Послушай дорогая

- Представь, дорогая, другую жизнь!
  Наш уютный дом расположен на склоне горы. Утопая в зелени фруктовых деревьев, он заметен ослепительной белизной гладких стен и яркими бликами панорамных окон. Его лёгкое исполнение кажется зависшим над прохладным бассейном с прозрачной голубой водой обрамленной нежно-розовым мрамором. Отраженные от воды лучи утреннего солнца играют на стенах, передовая им перламутровый загар, ложащийся на них калейдоскопическим узором. Гора, на которой стоит наше жилище, ступнями уходит в глубокое, чистое, синее море, светящееся серебром аквамарина под лучами молодого, утреннего солнца. Окутывающий нас средиземноморский воздух температурно не ощутим, его пропитывает нектар сада, пряности кипарисов и хвои старого горного леса. Вдалеке виднеются обнаженные скалы, формирующие чашу нашего убежища, подчёркивающие цену жизни в ней, придавая атмосфере внутреннего пространства безопасную, уверенную камерность. Скалы обрамляет пушок хвойного леса. Слышно утреннее пение птиц.
  Проснувшись, я иду к морю и проплывают в нем как-то и для чего-то некоторое расстояние, наверное, это - полезно. Ты готовишь завтрак из фруктов, и мы, расположившись на террасе, откупориваем бутылочку белого игристого Ламбруско и приступаем. Вино нежным соломенным телом наполняет тонкие бокалы и играет мелкими пузырьками на его стенках скапливая пузырьки в очереди, словно автомобили перед блокпостом. Оно пропускает их на поверхность вместе с солнечными бликами, отраженными от ребер бокала, удостоверившись в их толерантности и непригодности для дальнейшего нахождению внутри себя. Приятно запивать сочную фруктовую сладость легким, бодрящим нектаром, слегка откидываясь, для полноты ощущений, на спинку ротангового стула.
  Ты идешь в бассейн. Погрузившись, зависаешь в нем словно в невесомости, собирая поцелуи солнечных лучей. Ультрофиолет. Ультрофиолет повсюду, он добавляет в жизнь чистоту, он ее стерилизует и дезенфицирует, он придает ей космичности.
Оставшись на террасе, я, покуривая трубку, разбираю новости. Как плохо живут люди в мире который нам уже собой не угрожает, сколько горя, бед и нищеты в нем. В том мире от которого нас защищают эти горы, который от нас отделен этим морем. Сколько войн, взрывов и убийств там, но этого мира здесь нет, и никогда он сюда не придёт, потому что за нами могучие горы, а перед нами очищающее лазурное море, гарантирующее своим спокойствием, своей размеренной рябью наше забвение злого мира.
  На обед мы, пожалуй, овощи с рыбой, да, именно, с рыбой на углях и плотное золотистое вино. Пьем лозу на обед! Запиваем ею морепродукты. Все для здоровья, все ради удовольствия, все сбалансировано как море, все питательно как средиземноморский воздух. Все ради вкуса, ради неги, ради состояния.
Отобедав, сон, да, сон. Нежный и лёгкий послеобеденный сон в тени террасы. Засыпать, видя перед собой море отражающее вертикально вверх полуденные лучи зрелого солнца, словно отдающее лишнее с чувством достоинства и достатка, и..., тишина...
  Пробуждение легкое, от ветерка. Проснувшись, можно упасть в бассейн, упасть плашмя, упасть не целясь, упасть ради полного пробуждения, и никакой головной боли, погрузить темя в нежную прохладу и зависнуть в воде. Воспарить над жизнью! Смотреть в голубое небо, не слышать ни шелеста листьев, ни пения птиц, ни дуновения летнего ветерка, смотреть любуясь его космической чистотой и глубиной, и провисеть в нем не считая минуты.
  Постаревшее за день огромное солнце алым шаром уже тушит себя морем.
  Я, разложив мангал, покуриваю трубку и, потягивая прохладное пиво, читаю новости. В том мире, в мире без нас, война. Опять кого-то взорвали, опять взяли заложников, опять погибшие и раненые, инфляция. Инфляция всего, инфляция совести, инфляция жалости, инфляция ответственности, инфляция морали. Револьвация подлости, револьвация хамства, револьвация жестокости, револьвация цинизма. Да ну их эти новости! Ведь, у нас есть горы, у нас есть море, у нас есть сад и дом с бассейном.
  Приготовлено на костре мясо. Каким еще должен быть ужин? Кусочек, глоточек; кусочек, глоточек; еще кусочек и еще глоточек, до полного насыщения вкусом, калориями, днем.
  Отходя ко сну, на огромной кровати с прохладными шелковыми простынями, можно поразмыслить о том, чем займемся осенью, где проведем зиму, наши средства неиссякаемы, они сделали нас свободными, они сделали нас счастливыми. Можно поехать в Вечный город и бродить по его улочкам, бродить по его галереям и музеям. Завтракать, обедать и ужинать в его уютных кафе. Рассуждать об его гениальных сокровищах, способных удивить своей мощью, своей содержательностью, своей грацией, своим изяществом. Можно отправиться вслед за весной и находится в весеннем состоянии круглый год, перемещаясь по миру и переезжая из полушария в полушарие, оставляя за собой осенние ветры, дожди, не подпуская к себе зимние вьюги и морозы, чтобы через полгода весной опять вернуться сюда.
  Какая прекрасная у нас жизнь, правда, дорогая? Тебе не страшно? Представь. С каждым днем остаток нашей жизни короче и короче, как расстаться со всем этим, как представить себе, что ты этого лишишься? Ты потеряешь навсегда этот уютный дом, этот бассейн, наш серебристый автомобиль. Ты не увидишь больше этих гор, это море с пересоленной водой, ты перестанешь весной задыхаться от запаха магнолий, летом ты не будешь слепнуть от солнечных лучей, отраженных от ртутной поверхности бассейна. Возможно кто-то из нас останется один…, и он не сможет радоваться всему этому, как рады этому сейчас мы? Как страшно нам жить, как страшно жить в этой красивой сказке, осознавая, что тебя становится изо дня в день все меньше и меньше, а это все останется, останется без тебя. Как страшно жить понимая, что все это еще сможет доставлять радость и наслаждение, но всем этим ты уже не сможешь воспользоваться, не сможешь этим воспользоваться и не сможешь все это взять с собой. Сложно себе представить небытие, сложно представить – меня нет, невозможно представить - я не существую, легче себе внушить - я ушел и все оставил. Как жалко расставаться с вещами! Как страшно жить в нашем раю! Ведь, правда, дорогая?
  Поэтому ничего из этого нам не надо, мы живем в маленькой квартирке в богом проклятом городишке, у нас уже практически закончились деньги и поступления не предвидятся. Наша однообразная и бесформенная пища нам уже достаточно надоела и, весьма приелась, ее разнообразить мы не сможем. За окном ухает канонада и от нее звенят стекла в раме. Невозможно выйти в город чтобы не встретить машину с надписью груз «двести». Мы не посещаем музеи, театры. Нам не по карману кафе и уже заканчивается кофе. Маленькая, сороковатная лампочка пытается осветить наше убогое жилище и только пачкает своими желтым лучами воздух, которым мы дышим.
  Наше будущее зависит не от нас. У нас война, и она никого не выпускает. Она утопила нас в своем липком состоянии, и уже нет сил грести наверх. Мы не боимся смерти, так как нам уже нечего терять, так как нам ничего не хочется брать с собой, из нашего, разукрашенного долбоящиком, мира, в путешествие. Поэтому мы бодры и смелы. Мы не боимся смерти и радуемся нашему сиюминутному «благополучию», мы не смотрим прожитым дням в спину, нам не жалко расставаться с вещами, нам лучше путешествовать налегке...