Воспоминания о Раздельной

 
        Семья Легостаевых приехала на станцию Раздельная из посёлка Кожва, что в Коми АССР в 1954 году, через полтора года после моего рождения. Там отец и мать работали после войны, хотя они оба коренные кировчане из Подосиновского района Кировской области. Уехали они из северного посёлка из-за событий 1953 года, когда через две недели после смерти Сталина по бериевской амнистии освободили из лагерей Гулага почти половину заключённых, в основном уголовников. Как рассказывал отец, многие освобождённые задержались в северных посёлках и житья от них на севере, можно сказать, не стало.

        Дома посёлка при станции Раздельной были расположены по обе стороны вдоль большой, как мы её называли, дороги, идущей параллельно железнодорожным станционным путям в направлении с юга на север, на удалении примерно 70 метров от железной дороги и с восточной стороны от неё. С северной и южной стороны посёлка большую дорогу под прямым углом пересекали две короткие дороги, которые вели к железнодорожным путям. На северной дороге размещалась пожарка, на южной дороге размещалось здание железнодорожной станции. К западу от станционных железнодорожных путей вдоль них размещалось с десяток домов посёлка. Называлось это место «за линией».

        Поселилась наша семья в большом доме, который находился на северной короткой дороге посёлка, на участке от большой дороги до станционных путей. Наш дом формой походил на букву Т, в нём было три квартиры с отдельными входами и соответственно размещались 3 семьи. С другой стороны дома жили Крупины. С нашей стороны короткой дороги в сторону большой дороги размещались ещё 2 дома. За крыльцом квартиры Крупина был дом, где размещался старый магазин, но он просуществовал недолго, новый магазин построили возле электростанции. За старым магазином, на углу короткой и большой дороги, был дом, где жили семьи Трушниковых и Кирьяновых.

        Через дорогу от моего дома размещалась достопримечательность нашей станции - «пожарка». В пожарке, вход со двора, рядом с конюшней жила большая семья Горн.  За пожаркой в сторону большой дороги на углу был дом семьи Новаш. Далее вдоль большой дороги на юг с западной её стороны за домом Новаш находились дома Ташниковых, Ренкевичей (может Рынкевичей), два дома, в которых жили Пичугины, Баевы, Глок. Далее идут 2 финских дома, где жили Красиковы, Иванова Е.И. (вторая учительница), Карпова Антонина Александровна, учительница начальной школы на станции Раздельной (а до этого она жила при школе), Артемьевы, Николай Свинарёв. На углу большой и южной короткой дороги жили Колотвины, Ненартович, Давыдовы. Далее через южную короткую дорогу в двух финских домах жили Емельяновы, Лекомцевы, Денисович.
 
        Через большую дорогу от дома Емельяновых жили в финском доме семьи Якубовских и Шестак. От Якубовских, возвращаясь назад на север, на восточной стороне большой дороги жили в большом доме Генинг, Бобылевы и Засухины. Далее было здание, в котором размещались старая школа, клуб, медпункт. За школой был пустырь, в дальнейшем на нём построили новую школу. Далее был дом семьи Мельник, затем здание нового магазина, далее поселковая электростанция.

        Напротив магазина подальше от дороги был большой барак, в котором жили Шипилкины, Долгашовы, Новиковы, Свинарёвы. Впоследствии, ввиду аварийного состояния барака, из него всех расселили: Шипилкиным дали квартиру в моём доме, где ранее жили Крупины, а те переехали в здание пожарки, вход сбоку со стороны железной дороги, Генинги уехали со станции в Лесное, на их место переехали Свинарёвы. Долгашовы переехали «за линию». Новиковы получили квартиру в финском доме за Молдавановыми.

        Далее на север через перекрёсток с восточной стороны большой дороги   жили Молдавановы. Далее в финском доме жили Рахманины, Пона, в следующем доме Аристовы, Быданцевы. Позднее в этот дом из-за линии переехали Исуповы. В следующем доме жили Гельдт (они тоже переехали из-за линии), Денисюк, Пасютины. Напротив их дома через большую дорогу была старая баня, она сгорела, и на её месте отстроили новую. Севернее бани на западной стороне большой дороги, ближе к гидаевскому семафору, были дома Курбатовых и Витюговых. За Витюговыми, на удалении примерно 400 метров, был конпарк, где жили Братчиковы, Морозовы, Жигуновы, Пейс, Реутовы и ещё 2-3 семьи. Конпарк был огорожен забором и окружен огородами, как хутор. С западной стороны большой дороги между баней и моим домом стоял дом Ивана Дыля.

        За линией жили Перелыгины, Стеблины, Исуповы, Шапша (позже уехали в Лесное), Курбатовы (переехали), Шелохвостовы, Гельдт (переехали), Бахно. Вот пожалуй и все, кого помню.

         Самой многодетной была семья Пичугиных (7 детей), за что тётя Ида была награждена медалью. Во многих семьях было по 3 – 5 детей, поэтому молодёжи на Раздельной было много. Это Генинги, Пичугины, Денисюк, Витюговы, Лекомцевы, Свинарёвы, Гельдт, Шипилкины, Бобылевы, Засухины, Глок, Дыль, Реутовы (это по 4 – 5 детей). По трое детей было в семьях Курбатовых, Легостаевых, Красиковых, Шапша, Емельяновых, Перелыгиных, редко у кого в семье был один ребёнок.

        Железнодорожная станция и почта размещались в одном доме, Ввиду ветхости станцию перестроили на том же месте, а почту южнее станции. Хотя время было тяжёлое о детских и юношеских годах на Раздельной остались светлые и тёплые воспоминания. У нас была своя небольшая компания мальчишек, мы весело проводили время вместе.

        В детстве, помню, летом мы бегали купаться в лягушатник у октябрьского семафора, накупавшись и слегка замёрзнув, разводили костер ближе к лесу и грелись. Однажды кто-то из ребят решил попробовать сделать что-то вроде пушки. Он притащил обрезок трубы диаметром примерно миллиметров 50, с одной стороны труба была переломлена и загнута. Мы налили в трубу немного воды, забили в свободное отверстие деревянную пробку и положили в костёр, нацелив  пробку в сторону железной дороги. Когда грохнул выстрел, мимо нас проезжала дрезина и пробка чуть не попала в неё, просвистела рядышком. Дрезина остановилась, из неё выскочили мужики и за нами, а мы бросились врассыпную в лес, потом за огородами тайком пробирались домой. Эта шалость обошлась для нас без последствий.

        Весной, как только сходил снег, мальчишки собиралась возле гидаевского семафора на полянке играть в лапту. Летом компанией из 4 - 5 человек ходили на лесную речку Сысоло километрах в четырёх от станции, и проводили там целый день. Наберём картошки, хлеба, удочки, наловим мальков. Мальков жарили, нанизывая на прутики, а картошку пекли в углях костра.

        Братья Кирьяновы Александр и Эдик, Аркадий Трушников учились с моей сестрой Людмилой в одном классе и немного она им нравилась. Однажды, возвращаясь с речки, мы нарвали кувшинок. Ребята решили все кувшинки подарить Людмиле и передали их мне. Я был самым младшим среди ребят и нести большую охапку цветов конечно не мог. Тогда они взяли меня на руки вместе с цветами и доставили ко мне домой. А от Людмилы я получил нагоняй за такую кучу цветов.

        Иногда мы ходили по железной дороге купаться на Кирпичную, это старый кирпичный завод на юг от Раздельной в сторону станции Има. Но это было уже, когда я учился в пятом классе и в последующие годы.  По дороге проходили недалеко от бывшего стрельбища. Там был родник, вода чистейшая вкусная холодная, аж зубы ломит, такой, наверное, сейчас не попробовать.
 
        Когда поспевала малина и земляника, собирались по 3-4 человека и ходили за ягодами на бугры по дороге на речку или по железной дороге в сторону станции Октябрьской примерно на 3 километра.

        А однажды привезли трактор и опахали станцию со всех сторон. Это было в 1958 или в 1959 году. Стояла засуха, и начались лесные пожары, горели леса вокруг станции, поезда уходили в розовое марево, тушить пожар возле железнодорожного полотна приходилось паровозным бригадам с помощью пара. Из Кирова прислали солдат для тушения пожаров, а на станцию подогнали несколько теплушек для аварийной эвакуации людей. Но для Раздельной обошлось без последствий, станция не пострадала.

        Тогда выгорели большие площади лесов. Впоследствии, в возрасте 14-17 лет я с друзьями, а иногда и один с собакой, на охоте проходил по этим горелым местам, правда они уже кое-где заросли мелколесьем и роскошным брусничником, ягод было много.

        Школа на станции была только начальная. Детей в пятидесятые годы на станции было много, в каждой семье от 2 до 5 детей, и одному учителю с таким количеством учеников, да ещё в четырёх классах было не справится. Карповой Антонине Александровне в помощь прислали молодую учительницу Иванову Елену Ивановну, это была моя первая учительница. У каждой учительницы было более 20 учеников.

        В здании школы размещались также клуб, медицинский пункт, комната киномеханика. Моя мать работала уборщицей в клубе и часто брала нас с собой на работу, так мы потихоньку привыкали к школе. Школа со временем пришла в аварийное состояние и клуб тоже. Новую школу довольно быстро построили рядом со зданием старой школы. В строительстве принимали участие большинство жителей станции, а вместо клуба к нам на станцию стал приезжать вагон-клуб для показа кинофильмов.
 
        Мать перевели на работу истопником бани. После переезда на Раздельную отец начинал работать кочегаром на паровозе. После получения травмы ноги стал работать в пожарке, потом мотористом на электростанции, а потом, до выхода на пенсию, кондуктором поездной бригады. В конце пятидесятых, начале шестидесятых годов со снабжением продуктами и промтоварами было не очень хорошо и когда привозили что-либо в магазин, приходилось занимать очереди с вечера. Родители обычно займут очередь, приведут нас ребят, летом конечно, и мы дежурим всю ночь у магазина, иногда на удалении разведём костёр. Продавцом в то время была тётя Паня, фамилии её я не помню, но помню её с самого нашего приезда. Когда она ушла на пенсию, продавцом стала Емельянова Е.

        Конечно же и родители и мы, дети, ходили в лес за грибами и ягодами, собственно люди на посёлке этим и жили. Ходили под вышку, по гидаевской ветке, по октябрьской ветке. За смородиной ходили на речку Сысолу, в конце лета ходили за брусникой, клюквой. Всего этого в лесах вокруг станции хватало на всех.
Водил нас в лес отец, брал с собой одностволку двадцатого калибра на всякий случай. Однажды, я уже учился в Лесном и жил в интернате,  отец с матерью ходили в лес за брусникой и набрели на медведя, который увлечённо лакомился брусникой и их не заметил. Пришлось отцу сделать выстрел в воздух, чтобы испугать и прогнать медведя, после этого они спокойно собирали ягоды.

        Зимой ходили  в лес на горки кататься на лыжах и санках. Были маленькая горка, это за линией напротив пожарки, и большие горки, это напротив дома Шапши за огородами в лесу.  Когда шли кататься на большие горки, то пробирались к ним на лыжах с малой горки по лесу и возвращались лесом. Иногда катались до темна, и было, честно сказать, немного жутковато - а вдруг волки.

        За школой у кромки леса была низина и в ней большое по площади скопление воды. Осенью, как только замёрзнет вода в лужах, ребята, и я конечно, сделав из ёлочек клюшки, гоняли шайбу до темна. Приходили домой промокшие, довольные, а от родителей получали нагоняй.

        Летом ходили на «взводную» поляну играть в футбол или парашютировать с берёз. Постепенно благосостояние родителей улучшалось и многим мальчишкам и девчонкам родители стали покупать велосипеды и мы, детвора,  гоняли наперегонки на велосипедах по большой дороге посёлка, а иногда и по линии, когда не было поездов. С велосипедами время в пути на речку сокращалось в несколько раз. Возле дома Пичугиных напротив новой школы была волейбольная площадка, где взрослые и ребята (Пичугин Валера, Реутов Виктор, Бобылев Н. и другие) играли в волейбол, а мы малышня смотрели. Когда они заканчивали, начинили играть мы и, по мере нашего взросления, баталии, бывало, затягивались до 12 ночи, благо в наших краях летом было светло допоздна.

        В школе я учился в одном классе с Денисюком Володей, Якубовским Вячеславом, Морозовой Надеждой, Жигуновой Лидой, Колотвиным  Александром, Глок Владимиром. Старше нас на год были Пичугин Станислав, Ташникова Наталья, Шипилкина Таисья, Свинарёв Виктор (потом он остался на 2-й год и с нами доучивался) Реутов Виктор, Гельдт Владимир, Красикова Раиса.
Мы сдружились с Денисюком  Володей и были, можно сказать, не разлей вода до шестого класса, пока его семья не переехала на станцию Заводская. Был у него старший брат 1948 года рождения, учил нас делать куклы типа Буратино и устраивал кукольный театр, было весело.

        Зимой, когда были большие сугробы снега у заборов, мы рыли в сугробах целые снежные туннели, весной делали баррикады. Прыгали весной с крыш и заборов в снежные сугробы. Один раз во дворе у Мельника Саши, я прыгнул в сугроб и так глубоко провалился, что без помощи ребят выбраться из сугроба не получилось. А валенок мой остался в сугробе, и Саше пришлось бегать за лопатой, чтобы его откопать. В другой раз я прыгнул с крыши дома, а под снегом оказался лёд, соседи ведро с водой выплеснули. Так отбил пятки, что неделю ходил в школу с палочкой. Играя в волейбол, сдружился с Пичугиным Станиславом. Первый раз мы с ним попробовали проехать на мотоцикле его брата Юры, у него был ковровец. Получилось удачно, ведь мы были опытные гонщики на велосипедах.

        Когда я учился в седьмом классе, отец купил для меня с рук двухстволку тулку. Конечно оформил на себя, а охотился с ней я, наша старая одностволка двадцатого калибра стала давать осечки. После этого осенью, зимой и весной мы со Стасом Пичугиным по приезде из интерната в субботу проводили в лесу с ружьями целый день, а вечером с девчонками на танцы. В день моего пятнадцатилетия (5 ноября 1967 г.) мы пошли на охоту впятером: Лекомцев Володя, Лекомцев Саша, мы со Стасом и Бобылев Серёга. Добыли семь зайцев и две рыси, такая удача бывала не часто.

        Весной ходили на тока тетеревиные. Сидишь, бывало, в шалаше, замёрзнешь,  зуб на зуб не попадает, а как зачуфыкают косачи, всё куда-то исчезает и появляется охотничий азарт, а когда видишь как они распушат хвосты, засверкают красные брови – красота, но стрелять всё таки надо. На охоту уходили, бывало, и за 30 километров на 22 лагпункт и под «Берёзовку», в день, бывало, накрутишь более 50 километров, приходишь домой уставший, а если с добычей, то довольный.

        По просьбам взрослого населения станции в столице Вятлага Лесном было принято решение переставить вагон-клуб с колёс на постоянное место пребывания возле бывшей пожарки. Мать опять перевели работать в клуб. Я, с разрешения заведующей, имел ключи от клуба, и вечерами по просьбе ребят открывал клуб для танцев, в то время я учился в 8-ом классе.

        У нас в хозяйстве было три козы, и косили сено для них мы, можно сказать, под кустами. Правда молоко было очень вкусное и сытное. Возьмёшь пол-литровую банку молока, сыпанёшь туда сахару, прихватишь краюху хлеба и на целый день такого завтрака хватало.
 
        В восьмом классе Стас подарил мне щенка от гончей, назвал Дунаем, Когда щенок подрос, мы вместе со Стасом натаскивали его на охоте. Стас с Бобылевым Серёгой и Свинарёвым Витей в седьмом классе бросили школу и пошли работать в бригаду по ремонту путей под началом Пасютина и Гельдт, ходить на охоту со мной у них не получалось. Приезжая из интерната на выходные домой на Раздельную, на охоту ходил один  или с Перёлыгиным Толей.

        Когда летом мы с ребятами ходили за грибами и ягодами (за черникой) под вышку, то находясь у вышки, обязательно забирались на самый верх. Было страшновато, когда ветер раскачивал вышку, но картина открывалась великолепная. Я испытывал необыкновенные волнующие ощущения человека, летящего над лесом. Волнующее ощущение полёта, свист ветра в ушах. Может эти, испытанные мной чувства, и повлияли в дальнейшем на выбор мной профессии пилота, уже тогда у меня появилась тяга к этой профессии.

        Обучение в начальной школе станции Раздельная заканчивалось четвёртым классом, дальнейшее обучение я и мои сверстники проходили в средней школе посёлка Лесной, живя при этом в интернате. В 1965 году я со своими одноклассниками по Раздельной был зачислен в пятый класс средней школы № 2 посёлка Лесной. Жить нас определили в интернат, в здание барачного типа через дорогу от старого универмага, примерно в двухстах метрах от школы, в комнатах по 12-14 человек. Мальчишеский интернат включал два барака, расположенные буквой Г.
 
        Для девчонок построили новое каменное здание интерната за школой. Питались мы в столовой в девчоночьем интернате. За нашими бараками был небольшой стадион, где мы после школы гоняли в футбол. Здания бараков были старые, в аварийном состоянии, нас обещали на следующий год переселить в здание, где жили девчонки, а для них строилось здание рядом.

        После того, как воспитатель в интернате давала команду «отбой» и уходила домой, мы устраивали подушечные баталии. Представьте себе, разве 14 мальчишек в одной комнате могли спокойно заснуть? Конечно нет. Глок Виктор (брат Володи), он был старшим в комнате и учился на два класса старше нас, вставал посреди комнаты с подушкой и мы, мелюзга, с криками и подушками бросались на него. Бои были жаркие. Потом, потные и разгорячённые, лежа в постелях, делились впечатлениями, пока сон не сморит нас.

        Или устраивали охоту на крыс. Полы в бараке были деревянные, усеянные дырами, прогрызенными крысами. Вечером, договорившись, ложились на кровати и выключали свет, Денисюк Володя спал возле выключателя и был дежурным. У нас со Славой Якубовским дыра в полу была прямо у ножек кроватей, остальные дыры в комнате затыкали. Как только крыса вылезала из нашей дыры, мы со Славой её затыкали. Володя включал свет, и все начинали метать в крысу башмаки, пока шевелиться перестанет. Утром возле барака 4-5 крыс валялось. В бараке было 4 комнаты по 14 человек, в двух бараках соответственно 8 комнат и жило в интернате примерно 110 мальчишек.

        Учился со мной в одном классе Пушнарёв Александр со станции Има. Он хорошо запомнился мне, художник можно сказать от бога, мог нарисовать и портрет, и многое чего.

        Учёбу в шестом классе мы уже встретили в двухэтажном интернате рядом со школой, к нашему зданию примыкал новый корпус интерната для девочек. Комнаты были рассчитаны на 4-х человек, одна комната, в которой жил Володя Гельдт, была на 9 человек. На первом этаже была бытовка, столовая, актовый зал, продлёнку устраивали в столовой. Все мои одноклассники со станции Раздельной попали в один 5-Е класс. Классная дама Загс Евгения Борисовна, преподаватель немецкого языка. Хороший преподаватель и классный руководитель, организовывала для нас факультативы, кружки. Запомнилась ещё учительница математики, она вела математику до 7-го класса, а потом уехала в Москву. На её уроках задачи, примеры все щёлкали, как орехи, звали её Валентина (отчество и фамилию уже забыл.

        Распорядок дня у нас в интернате был следующий: подъём в 7-00, умывание, завтрак и в школу на уроки. Из школы приходили к 14-00, обед, в 16-00 продлёнка до 18-00, потом ужин. Свободное время выкраивалось перед ужином и перед продлёнкой, использовали его по разному, кому в магазин, кто на секцию, кто на каток. После ужина можно было сходить ненадолго на каток, взять коньки напрокат и покататься.

        В субботу короткий день, пообедав, спешили на станцию на поезд. Если уроки заканчивались раньше по какой либо причине, пытались уехать на Раздельную на товарняке или дрезине. Подходили к машинисту или кондуктору, спрашивали насчёт остановки на Раздельной и разрешения доехать. Одни разрешали, другие прогоняли и тогда мы тайком пробирались к вагонам с тормозной площадкой, чтобы потом спрыгнуть на ходу перед Раздельной на подъёме у семафора или после станции на подъёме за конпарком.

        Проучился я в средней школе в Лесном до половины 9-го класса, а потом перевёлся в Созимскую среднюю школу на станции Заводской, стал жить в доме у тети в посёлке Созимский. Там же училась и моя сестра Людмила.
 
        Вернувшись домой на Раздельную после армии в ноябре 1972 года я до июня следующего года проработал старшим, а потом и главным кондуктором, как отец. В июне уехал поступать в лётное училище и потом приезжал на Раздельную только в отпуск раз в год. В 1986 году перевёз родителей в Вологду и больше не бывал на малой родине.

        18.01.2016г.