его высочеству за заботу, — кивнул Арис.
      Лекарь поклонился и удалился сообщать принцу, что все в порядке.
      Арис же, прежде чем отдаться, наконец, заслуженному отдыху, занялся насущными делами, отдав Эанору право распорядиться относительно портных и прочих приготовлений к коронационным торжествам. Молодой жрец явился в крыло слуг и устроил головомойку тем, кто должен был сообщить ему о пострадавших от несдержанности лорда донорах, навестил последних, исцелил и пообещал небольшую компенсацию. В общем, занялся тем, чем и всегда, словно и не было года, проведенного в Нагорье. Сэйрис, памятуя приказ Прекраснейшего, еще вечером отправился в Нагорье через стационарный портал, так что за детей и Ланора Арис был почти спокоен. Наверное, они уже соскучились, его любимые малыши. Но он не торопился забирать их в Трианн: пока не разрешится ситуация с военной угрозой Полисса, семья и приближенные Прекраснейшего будут оставаться в наиболее защищенном месте.
      В спальне, когда добрались туда оба, Эанор его обнял покрепче руками и крыльями. Они почти не разговаривали — и без того понимали друг друга с полувзгляда и с одного жеста. Арис уткнулся в шею мужа губами, просительно коснулся кожи кончиком языка. Эанор подставился под его клыки. Взаимное наслаждение было почти оглушающим, словно… словно в первый раз. Словно кратковременное небытие смыло с чувств легкий налет привычки, заставило вновь наслаждаться каждым мгновением более чем полностью. Эанор порадовался, что когти ему подрезали. Нежность и требовательность супруга кружили голову, ласки заставляли кричать в голос, тело отзывалось так, словно он разом скинул добрые полторы сотни лет и переживал вторую юность в самом ее расцвете сил и желаний. Хотя… Они ведь заслужили это, так?
      Все обрывочные мысли вышибло из головы удовольствием очень скоро, а вот успокоиться и оторваться друг от друга супруги сумели далеко не после первого раза, наверстывая упущенное. И раз за разом Арис шептал мужу на ухо, доводя его до пика:
— Ты мой, только мой!
— Конечно, — соглашался Эанор.
      Он понимал больше, чем кто-либо из живших в прошлом и живущих ныне: легко умереть за кого-то, но куда труднее защитить и остаться в живых самому. Жить вообще труднее, чем умереть.


Глава одиннадцатая


Прежде чем разрешить вопрос с обетом Стража Границ, Эанору пришлось серьезно поговорить с Риадом, разъясняя ему многие нюансы не только этого звания, но и причин его передачи.
— Храм, как Виты, так и Госпожи, изначально был и должен быть структурой, не зависящей от государства. Поэтому все, кто в будущем станет Стражами, жрецами и будет так или иначе иметь отношение к Храму, выходят из-под юрисдикции короны сами и выводят своих потомков. Следовательно, Стражем Границ я быть не могу, а Мирт и вовсе не будет, так как он — будущий жрец Госпожи, принадлежащий Ей с рождения.
— Значит, я стану вместо вас Стражем Границ? А я… Я достоин?
— Ты — боевой маг, кроме того, ты показал себя прекрасным владетелем земель, следовательно, будешь печься об их безопасности.
Риад поклонился.
— Я оправдаю ваше доверие.
— Будь готов к коронационному торжеству. После церемонии король будет принимать присягу, мы подойдем вдвоем.
— Буду готов, — пообещал серый от волнения Риад.
Эанор мысленно посмеивался, припоминая, как сам волновался, готовясь принять на себя это почетное звание. Сразу после разговора он отправился в сокровищницу, чтобы забрать оттуда свои регалии Стража Границ — церемониальный меч, перевязь и цепь со звеньями в виде стилизованных башенок и медальоном-ключом. Все это он передаст королю после снятия с себя обета и для вручения новому кандидату. Сам же… сам он переоденется в форму Храмового Стража и не будет приносить вассальной клятвы.
А потом они втроем вернутся в Храм Нагорья до совершеннолетия Мирта. Мальчику очень нравилось в горах, скорее всего, именно он станет Первожрецом тамошнего Храма, а они смогут заняться возрождением Храмов в Энрате.
Этими размышлениями Эанор поделился с мужем.
— Ты прав, но, мне кажется, нам придется в эти годы изрядно поколесить по Энрату, — усмехнулся Арис. — Будем собирать под свое крыло будущих жрецов. Госпожа моя пообещала научить меня отыскивать тех женщин, что станут их носящими.
— Что ж, постараемся. И всех воспитаем?
— Мы справимся, — Арис обнял его. — Обязательно воспитаем и всему научим. Тебе же, ко всему прочему, предстоит наравне с Сэйрисом стать Мастером-наставником Стражей.
— О. Я их так обучу…
Арис рассмеялся. Он прекрасно понимал, что взваливает на их плечи едва посильную ношу: восстановить огромную структуру Храма практически с нуля, обучить, воспитать, помогать на первых порах, контролировать — все это придется делать им, потом и Мирту, и тем Стражам, что сейчас учатся под контролем Сэя. Их мало, но с поддержкой Никелеона, если она будет, они справятся. Должны. Равновесие в мире должно быть восстановлено.
— Что ж… О более близких вещах. Коронация.
— Мы там будем лишь гостями и свидетелями. Никаких клятв и присяг, — кивнул Арис.
— Именно. Просто насладимся праздником. А ты — еще и едой.
— Думаешь, будут кормить вкуснее, чем дома? — рассмеялся жрец. — Посмотрим. А теперь что там насчет портных? Они должны прибыть сегодня?
— Именно. Надеюсь, пошьют все быстро.

Если портные и удивились тому, что требовалось пошить, то не показали виду. Конечно, в древности у Храма был свой устав, которым Жрецам и Стражам предписывалась скромность в одежде. Но торжественные облачения во все времена шились из лучших тканей. Первожрецу же, кроме того, дозволялось украсить плащ золотым шитьем в символике Госпожи. Арис особенно просил не усердствовать в этом: довольно будет и узкой каймы по краям плаща. Из драгоценностей же на нем в этот день будут лишь венец и браслет, как и в прошлый раз.
Эанор выбрал черное. Под праздничное настроение. После передачи регалий Стража Границ он тоже наденет парадное облачение Стража Храма с белым плащом с багровым подбоем. Всем вампирам, возможно, и магам это скажет достаточно. А пока что изысканный черный. И алое, непременно алое.

На следующую ночь Арис в его сопровождении отправился в столичный Храм, даже не удивившись тому, что привратник там был все тот же. До него, должно быть, дошли слухи о том, кто такие лорды Леанн, потому что встречал он их глубокими поклонами, немедленно отворив врата святилища Госпожи и убравшись прочь без напоминаний.
— Теперь здесь будет больше народу, — Эанор оглядывал зал.
— Не сразу, — улыбнулся Арис и шагнул к статуе.
Некоторое время он просто молился про себя, потом оба ощутили присутствие самой Госпожи.
— Ты прав, сын, — богиня мягко опустила руку на склоненную голову Ариса. — Достойный правитель требует достойных даров.
В ее руке возникли три цветка мака, свежих, словно бы только что сорванных в предрассветной тишине. На их лепестках поблескивали хрустальные капли росы.
— Я горжусь тобой, Арис. Ты все сделал верно.
Эанор терепливо ждал, про себя читая старую молитву за души ушедших родных. Ему в конце досталась мимолетная ласка богини, почти привычно окунувшая душу в ужас и восторг одновременно.
Из Храма возвращались молча, погруженные в себя. Арис бережно нес цветы, не торопившиеся менять облик или показывать признаки увядания, хотя маки были весьма капризными и нежными растениями, одно неловкое движение — и тончайшие лепестки смяты. Этих же словно не касалась привычная реальность. Эанор почти сразу догадался, что за дар они предполагают. Что ж, правитель-дневной вампир — это нежданный сюрприз для людей. Лорд оскалился с мрачным торжеством: пусть попробуют-ка пожить под властью такого короля, который способен контролировать и ночь, и день. А судя по тому, что маков — три, у его величества будут прекрасные помощники.
— Перестань так зловеще улыбаться, Эно.
Вампир ухмыльнулся еще пакостнее, представляя себе весь ужас советников, когда Никелеон заявится на заседание в самый разгар дня.
— Эно, ты меня уже пугаешь.
— Прости, цветок мой, — покаянно вздохнул Эанор. — Я просто подумал, как этот подарок отразится на политической стабильности Энрата.
Арис догадался, о чем говорит муж, и расплылся в улыбке. Он ведь тоже об этом подумал, прося Мать о достойном даре правителю.
— Все б отдал за лица совета…
— Поверь, они будут неописуемы. И выражение потрясения с них не сойдет еще долго. — Арис встряхнул распущенной гривой и напомнил: — Пожалуй, пора познакомиться с нашим новым дворецким.
— Да, — Эанор погрустнел.
Арис немедленно принялся утешать его:
— Ну, что ты! Клай ведь никуда не девается, он будет жить здесь. К тому же, я подумал: отчего бы не забрать его в Нагорье с нами? И Жене — в библиотеке Храма его помощь очень бы пригодилась.
— Но они такие старые…
— Никто не вечен, но не спеши оплакивать их раньше времени.
— Я и не оплакиваю, просто…
Арис мог понять его. Старые вампиры стали и его семьей, но в то же время он знал, что смерть для достойного разумного — вовсе не конец существования. Что за ней будет отдых в Полях Забвения — и новая жизнь. Новая ступенька в бесконечной спирали, что проходит душа к тому моменту, когда становится достойной слиться с Извечными.
— Что ж, до этого момента еще долго, будем надеяться на это.
— Я не чувствую их готовности к уходу, значит, до этого в самом деле далеко, — утешил Арис мужа. — Не вздумай расстраиваться зазря и раньше времени. Идем. Мне кажется, внук Клая должен быть достоин своего славного деда.

Внук и в самом деле оказался достоин — такой же вежливый, спокойный и готовый ко всему на свете. Конечно, ему еще многому предстояло научиться. Привыкнуть к тому, что лорды Леанн не зависят от времени суток, и он может, проснувшись, застать их давно бодрствующими, едва разлепившими глаза, спящими или собирающимися лечь спать. Научиться предугадывать их желания, читать по лицам и жестам. Однако впечатление было таким, что он быстро научится.
— Найт готов принести магическую присягу роду Леанн, — с гордостью уверил их Клай.
— И мы с радостью примем его в качестве нашего нового дворецкого.
Все это было обставлено с торжественностью не меньшей, чем коронация, как посмеивался Жене, на покой пока не торопящийся, хотя по просьбе Ариса и присматривающий себе преемника.
— Впрочем, чем ярче юноша запомнит этот момент, тем лучше впоследствии будет служить вам.
Арис намотал на ус, мысленно похихикав: «юноша» был в три раза старше него.
— И вашим первым заданием будет поторопить портных, Найт.
Молодой вампир поклонился:
— Немедленно займусь этим, милорды.
Эанор отпустил его и прошел в кабинет. За год дел скопилось много. Хотя Ланор время от времени открывал порталы в столичное и эрентийское поместья, все равно какие-то бумаги требовали проверки, проработки, вызова поверенных. И сейчас было самое время заняться этим скучным и монотонным делом. Ближе к вечеру следующего дня Арис едва ли не силой увел его в постель: перед аудиенцией у пока еще принца следовало выспаться.
Найт разбудил их около полуночи, сообщил, что наряды приготовлены, экипаж ожидает, наемники готовы сопровождать, а горничные рвутся помочь милордам с облачением и прическами.
— Впускайте! — простонал Эанор.
Арис укоризненно фыркнул: накануне он четыре раза напоминал о том, что пора спать.
— Да-да, я помню. Надо было высыпаться.
Сжалился Арис над ним только уже в экипаже. Целительная тьма придала бодрости и прогнала сонливость и резь в глазах.
— Спасибо, мой цветок. Как я выгляжу?
— Прекрасен, Эно.
Арис ничуть не приукрашивал — смерть и воскрешение, вопреки всему, пошли лорду Леанну на пользу. Не только чувства и ощущения стали кристально-четкими, но и тело, получившее огромный стресс, перелиняло, как линяет хвост у нага. Эанор не стал рассказывать Арису, что в тот день, когда он изводил мыло, отмываясь от запахов тюремного каземата, с него клочьями лезла кожа. Тогда он, честно сказать, струхнул преизрядно. Потом подумал, что это все результат кровного побратимства с нагом. Сейчас, поразмыслив, решил, что верны все предпосылки.
— Я не начну шипеть? У меня не полезет чешуя? Я не начну гоняться за кроликами? — в тревоге вопрошал он у Сэйриса.
Тот лишь хохотал, не отвечая ни «да», ни «нет», а после и вовсе умчался в Нагорье. Эанор ощупал себя, решил, что вроде пока не тянет свернуться на солнце и греться, и успокоился.

***



— Итак, что ты решил, Нике? — Кирин замер изваянием в любимом кресле, лишь с тревогой следил за выхаживающим перед камином принцем глазами.
Лорель уже оставил бесполезные попытки успокоить мужа и разгадать намерения любовника, и просто растянулся рядом, уложив голову на колени лорда Гарта, прикрыв глаза, чтобы не раздражаться мельтешением принца. Толку-то метаться? Скоро прибудут Прекраснейший и его Страж, тогда все и выяснится.
— Ничего. Он непредсказуем. Я не мог просчитать подобного поведения, Кир.
— Но нам нужно что-то решать.
— Я не могу отступить от своего слова, но он пугает меня. Тот, кто способен убить своего супруга…
— Прекраснейший не убивает и не воскрешает. Это было что-то иное.
— Тем не менее, он переиграл Алатию, буквально заворожил гвардейцев. Заметь, не нашлось ни одного идиота, который бы решился выстрелить в него после.
— Я думаю, что мы можем только оставить их в покое, — хмыкнул Гарт.
— Меня не пугает сила мальчика, — промурлыкал Лорель. — Он, в конце концов, был рожден, чтобы использовать ее во благо разумных, что и продемонстрировал в Иллотиане. Это наше упущение, едва не ставшее страшнейшей ошибкой. Он же в одиночку погасил очаг чумы. Не только оставить в покое, но и поддержать всемерно, если эта поддержка ему понадобится.
Принц посмотрел на них обоих. И сдался.
— Хорошо. Я полагаюсь на вашу мудрость и интуицию. Посмотрим, чего пожелает Прекраснейший сегодня.
Слуга постучал в дверь и доложил, что прибыли лорды Леанн.
— Проводи сюда, — кивнул принц, принимая бесстрастный вид и бросив сердитый взгляд на Лореля, который самым бессовестным образом хихикнул, глядя на него. Лорд Малисс тут же состроил выражение раскаяния, но смеющиеся глаза выдавали его с головой.
— Брысь с моего места. Что за несносное создание!
— Я? Да я милейший вампир в королевстве!
Дверь распахнулась, Лорель окинул внимательным взглядом вошедших и задумчиво протянул:
— Беру свои слова обратно. Я больше не милейший вампир в королевстве. Видели ли мы когда-либо такое совершенство?
Принц только возвел очи горе, признавая, что его любовник неисправим. Эанор слегка хмыкнул. Несколько мгновений тянулась пауза, Никелеон и Арис смотрели друг другу в глаза, словно пытаясь прочесть то, что творится в душе и мыслях визави, и оба склонили головы одновременно. Арис — лишь чуть ниже, признавая власть того, на чьей земле ему предстоит жить и восстанавливать Храм.
— Вина или воды, дети? — любезно поинтересовался Кирин.
— Воды, если можно, — искренне улыбнулся ему Прекраснейший.
Никелеон взмахом руки предложил им сесть и сам почти рухнул в кресло, рядом с Лорелем, тут же опустившим ладонь поверх его кисти. Затопившее душу облегчение было чересчур сильно, а миг противостояния, вернее, испытания воли — слишком страшна была бездна в серебряных глазах Первожреца, слишком внезапно распахнулась она перед ним — лишил его сил. Но страха и неуверенности больше не было: Прекраснейшему не нужна власть. У него она и так есть, и куда более тяжелая и могущественная, чем королевская.
Воду принесли моментально, чистейшую и холодную. Арис принял свой бокал, без колебаний отпил глоток, показывая, что доверие его безгранично.
— Вы хотели видеть нас, сир.
— Расскажите, что произошло в тот день?
Арис помолчал и начал рассказ. Он ничего не скрывал, даже о возможности привязать душу, вырванную из тела, к чему-то материальному в этом мире, упомянул, не желая плодить домыслов о том, что не подвластно жрецам Госпожи.
— Вот как… Что ж, если потребуется помощь от короны — только скажите.
— Она потребуется, но позже, — кивнул Арис.
— Сир, я прошу освободить меня от клятвы Стража Границ, — сказал Эанор.
— О… Ах да, разумеется. В случае нахождения замены.
— Я думаю, лорд эр-Леанн справится с обязанностями Стража Границ не хуже меня. Младшая ветвь рода Леанн не посрамит своих славных предков. К тому же, он боевой маг.
— Что ж… Я освобождаю вас от данной трону клятвы.
Не было ни вспышек, ни раскатов грома. Просто в один миг сгустился воздух, словно перед грозой — и напряжение рассеялось бесследно. Эанор как-то неуверенно повел плечами, словно исчезла тяжесть ноши, давно привычной и оттого почти не ощущавшейся долгие годы.
— Благодарю, сир.
— Это меньшее, что я могу сделать для вас.
Арис встретился взглядом с советником Гартом и лукаво улыбнулся. Кирин вскинул бровь, но Прекраснейший лишь прикрыл глаза. Нет, подарок Госпожи он вручит им троим после коронации. Пусть подданные ночного двора увидят, что Она благоволит королю.
— Надеюсь, вы придете на коронацию? — уточнил принц.
— Несомненно, сир. Мы ведь не сможем пропустить такое эпохальное событие, как восстановление на троне Риадорры и Энрата отпрыска княжеского рода Керианн.
— Тогда я вас очень буду ждать.
В принципе, это значило конец официальной аудиенции, но в разговор вступили Кирин и Лорель, а сам принц самоустранился, расслабленно устроившись в кресле. Кажется, он в самом деле успокоился насчет Прекраснейшего. Эанор потягивал воду и отдыхал, вопросами закидывали все равно Ариса. Сперва лорды расспрашивали о неприятном — о чуме и том, что сам Арис думает о ее возникновении. Потом Кирин увел беседу на планы Прекраснейшего.
— Вы хотите покинуть Энрат?
— Мы будем возвращаться время от времени.
— Если вам потребуется какая-либо помощь… Порталы, планы Храмов…
— Я подозреваю, что нам потребуется много порталов. В каждом Храме, который появится в Энрате и сопредельных землях, должен быть старший жрец. Ими изначально были Дети Смерти.
— Может быть, где-то еще есть Дети Смерти. В глухих селах, в деревнях среди лесов, — предположил Лорель.
Арис только пожал плечами: живых Целованных Смертью в мире было пока только двое. Им с Эанором предстояло помочь появиться на свет остальным. Условий, при которых это становилось возможным, было много: роженица должна была выносить ребенка, но не мочь его родить. И при этом основным условием была невозможность ей помочь, в любом другом случае рождался обычный ребенок.
Наконец, все разговоры закончились. Ночь перевалила за половину, когда они, наконец, откланялись и отправились домой.

***



— Ты убедился, Нике? — стоило экипажу гостей отъехать от Вежи, Кирин рассмеялся, отворачиваясь от окна и задергивая плотные шторы.
— Да, более чем. Все будет в порядке.
Лорель уже взялся выпутывать своего будущего короля из одежды, угадывая его желание на эту ночь покончить с делами. Кирин устроился рядом, помогая ему, стягивая нижнюю часть костюма. Потом взялся разминать его бедра, перемежая жесткие массажные движения с ласками.
— Мне очень требуется успокоение…
Лорель поднялся, чтобы раздеться и взять из шкатулки флакон с маслом. Кирин, как всегда, раздеваться не торопился, хотя сюртук скинул. Наклонился, чтобы поцеловать принца, потянуть за продетое в сосок колечко.
— Кир, на тебе слишком много одежды.
Лорд Гарт усмехнулся:
— Это ненадолго.
Но все же внял просьбе, уступив свое место Лорелю, немедленно завладевшему вниманием Нике. Тот издал первый довольный стон, запуская руки в его волосы. Любовные ласки принца — будущего короля — в самом деле успокоили, наполняя душу теплом и уверенностью, что все получится. Будет трудно, но не невозможно. Он по праву займет трон и приведет страну к еще большему процветанию, чем это было при Алатии. И первым делом нужно как следует щелкнуть Полисс по рукам. Причем, у него самого руки развязаны: Фенет начал войну первым, отправив своих чумных эмиссаров в Иллотиан. Но в эту игру можно играть и вдвоем… Хотя подобные методы вампирам претили. Нужно придумать, с чего бы начать веселиться…
Ласки с любовниками всегда настраивали Никелеона на нужный лад, хотя и не помогали поймать мысль, упорно не покидающую голову, но и не поддающуюся рассмотрению, за хвост. А потом эта мысль и вовсе улетучилась, изгнанная шквалом удовольствия.
«Ничего, в коронованную голову она вернется охотно», — подумал Нике, пытаясь отдышаться и не отпустить при этом стиснувшие его тела Кирина и Лореля.
— Думаю, после коронации мы это повторим.
— А до оной ты будешь поститься и молиться? — рассмеялся Кирин, сцеловывая с его плеч капли пота и крови из царапин.
— И проникаться благочестивыми мыслями.
Лорель плавно двинул бедрами, заставив его превратить последний слог в долгий стон.
— Начинай проникаться, о мой король, — шепнул Кир, подключаясь к продолжению игры, выбивая своим движением из груди Нике очередной хриплый вздох.
Мысли принца мгновенно стали очень далеки от благочестивых помыслов о благе королевства. Ночь снова становилась жаркой. Он откинул голову назад, на плечо Лорелю, отдаваясь в полную власть своим возлюбленным. По крайней мере, места королевских фаворитов прочно заняты. Вовеки веков, пока не придет за ними Госпожа Душ. Никелеон был уверен: уйдут они вместе, рука об руку. И будет это нескоро.

***



Огненное погребение королевы прошло торжественно, но достаточно тихо. К коронационным торжествам же столица готовилась долго и тщательно. В гильдиях невозможно было нанять ни одного мага — все были уже куплены распорядителями торжеств.
— Рад, что не работаю, — хмыкал Риад. Хотя несколько предложений он тоже получил, но предпочел не отвечать на них. — Лучше я запущу парочку фейерверков для своих, чем на потеху толпе.
— А запустишь? — оживился Эанор.
— Лучшие, — пообещал маг, ему льстил неподдельный восторг в глазах старшего родича и его супруга. Было немного жаль только того, что дети не увидят, но никто не мешал ему навестить Нагорье и порадовать их там.
Порталы все больше и больше становились стабильными. Работа над ними не прекращалась ни на минуту. Энрат обещал стать первым государством, в котором переместиться от северной границы к южной можно за считанные мгновения любому разумному. Принц Никелеон пообещал сделать плату за портальное перемещение посильной каждому.
— Нужно рассчитать это все.
— Гильдии будут недовольны. Кому понадобятся тогда дороги и их строительство?
— Не все будут перемещаться порталами, к тому же некоторая экономия на строительстве главных дорог позволит построить малые, соединяющие небольшие города и деревни.
— Люди будут довольны. А когда крестьяне довольны, знать можно и прижать.
Никелеон улыбался так, что становилось кристально ясно: власть в Энрате больше никогда не попадет в руки человека. Он сделает все для этого. Пришло время возродить Риадорру, пересмотреть некоторые законы. Но одновременно с этим он собирался ужесточить и законы Ночи.
— Пора слегка подтянуть поводья.
Последние годы правления Алатии были похожи на болото. Это тоже следовало изменить. Возрождение Храмов Двух Сестер, постепенное отстранение гильдии некромантов, развитие наук, медицины.
— Проектов много. Как мы справимся…
— Не справимся мы — продолжат наши дети, — хмыкнул Кирин.
Лорель нахмурился и ревниво посмотрел на обоих. Кир поднял болезненную тему. После коронации пройдет немного времени, и совет потребует от короля жениться и обеспечить наследника. А лучше пару — на всякий случай. А, судя по словам Кирина, тот намерен дожать мужа и обзавестись избранницей, одной на двоих или двумя, без разницы, но дети нужны обоим — продолжить оба рода.
— Что такое, звезда моя? — Кирин взглянул на него.
Лорель промолчал, стараясь придать себе равнодушный вид и не дуться, словно мышь на крупу. Ему уже не сто лет, чтоб вести себя как избалованный мальчишка. Но ревность — ревность жгла и кусала. Никелеон рассмеялся, как всегда, понимая все слишком хорошо.
— Собственник, звездочка, какой же ты собственник!
— Но вы оба — мои!
— Конечно, — серьезно подтвердил Кирин. — Твои, Лори. Но от продолжения рода ты не отвертишься.
— Я не хочу.
Он говорил глупости и вел себя глупо, но стоило представить, что Нике или Кир коснутся кого-то еще кроме него или друг друга, как становилось почти физически больно. Нет, он не сможет… Ни сам — он клялся больше никогда не изменять Нике! Ни позволить Кирину.
— Давайте обговорим это позже, — принцу тоже был неприятен этот разговор.
— От времени, которое пройдет до следующей попытки, ничего не изменится, — хмыкнул Кирин. — Нам не станет легче об этом говорить.
— В конце концов, просто на год нацепить на них браслеты избранниц, заделать детей, дождаться детей и забыть про девиц. И королеву я себе подберу тоже тихую. Чтобы не создавала никаких проблем.
Лорель страдальчески заломил брови, но он мог лишь согласиться. Все трое понимали необходимость этих шагов.
— Примем рожденных нам бастардов в род, — кивнул Кирин. — Мы обязаны сделать это, звездочка.
— Хорошо. Что еще остается.
Лорд Малисс просто не представлял, как будет искать эту самую избранницу. Он уже слишком давно не имел дела с женщинами, хотя и считался куртуазным кавалером и до своей свадьбы — завидным холостяком. Впрочем, сойдет любая, кто на балу призывно посмотрит. Какая разница, в ком оставить семя. Загадывать он не стал, просто не желал думать еще и об этом.

***



Ночь коронации близилась неумолимо. Слуги сбивались с ног, чтобы украсить дворец, парк, приготовить праздничный пир, нанять доноров. Сбились с ног и портные с магами: коронационное облачение шьется для каждого будущего короля один раз в жизни, и оно должно быть не только самым богатым и самым красивым нарядом в этой жизни, но еще и несущим такое количество охранных чар, оберегов и талисманов, что способно защитить от удара в упор и магического нападения любой силы и природы. Для вампира все старались чуть ли не втройне, на его стороне ведь было Дитя Госпожи. Об этом никто прямо не говорил, но все знали. Слухи по Трианну ходили самые фантастические. Неудивительно, что на королевском наряде от чар места не было.
— Хоть бери и на войну надевай вместо брони, — шутил Никелеон, но шутка выходила несмешной.
— Ага, сейчас мы тебя на границу Полисса закинем, — сердился Кирин.
Шпионы докладывали, что Фенет Первый очень внимательно наблюдает за событиями. Грызня между мятежниками и «старой аристократией» временно утихла. Стягиваются к границам «серебряные» — отборные части солдат, натасканных на убийство вампиров.
— Думаю, эту войну надо предотвращать быстро и жестко, — решил Никелеон.
— Есть идеи? — Кирин извел уже безумное количество бумаги, на пару с Лорелем просчитывая варианты действий.
— Вырезать все их «серебряные» части, потом и сам Полисс присоединить к нам.
Лорд Гарт насмешливо хмыкнул:
— Ты не размениваешься по мелочам. Такая головная боль в самом начале правления… Впрочем… — он снова склонился над столом, просматривая донесения, аналитические сводки и черкая свои схемы, в которых разобраться мог только он один.
— Если рассчитать порталы… перебросить гвардию и нагов… Договор с Эреатой? Нике, что говорит посол?
— Обещает помощь, как и всегда. Посмотрим, чего это будет стоить на деле.
— А что, если… Да, мне нужно поговорить с ними! — Кирин вскочил и тут же был пойман Лорелем и Никелеоном.
— Куда? Время к рассвету!
— Да? А я даже спать не хочу.
— Сейчас захочешь, — пообещали ему почти с угрозой, утаскивая в спальню.
Но оба знали: если Кирин загорелся идеей, он доведет ее до конца. Но следующим вечером была коронация, и Нике не успел расспросить, что такое задумал Кирин.

***



Все было настолько торжественно, насколько только это было возможно. Изюминкой коронации в Энрате было то, что корону на голову правителя возлагал не глава совета, не жрец и не маг, а выбранные простыми горожанами представители от людей и вампиров. На Нике они смотрели с восторгом, гордые оказанной честью.
Золотой венец был тем самым, которым короновали в седой древности князей Риадорры: выкованный в виде свернувшегося дракона, в пасти которого сиял крупный бриллиант, а глаза полыхали напоенными магией рубинами. И Нике он очень шел, придавая ему поистине царственное величие.
Сразу после возложения венца у тронного возвышения выстроились Стражи Границ в торжественных черных облачениях. Лорд Леанн стоял в этой шеренге последним, терпеливо ожидая своей очереди шагнуть вперед. На шаг позади него стоял лорд эр-Леанн. Вассальные присяги звучали одна за одной, древние слова, подтверждаемые магией. И лишь двенадцатый Страж, выйдя вперед и преклонив колено, молча протянул королю свой меч и не принял его назад. Его меч передали другому. Эта рокировка не осталась незамеченной, как и то, что лорд Леанн поспешил выйти из зала. Между тем присягу приносили лендлорды, затем капитаны гвардии и командиры гарнизонов, следом за ними — советники, главы гильдий… С последним словом церемониймейстер ударил жезлом о пол, объявляя:
— Первосвященник Храма Виты, Достойнейший Элариан.
В зал вошел согбенный годами старик, в котором при желании можно было узнать того самого привратника, что встречал желающих вознести молитвы богиням в Трианнском Храме. Передвигался он довольно устойчиво, в чем ему помогал толстенный посох. Остановившись напротив трона, он гулко впечатал окованный металлом конец посоха в пол и провозгласил совсем не старческим голосом:
— Старшая из Сестер принимает тебя, король Никелеон из рода Керианн.
Едва отзвучали отголоски его слов, церемониймейстер снова ударил жезлом, объявляя:
— Первосвященник Храма Смерти, Прекраснейший Арис!
Арис вошел, неся на шелковой подушечке три мака. За ним, в двух шагах позади, шел Старший Страж, уже в белом облачении. Люди и прочие разумные во все глаза смотрели на почти неприлично юного Первожреца, узнавали его, изумлялись.
— Младшая из Сестер благословляет тебя, король Никелеон из рода Керианн. И в знак Ее расположения прими этот дар для себя и тех, кого сочтешь достойнейшими стоять рядом, — прозвучал негромкий, но отчетливо слышимый всеми голос.
Нике склонил голову в почтении. Арис поднялся на ступени тронного возвышения, взял один из маков и коснулся стеблем мочки его уха. Цветок превратился в сережку, мимолетная острая боль заставила вампира ненадолго задержать дыхание.
— Выбирайте достойных, ваше величество, — шепнул Прекраснейший. Нике улыбнулся. Он и без того знал, кто получит маки. Знал это и Прекраснейший, иначе отчего цветов-артефактов было три? Назначение подарка пока еще было неизвестно, но Арис продолжил так же тихо:
— Встретить рассвет — это так красиво, сир, — и сошел с возвышения, оставляя короля судорожно сжимать подушечку с цветами.
Дневные вампиры? Король улыбнулся во все клыки… О-о-о, какие лица будут у людей! Уже сейчас кое-кто из тех, у кого рыльце было в пуху по самые уши, что-то учуял, вон как смотрят, сволочи. Если б не магическая присяга… Да и с нею доверия им не будет ни на мелочку.
Нике занял место на троне, принялся принимать дары и поздравления. Первосвященники чуть поодаль настороженно смотрели друг на друга. Хоть бы старый хрен ничего Прекраснейшему не ляпнул! Не повезло — старик направился к Арису. Никелеон мысленно придушил Достойнейшего, чтоб ему своим посохом подавиться! Если только посмеет обидеть Дитя Смерти! Храмы, пусть и не были зависимы от государственной власти, стояли на королевской земле. Старик что-то сказал, Арис разулыбался, потом кивнул. Король усилием воли сомкнул клыки, чтоб не отвисала челюсть, и заставил себя внимать очередному дарителю, соловьем разливающемуся о чем-то там… кажется, о лучших в Энрате заготовках под пространственные амулеты. Да, знак гильдии указывал на принадлежность человека к артефакторам. Нике кивнул в завершение его речи: нужно посоветовать ему обратиться к лорду Гарту, это его прерогатива. Все шло своим чередом.
Наконец, наступило время бала. Фуршетные столы располагались в соседнем зале, там же вдоль стен выстроились доноры — угощение было для каждого, на любой вкус. За вратами королевского дворца на примыкающей площади простому люду раздавали праздничное угощение и коронационные подарки: золотой, фиал с лечебным эликсиром и отрез ткани. Нике знал: зачастую эти подарки хранятся в семьях, как талисманы, передаются из поколения в поколение. А иногда из таких вот отрезов шьют свадебные наряды, а золотые переплавляют в венчальные браслеты. И опять передают по наследству.
— Не удержусь, — шепнул Эанор мужу. — Поем. Я, правда, со своей едой пришел…
Арис рассмеялся:
— Тьма с тобой, Эно, наслаждайся праздником — в ближайшие пару столетий коронаций точно не будет, и, дай Изначальные, чтоб наш прекрасный король правил вечность.
«Едой» Эанора была Дара, которая в иное время на коронацию в жизни бы не попала. Цвета Леаннов охраняли ее от чужих клыков. Арис улыбнулся и по-мальчишечьи подмигнул ей, девушка залилась краской от смущения.
— Эно, я вижу Шеррисов. Отойду пообщаться.
— Конечно. Смотри, как бы за тебя там замуж не вышли случайно.
— Милая Льяма безнадежно опоздала с этим, а Китрис относится ко мне как к товарищу, не воспринимая иначе, — усмехнулся жрец.
Кошечка была в самой поре, львиногривы довольно поздно взрослели и заключали браки. А девица на выданье — головная боль отцу-послу. Влюбленность в Ариса Льяма, кажется, так и не изжила, хотя утверждать это он бы не стал — слишком давно они не виделись. Эанор посмеялся и пошел перекусывать.
С почтенным семейством риэра Шерриса Арис раскланялся весьма учтиво: посол Эреаты ему нравился, кроме того, в сопредельной стране у Прекраснейшего был свой интерес, и интерес коронный тоже, следовало исподволь выяснить настроения в верхах, не будет ли у короля Никелеона проблем из-за вспышки чумы.
— Рад тому, что его величество официально признал Прекраснейших, — посол улыбался, глядя на младших супругов, которые вовсю пытались отгонять от Льямы ухажеров.
Арис тоже не удержался от улыбки: кошечка напропалую кокетничала, прикрываясь от матушки веером и рассыпая во все стороны огненные взгляды.
— А уж как я рад, риэр Шеррис. Теперь мне бы сил побольше, чтоб восстановить структуру Храма…
— Поспособствуем в меру сил, — кивнул посол.
— О, благодарю, риэр! Я знаю, что в Трианн прибыло много достойных юношей из Эреаты, — Арис слегка кивнул на окруженных кольцом этих самых юношей, многие из которых были старше Льямы раза в два-три, младших супругов и дам семейства. — Будете выбирать будущего зятя?
Вопрос был с подвохом, Арис знал, что посол прекрасно понимает его подоплеку: чем займутся все эти «юноши» теперь, когда коронован Нике?
— Конечно. Но части придется вернуться, разочаровавшись.
— Зато останутся достойнейшие. — «Значит, часть, и, надо полагать, большая — останется в качестве резерва и наблюдателей?»
— Разумеется. Самые достойные.
«И лучшие бойцы. Не факт, что среди них будет будущий зять, далеко не факт», — подытожил Арис.
Китрис поспешил к ним, завидев Эанора.
— Милорд Прекраснейший теперь в высоком сане и оттого не танцует? — с напускной печалью и озорными искорками в глазах спросил он.
— Танцую, — возмутился Арис.
— Тогда позвольте пригласить вас? — озорства стало еще больше, острое ушко чуть дернулось на еле слышное шипение Стража.
— Разумеется, — Арис успокаивающе улыбнулся Стражу.
Ревнивому вампиру оставалось только молча скрежетать зубами и слушать шепотки в зале. А шептались все, обсуждая, отчего браслет все еще украшает руку Первожреца, а не перекочевал на запястье Стража, как то полагалось бы, и как такое возможно, чтоб первосвященники Храмов друг друга за ползала не обходили, а вполне мирно общались.
— В какое интересное время мы живем, — задумчиво изрекали старые леди.
Время и впрямь грозило стать интереснее некуда: вампир у власти, война у порога, Дитя Смерти в фаворе.
После танца Эанору с рук на руки передали мужа.
— Не вздумай снова рычать на всех вокруг, — Арис ехидно усмехнулся и одним движением перестегнул его плащ через левое плечо. — Ведите меня, мой драгоценный супруг, нынче большой праздник, и сами Изначальные велели веселиться!
— О да, веселье, — усмехнулся Эанор. — Как именно будем шокировать двор?
— Да мы уже шокировали дальше некуда. Впрочем, если останемся до утра…
— А что будет утром?
— Утро, — проказливо прищурился Прекраснейший. — И его величество Никелеон собственной персоной на дворцовой террасе в компании советников. Ты хотел посмотреть на лица совета?
— О, тогда мы останемся, — возликовал Эанор.
И они остались. Тем более ожидался красочный фейерверк, и лорд эр-Леанн ревниво буркнул, что жаждет поглядеть на бывших коллег по гильдии, оценить, так сказать, стати. Работу коллег он оценил как вполне достойную.
Небо над столицей искрилось и полыхало иллюзиями и огненными цветами, на берегу паркового озера водники состязались во владении своей стихией на пару с воздушниками, а озерцо помельче и вовсе превратили в каток посреди лета к восторгам молодых аристократов.
— Как прекрасно, — восторгался Эанор. И не забывал присматриваться к особо отличившимся магам, вполголоса советуя Риаду, на что обратить внимание: новоиспеченному Стражу Границ с этими магами идти в бой. Тот кивал, запоминая.

Ближе к утру неприметный лакей передал Арису приглашение на личную аудиенцию к его величеству. Прекраснейший кивнул и незаметно закутался в вуаль тьмы, пропадая из виду всех неосведомленных и любопытных.
Никелеон ожидал его в малой королевской зале. Кирин и Лорель тоже. Арис без лишних слов кивнул и поманил советников к себе, поочередно вдев им цветы-амулеты.
— Наслаждайтесь, милорды, сир, — кивнул и снова исчез, словно растворился в тенях.
— Что это? — Лорель тронул кончиками пальцев рубин в подвеске, до странности напоминающий такие же, греющиеся на его груди.
— Скоро узнаешь. Кстати, рассвет занимается, не желаете ли полюбоваться?
Супруги переглянулись, и Нике с удовольствием понаблюдал, как недоумение на их лицах сменяется пониманием и потрясением.
— Не может быть!
— А не такую ли игрушку я видел на досточтимом супруге Прекраснейшего?
— А нам не будет слишком светло? — поинтересовался Лорель.
— Если основываться на наблюдении за…
Нике подхватил обоих под руки и повлек на террасу, туда, где все еще продолжали праздновать люди, несколько недоумевающие, отчего не объявляют окончание бала. Из-за крыш Трианна вырвались первые лучи солнца. Король едва ощутил стальную хватку любовников на своих запястьях — его захватило зрелище густых, почти материальных лучей, превращающих легкие облачка в расплавленное золото, разлитое по светлеющему и перетекающему из индиго в нежную лазурь небу. Ему не было дела до потрясенных ахов толпы придворных, глазеющих на троих вампиров, что замерли, глядя на восход, вместо того, чтобы корчиться от невыносимой боли и осыпаться пеплом.
— Как же это потрясающе красиво, — выдохнул Никелеон.
— Безумно красиво, — согласно прошептал Лорель.
Кирин молча кивнул, у него хватило выдержки все же отвести взгляд от выплывающего из-за горизонта солнца и внимательно всмотреться в лица людей, заметить улыбающегося Прекраснейшего и его верного Стража, так же внимательно рассматривающего всех, кто пялился на короля и его приближенных советников. И почему он восемь лет назад сказал, что этот вампир — придворный щеголь и бретер, но никак не воин? Где были его глаза и интуиция? Он ошибся, но в кои-то веки ошибка не привела к катастрофе, хвала Изначальным!
— Что ж, хватит на сегодня, глаза разболятся, ваше величество, лорд Малисс!
— Не оторваться, так захватывающе…
— Не стоит волноваться, зрение не пострадает, — негромко заметил оказавшийся рядом лорд Леанн. — Проверено на личном опыте.
— Хорошо, — лорд Гарт крепко придерживал обоих любовников за руки.
— Но отдохнуть все же стоит, — улыбнулся Прекраснейший. — Не столько вам, сколько окружающим, — и прикрыл ресницами лукавые глаза.
— Хватит с них на сегодня потрясений. Объявляйте окончание бала, — распорядился король.
Главный «потрясатель», корень зла, так сказать, откланялся и исчез с глаз вместе со Стражами, сдержанно попрощались послы Нагорья и Эреаты, совершенно явственно не испытавшие такого уж большого шока при виде дневных вампиров. Это наводило на мысли.
— Не знаю, как вы, а я сейчас все же упаду немного поспать, — вполголоса заметил Лорель.
— И я, — согласился Кирин.
— А как же… — начал, было, король, но его в четыре руки уволокли в непривычную, чужую спальню со слишком узкой для троих кроватью.
— Нике, спать! Никаких дел, планов и мозговых штурмов!
— Но как только проснемся!
— Так сразу и займемся высшей нервной деятельностью. А сейчас — отдыхать, — рыкнул Кирин, жестом отсылая слуг и принимаясь за разоблачение короля из его сверкающего великолепия коронационных одежд.
Кое-как вампиры разделись, после чего упали в постель, прижимаясь друг к другу.
— А ванна? — пробормотал Лорель, прекрасно осознавая, что никак и никуда не двинется со своего места в ближайшие часы.
— Спать. Просто спать.
На лице погружающегося в дрему короля играла счастливая улыбка.


Глава двенадцатая


Объявления войны не было. Не обменивались оскорбительными посланиями короли, не выплевывали завуалированные угрозы послы, не летели головы разоблаченных шпионов и принятых за оных невинных. Просто в одну далеко не прекрасную для Полисса ночь вдоль границы с Энратом — и в пределах укрепленных гарнизонов, где базировались «серебряные» — раскрылись портальные окна, из которых хлынули вампиры, маги и до зубов вооруженные солдаты, сея смерть вокруг себя. Ничто не предвещало этого нападения: энратцы не стягивали войска к границе, особенно, летучие отряды проклятых кровососов — это шпионы высматривали прежде всего, но донесений не было! Не было! А армия была.
И были гарнизоны, складывавшие оружие. В основном, простые солдаты, уставшие от вечной войны всех со всеми и с зубастым, клыкастым даже, опасным соседом. «Серебряных» в плен не брали — всех, кто носил на плаще вышитое серебряной нитью солнце, а под нательной рубахой — такое же, у кого посеребренное, а у кого и из цельного серебра с камешками — вырезали без жалости.
— А теперь маршем до столицы. Пригласим Фенета в гости, — Никелеон улыбался.
Эта его улыбка могла напугать до непроизвольной дрожи любого. И пугала.
— Гильдейские уже рассчитывают координаты для порталов на завтрашнюю ночь, — кивнул Лорель.
— Ты понимаешь, что оставлять в живых Фенета и вообще всех его кровных родичей нельзя? — Кирин оторвался от карт, захваченных в последней крепости, и внимательно посмотрел на своего короля.
— Я не идиот, всех вырежем. Крови они попортили достаточно.
— И еще попортят, не они, так местная аристократия, — хмыкнул Кирин.

***



Приказ казнить всех взятых в плен лендлордов Никелеон отдал в тот день, когда его гвардейцы обнаружили в подземельях очередного взятого сходу замка три десятка вампиров обоих полов — и не старше полутора сотен лет. Хотя вампирами назвать этих измученных, забитых созданий не поворачивался язык.
— Может, мне вообще Полисс сравнять с землей подчистую?
— И засыпать солью, чтоб сто лет ни травинки не проросло.
— Да нет, зачем? Это нерационально. Земля не виновна в том, что ее населяют твари, недостойные зваться разумными.
— Но простые вампиры Полисса и люди…
Никелеон скрипнул клыками.
— Хорошо-хорошо. Но столицу точно в пыль и щебень.
Каждый замок, крепость, город обыскивали нанятые отряды нагов и львиногривов. Рабские рынки и подземные бордели — были везде. Вампиры Полисса давно забыли, что такое свобода.
— Лори, звездочка, что ты там говорил о простых людях?
Ворота и столбы украшались людьми нещадно.
Война длилась неделю — столько времени заняло передвижение армии порталами и зачистка всех населенных пунктов по пути к столице Полисса. «Лунные» порталы перед рассветом уносили вампиров в казармы, после заката перебрасывали в новые точки. Столица готовилась к обороне, остатки королевской армии спешно укрепляли ворота и стены. Будто это им поможет против тех, у кого были крылья и одно желание — уничтожить тех, по воле кого люди измывались над едва шагнувшими за порог совершеннолетия вампирами.
— Наши войска встретят сотни серебряных стрел со стен.
— Это если порталы не откроются прямо в столице, — усмехнулся Лорель.
Кирин, по уши зарывшийся в расчеты, фыркнул на обоих:
— Помолчите, Извечных ради, это не так-то легко — привязывать порталы к подвешенным в воздухе координатам!
Ни его, ни членов счетной палаты гильдии пространственников на поле боя не выпускали, только на ночную рекогносцировку местности, а то и этого не давали: засекать магические всплески якорей для портальной сетки могли и люди-маги.
— Вот что я вам скажу, — Кирин откинулся на стенку походного шатра и устало помассировал веки. — Можно накрыть Полиссар сплошным портальным окном. Но для этого потребуется выпотрошить сокровищницу, установить маяки-якоря по периметру и не далее чем за сотню локтей от стен. Это как раз примерно дальний край оборонного рва.
— Все сделаем, — хмыкнул Лорель. — Не так уж это и сложно, думаю.
— Маяки тебе кто установит под градом стрел? Сама Госпожа?
— Можно и так сказать, — прозвучало от входа в палатку. Вампиры резко развернулись, не веря своим глазам: Прекраснейший и его Страж! Но откуда они тут и зачем?
— У вас есть какие-то идеи, лорды? — уточнил Нике.
— Да, — Арис выглядел устало: лечил раненых и отпускал тех, кому помочь не мог ни он, ни светлые лекари. — Я могу сделать тех, кто будет устанавливать якоря, незримыми для чужих взглядов. Не за одно мгновение, не за один день. Это затратно.
— Что вам понадобится для этого?
— Только силы и время. И те, кто пойдет под стены Полиссара.
— Сперва нужны артефакты-якоря. Нике…
— Я отдам приказ, их изготовят в кратчайшие сроки. Город возьмем в осаду малой частью армии, остальные продолжат зачистку.
Эанор покосился на мужа, размышляя, насколько тот вымотается. И насколько эта помощь будет нарушением его долга. Арис не должен был вмешиваться в военные действия, он мог только минимизировать потери, но не становиться косвенным виновником чужих смертей.
— Я говорил с Госпожой, — верно истолковав его взгляд, упрямо мотнул растрепавшейся косой юный жрец. — Она не запретила.
— Тогда сделаем это. Завершим войну.
— Прекраснейший, — начал, было, Кирин, но тот приподнял ладонь:
— По имени, милорд, прошу вас.
— Арис, вам нужен отдых.
— Я отдохну, не волнуйтесь.
— У вас есть палатка?
Эанор гневно фыркнул: Арис падал, где приходилось, иногда засыпал у него на руках. Какая уж тут палатка? Он оттаскивал мужа в первую же попавшуюся на глаза лазаретную.
— Можете воспользоваться моей, — Лорель усмехнулся.
— Благодарю, милорд, я так и сделаю. Вы можете рассчитывать на мою помощь в любой момент, — Арис кивнул и вышел.
Никелеон вздохнул.
— Последний рывок.
— Мы сделаем это, Нике, — оба вампира сжали его плечи ладонями. — Мы это сделаем.

***



Полиссар был взят с минимальными потерями среди армии Энрата через три недели после начала осады. Взят за одну ночь и один день. Никелеон прошелся по залам и переходам королевского дворца, рассматривая вычурно-роскошное убранство.
— Разрушить или оставить? Вандалом слыть не хочется.
— Идемте, ваше величество, я кое-что покажу вам, — посеревший от усталости Прекраснейший коротко взглянул на венценосного пленника, закованного в кандалы и с заткнутым ртом — его вопли раздражали и утомляли, не неся никакой полезной информации. — А после вы сами решите.
Никелеон подставил Арису плечо, помогая идти. С другой стороны его поддерживал Страж, скрипевший зубами, но не смеющий даже заикнуться об отдыхе — пока. Арис брел, как сомнамбула, но весьма уверенно, словно не раз и не два бывал в этом дворце. Сворачивал в узкие коридоры, поднимался по лестницам — выше и выше, пока не осталась перед ними только одна винтовая лестница, ведущая в башню, снаружи казавшуюся уродливым толстым пальцем, нацеленным в небо. В ней не было окон, и вампиры прихватили два чадящих факела, горевших по сторонам от входа, перекрытого прочной толстой решеткой. Она напомнила Эанору решетку его клетки в подземелье замка Дракона. Замок он сбил ударом подкованного сапога. И то же ему и королю поочередно пришлось делать еще трижды, пока не поднялись в круглую темную комнатку, в которой, кроме перегораживающей ее пополам стены с узкой железной дверью, не было ничего. Дверь запиралась засовом. Только когда она открылась, мужчины услышали слабый плач, словно мяукали потерявшие мать котята. Арис бросился внутрь, будто этот плач придал ему сил. И вынес под свет факелов двух младенцев, по виду не сильно старше двух-трех месяцев от роду.
— Мои братья, — горько улыбнувшись, сказал он, глядя на закусившего губу короля.
— Нужно найти им кормилицу, — встрепенулся Эанор.
— Откуда…
Арис понял незаконченный вопрос короля.
— Фенет хотел сравнять силы. Скорее всего, при дворе Алатии у него был шпион. Возможно, и не один. Эти дети стали Целованными Смертью не по естественным причинам. Их матерей убили во время родов.
— Бедные, — покачал головой Эанор. — Сейчас бы сюда какого-нибудь нага.
— Нага? — очнулся Никелеон. — Чем он поможет? Впрочем, если нужно, я прикажу найти кого-то из разведотряда.
— По моему опыту, никто так умело не нянчится с детенышами, как наг.
— О… Хорошо.
— Теперь решайте, ваше величество, — устало сказал Арис, вручив ему детей, и побрел прочь, придерживаемый Эанором.
Никелеон с двумя младенцами на руках постоял пару секунд и бросился вниз, искать какого-нибудь многоопытного нага, желательно, чтобы змеенышей у него было не меньше десятка. Думать, почему Арис доверил детей ему, было некогда — сперва их следовало накормить и обиходить. Но, скорее всего, у Прекраснейшего попросту кончились силы.
Наг нашелся, по рекомендациям сослуживцев — отец аж пятнадцати детей.
— Не волнуйтесь, поухаживаю как за родными, — уяснив задачу, пообещал он.
— Буду должен, — кивнул принц, вручая ему малышей и почти бегом направляясь обратно в тронный зал, где ждал вердикта король Фенет и большая часть командования.
— Выпить его, что ли, — задумался он, глядя на собрата.
— Что там было, сир? — осмелился спросить кто-то из гвардейцев.
— Дети. Двое младенцев… Целованных Смертью. Запертые за решетками, как будущие рабы.
Фенет — молодой еще мужчина с характерными для полисской знати лисьими чертами лица и рыжеватыми волосами, задергался и замычал, ненавидяще глядя на Никелеона.
— Святотатец! — гвардеец с отвращением пнул его. — Смерть с-собаке!
— Теперь уже точно смерть, осталось решить, какая.
— Что делать-то с дворцом, сир? Маги говорят, что стены Полиссара уже опутали взрывными заклятьями, и ближние к ним улицы тоже, а Застенок уже догорает.
— Сожгите его. Отстроим новый, чистый город.

***



Из Полиссара уходили только уцелевшие в резне вампиры, все сплошь бывшие рабы. Солдаты Энрата уводили пленных — самого Фенета и его супругу. Детей у короля еще не было. Армия победителей покидала разграбленный до основания город, маги готовились сравнять его с землей и пустить пеплом по ветру остатки.
Детей Смерти нянчил наг, всю душу вкладывая в это дело. Чуть позже, когда Полиссар был уничтожен, его нашел Храмовый Страж.
— Их нужно переправить в Нагорский Храм.
— Сделаем, — заверил его наг, перепеленывая обоих младенцев разом.
Эанор посмотрел на них, привыкая к мысли о том, что скоро у него появится еще два приемных сына.
«Многодетный отец, — мелькнуло в голове. — Так и с Сэем сравняюсь по числу отпрысков».
Как-то раньше эта мысль проходила мимо его сознания, а ведь верно: всех будущих Детей Смерти им с Арисом предстоит воспитать самим. По крайней мере, первое поколение. А как же еще воспитывать, если не в семье? Придется стать самым лучшим отцом. Ну или хотя бы просто хорошим, опыт с Миртом уже есть.
— Тьма… Как же мне их назвать-то? — простецки почесал он в затылке. — Продолжить традицию, что ли? Ирис и… И…
— Левкой, — прозвучал тихий смешок Прекраснейшего за спиной.
— Не семья, а клумба, — печально сказал вампир.
Арис обнял его за плечи.
— Зато все цветы — твои, любимый.
— Да уж, мои цветочки, — Эанор обнял его крепче. — Тебе стоит отдохнуть еще.
— Обязательно. Как только закончится вся эта заварушка с Полиссом… бывшим Полиссом, и будут исцелены все, кто требует исцеления, отправимся в Нагорье и носу не высунем из Храма до совершеннолетия Мирта.
— Осталось только Фенета выпить… Эх, дали бы мне…
— Наш король может и согласиться, — кивнул Арис. — Только я что-то не уверен, что его мерзкая кровь достойна насытить Стража.
— Всегда мечтал попробовать королевской крови, — сознался Эанор, пряча глаза.
Арис приподнял бровь, мысленно требуя рассказать, с чего бы такое желание возникло.
— Говорят, что у нее вкус необычный, не как у простого человека.
Прекраснейший фыркнул, покачал головой:
— Спроси у Никелеона, может, уступит тебе, как Стражу, право выпить этого человека.
— Ну хоть глоточек сделать, — заканючил Эанор, изображая смертельно голодного вампира.
— Лицедей, — Арис снова фыркнул. — Пойдем, я, чувствую, зря встал, стоило бы еще поспать. Но тебя рядом не оказалось, и сон пропал.
— Заверну тебя в крылья, дам выспаться.
— Это все, чего я сейчас хочу, — признался Прекраснейший. Монотонная работа в полевых лазаретах выматывала не хуже, чем в зачумленном городе. Разве что спасать получалось больше, чем отпускать, и это радовало.
Эанор завернул его в крылья как добычу.
«Я достаточно взрослый вампир, чтобы утащить свою добычу на дальнее расстояние. — А я — твоя добыча? — Самая долгожданная», — вспомнился ему давний-давний разговор в ночном лесу.
— Спи-спи, а я тебя пока съем…
Арис улыбнулся, привалившись головой к его плечу. Было не важно, что оба давно не мылись, не меняли одежду и спали где попало. На войне как на войне, здесь не место для капризов и неженок. Кусать мужа Эанор не стал — сам задремал. Усталость накапливалась, а передышки вроде этой бывали не часто. Нужен был нормальный отдых, но до завершения боевых действий — зачистки, как с изрядной долей цинизма говорили ветераны, — он оставался лишь мечтой. Сколько еще продлится все это?
Тяжек долг Сына Смерти. Только теперь он понимает это со всей ясностью, во всех неприглядных деталях. И все, что он может — это подставить плечо и принять на себя часть этой ноши. Он поплотнее сомкнул крылья, отгораживая мужа от мира.

***



Военные действия на территории Полисса завершились лишь к началу зимы. Зато полной и безоговорочной победой: оставшееся в живых мирное население признало власть короля Никелеона. Собственно, иначе просто не могло быть: знати в стране не осталось вовсе. Энратцы без жалости уничтожали всех, оставляя в живых только грудных младенцев, если те были в семьях, и тех переправляли в Энрат: их примут в род, воспитают, не дав памяти об истинных родителях, преданные королю люди и вампиры. Такая беспрецедентная жестокость была обусловлена одной простой причиной: любой лорд, владевший хоть клочком земли и парой деревень, держал у себя одного-двух, а то и до десятка вампиров-рабов. Никелеону предстояло еще разобраться с этими обездоленными детьми, воспитанными в страхе и подчинении. Гуманнее было бы отпустить их души за грань, но оставалась надежда на то, что они сумеют приспособиться к мирной жизни.
— Их тоже стоит пристроить в семьи, — решил Лорель. — Куда-нибудь в провинции, подальше от городской суеты.
— Но если с ними будут возникать проблемы…
— Их уничтожат, — кивнул Никелеон. — При малейшем намеке. Но это новая кровь. Практически дети…
— Их мировоззрение изначально изломано и извращено, — поморщился Кирин. — Было бы гораздо надежнее получить от них потомство и убить их.
— Они дети, их психика может выправиться.
— Лори… Надежда есть, но руководствоваться ее эфемерным призраком король не имеет права.
— Дай им хотя бы пять лет!
— Даже за год можно натворить такого, что не разгребешь за оставшуюся жизнь…
— И ты предлагаешь их всех просто уничтожить?
— Сперва они послужат на благо Энрата. И — да, звездочка, все, кто не сумеет принять свободу, будут милосердно отпущены. Лучше их душам родиться, забыв об этом воплощении.
Лорель повздыхал, но согласился. Цинично? Да. Жестоко? Не настолько, насколько жестоким было бы длить эту несчастливую жизнь.
— Что у нас еще осталось из дел?
— Дел у нас, мои дорогие, еще много, — усмехнулся Никелеон. — Не переделать за целую вечность.


Эпилог


На встрече Мирта и Госпожи Душ присутствовал только Арис. Они вдвоем вышли на берег озера, и никто не посмел последовать за ними в эту ночь.
От гладких, как темное стекло, вод потек туман, окутывая их тайной и силой, и богиня шагнула из-за его завесы, соткалась, словно видение — самое прекрасное и кошмарное, что только может быть в подлунном мире. Мирт в благоговении взирал на мать, зачарованный ее красотой. Арис подтолкнул его вперед и улыбнулся: неужели прошло шестнадцать лет с того момента, как он взял крохотный пищащий сверток на руки, поклявшись сделать все, чтобы детство Мирта было счастливее того, что выпало на его долю? Неужели ему самому уже тридцать три? Прошедшие годы и испытания отразились на нем лишь тонкими, едва-едва заметными прядками седины на висках — плата за перерасход сил. В остальном же он был и оставался ни днем не старше семнадцати с виду.
— Здравствуй, мое дитя, — Госпожа обняла второго сына.
— Здравствуй, мама, — Мирт спрятал на ее плече лицо, немного робея, обнял тонкий стан Смерти.
— Здравствуй, мама, — тихо повторил Арис, встречаясь глазами с ее непостижимым взглядом.
Еще одиннадцать раз он приведет на встречу с Нею своих детей. А потом они сами будут приводить своих — родных и приемных, как получится. Через неделю Эанор, Сэйрис, Ланор и он сам уйдут в Трианнский Храм Сестер. Впрочем, это только говорится: «уйдут». На самом деле два Храма уже давно связывает стационарный портал, а Первожрец мечется между ними, словно белка с подожженным хвостом.
— Мои дети… Мои дорогие дети, — богиня обняла обоих.
Она могла ими гордиться. Как любая мать, не важно — смертная или богиня, порождение Света и Тьмы.
— Арис.
Он поднял голову.
— Извечные высказали свою волю. Любое дитя проклятого Витой народа сможет увидеть свет солнца, если будет благословлено тобой.
Он потрясенно замер, прижав руки к груди.
— Слушай свои сердце и разум, сын мой, выбирая, кому даровать благословение.
— Да, мама, — прошептал он.
Его ноша никогда не станет легче. Но у него всегда будет тот, кто поддержит и поможет ее нести. Его бессменный Страж, любимый и любящий — его Эанор.

_____________________________________

Необходимое примечание: вопросы религии и веры

Итак, чтобы исключить какие-либо инсинуации касаемо общения а) вампиров и б) Прекраснейших с Витой, мы решили дать краткое пояснение.

1. Начнем, наверное, ab ovo, то есть, с самого начала, так сказать, с Сотворения. Творцами вселенной жители этого мира считают Тьму и Свет. Свет создал звезды, солнце, луну, Тьма, Его супруга, породила планету. И оставалось бы все это лишь безжизненными камнями и клубками газов в бесконечной пустоте, если бы не Вита - дочь Тьмы и Света. Вита развила бурную деятельность и именно с ее подачи день стал сменяться ночью, растения - расти, цвести и плодоносить, реки - течь, а ветра - дуть. Некоторое время Вита наслаждалась одиночеством в своем Саду, пока не начала от скуки творить живых существ. Натворив всяческого и остановившись на фениксах, Вита призадумалась. Ей все нравилось, кроме того, что ее твари были неразумны, с ними можно было играть и ласкать их, фениксы, конечно, понимали ее, но все равно подчинялись большей степени инстинктам, чем разуму.
2. Надумав, Вита сотворила вампиров. Вернее, она сотворила живых разумных, которых тогда вампирами еще никто не звал. Они плодились, размножались, создавали язык, музыку, учились возделывать землю, собирать плоды от дерев Сада, развлекали Виту, как могли.
3. Прошло время, и богиня заскучала снова. И решила проверить, так ли хороши ее создания, будут ли они чтить Ее и Ее законы, если случится ахтунг. И наслала на свой Сад страшную засуху. Как и в любом космогоническом мифе, в этом создается впечатление замкнутости пространства Сада, то есть, деваться живым существам из него было некуда, что наталкивает нас на мысль об островной обособленности этого места. Что, в принципе, приводит к логическому завершению истории: окруженный со всех сторон морской водой Сад, раса разумных еще не научилась опреснять эту воду, прежде они в этом не нуждались, паника, умирают дети, детей жалко. Умирает и зверье, на тот момент бывшее исключительно травоядным. И мужчины выходят на охоту, чтобы принести женщинам и детям хотя бы крови для утоления жажды, хотя бы мяса для утоления голода.
4. Случается внезапный "выброс душ", которые до того Вита только творила. Что с ними делать - она не знает. Если создавать для них новые тела - это же получается ужас: взрослое сознание в теле детеныша. Вита рвет и мечет: эксперимент провалился! Проблемы с душами! Как водится, во всем винит она не себя, а несовершенные свои творения.
5. В это время Свет и Тьма порождают Смерть, Младшую сестренку Виты. И даруют ей право обнулять память душ, решать, отпускать ли их на перерождение, или развеять вовсе. По сути, Госпожа Душ - чистильщик и уборщик провалов Виты. Вита это прекрасно понимает. И младшенькую сестренку не любит - кто же станет любить свидетеля твоих промахов и ошибок, который их еще и ликвидирует?
6. Смерть у Демиургов получается богиней милосердной. А еще достаточно разумной, чтобы понимать, что вампиры, в сущности, не виновны ни в чем, кроме стремления выжить. И что они - хороший вариант для заселения остальной пустующей планеты. Именно поэтому Смерть берет их под свое покровительство после изгнания из Сада Виты.
7. Перерождение душ - целиком и полностью привилегия Виты. Вернее, это ее обязанность. А вот у Смерти есть именно право решать, когда и как отправлять душу на это перерождение.
8. Божественные Сестры не конфликтуют, но и не живут душа в душу. Они просто стараются не общаться, оставляя друг другу работу.