Мятеж в Топорихе в 1931 году

Прошло около 90 лет со дня выступления крестьян села Топорихи Башмаковского района Пензенской области. Выросло не одно поколение свидетелей и участников тех событий, а именно бездумной и скоропалительной коллективизации на селе, приведшей к огромным потерям и сломанным судьбам селян, страданиям родственников в течение нескольких поколений.

* * *

Предваряя причину выступления, я в начале статьи взял несколько выдержек из официальных документов по раскулачиванию крестьянства на селе. Все события, происходившие на селе до июля 1931 года, подталкивали прямо или косвенно к всплеску эмоций, выразившихся в вооруженном протесте против власти.

«… В 1931 году в СССР начался второй этап раскулачивания и массовой депортации крестьян. Государству был нужен резкий подъем колхозного движения, а для этого, по мнению властей, необходимо была «зачистка» деревни от тех, кто мог бы сопротивляться закабалению…

С 21 марта 1931 года началась массовая отправка эшелонов с раскулаченными, комплектовавшихся на контракционных пунктах при станциях Башмаково, Пачелма, Белинская, Пенза-3, Лунино, Чаадаевка и др. На эти станции со всей территории округов направлялись обозы с подавленными обрушившимся на них горем людьми.»(1)

Согласно Сводной базе данных о жертвах государственного террора в СССР, созданной обществом «Мемориал» (http://base.memo.ru/), в списках выселенных из Пензенской области я выбрал несколько фамилий людей, выселенных в ходе раскулачивания земляков-однофамильцев села Топориха за небольшой период 1931 года:
* Кошелев Иван Васильевич, выселен, вагон №7/791448, осужден 1931 г.;
* Кошелев Милитей Иванович, выселен, вагон №4/491508, осужден 1931 г.;
* Кошелев Никанор Иванович, выселен, эшелон со ст. Башмаково, вагон №160739 в Казахстан, осужден 9 июня 1931 г.;
* Кошелева Мария Фил., выселена, эшелон со ст. Башмаково, вагон №160739 в Казахстан, осуждена 9 июня 1931 г.;
* Кошелева Марфа Дементьевна, выселена, эшелон со ст. Башмаково, вагон №160739 в Казахстан, осуждена 9 июня 1931 г.

* * *

Сначала официальная версия событий, попавшая в историю. Из материалов, хранящихся в Башмаковской межпоселенческой районной библиотеке:
 
«Коллективизация в стране, как известно, проходила болезненно и не без серьезных издержек. Допускались неоправданные перегибы. Допускались они и в нашем районе. Райком ВКП(б) (секретарь Воробьев), стремясь ускорить темпы коллективизации, применял в основном административные методы ко крестьянам, допускал угрозы и т.д. Это вызвало недовольство среди населения, которым воспользовались кулаки. 10 июля 1931 года вспыхнул мятеж против коллективизации в Топорихе. Он охватил и села Митрофоново, Шереметьево, и другие населенные пункты.

Топориха считалась селом, где особенно сильно было заметно кулацкое влияние. В феврале 1931 года председатель Топорихинского сельского Совета Лопаткин просил бюро райкома партии освободить его от занимаемой должности, так как он «… в силу своей политической малограмотности не может противостоять  кулацкой агитации». В просьбе Лопаткину было отказано. Пятого июля Лопаткин доложил на бюро райкома, что четвертого июля в Топорихе кулаками было спровоцировано массовое контрреволюционное выступление, в ходе которого был тяжело ранен уполномоченный райкома Абрамов, а другой уполномоченный и учитель школы избиты. В связи с этим  райком и райисполком направили в Топориху комиссию под руководством члена райисполкома, управляющего отделением Госбанка Евстигнеева. В комиссию вошли уполномоченный ОГПУ Козлов и два милиционера. Комиссия попала в Топориху во время нарастания кулацких настроений, когда массовые выступления начали принимать угрожающий характер. Но комиссии удалось выбраться из Топорихи благополучно.

Седьмого июля райком и райисполком направили в Топориху другую группу. Топорихинский сельский Совет был уже разгромлен. Но группе в этот день удалось собрать жителей села. Собрание было очень бурным и затянулось за полночь. Уполномоченным с трудом удалось договориться перенести собрание на утро. Только таким образом им удалось вырваться из окружающей толпы.

Уполномоченным было ясно, что ничего хорошего ждать нельзя: топорихинцы и слушать не хотели представителей власти, непреклонно требовали роспуска колхоза и возврата сданного на мясокомбинат скота. Группа рано утром восьмого июля уехала из Топорихи, считая свое пребывание в ней не только бесполезным, но и опасным. Возвращение уполномоченных из Топорихи райком партии и райисполком не одобрили. Восьмого же июля состоялось внеочередное заседание  райисполкома, на котором был обсужден этот вопрос, в Топориху были направлены те же товарищи, что были в ней накануне. Провожая их, секретарь райкома Воробьев заверил их, что обязательно приедет к ним в Топориху завтра, т.е. девятого июля.

Топориха встретила своих старых знакомцев настолько враждебно, что П.И. Афонин в этот же день сообщил в райком о положении дел и попросил разрешения на немедленный выезд. Но так как в этот же день, 9 июля, ожидался приезд отряда конной милиции из Пензы, райком разрешения на выезд не дал.

Как и седьмого июля, собрание затянулось до поздней ночи, и по предложению главарей мятежа оно было перенесено на  утро следующего десятого июля. Это была уловка с их стороны. Им нужно было избавиться от лишних свидетелей. Распустив всех «лишних» кулаки приступили к осуществлению задуманного. Часть организованных кулаками групп людей была направлена на оцепление села, другая пошла по квартирам, где остались уполномоченные, с явной целью убить их. На квартире застали только одного Аверьянов, остальных на месте не оказалось.

Аверьянова начали бить, потом потащили во двор, но в это время сюда пришел главарь мятежников Н.Ф. Жуков, он увел Аверьянова с собой и запер в каменную столовую. Аверьянов остался жив. Жуков спас его, видимо по той причине, что они вместе служили в Красной Армии. Остальные уполномоченные пытались выбраться из Топорихи, но это им не удалось: они были обречены. Дальше всех ушел Н.О. Макаров, но его догнали и разбили ему голову. С.В. Дручкова зверски избили жены кулаков и надругались над ним. Были до полусмерти избиты А.Е. Меркулов и Е.В. Шайков.  П.И. Афонина всего исколотили вилами. Всех их, еще живых, выволокли за село, сбросили в яму и забросали землей. Задыхаясь, они рвались из ямы. «Холм ходил ходуном» - вспоминают очевидцы.

Зверская расправа над приехавшими из райцентра представителями власти явилась неожиданностью не только для жителей окрестных сел и деревень, но и для самих топорихинцев. Это стало ясно уже утром десятого июля. Заметно снизился мятежный настрой и у многих участников злодеяния. Гонцы, посланные в окрестные села с призывом выступить против Советской власти, возвращались ни с чем. И зачинщики мятежа почувствовали, что не находят той поддержки, на которую рассчитывали, не только от жителей окрестных сел, но и от топорихинцев, и что им одним придется отвечать за совершенные преступления.

Отряд конной милиции из Пензы прибыл в Башмаково утром десятого июля. Еще был организован добровольческий отряд из работников вневедомственной охраны, из сотрудников ОГПУ, из работников и служащих райцентра. Во второй половине этого же дня оба отряда подступили к Топорихе.

Мятежники встретили отряд предупредительными выстрелами и потребовали выслать к ним парламентеров. Возмущенные наглостью мятежников, диктовавших свои  условия, добровольцы дали три пулеметных очереди. Это подействовало на топорихинских «героев» так отрезвляюще, что они сразу стали разбегаться по садам и огородам. Отряды вошли в Топориху. Село как будто вымерло.

Не сразу было указано место, где были зарыты убитые. Их извлекли из ямы, положили на телеги, накрыли темным полотном и повезли в Башмаково. Весь поселок встречал эту печальную процессию. Пять гробов установили в зале народного суда, где люди прощались с покойными. Был проведен траурный митинг. Их похоронили в сквере с райисполкомом. Позже жертвам кулацкого мятежа на их могиле был воздвигнут памятник.

… Сразу после кулацкого мятежа было проведено следствие. Арестовано более 50 человек, в числе их главари Жуков, Мельников, Маврин, Трусов и другие. Трусову удалось бежать. При конвоировании преступников в Пензу сбежал Жуков. Мельников и Маврин были осуждены и расстреляны.

Так бесславно завершился кулацкий мятеж в Топорихе…»(2)

* * *

Теперь обратимся к устным воспоминаниям очевидцев событий. 4 июля 1931 года в урочище «Новый родник» пастух вместе с подпаском из села Топориха пасли общественное стадо сельчан, к ним подъехали конные милиционеры со стороны Башмаково и попытались силой угнать стадо в райцентр. Пастух воспротивился этому, и его начали избивать милиционеры, а подпасок воспользовался этим и убежал в село.

Известие о захвате стада быстро распространилось по селу, взрослые на конях бросились вдогонку за похитителями. В нескольких километрах от села стадо было остановлено, с угонщиками завязалась перепалка, которая переросла в борьбу. В результате один милиционер был ранен, а второму удалось оторваться от преследователей.

Из воспоминаний моей бабушки: недовольство жителей села против действий новой власти постепенно нарастало. Это связано и с выселением (раскулачиванием) селян, конфискацией их имущества и отъемом скотины при создания колхоза, и мясозаготовки.

Само восстание произошло стихийно, и поводом послужила попытка угона стада сельчан милиционерами в Башмаково. Жители села отбили стадо и, ожидая последствий за свои действия со стороны власти, начали вооружаться. Днем где-то числа 7 июля к деду пришли активисты Жуков, Мельников и еще двое сельчан и предложили ему встать на их сторону, угрожая наганом. Дали срок до следующего дня, а вечером дед ушел в поле и три дня прятался во ржи. Бабушка по ночам носила ему поесть.

Из рассказа бабушки видно, что не все жители села приняли участие в мятеже.

* * *

Сейчас трудно воспроизвести последовательность событий. Но, сопоставляя тексты официальных документов с воспоминаниями очевидцев, может составиться сравнительно полная картина.

Сначала официальный документ. Выписка из ежедневной спецсводки № 49 ОО ОГПУ о борьбе с бандитизмом, по данным на 12 июля 1931 года:

«… Особо острый характер контрреволюционное выступление приняло в селе Топориха (Башмаковский район), где выступавшими зверски убиты: секретарь парткома МТС Афонин, уполномоченный  УРО Меркулов, секретарь РИКа Макаров, председатель сельсовета Дрючков и начальник Хладостроя Майков; все дома местных колхозников разгромлены. Выброшенный 11 июля в Топориху взвод 112-го дивизиона был встречен ружейным огнем. Пулеметным огнем участники выступления были рассеяны, убито 15 человек, арестовано 350 человек…»(3).

Теперь воспоминания жителей села: после входа в село отрядов милиции участники восстания рассыпались и попрятались по избам и в полях. На пожарную вышку был выставлен пост наблюдения - красноармеец с винтовкой. Представители власти приступили к подворовому обходу для захвата восставших и допросам селян.Один из пассивных участников спрятался на чердаке дома в сене. При проверке дома он был застрелен. Так, чтобы арестовать одного из участников, было взяты его родители. Над ними был учрежден допрос  с пристрастием, их били плетями в проулке возле колодца недалеко от «рулька». Отец и мать временами теряли сознание, но их поливали холодной водой и снова били. Мать от таких побоев непроизвольно «облажалась». Стоны и крики вынудили выйти из укрытия сына-участника мятежа, его тут же пристрелили военные. Сын убитого по кличке «Агач» остался сиротой, и его селяне поддерживали потом, как могли.

Снова официальный документ. Из докладной записки СПО ОГПУ об антисоветской активности в деревне и итогах агентурно-оперативной работы в 1931 г.:

«… В селе Топориха Башмаковского района 10 июля 1931 года толпа сельчан разогнала сельсовет, правление колхоза, разгромила колхозников. Установила связь с населением сельских советов (Агапиха, Белозерка, Митрованиха, Шереметьево), призывая поддержать их выступление. Группу партработников (от 5-и до 9-и человек), выступавших перед восставшими, пять раз выгоняли из села, угрожая избиением. В тот же день группа партийцев, приехавшая в село была обезоружена, пять коммунистов зверски убиты. Прибывший к селу оперативный отряд был встречен стрельбой, у села восставшие устроили баррикаду и пытались учинить прокол шин у автомобиля, с прибывшими красноармейцами. Вся толпа была вооружена косами, вилами, кольями, часть из них наиболее активные повстанцы, ружьями и оружием, отобранным у убитых коммунистов. Толпа преследовала автомобиль с отрядом ( автомобиль преследовали конные повстанцы). Отряд, пробивая себе дорогу, вынужден был пустить в ход оружие (убиты два преследователя). В поле повстанцы рассыпались в цепь и устроили засаду, ожидая вторичного прибытия отряда. Действиями толпы руководил штаб, в составе которого находился бывший комвзвода РККА. На повторное предложение толпе сдать оружие, толпа встретившая отряд у околицы, ответила категорическим отказом. И только тогда, отряд открыл стрельбу поверху из пулемета, толпа рассыпалась. При въезде отряда отдельные повстанцы оказали вооруженное сопротивление…»(4).

Из воспоминаний селян-очевидцев: всех задержанных при захвате жестоко били. После всех участников собрали в колонну и в окружении конной милиции погнали пешим ходом в Башмаково. Тех, кто не мог идти и жаловался, пристреливали. В пути при остановке (расстояние от Топорихи до Башмакова составляет 18 км) пить не давали и снова били. В Башмакове большинство арестованных держали в ямах, не давали ходить в туалет, еды и воды. Оправлялись в яме. Родственников арестованных при попытке передать еду и одежду отгоняли прикладами. Через несколько дней всех погрузили в вагоны и отправили в Пензу. Многие так и пропали без вести.

Точку ставит выписка из Справки СПО ОГПУ «О характере и динамике массовых антисоветских проявлений в деревне с 1 января по 1 октября»:

«… Обращает на себя внимание значительное количество массовых выступлений на почве мясо- и скотозаготовок в январе и феврале и особенно в июне-июле.

… В основном эти выступления были вызваны перегибами и извращениями классовой линии при изъятии у единоличников скота. Еще более острые формы и широкие размеры приняли массовые выступления в СВК в июле в связи с изъятием молочного скота у единоличников для укомплектования молочно-товарных ферм. При этом в Башмаковском, Чембарском, Ингалинском районах выступления вылились в вооруженные повстанческие выступления, сопровождающиеся разгромом колхозов, массовым избиением колхозников и убийств коммунистов (в с. Топориха Башмаковского района зверски убито 5 коммунистов, Ичкаловском районе – 9 коммунистов и т.д.)…»(5).

* * *

Село после таких событий так и не смогло восстановиться, и численность населения резко сократилась.

Меня, несмотря на прожитый определенный период жизни, не устает поражать бесмысленность и жестокость расправы с людьми, отстаивающими свое право на владение своей собственностью. Даже сейчас, когда идет гражданская война в Сирии, наше государство находит в себе те силы, которые позволяют примирить расколотое общество по вероисповеданию, по национальности и другим признакам. Меня не покидает мысль почему у нас в России мы не можем позволить себе это? Как это назвать? Борьба идей, уклада и вероисповедания, свобода жизни или еще что-то?

Я пытаюсь сравнить восстание крестьян в селе Кондиевка в 1861 году и восстание крестьян в селе Топориха 1931 года. Сравнение не в пользу последнего. Так, при подавлении восстания в Кандиевке и окрестных селах правительством царской России  было убито 19 человек и более 100 человек прогнали через строй солдат и отправили на каторгу. При событиях в селе Топориха потери людские кратно превышают те нарушения, которые совершены селянами села Топориха (в 1930 году по переписи численность села была 1 438 человек, в 1939 году - 1 019). Было убито жителями села 5 активистов, которые агитировали за коллективизацию в селе. Да, не все жители села приняли эти реформы коллективизации, когда у них забрали поголовье скота и птицы, а вестники новой жизни не смогли доказать превосходства коллективного хозяйства. Итог всего этого – треть села было арестовано (350 человек), а 15 человек было убито только при разгоне восставших. Судьба многих арестованных до сих пор неизвестна.

Перед въездом в село Топориха есть небольшой овраг со стороны села Новая Валовка, в простонародье его называют «Убойцы». Это как память об убиенных на этом месте милиционеров.

И последнее: наверное, еще есть свидетели, родственники которых помнили эти события, и, возможно, они добавят в эту историю некоторые моменты восстания селян. Ведь официальная хроника подается как отчет о событиях того времени, а хочется знать, как сами жители воспринимали ту трагедию, и что происходило на их глазах. Возможно, к освещению этих событий подключатся и пензенские краеведы М.С. Полубояров и С.Н. Кузичкин. Читая статьи которых, я с удовольствием отмечаю скрупулезность и профессиональное отношение архивистов Пензенского края.

----------
(1) Винокуров Г., Сиротин О. Приказано выселить // Мир людей: газета. – Пенза, 2001. – 18 мая. http://penza.yabloko.ru/SMI/NG_ML/deport.htm

(2) http://bash.liblermont.ru/index.php?page=kray&id=4

(3) «Совершенно секретно»: Лубянка - Сталину о положении в стране (1922 – 1934 гг.). - М.: Институт российской истории РАН, 2013. - Т. 9. - С. 260-263 http://istmat.info/node/22548

(4) Указ. соч., с. 399-430 http://istmat.info/node/43905

(5) Советская деревня глазами ВЧК-ОГПУ-НКВД. 1918 – 1939 г.: Документы и материалы – М.: Российская политическая энциклопедия, 2005. – Т. 3: 1930-1934. – Кн. 1. – С. 774-787 http://istmat.info/node/55570