По имени и житие

(Из сборника эссе «Мой календарь знаменательных дат»)


«…имя есть жизнь, что только в слове мы общаемся с людьми и природой, что только в имени обоснована вся глубочайшая природа социальности во всех бесконечных формах ее проявления, это все отвергать – значит впадать не только в антисоциальное одиночество, но и вообще в анти-человеческое, в антиразумное одиночество, в сумасшествие. Человек, для которого нет имени, для которого имя только простой звук, а не сами предметы в их смысловой явленности, этот человек глух и нем, и живет он в глухонемой действительности. Если слово не действенно и имя не реально, не есть фактор самой действительности, наконец, не есть сама социальная (в широчайшем смысле этого понятия) действительность, тогда существует только тьма и безумие и копошатся в этой тьме только такие же темные и безумные, глухонемые чудовища. Однако мир не таков.»

                А.Ф. Лосев               




А каков же этот мир, каков человек и каково его место в этом мире? – На эти вопросы ни один век пытались ответить светлые головы, проживавшие в разное время в разных уголках Земли. И каждому последующему казалось, что ещё немного умственных усилий, молитвенного усердия, использования сверхнового инновационного оборудования  и…. «умному сердцу» станет доступна тайна, дразнящая, словно солнечный зайчик, беспечно улегшийся поверх их многостраничных трудов.
 
Одним из таких обладателей пытливого ума и огромного сердца был и Павел Флоренский, родившийся 9 (21) января 1882 года.  Будучи ещё совсем молодым, он являл собой образец человека, желавшего «….дойти до самой сути»*, причем, в совершенно разных областях знаний. Он закончил физико-математический факультет Московского университета  и, в тоже время, интересовался археологией, этнографий, литературой и др. гуманитарными дисциплинами.  По окончании университета, он поступил и закончил Московскую духовную Академию. Далее, в это же время, он пишет свой первый внушительный (и по замыслу, и по размеру, и по справочному материалу) научный труд, суть которого должна была сводиться к доказательству, на основании математического аппарата … существования Бога («Столп и утверждение истины»). Будучи автором ряда религиозно-философских работ, таких как «Очерки философии культа», «Иконостас» и др,, он не менее серьёзно занимался изучением… диэлектриков. Флоренский пишет на эту тему обширную монографию (период, когда он работает в Госэнерго, непосредственно принимая активное участие в плане ГОЭЛРО). В тоже время, он занимается искусствоведением и музейной работой: одновременно работая в Комиссии по охране памятников искусства и старины Троице-Сергиевой Лавры, где Павел Флоренский – её учёный секретарь. В результате этого вида деятельности на свет появляются труды по древнерусскому искусству…

Он даже успевает за свой счёт издать книгу, в которой на доказательной основе пытается – не больше не меньше – подтвердить геоцентрическую картину мира, в которой Солнце и планеты обращаются вокруг Земли, опровергая гелиоцентрические представления об устройстве Солнечной системы, утвердившиеся в науке со времён Коперника. Кроме того, отмечая существование «границы между Землей и Небом», которое располагалось, по его мнению, между орбитами Урана и Нептуна… Ему и до этого есть дело!

Серьёзно занимался он и вопросами «обратной перспективы», внеся свой существенный вклад в историю изучения изобразительного искусства, проявляя интерес к типографике,  гравюре, книжной иллюстрации, и, наконец, к изобразительному искусству как таковому, во всём его многообразии, – что находит выражение и во многих других его произведениях, а также скажется и на совместном с В.А. Фаворским теоретико-педагогическом творчестве (чтении лекций) во Вхутемасе.

Он будет заниматься (также, с полной отдачей), проблемами вечной мерзлоты. Благодаря его разработкам через десятки лет построят целые города на севере нашей страны. А, будучи уже репрессирован и сослан «на работы» в лагерь СЛОН, на Соловецком лагерном заводе йодной промышленности – вплотную заинтересуется проблемой добычи йода и агар-агара из морских водорослей. В этой сфере Флоренским  запатентовано более десяти (!) научных открытий. В частности, о целебных возможностях йода для человеческого организма. Для этого, считал отец Павел, его было нужно заготавливать в виде специальных препаратов. Итог: пищевая промышленность осваивает заготовку консервированных «салатов из морской капусты»; таблетки «йодомарин» имеются в любой аптеке XXI-го века… 

Говорят, философ Василий Розанов назвал Павла Александровича «Паскалем нашего времени». Но сказано это было задолго до сталинских репрессий и ссылки на «Соловки». А, знай он то, что знаем мы о трагическом, но необычайно стойком и духовном периоде жизни отца Флоренского и его судьбе, смог бы тогда философ найти адекватную аналогию для этого человека, среди земных людей (Леонардо? Ломоносов?..) или же, обратился к иным источникам?..

Но для меня в личности Павла Флоренского самым главным оказалась не сама по себе  жажда познания и саморазвития как таковые, а именно – осознанное познание. То есть, имевшее под собой «фундамент» пристального внимания, понимания, вчувствования. Познания как процесса: осознанного «пропускания через себя»
любого (!) личного жизненного опыта. При таком подходе человека неизбежно ожидают не только достижения и лавры побед, но и разочарования, и боль неудач, и искренние раскаяния не только в содеянном, но даже в помысленном. И тут я затрудняюсь сказать: человеческий ли это  выбор вообще или непрестанная душевная Работа, на которую обречена творческая Душа («чтоб в ступе воду не толочь»*), или же это Дар, который большинство, полагаю, восприняло бы, скорее всего, как «тяжкий крест»?

Ведь, при всей уникальности и безусловной одаренности, душевной прозорливости , Человечности с большой буквы, Павел Флоренский был и обычным (!!!)  человеком – сомневающимся, ошибающимся, судившим не всегда о чём-то по абсолютной справедливости и увлекавшийся чужими идеями (в чём тоже, со временем, раскаивался). Кроме того, он был главой семейства: мужем и отцом. Однако даже здесь, на столь интимном душевно-духовном пространстве, вновь есть чему восхититься и поучиться у этого (по сути, такого же, как и любой из нас!..) человека. Но… именно Человека, – вот в чем наше с ним, к примеру, принципиальное отличие. Ведь после ухода людей из этого мира, остаются не только их дети, ученики, последователи, книги, изобретения и т.п. От человека, не будь у него и малой толики того, чем обладал Павел Флоренский, остаётся не менее важное (а, быть может, и самое главное) – тепло его Души, неизбежно разлитое во всей его, пусть и такой непродолжительной (а по меркам современного ему, да и вообще, направленного на признанные (обществом же) достижения, успех, «известность» и т.п. социума, и вовсе несостоявшейся) земной жизни.

Почитайте письма Павла Александровича. В собрании его сочинений переписка издана отдельным томом. Но главное, не обойдите своим вниманием письма, любезно предоставленные его семьёй: совсем личные, в частности, адресованные к своим детям. И, возможно, после чтения нескольких писем, а то и строк, вы поймёте, что он обращается и к вам, а значит, вы также являетесь чадом Павла Флоренского, только… духовным.

Я специально не стала подробно останавливаться на множественных автобиографических фактах этой уникальной личности – интересных, но, по большей части, трагичных. Написано об этом немало. А с тех пор, как стала возможность пользоваться теми или иными архивами, появились исследования, довольно близкие к документальным. Здесь бы я хотела обратить внимание лишь на то, на что обращают внимание исследователи-философы его жизнетворчества: если бы книги отца Павла Флоренского «У водораздела мысли» и «Детям моим. Воспоминания прошлых дней» вышли бы раньше, чем «Столб ….», «Иконостас» и др., – то мы бы <знали> СОВЕРШЕННО ДРУГОГО Флоренского. Его образ бы весьма расходился с образом, который, в последствии, был возведен в «канон». Поэтому, имея сегодня такую возможность (в отличие, скажем, от людей 60-х или 70-х  гг. прошлого века), имеет смысл обратить внимание именно на это, очень важное для понимания Павла Александровича мыслеустроение, пронизывающее всё, о чем бы он не писал. (Собственно, об этом я сказала всё, что хотела тут сказать, «имеющий уши, да услышит»).

В свете же вышесказанного, приглашаю вас ознакомиться (если прежде вы с ней не были знакомы), порассуждать, задуматься на «тему», более чем важную для П.А. Флоренского, имевшую свою укорененность в вере и своих последователей, разделявших это понимание (и во время жизни Флоренского и после его кончины).  Название ей – ИМЯСЛАВИЕ. Чему посвящен отдельный и очень важный для отца Павла труд – книга, результат глубоких размышлений, анализа, теологических изысканий. Автор (отец Флоренский), со свойственной ему скорпулезностью и синергийностью доносит до читателей, в первую очередь, мысль о том, что: <наречение человека именем – практически, таинство, ибо оно неизбежно влияет на всю последующую судьбу человека>.

«Ну, кто же этого сегодня не знает?» –  промелькнёт в голове у большинства. Хорошо, тогда задам встречный вопрос: а как, в большинстве случаев, происходит выбор имени ребенка сегодня? Слава Богу, миновали годы революции, когда детей могли «озвездить»** на всю жизнь именем: Драздоперма (сокращенное от лозунга «Да здравствует первое мая!»); Вист – «Великая историческая сила труда»;  Вилор(а) – «В. И. Ленин – организатор революции»;  Изаида – «Иди за Ильичем, детка» и т.п. Но и позднее советский человек не мог унять своей тяги к конструированию новых имён, увековечивая тем самым, какое-нибудь примечательное событие, происходившее в это время в стране. Например, привычное слуху имя Ким. Теперь уже мало кто помнит, а ведь это, своего рода, аббревиатура, первые буквы от – «Коммунистического Интернационала Молодежи». Зипанальда или Донэра – вовсе не «восточные», как это может показаться, на слух, имена. Первое – «зашифровало» в себе такое знаменательное событие, как «зимовка Папанина на льду», а второе означает – «Дочь новой эры». Кукуцаполь – вовсе не «близнец» мифического крылатого мексиканского змея  Кецалькоатля (хотя, кстати, и похож по звучанию и написанию). У этого имени более приземлённое происхождение, а именно: «Кукуруза – царица полей»…

Мда, и список этот можно продолжать очень долго. Причем, подобные «поименования» имеют место и в современной жизни. Президент В.В. Путин даже собирался издать Указ (не помню, издал или нет) о том, чтобы неблагозвучные имена, придуманные молодыми, по-видимому, ошалевшими от счастья, родителями, – не регистрировать (!). Странно, не правда ли: Президент, почему-то, озабочен тем, как с такими именами, впоследствии, будет житься на белом свете бедным «деткам», а вот родным родителям, почему-то, такие «затеи» кажутся «прикольными» или забавными.

Знай о том, что вся эта … просочилась в будущее России, нетрудно представить, какова была бы реакция отца Павла Флоренского. Шок, как минимум.

О том, что такое имя человека, о серьёзном отношении выбора имени, могущем влиять как на предназначение его обладателя, так и на его судьбу, знали давно и не только наши предки. Флоренский даёт в своём произведении экскурс в историю и информацию о традиции присвоения имени ребёнку в христианстве. Можно вспомнить и тот факт, что, удаляясь от мира (монахи или просто верующие люди, решавшие переменить свою жизнь), обязательно меняли и своё имя. При этом имена выбирались, разумеется,  не случайным образом, а придерживаясь неких правил, устоявшихся в традиции наречения именем и т.д.

….Можно как угодно относится к подобным «суевериям», но, на мой взгляд, интересен тот эпизод в Библии, где Бог призывает Человека, по сути, в соТворцы и даёт ему задание (следовательно, он обладал такой возможностью, т.е. задание было «по силам», не знавшему бремени греха, Человеку): нарекать <то>, что создал Господь. Сила слова, воплощенного, в частности, в назывании, интересна тем, что: оно несло сущностную характеристику называемому (!). Иначе говоря, уже существует (потенциально или реально) нечто, но: от того, КАКИМ ИМЕНЕМ ты его назовешь, таким оно и будет в своём существе (!).  Более того, эти качества станут его видовыми характеристиками, кодами, которые будут передаваться последующим поколениям (!!!). Имя – в первую очередь, – это не форма, а содержание (!). Но, поскольку только «человек разумный» додумался расчленить (для более удобного изучения и, например, «лечения») того же «homo…» на части (т.е., не только отделив душу от тела), то у человека, в свою очередь, и имеются те проблемы, которых нет у иных живых существ. А, неживых, как доказали современные ученые, в Живой природе и нет (камни – и те, как оказалось, изменяются, но только эти изменения на молекулярном уровне происходят так медленно, что незаметны человеческому глазу, впрочем, как недоступны и другим органам чувств). 

… В мои, более, чем скромные планы, не входил пересказ или более глубокое обсуждение вышеназванной работы Флоренского. Книга «Имена» не такая большая и не такая сложная (во всяком случае, не претендует на обязательные знания высшей математики и физики). Но. Поднимаемые в ней вопросы и возникающие спонтанно, словно из самой души ответы, полагаю, то, ради чего с ней желательно было бы ознакомиться.

Ну, и о самом главном. Об «ИМЯСЛАВИИ». Понятно, что имея высшее богословское образование, вышедший из семьи, где в роду были священнослужители, имеющий непосредственное отношение к разумению «Христовых таин» (т.е. не по букве, а в душе своей имевший и глубокое осознавание и ответы на нужные, неизбежно возникающие у каждого человека вопросы, в частности о том, чем же, на самом деле является ИМЯ  (Слово) -логос, и почему так важно понимание этого и серьёзное отношение к данной теме), Флоренский с особым трепетом и осторожностью стал углубляться в суть данного вопроса.
«Имя Божие есть Бог; но Бог не есть имя. Существо Божие выше энергии Его, хотя эта энергия выражает существо Имени Бога», – писал отец Павел Флоренский («Об Имени Божием»).

…Разговор священника, начатый в книге «Имена» (в популярной форме), конечно же, выходил далеко за пределы описываемого. Непосвященному, вряд ли понятны вопросы, например, о происхождении и обладании (кем-то или чем-то) «тварной» и «нетварной» энергийной природой… (Зато впоследствии рассуждения на данную тему стали настоящем полем битвы в религиозных кругах).

Не вдаваясь в подробности (ибо о них можно почитать у профессиональных авторов досконально, насколько это вообще возможно, изучавших данный вопрос), отмечу только, что: официально церковь отрицательно отнеслась к тому, чтобы выделять «имяславие» как отдельное направление (культ), в данном случае, в православном христианстве. Однако были у такого «подхода» и свои сторонники и последователи. Например, чета Лосевых. Супруги стали тайными монахами именно под влиянием авторитета религиозного миропонимания П. Флоренского. Увлекшись глубиной, заключенной в тайне имени, философ и филолог профессор А.Ф. Лосев и сам изучал философию Имени (в рамках исследования античной эстетики слова и символа как «изначальную сущность» мира), чем внес существенный вклад в сокровищницу не только философской и филологической, но и музыкальной мысли. А, поскольку в античном мире эстетика не мыслилась без этики, то можно без всяких оговорок сказать, что «имяславец» А. В. Лосев внес свой вклад и в формирование нравственной науки – этики (так путано и витиевато избегаемой, в след за «вождями и великими учителями», в нашей культуре)….

Не призывая никого (без необходимой подготовки) вступать в серьезные религоведческие и богословские дебаты (да простят специалисты и мои дилетантские рассуждения), хотелось бы, всё же, обратить ваше внимание на те факты, на которые когда-то обратила внимание сама.

Возможно, кто-то из вас вспомнит (и не читая разъяснений Флоренского), когда-то и где-то слышанное: «И СЛОВО было у Бога и СЛОВО было Бог». Возможно, припомнит, и то, что во многих религиях само имя БОГА – сокрыто, неизвестно. Или и том, что на желание узнать и произнести это ИМЯ – налагается строгий запрет. Но почему? Ведь Бог – это не имя собственное, а, говоря профанным языком, некое обозначение нахождения его в иерархии… мира. (Авторская ремарка: я не Христа имею в виду). Например, слово царь. Царь, говоря современным языком, – это «должность», а имя царя – Александр-I или Николай-II (без упоминания «порядкового номера», без цифр). Ещё, возможно, вам знаком и такой пример, «родом из детства»: доброму герою, чтобы одолеть злодея, часто нужно узнать и назвать его по имени, идентифицировать, - и тогда тот лишается своей волшебной силы и становится уязвимым. И наоборот: знание настоящего имени доброго, но заколдованного существа, снимает с него заклятье и превращает в того, кем он является на самом деле. Знание волшебных слов, скажем, в сказочных, фольклорных традициях (иногда это, как раз, непосредственно имена), – приобщает к некоему волшебному, неиссякаемому источнику доброты, справедливости, милосердия и силы, а иногда даже наделяет его возможностью воскрешать (скажем, невинно убиенных и т.п.). Что ж, «сказка – ложь, да в ней намёк…».


ПС:

На самом деле, я, конечно, весьма вольно распорядилась с мыслетворчеством П. Флоренского. Но, с другой стороны, на то нам и дана наша жизнь – ум, сердце, душа – чтобы рассуждать, задавать самому себе вопросы и вслушиваться, вслушиваться, вслушиваться в приходящие к нам… ответы. Но главное, столкнувшись с чем-то новым, непреодолимым запросто, прежде чем задаваться вопросами и начать свой поиск, – вначале нужно научиться… правильно их задавать. А не сворачивать при первой же неудачи на «обходные», «безмолвные» пути, нередко приводящие в недоумение и тупик.  Если человек шагает по жизни отмеренный ему срок «ни на что, не отвлекаясь и ничему не удивляясь» (с), то… вряд ли возможно его развитие (умственное, душевное, духовное), что, вообще-то, является одной из главных задач такого удивительного создания, как человек. И ещё. Чтобы научиться чему-то новому, как правило, нужен хороший пример. Так, почему бы не взять себе в качестве такой путеводной звезды личность П.А. Флоренского: падавшего и вновь встающего; ошибавшегося, но, осознав свою неправоту или поспешность и искренне в ней раскаявшись, возвращавшегося к своей жизненной задаче, которую отец Павел понимал как «приложение путей к будущему цельному мировоззрению». А разве мы не хотим прийти к тому же самому?  Из расчленённого, калейдоскопичного, разрозненного – к Единому, к Цельности.




****
==========================
(А это пример того, что обсуждаемый выше вопрос «имяславия» был буквально «разлит» в интеллектуальной среде тех непростых, как мы теперь понимаем, жаждущих глобальных перемен (никто, конечно, не думал, чем они могут обернуться) лет.

****
И поныне на Афоне
Древо чудное растёт,
На крутом зелёном склоне
Имя Божие поёт.

В каждой радуются келье
Имябожцы-мужики:
Слово — чистое веселье,
Исцеленье от тоски!

Всенародно, громогласно
Чернецы осуждены;
Но от ереси прекрасной
Мы спасаться не должны.

Каждый раз, когда мы любим,
Мы в неё впадаем вновь.
Безымянную мы губим
Вместе с именем любовь.

                О. Мандельштам (1915 г.)



*) Б. Пастернак
**) М. Булгаков, «Собачье сердце»







(фото: Яндекс)