Джон Уик как Виктор Франкль

«Биллингс прилип  к полу, чувствуя, как  между ног расползается тёплое влажное пятно. Дверь чулана открылась.
- Чудненько, - повторил Бука, вылезая на свет.
В  зеленоватых  пальцах  утопленника  он  держал маску доктора Харпера…» - Стивен Кинг, «И пришёл Бука».

 
Каждая эпоха порождает особый невроз, а, значит, и потребность в особом методе психотерапии. Если во времена Адлера типичный пациент страдал от комплекса неполноценности, то в наши дни пациенты жалуются главным образом на чувство внутренней опустошённости, которое возникает от ощущения абсолютной бессмысленности жизни*.
 
Не обходит экзистенциальный вакуум стороной и наёмных  убийц. Особенно, если ты Джон Уик. Особенно, если у тебя во второй части украли твой высококлассный маслкар - Ford Mustang Mach 1 1969 года. Особенно, если ты находишь своего «Мустанга» в мастерской Абрама Тарасова. Того самого Абрама, который брат Вигго и дядя Иосифа. А если к тебе в качестве призового бонуса Payday 2 заявляется ещё и босс Каморры, и напоминает тебе о твоей кровной клятве – то стреляй, куда попало. То есть, пиши пропало: даже твои животные инстинкты вряд ли подскажут тебе, что делать. Да и традиции предков вряд ли научат тому, что ты должен делать. А значит, ты либо становишься конформистом, то есть, делаешь только то, что делают другие, либо становишься жертвой тоталитаризма – то есть, делаешь только то, чего хотят от тебя другие. А в таком состоянии до нео, то есть, ноогенных неврозов, рукой подать. Нет, можно, конечно, взять свою собачку под мышку и, сталкиваясь взглядом с каждым убийцей на своём пути, сбежать из города. Но это для слабаков. Уж не для Джона Уика точно!

Кстати, доктор Выметал, главный врач психиатрической клиники при Оломоуцком университете в ЧССР, изучив данные, опубликованные в Чехословакии и ГДР, прямо заявил, что и в коммунистических странах людям тоже знакомо чувство разочарования в жизни. Возможно, будь Джон Уик марксистом, он бы смог рассчитывать на государственную логотерапию. Но Джон, к сожалению, не марксист и не может рассчитывать на Константина, то есть, Виктора Франкля. Наёмный убийца Джон Уик должен сам стать Виктором. Цоем. То есть, Нео-Виктором. Он должен сам стать специалистом по этологии и, повторив путь Конрада Лоренца, доказать, что так называемые безобидные способы вымещения агрессии, - например, просмотр определённого рода фильмов, - в действительности лишь провоцируют агрессию и закрепляют агрессивный рефлекс. Джон Уик должен сам понять, что агрессию нельзя оправдать, равно как нельзя снять с простого наёмного убийцы ответственность за его поступки.

Конечно, зритель, сжав свои кулачки до белизны, переживает за Джона Уика. Особенно внимательный зритель, который знает, что, вдобавок ко всему, мы живём во времена избыточной сексуальности. А переизбыток всегда, - как это бывает и при инфляции на денежном рынке, - сопровождается девальвацией. А девальвация напрямую связана с дегуманизацией. В том числе и переживаний. Итог – патологическая злоба и ядовитый цинизм, от которого живые превращаются в мёртвых.

Внимательный зритель, который будет знакомиться с «Джоном Уиком – 2», конечно же, обратит внимание на стиль картины. Не стиль породы бигль. А стиль, который перекочевал из первого «Джона Уика». Режиссёр фильма Чад Стахелски, который подрабатывал каскадёром в «Матрице», мастер оригинальных локаций. Морфеус в облике вождя нью-йоркских бомжей, операторские фокусы и музыкальное сопровождение, рельсовая прямолинейность «режима бога», доведённые до абсурда клише жанра, смеси Бабы Яги, Бугимэна и каменного лица, энергичности с драйвом, целеустремлённости с охренительной силой воли – вот коньки-горбунки Чада Стахелски. Эстетская брутальность, колл-центр с татуированными телефонистками в блузках и юбках-футлярах, эпичный сомелье от Питера Серафиновича, пространство выставки современного искусства «Reflections on the Soul», австралийская лесбиянка Руби Роуз – от всего этого даже у невнимательного зрителя пересыхает в роте. То есть, во рту.

Не секрет, что тяга к кино является формой выражения, своего рода инкарнацией или воплощением любви. Только при этом условии кинематографические отношения могут принести счастье. Но когда зритель во время кинофрикций сосредоточен только на себе, то вероятность полноценного кинематографического акта очень низкая. Более того, такие кинокоитусы ведут к тому, что тяга к кино в вышеупомянутом зрителе преобразуется, или, как сказал бы Гегель, перерастает в нечто иное. А именно, в целенаправленное интенциональное побуждение ненавидеть, наделяя фильмы статусом «беспомощных жертв». Выказав коммуникативное намерение самоудовлетвориться от личного монологического речевого акта.

Страдания имеют смысл, если благодаря им меняешься ты сам. Тернистый путь Джона Уика во второй части это подтверждает. Равно как и сам киноаттракцион, в котором Киану Ривз убивает максимальное количество плохих парней за полтора часа экранного времени, подтверждает: Джон Уик – не животное. Способность задумываться о смысле жизни – отличительная особенность человека. Невозможно вообразить животное, которое задаётся такими вопросами. Гёте был абсолютно прав, когда утверждал, что нет таких обстоятельств, которые киллер, то есть, человек, не мог бы изменить к лучшему своим трудом или терпением». Джон Уик подтверждает это. Своим трудом. И терпением. Особенно терпением зрителя.

P. S.
«Франшиза Киану, как и он сам, не может не вызывать уважения и симпатии, не располагать к себе. Ривз – отличный парень, человечище, так и «Уики» – фильмы честные, работящие, внимательные к своей аудитории. Это не халтурные студийные поделки, задуманные кем-то из желания выдоить популярность какого-то бренда или персонажа, не попытка проехаться на знакомых штампах еще разок!» - В.В. Путин, каскадёр студии «Ленфильм».
_________________________________________
* - Виктор Франкль, «Страдания от бессмысленности жизни».