Курортный роман длиною в жизнь

Традицию праздновать день рождения сына в отчем доме,  в узком кругу семьи, за 35 лет (а именно столько ему исполнялось в этом году) не нарушали ни разу.
- Потом можете идти и ехать, куда хотите: в ресторан, в клуб, на шашлыки  - но дома – это святое! – раз и навсегда заявила Анна не столько сыну, сколько невестке, когда молодые стали жить отдельно от родителей и, по логике вещей,  могли бы уже нарушить упомянутую  многолетнюю традицию.  Невестка не протестовала: её такое положение вещей очень даже устраивало, так как освобождала от хлопот по организации праздника.
В самом начале за столом их было трое: сын, мама и папа. Потом стало четверо: сын, жена сына, мама и  папа. Потом стало пятеро:  сын, жена сына, их сын, мама и  папа. На общепринятом лексиконе  последний вариант из пяти лиц  фигурировал как: сын, невестка, внук, бабушка и дедушка.

В этот раз их было четверо: сын, невестка, внук  и бабушка. Совсем недавно исполнился год, как не стало  мужа Анны. Его место за праздничным столом было пустым, и все это  ощущали. Но Анна сказала, что папа любил, чтобы в этот день все были весёлыми и что жизнь продолжается. Постепенно все оживились, стали шутить и обсуждать планы на лето, которое было не за горами.
Выяснилось, что родители  Сени (так называла бабушка внука Арсения) опять отправляются на свои вечные раскопки к чёрту на рога.
- А как же ребёнок? – возмутилась бабушка. – Ему необходимо плаванье в море – смотрите, как он сутулится!
- Ба, - я же в бассейн хожу, да и спортом занимаюсь, смотри, какие мускулы уже накачал!  Да и не сутулюсь я уже давно,– ответил «ребёнок», которому пошёл шестнадцатый год и который ростом почти сравнялся с отцом. - Я лучше с ребятами из футбольной команды на сборы поеду, тренер как раз хотел об этом с родителями поговорить.
- Никаких сборов и никаких тренеров! – бабушка даже покраснела от негодования.
Она осуждала чрезмерное  увлечение сына и внука футболом, считая это бессмысленным и очень опасным занятием. Каждый раз она ждала их с тренировки как с поля боя и каждый раз благодарила Бога за то, что у них оказывались целыми ноги и голова.

Решение, которое  пришло к ней внезапно, показалось ей единственно верным в данной ситуации.
- Мы поедем с Сеней на море. Вы ведь сами говорили, что мне надо развеяться после всего, что произошло.
И хотя она не произнесла этого, все поняли, что речь идёт о тяжёлой и мучительной кончине её мужа, о той  моральной и физической нагрузке по уходу за неподвижным больным человеком, которая легла  тогда на её плечи. Нет, дети, конечно же, помогали, но она старалась, как могла, особенно в последний месяц болезни, оберегать их, не травмировать лишний раз печальным зрелищем тяжело умирающего родного человека.

Не обращая внимания на восторженные излияния сына и невестки по поводу её  столь мудрого решения, она произнесла скорее утвердительно, чем вопросительно:
- Загранпаспорта у ребёнка, конечно, нет… А я ведь давно предупреждала вас, что это необходимо сделать.
Сын пожал сконфуженно плечами, невестка стала что-то лепетать в оправдание, но Анна, отмахнувшись от них,  продолжала развивать свою мысль вслух:
- Значит, даже в Турцию не получится… Что остаётся: Анапа, Абхазия, Крым… Что ж, пусть будет Крым. Проявим гражданскую сознательность, правда, солнышко моё?
«Солнышко» вяло улыбнулось и, пытаясь  хоть как-то противостоять неприкрытым посягательствам на свою независимость, выдвинуло ультиматум:
- Только не в санаторий. Не собираюсь быть каким-то подопытным кроликом в ваших санаториях!  Может, ещё  и режим соблюдать, и на процедуры ходить?
- Вот тут я с тобой полностью согласна! – засмеялась бабушка, - будем свободны, как ветер: хотим - спим, хотим - мороженое едим, хотим  - на танцы идём!
- Ага! – подхватил внук, - хотим -  на стадион, хотим -  в поход, хотим -  на шарах над морем полетаем.
 Анна подняла брови и, со словами «ну, там видно будет», встала из-за стола и направилась к компьютеру, чтобы незамедлительно начать поиски  подходящего райского уголка в Крыму с хорошим гостевым домом или отелем. По неведомой ей причине она остановила свой выбор на Севастополе. Внук подсел к бабушке и стал с энтузиазмом знакомиться с  виртуальными достопримечательностями этого славного города. Обнаружив, что там имеется классный стадион, он не стал возражать против Севастополя. К процедуре заказа билетов и бронирования отеля приступили не медля.

Анна привыкла всё решать сама. По сути, главой дома всегда была она. Вялость мужа в организации быта семьи, в решении каждодневных проблем, нежелание вникать в детали финансовой стороны существования семьи привели к тому, что ко всем достоинствам Анны постепенно прибавилось ещё одно – она стала хранительницей домашнего очага в прямом и переносном смысле. Квартирные ремонты, наполнение семейного бюджета, забота о благополучии сына и его семьи – всё это легло на её плечи. Зато муж умел всегда дать хороший совет и ей и детям и всегда казаться заботливым отцом и дедом. Анна поддерживала, как могла, видимость дружной семьи, тёплого дома, и  никто не  догадывался, как ей было тяжело.
Брак Анны не был счастливым с самого начала. Замуж она вышла без любви, когда  ей было всего лишь восемнадцать. Но сердце её уже было разбито. Став женой другого, она так и  не смогла забыть своей первой и единственной любви, а мужа вполне  устраивало всё, как было. Ему нравилось иметь красивую и талантливую жену, купаться в лучах её известности и  нисколько не сомневаться при этом, что всем этим она обязана ему. Впрочем, основания думать так не были совсем уж беспочвенны. Так и продолжалась это вялотекущая иллюзия семейного благополучия.

Спасала Анну работа и, конечно, творчество. Многие годы она была директором самой престижной в городе картинной галереи. А вообще-то она была художником, а если быть совсем точным – портретистом. Хорошим портретистом. Поветрие среди элиты города иметь дома портреты, написанные Анной, привело к тому, что цена на её искусство не только не падала, но и росла, впрочем, как и количество особ, желающих увековечить свой образ для потомков. Мужчины, в основном, были политиками или бизнесменами, женщины – их жёнами или любовницами. Анну, порой,  смешили эти  недалёкие самовлюблённые люди, возомнившие себя  костью нации. Надо было видеть выражение значимости и надменности, которое появлялось на лицах позирующих ей мужчин! А дамы, как правило, изображали из себя  либо лесных фей, либо английских королев. Анна шла навстречу их тайным амбициям, но никогда не позволяла себе штампов в работе. Она изо всех сил пыталась развить в изображении каждого «портретанта» то неуловимое, что зовётся индивидуальностью, и что в итоге, сами того не осознавая, желали видеть заказчики. 

Работала Анна с удовольствием и никогда не жаловалась на отсутствие времени на полноценный отдых. Однако в последнее время у неё всё чаще стало появляться ощущение усталости и апатии.
- Наверное, это возрастное, -  убеждала она себя и начинала придирчиво разглядывать своё отражение в зеркале.
Из зеркала на неё смотрела прелестная женщина – изящная, с роскошным каскадом вьющихся волос цвета  новенькой бронзы, которые восхитительно сочетались с изумрудными глазами и нежной матовой кожей лица. Пятьдесят пять? Бог с вами! Ей от силы можно было дать тридцать пять!

Вздохнув, Анна отходила от зеркала. Эти непонятные, смутные   предчувствия  тревожили её. Как будто надвигалось что-то  странное и опасное. Как у всех «скорпионов», у Анны была отличная интуиция, которая редко подводила её. Так чего ждать? К чему готовиться? 
А в голове неотвязно звучало одно и то же слово: Севастополь, Севастополь, Севастополь….   Ну, конечно! Это всё из-за предстоящей поездки!
  -  Самолётов боишься, голубушка, вот и нервничаешь, - пожурила Анна своё отражение в зеркале.

Однако и перелёт, и дорога от Симферополя до Севастополя  прошли на удивление гладко. Словоохотливый и доброжелательный таксист всю дорогу  рассказывал им всяческие курортные байки и, как-то незаметно, без приключений довёз до самого гостевого дома с милым названием «Солнышко».
Ну вот, солнышко, мы и в  «Солнышке», - весело скаламбурила Анна, открывая дверь их номера. Вскоре она  с удовлетворением отметила, что сделала правильный выбор, предпочтя шумным отелям этот небольшой и  по - домашнему уютный, гостевой дом. Особенно им понравилась терраса, откуда были видны набережная и  море. К тому же она утопала в зелени экзотических деревьев, а лёгкий бриз мягко шевелил шторы, защищавшие обитателей от горячего южного солнца.  Здесь  можно было отдохнуть, выпить кофе, пообщаться с другими гостями. Сеня первым завёл знакомство с соседями, и не удивительно: это были его одногодки – брат и сестра. Близнецы Ваня и Соня уже неделю отдыхали здесь со своими родителями и были безумно рады Арсению, который внёс свежую струю в их рутинную курортную жизнь. Уже через десять минут после знакомства они болтали и смеялись так, как будто знали друг друга вечность.  Их молодые родители  чем-то напомнили Анне сына с невесткой и произвели на неё очень хорошее впечатление. Так что всё складывалось замечательно.

Два первых дня они провели на море: резвились в ласковой морской волне, загорали и вновь устремлялись к воде. Анна чувствовала себя умиротворённой и наконец-то позволила себе отрешиться от всего, что осталось за границами этого рая. Млея под лучами солнца, она была готова замурлыкать от удовольствия, как котёнок.
- Ба, - словно сквозь мираж донёсся до неё голос внука, -  Ваня и Соня с родителями идут завтра в дельфинарий. И меня с собой зовут. Можно?
- Иди, конечно. А я завтра ещё позагараю, а уж с послезавтра начнём культурную программу, - отозвалась бабушка.
А хорошо всё-таки, что  здесь оказались Ваня и Соня. Что не говори, Сене было бы  скучновато постоянно находиться в обществе одной лишь бабушки, а так появилась весёлая компания – Соня Ваня, Сеня. Забавное сочетание имён! К тому же, Сене, кажется, очень нравится Соня.
 Анна улыбнулась этой мысли и решила, что пора уже окунуться в море.

Утром, после лёгкого завтрака, она отправилась на пляж, но решила вначале прогуляться по набережной. В юности Анна очень любила набережные – морские и речные, они всегда казались ей местом, наполненным ожиданием чего-то неуловимого, волнующего воображение.
- Почти, как  Ассоль, в предвосхищении встречи со своим Грейем, - усмехнулась про себя Анна, не без удовольствия ловя на себе взгляды мужчин.
- Аня! Аня! – раздался позади звонкий юношеский голос, окликавший кого-то.
Анна вздрогнула, резко обернулась. Бравый морячок протягивал руки навстречу девушке, которая, минуя Анну, стремительно бросилась к пареньку. Обнявшись, они стояли абсолютно  счастливые, не замечая никого вокруг.

И, как будто, не было этих долгих лет без любви. Это она, Анна, стояла, обнявшись, на набережной Невы с молодым курсантом Военно-морской академии. И было её семнадцать, и счастливей её не было никого во всём белом свете. Он тоже любил её и не мог и дня прожить без встречи с ней. При первой возможности бежал к общежитию Художественного института, где жила его Ассоль – студентка первого курса, мечтавшая стать великой художницей. Он учился на выпускном курсе – без пяти минут молодой морской офицер -  и готовился получить назначение на место постоянной службы. Остаться в Ленинграде не было ни малейшей вероятности. Но ведь вместе с ним обязательно поедет и она! Он нисколько не сомневался в этом.
Когда Аня услышала от него, что ехать надо было  во Владивосток, она растерялась. Она просто любила и, счастливая, витала в облаках, стараясь не думать о том, что с ними будет после того, как он получит назначение. И вдруг -  покинуть Ленинград, институт, который был для неё исполнением заветной мечты, отказаться от любимого дела…
Девушка была в отчаянии. Она не сказала «нет», но не сказала и «да». Он не настаивал, не умолял. Он просто ушёл, навсегда. Его побледневшее, растерянное лицо ещё долго стояло перед её глазами.

Когда Аня узнала о своей беременности, сообщить ему было некуда. Оказалось, она даже отчества его не знала. Впрочем, она его и не разыскивала. Вскоре девушка приняла предложение старшего брата своей подруги, который был тайно влюблён в неё, и стала его женой. Он знал о её чувствах к другому, знал и о том, что она ждёт ребёнка. Однако это его не остановило: он хотел, чтобы Аня принадлежала ему, всё остальное не имело значения. Сын Анны не догадывался и ни разу  не почувствовал, что  его воспитывал  неродной отец.
Опершись на перила набережной, Анна смотрела на море. Она позволила слезам бежать так, как им хотелось – ведь она так давно не плакала. А из груди вырывалось рыданье.  Но потом стало легче:  как будто вместе со слезами она  выплеснула из себя что-то мучительное, все эти годы теснившееся в её  сердце.
К пляжу она подошла почти в безмятежном расположении духа. Море было слегка взволнованным, и это очень порадовало Анну. Она любила волны, испытывала какой-то первобытный восторг от игры с крутыми горами воды, падая с одной и тут же встречаясь с другой, которая подхватывала вверх и вновь кидала вниз. И при этом можно было кричать от восторга, не боясь показаться окружающим сумасшедшей, потому что окружающие испытывали такие же бурные эмоции и тоже не жалели голосовых связок. А сверху им вторили чайки.

Между тем, ветер усиливался, небо стали затягивать тучи.  Голос из громкоговорителя предупреждал о приближении шторма и убедительно просил отдыхающих покинуть пляж. Любителей волн, среди которых была и Анна, буквально выносило на берег. Сверкнула молния.  Анна бросилась к своей одежде, которую уже начал разносить ветер, поспешно натянула длинную  белую юбку на мокрое тело, впихнула намокшие непокорные волосы в шляпу и, схватив пляжную сумку, понеслась босиком по всё ещё горячему песку к выходу с пляжа.  Она с детства боялась грозы, да и под дождь попасть не хотелось. Впрочем, вода и без того ручьями стекала с неё, а юбка  облепила  ноги, мешая бежать.
Анна быстро поднялась на набережную, молнией пересекла  площадь с торговыми рядами и бросилась к перекрёстку. Зелёный свет конечно же погас, как только она приблизилась к светофору. И тут хлынул дождь, а ветер, как с цепи сорвался! Анна спряталась под навесом какой-то будки прямо у дороги.   Белая юбка раздувалась на ней, как парус, шляпу сорвало и бросило прямо под колёса проезжавшей мимо машины. Взвизгнули тормоза.  Через несколько секунд водитель автомобиля, со шляпой в одной руке и талией Анны – в другой, буквально впихнул её в салон машины, которая тут же  сорвалась с места.
- Спасибо, - автоматически произнесла Анна, машинально пытаясь привести в порядок растрепавшиеся волосы.
- Ну и видок у меня, наверное! – подумала она и впервые взглянула на своего спасителя.

Это был мужчина спортивного телосложения, загорелый, с тёмными коротко стриженными волосами с проседью на висках. Профиль смотрелся очень мужественно. Анна решила, что он примерно её возраста, скорее, чуть старше. Она редко ошибалась в вопросе возраста людей. Помогал  в этом опыт портретиста.
- За такого Анжела Юрьевна пошла бы замуж, - неожиданно мелькнула в её голове абсолютно  бредовая мысль, и она едва сдержалась, чтобы не рассмеяться.
 Пресловутая  Анжела Юрьевна работала в галерее Анны гардеробщицей, но обладала замашками королевы и, будучи в глубоко пенсионном  возрасте, было высочайшего  мнения о своих женских достоинствах. Однако всё это смягчалось её необыкновенным чувством юмора. Некоторые высказывания Анжелы Юрьевны цитировались не только в кругу работников галереи, но и выходили  за её пределы, становясь поистине крылатыми. После смерти мужа она больше не вышла замуж, хотя была ещё крепкой женщиной. Когда однажды кто-то спросил её: почему, она ответила: - Мужиков моего возраста я не хочу – зачем мне старые развалины? – а молодые меня не хотят, хотя я их очень даже хочу.

Измерив, таким образом, достоинства сидящего за рулём мужчины мерками Анжелы Юрьевны, Анна решила, что пора что-то сказать – сам он не произнёс ещё ни слова. Оценив его сдержанность и предположив, что это могло быть связано как-то с родом его деятельности, Анна вежливо попросила:
-Вы не могли бы остановиться возле «Солнышка»? Это гостевой дом, здесь совсем рядом.   
 Ей показалось, что он усмехнулся или улыбнулся, и впервые посмотрел на неё.
- А я думал, что солнышко уже здесь, - коротко произнёс он.
Анна не знала, что сказать. Она как будто потеряла дар речи.
- Простите меня. Комплимент, наверное, неуклюжий получился - произнёс он вновь, не глядя на неё,  - просто Ваши волосы сияют, как заходящее над морем солнце.
Анна улыбнулась, показывая, что она не сердится,  и, стараясь  сгладить возникшую неловкость,  попыталась сказать что-нибудь шутливое:
- Ну что Вы! Очень даже образно. Вы, наверное, поэт, или нет: Вы – капитан Грей! – это было  первое, что пришло ей в голову,  и от чего она просто возненавидела себя.
Но он принял её подачу и тоже засмеялся:
-Так точно! Капитан Грей в преклонных годах.
Анна уже хотела сказать что-то о том, что он ещё хоть куда, как вдруг вспомнила внезапно, что забыла об одной, самой важной на сегодня, вещи,  и издала паническое «Ой!»
- Что случилось? – моментально отреагировал он.
- Мне надо на стадион. Я совсем забыла купить билеты на завтрашний футбольный матч!
Тормоза заскрипели.
- Вы ещё и болеете?! А за какую команду? – поинтересовался потрясённый спутник.
- Бог с Вами! Это мой внук – болельщик, а я при нём, - отмахнулась Анна.
- Вот уж не знал, что мальчики уже с пелёнок футболом интересуются, - выпалил он, и Анна поняла, что это был отнюдь  не банальный комплимент её возрасту: он действительно удивлён факту взрослого внука у такой молодой женщины.
- Ему уже пятнадцать! – с гордостью проговорила Анна, а он опять замолк.
К счастью, они уже подъехали к стадиону. Машина остановилась, и Анна уже собиралась выйти, но он предупредил её движение,  положив  на её руку свою, и мягко отвёл её от ручки дверцы.
- Оставайтесь, пожалуйста, в машине. Я сам куплю билеты. Вам два, или…
Он выразительно посмотрел на кольцо, которое она всё ещё носила после смерти мужа.
- Два, - поспешно ответила Анна и впервые подумала о том, что кольцо следует надеть на другую руку. Или вообще снять.

Он пошёл, а она глядела ему вслед с каким-то жадным интересом, как будто пыталась отсканировать каждую в нём деталь: и пружинящую походку, и прекрасную осанку, и белую футболку, подчёркивающую его крепкий торс  - всего его. Она не могла осознать суть причины, по которой делала это, но уже знала наверняка, что причина существует и не считаться с ней она уже не сможет.
Когда он вручал ей билеты, она случайно коснулась его руки. Давно забытое ощущение внезапно возникающей близости между мужчиной и женщиной от нечаянного прикосновения испугало её не меньше, чем та молния на преддождевом пляже. Она вспыхнула и быстро переключила его внимание на предмет, совсем неромантического свойства.
-  Сколько я Вам должна? – почти деловито спросила она.
- Пустяки, не стоит разговоров, - отмахнулся он.
Но она настаивала. Не может же она принимать деньги от  каждого незнакомого мужчины!
Улыбнувшись, он согласился с таким веским  аргументом и взял у неё банкноту, а затем, тщательно отсчитав сдачу, вложил мелочь в её руку, заметив не без иронии:
-Зато  я, почти как муж-подкаблучник,  -   всё Вам до копеечки возвращаю.
 Анна предпочла не продолжать эту словесную игру, но всё же не отказала себе в удовольствии, старательно изобразив смущение, сокрушенно пробормотать в полголоса:
-Ещё и каталась бесплатно…
Он улыбнулся, явно оценив её реплику.

До гостевого дома они доехали, не проронив больше ни слова. Он предупредительно открыл ей дверцу машины, и она, прикрывая следы грязи на белой юбке пляжной сумкой, произнесла какую-то дежурную фразу и поспешила к входу. А на небе уже давно сияло солнце.  Казалось, что никакой непогоды не было и в помине. На секунду Анне показалось, что всё это ей приснилось. Но мелочь всё ещё была зажата в её кулаке, а в сумочке лежали билеты на матч.
- Тоже мне, престарелая Ассоль, - с горькой усмешкой пробормотала Анна и переключила свои мысли на внука: не промок ли он, не голоден ли, почему ни разу не позвонил ей…Сеня был в полном порядке. Ребята пили чай с пирожными на террасе и обсуждали  наличие интеллекта у дельфинов.
-Ба, ты билеты на матч купила? – было первое, чем  Сеня встретил появление Анны.
К его сожалению, Ваня и Соня не были поклонниками футбола, но Сеня был безумно рад, что на стадион с ним пойдёт бабушка. А вдруг там, увидев игру, она проникнется интересом к футболу! Вот только нужно хотя бы немного ввести её в курс дела. Целый вечер Ваня увлечённо рассказывал Анне о командах, которые будут играть, об истории их побед и поражений и даже пытался хоть чуть-чуть посвятить её в правила игры в футбол. И о, чудо! Бабушка слушала его, не перебивая, и даже иногда поддакивала и улыбалась!
Но Анна лишь физически была в компании с внуком. Она слышала его слова, улавливала интонацию, реагировала на неё, но мысли её были заняты другим.
Вот оно – то смутное, что тревожило её перед отъездом. Теперь оно было здесь, рядом, но  ни ясности, ни определённости так и не приобрело. В чём она не сомневалась, так это в том, что связано оно было с ним – человеком, купившим им билеты на футбол.

С утра решили сходить на море, потом зайти пообедать в кафе и отдохнуть перед матчем, чтобы набраться сил для активного проявления  своих эмоций в качестве болельщиков на стадионе. Анна вдруг искренне решила попытаться понять,  что в этом футболе такого, что делает людей  просто помешанными на нём. Может быть, это так же здорово, как нырять в волны? Ведь болельщики тоже кричат, охваченные эмоциями и  каким-то особым восторгом…
Анне почему-то захотелось принарядиться, чтобы выглядеть как можно лучше. Она выбрала сарафанчик в стиле хозяйки медной горы, но очень осовремененный, повесила на шею тонкую нитку бус из бирюзы, подняла вверх копну бронзовых волос. Всё это удивительно гармонировало с её зелёными глазами и уже загоревшей кожей лица, шеи, груди.

Внук, в футболке с атрибутами своей команды, вышел из ванной комнаты и уставился на Анну.
- Все и так думают, что я - твой сын, а теперь ты и на маму не тянешь – сестрёнка! – пошутил он, восхищённо рассматривая бабушку.
- При этом  младшая, - весело подхватила Анна и чмокнула внука в макушку, - пойдём, братишка, съедим по мороженому, да и на  стадион  потопаем!
Анна удивилась, что народу на трибунах было достаточно много. До начала оставалось ещё минут двадцать. А люди всё шли и шли.
- У нас места клёвые! – восхитился Сеня, - ты, ба, молодчина!
Анна уже хотела рассказать внуку об истории покупки билетов, как вдруг услышала рядом голос:
-Кажется, я на месте. Добрый день! – и он опустился на сиденье рядом с Анной.
- Как, и Вы тоже? – пролепетала Анна.
- Более того, подхватил он, - когда Ваша шляпа заставила остановиться меня, я как раз направлялся на стадион за билетом.
В замешательстве Анна  молчала, чувствуя, что краснеет, и, надеясь, что  загар хоть как-то скроет это проявление её смятения.
А он уже протягивал для знакомства руку мальчику, который с интересом  поглядывал на них, слегка сбитый с толку их диалогом.
- Сеня, -  с готовностью представился он незнакомцу.
- Семён, стало быть, - полувопросительно констатировал тот.
- Нет, я вообще-то Арсений, - слегка смутился подросток, это бабуля придумала так звать меня. А мне нравится! – почти с вызовом добавил он.
- Ты не поверишь, - озадаченно и  как-то напряжённо заметил мужчина, - и я – Арсений! И когда-то давно одна девушка тоже придумала звать меня Сеней.
- Круто! – обрадовано воскликнул Сеня, - вот так совпадение! А может ещё, ту девушку Аней звали?
- А как ты догадался?! – потрясённо спросил мужчина.
Сеня тоже растерялся, поняв, что попал в точку.
- Так я просто пошутить хотел. Это вот её зовут Аней, - указал он на бабушку.
Но тут началось действо, и Сеня, забыв про всё, принялся рьяно «болеть», изредка взывая к бабушке и своему тёзке в надежде на сопереживание.
Впрочем, с таким же успехом он мог обращаться к столбам, на которых держалась крыша стадиона. Нет, они пытались изобразить какие-то эмоции на лицах и даже кричали, когда кричал он, но внутри они были в состоянии оцепенения, как если бы их поразила молния.

После окончания матча он предложил подвезти их, но, сказав почти резкое  «нет», Анна поспешила к выходу, увлекая за собой ничего не понимающего Сеню. Бабушка даже попрощаться не дала ему с Арсением! Может, заболела…
В этот вечер, сославшись на головную боль, Анна легла рано, позволив Сене пойти погулять с Ваней и Соней по набережной. Боль была на самом деле, но не в голове, а там, где, как считают люди, находится душа. А в голове роились обрывки каких-то фраз и картин из её прошлого и настоящего. Радостные и горькие – они складывались в то, что кто-то когда-то назвал потоком сознания. И этот поток буквально смывал хрупкие постройки размеренной и благополучной жизни Анны, которые она  методично выстраивала долгие годы своей супружеской жизни. 

-Как я могла не узнать его! Или не захотела узнать? Как я могла второй раз влюбиться  в него! Что же теперь будет? – терзалась она.
Весь следующий день прошёл, как в тумане. Но к вечеру Анна овладела собой и даже смогла убедить себя, что на самом деле ничего не случилось, что это всего лишь фантазии, игра воображения – и не более. Подумаешь, имена совпали - ещё и не такие совпадения в жизни встречаются. Да она сразу бы узнала его, если бы это действительно был он! Хотя, если быть честной… В конце концов, она не девочка и может справиться со своими чувствами. Конечно, лучше бы собраться и уехать домой, но как объяснить это Сене? Тем более что поездка затевалась ради него, а ему здесь, как нарочно, всё очень нравилось.

Она вышла на террасу и окинула взглядом улицу. Дети  ушли есть мороженое в соседнее молодёжное кафе в сопровождении родителей Сони и Вани, а Анна, сославшись на то, что она уже не молодёжь, с удовольствием осталась одна. К подъезду подкатила чёрная машина, из которой выскочил молоденький водитель в матросской форме. Из другой дверцы, предупреждая услуги водителя, стремительно вышел морской офицер, судя по всему высокого ранга. В руках он держал букет из роз. У Анны упало сердце.
Через несколько минут она услышала из коридора сладкий  предупредительный голос горничной:
-Сюда, пожалуйста! Думаю, что они проживают вот в этом номере. Мальчик ушёл, а дама   должна быть у себя.

Он постучал. Она открыла. Шаг навстречу друг другу они сделали одновременно. Он почти исступлённо целовал её лицо, глаза, руки, гладил её волосы и ничего не говорил.  Она, наоборот, покорно принимая его порывистые ласки, находила в себе силы лишь на то, чтобы повторять опять и опять:
-Я люблю тебя! Я люблю тебя!
Вдруг он отстранил её от себя и, держа за плечи, стал глядеть на неё такими влюблёнными глазами, что она заплакала.
-Это я люблю тебя. Всю жизнь люблю, - сказал он тихо.
Она подняла с пола букет роз, стала искать вазу, чтобы поставить их, а он всё такими же влюблёнными   глазами следил за каждым её движением.
Анна подумала вдруг, что не уверена, кому признавалась только что в любви: тому, из далёкого прошлого, или этому, встреченному вчера. Но какое это имело теперь значение!

Придя в себя, она попыталась перевести разговор в более спокойное русло. Ведь, по сути, они ещё и не говорили!  Взяв его за руку, она потянула его за собой на террасу. Некоторое время они сидели, молча глядя  друг на  друга   -  как будто знакомились заново. Анна заговорила первой.
- Тебе безумно идёт эта форма! Ты, наверное, генерал-майор, не меньше? –спросила она, трогая его погоны.
-Можно и так сказать. Контр-адмирал. Теперь – штабная крыса, - усмехнулся он, - в Севастополе недавно, а до этого – где только не служил после Владивостока. 
Услышав слово «Владивосток», Анна сжалась, и он заметил это.
Прижав её руку к своему лицу, он как будто бы выдохнул:
- Прости меня! Я поступил тогда, как незрелый пацан. И потом, вместо того, чтобы искать тебя, я малодушно убеждал себя, что не нужен тебе, что ты уже и не помнишь меня, что у тебя своя жизнь… В общем, всё решил за тебя. Но из сердца выкинуть так и не смог. Прости, если сможешь…
Анна, в свою очередь, стала убеждать его, что во всём была её вина: это она не смогла сберечь их  любовь, это она была глупой и слабовольной  девчонкой,  это она прожила всю жизнь с другим, а любила его.
 Он мягко прикоснулся к её губам и остановил  её бурную речь:
- Аня, нам есть о чём поговорить и что обсудить.  Приглашаю тебя завтра к себе в гости. Живу за городом. Один. Не женат, - не очень весело усмехнулся он. – Прошу тебя, не отказывайся! Завтра вечером заеду за тобой после службы,  примерно в это же время.
Он с тревогой смотрел на неё, боясь услышать «нет». Но Анна произнесла тихое «хорошо». Затем она напомнила ему, что его ждёт водитель. Арсений засобирался.  У двери он взял её руку и прошептал:
- Только не исчезай, пожалуйста…

Минут через пять после его ухода в дверь ворвался Сеня.
- Ба! Угадай, кого я встретил на улице! Арсения! Он, оказывается, не какой-то там дядька - настоящий командор! Его там машина ждала. И он меня узнал!
Анна обняла внука и призналась, что Арсений её старый друг ещё по Ленинграду и что заезжал он пригласить её завтра в гости.
- Надеюсь, ты отпустишь свою бабулю поболтать с приятелем-старичком? –  пошутила она.
Сеня пристально посмотрел на Анну и серьёзно произнёс:
-Ну, не знаю… Можно ли тебя без присмотра оставить…
У Анны изменилось лицо: на что это он намекает? Тут Сеня не выдержал и прыснул.
- Ах ты, хулиган! Посмеяться решил над бабушкой! – весело воскликнула Анна, слегка шлёпнув его ниже спины.
- Конечно, езжай! К тому же этот твой Арсений вовсе никакой не дедушка! – подтрунил над бабушкой развеселившийся внук.
-Не дедушка, не дедушка, - эхом отозвалась Анна, подумав, что, сказав так, Сеня по иронии судьбы опровергал очевидное.

Если бы Анну спросили, с чем можно было сравнить вечер, который она провела у Арсения, оно бы знала, что ответить. Всё, начиная от их исповедей друг другу о жизнях, которые они прожили после расставания, от бури восторга у Арсения, вызванного известием о том, что у него есть сын и внук, от слёз покаяния и радости обретения друг друга  и, заканчивая неповторимой по силе ощущений близостью, было похоже на взлёты и падения по воле волн. Точно так же её переполняли  почти первобытные чувства,  и она готова была кричать от восторга,  как  она делала это в схватке с волнами.
 Бросив взгляд на часы, Анна запаниковала. Арсений, наверняка, уже потерял её, и не звонит только из деликатности.
- Не переживай, домчу тебя с ветерком, - успокоил её Арсений-старший и тут же прошептал, что не хочет отпускать её.
Поправляя перед зеркалом причёску, Анна ответила почти с оптимизмом:
-У нас с тобой ещё целых две недели впереди!

В зеркале она увидела его лицо. Оно побледнело, как тогда в Ленинграде,  когда он осознал, что она с ним не поедет.
- Ты всё уже решила..., - медленно произнёс он.
И тогда, волнуясь, но, ничуть не сомневаясь в своей правоте, Анна объявила о своём решении. Сын Виктор и Сеня не должны ничего знать. Слишком поздно менять их жизнь. Если он хочет, как хочет этого Анна,  она будет приезжать к нему каждое лето. Может и Сеня захочет когда-нибудь ещё раз побывать здесь.
- Я смогу встречаться с Сеней, пока Вы будете здесь? – коротко и почти спокойно отреагировал он на её слова. – Не бойся, он ни о чём не догадается.
Анна, чуть не плача, махнула рукой: - Общайтесь сколько хотите!

Уже на следующий день Арсений пригласил Сеню посетить с ним военный корабль, а последующие их совместные походы  и развлечения привели к тому, что все разговоры внука были теперь только о том, что сказал или что сделал  Арсений. Анна даже стала ревновать внука к Арсению, впрочем, как и Арсения к внуку: у влюблённых совсем не оставалось времени на встречи наедине.
Арсений провожал их в аэропорту. Он показался Анне удивительно спокойным. Она ожидала каких-то драматических эпизодов, но их не было. Он весело улыбался, шутил с Сеней и повторял, что в следующий раз, когда они надумают приехать в Севастополь, пусть не вздумают останавливаться в гостиницах – в его просторном доме места хватит всем. Целомудренно чмокая Анну в щёчку на прощанье, он украдкой шепнул ей в ушко: - Я узнал тебя, когда ты  ещё под дождём стояла...

Прошёл год. И вновь семья собралась за столом по случаю очередного дня рождения Виктора. И вновь заговорили о планах на лето. 
- Я собираюсь вновь поехать в Севастополь. Замечательный город, чудный курорт, - заметила Анна, - надеюсь, Сеня, ты составишь бабушке компанию?
- И не только Сеня. Мы, мама, поедем туда всей семьёй, - неожиданно заявил сын.
Невестка радостно закивала головой, сообщая, что раскопок в этом году не предвидится.
- Как? Зачем? – вырвалось у Анны от неожиданности.
- Думаю, пора нам познакомиться с отцом, - решительно продолжил Виктор.
Анна побледнела, у неё задрожали губы. Рукой она схватилась за сердце.
Молодёжь испугалась. Такой они её не видели никогда. Невестка бросилась к аптечке, сын протягивал матери стакан с водой, побледнев не меньше, чем она.
Анна отвела его руку с водой, взяла наполненный вином бокал и залпом выпила. Потом посмотрела на Сеню и почти грозно спросила:
- Это Он тебе сказал? – а затем  со слезой в голосе добавила:
- Ноги моей больше не будет в этом  Севастополе!
И тогда слово взял Сеня.
- Бабушка, какая ты всё-таки у нас наивная!  Да я с первой встречи с Арсением догадался обо всём. Когда я его увидел на стадионе, я даже испугался: думал это наш папа.
Виктор нервно хохотнул и громко возмутился: - Не замечал что-то, что при моём появлении люди в обморок падают!
- Да я не тебя испугался, а того, что ты вдруг постарел! Арсению-то почти шестьдесят!
-Да он моложе многих молодых выглядит! - неожиданно для себя выпалила Анна и почувствовала, что краснеет.
Все тактично не обратили внимания на эту реплику, а Сеня с интонацией детектива, раскрывшего безнадёжно запутанное дело, продолжал:
-Во-первых, я не ребёнок, и всё понимаю, а во-вторых – он же копия – папа. Или, вернее, папа – его копия.
И он указал изумлённой Анне на замеченные им сходства во внешности Арсения и своего отца. Во-первых, ямочка на подбородке (жаль, мне не досталась!), во-вторых, глаза, брови и уши одинаковые, а, в третьих, Арсений смеётся точь-в-точь, как папа!
- Удивительно, что ты этого не заметила. А ещё портретистка! – позволил себе съязвить Сеня, преисполненный важностью своей миссии.
- А Арсений знает, что ты знаешь? – пролепетала Анна.
-Знает! Я ему сразу о своих подозрениях рассказал, а он и отпираться не стал. И всё мне рассказал: как вы познакомились, как любили друг друга, как расстались. А я папе всё рассказал. Мы только не знали, как тебе сказать, что мы все всё знаем. Не хотели тебя травмировать.
- Ну, спасибо, чуткие вы мои, -  обиженным голосом сказала Анна, а в душе была несказанно рада, что нити судьбы, которые они с Арсением  когда-то так бездумно спутали, были так просто и бережно распутаны их внуком.
А потом она посмотрела на сына. Сейчас для неё главным судьёй был он.