Здравствуйте, Вера Егоровна - повесть

Повесть о жителях Российской глубинки послевоенного времени.

Полина бежала по узенькой тропинке вдоль таёжной реки и непрерывно оглядывалась назад.
Ей хотелось, чтобы Егор принадлежал только ей, мчался следом за ней, догонял её, и она ощутила бы его крепкие объятия с горячим поцелуем.

Молодость не всегда поступает обдуманно: на обдумывание не хватает времени.
Так было всегда в поколениях, так и дальше будет.

Оглянувшись ещё раз, поняла – Егора на тропе нет.
Она подошла к берёзе, растущей возле самой стёжки-дорожки, в нескольких метрах от реки и прислонилась.
Берёза эта, видала за свой век много встреч – свиданий: была она и «матерью», была и разлучницей - какой с неё спрос, вины её нет.
Не она же встречи – свидания назначает. Она лишь свидетельница происходящего под своими роскошными ниспадающими вниз косами ветвей.

Первая встреча - свидание Полины с Егором была случайной и возле этой берёзы, вот и примчалась сюда, к ней, девчонка.

Ещё совсем юной, ученицей, Поля поняла: «Нравится ей голубоглазый Егор».
Так повелось по традиции: «Встретимся у берёзы».
Вот и встретились первый раз под берёзой, и девчонка напридумывала сама себе, что влюблена в Егора.

Тайну влюблённости оберегала, сохраняла, никому не рассказывала и старалась не выдать её и парню. Но тайное, оно на время тайное, рано или поздно становится явным и Поля знала истину эту.

Ей, конечно же, как и любому человеку, и независимо, мужского или женского рода, хотелось, чтобы признались, а не призналась - такова природа человеческая.

А в народе ходила, утвердилась традиция, или может быть поверье, или придумка: если объяснение - признание в любви прошло под кроной этой березы, то всё сложится в жизни хорошо.

Но главное то, что объяснения-то в любви между Полей и Егором не было, значит и поверье воспринимать не стоит, или относиться к нему своеобразно, по-своему.

Егор на тот период времени, тоже был школьником, но учился в старших классах и был особо приметен и выделялся среди сверстников.

Сегодня Егор крепок, закалён армейской службой в Тихоокеанском флоте и полон силы и желания «заиграть» с девушкой, по-серьёзному, по-мужски.

За годы службы во флоте, писем Поле не писал и не получал и клятвы ждать-надеяться, не давал: жили-поживали обычной жизнью, не привлекая ни слухи, не разговоры.

Родители тоже между собой не «заигрывали» и о сватовстве разговоры не вели, но догадывались, что возможна их встреча и сватовство, но не более того и тайну своего желания тоже оберегали, хранили в секрете.

А чего таились и сами объяснить не могли или не хотели, а может быть таились так, что душевными секретами ни с кем не делились.

Родительская семья Егора считалась, и по достоинству, уважаемой в посёлке и, конечно же, с радостью бы приняла Полю – Полюшку, в качестве невестки в свою семью, женой сыну.
Достойные родители и, дети, нередко, следуют семейным традициям.


Каждый житель посёлка и молодой, и старый, проходя мимо этой берёзы и, даже с остановками, знали эту, то ли легенду, то ли вымысел жителей, а может быть эту традицию.

Поля откинула роскошную русую косу за спину, вторую косу теребила, пальцами перебирала и, вглядывалась вдаль убегающей стёжки – дорожки, по которой только что примчалась сюда.

Конечно же, девчонке хотелось, чтобы Егор всё понял, прочитал бы её мысли, и помчался следом за ней.
Но, увы и ах!

Теперь она, как трепетная лань, чуть успокоившись, одиноко стояла и вглядывалась вдаль стёжки-дорожки.
Тропинка была пуста.

Над таёжной рекой густо расстилался и медленно плыл загадочный молочный туман.
Завечерело основательно, но отблески заката ещё заметны - по небосводу блуждают.
В сенокосное время, вечерний закат уходить с небосвода не спешит, до рассвета полу-светлым остаётся: на несколько часов чуть потемнеет, глядишь, вновь рассвет с алою зарёю.

Божественную тишину тихого вечера ничего не нарушало. Только слабое посвистывание какой-то маленькой, одинокой пташки-пичуги, с высоты берёзы уловил её слух.

Поля подняла голову и, всматриваясь, искала ту веточку, на которой примостилась со своим посвистыванием не уловимая для вида пичуга.

Ей показалось, что птичка, со своей песней запоздала - полночь на подходе и пора бы отдыхать от дневных забот и волнении.
«Она, что, живёт, поёт-посвистывает постоянно, не умолкая и ночью?» - подумалось девчонке, - или нет у птахи таких сложных проблем как у неё?»
Святая юная наивность!

Тогда Поля посчитала, что пташка наслаждается и радуется полуночным теплом, которого долго ожидали после суровой сибирской зимы, в том числе и перелётная птаха на ветке берёзы, прилетевшая откуда-то из тёплых стран.

«Ей что, сиди и пой и никаких проблем, напевай себе любимую, данную ей от природы мелодию весны-лета и, ни о чём не мечтай и никого не жди, не ожидай», - мысленно пронеслось в голове девушки.

И Поле захотелось подняться ввысь, и с высоты птичьего полёта посмотреть на прекрасную землю округи. А может быть даже увидать Егора с большой высоты и порадоваться: «Какой же он маленький и никчёмный, ну как муравей и ничем не отличается от других парней. Он такой же, как все остальные ходит по земле – матушке и также кушает и спит, так же и другие надобности совершает».

Посмотрела бы на него с высоты птичьего полёта и возможно поняла тогда: «А любить-то его и вовсе не за что!»

Но, увы и ах!

«А как прикажете от этой влюблённости освободиться, чтобы не натворить бед?»

Ответа пока не нашлось.

Всматриваясь вдаль береговой стёжки-дорожки, разглядела ватагу молодёжи и услышала девичий смех и звуки гармошки.

Это молодёжь закончила плясать и веселиться на танцевальном пятачке посёлка и, с гармошкой направилась тропкой вдоль реки к месту стоянки – расположения сенокосчиков.

Звонкоголосая девчонка задиристо выводила слова частушки:

«Дорогую рыбу ела, в рыбе сердце видела, дорогой тебя любила, семью ненавидела».

Поля обмерла и подумала: «Кого это, звонкоголосая девчонка, так любила, а семью ненавидела?»

Слова частушки выводила Сонька: приезжая она, в составе девушек из колхозных деревень колхоза, с лирическим названием «Заре навстречу», центральной усадьбой расположенного в деревне Сычи: они прибыли на заготовку сена сюда, в «Таёжный посёлок».

В посёлке этом леспромхоз: древесину заготовляют для сплава по реке. А земли, сенокосные угодья по берегам заливных лугов реки, принадлежат колхозу с этим лирическим названием «Заре на встречу».

Они целую неделю уже, косами косят траву по лугам реки, а поздними вечерами, после работы, с гармошкой, всем составом, человек 20, приходят в посёлок на вечёрку поплясать, да песен попеть.

Соньку, как-то сразу невзлюбили местные жители, за очень уж смелый характер и яркую красоту, отличающуюся от других девчонок и женщин.

Местные жители посёлка не очень «потчевали» выскочек, осуждали их.
В посёлке народ мирный, привык жить по чести и совести, не выделяться друг перед дружкой и знали, что жизненный достаток у всех одинаков, как и одежда на всех.

Никто и не стремился показывать и быть краше другого, поэтому и жили всегда мирно и ладно.

Это позднее пошло-поехало выделяться чем-то друг перед другом стали: «Посмотрите, как я оделась, краше всех».

Сонька, и другого имени ей пока нет, не дали, не приклеили.

Она и правда уж, очень разбитная, а главное то, что постоянно поёт-смеётся или улыбается, показывая белизну и красоту зубов, да русую косу, с завитушками, ниспадающую на пышную грудь, через плечо назад возвращает, небрежно откидывает.
Много частушек знает и постоянно приплясывая, напевает.

А уж как выйдет на круг плясать, тут посмотреть есть на что!

Одним словом, Сонька – веселушка.

В тот вечер, Сонька, одна из всех девчонок, была в модельных туфельках: в сумочке принесла и за углом дома-избы, незаметно, сменила, переобулась, в них и плясала, дробила каблучками и пела:

«Я плясала, топала, выбирала сокола, не простого сокола - красивого, высокого».

И перед Егором, на «пяточке танцевальной площадки», выбивала дробь модельными каблучками.

Егор, он парень холостой, отслужил армию в Тихоокеанском флоте и до сих пор не снимает полюбившуюся форму, в ней и на вечёрку пришёл.

А форму, он и в самом деле украсил своим привлекательным видом.

А быть может форма украсила его, кому как, как рассуждать, с какой стороны подойти и посмотреть. Здесь у каждого человека может быть своё рассуждение.

Тем, кому он люб – форму украсил, а кому наоборот – форма его украсила, пойди, разберись с этими рассуждениями.  Но то, что чувствовал себя свободным, очевидно: Соньке прямо в глаза глядел и улыбался.

Конечно же, явно было, нравиться ему то, что столько внимания уделяет прибывшая сюда белокурая и бойкая, с точеной фигуркой девчонка бывшему моряку.

Этот момент и зафиксировала Поля – Полина и убежала с вечёрки в надежде, что Егор всё поймёт и примчится по её следу к берёзе.

А теперь она тут одна, стоит со своими рассуждениями и только слышит звуки приближающейся гармошки, да обрывки частушек.

Ей вдруг стыдно стало самой себя и захотелось влиться в эту стайку девчонок и позабыть все интриги и интрижки вечера, которые сама же и наплела, навыдумывала.

И Поля пошла навстречу весёлой молодёжной компаний. «А если спросят, куда ходила, где была, скажу, по своей надобности отлучалась и отчитываться ни перед кем не буду! Ходила-бродила, кому какое дело, лишь бы удержаться и не показать недовольства своего».

Она сломила веточку и, похлёстывая ею по земле, приблизилась и влилась в компанию.

«Я никому и ничего не должна и мне никто и ничего не должен, живи и радуйся, пока молодость процветает».

И от этих мыслей-рассуждений, ей захотелось вот так же как Сонька, лихо подмигнуть, тряхнуть плечиком и с юношеской лихостью пуститься в безудержный пляс-перепляс.  «А что тут такого? На то и молодость, на то и юные годы даны, чтобы очаровывать и влюбляться», - рассуждала девчонка сама с собой.

Матвей сжал меха гармошки и глянул влюблёнными глазами на Полю.
Он, то ли спросить хотел, то ли сказать ей слово, но перехватив взгляд Егора, рот открывать не осмелился.

Матвей, он в этом году в мае месяце закончил девятый класс, а лето поработать на сенокосе прибыл из деревни в составе бригады сенокосчиков, а Егор, он местный, в посёлке живёт.

Матвей, как-то сразу произвёл хорошее впечатление: полюбили его и молодые и, пожилые.

Парень он красивый, смирный, не задиристый и не конфликтный, одним словом, деревенский игрок на гармошке.

Гармонисты всегда в почести, особенно в сельской глубинке. Их повсюду любили и приглашали на любое запланированное, а также и не запланированное веселье и угощали или водочкой, или кумышкой – самогонкой.

Его музыкальная слава известна на много деревень по округе: деревни-то часто были расположены друг от друга, версты через две-три. О нём и здесь, в посёлке лесорубов, известно, но лично встречаться, а тем более слышать его музыкальные способности до сих пор не доводилось.

Славу о нём распространяли местные девушки, которые не прочь заиграть, подружить, а может быть и связать свою судьбу с ним.

Парень он, конечно же, видный, лет немного, но уже хорошо сформировался, возмужал: посмотреть-полюбоваться и обратить внимание любая девушка могла.

Ему достойное образование дать: на Россию - матушку прогремел бы своим талантом, самородок.

Сейчас жизнь его такая же, как и у всей остальной деревенской молодёжи.

Из колхозов не отпускали рабочие кадры, старались удержать на месте.
Удержать же кадры, в особенности молодёжь, удавалось с трудом, конечно, если удавалось.

Молодёжь под разными предлогами и ухищрениями старалась покинуть деревню и обосноваться в городе. Конечно же, без паспорта покидать деревню, рисковали не многие, но всё – таки…

В основном парни, после срочной службы в Армии, старались поехать на новостройки пятилеток, по предварительной записи и набору агентами: агенты по набору проникали в воинские подразделения - части и агитировали, записывали и помогали с оформлением прописки и с получением паспортов.

Некоторые уезжали к родственникам в города, к тем, которые уже смогли обосноваться и помогали родственникам выправить, получить паспорт.
Удавалось не всем и не всегда.

Семейные деревенские жители редко срывались с насиженных, обжитых мест, не переезжали.

«А зачем покидать свою малую родину, ради чего быт рушить? И куда ты поедешь? По частным квартирам мотаться? Тут и большая и малая родина, и какой-никакой, а свой угол», - рассуждали семейные коренные жители деревень.
А когда в конституцию страны ввели изменения, потихоньку стали выдавать паспорта и колхозникам.

Новостройки пятилеток по стране СССР, особенно после Великой Отечественной войны 1941-1945гг., приняли огромный размах и молодёжи сельской глубинки, удавалось через знакомых, блат, и небольшую взятку выправлять, получать паспорта.

Результат на сегодня очевиден: «Исчезли по матушке России деревни, и не одна или две, а тысячи, а может быть и десятки тысяч населённых пунктов, тех, что страна Советов определила, не перспективные.

Исчезли, испарились, самоликвидировались и, места их быльём-травой-крапивой поросли, словно и не было там никакой жизни.
О жизни в тех местах, теперь, напоминают заброшенные колодцы с деревянными «журавлями», да кусты, одичавшей без людей крапивы-малины, да черёмухи, когда-то растущей под окнами дома-избы.

Пока живы очевидцы, жители тех деревень, будет о них память. Жаль, конечно же, она долгой не будет и позабудется и, зарастёт лесом - кустарником и травой-бурьяном, словно и не было тут никогда человека и его голоса.
Память о них навсегда будет уходить вместе с бывшими жителями тех, когда-то обжитых мест.

Дай бог, чтобы в государственных архивах сохранилась та память.

А деревень и сёл и в самом деле много было и близко друг от дружки располагались.

И ребятишки-школьники ходили всегда пешком в школу за знаниями далеко-далеко от дома и жили в школьном интернате или у частника, в доме-избе, приплачивая небольшие деньги за проживание.

По известным мне с детских лет территориям, местам похода в школу, средняя образовательная школа сельского совета располагалась в селе за 25 вёрст от последнего населённого пункта. Численность же той сельской школы была немалая - до 700 учеников ежегодно.

На маршруте в школу из самой отдалённой деревни или сплавного лесоучастка встречалось до десятка населённых пунктов. Конечно, деревни были в основном малочисленными, но всё – таки, хотя и исключительная бедность, но жизнь теплилась

Начальная же школа в 10 верстах от самого отдалённого населённого пункта.

В деревенской, двухэтажной начальной школе было четыре класса и один учитель учил все классы, совмещая и должность директора школы.
На первом этаже канцелярия учителя-директора и 1 и 3 классы учеников в одной комнате.

На втором этаже 2 и 4 классы учеников и тоже в одной комнате.
Учитель, попеременно, подходил к ряду парт и по 10 минут общался с каждым классом в течение урока, 45 минут.

По округе колхозы с беспросветной нищетой и безденежьем и технику в колхозах, на тот период времени, заменяли лошади.
Вот и прибыли сенокосчики в наши лесозаготовительные места, заготавливать корм-сено для колхозной живности, для своего колхоза с названием «Заре на встречу».

Прибыла в основном молодёжь, закончившая учебный год 7 – 9 классов.

Представьте себе «Таёжный посёлок», где местность не электрифицированная и из продовольственных товаров в магазине посёлка: хлеб местной выпечки, да водка, табак-махорка, да папиросы «Прибой-Север». Спички, хозяйственное мыло, в продаже постоянно были. Ну, а соль, она не выходила из этого ассортимента: мешок постоянно стоял на полу возле входных дверей в магазине. Соли много не надо, её на кусок не намажешь вместо масла, но присолить можно, вкуснее будет хлебушек подовый.

О мясной продукции и мясе, о колбасе и масле не вели и речи, их никогда в продаже не было в магазинчике посёлка. А уж сервелат, буженина-ветчина, или варёнка, таких слов-то и не знали, не то чтобы покушать или хотя бы попробовать на вкус. 

Правда кроме поселкового магазинчика, подобный был в соседней деревне через 10 вёрст от посёлка. Там холодное, не отапливаемое помещение из круглых брёвен площадью до 16 кв.м. Покупался в том магазинчике даже тот маломальский товар плохо - нет денег у населения - колхозникам денег-то не платили совсем, трудодни были.

Иногда можно было услышать шёпот-возмущение крестьян-рабочих: «Не в столице живём, с которой разносился звон о красоте социалистического строя, достатке и свободе человека».

Матвей развернул меха гармошки, заиграл, а подскочившая к нему девчонка пропела частушку:

Разверни меха чуть шире, пусть девчата подпоют.
Пусть услышат во всём мире, как колхозники живут.

К Поле подскочила девчонка и тихонько, шепнув на ушко, спросила:
- Куда это ты исчезала, все глаза проглядела, как в воду канула, и плясать - танцевать не с кем было, не наплясалась я.

Поле не хотелось посвящать подругу в свои тайные переживания, но, чтобы подруга поверила и успокоилась, сказала:
- Я к берёзе бегала, желание на новолуние загадывала.
– Правда, что ли говоришь? Какое ещё желание, расскажешь?
- Нет, не расскажу, а то не исполнится, желание не сбудется.

В это время Матвей заиграл всеми любимую мелодию песни «Уральская рябинушка».
Девчата, скучившись теснее, подхватили песню: голос Соньки выделялся звучностью и мелодичностью - громче остальных и выводил:

Тонкими ветвями, я б к нему прижалась, и с его листвою, день и ночь шепталась.

Поля бросила в сторону Егора, как бы неосторожный взгляд, заметила:
«Сонька так и льнёт и, старается даже подхватить его под руку».

Егор, он и есть Егор, где веселее туда и душа зовёт.
«Значит ему всё равно я или Сонька», - подумала девчонка и заключила, - с Сонькой ему веселее.

Она юркнула с тропинки в лесок и отстала от компании.
«Значит ему интересней с Сонькой - веселушкой, она любого парня завлечёт. Если бы я была такой веселушкой, как Сонька, побегал бы за мной и до берёзы мигом домчался», - рассудила Поля и свернув с тропинки в лесочек, встала под деревом.

Весёлая компания молодёжи удалялась вдоль берега реки, по тропке и в скорости не слышно ни звуков гармошки, ни голосов песен.

Постояв и подумав, Поля выскочила на тропинку и подпрыгивая, помчалась в направление своего дома-избы.

Эх, Поля-Полина, да ты ведь ещё совсем ребёнок, а туда же, влюбилась! Влюбиться можно, но для этого сначала повзрослей, да ума - разуму наберись, да в людях научись разбираться лучше, а раз ошибёшься, вся жизнь кувырком покатит.

В избу заходить не стала и прямиком направилась на сеновал, в полог. Заснуть не могла. Лежала и в голове перебирала вечерние события, да прислушивалась, как в хлеву, тяжело вздыхает корова Зорька, пережёвывая свою жвачку.
Незаметно заснула.

И снится ей сон.
Ритмично стучат вагонные колёса по рельсам: поезд мчит её в столицу, поезд мчит в Москву, поезд мчит в неизвестность.

Поля сидит у окна вагона и видит, как поезд проносится по родной местности, по зелёным и цветущим лугам малой родины и мимо дома-избы, в которой она родилась, выросла и закончила в соседнем селе, в двадцати пяти верстах от дома, десятилетку. 

У крыльца избы стоит мать в белом платочке и машет рукой в след удаляющейся дочери. На пути таёжная река-речка без моста и поезд не тормозит, мчит напрямую. Готовая к самому непоправимому и ужасному, Поля крепко вцепилась в «мягкое, шуршащее сиденье вагона и закричала: «М-а-а-м-а-а!» - и вскочила.

Сердце, с неимоверной скоростью – рывками и толчками отсчитывало свой бешеный ритм, готовое выпрыгнуть из груди.

«Что это было?» - задыхаясь от страха, пережитого во сне, задавала себе вопрос.

Ночная тишина никак не отреагировала, не проявила себя, ответа не было.

Поля, успокаивая себя от страшного стресса сновидения, снова прилегла.

Ей не хотелось видеть продолжение сна: сон, с повтором, страшил неопределённостью и новизной бытия.

В душе, Поля, чувствовала: «Не хочется уезжать отсюда. Здесь родное всё с детских лет и здесь мило и душа спокойна и, здесь мама.

А с мамой всем и всегда надёжно и безопасно. Только слушай маму, слушай её советы-подсказки и, всегда пойдёшь по правильной дороге, не сворачивай. Помни-исполняй наказ и поучения мамы.

Мамина дорога, никогда и никого не уведёт в неизвестность - не потеряется на ней человек, не заблудится, только в это надо верить и следовать советам матерей.

«Как же можно покинуть, даже на время, и расстаться с тем, что впиталось в душу с рождения. Здесь и большая и малая родина моя и, всё близкое и родное.

Каждое деревцо родное, каждый кустик знает меня с рождения, и я знаю их. Когда мне грустно, могу подойти до любого кустика, до любого деревца и пожаловаться и после становится легче на душе.

Значит просьбу-жалобу мою приняли как свою собственную боль и разделили со мной, от того и полегчало. Хорошо, если педагогический институт был здесь, у нас, прямо в посёлке и ехать-уезжать никуда не надо». - про себя рассуждала Поля-Полина.

Но, увы и ах!

Поступать в педагогический институт и другой дороги не видно, не просматривается её начало.

Поля с детства мечтала связать работу-профессию со школой.

Училась отлично и аттестат зрелости наилучший, и теперь видела себя в столице, в Москве, в педагогическом институте.

Не спалось, сон не проявлял себя и Поля решила: «Просто буду лежать и думу думать о дальнейшей жизни своей: интересно ведь строить планы и рассуждать о будущем».

Незаметно заснула и увидала себя как бы со стороны.

Идёт по московскому Арбату лёгкой поступью, необычной поступью, чуть касаясь асфальта.
Она нарядная, в ситцевом платьице, перетянутым по талии лаковым ремешком. Её обдувает лёгкий ветерок, и платьице развевается по ветру. Мягкие туфельки чуть касаются земли, вот-вот и оторвётся от земли её лёгкая фигурка и полетит над столицей Родины, Москвой.

Ей совсем не хочется оторваться от земли - осмотреть бы столицу с земли сначала, набраться знаний, а потом и ввысь подниматься. Она внимательно вглядывалась в лица прохожих и искала знакомые лица односельчан. Ей хотелось, чтобы кто-то из земляков, увидал её и порадовался вместе с ней за то, что она в Москве, и чтобы дома маме сказал: «А Поля сейчас в Москве, по Арбату ходит».

Сколько всего интересного и многозначительного на Московском Арбате.

Вот художница рисует углём скорый портрет – шарж девушки: девушка сидит в ожидании и глаза полнятся радостью встречи после окончания работы художницы. Ей, конечно же, не терпится глянуть на себя с портрета!

Поодаль, за ней, какой-то бродячий музыкальный дуэт высунулся из толпы и мигом собрал публику.

Полю обступили и зажали со всех сторон: «Ой, как тут тесно, надо выбраться отсюда, ноги отдавят», - только и смогла вымолвить про себя девчонка. Но тут, как чёрт из табакерки, выскочил молодой ловкач, сняв шляпу, и протянул её: зевак – публику призывая пожертвовать на продолжение «искусства».

Полю снова зажали в кольцо.

Выйдя из толпы, собралась бросить денежку в шляпу «бродячего артиста», но ощупав кармашки на платьице, денег не обнаружила, как и не оказалось в сумочке кошелька.

Поля принялась вспоминать: «Где же могла оставить кошелёк?» И вдруг её осенило: «Вытащили!»

Она спешно стала выбираться из толпы и искать уединённое место, чтобы проверить кармашки, места для денег. Потаённых мест не оказалось, как и не оказалось, ни документов, ни денег и Поля закричала с такой силой, что проснулась.

Она сидела на душистом сене сеновала и благодарила судьбу: «Слава богу, что дома, а не в Москве, не в столице, не на Арбате».

Прилегла, а заснуть уже не могла до самого утра. Она просто лежала в пологе, на сеновале, и вслушивалась в ночные шорохи и звуки.

Ночная тишина донесла до её слуха голос Егора. Приподнявшись на постели, принялась вслушиваться.

Ей хотелось узнать: «Егор ли проходил мимо её дома и не громко с кем-то разговаривал? Возможно, он возвращался от Соньки, мимо дома проходил?» - мучилась девчонка в догадках.

Высунувшись в проёме сеновала, Поля не увидела никого и голоса не услышала.

«Что это было, неужели голос Егора послышался?  Ах, как тёплая ночь накаверзничала!» Сидя на душистом сене сеновала, прокручивала в голове события ночи и не заметила, как вновь заснула.

Очнувшись ото сна, поняла: мать доит корову в ограде и струи молока с силой ударяются о края подойницы. Утренняя заря готова уже поднять жителей посёлка – пора покидать постель и за дела приниматься.

Подвязав крепче растрёпанную за ночь роскошную русую косу с завитушками, Поля подошла до лестницы и стала задом спускаться по ступенькам вниз. Кто - то легонько ущипнул её за бок.

Вскрикнув, спрыгнула с последней ступеньки и оказалась в объятиях Егора.

- Пусти! Ты чего тут делал? - вскрикнула девчонка и оттолкнула от себя парня.
– Тебя ожидал, когда проснёшься! – спокойным тоном ответил парень. Не отдавая совершенно никакого отчёта словам, выпалила скороговоркой:
- А зачем!?

Егор с напором и загадочностью смотрел в глаза девчонки и ему захотелось, чтобы и её глаза ответили тем же.

Неожиданно для самой себя, Поля, ощутила желание, чтобы Егор снова крепко – крепко схватил и прижал к себе, и стал целовать её невинные губы.

- Поля, ты, ещё не ложилась, утро уже? - услыхала голос матери.

Мать, закончив утреннюю дойку, стояла поодаль с ведром-подойницей у крыльца. Поля резким движеньем отскочила в сторону от Егора и, пробегая мимо матери в дом, шепнула:

- Я только что с сеновала спустилась, а тут он, - и убежала в дом.

Так началось утро нового дня.

Мать, разливая парное молоко по крынкам, украдкой поглядывала на дочь. Спрашивать напрямую о Егоре, не осмелилась, а быть может, боялась того, чего не готова услышать.

Её, как мать, не устраивало отношение дочери к Егору. Она мотивировала тем, что
Егор вернулся из Армии, и пора подоспела жениться, а дочери надо учиться, минимум лет шесть.

Мать была уверена, что встречи с Егором, могут помешать дочери идти выбранной дорогой мечты, быть учительницей.

После завтрака, решено, всей семьёй идти на покос: трава для покоса поспела, вызрела.

Зоя Викторовна, она мать семейства, вышла во двор проверить, всё ли собрала в дорогу.

Не найдя косу, позвала мужа:
- Паша, где коса, для Полины?
– Там, на слеге висит, отбивал-острил все косы, и её заодно поострил. Пусть покосит ради удовольствия, а то уедет учиться в Москву так и не наученная косить, - с шуткой-прибауткой сказал он. И в это время отец подумал: «Уедет в Москву и не надо будет никакой косьбе учиться», - но промолчал.

Выходя из ограды, услышал:
- Павел Романович, а Зоя Викторовна дома? – спросила женщина – соседка: она подруга Зои, а быть может приятельница, Зинаидой звать.

- Заходи, Зина! Зоя только что в избу убежала, на покос собираемся, - отрапортовал хозяин.

Через некоторое время женщины принялись вместе собирать необходимое для покоса.

Зоя спросила мужа:
- Паша, пешком пойдём, или может быть, в лодке по реке будем до места косьбы добираться?
Павел ответил, что не очень далеко, пешком дойдём.

В этот погожий день накосили сена много, воза два, не меньше нахлестали.

Количество заготовленного на зиму сена велось в возах.

На долгую, сибирскую зиму, для коровы требуется не менее десяти возов.

Погода для сенокоса выдалась исключительно благоприятная и пришлые сенокосчики, обработав луга в округе посёлка, сено застоговали и стан оборудовали на новом месте, в трёх верстах от посёлка по верхнему течению реки.

В связи с передислокацией, вновь соорудили-построили новые балаганы на новом месте. Работа не сложная и всегда и всех радовала.

Здесь у каждого проявляется своя фантазия: построить себе «спальню» как пожелает душа, материал под рукой и, с шутками – прибаутками работа спорилась.

Балаганы делали, ну как палатки, и одноместные и, двухместные и, на несколько человек.


Деревенские девчонки, с раннего детства-возраста в работах толк знали, и капризы на показ не умели выставлять - с рождения не приучены.
Это там, столичные лоботрясы, до 18 лет диваны да кресла целыми днями давят, а здесь жизнь другая, трудовая и тяжёлая, ответственная для любого возраста», - говаривали отдельные жители деревень.

Начиная с малолетства, каждому возрасту находилась работа по силе. 

В летний период спать – лежать подолгу и в постели валяться, не позволяли родители и детям напоминали: «Долго не загуливаться вечерами, подъём будет ранним утром».

Теперь каждый вечер на вечёрку в посёлок ходить не стали - далеко и уставали.

Молодость пока ещё, особо тяжёлым трудом не набила себе мускулатуру, но после ужина, который был в очень позднее время, всё-таки гуляли по берегу реки и пели под гармошку песни и частушки.

Молодость, она на то и молодость счастливая и свободная и ничем и никем не обремененная и готовая гулять-бродить до утра.

Бригадир, единственный мужчина в возрасте к пятидесяти годам, к молодёжи требователен, его слушались и подчинялись. Он как армейский старшина: «Отбой!»- и дело с концом.
Завтра снова раным-рано вставать - росные травы поутру, косятся легко и мягко.

Сердце Поли, переставало подчиняться ей.

Она всё чаще думала о Егоре, а порою тосковала и завидовала Соньке.

Гуляя вечером в полном одиночестве по тропке вдоль реки, услыхала девичий смех и свернув в лесок, пошла навстречу.

Девичьи смех вновь нарушил тишину тихого летнего вечера.

Вгляделась сквозь заросли и увидала Егора с девчонкой.

«Сонька»- промелькнуло в голове, и острая боль пронзила под лопаткой её.

«Прибежала Сонька к нему на свиданье за три версты после работы, и отставать от него не собирается», - решила Поля, – значит Егору я не нужна.

В один миг сработало решение: «Хватит прятаться и играть в кошки – мышки!»

Поля вышла из лесочка и пошла навстречу влюблённым.
Приняв молниеносное решение, не осознавала, и совершенно не давала отчёта своему поступку.

Просто-напросто, появилось неуправляемое желание взглянуть в голубые глаза Егору, а там будь, что будет.

При виде её оба влюблённые встрепенулись от неожиданности и мгновенно оторопели.

«Какой прекрасный вечер сегодня, разрешите с вами гулять, уж очень тоскливо одной», - с трепетом и волнением произнесла Поля.

Молодые стояли в недоумение и собирались с мыслями как ответить.

Видя испуг и замешательство, Поля сказала:

«Я вам не помешаю, воркуйте и разговаривайте, я встревать не буду, только… не целуйтесь при мне».

Сонька высоко подняла подкрашенные карандашом «ниточки» бровей и искала ответное слово, но оно не подбиралось.

Егор стоял с открытым ртом и тревожно озирался по сторонам.
«Егор, ты рот-то закрыл бы, ночная птица, ненароком залетит!» - выпалила совершенно неожиданно для самой себя Поля и пронзив его недобрым взглядом, убежала снова в лесок, на свою одинокую тропинку с которой и появилась перед влюблёнными.

Развернувшись, помчалась в направление своего дома-избы.

Подбегая, оглянулась и заключила:
«Никто не гонится за мной и, слава богу!»

Поля, как и раньше, ловко, по лестнице, влезла на сеновал, в полог.

Поправив косу, принялась анализировать события вечера.

Она искала и не нашла в своём поступке ничего предосудительного, за что возможно осуждать её поступок.
С этими мыслями заснула.

Пора в дорогу, пора в Москву.
Закончилась пора сенокосная и сенокосчики, как и водилось всегда, всей своей бригадой, на прощание и закрытие сенокосных работ, явились в посёлок повеселиться: попеть песен, да наплясаться под гармошку вволю на вечёрке, как раньше говаривали: «До следующей сенокосной поры».

Поля, решила сама для себя: «На веселье не пойду, хватит рвать душу и сердце.
Видеть не хочу, и слышать не желаю».
Она не входила в категорию капризных девушек, но от веселья решила отказаться и на вечёрку решила не пойти.

Но всё-таки, лежа на душистом сене сеновала, прислушивалась к заливистой игре гармошки, доносившейся издалека.

Как вдруг неожиданно сама для себя решила: «А как здорово Матвей владеет гармошкой-то. Если бы не Сонька, я бы от души, на показ, повеселилась сама и повеселила всех присутствующих на зелёном пятачке!

Но, увы, и ах!

Видно сегодня вечер не для меня», - тяжело вздохнув, подумала девчонка.

Засыпая, а может быть в полудрёме, перед ней вырисовались два образа – силуэта молодых парней предлагающие себя на выбор.

Они, как бы, соревновались между собой и предлагали ей выбор.

Поля мысленно разглядела и лицо Егора, и лицо Матвея.

Но что это такое?
Лица парней одинаковые, а статью разные.
Тело Егора плотного и крепкого мужского телосложения, а Матвей, моложав, широк в плечах, высок, строен, а лица, как две капли воды похожи.

От этого, то ли видения, то ли её придумки, появилось неудержимое желание проверить наяву, убедиться.

Вскочив с сеновала, закинула назад роскошную косу и кинулась бежать на вечёрку, на заливистые и заманчивые переливы гармошки.
Ещё издали увидала Сонькин пляс–перепляс с развевающимся колоколом подола ситцевого платья и… приняла вызов.

Попляшем!
Она с разбегу, оказалась в центре круга.

Матвей, увидал Полю и ускорил переборы гармошки, и казалось, специально для неё заиграл веселее и задиристее прежнего.

Стоя в середине круга, подмигнув присутствующим, Поля тряхнула плечиком и подхватив двумя пальчиками подол платьица лебёдушкой понеслась по кругу.

От восхищения и восторга все остолбенели.

Даже завидная красавица Сонька сошла с круга и не могла оторвать взгляда от лёгких, порхающих движении девчонки-танцовщицы.

Она стояла с высоко поднятыми, подкрашенными дугами бровей и не отводила глаз от соперницы.

Это было что-то!!

Это было событие вечера!

Присутствующие на вечёрке с восторгом, восхищением и любовью следили за каждым движением девчонки.

Такого, Поля не показывала ещё никогда за свои семнадцать лет.

И о своём таланте и даровитости никому не напоминала и не показывала, а возможно и сама не верила, не подозревала, не догадывалась, что может показать такое искусство, такую природную даровитость и в танцевальном творчестве.

Её скромная натура не была готова к показу даровитости, но сегодняшний вечер раскрепостил девчонку на раскрытие, на показ тайных даровании:

«Пусть все увидят меня, как я хороша, как я изящна и талантлива!»

Это были её мысли, и прочитать их никому не полагалось, они остались с ней.

А мне, как писателю, удалось заглянуть в её душу, и порадоваться за неё, и предупредить: «Поля – Полина береги себя для настоящей любви!»

И откуда-то, то ли из глубины её подсознания, или с высоты небесной, прозвучало:
«Судьба здесь твоя! Жди и будешь любимой и счастливой».

С кем и когда обретёт любовь, счастье, покой, не услышала сама себя... оборвалось, не прозвучало.

В тайне ото всех, всё же удалось Поле уловить неотрывный взгляд Егора и порадоваться:

«Егор не сводил с меня влюблённого взгляда».

Матвей перевёл дыхание и, оборвав наигрыш, рукавом рубахи, смахнул пот со лба.
«А где же наша «артистка, где же Поля – Полина?»

Матвей, не заметно, пряча взгляды от присутствующих, искал её глазами, но…!
На вечёрке, в этот вечер, Поля больше не появилась.

Сенокосные работы завершены и пора возвращаться домой в деревню.
С шутками-прибаутками молодёжь приступила к разборке балаганов на месте последнего расположения-стоянки, на возвышенном берегу небольшой реки-речки.

Очистили территорию от построенных на период работы балаганов: «Оставим после себя территорию местности в чистоте и порядке до следующего года».

В это прощальное утро решено: сенокосный скарб разместить в трёх лодках.
За рулевое весло сядут мужчины, а девчата пойдут пешком по таёжной просеке тайги и заливным лугам таёжной реки.

Расстояние до дома пешком до 20 вёрст, а лодкой плыть по течению не менее 35 наберётся.

Деревенскую молодёжь никакая работа и никакие пешие расстояния не страшили: привыкали с детства выполнять и не свойственную для возраста любую посильную работу и скажу – справлялись неплохо.

Девчонки смеясь, оттолкнули лодки гружёные сенокосным скарбом и личными пожитками-вещами и, река плавно понесла их в направление деревни, домой, в колхоз.

Сенокосные работы завершили, сено застоговали хорошего качества: лето на радость всем, выдалось жарким и работе ничего не мешало.

Молодость хороша молодостью!
Много смеха, шуток – прибауток и много и наивности и не испытанного. 

Так стайкой и вышли на глухую, таёжную лесную просеку.

Нахохотались, успокоились, и попытались затянуть песню «Уральскую рябинушку», но зачин песни не получался - голоса смелого не хватало и, кто-то крикнул:
«Сонькиного голоса не хватает!» - и все стали оглядываться по сторонам и искать её взглядами.

- Да чего вы кричите-то! Сонька с Егором отстали и уединились от всех, - крикнула девчонка из толпы.
– А чего уединяться-то, вместе всем веселее, - послышалось в ответ из толпы.
- Вас не спросили, чего уединились! Захотели и уединились, кому какое дело!? - послышались в ответ смешливые голоса.

- Ой, девчонки, меня комары и мошки доедают, жизни от них нет никакой.
- А ты веток с берёзы наломай и маши – маши, отпугивай, не тебя одну доедают, всех достают, - и девчонки весело расхохотались.

Стайкой подбежали до берёзы и принялись ломать ветки и махаться, отпугивать назойливых насекомых.
- Давайте сделаем привал и подождём Соньку и Егора, как бы не заблудились, потом отвечай за них, - предложила несмышленая девчонка.

- Ой! Вы посмотрите на неё, отвечать! Мы сами за себя должны отвечать, а Сонька уже не ребёнок, за руку никто не тянет.
- Она же бесшабашная, может в неприятную историю с Егором влипнуть, - прозвучало в ответ.

- А у тебя-то чо душа заболела? - ехидно подметила старшая по группе и ловкая на слова Майя.

Майя - девчонка серьёзная и поэтому тут на правах помощника бригадира и с нею все считались и принимали за авторитет. Её деревенский жених уже засватал и пообещал свадьбу сыграть осенью, после уборки урожая и полевых работ в колхозе. Вот и вступила с ним по согласию в серьёзные отношения.

Она против остальных девчонок опытная во взаимоотношениях с парнем, и не особо подбирала слова и кокетничала.

– Тебе хорошо рассуждать, у тебя гарантия, твой Коля – Николаша, поди-ка, весь извёлся в ожидании конца сенокосной страды, - подхихикнули подруги.

– А вы как думали? – ждёт и будет ждать и дождётся. Он же любит меня, и я его люблю!

– Счастливая ты Майка! – выкрикнула из толпы молоденькая девчонка, - может быть и мне повезёт, уж если полюблю, то любить буду только одного и до самой смерти.

Той девчонкой была Варя Дятлова, скромная и не приметная.

- Егор! Мы с тобой тут наслаждаемся вдвоём, а девчата упорхнули, не догнать!

- А чо их догонять-то, соскучилась что ли? Давай присядем, посидим, подумаем, или со мной не интересно стало, затосковала? – спросил Егор.

– Интересно, не интересно не в этом дело, - могут неправильно всё понять.
- А тебе их понятия для чего нужны? – спросил Егор.
- Подруги всё – таки, и живём в одной деревне, разговоры могут всякие пойти.

Егор ухватил её своими сильными руками и прижал к себе и попытался поцеловать.
Сонька с силой оттолкнула его от себя и хлопнула ладонью по щеке.
- Будешь наглеть, получишь по второй, - с ненавистью проголосила она.
- Ты что ли не любишь меня? – вскрикнул он.

– Причём тут любишь - не любишь, я тебе не ромашка. Ты повернулся и восвояси, а мне потом каково? Я поняла, что хочу учиться и буду учиться, а ты…! А вот, фигушки тебе, с постным маслом, возвращайся восвояси и, не ходи за мной, я артисткой стать хочу… и буду!

- Сонька! Что случилось-то с тобой, такой резкой не видал тебя? – простонал Егор и вновь попытался ухватить Соньку в объятия и прижать к себе.

- А я тебя сватать приеду на белом коне, обзавидуется вся твоя деревня!

– Я уже пояснила тебе: учиться на артистку поеду в Москву, - сказала Сонька и, оттолкнув Егора от себя, помчалась догонять подруг...

Егор остался в одиночестве.

Он стоял на тропе таёжной просеки и обдумывал дальнейшие свои действия, как поступить? «А может быть помчаться догонять «судьбу», - промелькнуло в его голове и подумав, заключил: «Моя ли судьба ты, Сонька…?!?»

В Москву учиться.
Начало августа месяца добавляло молодёжи много волнении и забот.

Окончившие школу и получившие хорошие дипломы, стремились в города, в институты. Обладатели же средних дипломов подавали документы в различные техникумы или в училища.

Но многие и не пытались никуда поступать: рабочие кадры колхозу нужны всегда и руководство с охотой предлагало и приветствовало такую молодёжь.

Поля - обладательница золотой медали не тревожилась, но от волнения освободиться всё – таки не могла.

За окнами скорого поезда мелькают: поля-луга, реки-мосты, леса-перелески, города-деревни.

Вагонные колёса ритмично стучат, отбивая на стыках рельс мелодию скорости: отсчитывают километры, удаляя девчонку от родных мест.
Поезд мчится теперь уже не во сне, поезд мчит наяву.

Завтра Москва.
Москва неизведанная, сказочная, многолюдная и загадочная.
Под стук вагонных колёс, Поле припомнились напутственные слова матери: «Будь в жизни осторожной и уважительной к людям и помни, что находишься в начале пути и то, что жизненного опыта мало, живи с добротой и прислушивайся к добрым советам, но выводы делай сама и остерегайся недобрых людей».

И ещё вспомнила Поля, как мать крестила её перед дальней и неизведанной дорогой и шептала слова, слова молитвы и желала дочери счастья и добра.
Материнские слова с молитвой, и не только в дорогу, защищают ребёнка от бед и неудач как броня.

Она едет одна, без родных, подруг, и друзей.
Переживи Поля эти стрессы – волнения, без них в жизни не бывает.
Пожелаем и мы ей благополучия во всём.

Встречи в пути…
Проводница поезда, прошла по коридору вагона и предложила чай.

Полине хотелось чаю, но она не успела обратиться - проводнице прошла не останавливаясь.

Попутчик по купейному вагону, заметил её желание и принёс два стакана горячего чая в подстаканниках и, предложил составить компанию чаепития.
Предложение Поля с охотой приняла.

- Иван Львович – профессор МГУ и коренной житель столицы, - представился, исключительно благородного вида пожилой мужчина.
- Поля-Полина, - смущаясь, с застенчивостью в голосе, представилась девчонка и оторопела.

- Возвращаюсь из отпуска, от родных, отдыхал и подлечился немного, впереди вновь год напряжённой работы, - продолжил он.

После первых, доброжелательных слов, Поля прониклась к попутчику расположением.
Она смотрела на него, как верующий человек смотрит на икону и представить не могла, и в мыслях не держала, что может вот так запросто познакомиться в поезде купейного вагона, и разговаривать с таким человеком, с человеком высоко ранга и у неё пересохло в горле.

Машинально отхлебнула глоток горячего чаю из стакана и поперхнулась.
- Не спешите, чай исключительно горяч, пусть постоит и чуть-чуть приостынет,
- с любезностью в голосе сказал Иван Львович, - побеседуем минутку без чая.
– Так Вы студентка? – спросил профессор.
– Нет, я еду в Москву поступать в университет, - скороговоркой выдала Полина.

Иван Львович проницательно глянул в глаза спутнице и спросил:
- В какой университет, если не секрет?
– Нет-нет, секретов никаких нет, но хотелось бы в хороший, - отпарировала Поля.
– МГУ не пробовали?

– Я ещё никуда не пыталась, вот еду наугад.
– Наугад? Это уже интересно, а результаты в аттестате? - спросил профессор.
– Отличные, - не скрывая смущения, ответила Поля.
– Ну, так и отличные? – засомневался профессор и приподнял брови.
– Отличные, - с настойчивостью подтвердила Поля, - я обладательница золотой медали по окончании школы.

– Это уже отлично! А что собирается изучать, Поля – Полина? – с искрой загадочности в словах произнёс Иван Львович.
– Хочу в совершенстве овладеть русским языком и сделать его своей профессией на всю жизнь, а может быть и стать учителем - преподавателем.

– Велик и могуч наш русский язык. Я горд за то, что родился в России и говорю на родном мне русском языке, - сказал профессор.

С гордостью посмотрев на профессора, в тайне порадовалась за себя – мнения совпадают с Иваном Львовичем. «Многого стоит, когда мнения совпадают – продуктивнее и ценнее становится диалог», - про себя прокомментировала Поля.

Проходя вдоль вагона, проводница объявила очередную станцию со словами:

«В связи с опозданием, стоянка поезда будет сокращена. Просьба к пассажирам, быть осторожными и не покидать вагон».

Поезд остановился.

Многочисленная толпа пассажиров устремилась занимать места в вагонах поезда.

В открытую дверь купе вагона вошла проводница и пригласила молодого человека:

«Ваша полка вторая, проходите, занимайте место: постель принесу чуть позже», - сказала любезная проводница и удалилась.

Молодой человек, приятной внешности, смущаясь, присел на самый край плацкарты и неотрывно смотрел на полку, на которой проведёт 12 часов пути.


Профессор, наблюдал за молодым человеком и, выбрав момент, любезно предложил юноше, личные вещи спрятать под свою плацкарту.
- Иван Львович, не беспокойтесь, мне проще встать.

Поля легко вскочила с насиженного места, приподняв плацкарту вместе с постелью, предложила молодому человеку уложить вещи.

Молодой человек достал спортивный костюм, уложил вещи в отсек плацкарты, удалился в туалетную комнату, переодеться.

Возвратившись, представился:
- Игорь, еду в столицу поступать в университет.

- День сегодня радует меня. Я окружён со всех сторон молодёжью и кажется сам на глазах молодею! - с доброжелательностью и улыбкой прокомментировал слова попутчика профессор и добавил, -  хорошо жить и думать, когда окружают добрые люди и когда всё впереди.

– Иван Львович, Вы постоянно с молодёжью общаетесь, это не напрягает? – спросила Поля.
– Нет, извините, а почему должно напрягать?
– А я думаю, что любознательной молодежи постоянно надо что-то доказывать, в чём-то убеждать! – сказала Полина, стараясь держать диалог с профессором.
- В этом и ценность вся, когда есть любознательность, плохо, когда её нет, - заключил собеседник.

Так мирно и не принуждённо, под стук вагонных колёс, вели диалог два поколения: поколение познавшее жизнь, и поколение в пути за познаниями.
На перроне Казанского вокзала расстались и пожелали успехов друг другу.

Пройдя несколько шагов, Поля оглянулась и поймала себя на мысли: «Расставаться-то совсем не хочется, как и не хочется навсегда потерять их из виду, а возможно из жизни».

Она прониклась к ним симпатией.

Оглянувшись ещё раз, увидала две фигуры, удаляющиеся от неё. Шли два поколения: чуть согнутая фигура Ивана Львовича и молодая и красивая выправка – стать, Игоря.

Поля с сожалением посчитала: «Расставаться навсегда не время, только познакомились и расстались, несправедливо».

Ей понравились оба спутника поездки: интеллектуалы и просто приятные люди.
А встретимся ли вновь?

Здравствуйте, Вера Егоровна!

Одинокая, доброжелательная женщина, любезно открыла перед ней двери своей московской однокомнатной квартиры, и Поля сказала:
- Здравствуйте, Вера Егоровна!
- С приездом, проходи Поля. Как доехала?

Прозвучавшие слова вселили уверенность и развеяли сомнения: как примет её землячка.

Оглядывая комнату, порадовалась уюту: комната обставлена недорого, но со вкусом.

В маленькой прихожей вешалка на стене, да овальной формы, небольшое зеркало. На полу, низенькая тумбочка для обуви.
Диван застелен красивым пледом, украшает всю комнату.

На противоположной стороне комнаты, кресло – кровать и застелено пледом с рисунком нежной зелени.
Натурального дерева двустворчатый шкаф для одежды, украшен старинной резьбой по дереву – работа мастера по дереву.

Круглый стол, да четыре мягких стула.

Радиоприёмник, висевший на стене, негромко передаёт московские новости.

Разбирая привезённые с собою вещи, достала баночку малинового варенья.
- Вера Егоровна, для Вас, вместе с мамой собирали по ручью, на вырубке, - сказала Поля и подала гостинец в руки женщине.

Через час, они сидели за кухонным столом, и пили чай с малиновым вареньем.
- Скучаю по родной стороне, и часто снится, и память возвращает в юные годы и не желает отпустить меня малая родина, - вздохнув, сказала хозяйка.

- Вы бы, Вера Егоровна, чаще навещали её и нас заодно, особенно маму мою. Мама тоже постоянно Вас вспоминает и рассказывает, какими вы были в молодые-то годы.

– Да нет, видно отъездилась уже навсегда. В молодые-то годы сильнее тянуло и на малую родину посмотреть и на него… глянуть, - вдруг совсем неожиданно для Полины прозвучали её слова, «на него глянуть», - сказала женщина.

– Дорогу стала переносить тяжело. Отдалилась от меня родная сторона, или я отдалилась от неё, разберись с возрастом-то нашим. Были годы, когда расстояние – поездки только радовали, мчалась как сумасшедшая на встречу с малой родиной и с …ним, а теперь утомляюсь сильно …

- А как поживает он, Владимир Иванович? – вдруг неожиданно переключила беседу разговора хозяйка.
– А это какой, Владимир Иванович? – переспросила Поля.

– А ты ничего не знаешь?
– Нет, а что я должна знать? Меня никто ни во что не посвящал. В семье моих родителей не приняты суды-пересуды на подобные темы, - продолжила разговор Поля.

– Да причём же тут суды-пересуды, не о них речь. Речь о человеке, который всю жизнь живёт в посёлке и которого люблю до сих пор. Всё ждала чего-то, но так и не дождалась и не знаю сама, чего ждала.

- Да о ком же Вы, Вера Егоровна?!
– О ком, о ком! Он в посёлке один такой приметный и фамилию носит по заслуге – Лебедев, значит красивый и гордый и сын у него Егор есть.
-Владимир Иванович обещался меня в жены взять, а взял женщину из какой-то дальней стороны.
-Я ведь тоже, как и ты, сейчас, в своё время умчалась учиться в Москву и думала, что учёба самое главное в жизни, а оно нет, не главное оказалось. По наивности молодых лет, считала: если любит, приедет ко мне, или за мной.

-Но, увы и ах!! Не приехал и к себе не позвал. Уехала, ну и поезжай, посчитал, а в жёны взял женщину красивую, но постарше себя. Правда она долго не могла родить ему наследника.
-Егор-то у них не сразу родился. С десяток лет, верно, прожили уже. Даже поговаривали, что Владимир Иванович хочет развестись и вновь
жениться. Я как услышала такие вести, душу защемило: меня в жёны позовёт! Я у Бога не один раз просила прощения за эти мысли свои крамольные и считаю, что тот грех с меня Господь Бог снял, простил. Зачем мне грех носить, пусть живут в любви и верности, коль созданы друг для дружки по судьбе, - и что-то припоминая, добавила:
-  Я ведь в 14 - летнем возрасте до берёзы бегала: желание своё на него загадывала, - неожиданно для Полины, сказала Вера Егоровна.
– А какое желание, поделитесь. Теперь можно я думаю, не вечно же носить с собой тайну желания.

– А я и не носила как груз эту тайну-то. Порою, при случае, вспоминала, да в душе подшучивала сама над собой и о тайне никому не рассказывала, а тебе, как дочке, расскажу, как в юные годы бегала до той берёзы, - хозяйка, улыбнувшись, внимательно заглянула в глаза девчонки.

- Влюбилась в него и прибежала до берёзы загадывать желание, а желание-то простое. Подбежала к берёзе, обняла её и зашептала слова: «Родная берёзонька, пусть полюбит меня Володька – люблю его. Прислонилась, прижалась левой щекой к берёзовой бересте и стала слушать– прислушиваться, что скажет берёза, - переведя дыханье, прошептала женщина.

- Через время донеслось до слуха, то ли просто в голове прозвучало – пронеслось, то ли с небесной высоты спустилось и до слуха долетело, то ли придумала-выдумала сама для себя, но чётко прозвучали слова: «Стой и слушай и если первым услышишь мужской голос, отзовись и сбудутся твои желания! Услышишь постороннее, всё напрасно, всё пустое!» - переведя взгляд продолжила.

- Стою, затаив дыхание и ожидаю первых звуков. То ли с небесной выси жду - ожидаю, то ли со стороны стёжки - дорожки ожидаю, по которой примчалась сюда.

Первым почудилось, или до ушей донесся голос ночной птицы. А может быть филин ухнул, или сова, а может быть и другая какая-то птица. Верить звукам или не верить, решай сама не делись ни с кем раньше срока – времени - за дурочку могут посчитать или на смех пустить. Вот по – этому делиться и нельзя и не надо.

Поля неотрывно глядела в глаза Веры Егоровны и удивлялась: «Какая большая точка совпадений с моим состоянием и пережитыми чувствами у берёзы».

Рассказать о себе и своём разговоре с берёзой, не осмелилась: «Умей хранить тайну!» - крутилось в голове девчонки.

– Вот так дела-события открываются. Я ведь ничегошеньки никогда и не слыхивала о Вас раньше, - только и смогла произнести Поля.
- Оно-то и хорошо, что не слыхивала, зачем оно тебе?
- Вера Егоровна, а я ведь в Егора влюблена, - сказала Поля и произнеся эти слова, сама перепугалась собственных слов.

- Так возраст твой такой, чтобы жить и влюбляться. Я раз видела Егора – красив и ухожен, в отца. Тут никакой крамолы нет. Я тоже прошла через влюбчивость эту, а быть может, до сих пор в ней нахожусь. Все в твоём возрасте влюблялись и до нас, и при нас, и после нас и, после вас будут влюбляться.

- Продолжение рода-то не остановить, по Божьему закону вроде бы так устроен мир-то. Если бы не любовь, неизвестно, как всё, на земле-матушке жилось-плелось и развивалось. Природа и Бог они всё правильно задумали. Я бы литераторам, предложила принять закон, чтобы слово любовь, разрешили писать с заглавной буквы, и обращаться к ней, к любви-то этой, высокопарно «Величество!» - и глянув на девчонку, сказала:

-Я бы, хоть и сегодня от него родила ребёночка, если бы позвал. Вот так, дочка ты моя, такая на земле матушке сила существует! – заключила пожилая женщина.

– Я, глядя на тебя, радуюсь - всё впереди. Я ведь всю жизнь прожила одна, но не одинокая. Мною многие интересовались и даже восторгались, но замуж никто не позвал.

- Когда ты держись дистанцию, мужчина больше восторгается тобою. Правильно, или неправильно, но восторженность мне нравилась. Хорошо же, когда тобою восторгаются.
- Правильно это или неправильно, философствуйте, сколько хотите, а у меня получилась жизнь такой, какой получилась: семью не завела и ребёночка не родила, не воспитала, - вздохнув, промолвила хозяйка.

- Пролюбила всю жизнь одного Владимира Ивановича, можно сказать, заочно. Это как заочник учится, в чём-то разобрался, а что-то оставил на потом, а это потом, придёт или нет, не знает. Так и я, большую часть взрослой жизни заочно любила, на расстояние, а теперь жалей не жалей. Мой поезд вихрем промчался, и не успела заскочить хотя бы на последнюю подножку. Главное то, что никого больше в своё сердце не впустила и что теперь сожалеть, так получилось.

– Вера Егоровна, а хотели бы вновь возвратиться в юность, в молодость?
-  Нет, не хочу заново переживать, устала, да и не реально о таком думать – мечтать.
- А разве от любви тоже устают?
- Устают или не устают, а каждый мечтает о любви к себе и в любом возрасте, юные-то годы, они бесшабашные.

- Главное, хочу напомнить тебе, Поля - Полина, будь добра и приветлива к окружающим тебя людям и как бы жизнь не ломала, не надо обозлятся на весь белый свет. Это исключительно важно в жизни, и, в первую очередь для самой себя. А вот за Владимира Ивановича скажу так, как я сама чувствую. Он, по-видимому, не разглядел меня в то время. Ну да ладно, пусть останутся приятные воспоминания, - и хозяйка внимательно глянула на девчонку и продолжила.

 -А вот тебе посоветую: никогда не конфликтуй с мужчиной, особенно с мужем, бесполезное занятие - знаю из опыта моей работы с людьми. Я, в процессе своей жизни вывела то, что чем человек умнее и добрее, тем больше он замечает добра в людях, а это значит и тебе комфортно жить среди людей и людям окружающим тебя. Живи ко всему с благодарностью. -

 Жизнь-то короткая, не успеешь оглянуться, ты уже пенсионерка, а это другая фаза жизни, не такая совсем. В обществе, в людях, нет вины, как бы жизнь твоя не складывалась: человек сам себе счастья кузнец.

Ночью, Поля, размышляла над словами хозяйки, по поводу любви и отношение к ней, не заметно для себя заснула.

Сколько длился сон, не могла вспомнить, Егора увидала.

Он стоял на противоположном берегу разлившейся в половодье реки малой родины и
Поля закричала во весь голос: «Егор, я к тебе хочу, протяни, подай руку!»

Ответного слова не услышала и проснулась от собственного крика.

Рядом стояла Вера Егоровна и глядела на неё.
– Ты чего так кричишь-то, ночь на дворе, и меня перепугала, - с ласковой добротой спросила хозяйка.
- Устала, да и всё новое здесь для меня, не привычное. Простите, Вера Егоровна за беспокойство, - ответила девчонка и повернулась лицом до стенки.

– Спи, спокойной ночи тебе, доченька.
«Доченькой вновь назвала меня эта удивительного благородства и такта женщина», - засыпая, подумала Поля, и мысли перелетели домой, к маме, в посёлок.

Засыпая, порадовалась, что Егора повидала, пусть и во сне.

Утром проснулась, но продолжала лежать в постели и анализировать поездку и сновидение.

Хозяйка заметила и сказала:
- Вставай, дочка, завтракать будем.

Готовя на кухне особенный завтрак по случаю приезда землячки, напевала мелодию из юности, из периода молодых лет.
- Я предлагаю, сегодня остаться дома и ты, в спокойной беседе посвятишь меня в замысел, относительно приезда в столицу, - предложила хозяйка, - а завтра, пойдём по столице и займёмся поиском учебного заведения для тебя, - продолжила разговор Вера Егоровна.

Полина во всём согласилась с хозяйкой и после утренних процедур, сидели за столом, пили чай с бутербродами и малиновым вареньем, беседуя, вспоминали малую родину. 

- Я ведь живу одна одинёшенька на всём белом свете, никого из родных нет. Я считалась, да и считаюсь, не законнорожденной. Родила меня мама рано, и слишком рано погибла. Взяла меня на воспитание пожилая, одинокая женщина, с нею и жила. -

-Двадцать лет тому назад померла она, тебя ещё на свете не было.
– Вера Егоровна, а что с мамой-то случилось?   - почему молодая померла?
– А она не померла, она утонула по весне, в начале половодья в нашей речке. Они – рабочие леспромхоза, молодые девушки и женщины посёлка, очищали берега реки от больших деревьев ивняка и разной растительности для очередного лесосплава.
-Подрубили или подпилили толстую иву, и падающее в реку дерево, веткой зацепила маму за фуфайку – ватник и увлекло за собой в воду, спасти не смогли. После спада воды, рыбак обнаружил тело мамы.

-Там и схоронили на высоком берегу луга, у реки. Могилка с деревянным крестом, до сих пор сохранилась. Говорят, что кто-то, всё – таки, хотя и в глубокой тайне для остальных, посещал её и кое – что поправлял когда-то, но в точности не знаю, а разговоры ходили, полушёпотом. Намёк делали на жителя посёлка, на виновника моего рождения.
-Иногда и пожилые люди заходили на могилку цветочек положить, да постоять и вспомнить далёкое время. А теперь, вряд ли кто и помнит - народилось и выросло новое поколение и всё тихо-тихо предаётся забвению, уходит вместе с жителями в мир иной.

Поля слушала и проникалась сочувствием и уважением к этой удивительной женщине.
- Вера Егоровна, а папа-то ваш где? – спросила девчонка.
- Папа, он папа и есть, папа, какой с него спрос? Я сама мало знаю о тайне своего рождения.

-Люди вели разные разговоры и толки, а где настоящая правда - мама унесла навсегда с собою в могилу.  Одни рассказывали, что мама, куда-то уезжала после школы, и там встречалась с каким-то допризывником. До меня порой доходили слухи, что люди обвиняли маму, что приезжий, женатый мужик в посёлке, причастен к моему рождению, разберись теперь. А после того, как я уехала в Москву учиться, посещала малую родину нечасто.
 
– Вы бы поискали отца-то, может быть отозвался, - сказала Поля и засмущалась своего совета.
– Считала безнадёжным занятие. А где и как искать? - фамилию ношу мамину, Горностаева, а отчество, Егоровна. Парня, или мужика, с таким именем в посёлке в то время не было, узнавала. И куда ездила мама после школы, не могла узнать.

-Девчонкой пыталась, потихоньку выспрашивать, но толку не было - мама в тайне держала. Вот, с такой тайной и я проживаю свой век.  Крохой была, когда осиротела. Фотокарточек детских моих почти нет, да и маминых мало совсем. В посёлке фотографов не было, нет и памяти о том времени.

-Есть фотография одна, на ней мама молоденькая совсем, сфотографировалась, у кустика, цветущего стоит. Я её с пристрастием и очень часто разглядываю и бережно храню. На ней, местность не узнаваемая, вроде бы, ненашенская. В кадре, не рядом с мамой, парень стоит и улыбается. Он, то ли из прохожих, то ли знакомый маме, или случайно в кадр попал, не разобрать. Да я её сейчас покажу, она в альбоме у меня хранится на самой почётной странице, на первой.

Достав альбом из прикроватной тумбочки, показала гостье снимок: фотографию мамы.
- Вера Егоровна, Вы намекнули, о тайном посещении кем-то маминой могилки. Неужели никаких догадок ни у кого нет и, не было? – спросила Полина.
– Людям свойственна осторожность в суждениях. Если и знали что-то, не утаилось бы окончательно, всё равно хоть что - то да высветилось. Думаю, если бы точно знали тайну
моего рождения, то разнесли, без всякой скромности тайна раскрылась, а так просто догадки. Отвечать не хочется за распространение догадок, вот и придерживают языки, потому как нет точных улик. Вот ты там жила-была всю свою жизнь и ничегошеньки не слыхивала, а я далеко от родных мест.

-Думаю, что среди народа и были разговоры, но до меня уже не долетали суды – пересуды, - сказала хозяйка, растревоженная воспоминаниями о детстве и юности.
- На отца, пусть каким бы он ни был, не должно быть обиды. Ребёнок не имеет права держать обиду на отца. Обижаться, а тем более мстить всю жизнь отцу за то, что его жизнь с матерью не сложилась, считаю неправильно - тебе он жизнь дал. Это всё равно, что быть не довольным на себя за то, что живёшь на белом свете, - вздохнув, сказала женщина.

- Вера Егоровна, Вы на кого в Москве-то выучились? – спросила неожиданно для самой себя Поля. 
– До великих людей не дошла, не дотянула, или не доросла, но всю жизнь занималась любимой и интересной работой, по призванию! Я учительница. Преподавала русский язык и литературу в одном хорошем учебном заведение, - ответила женщина, - туда и зайдём с тобой в первую очередь. Будешь знать всё и о моей работе.

- У меня тоже единственная мечта стать учителем русского языка и литературы, - с восторженностью вымолвила Поля и заглянула в глаза хозяйке.
– Вот видишь, сколько набралось общего у нас с тобой, несмотря на то, что ещё мало общаемся.

- Вера Егоровна, скучно ли было Вам в одиночестве-то жить? – неожиданно для себя задала вопрос девчонка.

– А почему ты считаешь, в одиночестве? Одиночество, это стремление к общению, а я, работая и постоянно общаясь с молодёжью, одинокой себя не чувствовала в жизни, вот и сохранила и душу и, лицо своё. На меня мужчины обращали внимание, а я, больше откликалась на любовь, чем жаждала той любви.
-Замуж, правда, никто не позвал, да и мне как-то не особенно и хотелось – пережила сильно после первой связи с Владимиром Ивановичем! – ответила хозяйка.
- Выправить самочувствие по – настоящему, не получилось за всю жизнь.

- Главным в жизни, считала работу, а мужчины оставались позади. Вот теперь и размышляю о жизни и поступках, о праведных делах. А возможно и, мама, всю жизнь подавала знак-сигнал с того света: «Осторожной будь, дочка, и не делай, не повторяй моих ошибок». Разберись теперь в прожитых годах, анализировать прошлое все мастаки.

-Если бы Господь Бог посылал сигналы в тот период, когда совершаются ошибки и не правильные поступки, меньше было бы греха, - сказала женщина.
– А грех-то всё – таки считаете, присутствует в Вас? – спросила Поля.

– А кто проживёт без греха-то? И у меня, как и у всех людей на земле, есть свой грех. Молодые годы не могут быт не греховные – природа, - заглянув в глаза девчонке, еле слышно прошептала Вера Егоровна.

- Привела ты меня своими вопросами к ответу и придётся ответить, рассказать о своей тайне. Тайна она, или не тайна, считайте сами.

- Я никогда и ни с кем не откровенничала, не любила это занятие, а тебе, как дочке, поведаю впервые, знай ты одна мою тайну.
-Тайну тяжело в могилу брать.

-Говорят, надо исповедаться перед тем. Как отойти в мир иной. Вот перед тобой и исповедаюсь. Не правильно уходить из жизни, не исповедавшись: ни один человек на земле не будет ничего обо мне знать, вот и послушай:

- В четырнадцатилетнем возрасте бегала до берёзы желание загадывать, помнишь, я рассказывала?  - А чего бегала? Да того, что влюбилась во Владимира Ивановича, тогда его звали Володька Лебедев. Он и затмил мне весь белый свет на всю жизнь.
Старалась чаще попадаться ему на глаза, чтобы обратил внимание и вот и обратил... В шестнадцатилетнем возрасте оказалась в его объятиях - мужиком стал после связи со мной, а меня женщиной сделал.  После, тайно бегала к нему, в лесочке, встречи – свиданья назначали.
- Я боялась, чтобы никто не узнал о наших тайных встречах, да сам, мой синеокий Володька, не болтал, не хвастался. Он оказался хорошим парнем – тайну умело сохранял. Потом уехала в Москву и о тайне, сама позабыла, а о его жизни ты всё знаешь, да и я тебе уже рассказывала.
– Молодые-то годы, Вера Егоровна, схожи с поступками Вашей мамы, - потихоньку намекнула Поля.
– А почему им не схожими быть, возраст одинаков, а коль возраст одинаков, то и поступки мало отличаются одни от других у людей.

«Особый подарок»
- А вот то, что ты, Полюшка, влюблена в Егора, в сына Владимира Ивановича Лебедева, от меня тебе особая благодарность, о ней помни, позднее узнаешь ...
- Спасибо Господу Богу за то, что ты есть на белом свете - есть с кем поделиться, вспомнить и рассказать прожитую жизнь - растревожила душу свою воспоминаниями и светом и теплом наполнила.

Так не заметно прошёл день в разговорах – воспоминаниях о юности и прожитых годах. Готовясь ко сну, Вера Егоровна, посоветовала хранить тайну разговора, не разглашать.

Она сказала:
- Друзья вечными не бывают, сегодня друг – подруга, завтра недруг. Законы жизни знать надо, помнить и исполнять! Тайна остаётся тайной до тех пор, пока не поделилась, а после, становится достоянием всего мира.

Поля согласилась и заверила землячку, тайну хранить.

Раннее московское утро нового дня, встретило Полину с материнской лаской и вселило надежду на благополучие и успех.

После лёгкого завтрака хозяйка сказала: «Надеваем лёгкую обувь и мчимся по московским многолюдным улицам».

И с этими словами они покинули квартиру.

Как проходила беготня землячек по просторным московским улицам, мне не удалось подсмотреть, каюсь!

Первое письмо от Поля-Полины родителям в посёлок.
«Здравствуйте мама и папа.
С наилучшими пожеланиями, здоровья и успехов во всех делах! Спешу сообщить, что жива и здорова.

-Пишу первое письмо из столицы и с трудом верю, что нахожусь здесь. Раньше представляла столицу другой: сказочной и не доступной и с множеством народу. Многолюдно и суетно и в самом деле и никто никого не знает, и никто ни с кем не здоровается, а я, по привычке, вглядываюсь в лица, чтобы не пропустить случайного прохожего: чтобы не заподозрил в том, что горжусь и не поздоровалась, даже как-то смешно и странно становиться, что все чужие.
Кругом магазины и в них всего полным-полно. Всякие колбасы свободно продаются, но не покупала, очереди большие за всем.

-У нас в посёлке жить можно, и не плохо, если бы продукты были, а здесь всего-всего и больше… Люди всё чего-то ищут необычного… всем хочется поесть повкуснее, да и одеться наряднее.

-Купить сложно - очереди за всем, даже посмотреть, чем торгуют, порою невозможно, не подступиться к прилавку и кругом и повсюду все с сумками, свёртками, чемоданами, рюкзаками. Здесь жизнь не похожая на жизнь в нашем посёлке, но хозяйка говорит:

«Привыкнешь ко всему новому и не будешь ничего замечать», - но на это уйдёт, думаю, много времени. Насчёт учёбы и зачисления пока не ясно.
Вера Егоровна советует в университет, в котором проработала она всю жизнь.
Люблю и скучаю.
Ваша дочь Поля. 

Поля заклеила конверт и на обратной стороне конверта написала: «Лети с приветом, вернись с ответом».

На следующий день, по пути в университет, письмо опустила в почтовый ящик.
Метро очаровало необычной красотой и чистотой, но разглядывать не было возможности - боялась потеряться и отстать от землячки.

Ей показалось, даже страшно, и подумала: «Если отстану, то самостоятельно никогда не выберусь».

Спешащие пассажиры, потоком двигались к цели и, под ноги глядеть не было возможности.

Спешно заскочили в вагон электропоезда, захлопнулась дверь, и поезд помчал Полю –
Полину навстречу мечте.

Без труда отыскали университет.

Вновь девчонка радовалась, как школьница, величию и архитектурной красоте здания университета.

Проходя по роскошным коридорам учебного заведения, Поля радовалась за землячку и за то, с какой любовью и вниманием встречает персонал университета свою бывшую сотрудницу и в глубине души радовалась.

Она была уверена в том, что Вера Егоровна тут уважаемая и достойная этого внимания.

Приёмная комиссия приняла документы, но предупредила, что для зачисления потребуется сдать один экзамен - зачёт.

Проходя по коридору, остановились перед открытой дверью кабинета.

За столом сидел пожилой мужчина и разговаривал по телефону.

Вера Егоровна пояснила:
- Мой бывший кабинет, он служил мне все долгие годы работы в университете.

Мужчина положил трубку и глянул в проём двери.

Узнав Веру Егоровну, встал и любезно пригласил войти.

Войдя в кабинет, Вера Егоровна прошла к столу.

– Здравствуйте, многоуважаемая Вера Егоровна, - и протянул руку для пожатия.
- Здравствуйте, уважаемый Игорь Львович! – рада видеть Вас во здравии и хорошем расположении духа.
– Что-то редко стали навещать наш университет? - как поживают пенсионеры? – улыбнувшись, добавил, - присаживайтесь, побеседуем, вспомним минувшие дни.

Войдя в кабинет, Поля встала в сторонку от входной двери. Мысли, перегоняя одна другую, неслись с бешеной скоростью.

Она и не думала, не гадала и в мыслях не держала, что именно здесь встретится вновь с этим, исключительно приятным и располагающим к себе человеком и продолжала стоять на одном месте, не смея сдвинуться.

Узнав недавнего попутчика по вагонному купе скорого поезда, проявлять эмоций раньше времени не посмела.

Игорь Львович глянул на Полю и сказал:
- Проходите, присаживайтесь, - и проницательно глянул на девушку.
– Да это же Поля – Полина, не спутал ни с кем? …

Встал со стула, подошёл к девушке и взял за руку, легко пожав, провёл к столу и предложил сесть на стул рядом.
– Так вы уже знакомы? – с радостью спросила Вера Егоровна, улыбнувшись, добавила, - а мне ничего не рассказывала.

Взволнованная встречей, Поля, не смогла подобрать слово, как ответить, а только скромно краснела и улыбалась.

– Я рада, вашему знакомству. Это моя землячка и приехала в Москву, как и я в своё время, учиться, изучать педагогику.
– Будем и с Вами, когда-то, коллегами по работе, думаю, долго ждать не придётся! – сказал профессор.

По его тону разговора, можно было понять, что профессор доволен за уровень знаний молодёжи, поступающей в университет.
-Золотых медалистов много не бывает, значит, в скором времени, будет отличная педагогическая замена Вере Егоровне, - и добавил, - талант педагога даётся от Бога.

Вера Егоровна, радовалась в душе такому сравнению и, не скрывая волнения, добавила, намекая на Полю:
- Я тоже исключительно радуюсь за будущие кадры.  А каков, нынче конкурс? – спросила Вера Егоровна.
– Что касаемо Вас, скажу прямо, не тревожьтесь, конкурс не для вас, медалисты - гордость нашего университета! – радуясь встрече, заключил Игорь Львович.

Ночной побег.
Очнувшись ото сна, на душистом сене сеновала, Егор почувствовал: словно весенний кленовый сок напрягает всё тело горячая кровь … и вены и жилы напряжены, туги и звонки, как трос под натугой.

Он просто лежал и наслаждался этим состоянием - подоспела пора жениться.

Нежась в согретой собственным теплом постели, размышлял: «Нет вестей от неё из деревни. Прошло уже много времени с той поры, больше месяца, как Сонька ушла в свою деревню и ни единого письма не прислала».

Егор ждал от неё писем, но писем не было.

При расставании с ней, ему казалось, скучая, завалит письмами.

Но такого не произошло, и вестей нет.

Вышел на плоскую крышу ограды из полога и ощутил предосеннюю прохладу. Внешняя прохлада начала соперничать с прохладой внутренней и, Егор заскучал.

Ему сегодня же, сейчас, срочно, захотелось прижаться к податливому телу Соньки и утонуть в её объятиях.

Но Сонька далеко, руками не дотянуться, чтобы прижать к себе и обо всём на свете забыть.

И Егор принимает решение: «Ехать, идти, или ползти – всё едино, но я должен быть рядом с ней!

Он спустился по крутой лестнице с сеновала и стоял размышляя.

В это время подошла мать и предложила завтрак.
- Я сейчас, мама, только сбегаю, в речке охлажусь!
– Что ты, сынок, какая речка-купанье, осень на дворе, застудишься, - попыталась вразумить мать.

Но кто, и когда в этом возрасте, слушал или слушался матерей!?
И не обращая ни на кого и ни на что, кинулся, прямо с крутого берега в холодную, осеннюю воду таёжной речки.

Ранняя осень показала своё превосходство перед человеком и до костей охладила горячительные струи молодого, крепкого тела парня.

Ранняя осень начинала показывать: «Лету пора в отставку».

Егор уверял себя: «Пора жениться, скучаю».

После завтрака, поставил в известность и мать и отца.

Мать с тревогой слушала сына и боялась, чтобы не прозвучало имя, Сонька.

Уж очень не понравилась ей эта бойкая и отчаянная девчонка.

Мать не могла и представить, как же можно жить под одной крышей с этой «сорвиголовой».

После прозвучавшего имени избранницы, мать весь вечер была подавлена сообщением.

Отец его, Владимир Иванович, слова сына, комментировать отказался и предоставил матери решать семейный вопрос самой.
- А куда её приведёшь, сынок, у нас и кровать-то лишнюю поставить некуда.
- Мама, найдётся место и для неё - на моей кровати потеснимся, - с напором, не требующим возражения, но с доброжелательностью, ответил Егор.

– А я вот, всё пыталась узнать у тебя за Полюшку, почему ты от неё отказался, сынок?
- А я не отказался, я ей ничего и не обещал!

-Но ведь по посёлку слухи ходили, что можем породниться с ними, от баб не один раз слышала, и спрашивали меня.

– Так и роднитесь, а я-то тут причём? - она меня, всегда избегала, а я бегать за ней должен!? Я, мама, Соньку люблю, и мне ни какую вашу Полюшку не надо!

– Ой, сыночек, погибнешь ты с этой девушкой.

За сегодняшний вечер к согласию не пришли.
Со словами матери пожелавшей «спокойной ночи, сынок, утро вечера мудренее», -
отправились спать.

Мать Егора, Нина Сергеевна, ворочалась всю ночь, так и не смогла заснуть по-настоящему.

Она встала рано и принялась за свои бабьи дела по дому.
Ходила осторожно, порой на цыпочках, боясь разбудить мужчин.

На Востоке заалела заря.
Владимир Иванович, потягиваясь, встал с кровати и подошёл к жене.
– Тихонько ходи, не разбуди, пусть поспит, авось успокоится, - сказала жена и внимательно посмотрела на мужа и не плотно прикрытую дверь в спальню сына.
– А где он спит, на сеновале опять? Холодно уже на сеновале-то!
- Да нет, сегодня он в спаленке в своей, - сказала мать, - иди и плотнее прикрой двери.

Отец подошёл до двери и заглянул в комнату.
- Нина, а где Егор? - кровать-то пуста.

Осмотрели комнату, пусто.
- Опять на сеновал ушёл, ну пусть поспит, чай не простудится. Тёплое одеяло вчера застелила ему на всякий случай.

Закончив, маломальский с утренними повседневными делами, собрала на стол завтрак и попросила мужа сходить за сыном.
Вернувшись, отец сообщил: «Егора в пологе нет».

Перед обедом, Матвей взял в руки гармонь и подумал: «Запылилась моя «подруга», давненько не брал в руки» и присев на лавку, напротив окна, растянул меха.

Прислушиваясь к её звукам, вспомнил: «Завтра играть на свадьбе - Майя с Николаем женятся».

Прошёлся по клавишам и вывел звукоряд на плясовую мелодию.

Так уж повелось по России – матушке: на любой свадьбе больше всего звучала плясовая музыка, под гармошку.

Сельский народ любил работать, любил и веселиться.
Плясовой наигрыш всегда был в чести, как и песня красивая и раздольная, да и частушка забытой не была.

Николай, как и обещал своей возлюбленной девчонке, Майе, слово своё сдержал и теперь деревня «Сычи», жила в ожидании свадьбы, в ожиданье большого веселья.

Сенокосные и полевые работы в колхозе завершены, с государством колхоз рассчитался, да так, что и немножко осталось и себе, колхозникам на трудодни, правда, негусто досталось.

Так уж повелось: государственные поставки сдали, с государством рассчитались, а оставшиеся крохи, распределяли по трудодням.

Денег не давали, не положено!
«Зачем колхознику деньги?? Он в отпуск не ходит, не полагается, а коль не полагается отпуск, то и тратить их некуда», - считала власть.
На самолетах не летали, в поездах не ездили, в гостиницах не ночевали. Живи-поживай колхозник-труженик и не рыпайся никуда!

От столицы далеко и, тебя никто не видит и не слышит.

Иностранный журналист до тебя не доберётся и не спросит: «А как поживает колхозник – пролетарий в свободной стране при первой стадий развитого социализма?»

А крохи, которые достались, пусть и мизерные, возьми, и не ропщи, иначе спросят: «А тебе что, Советская власть не нравится? - смотри мне, и погрозят пальчиком, а порою пальцем, или даже кулаком.

Матвей, развернув меха гармошки, глянул в окно, и пальцы застыли на клавишах: увидал на главной деревенской улице, напротив своего дома, нового человека, не деревенского.

Вгляделся, Егор! «Что это, мираж, или виденье?»
Егор стоял и разговаривал с женщиной. Матвей не сразу сообразил, что там происходит, но гармонь поставил на край лавки и снова глянул в окно.
«На свадьбу пришёл», - подумал Матвей и вышел во двор.

Женщина, разговаривавшая с Егором, Зоя Семёновна, она мать невесты, Майи, спросила:

- Матвей, а где, что-то не видно в деревне Соньку?
Матвей не сразу сообразил, что от него хотят услышать.
– Соньку, говорю, не видно, куда она провалилась? – скороговоркой выпалила женщина. Я в последний раз её видала в клубе, когда выступление было, она пела и плясала там, как артистка наряжалась.

– А я за ней не слежу! – с ноткой недовольства и какой-то обиды, сказал Матвей и продолжил, - вроде как в Москву собиралась поехать, но я точно не знаю!
- А чо в Москве-то ей делать?
- А я почём знаю, чего ей там делать, мне никто не докладывает, куда, кто, и зачем уезжает!

Егор глянул на Матвея и протянул ему руку для пожатия со словами:
- Здорово, Матвей!
– Здорово! – не особо дружелюбно ответил парень.
– А ты как сюда добрался-то и когда? – спросил Матвей ради того, что-то надо было говорить.
– А всю ночь шёл-брёл, по лесам, перелескам и полям и вот на утро уже дошёл, с ног валюсь, устал, да и не спал.
– А ты к Соньке пришёл?
- К кому же ещё, варианта другого нет.
– Почему нет, на свадьбу не приглашали, или как?
– Или как, - сострил Егор и, смущаясь поспешностью ответа, отвернулся.
- Нет! - кто бы меня приглашал? - я и не слышал, что в деревне свадьба! Можно к тебе зайду, отдохну, засну на часок.
– Заходи, коль с ног валит дальняя дорога.

Зоя Семёновна стояла поодаль и, беспокоясь, переступала с ноги на ногу.

Матвей заметил её состояние и подошел к женщине.

Она полушепотом спросила:
- У тебя ничего не изменилось насчёт завтрашнего дня? - гармонь-то исправна?
– Не переживайте, Зоя Семёновна, я человек слова, пообещал, значит исполню!

После этих слов, женщина направилась восвояси.
- Ну, пойдём, заходи, отдохнёшь после дальней дороги-то, чаем напою.

После нескольких малозначительных слов, Матвей спросил:
- Ты к Соньке пришёл в такую даль, вёрст 40 отмахал, чего же у неё не остановился?
- Мать сказала, что нет её дома и объяснять ничего не стала и в дом не пригласила, - ответил Егор.
– Хорошо, что ухватом не отходила, было бы смеху на всю деревню, там все сумасбродные, как и сама Сонька. Ладно, ложись и спи, после разузнаешь, как отоспишься.

Деревенская свадьба.
Убедившись, что всё в норме, проворная Зоя Семёновна, поспешила домой.  Хлопот-забот «полон рот».

Так говаривали, когда за короткий срок, требовалось сделать много работы.

По пути к дому, забежала к приятельнице, чтобы лишний раз напомнить; через час приступим к готовке блюд на свадебный стол.
– Нет, я ничего не забыла. Вот через часок, чуть поуправлюсь с домашними делами и прибегу к тебе, - заверила приятельница.

Зоя помчалась в направление дома.

Василий стоял возле ограды избы, подождав жену, спросил:
– Мужик-то, что разговаривала, вроде как пришлый, не деревенский?
– Нет, не деревенский, он из посёлка «Таёжного». Соньку навестить пришёл, а дома не оказалось её.  У Матвея остановился отдохнуть.
– Так Сонька-то в Москву ускакала, говорят, ещё на той неделе, - сказал Василий.
– А я ведь, не слышала ничего и Майя не говорила ничего.
– А чего она должна тебе сказать?
– Так она на свадьбу приглашена и вроде бы обещалась быть. Жаль, она, весёлая девка. Умеет уж больно хорошо, и петь и, плясать - повеселила бы народ-то, - и заключила, -  а без Соньки веселье не такое будет.
– Да уж, этого у неё не отнимешь! – подтвердил муж и добавил: - может быть к завтрему-то прискакает…

Переднюю комнату освободили полностью от нехитрой мебели и посередине комнаты, разместили столы буквой П.
Справа и слева лавки поставили. Впереди, установили два красивых венских стула, для молодожёнов.
– Сколько человек-то приглашено на свадьбу? – поинтересовалась соседка.
-  Вроде по списку идёт человек 20, - ответила хозяйка.
– Да, немало, много надо всего готовить.
– Да, харчей-то хватит, лишь бы все разместились, изба-то невелика.
- Разместятся! Лишь бы сразу расселись, а там, как Матвей заиграет, не усидят на месте, а там всё пойдёт как по маслу, - с шутками-прибаутками говорила соседка, развеивая сомнения хозяйки.

День, прожитый в тревогах, заботах и хлопотах клонился к вечеру.

Утром рано приступили к сервировке стола.

Гости приглашены на свадебный банкет к часу дня, надо успеть.

Хитрых разносолов на столе нет, всё просто, без показухи, блюда из своих домашних продуктов.

Накануне, Василий завалил небольшого поросёнка.
Главное и основное блюдо, мясное.

Мясо в тот период времени редко появлялось на столах колхозников: «Не в городе живём, говаривали! В городе-то, в магазинах тебе, и мясо и колбасы и, масло и деньги дают, а у нас тут не так».

Налепили пельменей, наварили холодца, напекли ватрушек, нажарили свежей рыбы, всё выставили на столы.

Зоя Семёновна, обошла столы со всех сторон, и порадовалась: всего хватит, лишь бы не осудили.

– Вася, выпивку-то, самогонку-то говорю, из кладовки принеси, в четверти в правом углу на полу стоит. Пусть в избе будет, поставь возле стола на тумбочку и налей в чайник, удобнее разливать по стаканам, - суетилась Зоя Семёновна.

В дальней спальне, для молодых, дружки готовили невесту к показу.
Невеста не капризная девушка и от излишества отказывалась сразу, говоря:
«Не надо делать из меня принцессу, все знают кто я такая!»

Окружающие её друзья-подруги радовались этому - не выпендривается, Майка.
В радиоприёмнике «Искра», висевшем на стене, высоко под потолком, заиграла музыка:

«Вдоль деревни от избы и до избы, зашагали торопливые столбы.
Загудели, заиграли провода, мы такого не видали никогда».

Под эту лёгкую и задорную песню, доносившуюся из приёмника, стали собираться гости.

Проворная и доброжелательная хозяйка, Зоя Семёновна, любезно приглашала гостей к столу.

Собравшиеся гости за столом, негромко переговаривались и ждали появления жениха с невестой.

К гостям, за стол, вышла молодая красивая пара.

Под радостное рукоплескание и доброжелательные улыбки, молодые заняли своё место.


Пара, по деревенским меркам, заслуженно считалась хорошей, работящей и, была в почёте и уважение и соответствовала друг дружке.
Первое слово дали матери невесты, она сказала: «Благословляю вас, дети мои!
Живите дружно, долго и в достатке. Достаток в семье складывается в любви, трудолюбии и понимании друг дружки и радуйте нас внуками».
После своего пожелания,

Зоя Семёновна, кивнула мужу, призывая сказать мужское пожелание от отца, молодым.

Василий встал и просто сказал:
«Не обижай, Коля, нашу дочку, она одна у нас, живите в дружбе и согласии. Мы с Зоей, с матерью, указали вам дорогу, идите по ней и не сворачивайте».

Он взял в руку стакан с самогонкой и сказал:
«Выпьем за здоровье и счастье молодых».

После нескольких рюмок самогонки, особо активные женщины запели песни.

Матвей сидел смирно, не заметно, и казалось, без настроения.

К Матвею подскочила молодая женщина - веселушка, со стаканом самогонки и «прокукарекала:
- Гости дорогие, а чего это, наш красавчик-то, приуныл? - А ну-ка, до дна!

Приплясывая, принудила гармониста отхлебнуть несколько глотков самогонки для поднятия настроения и веселья.

Рядом, сидевшая девчонка, наколола пельмень на вилку и сунула ему в рот закусить.
Матвей промокнул губы рукавом рубахи, взял со стула гармонь и заиграл плясовую.

Молодая женщина, угощавшая гармониста самогонкой, первой выскочила на свободное место и пустилась в пляс, призывая остальных женщин поддержать.

Она ловко манипулировала руками и стучала – дробила каблуками лакированных туфель.

Свадебное веселье, началось.
Захмелевшие гости пели-плясали и балагурили под частушки.

В самый разгар свадебного гулянья, гармонь неожиданно затихла.

Гости, разогретые пляской, не сразу поняли, что произошло и взгляды устремили на гармониста.

Матвей, свесив руку с колена, смотрел на входные двери избы.

Обернувшись, гости разом ахнули, Сонька!!

Она стояла и улыбалась. И её красивая наружность говорила: «Вот и я! Авы и не ожидали?»

Зоя Семёновна подлетела к ней, поцеловала и, обняв, потащила к столу.

Матвей сидел с раскрытым ртом, не смея шевельнуться.
– Садись дорогая, вот тут свободно на скамейке, - сказала мать невесты и постаралась найти на столе чистую тарелку.
– Нет, тётя Зоя, мне здесь неудобно, от гармониста далеко! – улыбаясь и кокетничая, Сонька, придвинулась ближе к гармонисту.
– Ну, пожалуйста, выбирай, где тебе будет удобно и уютно.

Гости, вновь рассаживались за столы и радовались её появлению.

С появлением Соньки, веселье и разговоры пошли веселее.

Сонька встала и сказала:
«Я поздравить хочу молодожёнов!»
«Майка и Николаша, будьте счастливы, живите и не ругайтесь, и детей рожайте!»
«Горько!!»

Все гости разом поддержали её и тоже закричали горько.

Жених поднялся и легонько принудил подняться невесту.
Он впился горячими губами в губы невесты, гости захлопали в ладоши.

Сидевшая рядом с Сонькой женщина, улыбаясь и кокетничая, спросила:
- Соня, а тебя, когда будем пропивать, замуж-то, отдавать?

На что, захмелевшая Сонька, ответила:
- У моего жениха, женилка ещё не выросла, - и глянув на Матвея, расхохоталась сама себе.
– А откуда ты знаешь, выросла или не выросла? – игриво кокетничая, спросила женщина.
– А если и выросла, то пусть сперва десятый класс закончит! – отпарировала Сонька, намекая на Матвея и кокетливо изогнувшись, глянула на него.

Матвей смутился и покраснев не находил слов возразить что-либо и глянул в упор на Соньку.
- Я не шучу, школу закончи, а потом на меня поглядывай, да не обожгись глядючи, горяча я, могу и обжечь!

Матвей не ожидал такого разговора, смущаясь, опустил вниз глаза.
- Так ему осталось немного, вот десятый класс закончит и будет полноценный жених, уж больно красив!
– Вот пусть и заканчивает, а там видно будет! – ответила Сонька.

Мать Матвея, Клавдия, сидевшая поодаль за столом, слышала разговор и недовольная разговором, скривив губы, отвернулась, чтобы не слышать дальнейших слов о сыне.

И на сей раз, долго за столом не усидели.
Матвей заиграл, и бабы вскочили с мест и снова понеслись в пляс, стуча каблуками и каблучками.

Вспотевший Матвей, прервал игру, попросил извинение, вышел на улицу за угол дома-избы. 
Следом, выскочила Сонька и крикнула:
- Матвей, ты где?

Заметив Матвея за углом, подбежала и повисла у него на шее.

Матвей не проявил эмоции и равнодушно продолжал стоять в той позе, в какой стоял.
– Ну, обними меня, чего ты такой постный-то?
– А чего это я должен обнимать, у меня ведь женилка ещё не выросла!
- Ох, ох, как мы зациклились на женилке-то! Да пошутила я, пошутила! – игра слов такая, понял!
– Нет, не понял! Ты поменьше, при людях-то, применяй свою игру слов, в чём не уверена и не знаешь… не вы-ро-сла!

Сказав последние слова, повернулся и ушёл в избу.

Сонька осталась стоять на прежнем месте, за углом.

Неожиданно, кто-то тронул её за плечо.

Обернувшись, узнала одноклассницу Варю и, схватив, закружила её.
- Ну как ты съездила в Москву-то? Когда приехала? А чего ко мне не заскочила сразу, как приехала, я ожидала, хотелось узнать, как у тебя получилось ли поступить в институт?
– Провалила экзамен, по сочинению.
– А что теперь будешь делать?
– Сама пока не знаю, замуж пойду, или уеду отсюда, - сказала Сонька и предложила подруге зайти в избу, поздравить молодожёнов.

- Без приглашенья не пойду, стыдно, - помолчав, добавила:
- Видела Егора, проходил по деревенской улице.
-Говорят, домой ушёл, в посёлок. У Матвея ночевал. Говорят, приходил, важное хотел сказать тебе что-то.

– Правду что ли говоришь?  - мне Матвей ничегошеньки не говорил, а я и не предполагала, что тут он появится. В последний раз мы с ним поругались, и я посчитала, что навсегда закончились наши свиданки, - сказала Сонька.

– А мне нравится он, - неожиданно сказала Варя и добавила, - а возможно влюбилась в него, - скороговоркой, не отдавая никакого отчёта словам, спросила:
- Соня, а если я влюблюсь в него, по- настоящему, и у нас с ним что-то получится, ты не обидишься на нас?

- На кого это, на нас?!
- Ну, на меня и на Егора.
– Ну и влюбляйся, мне всё равно, - и надув губы, отвернулась.

– После того как увидала, захотелось быть рядом с ним всегда. Настолько красив и обаятелен, просто-напросто не устою перед его соблазном. Но он и не пытается соблазнить-то меня. Говорят, всё твердит «Соньку люблю!» Ой, Соня, сойду, наверное, с ума, если не сделает предложение! - у меня это впервые, - отрапортовала Варя.

- Что у тебя впервые-то, - спросила Сонька. Или впервые свиданки были с таким красавчиком, или ты на что-то другое намекаешь?

– Да ни на что другое не намекаю, а говорю всё как есть, - подтвердила Варя и внимательно посмотрела в глаза «подруги».
- На меня парни почему-то мало обращают внимания, больше так, вроде бы нет меня, не видят.

- Они тебя всю жизнь сторониться будут, а Егора не тронь, не советую, - с надрывом крикнула Сонька и убежала в дом.
Варя стояла за углом дома и в голове её звучали слова: «не советую и не тронь!»

Заглянув в окно, увидала, как неистовая Сонька отбивала чечётку в окружении гостей.

Наутро, ей захотелось встретиться с кем – либо и поделиться, то ли горем, то ли радостью, что влюбилась в Егора.

Подруги надёжной нет, а поделиться, страсть как хочется!
Сама для себя, подругой считала, Майю, но сегодня невесте не до таких мелочей-советов, другое на уме!

На второй день, к обеду, решила пройти мимо дома, где празднуют свадьбу, в надежде, что хозяйка увидит и пригласит зайти.

Покрутилась возле избы, приглашения нет: решилась сама зайти, как бы мимоходом: за столом сидели гости, похмелялись.

Увидев «подругу», невеста сказала:
- Проходи Варя, вот сюда, садись с нами рядом, чего вчера не пришла?
– Потом объясню, не спрашивай, - и настороженно окинула присутствующих гостей взглядом: Соньку за столом не увидала и с облегчением выдохнула.

Рядом сидевшая женщина, уловила Варины вздохи и спросила:
- Ты чего, заболела, так вздыхаешь?
- Заболела я, тётя Нюра, ох как заболела, - и отвернулась.

Глянув на невесту, попросила слова.
– Майя, дорогая моя подружка. Я радуюсь за тебя и желаю счастья и только счастья! Любитесь и не ругайтесь, а ты, Коля - Николя, люби и береги её. Я желаю вам прожить всю жизнь вместе. Если я пойду замуж, то всю жизнь буду жить только с ним одним и любить только одного его.

Выступление девчонки гости одобрили и захлопали ладошками, со словами, «Молодец!»

Гости выпили по рюмке, а кто и по стакану и запели снова песни.
– А где же гармонист-то, куда он делся? – спросила чуть захмелевшая уже, женщина – соседка.
– Так ещё не приходил, дома видимо, отсыпается.
– А чего ему отсыпаться-то, не пьёт парень, пошли, сбегаем, пригласим!

И двое молодых женщины, выскользнув из-за стола, скрылись из виду.

Подойдя до дома-избы, прутиком постучали по окошку.

К окну подошла Клавдия, мать его, и сказала:
- Матвей собирается, сейчас выйдет.
– И вы, Клава, тоже собирайтесь, мы без Вас не пойдём! - и Степана, мужа-то своего, захватите!
– Степан пошёл в район, кое-какие дела подоспели, уладить надо, завтра вернётся, а одна я не привычна по гостям-то ходить.  Спасибо за приглашение, передайте хозяевам свадьбы.

Из ограды вышел Матвей, и женщины кинулись его обнимать и балагурить.
– Ох, Матвей, Матвей, если бы мне сейчас 17лет, я бы навеки в тебя влюбилась и никому и близко не позволила бы приблизиться, а только бы целовала да ласкала.

Матвей еле успевал уворачиваться от назойливых, подвыпивших женщин.

Зашёл в дом-избу и сразу же попал в руки подвыпивших, весёлых женщин, срочно требующих музыку.

Взял в руки гармонь, растянул меха, заиграл.

Изба мигом наполнилась цокотом и стуком каблуков, и вновь зазвучали частушки - веселушки.

Варя не плясала и не пела, сидела, и только поглядывала на пляшущих женщин и радовалась за них, что так веселы.

Распаренные пляской женщины снова расселись за столы.

Самая весёлая – веселушка, захлопала в ладошки и скороговоркой проговорила:
- Молодых хочу видеть в пляске, страсть как желаю, а то мы скачем, а молодые только и глядят на нас, а теперь мы поглядим.

Все гости захлопали в ладошки, призывая молодожёнов выйти на круг, на танец.
Майя первая поднялась со стула, взяла за руку Николая и, увлекая за собою, молодожёны вышли на круг.

Матвей заиграл вальс «На сопках Манчжурии».

Придерживая подол платья, невеста с лёгкостью, закружилась в вальсе, увлекая за собою, теперь уже законного мужа.
Вальс жениху давался с трудом.

После нескольких кругов вальса, остановились, поклонившись гостям, сели на своё законное место.

Гости снова захлопали в ладоши.

Варя приблизилась ближе к невесте и сказала:
- Ой, Майя, какая ты красивая невеста, а рядом с Николашей, так просто неотразимая.
- Спасибо, я с Колей теперь всегда буду такой, всю жизнь!
- Дай-то Бог, Майка! – подтвердила Варя.

Гости тихо запели песню: «Вечер тихой песнею над рекой плывёт…»
Пользуясь моментом, полушёпотом, Варя сказала невесте:
- А я ведь тоже влюбилась!
– Ну и что тут такого, пора любви и к тебе пришла!

Она легонько обняла Варю за плечи и сказала:
- И тебе желаю счастья, такого же, какого и ты мне пожелала.
– Ой, мне так страшно становиться, ведь меня ещё и не целовал никто, по- настоящему-то!
– Всё когда-то бывает впервые и по – настоящему и у тебя настанет время, будет впервые, только раньше времени не начинай… не надо!

Помолчав, Майя спросила:
- Кто тот счастливчик, который осчастливит тебя? – если не секрет, выдай мне.
- Да знаешь ты его, Егора, из «Таёжного посёлка», влюбилась в него. Он видный, а я так себе, говорят.
– А ты разговорам-то не особо доверяй, живи своим умом и знай, что ты не хуже других и в это верь и с этим живи, поняла меня, Варька-Варварка?!

– Да поняла-поняла, а вот увидать-повидать его хочется!  Если бы он здесь жил, то нашла бы повод встретиться, а так он далеко, а сам он и не догадывается, наверное, что влюбилась в него не приметная девчонка, - сказала Варя.
- Ты брось мне такие рассуждения «неприметная девчонка», если хочешь знать, то ты самая приметная, только парни не всегда это осознают, больше глазами пожирают веселушек, как…!

И она осеклась и имя той веселушки, произносить не стала.

А зачем? Человек, с которым общаешься, обязан сам догадаться, о ком речь.
– А ты соберись и сходи в «Таёжный посёлок».
- Ой, я и дороги-то хорошо не знаю! А попаду, что скажу ему при встрече?

- Узнаешь и дорогу, и слова подберёшь, какие потребуется, если захочешь, а к счастью дорога сама приведёт! Ты будь настойчивее и ничего не бойся, а слова при встрече сами найдутся, а не найдутся, так обо всём глаза расскажут. А слова, «неприметная девчонка», выбрось из головы, и никогда не вспоминай!

Матвей снова заиграл и, женщины повыскакивали с мест и заплясали.

Варя, пожелала подруге счастья и заспешила домой.

На пороге избы встретилась с Сонькой.

Сонька с ненавистью глянула на «подругу» и проскочила в избу.

Выбегая с крылечка, вновь услышала сквозь раскрытое окно.
«Горько-горько», - кричала Сонька.

Раздумье Егора.

Нина Сергеевна, вытирая руки о передник, отошла от русской печки и присела на стул возле стола, за которым сидел Егор.
– Сынок, ты не делай таких поступков, всё утрясётся, всё уладится. Ты только не спеши, не делай, не совершай не обдуманных поступков.

-Зачем ты нас заставил так волноваться? Я думала, с ума сойду: среди ночи исчез! Все четыре дня, и ночи напролёт глаз не сомкнула. И отец, хоть и молчит, а ведь вижу я, тоже изводится догадками и сомнениями.

-Мы любим тебе и счастья желаем, повремени, встретится и тебе достойная девушка, жениться, не в баню сходить, а согласия в семье не будет, жизнь покажется долгой и тяжёлой.
– Мама, мне никакую другую не надо, я Соньку люблю!
– Сынок, а истина-то говорит, «полюбить, по – настоящему, можно только того человека, который тебя полюбил», а любит ли тебя, твоя избранница?
– Мама, она меня любит, только слишком гордая и пока не может разобраться чего хочет!

– Вот так будет всю жизнь искать своё желание и не найдёт, порода такая, и счастлив не будешь с ней, изведёт тебя до такой степени, что настанет момент, ничего мило не будет. И окажешься на распутье, как с тяжёлым чемоданом без ручек, «тяжело нести и жалко бросить».

-Мы с твоим отцом, живём душа в душу, потому, что я всегда считала его главным человеком, не унижала и не принижала. 

-Мужчина должен знать и быть уверенным, что он дорог и любим. Я ведь тихая была девушкой-то, вот и живём тихо и мирно и растим тебя.

-Полюбил меня Владимир Иванович и, я его крепко полюбила, вот и живём в мире и согласии, оба по любви друг к дружке, - продолжала разговор мать

- Он у меня был первый мужчина, думаю и я, первая, и единственная для него была и есть. Хотя люди и старались порой тень на плетень навести, но мы к ним не прислушивались и не реагировали на такие посылы.

-Если решились совместно жить, то и дорожить друг дружкой надо совместно и не поддаваться на разговоры, которые противоречат нашей семейной жизни. Решились по любви вместе жить, надо уступать друг дружке, а как иначе, - и, заглянув в окно, мать продолжила.

- А Сонька, она красивая, но сложная по характеру, не уступит. Мужчине надоедают семейные разногласия и не понимания жены, и теряется интерес к семейной жизни. А это страшно! Или на «сторону» начинает смотреть, или, переживая, пить принимается! А я этого совсем не желаю тебе сынок, поэтому и предостерегаю, рассказываю, как есть. А кто же, как не мать укажет своему ребёнку правильную дорогу.

Нина Сергеевна, тяжело вздохнув, проникновенно глянула на сына и вымолвила:
- Сынок, не обижайся на слова матери и слушай советы и пожелания мои. Настанет и у тебя время, когда твои дети совета попросят, а не попросят, так сам обязан будешь подсказать.

-Молодым-то всегда кажется всё просто: лишь бы постелька мягче была, да полежать на ней подольше, а счастье-то наше, не только в постельке заключается. Помни и знай, сынок, слова-советы матери.

В диком приволье лесов и лугов хозяйничала осень.

Она накрывала дорожки и тропинки оранжевой бронзой листьев, утренними заморозками, мяла цветы и, водянистой зеленью наливала траву.

Золотая осень, заканчивала терять последние свои золотые листья... на исходе стоял сентябрь.

На пороге стоял октябрь.
Он обязывал жителей защищаться от нудных и пасмурных дней, с холодными утренними туманами, не проходившими до полудня.

Солнечные дни становились редкостью, природа готовилась к зиме.
С наступившим похолоданием, жизненный ритм Егора стал успокаиваться.

Лад и спокойствие снова воцарились в семье.
Мать, посматривая на сына, радовалась, перебесился, надолго ли?

По утрам, по привычке, заглядывала в спальню, дома ли спит сын?
Ей, конечно же, как и любой матери, видеть сына спокойным хотелось.

После полудня, ближе к вечеру, Нина Сергеевна, пошла за хлебом в поселковый магазин.

Проходя по узкому проходу между изгородями, лоб в лоб столкнулась с деревенской женщиной.
– Здравствуй Нина, куда спешишь? – скороговоркой выпалила прибывшая женщина.
- Так хлебушка на ужин свеженького прикупить, - тоже скороговоркой ответила Нина Сергеевна и продолжила.

-  Ой, еле узнала тебя, Клавдия, здравствуй!  Сколь долго-то мы с тобой не видались!

– Да и не говори-ко, прямо забывать начала, как и выглядишь-то, - отрапортовала Клавдия.
– Ты как тут, у нас-то, оказалась?
- Так бригадир послал проверить стога сена, в каком они состоянии находятся.
-Через месяц вывозить сено-то потребуется с лугов, вот и направил бригадир, осмотреть, не подпортила ли поселковая скотина их в период осеннего выпаса, - скороговоркой выдала женщина цель своего появления в посёлке и продолжила:
- Около 40 вёрст отмахала пешочком-то, с ног валюсь.

– Где остановилась с ночлегом-то?
– Да пока ещё не определилась.
– Заходи, поместимся, да погуторим кое о чём. Пойдём, я хлеба возьму и, ко мне двинемся.

И женщины, не спеша и поддерживая, друг дружку под руку, поспешили к магазину.
– Вот как удачно, на горяченький хлебушек нарвались, - сказала Нина.

Уложив караваи в котомки, отправились домой.

Егор с работы ещё не пришёл.

Хозяин дома, Владимир Иванович, любезно поздоровавшись с «гостьей», поспешил откланяться, сообщил:

- К Егору пойду, помогу. Ужинать вместе придём, - и хозяин удалился.
– День-то сегодня выдался без дождя, а то бы промокла вся, такая даль идти пешком.

– Мы привычны ко всему, ничего нас не страшит, комфортом-то с детства не балованы, он не для нашего брата, -  и женщина сострила:

- Я корова, я и бык, я и баба, и мужик, - и добавила, - и рабочая лошадь.
– Такое оно, наше житиё-бытиё, в краю родном, где пахнет сеном и ... Прервав сказ, засмеялась.
- Не в столице живём, не балованы комфортом-то, - заключили женщины.

– Говорят, что в столице жизнь лучше, сытнее и интересней, но не для нас.
- Молодёжь пускай едет и живёт там, если нравится, а мы и здесь приспособились.
– Я вот никуда отсюда не уеду и мне никакую Москву не надо, не за какие деньги.
- Да и то, правильно говоришь, Клавдия, я тоже так рассуждаю.

-У нас, из посёлка, Полюшка, в Москву учиться уехала, это другое дело. Учиться уехала, а не бездельничать. Золотую медаль-то за учёбу надо оправдать, зря ничего не дают и, не даётся.

-Государство дало медаль, надо и оправдать подарок. Москва её выучит для своей же страны. Полюшка, она стоящая девушка, хорошая.

-Я любовалась ею, когда ещё в начальную школу бегала она - на глазах у меня росла, - заключила Нина Сергеевна, - и продолжила, - на квартире, в Москве живёт у нашей бывшей землячки, Веры Горностаевой.

-Вера-то, тоже в своё время молоденькая уехала в Москву и выучилась, большим человеком стала, но это было до меня. Владимир Иванович засватал и привёл в посёлок меня позднее, её здесь уже не было.

– Да уж, хорошие и плохие люди на всю жизнь запоминаются, - заключила Клавдия, не намекая, и ни с кем никого не сравнивая.
Так, вдвоём, без посторонних ушей, сидели и беседовали эти две простые русские женщины.

Внезапно отворилась дверь, на пороге появился Егор.
Увидав «гостью, сказал:
- Здравствуйте, тётя Клава. Какие события привели в наши края, в осеннюю непогодь?

– Здравствуй, Егор! Это ещё можно сказать «золотые денёчки», а непогодь впереди вся. А чо я тут появилась, так скажу прямо «служебные дела у меня», - с юмором ответила гостья и с уважением и достоинством глянула на парня.
Ещё раз взглянула на Егора и сказала:
- Ой, Нина, какого парня-то красивого вы с Владимиром-то сотворили, у меня даже, у старой «бабки», ёкнуло сердечко, как увидала его.

Нина Сергеевна промолчала: она боялась навредить сыну не правильным словом.
– Егор, садись с нами за компанию, поговорим-побеседуем, - сказала мать.

– Нет, мама, я убегаю, работу не сделали ещё, позже приду, - сказал Егор и покинул дом.
- А знаешь, Нина, Егор-то ночку у нас ночевал. А поговорить с ним не пришлось, с Матвеем общался, а на утро исчез куда-то. Я спрашивала сына, но ничего вразумительного не узнала, он у меня как партизан, многого у него не выпытаешь, только и сказал, что Егор Соньку разыскивал.

– Ты знаешь, Клавдия, мы с Виктором переволновались тогда: среди ночи исчез. Прямо извелась я за те четыре дня-ночи, всё передумала, ну да ладно, всё обошлось.
– Так Сонька-то в Москву ездила, в это время её в деревне не было, хотела поступить учиться, но вроде как провалила экзамен, не поступила, назад примчалась. Училась-то, плоховато, больно весела, поёт, да пляшет, - с юмором рассказывала Клавдия.

- Да уж! Летом у нас в посёлке, она показывала свой талант, артистка, - сказала Нина Сергеевна.

- А на свадьбе-то была в центре внимания, всех веселила и после слухи пошли по деревне, вроде до моего Матвея клинья подбивает. Я не хочу сыну её порекомендовать, не дай бог!

-Он у меня хороший парень и красивый растёт, учится хорошо, до родителей и до людей уважительный - в отца пошёл.
Где-то после 7 класса как пошёл в рост-силу набирать и вот, к 10 классу прямо на ядрёного мужика стал походить, а я мать, гляжу да радуюсь! А эта чёртовка, Сонька, любому парню жизнь испоганит.

- Так, если бы послушались, ясное дело не рекомендовали бы её в жёны, а начнёшь советовать, обижаются, как вроде не верят нам, - сказала Нина Сергеевна.
- Есть же девушки и хорошие, те, которых можно в жёны-то брать.
- Ну, испоганит или не испоганит, но она мне не нравится!

- А кому она нравится?
- Молодым-то парням нравится, а как жить-то с такой оторвой, ведь молодость-то не думает пока об этом, кровь бушует и разум затмевает, сейчас подавай и всё тут.

-Раньше жениху невесту родители выбирали, вот и жили нормальными семьями: родители не выберут своему сыну что ни попадя! Зачастую вместе, под одной крышей, жить-то приходилось, - заключила женщина.

- Люблю, люблю, кричит, жить без него не могу, а через год-два ушла, убежала куда-то любовь-то, не догнать.
- Не уступчивые друг до дружки стали, каждый свою грамотность показывает, - еле слышно проговорила Нина Сергеевна.

- А знаешь, Нина, есть в деревне у нас семья, достойная и скромная и дочка у них под стать родителям - работящая и смирная, и уважаемая за это всей деревней.
– А ты, Клавдия, на что намекаешь?

-Может на Егора? Так я сразу тебе скажу, и слышать не хочет, а начну разговор, «Соньку люблю» твердит, не отступает от своего, - сказала Нина Сергеевна, и продолжила, -  ты, за какую девушку говоришь? – спросила.

- Есть в деревне у нас Дятловы, фамилия у них такая, приличные люди, работящие и не пьющие. Дочка у них Варя, девушка восемнадцати лет от роду, десятилетку окончила, а поступать никуда не поехала. Вот бы её и взял в жёны Егор-то.
- А Егор её знает?
- Да как же не знает, она ведь у вас здесь на покосе была, на вечёрку-то все приходили.

-Она правду сказать, не такая яркая как Сонька, но…! Зачем вам её яркость-то? Нормальная женщина должна быть на хозяйстве, а яркость-театральность пускай в театрах себе придают-раскрашиваются.

-Вот погоди, Егор придёт, я заведу с ним разговор о ней, что он скажет, как прореагирует. Я в деревне слышала, что эта Варя-Варвара влюблена в Егора-то, - сказала Клавдия.

– Начни разговор с ним, Клавдия: поговори и о Соньке и намекни и о той девушке, которую ты поминала, а я оставлю вас наедине, чтобы не смущать.
Так и сидели эти две женщины - матери и вели волнительные разговоры за сынов своих.

Закончив с работой, мужчины вернулись домой.

Мать собрала ужин, поужинали.
– Мама, а где тётя Клава? - домой ушла, или стога проверять отправилась, на ночь-то глядя? – полушутя спросил Егор.
– Нет, сынок, устала и прилегла в другой комнате: столько вёрст отмахала, приморилась, зайду, проверю, как устроилась.

Женщины пошептались, и мать вышла из комнаты со словами:
- Сынок, зайди, Клавдия хочет с тобой поговорить.

Зайдя в комнату, Егор настороженно посмотрел на женщину, лежащую на кровати и, присел, поодаль, на табуретку.
– Егор, спрошу тебя, был в нашей деревне, а поговорить не пришлось. Не обижайся только, зачем приходил-то?

Парень молчал, и казалось, на разговор, на эту тему, не настроен.
Настойчивая Клавдия, всё же вынудила парня на разговор, и он сказал:

- С девушкой хотелось встретиться!
- С какой такой девушкой, а я, почему ничего не знаю?
- А зачем Вам знать, тётя Клава?
– Как же зачем? - мы с твоей матерью приятельницы, родительницы и обязаны знать за своих детей, что с ними происходит. Почему не встретился с девушкой-то?
– Сказали, что в деревне её нет.

– А ты у кого спрашивал?
– Как у кого, у родителей спрашивал, и её мать сказала: «Не ищи, нет в деревне её, и не будет для тебя!»
– Ладно, Егор, была, не была дома, конечно важно, столько прошагал. Но ведь у нас в деревне, не она не одна из девушек-то. Больно мне нравиться Варя Дятлова. Такая хорошенькая девушка, покладистая.

– А Вы, чего от меня хотите, тётя Клава? – спросил Егор.
– Да что я могу от тебя хотеть? Сонька-то уж больно боевая девушка. Сложно тебе будет с ней, проблем наживёшь!
-Если бы она тебя любила, то нашли время встретиться, а так прошло более трёх месяцев после разлуки и ни письма и ни встречи за этот период. Что это за любовь у тебя такая? Мать изводится, жалеет тебя, ты определись в выборе-то!

- Ну, тётя Клава, по - маминому заданию выпытываете?
- По-маминому, или не по-маминому, а добра желаем, я так скажу:
- Сонька не по тебе - к Варе присмотрись, - и женщина кивком показала ему на выход, делая намёк, «разговор окончен», на сегодня.

Егор тихо встал и вошёл в переднюю комнату. Мать, ожидающая конца беседы-разговора, украдкой, но проницательно глянула на сына, но от вопросов воздержалась.

Сын, не глянул на мать, легонько прикрыв дверь, вышел во двор.
Осень продолжала наслаждаться, упиваясь своей властью.

Порыв холодного ветра ударил ему в лицо.

Календарное время для морозов ещё не наступило, а осень, уже показывает свой нрав, свой характер: наслаждается «властью» и отпущенным для неё природой отрезком времени, а может быть напоминает жителям: «Готовьтесь к холодам, готовьтесь к морозам!»

Сопровождаемый порывами северного ветра, заморосил холодный осенний дождь.
Егор зашёл за угол дома, прислонившись к стене, размышлял над словами женщины присмотреться к Варе.

К вечеру погода испортилась окончательно: пронизывающий ветер с дождём, рывками набрасывался на парня и растревоженная душа, ещё больше холодела.
И откуда-то, то ли с пасмурной небесной выси, то ли, зарождённые в голове слова-звуки, донесли ему: «А стоит ли, и для чего присматриваться …?»

И эти, пока непонятые до конца им отзвуки, перенесли мысли на Полю – Полину.

Мысленно увидал, или припомнил последний танец её на вечёрке.
И неожиданно сам для себя почувствовал, с каким восхищением смотрел он на «порхающий в танце её гибкий стан, с развевающимся колоколом ситцевого платьица и пытался поймать её взгляд.

От этих воспоминаний, сладко засосало где-то далеко, далеко, под ложечкой, и захотелось прикоснуться к ней, обнять, ласкать и, целуя её красивую шею с колечками завитушек волос, шептать слова любви.

Налетевший порыв ветра с дождём, охладил чувственные порывы воспоминания и принудил войти в дом.

Раздевшись, завалился на кровать.

Через время в комнату вошла мать, глянув на сына, поняла: вновь захандрил…

Заглянем к Поле - Полине.

Промытые осенним дождём московские улицы, радовали и восхищали и столичную жизнь постоянно сравнивала с жизнью в посёлке.

Спеша на занятия в университет, всё ещё не могла поверить, что живёт в Москве.

Каждое утро радовалась сама за себя, и за то, что на свете живёт такая замечательная женщина, Вера Егоровна, с которой так уютно и тепло, как с мамой и университет недалеко, ездить не нужно.

Пешком пробежаться до университета считала большим наслаждением и радовалась этому.

Друзей, подруг – товарищей, пока не заводила и не хотела заводить.

Письма приходили от мамы, в которых были и приветы от отца.
В письмах, мать сообщала подробности поселковой жизни, рассказывала о хозяйстве и своём здоровье и здоровье отца.

Перечитывая перед сном письма, сама себе шептала: «приснись мама и посёлок».

Ей, конечно же, хотелось узнать за Егора, но мама и намёка не делала, вроде и нет его в посёлке.

Почему так надёжно таила Поля, порывы и желания?

Об этом известно только ей, а другим знать не полагается, да и не надо: немногого хотелось девчонке: «имя бы лишний раз его прозвучало и пока достаточно».

Пусть единственное слово, Егор, упоминалось, но мама это имя не упоминала.

Заскучав не на шутку, намекнула в письме:
«Мама, напиши поподробнее о жителях посёлка о тех, о которых ты посчитаешь, мне будет интересно узнать».

Получила очередное письмо от матери: мать описывала происходившие разговоры с Клавдией и о Егоре обронила несколько слов...

Нина Сергеевна – мать Егора, спешила в магазин, и по дороге встретилась с Зоей Викторовной – мамой Полины.

Женщины подругами не были, но и антипатий друг к дружке не испытывали: держались на расстоянии, не приближая близко к себе.

Сегодня, Нина Сергеевна, поприветствовав соседку, спросила:
- Как там дочка устроилась, пишет ли?

- Часто письма получаю, пишет, пишет, часто пишет, скучает по родным, интересуется за жителей посёлка.
– Конечно же, тут всё родное, близкое, срок пройдёт пока привыкнет к новой обстановке.

– Она у нас домашняя девочка, на гульки не охочая. Пишет, что за учёбой время не коротает, а не заметно летит оно.
– Передавай привет от нас, с пожеланиями успехов в учёбе!

– Спасибо, ей приятно будет услышать, прочитать такое пожелание с родины. Егор-то, сын-то твой, как поживает? - жениться-то ещё не собирается? Говорят, в деревню ходил на свиданки к девчонке, к той, что летом в наших краях на покосе работала.
– Ходил, ходил, но встреча не состоялась, вроде как уехала учиться. Ну да ладно, я не влажу в их отношения, всё равно сыны не больно родителей-то послушаются.

Женщины эти, судами-пересудами не любили заниматься, и поспешили разойтись по домам без всяких намёков, по-приятельски.

Обоз с сеном и не состоявшееся свиданье.

Так и шло, летело время, и наступила зима с морозами и вьюгами.

Она охотно и уверенно приступила к своим обязанностям и засыпала белоснежным одеялом спящую землю. Поселковые ребятишки первыми, как и всегда, проверяли прочность льда на реке.

Каждое утро выходили с лопатами на отвоёванный участок льда на реке и очищали от наметённых за ночь сугробов, а после, обладатели коньков, мчались по крепкому льду со скоростью ветра.

Другие таскали за собой санки-салазки и мчались с крутояра в снежные сугробы под откосами берегов.

Старшие, по возрасту, становились на лыжи и распаренные лыжными гонками, соревновались в скорости. После мокрой осени, в дом-избу не загнать ребятишек.
Матерям приходилось по несколько раз напоминать: «Пора домой, ночь на дворе».

Перед обедом разнесли ребятишки по посёлку весть: из колхоза «Заре навстречу», прибыл в посёлок «Таёжный» многочисленный обоз лошадей, запряжённых в сани-розвальни, за сеном.

Первыми на встречу с обозом, как и всегда, поспешила поселковая детвора.

Заехав в посёлок, старший по обозу, уладив вопрос с ночлегом, отправил обоз для загрузки сеном, на заснеженные луга по берегам реки.

К вечеру, загружённые сани-розвальни, воза с сеном, ровными рядами, установили на главной и единственной улице посёлка.
На ночлег расположились в пустующем бараке, предварительно натопив печку-буржуйку.

В бараке, огромная комната и в ней нары сплошным настилом вдоль стены, служащие местом для сна и отдыха сезонным -  рабочим-лесорубам. 
На посиделки в барак стали собираться и жители посёлка: новые для посёлка люди, новые новости-вести, интересно послушать-пообщаться, а удастся так и повеселиться.

Электрического света в посёлке нет, нет и радио, а о телевизоре и не слыхивали и не догадывались и, не знали такого слова, а также и не могли и предполагать, что это такое, телевизор.

Играли в разные игры без всякого там массовика-затейника, играла гармошка, доходило до танцев и даже до пляски с частушками.

Вот и была возможность каждому показать свою даровитость природную, показать свой дар-талант.
Кто-то песней мог выразить, другой на гармошке сыграть, а кто-то и пляску-танец исполнить, а кто-то и рассказать байку, если приврать мастак.

Пошленькие и «дешёвенькие» анекдоты рассказывать было не принято, всегда обходились на вечеринках без них.

Жизненные запросы у всех на одном уровне.

Никто и ни перед кем не выделялся, никто и никого не судил - не рядил, никто и ни перед кем не подсмеивался и не хихикал: все равны, ко всем с одинаковым уважением.

Молодёжь, в те годы, умела веселиться без всякого организатора.
Мужики, старшее поколение, в том числе и из жителей посёлка, не принимающие участия в играх и веселье, сидели в углу барака, таясь, разливали водочку, закусывая солёным салом с хлебом и луковицей, поглядывая на веселящуюся молодёжь.

Молодёжь и сама, изредка, пробовала пропустить по рюмочке водочки для веселья и храбрости: веселее на душе и легко в общение друг с другом, считала и не только молодёжь.

Егор пришёл на посиделки в барак поздно: веселье уже было в разгаре.
Он привлёк к себе особое внимание, так как большинство присутствующих были уже под хмельком, безобидно острословили. Его любили и, жители посёлка и кто знал за пределами.

Парень он, конечно же, видный, и не обратить внимания было нельзя.
А привлекал к себе людей мужским, добрым характером, силой и привлекательной внешностью-красотой.

Войдя в барак, осторожным взглядом, не заметным для окружающих, окинул присутствующих и присел на свободное место, на нарах.
Соньку, среди присутствующих не увидел, и вздохнул, не то от радости, не то от огорчения.

С той деревни, Сычи, где жила Сонька, приехала только Варя Дятлова, знакомая ему по сенокосной поре и последнему разговору его матери с Клавдией.
Он видал эту тихую девушку летом, но только и всего: Сонька затмила всех остальных.

Варя не пела, не плясала и ничего не рассказывала: стесняясь, сидела молча. Она всегда такой была, от природы, и от этого сильно страдала.

Наблюдая за присутствующими, Варе захотелось, чтобы Егор подошёл к ней и, хотя бы что-то спросил, или обратил на неё внимание.

В это время заиграла гармошка, и молодёжь выскочила на середину комнаты плясать.


Егор не плясал, не рассказывал ничего и тоже сидел в гордом одиночестве.
Варя набралась смелости и придвинулась к нему и тихонько прошептала:

- Здравствуй, Егор.
Егор глянул без пристрастия, сухо поздоровался, просто сказал:
- Привет, - и опустив глаза в пол, продолжал сидеть в той же позе.

Варя не ожидала такой встречи, так как к этому времени, успела уже напридумывать о нём сама себе многое.

Егор испытал неловкость и тоже мучился: Соньку хотелось повстречать, а тут девчонка другая, Варя.

Ночью, Варе не спалось: лежала в углу нар, зарывшись в овчинный полушубок и, мечтала о встрече - свиданье с Егором, но перед утром заснула.
Сколько длился сон, не запомнила: очнулась от команды старшего по обозу: «Подъём, в путь!»

Все повскакивали с нагретых собственным теплом постелей и ёжась от холода, спешно надевали верхнюю одежду.

Обоз отправился в путь.
Варя, кутаясь в полушубок, сидела на возе сена, и, сожалела: «упустила момент приблизиться к объекту обожания».

По прибытию в деревню с обозом сена, на второй же день, утром, Сонька бежала к ней с расспросами о Егоре.

Варя настороженно, с откровенной недоброжелательностью, встретила её у порога, но в дом пригласила.

Ей, конечно же, не хотелось посвящать «подругу» в подробности поселкового вечера, стыдилась, да и звучали в голове её слова: «Парни и будут тебя всегда обходить стороной».

Она не спешила рассказывать подробности вечера, проведённого в посёлке, знала: разнесёт по деревне всё и пустит слух.

Так мало того, что пустит слух, да от себя приврёт половину, что сама напридумывает, чтобы окончательно огорчить «подругу». Тут Сонька проявила настойчивость и требовала посвятить её в события поселкового вечера.

Варя, правда, умолчала о том, что Егор не проявил к ней интереса и, всячески пыталась уйти от прямых вопросов назойливой «подруги».

Наконец Сонька не выдержала и сказала:
«И поговорить-то с тобой не о чем, только глядишь бессмысленно, да глазами хлопаешь как …, не договорив фразу до конца, вскочила с лавки и юркнула в открытую дверь, не сказав на прощание и слова.

Варя подошла к окну и увидала, как «подруга», подпрыгивая и часто семеня валенками по рыхлому снегу, удалялась от её дома-избы и подумала: «Так и посвятила тебя в те события, не дождёшься!»

Поклон от Полины.
Нина Сергеевна, собрала завтрак и пригласила мужчин к столу.

Позавтракав, отец – Владимир Иванович, ушёл на работу.
– Егор, я вчера разговаривала с Зоей Викторовной – матерью Полины, привет тебе с поклоном от неё принесла, - лукавя, схитрила мать.

– Что за поклоны? - ты, мама, тоже, придумала, поклоны какие-то, - и внимательно заглянул в глаза матери.
– Ты, мама, заходишь издалека, а если она тебе по душе, то так и скажи.

–Ты, сынок, прямо читаешь мои мысли! - я бы хотела видеть с тобой Полюшку. Напиши ей, осчастливь мать, лучше Полюшки пока не встречала девушку.
– Мама, если тебе она нравится, ты не думай, что и мне..., - не договорив фразу до конца, осёкся на половине и задумался…
- Полюшка, не может не нравиться нормальному парню, а ты у меня нормальный мальчик.

– Мама, я не сказал, что не нравиться и, я уже, не мальчик и не паинька! Я просто-напросто твой сын, ты любишь меня, поэтому мне приклеиваешь такие качества, я такой, как и все остальные.

– Нет, сынок, не как все остальные, ты мой сын! А будешь с Полюшкой, гордясь за вас, скажу: все обязаны быть такими, как мои дети, как сын и дочь!
Егор шёл по улице посёлка утром и размышлял: перебирал в голове разговор с матерью.

«Мать-то права, надо верить в родительскую веру и пожелания матери, плохой судьбы ребёнку мать не пожелает», - шагая по хрустящему утреннему снегу, рассуждал Егор, любуясь ровными столбами дыма над крышами домов.

Алая заря на востоке, обещала тихий, морозный день, возможно и до – 300 дойдёт.

Глядя на эту зимнюю красоту, вдруг неожиданно, не ожидая сам для себя, тяжело вздохнул и подумал: «Что это со мной, вроде как, прощаюсь с этой родной и до боли любимой землёй. Хорошо здесь, и думается и дышится легко!»

Женщины-хозяйки по утрам вставали рано и начинали в первую очередь топить русские печи.

За долгую зимнюю ночь, избы настывали без постоянного отопления, поэтому и растапливать-топить русские печи старались как можно раньше.

Уличный воздух, особенно в тихие утренние часы, насыщался запахами дыма от горящих дров в русских печах.

По запаху дыма, в морозном воздухе, без труда можно определить и то, какими дровами топится печь.
Ель и сосна выделяют при сгорании смолистый, пьянящий запах, а берёза, она родная наша берёза, она пахнет берёзой, она пахнет родиной, она пахнет Россией.
Каждому он знаком тот запах, кто родился и вырос на просторах берёзовой России.

Дрова, для зимней топки, заготовить старались берёзовые - дают тепла много и мало дыма от них при сгорании. Вот ведь какая тёплая история той берёзы-берёзки, каждого согреет своим теплом.
Она, как родная мать, как наша Родина, наша вся необъятная страна с красивым и звучным названием, Россия.

Семью Лебедевых, работящую, не пьянствующую и не конфликтную, жители посёлка, уважали, и большинство жителей любезно обращались к ним по имени-отчеству.

О достатке, в то время, не говорилось - он у всех был одинаковым, без роскоши. В одежде никто и ни перед кем не выделялся, а на обеденные столы ставили-выставляли то, что смогли вырастить-заготовить-приготовить за летне-осенний период.

В магазине посёлка, из продуктов питания: водка, сахар, хлеб местной подовой выпечки и соль. Другого товара не завозили, не торговали.

Промышленными товарами не торговали, но кое-что всё-таки было: спички, мыло, только хозяйственное, керосин в лампы освещения, да табак-махорка.

За недостающим товаром и недостающими продуктами ходили в дальнее село.

То, дальнее село располагалось в 25 верст от посёлка.

Ходили пешком по бездорожью, или верхом на лошади, если такое удавалось.

В летний период, иногда, случалось и по реке, в лодке, преодолеть расстояние до ближайшей деревни, но такое случалось редко, т.к. лодок с мотором не было.

На отсутствие продовольствия, роптать было не принято, достатка-то, как такового, не было никогда.

Народ не знал слово достаток, поэтому и не капризничал и при встречах-беседах вопрос не поднимался: «потребляй то, что смог сам себе заготовить, не надейся».

По правде сказать, и такое бывало: если услышат жалобу от кого – либо, того осуждали: «спать-лежать меньше надо было» и критиковали за не проворность.
Егор, конечно же, повидал лучшую жизнь, с другой цивилизацией, во время службы во флоте.

Тем не менее, после службы вернулся в родительский дом, в посёлок.

Служба Отечеству, не принесла гражданской специальности. Размышляя, пришёл к выводу: «Надо получать-приобретать профессию, не век же на лесоповале спину гнуть».

Правда, когда был в деревенском колхозе: ходил туда невесту разыскивать, Соньку, то встречался с председателем колхоза «Заре навстречу» и председатель колхоза уговаривал на переезд в колхоз. Он говорил: «Ожидаем для колхоза 2 бортовые машины «газ»: получим и направим тебя на курсы шоферов, женишься, заживёшь, как и все живут в колхозе».

Но предложение председателя осталось без ответа, с тем и вернулся обратно в посёлок с не решёнными личными вопросами.

Зоя Викторовна сидела у окна и перечитывала письмо от дочери из Москвы. Она с напряжением вглядывалась в строки письма, а чего в них искала, сама не могла понять.

Она просто-напросто, читая письмо, представляя, видела между строк красивого, каллиграфического почерка дочери её саму, Полю - Полюшку.
«Прошло и немного времени со дня отъезда, а уже скучает, да и мы с отцом, скучаем», - заключила мать.

В письме дочь просит подробнее написать о Егоре и передать привет.
Сердце матери дрогнуло от этой просьбы, а отчего и почему это происходит, сидела и размышляла.

Ей, конечно же, как и любой матери, хочется уберечь ребёнка, предупредить, подсказать, но…!
Подсказать, предупредить, слова хорошие и красиво звучат, но кто и когда их выполнял.
Вот над этими словами и размышляла мать. А будете ли вы, милые женщины, сватами?

«Приветы приветами и, конечно же, передам, и Егору передам и Нине Сергеевне, как не передать, коль дочь просит», - сидя у окна размышляла мать и глянула в окно.

Перед окном стояла мать Егора и разговаривала с соседкой.

Женщина поспешила выйти на улицу, как бы по делам, но приостановилась и заговорила:

- Заходи, Нина, побеседуем, чайком угощу - дочь прислала хорошего чаю из Москвы, посылочку получили.

- Пойдём, зайду, вроде с хозяйством мало-мальски управилась, часок на разговоры можно и уделить, - согласилась доброжелательная соседка.

Зайдя в дом-избу, Зоя засуетилась: она искала лучшее местечко, чтобы усадить редко заходящую в гости соседку.

– Да ты не суетись, не беспокойся, я недолго побуду, вот тут на крайчике посижу.
– Собрав на стол, Зоя шутливо предложила по сто граммов водочки со словами:

- Давай-ка по глоточку и девичником назовём! – а что, мужикам можно, а мы и ни разу с тобой и не выпили, живём по соседству, а как, и не родные вроде бы.
Шутками да прибаутками, без намёка на что – либо, говорила женщина, украдкой поглядывая на гостью.
– Я ведь, Зоя, не пью совсем, а ты предлагаешь водочку.

– А ты думаешь, я пью! - я такой же, как и ты, питок-то!
Но, тем не менее, губы водочкой помочили и разговорились.

Дошло и до того, что читали вместе письмо из Москвы и обе радовались за успехи: мать за дочь, а соседка просто за землячку.

Уходя и прощаясь, Нина Сергеевна, сказала:
- Егор-то поехать учиться тоже собирается, говорит: «Профессию серьёзную надо получать, не век вековать в лесу-то.

- Молодой, конечно же, надо серьёзную профессию иметь, участок-то леспромхоза закрывать собираются - вырубки, отведённые заканчиваются, - подтвердила слова её, Зоя.
- Мы с Володей радуемся: пусть едет, помогать будем, коль желание появилось в институте учиться.
-Подруга, с родины моей, письмо прислала и за дочку, Галину пишет, говорит, что хорошо устроилась в Москве.
-Она у неё, несколько лет тому назад, на стройку махнула в Москву. Там и специальность штукатура-маляра получила, а теперь и квартирку дали, где-то в новостройках, адреса я не запомнила. Напишу подруге письмо, или схожу к ней в свою родную деревню, разузнаю сама подробнее, что да как там, в Москве-то. Ответ придёт если от Галины, то будет где остановиться на первое время. Передавай дочке большой привет от нас, от всей нашей семьи, пусть учится девочка, не скучает.

- Передам, передам, ей будет приятно и радостно, тем более она просила написать, хотя бы коротенько обо всех, - заверила соседку соседка.

Нина Сергеевна, любезно попрощалась и заспешила домой.
На путик дому, мысленно прокручивала в голове разговор с мамой Полины. Неожиданно сама себя поймала на мысли: «А Егор-то напрасно не проявляет настойчивость к Поле. Чего это так запала ему в голову та Сонька? Надо бы поговорить с ним ещё раз, и разъяснить сыну».

С этими думами-мыслями зашла в дом и приступила выполнять повседневные дела.

Управляя домашние дела, мать изредка поглядывала на сына, но вести речи-беседы о Поле не решилась сегодня: «надо обдумать каждое слово и всё взвесить, чтобы не сказать лишнего».
В глубине души не хотелось матери отпускать от себя сына, но размышляя, решила: «Не век же сыну быть возле меня, настанет время, создав свою семью, отойдёт на самостоятельность».
А вот кто окажется рядом с ним, больше всего волновало мать.
Хотелось, как и любой матери, видеть сына с хорошей женщиной.
Сонька, вряд ли будет хорошей женой - взбалмошная артистка! – рассуждала женщина.

Кино в деревенском клубе и Сонькины причуды.

Деревенская молодёжь колхоза «Заре навстречу», и не только, сегодня в приподнятом настроений - кинопередвижку привезли в клуб: «кино смотреть вечером пойдем!» - радовались жители деревни.

Нечасто жалуют-балуют колхозного жителя такими мероприятиями.
Эту весть мигом разнесли деревенские ребятишки.

Они бегали вдоль деревни и прутиками, да батожками постукивали по оконным переплётам деревянных рам, призывая и приглашая вечером в кино.

А вот в этот дом-избу, со стуком переборщили: в окно Матвея слишком сильно постучали по стеклу и взволнованная его мать, Клавдия, перепуганная стуком, выскочила на улицу: «Уж не пожар ли случился?»

Убедившись, не пожар, облегчённо выдохнула и спросила:
- А как назвавание-то тому кину, что привезли?
- Да говорят, - «Свинарка да пастух», - перебивая, друг дружку, выкрикивали ребятишки, стараясь, чтобы именно от него услыхала женщина название кино.

- Приходите, тётя Клава, всей семьей приходите, и дядю Степана и Матвея не оставляйте! Мы и места для вас, для всех займём, - перебивая друг друга, выкрикивали взволнованные событием ребятишки.

- Да придём, конечно, если мои мужчины приедут пораньше и успеют. Уехали они молоть муку в соседнюю деревню, на мельницу, может и успеют.

Поблагодарив ребятишек за сообщение, направилась к воротам ограды и оглянулась, а ребятншки, барабанят уже по раме соседской избы.
 
«И вывески-афиши никакой не надо, зачем зря бумагу-то переводить. Название-то такое интересное, «свинарка да пастух», может быть про нас и нашу работу-заботу расскажут в нём, посмотрим, сходим, - размышляла женщина, скрываясь из виду в ограде.

Народу в клубе набилось много и, казалось все жители деревни собрались и даже больше – были и из других малочисленных деревень.
Все старались одеться наряднее: событие всё – таки …

Матвей с отцом вернулись вовремя и все трое, успели на просмотр фильма и даже сидели в первом ряду – ребятишки позаботились занять места и выполнили своё обещание.

Сонькины проделки.
После окончания фильма, радостные и взволнованные покидали помещение зала, прихватив принесённые стулья-табуретки, на которых и сидели.

Было уже совсем темно.

Только свет от снега и еле заметный край луны через тучи облаков не сбивал с пути.

Матвей с отцом-матерью шли вместе.

Мать старалась подхватить под руки и мужа и сына.

Общая толпа быстро рассосалась.

Впереди на заснеженной дороге, увидали что-то чёрное лежит.
Мать сказала:
«Сено-то возят не аккуратно, клочками теряется на дорогу, а зима за все недоработки и просчёты в работе, спросит».

Приблизившись, увидали лежащего человека поперёк дороги.
- Ой, боже мой, что тут такое произошло? – вскрикнула Клавдия, - никак, женщина? Ну-ка, Степан, присвети спичкой, кто тут лежит?! Может пьяная, а может припадочная какая!?

Но женщина лежала и не шевелилась - не проявляла признаков жизни. Матвей низко наклонился и разглядел… Сонька!

Прикоснувшись рукой до неё, простонала:
- Плохо мне, помоги, Матвей, до дому не дойду!
Разом все засуетились и пытались оказать помощь.

Она неловко как-то ухватилась за рукав пальто Матвея и держала не выпуская.
- А чо с тобой стряслось-то? – чего тут разлеглась, другого места не нашла?
И попытался освободить рукав пальто от Сонькиного захвата.
- Не вырывайся, Матвей, мне плохо, мне твоя помощь нужна, помоги!

Он встал на коленки и постарался поднять и поставить её на ноги, но она опять плюхнулась в снег и, падая, увлекла парня за собою.

Теперь Сонька уже обеими руками ухватила его, не оторвать.

Вначале Матвей перепугался: всё ли с головой у неё нормально?

После очередного её захвата за второй рукав, у него появилось какое-то сомнение, требующее «скорой помощи».

– Надо бы сбегать, да медсестру Люсю позвать, как бы что серьёзного не приключилось, - сказала Клавдия.
– Вы будьте с ней, а я мигом слетаю в медпункт.

Женщина умчалась, а когда вернулась - на дороге никого нет.

Клавдия поспешила домой.

Зайдя в избу, за перегородкой-заборкой, услышала шёпот с хохотком.

Она тихо подошла до стены и через щель увидала, изогнувшись, на краю кровати лежит Матвей, свесив длинные ноги на пол, а Сонька пальцами перебирает его красивые волнистые волосы.

Сердце Клавдий заколотилось с бешеной скоростью.

Она отошла от стены и отправилась в другую комнату.

Привалившись спиной к тёплой русской печке, Степан читал газету.

- Степан, а где Матвей, чего же не дождались меня? – в запале спросила жена, призывая тем самым мужа, пояснить - растолковать произошедшие события без неё.

– Так все озябли-промёрзли, вот и разошлись, - ответил Степан.
– А больная-то где, куда она провалилась? Сонька-то где, говорю!?
– А я почём знаю где, я за ней не слежу, у Матвея спытай! – ответил Степан и, отвернувшись, продолжил читать газету.

Степан, конечно же, видел, как игривая Сонька, повалила на кровать Матвея и засмеялась, но посвящать жену в это видение не стал: пусть сами разбираются, без меня.

Клавдия стояла, и мысли, перебивая, друг дружку, спешили обогнать одна другую.
«Вот ведьма - бесовская дочь, нахалка!» - в злобе, пытались вырваться её слова наружу.

«Что же делать, как поступить в данный момент? – крутилось в голове матери.
Постояла, собирая свои мысли воедино и принялась готовить ужин.

Собрав на стол, позвала:
- Степан, ужинать будем, иди, позови и сына к столу.

Степан подошёл и сел за стол.
– Сама зови, он там, в спальне, с Сонькой.

Клавдия сделала вид, что ей, на сей час, ничего не известно и, изобразив удивлённую мину на лице, спросила:
- С какой, Сонькой?
– С какой, у нас в деревне Сонька одна, другой нет!
- А чо там делать-то ей?
– А вот ты у неё и спроси, чо делать!

Тут Клавдия распалилась и рванулась в спальню сына с мыслью: «наговорю неприятностей и выставлю её во двор».

Отворив двери, зашла в спальню и сказала:
– Матвей, суп-то стынет, ужинать пора!

Сонька вскочила с кровати и, опустив глаза в пол, скороговоркой сказала:             
– Ой, тётя Клава, я побегу, дома отлежусь! – и ловко выскользнув за дверь, скрылась из виду.

Мать не задавала никаких вопросов, а только изредка и незаметно пыталась поймать взгляд сына.

Матвей, никак не реагировал на взгляды матери.
«Мужает и крепнет сынок наш!» - заключила мать и вышла во двор.

Она прислонилась до стены ограды и принялась рассуждать сама с собой, в одиночестве.

«А мне, кроме как сама с собой и порассуждать-то не с кем: что мужик мой, что сынок мой, слово не вытянешь, ни с какой стороны не подойдёшь и ничего не узнаешь, как партизаны».

Видеть Соньку рядом со своим сыном ей не хотелось, и слышать о ней не желала.  Желанье матери видеть сына здоровым, умным и счастливым.

«Будет ли он счастлив с этой оторвой?» – рассуждала растревоженная событием мать.

«Если что-то начну предпринимать-советовать, сын может и отдалиться от меня, страшно и подумать», - стоя на ветру, рассуждала Клавдия. 

«Но всё-таки поговорить с сыном надо и открыть глаза, объяснить всё как видится матери», - прислонившись к холодной стене дома-избы, рассуждала женщина - мать.

Так один за другим, дни продолжали отсчитывать время.

Прошло их немного и немало с того вечера, но Клавдию мучило: «Что же случилось с Сонькой на заснеженной, зимней дороге деревни и почему оказалась в спальне сына?»

Мать, прокручивая в голове события того вечера, успокоиться не могла и спросила:
- Матвей, что ж ты, сынок, не расскажешь матери-то, о событиях той ночи? Что за болезнь такая у неё?
- Не волнуйся, мама, с Сонькой всё в порядке, а что на самом деле случилось, я и сам толком ничего не понял.

– Да я и не волнуюсь за неё, пусть родители беспокоятся за свою дочь, а мне она ни к чему, я с ней родычаться совсем и не собиралась и не собираюсь!

И мать внимательно глянула в глаза сына.

Ей хотелось уловить в лице сына, какое – либо изменение после таких слов, но не удалось: сын оставался совершенно спокойным и равнодушным.

Проконтролировав внешнее состояние сына, мать успокоилась, но предположила сама для себя: «Артистка что ли она и в самом деле?»

Свои мысли вслух озвучивать не стала, не решилась: «А зачем? Сын, вроде бы, флиртовать с ней не собирается, не замечала».

Зима с лютыми морозами, с заснеженными вьюгами, завершала своё шествия по деревенским угодьям и просторам колхоза «Заре навстречу».

Жители вновь радовались солнечным дням и подтаиванию снега на дорогах.

Можно с уверенностью сказать: перезимовали зиму-матушку без потрясений и происшествий и, слава богу!

Сонькин концерт в колхозном клубе.
Тёплым вечером, Клавдия вышла за ограду дома-избы и лицом к лицу столкнулась с деревенскими ребятишками, которые радуясь теплу, вновь бегали по деревне и созывали жителей в клуб.

- А что в клубе-то сегодня за представление, кино, что ли какое привезли? - спросила женщина.

- Да нет, тётя Клава, кино сегодня не привезли, концерт будет!  Сонька – артистка, создала интересную программу и будет показывать жителям деревни. Они с этой программой ездили в район и получили какую-то награду, забыли мы, как она называется. Сонька там главная и организатор, будет петь-плясать и что-то рассказывать.
-Приходите, и дядю Степана с собой тащите! - и ребятишки, перегоняя друг друга, помчались дальше оповещать и приглашать жителей в клуб.

Клавдия стояла у ограды и смотрела в след убегающей детворе и думала: «Вот и поделом Соньке-то, пой и пляши, тебе это от Бога дано, может, ускачешь отсюда, чтобы мои глаза не видели тут».

На второй день только и было разговоров по деревне: «Какая Сонька красавица, какая талантливая, да даровитая – настоящая артистка. А уж таланта-то, таланта-то и в правду ей не занимать. Боевая да ладная выросла», -  судачили бабы у каждых ворот- калиток.

«А уж как смело-то вытащила на сцену Матвея с гармошкой! И парень-то не подвёл ни себя и ни Соньку - исполнили номер на ура. А кто-то припомнил даже выкрики из зала «браво-браво!»
«Вот змеюка, прилипнет до Матвея, не дай бог», - переживая, вздыхала Клавдия.

Приглашение Соньке выступить в областном центре.

Так, постепенно, в течение небольшого срока, приходила к Соньке и слава и успех.

Слава её разносилась по деревне, а потом и по району пошла-полетела.
А сегодня Соньку в области пригласили выступить и рассказать о прекрасной жизни в колхозе.

Конечно же, это большое событие и для Соньки и, для деревни. Некоторые жители даже пытались предположить, что Сонька может прославить и деревню «Сычи» и колхоз «Заре навстречу» и не ошиблись с прогнозами.

Сонька вернулась с «гастролей» с дипломом в руках.
Так поощрили её талант и ею созданный коллектив на областном смотре художественной самодеятельности.

С гастролей по области вернулась ещё краше прежней и говаривали и то, что роскошную русую косу уложила не так, как всегда носила - подсмотрела в городе.

А уж что касается походки, то тут особая тема для разговоров и бабьих пересудов.
Даже кто-то из женщин приметил и высказал, как по семь раз на дню меняет свою походку… артистка.

Но она с детских лет не привыкшая обращать на суды-пересуды внимание: «Пусть посудачат. Мне нравится такое внимание, а ветер, шалун полей-лугов, пусть разносит по колхозным просторам и деревням сообщение обо мне: «такая красивая да талантливая девчонка живёт здесь, в этой глухомани, Я улыбнусь и дальше пойду по деревенским улицам со своими расчётами, планами и красотой».

Но так ли это на самом деле, утверждать повременим: людям-то всем сразу не угодить, обязательно найдутся у любого человека и завистники и недоброжелатели.

И уже совсем неожиданно пришло ей из областного отдела культуры второе приглашение: «Просим Вас прибыть на прослушивание и в случае положительного результата, порекомендуем к зачислению в «Гнесинку».
Получив приглашение, поспешила к Матвею рассказать такую новость.

Постучала в окно.

К окну подошла Клавдия и спросила:
- Чего тебе надо!?
- Тётя Клава, Матвей дома ли? - мне поговорить с ним надо, - торопливо сказала Сонька.

Женщина глянула на неё с негодованием, но сына пригласила.

Матвей, открыв форточку, сказал:
- Заходи в избу, не через окно же будем разговаривать!

Сонька мигом шмыгнула в открытую калитку ограды и очутилась в избе.
– Здравствуйте все, соседи мои, дорогие, - сказала девчонка.

Но на её приветствие полнейшая тишина.

Такие повороты событий, никак не смущали, и тем более, не напрягали.
- Снова в область, на прослушивание уезжаю, - и повторила, - по приглашению областного отдела культуры, на прослушивание пригласили. Тебя приглашаю с собой, поехали, Матвей!

Матвей стоял и плохо соображал сбивчивое приглашение девчонки, но высказал:
- Куда я поеду, экзамены через месяц у меня, получу аттестат, тогда и буду дёргаться.
– Слушай, Матвей, если у меня всё получится, как я задумала, то за тебя слово замолвлю и привезу приглашение на прослушивание ... Ты тут больно-то свою любовь не растрачивай, на меня оставь. Ты мне нравишься, а может быть и больше . . .

После этих слов выскользнула через дверной проём избы, словно и духу её тут никогда не было.

Матвей в недоумении соображал: «Чего же хочет от него девчонка?»

От последних слов засосало под ложечкой, где- то там, в глубине, и сердце участило свой пульс.

Мать слышала разговор сына и сказала:
- Чего это пристаёт к тебе, с пути сбивает? - поменьше с ней общайся, она до хорошего тебя не доведёт.

Но сын, материнские комментарий пропустил мимо ушей, а над словами девчонки, задумался...  «А может быть и больше??» …

Поле-Полине письмо от матери.
Вера Егоровна, спешила домой, прячась от проливного дождя, но всё-таки промокла до ниточки и сильно промёрзла.

Открыв входную дверь ключом, громко, полушутя, полусерьёзно, прокричала:
- Полюшка, отогревай бабку, промёрзла под проливным дождём, до косточек, зонтик-то не взяла, не требовался утром. С утра ничего не предвещало ливня: рано весна начала хозяйничать, и дождь холодный.
– Давайте, я раздену Вас, руки-то покраснели от холода.

Взяв в свои ладони руки хозяйки, потирая их, старалась тёплым своим дыханьем согреть.
- Сейчас чайник закипит, будем отогреваться горячим чаем с малиной, спасибо маме, вновь посылочку небольшую прислала и малинки сушёной не забыла положить.

Вдруг зазвенел звонок в квартиру.
Поля открыла дверь и соседская девочка, подала конверт-письмо со словами:
- Почтальонка, по ошибке, ваше письмо опустила в наш почтовый ящик, возьмите.

Поблагодарив девочку за письмо, она взволнованная влетела в комнату со словами:
- Вера Егоровна, я сейчас запляшу, письмо от мамы!

Они сидели за столом, пили чай с малиной и, читали письмо с родины радуясь всему на свете. «Егор собирается в Москву, в начале лета - учиться надумал», - сообщала мать радостную для дочери весть».

«Может быть, здесь с ним встретимся», - тайно подумала Поля, и продолжила читать.
«Заходила ко мне его мать, Нина Сергеевна, рассказала кое-что за сына и его планы на ближайшее будущее и тебе просила передать привет от себя и от Егора.

Она получила письмо от подруги детства, из своей деревни, откуда она родом. Пишет, что её дочка, Галина, работает в Москве на стройке и получила квартиру. Говорит, что адреса пока не знает, но обещала прислать. Тогда и будет где остановиться Егору-то.

-Ты, дочка, в каждом письме просишь подробнее писать обо всём и всех, я тебя понимаю, скучаешь, хочется знать». Поля на время отложила письмо и, добавив хозяйке горячего чаю, вновь принялась читать вслух.

«Зиму пережили благополучно и хозяйство своё сохранили, слава богу! А как без хозяйства, здесь не прожить, не в столице живём. А сегодня, дыхание весны, уже хорошо заметно и снег растаял везде, но особенного тепла ещё нет, не время, а хотелось бы, всё холода и холода, надоело. У вас, там, в столице, будет теплее, южнее живёте».

И вздохнув, Поля сочувственно пожалела маму и продолжила читать.
«Зимой к нам в посёлок, приезжали за сеном – сеновозчики из деревни «Сычи», колхоза «Заре навстречу».
-Были и знакомые люди по сенокосу. Ты с ними мало общалась и тебе не интересно это. Соньки не было, не приезжала она ни разу. Егор ходил к ней в том году, в деревню, но свиданка не состоялась - уезжала поступать, но не поступила, экзамен не сдала, - сообщала мать.

«Перед Новым годом заходила к нам Клавдия, мать Матвея - председатель колхоза направлял проверять стога сена по заливным лугам: не потравила ли поселковая скотина стога. Претензии нет оказалось. Ночевала у нас, долго разговаривали, она сомнение выразила, мол, Сонька, имеет виды на её сына, на Матвея».
За эти строки, Поля порадовалась и про себя подумала: «Отстанет, может быть, от Егора».

«Из разговора с Клавдией, матерью Матвея, я поняла, не любит она больно Соньку-то. За тебя, дочка, радуемся, всё тебе интересно, учись, столице нужны настоящие кадры. А стипендия маленькая у студентов, так и зарплата-то небольшая у рабочих, но перебиваемся, не голодаем. На питание не экономь, денег пришлём, и пиши чаще, мы всегда ждём твоих писем. Привет и пожелание здоровья Вере Егоровне».

С мыслями о Егоре шла спать, с мыслями о Егоре вставала по утрам и ночами, лёжа в постели, мечтала о встрече.

Она переносила мысли свои и своё девичье видение в посёлок.
Ей, конечно же, хотелось, чтобы Егор принадлежал только ей, но шаг на сближение, первая сделать не хотела, или не хватало смелости.

Начало лета для Полины, выдалось тёплыми и солнечными днями.

Сдав последний курсовой зачёт-экзамен, решила поехать на родину, в посёлок «Таёжный».

Ей хотелось и Веру Егоровну забрать с собой, но та от приглашения наотрез отказалась: «Отъездилась теперь уже навсегда, мне здесь спокойнее, да и к чему душу рвать, да и что-то мне не здоровится».

Из Москвы в посёлок, к родителям и … не только, поезд мчит Полю – Полюшку.…
За окном вагона скорого поезда мелькают города, посёлки, деревни, реки и мосты.
Поезд мчит студентку на родину, поезд мчит к матери-отцу, поезд мчит к Егору...

От этих дум и желанной встречи, сладостная истома разливается по венам, и сердечный ритм отбивает-стучит в висках, словно часы-ходики в ночное время.

Поезд прибывает на конечную станцию её маршрута поздно ночью, а ожидать утра и первого автобуса в направление посёлка, осталось семь часов.

Перед открытием кассы, встала ближе до кассового окошка и стала ожидать открытия, чтобы не пропустить начало продажи первых билетов.

Через некоторое время, за окошком появилась девушка и приклеила на стекло бумажку-объявление: «Билетов, в сторону посёлка «Таёжного» нет, автобус сломался».

Поля попыталась узнать, почему и что делать дальше, но девушка за окном скрылась из виду и не появилась больше.

Поля вышла на привокзальную площадь.
К ней подошёл знакомый, по школьным годам парень, из близлежащей деревни, недалеко от посёлка и предложил: «Еду в деревню «Кузнецы», довезу попутно».

Девчонка с великой радостью согласилась и прошептала: «А там семь вёрст пройду пешочком, справлюсь».

Илья, молодой парень, хотел понравиться девчонке и намекал на встречу, но Поля соврала ему, и сказала: «Извини парень, у меня в посёлке друг, может сильно обидеться и даже побить, если расскажу, и тебе первому попадёт, несмотря на то, что попутно взял подвезти».

Таким образом, молодой человек, не получив согласия на встречу, разговор перевёл на другие «рельсы» и сказал: «Вожу солярку для колхоза, для посевной».

Так, незаметно быстро, при разговорах на отвлечённые темы, без проблем и происшествии, добралась до последней колхозной деревни маршрута.

Поблагодарив парня, вышла из кабины и направилась по знакомой с детства тропинке, пешком, по заливным лугам вдоль реки.

Оглядывая родные с детства места, не сдерживала слёз. «Вот и берёза моя стоит в одиночестве и грустит без меня. Я всё помню, как прибегала к тебе загадывать своё желание. Здравствуй моя родная берёзонька! Вспоминаю и буду всегда тебя вспоминать и помнить».

Зоя Викторовна, мама Полины, постоянно вытирая фартуком слёзы радости встречи, суетилась и не сводила глаз с дочери.

Она сильно тосковала:
«Радость-то, какая сегодня, целый год не видела дочку, прямо всю душу извела в тоске за год-то!»
В полдень, сидели всей семьёй за обеденным столом, не спеша вели беседу.

Дочь посвятила родителей в свою жизнь, которую прожила вдали от родителей в течение года, на чужбине.

Ближе к вечеру зашла мать Егора, Нина Сергеевна и сказала:
- Зоя, слышала я, гостья приехала к тебе. Дай гляну-погляжу, давно не видывала, повзрослела-то как, и возмужала!  Плачем, обе, ты плачешь от счастья встречи с дочерью, а я, сына, Егора, проводила в дальнюю дорогу и тоже плачу.
В Москву поехал, будет поступать в институт. Хожу и плачу, жалко больно расставаться-то было.

-Он у меня парень смирный, никого не обидит, а у чужих-то людей не больно сладко жить, как там примут и как всё сложится? – и женщина, прервав разговор, взглянула в глаза девчонке.

- Подруга моя, по юности, письмо всё-таки прислала и московский адрес дочери, Галины, сообщила, к ней и поехал. Слава богу, на первое время остановиться место нашлось. Пишет и то, что Галина устроилась в Москве хорошо, но никак замуж не выйдет; не получается встретить парня, или хотя бы мужчину. Она у ней работящая, проворная, но вот одинокая.

- Выйдет, чего переживать-то, и её мужик мимо не пройдёт, чего за неё тревожится, - ответила Зоя.
– Да я и не тревожусь, всё равно от моей тревоги ничего не поменяется.

Такой разговор матерей, добавил тревоги и Поле: «Незамужняя женщина, а Егор-то холостой парень».
– Ну, не век вековать сыну-то под крылом матери, вот и настало время разлуки. Надо и свою жизнь устраивать, мужчина всё - таки, - сказала Зоя Викторовна и продолжила, - дай-то бог, всё хорошо сложится, пожелаем благополучия.

- Мы, матери, и наши пожелания и молитвы за детей, услышит Господь Бог и поможет нашим детям в трудные моменты их жизни.

Поля, совершенно не ожидавшая поворота событий, поперхнувшись, удалилась из-за стола. Зашла в другую комнату, в горницу и подумала: «Планы-то на лето рушатся, а так мечтала о встрече с ним, снился постоянно, а тут … снова».

- Так поступать-то теперь, как вроде бы рано ещё, в конце лета, говорят, экзамены-то начинаются, - сказала Зоя Викторовна.

- Да я и не знаю точно-то, когда начинаются, у Полины попытаем, она всё расскажет.
Мать, окликнув дочь, пригласила к столу и спросила:

– Полюшка, а ты чего ушла-то, устала в дороге?
– Извините меня, что-то голова закружилась, хотела прилечь, но сейчас всё нормально, переволновалась.
– Устала, конечно, - сказала мать.
- Обойдётся, отогреешься у матери-то родной и всё будет хорошо, - сказала соседка и проницательно поглядела на девчонку.

Глубоко вздохнув, про себя подумала: «Хороша больно девушка-то, я бы полюбила такую невестку и за выбор сына радовалась, благодарила бы судьбу», - но озвучивать слова и мысли не решилась, обратившись к Полине, спросила:

- Как там житьё-бытьё-то в столице нашей?
– Спешно и суетно живёт столица, как муравейник, растревоженный в таёжном лесу. 
-Очереди везде. Ищут, покупают, спешат, едят, толкаются, едут, движутся, - заключив, сказала Поля.

- На нашу поселковую жизнь не похожая московская жизнь. Надо к этому говорят привыкнуть, но я пока что не смогла.
Поблагодарив за беседу, Поля удалилась, со словами:
 - Извините, пойду, прилягу.

Услышанные слова соседки о сыне, растревожили психику девчонки - рушатся летние планы-надежды.

На второй день, Поля проснулась рано и лежала в постели всё ещё не могла поверить, что снова лежит в материнской пастели.

Сколько раз в течение года разлуки вспоминала она эту материнскую постель: «Как надёжно с мамой и спокойно на душе»- подумалось ей.
Но и сегодня, должно быть спокойно, «А чего волноваться, повода не вижу», - заключила она, чтобы успокоить себя и вышла из дому на берег реки.

Вдруг, захотелось бежать до берёзы, до той самой берёзы, где когда-то загадывала желание: «Что же сегодня изменилось, что скажет мне моя береза, о чём же буду расспрашивать её, или ничего, промолчит?» - шагая берегом реки по узкой стёжке-дорожке, к берёзе, размышляла девчонка.

Как много воспоминаний нахлынуло вновь при виде до боли родной местности.
«Побежать бы, помчаться бы вновь, вовсю мочь, подпрыгивая, как в детские годы, но…повзрослела.

Она сломила прутик-батожок и, помахивая им, приблизилась к берёзе.
Сердце вновь изменило свой ритм, и вспомнила, как поджидала Егора здесь, у берёзы.

«Здравствуй родная моя берёза! Вот вновь пришла к тебе на свидание ... Расскажи, как жила год без меня, а я, вспоминая, целый год тосковала по тебе!»

Но ответа пока нет.
«Так бы и стояла всю жизнь возле тебя, родная моя», -  прижавшись щекой до холодной бересты её, шептала девчонка.

Верховой ветер неуловимо проносился, легко и грациозно касаясь макушек ветвей, то просвистит, то вновь затихнет, словно пытается уловить-разгадать думы и мысли девушки.

Конец школьным годам.
Матвей, будь счастлив в жизни, будь счастлив в пути...
- Сынок, рубашку-то белую постирала, накрахмалила, погладила и запонки, любимые твои, с камушками, прицепила в манжетки. Надевай, она хороша с чёрным бостоновым костюмом-то, красиво будет, надевай-надевай сынок, всё готово!

Сегодня мать с раннего утра суетилась, собирая сына на последний звонок и выпускной бал - последний день десяти школьных лет.
- Спасибо мама, ты у меня, лучшая мама в мире. Белую рубашку надену - требование школы такое, - сказал Матвей.

Мать, не конфликтная и всё понимающая женщина и заботливая и с правильными советами и одинаково любящая и мужа Степана и сына Матвея наряжала сына на последний школьный звонок.

Нарядившись, и поцеловав мать, нарядный и статный Матвей, вышел из дому за ограду.

Мать подошла к окну и с восхищением смотрела в след уходящему от дома сыну: «Сын-то у нас, со Степаном, на зависть всей деревне получился», - с радостью думала про себя Клавдия.

Матвей оглянулся, увидав мать в оконном проёме, помахал рукой.

Мать в воздухе перекрестила сына и прошептала: «Лёгкой тебе дороги, сынок».
«Идти-то пешком и неблизко, не замарал бы костюм-то», - про себя подумала мать.

Так стояла она, у оконного проёма, прислонившись к косяку и про себя шептала: «Не далёк и срок разлуки, учиться не поступит, в армию забреют, а как дальше жить без него, изведу себя, ожидая возвращения».

Она через окно ещё раз перекрестила и прошептала: «Всё будет хорошо, сынок, твёрдой тебе поступи и пусть на твоём пути встречаются только хорошие люди».

Тихая, тёплая материнская слеза скатилась по щеке, неслышно упала на тыльную сторону ладони.

Мать стояла и всё глядела и глядела на удаляющуюся фигуру сына ...

Вечером, по возвращению Матвея домой, сидели за столом и радовались и грустили: годы учебы позади, позади 10 школьных лет, впереди большая жизнь.

Прощай детство, прощай юность: «Да здравствует большая жизнь! Кто и что ждёт впереди?

Пожелаем Матвею удачи во всём, пожелаем и то, чтобы в пути с ним шагали: «Надежда, Вера, и Любовь».

Он заслужил такого пожелания своим усиленным трудом в учёбе.

Мать, рассматривая аттестат зрелости, радовалась: не прошли десять лет впустую.
Поцеловав бумагу, передавала аттестат зрелости мужу со словами:
- Полюбуйся Степан, и порадуйся за нашего сына!
Степан, дрожащей рукой держал документ и не в силах был и слово произнести, но всё-таки шепнул:
- Спасибо тебе, сын, за учёбу, не подводишь наш русский род Ивановых!

Варины хлопоты.
После того, как Сонька сообщила Матвею о поездке в областной центр на прослушивание, исчезла из деревни, и её никто не видел.

Матвей направился в район: кое-какие документы требовалось подтвердить, и шёл по главной деревенской улице.

Оглянувшись, увидал, как Варя Дятлова догоняет, спешит к нему.

Он остановился в ожидании девчонки и спросил:
- Тебе чего, Варька, мчишься следом словно перепуганная.
– Нет, не перепуганная, спросить у тебя хочу за Соньку, куда она подевалась?
– Да что вы все ко мне пристаёте за неё, я за руку никого не вожу, у матери спрашивай!
– А я, слышала, что ты уезжаешь куда-то?

– Уезжаю, не уезжаю, кому какое дело. Не век же вековать в этой деревне, настанет время и уеду!
- А ты чего, вроде как злишься на меня?
– А мне чего на тебя злиться-то, я не ребёнок, чтобы злиться!
– Матвей, я спрошу тебя, какие виды имеет Сонька на Егора?

- Так ты у неё и спроси, чего у меня пытаешь?
– Так вы же с ней, говорят, любовь закручиваете.

- Ты откуда взяла, сорока принесла на хвосте, или как?
– Или как или никак, сорока, не сорока, а по деревне молва пошла за вас, вот и убедиться хочу, отстанет ли она от Егора.

– У неё и спроси, отстанет-не отстанет!
– Ой, Матвей, влюбилась я в него, сама не знаю, что со мной будет.
- Так вот оно что, он-то знает о тебе и твоей любви к нему, или нет?
– Не знает он ничего, в этом-то и дело, а ты посоветуй, правильно ли я сделаю, если пойду к нему в посёлок на свиданку?

- Я не провидец, откуда могу знать, что правильно, а что неправильно, у бабок-знахарок спрашивай!   Иди, я не держу, или в меня тоже влюбилась? Совета она просит, с ума спятила, что ли? У парня она совета спрашивает, иди вон, у Соньки спрашивай! Вроде голова-то у тебя всегда на месте была.

- Нет, я Соньку боюсь, она меня предупредила: «Егора не тронь!
– Ну, ты, погляди, на всех страх навела, да она скоро отсюда умотает навсегда, известной знаменитостью желает стать, артисткой, - сказал в сердцах Матвей.

– Матвей, скажи мне, только честно, ты бы влюбился в меня?
- Если влюблюсь, признаюсь, а крутить-вертеть вокруг да около, и с намёками, это не мой принцип, но и обматывать не буду.

- Матвей, погоди, не спеши, успеешь ты в свой район, скажи, как парень молодой да красивый, а может полюбить меня такой парень как Егор?

– За Егора отвечать не буду, пусть он сам слово молвит, а ты не хуже других!  У меня, конечно, опыта нет с девчонками, но ты, девчонка нормальная. 
-Мать всегда твердит: «Не в красоте счастье, а в мозгах», - а у тебя, по-моему, мозги на месте. Ладно, спешу, пристала, красота - мозги! Нет времени с тобой тут толковать.

Матвей, не сказав и прощального слова, пошел своей дорогой.

Варя смотрела ему в след и рассуждала: «Какой замечательный парень, я бы такого всю жизнь радовала и, сама радовалась». Но Матвей слышать, а тем более догадываться не мог: был уже далеко от девчонки и слов-дум её не мог предполагать, о чём мечтает Варенька.

Ему хотелось сказать ей и мнение его матери, которая постоянно хвалила Варю и ставила как образец в пример другим. И своё, настоящее, о ней мнение хотелось высказать, но юношеский максимализм не позволил произнести этих слов.

Проводив взглядом Матвея, Варя пошла по улице, вдоль деревни и встретилась с Клавдией, матерью Матвея.

- Здравствуйте, тётя Клава! А я вот, только что с Матвеем разговаривала, в район, говорит, пошёл.
– Пошёл, пошёл, надо кое-какие бумаги-документы поправить, да справку взять из колхоза, учиться поедет в Москву.

- Мы, со Степаном, горюем, жалко парня отпускать в такой большой город-столицу. Опасно говорят жить-то там, в столице-то.  Ну да ладно, жалко-не жалко, а учиться надо. Вон на днях аттестат получил, одни пятёрки в ём записаны. А ты чо тут бегаешь, с утра пораньше?

– Ой, тётя Клава, просто не знаю с чего и начать.
– Да начни с чего – нибудь, я всё пойму, голова вроде бы пока на месте, соображает.
– Я, тётя Клава, в «Таёжный» пойти собралась.
– А чо там забыла?

- Да ничего не забыла, Егора повидать хочу.
- Так вон оно что, понравился парень-то, да? Ещё бы не понравился, умница такой.
-Я по осени в посёлке была - председатель посылал стога проверить. Заночевала у Нины Сергеевны, у его матери. «Пошли, да пошли, говорит, заночуешь у нас, да посидим, погуторим вечерок-то. Шибко хорошая семья у них, культурные все. За Егора разговор тоже был, - призналась женщина.

- Мать-то говорит, что ни о ком и слышать не желает, Соньку люблю и все дела тут. Нина встревожена: «Не надо нам её, - говорит, - не нравится.
- Да кто больно родителей-то слушает, в любом случае сделают по – своему.  Давай-ка я тебе на ушко шепну. Я ведь тебя ему предлагала, конечно, не напрямую, через Нину Сергеевну, и сама беседовала тоже с ним. Мы, с Ниной, договорились, вышло хорошо, но бесполезно все разговоры, ни да, ни нет, от него не услышали, - сожалея, продолжила Клавдия.

- Я Егору, напрямую сказала: «К Варе присмотрись». Так что милая Варя – Варвара, можешь напрасно сходить, сапоги зря истреплешь. Была же ты с сеновозчиками в посёлке, ну и не поговорили?

– Нет, не поговорили, он не стал со мной разговаривать и, свиданки не предложил и не назначил.

– Я вот что тебе скажу, сходить надумала, иди, все в твоём возрасте болели и болеют этой любовью-то.  Ты не думай, что каждый женится или замуж выходит обязательно по любви. Нет, «дочка» ты моя, люди напридумывали себе любовь-то, чтобы порою грех-ошибку молодости оправдать, когда кровь-то бурлит и выхода просит.

-Чаще всего бывает, и так, сходятся по согласию, а любовь появляется уже в процессе совместной жизни и уже друг без дружки не могут обойтись - взгляды жизненные совпали.

-Главное, не выкабениваться друг перед дружкой-то и по сторонам глазами не вертеть, не шарить. Умение жить в согласие и бесконфликтно, ценнее впустую сказанного слова «любовь», - сказала простая крестьянка.

- Я когда-то слышала байку, она мне и смешной и, правильной показалась. Вот и послухай её. Бабка подзывает свою внучку и говорит ей: «Ты, не спрашивай своего молодого муженька, любит ли он тебя, а то задумается и может понять, а любить-то тебя и вовсе не за что». 

- Выбирай по себе человека-то, по симпатии, а любовь она может и позже прийти, когда поняли, уживаемся и, друг без дружки жить труднее, - сказала женщина.
- Я тебе вот что скажу: человек обязан знать-помнить: «Не твоё, не трожь!» Так что, милая моя девочка, ты уже не ребёнок и думай, соображай сама.

Так рассуждала простая русская крестьянка, стоя посреди главной улицы деревни.
– Ну, пойду я, работы по дому много, - сказала Клавдия.

Любезно попрощавшись с девчонкой, отправилась восвояси, шепча про себя: «Работ – забот полон рот, а я тут стою и рассуждаю ни о чём».

Варя-Варвара стояла с открытым ртом и взглядом провожала женщину до самой ограды и размышляла по - своему над словами Клавдий.

Как вдруг из её уст вырвалось противоречие сказанным словам женщины: «Вам хорошо рассуждать, столько лет прожили вместе, опыт, а я только начинаю свою самостоятельную жизнь, всё впереди, кто научит и подскажет что такое любовь-то…?»

Варя Дятлова и посёлок «Таёжный» - встречу ли Егора?
Резко развернувшись в сторону своего дома, Варя молниеносно решила: «Пойду на встречу с Егором: надо окончательно принять решение и поставить точку своим мукам, иначе недолго и свихнуться».

Радуясь принятым в одночасье решением, подскакивая, помчалась на ферму, к матери.

Мать там работает, дояркой, отец вместе с ней ухаживает за животными и кормит и поит.
Трудолюбивую и послушную Варю, мать с малых лет брала с собою на работу и приучила её и корову доить и, за телятами присматривать, вот и постигла навыки этой трудной работы.

Она с малых лет любила животных и говорила: «Всё смогу сделать, если потребуется и, даже, окажу первую помощь животным, пусть пока и не квалифицированную».

Родители детей приучали к самостоятельности с раннего возраста и особых методов в воспитании детей не применяли.

Большую часть времени, деревенские детишки, в тёплое время года, гуляли во дворах, присматривая за меньшими братьями-сёстрами. Выполняли и домашнюю, по силе, работу.

Могли и за животными приглядывать, а с шестилетнего возраста, знали свои обязанности и выполняли поручения родителе не хуже взрослых.

Сегодня мать освободила дочь от повседневных работ.

Варя приняла решение: «Пойду в посёлок на встречу с Егором».

Она зашла на ферму и сообщила об этом матери.

Мать разволновалась и посоветовала не делать опрометчивых поступков:
- Если ты нужна ему, то давным-давно нашёл бы повод встретиться, - советовала мать.

Дочь задумалась над словами матери, но от своего решения, пойти в посёлок, не отказалась.

Поздним вечером, Татьяна, мать Вари, вернулась домой с фермы и дочери дома не застала.

На столе лежала записка: «Ушла в «Таёжный», ты мама, не волнуйся, не переживай, всё будет хорошо, вернусь через 2-3 дня и объясню всё». Варя.

Тяжело вздохнув, мать присела на скамейку рассуждать:
«Пусть идёт, коль решила, я не запрещаю, коль не получится ничего, вернётся, только чует моё материнское сердце, сходит напрасно. Путь-дорога-то вся по тайге, лесом, да и, волков видали не раз в тех краях, опасно и тревожно мне, - сама с собой рассуждала мать.

Поразмышляв, принялась за домашние дела.

В окно постучали.

Татьяна подошла к окну и через стекло в оконной раме, ничего не могла разглядеть и спросила:
- Кто там?
- Открой, мама.

Не помня себя, мать выскочила в ограду и отворила засов.
– Мама, чего так рано закрылись-то на засов?

– Ой, Господи Боже! Вернулась, передумала?
– В избе расскажу, закрывай, отец-то дома ли?
– Нет, он остался на ферме на ночь дежурить, бригадир попросила.
– Я прошла уже вёрст десять, и никто не встретился мне навстречу. Прикинула, половину прошагала, как вижу, идёт женщина навстречу. Узнала она меня и спрашивает: «В посёлок побежала?»
- От неё и узнала, что Егора в посёлке нет - уехал в Москву учиться, и решилась вернуться обратно до дому.
– Дочка, не переживай, что ни делается, всё к лучшему и слава богу, опять дома.

– Мама, я всю дорогу думала о том, что неправильно поступаю и к себе и, к Егору. Что это за жизнь у нас будет с ним, с односторонней-то любовью. Я люблю его, а он возможно и никогда не полюбит меня и мне сделалось страшно.

-Хотя ты говорила, мама, бывает такое в жизни, потом любовь-то приходит. Вот я и размышляла, а придёт ли его любовь ко мне? И я решила сегодня: поеду учиться на ветеринара, успокоюсь, после снова вернусь в деревню и будем жить все вместе, как и сегодня живём.

– Устала ты, дочка, давай-ка в постель ложись, утро вечера мудренее, всё будет хорошо. Мой совет и прислушайся к нему. Егора выбрось из головы, он не твоя судьба, успокойся... иди, ложись спать, завтра договорим.

Егор в Москве.
С большим чемоданом в руках, Егор вышел из вагона поезда прибывшего на Казанский вокзал.

Войдя в зал ожидания, услышал голос диктора по селекторной связи: «Товарищ Лебедев Егор Владимирович, прибывший поездом, подойдите к справочному бюро, вас ожидают».

Егор остановился на центральном проходе зала, плохо соображая, кому адресовано приглашение.

Взглядом отыскал справочное бюро и подошёл к стойке, облокотившись, стал ожидать встречу.

Боковым зрением почувствовал посторонний взгляд и обернулся.

Женщина, с загадочной улыбкой, стояла и улыбалась, глядя ему в глаза.

Егор проницательно глянул на девушку, пытаясь вспомнить: «кому обязан своим присутствием здесь» - и, машинально улыбнулся.

Вначале показалось, произошла ошибка, обознался, но женщина неотрывно глядела в красивые глаза парня и молчала.

Она, то поднимала свои ресницы вверх, то водила глазами из стороны в сторону и было заметно, что привлекает к своей персоне внимание парня.

Так стояли какое-то время, оба не понимали, как вести себя дальше, затем, не выдержав, девушка спросила:
- Егор Лебедев из посёлка «Таёжного?»
- Да, Егор, а ты Галя? - и про себя подумал: «Московскую развязность приобрела за годы жизни в Москве».
– А мне именно таким тебя и обрисовали в письме, – сказала Галина, - и номер поезда точно «сфотографировали», - стараясь держаться развязнее, пролепетала девушка.

Приблизившись вплотную к парню, бесцеремонно, взяла его руку в свою ладонь, прошептала:
- Какая у тебя большая и красивая рука, настоящая, мужская: я на стройке всю жизнь работаю и цену мужским рукам знаю. У меня, наверное, от тяжёлой работы тоже рука на мужскую схожая, -  и Галя с силой сдавила его ладонь своей.

– Ну, зачем же так сразу, показывать мне женскую силу. Не нравятся, мне женщины с мужскими манерами и грубой мужской рукой. С сильными и грубыми руками должны быть мужчины, - с мягкой иронией в голосе, произнёс Егор.

– Шутка это, рабочее баловство, ради знакомства и простоты общения. Я ведь много лет живу в столице, а кокетничать, как столичные девчонки, так и не научилась, - сказала Галя.
– А этому обязательно надо учиться? - спросил, или просто продлить разговор, сказал Егор.

– Обязательно или нет, я не знаю, но кокетка из меня не получилась и не получится.  Хорошо ли это, плохо ли – у каждого свой вкус природой данный и манеры осуждать не стоит, только время зря терять.
После этих слов, Галя, подхватила под руку парня и увлекла за собой в метро.

Открыв входные двери квартиры, улыбнулась ему прямо в глаза и пригласила парня войти первым.
- Ты хозяйка, вот и входи, а я уже за тобой входить буду. Я не кот, которого первым впускают в квартиру.
- А что главным котом не хочешь быть в этой квартире?

- Засмущавшись, Егор не нашёл слов как девушке ответить, промолчал.
- Первым впускают в квартиру или в дом кота, только при новоселье, а моя квартира, обжитая давно, только тоскливо тут одной, мужчину никак не заведу, - и вздохнув легонько, сказала:
-Заходи, милости прошу, располагайся и чувствуй себя как дома.

Переступив порог квартиры, огляделся и спросил:
– Похоже, и, правда, одна живёшь?
- Одна, одна, кругом одна, сиротинушка я, пожалеть-приласкать меня некому, - и снова пытаясь кокетничать, расхохоталась.
– А говорила, кокетничать не умеешь, а получилось.

И чтобы скрасить печаль одиночества девушки, улыбнулся, обнажив белизну красивых зубов.
- Так уж принято, после дороги, в первую очередь выкупаться, расслабиться и снять дорожный перегруз, - сказала Галя и вошла в ванную комнату.

Раскрыв чемодан, Егор достал полотенце, мыло, зубную щётку и направился принять душ.
Из ванной вышла Галя и глянув в упор на гостя, сказала:
-Там всё есть, приготовила, а полотенце махровое своё положи.

Резким рывком сдернула полотенце с плеча его, и подтолкнула парня в открытую дверь ванной.

Егор, с загадкой поглядел на девушку и вошёл в ванную комнату.
Он то открывал двери, то вновь закрывал, пытаясь закрыть на щеколду.
– Не мучайся, в доме нет мужчины – хозяина, щеколда не исправная, не работает. Мойся-купайся, я стулом подопру дверь, - сказала Галя.

С не запертой на щеколду-шпингалет дверью, раздеваться было неприятно, тем не менее, разделся и встал под душ.

Повернул барашку крана с горячей водой, воды нет.
Покрутил с силой, барашка слетела с крана и, выскользнув из руки, ударилась об пол и скрылась из виду.

Оглядываясь на дверь, стал искать на полу барашку, безрезультатно.

Прикрывшись полотенцем сел на краю ванны, соображал, как поступить.

Неожиданно приоткрылась дверь и, Галя спросила:
- Так быстро помылся или что-то случилось?
Егор дёрнулся и покраснел, не находя выхода как поступить и что ответить.

– Так ещё сухой, и не намочился даже? – и Галя, без тени смущения, взглядом обвела его крепкое и красивое молодое тело.
– Да не смущайся ты так, видала голых мужчин! - чего ты как дЕвица-краса покраснел! Думаешь, мужского тела не видала… напрасно. Ну-ка, а ты, красив, и крепок...

Луч солнца, через оконный проём, целенаправленно светил в глаза. Повернувшись на жёстком диване, Егор открыл глаза.

Комната залита ярким солнечным светом и тишина.

Вспоминая события ночи, очнулся ото сна и взглядом обвёл комнату.

Приятная нега разлилась по отдохнувшему и разогретому постелью телу.

Вставать не хотелось, но и лежать было противно.

Взгляд задержал на входной двери. Он ожидал: вот кто-то войдёт и неловкое состояние само собой раствориться, или, быть может увеличится. Но дверь оставалась без движения.
- Галя, - позвал Егор.

Не услышав ответа, встал с постели и подошёл до стола.

На столе лежала записка, на записке ключи.
«Доброе утро! У меня сегодня рабочий день, сдаём объект. Приду в 16 часов. Уходить будешь, ключи забери с собой, у меня свой комплект, а эти будут твоими. Завтрак на столе». Галя.

Включил электрический чайник и заварил чай.

Перекусив, почувствовал, что какая-то не понятная телесная лёгкость соперничала и конфликтовала с неприятной реальностью: зачем и для чего скоропалительные и неудержимые сбылись желания?! ...

К этому он не был готов и, сейчас анализируя события ночи, мучился, осознавая, что попадает в зависимость Гали.

От этих мыслей на душе становилось не спокойно и как-то тревожно.

Вновь вспомнилась Сонька: красивая, лёгкая, недоступная.

Около месяца были вместе, но тронуть… или намекнуть… не хватало смелости, или боялся смять этот «бутон прекрасного цветка» с красивым именем-названием, Сонька.

Переодевшись, вышел во двор дома и наугад направился искать почту.

Перейдя улицу, упёрся прямо в крыльцо почтового отделения.

Подошёл до окна, взял телеграфный бланк, написал: «Доброго вам дня, дорогие родители. Добрался, встретили». Егор.

Вышел из зала почтового отделения связи и ощутил тоску по дому.

Постояв несколько минут в раздумье, решил: «Пройдусь пешком по Москве, и по
Арбату, отвлекусь от событий ночи, посмотрю столицу».

Прохаживаясь по Арбату, столкнулся лоб в лоб с Галей.
От удивления встречи, не мог слово вымолвить: кому рассказать, не поверят.

Галя смутилась встрече не меньше и, удивлённо подняв размазанные, неумело подкрашенные тушью брови, сказала:
- Ну, уже, совсем не ожидала встретить тебя на Арбате! Как ты тут оказался? И вплотную приблизившись, поцеловала в губы.
- Спасибо за ночь!

Егор не понял и спросил:
- За какую ночь?
– За какую, за какую, за прошедшую! Она у нас пока что первая была.

Он стоял и соображал, как и что надо отвечать в таких случаях и не мог ничего придумать, молча, смотрел на некрасивое лицо Гали.

Вдруг ему захотелось уйти и снова быть наедине с самим собой, но Галя опередила и сказала:
– Сегодня пятница, пойдём домой. Меня отпустили, по уважительной причине и теперь три дня будем вместе.

Радостная и взволнованная Галя, подхватив парня под руку, увлекла за собою в метро.

Зазвенел звонок над входной дверью квартиры.
Егор дёрнулся и голый вскочил с диван-кровати.
– Ну чего ты так пугаешься-то, я встану, - сказала Галя.

Спокойно спустившись с дивана и, прячась за занавеску, накинула халат на голое тело, подошла до двери.

До Егора донеслось: «Я не одна, вечером заходи, соберёмся, посидим, отметим приезд моего красавчика».
- Подруга моя тебя заприметила уже, - вернувшись на диван, сказала Галя, - я не пригласила войти, одна глядеть и любоваться тобой буду.

– Да что вы в самом-то деле пристали, любоваться-любоваться, я не картина, чтобы любоваться, - возразил Егор, но девушка прервала его несогласие со словами:
- Картина ты, вот как есть картина и не отказывайся! – и всё у тебя хорошо, если не сказать, отлично!
– А говорила, что кокетничать не умеешь, - снова повторил Егор.
– А это не кокетство, правду говорю, ты мне люб! Влюбилась я в тебя впервые в жизни, - и схватив его в объятия, увлекла под одеяло…

Вечером зашла Тоня-подруга и окрылённая Галя засуетилась.
Ей хотелось в первую очередь показать подруге парня и красиво сервировать стол.

Но сразу как-то не заладилось и выходило грубо и угловато: хлеб резала – куски сминала, сыр нарезала – нож соскакивал с куска.

Открывая штопором бутылку с вином, резко дёрнула штопор, бутылка выскользнула из рук и упала на пол.

Все повскакивали в помощники, но Галя сказала:
- Ша, всё в ажуре, не переживайте, разлилось немножко, ерунда!

Разлив вино в бокалы, Галя сказала:
- Егор, а тост за тобой!
– Галя, я не мастак на тосты, - и опустив глаза вниз, замолчал.

Видя его смущение, Галя взяла в руки бокал и сказала:
- С приездом! За нашу встречу в столице! Раньше не знала, но в мечтах ты был со мной, ты был моим и, я дождалась своего часа, своего счастья!

От этих слов, сказанных хозяйкой квартиры, Егора замутило и стало как-то неприятно и захотелось выйти и покинуть квартиру и это общество девушек.

Галя проявила настойчивость и, повернувшись, поцеловала его.
- Сладкие у тебя губы-то, а целоваться не умеешь, научу со временем.

Егор промолчал, но по лицу, еле заметно пробежало неудовольствие поведением
хозяйки.

Утихомирить Галю, не получалось, а быть может не хотел потерять её доступность, а возможно, присматриваясь, изучал поведение столичной девушки с поведением провинциалки.

И в этот момент вновь вспомнилась Сонька: красивая, утончённая, с осиной талией и нежными маленькими, пухленькими ручками и бойкая, но не вульгарная девчонка.

Весёлые летние вечера были с ней, есть что вспомнить. Вспомнилась её недоступность и даже показалось, что услышал её голос:
«Осторожнее со мною, красавчик, не зазнавайся! Я артисткой стану, в Москву поеду учиться!» …

После этого, то ли мимолётного видения-воспоминания, или внезапно вспыхнувшее чувство к девчонке, захотелось видеть Соньку.

Вздохнув, поднял глаза и вновь перед взором маячат эти две чужие девушки, чужие и не симпатичные лица.
– Чего грустим, чего вспоминаем, чем недовольствуемся? - с мужским напором и вызовом, глядя прямо в глаза, спросила Галя.
– Да так, дом вспомнился, - уходя от ответа, тихо произнёс Егор.
– Ой, ой, мальчику захотелось к маме! И Галя, искривившись, с загадкой улыбнулась, подмигнув, призывая подругу подсмеяться над парнем.

Егор, к своему неудовольствию, подмигивание Гали подруге, постарался не выдать, но мимо него это событие не пролетело.
Он встал из-за стола и вышел в ванную комнату.

Охладив лицо прохладной водой и, чуть успокоившись, тихо вернулся за стол и присоединился к обществу девушек.

Захмелевшая Галя ухватила парня и, повалив на диван, начала целовать. Егор уворачивался и было видно: неприятны ему лабызания девушки, но стерпел и неприязни не выказал и не выдал.

Неожиданный визит…

В дверь тихонько, но настойчиво постучали.

Подруга Гали, Тоня, сидевшая с краю на диване, поспешила открыть дверь.

В комнату, без приглашения, вошёл парень и Егора пробуравил недоброжелательным взглядом.

Остановившись посередине комнаты, вопросительно смотрел на хозяйку квартиры. Она переводила взгляды то на Егора, то на вошедшего мужчину, пытаясь найти объяснение сложившейся ситуаций.

Затем её нервы не выдержали и, хозяйка в жёсткой форме попросила мужчину удалиться из квартиры и, кривляясь, вымолвила:
- Как видишь, не ждала… сегодня я, не твоя!

Злобно покраснев, кивком головы, указала парню на входную дверь.

Мужчина, покидать квартиру не спешил и настойчиво продолжал стоять на середине комнаты.
– Может быть, объяснишь мне, что всё это значит? – с резким напором вымолвил парень.
– Костя, прекрати меня испытывать и ломать передо мною комедию.  Я не желаю сегодня перед тобой отчитываться, не тот случай! У меня настроение плохое и оправдываться перед тобой не хочу, иди к своей жене!

Она попыталась подтолкнуть гостя до дверей, но тот увернулся от неё и присел на середину дивана.
– Чего расселся-то, русских слов не понял, или не чётко объяснила!? – с нервным напряжением и настойчивостью напирала Галя.

Егор отошёл в дальний угол комнаты и в скандальном диалоге молодых участия не принимал.
– Егор, ну выгони ты отсюда этого козла! – потребовала Галя.
– Я, козёл…!?

Костя, вскочил с дивана и с силой ударил по лицу девушке и отошёл до дверей.

Отворив входную дверь, удалился.

Галя схватилась за щёку и зарыдала.

Она повалилась на диван и забилась в истерике.

Тоня, всячески старалась успокоить подругу, но та резко дёрнулась, оттолкнув подругу, истерично выкрикнула:
- Да пошли вы все отсюда и, выпучив глаза, закричала:
- Тоня, верни, я люблю его…!!

Тоня не могла сообразить, что же ей делать: или следом бежать уговаривать Костю, или успокаивать подругу. Наконец-то Галя поднялась и села: высморкалась в подол платья, протёрла красное лицо головным платком, свисавшим с плеча и, прокричала:
- Все свободны, оставьте меня одну, пошли вон…!

Тоня, приоткрыв входную дверь, обернулась и подмигнула Егору: призывая парня выйти вслед за ней.

Входная дверь захлопнулась.

Галя осталась в гордом одиночестве лежать на жестком диване.
Успокоившись, незаметно для себя заснула.

Очнулась среди ночи и лежала с закрытыми глазами, вспоминая шумный «маскарад» вечера, который сама и устроила.

Убедившись, что Егора рядом нет, встала и, зашла за занавеску отделяющую половину комнаты.

Стоявшее в углу, у окна комнаты кресло-кровать, не разобрано и парня нет. Вот этого она не ожидала и не предвидела.

Вещи, привезённые Егором с собой, были на прежнем месте:
«Вернётся, пусть даже, за вещами», - подумала Галя.

Она пыталась сообразить, куда же он мог деться среди ночи, но на ум ничего не приходило.

Галя вышла на площадку и позвонила в квартиру подруги, Тони.
На звонок, полусонная подруга отреагировала моментально и, подскочив до дверей, спросила:
- Кто там?
- Тоня, открой, это я, Галя!

Тоня заметалась по комнате.

Она не понимала, не могла сообразить сразу, как поступить.

Подскочив до спящего Егора, начала его трясти, со словами:
- Галя ломится, перейди с моей кровати вон туда до окна, на полу ложись.

Суетившаяся Тоня вновь подскочила до дверей и громко сказала:
- Ключи не найду, подожди чуток!

Она задёрнула занавеску, отделяющую лежащего на полу Егора от общей комнаты, накинув халат на голое тело, повернула ключ в замочной скважине.

Галя просто влетела в комнату и, задыхаясь от злобы, спросила:
- Егор у тебя!?
Тоня спокойным тоном ответила:
- А где же ему быть, ты выгнала всех среди ночи! Куда он пойдет?

Загадочно глянув на подругу, Галя прошла за занавеску и, встав на колени рядом с парнем, сказала:
- Ради Бога, Егор, прости, за моё поведение.

Егор открыл глаза, обвёл взглядом девушку и тихо сказал:
- Не надо извиняться передо мной, мы ничем друг другу не обязаны…

Матвей в Москве.
На железнодорожном вокзале столицы, Матвея встретила тётушка Таня. Она сестра его матери и в Москве живёт давно, к ней и приехал племянник.

Обнимая родственника, осыпала парня комплиментами и, разглядывая внешний вид его, не сдерживала эмоций и восхищалась.

– Вырос-то как, большой, да красивый парень, встретились на улице случайно, не признала бы, - в спешке повторяла взволнованная встречей тётушка.
– Так мы, тётя Таня, с вами, сколько лет не виделись?

– Да уж, немало, около 5-6 лет наберётся. Ну да ладно, пойдём, в подземку спустимся: домчимся до квартиры в электричке, а там и поговорим спокойно, в домашней обстановке.

Спустившись в метро и пройдя турникеты, Матвей, разглядывал и любовался красотой, величием и чистотой московской подземки.

– Вот здесь я и живу, - открыв входную дверь квартиры, сказала тётушка. Проходи, проходи племянничек, рада-то как твоему приезду! Матвей, переступив порог, осмотрелся и заключил: быт не деревенский, всё кругом, показалось ему, с шиком-блеском.
- Проходи, комнатку приготовила для тебя, располагайся.

И радостная и взволнованная тётушка удалилась готовить ванну.

 Комфортная ванна с горячей водой, показалась провинциалу удобной, но тоска по баньке, по-чёрному, сохранилась в душе парня.

В русской бане хорошо париться, но порою, пропитанные дымом деревянные брёвна-стены отдают едкостью, и пощипывает глаза, а здесь, говорят, «городские удобства» и глаза не щипает. А вот попариться в этих городских удобствах не пришлось, а хотелось бы после дороги похлестать тело горячим и распаренным берёзовым веничком.

Выйдя из ванной комнаты с махровым полотенцем на плечах, поблагодарил тётушку за заботу и комфорт.

Хозяйка глянула на парня со словами:
- Какой же ты красавец-то получился у моей сестрицы, ну просто залюбуешься.
-Девушка-то есть ли у тебя?

Матвей не любил этих разговоров и, уклонившись от прямого ответа, сказал:
- Девушки пока нет, учёбе мешает, - и опустив глаза, присел на мягкое кресло.

Хозяйка хлопотала у электрической плиты. Она готовила праздничный обед и про себя подумала: «Какой серьёзный-то вырос мой любимый племянничек».

День клонился к вечеру, но они сидели за столом и говорили, говорили.

Конечно, говорила и делилась воспоминаниями тётушка.

Прислушавшись к теме разговора, можно было понять и заключить … жалеет мужа и скучает по малой родине и по ушедшим молодым годам.
– Я схоронила Петеньку и сильнее затосковала по малой родине: одиночество почувствовала, а с ним труднее справиться. Жили дружно и, можно даже сказать-поверить, что любили друг дружку. Правда я выходила замуж за него без любви, и долгое время привыкала.

-Потом уже, с годами, с возрастом, постепенно менялось отношение к нему. Не скажу, что поменялось круто, но жили-поживали и понимали друг дружку. Прожили более 20 годков, срок немал.

-Он меня не обижал, да и я во всём ему старалась угодить, не перечила и, не умничала, на конфликты не выводила. Мужчина, обязан быть главой семьи и чувствовать эту обязанность, а женщина и поощрять и, сберегать это мужское начало должна.

-Авторитет мужчины делает жена в семейных взаимоотношениях, а забитый ненавистью муж-мужчина, не сделает семью счастливой. Семья, где нет единого мнения, единого стремления, ведёт к разрыву семейных устоев и долговечным брак не бывает.

-Научиться уживаться в созданной тобою семейной жизни это тоже большая и постоянная работа над собой. Помнить всё это и выполнять обязаны с молодых лет.
– А ты в Москве, чем заняться хочешь? - неожиданно перевела разговор тётушка и внимательно посмотрела в глаза племянника.
– Учиться я приехал.  С нашей округи, из посёлка «Таёжного» учится в университете девушка на педагога. Поступила даже без экзаменов, медалистка она золотая. Мы бывали в том посёлке на сенокосах, сено косили по заливным лугам для колхоза, там и видал её, она постарше меня, - ответил Матвей.
– Ты говоришь за Полину, за дочку Зои Викторовны? – спросила тётушка.
– За неё, а вы знаете их?

– А как не знать, Клавдия-сестра, мама-то твоя, писала и описывала все дела, происходящие в посёлке. Она связь поддерживает с Зоей, хвалит девушку, - сказала тётушка.

- Где учится в Москве и проживает, не знаете? – спросил племянник.
– Нет, она без подробностей писала за неё, - ответила тётушка. Мать-то твоя писала мне, что ты больно хорошо на гармошке играешь, - переменив тему разговора, сказала тётушка.

-  Да играю-пиликаю чуток, - ответил простодушно племянник…
Проснулся Матвей рано ...

Он тихо лежал на кровати и анализировал поездку, думая о дальнейшей жизни в Москве.

- Доброе утро. Как спалось-ночевалось на новом месте? - спросила доброжелательная хозяйка.
– Доброе утро, тётушка, отлично, спасибо тебе за заботу и хлопоты.

Ожидаемой радости летние каникулы Поле в посёлке, не принесли. Настроение ежедневно, в течение лета, менялось и, казалось, не будет ожиданию конца.

Легкоранимое состояние менялось в течение дня.
Чего ожидала Поля-Полина?
В глубине души была уверена, что встреча с любимым Егором, скоро должна состояться – сердцем чуяла и, неизведанное, непознанное и радовало и, мучило.

Её чаще и чаще тянуло пройтись по посёлку, чтобы украткой заглянуть хотя бы на окна его дома-избы.

Нина Сергеевна, которая могла быть ей свекровью, на глаза тоже не попадалась.
Ей, конечно же, думалось и хотелось приблизиться к роду своего обожания.

А быть может, чтобы заметили и порадовались и, произнесли, пусть даже про себя:
«Хорошая девушка живёт – поживает в нашем посёлке».

Неожиданно для себя подумала: «Сегодня бы я первая призналась в любви. Истосковалась душа по нему».

Так ли, по-другому ли, но девчонке хотелось именно этого.
Сидя у окна плацкартного вагона и, всматриваясь вдаль на мелькающие станций и полустанки, рассуждала Поля-Полина.

Поезд, стучит и стучит железными колёсами по рельсовым стыкам, отдаляя от родных мест, отдаляя от мамы.

Вот и Москва и, Поля спешит на встречу с Верой Егоровной - соскучилась за лето.
- Ну, дочка, рассказывай, как живёт-поживает объект моего обожания и, наша прекрасная глубинка.

И глаза её вспыхнули каким-то необыкновенным светом, светом закатной зари с проблесками. Заглянув в них, поймёшь – и радость воспоминании и глубокая тоска по ушедшим вдаль молодым годам.

Поля не задумываясь, ответила:
- А рассказывать-то и нечего, Вера Егоровна, за предмет Вашего обожания.Я, ведь глупенькая, стеснялась даже намёка в их адрес или спросить хотя бы что - то: всё чего-то боимся, таимся всего и вся.

-А Владимира Ивановича видела всего несколько раз за всё лето и ни разу не поговорили даже. Он сам разговоров не начинал, ну а я стеснялась первая заговорить.
-Егора в посёлке не застала - к моему приезду уехал в Москву учиться, - с волнением и ожидаемой радостью сообщала девчонка и продолжила:
- Приходила Нина Сергеевна, мать его и общались с мамой, не со мной. К концу летних каникул, потянуло в Москву, к Вам сюда.

-Наверное, привыкаю и отвыкаю от родных мест, хотя там хорошо летом. На покосе, в это лето, вновь было много новой молодёжи, и из прежних девчонок было несколько, а в основном новенькие, я не знала никого. Я на вечёрки-то редко, не ходила, и парня не заимела, - припомнила Поля.

- Правда, приставал один деревенский, но он мне не нравился, в скорости понял и не стал ухаживать за мной. А Вам, Вера Егоровна, привезла от жителей посёлка приветы и пожелания здоровья, помнят они Вас и любят.
– Спасибо тебе за привезённые мне приветы и пожелания, - сказала хозяйка и тяжело вздохнула.

- А когда ты уехала в посёлок-то, так я сильно затосковала и даже, где-то в глубине души, согласна была бы за тобой мчаться.

– Вера Егоровна, а давайте спланируем на следующий год поездку. Появимся с Вами, как снег на голову, вместе, вот радости-то будет и нам и жителям посёлка, - неожиданно придумала Поля и продолжила:
– Давайте слово дадим и будем целый год жить в ожидании этого момента.

Хозяйка задумалась над словами девчонки и, опустив голову, подошла к окну.
Она глянула в окно и еле слышно произнесла:
«А осень-то приближается, последние мгновения лета».

Телеграмма.
В дверь постучали и сразу же раздался звонок.

Вера Егоровна подошла и открыла входную дверь.
За порогом стояла разносчица телеграмм.
– Вам телеграмма, распишитесь, вот здесь, - сказала разносчица.
– Поля, подойди сюда, телеграмму тебе принесли! – обрадовалась за девчонку хозяйка.

Поля подошла до дверей, поздоровалась и, взяв протянутую ей ручку, расписалась в получение.

Вера захлопнула двери и спросила:
- От матери верно?
- От мамы, - и низко опустила глаза.
– От мамы, а чего так смутилась-то? - что-то серьёзное случилось-произошло? А ну-ка дай, прочитаю, -  неожиданно сказала женщина.

Поля стояла и неотрывно смотрела в текст телеграфного сообщения.

Вера Егоровна взяла листок и прочитала текст вслух: «Егор остановился у Галины в Москве по адресу…».
- О, да это в новостройках, знаю этот микрорайон! – съездим вдвоём, - сказала хозяйка и продолжила.
– А чего скукожилась-то вся, испугалась чего так, прямо дрожишь вся.

Поля глубоко выдохнула и произнесла:
- Страшно как-то стало, встретимся, а я ему что скажу?
– А ему и говорить ничего не надо, он сам должен сказать, что думает, и если его слова тебе будут по нраву, то и у тебя ответные найдутся.

-Вижу, вижу, дочка, влюблена ты в Егора! – с лица вся сошла. Не век же куковать одной, как и я прокуковала жизнь в одиночестве…Галя-то, кто она такая, семейная, или незамужняя, девушка? - спросила Вера.

– Не знаю я ничего за неё, мама тоже знает, сколько и я. Она через подругу детства Нины Сергеевны – матери Егора и узнала о существование той Гали. Говорила, что давно живёт в Москве и получила однокомнатную квартиру в новостройках.
- Был бы указан номер телефона, сейчас бы брякнули и всё разузнали, - сказала хозяйка и продолжила, – да ладно, спешить не надо. Время выберем, съездим, разыщем.

– Вера Егоровна, а мне как-то тревожно сделалось, - сказала Поля.
– А чего тревожиться, чему смущаться? – украдкой глянув на девчонку, спросила Вера.
– А я думаю не очень правильно, когда девчонка поедет разыскивать парня, да и Галя… Он бы вроде как, должен проявить инициативу-то сам, а то скажут, навязывается сама.

-  Да брось ты привередничать-то, вы земляки вот и повстречайтесь здесь в столице нашей, коль там, на своей родине, не смогли встретиться и решить для себя всё как надо.
На этом и прекратили дискуссию по вопросу Егора.

Поиски Егора.
- На следующей станции выходим, - сказала Вера Егоровна и ещё раз глянула на схему - карту метрополитена.
– Уже приехали? - быстро-то как.

– Нет, сойдём с электрички, а там будем добираться автобусом, метро туда ещё не подвели.

Покинув станцию метро, Вера ещё раз, для убедительности, глянула в бумажку, которую дали в справочном адресном бюро столицы и кивком головы указала направление пути-движения и автобус помчал их в новый микрорайон столицы.

Поля в этих местах Москвы была впервые и неотрывно глядела в окно.
– Выходим, приехали, - сказала хозяйка и, женщины покинули салон автобуса.
– А сейчас куда, в какую сторону двигаться? - спросила Поля, но Вера ничего не ответила и усиленно всматривалась в дома – она искала взглядом нужный номер.


Потеряв ориентир, сшибла какую-то женщину с сумками и, извиняясь, спросила нужный адресат.
– Я живу в этом доме, а вы к кому там?
– Просто трудно объяснить, так как, только имя девушки знаем, её зовут Галя.
- А что фамилию не знаете?
– Нет, не написали.
– Вы приезжие?
- Да тут, в столице, больше половину и все приезжие! – скороговоркой выдала Вера.
– Да я просто и не знаю, как вам помочь-то? - хотя меня тоже Галей зовут.
- Ну, коль так, давайте, пожалуйста, помогайте нам разобраться, так как номер дома есть, а номера квартиры нет.
– А вы откуда? – спросила девушка.
– Мы живём в Москве, а здесь, в этом микрорайоне, впервые.
А дело всё в том, что из посёлка «Таёжного» мы получили телеграмму с сообщением, что Егор Лебедев, временно, остановился в этом доме, у Гали.

- Так вы разыскиваете Егора или Галю? - спросила женщина.
-  Нам нужен Егор.
– Так бы и сказали сразу. А что вы хотите ему сообщить-то?
И когда Галя произнесла слово, сообщить-то, Поля почувствовала родное наречие и в мыслях почувствовала, что перед ними та самая Галя, которую они и разыскивают, но выражать эмоции не спешила, пока.

– Вы точно попали на Галю!
- Я Галя, которую вы разыскиваете, а связь с «Таёжным посёлком» у меня косвенная. Я там никогда не жила, а Нина Сергеевна, подруга моей мамы. Егора сейчас нет у меня и, адрес мне не оставил, обиделся вероятно…

– Тогда дайте нам адрес квартиры вашей или номер телефона, мы перезвоним.
– У меня обеденный перерыв и я спешу ...

С большой неохотой, Галя протянула листочек, вырванный из блокнотика записной книжечки и, подала Вере Егоровне.
– Прощайте, - и Галя удалилась, не пригласив земляков к себе.
Они стояли и смотрели на удаляющуюся девушку и подумали: «Неприятная особа».

Слов этих Галя слышать не могла и скрылась за углом дома.
- Поехали назад домой, завтра попробуем позвонить, - сказала Вера Егоровна и женщины покинули территорию встречи с Галей.

Егор сидел на жёстком Галином диване и вслушивался в голос диктора доносившийся из радиоприёмника, висевшего на стене, над головой.

В замочной скважине послышались щелчки от поворачиваемого ключа.

Егор встрепенулся и, встав с дивана, стоял посреди комнаты.

Открылась дверь и на пороге появилась Галя.

Она, конечно же, не ожидала видеть его сегодня в своей квартире и встрепенулась.

Не закрыв за собою входные двери, стояла и соображала, как повести себя дальше в этой ситуации.

Егор никак не проявлял себя, просто стоял на середине комнаты и наблюдал, как поведёт себя дальше хозяйка квартиры.

Бросив сумки на пол, с криком радости, бросилась обнимать парня.

Егор не сопротивлялся.

Он дал девушке полную свободу насладиться лобызаниями.

Затем Галя успокоилась и сказала:
- Ну, здравствуй, родной!

От этих её слов, парня передёрнуло, но удержался и не выдал своего настоящего душевного состояния и не произнёс и слова.

Отстранившись, Галя посмотрела проницательно ему в глаза и спросила:
- Где ты был, у тебя в Москве есть знакомые кроме меня? На что Егор сделал кивок-жест, который ей был не понятен.

Помолчав, Галя переспросила и резко дёрнулась и ещё раз спросила:
– Так есть или нет, тебя спрашиваю? - и локтем ткнула парню в живот.

Осознав свой безобразный поступок и пытаясь изобразить умилённую улыбку, спросила:
- Я тебе неприятна, ты меня не любишь? И с выраженной нервозностью села на диван и закрыв лицо красными ладошками рук, захлюпала.

Егор, смотрел на девушку и, ему вновь захотелось покинуть общество хозяйки квартиры и не возвращаться сюда.

Раздался звонок и лёгкий стук в дверь.
Егор подошёл и открыл двери.

За порогом стояла Тоня и Галя услыхала:
– Хозяйка дома?

Галя вскочила с дивана и, как ни в чём не бывало, затащила подругу в квартиру.

Тоня любезно поздоровалась с Егором и сказала:
- А тебя сегодня разыскивали женщины!

– Какие женщины, ты, что-то путаешь, девушка. Разыскивать не могут, я тут никому не известен пока, живу инкогнито!
– Значит, кому-то понадобился!

– А кому это ты быстро-то так, стал известен в Москве? - спросила хозяйка квартиры.
- Приходили две женщины и вот, оставили тебе записку в двух словах, - сказала Тоня и протянула её парню.

Егор взял записку и попытался прочесть, но Галя резко выдернула из его рук бумажку и вслух прочитала: «Позвони по номеру телефона или зайди по адресу …
- Егор, что это за фокусы мне подносишь? – жёстко прокомментировала Галя записку.
- Галя, фокусов нет и о записке и женщинах мне не известно.
Галя продолжительным взглядом смотрела ему в глаза и Егор, не выдержав злобного взгляда Гали, сказал:

- Настанет время, разберёмся и всё расставим по местам, по полочкам, как в народе говорят.
Галя не смогла осмыслить слова парня и, комкая записку, швырнула её в пепельницу, стоявшую на столе.

В дверь постучали.

Приоткрыв, Галя резким движением захлопнула двери назад и, прислонившись щекой до дверей, несколько секунд обдумывала, как поступить.

Затем легонько приоткрыв двери, прошмыгнула в коридор и до Егора донеслось: «Я тебе сказала, иди к своей жене и ко мне никогда не приходи, у меня есть парень, молодой, красивый и не женатый.

-Я влюбилась и, ты мне не нужен, иди к жене своей любимой!

В коридоре раздался звучный шлепок и послышался крик Гали.

Егор выскочил в коридор и увидал спешно удаляющегося мужика.

Галя, ухватившись за щёку, причитала и называла Костю козлом.

Зайдя в комнату, повалилась на диван со словами: «За что он так меня…».

Егор и Тоня ничего не предпринимали. Они молчали и, сочувственно смотрели на девушку, соображая, как и чем успокоить её.

Егору вновь захотелось покинуть Галино помещение-квартиру. Прихватив смятую записку из пепельницы, и сунув её в карман, лёгкими шагами, не привлекая внимания, удалился из комнаты.

Пробежал по маршевым ступенькам лестничной клетки вниз, очутился во дворе дома. Оглянувшись, убедился, не гонятся, и успокоился, рассуждая: «В родительской семье не видел и не слышал со стороны матери истерик и скандальных сцен». 

Мать, Нина Сергеевна, умело находила общий язык и с мужем и сыном и с соседями и друзьями-товарищами: лад и мир существовали наравне со всеми обитателями дома. А эта московская квартира и живущая в ней провинциалка, и напрягала и мешала нормально жить и сосредоточиться в новом месте и с новыми обитателями…

Заболела Вера Егоровна …
Поутру, Поля встала рано, приготовила очередную порцию лекарственного препарата и подошла к постели Веры Егоровны, со словами:
- Доброе утро, как поспали, принимаем сегодня новое назначение врача и всё будет хорошо.
- Полюшка, задёрни оконную занавеску, яркое солнце в глаза, да и головные боли мучают, смотреть не могу на свет, - еле слышно прошептала Вера Егоровна.

Поля быстрыми шагами подошла до окна и легонько задёрнула штору.

Глянув на лежащую в постели хозяйку, сказала:
– Теперь легче будет Вам, солнышко-то и в самом деле яркое и заглядывает к нам в окошко, вроде как хочет подглядеть за Вашим самочувствием.

- Спасибо тебе, Полюшка, родная ты мне, ухаживаешь за мной и заботишься.
– Ну что Вы, это я должна благодарить Вас за всё, поправляйтесь быстрее. Я вот чай приготовлю сейчас, вместе пить будем, как всегда делали, только в булочную сбегаю и куплю чего-нибудь к чаю.  Вам что купить?

– Купи сдобных сухариков с изюмом, буду в чай с малиновым вареньем макать, они хороши - размокают быстро.

Поля легко повернулась и юркнула в коридор.

Вера Егоровна лежала и благодарила судьбу и Господа Бога, пославшего ей девушку.

Поля с лёгкость пробежалась по лестничным маршам и оказалась на выходе.

Открывая тяжёлую, с пружиной, входную дверь подъезда, не смогла справиться с нею:
дверь скользнула по руке и, ударив по щиколотке, защемила ногу.

От боли, девушка присела в проёме не закрывшейся двери и попыталась высвободить застрявшую ногу готовая расплакаться.


Опустив глаза ощупывала ногу и не почувствовала, в какой момент нога высвободилась от зажима.

Приподнимаясь, почувствовала сильную мужскую руку, помогающую подняться с земли.
Не глядя на мужчину принялась растирать ушибленное место на ноге и секунду соображала свой промах на выходе, оглядывая дверь и дверной проём.

Повернувшись, увидала молодого человека, смотревшего на неё с пристрастием. Он стоял совсем рядом и неотрывно, в упор, глядел на девушку.

Вначале, не придала никакого значения, но уже через секунду её сознание пробила «молния» и отняла, казалось, речь.

Парень повернул голову в сторону девчонки и тоже «заволновался.
- Больно? – спросил молодой человек.
 – А Вы как думаете? – со слезами на глазах ответила девчонка и резко, но проникновенно глянула парню прямо в глаза. И в этот момент глаза их встретились.
– Здравствуй, Егор! –вырвались самопроизвольно слова девушки и голос её задрожал.

Она не могла поверить в чудо-видение готовая расплакаться от неожиданности встречи, ощущая жутковатость от того, что вот-вот, именно сейчас, земля провалится, он вновь исчезнет и теперь уже навсегда.

Выйдя из оцепенения и уняв дрожь, приблизилась до парня и, взяв его сильную руку в свою ладонь, заглянула в его голубизну глаз. И всё повторилось, как и несколько лет тому назад в посёлке.

Вспомнился и момент, когда Егор вернулся в морской форме, после окончания службы и как шёл по тропинке посёлка, а она стояла за занавесью своего окна в доме – избе и любовалась. Статный и необыкновенно привлекательный, тогда-то и влюбилась, по-настоящему, в моряка Тихоокеанского флота.
Ну, а встреча у берёзы?? ...Так это было в детские годы.

Тогда ещё не наступило время для настоящей любви, рано, да и её скромность не позволила развиться той любви.
Винила ли она прожитое без него время, Соньку?

Скажу точно, нет, не винила, но думать, думала о нём постоянно, ожидая настоящую встречу с любимым.

Неизвестно, как бы сложилась её дальнейшая жизнь, свяжи себя с Егором в те юные годы, а сейчас, сегодня, сию минуту, уже ничего не страшит: «Я готова на всё», - в один миг пронеслось в её голове …

За несколько секунд времени у подъезда, пронеслись эти мысли-воспоминания о былом периоде её жизни и Поля снова, с пристрастием, заглянула в глубину любимых с детства глаз и поняла: «Теперь не отпустит и никому не отдаст его».

Он пожимал маленькую и податливую руку девушки и радовался встрече.

Его прикосновения, его близость, ощущались ею, как-то по-особенному сегодня.

Поля боялась одного, чтобы Егор не исчез из её вида вновь, не исчез из её жизни.

Неожиданно девушка вспомнила, что направлялась за булочками в булочную для
утреннего чая.

Сказав об этом парню, предложила вместе пробежаться за покупкой.

Не отпуская её руки из своей крепкой мужской ладони, улыбаясь друг другу, побежали.

Поля щебетала, рассказывала свои впечатления последних дней и даже вспомнила сон-явь, но рассказывать его на бегу не стала: «Настанет время, расскажу».

За время учёбы и жизни в Москве, претенденты были, но не впустила в сердце никого. Ей удалось убедить себя: «Если не Егор, не будет никого».

И Поля ждала.

Размышляя о своём будущем, приходила к мысли: если не он – не впущу никого в своё сердце и пусть даже повторю жизнь Веры Егоровны.

Тайны её были только с ней и даже, Вера Егоровна, и та не могла догадываться о тайнах девушки.

Поля верила в тайны и считала: «Тайна сохраняется только в том случае, пока о ней знаю я одна, а поделюсь с подружкой, завтра весь мир будет о ней знать. Смогла же
Вера Егоровна тайну жизни сохранять и сохранила без судов-пересудов на протяжении всей жизни. А рассказала «дочке», так пора настала и время пришло».

Возвращаясь с покупками из булочной, Поля радовалась как школьница встрече и предчувствовала восхищение Веры Егоровны земляком.

Подойдя до входной двери, открыла замок своим ключом и жестом пригласила войти Егора.

Войдя в квартиру, Егор, остановился у порога и услышал:
- Полюшка, доченька, ты пришла?
– Я, Вера Егоровна, - ответила девчонка и продолжила, -  извините, я задержалась чуток, обстоятельства.
– А куда нам спешить-то, лежи и лежи себе на здоровье. А что за обстоятельства? – думаю всё в порядке, ничего серьёзного?

Егор сел в прихожей на табуретку, предложенную Полей.

Поля прошла на кухню, выложила покупки и вошла в комнату к хозяйке со словами:
– У нас гость!!
– Гость?? Приглашай гостя и угощай его, коли он гость!

Через не прикрытую дверь комнаты, Поля жестом пригласила парня пройти к ней в комнату.

Егор шёл, стараясь как можно мягко ступать босыми ногами по ковровой дорожке.

Войдя, остановился напротив кровати, на которой лежала хозяйка.
– Здравствуйте, Вера Егоровна! – негромко, с радостным волнением произнёс парень.
– Здравствуйте, молодой человек! – ответила хозяйка и с пристрастием заглянула парню в глаза.
- Полюшка, родная моя, Полюшка, да это верно и есть Егор Лебедев!?! – вскрикнула Вера Егоровна и плечи её неудержимо затрусились.

Не дожидаясь ответа, вскрикнула:
– Он, конечно же, он! Я бы тебя из тысячи молодых людей узнала - как капля воды отец! - Подойди ближе, сядь со мною рядышком, а я буду держаться за твою руку, и, смотреть на тебя.

Он машинально обвёл взглядом интерьер комнаты, и приблизившись до стула, присел.

Посмотрел на Полю и, тронув руку лежащей в постели женщины, повторил:
- Здравствуйте, уважаемая Вера Егоровна.  Рад видеть Вас и нашему знакомству.
- С приездом в столицу, молодой человек, - не отводя проникновенного взгляда, сказала хозяйка квартиры.
- Давно ли в столице?

На её вопрос не смог сразу ответить и удивился этому сам:
«Что это за тормоз со мною, словно под гипнозом нахожусь?!»  . . .

Он и не предполагал, что вызовет такой интерес к своей «персоне» и мучительно искал слово, с чего начать разговор с женщиной.

Поля, заметила его смущение, подошла и напомнила парню, что Вера Егоровна землячка и тоже проживала в нашем «Таёжном посёлке», но это было давно.
– Значит мы земляки с Вами, - наконец-то произнёс парень первую фразу.

После этих слов, плечи хозяйки вновь затрусились, и она заплакала и еле слышно вымолвила:
- Земляки мы… и не только... И не отрывая проникновенного взгляда от парня, подумала: «А ведь этот красавец мог быть моим сыном» . . .

Егор, конечно же, не мог и догадываться о воспоминаниях и мыслях женщины и тоже, как и она неотрывно глядел в глаза хозяйки квартиры.

То ли для того чтобы на всю жизнь запомнить взгляд, то ли что-то передалось ему с импульсами страдающей женщины, всю жизнь любившей его отца, но слов подобрать не мог.

Особенно последние её слова… и не только, смутили парня, и он не понимал, как дальше вести себя, что говорить.

Подошла Поля с мензуркой в руке и предложила хозяйке успокоительные капели.

Проглотив лекарство, женщина продолжала неотрывно глядеть в глаза парня.

Поля жестом пригласила Егора пересесть к ней за стол, подальше от кровати больной и страдающей женщины, сказала:
- Переволновалась сильно Вера Егоровна при виде тебя.

Егор смотрел на девушку и не мог понять, в чём его вина.
– Поля, - еле слышно прошептал Егор, - поясни, почему такая реакция у больной на меня?
– Егор, извини, не сейчас об этом, - и перевела взгляд на хозяйку.
– Я поясню тебе, но не сейчас, пожалуйста, не задавай мне никаких вопросов по этому поводу, потерпи. Мне нужно посоветоваться и заручиться её согласием.

Каким таким согласием, Егору было не понятно.
-  У неё тайна есть. Я дала слово, что буду хранить тайну такой срок, на который укажет Вера Егоровна. Поверь мне, в этой тайне нет ничего криминального. А пока, не задавай вопросов относительно этого разговора.

Егор согласился, но от насторожённости и беспокойства освободиться не смог.

Поля встала со стула и, мягко ступая босыми ногами по ковровой дорожке, подошла до кровати больной и прислушалась. . . Успокоительные капли сделали своё дело.

По уважительной и независимой от меня причине, я отсутствовал в этих краях довольно длительное время и связи с Полей-Полиной не поддерживал.

Вернувшись в те края, первым делом решил навестить эту замечательную девушку и поговорить с Верой Егоровной, которая оставила исключительно приятное воспоминание от общения.

Подходя к подъезду их дома, увидал многочисленную толпу людей.

Полю узнал сразу, остальных видел впервые. Рядом с ней стоял приятной внешности мужчина и двое ребятишек крутились возле них, поодаль.

Мужчина, в одной руке держал хозяйственную сумку, в другой роскошный букет полевых ромашек.

Издалека было заметно - собрались в дорогу.
- Здравствуйте, - сказал я, - куда путь держим?
- Здравствуйте! Долгое время отсутствовали, думала, не встретимся никогда больше, - сказала Поля. Спасибо, что отыскали нас. Много событий в жизни произошло, приобщайтесь к нашей компании.

- Для начала давайте знакомиться, и Егор протянул мне руку для знакомства. А вот наши близнецы-сорванцы Иван и Вера: на днях по три годика исполнилось им, - и ребятишки, подбежав, прижались к ногам матери.
– А это, наши земляки - артисты эстрады София и Матвей Ивановы - в Москве с ними вновь повстречались.

Точёный стан Софии и вся её внешность говорили о том, что мимо неё пройти, не обратив внимания, нельзя: Господь Бог наградил её красотой и вполне соответствовал внешнему виду Матвея.

Матвей протянул руку для пожатия. Сдержанно улыбаясь, радовался каждому слову в свой адрес, а «неистовая Сонька артистка» - София, не владея собою, снова поспешила с объятиями.
- А ваши где же наследники?? – неожиданно спросил я, обращаясь к Матвею.
- Бабушка взяла на себя роль воспитателя. Мы-то редко дома бываем, разъезжаем с концертами, - ответил Матвей и продолжил, - их у нас тоже двое, и тоже близнецы.

- Рад с вами познакомиться, - сказал я и протянул Матвею визитную карточку журналиста с номером телефона.
- Считайте, что в скором времени повстречаемся, конечно, если вы не против, а я напишу статью о вас и вашем становление на московских подмостках эстрады, созвонимся.

Выдержав паузу, Поля обратилась ко мне со словами:
- Едем на кладбище, к Вере Егоровне, помянуть, сегодня дата её смерти, приглашаем и Вас.

Егор кивнул в мою сторону со словами:
- Тогда в путь.

Семейная пара вызывала у меня положительные эмоции и, я согласился.
И вот мы сидим у могилы женщины, которая для Полины сыграла большую и важную в жизни роль.

Я, осматривая территорию кладбища, заключаю, -  место, выбранное для вечного поселения Веры Егоровны, на возвышенности и ухожено. С небольшого, мраморного
памятника смотрят добрые глаза женщины: «Здесь, вечное поселение дорогого для нас человека - Веры Егоровны Горностаевой».

Поля протёрла фотографию на памятнике и попросила мужа поставить на могилу стеклянную вазу с огромным букетом полевых ромашек, которые Егор, вместе со всей своей семьёй, специально ездили в подмосковные луга собирать для Веры Егоровны.

Вера Егоровна, в своё время, не получила такого букета цветов полевых ромашек при жизни от любимого и не исполненную роль отца, исполнил сын его, и пусть даже с большой запоздалостью…!

Помянув и попрощавшись с «хозяйкой могилы», Полина предложила поехать к ним на квартиру и в домашней обстановке побеседовать и вспомнить жизнь и прожитые годы.

В квартире ходили осторожно, разговаривали полушёпотом, словно боялись кого-то потревожить.

София не отходила от Полины и постоянно делала ей комплименты, на что Матвей только одобрительно улыбался и кивая головой, подбадривал жену.

Без суеты, без лишних слов, собрали на стол и тихо, порою перешёптываясь, расселись.

На столе, в пиалах, стояла кутья (отваренный рис с изюмом и мёдом), и румяные пирожки с ягодами и фруктами испечённые золотыми руками теперь уже здесь новой хозяйкой.

В бокалы разлит малиновый компот – любимое лакомство бывшей хозяйки этой квартиры.

Помолчав, Полина сказала:
- Вином или водкой, поминать хозяйку не будем - не пьющей была Вера Егоровна и даже не выпивающей, не будем омрачать её память. Кончина Веры Егоровны собрала земляков за этим поминальным столом - почтим её память, - еле слышно прошептала Полина.

- Я посвящу вас, мои друзья, в события жизни этой удивительной для меня женщины.
И Поля кое-что рассказала присутствующим о появление в Москве и хозяйки и своё.
- Меня, Вера Егоровна, приняла как дочь родную и до последних минут её жизни жили с ней как мать и дочь. В жизни любого человека есть тайные моменты жизни, те, о которых всем знать не полагается. Такие тайны были и Веры Егоровны.

-Некоторые моменты тайной истории жизни поведала только мне, а я обещала хранить и выполню. Людям не полагается знать всего о жизни другого человека - должно быть чувство меры и тайна человека должна остаться с ним. Так, по крайней мере, считала хозяйка, и я, как её наследница, выполню её пожелание, - и подумав, добавила.

- На мой вопрос, - а было ли у Вас чувство одиночества? – всегда отвечала, - нет, не испытывала, жила любимой работой и этому радовалась. Замуж никто не позвал, - говаривала она. Так всю жизнь и любила с молодых лет до глубокой старости одного единственного человека и в сердце своё больше никого не впустила и детей не родила и никого не воспитала на свою старость.

- Мне, показалось, что Вера Егоровна в лице Егора увидела свою юность и … не только и ушла в вечность счастливая и одухотворённая, во сне, ночью.

-Она и при жизни никому не доставила огорчения и обиды и со всеми была добра и ласкова. Этого повествования достаточно для присутствующих, а остальное, сохраню в себе и прошу не задавать никаких вопросов на эту тему.

Помолчав, Полина еле слышно прошептала:
- В оставленном ею документе, говорится: «Всё движимое и недвижимое завещаю Полине Павловне Лебедевой».
- Почтим память, посидим молча.

Послесловие.
Получив диплом, Полине предложили работу в университете.
Егор работает на стройке прорабом и продолжает учиться в строительном институте.
Варя-Варвара Дятлова, получила диплом ветеринара, вернулась из города в родную деревню «Сычи» с мужем, тоже ветеринаром.
Николаша, избранный на колхозном собрание председателем колхоза «Заре навстречу», воспитывают с Майей двух сыновей. . .  жизнь продолжается.
2016год.