Марка

Дмитрий аккуратно подцепил оранжевый треугольник пинцетом и поднес к нему увеличительное стекло. «Сан-Марко» большими буквами было написано под идиллическим горным пейзажем: две заснеженных вершины, ветви сосен и зубчатая башня средневекового замка с реющим над ней флагом. Марка из княжества Сан-Марко. Есть такое в Европе – затерянный в горах уголок, населения в котором меньше, чем на улице, где проживает Дима.

К названию княжества были прибавлены еще два слова – «POST» и «Principat». «POST» - значит, почта, эта Дима знал. А «Principat» - это, наверное, и есть княжество. Князья были на Руси, это в учебниках по истории написано, а там, на Западе – принцы. Эх, побывать бы там хоть разок, вдохнуть всей грудью горный воздух, скатиться на лыжах по склону, чтоб дух захватывало, побродить по коридорам замка – если князь или принц пустит, конечно, советского школьника… Он еще раз внимательно оглядел марку. Все зубчики целы, и это  хорошо, чем безупречней выглядит знак почтовой оплаты, тем больше ценится он у коллекционеров. Но Дима все равно не продаст его, ни за какие деньги, не обменяет на какой угодно раритет, хоть знаменитый «черный пенни» с профилем английской королевы. Марка удивительного государства, которое едва ли превышало размерами городской район, где проживал Дима, была отправлена в кляссер – аккуратно, пинцетом, не касаясь сокровища пальцами, заляпанными ученическими чернилами. Башня, горы, сосны, земной рай. Хотя, конечно, там у них капитализм, безработица и дороговизна. Но лучше дороговизна, чем полупустые прилавки и длинные очереди за колбасой, так говорит мама.

Дима, заинтригованный существованием в Европе государства-лилипута, любил на досуге мечтать о том, как однажды приедет в столицу и единственный город необычной страны, и сам князь примет его в своих апартаментах. Интересно, сколько ему лет? Молодой ли он, как его двоюродный брат, который сейчас служит в армии? Или пожилой, как родной дедушка?

Он заглянул в ежегодник БСЭ. Оказалось, что князю слегка за тридцать. Мальчик выяснил также, что Сан-Марко названо так в честь апостола-евангелиста Марка, и основное население его – католики. Впрочем, ему, пионеру-безбожнику, это по барабану, хоть буддисты будут. В справочнике также приводились самые краткие исторические сведения: на территории княжества найдена неандертальская пещера, есть развалины крепости римского времени и тот самый рыцарский замок, многажды перестроенный, где живет княжеская семья. Сегодня – здоровый климат, горнолыжный курорт, живописный водопад. Хорошо бы пожить здесь, а еще лучше – умереть и быть захороненным под сенью сосен. Хотя смерть представлялась Диме чем-то безнадежно далеким от его нынешней жизни, как Сириус или Вега от Земли; пусть о смерти думает девяностолетняя прабабушка…

Дима читал в научно-популярном журнале про то, как один пронырливый англичанин занял пустующую бетонную площадку в Северном море и провозгласил себя ее князем. Прочел и про то, как на аукционе продают с молотка необитаемые острова; купившие их богачи вправе печатать собственные деньги и почтовые марки. Идея мини-государства завладела душой подростка. Однажды он заговорил об этом с отцом.

- Папа, наверное, здорово жить в маленьком государстве вроде кораллового острова Науру или княжества Сан-Марко? Всего несколько-то тысяч жителей, тепло, сытно, уютно, комфортно… Я бы хотел поселиться в такой стране!

Папа недоуменно поглядел на сына и отвечал:

- Дима, не понимаю я тебя. Мы живем в величайшей стране мира. От Москвы до самых до окраин скакать – не доскакать, нас Америка боится, а ты про какое-то Сан-Марко заладил. Да у нас дачный поселок больше, чем это твое «княжество». Не бери в голову разные глупости.

- Ну, хоть разок там побывать, своими глазами увидеть, - мальчик зажмурился и представил, как входит он в замок князя, где по стенам висят щиты с гербами, рядком стоят алебарды и связки пик, в минц-кабинете под стеклом поблескивают средневековые монеты с профилями князей и королей… - Одним глазком увидеть…

- Вырастешь – побываешь, - иронично улыбнулся папа. – Если, конечно, выпустят в капстрану. Это не всякому позволяется.

Мальчик рос, и детская мечта постепенно была вытеснена более актуальными мыслями в дальний уголок сознания. Дима успешно окончил школу. Первую, «застойную» половину восьмидесятых он грыз гранит наук в университете, вторую, «перестроечную» половину и начало девяностых лихорадочно крутился-вертелся, как белка в колесе, сколачивая, не всегда законными и уж тем более, морально оправданными средствами первоначальный капитал.

Ему приходилось биться на два фронта: против бандитских наездов и периодических набегов коррумпированных чиновников и ментов. Отбился, хотя эта многолетняя борьба стоила ему многих денег, времени и нервов. Ему приходилось обманывать, предавать, кидать компаньонов; пользуясь обретенными связями, насылать на конкурентов все тех же бандитов, ментов и чиновников с проверками. На жизнь его дважды покушались, три возбужденных против него уголовных дела рассыпались, как карточные домики, а один особо настырный следователь сам отправился на зону. В середине девяностых он уже по праву считался олигархом, пусть не из первой, «золотой» сотни, но уж во вторую-то он вошел прочно и, видно, навсегда. Он подкупал чинуш, покупал законодателей-думцев, перекупал известных журналистов и целые редакции. Дороже всех обошелся ему один популярный борзописец, не упускавший случая уязвить «нового русского», цеплявшийся к каждому шагу и слову. Как-то новоявленный олигарх обронил: «Настанет время – а как скоро оно настанет, зависит от всех нас – и коренное население России будет жить не хуже, чем в Америке». «Он имел в виду жизнь в резервациях», - насмехался журналист. Фраза и комментарий к ней обошли ведущие СМИ. А спустя полгода острому на язык корреспонденту было сделано предложение, от которого тот не сумел отказаться – возглавить печатный орган, обслуживавший интересы олигарха. А через некоторое время тот журналист был назначен его пресс-секретарем.

Дмитрий стал вхож в Кремль. Его фото замелькало на обложках ведущих бизнес-изданий не только России, но и мира. Разрываясь между предпринимательством, политикой и частной жизнью, он редко вспоминал мечту своего детства – хоть однажды побывать в княжестве Сан-Марко. Теперь его больше увлекали экзотические архипелаги с пальмами и коралловыми рифами, фешенебельными отелями и белоснежными яхтами. Впрочем, однажды, на каком-то важном международном форуме ему довелось пообщаться с самим монархом Сан-Марко.

Князь был пожилым человеком, одетым достаточно скромно в сравнении с окружавшими его политиками и крупными бизнесменами разных стран и народов. Его лицо украшал благородный профиль, с которым удачно сочетались очки в золотой оправе. Широкая залысина врезалась в седоватую шевелюру как морской залив в тело континента. За пять минут общения Дмитрий успел рассказать суверену Сан-Марко о том, как в детстве приобрел почтовую марку и заинтересовался необычным европейским государством, как мечтал побывать там. Царственно улыбаясь, князь Рудольф Третий – так величали его – пригласил русского бизнесмена в гости. На том и разошлись. «Вот и сбылась наполовину детская мечта, с самим властителем Сан-Марко краткую беседу имел, - подумал российский олигарх. – И действительно, стоило бы нанести визит. Там, говорят, шикарный горнолыжный курорт…»

Однако уже через пару часов новые задачи, заботы, проблемы отодвинули эту мысль обратно, в дальний уголок сознания. О той неожиданной встрече так же неожиданно вспомнил он уже в Москве, спустя месяц. Предложил жене провести две-три недели в крохотном и уютном Сан-Марко, на фоне живописных гор. Однако новая, третья по счету супруга, предпочитала всем горам на свете тропические пляжи и наотрез отказалась предпочесть чудесным Сейшелам маленькое европейское государство, о котором до той поры и слыхом не слыхивала. Дмитрий лишь махнул рукой: Сейшелы, так Сейшелы, в сентябре мы полетим туда.

Ночью приснился ему райский уголок в предгорьях, замок, чьи очертания четко вырисовывались на фоне утреннего, еще сумеречного неба, князь, неспешно прогуливающийся по дорожкам аккуратно подстриженного сада. Он небрежным жестом рассыпал хлебные крошки, и пестрые голуби слетались клевать их. Ветерок трепал полотнище флага над зубчатой башней. Идиллию нарушил звонок телефона. Дела…

- Цветной сон видел, – похвастался он молодой жене за завтраком. – Княжество Сан-Марко!

- И далось тебе оно, - лениво зевнула супруга. – У твоей компании бюджет, наверно, больше, чем у этого «государства». Да ты его, если захочешь, скупить можешь со всеми потрохами.

- Старая аристократия не продается, - отрезал он. – И не покупается.

- А ты бы мог себе титул купить у этого твоего князя. Был бы теперь графом, с гербом, как полагается? А я – графиней.

Дмитрий хотел высказаться начет интеллектуальных способностей благоверной, но смолчал – не хватало ссориться из-за пустяка.

Утром Дмитрий достал с полки старенький кляссер, раскрыл его в нужном месте. Вот она, марка княжества Сан-Марко: замок, горный ландшафт, раскидистые сосны… «Когда-нибудь я здесь побываю. Непременно побываю! Если бы не женские капризы, этой осенью я нанес бы визит князю Рудольфу. Мы сидели бы у камина и вели неспешную беседу. О чем? Уж точно не о большом бизнесе и хитросплетениях мировой политики. О повседневности, о детских мечтах, которые однажды, спустя много-много лет сбываются…» Он поставил кляссер обратно. Снова требовательно зазвонил телефон, опять нахлынули текущие дела. И очертания миниатюрной горной страны растворились, как туманная дымка в утреннем лесу.

На рубеже веков состояние нашего героя медленно, но верно приближалось к миллиарду, отнюдь не рублей. В стране меж тем сменилась власть, и Дмитрий надеялся, что при новом лидере фортуна останется столь же благосклонной, как раньше, и власть по-прежнему будет благоволить к нему, памятуя о недавних заслугах. Но вскоре зазвучали первые тревожные звоночки: его перестали приглашать в Кремль. А потом на принадлежавшие ему различные предприятия, вновь, как и десяток лет назад, зачастили проверки. Пока что это были комариные укусы: жертвами чиновничьих наездов становились мелкие активы, расположенные в провинции. Все это можно было списать на местную бюрократическую самодеятельность ретивых проверяльщиков.

Серьезные проблемы возникли позже, когда Дмитрий решил вложиться в финансирование оппозиционной партии. Организация, до той поры влачившая жалкое существование на окраине политического поля России, имела узнаваемый бренд (в девяностые она едва не прошла в Госдуму), пару узнаваемых фигур в политсовете, но не имела денег, а, значит, перспектив для развития. Олигарх влил в нее финансовый поток, чем вдохнул жизнь в политического полутрупа. За полгода интенсивной финансовой терапии она окрепла, пополнилась новыми членами, уверенно двигалась навстречу очередным думским выборам.

После этого-то и начались главные злоключения Дмитрия. Сначала появились проблемы у партии, которую не допустили к выборам под каким-то формальным предлогом. Потом последовала череда неприятностей у подконтрольных ему бизнес-структур. Наезды рейдеров, написанные будто под копирку кляузы от миноритарных акционеров, визиты налоговиков, обыски в офисах, аресты… Однажды ему позвонили из дома, где прежде располагался ЦК КПСС, а теперь распоряжалась другая структура, властвовавшая в стране, настойчиво и убедительно попросили оставить затею с партией. И он сдался. Но это была лишь первая позиция в череде других, сданных без боя. За несколько лет его «империя» скукожилась, как шагреневая кожа, часть коммерческих структур пришлось продать государству или тем бизнесменам, кто был в фаворе у новой власти. Партия самораспустилась перед самыми выборами, часть ее верхушки перебежала в стан победителей еще до их очевидно предсказуемой победы. И даже верный пресс-рупор взял и покинул опального олигарха.

Началась загонная охота, кольцо охотников и их верных псов сжималось. От своего давнего благожелателя, работавшего в следственных органах, Дмитрий узнал о готовящемся против него уголовном деле. Надо было, не мешкая, покидать Отечество. Он знал, что грядущие обвинения против него небеспочвенны и при необходимости его, беглого толстосума, могут достать через Интерпол. Он лихорадочно перебирал в уме страны, где мог обрести надежный приют до той поры, пока не сменится в России политический режим… ну или на весь остаток жизни. Отпадали США, страны Евросоюза. И тут он неожиданно вспомнил про Сан-Марко.

Княжество не входило в Евросоюз и, несмотря на свою микроскопичность, вело достаточно самостоятельную политику. Здесь уже обитали двое высокопоставленных деятелей из экзотических азиатских стран, выдачи которых давно и тщетно добивались правительства этих государств. Но из Сан-Марко, как в былые времена с Дона, выдачи не было. Или случалась, но крайне редко. И Дмитрий устремился туда. В аэропорту (если так можно назвать небольшую лужайку, где едва-едва могла бы разместиться пара «Боингов») его встречал новый монарх Фредерик Первый (его отец Рудольф скончался год назад). Русский гость поселился в заблаговременно купленном пустующем особняке – вовремя подсуетился Дмитрий, ибо со свободной недвижимостью в княжестве была напряженка. Уехал он не с пустыми руками: целая коллекция компромата на видных российских политиков, чиновников, силовиков, приватизационные схемы, по которым на заре девяностых в руки новых хозяев за здорово живешь переходили лакомые куски госсобственности, видеофайлы, уличавшие сильных мира сего в коррупционных связях, записи конфиденциальных разговоров и много еще чего, вплоть до банно-бордельного «кино». Было, чем шантажировать гонителей, если они и здесь попытаются припереть к стенке. И тогда вместо одного дела против «зарвавшегося олигарха» появятся десяток-другой в отношении обнаглевших казнокрадов, откатчиков и взяточников из коридоров власти.

Но это – на всякий пожар. А пока Дмитрий и его жена, которую нередко принимали за дочь, наслаждались красотами горного княжества. По утрам на подоконник садилась яркая птичка, канареечный вьюрок, и весело щебетала. Беглец из России кормил ее прямо с ладони. А вот голубей здесь было немного. Зато гнездились знаменитые средиземноморские соколы, один из которых украшал герб Сан-Марко. Дворец-замок князя, переживший в средневековье несколько штурмов и перестроенный в позапрошлом веке, выглядел большой игрушкой, сложенной из каменных кубиков. Таким и представлял его юный Дима, когда вечерами, сделав уроки, вновь и вновь любовался почтовой маркой. Стрельчатые окна башен, где некогда осажденные рыцари обстреливали из арбалетов осаждающих, были застеклены причудливыми витражами. Бархатные лужайки, убаюкивающий шум сосен, седые горы…

Здесь было тихо и уютно. Казалось, все грозы и тревоги этого мира старательно обходят маленькое горное княжество. В окна роскошного особняка было видно, как по снежному склону горы скользят лыжники, прилетающие сюда из разных уголков белого света. А за горой начиналось крупное европейское государство, туда вела желтая лента шоссе. Как хорошо, что в мире еще остались такие удивительные места, не тронутые бурями истории!

Российская власть безуспешно требовала его выдачи. Дудки! Молодой князь Фредерик был куда более самостоятельным и независимым правителем, чем главы иных могучих держав и не собирался лишать убежища опального русского олигарха. Говорили, что в старину здесь прятались от преследований французские гугеноты, потом роялисты, после них – итальянские карбонарии, в прошлом веке – бежавшие от Гитлера евреи. Традиция…

Действительно безмятежный райский уголок. Ночное небо в россыпях крупных южных звезд, похожих на жемчужные ожерелья, которые так любила жена беглого олигарха. Теплый утренний ветер мягко перебирает лепестки георгинов в княжеских цветниках, вечером тяжкое, холодное дыхание далеких горных ледников раскачивает ветви сосен, на которых крикливые птахи лущат шишки. Днем – жара, от которой едва спасает кондиционер, население дремлет под тентами – сиеста. Небольшое озерцо, точнее – пруд, вырытый еще при прапрадеде князя, прадед же населил его карпами. Дмитрий полюбил неспешные прогулки по аккуратной набережной, обрамляющей водную гладь как резной багет картину; голубая гладь, грациозные лебеди, яхта князя с гербом на парусе: башня, корона, гора, птица.

Прекрасны были вечера в Сан-Марко, когда на фоне темно-голубых «пикассовских» небес скользил в сторону перевала последний фуникулер, отчетливо выделяясь на фоне горных снегов. И проплывали под ним аккуратные шеренги виноградников, изящные домики немногочисленных местных обывателей, горные отели-шале, лениво зевающий одинокий полицейский в форме, напоминающей королевских гвардейцев далекой старины, которому непонятно за что положено жалованье: последнее ограбление случилось в стране двадцать лет назад, когда злоумышленник ограбил подвыпившего туриста. С прощальным лучом светила в кустах загорались светлячки, а цикады и сверчки начинали ежевечерний концерт.

Водопад разочаровал Дмитрия: он повидал немало подобных чудес природы – от Кивача до Ниагары, и местная достопримечательность показалась ему скромной струйкой в сравнении с величественными потоками, низвергающимися с гор в разных частях света. От римской крепости остались рожки до ножки как от того быка, что принесли в жертву Юпитеру: кусок стены и арка над бывшими воротами. В пещере, где когда-то проживали неандертальцы, было сыро, затхло, низко и тесно. Ни тебе сталактитов со сталагмитами, ни первобытной живописи, как в Альтамире. Визитной карточкой Сан-Марко был, конечно же, замок князя, где беглый олигарх стал желанным гостем. Вечерами, при свете электрических свечей в старинных канделябрах и шандалах, они вели неторопливые беседы о превратностях судьбы.

Со стены скалилась на них голова медведя, который двести лет назад случайно забрел из соседнего, большого и сильного европейского государства на территорию суверенного княжества полакомиться ягодами, и был убит предком князя, Робертом каким-то там по счету. С тех пор косолапые тут не появлялись. Да и в соседней державе мишки перевелись.

Дмитрий ловил себя на мысли, что и он здесь всего лишь любопытная штуковина из далекой и загадочной страны, чей тотемный зверь стал украшением княжеских покоев. Только он, в отличие от незадачливого медведя, жив и здоров.

Гордо развевался над башней сине-золото-серебряный флаг старинной династии. Владетелю этих мест, превратившемуся к началу нынешнего столетия в почти декоративную фигуру (все политические вопросы решал совет представителей, административные – правительство) не грозили ни арест, ни депортация, ни революция, ни дворцовый переворот. Царствуй, сидя перед алым зевом камина, слушай потрескиванье дров, шелесты листвы и шорохи дождя за окном. Никто и никогда не отберет у суверена его собственность: дворец-замок, сад, яхту, спортивный самолет, автомобили, счет в швейцарском банке. Он обрел все это по праву рождения, ему не пришлось, как русскому миллиардеру добывать все это, когда силой, а когда хитростью, где брать с рейдерским боем, а где подмазывать алчных чиновников, ни разу не доводилось ему отстаивать свое право владения ни с помощью крепких парней, ни словесной казуистикой ушлых адвокатов. Князь не прошел тернистый путь от перестроечного кооператива до огромной корпорации, от советского студента-фарцовщика до титана российского бизнеса, некогда допущенного в святая святых – Кремль. Князь не знавал грязи, он с искренним удивлением слушал рассказы Дмитрия о российской жизни, ему казались фантастикой реалии громадного государства. И как же завидовал ему Дмитрий! Он, чьим единственным сокровищем в пионерском детстве была почтовая марка экзотической страны – князю этой самой страны, с малолетства привычному к блеску бриллиантов и великолепию дорогих машин. Хотя князь Сан-Марко не был таким уж сказочно богатым: лет семь назад княжье состояние было меньше, чем совокупные активы русского толстосума, который, похоже, отныне навсегда прописался в Сан-Марко.

А как непринужденно держался этот титулованный аристократ; казалось, за ним, подобно белоснежной горностаевой мантии, тянется шлейф из многих поколений предков, ходивших отвоевывать у неверных Палестину, отстоявших независимость от притязаний грозных соседей! Как завидовал Дмитрий!

…Он проснулся среди ночи. Стояла непривычная кромешная тьма. Он не сразу сообразил, что это означает: сигнализация в доме отключена. Дверь в спальню внезапно распахнулась.

На пороге возвышались три силуэта – серые, невзрачные люди, один из них направил на Дмитрия луч фонарика. «А что охрана?» - пролепетал он, осознав, что это – финал его жизни.

- Отдыхает внизу, - зловеще произнес обладатель фонарика. – Мы их отключили вместе с сигнализацией. К утру очнутся.

- Коды, пароли! – скомандовал другой. – Садись за ноутбук. Быстро! У нас мало времени.

Он был один, раздет, безоружен. Жена позавчера улетела отдыхать на какие-то океанские острова, чье название он никак не мог запомнить. И уже никогда не увидит его живым…

Он сидел некоторое время, привыкая к темноте, пока третий из незваных гостей силой не поднял его с постели и потащил к компьютерному столу. У него изъяли мобильник, просмотрели последние звонки.

- Товарищ капитан, осмотрите стеллажи, - скомандовал обладатель фонарика, державший в правой руке пистолет с глушителем – это Дмитрий заметил только сейчас. Второй тем временем врубил электричество на этаже. Хозяин особняка покорно распахнул ноутбук.

Третий гость с покинутой Родины в это время сбрасывал с полок женины журналы мод, фотоальбомы, книги, искал диски.

- Нельзя ли аккуратнее?! – воскликнул Дмитрий – и пистолет больно ткнулся ему в висок.

- Тихо, без шума! – прозвучал тот же голос с командирскими интонациями.

Мытарства длились полтора часа. Дмитрий под дулом пистолета покорно скачивал на флешки все компроматы, которые хранились на дисках; туда же отправилась и лавина информации из недр ноутбука. Пот градом струился по вискам, затылок взмок.

А потом, когда все было сделано, тонкий шнур захлестнулся на шее беглого бизнесмена. Он отчаянно сучил ногами, хрипел, пытался освободиться от удавки – все усилия были тщетны.

Его задушили, а потом повесили, неуклюже имитируя самоубийство. Убийца наступил на старый кляссер, нагнулся, поднял, пролистал – и отбросил в угол.

Сбылась детская мечта – Дмитрий умер в Сан-Марко!