и демон такой молодой...

   
   


                И  ДЕМОН  ТАКОЙ  МОЛОДОЙ…
        Лев Троцкий и революционная молодёжь левого толка          
      

    Исследовать становление  жизненного стиля  юного Льва  Бронштейна  лучше всего в связке с  развитием личности  Иосифа  Джугашвили. У двух этих будущих «красных правителей» России при разных стартовых возможностях  было много общего – оба страстно жаждали  власти и добились её ценой немыслимых людских страданий. Оба  в итоге стремились к мировому господству, и  у каждого был свой взгляд  на Россию как на  плацдарм и экспериментальную площадку для  окончательного покорения мира. 
      Оба  по-разному испытали на себе долгосрочные эффекты среды и воспитания, исказившие   в итоге их мировоззрение и характер в ущерб  эмпатии (сорадованию)  и  человечности.   Для обоих характерны  чувство исключительности, нарциссизма, избранности, величия. Это и ярко   проявленная ещё  в ранней юности властность, равнодушие к чужой боли  и  чужим страданиям, признание насилия и унижения как нормы.  Сознание первенства  и стало их характерной чертой. Тот и другой сделали себя сами через  свою систему самовоспитания и самообразования. Один на базе  Одесского  реального училища, другой – Горийского духовного училища. Среди семинаристов Иосиф Джугашвили  был самым бедным и обездоленным, самым неблагополучным. Он был последним,   а стал первым. 
        Вполне благополучный  учащийся реального училища Бронштейн, мечтавший возглавить  народничество,  стал вождём  перманентной  революции и мирового коммунистического движения.  Невозможно понять феномен  личности, эволюцию мировоззрения и характера  каждого, не проследив и чтения в школе и вне школы. Чем старше они становились, тем  больше читали. Оба не участвовали со сверстниками, в  общих играх и забавах… Юному Джугашвили  этому мешали внешняя  неприглядность и изъяны тела, а юному Бронштейну – близорукость. В Одессе Лёва ни разу не выходил в море, не ловил рыбу и не учился плавать. Драки мальчиков  на улицах казались ему позором.  Оба   стремились  уединяться в  тиши библиотек, чтобы  с помощью  умных книг   научиться мыслить и мечтать, адекватно понимать  окружающий мир. Круг чтения юного Джугашвили  состоял из обязательной учебной литературы по дисциплинам и курсам духовного образования, а также  самостоятельного погружения  в сочинения грузинских и русских авторов.
        Лёва  в основном читал  Некрасова, Щедрина, Козьму Пруткова,  Лаврова-Михайловского, считал себя народником и мечтал о том, как отсталой России догнать передовую Европу, любил читать газетные отчёты о политической жизни  на Западе, о парламентских партиях и общественных движениях. В отличие от своего будущего соратника-соперника,  юный Бронштейн  читал нервно, взахлёб,  поверхностно и  бессистемно, овладевал знаниями скорее по вдохновению, а не по усердию,  как, например,    Иосиф Джугашвили. Круг чтения в процессе  самообразования у них был такой же, как и  у основной массы учащейся молодёжи того времени, но  у юного Джугашвили чтение носило системный, целенаправленный и вдумчивый характер. 
      В  шестнадцать  лет его стала интересовать западноевропейская общественно-политическая мысль –   Милль, Бентам, Шопенгауэр. В каждом авторе он находил что-то для себя. Ему был ненавистен тупой эмпиризм, пресмыкательство перед якобы неумолимым фактом, Судьбой и Роком. Превосходство всякого общего над всяким частным, закона над фактом, теории над личным опытом, вошло неотъемлемой частью в его мышление, потом – и в политику. Он был сознательным материалистом, без всякой потребности в иных мирах; от любого дуновения мистики, потустороннего испытывал неприятный озноб. Ещё в гимназии он понял, что есть  законы психологии и есть законы логики. На всю жизнь его стержнем стал социально-революционный радикализм.     Среди новых одноклассников   в Николаеве он рвался в споры, стал читать им лекции, создавать в своём кружке общество по распространению книг в народе. Никогда не допускал остаться в любом споре побеждённым. Он быстро разочаровался в народничестве и захотел стать радикальным  социал-демократом,  ибо без  радикализма трудно   стать  авторитетным вождём. И здесь без идей  Маркса никак не обойтись, как и без русской и западной философии и литературы.  Так  Лев стал читателем, литературным критиком и публицистом. Пытался стать даже  автором социального романа и развить в нём марксистскую точку зрения на русскую действительность, но ничего, кроме отдельных глав, из этого  не вышло.    Зато он стал блистательным публицистом и слава  его острого  и саркастического, марксистского   пера из читающей Сибири, из Красноярска   проникла в Европейскую Россию и даже в русскую эмиграцию.  Учащаяся молодёжь Сибири зачитывалась его критическими статьями о творчестве Горького, Ибсена, Мопассана и поэта-философа Ницше. Исследователям сегодня известны около 90 псевдонимов Троцкого-писателя, количество его сочинений перевалило за тысячу.

      Во взглядах на природу власти и на природу человека у Сталина и Троцкого  было много общего, но  есть и различие, обусловленное  особым становлением их как личностей  и в «нежном возрасте», и в период  становления гражданской зрелости. Тот и другой принадлежали к людям старой России. Троцкий был весьма  просвещённым   самообразованцем, таким, как и его жертва – слушатель Университета Шанявского крестьянский, выдающийся русский  поэт Сергей Есенин. Круг чтения Льва Троцкого не поддается полному описанию. Революционер смело и часто цитирует Вольтера, Дидро и других деятелей Просвещения, вспоминает Сервантеса и Гегеля, Герцена и Добролюбова, ловко и легко  балансируя  между европейской и русской общественной мыслью, и, как бы случайно,  вводит в статью о Жуковском цитату из Гельдерлина.
      Словом, у  Троцкого учителем и наставником был идеологический растлитель  Парвус,  а у Сталина – всего лишь исторические тени  Ивана Грозного и Петра Великого, такие же великие   клинические  параноики,   как и он сам.  Правда начитанность Александра Парвуса,  учителя и наставника юного Троцкого   была не столь обширна, зато Парвус был  богат на новые идеи и масштабные социально-революционные проекты.
      Влияние Парвуса-практика  на Троцкого значительно сильнее, чем влияние на него Ленина-теоретика и кабинетного главнокомандующего.   Это Парвус убедил Троцкого и Ленина  объявить 2-ой Интернационал потерпевшим  полный крах, и создать вместо него 3-й Интернационал, «свободный от оппортунизма лицемерной социал-демократии», а затем на его базе и  Коминтерн. Это Парвус через своего ученика Троцкого стал отцом-основателем  троцкизма, с которым пришлось  бороться всю жизнь Сталину.      
     Это он свёл Троцкого с Лениным, а Троцкого с видными  банкирами Финансового Интернационала и масонами-финансистами  на Бродвее, 120 в Нью-Йорке.  Это Парвус привез Троцкого из США  с американскими долларами  в революционный Петроград, а не Троцкий его.
      Это Парвус первым  подкинул  Троцкому и Ленину идею  о мировой, «перманентной» революции (и как делать на ней свой  политический и финансовый капитал).
     При этом, мало кто даже из старых большевиков тогда  в полной мере осознавал, что     без  Парвуса, этого демона-искусителя, политического сутенёра   и связного Финансового Интернационала,  без денег  Ордена Золотого Тельца (ОЗТ) не состоялся  бы   «великий гений» политических авантюристов  Бронштейна-Троцкого и  Ульянова-Ленина.
      Именно со дня смерти Парвуса  начнется в нашей стране  новый этап идеологической борьбы  –  борьбы с  троцкизмом.  Парвус умер, но его идеи оставались  живыми  в его ученике. Вместо него оставался Троцкий, и он был опасен. Сталин  накануне второй мировой войны понял, что  Парвус и Троцкий были  прямыми ставленниками и агентами  Фининтерна в лице членов  клана Ротшильдов. Ему стало ясно,  что все три совершённые  на грязные деньги  революции  были тщательно спланированным  международным заговором против России, что  «всесильное учение Маркса есть ловко состряпанная приманка для простофиль, «научный» камуфляж  истинных  целей Большого Запада (Александр Зиновьев).
        Сталин тоже был человеком  ещё царского извода, и целые дни читал, собрав огромные библиотеки из конфискованных НКВД книг. К концу жизни Сталин был довольно образованным человеком и всего достиг самообразованием, как и его жертва – пролетарский писатель  Горький, которого люди Ягоды отравили фосгеном, даваемым ему под видом кислородных подушек.
      Разной у них была философия жизни и смерти, и страсти, одинаково  бушевавшие внутри,   у каждого имели  свою узду. У Сталина она была из холодной стали,  у Троцкого из  натуральной  сыромятной кожи. Троцкий был  гедонистом, Сталин же старался выглядеть аскетом. Один был кумиром  молодых революционеров, другой – кумиром  «новой породы» людей великой Империи  из  разряда строителей пирамид,  всегда  согласных бросаться   под танки во имя своего вождя.
      Сталин  сумел пережить Троцкого на 13 лет, физически устранив его, но  троцкизм, через революционный индивидуальный и организованный  террор, через четвёртый Интернационал, через  национальные и гибридные революции, вооружённые перевороты и международный  терроризм надолго (на полвека)  пережил   марксизм-ленинизм и сталинизм.
      Есть что-то  мистическое и жуткое  в том. что  «вечно молодой» Демон-Троцкий был убит по приказу стремительно дряхлеющего Демона-Сталина, весьма озабоченного проблемой личного бессмертия. (Анатолий Апостолов. «Молодильный экстракт для товарища Сталина». –ПРОЗА.РУ –Произведения)
По сути в девизе молодых партийцев эпохи застоя: «Не расстанусь с комсомолом – буду вечно молодым!»    выражен дух импер-социалистов во главе со Сталиным и интернационал-социалистов во главе с Троцким. В нем  выделена вся суть российского политического движения, основу которого  составляла молодёжь. Молодые люди всегда  составляли  практически всю массу  революционного движения, стояли во главе  различных молодёжных кружков и организаций, были духовными вожаками и идеологами  различных общественных и революционных течений.
По сути, революцию в России,  совершили молодые люди, потомки тех молодых людей, кто покушался на духовные основы Московской Руси, кто под началом  бесноватого  Петра  Великого  проводил  варварскими методами европеизацию  всей страны. Февральскую революцию породили те,   кто впервые породил в стране конфликт поколений,  кто на основании этого конфликта породил  впервые в мире индивидуальный и организованный террор и насилие.
  На житейском фоне многих успешных  коммунистических вождей ХХ века, по-своему  испытавших на себе терминальную стадию, Троцкий смотрится как самый неустрашимый лидер. Он, пожалуй, единственный, кто никогда  не  испытывал панического  страха перед смертью, жил до конца  полнокровной, насыщенной жизнью, ни в чём себе не отказывая и ничем себя не ограничивая в  60 лет. (Лев Троцкий «Моя жизнь»,1930)
   В глазах левой молодёжи он  смотрится, как вечно молодой вождь, как «дерево надежды» молодых и смелых, как незаменимый  лидер мировой революции. Из всех известных нам мифов о  «демоне революции» этот  – самый  убедительный и стойкий, ибо за ним стоят реальные люди, чувства, страсти и поступки.  «Дерево надежды, стой прямо!» – не раз в пароксизме страсти повторяла ему эти  слова тридцатилетняя  мексиканская художница  Фрида Кало де Ривера (1907-1954).
«Ты вернула мне молодость и отняла рассудок. С тобой я чувствую себя семнадцатилетним мальчишкой» – писал шестидесятилетний  Троцкий в одном из любовных писем к Кало.
       Ни дня не служивший в армии, Троцкий был тонким знатоком армейского  шика. К форме  чекиста,  пристрастился  ещё в Гражданскую войну,   разъезжая  по фронтам в личном бронепоезде.  Перед дамами Троцкий любил красоваться   в чёрных и коричневых кожаных  комплектах  –  фуражке, куртке, бриджах, крагах. С ног до головы в «силовую одежду» в красное кожаное обмундирование была одета и его охрана – «для тяжеловесной внушительности»  и нагнетания жути на толпу. Окружённый  рослыми и сытыми  «красными дьяволами» в куртках цвета кровавой революции, он смотрелся со стороны как   вождь  вселенского масштаба.   В непромокаемом кожаном пальто  с высоким воротником, клапаном и большим карманом посередине груди, в  кожаных (шофёрских) перчатках с крагами, в сапогах и фуражке с автомобильными очками, перекрещенных ремнях амуниции, с планшетом и кобурой,   он производил  на толпу неизгладимое впечатление.   Перед таким демоном  всё живое  угасало и умирало на корню.   Его   «силовая одежда» гипнотизировала и лишала  окружающих воли, а женщин трезвого рассудка, чести и стыда.  Офицерские сапоги, галифе и сталинский китель – вот униформа  начальника  районного и областного уровня послевоенных лет. «На нём защитна гимнастёрка – она с ума меня сведёт!» – пели после войны, оставшиеся без женихов и  мужей,  русские женщины.

Если Сталин с юных лет постигал секреты достижения высшей власти и эффективные методы её удержания, то Троцкий –  психологию толпы и методы манипулирования молодёжным сознанием.  Для  юных революционеров и молодых политиков левых убеждений Троцкий являлся неким  священным  королём, тем, кто неизменен, высоко вознесён, кто не может уронить своё высокое достоинство, кто должен оставаться настолько тождественным, что не может даже постареть. Ему следует  быть  брутальным  мужчиной одних и тех же лет, зрелым, сильным, здоровым, а  чуть заметная седина (первый признак старости) должна   допускаться  только в  порядке исключения.
       В то время,  когда Троцкий готовил новые легионы  революционеров, передавал новым поколениям свой  личный, революционный опыт, Сталин, увлечённый борьбой с внутренней крамолой, стремительно старел,  и  по сути,  упустил из виду первое и второе поколение  номенклатурных отпрысков, будущих могильщиков сталинизма и самой советской империи –  СССР.  Троцкий не стал Отцом всех народов и Отцом Отечества, как Сталин и Петр Великий (эмигранту как-то  смешно и  нелепо   носить такой титул!). Но зато он стал  в изгнании чадолюбивым и заботливым отцом и предводителем, вождём  «юных краснокожих» Большого Запада и великой Азии.
        Незавидна и даже  весьма трагична по-своему  судьба детей Сталина и Троцкого, но  более  трагичной оказалась     судьба   детей  их классовых врагов и многих непричастных к революции мирных граждан. Но, увы, такова плата «блудного, нищего сына» за высшую власть на земле. С каждым новым веком переход из низших слоев общества  в высший  класс всеми способами затрудняется, ибо между классами стоит смерть – весьма опасная, серьёзная граница, перейти которую не каждому по силам и по духу. Настоящий правитель, знает, что превращение, переход, ничтожного  смерда в господина  предполагает долгий и опасный путь, на котором  индивид  как бы умирает в низшем классе  и затем воскресает, пробуждается к жизни в высшем.
      Настоящий властитель  не позволяет представителям какого-либо класса чувствовать себя близкими или равными  высшему классу. То, что не может случиться с властителем, он совершает с другими. Он может вознести любого. Он, неизменный, изменяет других по своему произволу и хотению и манипулирует миллионными толпами как пожелает. Стремление превратить  целый народ в рабов или животных пробуждается во властителе тем сильнее, чем многочисленней этот народ. Превратить все человечество во всемирное, безропотное, смиренное и  послушное стадо –  вековая  мечта всех правителей-антропофагов, страдающих манией величия и паранойей.
      Чем стал  так  привлекателен  для юных бунтарей троцкизм после смерти его основателя? Тем,  что он явился в ХХ веке  идеологией  молодых и отвечает чаяниям  молодости  мира. Троцкизм вырос из успешной  революционной практики  Льва Троцкого, который  на деле доказал своё умение  превращать стабильный порядок  общества в хаос и анархию, а  хаос и анархию  в  казарменный порядок реального   «военного коммунизма». Троцкизм привлекателен тем, что он изначально стал и остаётся    проверенным, идейным  оружием  революционной молодёжи на международном  уровне. Он был изначально обращён к молодёжи и всегда стремился, с учётом ошибок и крайностей  русской революции,  с её «красным террором», воинствующим безбожием, богоборчеством  и гражданской войной, старался   выглядеть в более человечной маске. Например, в Турции сторонники Троцкого, имевшие контакты в Болгарии и Румынии, выпускали специальную для славян «гуманистическую библиотеку».  В ней   троцкисты  призывали молодёжь не следовать  призывам  советских  коммунистов  «придти и  насильно изменить мир насилия», а решать многие социальные вопросы политическим путём.  Троцкисты-гуманисты  призывали молодёжь    «встретиться и посмотреть, сможем  ли мы изменить что-то к лучшему  в этом мире».
   В отличие от угрюмо аскетического,  неофеодального  сталинизма троцкизм внешне оказался  более человечным, в нём выражены все чувства  бунтующей души, её романтическая  «буря и  натиск» социалистов-утопистов  и масонов-просветителей. Сквозь призму  особого  евразийского исторического развития России. Троцкий смог уловить имманентную логику  особенно важных и значимых только  для нас  параметров  управления – власть: и верная служба ей, а не собственность определяют статус  уважаемого  слугу (служащего)  и  господина «подлого люда».
      Власть и при-властье, князь и дружина, двор и придворные, а  не «принцы голубых   кровей» порождают и заменяют    правящую элиту. При такой системе морально устаревшего механизма  управления, для свержения существующего режима      вполне допустимо вступать в союз с теми, кто хочет через революцию умножить свою собственность и обрести лигитимную власть  под социалистическими лозунгами. Именно яркие победы в русской революции 1917 года и в Гражданской войне интернационал-социалистов ленинско-троцкистского типа стали необходимым условием  социалистических революций на периферии  капиталистической, колониальной  системы, (китайской, вьетнамской, отчасти кубинской).  Там,  в ходе революции,   возник  системный антикапитализм (реальный социализм), а с ним  одновременно  авторитаризм и «гражданское общество без демократии» (Ф.Фехер). В троцкизме  удивительным образом  слились в единое целое три модели – тоталитарная, авторитарная и демократическая, которые именно в России реализовали себя  в качестве потенции левого якобинского проекта и материализовались  в особую систему советского  бытия.  Именно на русской почве  «заземлился»  и воплотил себя в жизнь троцкизм. Именно он подготовил  новое общество  к строительству  сталинских пирамид. Именно по вине своего  создателя почти без боя уступил  он место сталинизму, оставив ему  после себя   ядро советской номенклатуры, этот   немыслимый феномен, в котором  совпали «физика и метафизика» насилия абсолютной  власти и служилой (силовой), господствующей  группы.      
      Пути прижизненной славы и посмертного бесславия воистину неисповедимы. За сто лет со дня русской революции 1917 года оценка и переоценка деяний её вождей  менялась каждый  раз, после прихода к власти  очередного  генсека.  Только  оценка деяний Троцкого и его учения о «перманентой революции»  до сих пор остаётся  прежней, сугубо негативной. Однако, в отличие от Ленина, Сталина, Брежнева и Андропова, Лев Троцкий остаётся кумиром  европейской и, прежде всего, латиноамериканской,  левой   молодёжи, а «труды великого Сталина» и тем более демагогические опусы  вождей Советского  Союза не читают сегодня даже коммунисты-ортодоксы из КПРФ. Молодёжь  и сегодня продолжает  увлекаться  идеями троцкизма и восхищаться  самой   личностью Троцкого, его высоким интеллектом, неутомимой деятельностью, умением  мужественно переносить удары судьбы. Каждый тиран в своём тотальном насилии оригинален по-своему, но каждому из них присуща в итоге  общая  терминальная стадия, которой, увы, никому на этой земле не избежать.  Концепция «смерти как стадии роста» у всех  великих душегубов и тиранов  одна, и в основе её лежит панический страх перед смертью, страх куда больший, чем у их обречённых жертв. 
       К  началу  Второй мировой  войны и Сталин и Троцкий в одинаковой  степени стали терять свою  энергетику духа. силу  воли   и либидо, все сильнее стала проявляться кардинальная патология мышления. У кого раньше, у кого позже  постепенно исчезала критичность как главная  характеристика  адекватной мысли. У Троцкого и  у Сталина  укрепилась  абсолютная уверенность в своей правоте и непогрешимости. Самое понятие ошибки и даже её возможности  в мышлении  товарищей Сталина и Троцкого  полностью было утеряно. «Головокружение от успехов»  и  чрезмерная самонадеянность  привело Троцкого  к полной утрате   власти и  позорной высылке из страны. А виной  коварного нашествия на нашу страну Гитлера  стала  немыслимая самонадеянность Сталина, его  больные амбиции и претензии  на мировое господство.
      Терминальную стадию никому не минуть, здесь бессильны самые  красивые  мифы и легенды, ибо гибнут во времени. тонут в  пространстве, мысли, события и корабли. Остаётся только ложь и правда. В итоге уже никому не интересно, была ли юная  жена художника и агента советских спецслужб Сикейроса любовницей старика Троцкого,  а деревенская  отроковица Валя Истомина  последней утехой дряхлеющего  Сталина. Всё это шлак истории, гнилая изнанка позолоченных идолов, сюжеты бульварных романов и  банальных, однотипных телесериалов.  Ясно, что  именно рукотворные мифы и легенды внесли значительную  сумятицу и путаницу  в «большевистский  иконостас», сделали многих демонов и бесов революции  «красными мучениками» и  настоящими «подлинными» жертвами политических репрессий, достойными  незамедлительной реабилитации, уважения и почитания. В этом наша беда и наша печаль.  Это и приводит  нас до сих пор к  неоднократному извращению культуры исторической памяти.  Грешно  и подло  считать  политических животных, павших в своей  звериной борьбе за власть,  исторически и  экономически    более рентабельными, чем  репрессированных по социальному признаку миллионы  людей.  В стране, где имя Бога есть богохульство, а человеку, страдающему от невиданных нигде в мире бедствий, отказано в милосердии по обе стороны могилы, его душа, по меткому разоблачительному выражению Робеспьера, «всего лишь дуновение ветра, исчезающего на краю могилы».
     Сегодня нам, чтобы понять суть тоталитаризма и суть власти как таковой, важно знать природу самой власти и  главные психоневрологические черты её носителей, проходящих  сложный путь от тайного нездорового  влечения верховодить сверстниками   к неограниченной власти над людьми.
        Сегодня, такие как Троцкий интересны нам с точки зрения   латентной  политической антропофагии в свете педагогической антропологии.  Троцкий нам  интересен, прежде всего,  как личность особого свойства, как  яркий антипод мифологического совершенного Человека-Демиурга.  Его неустанную высокую способность к действию (разрушению) не ослабляли ни малейшее сострадание, ни человеческие чувства родства или духовного единства.  Подобно раковой опухоли, он рос, он питался, он причинял страдания, он убивал в полном соответствии со своей природой.
  Когда коммунистический режим, за победу которого он боролся изо всех сил, наконец, победил по всей России,  он поднял бедных на богатых, поднял нищих на бедных,  преступников  на нищих. 
     Все случилось так, как он хотел. Но пороки человеческого общества требовали все новых плетей.  В его натуре были спрятаны все качества, необходимые в искусстве уничтожения общества:  организационный талант,  холодный отстраненный интеллект, ораторская способность увлекать толпу,  жестокосердие,  превосходящее жестокость  Ленина и Свердлова.
    Никакой коллективизм в мире не мог отнять у него чувство эгоизма, который стал в нем болезнью, и болезнью роковой.  Он изначально  видел себя только разрушителем старого  строя, и в этой ипостаси являлся  как бы прямым продолжателей  идеологии  «первого русского  коммуниста» Сергея Нечаева, который в своей программной статье в 1869 году писал: «Мы (революционеры)  берём на себя  исключительно  разрушение существующего общественного строя: созидать не наше дело. А других, за нами следующих».   
Он не только должен был  разрушить  всё мировое устройство, он хотел   потом  управлять тем, что от него останется. После ожидаемого  неминуемого  поражения сталинизма  в мировой  войне и раздела СССР на несколько отдельных государств, он  согласен был даже стать правителем Северной России со столицей в Архангельске и штаб-квартирой в Лондоне. (Александр Колпакиди).  Он ненавидел любую систему управления, если она не предусматривала его в качестве командира, или, по крайней мере, первого заместителя.  Его вполне устраивала роль второго  (после Ленина)  человека в стране. Он смирился бы  с этой ролью и при  Сталине, если бы Сталин не охладел к идее мировой революции.  Перенести тяготы судьбы, бросить, опозорить свой народ, наплевать на религию отцов, объединить еврея и гоя в общей ненависти ко всему миру — и все это для того, чтобы по такой глупой причине упустить столь великий трофей, потерять огромную  власть над одной шестой частью  суши.   Залить кровью страну, нарушить нормальный  ход вещей ради  пресловутого   сивушного, всемирного  коммунизма, чтобы потом самому  стать жертвой мании величия, самонадеянности, больных амбиций и  не по возрасту мальчишеского головокружения от успехов. 

2018-01-24