Школьные истории. рыбалка в каникулы

ШКОЛЬНЫЕ ИСТОИИ. РЫБАЛКА в КАНИКУЛЫ

Закончились летние каникулы. Ученики шестого класса «А» Юговской средней школы  радовались первым урокам. Настал черед урока русского языка. Ох, и недолюбливали многие ученики этого предмета.  Мне он то - же не нравился. Учитель изящной словесности Лилия Михайловна Болотова предложила нам написать самые яркие воспоминания о проведенных каникулах в своих сочинениях. Мы с радостью согласились.
Весь класс тихонько сопел и пыхтел над своими сочинениями. Сочинения мы уже заканчивали  следующим уроком. Это был урок литературы. Что мы там насочиняли Лилия Михайловна, читала и проверяла несколько дней. Наконец мучения её закончились, и она принесла пачку тетрадей с нашими сочинениями. Загадочно на нас посмотрев через свои очки, раздала тетради. Всем, кроме меня и Толика Собакина. Мы с Толиком недоуменно на неё посмотрели. Класс, пошумев, успокоился и с затаенным дыханием стали смотреть оценки своих сочинений. Учительница  наша с загадочной улыбкой заявила, что хотела прочитать всему классу пару сочинений. Класс одобрительно зашумел. И как только начала читать Лилия Михайловна эту писанину все замолчали.
Сочинение  «Рыбалка», привожу по памяти, кое - что добавляю, что не искажает сути:
Было лето. Дни были длинные, а ночи – коротки. Однажды в субботу, собираясь на работу, отец сказал мне, что после обеда мы идем с ним рыбачить на речку Бырму. (Вставка автора как лирическое отступление: Протекала эта речка в лесу, и было до неё восемь километров. По субботам в те годы предприятия работали до обеда, рабочая неделя была шестидневная.)
Свою задачу я уже знал. Мне нужно было накопать дождевых червей, пропитать сапоги собачьей ворванью, приготовить продукты и рыбацкую посуду. Самым важным было пропитать сапоги ворванью. (Ворвань эта была побочным продуктом Юговского кожевенного завода. Завод был закрыт несколько лет назад, но у населения этой ворвани было запасено немало). Она очень хорошо отталкивала воду, и своим запахом псины отпугивало лесных хищников.
Эту операцию я и начал в первую очередь. Кирзовые сапоги впитывали и впитывали эту жирную смазку. Намазывать пришлось несколько раз. Намазал и просушил, намазал и просушил и так многократно.  (С раннего детства все мальчишки в непогоду носили кирзовые сапоги с портянками и благодаря этому в армии у них проблем с этой обувью  не возникало.) Как только наши сапоги были приготовлены – проверил портянки   - они тоже были в порядке. Пошел копать червей. Поскольку было жарко, то пришлось перелопатить немало земли на затененных участках. Ну, вот и черви накопаны. Сложены в мой сидор (вещевой мешок) посуда, хлеб, полпачки соли, картофель, пара вареных яиц, коробка спичек, завернутых в целлофан, лук и сахар.
Сидор отца был всегда собран. Там у него лежали топор, полотно пилы, плащ из офицерской накидки сшитый соседкой-портнихой, разные рыбацкие причиндалы. Удочки, готовые к рыбалке висели на специальных крючках балки под крышею двора. Итак, у меня  все было готово.
Вот и отец пришел. Наскоро пообедав, начали собираться. Оделись, обулись, достали удочки. Отец проверил вещмешки и заставил меня положить в мой сидор брезентовый плащ. На голове отца красовалась кепка – восьмиклинка, а у меня - солдатская пилотка. Кепку отцу сшил Костя Зебзеев, живший неподалеку. На кепке был тканевый поясок, в который были воткнуты множество разных рыболовных крючков. Собравшись в полной амуниции, мы слегка попрыгали – у нас ничего не гремело, и можно было отправляться в путь. (Пару-тройку километров дорога шла полями, остальное – по лесу. В этом самом лесу ещё нужно было преодолеть запретную зону, которая  перекрывала военную бетонную дорогу).  Через два часа мы были на месте.
Рыбалку начинали на Круглом лугу и шли вверх по течению, облавливая перекаты и омутки. Клев был хороший и хариусы, один за другим, отправлялись в наши противогазные сумки, наполненные крапивою.
Берега речки заросли густым кустарником, в котором были протоптаны рыбацкие тропы. Идти там с длинным удилищем было проблематичным. Прошли мы так километров пять, солнце уже подкатывало к горизонту, и пора было позаботиться о ночлеге. Ночи были коротки, но отдых был нужен. Выбрали место там, где было посуше и недалеко от воды, и стали обустраиваться. Первым делом нужно было заготовить дрова. Отец мой достал из своего сидора топор и пильное  полотно. Полотно это было очень тонкое как на лучковой пиле. На концах его были приклепаны кольца. В эти кольца отец и вставил свежесрубленный черемуховый сук. Все это походило на лук, роль тетивы исполняло полотно пилы. Напилили  мы четыре бревна из сухостоя, обильно скривившегося в прибрежном лесу. Забили четыре кола и эти бревна вставили стенкой между ними. Это была заготовка для костра - нодья. Для лежки нарубили пихтового и елового лапника.  Набрали ещё сучьев сухих для разведения костра. Сумерки уже опускались на лес. Отец, поручив мне заботы об ужине, ушел ещё половить хариусов.
Развел я костерок и пошел чистить наш улов на речной перекат. Наложил листья водяных лопухов и вывалил из сумки добычу. Потрошеных хариусов складывал в бидон и пересыпал солью. Бидон поставил в протекающий поблизости ручеек, используя его как холодильник – вода в нем была студеною. С десяток харюзков, помельче, оставил для ухи. Мелочь порезал на куски и сложил в котелок. Туда же нарезал очищенный картофель и, набрав воды, отправился к костру. Вырубил в черемушнике рогульку и длинный толстый прут устроил подвеску для котелка. Уха начала вариться. Пока она закипала, почистил лук, нарезал его и вместе с солью и лавровым листом заправил в уху. Уха бурно закипела, и пришлось котелок переместить в менее жаркое место. А в это время уже стемнело, и поскольку клев прекратился,  вернулся отец. Как раз и уха поспела. Снял котелок с костра и поставил остужаться. Для улучшения вкуса добавил в уху немного молотого черного перца. Совсем чуть-чуть. Уха дымилась, и аромат её заполнял наш бивак.
Расстелив плащи, улеглись на них, как древние римляне и начали ужинать. Уха, точнее – рыбный суп ибо не было в нем ста грамм водки, был очень ароматным и наваристым. Отец похвалил её вкус. Ложки наши работали на полную катушку. Вот и дно котелка показалось. Смотрю, а лицо отца удивленно вытянулось. Перехватив его взгляд, уперся своим в котелок. О, боже, на дне лежала чешуя. Я просто забыл снять с рыбы эту чешую. Отец, довольно хмыкнул и изрек: «удивительный вкус дала чешуя ухе. В следующий раз вари обязательно с чешуею». А я, честно говоря, ожидал нагоняя. Потом я помыл котелок, набрал в него из ручейка воды и поставил кипятить. В котелок положил листья дикой смородины, росшей на берегу. Не зря, видимо, на Украине зовут этот кустарник «парычка». Пока чай варился, я успел почистить рыбу, выловленную отцом в сумерках. В лесу было сумрачно, трещали на покосах кузнечики, сонно вскрикивали птицы, изредка ухали совы, пугая лесных жителей, и пели свои ночные песни соловьи. Нудно зудели комары. Чтобы не пили они мою кровь, развернул пилотку и, одев её, стал похож на пленного румына зимы 1945 года.
Напились мы чаю, развесив портянки и  сапоги недалеко от костра, мы и блаженно спали возле нашей нодьи. Нодья горел медленно, но давал много тепла.  Свежий воздух и накопившаяся усталость быстро нас сморили. Ночь летняя была недолгой. Через пару часов мы проснулись бодрыми и готовыми к рыбной ловле. Было свежо, костер неспешно тлел. Подкинули в него сухих сучьев и лапника, на котором спали. Приготовили простецкий завтрак из печеной картошки, запеченных на прутиках хариусов и чая с дымком. Поели, попили чайку, собрали мусор, оставшийся от нас, и бросили его в костер. Пока горело – посидели у костра. Отец покурил свои папиросы  «Север», и мы начали собираться. Светало. Было прохладно, на листве и траве была роса. Пришлось одевать плащи. Растащили недогоревшие бревнышки из костра, сгребли в кучу угли и золу. Полили кострище водичкой и отправились рыбачить дальше.
Утренний клев был превосходным, наши сумки наполнялись рыбой. От росы мы промокли. Если сверху нас закрывали плащи, то снизу, до пояса мы были мокры. Штаны наши можно было выжимать. Восходящее солнце и тепло от него и наших тел  высушили нашу одежду через пару-тройку часов. Так прошли мы по речке километров семь-восемь. Солнце уже клонилось к западу. Уже прошли мы и Красную Глину, и Волковскую гору и достигли Сотниковских покосов. До речки Сотниковка, впадающую в реку Бырму, оставалась пара километров. Решила дальше не идти по речке, а отправиться домой по другой дороге, где до дома было 12 километров. Устроили дневку, развели костер, испекли оставшуюся картошку, несколько рыбок и душистый чай, заваренный иван-чаем и листьями малины. Тут же просушили наши портянки и слегка сапоги. Ноги отдохнули. Почистили рыбу, посолили. Бидон и котелок были полны, да ещё и осталось. Наложили в сумки свежей крапивы, туда же отправили нашу рыбу. Свернули удочки. Обулись. Плащи отправили в вещьмешки и потопали домой другой дорогой. Через полчаса вышли в запретную зону и вот мы уже на бетонке. Был уже воскресный вечер, движения на дороге не было и можно было без опаски по ней передвигаться. Идти по ней надо было чуть больше километра. Вот и военную водокачку прошли, и отворот на военной городок «Рудный». (Там как раз шли пуско-наладочные работы на ракетном комплексе «Шексна» шахтного базирования. На вооружении  была ракета Р-16 – краса и гордость РВСН того времени. Длина 32 м, взлетная масса 144 т. Дальность 13000 км. Скорость 7,6 км/сек. Высота полета 700 км. Но, этого мы тогда не знали, а только догадывались.) Так и дошли до старой грунтовой дороги. Пока строили бетонку, дорога из нашего поселка интенсивно эксплуатировалась. Звалась она Благодатской, поскольку вела из поселка на гору Благодать. С вводом в строй бетонки эту дорогу забросили, а что бы местное население по ней не ездило, военные перекопали её в нескольких местах. Но, народ сделал объезды этих препятствий и в сухую погоду ездил за сеном и дровами. Дорога шла под уклон, и мы быстро дошли до дома, пройдя Конское кладбище и спустившись логами по речке Сорокумовка. Дома нас ждала мама, и банька, приготовленная мамиными заботливыми руками. Отдав маме рыбу, разделись, и пошли в баню. Первым делом осмотрели друг друга на отсутствие клещей. Не было их на наших бренных телах.  (В те времена  японский энцефалит ещё не дошел до Урала. Но, предупреждения от медиков уже были. Да и неприятно было выковыривать этих впившихся вампиров. Непонятно почему, ни Советское, ни Российское правительство не предъявило до сих пор претензии Японии?)
В эту рыбалку прошли мы около сорока километров, очень утомились, и спал, как убитые, до утра.

Прочитав мое сочинение, Лилия Михайловна сделала паузу и зачитала сочинение Толика Собакина. В нем он поведал, как он со своим отчимом Сенниковым ходили рыбачить на эту же речку. Только рыбачили они ниже по течению. В ходе рыбалки наткнулись на бочажину - большую яму, заполненную талыми весенними водами. Привлекла она кряканьем утки и хлопаньем крыльев. Когда подошли – увидели, что беда там была утиная. По большой воде утка облюбовала это место для гнездовья. Вывела птенцов. А пока шел процесс высиживания, большая вода ушла, а та, что осталась постепенно уменьшалась, и когда утята вылупились и подросли, уровень воды упал. Утятам там стало тесновато, да и еды стало не хватать. От воды до берега было более полуметра, и птенцы были не в силах выбраться из бочажины. Толя быстро сообразил, что нужна помощь. Разулся он и, раздевшись, залез в эту яму. Утка сразу вылезла оттуда и стала беспокойно бегать по берегу и продолжала крякать. Толя, увязая в придонной грязи, стал ловить утят. Те, хотя и маленькие были, превосходно плавали и ныряли. Но, вот и последний утенок был вызволен из беды. Мать утят немного беспокоилась и уже не бегала, а собрала утят в кучу и ждала последнего. Как только он оказался на берегу, мать утиная повела выводок к реке. Отойдя несколько метров, оглянулась, и благодарно крякнула. Ну, а Толя не мог выбраться из ямы, поскольку дно было сферическое, и Толя, пытаясь подойти к берегу неизбежно оказывался в центре, где глубина была больше метра. Но, отчим Толи уже шел на помощь, прихватив стволик черемухи. С его помощью он и извлек Толю из этой бочажины. Весь мокрый и грязный предстал Толя пред отчимом.
Пришлось мыться в реке. Вода там была студеная. Летом выше 12 градусов и не нагревалась. После купания у Толи зуб на зуб не попадал. Отчим обтер Толю рубашкой и заставил делать зарядку. Потом Толя оделся, и они продолжили рыбалку.
Вот такие приключения были у нас в те незабываемые каникулы.
Закончив читать, учитель наш вернул нам тетради. Открыв свою -  увидел жирную красную оценку 2/5. У Толи красовалась 4/5. Я учился, перебиваясь с двойки на тройку, и школу восьмилетку закончил со средним баллом 3.0. А Толя был у нас хорошистом и первым пионером нашего класса. Оба мы после 8-го класса ушли из школы, и некоторое время работали в одной организации. К сожалению, Толя трагически погиб в зрелом возрасте.
Хочется сказать огромное спасибо нашей учительнице Лилии Михайловне Казанцевой (Болотовой) за то, что привила любовь к великому и могучему Русскому языку и литературе. Пройдет долгих 15 лет, и все, чему учила она нас, вспомнилось, когда начал я изучать немецкий язык в военной академии. Вся структура языка, грамматика и синтаксис проявились в моем мозгу, и перенеслась на другой язык. Экзамен по немецкому языку я сдал с оценкой  «отлично» (на нашем курсе было всего две 5).

ЗАТО Звездный                2018 г.