Французский поцелуй

  В Донбассе бывает самая прекрасная осень. На этот раз в природе что-то не сошлось. За окном шумел назойливый дождь. Он лил как из ведра. Сырая мгла накрыла нашу шахтерскую Карловку. Мы оказались, словно в мешке...

  Вот октябрь был чудесным: низкое солнце еще грело по-летнему, с кленов, лип, стоящих вокруг нашего дома, тихо опадала золотая листва. На скамейках возле подъездов отдыхали дедушки с бабушками, радуясь ясным дням.
  А как радовались дети! Прибежав со школы, они побросали свои рюкзачки, и давай осыпать листьями друг дружку, звонко и весело хохоча. А за ними, с листьями в зубах, носился соседский Рыжик. Но заметив меня, кинулся к ногам и стал дергать за штаны, шнурки на туфлях, незлобно рыча. Сколько было задора в его движениях и восторга в блестящих коричневых глазах. Он так пристал ко мне, что я не мог избавиться от него. Золотое свечение и увядающая красота наполняли мою душу спокойствием и радостью.

  …Но за окном продолжался ноябрь. Каждое утро я просыпался с надеждой, что наконец-то дождь угомонится и настанут погожие деньки. Но, увы, подойдя к окну, я видел, что он только усиливался. Небеса рыдали, с крыши дома низвергались мощные потоки, стучали о подоконник, выбивая однообразную депрессивную мелодию. А дальше за окном, на полянке, рядом с кленом уже образовалась небольшая лужа. На ней неустанно танцевали водяные бульбы. Я не склонен к унынию, но мое настроение настолько испортилось, что я уже не знал, чем мне взбодриться. Ни кино, ни вино мне не помогали. Телефон молчал, знакомые не звонили. Что делать? Я знал, что еще день другой, — и я такого состояния больше не выдержу, — просто сорвусь. Невольно подумал о своей давней подруге, что жила в соседнем доме. Надежды на нее было мало. Я помнил, что она собиралась в Луганск к матери. На всякий случай брякнул ей. К счастью она уже вернулась.
  — Юлечка, — вырвалось у меня, — как я рад слышать твой соловьиный голос. Меня задавила депрессуха. спасай, не то — пропаду.
  — Марк, прости, но пусть тебя спасает твоя Яна.
  — Милая, Юлечка, я давно вычеркнул ее из своей жизни. Она меня больше не волнует.
  — Марк, не сочиняй, я в курсе твоих романов. Кто из Парижа привез ей чудные духи?!
  — Юль, как ты могла забыть о кружевном гарнитуре?
  — А я тоже хотела такие духи.
  — У меня для тебя есть кое-что поинтересней. Хотел оставить парижское марочное вино на новогодние праздники, но для тебя мне ничего не жалко. Лети ко мне на крыльях желаний, и мы с тобой поймаем кайф.
  — Марк, не пудри мне мозги. Вот, со своей зазнобиной лакайте дурацкое вино и чмокайтесь.
  — Юль, ты, что не догоняешь? Включай второе полушарие. У меня с Яной связи нет и точка. Пока ты развлекалась в Луганске, у нас произошли важные события. Слушай и усекай. Яна вышла замуж и свалила на Гуцульщину.
  — Ты шутишь? Хочешь меня развести?
  — Вовсе нет. Я лично видел Яну со своим женихом в магазине. Ты же знаешь, что у нас стоят гвардпейцы-срочники. Вот она и выбрала себе одного. Они брали в дорогу продукты, вино, шоколад. Она мне на прощание помахала ручкой, а тебе передала привет.
  — Марк, спасибо тебе. Не верится, что Яне так повезло.
  — Юль, не переживай. Нам с тобой тоже повезло. Пока тебя не было, я постоянно думал о тебе. Я тут не балдел, а перелопачивал всю свою коллекцию. Готовил свои работы к изданию фотоальбома. В него войдут мои лучшие старые снимки, и, разумеется, парижские, под общим названием «Французский поцелуй».
  — Почему такое название?
  — Как это почему? Я тебе по приезду из Парижа показывал свои снимки. Там я заснял немало целующихся пар. Название само напрашивалось. Помнишь, я пытался с тобой освоить этот поцелуй, но ты все откладывала. Потом начались бомбежки, и мы разбежались кто куда. Да ладно, еще не поздно наверстать упущенное. Короче, копию фотоальбома я уже по e-mail отправил в издательство. Это не грешно и отметить. Ты же не скажешь: «Пусть это вино у тебя скиснет?» Надеюсь, что я и оно дождемся тебя. Короче, скучаю, страдаю, жду.
  — Ладно, Марк, сдаюсь. Умеешь убеждать, жди.
  Мне приятно было ждать этой встречи. Но наступил вечер, а Юли все не бело. Подумал, что раз она не держит слово, то и я звонить не буду. Я уже собрался заняться чтением, как в коридоре прозвенел звонок. В гневном состоянии я открыл дверь. На пороге с мокрым зонтом стояла Юля. Глядя на нее, я подумал: «Ну, голубушка, ты у меня получишь». Забрав зонт, я пригласил ее войти.
  — Ой, Марк, прости, — она коснулась губами моей щеки.
  — Да ладно, давай за стол.
  — Ну, не злись, чего губы надул, как индюк. Правда, я не виновата, Матвеевну спасала.
  — Какую еще Матвеевну?
  — Соседку мою. Я собиралась уже к тебе, как в дверь постучалась она. Ей с сердцем стало плохо. У нее был такой вид, что я перепугалась. Она еле выговаривала слова. Просила вызвать медсестру. Я побежала в медпункт, там было закрыто, а медсестра — на вызове, еле ее нашла.
  Юля возбужденно сыпала словами, как из автомата. Я наполнил бокалы вином. Мы выпили и закусили шоколадом. Она немного успокоилась. Я предложил ей свой теплый свитер. Надев его, она продолжала:
  — Ты представляешь, когда медсестра померяла давление у Матвеевны, то оно оказалось70 на40, а пульс — 30, губы посинели, а руки были, как лед. Я так перепсиховала, что видишь, меня до сих пор еще трясет. Глядя на соседку, я поняла, как тяжело жить одиноким и старым.
  Я уложил ее на кровать и укрыл одеялом. Юля продолжала говорить, говорить. Я не перебивал, дал высказаться, но руки мои, обследовав ее чудное тело, переключили ее на другую сферу. Губы ее, о которых я так долго мечтал, были совсем рядом. Они источали медовый аромат. Наши языки сомкнулись так, что уже никакая сила не могла их разорвать, а тела сплелись, как пара змей, и в этот сладкий миг нас не было родней. Эту кайфовую ночь мы с Юлей проспали, как младенцы. Проснувшись, мы вышли  с ней на балкон. На удивление, дождя уже не было, а мгла растаяла. На миг выглянуло солнце. Заблестели мокрые стволы и ветки деревьев. В огромной луже, как в зеркале отразился наш дом и мы с Юлей на балконе. Она стояла рядом, со мной в красной легкой футболке и под ней выделялись небольшие груди с набухшими сосками. Невольно, я залюбовался ее вишневыми глазами и пунцовыми губами. Про себя отметил, что с ее лица сошло, как будто смыло живой водой, привычное будничное выражение. Лицо выглядело еще прекрасней. Я подумал: «Господи, продли наши дни». Я обнял Юлю и сказал ей на ушко; « Молодцы французы, что придумали такой удивительный поцелуй».
  — Подумаешь, тоже мне открыли Америку. А что русский ВЗАСОС, СЛАБО?