Когда дьявол снял

Когда дьявол снял своё красивейшее лицо, он засмеялся так чертовски заразительно, что я невольно улыбнулась в ответ. Я ожидала увидеть под кожей что-то способное меня испугать, заставить дёрнутся от отвращения или как-то по-другому прервать зрительный контакт, но там не было ни гниющей плоти с отвратительным запахом, ни просто плоти, покрытой густой сетью кровеносных сосудов, пульсирующих в такт ударов его сердца. Или что там должно было быть у нормального человека? Мышцы?

Нет, вместо одной маски он тут же явил другую, как будто выточенную из огромного драгоценного камня и пышущую могильным холодом. Воображение тут же стало рисовать город, в котором жили люди с лицами из алмазов, сапфиров, янтаря, но усилием воли я отбросила это наваждение. Мне нужен этот мир, мне нужна моя, человечная планета. Не отводя взгляда от его зелёных глаз, похожих на отшлифованные морем стёклышки битых бутылок пива, я протянула руку к нему и, взявшись за краешек маски, легко потянула её на себя. Он, слегка помедлив, отдал предмет, доверительно погладив мою ладонь и пальцы. Его кисти были тёплыми и столь нежными, обволакивающими, что, казалось, за всю жизнь он ни разу ничего не держал металлического или тяжёлого. Такая кожа могла быть у младенца, но не у владыки.

Я откинула очередную иллюзию, и принялась рассматривать маску, если можно было называть рассматриванием хаотичное скольжение пальцев по гладкой поверхности реликвии. С внешней стороны она была такой же тёплой, как и я, и ещё не сменив владельца, уже трансформировалась под мой пол, приобретая более мягкие черты. С внутренней она напоминала лакированное дерево и отдавала холодом точно также, как сейчас лицо дьявола. Сначала я водила указательным пальцем по лбу, безуспешно ища морщины, затем обводила и оценивала размер, положение, форму глаз, ладонью гладила подбородок и щёки…

Я пришла не затем, чтобы соглашаться, но затем, чтобы посмотреть на это так близко, как только возможно. Приглушенная зелень его радужек, лишённых зрачка, насмешливо щурилась, бледно фиолетовые разводы дробленого аметиста мерцали в глубине правой скулы, и свет, что отражался, отображал весь наш земной мир, одновременно избавляя его от грязи и добавляя ему красок. Заметив в отражении себя, я невольно вспомнила своего бывшего мужа и его нынешнюю пассию, что тут же появилась в одном из бликов. Интересно, если я согласись, то мои скулы стали бы такими же острыми, как у неё? Чтобы к ним невозможно было не порезавшись прикоснуться?

Маска исказилась под стать моему невольному желанию, и кровь из рассечённого, казалось до самой кости, безымянного пальца окропила молочную кожу предложенного мне лица. Владыка тут же довольно закрыл глаза, и, наставнически поцеловав меня в лоб, растворился в полумраке комнаты, оставив на стенах холодные блики своей драгоценной кожи. Я хотела разразиться потоком ругани, но внезапно поняла, что устала, и тихо уселась в кожаное кресло, всё это время стоявшее позади меня. Дьявол, чёрт тебя подери, ты не дал мне не секунды выбора. Дерево холодом прикоснулось ко лбу, носу и подбородку, опустилось мягко, будто бархатная завеса большого театра.

Что ж, мой выход следующий. Договор подписан.