ДУРА... Истории из жизни. Продолжение 3

Бабушкам и дедушкам нашим посвящается.

Тётка Оля строго осмотрела своих помощниц. Только что повара накормили первую партию учеников - начальные и средние классы. Примерно через час пожалуют старшеклассники и хуторская администрация.

- Нюрка, ты сегодня на поля обед повезёшь.

- А чё я? - подбоченилась та. - Вон, Маня ещё ни разу обеды не возила. Пусть попробует.

Старшая смены нахмурилась.

- Как станешь начальницей, так и будешь командовать. А пока делай то, что велят. Не умничай.

Нюрке и самой хотелось вырваться из душной кухни. Распоряжению старшей она в тайне обрадовалась. Спорила больше из вредности и по привычке. Об этом все догадывались, и Маша, улыбнувшись про себя, всё же осмелилась спросить:

- Тёть Оль, а меня когда-нибудь пошлёте обеды возить?

- А мы с тобой, девка, вместе поедем, как только у школьников каникулы начнутся. Покажу, что и как делать, - ответила та, наливая горячий узвар в крупный бидон.

Маша всегда удивлялась поварской таре. У бидонов стенки двойные. Нальёшь туда горячее, оно даже на морозе не остынет. Не бидон, а огромный термос. Тётка Оля закрыла крышку и намертво прижала её к горлышку бидона хитроумной защёлкой. Теперь ничего не прольётся, даже если бидон опрокинется.

Повара приготовили у дверей тару с обедом и ящики с посудой для колхозников. За окном мелькнул сероватого цвета уазик и вскоре дверь кухни с чёрного хода отворилась.

- Ну, что, девчата, готово? - весело спросил густой бас с хрипотцой.

- Готово, Ерофеич, готово. Ты дверь-то прикрой, холоду напустил. Щас вынесем, - тут же отозвалась тётка Оля. - Куда распаренная? - прикрикнула она на Машу, подхватившую судно с салатом. - Пальто накинь, заболеешь.

Наконец, уазик загрузили, и Нюрка устроилась на сидении машины рядом с водителем.

- Ну, всё, - звонко крикнула она, - я поехала.

- Езжай уже, - махнула рукой старшая и, вытерев пот со лба, устало велела: - Пошли, столы для старшеклассников и администрации готовить надо. Потом ужин для интернатовских.

Уазик, выстрелив выхлопными газами, развернулся и уехал, а повара вернулись в свою вотчину. Вскоре пришли дежурные ученики по столовой от школы и стали помогать поварам расставлять тарелки с первым и вторым и стаканы с компотом на столах.

Маша направилась ко входу. Ровно через две минуты прозвенит школьный звонок. Маша встречала двух девочек, росших без матери. Та умерла совсем недавно. В ладони было зажато несколько карамелек. девочки были нездешние. В школе учились ребята и из других хуторов, дальних. Колхоз для них отстроил двухэтажное здание интерната. Там и жили ребята до выходных или каникул. Повара готовили для них и завтраки, и обеды, и ужины. Иногда Маше хотелось приготовить для ребят что-нибудь необычное, побаловать, и тогда из под её рук выходили булочки в виде слоников, кораблей, черепах, птиц.; пироги, украшенные цветущими садами и полянами цветов. Тётка Оля только головой качала на все её художества, но не запрещала. Иногда даже совет давала, как лучше с тестом поладить, чтобы и слушалось, и мягким, живым, оставалось.

- Ох, и язык у тебя, Нюрка, чисто бритва, - с досадой крякнул Василий Ерофеевич , шофёр уазика, после очередной словесной перепалки со своей пассажиркой. - Ты ж мужу всю плешь проешь , со свету сживёшь, ежели что не по тебе.

- Так пусть всё по мне делает, - заливисто засмеялась Нюрка, - и будет у нас с ним совет да любовь.

- Да какой с тобой совет? Ты своему мужику дохнуть свободно не дашь, -хмуро возразил дядька Вася.- Всё, приехали. Высаживайся.

Колхозники уже спешили на перерыв. Кто-то помогал Нюрке вытаскивать бидоны с обедом и ящики с посудой. Три длинных стола и скамьи вокруг стояли под навесом, туда и понесли всё при везённое Нюркой. Вскоре стало шумно. Колхозники галдели и просили повариху налить борща погуще, а положить котлету побольше, а ещё лучше, сразу две. Нюрка с удовольствием острила и отшучивалась в ответ. Павел глянул на повариху и захотел увидеть Машу. Желание было таким сильным, что, подчиняясь ему, Павел попросил:

- Ерофеич, отвези меня в хутор. Потом вернёшься.

- Поехали, Пал Николаич, - кивнул головой дядька Вася, туша папиросу о подошву сапога.

Машину трясло на колдобинах, а Павел улыбался. Скоро он увидит Машу, её смущённую улыбку, глаза. Хорошо-то как... Почему же так хорошо?

(Окончание следует.)