Ищи меня вдали кровавых берегов

«Ищи меня вдали кровавых берегов»



17.05.2072
11:48
Тук.
Тук-тук.
Виски безумно пульсируют. Это действие анестезии. Нехило так в голову дало.
Боже, ну почему в детстве я ел так много шоколада. Моим любимым был от фирмы «Hersheys». Теперь расплачиваюсь кариесом и дешёвой анестезией в местной стоматологической клинике.
¬— Мистер Триест… — задумчиво протянул мой лечащий врач.
— Мм?
— Вам следует есть больше витаминов, иначе есть шанс развития цинги, — тут он сделал паузу, — о! Как много у вас дырок в зубах, мой Бог!
Цинга. Название этой болезни напомнило мне о фамилии моего самого ненавистного врага-ака-одноклассника. Стефан Цинглер. Я аж вздрогнул.

Эх, если бы проблемы с зубами были единственными в моей жизни…

— Сколько с меня, доктор?
— Сто девяносто восемь долларов, — монотонно ответил стоматолог.
Нет, ну это уже совсем грабеж. За три пломбы и консультирование моей воображаемой цинги — сто девяносто восемь!
Я протянул ему деньги. С такой болью в душе.
Нет, вы не подумайте, что я бедный и мне жалко денег на собственное лечение. Вовсе нет. Мои родители достаточно обеспечены, но это не отменяет того факта, что они считают, что я должен сам учиться зарабатывать себе на жизнь. Хотят, чтобы я добился чего-то сам, а не сидел у них на шее и не пользовался их связями. Тем более, что мой отец —  Томас Триест — довольно известный гонщик. (Из этого следует логическая цепочка: отец—гонщик, мать все время на нервах, за него, за меня, поэтому единственное, на что она готова выделять мне огромные деньги — моё здоровье, а часть этих денег я могу выделить на карманные, но, видимо, не в этот раз). Так что последние три года я самостоятельно модерирую один крупный сайт, а так же редактирую и составляю статейки в интернете, как делают многие подростки, которым лениво выходить на работу в реальной жизни.
В общем-то, я самостоятельный и здравомыслящий семнадцатилетний Люк Триест (а также человек, полноправный гражданин Соединённых Штатов Лавразии, самый лучший сын и «зайка» — так меня называет Ханна, моя передруг-недодевушка, но об этом позже)

18:04

Обычно по вечерам, сделав всю домашку, я сидел и листал ленту своего «Инстаграма», проверял профили друзей в «Фейсбуке», либо сидел и модерировал сайты, всё как всегда. К слову, у меня друзей на «Фейсбуке» у меня было сто тридцать. Зачем? И сам не знаю. Но каждый день я обещал себе их «почистить».
Собственно, этот день не стал исключением.
Все как один писали в своих постах, как рады концу учебного года. Все, кроме меня, потому что мне предстояло сдавать вступительные в университет.
Вот @derter0101 (девочка из моей школы, Рита Дёртер) только вернулась из путешествия по Гондване. Хоть у кого-то жизнь интересная.
А вот @h_honey_annah (Моя подруга Ханна) жалуется, что разбила новый телефон. Вот это трагедия! Я даже на секунду взбесился. Трагедия! Разбитый телефон! Разбитые сердца — это норма, а вот разбитые телефоны —  уже трагедия. Дебилизм и только.
Со злости я свернул приложение.
Ханна и Рита.
Будь моя воля, я с радостью бы общался с Ритой, а не с Ханной. Но она слишком неприступна. Нет, она не состоит в компашке «богатеньких и крутых», это тот редкий случай, когда человек держится особняком, а все им все равно восхищаются. Рита Дёртер вообще была удивительно удивительным человеком. Я бы даже занёс её в «Красную книгу людей», которая охранялась бы ООН.

21:32

На ужин я приготовил барашка с печёным картофелем. Признаться, я плохо готовлю да и не особо люблю это дело, но сегодня нужно было помочь маме. Она повредила ногу и теперь хромала, а стоять у плиты в таком состоянии было делом адским.
Папа отдыхал после тяжёлой гонки, поэтому ужинать не пришёл. Но я не обиделся. У нас с ним были очень тёплые отношения. Так странно. У нас в семье никогда не возникало конфликта «отцов и детей». Мы с родителями жили в полной гармонии.

— Люк, солнце, что это за травы ты накидал в тарелку? — брезгливо ковыряя вилкой в тарелке произнесла мама.
— Это розмарин, мам.
— А похоже на общипанную траву с заднего двора.
Я закатил глаза, а она рассмеялась,
Ха-ха.
— Как в школе дела?
— Все хорошо. Все подозрительно хорошо.
—  Странный ты, —  жуя баранину сказала мама, — нормальные люди радуются, когда у них всё хорошо, а ты везде ищешь подвох.

Доев ужин, мама ушла читать молитвослов. И так каждый вечер.

Вот! Все подозрительно, слишком хорошо! А почему? Потому что синоним моей жизни — стабильность. Скукота. Нудятина. И так далее.

Этой ночью я пообещал себе, что сделаю что-нибудь необдуманное. Что-нибудь неправильное. Поменяю свою жизнь.
И за этими мыслями сел работать. Ничего нового.

00:11

Ханна Хайнц: Опять работаешь допоздна?:)
Люк Триест: Да.

Ханна редко пишет ночью. Чаще всего она тусуется с подружками в это время. Ещё бы. Ханне двадцать один, и она может позволить себе пить коньяк в баре в полночь, а я нет. Даже странно, что я, такая мелюзга, ей нравлюсь.

Люк Триест: Ты с Рокси и Арандой?
Ханна Хайнц: Ну…
Ханна Хайнц: Эти куриные задницы меня кинули, и мне бы очень хотелось, чтобы ты сейчас приехал ко мне.
Ханна Хайнц: )

Я побледнел.
Бог мой.

Ханна Хайнц: Ясно. Я поняла.
Ханна Хайнц: Пока.

Лучше она обидится на меня, чем случится что-то… неправильное?
В любом случае, Ханна мне не нравится.
Мы целовались пару раз, но не более. Не хочу использовать её. Она хорошая. И пусть лучше пишет в двенадцать ночи другому Люку Триесту. А лучше даже не Люку, а какому-нибудь Стефану Цинглеру.

На ночь я пью снотворное. Уже пять лет меня мучает бессонница. Хотя психически я здоров.
Перед сном я радуюсь тому, что я не учусь с Ханной в одной школе, и мне не придётся перед ней завтра извиняться непонятно за что (она это любит).

И, как говорится, спасибо богу за то, что придумал снотворное.


День второй.



18.05.2072
07:18

Обычно в это время я просыпаюсь от того, что мой сосед Стенфорд косит свой газон. Каждый день. Он на нём буквально помешан. Поэтому будильники мне ни к чему. Давно ими уже не пользуюсь.
Но сегодня меня разбудила Ханна. Точнее, её сообщения.

Ханна Хайнц: Люк, у меня есть офиги-и-и-ительно крутая идея!
Люк Триест: Какая на этот раз?
Ханна Хайнц: Хочу к океану.
Люк Триест: В семь, мать его, утра?
Ханна Хайнц: Я знаю, что у тебя школа, но неужели ты не можешь хоть разок нарушить правила и прогулять?
Ханна Хайнц: Рокси и Маттиас едут через час. Я уговорила их взять меня с ними. Но одна я ехать не хочу;
Люк Триест: Рокси и Маттиас — пара.
Ханна Хайнц: И что?
Ханна Хайнц: Переживаешь, что перевозка несовершеннолетних по всей СШЛ незаконна?:))

Меня всегда до жути раздражали и Рокси, и Маттиас, и вся их компашка. Ханна порой тоже. Например, сейчас.
Ханна, определённо, ненормальная. До Атлантического океана, самого ближайшего к нам, ехать триста с хреном километров. Конечно, я прямо сейчас соглашусь на её необдуманную и нерациональную идею. Ха! Как бы не так.

Люк Триест: Я, пожалуй, откажусь.
Люк Триест: Не горю желанием ехать пять часов в одной тачке с твоими придурковатыми друзьями.
Ханна Хайнц: Люк!
Люк Триест: Что? Ты знаешь, как я к ним отношусь.
Ханна Хайнц: Лучше бы промолчал.

На этих словах Ханна вышла из сети. И хорошо. Потому что я уже разозлился не на шутку.
У неё всё всегда было очень просто. Любые её идеи спонсировал её богатенький отец — владелец фирмы детского питания. В свои двадцать один Ханна уже была совладельцем империи своего отца. Так что любые её прихоти всегда оплачивались. Как было и сейчас.
Ханна не была мне близким другом. Но отчаянно пыталась стать им. Хотя, скорее, даже большим, чем просто лучшим другом.
Я очень категоричен в выборе своего круга общения. Если меня один раз предадут, обидят или сделают мне какую-то пакость — я сразу же пресекаю всё общение. Ханна же была единственной из всех, кто выдержал эту мою проверку. И за это я ей благодарен. Она надёжный человек.
Встав с кровати, первым делом я пошёл проверить Лолу. Лола — это мой хомяк. Она прелесть. Насыпав ей корма и поменяв поилку, я отправился завтракать.
По утрам я становился вегетарианцем. Категорически отказывался есть мясо. Только фрукты или йогурты. Сегодня мой выбор пал на сочный ярко-оранжевый апельсин и соевый йогурт для девчонок, следящих за своим весом.
Хотя на девчонку я, определённо, чем-то походил. У меня были длинные до плеч волнистые волосы. Такого необычного каштанового цвета, на концах выжженные жарким Лавразийским солнцем. Но эта причёска мне чертовски шла.
Ещё одной мой отличительной особенностью была родинка над верхней губой, прямо рядом с носом. Наверное, я даже смог бы стать моделью. Но эти мечты и мысли так и остались просто мыслями и мечтами и теперь покоятся на кладбище «Несбывшихся жизненных целей Люка Триеста».
Нужно было поторапливаться, А не то я бы опоздал в школу.
Я выключил мобильник, чтобы Ханна не доставала. Музыку по дороге в школу я никогда не слушал, так что потеря была невелика.



09:40

— Люк, твоё сочинение по праву может считаться лучшим, — миссис Тей, проходя по рядам между партами в классе, раздавала наши сочинения по литературе на вольную тему, — а вот твоё, Стефан, меня поразило, — тут она обратилась к моему главному врагу — Стефану Цинглеру, — ты слишком подробно описал убийство старушки у Достоевского.
Стефан ухмыльнулся. Нет, даже не смутился, тупо ухмыльнулся, разлёгся на парте и вытянул ноги вперёд, да так, что, казалось, сделай он ещё движение, и его мускулистые и накаченные ноги порвут ткань черных новых джинсов.
— Я всего лишь увлекаюсь литературой. Саморазвитие, понимаете ли, — лениво пояснил он.
Стефан мне никогда не нравился. Вид у него всегда такой был… мошеннически-хитрый. Да и вообще тип он был подозрительный. А я с такими людьми не лажу.
Пару раз мы пытались устроить с ним примирение, И всё каждый раз сводилось к тому, что мы опять начинали на дух не переносить друг друга. Хотя остальная часть класса Стефана прямо-таки обожала. Один я был такой странный.

На перемене я хотел написать Ханне, но передумал, когда увидел в школьном коридоре Риту Дёртер. Мы никогда особо не общались, просто лайкали друг друга в «Инстаграме», иногда пересекались в школе. Но я очень хотел бы узнать её поближе.
Она стояла рядом со своим шкафчиком, пялясь в свой телефон, будто стараясь разглядеть в нём что-то невероятно важное для себя. Когда я подошёл к ней, мне стало даже неловко почему-то. Хм. Странно.
Я стоял рядом с ней, как полный идиот, не зная, как начать разговор. Ну и зачем, собственно, подходил?
— Привет, Рита.
—О, Люк, — ответила она как-то холодно, что у меня аж мурашки по телу пошли, — привет. Чего хотел?
— Да так… просто. Видел, ты ездила в Гондвану.
— Да, мне очень понравилось, но я бы хотела остаться там подольше, — она скорчила грустную гримасу, делая вид, что вот-вот пустит слезу.
Рита училась в параллельном классе. Поэтому даже если мы и пересекались, то редко.
— А я хочу побывать на Дальнем востоке. Там красиво. Знаешь, Япония там, Корея…
— Интересно, — тут Рита накинула рюкзак на плечи, взяла какую-то стопку бумаг в руки, поправила свои косички, в которые она обычно заплетала свои темно-русые, но немного выгоревшие волосы, и наигранно улыбнулась, показывая мне, что ей уже пора идти, — мне нужно репетировать выпускную речь. Извини. Пока.
— Пока…
Она кротко улыбнулась. Сдержанно. Ей было неловко, как и мне. Ну конечно, стоишь себе в коридоре, а тут подходит какой-то парень с потока и начинает лезть со своими вопросами.
И почему-то одна такая улыбка Риты заставляло моё сердце ёкать, а тысяча лучезарных и искренних улыбок Ханны — нет. Вот же глупость.

Телефон завибрировал.

Мама: Мы с папой едем сегодня в Аризону. Дня на два точно. Деньги на еду на тумбочке. Люблю!)
Люк Триест: Окей.

Родители часто разъезжали вдвоём по разным штатам, когда у папы были важные гонки. Вот это был как раз тот случай.

А я всё так же стоял у шкафчика Риты Дёртер.
Кажется, она была слишком крута для меня. Она всегда следила за своей осанкой, держала спину так ровно, будто у неё стоял металлический протез рядом с позвоночником. Нос у неё был немного курносый, но его она не задирала. Не зазнавалась. Было в ней что-то и величественное, и простое. Даже та же одежда. Одевалась она всегда максимально обычно. Вот, например, сегодня: серая рубашка рукавом в три четверти, пиджак-безрукавка, черные джинсы и коричневые сапоги. А ещё иногда она надевала самую настоящую ковбойскую шляпу. Совсем не девчачий стиль. Не могу сказать, что она была особенно красива, но она была безумно харизматична. Ради таких девушек не спасают мир, потому что такие девушки сами спасают его.
13:56


На уроке труда я порезал палец. Было больно. Ненавижу урок труда.


15:37

¬— Обожаю уроки мадам Аденауэр хотя бы за то, как она рассказывает нам про холокост. Она же немка.
Уроки закончились, но терпеть присутствие Цинглера мне всё ещё приходилось. Сейчас мы столкнулись в раздевалке, когда я забирал свою ветровку. Урывками я услышал, как он в саркастическом ключе (вот какие я умные фразы в своей голове думаю) рассказывал своему другу (такому же придурку как он) про сегодняшний урок истории.
— Ну ты и придурок, Цинглер, — тихо выговорился я. Но он услышал.
— Чего?
— Да ничего. Иди уже. Побыстрее, пожалуйста.
— Не, не, я не понял. Повторяй, Триест, — настаивал он.
Я старался уйти быстрым шагом, но не получилось. Ну и ладно. Мне проще говорить всё людям в лицо, как оно есть.
— Знаешь, Стефан, любые шутки имеют место быть. Это же просто юмор. У каждого своё понятие морали, и это правда. Но насколько же нужно быть конченным, чтобы шутить над смертью. По крайней мере, находясь в обществе.
— Мне как-то насрать, — улыбнулся он, — но спорить с тобой интересно, конечно. Жаль, что у меня нет на это времени. Обязательно обсудим это позже.
Он «нечаянно» толкнул меня локтём, пока подтягивал рюкзак, а потом и вовсе демонстративно вышел из школы.
Да уж. Стефан Цинглер — отдельная моя школьная любовь. Занимающее самое большое место в сердечко. Уступая разве что иногда только раздражающей тупости Ханны Хайнц.

17:31

От скуки я решился разобрать свой письменный стол. А то мама каждый раз ругается, что я неряшлив, а мой стол — помойка. Как и моя голова. Но лучше уж голова-помойка, чем помойка-сердце. Первое хотя бы не затрагивает твою душу и не делает тебя самым ужасным и последним дерьмом на планете. А вот с сердцем уже проблемка. В нём порой таится такой мусор, который не вычистишь никакими экскаваторами, не увезёшь ни на каком мусоровозе ни на какую свалку. Копится, копится, а потом весь этот мусор выливается наружу. Такова моя краткая теория того, как люди становятся говнюками.

18:55

Скука зашла так далеко, что я даже включил телевизор. Какой-то политический канал.
Боже, это все уже походит на записки сумасшедшего. Если смотреть со стороны.
Я стоял на кухне и делал тосты с авокадо, краем уха слушаю какую-то назойливую рекламу детских подгузников. Пока вдруг она странным образом не прервалась, я услышал помехи и повернулся. Может, обычный технический сбой?
На экране появилась милой, но до боли клишированной наружности девушка. Дикторша.
— Меня зовут Мария Малдер. Нет, это не технический сбой, — будто бы читая мои мысли начала она, — просто небольшое государственное сообщение. Уже завтра мы начнём новую жизнь. Многие о ней мечтали. Обещаю, вам понравится, — как-то наигранно и угрожающе одновременно прочитала она, именно прочитала она, потому что говорила она ну совсем уж как пластиковая кукла, которой просто сделали открывающийся рот, — продолжайте наслаждаться просмотром.
И снова включилась реклама.
Тут я чуть не помер. Это не просто баг. Хотя… канал могли взломать.
В любом случае, это выглядело жутко.
Мне резко захотелось написать об этом… Ханне? Нет. Рите.
Сел на кровать, открыл ноутбук, зашёл в «Фейсбук». Рита Дёртер онлайн.

Люк Триест: Привет, занята?
Рита Дёртер: Есть такое. Есть что-то важное для меня? Мне интересно! Слушаю;
Люк Триест: Смотрела только что телик?
Рита Дёртер: Нет, помогала отцу машину мыть. А к чему вопрос?
Люк Триест: Там только что была очень странная хрень.
Рита Дёртер: ??????
Люк Триест: Ни с того ни с сего на экране выскочила странная дама, которая убеждала меня в том, что завтра у нас всех начнётся новая, идеальная жизнь. Я был близок к инфаркту.
Рита Дёртер: Ха-ха. Может, она имела ввиду то, что завтра пятница? Расслабься, это могла быть обычная хакерская атака. Просто ради прикола. Они такое любит.
Люк Триест: Ладно, может, ты и права.
Люк Триест: Прости, если отвлёк.
Люк Триест: Я просто не знал…
Не знал, что она занята? Не знал, кому ещё написать кроме неё? Или просто не знал, чего ей написать ещё, чтобы начать разговор?
Дописать я не успел.
Рита Дёртер: Всё ок. Но я правда занята.
Рита Дёртер: Хорошего вечера!

01:24

Сидел на сайтах о всяких конспирологических теориях. Часов пять, не меньше.
Вырубает.
Засыпаю так же неожиданно, как в телике появляется та странная женщина.