У темноты тоже есть свои плюсы

Смеркалось. Свет городских фонарей падал на нетронутые снежные сугробы, из которых там и тут торчала сухая трава. Шёл довольно сильный снег. Поздние сумерки перешли уже в густую темноту, которая ложилась липким слоем на виднеющийся впереди лес. Несмотря на такие условия, молодой парень Ян, студент небольшого университета Осло, только что встал на лыжню и был намерен продуктивно покататься по лыжной трассе невдалеке от его родного города на юге Норвегии.

Лыжи легко катились по лыжне, и довольно скоро он уже был на старте. Рядом стояла табличка, сообщающая, что здесь нельзя разводить костры, а также вторая, говорящая, что именно тут находится старт.

За спиной был рюкзак, в рюкзаке – термос с горячи и слегка сладким чаем. Впереди была раскатанная, даже несмотря на снегопад лыжня, а также горки. Дааа, на этой трассе были очень известные крутые спуски и не менее крутые подъёмы. Для успешного её прохождения лыжник должен был обладать, во-первых навыком успешного спуска на огромной скорости, когда ветер свистит в ушах, снежинки залепляют глаза, а если спортсмен едет в свободных штанах, то те трепещут на ветру, создавая иллюзию летящего из-под лыж снега. Второй навык – это подъём по очень крутому склону вверх. В идеале – не становясь в колею (то есть лыжню для классического хода), а забегая коньком. Эти особенности делали
трассу довольно трудной, тем более в ночное время.

Однако, как сразу же понял Ян, несмотря на окружавшую его темноту, из города казавшуюся такой липкой и густой, здесь, в лесу, всё было иначе. Из-за света городских огней, отражённого от по-зимнему густых облаков, практически всё было хорошо видно, что давало возможность ездить здесь хоть всю ночь.

Легко скользя по лыжне, Ян остановился у уже знакомого ему дерева. Надо бы выпить чая. Достал термос из рюкзака, открутил крышку (она же – чашка), налил ароматной дымящейся жидкости. Снял перчатки и, взяв ладонью пригоршню свежего снега, бросил в чашку. Но только так, чтобы слой на ладони остался на ладони – этот снег уже был грязным, всё-таки руки тут было мыть нечем и негде. Выпив горячего, но не обжигающего чая, он подумал «Эх, как же хорошо!» . Вокруг стояла тишина, нарушаемая лишь шорохом падающего снега. Небо светилось светло-рыжим – жалкие остатки того яркого света городских фонарей, что режут взгляд, если на них посмотреть, теперь уже не причиняли никакого дискомфорта, а наоборот – создавали непередаваемую атмосферу чего-то волшебного и, кажется, загадочного. «Кажется, я приблизился к Нирване» - подумал Ян и, сделав последний глубокий глоток чая, закрыл термос, убрал его в рюкзак и взял палки. Впереди ждали горки.

Это был его первый опыт прохождения этой трассы в темноте. Он помнил, как как-то раз в детстве, они с отцом катались тут. Смеркалось, и папа предложил ему сделать ещё кружок, чтобы догнать такую же пару впереди них. Но он был тогда совсем ещё мальчиком, он устал, ему надоело падать, да ещё и сумерки. Началось нытьё, и в итоге они закончили прогулку. После он часто жалел об
этом. Но что поделать – дети…

Сейчас же он сам пришёл сюда, практически ночью, и решил покорить эти горки в отсутствие дневного света. Это было несколько необычно, но ничего невозможного, тут, конечно, не было. Лыжи катятся вперёд, палки взрывают свежий и упругий, уже укатанный днём снег, руки ритмично работают в такт с ногами, тело мчится вперёд. Всё, как и должно быть, только в темноте, да и то не полной.

И вот первая горка – спуск, потом подъём и ещё один спуск-подъём. Группировка, скорость, кажется, полёт.… И вот он проходит самую нижнюю точку спуска на максимальной скорости, и начинается подъём. Вовремя включив руки, он отталкивается, переходит на конёк и въезжает в горку. Разворот на девяносто градусов – и новый спуск. Снова – свист, скорость, ощущение полёта, и, конечно же, снова подъём. Ведь всё в этом мире находится в гармонии, и чтобы спуститься, надо подняться, а чтобы набрать огромную скорость – надо приложить много усилий. «Ничто не даётся даром» - там гласит один из законов Барри Коммонера, известного американского эколога, но относится эта великая мудрость, хорошо знакомая людям задолго не только до рождения эколога, но и самой экологии, практически ко всему во вселенной. Надо получить энергию – сначала приложи энергию, надо получить вещество – собери всё необходимое для его создания. Хочешь добиться девушки – готовься, что для этого придётся стараться, причём длительное время, в особенности, если хочешь успешного развития отношений. Хочешь продвижения по карьерной лестнице – работай, и, возможно, ты добьёшься успеха. Конечно, в мире людей всё работает несколько иначе, чем в мире природы, в особенности мире физики. И тут уже можно применить другой закон того же учёного – «Всё связано со всем». Ведь неуспех в какой-то области жизни может внезапно окупиться гораздо большим выигрышем в другой, а неудача в любви может принести затем гораздо бо;льшую удачу, причём не обязательно на личном фронте.

Удивительно, как много всего можно охватить летящей мыслью, просто катаясь по тихому тёмному и снежному лесу! Всё это происходило в голове у Яна, пока он катил между первыми спусками ко второй горке. И вот, начинается постепенное увеличение уклона, а вместе с ним и скорости. Этот спуск являлся одним из самых сложных, если не вообще самым, так как имел крутой поворот сразу после минимальной точки. А это означало, что лыжнику надо было не только удержать равновесие, но ещё и вписаться в этот поворот.

И вот скорость увеличивается, начинается свист ветра, и………….оооооу, отвратительное чувство снега в ботинках и нижней части штанов. «Ну, всё могло быть гораздо хуже» - думал Ян, осматривая себя. Падение оказалось очень мягким. Из-за отсутствия нормальной лыжни одна из лыж вышла из колеи, что повлекло разбалансировку и собственно падение. Отряхнувшись и убрав снег, откуда было возможно, Ян скатился на небольшой скорости остаток спуска и начал подъём. Наверху он был уже крайне запыхавшимся и тяжело дышал. Но всё-таки поехал дальше. Оставалась ещё пара-тройка спусков, но все они уступали по сложности этому, а потом уже и финиш.

«Хмм, какие интересные тут отвесные стены из земли». Это были не такие привычные в Норвегии скалы – выходы Балтийского щита – а именно земля, свежая, не покрытая снегом отвесная земля, высотой не более метра, а может даже половины.

Необычные мысли начали плавно перетекать в голову юноши. Они не были ни пугающими, ни неприятными. Скорее в них было что-то загадочное, мистическое, чего давно уже не испытывал этот довольно прагматичный молодой человек. Старинные приметы, поверья, традиции, обряды сказочной и пляшущей чередой проносились где-то на задворках его сознания. Или, может быть, подсознания? Странная древняя музыка, чарующие запахи, какая-то вибрация, чувствующаяся в воздухе – всё это будто опутало его нормальные мысли.

«А ведь в очень похожих местах наши предки ставили идолов и поклонялись им!» - всплыла в его голове какая-то не очень обычная мысль, но всё-таки имеющая отношение к реальности – всё-таки не зря он учился именно на историческом факультете. «Может, следует оставить духам какой-то подарок, в знак уважения к традициям?» В другой раз, такая мысль вызвала бы у него лишь улыбку или даже смех, но здесь, в этом сумеречном сказочном лесу, находясь во власти чарующих будто бы пританцовывающих мыслей, она показалась ему вполне разумной. «Но ведь у меня с собой лишь термос с чаем! Обидно ведь» - подумал Ян, но тут же вспомнил, что уже почти месяц носит в заднем кармане рюкзака конфету – подарок  его девушки, которую хранил на случай сильного голода, если тот застанет его где-то в дороге без возможности перекусить. «А почему бы и нет?» - подумал Ян, и, остановившись у края земляной стеночки, скинул рюкзак с плеча. Достав конфету, развернул фольгу и поставил угощение вместе с обёрткой под стеной. Да, конечно, дарёное не дарят, но ведь это не совсем подарок, это угощение духам, а раньше это была фактически обязанность людей – делать такие подношения. Так что, нельзя считать, что он подарил свой подарок. К тому же, лучше что-то, чем ничего. Не оставишь же в лесу термос!
Добравшись после пары спусков до финиша-старта, Ян отдохнул, выпил ещё чая и посмотрел на время. Он катался всего полчаса. «Ну, можно и ещё кружок, а там и домой можно».

Всё так же скрипел снег под лыжами, всё так же падали с неба снежинки, всё так же небо светилось светло-рыжим светом. Снова первые два поворота, снова два изматывающих спуска. И вот тот самый спуск. Группировка, набор скорости, он взял чуть правее того места, где упал ранее, и….. Он легко вошёл в поворот и перешёл на ровное место. А дальше и подъём. Надо было всего-то отклониться немного в сторону от сломанной лыжни!

Пройдя ещё один спуск, он снова оказался на том месте, где шла отвесная земляная стеночка. Конфета всё так же стояла на фольге, как и до этого. Что ж тут удивительного? Даже если духи есть (а он уже начинал в этом немного сомневаться), они не станут показывать своего присутствия, пока он здесь. Поэтому надо просто ехать на финиш и держать курс домой. Проехал табличку с костровым предупреждением, выехал из леса, снял лыжи и убрал их вместе с палками в чехол. А потом бодрым шагом направился к остановке автобуса, который отвёз бы его домой.


Уже на следующее утро Ян вместе со своим школьным другом Ильносом, а также с лыжами, стояли у входа в лес.

- Ну что, пара кружков?

- Конечно!

- Ну, вперёд!

И парни ринулись к началу лыжни. Надели лыжи, побежали. Первый спуск. Как же легко проходить его днём, когда всё видишь, и снег не валит! Да ещё и небо светлое с низким зимним солнцем! Красота, одним словом. Подъём, затем более-менее ровная местность. И вот самый неприятный спуск.

- Я, пожалуй, пас, объеду по лыжне, – говорит Ильнос. Он ещё до этого сказал, что давно не бегал и сейчас далеко не в лучшей форме.

- Окей, как хочешь, – отвечает Ян. Ну, пришла пора сравнить день и ночь на самом сложном отрезке круга трассы. Легко зайдя на спуск, он также легко прошёл по укатанной лыжне и аккуратно вписался в поворот. На подъёме его уже ждал Ильнос.

- Ну, а теперь наверх! – сказал тот.

- Ага, - только и ответил запыхавшийся Ян.

Друзья не очень быстро покорили ещё один подъём и не спеша начали
восстанавливать силы, пока не началась новая горка.

- О, сейчас покажу кое-что! – сказал Ян. – Оставил я тут вчера вечером, когда катался, лесным духам, хах, небольшое угощение. Знаешь же небольшую земляную стену дальше, после подъёма?

- Эм, ну вроде есть там какая-то, - неуверенно ответил Ильнос. – Что это на тебя нашло – оставлять духам угощение?

- Ой, да не знаю даже, что-то вот волна романтики нахлынула, и вспомнилось такое. «А почему нет?» - подумал. В рюкзаке как раз завалялась конфета, ну я и оставил её.

Через пять минут они стояли у стеночки в том самом месте с весьма озадаченным видом. Ни конфеты, ни фольги нее было.

- Так, говоришь, тут оставлял? – недоверчиво спросил Ильнос, готовясь ближайшие пару месяцев шутить над незадачливым Яном и его суеверием.

- Клянусь богом, в этом самом месте! И не надо на меня так смотреть, это мне не приснилось! – раздражённо сказал он, перехватив хитрый взгляд товарища.

- Хорошо, хорошо. Давай мыслить логически. Кто может забрать не только конфету, но и фольгу? Звери – отпадают.

- А сороки – они же тащат всё блестящее, - заметил Ян.

- Да, вот только я в этом лесу их особо не видел. Да и лес тут не для них. Сойки, дятлы, вороны – есть, но не сороки, - заметил Ильнос с умным видом. Может быть, кто-то из лыжников забрал, посчитав это мусором.

- Вполне возможно – ответил Ян, и тут его взгляд упал на сугроб над верхом стеночки, там где она переходила в нормальную почву. – Смотри, смотри! – закричал он, показывая куда-то пальцем. – Ты видишь?

- Что? Что вижу?

- Следы на снегу! Да вон там!

- И вправду, следы, - растерянно ответил Ильнос. – Но только – чьи?

- Вроде на кошачьи похожи, - предположил Ян.

- Точно нет, - отрезал его друг. – Смотри, позади подушечки будто бы след от когтя, как у птиц. Пожалуй, я даже не знаю таких следов, хоть и учусь на зоолога.

- Мдааа…- только и промычал Ян.

- Ну, сойдёмся на том, что это просто какой-то необычный зверь. Не могли же это быть лесные духи, в самом деле!

- Навряд ли, - ответил историк.
Обратно ехали в преимущественно молча. Лишь иногда разговаривали о какой-то ерунде типа времени и количестве оставшегося чая.

Как часто то, что казалось таким реальным ночью, перестаёт иметь для нас какой бы то ни было смысл с приходом дня. Тает вся волшебная ночная магия, приходит свет, побеждающий, как известно тьму, а вместе с ней и всю загадочность, что была тогда. Но стоит задуматься: так ли уж нам важна та истина, что несёт нам свет, или может, мы можем довольствоваться и той, что даёт нам ночь? Ведь только в тёмное время возможны эти столь волшебные превращения: леса в сказочную чащу, полную таинственного и мистического, дома – в тёмные покои, где свет свечи создаёт особую атмосферу, погружающую вас в уникальный уют, которого не встретишь не только днём, но даже когда разожжёшь камин, а знакомые лица – в совершенно новых персонажей, открывающихся с совсем иной стороны. Но стоит лишь включить огромный сияющий в небе фонарь – и маги пропадает. Лес- это снова лес, дом – всё тот же дом, что мы видим каждый день, а мы – снова всё те же мы, не изменившиеся, кажется, ни на йоту. У темноты тоже есть свои плюсы.


Раннее утро того же дня

Небо начало постепенно подёргиваться первыми ещё робкими лучами солнца, подкрашивающими восток в красные винные, а потом и кровавые и цветочные цвета.

На окраине болота неподалёку на ветке сухого дерева сидело довольно забавное существо: маленькое, с длинным хвостом, который, несмотря на свой небольшой диаметр, легко мог использоваться как хватательный, с презабавными передними лапками, чем-то напоминающими лапки Т-рекса и мыши одновременно, с не очень привлекательной мордочкой и большими глазами какого-то грызуна. Задние лапы были, очевидно, для прыжков и карабканья по деревьям или скалам. Уши …Вы бы не заметили их, пока вам не показали бы их точное месторасположение на голове этого милого и странного создания. Судя по всему, грызун (наверное, оно было именно грызуном) смотрел на восток, встречая первые лучи выползающего из-за леса солнца.

Тут существо издало не очень понятный и внятный писк, который, как мы могли бы понять, если бы знали их язык (а оно обладало довольно чётким и развитым языком), как нечто вроде:

- Смотрите, Ход-Ки-Иинсс, ещё один день под лучами этого столь неродного нам светила.

И тут мы замечаем, что по стволу уже давно карабкается точно такое же существо. Но в силу своего размера и размеров ствола, карабкается уже не одну минуту, ибо лапки его приспособлены для деревьев несколько иного типа и строения.

- Да…Уж, …пффф,…ещё один день – отвечает оно.

- Вот уже больше месяца нашего времени прошло с тех пор, как мы разбились на этой неприветливой планете со столь ужасной погодой и враждебной фауной. Хорошо хоть, мех есть и орехи. Без них бы мы пропали.

- Так уж и враждебной?

- А что, вы хотите сказать, что местные птицы и огромные звери тут относятся к нам дружелюбно?

- А как же?....- начал было второй зверёк, но его прервали.

- Я знаю, что вы хотите сказать, Ход-Ки-Иинсс, местные гуманоиды. Они ничем и ничуть не лучше остальной фауны. Вы же видели, как они ставили ловушки на крайне похожих на нас грызунов? Они ловят их в металлические ящики, а потом уносят. Боюсь представить, что они делают с теми несчастными, что попались. Едят? Ставят эксперименты? Нет, здешние разумные формы жизни пока что слишком примитивны для контакта.

- Тогда я вас удивлю, шеф. Буквально несколько часов назад я видел, как один из них сам добровольно оставил угощение на снегу прямо около того места, где находился я!

- Думаете, он вас заметил?

- Вряд ли. Но скорее, он знал, что я там. То есть, он не знал о моём присутствии там в тот конкретный момент, но знал о моём существовании в этой местности на протяжении времени, и решил помочь.

- Гхммм, - мордочка первого зверька выразила нечто похожее на гримассу задумчивости. – Мне кажется, это просто какое-то местное поверье. Они же примитивны, Ход-Ки-Иинсс! Думают, что тут живут какие-то духи и оставляют подношения, всё просто, как божий день!

- Возможно, но посмотрите на это! – тут второй потянулся за чем-то вроде наплечной полевой сумки и извлёк оттуда аккуратно сложенный кусочек фольги, превращённый таким образом в пластинку.

- Бог мой! Не может быть! Это же алюминий! – Мордочка первого теперь словно светилась от счастья. - Где вы его достали, Ход-Ки-Иинсс?

- Там же, где и угощение, там же, где оставил его тот гуманоид сегодня ночью.

- Потрясающе, просто потрясающе! Это именно то, чего недостаёт нашему кораблю! Теперь мы сможем наконец-то оторваться от этого проклятого места, холодного ада с этими ужасными хищными тварями!

- А как же шеф, те гуманоиды? Как они, по-вашему узнали, что нам нужен именно алюминий для починки корабля?

- Не знаю, Ход-Ки-Иинсс, чёрт меня возьми, но не знаю. Я готов признать, может они и не столь глупы, и не столь безнадёжны. Может быть даже обладают какой-то способностью к телепатии, почему нет? Эти лягушки из системы дурацкой Дзеты-4 ведь умеют, почему бы этим не уметь? – мордочка шефа впервые за долгие дни расплылась в широкой улыбке. – Но всё это сейчас совершенно не важно, мой дорогой Ход-Ки-Иинсс, ведь нам осталось лишь починить корабль и вернуться на свою родину!

- Да, совершенно с вами согласен! Пора!

С этими словами (а точнее – писком), оба создания начали спуск по стволу вниз, что заняло у них гораздо меньше времени, чем подъём. Добравшись до корабля, лежащего на боку в зарослях болотного тростника и не проявляющих никаких признаков жизни, создания ловко запрыгнули внутрь. Ещё примерно с час оттуда доносилось звякание, бряцание, глузие и звонкие удары и ещё какие-то не совсем ясные звуки, после чего снаружи загорелась пара кормовых огней, заработали боковые стабилизирующие двигатели, и корабль постепенно принял вертикальное положение.

Любой человек, решившийся на утреннюю прогулку по берегу болота, подумал бы, наверное, что перед ним какой-то очень странный школьный макет ракеты. Формой он напоминал усечённый цилиндр, у которого все грани очень плавные, будто обточенные водой, подобно гальке на берегу моря. Цилиндр был довольно широким и имел ближе к основанию четыре пары небольших крыльев, видимо, для стабилизации. Около носа располагались боковые двигатели, поставившие только что корабль вертикально.

Из сопла блеснула вспышка, но ни пламени, ни дыма не показалось. Лишь пар от болота окутал место старта. А в сотне метров над землёй уже мчалась ввысь блестящая точка, покидая эту ужасную планету, на которой гораздо милее летом, нежели зимой (хотя и зимой неплохо).