У кромки океана

    Посёлок  Уэлен  старше  Самарканда. Он  стоит  на  чёрной  галечной  косе,  вдающейся  в  океан,  более   четырёх  тысяч  лет.  Сейчас зима. Конец  февраля.
Уэлен  занесён  снегом.  Сугробы  достают  до  форточек  окон  первого  этажа.
У  самой  кромки  замёрзшего  океана  небольшой  двухэтажный  дом.  Угол  дома,  обращённый  к  океану,  весь  в  замёрзших  подтёках  и  сосульках.  Сильные  шторма  и  ветер  донесли  сюда  влагу,  и  теперь  стена  дома  смотрится  экзотично.
   В  этом  доме  на  втором  этаже  живёт  приехавший  недавно  из  Москвы  новый  учитель  географии.
   С  этим  Учителем  Географии  я  очень  хорошо  знакома.  Мы  знакомы  25 лет.  Зовут  его  Игорь  Фёдорович  Попов.  Встретиться  в  Уэлене  мы  не  договаривались.  Это  произошло   случайно. И  теперь  мы  сидим  в его  комнате
в  доме  на  берегу  Берингова  пролива.
   Чтобы  понять,  как  в  59  лет  начинают  жизнь  с  чистого  листа,  достаточно  оглядеться  в  его  новом  жилище.  В  комнате  два  стула  и  плоская  парта,  заменяющая  стол,  книжный  шкаф,  картонные  коробки  с  книгами  и  вещами,  раскладушка.  На  окне  пока  нет  занавесок.  Хозяин  ещё  не  обжился,  как  следует  на  новом  месте.  На  плечиках  у  двери  висит  его  зелёная  синтепонка. В  такой  самодельной   куртке  туристы-лыжники  отправляются  в  путешествие  по  Арктике.  Рядом  висит  моя  красная  фирменная  пуховка  с  надписью  на  спине  «Метелица».
  На  новоселье  принято  приходить  с  подарками.  В  Уэлене  прекрасный  магазин.  Можно  купить  всё,  что  захочешь.  По  контрасту  с  Москвой, где  продукты  питания  по  талонам  ( идёт  1991 год)  и, кроме  хлеба  и  кильки,  ничего  нет  на  прилавках,  здесь  просто  Клондайк.  В  свободной  продаже несколько сортов  рыбы, множество овощных  консервов(нет  только  свежих  фруктов).  На  хороший  подарок Попову у  меня  нет  денег.  Я  купила  Игорю  Фёдоровичу  цветное полотенце (в  хозяйстве  пригодится).
   Мы  садимся  пить  чай.  Хозяин  стелет полотенце на  стол,  ставит  на  него  чайник,  чашки.  Потом  извлекает  из  какой-то  коробки  варенье  и  хлеб. 
     Попов  любит  чай.  Десять  лет  назад  Игорь  Фёдорович  был  моим  начальником,  а  я  его  единственным   подчиненным  в маленьком  отделе  одного  учреждения  почти  в  центре  Москвы.   В  обед  мы  каждый  раз  пили  с  ним  чай. 
   Мы  оба  рады  встрече.  Игорь  Фёдорович  расспрашивает  о  том,  как   прошёл  маршрут?  Вместе  с  женской   арктической  командой  « Метелица»  я  пришла  в  Уэлен на лыжах вдоль  кромки  океана, таща за  собой  50-килограмовую  нарту с  грузом.  Откровенно  делюсь  впечатлениями.  На  маршруте  было  много  дней  со  штормовым  ветром  (до  35  метров  в  секунду),  снаряжение  тяжёлое.  Но  главное,  что  огорчало  в  пути,   это  количество  конфликтов  между  участницами  похода.  Нас слишком  много,  и  все  мы  очень  разные.  В  команде  10  москвичек,  девочка  чукча  Вера Маленькая,  американка  Джулия  Хайт  и  японка  Токако  Такано.  Самой  молодой  участнице Токако 29  лет. Остальным  около 40. Самой  старшей  - Ирине  Бояновне  Соловьёвой   (дублёру  первой  женщины-космонавта   Валентины Терешковой) 57  лет.  Меня  в  команде  называют  Вера  Большая (за  рост  по- сравнению  с  Верой  Маленькой). 
  Попов  с  интересом  слушает  подробности  о  нашем  лыжном  переходе.
Потом  рассказывает  мне  о  школе-интернате,  где  теперь  работает  учителем  географии.  Местные  ребятишки  прекрасно  чувствуют  себя  в  тундре  и  зимой,  и  летом.  Когда  тоска  по  родной  яранге  начинает  особенно  мучить, пускаются  в  бега. До  ближайших  стойбищ  от  Уэлена  70  и  более  километров.  Иногда, сразу  хватившись  беглецов,  их  удаётся  «догнать»  вертолётом  километрах    в  50  от  Уэлена.  Но  чаще  они  добираются  до  стойбища,  и  уже  там  их  настигает  погоня.  Игорь  Фёдорович  рассказывает,  что  у  школы-интерната  есть  большой  баркас  для  летних  плаваний.  Чаще  всего  ходят  на  нём  через  Берингов  пролив  на  Аляску,  так  как  местным  жителям  для  посещения  Аляски  не  требуется  американская  виза.
    «Америку»   я  тоже  видела  во  время  нашего  лыжного  перехода. С  вершин  прибрежных  сопок  хорошо  видны  острова,  принадлежащие  США. Да  и  в  сторону  Америки  мы  сегодня  с  утра  выходили  на  лёд  Берингова  пролива  с  нашей  женской  командой.  Километра  три  прошли  без  лыж  до  первых  впечатляющих  торосов,  высота  которых  превышала  10  метров.  На  морозе  -15 градусов  все  разделись  до  маек.  Фотографы  отсняли  какую-то  рекламу:  улыбающиеся  загорелые  девушки  в  одинаковых  майках  и  шапочках  позируют  среди  арктических  льдов.  Конечно,  мороз  не  сильный,  но   ветер  пронизывает  до  костей.   Попов  посмеивается  над  нашим  «героизмом»,  как  и Катя (молодой  корреспондент  «Комсомольской  правды»), которая  при  каждом  удобном  случае  отправляет  в  Москву едкие  заметки   о  «Метелице». 
   Договариваемся  с  Игорем  Фёдоровичем  встретиться  завтра  в  школе,  где  он  хочет  познакомить  меня  со  своими  учениками.
   Я  возвращаюсь  в  гостиницу,  где  живёт  наша  «Метелица»,  радисты  экспедиции, представители  японского  телевидения, корреспонденты.  Гостиница
в Уэлене  -  это  просто  одноэтажный  барак  на  склоне  сопки.  В  гостинице     деревенский  туалет,  но  зато  есть  электричество.  Я  живу  в  двухместном  номере  с  Катей  из  «Комсомольской  правды».  После  холодных  ночёвок  в  тундре,  я  радуюсь  кровати  и  одеялу.  23-летняя  Катя,  которая  воспринимает  эту  командировку,  как  ссылку,  всё  время подкалывает  меня  и  кичится  своею  молодостью. Перед  сном  она  демонстративно  раздевается   догола  и  ныряет  под  три  одеяла.  При  этом  сетует  на  то,  что  вместо  командировки  в  зону  боевых  действий  она  вынуждена  жить  с  нами  в  «этой  дыре». 
   Японцы  до  середины  ночи  мёрзнут  невдалеке  от  гостиницы,  снимая  ночное  северное  сияние  на ветру  и  при  морозе -25 С.  Временами  они  забегают  в  тамбур  гостиницы,  чтобы  погреться.  Прекрасная  северная  ночь   распростёрла  над  Уэленом  свои  цветные  крылья.
   Наутро  иду  в  школу.  Меня  приводят в  4-й  класс.  На  учительском  столе  уже стопкой  лежат  детские  рисунки.  По качеству они  мало уступают  рисункам  художников-косторезов,  прославивших  Уэлен  своим  искусством. На  рисунках  яранги, сцены  морской  охоты, нерпы,  моржи.  Всё  это  вызывает у  меня восхищение,  так  как  является  прямым  доказательством  того,  что  связь  маленьких  чукчей  и  эскимосов  с  природой  очень  тесна.  Чувство  цвета  и  формы  маленьких  художников  удивляет.  Куски  ватмана,  на  которых  сделаны  рисунки, размером  40х60 см.  Впечатление  волшебное.
   Позднее  побывав  в  косторезной  мастерской  вместе с  командой  «Метелица»,  я  убедилась, насколько  изысканными  могут  быть предметы, выполненные местными  художниками.  Костяные  трубки,  ножи,  фигурки  морских  зверей,  сцены  охоты.  Особенно  поражают  покрытые гравировкой  моржовые  клыки.  Гравировка - один  из  видов  обработки  кости. В  процарапанные на клыках  узоры втирается органическая  природная  краска. Силуэтный  рисунок, нанесённый  «коготком», фиксируют  чёрным  карандашом, а  позднее  добавляют  цвета.
Так  на  самой  восточной  оконечности  нашего  государства  рождаются  произведения  высокой  художественной  ценности.  В  мастерской  нам  предложили  приобрести  сувениры  из кости.  Оказалось,  что стоят  они довольно  дорого,  и  крупные  предметы  нам  просто не  по  карману.  Я  всё  же  выбрала  фигурку  эскимосского  бога  Пеликена,  охраняющего  путешественника  от  бед.  Теперь  эта  небольшая  фигурка   из  кости  стоит  дома  в  моём  книжном  шкафу.
       Чукотка
Корабли  в  ледовитом  просторе
Натрудили  и  грудь,  и  бока.
Там  Чукотка  всплывает  из  моря
И  ложится  спиной  к  облакам.

Белый  ветер  над  белою  кромкой
Заморозил  волну  налету.
Рядом  с  крепко  уснувшей  Чукоткой,
Три  кораблика  встали  в  порту.

Спят  медведи,  укрывшись  в  торосах.
Ближе  к  югу  олени   ушли.
И  окурком  большой  папиросы,
Маячок  полыхает  вдали.

Холод  ночью  какой-то  сиротский.
Но,  уплыв  далеко,  нам  потом,
Этот  берег  промёрзший  Чукотский
Представляется  белым  китом.

И  в  тиши  городского  уюта,
Раздвигая  обыденность  стен,
Возникает  опять  та  каюта,
Где  хранил  нас  божок – Пеликен.

1991-2018