Андрей и печенье

  Открыв запертую дверь ключом с пластмассовым брелоком в виде сердечка, Андрей вошёл в небольшой коридор, который вёл в центральную, и самую большую этой квартиры, из которой в разные прочие комнаты вели три другие двери. Закрыв за собой, Андрей снял и поставил свой рюкзак в небольшой (узковатый – как ему всегда казалось) шкаф, затем снял пальто и повесил его туда же. Затем, присев на небольшую тумбу, в которой хранились различные тряпки, щётки, губки и крема для ухода за обувью, разулся и в одних носках двинулся к главной комнате, но, дойдя до неё, не остановился, а прошёл на кухню.
 
  Только там он остановился. Притворив за собой дверь, он встал прямо посередине кухни и начал – дышать. Медленно, глубоко. Простояв в такой позе минут пять, он, видимо, приведши своё дыхание и мысли в порядок, как-то резковато сел за стол. Вот он стол: простой, тонконогий, покрыт какой-то безвкусной белой клеёнчатой тряпкой; на столе ничего нет, за вычетом пустой кружки, в которой утром был чай, открытой, но не тронутой пачкой печенья, да сахарницы в виде белой бочки из керамики, вручную расписанной одним из его немногочисленных друзей.
 
  Андрей провёл рукой по скатерти – та неприятно прошуршала кристалликами сахара, которые рассыпались, когда он готовил себе чай. Одним резким движением он смахнул их со стола, и как будто бы пронаблюдал за их падением, медленно опуская голову по направлению к полу. Затем он снова поднял взгляд на стол; побарабанил пальцами по нему. Нет, чаю ему не хотелось: он как раз перед тем как отправиться домой выпил чай с коллегами по работе, а так-как с работы до дома он добирался не более десяти – пятнадцати минут, чаю ему сейчас совершенно точно не хотелось. Протянув руку, он достал одно печенье из пачки и съел его. В одинокой тишине его квартиры в целом – и кухни в частности – звук съедаемого печенья казалось весьма громким. Андрей на мгновение замер, как бы прислушиваясь – «А не слишком ли я громко жую?», но затем, вспомнив, что кроме него в доме никого нет, да и жуёт он, на самом-то деле тихо, он взял ещё одно печенье и положил его перед собой на стол. Затем, встав и подойдя к холодильнику, достал половинчатую упаковку сливочного масла, взял с магнитной доски, прикреплённой к фартуку кухни, нож и сел обратно. Отрезав тонкий (насколько это позволяло несколько промёрзшее масло) кусок, он намазал его на печенье, а сверху прикрыл вторым. И съел. Так было намного вкуснее. По крайней мере, так считал Андрей, ссылаясь на свои воспоминания из детства. Да и сейчас этот десерт доставлял ему какую-то беззаветную радость, простую и не требующую объяснений радость.

  Через час на звук, подозрительно похожим бывший на выстрел, пришли соседи, которые, не дозвавшись его, вызвали полицию, которая, в свою очередь, вскрыла дверь и вошла в квартиру Андрея, где и обнаружила его бездыханное тело с простреленной головой. Никаких записок или чего-то подобного как рядом с трупом, так и в целом в квартире найдено не было. Труп был обнаружен на кухне: после выстрела тело упало головой на стол и одной рукой как бы тянулось к раскрытой пачке печенья.