День Зимнего Солнцестояния

Резко хлопнула входная, железная  дверь и с  грозно - возмущенным криком:
-Е…ть-колотить!! Рэншен, что там за высер?! – в клинику влетела врач.

Склонившаяся над ведром с водой и отжимающая половую тряпку санитарка, выпрямилась и задумчиво оглядела сердито топающую ногой «начальника»: «Наша ****а ( как ласково между собой сотрудники Вет. Станции называли маленькую и очень темпераментную врач ) явилась» - сделала философское заключение она. Вопрос обращенный к ней явно был риторическим, задавался постоянно и относился к наличию пациентов с их хозяевами во дворе станции, до ее открытия. Стоящие у дверей клиники люди означали очередь, что видимо травмировало нежную психику ****ы, потому вопрошала о причинах их наличия она всегда санитарку, приходившую раньше всех и тихо - мирно с утра,  разгребающую, оставшуюся с вечера грязь в клинике;  то ли из желания частично снять стресс, то ли где-то, в глубине души, подозревая санитарку в причастности к скоплению народа во дворе. Санитарка же  виноватой себя не считала и потому неизменно с интересом уточняла у сердито-встрепанной врачихи :
- Хде?
- Да во дворе стоят. – нетерпеливо – резко, поясняла та.
- А… - глубокомысленно наморщив лоб,  бросив тряпку в ведро и оперевшись на швабру, протянула Рэншен. – Посетители. Это. – предположила она.
- Чего надо? – слегка подпрыгнув на месте и сжав кулачки, продолжала допытываться врач.
 
Санитарка твердо знала, что она не Оракул, притом совсем никакой : ни Дельфийский, ни прочии, но  на вопрос «начальника» надо отвечать, а иначе та потом, со злости, все стены отпинает – придется вытирать, однако. Потому посылать ****у куда подальше не стала -  все таки старший смены, а  искреннее, изобразив на лице служебное рвение и глубокую мысль в глазах, уверенно произнесла :
-  Не знаю. Прививки наверное. А может и прием есть. Ну или справку выписать. Это с условием если на операцию никого нет.
Перечислив все, что могла она с самым убежденно - уверенным видом  кивнула головой, стукнув, аки посохом, шваброй по полу. Врачиху сей ответ видимо удовлетворил, потому как она подуспокоенно оглядела санитарку с ног до головы, затем развернулась к ней спиной и с выводом :
 - Пиз-…ые. - пошла в сторону кухни – переодеваться.
 
Облегченно выдохнув, санитарка продолжила намывать коридор. Как говорится: сколько б дури в голове у начальства не было, а мытье полов никто не отменял. Тем более, что это успокаивало, а смена, учитывая, что сегодня дежурила ****а, обещал быть нервно-напряженной.

Затем на работу пришел Микула. Как всегда с неизменным велосипедом, аккуратно придерживающим его одной рукой и открывающим дверь другой. Ввалившись на станцию, он замер на пороге, услышав быстрые шаги врача. После чего выслушав от  нее, прямо с порога, претензию (на русском матерном), что он не поставил журнал анализов на место, он было изобразил великую скорбь на лице, но потом передумал. Так и  стоял,  молча глядя на нее, ничего не выражающим взглядом голубых глаз, лишь перекатывая жевачку с одной щеки за  другую. Наконец дождавшись перерыва в ее обличительной речи,  невозмутимо сообщил, что он сейчас вернется, только сходит в магазин за булочкой. После чего дружелюбно  предложив ей жевачку ( предварительно выплюнув ее на ладонь изо рта), от которой та сердито фыркнув, отказалась; поволок своего железного коня на постой в кладовку.  Врач что-то возмущенно пискнула им в след и вернулась в кабинет.

- Микула, вы не возмутимы, прям как истинный ариец.- оценила его кротость санитарка, стоя в дверях душевой.
- Дык… - поощрено - удовлетворенно откликнулся тот. - Вам что-нибудь купить? – поинтересовался он у нее.
- Та нет, я все взяла, на обед. –  отрицательно мотнула та головой .  – Спасибо. - поблагодарив фельдшера,  она вернулась к загрузке, перепачканного кровью и гноем покрывала, в стиральную машину.
Лаборант опоздала на работу всего - то на 10 минут, что было не плохим результатом, учитывая ее пунктуальность. Однако врач возмущенно выглянула из кабинета, уничижительно осмотрела ее с ног до головы и ушла обратно, хлопнув дверью так, что посетители в холле подпрыгнули  на месте, нервно озираясь по сторонам, вместе со своей живностью.
« Ну вот, - санитарка вздохнула, – теперь весь день так и будет дверьми бросаться.»

- Не смейте мне хамить!! – донесся из прививочного кабинета вопль врачихи.
- Да я не хамлю. – искренне пыталась убедить ее посетительница. – Я лишь прошу проверить дату прививки по базе. В паспорте ошиблись с датой, мы точно прививались зимой, а не летом.
- Нет, хамите! – из кабинета вновь донесся вопль врачихи. – Рэншен! Почему дверь в кабинет открыта?!
-- Не знаю. – донесся из кладовки крик санитарки.- Открыли наверное, когда в него заходили. – предположила она.
Дверь прививочного с треском захлопнулась.

Наконец, взмокшая от напряжения посетительница, с перепуганным йориком* на руках,  покинула кабинет, получив причитающуюся им прививку.
- Ну у вас и обстановочка.- обалдело подвела она итог, обращаясь к невозмутимо вытирающей пыль санитарке.
 Та лишь вздохнула. А что тут скажешь? Людей ****а не любила. Признавала за людей лишь своих родителей. Остальным приходилось не сладко.

До обеда посетители шли нескончаемым потоком.

Войдя в кабинет, вымыть  раковину санитарка увидела: грустно сидящего на железном столе кота, в каком-то полу приседе. И так  же грустно  смотрящую на Микулу его хозяйку – старушку, возрастом глубоко за 70. Маленькую, сухонькую, аккуратную.

И расстроенного Микулу, пытающегося объяснить ей, что с такими почками шансов выжить нет, что кот уже и сидеть - то нормально не может, что его полу  присед, это называется «вынужденная поза», что боли у него не выносимые. Только вот кричать и плакать животные не умеют. Что лекарства отнимут деньги, но не помогут, что оставлять кота –  это обрекать его на дальнейшие жуткие боли, пока сердце будет выдерживать. По лицу, гладящей питомца женщины текли слезы. Прорезая две светлые дорожки в морщинках они исчезали в белоснежно-крахмальном воротнике ее платья… Она плакала молча. Кот, глядя в глаза хозяйки,  успокаивающе лизал ей руки, шершавым язычком. Трудно принимать такое решение, еще труднее, когда в этом мире у тебя единственная родная душа – этот кот, с которым ты уже 15 лет делишь все радости и невзгоды. Трудно оставлять друга в черном мешке, еще труднее вернуться в пустой дом, где тебя больше никто не ждет. Где тебя встретит не радостное :
- Вур - рр - мяу, - а звенящая тишина.
И в тощий пакетик с продуктами больше никто не сунет свой любопытный нос,  не начнет его теребить когтистой лапой, в поисках вкусностей. Пустоте не интересны ни ты, ни твой пакетик. Квартира, некогда хранящая живое тепло, превращается в просто пространство, где человек все еще почему-то находится. И возвращение куда, вроде как теряет свой смысл. Ведь там тебя больше некому ждать. Там тихо и пусто. И лишь пустая миска, лишь брошенная игрушка напоминает о том, что когда-то тут была жизнь. Но и смотреть на скрюченное болью тельце,  в глаза, того, кто не смотря ни на что, пытается утешить тебя, нежно прижавшись к твоим рукам лохматой кошачьей щечкой, было невыносимо.

 Старушка вздохнула, решительно вытерла слезы рукавом  и твердо произнесла :
 - Этот кот делил со мной все. Вся жизнь последние 15 лет шла у нас пополам. Он спас меня от отчаянья, он спас меня от одиночества. Мы делили с ним кров и кусок хлеба. Единственное чем я могу его отблагодарить - это избавить от мучений. Делайте укол.
Она твердо взглянула в глаза Микуле. Тот молча кивнул и открыл новый шприц, затем  протянул руку за лекарством…. Санитарка пошла за черным мешком….
После обеда, ближе к вечеру, наступила пауза. Посетителей не было и врачиха отправилась в кабинет рентгена – поспать. Там была подходящая кушетка и тишина.

Остальные же радостно отправились в Аптеку, там был интернет и можно было в нем посидеть. Чем коллектив с удовольствием и занялся.
Не прошло и часа как веселое ржание компании, то и дело возникающее  при рассматривании картинок с котэ, было прервано появлением чуть встрепанной, слегка помятой и возмущенной врачихи.

- Ну- у, кому из вас делать нечего? – грозно начала вопрошать она.
Все собравшиеся в аптеке у монитора компьютера, недоуменно переглянулись:
- Цира, ты о чем? – уточнила лаборант.
- Я о чем?! – врач возмущенно сдвинула нататуашированные бровки. – Я о том, что неприлично ходить и стучать по стенам кабинета, тем более стоять над спящим человеком и смотреть на него. – грозно заключила она.
-Э… Да мы все тут были и в клинике больше никого. – нервно сглотнув сообщила санитарка.
- Никто не выходил. – чуть испуганно добавил Микула.
Лаборант согласно закивала. Ее глаз, с только что нарощенными ресницами, нервно дернулся.
- Так я вам и поверила. – высокомерно глядя на обалдевших сотрудников, заявила Цира.
 После чего резко развернувшись на каблуках и гордо вскинув голову, зашагала в сторону кухни.
- А я бы побоялась одна, мимо рентгена проходить…- задумчиво глядя вслед удаляющейся врачихе, пробормотала санитарка.
 И народ согласно кивнул, возвращаясь к просмотру котиков… .
 
Вечер прошел тихо. Было лишь пара прививок. Поэтому врач убежала домой на последней секунде отведенного для работы времени. И наступили тишина и покой.
В открытую дверь ворвался снежный вихрь. Рэншен поежилась и поглубже натянула капюшон на голову. Сегодня была их с Микулой очередь закрывать станцию. Мело так, что и кончиков пальцев на вытянутой вперед руке, было не разглядеть. В углу дверного проема что-то чернело: «Во - о - от ж, Микула – лентяй. Котэ бабушкиного, усыпленного до морга не донес, что ли?» - нахмурилась она.
- Микула! Ты  чё кота при входе так и оставил? – возмущенно крикнула куда-то в сторону холла санитарка.
- Чего?! – непонимающе отозвался фельдшер.
- Того! – пояснила та. –Мне что ли по сугробам в морг теперь пробираться?! – возмущенно заключила санитарка и потянулась к черному пакету. – На улице темень, фонари не горят, как обычно. Метет так, что жуть - жуткая, а с утра ведь дождь лил и травка зеленела. Ко всему мне еще и в морг топать…. – бурчала она себе под нос, хватая пакет и… замирая на месте.
Пакет был живой, шерстяной и состоял из трех прижавшихся к друг дружке, промерзших и дрожащих  щенят, подброшенных кем-то под дверь клиники.
Санитарка глубоко вздохнула, схватила псин в охапку и затащила в помещение. Появившийся в коридоре Микула замер, открыв рот.
- И кто? – только и уточнил он.
- Ты про их половую, видовую, породистую принадлежность или про того, кто их подкинул? Или это чисто риторический вопрос? – ехидно поинтересовалась она, у обалдевшего фельдшера.
Тот лишь вздохнул и пошел открывать кухню, искать коробку и какой-нибудь завалявшийся корм.
 
Потребовалось еще полчаса, на обустройство щенят.

 Затем, наконец, клиника была закрыта и Микула с Рэншен, продираясь сквозь метель и сугробы, затопали в сторону дороги.
*- йоркширский  терьер – порода собаки.