Гуси, мои гуси!

          Очень любила свою дачку тётка Антонида. Дачка приютилась в благодатном месте у леса возле махонького прудика. Живописный водоёмчик щедро поил грядки дачников и принимал в свои объятия их пернатую живность – гусей и уток. Приходя за водой с лейкой и любуясь водоплавающими крякалками, тётка Антонида всё время мечтала с утречка гонять на прудик небольшое стадо своих гусочек. Но пока по двору бегали только куры, а в сарае хрустели травой одни кролики. И, выпрашивая купить гусей, как маленькая девочка заветную конфету, тётка Антонида каждый день приставала к мужу:
- Ну купи-и гусок! С весны прошу, купи! У соседей вон гуси гусеняток уже выводят к пруду, а ты ни за одним ухом не чешешь!
- Да куплю, куплю! – раздражённо отмахивался от неё вечно занятый он и побыстрее сбегал то воду в бочку таскать, то сено ворошить да перетаскивать, то дрова колоть, то ещё что-нибудь делать. Дел было невпроворот, а жена назойливо и обиженно бросала ему вслед:
- Всё только обещаешь! Уже середина лета, а у тебя одно лишь «куплю»!
       Но вот прошло лето. За ней зашуршала опадающими жёлтыми листьями осень, а на дачном дворе Антониды так и не гоготнул ни один гусь. В конце ноября с наступившими заморозками супруги перебрались в свой дом в городской черте недалеко от Балтийского моря. Возле него всего лишь и имелось – палисадник перед окнами, да сотка земли с пристройкой под дрова.
       Потянулись короткие ноябрьские дни, от которых спасало вязание, мурлыкающая кошка, да жаркая печка. Но однажды…
       Рано утром муж уехал по делам в город и вернулся аж к обеду весьма довольный и загадочный. Сияя улыбочкой во все зубы, он подошёл к печке, погрел об неё руки и торжественно объявил жене:
- Ну, Антонидушка, сбылась твоя мечта! Посмотри в окошко!
       Жутко заинтригованная супруга немедля подбежала к окну, но увидев сюрприз, остолбенела так, что лишилась дара речи! По клочку их чуть заснеженной сотки слонялось четыре белых больших гуся.
- Ну что скажешь? – весь довольный подошел муж и полюбовался в окно на гусей: - Три гуски и один гусачок!
- Ты сдурел?! – убито взглянула на него жена, вмиг смяв всё его феерическое настроение, и разнесла, на чём держится белый свет: - Ты куда припёр этих гусей?! На клочок грязной земли, где червяк не развернётся?! Им же водоём нужен!!!
- Нуу, тебя хрен поймёшь! – оторопел муж от такого оборота и наехал в свою очередь: - Ты же сама мне все мозги вынесла этими гусями и что теперь?! – и, передразнивая её, едко напомнил: - «Купи-иии гусей! Ну купи-иии»! Забыла?!
- Так то ж я на дачу просила их купить! Там пруд, земли много, подножного корма вволю! А тут что? Одна грязь и заборы! – взорвалась Антонида.
       Аргументы были очень весомые и, понимая её правоту, муж тупо моргал, не находя ответа. Антонида с безмерной жалостью глянула в окно и прискорбно произнесла:
- Бедная птица! Купил на мученье! Горе-угодник!..
       Словно в её подтверждение, жалобно погогатывая, гуси жадно сгребали клювами снег и тёрлись об него боками и длинными шеями. Очень быстро снег на участке исчез, и гуси уже к вечеру стали грязные, как свиньи в неприбранном свинарнике. Еда из тазика была вся съедена, а тазик непременно вымазывался грязными шеями и лапами в поисках воды. Широкая же низкая кастрюля с водой чернела жуткой мутью, куда гуси непрестанно ныряли головами, мечтая поплавать и поплескаться. Вокруг кастрюли образовывалась большая чавкающая лужа, в которой птицы бродились клювами. Гусыни попискивали, а гусак то и дело расправлял огромные крылья, гулко хлопал ими и, глядя в небо, начинал гоготать на всю округу. В окно тут же заглядывала Антонида и с упрёком выговаривала мужу:
- Иди вон, полюбуйся на свой сюрприз: грязные свиньи чище выглядят. И дай Бог, чтоб их собаки бродячие не пронюхали и не съели.
- В сарае закрою! – буркнул с дивана дующийся муж, не отрываясь от телевизора.
- Я вот ещё посмотрю, как ты их ловить будешь, когда гусак на крыло встанет и поведёт свою стаю на какой-нибудь водоём! Например, на море, где сейчас лебедей полно, – парировала жена и завелась: - Или ты их будешь хворостинкой гонять – на море и с моря? Это ж надо было такую глупость сморозить! Кучу денег ввалил в глупое дело!
- Да не полетят они никуда. Будут сидеть там, где их кормят, – самонадеянно отмахнулся муж.
       Выросшая при хозяйстве Антонида лишь тяжко вздохнула и решила ничего не доказывать. Она знала, что говорила. От набегов собак супруг предусмотрительно загородил участок сеткой, но в остальном пришлось поверить предупреждениям жены на деле.
       Однажды утром гусиная стая оглушительно разгоготалась и, растопырив крылья, кругами заносилась за своим вожаком по загону. В следующие мгновения гусак разбежался и взмыл в небо, нарезая круги над сараями и крышами домов. Гусыни переполошено гоготали, вытянув шеи во всю длину и водя за ним носами. Муж молча подорвался с дивана, влетел в фуфайку и выскочил из дома!
- Аааа, дошло! Я тебе говорила! Я говорила!.. – понеслось ему вслед победоносное восклицание жены.
       Слава богу, что гусак вернулся в загон, и гуси не улетели. В то же утро, не раздумывая ни секунды, хозяин безжалостно подрезал всей стае по одному крылу. Но гусак, слетавший на разведку в высоту и узревший очень близко море, теперь каждый день заводил своим криком стадо и пытался взлететь, чтобы отправиться на желанный водоём. Только вот подрезанное крыло сделало своё дело. Подлетев лишь на метр, гусак мешком грузно падал в соседский огород. Там он носился по такой же сотке земли, ломая подвязанные в зиму кусты цветника, тепличные кульки и еловые укрытия на розах. Соседи выбегали спасать свои насаждения и пытались поймать гусака, чтобы перебросить его в загон к гусыням. В ответ он шипел, как змей, и норовил их хорошенько щипнуть, что у него довольно удачно получалось. В конце концов, соседи стали долбиться в дверь супругов и требовали немедленно избавить их огороды от злого щипача.
- Тебя бы в темечко клюнуть этому гусаку, а потом ещё в зад хорошенько долбануть, чтоб думал в следующий раз мозгами, что творишь! – бурчала Антонида вслед чертыхающемуся мужу, когда тот раздражённо выносился выручать соседей.
       И так было изо дня в день. Хозяин замучался вылавливать гусей из чужих огородов, таскать воду в кастрюлю и месить грязь в загоне. Антонида принципиально отказывалась лезть в загон и готовила птице только еду. Гуси мгновенно выливали воду из ёмкости, ужасно в ней возгаясь. Смотреть на них без жалости просто было невозможно. Наконец терпение Антониды лопнуло, и она настояла, чтобы муж увёз измучившуюся птицу на дачу, куда он регулярно наезжал забирать у кур яйца и накормить кроликов. И под самое Рождество гуси переехали на дачу и зажили в сарае с курами и кроликами.
       В доме супругов сразу, как после войны, наступила тишина, и хозяин радостно подумал: «Во дурак-то какой был! Не мог сразу этот «сюрприз» на дачу зашвырнуть, жене что-то доказывал!.. А ведь всё вышло, как она зудела! Всё-таки умная у меня жена. Иногда стоит к ней и прислушаться…» В своей глупости Антониде он, конечно же, не признался. Супружеская гордость главы семьи не позволила. Но теперь, прежде чем сделать ей какой-то сюрприз, он очень тщательно советовался с ней и даже завёл книженции по разведению всякой живности.
       А по весне сразу две гусыни сели на яйца. Когда муж преподнёс Антониде этот сюрприз, она прыгнула ему от счастья на шею, крепко расцеловала, и они срочно переселились на дачу. Антонида с благоговейным трепетом отметила, как гуси очистились от грязи, вернув свою грациозную белизну, и с предельным вниманием принялась ухаживать за пернатым стадом. Даже их подрезанные перья на крыльях заметно отросли.
       Наступил момент, когда гусыни вывели гусяток во двор, и светящаяся безмерной радостью Антонида прижала руки к груди и вскричала от счастья:
- Господи! Сбылась моя мечта! Вот они – гуси, мои гуси!
       За её спиной встречал оба выводка гордый довольный супруг. Забота о гусях на даче с него практически свалилась. Жена сама с любовью занималась этим хозяйством. Да и много ума, как он понял, возле водоёма не надо было. Гуси росли на вольном подножном корме и возвращались в сарай чистыми до белизны лишь на ночёвку, как и говорила супруга. Спозаранок она теперь каждое утро открывала сарай и длинным тоненьким прутиком с умилением гнала гусей с гусятами на прудик, весело напевая им песенку:
- Жили у бабуси два весёлых гуся! Один серый, другой белый, гуси, мои гуси!..

(Калининград/г.Пионерский 2010)   
(рис.Сёстры Рудик)