Проклятие родового кольца. 4 глава

     После рождения сына, Люба изменилась внешне, да и внутренне тоже. Немного прибавила в весе, у неё округлились бёдра, грудь стала пышнее, на щеках появился румянец, во взгляде уверенность. Она была окружена заботой не только мужа, который просто боготворил её, но и заботой его родителей. Кроткая и скромная, трудолюбивая, хотя ей и делать-то ничего не давали, всегда приветливая и очень красивая, она вызывала только восхищение и любовь у окружавших её людей, Глафиры Гавриловны, сестры Афанасия, приезжающей два раза на неделе, чтобы пообщаться с Любашей, невесткой и единственной подругой и поиграть с племянником.
     - Ух ты, мой сладенький, карапуз маленький. Обожаю эти щёчки, эти пухлые ручки, большие глазки... мой славненький Кирюшенька, - непременно говорила молодая женщина каждый раз, как приезжала в дом родителей.
     Семью Афанасия, соседи соседних губерний часто приглашали на званные ужины и даже в город на балы. Люба не очень любила ходить на эти вечера, но положение жены Афанасия и невестки Гаврилы Семёновича и Варвары Васильевны, обязывали её присутствовать на этих званных ужинах и балах.
     Но вот оказия, Люба совсем не умела танцевать и пришлось нанимать учителя танцев, чтобы обучить её вальсу, мазурке, менуэту и прочим танцам, которые в ту пору танцевали на балах. Ученицей Люба оказалась смышлённой и к танцам талантливой, поэтому через месяц, она танцевала не хуже прочих барышень.
     Когда вся семья выезжала в соседнюю губернию или даже по приглашению князя или графа приходилось ехать в город, за малышом смотрели няньки. Необыкновенная для русских девушек красота Любы, долгое время обсуждалась и вот, на одном из вечеров, Люба шла под руку с Глафирой Гавриловной и услышала за спиной разговор двух или трёх девиц. То ли они не увидели, что она проходит совсем рядом, то ли специально завели разговор, чтобы она услышала, но тем не менее, Люба услышала.
     - Кажется, Афанасий просто околдован этой чужестранкой. Она просто дикарка, которая даже не знает, как вести себя в обществе. Как мог Афанасий, с его воспитанием и тонким вкусом, взять в жёны не весть кого, не зная ни рода её, ни племени, - говорила одна из девиц.
     - Да за Афанасия пошла бы даже дочь графа Соболева, Дарья Андреевна. Точно, околдовала эта ведьма, - тихо произнесла вторая.
     По правилам этикета, Люба конечно должна была сделать вид, что ничего не слышала и пройти мимо, но видимо восточная кровь взыграла в ней, она остановилась и повернувшись к девушкам, мило улыбнулась.
     - Милые барышни, может быть я и чужестранка, как вы говорите, но в моих жилах течёт кровь куда выше, чем у вас вместе взятых. Не вам меня обсуждать, это не делает вам чести, - сказала Люба и спокойно взяв под руку Глафиру Гавриловну, пошла с ней дальше.
     На балу, по этикету, первый танец был предоставлен князю Соколову, который пригласил на него свою красавицу дочь, Дарью Андреевну. Потом в круг вошли и другие пары. Афанасий пригласил на вальс свою супругу и все почему-то восхищённо смотрели именно на них.
     - Какая же красивая пара! - говорили гости.
     Так, в праздности, протекала жизнь молодой Любы, да и всех вокруг. В будние дни, Афанасий выезжал в лес на охоту, а чаще, просто скакал по полям на своей лошади. А ночами, страстно любил свою жену, открывая в ней всё новые прелести. Одинокая луна освещала их нагие тела, извивающиеся в любовной страсти.
     Афанасий был настолько влюблён, что не мог надолго оставлять Любу, хотя и должен был ездить по делам, а иногда отлучаться и на месяц. Кирюше исполнился годик и он стал пытаться делать первые шаги, потешно качаясь на ножках и размахивая ручонками.
     Но радость Любы и Афанасия была недолгой, да и бабушки с дедушкой тоже. Кирюша внезапно заболел. Врачи, вызванные из города, разводили руками, не могли поставить диагноз и просто не понимали, что с ребёнком. Только когда малышу исполнилось два года, он умер. Ночью у него поднялся жар, начались судороги и вдруг, в секунду, малыш смолк и перестал дышать. В отчаяние, Люба кричала, звала ребёнка по имени, называя ласковыми словами.
     - Кирюшенька, свет очей моих, солнышко моё, открой свои глазки, родной мой, - тормоша малыша, рыдала молодая женщина.
     Афанасий пытался успокоить жену, хотя и у самого разрывалось сердце, при виде бездыханного тельца сына, который, утопая в шелках, лёжал в своей колыбельке.
     Только наутро, когда в усадьбе, прослышав о смерти ребёнка, собрались люди, Люба словно окаменела. Она неподвижно стояла возле колонны, даже не подходила к гробику с тельцем своего малыша.
     - Ты бы поплакала, доченька, не держи в себе эту боль, всё легче станет, - рыдая, говорила Варвара Васильевна, обнимая Любу за плечи.
     Но та словно ничего и не слышала и никого не видела. Так, не проронив ни слезинки, она не пошла и хоронить Кирюшеньку. Его унесли на местное кладбище, обложив цветами так, что и личика не было видно. Вернувшись с кладбища, Афанасий нашёл Любу в том же положении, в котором оставил.
     Опасаясь за её здоровье, он позвал семейного врача, но осмотреть себя, Люба так и не дала.
     - На всё воля Всевышнего. Он дал, он взял. Что мы можем, против Его воли? - словно во сне говорила Люба.
     Тут Афанасий не выдержал и подняв жену на руки, отнёс в спальню. Он стал опасаться не только за физическое состояние жены, но и за психическое. Ночью он пытался разговорить её, говорил ей нежные и ласковые слова, а она молча смотрела в потолок и даже не моргала.
     - Поплачь, родная, тебе станет легче. Не делай мне ещё больнее. Ведь мы молоды, у нас будут ещё дети, - обнимая неподвижное тело своей жены, говорил Афанасий.
     Люба долго пребывала в таком состоянии и Афанасий решил увезти её в Италию, чтобы она могла развеяться. Приготовив документы на выезд и собрав вещи, они на две недели уехали в Рим. Там Люба потихоньку стала приходить в себя, стала улыбаться и радовать мужа. Они ходили по городу, любуясь древними постройками, катались на лодке и заходили отужинать в рестораны.
     Однажды, один богатый итальянец увидел на пальце Любы кольцо, подаренное ей матерью. Он попросил посмотреть столь диковенную и дорогую вещь. Люба сняла кольцо и дала немолодому мужчине. Тот долго рассматрировал его, потом сказал, что он по профессии ювелир и нет ли у Любы желания продать это кольцо ему, за очень хорошие деньги.
     - Если я не ошибаюсь, я читал об этом кольце в записях, это кольцо сделано в начале одиннадцатого века и принадлежало индийскому князю, который подарил его китайскому императору. Но кольцо потеряло свой след в начале двенадцатого столетия и обнаружило себя аж в конце четырнадцатого века в Англии, обладателем его оказался сам король Эдуард. Но он подарил это кольцо Испанской королеве Анне. Потом опять след его был потерян, как было написано в рукописи о кольце, оно было украдено и продано Турецкому султану. Но это было уже в пятнадцать веке, в самом его конце. И вот я вижу эту уникальную историческую вещь на пальце юной красавицы, - с каким-то упоением говорил пожилой итальянец.
     Но продавать своё кольцо Люба отказалась, сказав, что оно досталось ей в память о матери.
     - Вы знаете, юная барышня, какой кровавый след тянется за этим кольцом? Много жизней оно сгубило. Люди алчны по своей натуре, поэтому не удивлюсь, если оно потянет за собой ещё больший след смертей. Но пусть Вам оно принесёт счастье, - откланиваясь, сказал ювелир.
     Его слова напугали Любу, она ведь помнила, что её брат, родившийся до неё, исчез при странных обстоятельствах и так и не был найден. Никто не знает, жив ли он или его давно убили. И вот теперь умер её сыночек.
     - Не из-за этого ли кольца всё это, Афанасий? - встревоженно посматривая на кольцо, которое сверкало на солнце разными оттенками, спросила Люба.
     - Ну что ты, душа моя. Разве может какое-то кольцо принести беды? Не бери в голову. Думаю, старый ювелир просто хотел напугать тебя, чтобы ты захотела от него избавиться и продать ему. Ведь он сам не испугался того, что кольцо и правда может быть проклятым, а? Успокойся, родная и не бери в голову, - нежно обнимая жену, говорил Афанасий.
     Слова мужа успокоили Любу, она и сама понимала, что кусок металла, даже очень дорогого и какой-то камень, пусть даже драгоценный, не может влиять на её судьбу и судьбу её детей. Это же уму непостижимо.
     Вернувшись из поездки, Люба поняла, что опять будет матерью. Это весть порадовала всех домочадцев, хотя больше всех радовались Люба и Афанасий.
Читая родовую летопись своих предков, я знала, почему умирают именно мальчики, но они этого не знали.
     Итак, у Любы опять родился мальчик, которого нарекли Глебом. Глебушка, как любовно называла малыша сама Люба. Но как и первый малыш, Глебушка, прожив два года, тоже умер. Просто ночью уснул и не проснулся. Горя молодой женщины было не описать.
     - Выгони меня! Все мои дети будут умирать. Слышишь? Женись на другой, прошу тебя! - в истерике кричала молодая женщина.
     Афанасий как мог пытался успокоить свою жену, пугаясь её состояния, хотя и сам очень страдал от потери уже второго сына. То ли горе его сломило, то ли отчуждение жены, но Афанасий переспал с молодой крестьянкой, жившей по соседству и часто приходившей к ним в дом прибраться и помочь по хозяйству. Никто не знал, сколько раз он встречался с этой молодой крестьянкой, но та тоже забеременела. Она родила здорового мальчика именно тогда, когда Люба сама узнала, что у неё опять будет ребёнок. Но к рождению ребёнка Афанасия и служанки, Люба отнеслась спокойно.
     - Мужчине не грех иметь несколько жён. Я сама виновата, не смогла уберечь своих малюток. У меня ещё родится ребёнок и что? Он тоже умрёт, я знаю, - говорила она, когда ей пытались рассказать о связи её мужа и крестьянской девушки, которой и было всего шестнадцать лет. Ей отвели комнату рядом с комнатой прислуги и велели смотреть за сыном барина.
     - И на большее не надейся, девка. У меня хорошая невестка и я её ни на кого не променяю, а тем более на тебя. Чтобы тебя было не слышно и не видно. Всё, что надо, тебе будут приносить и твоим родителям каждую неделю будут отвозить съестное и всё. На большее не рассчитывай, - громко говорила Варвара Васильевна.
     Перечить хозяйке было нельзя, но иногда, ночами, Афанасий посещал её. Об этом знали и прислуга, и его родители, но что они могли? Лишь Любушку жалели. Она родила третьего мальчика. Только Любу уже не радовало рождение ребёнка. За малышом смотрели няньки да Варвара Васильевна. Люба панически боялась привязываться к малышу и даже отказалась кормить его грудью. Молодая женщина со страхом ждала, что и Митенька тоже вскоре умрёт.
     И она не ошиблась, в два года малыш умер во сне и врачи так и не смогли поставить диагноз. Тогда, как сын Афанасия, которого родила дворовая девка, рос здоровым и весёлым, радуя отца и бабушку с дедушкой. От потерь своих малышей, Люба слегла, ей часто снилась её мать.
     Четвёртая беременность совсем не обрадовало её, она со страхом ждала, что опять родится мальчик и ей придётся и его похоронить, но родилась девочка и назвали её Анфисой. Девочка вернула Любу к жизни. Только женщина со страхом ждала, когда ей исполнится два года и ребёнок тоже может умереть. Но к радости Любы, прошло пять лет и девочка была совершенно здорова. Только Люба на этот раз сама заболела и когда Анфисе исполнилось одиннадцать лет, молодая женщина, чувствуя близкий уход, позвала дочь к себе и сняв с пальца кольцо, повесила на шею дочери.
     - Доченька, родная моя... не теряй это кольцо, это тебе память обо мне, - с трудом проговорила Люба.
     Этой ночью молодая женщина умерла, а перед этим разговаривала со своей матерью, которая протягивала к ней руки и просила пойти с ней.
     - Я за тобой пришла, милая моя Хадие, со мной и брат твой, там нам вместе будет хорошо, - говорила Елизавета и к утру, Афанасий нашёл свою жену мёртвой и было ей неполных сорок лет.
     Молодой барин горевал и не находил утешение. Похоронив молодую жену, он надолго уехал в Италию. Сын его, которого называли байстрюк Иван, вырос и жил с родителями Афанасия. Но внучку свою, Анфису, они любили больше. Может потому, что девочка была от любимой снохи, кто знает. Да и Иван не ладил с Анфисой, мальчик часто убегал в село, к родителям матери и игрался с местной ребятней. Приходил в усадьбу редко, видимо чувствовал, что он там чужой.
     Шли годы, вернувшись через два года, Афанасий вновь женился, родители  настояли на женитьбе и он взял себе в жены Софью, дочь соседа, богатого дворянина, близкого друга отца.
     Только принять Анфису, молодая жена никак не хотела, сама вскоре родила двойню, двух хорошеньких девочек. А когда Анфисе исполнилось семнадцать лет, её выдали замуж.
     Так Анфиса уехала из губернии в город и стала жить в семье богатых дворян.