Сибирские разбойники ред7

Фаддей Мосеевич привёз попа из комаринской церкви служить молебен о счастливом избавлении от смерти Дмитрия Дмитриевича и Петра Ивановича, а так же о скорейшем выздоровлении раба божьего Клима.
Теперь Федякин смотрел на учителя ласково.
Белкин удивился, как это его не обошли милостью? Однако вчерашняя обида была ещё свежа, и искательные взгляды купца пропали втуне. Учитель держал себя скромно, с достоинством. Старик сам подошел и дружески потрепал его по плечу:
– Помиримся, ваше благородие. Давеча я маленько не в духе был. Бес попутал. Показался ты мне прощелыгой, потому прошу покорно простить.
Если бы Федякин открыл бумажник и вынул деньги, Пётр Иванович ни за что бы их не взял. Но купец был хитёр – прятал сложенную кредитку в кулаке. От неожиданности учитель даже не успел сообразить, что такое суют ему в руки. На попытки протестовать и вернуть подарок, Федякин ответил:
- Моё добро. Кого люблю – тому дарю. А ты не гордись, уважь старика.
Пришлось принять радужную и благодарить скрепя сердце. Федякин тут же достал из кармана новую курительную трубку с красивой инкрустацией.
- Заметил давеча, у твоей-то край сколот и чубук обгрызен.
Тут уж Пётр Иванович растаял, устыдился возникшей в начале знакомства неприязни и поблагодарил от всей души. Не такой уж дурной человек оказался Фаддей Мосеевич. Иногда первое впечатление тоже бывает обманчиво. Не стоит слепо ему доверять, так же, как городским сплетням.
Ведь вполне можно было объяснить настороженность Федякина. Старческая немощь стояла у одинокого Фаддея Мосеевича на пороге, ему хотелось иметь подле себя надёжного человека. Он выбрал Дмитрия, по-отечески полюбил его, и не хотел потерять его.
Белкину показалось – старик давно уже не помнит о неблаговидном поступке своего бывшего компаньона и не держит на него зла.

***
Дни в доме Панкратовых летели в хлопотах и суете. Лекарь приглашал из города своего коллегу для консилиума у постели несчастного Климушки, который долго находился между жизнью и смертью. А когда кучер, наконец, пришёл в себя, снова пожаловал полицейский урядник и снова уехал ни с чем. Раненый не мог слова сказать, только мычал и испуганно таращил глаза, не понимая, что с ним приключилось. Потом приехала жена Климушки, блёклая, унылая баба, и увезла мужа домой.
Скоро все позабыли о разбойниках, словно их и не было никогда. Жизнь вошла в привычное русло, потекла спокойной, полноводной рекой, как и полагается в барском доме. Через два месяца Белкин вполне свыкся с местом. Он аккуратно выполнял свои обязанности, и Дмитрий Дмитриевич держался с ним обходительно и мило. Поликсена Сергеевна, к которой учитель проникался всё большим почтением, ни разу ничем его не обидела. Одну лишь горничную Татьяну Пётр Иванович откровенно боялся. Дерзкая и своенравная, та даже строгой барыне перечила. Пользовалась тем, что некого нанять вместо неё. Деревенские девки, молодые и здоровые, не желали идти в услужение – ведь на постоялом дворе за одну ночь с проезжим чиновником или подгулявшим купчиком они могли заработать больше, чем у Панкратовых за год.
Татьяна была страшно недовольна комаринским житьём. Белкин часто  слышал её ворчание, когда она убиралась в комнатах:
- Заехали в медвежий угол. Сидишь дома, как сыч, негде пройтись в хорошем платье, ни магазинов тут, ни приказчиков.
Однако в свободное время горничная никогда не сидела дома, особенно ночью. Бывало, до утра пропадала где-нибудь в селе на вечорке. Всю ночь пропляшет, а утром, злая, как цепная собака, гремит посудой в столовой.

По-прежнему частым гостем в доме был Федякин. При учителе никаких разговоров о наследстве не велось. Наоборот, старик собирался пожертвовать деньги на постройку нового монастыря.
Два месяца протекли незаметно.