История моей жизни - 19. И снова виноваты евреи

   И снова  во всё виноваты евреи
Прошло более 5 лет и казалось, что жизнь наладилась и все неплохо. Советское правительство понимало, что тысячи евреев погибли на фронтах Отечественной войны, тысячам было присвоено звание офицеров, генералов, Героев Советская Союза. Многих талантливых директоров, вместе с заводами, эвакуированы в Сибирь, на Урал и в другие районы страны. Там они работали по 20 часов в сутки, ковали оружие для фронта, для Победы. Чтобы получить награду им приходилось, вернее их заставляли, менять свои имена и фамилии. Такие таланты, как Просветов, Медведев, Приходько, Лавочкин и многие сотни других, лично читал про них, никто не знал что они были евреями.

   Начиная с 1967 года, после сокрушительного разгрома Израилем пяти арабских государств, в правительстве России начались разлады. Причины - израильские ястреба, долг Арабских государств России. Возникло много проблем, не хватало хлеба, не говоря об остальных продуктах, и надо было на кого-то свалить вину и все проблемы, отвлечь народ от действительности.  И началось.  Советское правительство во всем обвинило евреев. Над ними нависла угроза. Начались повальные увольнения. В одном из секретных предписаний говорилось, что сионисты России начали тайно проникать в учереждения партийного и государственного аппарата, играть, якобы, роль убежденных коммунистов. Что они умело проникают в доверие и занимает хорошие должностные позиции, чтобы постепенно разрушать Социалистический строй.

   Я работал в это время в отделе, где нас было 6 человек. Когда по радио начиналась передача последних известий, работа прекращалось. Радио включали погромче, особенно когда клеймили позором израильских агрессоров ястребов. Я втягивал голову в плечи и сделал вид, что ничего не слышу, проверяю проект. Все остальные подтягивались, улыбались, перемигивались. А у меня тайком плакала душа. И если бы мне хватило смелости, я бы что-то сказал им. Но я же ничего не знал о том, что делается там в Израиле или в мире.  Ведь не было никакой другой информации, кроме нашего радио и печати. На одном из собраний руководящих работников Управления трестов и предприятий присутствовало около 100 человек. Выступающие говорили, уверен, что по указанию ЦК партии,  об отрицательном влиянии евреев на выполнение пятилетнего плана, о пьянстве на работе, о семейных разладах и так далее.

   Так дядя Федя, мужа тёти моей жены, русского по национальности, он работал в Москве в Кремле. Его вызвали в отдел кадров и сказали: «Ваша жена – еврейка». И намекнули на то, что она может выдать военные секреты, и что он должен развестись с ней или они его уволят. Дядя с женой всю ночь не спали. Наутро он ушел на работу отдал партийный билет и уволился.  Я в это время был с женой в Москве, и мы у них ночевали. Они страдали. У них ведь было двое детей.
По всей стране ограничили прием евреев в институты до 3 процентов, а в некоторые, вообще не принимали. Тех, которые только что окончили высшие учебные заведения, на работу вообще не принимали. Так я пытался устроить после окончания института знакомую из Каленкович, Клару Каплан, и не смог ничем помочь.
В Школах еврейских детей оскорбляли. 1' В один из дней наша дочь пришла со школы и говорит: «Сегодня перечисляли сколько евреев в нашем классе».
- Ну и сколько, - спросил я.
Она начала перечислять фамилии и получилось 4 ученика. Мы говорим:
- И ты, доченька.
Она подскочила и говорит:
- Нет, я не еврейка, это самое плохое что может быть.
Начала плакать и бить кулачками по столу. Мы еле успокоили её. Я начал объяснять что мама её - еврейка, папа - еврей, значит и она - еврейка. И что это не так уж плохо. Мы родились евреями и будем ими всегда. На Земле есть много людей, которые нас любят и мы поедем к ним.

   В Москве была организована, якобы «раскрыта» организация докторов, которые хотели отравить работников Кремля, занимающих ответственные должности. Многие помнят «Дело врачей». Молодых специалистов посылали работатьв Сибирь и на Дальний Восток. Так был послан в отдалённые уголки страны мой друг Семен Ильицкий, инженер-строитель, муж Бэллы, и сотни других людей.
В этот труднейший период времени для евреев в Союзе прошёл кинофильм «Любка». Там рассказали о жизни молодой специалистки, доктора, еврейки. Её отца арестовали и посадили в тюрьму. Её, беременную, с мамой отправляют работать далеко от Москвы. Она работает в больнице доктором и в этот период времени разоблачает, якобы, группу врачей убийц. В печати и по радиопередатчикам установленным в городе, объявляют фамилии докторов: Хаймович, Абрамович и другие. Больные с ненавистью отворачиваются от неё. Её увольняют с работы. Когда я смотрел этот фильм, моё сердце замирало. Я и сейчас думаю: « Смилуйся Боже. Сделай так, чтобы такое никогда не знали наши будущие поколения».

   В последующие годы в Москве правительством был создан Комитет по борьбе с израильским сионизмом и с агитацией против тех, кто уезжает в Израиль. В комитет входили отставные генералы, знаменитые артисты и другие. Так, органы КГБ, заставили выступать по телевидению, известную актрису, еврейку, Быстрицкую, с пропагандой и агитацией против евреев уезжающих в Израиль. Члены этого комитета, под угрозой ареста, и будучи напуганными сталинскими репрессиями, выполняли любые требования правительства. Они клеймили позором израильских агрессоров «ястребов», которых в журналах и газетах рисовали с горбтыми носами. Писали, что они хотят победить весь мир, что и сейчас повторяет Жириновский, член Думы России. Однако, многие, в том числе мой друг, учитель, Эдик Зильберман, находили пути хоть немножко узнавать правду. Он слушал по ночам радио «Голос Америки», BBC и другие станции. А потом  рассказывал правду людям. Эдик был уволен с работы и его чуть не посадили в тюрьму за это.

   В Минске я лично знал трёх инженеров, занимавших должности главных инженеро. Их уволили без каких-либо видимых причин. Директора автобазы Мингорисполкома, где я раньше работал, тов.Белостоцкого, уволили. А на его место назначили отставного генерала, абсолютного антисемита. В течении 6-ти месяцев он уволил всех евреев, а секретаршу, Фаину Яковлевну, пересадил из приемной в библиотеку. Мол, она подслушивает разговоры работников. Я лично видел, как она плакала. Она очень переживала, и вскоре, будучи ещё молодой, умерла. Ушёл также вскоре из жизни и директор Белостоцкий.
На собраниях люди выступали против Израиля, осуждали тех, кто уезжает, выссказывались отрицательно в их адрес. А отдельные евреи, типа Жириновского, поддерживали такие выступления, чтобы уберечь себя. Так было, когда исключали из профсоюза мою жену, ибо без этой справки о выходе из профсоюза Овир не принимал документы. Сотрудница Муся проголосовала «против», а белорусы – «за». Через несколько лет мы встретили её в Чикаго и говорим: «Что ты здесь делаешь?» «Такое было время, ребята». ответила она.
Эти увольнения, собрания, радиопередачи тяжелым бременем ложились на мою душу. Мысли бурлили. Я переживал и анализировал. Я созревал. На мой вопрос - за что и почему - ответа не было. Мои братья, и все мы, всю нашу трудовую жизнь честно отдавали нашей родине. Как говорил поэт Маяковский: «мой труд вливается в труд моей республики». Так за что эта ненависть, оскорбления, унижения? И проанализировав все происходящее вокруг, я посадил напротив себя жену, дочь, сына. Я описал ситуацию и и, по привычке, поставил очень серьезный вопрос на голосование. Все проголосовали «единогласно».

   В эти годы один человек, из числа оставшихся в живых эвакуированных жителей, нашего местечка Давыдовка, ездил по городам Калинковичи, Мозырь, Гомель, Минск и другим городам, и узнавал, где живут родственники погибших во время войны. Он собирал деньги. Кто сколько мог – давал. Он лично приехал ко мне в Минск, и с помощью местных жителей установил памятник погибшим и расстрелянным евреям. Памятник стоял где-то в 2 км от штетелэ и никому не мешал, но местные власти решили именно на этом месте построить ветеринарную больницу.  Узнав об этом страшном издевательстве, тов.Петлах и другие написали письмо в Москву, но ответа не получили.