Семейная медицина

По коридору несколько растерянно идут две молодые и привлекательные женщины. Судя по всему, это больница – навстречу им попадаются врачи в форме разных ярких расцветок – одна из женщин удивленно оборачивается и смотрит с интересом на зеленые и светло-голубые костюмы медперсонала. Другая женщина выглядит погруженной в себя и даже раздраженной. Она не обращает внимания на происходящее вокруг - для нее это лишь антураж и атмосфера, которую она с трудом переносит и погружается лишь в случае крайней необходимости.

Посетительницы все еще находятся в верхней одежде, и некоторые работники учреждения смотрят на них с явным осуждением. Но, ни одна из посетительниц и не думает снять свое пальто и дубленку, и они продолжают шагать вперед, их цель – кабинет главврача этой больницы.

Наконец, они доходят до приемной и видят ее стража - личного ассистента главы лечебного учреждения – это симпатичная и довольно полная девушка с рыжими волосами, которая недовольно морщится, завидев их. Она хочет что-то сказать, скорее всего, что-то не очень приятное, но узнав посетительниц, смущенно улыбается и привстает из-за своего стола.

- Здравствуйте… Арыстан Тимурович сейчас не один. У него глава онкологии. И он предупредил меня, чтобы я никого не пускала… Извините…
Одна из женщин, с глазами покрасивее, но и более злыми, кривит рот и усмехается, затем отводит взгляд от девушки и смотрит на свою спутницу. Та кивает головой, улыбается ассистентке Арыстана Тимуровича и первой присаживается на один из стульев для посетителей. Другая женщина хмурится, но следует ее примеру, причем, весьма неохотно.

- Долго он нас тут будет держать? – обладательница эффектных глаз, не поворачивая головы, звенящим шепотом обращается к другой посетительнице, но та лишь пожимает плечами и смиренно принимает эту необходимость подождать. Принимая ее за временное затишье перед грядущей бурей.
- Мы что, простые посетители… Будто я сама напросилась сюда… Ведь это он позвонил нам… Тоже мне, повод для встречи…
- Розалинда, заткнись…

Спутница женщины со злыми глазами, наконец, не выдерживает и одергивает свою компаньонку, которая довольно громко и отчетливо выражает свое возмущение. Та замолкает, но переводит свое недовольство на внутренний уровень, что видно по ее глазам, которые сужаются и темнеют еще больше.
- Будешь сидеть и ждать. Поняла? Хватит возмущаться. Возьми себя…

В этот момент открывается дверь кабинета, и из него выходит довольно молодой и импозантный мужчина, в бирюзовом докторском костюме, состоящем из рубашки с короткими рукавами и брюк. Он тщательно выбрит и его пронзительные, светлые глаза сразу находят женщин. Он кивает им головой, и оставляет дверь в кабинет открытой. Одна из женщин, та, которая ранее демонстрировала смиренную улыбку, привстает, а ее спутница переводит свой взгляд, смотря по очереди то на нее, то на доктора. Глава онкологии, а это именно он, уверенным и твердым шагом подходит к женщинам, пожимает им руки своей сильной, и одновременно, мягкой ладонью, чувствуя слабость и растерянность в этом рукопожатии.

- Арыстан Тимурович вам все расскажет. Мы, к сожалению, в этой ситуации, бессильны. А вы… Вы будьте сильными… Держитесь.

Доктор кивает головой, смотря на них с неким призывом или намеком на понимание их ситуации, а одна из женщин, с удивлением замечает, что онколог, которого она видит вблизи, выглядит уже не так молодо и бодро. Она видит круги у него под глазами, но больше всего ее поражает синева его щек. “Наверное, он бреется несколько раз в день”, приходит ей на ум несвоевременная мысль, но в этот момент они слышат негромкий голос ассистентки главврача.

- Проходите…
Онколог с видимым облегчением покидает приемную, и женщины почти заскакивают в кабинет, увидев его хозяина сидящим за своим массивным столом. Одна из женщин закрывает за собой дверь, стараясь не шуметь. Мужчина выглядит спящим, он полностью откинулся на спинку большого кожаного кресла и, прикрыв глаза рукой, громко и размеренно дышит.
- Ну, и как он?! – Розалинда подходит к столу и смотрит пристально на главврача, в то время, как другая женщина, наконец, снимает с себя пальто, и располагается на кожаном диване, при этом, также, не сводя взгляда внимательных глаз с мужчины за столом.

Мужчина не открывая глаз, машет рукой, и Розалинда, приняв это как призыв к определенным действиям, проходит к дивану и усаживается рядом со своей спутницей, демонстрируя свое нарастающее нетерпение. Дубленку свою она пока решает не снимать.

- У меня столько дел… В школе у сына… На СТО… И везде требуют денег, денег… А я должна торчать здесь… И из-за кого, скажите мне….
Мужчина за столом мгновенно приходит в себя, и выпрямляется в кресле. Он в красивой рубашке с высоким воротом, но верхняя пуговица не застегнута, а галстук приспущен. Мужчина открывает глаза, несколько раз и очень быстро моргает, затем смотрит с выражением отчетливой тоски на Розалинду. Поняв, что на его мысленный призыв она не реагирует, он протяжно вздыхает и встает. Это высокий и крупный мужчина с намечающимся животиком, с широкими плечами и большой головой, коротко постриженный и с прищуренными глазами. Он прохаживается возле стола, и женщины внимательно наблюдают за каждым его движением, словно они ждут от него чуда или пояснения всей этой ситуации.
- Сколько денег тебе нужно…
- Я же тебе уже давала, Розалинда… Ты в своем стиле, всегда пользуешься удобным случаем… но сейчас, ты хоть понимаешь, что случай явно не…
Женщина, спутница Розалинды не договаривает, потому что Арыстан поднимает руку и смотрит на нее пристально. Она вздыхает и с явным нежеланием замолкает.
- Мне нужно девяносто тысяч. Но с учетом того, что Куралай уже одолжила мне двадцать…
- Ясно.
Мужчина подходит к своему креслу, на спинке которого висит его пиджак. Из внутреннего кармана он достает бумажник и вместе с ним подходит к Розалинде. Вынимает из него пять купюр, и молча протягивает их женщине.
- Тут пятьдесят. Больше у меня с собой нет. Если дело терпит, завтра докину недостающее…
Розалинда согласно кивает головой, и быстрым движением берет деньги, сразу убирая их в свой кошелек, который она достает из своей сумочки.
- Я тебе все отдам. Просто у меня сейчас такой период…
Мужчина машет рукой, и убирает бумажник в задний карман брюк.
- Забудь…
Он возвращается к своему столу и устало устраивается в своем кресле, которое поскрипывает под его тяжестью. Куралай все также внимательно смотрит на него, и задает вопрос, который кажется ей удивительно дежурным и поверхностным.
- Ну, как он…
Арыстан крутит головой, словно у него спросили, сможет ли он сейчас вспомнить и спеть свою любимую песню.
- Боюсь, дела плохи. По всем прогнозам, до утра он не доживет…
Куралай опускает взгляд и бездумно смотрит на пол, осознавая, что они еще и наследили в кабинете – от двери до дивана тянутся отчетливые грязные следы.
- Извини, мы торопились… Ни бахил не надели, ни в гардероб одежду не сдали. Розалинда, как всегда, не в духе…

Арыстан качает головой, улыбнувшись неожиданно и тепло Куралай. Затем взгляд его становится серьезным, и даже суровым, и он смотрит пристально на Розалинду, которая ежится под этим взглядом, но не перестает хмуриться и поджимать свои пухлые губы. 
- Ты спросила, из-за кого ты здесь… Ты что, ты это серьезно? Он ведь любил тебя… Ты это понимаешь?
- Любил, кто же спорит. И меня любил, и Курал любил… И тебя. И маму. Настолько любил, что просто бросил всех нас…

Арыстан опять поднимается со своего кресла и подходит к шкафчику, открывает одну из дверок и достает оттуда бутылку коньяка. Он неожиданно оборачивается лицом к сестрам и Куралай кажется, что он недоумевает – будто ее брат спрашивает себя – что он делает в этом уютном кабинете и зачем они пришли сюда. Но он сбрасывает с себя это наваждение, мотнув пару раз своей большой головой, и уже расслабленно идет к сестрам, с бутылкой и двумя рюмками. Он садится посредине, и сестры раздвигаются, освобождая ему место и смотря на него с некоторым недоумением. Арыстан ставит принесенные предметы на небольшой столик, стоящий возле дивана и обменивается с Куралай выразительным взглядом. Та нехотя кивает головой и он, открыв бутылку, наливает рюмки почти до краев. Арыстан смотрит на свою рюмку какое-то время, словно размышляя о чем-то серьезном.

- У каждого из нас должен быть друг алкоголик. Или не очень адекватный. Страдающий маниями, или какой-то сильной зависимостью. Чтобы на его фоне мы выглядели приличными людьми. Сильными. Которые успешно справляются со своими маленькими слабостями…   
- Успокойся. На моем фоне вы оба вполне нормальные. И вы мне должны быть благодарны. Я вобрала в себя все плохие гены этой семьи… Хотя, как мне кажется, до уровня отца я так и не дотянула.
Арыстан недовольно крутит головой, слушая Розалинду, затем поднимает рюмку и разом вливает в себя все ее содержимое. Куралай лишь пригубив свою, ловит на себе пристальный взгляд сестры.
- А тебе можно? Хотя да, твоя машина же на СТО…

Розалинда усиленно кивает головой, и Куралай за спиной брата передает коньяк сестре. Та почти так же быстро расправляется с ней, и нисколько не поморщившись, возвращает сестре опустошенную рюмку, которую та ставит обратно на стол.
- Бросил… Ты слишком категорична, Розалинда. Я бы сказал - ушел. Но что, или кто заставил его поступить таким образом…
Сестры с недоумением смотрят на широкую спину брата, который наливает себе еще одну рюмку и таким же стремительным манером осушает ее.
- Ты что, всю ночь не спал? – Куралай переводит взгляд на затылок брата, и ей кажется, что кожа на нем начинает усиленно шевелиться.
- Да, было не до сна.
- Ясно. Я думаю, больше тебе сегодня пить не стоит...

Арыстан кивает и неожиданно легко, почти стремительно встает, забирая с собой бутылку, и ставит ее обратно на полку шкафчика. Розалинда разочарованно наблюдает за действиями брата, словно она  рассчитывала выпить еще, но встретившись со строгим взглядом Куралай, вздыхает, и не произносит ни слова.
- Что ты говорил про то, что его заставили? Кто? Хочешь сказать – мама?
Арыстан застывает на полпути к своему столу и поворачивается лицом к Розалинде, которая смотрит на него с усмешкой.

- Ты что, напоследок, решил стать его адвокатом? Ну, так вот, что бы ты не сказал, это моего отношения к нему не изменит. Тебе понятно это?
Куралай выглядит погруженной в себя, но она все же, поворачивается к сестре, которая сидит слева от нее, и пристально смотрит на нее, отмечая ее правильный, и почти хищный профиль. Затем она переводит нахмуренный взгляд на брата, который уже вновь занял свое место за столом, довольно нервно стуча тонкими пальцами по его полированной поверхности.
- Это правда? – Куралай не выдерживает и тоже пытается растормошить брата, который кажется ушедшим в себя. Арыстан поднимает взгляд от стола и переводит его с одной сестры на другую, останавливаясь на Розалинде, которая достала из сумочки телефон и что-то в нем набирает.
- Во-первых, отцу адвокат уже не понадобится. Как и все медики в мире. Медицина тут бессильна. Спрашивается, зачем я учился столько лет… А вот наше сочувствие ему бы не помешало… Хотя, кому я это говорю. Ты, Розалинда, что, образец хорошего поведения? Милосердия? От скольких мужей ты ушла?
Розалинда не отрываясь от экрана, недовольно машет рукой, не отвечая брату, а взгляд Куралай становится все более задумчивым.
- Мама заставила отца уйти… Но почему… И почему они скрывали это…
- Не могу сказать. Пока…
Арыстан выразительно смотрит на свои часы и так же, с особым смыслом взирает на Куралай, которая хмурит брови, явно не понимая значения этого жеста, которому ее брат придает особый смысл.
- Нашего отца, как я понимаю, настигла карма. При жизни. А это редкое явление. И это правильно… Мне, признаться, от этого стало как-то легче. Я сама думала, когда была помоложе, найти его и облить зеленкой… Или еще как-то отомстить…
- Раньше я думал, что ты просто дура, Розалинда. А теперь я в этом не так уверен…
Розалинда пожимает плечами и, убрав телефон в сторону, смотрит с вызовом на брата.
- И кто же я теперь, по твоему мнению?
- Ты хищница. Или нет. Ты сверххищница.
- А какая разница?
- В размерах аппетита. В количествах добываемого мяса. Ты всегда на вершине пищевой цепочки. Всегда пытаешься все контролировать. Всегда стремишься урвать. Пользуясь любым случаем. Все себе на пользу. Если бы я был старым, прокопченным на солнце индийцем, я бы говорил всем, кто имеет с тобой дело - не спускайте с нее глаз. И не доверяйтесь ее мурлыканию. И всегда носите маску с глазами на затылке.
- А маску то зачем? – Куралай усмехается и переводит взгляд с брата на Розалинду, которая смотрит со скепсисом и удивлением на Арыстана, явно не ожидая от него данной обличительной речи.
- Тигр нападает тогда, когда на него не смотрят. Не любит он взгляда. Это лишает его свободы маневров. Вот он и крадется за тобой, когда ты пробираешься сквозь джунгли, поджидает удобного момента… Массу народа тигры истребили. А как только индийские крестьяне начали надевать на затылок маски, нападения прекратились…
- Дурак ты…
- А ты дура. Да еще и неблагодарная. Ты ведь знаешь, что отец не может тебе сейчас ответить. Даже посмотреть не может на тебя… А ты смеешь говорить все эти гадости…
- Ладно, хватит с меня оскорблений. Деньги я тебе отдам, что ты так распереживался. И тебе, сестра, тоже… Но не сейчас, попозже… А сейчас мне уже пора. Я не могу терять столько времени. А отцу от моего присутствия, как ты сам сказал, ни холодно, ни жарко… Да и вы тут оба остаетесь… Я только такси вызову… Или Серику позвонить… Не хочу тратиться… А с другой стороны, Серик будет опять приставать… Встречи добиваться…
- Будь добра, не озвучивай свои высокоморальные размышления при нас…
Куралай встает с дивана, и, кинув не очень теплый взгляд на Розалинду, потягивается и идет к брату, и, опираясь о его стол, смотрит ему прямо в глаза.
- Что ты говорил про то, что отца заставили… Говори, я не отстану, ты же знаешь…
 - Не могу. Пока отец… Пока отец жив…
- Что??!!
- Он просил меня подождать, пока он не…
- Умрет?
Розалинда напролом встревает в беседу брата с сестрой и смотрит на них с усмешкой.
- Давайте уже называть вещи своими…
- Именами? – Куралай, нахмурившись, оборачивается к сестре, и видит, что та уже смотрится в зеркальце и прихорашивается, готовясь покинуть их.
- Нет, просто своими. Все вещи, которые тебе нравятся, должны стать твоими. Это я еще в детстве так думала. И почти всегда так и получалось…
Арыстан и Куралай качают головами, но неожиданно Розалинда сводит тонкие брови, выглядя задумчивой, что делает ее слегка похожей на сестру.
- А мне вот стало интересно… Как ты тут промямлил, мама заставила отца уйти. Хорошо. Я допускаю такую мысль. Почему бы и нет. Но, давайте мыслить логически. Почему она так поступила?
- Иди уже. Собиралась ведь. Вот и иди. По своим делам.
Розалинда улыбается и, не обращая внимания на заклинания сестры, встает, и начинает прохаживаться вдоль дивана, распрямившись и выпятив вперед свою немаленькую грудь.
- Допустим… Мама наша – та еще штучка. Актриса. С непомерными амбициями. Вечно витающая в облаках. Наличие таланта? Сомнительно… Скорее, придурь. Эти глаза навыкате. Страсть в голосе. Или истерика… Умение приспособиться… Вот и получала роли. То тут, то там… Роли, роли… Скажи, Арыстан, а почему твои врачи так наряжены? Все эти рубашечки, штанишки. Немыслимых цветов… Это, наверное, твоя идея… Мне какой-то сериал про врачей напомнила вся эта позитивно-приторная картинка у тебя в больнице…
- Это, вообще-то, общемировая практика. Врачи должны нести позитив… Создавать настроение. И своим внешним видом, и поведением…. В том числе, и такой яркой униформой.
- Ясно. Везде инфантилизм сплошной. Как это хорошо с тобой сочетается…
- Ты что, вообще, хотела сказать? У тебя мысль скачет. От мамы до грейсов.
- Каких грейсов?
- Костюмы врачей так называются.
- А… Ценное замечание. Но, ты прав, вернемся к нашей маме.
- Ты еще и маме хочешь косточки промыть?
Куралай едва справляется с гневом, который переполняет ее, но Арыстан кладет свою ладонь на ее руку, и она сдерживается.
- Мама в этом не нуждается. Она у нас удивительно ухоженная. Мне иногда кажется, что в этом заключается смысл ее существования – отлично выглядеть. Как можно моложе своих лет. Чтобы никто ей не дал ее шестидесяти. И тогда она будет безмерно счастлива… Да и она сама кому хочешь их промоет. Что косточки, что душу… С ее-то острым язычком. Правда, для этого она должна быть в наличии. Не быть на гастролях. На съемках. Или в своем любимом доме отдыха. Или когда у нее не болит голова, и когда у нее соответствующее настроение.
- И что? К чему ты ведешь?
- К тому, что мама в один из своих затяжных периодов тоски – ну знаете, невостребованная, безумно талантливая актриса… Или скрытого безумия… Вполне могла выставить отца за дверь. Но, для этого, он должен был выкинуть что-то поистине ужасное… Что-то…

В этот момент, Куралай не выдерживает, и быстро подойдя к Розалинде, отвешивает ей тяжелую и звонкую пощечину. Та замирает на секунду, не ожидая такого вероломного нападения, но быстро приходит в себя и хватает сестру за волосы. Та не остается в долгу и отвечает ей тем же. Арыстан вскакивает, и быстро приблизившись к месту боевых действий, пытается разнять сестер. В этот момент, случайно или нет, Розалинда сильно бьет его ногой по коленке, и он со стоном, склоняется пополам, и с мученическим выражением лица, отходит от дерущихся сестер. Он тяжело дышит и, лихорадочно, соображая, что ему предпринять, и наконец, произносит сдавленным голосом.
- Отец ушел потому, что мама ему изменила.
- Что?
Обе сестры замирают, и медленно выпускают из рук волосы друг друга. Они разом поворачиваются к брату, а тот, все так же страдальчески морщась, потирает свое колено, не смотря на них.
- Ничего. Отец ушел… Вернее, это мама заставила его уйти. Потому что не могла простить себя. И потому, что отец казался ей слабым и жалким… Но, как я понимаю, она не простила его за то, что он простил ее… Она ждала драмы, как на сцене, а он всю вину взял на себя – говорил, что не оказывал ей должного внимания… Не понимал, что она не такая, как все…
- Не понимаю…
Розалинда с каменным лицом опускается на диван, и Куралай следует ее примеру.
- И когда… Когда это случилось…
- Давно. Очень давно. Она сама рассказала отцу спустя несколько лет.
- Говори дальше…
- Что?
Арыстан, наконец, решается распрямиться и обменивается тревожными взглядами с Куралай.
- Все говори… Кто из нас…
Арыстан крутит головой, словно он вправляет себе шейные позвонки, и направляется к шкафчику с коньяком, но Куралай предугадывает его намерение и опережает его, встает и загораживает своей спиной все полки и дверцы.
- Кто?!!
Раздается смех, который кажется брату и сестре дьявольским, и они вздрагивают, переводя взгляды на Розалинду, которая в этот момент кажется им безумной.
- А ты сама еще не поняла… Если Арыстан старший, а мы с тобой двойняшки… А больше детей у них не было…
- Это правда? Ну, говори же!
Арыстан не говоря ни слова, возвращается к себе за стол, и открывает свой ноутбук, словно он пытается спрятаться за его экраном.
- Черт вас возьми… Лучше бы я оперировал 12 часов подряд, чем был тут с вами…
- Не понимаю… Я не понимаю ее…
Куралай подходит к дивану и садится рядом с Розалиндой. Выглядит при этом она задумчиво и отрешенно.

- Двойняшки... Как говорит Роза, хорошо, что не близняшки… Это ты всегда так намекала, что из нас двоих, ты самая красивая. Я права? Ну и ладно. Черт с ним. Или с тобой. Я не чувствовала никогда этого. Что я не такая красивая. А знаешь почему? Потому что отец любил меня. Он всегда говорил мне, что я самая-самая. И что у меня всегда все будет хорошо. Что у меня непременно все получится. Чтобы я не пожелала. Я была счастлива. Я была счастлива лишь тогда, когда отец был рядом. И до сих пор, даже похожего на этого ощущения у меня не было… А, выходит, что моя собственная мама этого счастья меня и лишила…

Все молчат, но Розалинда, похоже, начинает оживать, и краски возвращаются на ее лицо, и делают ее вновь похожей на человека, а не на восковую куклу.
- Я не помню этих чувств… Я вообще не помню этих мгновений и эмоций… Радости, счастья… У меня мозг работает по другому. Я материалистка, как вы прекрасно знаете… Но, ведь он ушел все-таки… И оставил нас. И мама сама поднимала нас.
- Если бы….
- Что?
Сестры вновь пристально смотрят на брата, и тот усмехается, закрывая свой ноутбук, и отвечая им таким же пристальным взглядом.
- Ничего… Роза… Ты вот думаешь, ты сама поступила в университет… Или это мама находила деньги для тебя… То на свадьбу, то потом, на помощь твоему сыну… Или тебе помогали с работой… С машиной… То вызволяли тебя из всяких неприятностей… И прочее…
- Нет, конечно. Я знаю, сколько мама зарабатывает… Но, я думала, это ты…
- Нет. Я учился, потом проходил стажировку. Мне самому нужна была помощь. Слава богу, наш отец всегда был человеком практичным. Умел зарабатывать… И содержал две семьи. Одну из них тайно…
В этот момент звонит телефон Розалинды, но она не обращает на это никакого внимания и мрачно смотрит на брата, который продолжает говорить. По щеке у нее скатывается слеза.
- Для него это не имело никакого значения. Вы понимаете, о чем я…. Он любил вас. И любит… Все еще любит. Правда, он не может этого передать словами… Он вас растил и воспитывал… Об одном он правда, жалел. От этого у него сердце болело. Что в какой-то момент упустил Розу…
Роза, наконец, замечает звонящий телефон и нажимает на экран, отвечая на вызов сдавленным голосом.
- Кто это… Серик? Знаешь что, иди ты куда подальше…
Она отбрасывает телефон в сторону, все еще плачущая, вскакивает с места и подбегает к столу Арыстана, сверля его своим взглядом.
- У тебя целая больница! На тебя столько людей работает! И ты не можешь ничего сделать! Спасти его… Это все как декорации… Как какой-то дешевый сериал!
Розалинда обрушивается с кулаками на стол и бьет по его поверхности, заходясь в рыданиях. Арыстан вскакивает с кресла, и быстро обогнув стол, обхватывает сестру и успокаивает ее в своих сильных объятиях, не обращая никакого внимания на ее отчаянное сопротивление.
- Успокойся… Или нет… Поплачь… И это не сериал… В сериалах не умирают… Ну, если только чьи-то надежды и таланты… Поплачь…
Роза продолжает плакать, а Куралай поднимается с дивана, утирая слезы, которые бегут у нее по щеке.
- Я еще с тобой поговорю насчет этого… Как ты смел скрывать правду… С мамой-то говорить бесполезно…. Да и что с нее взять…
- Я не мог. Он взял с меня обещание. Только после его смерти…
Арыстан отпускает Розалинду, которая, как кажется ему, уже успокоилась и немного пришла в себя. Утирая слезы, она обращается к брату.
- Кто он?
- Ты о ком…
- О нашем с Курал биологическом отце. Кто эта сволочь…
- Какая разница…
- Ладно, молчи дальше. Я узнаю у матери. И пусть она только посмеет промолчать. Или соврать… Я навещу его… Одна. Или с Сериком…
- Роза, он какой-то режиссер… В годах, как ты понимаешь… И, прошу тебя - хватит уже криминала… Хотя бы ради отца…
Все молчат и обмениваются усталыми, опустошенными взглядами.
- В какой палате…
- Что?
- Я спрашиваю, в какой палате мой отец…
- Мы его погрузили в медикаментозную кому… Он вас не узнает…
- Мне по барабану, идиот! Он пока жив… Ты что, не понимаешь!
Роза решительно возвращается к дивану, и, найдя свою сумочку, достает из нее салфетки и зеркальце. Куралай достает платочек и тоже вытирает лицо, смотря на брата, который кажется ей смертельно уставшим. Но, к ее удивлению, он улыбается, смотря за манипуляциями Розы с аксессуарами, которыми она восстанавливает свою красоту до ее исходного уровня.
- Это папа называл Розу Розалиндой?
- Да. А меня Кларой…
- Да… Ладно, пойдемте…

Брат и сестры выходят из кабинета и шагают по длинному, кажущемуся им бесконечному коридору, который возвращал их к отцу. Думая и жалея каждый о своем. А Арыстан корил себя за то, что не сдержал обещание данное отцу, хотя в некоторых ситуациях не всегда можно сдержать свое обещание. И это был именно такой, исключительный случай.

Алматы, январь 2018.