Сны о лете. Ходики с кукушкой-продолжение

    Я вновь вижу вокзал, людей ожидающих свой поезд, и девочку в платье в яркую  клетку, с белыми бантами в русых косичках... Скрипят старые двери  -  массивные, с окошками  из цветного стекла. Люди входят и выходят , а разноцветные солнечные зайчики, то  разбегаются по плиткам пола, то замирают ненадолго, пока двери снова не откроют. Малышка вновь и и вновь пытается удержать блик света, наступив на  него  ногой, но он, словно  дразнит её,  и выскальзывает  из под сандалий... Вот она  присела на краешек скамьи, а старушка, сидевшая рядом, поправила ей ленточки . Непоседа вскакивает, и бежит снова  за ярким  цветным пятном , добегает до дверей и останавливается... Она смотрит  на кого - то, а потом выбегает за на улицу...
  Вокзальные часы вдруг начинают играть какую то мелодию, я знаю ее... Она звучит сначала тихо, потом все  громче, и я открываю глаза.

 Телефон на тумбочке трезвонит,   я окончательно просыпаюсь.
 — Алло, вставай, соня, - слышу я  родной голос, —  проспишь электричку.
 — Встаю, пап, встаю... — нехотя поднимаюсь и иду варить кофе. Через час перед моими глазами уже мелькают за окном станции и полустанки, а колеса  выстукивают одним им известную мелодию.
Я обещала приехать на эти выходные на дачу к отцу, куда он  перебрался жить пять лет назад , оставив городскую квартиру после развода с мамой. В детстве я проводила  за городом все лето, с бабушкой и дедом, и даже застала прабабку, правда  ее я помню плохо, детские воспоминания отрывочны... 
Кресло-качалка, шерстяной плед, я залезаю к ней на коленки, она укрывает меня им,  кресло  покачивается, а тихий голос рассказывает   об отважных героях старых  сказок. Она так и умерла, в этом кресле, на дачной террасе, в теплый августовский день, когда в саду глухо падали яблоки...
 
— Наконец-то, я уж думал, что не приедешь, – отец обнимает меня, – Идём завтракать, ты наверное  не успела поесть нормально.
  Папины сырники с мёдом... Ммм..., я конечно же не удержалась и съела четыре, прощай, диета... Отец смеётся , глядя, как я уплетаю за обе щёки.
Я выхожу на террасу и жмурюсь от солнца. Разноголосье птиц и шум ветра на верхушках сосен нарушает тишину, где то вдалеке слышен гул электрички..., я снова почувствовала себя маленькой девочкой,  звуки детства окружают меня, а летний теплый воздух опьяняет...
 
  —Посмотри, что я нашёл, когда разбирал вещи на чердаке. —Отец протянул мне маленькую сумочку, расшитую алыми маками. –Помнишь? Прабабушка  вышивала и приговаривала–аленькие цветочки, как  у моей Вареньки щечки.
 –Не помню, я же совсем маленькая была... Моя сумочка... Ты отыскал  её наверху? Там на чердаке наверное кладовая сокровищ...
 —Скорее скопище старого хлама... Половину нужно сжечь.
 –Я  поднимусь, хочу посмотреть...
 —Узнаю свою любопытную и нетерпеливую Варвару, — смеётся  отец, а я у же иду по узенькой лестнице наверх.
   Воздух под крышей нагрет, здесь даже жарко, я наощупь открываю маленькое оконце и солнечный свет освещает  стены.
  Вот они, старинные сокровища... , конечно папа прав, в большинстве своём  это старая рухлядь, чего здесь только нет... Детская кроватка, раскладушка, прислоненные к стене  рамы.  Кукушка с любопытством поглядывает из домика старых ходиков. Я поворачиваю ключик и тяну вниз гирьку маятника. Стрелка вдруг вздрагивает и начинает  неторопливый ход. Я отодвигаю  потёртую китайскую  ширму, за ней в углу  свалены рулоны  остатков бумажных обоев и, под ними, – огромный кожаный чемодан. Я тяну его  к себе , поднимая клубы пыли, вытаскиваю и нажимаю одновременно  на два металлических замочка.
– Сим сим, откройся!
  Детские рисунки... Бумага у многих поблёкла и пожелтела, на каких то я вижу подписи "художников": «Алёша 5лет», –это значит папины, а вот и мои, рисую  в основном  принцесс, но есть и автопортрет, я улыбаюсь , перебирая пожелтевшие листки бумаги. Под рисунками картонная папка с тесёмками. Я бережно тяну за шнурок, вижу несколько старых фотографий, какие–то справки. Картонка скользит по ногам, и содержимое ее рассыпается, раскрасив пол пестрыми прямоугольничками. Я поднимаю какую то бумажку, переворачиваю, и сердце замирает... В моей  руке  помятая фотокарточка, а на ней —девочка в платье в клетку, и белые банты в косичках, она стоит, обнимая огромного пса, серьёзная, с совсем не детским взглядом,   девочка из моего сна....   Аккуратно кладу фото в карман, собираю рассыпавшиеся 
рисунки, вырезки из газет, чемодан снова щелкает замочками, и возвращается на привычное место. От пыли щекочет в носу, я возвращаюсь к отцу.
   Сидя на террасе, мы пьём  чай  с пенками от сваренного днём сливового варенья.  Звёзды на темном августовском небе рассыпаны, слово яркий горох на чёрном  бархате.  Где то совсем рядом  стрекочет  цикада.
 — Не знаешь, кто это? –я протягиваю старую карточку,  папа смотрит  и удивлённо  поднимает бровь.
—Надо же, нашлась.... а я её в альбомах искал... Это твоя прабабушка Оля, там такая история была, мне она сама как -то рассказала. Малышкой её  нашли в лодке, прибитой к берегу, где она спала в обнимку с этой псиной. Фото было сделано для газеты, чтобы отозвались родные или знакомые, но так никто и не откликнулся... Она осталась жить с людьми, которые её  нашли, детей  своих у них не было, поэтому удочерили.
    – Вот это да... Я помню лишь , как прабабка сидела вот здесь в кресле качалке, а в карманах её  вязаной кофты всегда для  находилась конфета для меня...
  —Даа, нас с братом она тоже баловала ...
  Я поднимаюсь в свою комнату, ложусь в постель, но мысли в голове не дают уснуть...–Что же ты мне снишься, Ольга Петровна,
о чём  хочешь  рассказать?
На тумбочке мерцает слабым зелёным светом  ночник, – Стоп! – я поворачиваю голову, и вижу, что это светится моя детская сумочка ...найденная отцом на чердаке, внутри нее, словно светлячок мерцает зелёный камушек...Я закрываю глаза и сквозь сон слышится —Ку-ку..—  голос механической птички на чердаке .
Продолжение следует...