Новогоднее настроение

Предновогодний день не казался таковым совершенно: незадолго до того была плюсовая температура и того самого идеального ощущения зимы, снега, мороза и радости недоставало. Молодые люди шли по улице и обсуждали приближающееся мероприятие.

- Так почему в результате Серёга не присоединится? – спросил он  у своего друга Лёши, волею судьбы родившемуся в последний день года и постоянно отмечающий одновременно два праздника в одну ночь.
- У него година. Сестра умерла прямо перед новым годом, он разве не рассказывал?
- Я же с ним не так долго знаком, как ты, я и не знал!
- Ну да, вот так произошло. Она болела раком.
- Печально. Может, его стоит заставить прийти к нам, слишком сильно печалиться не будет хотя б. Давно это произошло?
- Пару лет назад. Ну, я его звал. Они уже уехали туда, к себе.
- Туда – это куда?
- В N-ск. Недалеко тут, пара часов езды всего.
- А, знаю, я там был. Какой-то грустный у него Новый Год получается.
- В том году на него вообще невозможно было смотреть. Сейчас, конечно, переживает, но меньше.
- Вот и говорю, присоединился бы к нам, не думал бы о плохом.
- Ну, они за месяц эту поездку планировали, думаю, вряд ли что изменилось. Там ещё какие-то родственники у них, видимо, решили такой полноценный семейный праздник устроить.
- Фиг с ними. В общем, тогда мы припрёмся к тебе часов в 9?
- Можно позднее, но в 9 нормально, думаю. Всем удобно, вроде, я спрашивал.

Как и предполагал Лёша, его друг Сергей уже действительно был на месте и только-то только успел распаковать те немногочисленные вещи, которые взял с собой на ближайшие 3 дня. Сильнее всего ему хотелось есть, поэтому он пошёл готовить себе первое попавшееся, что нашёл на кухне. Родители пошли вместе с родственниками, любезно принявшими их на праздничное время, закупиться всевозможными вкусностями к празднику, так сказать, поставить последние штрихи в подготовке к празднику, приближающемуся со всё нарастающей скоростью. Оставшись наедине с собой и получив разрешение на приготовление пищи у хозяев дома, он машинально и совершенно не задумываясь, разбил на сковородке два яйца с сосисками и поставил чайник кипятить воду. Это место очень напоминало о сестре, хотя, думал Сергей совсем не об этом. В его памяти всплывали картины, как часто они с сестрой вот так за этим столом, будучи ещё совсем детьми, кидались друг в друга кусками хлеба и ссорились кому больше мороженого достанется, если хорошо себя начнёт вести. Именно здесь, в этом небольшом пригороде они росли, жили и учились, пока сестра не поступила в старшие классы. Он тогда шёл в седьмой и был очень недоволен наметившимся переездом, и у них с сестрой начались чуть не ежедневные скандалы. Он обвинял её во всём, что только можно было придумать, потому что остался без своих постоянных друзей. У сестры к тому времени уже были близкие подруги в городе, и она всем своим духом хотела переехать, учиться с ними. Родители же рассудили, что в городе есть больше возможностей получить хорошее образование и, соответственно, больше шансов хорошо устроиться в жизни. Ближе к лету у отца появилась возможность получить должность в городе, которая оплачивалась выше его работы на тот день, соответственно, от переезда проигрывал только Сергей. Ему не понравилось, что мам беспричинно (как ему казалось), поддерживает эту идею, что ему придётся оставить друзей и переходить в другую школу. Конечно же уже через пару месяцев он адаптировался и полюбил новое место жительства. Правда, теперь он ощущал своеобразную вину за то, что ни когда не боялся потерять свою сестру, мог её периодами ненавидеть и стеснялся выражать свою любовь и привязанность к ней. Именно она была той, кто свела его с одной из своих подруг, из чего в результате Сергей первый раз в жизни узнал любовь. Именно сестре сложнее всего было выбрать подарок на любой праздник, потому что всегда складывалось ощущение, что они ни чего не знают друг о друге. Когда её не стало, он испытывал не просто боль – он столкнулся с тем, что навсегда потерял человека, и это было в первый раз в его жизни. Ему казалось, он не сделал всего, что мог, когда она постепенно, мучительно и медленно, час за часом увядала на глазах у всех неравнодушных к ней людей. Боль уже не была самым основным чувством, которое испытывал Сергей. Сейчас, доедая яичницу, он ощутил маниакальное желание пройтись по улице, где они жили, по всем местам, которые любила его сестра, и доехать до кладбища, словно прийти к ней в гости.

В первую очередь молодой человек пошёл к дому, в котором они жили, будучи детьми, где росли когда-то, кажется, давно, будто и не было того вовсе. На детской площадке, наконец, снесли «гриб» - место под крышей, напоминающей сморщенный груздь, под которым располагалась песочница. Окружавшие это место лавки тоже убрали. Теперь здесь стояла большая высокая горка, под которой удобно расположили и новые скамьи, и песочницу. Ещё одно новшество, которое появилось – качели. Раньше было только бревно, за которое дети чуть не дрались, потому что покачаться хотелось всем. Оно так и осталось, только покрашенное, на том же самом месте. Поскольку сестра была его старше, она порой заставляла его нервничать, опуская бревно своим весом и оставляя маленького Сергея висеть в воздухе. Она очень любила качели, даже став взрослой. Он очень отчётливо вспоминал позу, в которой его сестра сидела, покачивая ногой и держа в руке телефон, разговаривая с подругой под мерный скрип железа, которое ни кто не торопился смазывать. С определённым прискорбием, молодой человек заметил, что воспоминания всё же успели потускнеть. Но они несли ту же важность, ту же привязанность к безвозвратно ушедшему прошлому, возникая не с новой силой, а глубоко и крепко оседая в памяти, уплотняясь, скрепляясь по кусочкам в гранитную конструкцию, но только не покидая голову. Сергей прошёл под окнами их бывшего дома. Вышел на основную дорогу. Пошёл вдоль улиц, давно истоптанных ими с сестрой вдоль и поперёк ещё в подростковом возрасте, заметно изменившихся с момента их отъезда, но по-прежнему известных ногам. Они не раз приезжали сюда на каникулы повидаться с родными и друзьями. Многие изменения происходили буквально у них на глазах, вызывая ностальгию по прошлому. Так он дошёл до кафе, в котором последний раз сидел с сестрой. Именно туда он и зашёл, не будучи слишком голодным.

- Добрый день! Вот наше меню. Может быть, хотите сразу что-то заказать, напитки? – тут же встретила его молодая официантка,
- Да, шоколадный молочный коктейль, пожалуйста, и тирамису, если есть.
- Есть. Что-то ещё?
- Нет. Можно будет сразу счёт принести.
Он ни когда не понимал, почему его сестра так любила это сочетание сладких десертов. Но в этот момент ему больше всего захотелось ощутить привычные ей вкусы, несмотря на холод.
 
Просидев около часа в кафе, Сергей вышел, думая продолжить свой памятный маршрут, но ноги сами понесли его домой. Добраться до кладбища ему не позволило и без того тяжёлое душевное состояние. Ему было не столько плохо, сколько пусто внутри. Наверное, именно такое состояние называется тоской. В двух словах – её просто не хватало. Не хватало родной сестры. Она любила новый год и снег, всегда в детстве просила петарды и всю имеющуюся пиротехнику. Она была бы рада оказаться здесь с родными на Новый Год. Сергей шёл домой с некоторым нарастающим чувством тепла в груди. Память о ней может быть только светлой. Сестра не хотела бы причинять боль своим любимым и дорогим людям, тем более в праздники. В который раз он рассудил, что самым приятным для неё было бы сейчас увидеть счастливые лица родителей, накрытый новогодний стол с оливье и шампанским, очутиться в тёплой почти волшебной атмосфере семейности в одних только лучших качествах этого слова. Если Бога нет, то ей всё равно, плачут ли по ней и как проходят дни без неё. Если Бог есть, то она будет с ними смотреть на мерцание огней ёлки, попробует оливье и первая запустит петарду, даже если её не видно простому человеческому глазу.

Оставались последние часы до праздника. Семья собралась за столом и пробовала салаты вместе с домашним вином: его приготовил дядя Серёжи, который каждый год уезжал в Харьков ради своего винограда, очень хорошо разросшегося в деревне на даче. Вино из него получалось игристым, насыщенным и пьяным. Через пару тостов каждый сказал несколько слов в память об умершей и горячо любимой сестре Сергея, убитой злой трудноизлечимой болезнью.

- Ровно в этот день мы потеряли её, - сквозь отблёскивающие против воли слёзы на глазах почти срывающимся голосом говорила мать – подарки…подарки, которые мы хотели ей подарить, пришлось оставить у могилы. Кое-что отдали сиротам, что-то используем сами… Она была доброй девочкой, очень доброй и светлой, моя доченька…она помогала, когда могла. Всем.
- Она слышит нас, - поддержала её тётя, по совместительству являвшаяся крёстной этой рано умершей девушки – она на небесах и смотрит на нас, а может быть, спустилась сюда и теперь сидит рядом с нами. Мне иногда кажется, что я чувствую её присутствие, слышу её дыхание рядом, её смех. Она хотела бы, чтобы мы не плакали, и, я надеюсь, она простит нам наши слёзы. Но без неё этот праздник совсем перестал быть праздником, - и тётя, не сдержав эмоций, села, спрятав лицо в ладони и проглатывая неконтролируемые эмоции, предательски увлажнившие глаза и щёки. Грустное молчание повисло в комнате. Все молча вспоминали её. Слова, пустые и лишние, начинали резать слух. Неожиданно для себя, в состоянии, схожем с трансом, но достаточно контролируемом сознанием, Серёжа заговорил. Не узнавая собственного голоса.
- Она очень сильно нас любит. Всех нас вместе взятых и каждого по отдельности. Она просила понять, что ей станет намного легче после смерти, потому что она не будет чувствовать мучений и не будет мучить нас. Она не успела попрощаться со всеми так, как думала. Но она хотела оставить с каждым из нас частичку себя, потому что она всегда мечтала быть рядом. Сейчас мы вспоминаем её особенно сильно, потому что эта дата оказалась памятной. Но мы вспоминаем её и потому, что она до сих пор в наших сердцах. Слышишь? Ты в наших сердцах. В каждом. Нашем. Сердце. С Новым Годом тебя, сестрёнка.
Каждый молча поднял бокал и сделал глоток в её честь.

Постепенно разговор перешёл на бытовые и абсолютно насущные темы: все начали ухаживать друг за другом, будто сговорились. Голубой огонёк зазвучал погромче, каждый высказал недовольство той или иной песней, попробовали найти что-то другое на оставшихся каналах, но удовлетворить вкусам каждого было невозможно. Незадолго до речи президента Серёжа позвонил поздравить своего друга по телефону, в дополнение к письменным пожеланиям в соцсети.

- Включи что ли громкую связь? Празднуете? – обратился он к имениннику.
- Ага ,все здесь.
-В следующем году постараюсь к вам присоединиться, ребят! Лёша, тебя с днюхой ещё раз, пейте-веселитесь, я ментально с вами. Добра вам!
- Тебе тоже, бро! С новым годом!
- С Новым Годом, Серёга! – раздалось по всей комнате, поскольку все разом решили поздравить отсутствующего друга с праздником, пытаясь поддержать и поднять ему настроение.

Распрощавшись, молодой человек выключил телефон. На его губах возникла растерянная улыбка. Праздник всё-таки. Друзья с ним, сестра тоже.
- С Новым Годом, Лина, - прошептал он, будто недостающий родной человек оказался рядом. Лёша, находившийся у себя дома с друзьями, положил трубку, почти перестав волноваться о друге. Судя по голосу, Серёжа был достаточно спокоен и нормально отмечал новый год с семьёй, беспокойства были ни к чему. Комната, где расположились молодые люди, была наполнена телевизионным освещением, бликами лампочек и свечей на торте. Вместо воздушного пространства зде, кажется, было звуковое, ритмично отскакивавшее волнами от стен и предметов, к тому же сбивчиво дёргая пламя восковой фигурки - 28. Под басы и громкие биты двигалась в танце небольшая компания, весёлая от компанейских шуток, праздничной атмосферы и алкоголя. Мигали разноцветные гирлянды, отражаясь на одежде и мишуре, которой  обмотались некоторые присутствовавшие. Молодые люди разместились по всему пространству комнаты-зала, превращённого в импровизированный танцпол с едой. Пара влюблённых сидела на диване, с удовольствием поедая из одной тарелки салат и общаясь с подругой, допивавшей на тот момент шампанское из высокого бокала. Ещё одна пара шутливо танцевала вместе с ещё четырьмя подругами и друзьями, задорно и громко подпевая мотиву, совершенно забыв о каком бы то ни было стеснении. Лёша с другом расположились на стульях, низко склонившись к девайсу в попытках освоить новую игрушку. Ни кто не знает, как все эти люди поместились здесь, но им действительно не мешало ограниченное пространство.

Танцевавшие девушки направились в коридор, продолжая смеяться и петь. Вдруг раздался звонок, которого, впрочем, почти не было слышно. Даже заядлые геймеры-друзья оторвались от экрана.

- А кто тут пришёл! - весело протянула одна из девушек, открывая входную дверь, - Лёша, это ты Деда Мороза заказывал?

Девушка с шампанским, не скрывая улыбки, очень внимательно стала смотреть в сторону коридора, где показался высокий парень в имитации красного тулупа, шапке-колпаке такого же цвета и с рисунком из снежинок, ни капли не похожих на самих себя падающих с неба. За спиной виднелся мешок, который прибывший ряженый пытался поудобнее устроить на своём плече, но безуспешно. Руками в рукавицах он поправил пафосные чёрные очки и, поглаживая натуральную мелкую рыжую бородку, зашёл в комнату, изображая серьёзный вид. Поднялся всеобщий гомон и хохот, а сильнее всего смеялся Лёша, на мгновение забывший об игре. Дед Мороз, которого, к слову, звали Илья, медленно, не сняв очки, всмотрелся в каждого празднующего. Затем он резким бросковым движением руки выборочно стал показывать на друзей, при этом восклицая: “ТЫ! ТЫ!”. После небольшой паузы он выкрикнул “хватайте именинника!” и те, на кого он указывал, последовали приказу, отыгрывая похищение Лёши, хозяина сего дурдома. Друг, сидевший  для моральной поддержки в игре рядом, первый задержал его для воплощения коварной задумки. Илья-Мороз так и не унялся, снова выкрикнув: “ТЫ!” в прежней манере, указывая в этот раз на девушку с шампанским, Софу, - “теперь ты - моя Снегурочка. Решай, будем ли мы дарить этому задроту подарки?” Снова поднялся громкий смех и стали слышны хлопки в ладоши. София-Снегурочка пожелала одарить Лёшу, которому уже стукнуло двадцать восемь - так трудно верилось в это!

-Тогда Лёше придётся пройти через муки ада, выслушивая пожелания от каждого из гостей! Кто не поздравит, тому не будет торта. Стул мне, - закончил ряженый Дед Мороз.
- На, не свались смотри, бородач, - гоготнул один из друзей, ногою лениво двигая внезапно появившемуся «ведущему» стул, не слишком твёрдо стоящий на полу из-за слегка повреждённой ножки. На соседний села и София, докончившая бокал шампанского.
- Задачу решим так. Снегурочка будет вслепую доставать из мешка подарок, а тот, кто его дарит, должен поздравить нашего нарушителя нового года, - предложил Дед Мороз. С разных сторон тут же понеслись шутки и подколы:
- Без подарка тогда пусть обходится!
- Что ты начинаешь, скажи ему пару ласковых, делов-то!
- Меня в конец очереди!
- И право первым высказать, что думает о нашем Лёше предоставляется, - молодой человек внимательно повернул голову в сторону уже во всю смеющейся помощнице, державший в руках подарок и прикрывающей лицо свободной ладонью, - Снегурочка что ли первая поздравлять будет?
- Да, Снегурочка сейчас будет запинаться и заикаться, - еле сдерживая смех, ответила она, после чего неслышно выдохнула и обратилась к хозяину дома, по совместительству имениннику: тут две части в подарке, потому что праздника два, один на новый год, а другой на день рождения. Вот. Поэтому тебе рано его дарить, у меня будет лежать, - засмеялась она.
- Ну так ты то, что на др купила, подари, а остальное – потом, - прокомментировал сидящий рядом с именинником.
- Всего тебе самого-самого, - продолжила она, посмеявшись над шуткой, - желаю, чтобы наступающий год прошёл так же весело, как мы его сейчас начинаем. А, ты же ещё повышение первое получил, так что отметим и это! Держи подарок. Ура, - сказала она, приподняв бокал, на этот раз с красным вином, и тут же начала его пить. Её примеру последовали и остальные.
- Не тормозим, друзья-подруги, между первым и вторым поздравлением перерывчик небольшой, нам надо успеть до 12,- старался поддержать темп «ведущий», одновременно вытирая от вина губы.
- Пока мешок подарков не превратился в тыкву? – спросила София
- Ну, или пока он не стух от речи президента, - кивнул и продолжил мысль Илья. С каждым новым поздравлением звучало всё больше шуток, звона бокалов, радостного смеха и дружеских пожеланий в адрес Лёши, гостеприимно собравшего друзей. Веселее всего стало на последних минутах перед речью президента, которую все внезапно решили послушать: возник спортивный интерес, подогревший настрой. С последними пожеланиями ко дню рождения выступили влюблённые, как раз только-только успевая договорить всё скороговоркой и в двух словах до заветных минут, за которые уходит прошлое, приходит новое настоящее и о которых ежегодно возвещает глава страны. Наконец, бьют куранты, транслируемые по телевизору, с пафосной гордостью звучит гимн, а комната наполняется криками, запахом бенгальских огней, конфетти от хлопушки, которую кто-то додумался лопнуть в первую секунду нового года, и снова бокалы звенели стеклянную песню, иногда расплёскивая шампанское. Между собой друзья также обменялись подарками, поддерживая радостный праздничный настрой, нетерпеливо разворачивая упаковки и безустанно благодаря друг друга. Салаты, шампанское, вина и другие приятности жизни (вроде заказных пиццы и роллов) постепенно уменьшались в количествах, музыка продолжала звучать, смешиваясь с гомоном и смехом.
- Пойдёмте гулять! В центре сейчас много всего, наверное! – поступило предложение от одной из девушек.
- Давайте, действительно, выйдем на улицу? - поддержал её именинник, чей день рождения фактически закончился с наступлением нового года и нового месяца. Компания, толпясь и толкаясь в прихожей, постепенно собралась и вышла из дома. В эту ночь гудящий и поющий разноголосиями город был проклят и благославлён с большей, чем обычно,  силой. Сырой и ряженый спектральными фонарями снег чуть-чуть падал, словно нехотя делал зиме одолжение. Часто тут и там можно было услышать претензии к нему, но небо, мало или достаточно, делилось своим серебром, таким хрупким и нелюбящим тепло. Пролетая над улицами и головами людей, снежинки прилипчиво падали на всё подряд. Кто хотел, тот докуривал сигареты на крыльце, и в результате все вновь собравшиеся решили определиться, куда именно идти в новогоднюю ночь. Решив направиться в сторону главной улицы, молодые люди дружной компанией уверенно зашагали вперёд, общаясь и задорно перекрикиваясь между собой, периодически обкидывая друг друга снежками и роняя в сугробы, небольшие это зимой. На улице ближе к центру, конечно же, оказалось много зевак, хорошо принявших на грудь индивидов и просто странных людей, поздравляющих друг друга и даже незнакомцев с Новым Годом. Компания решила обойти стороной главную площадь, но пройти мимо ней. Им была слышна музыка, радостные выкрики находящейся на праздничном мероприятии толпы и можно было заметить иллюминацию, отражающуюся в окнах, а, главное, окрашивающую не слишком густой снег всеми цветами радуги. Компания ещё достаточно молодых людей зажгла бенгальские огни. Они распределились небольшими кучками по два-три человека, чтобы было удобнее идти по тротуару, но всё равно умудрялись переговариваться между собой и не теряться среди многих других прохожих. В один момент по совершенно спонтанной инициативе они остановились, немного сойдя в сторону с прохожей части улицы. Именинник оказался в центре круга  своих друзей, которые взялись за руки и, как в детском саду, начали водить вокруг него хоровод, так, что их не самое согласованное, но искреннее, задорное и совершенно непосредственное пение разносилось буквально по всей улице, частично выделяясь из общей новогодней суматохи. Накричавшись вдоволь слов «С ДНЁМ РОЖДЕНЬЯ!», процессия продолжила свой путь.

Праздничный город всё ещё гудел весельем новогодней ночи. Воздух, пропитанный запахом петард и фейерверков, вобрал в себя волшебную эйфорию, которая по-детски играла, наверное, в каждом человеке. Поддаваясь приятному чувству и всеобщему настроению, молодые люди прошли всю главную улицу, останавливаясь чтобы выпить и поднять градус радости. Одна из влюблённых пар всё же ушла домой раньше основной компании, часу в четвёртом, а к четырём все уже начали постепенно расходиться. Дольше всех было идти тем самым Снегурочке и Деду Морозу. Они заблаговременно договорились ночевать у неё, поскольку уже очень долгое время, если округлять, то с 10 лет, были друзьями, росли на глазах друг друга, узнавали этот мир рука об руку и только иногда расходились – разъезжались в разнее города по учёбе, то по работе. Но теперь они были вместе. Не стесняясь, они устроили обстрел снежками. Радуясь выпавшему снегу – он случился буквально за часа три до того, как ребята всей компанией сели отмечать сразу два праздника. Как дети, они смеялись на всю улицу, подбадривая и сильнее раззадоривая друг друга.
- Завтра как проснемся в твоей постели, твоя мама побьёт меня сковородкой и отец выставит потом за дверь! – иронизируя вообразил молодой человек их совместное утро.
- Ага. Раздетого! – поддержала его подруга
- Так даже? Ну, ты хоть простынь мне оставь.
- Что там простынь, одеялком даже поделюсь, а то от простыни простынешь.
- Спасибо. Ты настоящий друг. Не оставишь на улице в мороз без одеяла.
- А папа тебе даже твои ботинки вслед кинет – продолжала смеяться София.
- Лучше джинсы. А то потом к тебе ночевать будет стыдно приходить, когда родителей не будет.
Их двухголосый смех на грани истерики мог бы разбудить каждого спящего за подслушивающими стенами многоэтажек и о их «бесчинствах» давно бы донесли. Если бы не думали, что эти ребята встречаются уже с десяток лет.
Мокрые – неожиданно от снега – и частично вспотевшие – от чрезмерного старания попасть друг в друга тем же снегом, они остановились у подъезда и помогли отряхнуться друг другу.
 - Бить сильно будешь? – спросил Илья, когда она начала очищать его спину.
- Смотря как ты вёл себя весь этот год
- Тогда мне подарков до старости не достанется.
Молодые люди постарались притихнуть и на одном дыхании поднялись на верхний этаж в квартиру. Свет был включен только в прихожей. Как можно тише сняв верхнюю одежду, они направились в кухню. Молодые люди тотчас достали из рюкзаков по паре бутылок пива и вскрыли их привычными движениями рук. Вперемешку с праздничной атмосферой и выпитым до этого момента алкоголем, они уже чувствовали лёгкое пьяное состояние, хотя и были почти трезвыми.
- Чего-то не хватает, - произнёс он посреди разговора.
- Да, - протянула она, прекрасно понимая мысли друга.
- Но мои вкусы слишком специфичны!
- Ты меня уже в них посвятил.
- Тогда запретненькое – пошутил молодой человек и подключил к динамикам свой телефон. Предварительно настроив звук так, чтобы не мешать спящим в соседней комнате родителям своей подруги. Заиграла музыка, которую они оба очень любили. Многих исполнителей они слушали только вдвоём, поскольку другие ребята из компании не всегда разделяли их вкусы. Так, шутка про вкусы стала у них расхожей. Пытаясь частично прикрыться бутылкой и расчётливо выбрав такой ракурс, чтобы её взгляд не был слишком заметен, девушка рассматривала своего гостя. Про себя она отметила, что потеряла всякую совесть вот так безотрывно наблюдать за ним. София ни когда не страдала ностальгическими настроениями, но очень многие моменты, которые они пережили вместе, сильно запечатлелись в её памяти и теперь нахлынули нежданными воспоминаниями. Тому была причина: Илья на долгое время уезжал по работе, и всё их общение сводилось только к электронной переписке. Теперь, наконец, они снова отмечали праздник вместе, деля кухню, музыку и алкоголь на двоих.
- Вот она, новогодняя романтика. В твоей квартире за бутылкой пива, мокрые и почти трезвые.
- Ты уже намок? – не удержалась она от подкола.
- Ты, вроде, недалеко от меня ушла, - осмотрел он её рубашку.
Осушив обе бутылки, эта странная парочка решила не останавливаться и перейти на нечто погорячее – на чай. Кипяток разогрел их полностью, добавляя атмосфере и чёткому ритму музыки туманность, такую же, как пар от кружек и чайника. Стало жарко. Давал о себе знать и шестой час утра. Голова стала будто чугунной и даже очки, которые, кстати, же носили они оба, не избавляли от расплывающейся картинки перед глазами.
- Надо спать идти, - зевнула девушка.
- Да, - так же сонно поддержал её гость, - альбом дослушаем только.
-Ага.
Незаметно для себя парень медленно кивал головой, от чего его отросшие кудри забавно дёргались вверх-вниз и по сторонам.
- Я прилягу, - не очень-то спрашивая, а, скорее, констатируя факт, выдал он и опустился на диване кухонного уголка, упёршись из-за своего высокого роста в ноги подруги, и продолжил шуткой, - что-то ты много места занимаешь.
- Я у себя дома, знаешь ли. Тебе и подушку, может, принести сразу?
- Нет, я тогда прямо здесь усну. А вот так нормально. Не тяжело? – неожиданно для девушки, парень позволил себе лечь на её колени и вполне себе удобно устроился.
- Нет, нормально всё, лежи.
Через пару треков альбом подошёл к концу и музыка выключилась. София ждала, что гость среагирует, но поняла, что он слишком удачно пристроился и уснул. Её рука потянулась к его кудрям и пальцы буквально на автомате стали перебирать волосы на голове, которая видела уже третий сон. Разбудить Илью показалось невозможным и ненужным. Зато теперь она узнала, каковы его волосы на ощупь. Ноги начали затекать и с каждой минутой малоприятные ощущения только усиливались. Но он спал. Можно ли его будить? Вопрос снялся сам собой, поскольку она так и заснула, сидя, держа руку на его плече. В первый раз спать было настолько тепло. Ночь заглядывала в их кухню раздражённым светом фонарей и нервным тиком гирлянд в окнах и на вывесках, такая обычная, такая изученная. Но, кажется, даже зима растаяла от тепла между этими двумя людьми, уснувшими во вполне себе неудобных позах. Так бы их и нашли на утро, но проехала машина, и из-за скрипучего звука тормоза проснулся гость. В его голове прокрутились последние картинки сна, так непредсказанно увёдшего его. Чем-то там всё напоминало фильм, где он шёл в темноте, и она шла с ним, как будто бы с очередной прогулки. Из-за чего-то перестали гореть фонари, в темноте было практически невозможно что-либо разглядеть. София включила освещение на телефоне, потому что его смартфон разрядился, и так они спокойно продвигались дальше по дороге. Теперь он мог снова видеть её спящей, как уже было когда-то в поездках и в гостях. Столько тяжёлых моментов в жизни друг друга они преодолевали, будучи рядом, что и вспоминать бесполезно. Они просто вместе. Уже долгое время он боролся с желанием узнать – что же за человек перед ним? Как бы он хорошо не знал свою подругу, он понятия не имел о том, что у неё за душой. Он посмотрел на неспокойное лицо этой девушки, что-то там видящей во сне. Именно в этот момент молодой человек ощутил со всей силой, как её всегда не хватает, если они порознь. Не в первый раз ему пришлось это признать. Без неё – плохо, и исправить ситуацию можно только одним способом. Илья взял уснувшую девушку на руки, боясь уронить, поскольку сам шатался от усталости и не полностью сошедшего сна. Она дёрнулась и начала пытаться слезть, верно, испугавшись.

• Тихо, всё в порядке, спи. Вот постель, -  молодой человек аккуратно положил её, при этом с непривычки (или по привычке) почти упал сверху сам.
• Я уснула что ли? Прости.
• Я тоже уснул.
• Ложись.
• К тебе?
• Ну, можешь на полу, конечно, мне тебе отдельно лень стелить, особенно одеяло. И не подсматривай, я переоденусь.
• Я могу и на улицу выйти.
• Нет, тогда тебе придётся одеялко отдавать.
• Вот как так, сама обещала, сама обманула.
• Ну вот так, я привыкла с ним спать.
• Тогда у меня нет шансов.
• Ты раздевайся, а там посмотрим.
На секунду парень завис. Все эти шутки, взгляды, подколы должны иметь под собой основу. Он повернулся спиной к подруге, снял джинсы с футболкой и, небрежно сложив, бросил их на стул. Для сна он прихватил другую футболку, которую было не жалко.
• Можешь поворачиваться, - позвала София, кладя очки на привычное место рядом с кроватью. Она переоделась в забавную пижаму, состоявшую из футбоки и штанов, прикрывавших икры.
• Вот так мы и оказались под одним одеялом, - драматично выдохнул Илья, укрываясь и оказываясь рядом с ней.
• Мы же одеты, - посмеялась она над шуткой. Они лежали очень близко, так, что даже в темноте могли разглядеть поблёскивающие глаза друг друга.
• В следующий раз, а то твои родители проснутся.
• То есть с родителями ты связываться не хочешь, это как? А говоришь, я обманщица.
• Ну потом, невтерпёж что ли?
• Не знаю, шуточки-то ты первый начинаешь шутить.
• Я?
• Ты.
• Я???
• Ну ты, ты!
• Ну хорошо, раз я. А то вдуг кто другой.
• Кто? Одеялко?
• Может, и оно.
• Всё. Спать.
• Спать.
• Спокойной ночи.
• Спокойной ночи.
В такт шуму улицы бились два сердца, объятые одним общим сном, таким же непрозрачным, как ночь, и таким же искренним и чистым, как замелькавший рассвет у самого горизонта вдали, с непреодолимой скоростью приближавшийся к дому, где уснули эти двое. Усталые видения, о которых молодые люди не будут помнить после пробуждения, раскачивались над их головами, подобно тяжёлым еловым веткам, усыпанным снегом. Ветер завывал прямо в окно, пытаясь проникнуть через мелкие щели сквозь и в комнату-но молодым людям было слышно только дыхание друг друга, а холода они не чувствовали совершенно, греясь одной мыслью, что начали этот новый год вместе. Объятия были настолько сладко-необходимыми, что вырываться из них не было сил, даже когда день полноценно вступил в силу. Почти десяток лет они не могли проснуться именно так. Ни солнце, ни луна, ни все возможные провидцы - ни кто не знал, что надо этим двум людям. Даже сами спящие не могли в этом признаться. Но певым утром января он не смог позволить себе будить Софию, только стал гладить по голове, всматриваясь в наизусть знакомое лицо. Можно ли будить человека, так робко пристроившегося рядом?
Она открыла глаза. Руки Ильи были слишком тёплыми, чтобы заставлять убрать их от себя, да и от подушки с одеялом не так мягко, как от прикосновений его пальцев.
• Проснулась? - шепнул он.
• Ага. Можно, я буду продолжать делать вид, что сплю?
• Можно, мы всегда будем так просыпаться и делать вид, что спим?
• Каждый день?
• Да.
• Давай.
Он крепко обнял свою девушку. Каждое следующее утро и приходящие после  них ночи они просто обязаны были провести вместе.