Визит упыря

Звонок в дверь весьма удивил Аскольда Забугорского, так как гостей он в этот день не ждал. Однако, взглянув на экран, он увидел опрятно одетого мужчину представительной наружности. Поразмыслив, Аскольд решил отпереть дверь.
— Добрый вечер, — почти без акцента приветствовал гость Аскольда. — Разрешите войти?
— Что вам нужно?
— Ну не на пороге же, — по-местному ослепительно и радушно улыбнулся мужчина, проходя в гостиную.
Не дожидаясь приглашения, он уселся в удобное кресло в углу гостиной.
— Что вам надо? — повторил Аскольд свой вопрос.
Гость на секунду задумался, однако не стал чрезмерно затягивать паузу.
— Цель моего дружеского визита, господин Забугорский — попросить у вас помощи.
— Какой именно?
— Нам необходима ваша помощь в установлении мировой справедливости и демократии.
— Кому это — нам? И причём тут я?
Гость снова на секунду задумался.
— Видите ли, господин Забугорский, я всего лишь государственный служащий. Однако мне известно, что вы пользуетесь всеми благами цивилизованной страны, на территории которой имеете честь пребывать в данный момент в качестве её гражданина. А у граждан нашей страны наряду с привилегиями имеются также и обязанности, одна из которых — помогать установлению...
— Да-да, — нетерпеливо перебил Аскольд. — Насчёт установления понятно. Но что же конкретно вы хотите попросить?
Гость усмехнулся.
— Помощь от вас требуется совсем скромная. В скором времени в государственных органах государства, гражданином, и самое главное — представителем законодательной власти которого вы являетесь куда дольше, нежели гражданином и нашей страны, запланировано обсуждение квот на разработку отечественного вооружения. К счастью, для вас как — опять-таки — для гражданина нашей страны это вооружение уже достаточно давно не является отечественным, что существенно облегчает вашу задачу: принять участие в обсуждении и ненавязчиво внушить вашим коллегам мысль о нецелесообразности разработки одного из видов этого вооружения.
— Вы с ума сошли! — вскинулся Аскольд. — Как вы смеете обращаться ко мне с подобной просьбой? Вы вообще соображаете, о чём вы меня просите? Это невозможно!
— Поверьте, это возможно! — возразил гость. — Это необходимо, а значит, это возможно.
— Сожалею, — Аскольд навис над гостем, — вам следует немедленно покинуть мой дом!
— Ни в коем случае, господин Забугорский. Видите ли, я пришёл к вам с намерением не только просить вас о помощи, но и желая помочь вам.
— Вряд ли мне нужна ваша помощь!
— Вы даже представить себе не можете, как она вам необходима. Ведь ваш сын, если не ошибаюсь, учится в Гленбридже неподалёку отсюда? А ваш основной банковский счёт открыт в банке Морли-Стендарт?
Аскольд похолодел. Его сын действительно — и очень неплохо — учился в элитном учебном заведении в соседнем городке. Правильно был назван и банк, где хранились личные капиталы Аскольда. Мерзавец, что сидел перед ним, судя по всему, знал все подробности из области его личной жизни. Шантаж, вот как! Первым побуждением Аскольда было во что бы то ни стало уничтожить, раздавить, смять эту тварь, что сидела сейчас перед ним в человеческом облике.
Непроизвольный рывок Аскольда в сторону кресла собеседника, похоже, ни в малейшей степени не поколебал уверенность последнего — тот даже не шелохнулся.
— Не вздумайте причинить мне неприятности, господин Забугорский, — спокойно сказал гость. — Разумеется, вы, как и большинство граждан, не в состоянии запомнить все юридические аспекты нашей страны, но поверьте, нападение на государственного служащего при исполнении им служебных обязанностей — одно из тягчайших преступлений, какие только можно себе представить. Если вы выгоните меня, сюда придёт другой сотрудник — один из несметного множества моих коллег — и скажет вам то же самое, что собираюсь сказать вам я, так как наша обязанность — в меру своих сил помогать гражданам страны. Если же вы убьёте меня, то через несколько минут сюда ворвётся с десяток полицейских, и остаток своей жизни вам придётся провести за решёткой.
— Говорите, — коротко бросил Аскольд, с трудом сдерживая желание размозжить собеседнику голову каким-нибудь тяжёлым предметом.
— Так вот, — как ни в чём не бывало продолжил гость, непринуждённо закидывая ногу на ногу, — я пришёл к вам в том числе и с целью помочь вам. Дело в том, что в нашей стране все банки обязаны аннулировать любые счета при малейшем подозрении в не вполне законных способах получения лежащих на счетах средств. К сожалению, не так давно подобное подозрение пало на ваш счёт, и он оказался под угрозой ликвидации — вместе с деньгами, разумеется. В таких случаях деньги обычно реквизируются государством. А ведь у вас на этом счету немалая сумма, не так ли?
— Дальше, — одеревеневшими губами молвил Аскольд. В конце концов, почему бы не дать выговориться этому ублюдку, перед тем как он рухнет в лужу собственной крови?
— Так вот, моя помощь заключается прежде всего в моём глубоком убеждении, что вы — законопослушный гражданин нашей страны, готовый в любой момент оказать своей стране любую посильную помощь в установлении демократических принципов, которые являются её основой. Оказав такую помощь, вы тем самым развеете сомнения скептиков в законности ваших методов пополнения ваших счетов — ах да, забыл добавить, остальные ваши счета также оказались под подозрением.
— Ничего не выйдет! Существуют государственные законы, существуют гарантии, и любое государство обязано соблюдать их! На мою защиту ринется армия квалифицрованных юристов!
— Господин Забугорский! — с мягким упрёком покачал головой гость. — Государственные законы созданы прежде всего для защиты государства. Последнее же вправе не распространять их действие на лиц, подрывающих устои государственности, в том числе посредством отказа помогать в её поддержании. И любому даже самому квалифицированному юристу в нашей стране это очень хорошо известно.
— А причём тут сын? — выкрикнул Аскольд.
— Ну как же при чём? Прежде всего, я с прискорбием вынужден констатировать, что уровень преступности в нашей стране, несмотря на неустанную борьбу государства с противоправными действиями, всё ещё оставляет желать лучшего, а район, где расположено учебное заведение, в котором учится ваш сын, с некоторых пор считается крайне неблагополучным в криминальном отношении. Неудивительно, что как государственный служащий я обязан проявить беспокойство о сыне человека, помощь которого так необходима нашей стране. Тем более что поводов для такого беспокойства, мягко говоря, более чем достаточно — ваш сын нередко появляется в таких местах, где гарантировать ему сохранность жизни и здоровья без надлежащей охраны было бы безумием.
— Мой сын, — заорал Аскольд, — учится в Гленбридже три года, и за всё это время у него ни разу даже закурить не попросили!
— Три года, — скорбно поджал губы гость, — это большой срок. Будем надеяться, что с вашим сыном и далее ничего не случится, но вы себе представить не можете, какую немыслимую жестокость способны проявить случайные отморозки при встрече с совершенно незнакомым человеком. А вероятность встречи с ними в районе Гленбриджа у вашего сына крайне высока.
— Мой сын, — решил забросит пробный камень Аскольд, — собирается в скором времени покинуть страну. Вряд ли до отъезда с ним что-нибудь случится.
— Вряд ли, — согласился гость. — Но здесь вам уместнее было бы задаться вопросом, случится ли с вашим сыном отъезд из страны. Такая спешная подготовка к отъезду может означать, что ваш сын не вполне в ладах с законом, и его могут задержать при выезде до окончания проверки. Будем надеяться на то, что проверка не обнаружит фактов нарушения законов вашим сыном — например, попытки провоза при выезде каких-нибудь запрещённых веществ. Вы же знаете, как строго относится закон к таким случаям.
Вопросы были излишни: только теперь Аскольд понял, что его давно уже держали за горло, и теперь, когда он понадобился, решили сдавить чуть посильнее. Он мог бы легко убить сидящего перед ним упыря, если бы упырь не был всего лишь крохотной спорой исполинской корневой системы. Сейчас корневой системе угрожала фреза садовника, и фрезу требовалось отправить за ненадобностью в ближайший сарай.
В конце концов, счёт неравен: на одной чаше — все скопленные им с таким трудом средства (а сколько комбинаций пришлось для этого провести, сколько денег раздать всевозможным форменным и бесформенным служивым, сколько обещаний, так и оставшихся невыполненными, провозгласить), и главное — любимое чадо (с каждым днём нуждающееся всё в большем количестве всяких дорогих препаратов для поддержания активности во время отдыха с друзьями во всевозможных злачных местах), а на другой... на другой — всего лишь кучка обитателей соседнего континента, который когда-то был его Родиной. Ну и что с того, что континент слегка зарастёт чужеродными корнями, да хотя бы даже и будет вовсе задушен ими, ему нет до этого дела, ибо он лишь временами наведывается туда, дабы занять своё всё ещё сохраняющееся за ним по инерции место неподалёку от капитанской рубки (купленное в своё время у очень серьёзного человека за очень серьёзную сумму), повернуть на полградуса пару ничего особо не меняющих в судьбе континента рычагов и вернуться обратно сюда, к сыну, счёту, хорошему климату и сытной пище.
К слабому облегчению Аскольда, никакой нужды ставить подпись кровью не было — всё обошлось несколькими словами. Гость подробно проинструктировал Аскольда, но прежде чем уходить, задержался у порога.
— Вам не о чем беспокоиться, господин Забугорский, — заверил он. — Знаете, в моём мозгу зреет глубокое убеждение, что вашему сыну ничего не грозит. А сомнения в правомерности пополнения ваших счетов представляются мне не более чем жалкой попыткой опорочить достойного гражданина, готового по первому зову своей великой страны всемерно способствовать всемирному торжеству справедливости. Что же касается лично вас, то я уверен, что в течение многих и многих лет вы будете неизменно находить в лице наших государственных служащих такую же надёжную поддержку, как...
Вероятно, предчувствия основательно подвели гостя Аскольда, потому что дверь, которую Аскольд оставил незапертой, распахнулась, пропустив в гостиную незнакомца в глухой чёрной маске. Вероятно, это был наиболее подходящий момент для повторения представителем государственных органов монолога о возможных последствиях в случае причинения неприятностей государственным служащим, однако — не успев даже повернуться — он мешком свалился на узорчатый ковёр с пузырящейся багровой дырой на лацкане пиджака.
Убийца в чёрной маске, словно хвастаясь своей ловкостью, разжал ладонь и игриво подкинул пистолет в воздух, вероятно, намереваясь перехватить его каким-нибудь затейливым финтом перед следующим выстрелом, словно ковбой в вестерне. Аскольд уже понял, что будет следующим. Сработали рефлексы, сохранившиеся у него с тех давних времён, когда он ещё только зарабатывал себе на место у кормушки, дискутируя с конкурентами о сферах влияния на безлюдных пустырях. У него было всего одно мгновение, чтобы перехватить рукоятку пистолета в миллиметре от ладони убийцы. Всего одно мгновение — и роли переменились: чёрный зрачок ствола неумолимо смотрел в глаза человеку в чёрной маске.
Аскольду показалось, что убийца подмигнул ему.
— Извини, приятель, — сочувственно сказал убийца, — я бы с радостью засвидетельствовал, что это не ты грохнул подонка, навестившего тебя с угрозами, но к сожалению, у меня срочные дела.
 — Твои дела ждут тебя в аду! — ответил Аскольд и нажал на спусковой крючок. Негромкий щелчок, известивший его об отсутствии патрона в магазине пистолета, и щелчок входной двери, закрывшейся за человеком в чёрной маске, прозвучали практически один за другим. Прошло не менее минуты, прежде чем эхо этих двух щелчков, звучавшее в ушах Аскольда, заглохло под напором воя полицейской сирены за окном, но этой минуты ему с избытком хватило, чтобы догадаться о существовании оружия, затвор которого не фиксируется в откинутом положении после выстрела последним патроном, и пересохшими губами повторить свою собственную, сказанную им на прощание убийце фразу, которую у него были теперь все основания назвать пророческой.