Последний шаг над пропастью вдвоём - глава седьмая

     Они долго стояли, остолбенев, после ухода Нинки. Первой опомнилась Любава, обняв Георгия за плечи, заговорила уверенным голосом:

     - Не кручинься, Гошенька, я вас с Олежкой в обиду не дам. Понятно, что девица озлоблена, но вашей вины с ним в этом нет. Сотворил покойный папаша зло против всего рода своего, выпустил его на волю и даже растить дитя своё не пожелал. Видать, Нина много горя хлебнула. Ей сейчас восемнадцать годков примерно исполнилось. Надо с матерью её встретиться и поговорить. Всё можно исправить, пока человек жив...

     - Это вы правильно подметили - пока жив, - неожиданно раздался голос Нинки из коридора. - Вот решила постоять, послушать вас, ошмётки, в каком направлении бежать захотите. Нет уже моей матери, под поезд попала и схоронена. Я же вас предупредила - не мутить! Жить вам что ли надоело? Так Савву с Майей вспомните. За своё любому горло перегрызу, охнуть не успеете, а уже по вас колокола звонят. Не надо меня злить, а не то, как мать моя, на рельсах окажетесь, - выпалила зло Нинка, услышав шаги на лестнице, пошла навстречу Олегу с улыбкой, тараторя слова: - Вот, пока ты спал, сладенький, я с твоими родственниками познакомилась, обо всём им рассказала. Завтра заявление подадим, а сегодня на квартирку твою съездим. Надо там порядок навести. Негоже твоих крёстных стеснять, когда своя квартира большая имеется. Там и заночуем. Ключики, надеюсь, не потеряли, родичи? Мы там и позавтракаем. Соберите, тётя Люба, чего съестного нам на пару дней, а потом мы разберёмся сами. И вот ещё что. От мамаши Олега магазинчик в станице остался, вроде как в собственность ей отошёл, так вы и документики на него отдайте. Квартирку мы продадим и где-нибудь в пригороде домик или дачку себе купим. Подальше жить - роднее быть.

     Олег молча выслушал речь Нинки. Он даже не пожелал доброго утра крёстным. Они быстро собрались и ушли с двумя чемоданами, куда Нинка поспешно сложила вещи Олега. Сама из холодильника в сумку набрала еды, присовокупив пару бутылок спиртного из шкафа.

     Любава и Георгий сидели опустошённые, говорить не было сил. Решили прилечь в своей комнате. Любава увидела открытую шкатулку в которой хранились деньги, она была пуста. Говорить Гоше ничего не захотела, боясь за него. Чего доброго случится инфаркт. Он заговорил первым.

     - Надо всё отдать Олегу, что от родителей осталось и от себя добавить. Не отстанет она от нас пока долю отцовскую ей не отдам. И жить будем с тобой, Любава, как раньше, до той встречи с Саввой, будто их и не было в нашей жизни. Иначе не выживем мы с тобой, и до полтиника не дотянем. Всё отдам, лишь бы отцепились и закрою двери на запор. Сдаётся мне, что появившаяся сестрица причастна к трём смертям. Савву с Майей она загубила и мать не без её участия под поездом оказалась. Бежать в правоохранительные органы нам не надо. Не докажем, а себя погубим.

      Позже Любава слышала от знакомых новости об Олеге, но обсуждать их не желала и Георгию о них рассказывать не хотела.

      Квартиру Олег продал дорого, в красивом месте купил себе недостроенную дачу, мастеров пригласил и сделал шикарную отделку. Выкупил у разорившихся соседей наделы земли, заложил большой сад. Магазин расширил, восстановил старые связи Майи Павловны. Ассортимент у него был превосходный и от покупателей отбоя не было. Институт забросил, частенько стал выпивать. В такие дни Нинка в доме не жила, ходила с синяками на лице, но ни от кого их не прятала. В магазине лютовала, ела продавцов поедом, угодить ей было невозможно. Дети у них и через пять лет совместной жизни не появились.

     С крёстными Олег больше не встречался. Лишь изредка видела его Любава в городских магазинах, но стремилась уйти незамеченной. Если раньше они с Георгием думали взять ребёнка из детского дома, то теперь даже боялись говорить об этом. Обожглись на племяше.

     Пролетело десять лет. Многое поменялось в городе. К власти приходили новые люди. Георгий Семёнович не хотел никуда вступать. Жил себе тихо, занимаясь малым бизнесом. Не для кого было копить капиталы. Катались с Любавой по странам, скопив незначительную сумму. Однажды и он увидел парочку. Разжирели оба до неузнаваемости, катились по рынку словно колобки. Лица у обоих были бордовые, явно, пить оба стали беспробудно, каждый день. Пришёл домой и решил, что жрать жирного надо меньше, перейти на овощи и травки и скинуть весь лишний вес. Шёл шестой десяток, здоровье пошаливало. А вскоре продали всё своё нажитое и уехали из города, никому не сказав куда и зачем. Поговаривали люди, за границу подались.

     Не ошибся Георгий Семёнович. Пили Олег с Нинкой каждый божий день. Пса себе завели бойцовской породы. Пускали его на ночь по всей своей территории, огороженной высоким забором из кирпича, с высоченными металлическими воротами. На уборку дома Нинка привозила продавцов из магазина. Те безропотно всё делали. Работы в станице мало было, а в город далековато ездить, да и платили хозяева хорошо.

     В небольшом селе, возле федеральной трассы, построили два двухэтажных дома для беженцев из азиатских республик. В двухкомнатной квартире поселилась семья из шести человек. Надо было налаживать жизнь. Найти работу было трудно. Мать семейства устроилась в магазин к Олегу уборщицей. После закрытия магазина большую площадь отдраить приходилось за час и прибрать во дворе, где хранилась вся тара. Приняли одну, а работу выполняли втроём. Мать, отец и старшая дочь Алиcа. Едва управлялись за час. Платили одну зарплату, но иногда отдавали продукты с просроченным сроком. В семье и этому были рады.

     Алиcе шёл семнадцатый год, за плечами девять классов. Учиться дальше не было возможности. Обычная девочка, не красотка. Волосы белокурые, глаза зелёные, роста невысокого, хрупкая, больше четырнадцати никто не давал. Приходила с родителями, наводила порядок во дворе магазина, огороженного высоким забором. Разбирала картонную тару, увязывала шпагатом и складывала под навесом. Ящики штабелями выставляла. Двор до последней соринки убирала.

     Часто выходила посмотреть её работу Нинель Ивановна, так велела себя называть Нинка, жена хозяина магазина. Оставалась довольной работой Алисы, иногда шоколадку выносила. Они никогда не разговаривали.

     Окна кабинета хозяина выходили во двор. Через закрытые окна была слышна его ругань с женой. Ревновала она его ко всем продавцам без исключения, ведь работали в основном молодые и красивые. Нинка приезжала вместе с мужем ближе к обеду. Сидела в торговом зале. Хозяин и не выходил из кабинета, сидел, попивая виски, но каждый вечер заканчивался одним и тем же.

     - Узнаю, что ты с кем-то из этих сучек любовь закрутил, убью обоих. Ты помни, Олежек, мои слова - или мой, или ничей. Мне терять нечего, сладенький. Ваша семейка мне всю жизнь испоганила. Мне мать всё рассказала. Дед твой силой её взял, она любила своего Гошу, знала, что детей у них не будет, а жить с ним хотела до глубокой старости. Боялась рассказать всё ему про свёкра. Когда узнала о беременности, ушла молча, не захотела душу его чистую марать. Вам никому не было дела до моей жизни, а сейчас мне нет дела до ваших. Всех под корень изведу, - слышался визгливый голос Нинки.

      Потом они садились в свою машину, закрыв магазин и сдав его охране, ехали проселочными дорогами к своему дому в лесу, оба пьяные вдрызг.

Продолжение следует:

http://www.proza.ru/2018/01/23/981