Маленькое сердце

       Я уже  писал, что некоторое время в лихие девяностые, когда в стране махровым цветком буйствовал полнейший беспредел, возглавляемый апологетами западной демократии, общечеловеческих ценностей и прочих невообразимо цивилизованных вершин гуманитарного развития, ваш покорный слуга трудился на скромной ниве  грузоперевозок в качестве простого трудяги-дальнобойщика.
       Дальнобойщик всегда в дороге, дорога - это жизнь, стало быть, этот народ постоянно находится на самом острие всевозможных событий. Каждый день, каждый рейс - это новые люди, это приключения, это заваруха, в которой скучать некогда.
       Хочу рассказать о некоем случае, который на первый взгляд, особо ничего интересного не представляет, тем не менее, мне он запомнился тем, что я узнал совершенно случайно развязку события, при начале которого я оказался в некотором роде косвенным участником.
       Возвращался однажды в Хабаровск из очередного рейса. Дело клонилось к вечеру, когда я подъехал к одной придорожной харчевне, которая стояла в глухом районе Хингана, километрах в тридцати не доезжая городка Облучье, если ехать со стороны Читы. Харчевня эта была довольно бойким местом, возле нее всегда кучковалось большое количество  дальнобойных машин, машин перегонщиков и просто автомобилей разного люда, снующего по дороге  по своим муравьиным делам. Однако, на этот раз  на парковочной площадке было, вопреки обыкновению, пустовато: стояла какая-то раздолбанная грязно-белого цвета тачка, типа такой, на каких обычно в те времена шныряли разного рода второсортные бандючки - шмыглистого вида публика, бритоголовая, вороватая, плохо выбритая, стоял новенький, роскошный Мицубиси Дебонейр - машина представительского класса, популярная в те времена, да еще парочка среднетоннажных фур. Я добавил к ним свою, и направился в кафе.
       Сразу при входе я увидел хозяев бандитской машины - за столом сидели четверо хмырей, как и положено, бритоголовых, в кожаных куртках, плотных, плечистых. В зале было еще несколько фигур разночинного люда, парочка бичей грелась у самовара-титана, стоявшего возле прилавка, где восседала необъятных размеров тетя-торговательница, а в центре сидела парочка китайцев. Один из них был уже в годах,  лет шестидесяти-шестидесяти пяти, а второй был крепкий молодой человек лет двадцати пяти. На столе у них стояло несколько блюд - китайцы любят поесть основательно.
       Я быстренько взял себе порцию сырников и пару стаканов крепкого чая, и сел, чуть поодаль, к окну, так, чтобы было видно мою фуру. В зале было тихо, даже ощущалась какая-то тревожная, гнетущая атмосфера. Скорее всего причиной было присутствие этих самых отморозков, ибо люди прекрасно понимали, кто есть кто. Исподволь я стал наблюдать за ними, минуты через три-четыре я сообразил, что их интерес - сидящие  за соседним столиком китайцы, точнее, не сами китайцы, а новая машина, которую они гнали из Хабаровска в Благовещенск и далее к себе в Китай.
       Когда я это понял, мне стало ощутимо не по себе, я понимал, что этим людям совсем недолго осталось жить, что через 10 - 15 километров, не успеют они, как говорится, достаточно далеко отъехать от кафе, дорогу им перекроют, а далее все до банальности просто: вытряхнут из машины, отправят в расход, тачку заберут и все, как говорится дела. Места там  глухие, малолюдные, дикие.
       Я мучительно соображал, как мне им дать знать, что они  на прицеле у бандитов, что не стоит им сейчас в ночь уезжать, что лучше остаться здесь до утра. Я хорошо понимал, что открыто к ним подойти я не смогу, бандиты поймут и тогда несдобровать мне, ибо никто в этой глухомани даже пальцем не пошевелит, чтобы помочь мне, а мои шансы против этих четверых молодых мордоворотов равны нулю. Тогда я решил поступить так: взял салфетку, написал на ней два иероглифа - "маленький" и "сердце". Сочетание этих иероглифов на китайском означает "осторожно", потом добавил иероглифы "злой", "человек", "глаз". Смысл такой получился: "осторожно, за вами следят",  потом добавил иероглиф "четыре".
       Допил чай, собрал посуду и пошел. Проходя мимо столика китайцев, сделал вид, что споткнулся, оперся на плечо молодого человека, незаметно бросил салфетку, прикрывая этот жест от бандитов корпусом своего тела. Прошел к посудному окну, после чего вышел из помещения.
       Выходя из кафе, все-таки глянул на китайцев, молодой посмотрел на меня, но никаких жестов или знаков я от него не увидел. Ну что ж, больше  ничем помочь не мог, сел в свою фуру и двинул стопы на родную Хабару, до которой оставалось пилить еще почти четыреста километров.
       Я так бы ничего и не узнал, что там и как было дальше, если бы случайно, дней через пять, не встретился во Владивостоке с одним знакомым дальнобойщиком, положительным мужичком по имени Николай, который гонял по дорогам нашего края на шустрой фуре марки "Хино", исправно служившей когда-то известной японской фирме "Сейно кангару" - это были ходкие трехмостовые фуры, с двумя парами управляемых передних колес. Грузились вместе на одной базе, разговорились, и между делом он поведал мне, что ему довелось быть свидетелем, как на читинской трассе в районе Ардора милиция вытаскивала из машины  изуродованных, окровавленных и связанных веревками молодых людей.  Все они были утрамбованы в грязной белой тачке. По описанию и по срокам выходило, что это как раз та самая тачка и те самые бандиты, что пасли китайцев, и которых видел я.
       Могу только предположить, что были те китайцы не простые, как говорится, китайские смертные, а неплохие мастера кун-фу, если они вдвоем, пожилой и молодой, справились с четырьмя мордоворотами и уработали их, как бог черепаху. Очень надеюсь, что мое предупреждение  им помогло. Впрочем, если даже оно и не помогло, все равно я рад, что в данном случае зло было наказано. Вот вам и маленькое сердце.