Ночные откровения питерских бомжей

(Из путевых записок)

        Поезд «Санкт Петербург – Великие Луки» отправлялся в четыре часа утра. Последней электричкой добираюсь до Московского вокзала где, несмотря на поздний час, желающих покинуть славный город много. Облепив широкий мраморный парапет, отделяющий привокзальную площадь от перрона, люди сидят в ожидании своих поездов. Нахожу свободное место и погружаюсь в пучину всеобщей дремоты.
        Сложенные в несколько слоев газеты, прекрасно задерживают холод остывающего камня. Как и всем рядом сидящим, мне хочется спать, однако раздавшийся из громкоговорителя приятный женский голос заставляет вздрогнуть не только спящих, но и бодрствующих: «С третей платформы отправляется поезд номер...». Ночной полумрак вокзала оживает, наполняется возбуждёнными голосами, топаньем ног и металлическим бряцанием тележек. «Поберегись!» – монотонно выкрикивают носильщики, толкая перед собой нагруженные багажом и полусонными детьми каталки. Вагоны «всасывают» суетящихся на платформе людей и она быстро пустеет. Шевельнувшись, состав медленно начинает движение и через минуту исчезает за поворотом. Вокзал вновь погружается в дремоту ожидания.
        Время далеко за полночь. Зелёными лампочками светится табло с расписанием движения поездов. Рядом, на рекламном щите, надпись: «Мы поможем вам купить квартиру всего за восемь тысяч долларов!». Интересно, восемь тысяч долларов – это цена услуг, или стоимость одного квадратного метра жилплощади? Аналогично зазывают приезжих привокзальные таксисты: «Отвезу в любую точку Питера! Всего за пятьдесят рублей!». Только по приезду на место, при расплате, вас ожидает небольшое уточнение: пятьдесят рублей – это стоимость одного километра пути.
        На привокзальную площадь выходят два милиционера с дубинками – патрульный наряд. По их вялым движениям и ленивым взглядам можно догадаться, что милиционерам очень скучно. Собирающие пустые бутылки бомжи, почувствовав опасность, попрятались в тени мусорных урн. Не обнаружив какого-либо беспорядка, милиционеры озабоченно нахмурились. К счастью для испугавшихся бомжей, из-за угла показались трое мужчин «без определённой национальности». Патрульный наряд взбодрился и поспешил их задержать, чтобы проводить в дежурную часть для «установления личности».
        – Извините, у вас здесь не занято?
        Пожилой, довольно потрёпанной внешности мужчина вопросительно смотрел на разговаривающих рядом со мной женщин.
        – Занято! – довольно грубо ответила одна из них.
        – Здесь свободно! – неожиданно для самого себя сказал я и, передвинув под собой газеты, освободил место.
        – Вот спасибо! – обрадовался старик.
        Сняв с плеча небрежно зашитый рюкзак, мужчина скромно присел на край парапета.
        – К дочке еду, – сообщил он мне. – У неё скоро день рожде¬ния. Проведать хочу. Меня Михалычем зовут, а тебя?
        – А меня Викторычем.
        Если приглядеться повнимательнее, то не такой он и старый, этот «старичок», до пятидесяти ему ещё далеко. На небритых щеках «старика» седая щетина, одет он в засаленный пиджак, мятые, пузырящиеся на коленях брюки, обут в грубые кирзовые ботинки. Такая внешность вполне соответствует жителю захудалой деревушки, однако его длинные, тонкие, хоть и грязные пальцы, вряд ли когда-либо держали лопату или молоток.
        Тихо, ненавязчиво – хочешь, слушай, а хочешь – нет, Михалыч продолжал говорить. Иногда, улыбаясь, он обнажал два ряда, на удивление, ровных, белых зубов. Спина мужчины, во время разговора, то горбилась и сутулилась, превращая Михалыча в восьмидесятилетнего старика, то гордо выпрямлялась, и тогда он становился моложе лет на сорок.
        – Я, Викторович, питерский бомж, – отрекомендовал себя Михалыч, – но только не простой бомж! Я бомж с квартирой!
        Указательный палец питерского бомжа очертил непонятную фигуру в воздухе.
        – Меня здесь все знают: менты, бомжи, студенты, проститутки, таксисты и даже «крутые», тоже знают...
        Я отказываюсь отхлебнуть из горлышка протянутой Михалычем, спрятанной в бумажный пакет бутылки, а тот, периодически прикладываясь к ней, продолжает говорить:
        – Ты знаешь каким я раньше был? О-о!..
        Нет, если еще раньше, до перестройки, то меня в Питере мало кто знал, зато потом! Знаешь кто такой Собчак? А Матвеенко? А Путина по телевизору видел? А я с ними вот так, как сейчас с тобой, за одним столом сидел! Со знаменитыми поп-звездами водку в кабаках пил, в шампанском купался! Аллушка, ну Пугачева, мне часто говорила: «Что мне в тебе нравится, Михалыч, так это то, что ты всегда такой добрый, забавный, безотказный. Настоящий русский мужик!». Понял, да? Не веришь?! У меня дача рядом с ее... то есть дом загородный... Был... Да! Если бы не стерва жена, я бы сейчас знаешь, кем был?! Ого го! А все из-за нее, из-за бывшей супруги моей. Денег ей захотелось. Много. Все они такие, бабы: всё им мало и мало. Живут в нищете – радуются, а как только приподнимутся, как только достаток почувствуют, так сразу становятся расчетливыми, жадными стервами. Корчат из себя деловых леди, мол, мы всё сами можем, мы и без мужиков обойдемся... А кто спрашивается, работал, не покладая сил? Горбатился от зари до зари, дело на ноги ставил, связи нужные заводил? Кто, я тебя спрашиваю! То-то и оно, что я. Без нас, без мужиков, в бизнесе ни одна баба обойтись не может. 
        Вот мы с женой, до перестройки дружно жили, хорошо. Квартира двухкомнатная была, небольшая, но без подселения, почти в самом центре. Она врачом работала, а я инженером, дочка маленькая в садик бегала. Я по вечерам на кухне курсовые, дипломные студентам писал – на хлеб с маслом хватало. На «Жигули» копили, на новые, правда, недотянули, но подержанные все-таки приобрели. По тем временам даже очень хорошо жили! А тут трах – бах! Завертелось, закружилось, все прахом пошло! Перестройка началась! У меня на работе зарплату перестали выплачивать, а потом и вовсе должность сократили, на улицу выкинули. У жены положение не лучше – и днем, и ночью в больнице пропадала, дежурства всякие внеурочные брала, а как зарплату получать, так одни слезы. Я грузчиком в гастроном устроился подрабатывать – ящики таскать, мешки всякие. Конечно, не по мне такая работа, а куда ж деваться? Дочь в школу пошла: то ей новое платье, то учебники, то экскурсия на выставку, то кружок рисования, то школьные поборы на краску для ремонта. Тяжело было, и с каждым днем все хуже и хуже.
        Не знаю чем бы такая жизнь закончилась, но как-то прихожу с работы домой, а там сидит подружка жены. На столе вино, коньяк – я такого пиршества давно не видел. Оказалось, что подружка стала коммерсанткой: «При «советах» нас спекулянтами называли, в тюрьму садили, – говорит она нам. – Теперь другое время настало: «свободные рыночные отношения». Теперь мы уважаемые люди». Выпили, посидели немного, послушали рассказы о ее делах коммерческих, а когда она ушла, обсудили все с женой и решили продать «жигуленок», а на вырученные деньги съездить в Турцию за товаром. Так и сделали. Один раз смотались, второй. В магазинах в то время шаром покати было и наш товар расходился резво. Мало-помалу дело наладилось – она за товаром летала, а я ее здесь встречал и по точкам все барахло развозил. Прибыль пошла, доход. Развивать бизнес стали: купили сначала одну палатку на рынке, потом другую, а там и на магазин замахнулись. Как раз в ту пору евроремонт в моду начал входить. Прикинули мы что да как, да и открыли новое дело – строительную компанию. Два года я недосыпал, недоедал, работал как вол: искал стройматериалы подешевле, подрядчиков побогаче, составлял сметы, работяг нормальных подыскивал, а жена в это время сидела дома, да бухгалтерию с места на место перекладывала. Мы все бумаги на нее оформили, вот и ходила она по всяким там конторам: то в налоговую, то в администрацию, то в банк. К нашим партнерам, к тем с которыми я связи устанавливал, тоже ходила – договора подписывать, соглашения, акты. Вот и вся её работа.
        А мною организованное производство начало работать как часики – поставка материалов прямо с завода-изготовителя, рабочие не пьют, не прогуливают, заказов на полгода вперед. Деньги потекли рекой, а на нормальную жизнь все равно не хватало. Сам понимаешь, чем выше поднимаешься, тем больше затрат. Дочка на художницу выучиться захотела – отправил ее заграницу. С женой в городской бомонд, в общество деловых людей нас с радостью приняли, так ей на каждый фуршет новое вечернее платье подавай, да цацки золотые с брюликами, чтобы не хуже чем у других. Я, конечно, понимаю – чтобы к твоему бизнесу относились достойно, необходимо респектабельно выглядеть. Как говориться: «Хороший понт дороже денег», только это копейки, по сравнению с тем, что обыватель называет «коррупцией». Любой приличный бизнес держится на взятках чиновникам – одного достаточно в ресторан сводить, другому в картишки пару тысяч зелени проиграть, а иным и квартирку, или машину крутую для их дочери на день рождение подарить. Опять же, по вечерам рестораны, казино, девочки, сауна – все это неотъемлемое звено светской жизни. Без этого больших денег не сделать. Иной раз ночью гульнёшь с префектом как следует, так проблемы, которые полгода решить не мог, решаются легко и быстро. Понимаешь меня? Да?
        Только вот жена понимать этого не захотела. Когда деньги к ней лились рекой – это ее устраивало, а когда мне было необходимо потратиться на  представительские расходы, закатывала скандалы. Все ей денег было мало. Над каждой копейкой тряслась. Это еще ничего. Тут у нее подружка умная завелась. Еще та стерва. Стала ей в ухо жужжать, мол, муж у тебя пьяница, алкаш, только пьет, да гуляет, а работать не хочет. Да что они понимают в этом! Если бы не я, мы до сих пор были бы нищими! В общем, стала жена от меня деньги прятать. Говорила, что дела на фирме плохи, что если так и дальше пойдет, то мы совсем разоримся и вообще, она устала одна тянуть все на себе. А что тянуть?! Фирма работала как швейцарские часы!  Да все они, бабы, стервы! Попробовал я взять часть дела в свои руки, думал сам буду всем распоряжаться, ну что она в бизнесе понимает? Да только не тут-то было. Подружка ее своих хахалей привела, и они меня так отделали, что я в больнице два месяца отлеживался. В ментовку заявление писать хотел, но у этой гадины и там все схвачено. Участковый прямо в больницу пришел да так прямо и заявил: «Нам проще тебя в обезьянник закрыть, чтобы ты там сгнил заживо, чем на таких людей дело заводить». Гнида! Сколько я его с руки поил, кормил, а он эту руку кусать вздумал! Продался этим гадинам!
        В общем, били меня еще не раз. Отстали только тогда, когда я подписал документы о разводе и об отказе от принадлежащего мне имущества. Бывшая правда купила мне комнатушку в коммуналке, здесь, недалеко от вокзала. Если честно, то и денег, иногда, подкидывает. Конечно крохи, но жить можно. Хуже всего, что она дочь против меня настроила. Та уже взрослая, а такая же дура, как и ее мать. Своего родного отца совсем видеть не хочет, брезгует. А кто, кто их поднял из нищеты?! Кто их в люди вывел?! Кто?! Вот такие они, бабы!
        Бутылка в пакете Михалыча опустела как раз к окончанию печального повествования. Он горестно вздохнул и огляделся по сторонам.
        – Эй, рыжая! – Окликнул Михалыч женщину, исследовавшую урну недалеко от нас. – Кто сегодня бутылки принимает?
        – Как и всегда. Только во втором киоске, за углом,  берут по  рубль пятьдесят.
        – Врёшь! Всегда по рублю принимали!
        – Клянусь! Я сегодня три раза там сдавала!
        Михалыч подскакивает, суетливо прячет пустую бутылку в рюкзак и, не попрощавшись, оставив меня наедине со своими мыслями о женском коварстве, спешит в указанном ему направлении. Но одиночество мое продолжается не долго.
        – Что, понравилось, как Михалыч «заливал»?
        Я вздрагиваю и открываю глаза – передо мной стоит та самая «Рыжая», знакомая Михалыча.
        – Мужик он ничего, только набрехал половину. – Мутные глаза «Рыжей» сердито смотрят на меня.
        Пытаюсь сделать вид, что не замечаю женщину.
        – Хочешь, расскажу, что он наврал? Правду расскажу... только на пиво дашь, а?
        – Да откуда ты можешь знать правду?
        – Мы все про своих знаем. У нас скрытный человек долго не задерживается.
        Везёт мне сегодня на рассказчиков. Время до поезда ещё есть, поэтому я соглашаюсь.
        – Ладно, рассказывай, а там посмотрим.
         «Рыжая» громыхнула пустыми бутылками в пакете и без лишних слов, то есть тех, что печатают в книгах, коротко, но емко изложила всё, что знала про Михалыча.
        – У него и в правду было все. И люди всякие там, мажорные, его тоже знали. Это правда. Только не жена его бросила. Он сам жену «кинуть» удумал. А жена его женщина хорошая, зря он про нее так. Если бы не она, его бы давно самого крысы по кускам на городской свалке растащили. Дело у них было семейное, это верно, только Михалыч водку жрал, да с бабами таскался, а она, жена его, все дело на себе тянула. Может быть, и до сих пор бы они так и жили, но этот ирод пристрастился к игре в карты. Ночи напролет стал просиживать в казино разных, да в клубах частных. Все судьбу испытывал, везения искал, фарта. Ну и доискался на свою голову – проигрался так, что убить его пообещали, если деньги вовремя не заплатит. Побежал Михалыч к жене, а куда же ему еще? Она у него одна дойная корова. Сильно они тогда поругалась, но долг она за него выплатила, но деньги, на «представительские» расходы, давать перестала: «Хватит, – сказала. – Хочешь хорошо жить – иди работать». Ты видел Михалыча. Он от голода умрет, но работать не станет. Так что настали для него черные дни. Кое какую мелочь она все же ему подкидывала, да только Михалычу этого было мало. А тут он еще влюбился – встретил единственную и неповторимую. Соплячку молодую. Молодую, да ушлую! В общем, потерял мужик голову и согласился со своей подружкой обобрать бедную женщину. Все рассчитала эта хитрая бестия: и как деньги заполучить, и как от любовника затем избавиться. Для начала, Михалыч стал пить «по-черному». Жена какое-то время терпела, но видит, что мужик совсем разошелся и никак не остановится, бросилась его спасать. Наверно еще любила. Стала водить его по всяким там именитым врачам да популярным в Питере бабкам – лечить от алкоголизма. Однако все без толку. А Михалычу его роль понравилась: пьет подлец, да на жалость давит: «Не бросай меня бедного, пожалей меня горемыку, вытащи из когтей змия проклятого». Мы же, бабы, такие – жалостливые. К нам, если ласково, по-хорошему, мы же все простим, все забудем, в доску расшибемся, но поможем. Довел этот гад женщину до того, что она была готова на все, лишь бы мужа вылечить и подсунул газетку, где было написано, что молодая, но опытная целительница, очень дорого, но очень результативно лечит от алкоголя. Вот так и поплыли денежки от постылой жены к авантюристке–любовнице. Михалыч пить перестал, но «лечение» требовало постоянной «профилактики» и жена беспрекословно платила огромные деньги за каждое его посещение к «целительнице». Разоблачила Михалыча подруга жены. Она очень удивилась невероятно дорогому тарифу за такие «услуги» и заинтересовалась способностями этой «целительницы» (у самой, наверно, были проблемы), а когда побывала у самозванки на «приеме», то наняла частных сыскарей. Михалыч конечно об этом не знал и продолжал притворяться примерным супругом. Тут он стал просить жену дать ему возможность поработать на фирме, то есть доверить все дело ему и, конечно, официально оформить все бумаги на него. Женщина тогда нарадоваться не могла на своего вылечившегося, заботливого мужа и поэтому сразу согласилась, но тут ее подружка преподнесла ей интересную видеокассету. Михалыч сначала отпирался: устроил скандал, разбил видеомагнитофон, телевизор, кассету разломал и выкинул в окно, даже грозился утопить жену вместе с подружкой в Неве. Только подружка не испугалась. Она позвонила знакомым «браткам», те приехали и так ему надавали, что Михалыч попал в больницу. Что стало с этой аферисткой, любовницей Михалыча, не знаю, но его самого били ещё не раз, это точно, – чтобы заставить развестись с женой. Она, наверно из жалости, купила «бывшему» комнату в коммуналке, но оформила её на фирму – чтобы Михалыч не смог пропить и эту клетушку... Здесь же, на вокзале, он бывает часто. «Люблю, – говорит, – пообщаться с нормальными людьми». Пьет водку, рассказывает сказки из прошлой жизни и уходит... Я тебе так скажу: ты на Михалыча не смотри, у нас таких как Михалыч – каждый первый, и история его не самая интересная. Ты бы про жизнь других послушал, почище любого бразильского сериала будет...
        Времени, ни желания слушать очередную историю у меня не было. Довольная, что заработала на бутылку пива, «Рыжая» ушла к киоскам, а я поспешил на платформу №4, где уже заканчивалась посадка в поезд «Санкт-Петербург – Великие Луки». Да, похоже на то, что «питерский бомж с квартирой» проверил на себе справедливость русской пословицы: «От добра, добра не ищут». Зато теперь его все знают: «и менты, и бомжи, и студенты, и проститутки».
        Накрапывал дождь. В вагоне, в духоте и тесноте готовились ко сну уставшие от долгого ожидания пассажиры. В тамбуре было холодно и накурено. Поезд тихонько тронулся с места и в матовой черноте запотевшего окна безмолвно всколыхнулся бескрайний океан электрических огней ночного Питера...