Фрирайдер

Тим был относительно молод, по сравнению с его представлениями о старости, физически он был крепок, строен, седины в его густых чёрных, вьющихся волосах, почти не было, она слегка тронула только его виски, да и то, придавала ему солидности, в которой он вообще-то, совсем не нуждался, он был фрирайдером. Это было его увлечение, страстью и делом всей его жизни. У него не было семьи и детей, какое-то время он встречался с девушками, но завязать длительные отношения не захотел, кстати, он и сейчас с ними встречается время от времени.
Время, его было очень много, так много, что можно было совсем о нём забыть. Важно наблюдать изменение материи вокруг, наблюдать, как меняются времена года, как одни события перетекают в другие, смешиваясь друг с другом, создавая картину мира, это как сидеть на берегу огромной реки и наблюдать за её течением или посереди огромного бесконечного океана, вращающегося вокруг тебя. Время для Тима не существовало, это был образ жизни немногих людей, кто выбрал путь полного расслабления и следования своим мечтам, это был их выбор, они на это имели право, после того, как уже давным-давно был колонизирован Марс и там была обжита почти вся его поверхность. Тогда многие земляне покидали Землю навсегда, которая была уже практически исследована, её ресурсы практически были истощены, добывать которые из недр стало очень дорого по сравнению с освоением новых пространств, где ресурсов было практически неограниченное количество. Вопрос о переселении вставал перед человеком по достижении возраста 21 год, и он встал перед Тимом, когда подошёл этот важный момент, но он тогда уже точно знал, что останется на Земле. Для этого нужно было подтвердить своё желание, выполнив определённые формальности, и тогда человек становился свободным: он мог делать всё, что хотел, при одном единственном условии, делать ежедневные отчёты и отсылать их в исследовательский центр «ЦИВЧ», который финансировал этот эксперимент. Надо заметить, что на Земле к этому, условно скажем, времени не было никаких государств, люди свободно общались, правда сохранились ещё рудиментарные слова в их общем языке, напоминающие отдалённо от кого они произошли, но это было совсем не важно. На Земле царила ресурсная экономика, где каждый имел то, что мог себе позволить, затратив свою энергию, силы и ум. Уже никто не помнит и считает, что так всегда и было, как нашли способ извлекать энергию в самом веществе, меняя его свойства, иными словами можно было сделать всё-что угодно из всего, что было под рукой. Были некоторые люди, которые научились генерировать подобные изменения вокруг себя, создавая свой собственный локальный мир, где для них время практически не существовало, им можно было пренебречь. К таким людям принадлежал Тим, он это знал с детства, чувствовал в себе способность менять мир, но как это сделать, он не мог, этому его научили позже. Другие же люди получали генераторы, это были материальные устройства, с помощью которых можно было создавать для себя всё необходимое для жизни, по сути это было тоже самое, но несколько медленное устройство, чем человеческий мозг. Смысл этих преобразований сводился лишь к одному: обеспечением комфортной среды для отдельно взятого индивидуума. Изменить мир в целом было невозможно, эти ограничения были наложены самим Создателем и являлись непреодолимыми по причине малого объёма нейронов в определённом объёме, как черепная коробка и вписывались в теорию, имея коэффициент влияния меньше 1H. Учёные знали, чтобы начались какие бы то ни было изменения, этот коэффициент должен быть намного больше 264 H, как они называли это числом Бога, которое не мог никогда достичь обычный человек. Мир можно изменить коллективно, но локально, например, на одной отдельно взятой планете, например, на Земле, а сейчас и на Марсе. В этом есть замысел Создателя. Тим жил в горах, причём там, где в данный момент хотел, и никогда в одном месте, но обязательно рядом со снегом, за которым всегда охотился с особой страстью.  Домом ему служил дрон, это довольно большой, похожий на диск, металлический предмет, девяти метров в диаметре и высотой внутри четыре метра. Он его создал сам таким, каким захотел, подобного ни у кого не было. Это была идеальная форма, для перемещения в воздухе и на воде, большего Тиму было не нужно, он был, повторяем, фрирайдером.
Кататься на лыжах Тим научился в раннем детстве, во время поездки вместе с родителями в горы, и это было очень давно. Он быстро научился держать баланс, тормозить и к десяти годам уже очень хорошо носился по склонам, которые были по тем временам прекрасно оснащены всем необходимым оборудованием для безопасной езды. Безопасности тогда уделяли очень много внимания, но всё равно люди попадали в снежные лавины, разбивались при столкновениях, когда теряли контроль над лыжами и сноубордами по разным причинам. Тим любил кататься один и для этого он почти всегда уходил в сторону от трассы, где он мог полностью отдаться своей страсти: выбирать свою линию, рассчитывая траекторию своего движения среди стволов огромных елей, прыгая с небольших скал, приземляясь в пушистый снег, куда он полностью погружался и продолжал ехать в снежном, мягком безмолвии, пространство будто раздвигалось перед ним в этот момент, и он парил внутри этого мира испытывая невероятное наслаждение. Технологии того времени позволяли менять геометрию и жёсткость лыжи в зависимости от состояния снега, его плотности, влажности и температуры. Шлем, напичканный многочисленными датчиками, определял скорость, положение и направление при полной темноте и позволял ехать к заданной цели безошибочно, ботинки были тоже с интеллектом, они меняли свою жёсткость, имели системы подогрева и имели общую шину с креплениями по обмену данными с ними. Система лыжи - ботинки – крепления была единым целым и приспосабливались мгновенно к различным условиям окружающей среды и управлялась одним вычислительным комплексом, находящимся у райдера за спиной.  Одежда представляла собой специальный комплекс, напоминающий очень облегчённый скафандр космонавта, в которой были системы жизнеобеспечения, на случай попадания человека в неблагоприятные условия, сознательно умалчивалось под ними понятие «лавина», но конструкторы само собой эти системы внедряли и в повседневное, рядовое катание, для пущей безопасности. Например, в этом костюме можно было находиться при температуре – 40 градусов по Цельсию в течении суток, лежа в снегу, терморегуляция была практически идеальной, источников питания хватало на несколько дней, и это всё делалось для безопасности человека. Эти системы давно применялись и в спорте тоже, они собственно оттуда и пришли в рекреационные виды катания в горах, а это было возможно делать только исключительно по специально подготовленным для этого трассам. Сами трассы были укомплектованы системами навигации, экстренного оповещения и массовой эвакуации со склонов при внезапном ухудшении погоды, которую предсказывали с невероятной точностью уже многие сотни лет, а в некоторых кантонах и областях создавались искусственные климатические зоны. Безопасность была на высочайшем уровне. Вне трасс, катание было запрещено и для того, чтобы кататься свободно, человек должен был уходить далеко в горы, на свой страх и риск, для этого подписывались соответствующие документы и проделывались некоторые юридические процедуры. Поэтому любители свободного катания имели свои клубы и фонды, благодаря которым создавались и покупались все современные технологии, которые рождались и проходили апробацию на спортивных трассах. Таким образом эти люди имели свободно тоже самое оборудование, что и остальной горнолыжно–сноубордический мир, своего президента и партию, смотрели на мир несколько иначе, чем остальные, которых было подавляющее большинство, люди, предпочитающие полную безопасность. Так или иначе системы контроля, управления и безопасности много делали для сохранения условного здоровья людей, но не всё, они не могли спасти от стихии, от снежной лавины, от разрушающего действия разнонаправленных сил и упирались только в свойство материалов и концепции: человек-стихия. Поэтому жертвы от попадания в лавины и падений с высоты среди фрирайдеров измерялись десятками и ничего было с этим не поделать, надо было менять концепцию.
Когда Тим уже окончил начальную школу, он выбрал обучение естественным наукам и поступил в Технологический Институт на кафедру Физики твёрдого тела. Его способности по нейронному программированию заметил старший преподаватель Майк Болтон и предложил заняться металлами, а именно, изменением их свойств от силы внешнего воздействия, как-то во время практики обратился к Тиму:
- Тим, меня давно мучает вопрос и теоретически это уже доказано, что свойства практически любых материалов могут меняться в зависимости от состояния окружающей среды. У нас есть грант на исследование в этой области, с целью создания таких материалов для транскосмических экспедиций.
- Что вы хотите мне этим сказать, профессор?
- А то, что у тебя есть огромный потенциал в осуществлении этой идеи на практике, без особых усилий и достаточно быстро.
- И что это за потенциал?
- Помнишь, месяц назад мы проводили тесты большом нейронном сканере со всей группой?
- Да.
- Так вот, я вчера получил результаты этих тестов их Центральной лаборатории, и они говорят в пользу тебя очень убедительно.
- И как именно?
- Понимаешь, это только потенциал, но он таков, что ты можешь менять свойства материалов вокруг себя по твоему желанию, или по заказу. Но эти способности нужно развить, и я в своё время создал специальную программу, но подходящего, извини, кандидата не было до сих пор, пока ты к нам не пришёл, поэтому сейчас с тобой и говорю, предлагаю стать участником этой программы.
- И если я соглашусь?
- Ты досрочно получаешь диплом нашего ТИ, станешь моим ассистентом и получишь неограниченные возможности интеллектуального роста и полную свободу передвижения в рамках Договора. Ты готов обдумать моё предложение?
- Безусловно, профессор!

Пять лет прошли для Тима не даром, они пролетели, как один прекрасный день, когда в конце его, опустившись в мягкое кожаное кресло, держа бокал красного вина в одной руке, а в другой он делал резкие ритмичные движения в воздухе, перед ним раскрывались картины, диаграммы и схемы, он любовался ими. Это было идеально рассчитано и смоделировано, всё было почти готово для первых испытаний в горах, на натуре. То, что он сделал, было обещанная профессором Болтоном материализованная свобода творчества, некий бонус за созданные Тимом материалы, способные трансформироваться под необходимые нужды и условия. Они создали технологию, способную вывести человечество далеко за пределы ближнего космоса, к границе Вселенной.
У Тима был год, который он хотел посвятить своей мечте. Диск слегка вибрировал на посадочной площадке в ожидании, когда его хозяин задраит за собой гермодверь и они устремятся в горы. В полётном задании конечной целью значился Тибет, его Тим накануне загрузил в бортовой компьютер Диска, незадолго до старта, а в багажном отсеке были укреплены несколько больших металлических, похожих на морозильные камеры, контейнеров, в которых покоилось оборудование и инвентарь фрирайдера, внешне почти ничем не отличавшегося от обычного. Тим хотел его испытать во всех климатических зонах, на всех континентах, где был снег и лёд.
Вначале была идея – изменение концепции человек-стихия, которая до Тима не менялась столетиями: изучение условий для спуска на основе знаний о структуре снежного покрова и способности его разрушаться под действием внешнего воздействия, что приводило к ошибкам и смертям. Концепция Тима была в противопоставлении стихии технологии мгновенного изменения свойств материалов в зависимости от изменений, вызванных внешним воздействием, по принципу: действие – противодействие. Им был изобретён сканер, дающий представление о состоянии снега по всей его толщине и длине в зоне движения лыжника по предполагаемой мгновенной расчётной траектории. Система лыжник – лыжи – снег, её прочность зависела от передаваемой информации со сканера, она управлялась человеком до тех пор, пока это было возможно и не причиняло никакого вреда ей, но, когда по причине человеческой ошибки или критических изменений окружающей среды, возникала аварийная ситуация, к управлению подключался ключевой элемент системы, сконструированный Тимом – экзоскелет, основой которого были те новые материалы, придуманные им с профессором. Концепция безопасности также было новой: сопротивление разрушающему воздействию в фазе стабилизации и выход из зоны опасности, когда стабилизация невозможна, это как катапультирование из падающего самолёта и транспорт в безопасное место.
Альпы, они были выбраны Тимом изначально, как местом наиболее изученным и логистически хорошо связанным с «ЦИВЧ», тут он хотел опробовать систему в действии, находясь в зоне доступности, в относительном одиночестве и полной автономности - основой эксперимента.
Дрон, у которого не было названия, по простой причине, что не может быть названия у дома или квартиры, взревев своими шестью реактивными двигателями, унёс Тима со скоростью звука в Альпы, в горную долину близ местечка Эн-Альм, на берег небольшого горного озера, наполовину покрытого льдом, из которого вытекала небольшая речушка, змеясь между холмами с вековыми елями, с шумом убегала вниз, в долину. Это было достаточное глухое место, рельеф горного массива позволял выбрать оптимальные площадки для проведения тестов оборудования. В этот год выпало очень много осадков. Тим сразу обратил внимание на извилистые кулуары с выходами в долину, изобилие нетронутых маршрутов поражало воображение, а огромные снежные поля, отражающие ослепительное солнце в безоблачное синее небо, создавали картину снежного рая.
Тим сидел в дроне на кресле, пил свежеприготовленный кофе и смотрел в абсолютно прозрачный купол на открывшуюся ему красоту и свободу, пока происходило сканирование местности главным бортовым компьютером, создавая карту предстоящих маршрутов с различными степенями сложности. Эти данные закладывались в узел управления экзоскелетом, пока тот лежал в футляре, находясь в режиме гибернации, немного посапывая клапанами перераспределения гидравлической жидкости, подобно глубоко спящему человеку. Он и напоминал человека, был как бы второй мышечно-костной системой, только без головы, одевался на голое тело, подобно термобелью фирмы Bionic, которая в совершенстве делала искусственную мышечную ткань уже достаточно долго и была пионером в этой области.
Выйдя из душа, Тим надел экзоскелет, соединив все его части контактами липучками, каждая часть его сообщала ему о готовности к работе радужными переливами на её поверхности. Потом он надел одежду, комбинезон, ботинки, последним он нацепил рюкзак и был полностью готов. Его переполняло волнение, хотя он много раз это проделывал в лаборатории, на стендах, но никогда на натуре. Лыжи были приторочены к транспортному дрону, похожим на небольшой одноместный вертолёт, только вместо лопастей были два небольших турбодвигателя. Поместившись внутрь дрона, Тим включил рабочий режим и через пять минут, красный с белыми полосами по бокам, как у касатки, его небольшой, но очень надёжный аппарат приземлился на высоте 2610 метров, на самой высокой горе массива Лалидер.

Встегнувшись в лыжи, которые мгновенно дали о себе знать, немного выгнувшись под ботинками, подобно хищнику, прогибающего свой позвоночник, готовым к прыжку. Толкнувшись палками, Тим поехал по не сложному кулуару, проверяя работу всех систем, убедившись в их работоспособности, дав мысленную команду в узел управления, он отключил системы и полностью отдался радости спуска, рисуя на нетронутом пушистом снегу красивые линии. Его красный помощник всё врем находился рядом на небольшой высоте, исписав практически всё полотно, Тим полетел к своей следующей цели.
Это было более крутое тенистое ущелье, посередине круто падающее с ледяными полями и небольшими скалами, между которыми были узкие участки очень плотного снега. Тим никогда там не катался, местность была ему совершенно не знакома, и, если быть до конца честным, он бы ни за что там не поехал в обычных условиях. Он мысленно перевёл систему в рабочий режим, он это почувствовал, как слегка сжались и разжались мышцы его экзоскелета, как бы соединившись с его настоящей плотью, они стали единым целым. Они устремились с нарастающей скоростью к перегибу. Дуги были совершенными, лыжи буквально вцеплялись в леденистый склон, словно когти горного барса, но были многократно мощнее и надёжнее. Жесткость лыж менялась мгновенно, в зависимости от состояния снега, благодаря внутренней гидравлической системе, напоминающей кровеносную систему человека, где каждый капилляр был гидравлической артерией, подводящий и отводящий жидкость от углеродного мышечного волокна, создавая мощнейший гибкий корсет, а тензодатчики делали его умным. Канты лыж меняли углы атаки, были сделаны из острейшего сплава керамики и титана, не тупились даже о скалы, но теоретически, на практике их можно было заменить, но их хватало на весь срок, если не усердствовать, поверхность лыж была с изменяемой геометрией и площадью, это были идеальные лыжи и пока в одном экземпляре.
На перегибе Тим поджал ноги под себя, экзоскелет сразу же сгруппировал тело, скорректировав тело в воздухе таким образом, чтобы пролететь перегиб наиболее безопасно и стабильно. Скорость была около 124 км/час, пролетев пятьдесят метров с замирающим сердцем, Тим мягко приземлился в конце спада и выехал к двум скалам. Компьютер показывал приемлемый маршрут, давая варианты, Тим выбрал между скал, хотя можно было их объехать. Когда пролетая между скалами, скорость возросла до 140 км/час, Тим увидел справа длинный ледяной участок у края скалы, чтобы его пройти на такой скорости, нужно было максимально заложиться, врезав все канты в поверхность льда, это было не реально сделать на обычных лыжах, а сделав это, центробежные силы бы выбросили обычного райдера на скалу и смерть, это было самоубийством. Когда носки лыж почувствовали грубую пупырышчатую поверхность льда, они мгновенно ощетинились своими острейшими кантами, расширенные до предела глаза Тима уже не воспринимали ничего, тогда волна мощнейшей судороги мышц экзоскелета наклонила тело Тима, его корпус и руки в идеальном направлении, разложив все векторы сил ровно по осям опорной системы, это было совершенно, как рассечение водной поверхности катаной самурая в лучших традициях жанра. Выход на бескрайние снежные поля снежной целины был подобен пересечению райских ворот и попадание в райские кущи, если такие были, именно об этом подумал Тим в этот момент. Именно так он представлял счастье, он его заслужил.

Так прошёл первый день в Альпах, потом были другие подобные дни, их было много. Когда Тим первый раз попал в лавину, он уже откатал больше полугода. Лавина накрыла его в небольших горах с плоскими вершинами и огромными лавинными очагами, многие из которых он раскатал вдоль и поперёк, каждый раз сканер давал безошибочные линии проезда, давая в компьютер всю необходимую для этого информацию о состоянии снега по всей его толщине. Иногда Тим позволял себе нарушить рекомендации и ехал в другом направлении, система мгновенно подстраивалась и вывозила райдера всякий раз.
Спрыгнув с карниза небольшого лавинного очага, пролетев метра четыре, мягко приземлившись в глубокий снег, оттолкнувшись двумя ногами от плотного снега, он выпрыгнул и выехал на снежное поле и собирался сделать первый поворот в нетронутом слегка перемороженном снеге. Под ним чёрной молнией образовалась трещина, он не успел ничего сообразить, лишь почувствовал, как зкзоскелет начал его сворачивать в позу новорождённого, поджимая ноги и руки, его тело начало погружаться в снежную доску, которая двигаясь распадалась, делилась, превращаясь в классическую снежную лавину. Он ничего уже не мог делать, он был полностью во власти снежного монстра, пасть которого уже наполовину его заглотила, и была готова его проглотить целиком.
Цепочка команд центрального процессора была стремительной, команды выполнялись параллельно, задержка была только в одной: <ski less>, когда стартовые двигатели в рюкзаке начинали развивать тягу большую веса Тима со всем его снаряжением, делая его невесомым, крепления лыж не сработали и не отстегнули лыжи, критическая нагрузка не была достигнута, и через секунду Тим уже парил над стремительно набирающей скорость лавиной, пасть снежного дракона в последний раз клацнула с досадой по лыжам ледяными клыками, которые принимали в этот момент минимальные размеры. Красный дрон поймал своего хозяина в прицепное устройство и благополучно доставил Тима к Дому, где через десять минут тот пил кофе, просматривая видео его спасения.
- Привет, Тим, рад снова видеть тебя с нами! – приветствовал профессор своего загорелого коллегу, когда тот стремительно влетел к нему в офис, не прошло и года с их последней встречи.
- Как я рад тебя видеть, Майк! – не скрывая счастливой улыбки и обнимая, ставшего ему другом, профессора, добавил:
- Я сделал это! Я счастлив!
- Что дальше, Тим?
- Ты знаешь, система спасла мне жизнь, делая за меня всю работу, давала безумные проезды, которых бы я без риска сломать себе шею не сделал бы никогда сам. Я даже хочу её запустить в серию, она спасёт многим жизни или пригодится в других областях, не знаю, надо подумать. Но.. -тут Тим сделал паузу и продолжил:
- Майк, на самом деле я получил самое большое удовольствие в первый день, когда отключил систему, это было в пухляке в Альпах под Лолидером, вот, что я тебе хотел сказать, не смотря на удовольствие от выполненной работы по успешному созданию моей системы, вот…
- Может быть по бокальчику Мадеры, за возращение, Тим?
- С удовольствием, Майк – обняв друга, ответил он.
Так обнявшись, они пошли наперебой, рассказывая друг другу свои бесконечные истории по длинному-длинному коридору их огромной лаборатории в башню, где они могли сидеть, любуясь видом Атлантического океана, смотреть как огромные волны разбиваются о самый южный мыс, наслаждаясь жизнью.