Арбат. Воспоминания художника. Часть 1. Глава 3

     Предыдущая глава: http://www.proza.ru/2017/12/12/2376

          Польша.
в Польшу на Запорожце. Пани Мария. Работа на Маршалковской. На границе перед Иракской войной. Николай и Сергей – под самоваром. Мисс Польша. Кафе для военных пенсионеров.


     Тем временем Арбат стал притягивать не только возрастающее количество советских людей, но и иностранцев, в том числе – художников. На популярной улице царила настоящая демократия. Мы совершенно дружески относились к коллегам со всех концов планеты. Помогали им освоиться, показывали, где можно приобрести материалы для графики и живописи. Мы с интересом наблюдали, какой манерой письма владели немцы, индийцы, японцы… Перенимали у них некоторые отдельные элементы. Но приезжие перенимали от нас гораздо больше! Арбат стал настоящей доступной и совершенно бесплатной Академией изобразительного искусства.
     В свою очередь некоторые из Арбатских художников тоже стали появляться за границей, которая с начала перестройки стала более распахнутой. Воспитанные в советской атмосфере, арбатские художники за рамки общепринятых правил поведения там не выпадали, но из местной специфики – частенько.
                ***
      В Польшу я попал по приглашению, случайно познакомившись на Арбате с жительницей Варшавы пани Ксенией. Её сестра, пани Мария, была художником с многолетним стажем. Они имели русские корни, давно затерявшиеся в истории. Пани Ксения интриговала тем, что её сестра очень востребована как автор многих живописных картин.  Но больше всего меня, конечно, влекло желание раздвинуть горизонты путешествий. Не помню ни одной поездки, ни одного похода, где я бы не приобрёл массу новых впечатлений. А это – само по себе – источник вдохновения, новых картин, стихов и рассказов.
     Ехать пришлось на старом «Запорожце», своём первом авто. Сейчас мало кто поверит, что мой «конь» побывал в западной Европе четыре раза. Но у меня ведь выбора не было! С собой приходилось возить, как говорится, «всё своё», а это – этюдник, раскладные стулья, холст, картон, бумага, карандаши, кисти, зонт, а также прочие мелочи, т.е. всё для рисования и живописи художника-передвижника.
     Добравшись до сестёр по указанному в переписке адресу, я был принят по высшему разряду. Несмотря на то, что младшая сестра была давно на пенсии, а другая – на десять лет старше, их квартира представляла собой идеальный порядок, а кухня – кладезь шедевров кулинарии! Пани Мария писала изумительные работы в стиле «наив», где небо голубое, деревья – сплошь зелёные, цветы – яркие… Полутонов она не признавала. Картины, несмотря на кажущуюся простоту, имели неповторимые композиции и притягивали своего зрителя чистотой замысла и возможностью отдохнуть около них от проблем современности в атмосфере покоя.
     Работы пани Марии раскупались ещё до того, как она начинала их писать. На второй день моего пребывания в Варшаве к творческим сёстрам прибыл мужчина из Норвегии. Он приехал на машине, но это был практически – дом на колёсах. Пробыл с нами два дня. За это время тщательно упаковал купленные картины. Интересно было то, что торга не было вообще. Пани Мария называла цену, покупатель молча выкладывал указанную сумму. Чувствовалось, что качество работ и их стоимость были исключительно на совести художника!
                ***
     Мне хотелось попробовать себя в рисунках на улице города. Пани Ксения любезно проводила меня к художникам на Иерусалимских аллеях. Я поприветствовал коллег. Они ответили в диапазоне от дружбы до безразличия. И только невесть откуда взявшийся негр, который тоже оказался художником, возненавидел меня люто. Был он огромным. Мастерство его рисунка на порядок отставало от его диких нравов. Развязной походкой, сморканием в рукав и громкими репликами он резко выделялся среди множества окружающих людей.  Местных уличных портретистов он подчёркнуто уважал. Зато всей своей сущностью решил отыграться на мне. Не было случая, чтобы он пропустил мою сдачу работы клиенту. Его физиономия при этом принимала такие страшные, брезгливые выражения, что люди старались уйти как можно скорее, неважно – с портретом или без.
Пришлось принимать контрмеры.  Ещё в начале рисования портрета я предупреждал свою модель о том, что позже подойдёт чёрный парень, который никак не может научиться рисовать и страшно сокрушается от своей бездарности. Тогда, после театра с мимикой негра, люди утешали беднягу и показывали на мои рекламы:
- Учись, - мол, - пока есть возможность!      
     Мало - помалу инциденты с незадачливым конкурентом сошли на нет, а потом и мы с ним и вовсе перестали замечать друг друга.
                ***
      Так прошёл месяц. До конца визы оставалось ещё два. Но тут вмешалась политика. Разразился конфликт. По одну сторону линии напряжённости были Штаты и Евросоюз, по другую - Ирак. Польша участвовала на стороне коалиции двумя кораблями медицинского обеспечения. По всем каналам радио и ТВ было передано, что после полуночи 15-го января по Ираку, если тот не примет условия США (в первую очередь - освобождение Кувейта), может быть нанесён удар. Война может начаться сразу после полуночи, или через день, или - когда заблагорассудится – как решит коалиция. В этот вечер я лежал у себя в комнате и слушал русское радио по приёмнику, предусмотрительно взятому с собой в поездку. Оно тоже повторило ультиматум Америки Ираку. И мне вдруг представилось: если начнётся война, то её граница снова ляжет по Бугу. И я окажусь на вражеской территории. Понятно, что вряд ли меня приняли бы за опасного агента Кремля. Скорее всего, мог бы и работать, как обычно. Но наступало пиковое время. И быть отрезанным от своих - такого я допустить не мог!
     До полуночи оставалось меньше трёх часов. А до границы – 200 километров! Да из Варшавы выбраться – полчаса, не меньше! Таких экстренных сборов у меня никогда не было, и надеюсь, что больше не будет. Я зашёл к сёстрам и спокойно сказал, что дома появились дела, и что я вернусь через несколько дней. Далее в несколько приёмов перенёс вещи из комнаты в машину. Двигатель был уже заведён. А потом я развил такую скорость, что мой и без того ревущий «Запорожец», который польские друзья называли не иначе как «Земста БрежнЕва» (месть Брежнева, с ударением на второе Е) мчал по притихшим городам и сёлам с невероятным воем танковой колонны. Я сам буквально оглох в салоне. Представляю, каково было вне его! На улицах почти не было транспорта и людей, как обычно. Мне повезло: за весь бросок не встретилось ни одной машины жандармерии (дорожной полиции)!
      С разгона я не сразу узнал границу: невероятно, но там не было ни единой машины! Не было ни одного пограничника, не было ни одного таможенника! Была без пяти минут полночь. Я помчался к помещению пограничников и стал колотить в дверь. Сразу же выскочили несколько человек. Они могли бы проверить машину за пару минут и поставить нужные отметки в паспорте. Но моё неожиданное вторжение и страх, который они испытали от моего внезапного появления, простить не могли. Стражи границы периодически поглядывали на часы. Началась дотошная проверка паспорта, салона и багажника. Спросили про деньги. Узнав, что у меня есть злотые, сообщили о том, что именно их вывозить нельзя. Но выход предложили такой: нужно сдать польскую валюту там же, на границе, и забрать её на обратном пути в любое время. Каждый месяц за хранение будут сниматься довольно большие проценты. Сразу скажу, что специально ехать в Польшу за валютой времени не было. А когда через год я снова поехал в Австрию и на польской границе спросил про злотые, оказалось, что почти все они ушли в оплату за свою собственную сохранность. Польша есть Польша.
     Так или иначе, но проверка машины и оформление злотых заканчивались. Война не начиналась. Пришлось польским пограничникам и таможенникам отпускать меня на мост через Буг. Там последняя проверка талона-пропуска и я пересекаю белую линию – середину моста! – дома! Какими родными мне казались белорусские ребята – служба границы! Легко было представить, что испытывали наши военные в 45-м, возвращаясь на Родину.
     Война началась, когда я уже был дома. По радио передавали масштабы бомбардировок и их последствий. Комок подступил к горлу. Бессилие и злость душили. Как будто чувствовал, что будет с Ираком и президентом -  Саддамом Хусейном…
                ***
     Сергей и Николай поехали в Польшу на машине по туристической визе. Гены далёких предков-первопроходцев настойчиво беспокоили их творческую любознательность. Они знали, что в Варшаве есть места, где художники рисуют портреты туристам так же, как и на Арбате. Найти такие места было не сложно: обычно они неподалеку от основных городских потоков. Первым встретился круговой подземный переход под перекрёстком улицы Маршалковской и Иерусалимских аллей. В пиковые часы там работало до десяти художников. Бросалось в глаза то, что у них были строгие расценки на портреты. Никакой гибкости в ценах не предполагалось. А ведь по статистике не все заказчики портретов были одинаковы в выборе. И если, например, растолковать человеку, что портрет может быть поясным, погрудным, в полный рост, а при этом ещё в цвете или однотонным, большим или маленьким, графическим или на холсте - маслом, то вариантов набежит много. Поэтому Сергей и Николай написали для людей просто: «Портрет за 10 – 30 минут». Всё остальное объясняли на имеющихся образцах, лежащих тут же, на этюдниках. И польский народ потянулся к русским художникам!
     Местные же специалисты подземных портретов молча терпели эту дисгармонию, спесиво поджав губы. Но их надменные лица день ото дня становились всё темнее и темнее. Они начали о чём-то шептаться. Наконец произошёл общий взрыв их терпения, и они всем коллективом решительно подошли к Арбатским. По крикам и жестам было понятно: у Сергея и Николая должны быть выставлены такие же твёрдые цены, как и у них. Объяснять им про маркетинговые ходы и про пользу для заказчиков было делом бесполезным. Польские кулаки попробовали было подтвердить силу польского слова, но были встречены достойно, после чего стороны заняли прежние позиции. Полякам стало понятно: на этом фронте победа им не светит. И не мудрено: русский дух прошёл хорошую закалку на Арбате!
     Каково же было удивление, когда через несколько дней "пшеки" подземелья стали менять свои ценники, ориентируясь на русские аналоги. И работа у них сразу же закипела не хуже, чем у Сергея с Николаем! Но дружелюбнее от этого поляки не стали. И учиться у наших ребят мастерству тоже отказались, несмотря на предложение. А учиться у наших было чему! Арбат, как я уже говорил, к этому времени занимал первую позицию в мире на улицах, площадях, на аллеях парков, на свадьбах и корпоративных мероприятиях – по разнообразию техники рисунка, по качеству и скорости! Польских художников мучило отставание, но гордость и независимость были для них куда дороже!
     Добило их то, что немного погодя в Сергея влюбилась хозяйка центрального кафе «Под самоваром», первая дама на всю округу, а Николай вообще ушёл жить к «Мисс Польше»! Это казалось невероятным! Ведь оба к тому времени знали по-польски не более тридцати слов!
     На самом деле всё объяснялось просто. В Варшаве процветало агенство "Мисс Полония". В его штате числилось порядка 2000 блистательных девушек Польши, которые регулярно участвовали в конкурсах красоты, представляли товары внутренних и зарубежных фирм ( от цветов до автомобилей ) и постоянно совершенствовали модельный бизнес. Одна из таких девушек случайно попала под живописную руку Николая и принесла свой рисованный портрет в центральный офис агенства. И тут началось! Те из девушек, которые были более-менее свободны, немедленно посетили центр города и приобрели себе такие же прекрасные портреты. Не осталась в стороне и сама "Мисс Польша". Она приехала к сдвоенному супермаркету "Wars" и "Sawa", имена которых вместе составляли "Варшава", нашла там ставшего известным художника и договорилась с ним о портрете. Но как только Николай взялся за работу, публика вокруг него и модели стала собираться с невероятной скоростью. Передние ряды под давлением задних стала сжимать круг, угрожая работе. Стало понятно, что рисовать в таких условиях будет всё сложнее и сложнее. Тогда-то первая красавица Польши и предложила закончить портрет у неё дома. С тем они и уехали, покинув разочарованных ценителей Красоты и Таланта.
     "Мисс Польша" жила в довольно просторной квартире. И как-то неудобно стало рисовать простой карандашный портрет в таких апартаментах. Николай предложил, а девушка тут же согласилась - перейти на классический портрет холст-масло. А это - время и время...
                ***
     В Варшаве есть столовая довольно высокого уровня обслуживания – для отслуживших офицеров. По внешнему виду и внутреннему убранству она больше походила на хороший ресторан. Николай, старший лейтенант запаса, решил проверить, как в этом заведении отнесутся к советским представителям Вооружённых Сил. Понятно, что в случае отказа обслуживать его по льготному тарифу, он был готов рассчитаться по полной. Разложив на подносе понравившиеся блюда, он двигался в небольшой очереди к кассе, где сидела миловидная особа средних лет. Наверняка она знала всех или почти всех посетителей своей столовой, потому что никаких вопросов посетителям не задавала. Но стоило Николаю подойти и поздороваться, как она, вежливо ответив на приветствие, попросила показать документ офицера запаса. Николай вытащил зелёную книжку. Кассирша аж привстала!
- Что это? – спросила она.
     Видно было, что таких документов здесь ещё не бывало.
- Это военный билет советского офицера запаса, - ответил Николай, - мы же в одном военном блоке – Варшавском! 
     Наступила тишина. С разных сторон подошли несколько человек, стараясь разобраться в ситуации.
- Пани Моника, - заговорил пожилой мужчина, - я – полковник запаса Высоцкий, со всей ответственностью могу сказать, что мы с ними – действительно союзники! И советские офицеры запаса должны пользоваться здесь, у нас, такими же правами, как и мы.
      Большинство подошедших поддержали его кивками и одобрительными возгласами. Кассирша чуть задумалась, потом тряхнула кудрями, улыбнулась и рассчитала Николая по обычному прейскуранту офицера запаса.
      Поляки наперебой приглашали Николая за свои столы. Но тут подошёл полковник, взял поднос Николая и отнёс его за свой стол. Они познакомились.
- Прошу Вас, пан Николай, - сказал полковник, показывая на удобное место за своим столом.   
- Ну какой из меня пан? – возразил художник, - называйте меня просто – товарищ!
     Обстановка в столовой была вполне дружеской, а кухня – изысканной. Разговоры с полковником и другими соседями по столу были приятными и касались всего, кроме службы. Через несколько минут художник чувствовал себя уютно, как в любимом кафе «Арба» на Арбате. Закончившие обедать перед выходом из столовой желали приятного аппетита всем, а Николаю – персонально. А если он вежливо приподнимался, то подходили пожать руку.
      Забегая вперёд, скажу, что уже на следующий год, когда Варшавский договор распался и Польша стала плавно дрейфовать в НАТО, кассирша обслужила Николая при первом посещении столовой по-прежнему, но предупредила, что ему лучше обедать в другом месте. И дала несколько адресов.
- Иначе у меня могут быть неприятности, - виновато улыбаясь, сказала она.

        Следующая глава: http://www.proza.ru/2018/02/07/2207