Альтер-Эго - Второе Я

Сегодня я в своей богадельне, которая официально называется интернат или же Дом дураков  (заметьте, уважаемые читатели, налоги на меня, дурака, платите именно вы. Так, кто из нас дурак?), решил заниматься сыроедением. Только прошу величать меня господин Сырник, так как я люблю голландский, швейцарский, брынзу, плавленные не очень. А также блинчики с творогом. Заметьте, творог и  творец имеют общий корень. И вот я начинаю творить сценарий для фильма "Альтер-Эго" (Второе Я). Название заинтриговало. Не так ли? Думаю, за месяц его напишу. Главное, пошить по размеру общества рубашку, состоящую из лоскутков цвета всей радуги. Там будет коммунистический красный цвет и жовто-блакытный, движение зеленых (зеленый) ну и,конечно, голубой. Ко всему прочему, коричневый запустим. Мои герои будут как в песне Макаревича: "Все они марионетки в ловких и натруженных руках". Натруженные руки - это мои руки.
PS. В числе персонажей будут и мои товарищи, которые "ушли" в иной мир. Но для меня ведь они живы. Так пусть же они будут живы и для вас. Это то немногое, что я могу сделать, чтобы почтить их память. На большее у меня нет средств, хотя есть мобильный телефон и выход в интернет. Меня читают многие и это меня радует. Значит, есть ради чего и кого жить. Просто жить и радоваться. Я родился 4 января в день русского бога Радигаста. В этот день было принято приветствие: "Радигаст - Радости!"

-Есть одна очень интересная идея...
- У тебя все идеи интересные.
- Она не только интересная, но и очень вкусная, вернее, смачная.
- Смачная?
- Оговорился. Острая... Острая как перец.
- Перец?! Мне это напоминает название одного совкового сатирического журнала.
- А то, что сидит в моей тупой голове будет похлеще сатиры и юмора. Это будет гротеск... Супергротеск на "пахана" нашего Днепрожидовска.
- На олигарха?.. На самого Коломойского?
- На него, родимого, мать его за ногу!
- Излагай, излагай, пожалуйста.
- Изволь. Слушай и конспектируй, вернее, записывай на диктофон наш стратегический план действий, вернее, сценарий. Сценарий не для дешевого спектакля со сценами, антрактами и действиями, а для художественного фильма, который затянет всех жителей Днепра в свой бешеный водоворот.
- Ну Коломойский тебя лично убьет.
-Отнюдь. У него с юмором все в порядке. Как раз наоборот. Он, скорее всего, сам профинансирует съемки этого фильма, в котором одна из ролей будет принадлежать ему. Ему и его двойнику.
- Лихо!
- Серый, собирай братву и их верных подруг.
- Зачем?
- Ведь надо же знать мнение возможного будущего зрителя. Согласен?
- На все сто. Где встретимся?
- Место встречи изменить нельзя.
- В "Скифской бабе"?
- В ней, родимой.
-Через сколько?
- Через два часа.
- Сейчас созвонюсь. Сколько сделать звонков?
- Один, два, три, тридцать?
- Нет. Дюжины достаточно.
- Итак... Заводи мотор!
Через два часа в нашем любимом кафе "Скифская баба" собралась или слетелась вся наша шайка-лейка. Почти в полном составе. Тут был и Святой Игорек и Саша Бандреев. Само собой, важный Алексей Аскольдович, вездесущий Арамис, музыкант Стасик со своей молодой женой, просто Лошадиная Челюсть, Мефистофель с Дамой без возраста. Сладкозвучный Гандхарв, Боб, Паганини и даже сама тетя Зоя, которая торговала самогонкой, Игорь Бузыка и пока неизвестное нам лицо - независимый журналист Игорь Марков, Сергей Клюйко и я - автор этих далеко не скромных строк.
Варвара Прекрасная закрыла кафе якобы на ремонт и дедушка без возраста оставил свои прямые обязанности официанта, уселся за кофейный столик, держа в руке рюмочку коньяка. И производственно-творческое заседание началось. А теперь вы сами можете изучать сценарий фильма, над которым я работаю, который будет называться "Альтер-Эго" (Второе Я) или Я - Вальцман-Порошенко.
 
 Сумасшедший дом на Игрени в Днепре.
Палата под наблюдением. В ней: я, Леня Таллер, Мольнер, Ковтун, Карпейкин (замполит), Витя Григорьев, Жуковицкий (господин Ушастик).
Ночь. Выключен свет. Темнота. Вдруг неожиданно включается дневной свет. Его включает Карпейкин, сжимающий в руках веник, с воплями:
- Мышь! Мышь! Сюда забежала эта мышь… Она жрет мои сухари в тумбочке. Вставайте, вставайте! Ее надо поймать! Поймать и убить. Я перекрыл нору тапком.
Ковтун: Опять этот чертов замполит. Убить надо тебя. Ты не даешь спать. А  ловить тебя не надо.  Ты и так в этой крысиной норе, ублюдок.
Леня Толлер вскакивает с кровати, становится в боксерскую стойку и наносит несколько ударов в воздух руками и один ногой. Затем поворачивается к другому воображаемому противнику и тоже его бьет.
Жуковицкий, открыв глаза, воровато посмотрел по сторонам и, убедившись, что его никто не видит, достает из носка пачку распечатанного чая, засыпает его в рот, жует, проглатывает и запивает водой из пластиковой бутылки, затем вновь оглядывается по сторонам.
Моллер садится на кровать в позу Лотоса.
Григорьев открыл один глаз и тотчас же закрыл.
Я повернулся к Карпейкину и заметил: - Тебя надо посвятить в рыцари-мышеловы. И подарить тебе личное табельное оружие – личную табельную мышеловку.
Ковтун: Да, нет! Просто убить. Убить, чтоб не мучился и не мучил других.
Карпейкин: - Вот она, вот! Под кроватью у Григорьева. Ловите! Хватайте, хватайте ее!
Григорьев открывает глаза, закрывает, медленно поворачивается на правый бок.
Карпейкин: Григорьев, она у тебя под кроватью! Вставай, вставай! Лови ее!
Григорьев: Карпейкин, ложись спать.
Карпейкин с азартом подлетает к кровати Григорьева, пытается веником убить мышь под кроватью с криками: - Вот она, вот она! Не попал, не попал, промазал! И… С неожиданной силой приподнимает кровать вместе с Витей Григорьевым.
Григорьев падает с кровати на пол прямо на мышь. Затем почухав голову и задницу, достает за хвост убитую крысу.
Карпейкин: - Вот она, вот она! Ура! Я ее убил.
Я: Вообще-то ее убил Григорьев своей силой тяжести.
Ковтун: Как пить дать, Моллер, не так ли?
Моллер, сидящий  на кровати в позе лотоса: - Да!
Жуковицкий, еще раз воровато  осмотревшись по сторонам, подключился к решению спора: - Ее убил Григорьев.
Карпейкин: - Отдайте. Это моя добыча.
Григорьев: Отдам за пачку чая и три сигареты.
Карпейкин: идет.
Cостоялся товарообмен и радостный Карпейкин выключает свет, держа мышь за хвост.

Сцена та же. Действие второе. Ожидание обхода. Все стоят по стойке смирно у своих заправленных кроватей. Только я лежу, как и лежал.
А Моллер закрыл глаза, сидит на кровати в позе Лотоса в состоянии медитации.
Открывается дверь и в палату входят  заведующий Варшавский, медсестра с блокнотом и санитар Петя.
Варшавский: Добрый день! Как у вас дела? У тебя, Миша? (И пожимает при этом мне руку).
Я: От пьянки отхожу, галюнов никаких нет и не было. Сушит. Пью минералку и растворимый кофе.
Варшавский: Опохмелиться не тянет?
Я: Тянет, тянет, но опохмелка – это новая пьянка. Бухло можно достать везде. Но я этого просто не хочу.
Варшавский: Мне известно, что в этот раз ты ничего не вытворил?
Я: Да. Пьянка прошла в мирной дружественной обстановке. Ни одного трепака, ни одного сотрясения на всю честную компанию.   
Варшавский: Сколько ты планируешь побыть в палате под наблюдением?
Я: Дня три-четыре. Чтобы убедиться, что в мою голову не забежит белочка.
Варшавский: Белая горячка.
Я: Да.
Затем подходит к Лене Таллеру, пожимает ему руку, смотрит в глаза и спрашивает:
-Как дела, Леня?
Таллер: Я буду драться, я буду выходить на профессиональный ринг. Смотрите. (Делает два удара в воздух).
Варшавский: Что это, Леня? Кого ты бьешь?
Леня молчит, не знает что ответить.
Варшавский: Леня, кого ты бьешь?
Я отвечаю вместо Лени: Самого себя. В боксе это называется бой с тенью.
Варшавский: Вот это правильно, Леня. Свою тень ты бей, но только не Витю Григорьева и не Женю Моллера, сидящего в позе лотоса.
Подходит к Жуковицкому: Жуковицкий, можете и дальше заниматься своими упражнениями ушу, но только не ешьте сухой чай. Он вам противопоказан. Именно из-за чая вас персонально отправил ко мне ваш папа.
Подходит к Карпейкину, протягивает ему для рукопожатия правую руку. Но Карпейкин свою правую держит за спиной и пожимает левой рукой руку заведующего 31-го отделения.
Варшавский изумленно: Почему же вы, Карпейкин, здороваетесь не правой, а левой рукой? Карпейкин засветился всеми цветами радуги и радостно произнес: В правой руке моя ночная добыча. Вот! И поднимает на уровне головы Варшавского правую руку, в которой большим и указательным пальцем держит за хвост мертвую мышь... У Варшавского не глаза, очки полезли на лоб от удивления. Медсестра завизжала, выронила из рук свою записную книжку и схватилась за сердце. Санитар Петя напряг свои мускулы.
Карпейкин: Я ее поймал и за это достижение прошу перевести меня в другую, нормальную палату.
Варшавский: Это еще рано, Карпейкин. Вы своими причудами достанете других пациентов. Вот когда поймаете десять мышей, тогда я вас и переведу.
Я: Он как писатель Достоевский - достает всех.
Тотчас же в разговор вмешался Ковтун. Огромный такой гигант, которому я дал прозвище Злой Дух Ямбуя. Был такой совковый фильм про медведя-людоеда. Судя по всему соцпоцреализм дал ответ проклятым америкозам на фильмы: «Челюсти-1», «Челюсти-2». Мне, мол, ни чем не хуже. У нас тоже поедают людей, но не акулы (у нас нет морей, где они плавают), тигров тоже нет. Зато есть медведи. Дело в том, что Ковтун всех стращал, а меня это веселило. Я даже написал двухстишие: «К нам идет злой дух Ямбуя. Он без Духа и без Х...» Интересно, что мама Ковтуна - преподаватель литературы - мне как-то сказала, когда приезжала к нему на свидание: «Миша, как ты точно подметил. Я смотрела этот фильм. И мой сын всех пытается пугать. Всех соседей. И я его направляю сюда, чтобы его не прибили».
Так вот, Ковтун говорит: Вообще эту мышь убил не Карпейкин.
Варшавский: А кто?
Ковтун: Витя Григорьев.
Варшавский: Как это?
Ковтун: Когда ночью упал с кровати.
Варшавский: Как это он мог упасть?
Ковтун: Проще некуда. Карпейкин ночью включил свет, и с веником по всей палате носился за мышью и когда она к Вите забежала под кровать, он в ярости поднял кровать вместе с Григорьевым. Григорьев шлепнулся и задницей придавил мышь.
Варшавский в недоумении обращается ко мне: Позняков, как бы ты решил этот вопрос?
Я:  Соломонов суд. Григорьева - в другую палату, а Карпейкина на его место.
Варшавский: Это правильно. Григорьев спокойный. Он все время спит. Но Карпейкина зачем именно на его место?
Я: Да чтобы в следующий раз, когда очередная крыса опять ночью забежит к нам, Карпейкин бы повторил подвиг Григорьева. Упал и своим весом убил бы эту тварь и тогда бы он точно был бы достоин перевода в другую палату.
Варшавский: Но ты, Позняков, остроумен, как всегда. Как бравый солдат Швейк.
Я: Нет. Определение не верно. Я - бравый сержант Позняков, секретарь первичной комсомольской организации. Яков Семенович, вы ведь хорошо знаете, что это такое.
Варшавский: Нет, нет, нет. Я никогда не был коммунистом.
Я: Старо предание, но верится с трудом. Но как же спящий Карпейкин может упасть на мышь?
Ковтун: Я каждый раз ночью буду бросать его с кровати на пол. Может быть, с тысячной попытки он ее и убьет.
Варшавский сделал справедливое резюме: Если такое когда-нибудь произойдет, то я Карпейкина и Ковтуна переведу в другую палату с этой палаты, которая под наблюдением.
Ковтун завопил: Я не хочу с этим идиотом быть в одной палате. Он меня и там достанет. Я его убью.
Варшавский: А в какую палату ты хотел бы?
Ковтун: В ту, в которой будет Позняков.
Варшавский: Это почему?
Ковтун: С ним не бывает скучно.
Варшавский (мне): Что ты думаешь об этом, Миша?
Я: Только если Ковтун вступит в комсомол и уже не будет Злым Духом Ямбуя, потому что я буду вызывать на бюро ВЛКСМ для отчета о недостойном поведении, позорящем комсомольца.
Варшавский: Что ты думаешь об этом,Ковтун?
Ковтун: Согласен, с радостью. Согласен.
Варшавский: Это почему?
Ковтун: Я хочу быть достойным комсомольцем и...
Варшавский: Что и...?
Ковтун: Стать членом бюро ВЛКСМ и вызывать на него замполита Карпейкина и давать ему по полной программе, потому что он позорит имя ЧЕЛОВЕК. Это не человек, это - скотина этот Карпейкин.
Ну вот и все. Медсестра пришла в себя, сделала в записной книжке нужные записи и вместе с Варшавским, санитаром Петей направились к выходу.
Петя, выходя последним, когда Варшавский и медсестра его уже не видели,  повернулся ко мне, поднял большой палец вверх, при этом усмехнулся. На языке жестов это значило: Ты сделал - Во!
Конец действия.
Сценарий для фильма-спектакля «Альтер-Эго», или «Я – не Коломойский, я – Вальцман-Порошенко».