Звёздные муравьи

Когда я вырасту, ни за что не буду ругать детей. Потому что дети почти никогда не бывают злые. А учителя бывают. Вот специально пойду работать в школу, чтобы стать добрым учителем. Или врачом буду, чтобы лечить детей в Африке от всяких болезней. У больных негритят ноги и руки тоненькие, а живот большой. Каждый раз, когда мама зовёт меня обедать, я зажмуриваюсь и загадываю желание, чтобы стол вместе со всей едой перенёсся к этим бедным детям. У нас ведь ещё много другой еды дома, а у них нет. Или ещё лучше в блокадный Ленинград. Там люди ели хлеб с опилками и очистки от картошки. А мы очистки выбрасываем. Ещё я мечтаю поймать золотую рыбку или найти лампу с джинном и загадать мир во всём мире. И чтобы папа приходил с работы пораньше.

Если бы я был начальником, сделал бы папам специальный выходной для детей. Чтобы в этот день дети могли сводить папу в зоопарк или на карусели, а лучше всего — на речку. Как в тот раз, когда папа учил меня разжигать костёр с одной спички. У него здорово получается. И у меня получилось, но не сразу. Просто я спешил зажечь бересту, а ветер тоже спешил задуть мой огонёк. У нас с ним как будто соревнование такое было. А потом мы с папой жарили сосиски на палках и пекли картошку в золе. Папа говорил, что в следующий раз научит, как правильно ловить рыбу и варить настоящую уху. Только лето прошло, начался второй класс, а следующий раз так и не получился. Теперь он лыжи обещает, но мне лыжи не нравятся. То есть, лыжи — это хорошо, но бегать за папой по лыжне неинтересно, он сразу уезжает вперёд, а потом ругается, что я "ползу как улитка". Вот если бы с горки кататься — другое дело! Только горка папе не нравится. Ему многое не нравится: камни, которые я подбираю на улице, палки, которые нужно обстрогать ножичком, чтобы был пистолет или ружьё, жуков всяких тоже не терпит. И настольные игры он не любит, а мне одному скучно играть в них. Я зову Димку из моего класса, но Димка папу моего боится. Говорит, что он у меня строгий.

Это потому, что работает много, так мама сказала. Когда праздники, папа весёлый, он мне на майские праздники целый рубль дал. И телескоп обещал купить. Только я не люблю, когда папка пьяный. Когда вырасту — ни за что пить не буду, я себе слово дал.
Мама говорит, что нельзя давать слово, если его нарушить. А зачем она тогда просит дать слово, что я уберусь в своей комнате? Ведь ей всё равно не понравится, как я это делаю. В прошлый раз подмёл везде, а совка не нашёл и придумал замести мусор под шкаф. И бумажки туда же затолкал. Мама очень кричала тогда, а папа обозвал свиньёй и непонятным каким-то "чуханом". Наверное, это очень обидное слово. Если у меня будут дети, я их чуханами обзывать не буду. И вообще обзываться нехорошо, это учительница говорила. А сама нас болванами называла, когда у доски никто не смог стихотворение прочитать с выражением. И Димку уродом назвала, хотя он совсем не урод, просто задумчивый. И выдумщик. Он меня научил на все вещи очень внимательно смотреть.

Димка хочет убежать из дома, там у его мамы другой дядька завёлся вместо папы. А для того, чтобы выжить в дикой природе или на необитаемом острове, нужно очень много знать и уметь. Какие травы съедобные, например, как сделать лук или шалаш, и всё такое.
Димка мне разное рассказывает, с ним интересно. Он сказал, что можно опустить палочку в муравейник, и муравьи оставят на ней очень вкусную и полезную кислоту, вроде аскорбинки. Я хотел попробовать, но стало жалко этих мурашей, которые строят-строят целый день муравейник, а тут палка с неба возьмёт и всё поломает. Я сел рядом с большой муравьиной дорожкой в парке и смотрел, как муравьи по ней бегают туда и сюда. Некоторые просто так бегали, непонятно зачем, но никто ни на минутку не остановился. Два муравья несли сосновую хвоинку. Наверное они были папа и сын, потому что разного размера. И папа говорил сыну по пути:
— Смотри под ноги, не шаркай.
А сын, наверное, думал о том, что на хвоинке можно уплыть за огромное озеро на другой конец света. И интересно, какие муравьи там живут?
Я долго смотрел, но большой муравей ни разу не оглянулся на маленького, и не предложил ему отдохнуть немного. Когда они дошли до муравейника, я потерял их из виду.

Мне кажется, что муравьи тоже отдыхают, как и мы. Только это бывает вечером, когда все уходят из парка домой. Где-нибудь с другой стороны домика-кучи у них есть балкончик. Муравей-папа и муравей-сын садятся на него, свесив ножки, и пьют чай, или что там у них. И папа рассказывает про деревья, про других насекомых, про звёздных светящихся муравьёв, которые живут на небе, про великанов-людей, и много ещё такого интересного. А сын сидит и слушает, ему хорошо и совсем не хочется спать. Потом их мама зовёт ужинать. А звёздные муравьи рисуют на небе тайные знаки, и воздух пахнет озером, за которым неведомые земли…

Я долго сидел возле муравейника на корточках и почти дождался времени, когда они уходят домой и закрывают мурашиные двери и ставни. Ещё немного, и можно было бы подслушать разговоры на балкончике. Но пришёл Димка и сел рядом строгать палочку. Он сидел молча, как будто мы вместе пришли в парк и уже наговорились. А мне хотелось ему что-то своё рассказать, из тайного. Тогда я вспомнил, как надо мной смеялись в детстве, когда я говорил, что цветы сильнее пахнут, если их понюхать и тут же выдуть воздух из носа. Все думали, что я учу их нюхать цветы наоборот. А Димка не стал смеяться. Он сказал, что всё правильно, потому что запах — это мелкие частички в воздухе, а чувствуем мы их ворсинками в носу. И если воздух с запахом прогнать в одну сторону и сразу же в обратную, частичек больше зацепится за ворсинки. Выходит, я был прав. Димка такой умный, читает много. Я уже хотел рассказать ему про муравьиных папу и сына, но тут он встал и воткнул палочку прямо в середину муравейника.

— Что ты делаешь, гад? — закричал я.
И больше ничего не смог закричать из-за комка в горле, поэтому вскочил и побежал к дому. А ноги были как чужие и совсем не хотели бежать, я два раза упал, руки оцарапал, но не плакал. Дома мне влетело и от папы, и от мамы за несделанные уроки и грязные штаны, но я всё равно не плакал. Молча съел ужин, вымыл посуду, написал два упражнения по русскому, примеры по матике решил, сложил портфель, зубы почистил. Мама даже лоб мне потрогала — подумала, заболел. Но я так же молча разделся и лёг спать, а сам всё думал про тех муравьёв. Они всю ночь чинили разрушения в своём доме и выносили раненых в мураший госпиталь, наверное. А муравей-сын лёг спать один, без ужина и без разговора с папой. Когда я додумал до этого места и всё себе представил, вот тогда и заплакал. Но так тихо, чтобы никто не услышал. А потом дал себе слово больше никогда не плакать, как маленький, и ничего никому не рассказывать. Особенно про звёздных муравьёв.