Человек, который спасся

ПЕРВЫЙ ПРЫЖОК С ПАРАШЮТОМ НАПОМИНАЕТ СУИЦИДАЛЬНУЮ ПОПЫТКУ...

Никогда не знаешь, что в действительности значат слова. Едут на днях два парашютиста в метро и бурно обсуждают прошедшую тренировку по групповой акробатике.
- Мы впятером пошли на групповуху. Но сошлись в результате не все. Я как на неё свалюсь! Потом она под меня зашла. Я взял её между ног. Я на неё смотрю, а она не берёт. Я подаю ей ноги, а она ноль эмоций. А Павел с Серегой вообще пошли по своей программе…

Рядом стояла тетка средних лет. После первых же фраз она стала пунцовой, потом осмелела от возмущения и начала ребят «воспитывать»:
- Лучше бы вы, молодые люди, в библиотеку сходили, Пушкина почитали, чем такими делами заниматься!
А парашютисты даже «въехать» не могут, чем, собственно, провинились. Они-то про спорт говорят. А она про что? В другой раз парашютистка Женя сообщила окружающим, что на следующей неделе себе «копыта обрежет», чем тоже травмировала непосвященную публику.
 
Обычно «перворазники» прыгают с самолета, там дверь нормальная. Вываливаешься, и все. Любане же в первый раз пришлось прыгать с «вертушки» - вертолета. Чтобы выйти в его маленькую дверцу, надо пригнуться. Настало время «падать». Один из парней подошел к выходу и «завис». Инструктор стал его сзади толкать, но тот упёрся руками и ногами, прямо так крабиком и встал. А рядом сидел техник. И вот он, как в анекдоте, подловил момент и точным движением ноги - прямо в пятую точку незадачливого парашютиста. Человек «ушел».

Тогда Любаня и другие «перворазники» поняли, что у них нет выбора. И лишь после приземления узнали, что выталкивать строго запрещено инструкцией. Просто тот человек уже третий раз взлетал и в последний момент отказывался. Поэтому специально попросил выпихнуть его во что бы то ни стало. Вообще, чтобы тебя вытолкнули, нужно на земле очень сильно попросить инструктора.

Как и везде, в парашютном спорте старички любят «поприкалываться» над новичками. Приходит, например, «студент» первый раз на аэродром. И перед ним инструкторы начинают разыгрывать самый настоящий спектакль. С невозмутимыми лицами «волки» спрашивают друг у друга: «Ну, как твой предыдущий студент, его уже выписали из больницы? А ты не забыл его пристегнуть, когда прыгал?» Новичок потихоньку все больше пугается. Тогда инструкторы, якобы не обращая на начинающего парашютиста никакого внимания, говорят исключительно друг другу, показывая на его ранец: «Не сюда ли в прошлый раз была зашита подушка?»

Такими вот «байками» развлекал меня как-то раз в столичном клубе парашютистов знакомый мастер спорта по имени Павел. Прыжки – его жизнь. И почему некоторых людей так привлекает экстрим? Жизнь ведь и без того опасна – от нее умирают.
- Парашютный спорт не так страшен, как кажется, - не соглашается Паша, - во всяком случае, не опасней, чем альпинизм или горные лыжи. Или вождение машины на скорости 180 км в час.

Что является стимулом для первого прыжка? То, что это смогли другие. Потребность ощутить свою причастность к некой высшей касте, суметь то, что недоступно для других. По мнению Павла, это один из самых сильных мотивов, который побуждает людей заниматься экстремальными видами спорта.
Удовольствие? Его поначалу испытываешь уже на земле, когда вспоминаешь, как всё было. Лишь после сотни прыжков преодолеваешь свой страх и напряжение в самолете. Потом начинаешь получать кайф иного рода.

- Воздух - это другая стихия, там всё не так, как на земле, - объясняет мне Паша, - поэтому опыт, который человек получал всю свою сознательную жизнь (учился ходить, плавать, кататься на велосипеде), совершенно не применим к парашютному спорту. И, соответственно, наоборот.

Есть в парашютном спорте такой термин: высота принятия решения. Вообще-то «раскрыться» надо на уровне 1000 – 800 метров, а если парашют не сработал, то на высоте 600 метров нужно срочно открыть запасной. Ну, а если вы миновали и эту отметку? Инструкторы объясняют: тогда можете расслабиться и отдыхать до земли. Такой вот мрачный юмор.
 
Но так действительно иногда бывало, особенно до изобретения «пищалок» (это приборчики, которые меряют высоту и пищат, когда нужно). Раньше парашютист должен был сам регулярно смотреть на высотомер. И по нему «раскрываться». Новички, как правило, соблюдают дисциплину. А вот те, у кого за плечами уже около двухсот прыжков, начинают расслабляться. Им кажется, будто они всё умеют. Именно среди них часто бывают «низкие раскрытия».
 
- Мы с товарищем начали дурачиться в воздухе, играть в салки, - рассказал Павел, - стали гоняться друг за другом. И вдруг я увидел, что те, кто со мной прыгнул, давно раскрылись, и они очень высоко. Это было страшно. Я посмотрел на землю, и тут мне стало совсем плохо. Потому что я увидел корову. В натуральную величину. И она приближалась с невероятной скоростью. Было ощущение, что вся земля выворачивается наизнанку. И в самом центре - эта корова, на которую я падал. Я раскрылся, и вижу, что мой товарищ падает прямо на меня. Совсем низко он раскрывает парашют, который только-только начинает наполняться воздухом. У меня, честно говоря, началась настоящая истерика, стало необыкновенно весело. Невольно промелькнуло: ну, я-то успел…

Парашютисты знают: «человек, который спасся», некоторое время «ходит не в себе». Вообще-то это настоящий стресс. Сейчас на серьёзных аэродромах за нарушение дисциплины сразу отстраняют от прыжков.

За десять лет в этом спорте Паша получил серьезные травмы, погибло несколько его друзей.
- Мы были молоды, хотелось доказать, что мы круче других, - говорит он, - Сейчас травмы дают о себе знать, и я понимаю, насколько это серьезно. В этом нет «крутизны», это просто мои ошибки.

Время от времени парашютисты собираются в парашютном барчике и рассказывают друг другу, «кто как спасся». Это их любимая тема – несмотря ни на что. И они всё равно этим бравируют. Конечно, в разных «кастах» это происходит по-разному. Если у человека больше 2, 5 тысяч прыжков, он уже не будет хвалиться нарушением дисциплины, у него другая весовая категория. А когда собираются те, у кого до двухсот прыжков, то взахлёб идёт «вал историй». Мол, а я то, а я сё, а у меня стропы запутались, а я их героически распутываю…

И вот сидят, выпивают люди более-менее уважаемые. У кого двести, у кого пятьсот прыжков. Те, у кого сто прыжков, помалкивают. И вдруг подходит новичок, которого вообще никто не знает. И начинает рассказывать: «А вот у меня был случай…». Тут, разумеется, все скептически переглядываются: сейчас будет «гнать пургу», которую слушать невозможно. Новичок не замечает и продолжает настойчиво: «Прыгал я в ноябре на «дубе»…
Тут все окончательно «вянут», понимая, что история у «студента» совсем не интересная. Парашют «Д-1-5-У», он же «дуб» - практически неуправляемый, хотя безопасный. Все делают скучные лица, начинают пить пиво.
- Я прыгал на «дубе» и меня понесло ветром, - продолжает настойчивый новичок, - Упал на чей-то дачный сортир и проломил крышу. Попал внутрь. А парашют остался снаружи. И повис ни туда, ни сюда. Но это бы не всё смешное! Заметьте: глубокая осень, ноябрь месяц. Дачники уехали. А сортир закрыли на замок.
Вот тут-то все и поняли, что история у студента всё же классная. Нашли его, кстати, в том сортире аж через три часа. Так он и спасся.

2006

Фото Дарьи Дрожженовой