Быль

В тот год поминальный день пришелся на 8 мая. Я решила пойти на кладбище 9-го числа, т.к шумное поминание родственников мешает тихой и скорбной памяти о навеки ушедших.

День был солнечный, ветреный, с утра гремела музыка, произносились официальными лицами речи. Печалью наполнились глаза тех, кто потерял близких в страшной войне!
Светлое утро дня Победы завершилось громким звучанием местного духового оркестра. Ветер мелкими вихрями нес пыль, обертки конфет, упаковку мороженного и прочий мусор, который остается после каждого праздника.

Я пришла на старое кладбище часам к 4-м. Там было тихо, спокойно, безлюдно.
Странное чувство вызывало увиденное. Кладбище «цвело» мертвыми цветами: красными, синими, желтыми, зелеными, еще более яркими в своей мертвенности. Я подошла к оградке, стояла тихо, смотрела на молодое лицо отца, вспоминала…
Вдруг за спиной раздался голос: «Мужа навещаете?» «Нет отца», – сказала я и обернулась.

Передо мной стояла пожилая женщина в зеленом шерстяном, советского производства, костюму и черном платке с крупными яркими цветами. И траурный платок, и яркие цветы на нем, сливались с мертвой пестротой кладбища и были едины в своей скорби.

«А вы знаете, что было во время войны в Овадивке?» – спросила она грустно, тихо и безнадежно.

-Да, знаю. Там фашисты сожгли 4-х женщин, 4-х Анн за связь с партизанами.
Вот тут рядом по улице Озерянке жил поэт Леонид Татаренко, который написал поэму об этой трагедии.

-Да, я знаю. Я вам расскажу еще об одном эпизоде. Никому неизвестном.

После казни 4-х женщин немцы в 3 часа ночи повыгоняли с хат всех жителей, построили полукругом возле ветряка и стали готовиться к расстрелу. Они что-то лопотали по-своему, спорили их серые мундиры походили на крысиные шкуры. Стоял рядом со мной и 3-летний сынишка в коротенькой рубашечке с голыми ножками. Не дали фашисты его одеть.

Затихли женщины пред казнью, читали про себя молитвы, окаменели.
Вдруг к фашистам направился мой сыночек. Он нес в вытянутой тучке букетик цветов, нарвав в темноте у моих ног, каких-то стебельков пока мы ждали смерти. Подойдя к немцам, протянул им свои полевые цветы.

Немцы остановились. Вспомнили ли они о своих детях, пробудилась ли совесть, растрогал ли чистый дар ребенка, но казнь отменили.

Вдруг послышался звук подъехавшего мотоцикла. Приехал важный немецкий чин и отменил расстрел!

Женщина тихо постояла рядом, потом молча ушла, аккуратно обходя чужие могилы, и ее зеленый костюм слился с молодой зеленью расцветающей весны.

г. Тростянец 2003 г.