Запретные опыты

Глава 1. Девочка в сорочке
Виталий, мужчина 45-ти лет, ехал в город на своей газели. Время приближалось к 10 вечера. На лобовое стекло падали, кружась в слабых порывах ветра, снежинки, тут же сметаемые дворниками, неусыпно следящими за чистотой обзора водителя.
« Хорошая погода,- думал Виталий,- температура всего -3, ветер к вечеру стих. Завтра можно будет всей семьей поехать на лыжах кататься…»
Думая об этом, он внезапно увидел впереди фигуру человека. Местность была пустынная, учитывая позднее время и предпраздничные дни (через два дня наступал новый год); и мужчина задумался, кто же может идти по дороге в такое время. Вскоре он приблизился настолько, что смог разглядеть шедшего, и пораженно ахнул: это была девочка лет 13-ти, с короткими темно-русыми волосами, в длинной, до колен, белой сорочке, словно светящейся в темноте, и, к тому же, босая.
Поравнявшись с ней, Виталий поспешно вышел из машины, и, подойдя к девочке, развернул ее к себе лицом, руками за плечи, спросив с возмущением:
- Не соображаешь, что сейчас зима? Ты так обморожение получишь…
И осекся – взгляд девочки, абсолютно пустой, был словно стеклянный, и не двигался. Виталий понял, что у девочки не в порядке с психикой, и тут же подхватил ее на руки. Посадил на сиденье рядом с собой, и поехал вперед так быстро, как только мог…

Алексей, врач отдела неотложной помощи, выписал рецепт последнему пациенту, и устало откинулся на спинку стула. Ну и вечер…. Столько переломов, обморожений…. А ведь прошло всего три часа с начала смены….
Только он завершил эту мысль, дверь открылась, и вошел мужчина 45-ти лет, держащий на руках девочку лет 13-ти, в длинной белой сорочке и босую.
- Я нашел эту девочку возле города,- сразу же заговорил мужчина, подойдя к столу врача,- она шла одна, у нее что-то с головой.
Посмотрев на взгляд девочки – пустой, стеклянный, врач согласно кивнул. И, когда мужчина посадил девочку на кушетку, осмотрел ноги девочки. И удивился – не было даже первой степени обморожения! Ноги холодные, но не поврежденные…
- Обморожения нет,- обратился врач к мужчине,- но ее поведение странное, я помещу ее в палату для дальнейшего обследования. Если захотите, завтра днем сможете ее навестить.
Поблагодарив врача, мужчина вышел. А Алексей, вызвав по телефону медсестру, все смотрел на девочку, выглядевшую, как не живая…

Ее поместили в отдельную палату, во избежание ненужного внимания от других пациенток. Медсестра подивилась на странное поведение девочки, но вскоре забыла о нем – пациентов было много, и каждый нуждался в ее внимании и процедурах. И только утром, на обходе, когда в палату странной девочки зашли врачи, и оставались там очень долго, медсестра вспомнила о прибывшей вчера пациентке.
- Она не реагирует ни на прикосновения, ни на вопросы,- говорил один из врачей, когда они выходили из комнаты девочки,- нужно отправить ее в психиатрическую больницу, пусть там специалисты смотрят…
Медсестра, не поверив услышанному, зашла в палату, из которой только что вышли врачи, подошла к кровати девочки, вглядевшись в ее лицо. Глаза все так же смотрели в одну точку без всякого выражения, и когда медсестра несильно сжала ее запястье, девочка никак не отреагировала. Задала пару вопросов, и тоже впустую – абсолютно никакой реакции. Видимо, она, и, правда, больна психически, эта странная пациентка…
Чуть позже, через час, медсестра разговаривала с уборщицей, которую увидела у палаты новенькой.
- Что у меня внучка выдала вчера,- начала очередную историю уборщица, уже старушка за 60 лет,- я ей книгу читала, и ей так фраза «Иди вперед» понравилась, что она ее 5 раз повторила, и с каждым разом все громче: «Иди вперед, иди вперед, иди вперед….»
Уборщица осеклась – девочка, вдруг соскочив с кровати, побежала вперед так быстро, что сбила стоящую на ее пути медсестру. Но это нисколько не замедлило ее бега – уборщица, в немом удивлении смотрящая ей вслед, едва успела увидеть, как мелькнула длинная сорочка девочки за поворотом коридора.
Медсестра от столкновения не пострадала – уже через пару минут она поднялась на ноги, и вместе с уборщицей поспешила вслед за девочкой. И увидела, как она, стоя перед дверью в конце коридора, с невиданной силой вырывается из рук врачей, пытающихся ее задержать. Женщины поспешили туда, и когда поравнялись с врачами, услышали слова одного из них, 50-лет:
- Быстро же она из неживой в буйную превратилась. Да еще и сильную…
- Специалисты психиатрической лечебницы уже едут сюда,- торопливо проговорила дежурная медсестра,- через 5-10 минут будут.
- Хорошо бы,- пропыхтел второй врач, 36-лет, спасаясь от мощного удара в голову,- мы скоро устанем держать ее, и она может сбежать.
Его опасения не сбылись – на помощь поспешили два медбрата, которых позвала медсестра. Вчетвером они сдержали попытки девочки вырваться, и передали ее, еще отчаянно отбивающуюся, в руки специалистов психиатрической лечебницы.
В то время как на девочку надевали смирительную рубашку и уводили в машину, врач психиатрической лечебницы расспрашивал о поведении девочки врачей и медсестер больницы. Когда он дошел до медсестры и уборщицы, они в голос заявили, что девочка ни с того, ни с сего встала с кровати, и помчалась, а до этого ни на что не реагировала. Они не рассказали о беседе, совершенно забыв о ней в свете последующих затем событий. И вспомнили об этом, только когда врачи уехали, забрав девочку в лечебницу. Но посчитали за несущественную мелочь, которая не поможет врачам психиатрической больницы.
А девочка снова стала как неживая уже в машине, на полпути к лечебнице. И до того момента, как лучшие врачи лечебницы начали осматривать ее, так и не подавала больше признаков жизни.
Осмотр ввел врачей в тупик – поведение девочки не попадало в рамки ни одной из известных им психических болезней. Ни вопросы, или даже крики, ни физическое воздействие, даже самое сильное – не приводило девочку в себя. Она лежала на кровати, пристегнутая к ней ремнями на случай повторения приступа бешенства, словно труп, и только биение сердца и слабое дыхание доказывало, что она не мертва. Врачи решили наблюдать за ней, и связались с лучшими психиатрами области, чтобы они приехали посмотреть на девочку, в надежде, что кто-нибудь сможет помочь ей…

… Очень болит голова. Ноет плечо, и колено. Она пытается понять, где находится, не открывая глаз - боится, что голова будет болеть сильнее.
- Она одна выжила,- говорил где-то рядом низкий мужской голос,- с минимальным количеством повреждений – только сотрясение головного мозга и ушибы.
- Мы заберем ее,- отозвался другой голос, звучащий монотонно,- и вы будете с нами в расчете за недавнюю услугу.
Она не успела понять смысл услышанного – уже теряла сознание…
…. Снова вернувшись в действительность, она обнаружила, что голова болит меньше. Вокруг темно, но она чувствует, что лежит на чем-то мягком. Садится, опирается спиной о мягкую стену, и осознает, что на ней длинная сорочка. В памяти всплывает короткий разговор неизвестных ей людей, а затем – как она с семьей ехала за город, отдыхать…
- Мы все повеселимся, правда?- спрашивает отец, сидя за рулем машины.
- Еще как!- подхватывают братья-близнецы 7 лет.
- А ты, Аня? Не рада?- спрашивает мама.
Аня пожала плечами – на лыжах она кататься не любила, постоянно падая, поэтому ее не воодушевлял выезд на горнолыжную базу. А вот ее братья предвкушали катания с пологой горы на салазках – это им больше всего нравилось. Она с удовольствием бы осталась дома, почитала книги, но отец все-таки соблазнил ее описанием вида крутых гор, смотреть на которые Аня всегда любила. Она решила кататься немного, как братья, с горки на санках…
Эту мысль Аня не завершила – почувствовала сильный толчок, резкий скрип, и темнота окутала все вокруг….
… Видимо, все ее родственники – родители, братья – мертвы, а она жива, и ее куда-то увезли. Понять бы, куда…
Несмело поднявшись на ноги, Аня спросила в пустоту:
- Здесь кто-нибудь есть?
Ее голос поглотили мягкие пол и стены. Аня побоялась исследовать то место, где сейчас находилась, и села снова на пол, не оставляя попыток докричаться до кого-нибудь. Но ответа не было…. Неужели ее никто не слышит?
Посидев так некоторое время, Аня все-таки решилась обследовать комнату, в которую попала. Поднялась на ноги, и, держась за стену рукой, пошла вдоль нее, считая шаги. Через 20 шагов она зашла в угол, и повернула. Опять через 20 шагов оказался угол, а после полного обхода Аня выяснила, что оказалась в квадратной, довольно большой, комнате, стены и пол которой были сделаны из чего-то вроде матов в спортзале, только чуть мягче. Как же это все странно… Может, ей нужно покричать еще, вдруг, откликнутся?
И снова она долго кричала, до хрипоты, но в ответ слышала лишь угнетающую тишину, которая действовала на нервы еще больше из-за непроглядной темноты. Это все было похоже на ночной кошмар, и Аня ущипнула себя за руку несколько раз, чтобы убедиться, что это не так.
В какой-то миг Аня услышала слабый шорох, а затем – писк. В следующее мгновение откуда-то сверху полился слабый свет, позволив увидеть теряющиеся в темноте, высокие стены комнаты, темно-красного цвета. Но вскоре ее внимание привлекло нечто другое  - из противоположного угла к ней ползло множество тараканов, крупнее, чем те, которые когда-то заползали в ее квартиру. Ощутив брезгливость и отвращение, Аня поспешно встала на ноги, отойдя в угол, и, когда насекомые подползли совсем близко, начала давить их ногой.
Снова послышался писк, ближе и громче, и ото всех углов начали выбегать серые крысы, поедая тараканов. Скоро они подступили к Ане, но она и их не боялась, и вскоре крысы разбежались по углам, и словно испарились, и в этот же миг неяркий свет погас.
Произошедшее натолкнуло Аню на мысль о том, что она словно в некоем эксперименте очутилась. И какие-то неизвестные люди отвели ей роль подопытного кролика.
- Где вы?- выкрикнула девочка в темноту, нарушив тишину,- я знаю, вы где-то здесь! И вы хорошо меня слышите! Почему же держите меня здесь, в темноте? Почему ничего не говорите? Почему напускаете тараканов и крыс? Хотите напугать? Это все зря, я их не боюсь!
Поток вопросов поглотила тишина, и от этого Аня почувствовала зарождающуюся злость.
- Отзовитесь!- закричала она вновь,- я не хочу быть здесь, в темноте! Не хочу быть одна! Не хочу быть каким-то подопытным кроликом! Никто бы не захотел оказаться здесь, неужели не понимаете?
Она обессилено опустилась на пол, повторяя слова: «Не хочу, не хочу»… Пока не замолкла, сморенная сном…
… Уже неделю странная пациентка была в психиатрической больнице. Врачи не знали, кто она, не знали, чем она больна – на физическом плане все было нормально, только желудок урчал. Но и его девочка игнорировала, как и врачей. Поэтому пришлось вводить ей необходимые питательные вещества внутривенно, чтобы не дать девочке умереть от голода. Попытки помочь девочке продолжались, но, ни одна из них не приносила результатов.
В конце второй недели пребывания странной пациентки в лечебнице врачи шли к ней на очередной осмотр. Вместе с ними был приезжий профессор психиатрии, Семен Яковлевич, мужчина 46-ти лет, в практике своей встречавший не одну необычную историю болезни. И теперь он ободряюще говорил врачам, стоя у кровати странной пациентки:
- Нам нужно постоянно идти вперед, чтобы такие случаи нас не обескураживали. Ведь время не ждет нас, оно идет вперед, идет так быстро, что…
Он не договорил – девочка, по словам специалистов – недвижимая неделю (отчего ее уже не пристегивали к кровати ремнями), вдруг резко вскочила на ноги, уставившись на врачей полными ужаса глазами, и побежала вперед так быстро, что сбила с ног двух врачей. Один врач  успел схватить ее за подол сорочки, но не удержал – подол оторвался, оставшись в руках врача, а девочка помчалась по коридору, абсолютно беззвучно, и все шедшие ей навстречу – пациенты, врачи – поспешно уходили в сторону. Но у дверей на лестницу два практиканта перегородили ей дорогу, и, сжав в объятиях, попытались усмирить. Врачи и профессор, выбежав в коридор, видели, как девочка пытается вырваться, прилагая неимоверную силу. Она даже повалила одного парня, но второй крепко держал ее, стоически выдерживая удар за ударом. Врачи и профессор побежали к ним, но уже на полпути девочка перестала вырываться, снова став недвижимой.
- Хорошо, что вы были здесь,- сказал профессор практиканту, добежав до него,- она вас не покалечила?
- Пара хороших ударов для меня ерунда,- отмахнулся парень,- а девочка, хоть снаружи хрупкая, а посильнее некоторых моих знакомых будет. Бешенство у нее или что?
- Да, что-то вроде приступа бешенства,- кивнул подоспевший главный врач лечебницы,- отнесите ее в палату, мы осмотрим.
Практикант выполнил просьбу врача, пристегнув девочку к кровати ремнями, и сразу же ушел. А врачи и профессор начали обсуждать взволновавший их факт выхода девочки из состояния «мертвой».
- Я даже не закончил свое обращение к вам, а она пришла в себя,- говорил Семен Яковлевич,- это странно. Может, какое-то слово в моей речи ее побудило к этому? И слово это подействовало на нее вроде красной кнопки.
- Может быть,- согласился главный врач больницы,- давайте проверим ваше предположение.
Профессор вспомнил свою речь, и повторил ее – только на этот раз медленно, делая между каждым словом большие паузы. Но ничего не вышло – девочка оставалась недвижима, как и до приступа. Профессора это не обескуражило – он повторил свое обращение врачам, только на этот раз объединил слова в словосочетания. Едва он сказал: «Идти вперед», как девочка ожила: вытаращила глаза, так, что чуть из орбит не вылезали, напрягла все мышцы, явно пытаясь освободиться. Но ремни были крепкими, и даже ее силе не поддались.
- Кто ты?- спросил у девочки Семен Яковлевич, в надежде, что она ответит, четко и медленно,- что с тобой произошло?
Но безуспешно – она молчала, словно и не слышала его. А через некоторое время снова обмякла, ее взгляд остекленел.
- Похоже, эти два слова приводят ее в жизнь,- заключил главный врач,- и она бежит вперед, пока силы не кончаются. Словно робот, которому дали команду.
Врачи начали бурно возмущаться:
- Вы думаете, это возможно?
- Но человек – не машина!
- Может, есть другое объяснение…
- А я согласен – девочка в этом похожа на робота,- прервал поток слов профессор своим спокойным, но звучным голосом.- И это ужасает. Я слышал о попытках сделать из человека абсолютного зомби, выполняющего одну команду. Но думал, что эти попытки, запретные, само собой, не были удачны. Оказывается, кому-то это удалось. Бедняжка…
Он вздохнул, сочувствующе покачав головой – неизвестные экспериментаторы травмировали девочку так сильно, что возникало сомнение в том, что она вернется к жизни.
- Так вы считаете, что кто-то провел абсолютное зомбирование этой девочки?- с нотами ужаса в голосе спросил один из врачей.
- Скорее всего,- кивнул профессор,- не представляю, как им это удалось, и, что важнее – зачем это вообще понадобилось кому-то. А если жертвой стала не только эта девочка – это серьезная угроза. Выполняя даже неопасный приказ, эти зомби могут травмировать нескольких людей. А если бы у них было оружие?
Все врачи уставились на профессора с выражениями ужаса на лице – каждый понимал, что разрушения могли бы быть в таком случае очень большими.
- Как же мы найдем этих безумных экспериментаторов?- спросил пришедший в себя первым главный врач,- и как поможем девочке?
Профессор ответил долгим молчанием.
- Будем пытаться достучаться до нее всеми доступными способами. Только узнав, что произошло с ней, мы можем найти тех, из-за кого она стала такой, и подобных ей, если она не единственная жертва…
…. Проснувшись, Аня некоторое время не открывала глаз, надеясь, что комната с тараканами и крысами ей просто приснилась, и она окажется дома, в своей комнате. Но, к ее разочарованию, «кошмар» не прекратился, и от отчаяния девочка начала снова звать кого-нибудь, кто помог бы ей, выпустил отсюда. Или, хотя бы, поговорил с ней, развеял иллюзию, что она тут одна. Но только снова охрипла, а никто так и не ответил ей, не появился поблизости. Тьма вокруг по-прежнему была чернильной и беззвучной, и Аня даже подумала на миг: «А существую ли я? Может, я умерла, и попала в ад?». Но тут же оборвала эти страшные мысли – она жива, это точно, кожа чувствует боль, если ее сильно ущипнуть, и живот урчит от голода. Ну, раз никто не отзывается, она сама найдет выход отсюда, ведь он наверняка есть, только хорошо замаскирован.
Решив так, Аня поднялась на ноги, и начала простукивать стену, возле которой стояла, на разном расстоянии от пола, медленно двигаясь вперед. Так она постепенно дошла до противоположного угла, но никакого изъяна в стене не обнаружила. Осмотр остальных трех стен тоже был безрезультатным. Девочка, устав работать руками, снова села на мягкий пол, оперевшись о стену спиной и закрыв глаза, чтобы не видеть окружающей темноты. Она сидела так неизвестно долго, но в какой-то момент поняла, что хочет в туалет. Она игнорировала это желание, пока оно стало нестерпимым. И тогда Аня закричала в темноту:
- Я хочу в туалет! И если никто мне не покажет, где можно это сделать, я сделаю это в любом углу!
Ответа, как обычно, не последовало. И Аня уже решила осуществить свои слова, как увидела, что в стене слева открылся проем, из которого светил несильный свет. Девочка поспешно дошла до проема, надеясь, что он останется открытым, и увидела маленькую комнатку, в которой стоит один лишь унитаз. Аня смогла справить нужду, и, едва она вышла из комнатки, проем снова исчез за сплошной стеной, словно его и не было.
Это все уверило девочку в мысли, что за ней наблюдают – значит, и слышат, и видят все, что она говорит и делает. Аня обреченно уселась на пол, мрачно думая о том, что же за изверги ее держат в плену, и что им от нее нужно. Родители говорили ей о бандитах, но обычные бандиты точно не располагали такими средствами, чтобы держать ее одну здесь. По фильмам и книгам она знала, что иногда людей крадут ради выкупа, но если все ее родные умерли, никто не может заплатить за нее. Да и в таком случае кто-нибудь бы уже пришел к ней и сказал, ради чего она здесь.
Оставалось только одно логичное объяснение – ее держат какие-то ученые, ставящие странные опыты. И, судя по всему, она и является подопытным кроликом. Мысль об этом была не лучше мыслей о бандитах – ведь она нигде не читала об экспериментах над людьми, и предположить не могла, зачем это кому-то. Правда, она читала фантастические рассказы о роботах, и могла представить, что ее схватил какой-то робот, или инопланетянин. Но верить таким выдумкам всерьез она не могла, и снова приходила к выводу о безумных и безнравственных ученых. И попыталась снова заговорить с ними:
- Почему вы не говорите ничего, не отвечаете на мои вопросы? Вы же услышали мою просьбу, выполнили ее! Почему вы меня здесь держите? Я знаю, вы ученые! Что за опыты вы хотите поставить на мне? И почему сейчас вы ничего не предпринимаете?
И снова тишина в ответ. Аня в приступе отчаяния подумала, что ее похитители - какие-то чокнутые, и, может, хорошо, что они ничего не предпринимают (она помнила тараканов и крыс, и не хотела, чтобы вся комната была снова заполнена ими). Она легла на пол, в попытке уснуть, но живот урчал все громче. Стоит попросить еды…
- Я хочу есть и пить! Если вам не все равно, голодна я, или нет, дайте мне еды и воды!
То, что неизвестным похитителям не все равно, она поняла через минуту – в стене справа открылся новый проем, в котором оказалась маленькая комнатка, со стоящим в ней столом. На столе стояла тарелка с разными фруктами, и стаканом воды. Аня с аппетитом съела грушу, банан, горсть слив, пару киви, и абрикос, оставив на тарелке яблоко (она уже наелась, а яблоки не сильно любила). После выпила стакан воды, и отошла от проема. Он, как и предыдущий, тут же закрылся, и Аня, попытавшись заметить его границы, так и не смогла найти их в ставшей одним целым стене, сколько бы ни проводила пальцами по стене, и не барабанила по ней кулаками.
- Я хочу выбраться отсюда!- выкрикнула Аня в безумной надежде на выполнение этого желания,- в любом месте лучше, чем здесь!
К ее удивлению, в стене напротив появился новый проем, за которым оказалась уже не маленькая комнатка, а коридор. Аня сорвалась с места, помчалась по коридору, свернула на повороте вправо…. Коридор повернул еще, а потом она внезапно очутилась снова в темной комнате. Значит, это не выход, этот коридор для нее – как лабиринт для лабораторной крысы…. И мысль об этом привела Аню в ярость.
- Я сказала – хочу наружу, а не побегать вокруг комнаты!- проорала Аня, глядя вверх, в темноту,- немедленно выпустите меня, гады! Какое право вы имеете держать меня здесь против моей воли, как крысу? Выпустите!
Она повторяла это слово, барабаня кулаками в стену, но никакого эффекта – стена оставалась плотной, а ее тюремщики ничем не показывали, что хотят выполнить ее требование. Скоро приступ ярости закончился, взамен пришли отчаяние и безнадежность, и Аня заплакала, закрыв лицо руками, и опустившись на пол.
- Я хочу домой…,- говорила она сквозь слезы,- хочу домой…. Пожалуйста, отпустите меня… Мне страшно быть здесь…. Быть одной, в этой темной комнате…. Я не хочу быть здесь…. Не хочу быть одна….

…- Она уже боится,- произнес с довольной улыбкой Нильсон, блеснув стеклами круглых очков,- сколько страхов сразу: темноты, одиночества, замкнутого пространства…
- Ее нервы начинают сдавать,- согласился Зигфрид, ухмыльнувшись в свою густую, черного цвета, бороду,- скоро мы сможем перейти ко второй стадии.
Разговор проходил в небольшой комнате, уставленной разными аппаратами, некоторые из которых мигали синими, зелеными, красными лампочками. Эти аппараты занимали почти все пространство комнаты, и с их помощью ученые могли вести наблюдение за девочкой, и выполнять самые элементарные ее просьбы, которые не вели ее к выходу наружу. Средний аппарат как раз показывал девочку с левого ракурса – она сидела в углу и плакала. Ученые с помощью камер, вмонтированных в углы комнаты, видели, что делала девочка, и слышали, что она говорила с того момента, как очнулась.
- Редкая девочка не боится тараканов и крыс,- сказал Зигфрид, когда Аня бесстрашно топтала тараканов, и брезгливо смотрела на бегущих к ней со всех сторон крыс,- нужно что-то другое.
- Можно просто оставить ее в темноте, для начала,- предложил Нильсон, поправив очки,- посмотрим, что она будет делать дальше.
Она уснула, на несколько часов, а после, проснувшись, возобновила попытки получить ответы на свои вопросы. А потом простучала все стены, словно думала, что за ними есть проход.
- Ты ничего так не найдешь,- ласково проговорил Нильсон, глядя на это,- только мы можем сделать подобное.
- А она не глупа,- хмыкнул Зигфрид, услышав догадку девочки об ученых,- тем лучше – наш эксперимент будет успешнее.
- Дальше до момента, когда девочка заплакала, были короткие реплики: «Не любит яблок, вот привередливая»; и «Беги, надейся, что выберешься».
- Она снова уснула,- сказал Зигфрид, посмотрев на камеру – глаза девочки были закрыты, руки свободно свисали вдоль тела.- Начнем, когда она проснется?
Нильсон улыбнулся с предвкушением.
- Да. Сперва используем самые простые методы, но, вместе с тем, и эффективные. А когда она будет на пределе – нашу последнюю задумку.
Зигфрид тоже улыбнулся, думая с предвкушением о том, что скоро их план претворится в жизнь…

…- Хорошо, что вы смогли приехать,- улыбнулся Семен Яковлевич, подавая руку вошедшей в комнату женщине. Ей было около сорока, кудрявые волосы собраны в хвост, зеленые глаза смотрят серьезно и внимательно.
- Семен Яковлевич,- кивнула женщина, пожав его руку,- надеюсь, я смогу помочь. Таких случаев у меня еще не было.
- Если вы, Юлия Николаевна, не справитесь, то я не знаю, кто вообще на это способен,- отозвался профессор,- будем надеяться, у девочки есть шанс.
Вдвоем они прошли к комнате странной пациентки, и, открыв дверь, вошли внутрь. Девочка лежала неподвижно, как и раньше, и женщина подошла к ней, вглядываясь в ее лицо.
«Хоть бы она помогла,- думал Семен Яковлевич, - она ведь справлялась со многими тяжелыми случаями, когда психиатры и врачи оказывались бессильны».
Юлия Яковлевна была психологом, и, к тому же, владела способностью видеть души людей, и связываться с их сознанием.
Сейчас она трогала лоб девочки, и все так же всматривалась в ее глаза.
- Она глубоко внутри,- сделала вывод женщина,- посмотрим, насколько глубоко.
Присев на стул, предложенный профессором, она закрыла глаза – устанавливала контакт. Но вскоре открыла, покачав головой – словно девочка ее чем-то удивила.
- Стоит сильный блок, как стена. Я не вижу ни ее сознание, ни ее подсознание. Может, получится, если она услышит те слова?
Профессор произнес: «Иди вперед», и девочка, вытаращив глаза, попыталась освободиться. А Юлия Николаевна снова пыталась установить с ней контакт, но почти сразу с громким криком отшатнулась назад, чуть не упав со стула.
- Она в диком ужасе,- дрожащим голосом произнесла психолог – ее глаза были такими же большими, как глаза девочки,- я не способна увидеть больше – ее эмоции слишком сильны.
- Значит, вы здесь бессильны?- уточнил Семен Яковлевич.
- Похоже, да. Если только…. Попробовать дать ей сильное успокоительное, а потом сказать те слова,- сказала Юлия Николаевна, глядя на вновь застывшую подобно статуе девочку.- Видимо, произошедшее с ней ввергло девочку в такой ужас, что ее сознание спряталось очень глубоко, чтобы отгородиться от ужаса,- продолжила она,- а когда слова произносятся, ужас возвращается, почему-то.
Она тяжело вздохнула. Погладила девочку по голове, произнеся тихо:
- Что же с тобой сделали? Что ужаснуло тебя так сильно, что ты стала как мертвая? И кто мог сделать такое?...

… Аня просыпалась, понимая, что вокруг нее тьма. Она еще в темнице… ничего не изменилось.
Надежда, что этот кошмар, в котором она была, закончится, когда она проснется, испарилась ту же – нет, это не кошмар. Это – ужасная реальность, в которой она не знает, что будет с ней в следующую минуту, где всем управляют неизвестные подонки. И всех злых слов мира не хватит для описания их гнусности, жестокости, коварства….
Злость на похитителей бурлила в девочке, словно кипящая вода в чайнике, и прошла только после нескольких сильных ударов в стену. Аня решила еще раз пройти вдоль комнаты, но тут услышала низкий, гнетущий звук, давящий на барабанные перепонки. Очень похоже на похоронный марш. Неужели он для нее?
Не успела девочка ужаснуться мыслям об этом, как звук стал еще громче, еще темнее. Она зажала уши руками, но и это не помогло спастись от страшного звука, заставляющего ее сжаться в комок. Аня взмолилась, умоляя прекратить мучить ее, но едва слышала свой голос, хоть и кричала – звук был намного громче. От бессилия и страха девочка заплакала, не отнимая ладоней о ушей – так звук был хотя бы немного тише.
Она не знала, сколько эта жуткая мелодия пытала ее, но в какой-то момент наступила тишина, и Аня несмело подняла голову, отняв ладони от ушей. Тишина после громкого звука была благостью, но вскоре ее прервал громкий крик девочки – впереди темноту прожгли два красных огня, словно глаза неведомого чудища. Аня часто-часто заморгала, думая, что ей это привиделось, но нет – огни придвинулись ближе, а чуть позади зажглись еще огни. Затем появись синие огни, зеленые…. Все новые огни загорались в темноте, приближались к ней, и от страха девочка снова сжалась, повторяя:
- Уйдите, прошу! Ну что я вам сделала? Не подходите, пожалуйста! Не подходите!
Вот передние огни приблизились почти вплотную, и Аня дико закричала, зажмурившись, зажав уши руками. И отчаянно хотела не видеть, не слышать, не быть здесь…

… Разноцветные огни все еще пронзают темноту экспериментальной комнаты, но в этом уже нет надобности – эффект достигнут. Девочка застыла на месте, оборвался ее крик, и руки безвольно повисли вдоль тела. Нильсон и Зигфрид, торжествующе улыбнувшись друг другу, направились посмотреть на результат экспериментов, предварительно нажав маленькую синюю кнопку на панели управления одного из аппаратов. В стене, свободной от машин, появился проем достаточный, чтобы прошел человек, и двое ученых вошли в него, попав в длинный коридор, почти сразу перешедший в крутую лестницу с множеством ступеней. Вскоре они вышли в экспериментальную комнату, и впервые за последние 4 дня увидели подопытную не через камеры, вблизи. Их больше всего интересовало ее лицо, в которое они и начали вглядываться. Без какого-либо выражения, глаза стеклянные и абсолютно пустые. Нильсон задал ей пару вопросов, даже слегка ударил по плечу – безрезультатно, девочка была как неживая.
- Мы сделали это,- с удовлетворением в голосе произнес Зигфрид,- теперь осталось проверить нашу теорию о безусловном выполнении команд.
Он достал из кармана брюк маленький прибор, представляющий собой квадратную коробку с  длинным металлическим стержнем. Поднес стержень к правой руке девочки, и все ее тело сотряслось от ощутимого удара тока.
- Иди вперед,- четко, неторопливо, произнес Нильсон.
Девочка словно не услышала его, оставаясь недвижима. Но ученые не оставили попыток – повторяли эксперимент снова, еще три раза. И внезапно девочка ожила – глаза вытаращились, и, мгновенно сорвавшись с места, она помчалась вперед, на сплошную стену. Ученые в ужасе закричали ей вслед – по случайности именно в этом месте был проход, и девочка, налетев на стену со всей силы, привела в действие механизм, открывающий выход в коридор, по которому она и побежала. Этот коридор вел наружу, и, когда ученые добрались до выхода, оказалось, что дверь распахнута, и только следы на снегу указывали, куда побежала девочка. Они ее упустили…
- Она не сможет бежать долго!- опомнился первым Зигфрид, кинувшись бежать вдоль здания, снаружи кажущимся обычным складом без окон,- скорее, нужно догнать ее, пока не поздно!
Нильсон побежал за ним, думая о том, что будет, если не они первые догонят девочку…

… Профессор и психолог повторили попытку связаться с сознанием девочки, когда получили разрешение главного врача на введение успокоительного. Юлия Николаевна подождала, пока успокоительное начнет действовать, отсчитав среднее время, и снова попробовала войти в контакт с сознанием девочки, как только Семен Яковлевич сказал нужные слова. И снова она почувствовала ужас пациентки, но уже меньший, а перед внутренним взором психолога начали проноситься образы: она в темноте, идет куда-то, а левая рука опирается о мягкую стену; потом – быстрый бег по едва освещенному коридору. Больше она ничего не увидела – образы просто пропали, вместе с чувством ужаса.
- Она успокоилась,- услышала Юлия Николаевна слова профессора,- и на этот раз ее попытки освободиться не были такими сильными, как раньше. Вы смогли что-нибудь увидеть?
Психолог кивнула, рассказав об образах.
- Видимо, ее где-то держали против воли,- сделал вывод Семен Яковлевич,- и она хотела убежать. В том, что ей это удалось, можно не сомневаться. Но больше ничего нам не известно.
- Да, информации слишком мало,- согласилась Юлия Николаевна,- неясно ни где ее держали, ни что произошло, отчего она впала в то состояние, в котором пребывает до сих пор. Конечно, можно попробовать установить с ней контакт еще, через некоторое время, возможно, удастся увидеть больше.
- Так и сделаем,- согласился профессор,- ведь кроме нас девочке вряд ли кто-то поможет…
Они предпринимали новые попытки два следующих дня, но результат оставался таким же – подсознание девочки давало образы только темной комнаты и коридора. Видимо, требовался более длительный контакт, но он был невозможен – приступы ярости проходили очень быстро, за 1 минуту. Но это не заставило специалистов отчаяться – они решили пробовать еще и еще…
Через три дня, после очередной попытки, в палату зашел один из врачей.
- Вас обоих просит подойти к нему главный врач,- произнес вошедший ничего не выражающим голосом,- если вы не заняты.
Профессор и психолог ответили, что могут подойти прямо сейчас, и вскоре зашли в кабинет главного врача. Здесь был еще незнакомый им мужчина лет 56, чьи глаза увеличивали круглые очки.
- Нашелся родственник той девочки, которой вы пытаетесь помочь,- произнес главный врач,- можете побеседовать с ним, а я вернусь к своим делам.
И он вышел из кабинета.
- Анатолий Павлович,- представился мужчина,- я дедушка Алисы, и очень рад, что, наконец, нашел ее.
- Как она потерялась?- спросила психолог, представившись вслед за Семеном Яковлевичем.- Впрочем, не это важно; вы знаете, что с ней произошло?
- Алиса месяц назад поехала с родителями и братьями за город, но их машина попала в аварию, и все погибли – так сказали в больнице, когда меня оповестили. Но тела Алисы не было, что было очень странно. Она словно не ехала с ними, и это дало мне надежду на то, что она еще жива. Я обратился в полицию, ее начали искать…. Но безуспешно. Тогда я начал проверять все больницы и морги, и в одной больнице врачи мне рассказали, что девочка, по описанию похожая на Алису, была у них, и теперь в психиатрической больнице. Описание ее состояния меня удивило и напугало; я сразу же поехал сюда. И очень хочу увидеть ее.
Психолог и профессор ясно видели глубокую тревогу на лице пожилого мужчины, она выражалась и в жестах: он то сцеплял руки, то прятал их за спиной, словно не хотел показать своего большого волнения.
- Мы проводим вас к ней,- отозвалась Юлия Николаевна.
Вместе они вышли в коридор, и за пару минут дошли до палаты девочки. Профессор и психолог шли впереди, думая о том, как же им повезло, что этот человек нашел их и Алису. Даже при том, что он не знает ничего, что произошло с девочкой, сам факт того, что он – ее родственник, может сильно им помочь.
Дедушка Алисы первый вошел в палату, медленным шагом подошел к кровати, и начал пристально вглядываться в лицо девочки.
- Этот взгляд…,- прошептал он,- он абсолютно пустой. Что же с тобой сделали, Алиса?
- Мы полагаем, ее зомбировали,- ответил на вопрос Семен Яковлевич,- она оживает, слыша определенные слова, звучащие, как команда, и к выполнению этой команды вкладывает нечеловеческие силы.
Круто обернувшись, Анатолий Павлович пронзил пристальным взглядом глаза профессора, словно пытался узнать его мысли. Этот взгляд показался профессору и психологу каким-то странным, а секундой позже пожилой мужчина прикрыл глаза, и, сняв очки, с силой протер ладонью лоб и веки.
- Зомбировали…,- едва слышно повторил он слова профессора,- кому же это понадобилось? И как можно было осуществить зомбирование?
- Эти же вопросы чрезвычайно волнуют и нас,- со всем возможным участием произнесла Юлия Николаевна,- мы пытаемся это узнать, и, конечно, выясняем, как вывести девочку из теперешнего состояния. Она не ест, не двигается, не считая приступов активности при выполнении команды – можно сказать, и не живет. А главное – с ней почти не удается установить контакт, так глубоко она ушла внутрь себя.
- Почти не удается?- переспросил Анатолий Павлович, надев очки и прищурившись,- но, все же, вам что-то удалось сделать, не так ли?
- Моя коллега смогла установить контакт с сознанием Алисы, на несколько минут,- произнес профессор,- но мы узнали только, что ее держали в какой-то темной комнате, из которой она хотела выбраться по коридору.
- И все?- с долей разочарования в голосе спросил дедушка Алисы,- нет ни вида местности, ни лиц похитителей?
- Увы, ничего вносящего ясность,- сказала психолог,- контакт возможен лишь секунд 30, за это время я не успевала увидеть больше. Если бы можно было увеличить время контакта…. Но пока мы этого достичь не можем.
- А как вы осуществляете этот контакт?- спросил Анатолий Павлович,- я смотрю на нее, и мне не верится, что какой-то контакт возможен.
Юлия Николаевна рассказала о том, как она осуществляет контакт с девочкой, и при этом обязательно введение успокоительного, чтобы испытываемый ею ужас не перекрыл образы.
- То, что с ней делали, слишком сильно испугало ее,- закончила она с тяжелым вздохом,- мы опасаемся, что не сможем ей помочь.
Дедушка Алисы слушал все это с каменным лицом, замерев всем телом.
- Алисе повезло, что вы помогаете ей,- произнес он после небольшой паузы,- я надеюсь, вы сможете увидеть больше, и это поможет найти неизвестных похитителей моей внучки. И они окажутся за решеткой до конца жизни.
Слыша эти слова, полные ненависти, глядя на сжатые в кулаки руки пожилого мужчины, психолог и профессор понимали его. И не стали возражать, когда он выразил желание остаться с девочкой наедине – вышли в коридор, закрыв за собой дверь.
А Анатолий Павлович, присев на стул рядом с кроватью, провел по лбу девочки рукой, и очень тихо произнес:
- Как бы ты не хотела убежать от меня, я тебя нашел. Все-таки, мы с Зигфридом хорошо постарались, сделав из тебя послушного зомби. Когда эти дураки-врачи признают свое бессилие, я заберу тебя обратно, и на этот раз новых промашек не будет.
Пока он говорил, девочка ничем не показала, что узнала его – она по-прежнему была глубоко внутри, и выходить не хотела…

Глава 2. Ужасная тайна

Как и намеревались, профессор и психолог продолжили попытки выяснить, что пережила Алиса, и как-то помочь ей. Семен Яковлевич применял разные традиционные методы психиатрии, не исключая вариант, что они могут помочь, а Юлия Николаевна пыталась узнать больше, входя в контакт с подсознанием девочки. Попытки профессора проваливались, все, до одной, а Юлия Николаевна видела вновь и вновь либо темную комнату, либо тускло освещенный коридор. Эти сведения говорили лишь о том, что похитители девочки ее очень хорошо спрятали, и выпускать явно не хотели. И невольно напрашивался вопрос, прибавляющийся к множеству других – а как тогда она смогла сбежать? Видимо, случилось что-то, не входящее в планы похитителей, либо они просто дали слабину.
Дедушка Алисы приезжал еще несколько раз. И, узнавая, что специалисты нисколько не продвинулись в лечении девочки, говорил, что лучше отвезти ее в крупный город, к знакомому психологу, который может помочь. Ни Юлия Николаевна, ни Семен Яковлевич этого специалиста не знали, а, по словам Анатолия Павловича, он не может покинуть лечебницу, чтобы помочь девочке здесь – из-за пациентов и отсутствия в лечебнице необходимого оборудования.
Со своей стороны, после многих попыток, психолог и профессор были настолько заинтересованы в помощи девочке, так сочувствовали ей, что убедили ее дедушку подождать еще две недели, с условием, что если они не добьются за этот срок успеха, то Анатолий Павлович увезет свою внучку к знакомому специалисту.
Так, в попытках помочь Алисе, проходили дни. В больнице побывали еще три выдающихся специалиста, работающие в психиатрии, заинтересованные необычной пациенткой. Но и их попытки помочь девочке были неудачными, и в итоге все они уезжали к своим пациентам, диагнозы которых были проще, а заболевания – точно излечимы.
А вот Юлия Николаевна, в отличие от своих коллег, продвигалась, хоть и медленно – сознание девочки постепенно открывало ей новые образы. Так она увидела сначала внезапную атаку сначала тараканов, потом – крыс; затем – комнатки с едой и туалетом. Несколько раз психолог наблюдала сцены, где девочка умоляет похитителей отпустить ее, после безуспешных попыток выбраться. Все это говорило о том, что Алису неизвестно долго держали в изоляции, пытались напугать разными способами, из которых Юлия Николаевна пока видела самые слабые. Так же было ясно, что похитители – какие-то ученые, или ученый, но в то, что подобное мог сделать один человек, ни психолог, ни профессор не верили, а мысли о нескольких безнравственных и жестоких ученых, поставивших здоровье и жизнь девочки ниже своих целей, приводили их в ужас. До сих пор не было известно ни кто эти ученые, ни где их искать. А самое страшное – именно в это время они могли продолжать эксперименты над другими несчастными, и никто не мог им помешать.
Между тем, чем успешнее проходили попытки Юлии Николаевны помочь девочке, тем настойчивее пытался дедушка Алисы забрать ее. И объяснял это тем, что знакомый специалист скоро должен будет уехать за границу, и надолго, поэтому нужно как можно скорее отвезти девочку к нему. Но психолог каждый раз говорила, что вот-вот увидит все, что им необходимо, чтобы помочь девочке, и найти ее похитителей, и нехотя, дедушка Алисы уступал.

… Она ощущает абсолютное спокойствие. Вокруг никого нет, и само пространство, окружающее ее, кажется таким твердым, что сквозь него никто не может пройти. Правда, на вид нельзя было это сказать – она словно в большом серовато-белом облаке находилась. Не было ни мыслей о том, как она сюда попала, ни о том, сколько здесь находится. Да и понятие «время», казалось, здесь не существует, ведь вокруг ничего не меняется, и ничего не происходит.
Она не задумывалась так же и о том, кто она такая – ей было достаточно того, что она существует, находится здесь, в спокойствии. И нет причин думать о том, что находится за пределами этого пространства.
 Впрочем, спокойствие временами нарушалось – она ощущала странное волнение, всплеск эмоций, а затем видела сквозь пелену окружающего тумана чье-то незнакомое лицо. Лицо женщины, оно появлялось со странной периодичностью, и вместе с ним возникали не только эмоции, но и видения. Эти видения были смутно ей знакомы, и, почему-то, неприятны. Поэтому она сопротивлялась всякий раз, когда видела снова то лицо, и ощущала разные эмоции. Она чувствовала, что ее хотят забрать из этого пространства, дарящего спокойствие – туда, где все совсем иначе, туда, куда она возвращаться не хотела. Она знала, что там будет страдать, и снова сопротивлялась чужому воздействию. Но не полностью – какая-то ее часть, неподконтрольная ей, была словно в сговоре с неизвестной женщиной, и вне ее желания продолжала показывать какие-то события: девочка в темной комнате, ее попытки выбраться…. И приходящее вместе с образами чувство страха, одиночества. Было странно, что она не чувствовала одиночества здесь, впрочем, здесь и не было причин что-то чувствовать.
Она не заметила, когда это началось – незнакомое лицо начало появляться чаще, все четче, и неподконтрольная ей часть ее самой поддерживала давление этого лица все сильнее. Так неприятные эмоции почти все время владели ею, и, устав сопротивляться, она, в очередной раз, увидев то лицо, подчинилась его давлению, и словно полетела куда-то – вверх, и одновременно, вперед, быстро и стремительно….

… Юлия Николаевна снова пыталась связаться с сознанием Алисы, в присутствии ее дедушки – он настоял на том, что эта попытка станет последней, и если будет такой же безрезультатной, как и предыдущие, он заберет девочку с собой. Но в этот раз психолог чувствовала, что у нее получается – контакт состоялся!
- Я видела ее саму, не в воспоминаниях, а среди какого-то пространства, полного туманом,- произнесла Юлия Николаевна, вернувшись сознанием в действительность,- она сейчас придет в себя.
Профессор и Анатолий Павлович с изумлением переглянулись, и три пары глаз напряженно уставились на лицо девочки. Через пару минут зрачки ее задвигались, она посмотрела в потолок, но больше ничем не показала, что в порядке.
- Как ты себя чувствуешь?- с заботой в голосе спросила Юлия Николаевна.
Девочка медленно перевела взгляд на нее, и отозвалась тихо:
- Я видела ваше лицо много раз. Зачем вы хотели вытащить меня из мира спокойствия сюда?
- Мира спокойствия?- переспросил профессор, нахмурившись,- что ты там видела и чувствовала?
- И что с тобой произошло до того, как ты попала сюда?- спросил, подавшись всем телом вперед, Анатолий Павлович.
Девочка долго молчала, глядя в одну точку на потолке. Все присутствующие в комнате подумали, что она снова ушла внутрь себя, но вот она перевела взгляд на Анатолия Павловича, сказав:
- Ничего не помню. Я была в мире спокойствия, и мне кажется, что до него мне было очень плохо. И здесь мне тоже не нравится.
- Почему же тебе плохо здесь?- мягким голосом спросила психолог.
- Мне неуютно здесь,- отозвалась девочка, немного помолчав,- я чувствую страх, но не знаю, почему. А там я ощущала только спокойствие.
- Почему же ты чувствуешь страх?- спросил Семен Яковлевич,- здесь тебе все желают только добра, и хотят помочь.
Девочка с силой смежила веки, и замотала головой, повторяя:
- Не хочу думать об этом…. Не хочу, не хочу, не хочу…
- Снова приступ,- тихо сказала психолог, отойдя к двери, вместе с дедушкой Алисы и профессором,- нужно позвать медсестру, пусть поставит ей успокоительное. Дадим ей отдохнуть, мы слишком загрузили ее своими вопросами.
Анатолий Павлович вышел из палаты, отправившись за медсестрой. А психолог и профессор, наблюдая за тем, как девочка твердит одно и то же, и мотает головой, начали тихую беседу.
- Пока что только одна хорошая новость – Алиса пришла в себя, и может отвечать на вопросы,- произнесла Юлия Николаевна,- но о том, что с ней произошло, мы знаем так же мало, как и сегодня утром. Сомневаюсь, что в ближайшее время нам удастся ее разговорить.
- Она даже в сознании не хочет находиться,- отозвался профессор,- как бы нам ее снова не потерять. Налицо апатия.
- По крайней мере, здесь мы можем ей помочь,- сказала психолог,- продолжим работу с ней завтра днем, а сегодня пусть отдыхает.
- Завтра я заберу ее,- вклинился в беседу Анатолий Павлович, что зашел в палату вместе с медсестрой,- раз она пришла в себя, нужно, не теряя времени, помочь ей вылечиться полностью.
- Давайте продолжим разговор в коридоре,- предложил Семен Яковлевич, глядя, как медсестра вкалывает девочке успокоительное.
Анатолий Павлович не стал спорить, и втроем они вышли в коридор. Подошли к окну неподалеку, и продолжили прерванный разговор.
- Зачем вы так торопитесь?- вкрадчивым тоном начал профессор,- ведь Юлия Николаевна, все-таки, помогла Алисе, хоть это и заняло больше трех недель. Разве это не доказывает, что она способна полностью вылечить вашу внучку? Почему вы так уверены, что ваш специалист с этим справится лучше? Может, он лишь хуже сделает?
- Но нет гарантии, что Юлия Николаевна и дальше будет помогать так же успешно,- возразил Анатолий Павлович,- и потом, как бы вы ни старались, вы так и не смогли расположить Алису к себе.
- В таком состоянии  вряд ли она может быть расположена к кому-то,- отозвалась психолог,- по крайней мере, она видела мое лицо, и для начала этого достаточно. А вот лицо вашего специалиста будет незнакомым, и может еще сильнее напугать ее. И, кстати, ваше лицо она тоже не узнала.
- Но все же…,- уже сердитым тоном начал дедушка Алисы,- я думаю, что….
- Для начала нужно рассказать о нашем прогрессе врачам больницы,- перебил его профессор,- а потом видно будет. Конечно, вы, как родственник девочки, вправе решать ее судьбу. Но подумайте: вдруг она снова впадет в то состояние?  И уже не захочет выходить из него? Может ваш специалист выполнить работу равносильную той, что проделала Юлия Николаевна, и даже больше?
Психолог не дала Анатолию Павловичу подумать над этими словами, сказав:
- Я искренне сочувствую вашей внучке, и очень хочу помочь ей. Поэтому прошу – не торопитесь увозить Алису, доверьтесь мне вновь.
Дедушка Алисы помолчал, но лицо его почти сразу смягчилось.
- Хорошо, я выполню вашу просьбу,- произнес он уже спокойным тоном,- готов дать вам еще две недели. Но если вы не добьетесь успеха за этот срок, я заберу ее.
Психолог и профессор понимающе кивнули, понадеявшись, что им хватит этого времени….

… Она открывает глаза, и понимает, что снова в больнице. Не в том месте, где хотела бы быть – где никого не было, и ощущалось только спокойствие, а в надоевшей до жути лечебнице. Здесь ее постоянно преследует страх, порой переходящий в ужас – от попыток женщины снова выяснить, помнит ли она что-нибудь до «мира спокойствия». А она не помнит совершенно ничего, а попытки вспомнить причиняют боль. Еще есть какой-то мужчина, который утверждает, что он ее дедушка, но и его она не помнит. И хотя он говорит с ней мягким голосом, она не хочет, чтобы он был рядом, почему-то, боится его. Помимо этих двух, есть еще люди, но она словно бы не видит их, для нее они и не существуют вовсе, напоминают призраков.
И еще она иногда чувствует себя чем-то вроде вещи – когда мужчина хочет забрать ее с собой, а женщина настаивает, что она должна остаться здесь. Они делают это при ней редко, но даже когда выходят в коридор, она чувствует, что те разговоры продолжаются. Она хочет, чтобы они перестали ее делить, но не хочет заводить разговор об этом. Ей почему-то кажется, что если она будет сильно об этом думать, они все поймут и прекратят свои споры.
Но, похоже, эти споры закончились победой мужчины – в один из дней, похожий на остальные, она слышит, что этим вечером он ее заберет. И она чувствует, как владеющий ею страх становится все больше, и уже не слышит слов, которые говорят женщина и «призраки». И от страха, постепенно переходящего в ужас, даже ничего не может сказать, возразить, и воспротивится отъезду.
Она приходит в себя только когда ее увозят на каталке куда-то по коридору, до дверей, ведущих наружу. Сразу за дверьми стоит машина, в которую ее и поместили, на низкую кушетку, рядом с еще одной такой же. Она увидела лицо женщины, и пожалела, что эта женщина не едет с ней. Дверь закрылась, лицо пропало, и машина мягко тронулась с места, постепенно ускоряясь.
Они ехали долго, но вот машина остановилась, и дверь открылась. Она увидела окутанную мягкими сумерками дорогу, и двух человек – дедушку, и еще одного, незнакомого ей мужчину.
- Снова ты с нами,- сказал незнакомец, неприятно улыбнувшись,- больше не сбежишь.
Она села, вжавшись в стену.
- Я вас не знаю,- произнесла она,- что вам нужно?
- Ты нас просто не помнишь,- отозвался дедушка,- зато мы тебя хорошо запомнили, наш маленький подопытный кролик.
Эти слова ужаснули ее – нужно бежать, и поскорее! Но дверь тут же захлопнулась, отрезав путь к бегству, и она задумалась о словах, услышанных только что. Неужели она, и правда, была в их эксперименте? И оттого теперь ничего из прошлого не помнит? А та женщина на самом деле хотела помочь, не то что этот «дедушка» самозваный. Жаль, что она не смогла уговорить его не забирать ее…
Мысли вернулись к побегу – можно было затаиться за дверью, и, когда она откроется, и мужчины придут за ней, выскочить наружу. Вот только если зайдет один, у нее вряд ли получится сбежать – второй скорее всего успеет ее схватить. Остается надеяться, что удача ей улыбнется…

… Нильсон вел машину, разговаривая с Зигфридом.
- Было очень сложно забрать девчонку – психолог, которая чуть не узнала о нас, ни в какую не хотела ее отпускать. Но когда я предъявил ей документы, ей пришлось смириться.
- Теперь наша подопытная не сможет сбежать,- произнес Нильсон,- мы примем необходимые меры. Кроме нее есть еще один подопытный, которого я уже скоро смогу контролировать. И это только начало…
- Сиротский приют – хорошее место для добычи материалов к экспериментам,- подхватил Зигфрид,- и как мы об этом не подумали раньше? Зато теперь у нас есть большой источник никому не нужных, озлобленных на весь мир детей. Они станут хорошими, послушными, зомби, и будут беспрекословно выполнять любые наши команды. Как только последние эксперименты завершатся, можно будет начать массовую часть опыта. А после… наша цель будет достигнута.
- Наконец-то,- прошептал Нильсон с предвкушением в голосе,- после многих потерь и неудач, нам, наконец-то, повезло. И это – только начало…

Они ехали около часа, и, добравшись до невзрачного трехэтажного здания, снаружи похожего на склад, Нильсон остановил машину. Приготовил тряпку с одуряющей смесью, а Зигфрид, подошел к задней двери машины, и медленно открыл ее. Прямо на него выскочила девчонка, чуть не сбив с ног, но Нильсон успел ее схватить, и приложил к ее носу тряпку. Девчонка около 10 секунд билась, а потом обмякла, потеряв сознание.
- Шустрая,- прокомментировал Зигфрид, вместе с Нильсоном, что нес девочку на руках, идя вперед,- но мы уже не попадемся на ту же уловку дважды.
Ученые, открыв дверь в здание, прошли по слабоосвещенному коридору, и, попав в экспериментальную комнату, Нильсон положил девочку на пол. После он направился ставить машину в специально отведенной под гараж секции, а Зигфрид по лестнице поднялся вверх, в комнату наблюдения. Нужно было выяснить, что делает второй зомби. Посмотрев на камеры, он увидел, что парень спит. Что ж, недолго ему осталось спать…

…Она приходила в себя неохотно, чувствуя, что ее будят. Открыла глаза, и увидела, что на нее сморит парень лет 16 – густые темно-русые волосы, серые глаза, высокий лоб, широкий нос и округлое лицо. Подумав, что он заодно с ее похитителями, девочка отшатнулась в сторону, вскричав:
- Не подходи ко мне! Зачем они тебя подослали?
Парень нахмурился, чуть отойдя назад.
- Да меня самого здесь держат непонятно зачем,- низким голосом отозвался он,- я даже не знаю, кто эти «они».
Девочка расслабилась, по реакции парня поняв, что он говорит правду.
- Двое подонков-ученых,- отозвалась она,- я сбежать от них хотела, но они предугадали мою попытку, и я снова попала сюда. А ты кто?
- Я Леша,- назвался парень,- сирота, в приюте живу. Недавно сбежал из приюта, заснул в подворотне, а проснулся уже здесь.
- А я о себе ничего не помню,- грустно произнесла девочка,- даже свое имя.
- Буду звать тебя Аленой,- сказал Леша, чуть подумав,- так мою подругу зовут. Значит, ты сбежать пыталась? Как это у тебя получилось? Я здесь все простучал, не нашел и щели.
- Я не помню, как сбежала,- призналась девочка,- но они меня нашли снова, и уже когда привезли сюда в своей машине, я пыталась убежать. Но один из них успел схватить меня, и заставил дышать гадостью, выводящей из сознания.
- Понятно,- задумчиво протянул парень,- жаль, что ты не помнишь, как сбежала – нам бы это пригодилось.
- Наверное, они со мной что-то сделали, и от этого я ничего не помню,- предположила Алена,- а очнулась я в психиатрической больнице. Там была женщина, которая пыталась мне помочь, но один из похитителей назвался моим дедушкой, и забрал меня. А ты давно здесь?
- Уже второй раз засыпал,-  отозвался Леша,- а когда проснулся, увидел тебя. И обрадовался – мне было так одиноко, и даже страшно временами.
- Почему страшно?
- Я слышал странный, словно из-под земли, очень низкий, звук,- признался парень,- Он сильно давил на уши, и вообще на меня. Так что после этого темнота для меня – пустяк.
- Понятно,- отозвалась девочка, присаживаясь на пол вместе с Лешей,- а ты давно в приюте?
Он рассказал, что живет в приюте с рождения, и там у него была одна хорошая подруга. А через полтора года он должен будет уйти, искать свое место в жизни.
- Может, и я в приюте жила?- предположила девочка,- или, наоборот – у меня есть родители, братья или сестры, и сейчас они меня ищут. И может, даже найдут…
- Странно как-то,- пристально глядя на девочку, сказал Леша,- не помнить ничего о себе. Не хочу, чтобы со мной было то же.
- Я тоже не хотела,- грустно произнесла Алена,- но теперь вряд ли что-то изменить. И еще хуже станет – мы ведь с тобой «подопытные кролики».
- Если бы я добрался до них, им бы не поздоровилось,- заявил парень зло, сжав руки в кулаки,- я бы показал этим тварям, что значит экспериментировать над людьми.
- Да, над ними самими бы кто-нибудь поэкспериментировал, посмотрим, что бы они тогда о подобных экспериментах думали….
Она едва договорила, как раздался странный шум – грозный, железный. Девочка и парень заозирались, пытаясь определить источник шума, но ничего не видели. А потом вдруг сверху опустилась со всей силы какая-то перегородка, которая отделила Алену от Леши, разделив комнату наполовину.
- Леша!- закричала девочка изо всех сил,- ты меня слышишь?
Но ответа не было. Еще несколько раз Алена выкрикнула имя парня, пока не отчаялась дождаться ответа. Да, зря они радовались тому, что уже не одиноки – в планах похитителей явно не было оставлять их вдвоем надолго. И вот они теперь разделены, и не знают, что происходит друг с другом…

…- Жаль, что дедушка Алисы забрал ее,- сказала Юлия Николаевна, глядя, как машина с девочкой уезжает в зимнюю вьюгу,- я так привязалась к ней…. Так хотела помочь…
- Ничего не поделаешь – он ее родственник,- произнес Семен Яковлевич,- что и доказали документы, которые он отдал главному врачу больницы.
Вместе они зашли в кабинет главного врача, застав его в подавленном состоянии.
- Тот мужчина – не дедушка нашей странной пациентки,- обратился он к специалистам,- его документы оказались поддельными. А мы это заметили не сразу….
И он обхватил руками голову, явно думая о том, что они наделали.
- Неужели это был ее похититель?- высказала психолог ужасную догадку, которая пришла в голову и профессору,- а мы даже не знали этого, сочувствовали ему…. Нужно ехать на их поиски, срочно!
Профессор согласно кивнул, и, выбежав вместе с Юлией Николаевной в коридор, наспех оделся, поспешив к своей машине. Следы шин машины «дедушки» были еще хорошо видны, несмотря на метель, и профессор на предельно допустимой скорости поехал по этим следам. Но на трассе, ведущей в город, следы затерялись среди множества других, и теперь все поиски были вслепую.
- Теперь остается только следовать тому пути, по которому девочку привезли в лечебницу,- произнес профессор,- нужно выяснить, в какую именно больницу ее доставили, и кто.
Так им пришлось вернуться снова в лечебницу, выяснить необходимое. А после поехали в ту больницу, где девочка находилась до психиатрической больницы.
Там им ничего определенного не сказали – девочку принес какой-то мужчина, что нашел ее где-то возле города. Эти сведения были недостаточными – в город вели пять дорог, и на какой именно тот мужчина нашел девочку, они не знали – ведь никаких сведений о нем у персонала больницы не осталось. Оставалось только объехать все дороги, в надежде, что, может быть, им повезет…

… Когда она проснулась, ничего не поменялось – вокруг была все та же темнота. Когда она встала, и прошла 10 шагов вперед, руки ее уперлись в перегородку посредине камеры. Значит, они с Лешей все еще разделены…
- Что вы сделали с Лешей?- прокричала она в темноту, в отчаянном желании выразить свой гнев,- почему вы так жестоки с нами? Зачем вам все это?
В ответ раздался хохот – дикий, нечеловеческий; и низкий, и высокий сразу – словно много людей где-то рядом смеялось над ней. Этот хохот привел девочку в ужас – зажав уши руками, Алена взмолилась, чтобы он прекратился. Но тщетно – хохот мучил ее очень долго, а когда, наконец, прекратился, девочке показалось, что он все еще раздается, громкий и пугающий.
- Пожалуйста, не мучьте меня больше!- взмолилась Алена вновь, отняв руки от ушей,- лучше отпустите, вместе с Лешей.
Ответом ей стала тишина. Тяжело вздохнув, девочка некоторое время думала о том, что же происходит с Лешей, пока не услышала урчание в желудке. Нужно попросить поесть…
- Дайте мне еды!- выкрикнула она.
Слева открылся проем, из которого бил неясный свет. Девочке показалось, что она это уже видела, как и тарелку, полную небольших зеленых яблок. Схватив первое попавшееся яблоко, Алена откусила большой кусок, и скривилась, чуть не выплюнув – оно было кислое. Но голод был сильнее, и Алена съела половину яблок из тарелки, пока не поняла, что больше съесть не сможет. Отошла от проема, ничуть не удивившись тому, что он тут же закрылся – как будто знала, что так произойдет.
- Я хочу пить!- потребовала девочка, ощутив жажду,- дайте мне воды!
На этот раз долго ничего не происходило. Алена уже подумала, что ее решили так помучить, не давая воды, но тут в стене напротив нее появилось маленькое круглое отверстие, из которого внезапно забила сильная струя холодной воды, ударив девочке в лицо. Чуть не захлебнувшись, Алена бросилась прочь, а струя продолжала ее настигать, куда бы она не поворачивала, била то в спину, то в бок. Тогда девочка села у перегородки, сжавшись в комок, горько плача в отчаянии. И тут почувствовала, что струя больше не окатывает ее холодной водой.
Алена промокла до нитки, и теперь дрожала от холода. Она решила пройтись по комнате, чтобы хоть немного согреться. У одной из стен, к своему удивлению, она почувствовала приятное тепло. Не веря своей удаче, девочка села у стены, источающей тепло, и закрыла глаза, чувствуя, что устала. Она начала дремать, а тепло становилось все сильнее. В какой-то момент оно превратилось в огненную струю, не греющую, а уже обжигающую – мгновенно проснувшись, Алена с громким криком вскочила на ноги, отбежав к перегородке. И в ошеломлении смотрела на стену, с виду обычную, ощущая, что спина горит в том месте, где прошлась огненная струя. Просить мучителей дать ей еще холодной воды девочка не стала – немного пробежалась по комнате, охладив ожог, таким образом, после чего села у перегородки, и вскоре заснула…

Глава 3. Цель экспериментов
… Проснувшись, она поняла, что вокруг стало чуть светлее. Это немного приободрило девочку, и она, поднявшись на ноги, решила немного пройтись по комнате. Когда она дошла до перегородки, свет внезапно померк, а вскоре раздался тот же скрип, который Алена слышала, когда перегородка опустилась. Девочка поняла, что сейчас перегородка поднимется, а, значит, она увидит Лешу!
А перегородка действительно через пару секунд начала подниматься, и девочка отошла на пару шагов назад, считая каждый сантиметр, который остался. Она едва увидела парня, сидящего у стены напротив, а секундой после сощурилась от света, что стал очень ярким. Хотела подбежать к Леше, выяснить, в порядке ли он, но он сам поднялся, и пошел к ней.
Девочке показалось, что он ведет себя странно – идет, не поднимая головы, и чуть раскачивается из стороны в сторону. Вот он приблизился к ней, на расстояние 4 шагов, Алена смогла увидеть его лицо, и протяжно вскрикнула: его глаза смотрели в одну точку, без выражения, а уголки губ чуть дергались. Она поняла, что такой Леша ее не узнает, и побежала прочь. Но руки парня совсем скоро легли ей на плечи, заставив остановиться. Сумев обернуться, Алена сбросила пальцы Леши, приложив к этому всю свою силу. Только сделала шаг…. Но тут пальцы снова коснулись ее, руки сомкнулись на горле девочки, начав душить.
Алена бешено вырывалась, била парня по лицу, рукам, телу – безрезультатно. Он очень крепко схватил ее, и не отпускал, что бы девочка ни делала. В граде беспорядочных ударов по телу Леши девочка попала ему по солнечному сплетению, последним сильным ударом. Она чувствовала, что теряет сознание – вокруг все начало меркнуть, и едва поняла, что хватка пальцев ослабла, падая на пол…

… Зигфрид как мог быстро мчался по коридору, боясь, что не успеет – они с Нильсоном потеряли контроль над экспериментом, и зомби мог вот-вот задушить девочку. Он знал, что Нильсон продолжает повторять в микрофон приказы отпустить девочку, но чувствовал, что вряд ли они помогут. Они поторопились, решив отдать второму зомби приказ задушить девочку – зомби подошел к выполнению приказа очень ответственно. И не слушал никакие другие команды, явно намереваясь выполнить этот приказ. 
Зигфрид преодолел последний поворот,  и вбежал в экспериментальную комнату. Он увидел, что девочка лежит на полу, у дальней стены, а зомби снова смыкает пальцы на ее шее. Закричав, Зигфрид подбежал к парню, и ткнул ему в болевую точку чуть ниже лопатки датчиком тока, сказав:
- Отпусти девочку и успокойся!
Все тело парня сотряс разряд тока. Он отпустил девочку, лежащую с закрытыми глазами, и повернулся к ученому. Тот быстрым шагом пересек комнату, и крикнул:
- Опусти стену!
Тут же комнату разделила перегородка, опустившаяся из-под высокого потолка. Девочка осталась за перегородкой, а зомби вместе с Зигфридом, и быстро приближался к нему. Держа его в поле зрения, ученый пятился то назад, то в сторону, не решаясь приблизится – его команда не сработала, несмотря на то, что действовала, как обычно, вместе с разрядом тока. Он ждал появления Нильсона, который наверняка понял, что ситуация, по-прежнему, сложная.
Вот Нильсон появился из-за открывшегося проема в стене, и Зигфрид произнес:
- Я снова попробую изменить команду зомби, а ты в случае неудачи поможешь мне одолеть его.
Нильсон кивнул, и Зигфрид, держа наготове датчик, застыл на месте, ожидая, когда зомби приблизится к нему. И когда руки зомби потянулись к его шее, ученый ткнул ему в живот датчиком, сказав:
- Сядь у стены.
И снова тело парня сотряс разряд тока. Но, ни он, ни команда, не были восприняты зомби – его руки схватили Зигфрида за горло, начав душить. Ученый повторил команду два раза, сопроводив ее ударом тока, но безрезультатно – зомби все так же упорно душил его, к тому же, теперь ток сотрясал и его самого.
- Нильсон, помоги мне!- прохрипел Зигфрид, чувствуя, что задыхается.
Он совсем скоро почувствовал, что его коллега забрал у него датчик, и принялся давать зомби разные команды, сопровождая их ударами тока. А Зигфрид отчаянно пытался расцепить руки зомби, сжимающиеся все сильнее, но не получалось – может, потому, что и его бил ток вместе с зомби. Он уже едва слышал беспорядочные команды Нильсона, когда понял, что больше дышать не может, и все вокруг померкло…
…Нильсон увидел, что Зигфрид больше не сопротивляется, и глаза его закатились. В это время тело зомби сотряс очередной удар тока, который достался и Зигфриду.
- Отпусти его, отпусти!- в панике кричал Нильсон.
- Прекратите!- вдруг разнесся по комнате экспериментов чей-то громкий голос.
Нильсон обернулся, и увидел, что от прохода, оставленного им открытым, бегут знакомые ему психолог и профессор. Но он даже ничего не почувствовал, хотя понимал, что эксперименту конец – смотрел вновь на Зигфрида. Тут зомби разжал, наконец, руки, и Зигфрид упал на пол. Наклонившись к нему, Нильсон не обнаружил пульса и сердцебиения. Значит, он мертв…. Зомби выполнил команду, поэтому и отпустил его….
Выпрямившись, Нильсон осознавал это, не в силах свыкнуться с мыслью, что его коллега умер. И не заметил, что выронил из рук уже бесполезный датчик.
- Что вы натворили?- услышал он возмущенный вопрос женщины – она вместе с профессором подошла к нему,- это еще один несчастный? И что с вашим подельником?
- Его убил зомби, выполняя команду,- заторможено, без эмоций в голосе, отозвался Нильсон, остановившимся взглядом глядя на тело Зигфрида,- он пытался убить девочку, но Зигфрид ему помешал.
- Где она?- требовательно спросил профессор.
- За этой перегородкой. Убрать ее можно только из комнаты управления.
Юлия Николаевна подошла к парню, что стоял неподвижно, с застывшим взглядом, и попыталась вызвать у него какую-то реакцию. А профессор произнес, обращаясь к Нильсону:
- Проводите меня в комнату управления, нужно выяснить, что с девочкой.
Ученый без возражений пошел к проходу, и Семен Яковлевич последовал за ним. А Юлия Николаевна осталась, наблюдая за парнем. Значит, их опасения подтвердились – девочка не одна была жертвой жестоких экспериментов. Теперь и этому парню нужна была ее помощь. Дай Бог, чтобы девочка не была снова в таком же ужасном состоянии – неизвестно, сможет ли ее сознание выдержать это во второй раз.
От раздумий женщину отвлек легкий скрип – это поднималась перегородка. Дождавшись, пока она поднимется достаточно, чтобы пройти под ней, Юлия Николаевна побежала к девочке, лежащей у дальней стены. Она была жива, ее глаза закрыты – значит, она просто без сознания! Эта мысль вызвала улыбку на губах психолога – с девочкой все будет в порядке. Но лучше привести ее в себя.
Юлия Николаевна связалась с ее сознанием, и стала свидетельницей борьбы – девочка была близка к тому состоянию, в котором сейчас находился парень, но, почему-то, не хотела в него уходить.
«Возвращайся,- послала ей мысленную просьбу психолог,- мы поможем тебе, ты больше не будешь одна».
Девочка услышала сразу – и пошла вместе с Юлией Николаевной в реальность. Открыв глаза, психолог увидела, что девочка со страхом смотрит вокруг.
- Не бойся,- произнесла женщина ласково, мягкими движениями рук притянув девочку к себе,- больше тебя никто мучить не будет. Ты вернешься в больницу, вместе с тем парнем.
Девочка, обхватив ее руками за шею, громко зарыдала – чувствовалось, что на этот раз она ничего не забыла, и боль от этого мучает ее.
- Я так рада, что вы нашли меня…,- прошептала она горячо, когда смогла чуть успокоиться,- и заберете из этого жуткого места.
В комнате появился профессор. Он подошел к Юлии Николаевне и девочке, и улыбнулся ей.
- Рад, что ты в порядке,- сказал он. И обратился к психологу.- Я запер его в той комнате, связанного. Скоро приедет полиция, и заберет его. Вы едьте, а я дождусь полицейских, все расскажу.
Психолог кивнула, и, взяв у профессора ключи от машины, помогла девочке дойти до нее. При этом она постаралась провести ее мимо мертвого ученого так, чтобы девочка его не увидела. После полутьмы комнаты девочка щурилась на солнце, чьи лучи отражали сугробы снега. А Семен Яковлевич донес парня до машины, и усадил на переднее сиденье, пристегнув ремнем безопасности.
- Как только я дам показания, вернусь в психиатрическую больницу,- пообещал профессор Юлии Николаевне,- и мы попробуем помочь этому парню.
Психолог кивнула, и поехала вперед, по снежной дороге.
- Что с Лешей?- спросила девочка после недолгого молчания,- почему он хотел меня задушить? Почему не узнал?
Голос ее был полон печали.
- Жестокие ученые своими экспериментами довели его до этого состояния – сознание спряталось глубоко, и не так-то просто с ним связаться теперь. Теперь он как машина, выполняющая команды – такой командой ученые хотели заставить его убить тебя. Он не узнал тебя, как не узнал бы даже свою мать.
- Он сирота,- сказала девочка,- мы говорили с ним недолго, пока нас не разделили перегородкой.
- Вы даже говорили?- удивилась Юлия Николаевна,- значит, ученые разделили вас не сразу….
Больше они не разговаривали до психиатрической больницы. Там все врачи обрадовались тому, что девочка нашлась, поместили ее в ту же палату, и подготовили палату для Леши. Девочку сразу же осмотрели, и психолог участвовала тоже. На вопросы врачей она отвечала неохотно, и только Юлия Николаевна смогла разговорить ее. Девочка рассказала обо всем с того момента, как машина похитителей увезла ее, до того момента, когда она потеряла сознание во время попытки парня задушить ее.  После этого она смогла отдохнуть, перед этим взяв с Юлии Николаевны обещание, что она расскажет о результатах своей помощи Леше.
Психолог немного отдохнула, и пошла ко второму странному пациенту. Он вел себя, словно мертвый, и его сознание было так же сильно блокировано, как и сознание девочки еще месяц назад. Юлия Николаевна не знала формулировку команды, приводящей его в себя, поэтому решила подождать профессора.
Он появился вскоре, и сообщил, что уцелевший ученый сказал только, что зомби дали команду «Задуши ее». В полиции наверняка узнают больше, а пока оставалось только ждать.
Психолог через два часа попыталась еще связаться с сознанием Леши, сказав команду. Но к ее и профессора удивлению, эта команда не сработала – парень лежал так же неподвижно, сколько бы Юлия Николаевна не повторяла команду. Но она не собиралась сдаваться, помня, что, все же, помогла девочке, хоть это и заняло много времени….

… Она смотрела на Лешу, и снова ужасалась тому, как он выглядел. Прошла уже неделя с того дня, как ее и парня нашли, а ученого забрали в полицию, а для Леши ничего не менялось – он так же лежал на кровати, бездвижно, и отсутствующим взглядом смотрел в одну точку. Юлия Николаевна говорила, что пытается помочь ему, но пока безрезультатно – никакого контакта с его сознанием пока не происходило. Он нее же девочка узнала, что ученые сделали с Лешей. Его долго заставляли слушать ту жуткую музыку, потом включали огни, и аппараты, которые железными пальцами дотрагивались до тела парня. Это все длилось два дня, и привело к тому, что Леша ушел в себя. Едва ученые приказали ему задушить ее, он приступил к выполнению команды, несмотря на попытки ученых его остановить, и другие команды, что они ему отдавали, вместе с ударами тока. В итоге он задушил одного ученого, и только после этого потерял активность. Вот только то, зачем они экспериментировали на людях, ученый не говорил. Он повторял только: «Зигфрид мне не простит, что я не довел эксперимент до конца, даже без него».
Она сама чувствовала себя намного лучше – почти пропал страх, раньше преследующий ее весь день. И все благодаря Юлии Николаевне – она была по два часа в день вместе с ней, рассказывала веселые истории, или помогала ей вспомнить прошлое. Из признаний ученого девочка узнала, что ее родители и братья погибли в автокатастрофе, а она выжила, и ее забрали на эксперимент. Как ее звали, они не знали, поэтому она решила оставить имя «Алена», которое ей дал несчастный Леша. Она думала, что после выписки отправится в детский дом, но с радостью узнала от Юлии Николаевны, что она решила ее удочерить – мужа и детей у нее не было, и она очень сильно привязалась к девочке. Оставалось только дождаться суда над ученым, и надеяться, что Леша придет в себя…

…Она сидела в большом зале суда, наблюдая за людьми, разговаривающими неподалеку. Юлия Николаевна снова пыталась помочь Леше, и обещала придти к началу процесса. Алена знала, что нужно будет свидетельствовать против Нильсона, и нервничала из-за этого.
Но вот психолог пришла, и заняла место рядом с ней.
- Ничего не получилось,- сразу же последовали ее слова, разочаровавшие девочку,- он словно мертвый, я совершенно бессильна.
У Алены от этих слов появился ком в горле, а на глазах выступили слезы. Хоть она почти не знала парня, но помнила, хотя бы одними эмоциями, как плохо ей было, когда над ней экспериментировали, доведя до состояния «машины», и очень хотела, чтобы Леша вышел из этого состояния.
Тут ввели Нильсона. Он выглядел странно – улыбался пугающей, жуткой, улыбкой, глядя на которую Алена чувствовала страх. Когда слово предоставили ей, она едва смогла сказать о том, что помнила в эксперименте, и облегчением села на свое место. Из свидетельств Юлии Николаевны и профессора она ничего нового не узнала, а потом слово предоставили Нильсону.
- Мы с Зигфридом нашли эту девочку, потерявшую своих родных. Она стала первой подопытной, и эксперимент над ней прошел удачно,- говорил Нильсон с явной гордостью в голосе,- вот только при выполнении команды она сбежала, и много времени ушло на то, чтобы найти ее и привезти обратно. В ее отсутствие мы нашли второго подопытного, парня из приюта. После удачи в эксперименте с девочкой мы дали ему более рискованную команду, и сразу поняли, что поспешили – отменить ее было нельзя. Пытаясь помочь девочке, Зигфрид умер, задушенный зомби, а меня схватили и заперли в камере. Но я хочу, чтобы все, кто сидит здесь, знали цель наших экспериментов. Мы не пытались добиться славы, мы хотели мести. Отомстить тем моралистам-ученым из наших бывших коллег, что восстали против наших идей об экспериментах над людьми, исключили из своих рядов, обрекли на одиночество. Мы хотели, чтобы наши зомби показали им, какого величия достигли наши идеи, и после убили их. Пусть я сейчас в камере, но когда-нибудь я выйду, и продолжу начатое!
Тут он закатился зловеще-истерическим хохотом, и хохотал до тех пор, пока милиция не вывела его из зала суда. От этого хохота Алена почувствовала ужас, а Юлия Николаевна успокаивала ее, говоря, что никто его из тюрьмы не выпустит.
После этой речи судьи удалились на совещание, а после вынесли вердикт: признать Нильсона душевнобольным, и держать в одиночной камере, в психиатрической больнице. Только услышав это, Алена перестала бояться Нильсона – она точно знала, что больше он никому не навредит…

Эпилог.
За следующие три года Алена так и не смогла вспомнить что-то из своей жизни с родителями и братьями – блок не убирался, и Юлия Николаевна говорила, что лучше его не трогать. Психолог продолжала попытки помочь Леше, такие же безуспешные, но не собиралась опускать руки. Все врачи говорили, что ему не помочь, хоть и не настаивали на отмене питания, которое вводилось внутривенно.
Алена слышала от своей приемной матери, что Нильсон пытается выбраться из палаты, и теперь его держат пристегнутым к кровати, во избежание побега. И все равно он твердит о том, что Зигфрид еще будет им гордиться, когда он наберет новых людей, и сделает из них зомби.
Так закончилась история о запретных экспериментах над людьми – лишь одной жертве удалось оправиться, а жестоких ученых постигло наказание…