Возраст кошки

    Сын  позвонил по мобильнику и спросил извиняющимся голосом:

    -  Мама, можно я дома немного поживу, на квартире инцидент получился…
    - Какой, инцидент? Со Стасом поссорились? – испугалась Ольга. Артем снимал квартиру с другом Стасом около двух лет. Раза три ребята меняли место жительства, но обычно без особых проблем.
    - Да ты не пугайся, всё хорошо! Уже разрулили. Соседке надоело слушать музыку…  Бабулька  принципиальная оказалась. Ничего не поделаешь, тяжелое военное детство!..
    - А где Стас? – забеспокоилась Ольга.
    - В Питер укатил. Как ты думаешь, папа будет не против, если я приеду?..
    - Почему папа будет против? Это твой дом. Живи, сколько хочешь! Ключи у тебя остались? Приезжай, я сейчас на работе.
    - А папа дома? – помолчав, спросил Артем.
    - Дома, у него отгул. А что? – кашлянула Ольга. – Если хочешь, я ему позвоню, скажу, что ты приедешь. Позвонить?
    - Нет, не надо, я так просто спросил… - Ольга все-таки позвонила Николаю.  «Угу, - согласился  он и уточнил:  - Надолго?..».

    Когда Ольга пришла с работы, Артема еще не было. Быстро прибралась в маленькой комнатке, где ничего не поменялось за два года. Тот же компьютерный стол с крутящимся серым стулом, сломанная гитара в углу, на низком шкафу под слоем пыли  - модели, сделанные из бумаги, шлем викинга, самолет и танк. Десятка два-три книжек на полке, среди них любимая – «Маленький принц» Экзюпери и тут же в пыли – Лисенок. Эту игрушку Ольга подарила ему в десять лет, когда он болел и читал «Маленького принца».  Лисенок был величиной с палец, но сделан натурально, как живой, огнисто-рыжий, пушистый, с умной мордочкой и блестящими бусинками глаз. Артем любил эту игрушку, считал своим талисманом. Раньше Лис всегда сидел около монитора. «Ну что, и ты стал не нужен, бедняга!» - вздохнула Ольга. Вымыла Лисенка в раковине с шампунем и положила сушиться на теплую батарею. На край дивана аккуратной стопкой положила свежее постельное белье и полотенце.


     Артем приехал вечером, около восьми, похудевший, сутулый, с большим  чемоданом, рюкзаком и спортивной сумкой. Обросшая темная щетина, длинные волосы, за-бранные в хвост, делали его старше лет на пять.  Чмокнул ее в щеку, колючим, как еж, ртом.  Холодно, как чужой, поздоровался с отцом и быстро нырнул в свою комнату. Даже ужинать не стал, сказал, что перекусил в забегаловке.
 Вот уже две недели сын жил дома. Ел, спал и сидел за компьютером, стараясь не встречаться с отцом. Иногда уходил вечером. Изредка бренчал на гитаре, когда никого не было дома.  Такой образ жизни страшно раздражал Ольгу.  Но помня  большой скандал, из-за которого Артем ушел жить на съемную квартиру,  Ольга решила поговорить с ним в отсутствие мужа.

 
    Большую часть своей жизни Ольга отработала специалистом в центре соцзащиты населения. Оттуда вышла на северную пенсию в позапрошлом году, но продолжала работать. Пенсия была не совсем маленькая, но уверенности в завтрашнем дне не было. Хотя жили они с мужем вполне прилично, квартира, машина, дача. У Николая хорошая работа в инженерном бюро. Только это у Николая, а не у нее! «Вдруг сыну нужна будет квартира, буду копить, - решила она. - Деньги еще никому не помешали». Однако весной на работе стали «закручивать гайки», за минутку опоздания – ей   влепили выговор, как девчонке, придирались к отчетам. Обстановка становилась невыносимой, было ясно, что ее вынуждают уйти. Часто после работы Ольга приходила выжатая как лимон, плакала. Чтобы уснуть, пила снотворное. Но по утрам привычно утешала себя: «Надо потерпеть и поработать еще, пока молодая».


     «Молодая?!» -  спрашивала она себя, оценивающе глядя в зеркало. Стройная, волосы русые длинные, убраны в хвост, пышная челка, морщинки только у больших карих глаз, немного усталых, но ярких. «Все еще симпатичная женщина, не старуха…», - соглашалось  зеркало.  Муж видел, как тяжело ей  на работе, но молчал, тоже соглашался. «Хоть бы раз сказал, просто так, для сочувствия: «Хватит мучиться,  сиди дома! - иногда с обидой думала она. - Не дождешься!..»


    Ольга вышла замуж за Николая не то, чтобы по большой любви. Приехала из деревни, окончила медучилище, работала медсестрой в областной больнице, поступила на заочку в университет. Было уже 24 года, пора думать о замужестве.  На свадьбе у подружки познакомилась с Николаем. Не она выбирала, он – выбрал молодую симпатичную медсестру, с мягким женским характером, начал ухаживать, сделал предложение. Был он тверд и решителен, как настоящий мужчина, правда, суховат и расчетлив, иногда до скупости. Поэтому Ольга поначалу его  немного боялась и стеснялась, не чувствуя больших чувств, сомневалась, стоит ли выходить за него замуж, но уже хотелось семью и детей. А Николай был настойчив и надежен, как стена. Сначала жили в общежитии, когда родилась дочка Наталья, дали еще одну комнату. Время закрутилось, завертелось, перестройка, кризис, бесконечная борьба за выживание, в которой  главное – заработать денег и прокормиться.
Поэтому за Артемом Ольга собралась в роддом через семь лет. Когда они купили квартиру, выплатили ипотеку и вроде зажили более обеспечено, но слишком размеренно,  скучно и однообразно. Рождению сына Николай был рад, но эта радость быстро потускнела. Пока Артем был маленьким, он им особенно не интересовался, а когда подрос, стал раздражать слишком живым несносным характером, и мальчишка побаивался его, старался держаться подальше.


     Трудно сказать, любил ли вообще кого-нибудь Николай, кроме своей машины, охоты, рыбалки и компании друзей. К членам семейства всегда относился подчеркнуто сдержанно, считал семью своего рода собственностью, которая обязательно должна быть в  жизни каждого состоявшегося человека, а отношения в семье - ритуалом. И Ольга привыкла быть частью этого ритуала. Сначала что-то бунтовало внутри, Ольга чувствовала себя обделенной любовью и лаской, но когда родился Артем, это чувство ушло: всю свою душевную энергию она стала отдавать воспитанию сына. Артем рос любознательным мальчишкой с живым воображением. Они вместе читали детские книжки, смотрели мультики. Мама была ему ближе, чем грубый и строгий отец.


     Разговор Ольги с сыном получился странный и испугал ее.  Ольга привыкла, чтобы все в жизни было ясно, разложено по полочкам.  Пыталась объяснить, что так, как он живет, бодрствуя ночи напролет, вцепившись в компьютер, а днем спит и непонятно что делает, – это ненормально.  «Непонятно, как ты зарабатываешь деньги?! Всё это несерьезно, Тема,  нужно получать образование, заводить семью, нужно жить, как все… У тебя девушка есть?», - спросила она.


     Артем засмеялся, качая головой: «Зачем мне девушка, если я сам себя содержать еще не могу?!» И дальше не слушал,  мгновенно разбивая все ее аргументы:  «Почему, как все? Как все я жить не хочу и не буду! Вот вы с отцом всю жизнь прожили, как все, работая от звонка до звонка, что вы кроме этого видели и имеете?!  Жизнь дается раз, надо пробовать свои силы. Для этого нужно много узнать, увидеть, и сейчас это стало доступнее: есть интернет, можно поездить, посмотреть мир. Понимаешь, образование – это не главное, мама! И с образованием можно работать дворником! Главное  - личность, цель, сила воли и характер!».


    Таковы были основные аргументы, а остальные - невысказанные, сопровождались усмешкой и молчанием, лукавыми искорками в глубине больших карих глаз, от которых Ольге становилось очень неспокойно.  Бог весть, куда забирался он мыслями, какие выводы делал и куда стремился. Ольга интуитивно чувствовала, что он говорит не всё, ей становилось тревожно. Она боялась, как боится любая мать за своего ребенка, пусть взрослого, который уходит далеко-далеко. Уже не догнать!.. И в то же время чувствовала, что в том, что он говорит, есть горькая доля правды, которую она инстинктивно не хочет знать. «Что мы, действительно, видели, работая от звонка до звонка?! Много ли знаем о мире, в котором живем? А жизнь-то почти прожили...».


     Мальчишка, которому двадцать, уже умнее ее!  И он - другой!.. Почему? Это новое поколение, не связанное моралью, в которой воспитывали нас. Оно не помнит дедушку Ленина, войну, эпоху дефицита, едва коснулось разрухи и перестройки и не хочет покорно «вязнуть» в болоте бесконечного кризиса.  Наверное, это вечный конфликт отцов и детей, - мельком подумала она. - Хотя с отцом Артем не спорит, они просто демонстративно не замечают друг друга. Между ними стена!.. Николай по-прежнему презирает Артема за то, что он бросил учебу в престижном вузе, считает избалованным Ольгой лентяем. А сын помнит тяжелую отцовскую пощечину, из-за которой ушел из дома. «Отец никогда его не поймет, - безнадежно подумала Ольга. – Он привык к тому, что он глава семейства, и все должны слушался его беспрекословно. «Если на дачу копать морковку, значит, на дачу копать морковку. Я так сказал», - в этом весь Николай, прямолинейный и решительный. Даже  если дождь, снег, ураган и землетрясение, морковка ждать не может!..


      Ольга после странных разговоров с Артемом не могла уснуть даже со снотворным. К тому же был конец марта. По ночам, собирались у окна под деревом и дико, истошно кричали коты, устраивая концерт для Муськи из соседней квартиры. Громко, неистово, казалось, от страсти взлетят, вышибут стекло и раздерут ее на клочки. «К-шш!..» - опять не вытерпел сосед и выплеснул ведро воды из окна. Помогало, но ненадолго…

     На работу Ольга поднималась с трудом, болела голова. Сын, однажды утром увидев, как она вяло и тупо бренчит ложечкой в чашке с только что сваренным кофе, сказал:
    - Не работай больше, мама! Хватит! Тебе что денег не хватает? Хочешь, я буду давать тебе каждый месяц по десятке? Только не работай! Ты угробишь себя! «Сын заметил, а муж молчит», - грустно подумала Ольга и кивнула:  «Доработаю до лета - и уйду…».


     Чтобы как-то развеяться, Ольга после работы поехала на день рождения к Антонине Александровне,  дачной соседке, которая жила в пятнадцати минутах езды на автобусе от ее работы. Купила цветы, торт и села на автобус.
Бабушка Тоня пригласила свое семейство в воскресенье, и сейчас  ждала только Ольгу. На звонок она приветливо открыла дверь. У ног терлась маленькая черно-белая кошка, проводившая Ольгу к столу, когда она разделась в прихожей. Ольга села в кресло, разглядывая салатики,  большую вазу с виноградом и яблоками. Рядом с вазой стояла бутылка коньяка и рябиновая настойка. Баба Тоня пила только ягодные настойки и водку.


     Кошка льнула к ногам, прыгнула на колени и довольная, что ее гладят, спокойно смотрела на Ольгу ярко-зелеными с черной обводкой «египетскими» глазами. –  Гладенькая! Сама черная,  лапки в белых носочках, глаза в черной «челке», воротничок белый. Сколько ей? – с любопытством спросила Ольга.
    - Да старая уже, двадцатый годок пошел, помирать пора. Кошки так много редко живут. Она так-то  неприветливая, с характером, а тебя, видишь, сразу приняла, на колени залезла, - объяснила Антонина Александровна.
    - Надо же?! – искренне удивилась Ольга. – Я думала молоденькая! Куколка! Не подумаешь, что старушка. И размером с большого котенка!..
    - А что ей сделается?! Живет наша Тигра Львовна как у Христа за пазухой, ест да спит, еще не всякое есть, нос воротит, - ворчала хозяйка. – Только мерзнуть в последнее время стала, ночью за пазуху лезет, ближе к сердцу, не пустишь, сердится. Ждет, когда спать пойду. Раз пустила, привыкла, теперь отучить не могу. И похудела не в себя…
    - Тигра Львовна?! – засмеялась Ольга. – Вот это кличка!
    - Да ребята ее так обозвали, за двадцать лет все внуки перетискали и правнук. А она этого не любит, кого царапнет, кого куснет, самостоятельная. Если не приставать, сама придет, на колени ляжет. Да, кошки – не люди, сколько лет по морде не определишь. Я ее в пятьдесят три  взяла, теперь семьдесят с лишком, помирать обеим пора. Я скрючилась, сморщилась, давление, сердце болит, а она всё царица! – засмеялась Антонина Александровна. – Да ты пей чай, Оля, не стесняйся, сейчас пирожка еще нарежу! – она шустро сбегала на кухню, принесла круглый с творогом пирожок. – Ты ведь у меня еще не бывала! Всё только обещаешь, что приедешь.
    - Да, кошки не люди, - согласилась Ольга. И мельком подумала: так и мне пятьдесят два! Значит, жить осталось в среднем  «возраст кошки», а потом…   Эта мысль кольну-ла остро, как иголка.

 
      Антонина Александровна налила еще чашечку крепкого свежего чая, подвинула вазочку с клубничным вареньем, салат, задала обычные вопросы:
     - Как Николай? Артем жениться не собирается? Недавно видела его, собаку выгуливал, здоровается, улыбается. Приятный парень, общительный. У Натальи-то с мужем как дела? – про старшую дочку спросила, которая жила в другом городе.
     - Как дела!..- усмехнулась Ольга. – Вот пришла на ваш праздник - и всё смела! Что на столе было… Наталья - отрезанный ломоть. Общаемся по скайпу, у нее всё хорошо. А про домашних – говорить не хочется. Устала!
- Так ты же с работы! Что зашла, не поленилась, спасибо! Давай еще рюмочку на-лью.
    - Не надо! Меня и с двух развезло, - отмахнулась Ольга. Но Антонина Александровна аккуратно плеснула в маленькую коньячную рюмочку. - Вы-то как живете? – спросила Ольга.
    - Разморило, потому что голодная была, - не сразу ответила бабушка Тоня.  - А мои-то…  Аннушка, наконец-то, со своим расписаться собралась. Алька ребенка ждет. Дочь кредит взяла. Дом достраивает. А сын… - она перешла на шепот, - вон за стенкой!.. Когда здоровье потерял, нога отсохла, за ум взялся, курить бросил, не пьет. Дружок помер два месяца назад от пьянства, сердце не выдержало, теперь не с кем.  Сам в инвалидной коляске, бутылку-то  принести некому…  - Дальше Ольга слушала ее шепот вполуха, разморило, гладила  кошку и наслаждалась приятным ощущением  расслабленности.



     Антонину Александровну, соседку по даче, она знала  с «полвозраста» кошки и считала человеком незаурядным. Мало кто из знакомых Ольги  стремился делать добро близким и ближним с кристальной чистотой помыслов, любовью к людям и открытостью. Будучи некрещеной, она в глубине души несла христианскую мораль в первозданном виде, и никогда ничего не делала против совести.  За десять лет, что трудились они на даче бок о бок, конечно, случались между ними ссоры (дом был на две половины), но пустые и легкие, которые быстро забывались. Друг на друга зла не держали.
    Антонина Александровна, в свое время «позвала» Ольгу в соседки, когда умер хозяин второй половины. Тогда она была крепкая, статная, трудилась, не разгибая спины. Сколько земли было перекопано и перетаскано на жалкий дачный клочок ведрами да тележками за всю ее жизнь – не счесть. Наступала весна, и снова болото чавкало на половине грядок, размытых весенними водами, и как по волшебству «таяла» вместе со снегом земля.  Бабушка Тоня не тужила,  поднимала и «пушила» свои грядочки вновь и вновь.

 
    Эти «дачных» полдома были ее родовым гнездом. Мать Антонины тоже не разгибала спины над грядками всю жизнь, картошку сажали,  корову держали в тяжелые времена. Отец траву косил не меряно. Все к труду были приучены, и семья в достатке жила.


     Еще два-три года назад казалось Ольге, что энергии в Антонине Александровне на десятерых. Вставала ни свет, ни заря, ехала целый час на автобусе - из городской квартиры в центре на дачу  за реку,  за рабочим поселком. В восемь утра уже ходила длинноногим журавлем в резиновых сапогах по грядкам, одним глазом (другой плохо видел) высматривая сорняки. Грядочки у нее всегда были чистенькие, пышные, с изумрудной рассадой и под ягодными кустами ни травинки,  не то, что у Ольги – всё затянуто сорняками. Даже сосенки и те, хотя ходили они в лес выкапывали вместе года три назад, у нее - высокие стройные красавицы в пушистых иголках, обсыпанные шишками, вершинок не достать,  а у Ольги – три жалких однобоких недоросля вдоль дощатых мосточков. Как тут не вспомнить  поговорку: «Земля, как тарелка, сколько положишь в нее, столько  возьмешь», - мысленно улыбнулась Ольга. Муж Николай Ольге помогал редко, разве что картошку посадить, окучить и собрать вместе с Артемом. Николая больше привлекала охота и рыбалка, Артема  – музыка. А она любила копаться в земле и сажать цветы.


     Жизнь Антонину Александровну не тешила. Погиб муж при пожаре на судне, когда ей было чуть за сорок. Осталась вдовой с двумя детьми. Вторую судьбу не высмотрела, хотя сватались – статная, крепкая, работящая, в руках всё горит. Одна детей поднимала и не жаловалась.

 
     Дочка замуж вышла, сын женился, внуки пошли, старшая любимая внучка правнука в двадцать лет родила. Бабушка Тоня дачными урожаями со всеми делилась. Рюкзаками весом по полтора ведра волокла картошку с морковкой на автобус. Ягоду морошку спозаранку по болотцам промышляла.  В первые «полвозраста кошки» сын ездил помогать, забор чинил, половицы менял, внучки налетами за ягодами, грибами приезжали. Ко всему Антонина Александровна до семидесяти лет работала в больнице бухгалтером по хозяйственной части, поэтому на даче все доски и клубничины на грядках были сосчитаны, и к делу, и просто так для интереса.  От душевной доброты баба Тоня деньги в чулке никогда не держала, всему подрастающему поколению в долги давала бессрочные: на учебу, на машину, турпоездки и ремонты.


     В те же за сорок дочка овдовела, но ее судьбу повторять не стала. Дети выросли, на танцульки забегала, мужика нашла. На своей даче большущий дом заворотила.
     А сын с женой и дочкой жил вместе с Антониной Александровной в одной квартире. Две комнаты у них, одна - у нее. Конечно, могла «родоначальница» снохе лишний раз недовольство высказать,  но где не гладко было, притерлись, притерпелись. Не ссорились, холодильники раздельные были. Правда, однажды семья сына дала крен.
     Жена загуляла. Через пару недель пришла, покаялась: «Примите обратно!» Внучка еще небольшая была. «Как без матери? – рассудила свекровь. -  Прими уж, раз покаялась...» Сын послушался, принял, но расколотая чашка не склеилась. Вместе жили, она - от вялости (куда пойдешь?), он – от безысходности. И потихоньку начал пить. Тяжело промеж них стало даже дочке. Выросла и тайком  в Москву сбежала - искать судьбу. Родила ребенка, суженый в отцы годится. «И чего девчонке в голову взбрело за старого замуж?..» – до сих пор искренне гадала Антонина Александровна. А понять не могла.


     Потихоньку сын спился и стал калекой, ноги отказали. О том, как сердце болит, баба Тоня  плакалась только подушке, а прилюдно ругала его, бестолкового. И сохла от горя, тело и ноги худые как у подростка стали. «Штаны узкие наденет, платочек белый на голове, куртка рабочая, как на пугале, болтается, так и шагает по даче день-деньской!.. – улыбнулась своим мыслям Ольга.  – На подъем легкая, плечи крепкие, на солнце золоти-сто румянились щеки с морщинками у голубых глаз и рта».

     - Ты чего чай-то не пьешь, улыбаешься, о чем задумалась? – спросила Антонина Александровна.
     -Думаю, что вы уже семян накупили мешок! Хвастайте! – засмеялась Ольга. Баба Тоня, довольная, живо полезла в антресоль «за мешком».


      «Хорошо, что она есть, жалко, что быстро начала стареть. А может не быстро? Пятьдесят три плюс возраст кошки… Что будет, если такие люди, уйдут? – с тревогой подумала Ольга. - Зарастет земля сорняками… Сорняками среди людей, когда уйдет это золотое  двужильное поколение…».

     Сидели славно. Антонина Александровна всегда от души угощала. Ольга от выпитого коньяка опьянела, голову на ладонь положила и пошутила: - Щас спою!..
- Спой и я с тобой! – засмеялась баба Тоня. - Как Артем-то дома не ссорится с отцом? –Знала, что вопрос  неприятен Ольге, но не утерпела.
     - Да нет,  они, как чужие, молчат, видеть друг друга не хотят! – махнула рукой Ольга и тяжело вздохнула. – Бывает, домой с работы идти не хочется!..
     - Пройдет! – уверенно сказала Антонина Александровна. – Маленький он еще и глупый!
     - Да какой маленький?! Через месяц двадцать один год, детина под два метра. Смотрю снизу вверх! Да еще учить норовит…  Ты, мама, ничего не понимаешь, не так живешь, не то делаешь, на пенсию пора. Учит как слепого котенка! 
     - На пенсию пора?! Так и сказал?! Да ты еще молодая и ладная! Вон сосед Юрка глазами стреляет в твою сторону, готов прыгнуть, как мартовский кот через огород. Того и гляди замяукает вместе с бродячими горлопанами!.. Это твой Николай, дурак, не замечает, а я-то всё вижу! – возмутилась баба Тоня.  – Ну и Тема, ну и сказал матери!.. Учит как котенка?! А ты не обращай внимания, Оля! Они все, молодые, брыкаются! – уверенно сказала Антонина Александровна. – Ты главное – перетерпи это! Перетерпи!..
     - Ой, Антонина Александровна, терпела бы, да не получается! Всю ночь напролет за компьютером сидит. Под утро засыпает. С работы прихожу: ел?! Нет, забыл… Оторваться не может. Не работает, но деньги есть, непонятно с чего. Иногда уходит и приходит под утро… Я привыкла, чтобы всё по полочкам было. А он!.. Поступил – учебу бросил! Говорит, преподают туфту. Устарело всё! Только как же без образования?
     - Да, в народе говорят: без бумажки ты букашка, - задумчиво согласилась Антонина Александровна. – У нас все три девки образование получили, работали и за учебу платили, только Санька внук не выучился из-за лени, да и работа тяжелая у него… А надо было перетерпеть, - покачала головой баба Тоня.
     - Артем, когда вернулся, говорил, недели две поживу, денег заработаю и опять на квартиру. Я сказала: «Зачем? Живи, это твой дом. От добра добра не ищут». Промолчал, вроде согласился, а дальше что – не знаю что!.. Всё сердце изболелось. Боюсь я за него. Бог знает, что у него в голове! Что я ни говорю, отрицает. И вы знаете, иногда я с ним согласна! Он говорит вполне здравые мысли, которые мы просто не можем допустить в свою привычную  жизнь… - Ольга не договорила, глянула: баба Тоня слушает, но не понимает ее, и перевела разговор. Показала глазами на висевшую на стене вышитую крестиком Богородицу с младенцем в красивой раме: -  Сами вышивали?..
     - Сама! Ты же знаешь, я без дела сидеть не могу, а что зимой делать, когда дачи нет?!  Вот и ковыряю иголкой, все глаза испортила, а увлекает - страсть!..
     - Здорово, как живая!.. Ну ладно, Антонина Александровна, загружаю я вас тут  проблемами. А у вас своя - в соседней комнате сидит... Пойду я, скоро восемь!..  Еще раз с днем рождения, спасибо за угощения и дай вам Бог здоровья!
Бабушка Тоня вместе с Тигрой Львовной проводила ее до порога, да еще гостинец – полпирога с творогом завернула и в сумку сунула, для Артема: «Пускай скушает за мое здоровье!».


     Ольга пришла домой  около восьми. Сына не было. Гремел телевизор. Муж лежал на диване и смотрел какое-то шоу. Подошла ближе – спит, телевизор гремит для фона. Уснул, прижавшись носом к подушке в позе зародыша, сунув руки меж согнутых коленок. Пригляделась невольно. Постарел, розовая макушка светится, виски, всегда гладко стриженные, серебрятся отросшей щетиной. Щека вялая, как пустой мешочек, резко обозначились морщинки на скуле у глаза, только нос на подушке «возлежит», большой мясистый, с фигурно обозначенной горбинкой – нос патриция. «И весь характер  в этом носе, - вздохнула Ольга. – Я - Лев, глава семейства, и всё решаю за всех…».


     Спала Ольга плохо. Сквозь сон ждала сына, в темноте у кровати на полу нащупывала мобильник, смотрела на время. Вспомнила, сколько вечеров вот так беспомощно металась у окна с мертвым мобильником, когда он в одиннадцатом классе начал чудить. Ударился в музыку, бренчал на гитаре, с одноклассниками создал рок-группу, репетировали до часу-двух ночи, пока отец не сказал: «Хватит, это последний раз! Экзамены на носу!..». Больше ночами не пропадал, но замкнулся и двери стал закрывать за защелку... Ушел в себя, да так и не вышел...  «Хорошо, что завтра суббота, отоспаться можно», - с облегчением подумала она, засыпая.


     Сын пришел под  утро, тихонько  открыл  дверцу  холодильника, взял еду, ушел в свою комнату.  Проснулся уже к обеду, Ольга варила суп. Вытащил чемодан из шкафа-купе и унес в комнату. С час повозился и вышел с готовым «багажом», застегнутым на все замки-молнии, спросил: - Где папа?
     - Папа на рыбалку уехал с дядей Семеном, - встревожилась Ольга. – А что?
     - Здорово! – заметно повеселел Артем.
     - Почему здорово? – нахмурилась Ольга.
     - Объяснять не надо долго и нудно, куда собрался! Только ты меня, мама, всегда понимаешь. Даже если не понимаешь! - скаламбурил и засмеялся. - Давай пить чай!..


     Ольга поставила чайник на газ, и, пряча слезы, отвернулась к  окну. Как назло начался дождь. Подумала: «Прогадал Николай сегодня с рыбалкой. Вымокнет весь…». По-том сели за стол. Помолчали.
     - Как коротка жизнь, - вздохнула Ольга. – Ты уже вырос и учишь меня жизни, как глупого котенка. Снова собираешь чемодан и уходишь. - Она отвернулась, чтобы он не видел мокрых глаз. А  дождь уже лил, бесконечно линуя тонкими струйками окно.  Зазвенел мобильник, Ольга автоматически нажала на кнопку.
     - Ольга, слышь, у меня Тигра Львовна умерла! - жаловалась Антонина Александровна.  - Морда осунулась, задышала тяжело. Потом  мяукнула,  легла, несколько раз дернулась - и всё… Легко умерла!.. Перед этим всё смотрела на меня пронзительно, будто прощалась. Вечером без нее так скучно стало. Вспомнила, как мы с тобой накануне день рожденья справляли, она у тебя на коленях сидела и всплакнула…  - бабушка Тоня засопела в трубку.
     - Сноха говорит,  больше кошек брать не будем. Завтра хоронить поедем на дачу. В коробку из-под ботинок положим на тряпку, и схороним под рябиной…


     Бабушка Тоня говорила и говорила.  Ольга сочувствовала, соглашалась, поддакивала, но уже не слушала, занятая своими мыслями. Последнее время бабе Тоне не хватало общения, и она звонила, чтобы выговориться. Наконец,  попрощались, Ольга отложила мобильник. 
     - Что там у бабы Тони стряслось? – спросил сын, намазывая маслом хлеб.
     -  Кошка умерла, - сказала Ольга и задумчиво спросила:  - Как ты, думаешь, кошки сколько живут?
     - Максимум лет двадцать, наверно. А что? – рассеянно ответил он и, выгнув спину, широко и сладко потянулся, расправив плечи. Ольга залюбовалась сыном. Высокий, красивый, с мамиными бархатными глазами и гордым упрямым носом патриция. А потом тяжело вздохнула:
    - Вот-вот, двадцать лет!  Представляешь одна маленькая кошачья жизнь…  от со-стояния слепого котенка и до конца.  Двадцать лет... А ведь  мне, как ни крути, осталось жить в среднем… один возраст кошки,  – вслух подумала она и посмотрела на него испуганными глазами.
    - Ну что ты, ты еще у меня молодая и красивая, - он неловко ткнулся носом в плечо и обнял ее. – Не думай об этом. Это глупо и смешно!
    - Конечно! – с усмешкой согласилась она, морщинки-смешинки разбежались во-круг карих глаз. – Для тебя это глупо и смешно, мой молодой и красивый сын. Ладно, иди! Отпускаю…
    - Так может, всем нам осталось жить возраст кошки? Земля теперь крутится, как мячик в руках у клоунов! – лукаво усмехнулся он, но глаза стали темными, неопределенными и густыми-густыми, - такими, с бесенятами, какие пугали Ольгу. С этим взглядом он казался взрослым, умным и уже чужим мужчиной.  – Не думай об этом, мама, кто знает, сколько отпущено каждому на этой грешной земле?! – жестко, как отец, добавил Артем.
    - А ты не смотри на меня так, как чужой… - устало махнула рукой Ольга, - а то зареву!.. – и отвернулась к окну, смахивая слезинки.
    - Ладно! – весело зашумел он, скорчил лукавую рожицу, как в детстве. Вытащил из бокового кармана рюкзака Лисенка, играючи прогнусавил: «Мы будем жить долго и счастливо и умрем в один день!» - и, сунув его обратно, беспечно сказал:   
     - Папе привет, пусть не обижается, я исправлюсь, только не знаю когда!  Ладно, мамуль, пока-пока! - и добавил уже в дверях, чмокнув в щеку. – Да, я забыл сказать, квартиру Стас в Питере снял. Самолет через полтора часа. Как прилечу, позвоню…


      Когда он ушел, Ольга долго не могла найти себе место. Как потерянная, ходила из угла в угол, переживала, ругала его, корила себя.  Всё решилось так неожиданно!.. Потом от охватившего ее чувства беспомощности и отчаяния, заревела навзрыд. Пришел муж домой с незадавшейся рыбалки и испугался. Поставил короб и зашел в комнату прямо в сапогах и робе:
     - Что случилось, что с тобой, не реви?!  – повторял он, гладя ее по голове, как ребенка.
      - Артем уехал в Пи-итер!  - сквозь слезы нечленораздельно всхлипывала она.
      - Ну и что, взрослый уже, скатертью дорога! Сейчас вся молодежь в Питер да Москву едет. Только Москва слезам не верит, а Питер ноги вытер! Не каждого понаеху  ждут, да еще без образования! Не реви! Может, не притрется и вернется!  Зато в мозгах прибавится! - усмехнулся Николай. – Прекрати! Это всё? Что, что еще?! Перестань реветь!..
     - И-и… мне осталось жить возраст кошки! -  уткнувшись в красные мокрые ладони, всхлипывая, прошептала Ольга.
     - Не понял, ты, что кошку взяла? Котенка что ли? Ну ладно! Пусть живет! Хотя ты знаешь, я терпеть не могу кошек, будет всё драть, пакостить…  Ну ладно, не реви! Взяла так взяла, будешь сама за ней убирать.
     Ольга кивнула, вытирая слезы:
     - Целый возраст кошки…
     Муж  еще что-то бубнил, разбирая в прихожей рыбацкое снаряжение, ругал Артема. Ольга подошла к окну. Дождь не лил, а прыскал кривыми бойкими струйками, которые стекали по стеклу, оставляя редкие капли, нечаянно отделившиеся от общего потока.  Они сверкали, как звездочки, в свете только что зажегшегося фонаря.
     Посмотрела вниз, заметила пару Муськиных кавалеров у дерева, прячущихся от дождя, и с горькой иронией подумала:  «Мне бы хоть кто-то так пел серенады в мой последний, самый отчаянный возраст кошки...». Зазвонил мобильник.
     - Мам, я уже в Питере! Стас встретил! Всё хорошо, не переживай! Потом перезвоню. Пока…
     - Пока, - тихо сказала Ольга в замолчавший мобильник, глянула в окно. Дождь снова набирал силу, и капли-звездочки, сливаясь с новыми струйками, исчезали в общем потоке.

 
      «Вот так, - подумала Ольга, - где-то там,  далеко-далеко, сливаясь с широким быстротечным потоком столичной жизни, идет по залитым огнями питерским улицам мой  сын. Его уже подхватил этот поток, он его часть, текущая навстречу новой жизни. Как хорошо, что он еще не забыл свое Детство! Что в кармане его рюкзака маленький рыжий Лисенок, который знает, что мы всегда в ответе за тех, кого приручили…».

Январь 2017


Рецензии
Такая жизнь - уходят дети за своей правдой...
Хорошо написано...
Всех благ

Ольга Андрис   01.12.2023 02:36     Заявить о нарушении
На это произведение написано 13 рецензий, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.