Проклятие родового кольца. 1 глава

Эта история берет начало с тысяча семьсот одиннадцатого года. Меня зовут Елизавета Васильевна Савельева. По профессии, я историк и в первую очередь, я тщательно изучаю свою родословную. Может потому, что в детстве, часто слышала от своей прабабушки, что наша родословная идёт от богатых купцов, Савельевых, не знаю. Но она рассказывала, что род наш проклят, ещё в начале семнадцатого века. Потому, что умирали родственники, по мужской линии, не достигнув восемнадцати летнего возраста. А причиной тому и является кольцо, с большим рубином, это даже не кольцо, а перстень, правда женский. Этот перстень был подарен прабабке, моей прабабки, каким-то богатым вельможей из Персии, приевхавшему во Владимир град по государственным делам. И на званном вечере, он и увидел прабабку моей прабабки и влюбился в неё с первого взгляда. Прабабку моей прабабки звали так же, как и меня, в честь которой мне и дали это имя, Елизавета. Она была юной девушкой, её отец часто уезжал за товаром в восточные страны и слыл богатым купцом. И когда тот вельможа из Персии, попросил руки моей далёкой родственницы, ему было отказано.
- Что же я, единственную дочь, свет очей моих, отдам бусурманину? Ей ведь и шестнадцати годков нет, мала ещё о замужестве то думать. Ты хоть и богатый там, в своей стране, только ведь дома то лучше. - ответил отец Елизаветы.
- Я не купец, как ты. Я княжеского рода Игнат Петрович. Беречь буду, твою дочь, как зеницу ока. Отдай мне её, Всевышний мне свидетель, не обижу я Елизавету, ни в жизнь. - молил персидский вельможа.
Но Игнат Петрович был неумолим. Правда резкого отказа не дал, хитро улыбнувшись, пристально посмотрел на жениха.
- Ты приезжай через пару годков. Пусть дочь моя, Елизавета подрастёт маленько, ну что сейчас то? Кожа, да кости и обнять не за что будет. - сказал Игнат Петрович.
Для того, чтобы укрепить слово купца, персидский вельможа снял с руки перстень, невиданной красоты, красный камень которого, переливался всеми цветами радуги и надел на палец Елизаветы.
- Я вернусь ровно через два года краса моя. Верь и жди меня. - воодушевлённо сказал вельможа и в тот же день отбыл в Персию.
На кольцо не могли налюбоваться. Елизавета подняв руку и сама не отрываясь смотрела на неё, на пальце которого блестел алый камень. Через три месяца, на Петров день, Елизавете исполнилось шестнадцать лет. Несмотря на юный возраст, девушка была очень красивой, васильковые глаза, смущённо смотрели по сторонам, когда она со своей матерью по воскресеньям ходила в церковь, послушать проповедь батюшки, румяные щёчки подчеркивали её стыдливость, а пухлые губки, кокетливо кривились, от реплик прохожих. Подол длинного платья, подметал землю, шляпка защищала от лучей солнца и от любопытных взоров, молодых повес, праздно шагающих по улице и засматривающихся на юных девиц. А на нарядах, своей единственной дочери, Игнат Петрович не экономил, шелка и парча, атлас и тафта, в гардеробе дочери были наряды из дорогих тканей и шляпки разных цветов и перчатки к ним. К Игнату Петровичу захаживали свахи и отчаянно расхваливая жениха, просили породниться с тем или другим, богатым купцом или даже отдать Елизавету за молодого сына из дворян. Но Игнат Петрович помнил о данном слове и нарушать его не хотел. Только Елизавета совсем не хотела выходить замуж за иноверца из восточной страны, да ещё нянька страхи нагоняла, рассказывая ей по вечерам, на ночь глядя, страшные истории про них. Да, как они жестоки к своим жёнам, как у них по несколько несчастных таких жён.
- Слышала я Лизонька, что кинжал они держат под подушкой и зарезать могут, если не по ихнему то будет. Им жену зарезать, что барашка на закланье. - говорила пожилая нянька, полная, да неповоротливая, подвезав под подбородок ситцевый платок.
А мать Елизаветы, тихая и кроткая женщина, болезненного вида, полнеющая не по годам, от чего казалась старше своих тридцати семи лет, только молча плакала, мужу перечить не могла. Так прошло два года, Игнат Петрович ждал заморского гостя из Персии, вельможу, жениха Елизаветы. Ведь подарив такое дорогое кольцо, он как бы повенчался с его дочерью. И вот однажды, летним днём, он наконец приехал, с сундуками подарков для будущего тестя, тёщи и невесты своей. Сундуки занесли в большой дом купца Савельева Игната Петровича и поставили посередине горницы перед купцом. Тот с удивлением взирал на сундуки, в которых Махмуд бей привёз золотые манеты, сабли и кинжалы, украшения и шелка с парчой и встречал заморского гостя из Персии. Тот поднявшись по крыльцу, вошёл в дом.
- Ну здравствуй Игнат Петрович. Вот я и прибыл, как обещал. - обнимая хозяина дома, с акцентом говорил Махмуд бей.
- Рад дорогому гостю Махмуд бей. Добро пожаловать в мой дом. Стол для тебя накрыт, прошу отведать наших явств. - отвечал Игнат Петрович.
А Елизавета, повзрослевшая барышня, упав перед матерью на колени, ведь перед отцом она не могла этого сделать, ему перечить было нельзя, плакала, нет, она рыдала и молила.
- Матушка! Не губите! Я же дочь Ваша единственная. Не отдавайте меня этому морскому ироду. - схватив мать за колени, говорила девушка.
- Смирись доченька. Ты же знаешь, отцовское слово крепче стали. Что же я могу? Чай он меня послушает? - плача отвечала Марья Ивановна, поглаживая плечи своей дочери.
Что ж, сыграли пышную свадьбу, накрыв столы в большой горнице. Пришли гости, что уважили хозяина дома, пили из деревянных чарок пиво, ели копчённых гусей, да уток. Веселились до самого утра, желая молодым счастья, совет, да любовь. Елизавета только на своей свадьбе сидела чернее тучи, накрывшись шёлковым прозрачным покрывалом.
Погостив два дня, Махмуд бей собрался в обратную дорогу. От слёз, глаза Елизаветы покраснели и погрустнели, прощалась она с матерью и отцом, будто навсегда. И оказалось это правдой. Дочь свою больше, ни Марья Ивановна, ни Игнат Петрович не видели. Сначала ехали до моря на повозке, типа кареты, потом пересели на корабль, который и должен был доставить Махмуд бея с молодой женой в Персию. Брачная ночь и прошла на корабле, уж очень Елизавета была соблазнительной, невтерпёж до Персии стало молодому вельможе. Так он взял молодую жену лаской и нежностью, сладкими словами и осторожностью, чем очень удивил молодую девушку. И Елизавета влюбилась, сама того не желая. Ведь думала, что возненавидит своего будущего мужа тирана и варвара, как говорила няня девушки. Как и оказалось, у Махмуд бея было уже три жены и Елизавета вошла в его дворец, четвёртой женой.
- Что же, я у тебя уже четвёртая жена? Ведь у нас не так. Одна единственная, на всю жизнь. Как жить то буду? - спрашивала девушка со страхом.
- Не печалься горлица моя. Ты самая любимая моя жена. Так полагается у нас, иметь много жён. А тебя я любить буду за четверых. - нежно обнимая её и целуя в губы, говорил Махмуд бей.
Елизавету слова мужа вроде успокоили, но что её ждёт впереди, она не знала и от неизвестности, её сковывал страх. Жёны Махмуд бея были молодые и красивые, только русской она была одна, единственная. Языка ихнего она не знала и встретили её не очень дружелюбно. Особенно мать Махмуд бея, властная и строгих правил женщина, рано овдовев, управление большим домом, женщина взяла на себя. Её слушались бесприкословно, докладывая обо всём, что происходило в доме. Дашу ещё совсем не старая женщина, невзлюбила сразу, поэтому Елизавета старалась не попадаться ей на глаза. Но однажды, свекровь пришла в её покои сама.
- Ты почему прячешься от меня? Столько времени живёшь, а забеременеть не можешь? Может ты пустая? Сын любит тебя, ну да, ты красивая. А это что? Это же моё кольцо? Как оно попало к тебе? Ты украла его? - вдруг изменившись в лице, закричала женщина.
Елизавета тут же сняла перстень с пальца и протянула свекрови.
- Я не украла его, мне Махмуд подарил. - расстерянно ответила Елизавета.
- Как ты смеешь называть моего сына по имени? Он твой господин! Ещё раз услышу, накажу. - вырывая перстень из рук девушки, грозно сказала свекровь.
Елизавета была в недоумении, не мог Махмуд бей дарить ей перстень матери, но решила промолчать. Женщинам из дворца выходить было нельзя. Елизавета чувствовала себя в золотой клетке. Здесь было всё, что душа пожелает. У неё были новые восточные наряды, много драгоценностей, по дворцу она могла гулять в любое время, даже в сад выходить внутри дворца, бани такие, которых доселе девушка не видела. Махмуд бей приставил к ней служанку, которая следовала за ней по пятам. Елизавета долго привыкала к такой жизни, но рядом был Махмуд бей и она его очень любила. Только он приходил к ней не каждую ночь и когда девушка спросила, почему он ночами иногда отсутствует, он спокойно ответил, что другие ночи, он проводит с другими жёнами. От этих слов, неукротимой, русской девушке, стало не по себе. Но что она могла? Если здесь было так заведено. Как-то служанка сказала ей, что у Махмуд бея есть дочь от второй жены Бахыт.
- Но он мечтает о сыне. Если Вы госпожа, родите ему сына, весь мир будет у Ваших ног. - сказала молоденькая служанка, которой и было то лет пятнадцать. И звали её Ферузе.
- Всё от Бога. Если суждено, будет сын. А ты почему в служанках ходишь, ведь могла бы за богатого замуж выйти? - спросила Елизавета.
- Не знаю. Родилась наверное служанкой. Моя мать меня привела сюда, есть было нечего. А здесь мне хорошо, я сыта и одета, что ещё нужно человеку? - удивившись вопросу, ответила Ферузе.
- Ну да, что ещё нужно человеку? Может свобода? - проговорила озадаченно Елизавета.
- А зачем мне свобода? Думаешь там, за этими стенами сытная жизнь? Война с турками покоя не даёт, народ бедствует. Нет, лучше здесь. - ответила Ферузе.
Через пол года, Махмуд бей уехал на войну и Елизавета осталась в полном одиночестве. И если бы не её служанка Ферузе, с которой она подружилась и дарила ей украшения и платья, девушка бы зачахла от тоски. Только через месяц после отъезда Махмуд бея, Елизавета поняла, что беременна. Бедная девушка не знала, радоваться ей или бояться. Узнав о беременности русской, весть об этом разлетелась по дому тут же, жёны Махмуд бея были в ярости. И однажды ночью, девушку попытались убить. Ночью, к ней в покои вошли двое, когда она крепко спала. Взяв подушку, её стали душить, Елизавета пыталась отбиваться, но женщин было двое и она уже задыхаясь, потеряла сознание. Думая, что Елизавета мертва, женщины быстро покинули покои и вернулись к себе, наказав Ферузе молчать, если та не хочет отправиться следом за своей хозяйкой. А когда они ушли, Ферузе подбежала к Елизавете и прислушались к её дыханию.
- О Аллах! Она жива! - воскликнула Ферузе и быстро принесла воды, чтобы привести свою госпожу в чувство. Потом, девушку пытались отравить, но видимо сам Бог защищал её, сок, в который был подмешан яд, выпила Ферузе, Елизавета обедала с ней в своих покоях, куда на подносе и приносили еду, хотя это и было против правил, есть со служанкой, за одним низким столом и сидеть на подушках. О смерти служанки, решили скрыть от всех и тайно вынесли тело, чтобы снести на кладбище и тайно похоронить. С того дня, девушка боялась есть и пить, а когда Махмуд бей вернулся через пол года, когда Елизавета была на восьмом месяце беременности, он нашёл свою жену обессиленной, с синяками под глазами и истощённой. Девушка боялась каждого шороха, вздрагивала от голосов за дверью. Махмуд бей был в бешенстве. Он вошёл к матери с криками.
- Елизавета носит моего ребёнка! Почему она в таком состоянии? Я доверил Вам своё сокровище, а на неё смотреть больно. А это что? Кольцо, которое я подарил ей перед свадьбой? Почему оно у вас? - кричал Махмуд бей, увидев на пальце матери, кольцо с красным камнем.
Мать не знала, что ответить ему. Она лишь сняла с пальца перстень и бросила к ногам Махмуд бея.
- Значит эта русская девка тебе дороже матери? - только и спросила женщина.
- Она моя жена! Любимая жена. Не путайте любовь к ней, с сыновей любовью к Вам матушка. - поднимая с пола перстень, ответил Махмуд бей.
- Проклинаю... Проклинаю того, кто наденет этот перстень на свой палец. Весь род проклинаю! Чтобы никогда сыновей не рожали, а если такое и случится, пусть над их телами слёзы льют. - с каким-то страшным вожделением, говорила женщина, когда сын покинул её покои. Женщина будто в трансе была, потом истерично рассмеялась и тут же стала серьёзной.
Ещё через месяц, Елизавета, под присмотром лекарей, родила здорового сына, чем очень обрадовала Махмуд бея.