КРИК ДУШИ

               

Вот и добрался, слава Богу. Магазин то, правда, закрыт еще. Обед, святое дело.
Это кто же там такая, сюда несется. Тамарка, что ли. Отойти разве, зашибет. Ой нет, не Тамарка.
У той ноги кривые, а у этой… еще кривее.
-Здрасьте, здрасьте. Что вы говорите? Стояли до меня? Да я согласен.
Отходили на минутку!? Да я сам видел что отходили. Вы не волнуйтесь так, я всех в очереди персонально, проработаю, так сказать, предупрежу. Вы первая! А то ведь грубые тут у нас все, хамовитые. Городского человека запросто могут отпихнуть вовсе из очереди. Я враз их бесов проработаю, всех до единого, вот только пусть сунется кто-нибудь.
Вы, гражданочка присядьте пока вот тут, я дверь покараулю, не волнуйтесь. Отдышитесь.
Вот ведь, жизнь пошла, круговерть. Того и гляди обскачут, неучь необразованная. Никакого этикету!
О! Несется уже, видишь одна, мчится! На всех четырех! Будто конец Света в Меринке. Так это Михайловна!
-Стой, дура старая, куда прешь, не видишь, они первые стоят.
-А то! Нешто не вижу. Покамест не слепая.
-Ну ты не хами здесь, хамло. Дома сиди на печке и хами сколько хочешь. А тут очередь.
Знай себе стой.
-Стою, стою.
-Знаю. Знаю как ты тут стоишь. Только и думаешь, кочерга старая, как через скамейку стебануть, да вперед городского человека в очереди вылупиться!
-Вы на нее, на дуру  старую, не глядите, что слепая, да на костылях. Она шустрая. Вы, по простоте своей, расслабитесь то да сё, а она уже у кассы!
Я за ней в школе до восьмого класса бегал. Ноги по  самые..карманы сносил. Так не догнать было,  метеор.
Во-от! И Тамарочка наша пришла! Ай, красотка! А ножки то, ножки! Эх Тамарка, будь я помоложе, да покрасивше, каждый бы день ходил к тебе в магазин! Пока все бы у тебя не скупил!
О! Пора. Проходите гражданочка, я покараулю.
А вы все, стоять! Ждите пока человек отовариться.
-Так одна я тут, Михеич. Ты чего?
-Знамо дело. Сейчас одна, а расслабься, орда вас тут набежит! И не сосчитаешь вас! Только так и знайте все, сколько бы вас ни было. Не пущу ни единого вперед городской гражданки.
-Идите, идите дамочка скорее, я прикрою.

-ЭЭЭ. Кажись ушла. Точно, вон на вокзал постебала, слышь, Михайловна. Во чего в мире делается. Видала, какая фря. Чуть не покусала тут меня. Наскочила. Я говорит, первая! А я тут всего один. А мне надо оно? У меня всех покупок - две пачки папирос.
-Да-а.
-Нервы это, Михайловна. Все они, кто из городу, на башку больные, от телефонов. Я читал!
Ну, давай, соседка, помогу. Проходи скорее. Чего она хоть купила то?
-Да кто, Михеич?
-Да городская эта. Что купила, не заметил. А гонору, ты видала!?
Им что дела до того, что ты, Михайловна, хворая, да еле ходишь. По еённому, ты, сиди, не каркай. Не хозяйка ты тута у себя.  А у ей, вишь ты подишь ты, времени нету, чтоб в очереди как все люди стоять.
как все люди.
-Колбасы.
-Что, «колбасы»? Ты о чем, старая, тоже того, на голову!?
-Ты же сам спросил, чего она купила. Я тебе и отвечаю, колбасы!
-А-а. А я думал за чипсами из городу явилась . От  чего-то мне эти чипсы всю неделю снятся. Не понимаю. Хотя нет, вру, понимаю.
Колька Макаров в ту неделю ехал за кормами для своего борова, и нашёл возле дороги мешок.
Открыл, а там чипсы. Двести упаковок.
Приходит, говорит: Пошли Михеич пивка домашнего с чипсами попьем. Мне оно надо? Отказываться!
Попили. Чипсы тоже, считай что все сожрали на пару. Может от того и снятся теперь. Сынишка Колькин, стервец учёный нам тогда подпортил малость. Прочитал на упаковке, что просрочены эти чипсы на полтора года.
-А ты Михайловна чипсы то эти самые ела хотя бы раз?
…
-А-а, то-то! Ты мне скажи, какую присыпку для супу ты покупаешь, порошком, или в гранулах?
-Порошком.
-Порошко-ом!!! Ишь ты какая умная. Гляди мозгами не захлебнись. Как тебя твой Семен за покупками отпускает, старый пердун. Ты же потравишь всех своих, и его самого дурака. В гранулах, надо покупать! Запомни это. Что бы козявочками такими, как перловка была. Я читал.
Так и передай своему Семену. Скажи это Михеич, мол, тебе завещал передать. А все от того, что книг не читает.
-Чего?
-Книги, говорю читать надо, «чегооо».
-Да нет. Про книги я поняла. Ты скажи передать то чего Семену моему?
Ох и  темная ты, Михайловна. Не об чем с тобой словом перекинуться. Нету в тебе обходительности!
Прощевай давай! Иди книжки почитай. Не рассыпайся смотри, молодуха с комиссионки!
-Пошла. Как утка переваливается. Ничего уж в ней нету. Не осталось. А щемит..  Вот здесь бывает..Прямо щемит.
А какая прежде была Егоза! Лёгонькая, что можно день на руках нести и не устанешь.
Знаю я почему тогда за Сеньку пошла. Ждать меня не захотела. А тут шофер, начальство. При всех делах. Куда мне.
                Ничего. Зато я сам себе господин. Сам себе православный государь.
-А ну-ка, Тамарушка, дай-ка мне маленькую. И посыпку эту желтую, …ту, что в гранулах, мать ее!
-Ты гляди-ка! Колюшка, Санька! А я только что о вас вспоминал! Вы зачем в магазин!? А, хотя, что же я! Совсем одичал! Ну, идите, покупайте, я пока тут на лавочке газетку расстелю. Хлебца купить не забудьте!

………………………………………………………………………………….
-Вот, ты, Алексей Михеевич, как исхитряешься эдак всё обернуть, чтобы к тебе родня моталась, как на работу? Во всей Меринке ни у кого такого нету. Шаманишь поди, к Дашке Пряхиной за корешком наведываешься? Али ещё какой секрет?
-Живу давно, Колюшка, войну помню, вот и спасает житейская смекалка. А Дарьюшкины корешки, они только от висячей болезни годны, вот она ими меринковских мужиков и выхаживает, ежели ты сам по сю пору у неё не отоваривался. А метод приманки для своих дочерей и внучат я взаправду изобрёл. Только я вам об этом рассказать не могу, потому что вы проговоритесь, а мне позор на голову седую. Саньке-то можно доверять, он молчун, а ты, Колюшка трепоглот. Раззвонишь по всей деревне…
-Не раззвоню, дядя Лёша!
-Клянись, поганец.
-Чтоб я сдох, ежели раззвоню!
-Хорошо сказал. Ладно, слушайте. Ко мне, сперва, справно ездили. Как Лидушка преставилась, так и стали дети навещать, чтоб я от тоски душевной не окочурился. Зятья  в тот год летом приехали, новую баньку срубили. Шифером покрыли, печь я потом сам сложил. Хорошие парняги, оба шабашники! Самогону я с ними гораздо попил, чуть было и впрямь катушки не распрямил, от такого призору. Ведра два первача ухлопали. Да вы же приходили, знаете!
Ну, вот. А потом стало затихать это приятное явление. Вроде как, я от своей утраты оправился и вполне себе самостоятельный мужик. Одну зиму ни разу не приехали! Внуков не видел. Истосковался без дочерей и бесенят ихних так, что хоть кричи. Ну, думаю, ни к чему мне такая конституция, бобылём единоличным по Меринке скакать. Стал себе соображать, как вывернуться, и придумал. Взял телефон, тот что с мозговым раком в комплекте отпускают.Так  доктора говорят. Мне его старшая, Олюшка подарила на день армии. Я им не пользуюсь. Боюсь мозгами заболеть. Последнее, что не больное во мне осталось, мозги.
Только от самогону…. О чём говорил то я?
-Об родственниках, дядя Лёш.
-Ага, ага! Вот и придумал я такую военную хитрость. Взял телефон этот, ядовитый, и звоню зятю Сашке. Спрашиваю, чего не приезжаете уж полгода. Как там дочери мои единоутробные поживают? И, промежду прочим, так, говорю, что электричество нам отключили, по случаю массового хищения проводов,  керосиновые лампы, рассказываю, достал, а керосину нету. Вот, говорю, слава Богу, бензину канистра целая от ихнего приезда в сарае осталась, для бензопилы. Заправил, говорю лампы под завязку бензином. Мол бензин-керосин, какая разница! Нефть и есть нефть, откуда ни лей… И после этих слов кнопочку эдак тихохонько нажимаю. Связь пропала, телефон выключен. Я взял, и вправду лампу бензином заправил, на стол поставил. Зажигать-то я её не собирался, что же я, не совсем долбанутый чай, так, поставил для реквизиту, а сам пообедал плотненько, чекушку хлопнул, голову полотном обмотал, да и лёг на печку на свой тюфяк. Вечером ко мне комиссия. Зять, дочка Аннушка, суета. Я на печи лежу, постанываю тихонько. Вроде как хвораю. Лампы похватали, нюхают, с мылом моют. Свечки, спички и те попрятали. Фонарей разных навезли и батареек с полпуда в коробке. Зять два дня по дому лазил, провода приколачивал новые и генератор в сенцах поставил с трубой. Осваивал я с ним на пару новую технику. По рюмке освоим и идем на полевые занятия, генератор включать, выключать.
-Ну чего вы ржёте, дурачьё!? Это же я вам про жизнь рассказываю, не анекдот. Ну, вот. Понял я свой главный козырь, старость мою и склероз, и давай при них, немного, так это, под дурачка, выделываться. Слова забывать. На вопросы не отвечать, мол, слышу тоже плохо. Дистанцию, конечно, соблюдаю, чтобы в психушку или богадельню не угодить, осторожничаю, а все же нет-нет и ляпну чего-нибудь, подкину дровишек. Например, им ехать, вещи собраны, машина заведена, а я им рукой машу из постельки, да и говорю, эдак, невзначай:
-Ребяты, а я гвоздик проглотил…
И меня по врачам по больницам, давай возить, рентгеном просвечмвать. Потом сошлись на том, что самостийно гвоздь вышел, естественным путём.
У нас на Руси спокон веку так повелось, коли ты здоров да умён, стало быть, на тебе дрова вози, а коли хворый, да дурачок убогий, тут тебе всеобщее внимание и почёт. Это, Колюшка, психология называется. Во как!
-Ну что, гранулами хлебушек посыпали? Давай наливай, чего рты раззявили!?
………………………………………………………………………………………
-Але! Алё! Дед Лёша!
-А!? Колька? Чего тебе чёрту не спится!? Третий час ночи!
-Дед Лёш, ты в окно глянь!
-Зарево! Спаси Христос! Никак ферма горит!
-Да это же Санькин дом полыхает! Вот тебе и «тихоня»! Мать его говорит, пришёл домой и лампу керосиновую схватил. Побежал в сарай, а там бензин. Опыты ставить! Получается ты, деда Лёша, тоже виноват!
-Ты что, Колюшка! Белены объелся!? При чём тут я-то!?
-А кто ж про лампу нам рассказывал? Не ты что ли!?
-…!? А если бы я вам про батю своего рассказал, как он в войну партизаном поезда немецкие под Псковом с рельсов спускал? Вы бы рельсы разобрали, на станции?
-Ты чего, откуда у нас тут немцам взяться!?
-Ты, поганец, помнишь, какую мне клятву давал?
-Помню. Я не пьяный был. Только я уже милиции про всё рассказал и про лампу и про генератор…
-А-а-а-у-у-уууу!
…………………………………………………………………………………
-Господи, Иисусе Христе, помилуй меня грешного за язык мой поганый. Убереги меня  от гнева твоего. Прости меня грешного за хитрые мои приготовления и родственный обман. Не искал я в этом корысти и злобы, но лишь по одиночеству своему вдовьему совершил те поганые деяния. Никогда более не позволю я себе каверзы и обманов! Ты только, Господи, силой и властью твоей охрани меня в грядущем своею десницей от наших дураков. Раб Божий Алексей сын Михеев Большаков. Аминь.