Здравствуй, Тирасполь...

                24 августа 1964 года мы с папой и мамой переехали из маленького местечка Сокиряны, что в Черновицкой области. Судьба привела нас в большой, по нашим районным меркам , город Тирасполь. В домах, расположившихся за красивейшим удивительным театром,  в переулке Труда, проживала моя любимая тётушка Циля.

                Улыбчивая черноволосая красавица была на пару лет моложе мамы и  работала зубным врачом. Она была очень подвижной, носилась по всему городу, умудряясь работать зубным врачем, прекрасно готовить, вести дом и воспитывать моих сестричек - Жанку, Марину и Свету.

                Боря - Цилин муж, мой суперэнергичный дядя, в те дни и ночи, пропадал на работе, где отчаянно организовывал людей, экскаваторы и прочую технику. Приходилось, не щадя сил, спасать город от очередного августовского наводнения.

                Меня тогда очень удивило, что, помимо весеннего разлива, существовал ещё и августовский, когда Днестр затапливал большие территории леса и набережных. Уходила под воду даже часть главной улицы 25 Октября, в самом центре Тирасполя.

                В город мы прибыли, воспользовавшись плацкартой  поезда  Ивано-Франковск - Одесса. Выходить пришлось в темноте, около четырех утра. За пару минут стоянки, с высоких ступенек вагона отцу пришлось буквально выбрасывать наши громадные, видавшие виды, старые чемоданы и баулы.

                На перроне очень насторожили двое приятных молодых людей, предложивших "за просто так" поднести тяжеленные грузы.

                Добираться пешком, от вокзала до Парка Победы,  было довольно далеко, а денег на такси папе было очень жалко. Чувствовалось, что ему страшновато. В короткий срок, родителям предстояло снять недешевую комнатку и срочно устроиться на работу.

                К удивлению, наши подозрительные помощники выполнили свою миссию с настоящим достоинством и честью. Под конец, они вежливо отказались от скромного вознаграждения. Всю дорогу ребята надрывались и пыхтели, а папа с мамой тихо переругивались по поводу размеров нашей благодарности. Мама настаивала на двух рублях, а папа упорно отстаивал рубль.
 
                - Мы же теперь земляки - Тираспольчане!,- гордо и тепло произнесли ребята, не взяв ни копейки и оставив родителей в полном смущении. А надрывались ребята целый час

                Очень скоро изменились и мы. Видимо надышались волшебным воздухом доброжелательности и взаимопомощи.  Его незаметно доносил из-за Днестра и Кицканского леса лёгкий приятно-освежающий ветерок. Под действием ласкового солнышка и добрых улыбок, мы, под стать всем тираспольчанам, сами стали такими же внимательными и отзывчивыми.

                Не удивительно, что многие из наших новых земляков, впоследствии, стали ленинградцами ( петербуржцами). И тех и других всегда отличали,  схожие  во многом свойства. Черты какой-то особой внутренней интеллигентности.

                На следующий же день после приезда, несмотря на сильное желание выспаться, пришлось встать пораньше. Ведь наступило 25 августа - мамин день рождения.

                Замученную бесконечными недомоганиями  очень захотелось, хоть немного, но обрадовать. Правда, дело осложнялось тем, что Тирасполь был большущим, просто громадным городом и сильно отличался от Сокирян. В родных местах, я мгновенно перебежал бы улочку и оказался у поповской жены Алексеихи. Та умела быстро, всего за минуту, ловко собрать букет любой сложности.

                Помочь в ответственном деле вызвалась Жанка - моя двоюродная сестричка. Она уверенно провела меня в киоск, примостившийся совсем рядом со зданием пединститута. Все его роскошные клумбы  утопали в многоцветии  королевских гладиолусов и роз. Конец августа был их временем.
      
                Я выклянчил у папы целых три рубля, на которые купил поздравительную открытку и приобрёл  роскошную женскую сумочку с настоящим маленьким зеркальцем. Оно было вставлено в небольшой тонкий кошелёчек из коричневатого кожезаменителя. На всю оставшуюся мелочь, мы с Жанкой отменно погуляли.
      
                Впервые, я попал в невиданный доселе сороковой магазин. Мы прикупили там нежно розовой докторской колбасы, запах которой показался невыразимо аппетитным и притягательным . Он вызвал обильное слюноотделение и зверский аппетит.
       
                Ломтики деликатеса, аккуратно нарезанные неприлично краснощекой продавщицей, мы варварски соединили с отломленными кусками горячего хрустящего батона, который стоил тринадцать копеек. Все богатство запивали вкуснейшей сладкой газировкой из ярко-красного автомата, разрисованного изображениями различных фруктов.

                Было жарко и душно. Обливаясь потом, отец носился, по всему городу. Он лихорадочно пытался устроиться учителем химии или биологии. Хотя бы в какую-то школу.

                Накануне нового учебного года, за шесть дней до начала занятий, это было очень и очень непросто. Но в итоге, нам всем сказочно повезло. Папа умудрился  устроиться, и в дневную, и в вечернюю школы. На две учительских ставки.

                Однако все чуть не сорвалось на медицинской комиссии. Флюорография показала следы туберкулеза. С таким страшным диагнозом о школе не могло быть и речи. Все рушилось. Казалось, жизни пришёл конец. Отца  на повторные снимки направили прямиком в тубдиспансер. Само название этого учреждения вызывало страх и самые дурные предчувствия.

                Ожидая результата, папа перестал есть и спать. Повысилась температура. Появился ужасный кашель. Что делать? Наплодили долгов, мать беременна. Необходимо будет продолжительное лечение от тяжелой и очень заразной болезни. И никакой работы для туберкулезников.

                Но судьба, все-таки, смилостивилась. Оказалось, что первая пленка флюорографии была с царапинами. Повторные анализы развеяли грозные тучи, скопившиеся было над нашими головами. Все было хорошо.

                В первые годы, папа работал как раб на галерах. С  утра, он преподавал в обычной средней школе. А к четырём дня, перебегал пару километров от кинотеатра «Спутник», где располагалась образцовая третья школа, в направлении к центральной городской поликлинике. Там находилась школа рабочей молодёжи. Уходил папа в семь, а домой приходил, зачастую, только к полуночи.

                За год, ему удалось успешно рассчитаться  со всеми долгами. Папа одолжил у многочисленных родственников невероятно большую сумму - девятьсот рублей. Это было нашим первым взносом за кооперативную квартиру.
 
                В тот, самый первый день после нашего приезда в Тирасполь, Мама очень обрадовалась моему поздравлению. Она внимательно посмотрелась в подаренное зеркальце  и растрогалась до слез. Всего через пару минут , она успокоилась, улыбнулась и радостно стала приводить в порядок все наши вещички. Я тогда не знал, что мама  была  уже на пятом месяце беременности.

                Дядя Боря пропадал на работе, забегая домой всего на пару часов. Он заразительно смеялся, быстро перекусывал и уносился по своим аварийным обстоятельствам. Тётя Циля энергично готовила праздничный стол, а мы с Жанкой, Мариной и Светкой носились по огромному двору.

                Там бойко шли важнейшие процессы  первых знакомств с мальчишками и девчонками Тирасполя - того, удивительно доброго, солнечного и почти волшебного города, занявшего тёплое место в радостном детском сердечке...