Глава 6. Исповедь

Эмигрантов я делю на три категории:
«Колбасники» - те, кому для счастья необходимо много разных сортов колбасы и мягкие подгузники, удобно встроенные в кожаное сиденье машины;
 
«Политики» - те, кому не обломилось у кормушки дома, и теперь они какают в твиторе и играют в шахматы на расстоянии,как Гарик Каспаров
и «Перекати-поле» - путешественники-раздолбаи, которые когда-то Америку-то для всех и открыли.

Кроме того сама эмиграция делится на три стадии.
Сначала просто от всего тащищся; потом вдруг понимаешь, что ты сам американец, и сам есть часть этой страны.Начинаешь говорить не «они», а «мы» и всячески отстаивать американскую точку зрения в любых, спорах.
А потом приходит третья стадия постижения – и ты окончательно догоняешь, что хотя и внешне, и материально ты выглядешь как настоящий американец, но полностью им никогда в жизни не станешь.

Тюрьма надолго останется одним из самых главных опытов в моей жизни – отсюда большинство примеров и аллегорий:
Люди в тюрьме знают как воняет друг у друга гавно. Дальняк прямо здесь, в камере, за занавесью.Поэтому когда кто-то испражняется, а в большой семье испражняется кто-то почти всегда - благоухает на всю камеру. Люди жгут газету, палят махру – но каждый осознает – кто-то испражняется рядом, а тебе нужно этим дышать и жить дальше.

Запах гавна в камере у всех совершенно одинаковый. Жрут почти одно и тоже, и в одно и тоже время. А вот когда в камеру подсаживают «свеженького», с воли - так он испражняется так вонюче, хоть святых выноси. Про них говорят: «Высирает вольнячьи пирожки». Не ничено хуже чем когда вас против собственной воли сажают в закрытое помещенье, где кто-то только что насрал.

Так вот испражняюсья уже давно как все янки, температуру воздуха на глаз прикидываю по фаренгейту, превышаю скорость в милях в час, и жру несчастную индейку в конце ноября, но этим моя «натурализация» похоже и ограничивается. Недоамериканец, полурусский вырвашийся из Стана,до сих пор любит зеленый чаёк после плова из свежей баранины.

***
Чем дальше от центра города – тем богаче, дороже и белее район. Интереснее выглядят дома. Размер домов увеличивается. Даже трава ярче зеленеет на газонах.
Это неправда, что в США общество с равными возможностями. В этом красивом районе, и в том районе, ближе к даунтауну, где живу я – есть так называемые паблик-скул – бесплатные школы для детей. По закону в муниципальных школах все должно быть одинаково.

Однако если у меня когда-нибудь будет сын, и он пойдет учится здесь, рядом с домом, то попадет в переполненый пуэрториканцами и неграми класс, научится курить дурь и нюхать кокс годам к четырнадцати, а к восемнадцати будет или сидеть, или наводить быструю демократию в стране с трудно произносимым названием.

В районе брата Стефана – всё будет разворачиваться по-другому. Конечно, есть шанс описанного выше сценария, но качество обучения будет несравненно выше, детей в основном белых, и умненьких выходцев с Дальнего Востока в классе  будет в половину меньше, учителя будут ходить на урок без ствола, а к восемнадцати сын или пойдет в колледж, или будет целыми днями гонять в компьютерные игры, приторговывая мелочёвкой на каком-нибудь ебэе.

Чтобы дать нерожденному ребенку больше шансов, мне придется обуржуазится, и самому переехать в богатый белый пригород. Стоить это будет гораздо больше.Значит придется или кого-то обирать или продовать душу дьяволу.
Возможности неравны уже на старте. Прорваться вверх чудом все тяжелее. Вот вам и система которая считается лучшей из всех придуманных человечеством.

***
В таком  вот белом пригороде,  я и отыскиваю дом пресвитера - брата Стефана.Перед двухэтажным домом -  целое автошоу: рабочая машина брата Стефана, выходная машина брата Стефана, машина его жены, машины его двух старших сыновей и дальнобойный турбогрузовик Volvo.

В свободное от богослужений время, брат Стефан перевозит из штата в штат подержаную мебель.
После того как я увидел в церкви Свет,  я серьезно задумался. Что это было такое? Отходняк от грибочков? Гипноз? А может, правда, Бог? Брат Саша Мракисян сказал, что Господь наверное хочет крестить меня Духом Святым, но не может, так как мой сосуд загрязнен. Нужны исповедь и  чистосердечное покаяние. Тогда я смогу подняться на особый духовный уровень и снова увидеть Свет. Я очень этого хочу.
 Именно поэтому я и приехал сейчас к брату Стефану.

Интересный факт – первые последователи Преподобного Прапхупады  тоже были наркоты-хиппи. И теперь я знаю почему. Ни одна наркота не вставляет так, как переживание от контакта со Светом. Это мощный, но не вредный, а главное, совершенно бесплатный наркотик.

Человек введший в обиход оборот «опиум для народа», если не ошибаюсь, Ильич, сам наверняка был не прочь оттянуться в искусственно индуцированной медитации.
***
У брата Стефана меня ждет уже и брат Володя, второй пресвитер церкви пятидесятницы.Он улыбается и протягивает мне свою теплую, мягкую руку.
Брат Володя кажется добрым и податливым человеком. По сравнению с ним брат Стефан – настоящий Железный Феликс. Этот гармоничный тандем замечательно подходит для управления такой сложной и живой структурой, как эмигрантская церковь пятидесятников.

 Мы спускаемся в подвал дома. Раньше, до того, как церковь брата Стефана стала арендовать здание, собрания проводились  именно здесь. Стены подвала обиты войлоком, чтобы соседи не испугались криков и не вызвали полицию. Здесь ничто не помешает таинству исповеди.

Начинаем с молитвы, чтобы Господь оградил от от нападок лукавого важное служение исповедания.Братья-пресвитеры смотрят мне в прямо глаза. Пора начинать.
- Ты, братик, не смущайся, это дело хорошее, богоугодное, это ведь ты Ему будешь говорить, а мы – так, посредники. Помолимся за тебя, направим.
Брат Володя смотрит ласково.Он уже заранее отпустил мне все грехи – я это чувствую. В отличии от него брат Стефан насупил брови. Вернее бровь – все сошлось на переносице, как у Леонида Ильича. Брат Стефан вырос среди гордых молдавских виноградников. Он напорист  и тверд.

Им бы в прокуратуру на пару махнуть. Колоть таких оболтусов, как я.
- Грешен ли ты?
- Ой грешен, ой как же я грешен-то!

***
Начинаю с самого начала, с детства, с того эпизода, который никак не могу себе простить.
В классе во втором, услышал, что кошки приземляются на все четыре лапы, как ты их не брось. Стало интересно – как же это они умудряются? Решил провести эксперимент.

Кошечка была рыженькая, с черными пятнышками на мягкой пуховой шкурке. Удобно устроившись у меня запазухой , она доверчиво мурлыкала, поднимаясь со мной в лифте шестнадцатиэтажки. Наверное думала, я ее подобрал, чтоб взять жить к себе  домой. А ей предстояло послужить науке. Моей науке. Мальчик просто знакомился с окружающим миром.

Я вытянул в окно руки и отпустил...
Она и в правду, приземлилась на все четыре лапки.
Просто высота была большой, и видимо, она их сломала…
Теперь кошечка  лежала передо мной и хрипела, кожа на шее лопнула, но кровь почему-то не шла, а просто было видно мышцы и связки какие-то. А в глазах у нее стояли слезы, человеческие слезы..

- Воровал ли?
-Воровал, братья, еще как воровал! И в тюрьму за это загремел, и в самой тюрьме воровал, и после воровал, и по сей день ворую!
- А убивать приходилось ли?
- Упаси Боже! Слава Богу, убивать не пришлось! Ну… кроме кошки той…
- А ты знаешь, что и прерывание беременности к убийству относится?
Брат Стефан так смотрит на меня будто давно всю мою подноготную, и ему просто хочется это услышать непосредственно из первоисточника.
- Знаете… и это было…убивал…

С этим история вышла – ну просто придурацкая!
Есть болезнь такая детская – «свинка». По научно вроде «орхит» называется… Да-да, точно – орхит, не дна ему не покрышки!
Так вот – если этой самой «свинкой» переболеть в розовом детстве – то отделаешься легким испугом. Меня же угораздило зацепить эту дрянь лет эдак в шестнадцать. Неделю провалялся с сорокаградусной температурой, но самое ужасное и, одновременно унизительно-идиотское в этом положении были… яйца! Они распухли до размеров гигантских алматинских яблок, горели огнём, и болели так что хотелось сдохнуть.

 Лежать можно было только на боку, ходить только в раскорячку и со слезами. А пришедший на зов айболит из районной консультации предрек, что все кончится на седьмой день, а вот детей не будет уже никогда.
Яйца действительно приняли нормальные, принятые в приличном обществе размеры на седьмой день, и я свято уверовал, что вторая часть докторова постулата -  истинна. А в молодости отсутствие способности кого-либо обрюхатить – это скорее благо, чем приговор. Так что с того самого дня я просто перестал принимать предохранительные меры.

Чудеса это вещь всегда неожиданная и нежданная – поэтому и чудеса. Выйдя после последней отсидки, много-много лет спустя, я обосновался у институской подруги, на которой я однажды чуть не женился.
Прошло много лет – она сильно изменилась, а может быть изменилсяи  я. После жестокого медового месяца, мы оба стали понимать, что больше нас уже ничего и не связывает. И тут она возьми, как на зло, да и залети…

Ни копейки у меня тогда за душой, не прописки, ни работы, ни даже второй пары брюк… да еще конфуз какой – я вроде как бесплодный пустоцвет. На тебе. Забеременела.

Да и Ирка, похоже совсем не обрадовалась открывшимся перспективам, тем более у нее росла дочь от предыдущего, неудачного брака.
Вот так мы и приговарили его (или ее?) –почти не обсуждая, быстро, набегу, как само-собой разумеещеся, пряча друг от друга глаза… Дело-то житейское…
Где кончается засыхающая на постелях любовь и начинается убийство?
У пятидесятников на все готовые ответы – любовь не должна сохнуть, это грех, секс только для потомства, если Бог даст, ну а аборт вообще грех страшнейший. Смертный. Бог для какой-то Души начал тело лепить – а ты пришел и сломал все, как злой ребенок в песочнице.

Так что загрузился тогда еще и на мокруху – рассказал все про аборт, опустив, конечно, про гигантские яйца – стыдно.
Шаг за шагом, я выливаю на братьев один ушат грязи за другим.
Сколько же накопилось за мной пакости за всю жизнь. Представте - нет канализации, и все, что вы насрали с детства и за всю жизнь вашу, вдруг вам на голову обрушивается. Поверьте, даже у вас, таких положительных – скопилось больше, чем надо.

 Каково же будет на страшном суде?
Вот-вот, теперь еще разок - все-все припомните, и вы ужаснетесь, поверьте, ужаснетесь сами себе.

***
Наконец я полностью испражняюсь.  В глазах слезы. Руки дрожат. Смотреть им в глаза силы нет.
- Свет, говоришь, видел?
Брат Володя разряжает накаленую до предела обстановку.
 - Повезло тебе, поверь. Некоторые за всю жизнь и лучика так и не сподобятся увидеть. Живут и умирают во тьме.

А знаешь, что Писание нам о Свете этом говорит:
«Свет пришел в мир; но люди более возлюбили тьму нежели свет,Потому что дела их были злы. Ибо всякий делающий злое ненавидит свет и не идет к свету».
- Привычки значит вредные беспокоят тебя? А веруешь ли, что Господь властен тебя освободить?

- Верую!
-Была одна женщина, страдающая всю жизнь женской болезнью. К каким только лекарям-знахарям не обращалась. Только время и деньги зря истратила. Но вот проходил как-то мимо нее в толпе Иисус, и она схватилась просто за край одежды Его. А Иисус спрашивает Петра, «кто задел меня?» Тот ему – «полно, Учитель, мы ведь в толпе народа!» А он говорит: « Нет, я почуствовал как от меня изошла сила»
И исцелил ту женщину, потому что она верила, что Он может.
Сила в вере, у нас нет силы и власти тебя исцелить, но вера твоя откроет животворную силу Господа на тебя, как на ту женщину в толпе. Веруешь ли?
- Верую!
Они возложили мне на голову руки и взмолились. Ох как же эффектно работает молитва-глоссалалия! Реальность вокруг исчезает почти мгновенно!
 А я все ждал Свет, но его не было, в это раз было только сильное, заметно ощутимое тепло от их рук.
***
Вышел я оттуда другим человеком.
Легкость какая-то во всем теле и покой на сердце. Безмятежная тихая радость. Чистота.Психоанализ Фрейд слямзил у христианской церкви. Все это лечение его – не более чем жалкая пародия на исповедь. Психоанализ от Бога – надежней. И потом он - бесплатный.

Радость человека освободившегося от душевных каловых масс? Непередаваема.Так хорошо, что хочется курить.
Лезу за пачкой в карман. Ладно, еще разок, и в завязку. Когда общаешься с некурящими, вдруг начинаешь замечать, что у тебя одежда сигаретами воняет. Никто из пятидесятников ни касается этой бестолковой мерзости.
Чиркаю зажигалкой. Раз, другой, третий. Не горит! Два дня, как купил, работала ведь прекрасно, не горит! Еще раз попробую, и если не загорится, все, выброшу подальше!

Не зажглась. Не знаю чудо или нет…Растаптываю пачку ногой, эдак с притиром еще, на!! Вот так!
Я свободен.
 Курить? Зачем? К Свету, к Свету надо прорываться – вот это приход, прости Господи меня грешного!
Жизнь моя такая поблекшая за чисткой американских унитазов и натиранием полов вдруг рассцветает с необычайной силой. В ней появляеться смысл, может быть в первые за все время.

Я ведь на себе уже крест ставить начал – простите за каламбур. Ну что могло мне в ближайшее время светить, кроме швабры. В тюрьме хоть надежда на амнистию была, а срок уменьшался с каждым днем, а в подпольной Америке?

У меня появилась вторая, тайная жизнь. Жизнь такая яркая и многогранная, что вскоре она заполнила все. Собрания в церкви три раза в неделю. Я прихожу на них самый первый. Мне нужен Свет. В конце, перед уходом, я еще задерживаюсь, забрасываю вопросами пресвитеров. Они мне сейчас ближе родного отца.
Родному отцу я позвонил, и взахлеб рассказал о Свете. Не мог сдержать уже ЭТО в себе. Было наплевать, если буду выглядеть смешным.

Отец отнесся спокойно. Будто  это просто очередное хобби, вроде фотоаппарата или сборки детекторного приемника в детсве.
Близкие друзья, с которыми я тоже поспешил поделится РАДОСТЬЮ и благой вестью о Свете, реагируют более чем сдержанно. Подозреваю, решили, что от наркоты у меня рвануло-таки крышу. Бог им судья. Неужели думают, я стал бы им врать или желать зла?

Их проблемы.Пустые, занятые собой люди.
Иисус сказал, не кровные родственники Мои мне мать и сестры, и братья, а те кто слушает слова Мои. Так что моя семья – теперь верующий народ Божий. С ними хорошо, и не надо ни с кем о чем –то спорить и доказывать. Они все знают про Свет и тихо этому радуются.

Я начал читать Библию. Как рекомендовал брат Стефан, с Нового Завета начал.
«В Ветхом Завете с непривычки заблукаешь» - предупредил он.
Брат Стефан – гагауз из Молдавии. Он превосходно говорит на русском, турецком, румынском, английском и украинском. Правда иногда смешивает слова из языка в язык. Такая вот глоссалалия.
***
Священное Писание - самое непревзойденное произведение литературы всех времен и народов. Обратите внимание какая сжатость и информативность. Из каждого абзаца можно вытянуть целую отдельную книгу. Как будто архивированные файлы!

А что это такое  в двух словах? Инструкция по эксплуатации жизни. Правила жития. Если бы все жили по ним, на Земле был бы рай.
Вот и все! Вот где гармония-то, отсутствие которой и толкает нас в петлю.

***
В очередной раз начинаю новую жизнь. На это раз по Книге.
Не курю. Не пью. Стараюсь не материться. Почти не смотрю порнуху.
И это все не принципа какого ради. У меня вполне конкретный материальный интерес.Все лишнее и грязное мешает мне получать Свет. Мою золотую дозу.
Это поразительно.

Стоит немного морально запачкаться, даже просто матюгнуть кого на работе, и Свет не придет. Он нежный и Его очень легко спугнуть.
И наоборот, сделаешь что-нибудь доброе, даже просто, дверь для кого-нибудь открытой придержишь, или незнакомой женщине сумку донесешь, придешь на собрание церкви в тот день, и насладишься.

 Свет умеет быть благодарным. И я теперь в постоянном поиске единственной валюты, которую он принимает – добрых дел основанных на любви.

***
Вечером одним, после собрания и обильного благословенного ужина у Мракисянов, я делаю еще один полный мужества шаг навстречу вечности.Вернувшись в свою келью, я сначала  отсегнул антенный кабель. Потом выдернул из розетки штеккер.  А он радуется, демонюга, думает, я наконец пыль решил с него вытереть. Нет. Ты сейчас сам станешь прахом. Прахом моего греховного прошлого. Я несу его в последний путь до самого мусорного контейнера в дальнем углу двора.

Хочу сперва просто швырнуть его в мусор. Нет! Этого ему мало. А вдруг его подберет другая жертва? Швыряю его с размаху о тупой металлический угол мусорного контейнера. Телевизор явственно произносит: «БУП», и осыпается серебрянными монетами к моим ногам.

Я свободен. Никакой лишней мусорной информации. В Книге есть все что мне надо, чтобы достичь Света. Из телеящика выходит только сатанинская мерзость и пена.
Хотя нет, остаются еще компакт диски. Металлика, Нирвана, Пинк Флойд. Долго и с сожалением на них смотрю. Целые этапы моих прошлых ипостасей. В общую коллекцию затесалась еще и Таня Буланова.

Сказали бы дома – буду слушать за бугром Таню Буланову, послал бы на три буквы, прости Господи. А это оказывается ко всем кто без корней остается приходит – как «Очи Черные» для колчаковских офицеров в дешевых парижских бистро.

Не могу Танюшку в мусорку, ну никак! Наша!
Не в силах отправить сидюки вслед за телевизором, прячу  их в коробке в самый дальний угол шкафа. Подальше от искушения адского!
Теперь бы от мобилы поганой избавится! Ох как я бил бы ей об стену, топтал, потом еще и пормочился на нее!

Если разобраться – я плачу за план огромные деньги, влезаю в контракты с провайдерами, которые если судить по их действиям принадлежат и управляются самим Люцифером, только для того чтобы ДРУГИМ людям легче было бы меня достать. Сам-то звоню раз в пятилетку, а мне названивает весь долбаный мир, включая охотников за Густаво Хернандесом! Ну и где логика?  Я плачу бабло чтобы удобно было другим?
Сомнительная сделка. Одна тут проблема – нет разрешения на работу, так что если вылечу из команды ночных  хоккеистов – работу придется искать по левым каналам, а тут уж без этой гадкой мобилы никак!

А потом вдруг Лилечка наконец начнет мне звонить? Выключу-ка просто эту дрянь, а выкину когда стану Просветленным окончательно. А пока помолюсь – чтоб избавится еще от одной зависимости – к мобильным игрушкам для взврослых.
***

Пост и молитва это еще более мощные инструменты верующего, чем даже добрые дела.На этой стадии начинаю экспериментировать с постами. Сначала перехожу на двухразовое питание, потом на один раз – и целые сутки голодую.
Тяжело, тяжело в первый раз, особенно если еще работаешь физически. Штормит. А потом ничего, привыкаешь. Сутки – детские игры. Попробуйте-ка на одной воде суток эдак..трое!

Мой персональный рекорд – пять суток подряд. Вы не представляете, как башка чеканно-чисто начинает варить на третьи сутки. И желудок уже не скулит. Круче любого стимулятора, отвечаю. Я ведь винт- то за что полюбил? Разве же за сексуальность прихода? Нет!! За сверхвозможности, которые обретает мозг, пока вы его не расквасите бессоницей и растущими дозами.

Похожий эффект выходит во время затяжного поста. Дело в том, что когда работает желудочно-кишечный тракт, на его обслуживание уделяется полтора-два литра крови, минимум. А в посте, когда вы кишки порожняком разным не забиваете, вся эта освобожденная, обогащенная кислородом кровь омывает ваш мозг. И он тикает так что будь здоров!

Это я все в брошюрках вычитал, что Лиля дала. Этих страниц касались ее нежные руки. Иногда я их целую. Но тут же себя и останавливаю, не о том задумался, брат Винсент – не о том! Но отогнать мечты о Лиле гораздо трудней, чем просто не есть несколько дней.

Лиля! Если духовный Свет я получаю в церкви, то она мой свет земной. Радость моя. Солнышко.

Я у Мракисянов теперь каждый вечер. Беседую о Библии с дядей Сашей. Слушаю свидетельства о чудесных исцелениях от тети Веры, пытаюсь убедить Рафа и Толика, что Иисус вставляет покруче спида, если правильно подойти, но по их стеклянным глазам, дерганным манерам и отсутствию аппетита вижу – они не слышат меня.
Но все это я делаю походу. Вся святость моя тушуется, когда Лилю встречаю. В ней все так красиво, изящно, желанно. А  самое главное – у нас с Лилей установился контакт. Не проходит двух-трех минут, как мы начинаем искать взгляды друг-друга. Чтобы прикоснуться к друг-дружке таким образом на долю секунды и опять спрятать взгляд. Надеюсь за нами никто не наблюдает. Скрывать игру становится все сложнее. Мы сидим по разные стороны обеденного стола. До тайного косания ногами еще не дошло – ишь-ты как быстро у вас – но на уровне взглядов мы зашли уже так далеко, что захватывает дух.

Оставаться наедине нам тоже нельзя – устав церкви считает такое поведение нецеломудренным.

Ах братья мои и сестры! Вы не представляете насколько глубокие волнующие отношения можно поддерживать при таких условиях. Все рецепторы ваши настроены на нее. Вы чувствуете, что она в одной с вами комнате. Вы таете от звуков ее голоса. Родинку на шее проскальзываете взглядом бегло, шаловливо, дыханье затаив.
А уж если случайно заденете ее руку своей, беря из тарелки хлеб, тут грянут гром и молния, и через всю плоть вашу прострелит электрический разряд.
Особенно если уже более месяца вы старались воздерживались от изучения порнографии.